Я есть
С. В. Шумский
«ЭТО ПИСЬМО ОЧЕРЕДНОЕ...»
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!
Это письмо очередное, но не до конца ясное, хотя оно созрело раньше, чем я предполагал. Письмо посвящается гордому, смелому и пылающему сердцу Данко.
Вы, конечно, читали эту легенду старухи Изергиль, услышанную Горьким под томным небом Молдавии.
А мне хочется раскрыть ее аллегорию. Итак, почему это сердце гордое?
Гордое оно потому, что Данко не изменил ни на микрон своего отношения к людям, окружившим его в страшный момент плотным и злым кольцом, то есть Данко был последовательным и до конца принципиальным. Люди же, окружившие его плотным и злым кольцом, поняли, что Данко говорит от сердца, и изменил свое отношение к нему они стали как камни признак перехода от злобы к нежности. Они пошли за ним. «И теперь гибли, но гибли без жалоб и слез».
Теперь не трудно догадаться, почему это сердце было смелое и пылающее.
Лично я проделал опыт испытал на себе гордое, смелое и пылающее сердце Данко, когда работал на «самстрое» и на строительстве нового профилактория в Магнитогорске. Нас было в бригаде восемь человек. Споры у нас были такие, что мастер Панов (он же и секретарь партийной ячейки) думал, что дойдет у нас до топора (1:7). Я сам понимал, что если я буду не прав, то мне не миновать гибели, но я верил в легенду и оказался прав. Были ожесточенные против меня выпады, но окружавшие меня люди дали мне в итоге бескорыстно четвертый разряд, то есть разряд своего уровня – это говорит о том, что они поняли меня.
Очень трудно заработать уважение людей не за что-либо, а только за жестокий спор, за убеждения. До ослабления наших споров ушел не один год. Но это время, как видите, измеряется не веками и не десятилетиями, а мгновениями психологического накала. Если мне не верите, то спросите у Полухина, Корягина, Смагина, Лавренова, Симакина и других, с кем я работал.
Люди, когда они ясно осознают, почувствуют, что они побеждены, работают здорово, азартно, они сгоняют свою злобу в работе.
Вот почему сталинские репрессии не годны применительно к условиям коммунистического строительства в нашей стране, к нашим людям. Репрессий сейчас нет, поэтому я полностью согласен с ЦК КПСС, хотя злоба еще осталась.
Вы, конечно, знаете, как поступать со злобой, и можете вдобавок из моего письма сделать более лучший вывод, чем это сделаю я.
Мой вывод такой: злобу надо бить прямо в лоб, чтобы, так сказать, злобствующему нечем было возразить, и тогда он тут же, на Ваших глазах умнеет. Поверьте мне.
С дружеским приветом Владилен Елин, член КПСС, рабочий СМУ, Уч. 10 кл. ШРМ.
Р. S. Замечу, что в бригаде мы спорили на разные отвлеченные темы: о любви, о культуре и цивилизации, о религии, о науке и политике, особенно часто о мироздании. О нашей работе мы совсем не говорили, просто работали от и до.
С. В. Шумский
«ЭТО ПИСЬМО ОЧЕРЕДНОЕ...»
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!
Это письмо очередное, но не до конца ясное, хотя оно созрело раньше, чем я предполагал. Письмо посвящается гордому, смелому и пылающему сердцу Данко.
Вы, конечно, читали эту легенду старухи Изергиль, услышанную Горьким под томным небом Молдавии.
А мне хочется раскрыть ее аллегорию. Итак, почему это сердце гордое?
Гордое оно потому, что Данко не изменил ни на микрон своего отношения к людям, окружившим его в страшный момент плотным и злым кольцом, то есть Данко был последовательным и до конца принципиальным. Люди же, окружившие его плотным и злым кольцом, поняли, что Данко говорит от сердца, и изменил свое отношение к нему они стали как камни признак перехода от злобы к нежности. Они пошли за ним. «И теперь гибли, но гибли без жалоб и слез».
Теперь не трудно догадаться, почему это сердце было смелое и пылающее.
Лично я проделал опыт испытал на себе гордое, смелое и пылающее сердце Данко, когда работал на «самстрое» и на строительстве нового профилактория в Магнитогорске. Нас было в бригаде восемь человек. Споры у нас были такие, что мастер Панов (он же и секретарь партийной ячейки) думал, что дойдет у нас до топора (1:7). Я сам понимал, что если я буду не прав, то мне не миновать гибели, но я верил в легенду и оказался прав. Были ожесточенные против меня выпады, но окружавшие меня люди дали мне в итоге бескорыстно четвертый разряд, то есть разряд своего уровня – это говорит о том, что они поняли меня.
Очень трудно заработать уважение людей не за что-либо, а только за жестокий спор, за убеждения. До ослабления наших споров ушел не один год. Но это время, как видите, измеряется не веками и не десятилетиями, а мгновениями психологического накала. Если мне не верите, то спросите у Полухина, Корягина, Смагина, Лавренова, Симакина и других, с кем я работал.
Люди, когда они ясно осознают, почувствуют, что они побеждены, работают здорово, азартно, они сгоняют свою злобу в работе.
Вот почему сталинские репрессии не годны применительно к условиям коммунистического строительства в нашей стране, к нашим людям. Репрессий сейчас нет, поэтому я полностью согласен с ЦК КПСС, хотя злоба еще осталась.
Вы, конечно, знаете, как поступать со злобой, и можете вдобавок из моего письма сделать более лучший вывод, чем это сделаю я.
Мой вывод такой: злобу надо бить прямо в лоб, чтобы, так сказать, злобствующему нечем было возразить, и тогда он тут же, на Ваших глазах умнеет. Поверьте мне.
С дружеским приветом Владилен Елин, член КПСС, рабочий СМУ, Уч. 10 кл. ШРМ.
Р. S. Замечу, что в бригаде мы спорили на разные отвлеченные темы: о любви, о культуре и цивилизации, о религии, о науке и политике, особенно часто о мироздании. О нашей работе мы совсем не говорили, просто работали от и до.