Литература должна приводить к Богу
Сергей Сергеевич Козлов
Сергей Козлов:«Литература должна приводить к Богу»
Из биографии:
Сергей Сергеевич КОЗЛОВ
Родился 28 мая 1966 года в Тюмени.
В 1983 году поступил на исторический факультет Тюменского государственного университета. С 1984 по 1986 годы после окончания первого курса служил в армии.
В 1990 году закончил ТГУ. Работал учителем истории в школе. С 1996 года жил в поселке Горноправдинск Ханты-Мансийского района. С 1998 года работал директором средней школы. С 1999 года – член Союза писателей России. Преподавал на кафедре журналистики Югорского государственного университета (доцент). С 2008 по 2010 год был главным редактором окружной общественно-политической газеты «Новости Югры». Почетный работник общего образования РФ. Член Союза журналистов России.
На момент избрания в Тюменскую областную Думу – главный редактор журнала «Югра» (Ханты-Мансийск).
Входит в состав Комитета по социальной политике Тюменской областной Думы.
Участник Народного фронта.
Лауреат еженедельника «Литературная Россия» за 1998 год.
Лауреат премии губернатора Югры в области литературы в номинации «Проза» за 2004год.
Лауреат международного конкурса литературы для детей и юношества им. А.Н. Толстого за повесть «Мальчик без шпаги («Пуговица царевича Алексея»)» (2006). Повесть экранизирована: по книге в 2008 году снят художественный фильм «Наследники», режиссер Константин Одегов.
Лауреат международной премии им. В.П.Крапивина (2006).
Лауреат журнала «Наш Современник» (2006).
Лауреат специальной премии «Народного собора» (2007).
Лауреат журнала «Российский колокол» (2008).
Лауреат Всероссийской премии им. Ершова (2009).
Лауреат премии губернатора Югры в области литературы в номинации «Проза» за 2009 год.
Лауреат журнала «Наш Современник» за повесть «Движда» (2009)
Лауреат премии имени Д. Н. Мамина-Сибиряка за книгу «Хождение за три ночи» (2011)
Лауреат международной журналистской премии Национального антитеррористического комитета.
Лауреат журнала «Юность» (2011)
Лауреат премии Уральского Федерального округа по литературе в номинации «Проза» (2012).
Произведения Сергея Козлова переведены на сербский и греческий языки.
Как писатель, Сергей Сергеевич Козлов известен благодаря трогательным и одновременно глубоким книгам для читателей всех возрастов – детей, юношества, взрослых. Как депутат – благодаря деятельности по сохранению архитектурных памятников и поддержке молодых тюменских авторов. Впрочем, многогранная личность очередного гостя нашего журнала этим не исчерпывается…
– Сергей Сергеевич, поскольку Ваша писательская биография обширнее депутатской, позвольте начать интервью с разговора о литературе. Ваши первые рассказы увидели свет в конце 80-х. Что Вас привело в литературу?
– Хочется ответить вопросом на вопрос: а что вообще приводит людей в литературу? Наверное, любовь к чтению, стремление познавать мир с помощью книг. Я начал читать, когда мне было четыре или пять лет, причем это как-то само собой получилось: просто взял и начал читать. Однажды не пошел в садик и остался с бабушкой дома. А бабушка у меня хоть и имела медаль «За труд в Великую Отечественную войну», всю жизнь была неграмотная. Даже когда ей пенсию приносили, расписывался всегда я. И вот сидим мы дома, а она и говорит: «Хоть бы ты посмотрел, когда у меня мой любимый «Клуб кинопутешественников»? Я открыл программку, и вдруг понял, что буковки складываются в слова, и начал читать программку бабушке. Тут на обед забежала мама, которая работала в поликлинике, а бабушка смеется: «Смотри, он уже полчаса читат вот это, делат вид, что читат!». (После общения с бабушкой я очень долго переучивался, вернее, учился нормативному литературному языку: говорить «класть» вместо «ложить», «коридор» вместо «колидор»…).
Мама взяла у меня программу, посмотрела и с удивлением заметила: «Так он вправду читает.» Вот такой курьезный случай был в детстве. Когда чуть подрос, то обнаружил, что в нашем доме есть детская библиотека. Все ее фонды прочитал примерно за год и в 7 лет начал писать сам. А поскольку мне нравилась фантастика, причем классическая, советская – Алексей Казанцев, Иван Ефремов, – то взялся за роман. И назвал его «Астронавт с искусственным сердцем». Чернильной ручкой исписал две 24-листовые тетради, чтобы быть похожим на настоящего писателя. Конечно, там был слабый язык, но сегодня, вспоминая себя семилетнего, поражаюсь тому, какая интересная мысль пришла мне в голову. Естественно, на сюжет отчасти повлияла «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, об Алексее Маресьеве. Только Алексей Маресьев потерял ноги, а мой астронавт перенес инфаркт, сердце износилось, и ему вставили искусственный мотор. Мало того, что он должен был заново готовиться к полетам, набирать форму. Моему герою вообще было запрещено летать, он должен был оставаться на Земле, а он тянулся к звездам! Но даже не это главное. Мне было интересно вот что: если у астронавта вместо сердца искусственный мотор, то как он будет что-то чувствовать. У него же не может быть чувств – ни сострадания, ни любви, все охладело. Вместилище души стало механическим.
– Вас в 7 лет волновали подобные проблемы?
– Уже в зрелом возрасте это стало открытием для меня самого. На тетрадку смотрел со смехом до тех пор, пока в 20 лет ее не открыл и не начал читать! Ничего себе, думаю, как меня озарило. Вообще, как человек верующий, воспринимаю писательство как Божий дар. Господь дает талант, чтобы ты его всячески развивал. Я никогда не рассматривал литературу как возможность заработать. Хотя я один из немногих писателей, кто не просит денег из бюджета. Мои книги издают в Москве два православных издательства – «Лепта» и «Сибирская благозвонница». Были предложения от «Эксмо», от других крупных издательств, но православные издатели, которые когда-то приехали ко мне в тайгу, ближе. Они не платят столько, сколько обещают те, светские, но тем не менее. Книги переиздают раза по три, что меня не смущает. Бог дал талант бесплатно. И если я за это еще что-то получаю, слава Богу. Доходит до того, что если я хочу подарить свою книгу, приходится ее покупать.
С литературой не все так просто: начинал с авангарда, и за некоторые ранние рассказы мне сейчас стыдно – где-то слова специфические просочились, детали сюжета. Вроде бы уже и в церковь начинал ходить, но все равно считал, что литература должна быть свободной. Отчасти сказалась армия, где, если тебе на ногу уронят молоток, не принято говорить «Как неделикатно с вашей стороны!». Там, к сожалению, общаются немного по-другому. Да и рос в условиях, далеко не тепличных, хотя жил во дворе, где была как обкомовская элита, так и обычные уличные ребята. У одних одному учился, у других – другому.
Некоторые писатели сегодня вообще считают что мат – это нормально. Но писатель всегда должен чувствовать ответственность за свои мысли. Есть очень хороший анекдот-притча, я его всегда рассказываю, когда заходит речь о писательстве.
В аду – пусть это будет формальное понятие ада, для анекдота абстрагируемся – в двух котлах – вор и писатель. Мучаются, вода кипит. И тут под вором огонь начинает угасать – все тише, тише. Уже водичка теплая, он уже плавает с удовольствием, как в ванне. Писатель недоумевает, мол, как же так? Это же бандюга, ворюга сидит, ну-ка, подкинуть ему быстро дровишек! На что следует ответ:
«Видишь ли, за него там, на земле, молятся. Преступление его постепенно забывается. А твои-то книги до сих пор читают!». Это наглядная иллюстрация миссии писателя. Вспомним: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Сама человеческая речь – великий Божий дар.
– А как вы пришли к вере?
– Этого я никогда не скрывал. Пришел к Богу через боль и страдание. По большому счету, произошло следующее: в 25 лет тяжело заболел. Представьте: только что вернулся из армии, молодой, сильный, были уже первые публикации, женат, счастлив, удачлив… И вдруг заболел так, что врачи не могли даже поставить диагноз. Отказывало все: сердце, печень, почки, поджелудочная. Похудел, превратился в «суповой набор». Жена кормила кашкой с ложечки. И когда меня начали посещать мысли о смерти – а ни о чем, кроме биологической смерти, я не знал (по научному атеизму было «пять»!), возник вопрос: я такой умный, красивый, хороший – что же со мной происходит? Охватило страшное отчаяние. Именно в это время мне попало в руки Евангелие. Начал читать. Это не было сознательно, скорее наоборот, совершенно спонтанно. Но чем дальше углублялся… Во время чтения Нагорной проповеди понял, какое я грязное, никчемное, самовлюбленное существо – даже не человек, а существо. Когда дошел до Страстей Христовых, уже плакал. Плакал, потому что мне вообще было стыдно жить. И вот прочел Евангелие, в двадцать пять лет покрестился, со мной – вся семья.
Конкурс «Дюймовочка-2012»
Охрана памятников архитектуры –
одно из направлений депутатской
деятельности С. Козлова
Потом еще несколько раз попадал в страшные ситуации, из которых живыми не выходят. А я выходил. Не скажу, что не было страха, но уже было понимание, что здесь, на земле, все не кончается.
Вот так пришел к вере. Начал читать богословскую литературу, ходить в храм. Правда, если говорить откровенно, до сих пор скорее прохожанин, чем приожанин…
Были, кстати, и более ранние знаки того, чтобы прийти к Богу. Помню лекции о древнем мире, которые слушал на историческом факультете. Преподаватель сообщает: «Сегодня мы проанализируем мифы о Христе. Они находят подтверждения в некоторых источниках…». Если профессор одновременно произносит слова «мифы» и «подтверждение», то в душу все равно сначала падает какое-то зерно.
– Два года назад в Вашей жизни случился очередной крутой вираж: вы стали депутатом. Что изменилось после этого?
Встреча 70-летнего юбилея Курской битвы с ветеранами
Великой Отечественной войны
– Всегда, когда назначали на какие-либо должности, не думал, что это инициатива высоких начальников: это Бог их руками направлял меня туда, куда считал нужным, чтобы исполнял то, что должен исполнять. Стараюсь жить по принципу: «Делай, что должен, и будь что будет». Кому только не приписывают эти слова – и Томасу Мэллори, рыцарю Круглого стола, и древнегреческим философам, но девиз хороший. Так поступают многие герои моих книг.
Поэтому вбили меня в депутатство, как гвоздь, работаю; вытащат за шляпку, поставят в другое место, буду работать там. Так все православные должны работать, и по мере сил служить Богу.
Стать депутатом предложила губернатор Югры Наталья Комарова. Помню, что после беседы дня три по этому поводу серьезно размышлял: знаю, какое отношение к депутатам у народа. Что бы кто ни говорил, многие относятся к власти с иронией, я бы даже сказал, с ненавистью: все равно все жулики и воры. В свое время столь же категорично отзывался о журналистах: все они продажные. Господь услышал мои слова, воткнув в самое сердце журналистики: я стал редактором окружной газеты, преподавал на кафедре журналистики и литературы Югорского университета, потом был главным редактором журнала «Югра». И вот когда окунулся в эту среду, мнение свое изменил: не все, оказывается, продажные.
С депутатством примерно так же. Где-то в дневниках у меня записано, что депутатов надо взять и отменить. Такая мысль периодически посещает и до сих пор. По убеждениям я монархист. Но! Придя в Думу, увидел, что и здесь люди по-настоящему работают и делают очень много полезного.
В моем случае решающую роль сыграл совет друга. Он сказал: «Сергей, а кому ты готов уступить это место? Кто будет делать здесь то, что должен делать ты?». И я согласился, хотя не представлял до конца, на что иду. Думал – ну, приду, подепутатствую, книжки буду писать спокойно. Раньше у меня в год стабильно выходило по книге. А в итоге за два года сдал в издательство только одну – две повести и несколько рассказов, что произошло буквально на днях. Ритм жизни изменился кардинально: порой не успеваешь прочесть все нужные документы, законы. Единственное, на что надеешься – в комитетах, где их готовят, люди внимательно все смотрят.
Главное, что дает депутатская деятельность, – возможность помогать людям. Порой приходит огромное разочарование, когда понимаешь, что можешь помочь двадцати, в лучшем случае, пятидесяти процентам из тех, кто обратился. Бывает, сталкиваешься с откровенным сутяжничеством: человек старается не просто получить помощь, а приобрести большее. Иные пытаются использовать государственные деньги на неправильные, ненужные для общества дела.
– Вы 15 лет проработали в школе. Они пришлись на время «новой» России. Каким растет наше молодое поколение? Можно ли доверить ему будущее страны?
– Поколение растет сложное. Когда директора школ говорят, что дети во все времена одинаковые, они откровенно лукавят. Давайте не будем друг другу лгать: интеллектуальный уровень нации упал. Духовная деградация налицо. Талантливые дети были и будут во все времена. Это, конечно, вселяет какую-то надежду. Добрые сердцем дети тоже были и будут всегда. Но! Процент таких детей по отношению к общей массе заставляет насторожиться. Кроме того, талантливые дети сегодня и талантливые дети 70-х годов – совершенно разные. По той основе, которая в них заложена. Сегодня многие изначально используют талант на то, чтобы добиться успеха в бизнесе. Мы не растим созидателей.
Проблема образования – глобальная проблема.
Человечество тупеет. Будем называть вещи своими именами. С чем это связано? С падением нравственной основы. С массовым процессом апостасии – с уходом от Бога, с Его отрицанием. Я могу сказать, что когда в 90-е годы работал в школе, мне про Бога говорить было проще и легче: сердца были открыты.
Американский генетик Фрэнсис Коллинз, который расшифровал геном человека, в книге «Доказательство Бога» излагает такую мысль: если нет нравственного закона, данного Богом, то его вообще нет. И я с ним абсолютно согласен. Вот представьте, вы проповедуете определенные нравственные установки: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй… А оппонент вас спрашивает: «Ты кто такой? Ты – всего-навсего человек, как ты можешь мне воспретить убивать, красть и лжесвидетельствовать?».
Приведу конкретный пример из жизни социума. Сегодня все признают, что приватизация народного достояния в 90-х годах была грабительской. Однако оговариваются, что она проходила в рамках действующего законодательства. Но тогда можно и Гитлера оправдать, который сжигал в печах евреев и уничтожал славян. Он тоже действовал в рамках законов, которые тогда были в Германии! Мы возвращаемся к тому, что главный духовный закон должен исходить от Бога. И если Ветхий завет был дан, как говорил Христос, по жестокосердию, то по милосердию, по пониманию любви Нагорную проповедь ничто не перекроет. Перед ней меркнет вся философия. Я очень уважаю Жана-Поля Сартра с его экзистенциализмом, но мне ближе все-таки Иван Ильин, который идет по пути Христа.
Вообще, увидев свет истины, многие вещи воспринимаешь как изломы ума. Есть действие, есть результат, но нет смысла. Так же бывает и в литературе.
Литература должна падать в сердце, тревожить душу. Или хотя бы вызывать смех.
– Исходя из этого тезиса, назвать Ваших любимых писателей едва ли будет трудно…
– Пушкина прочитал всего, но Гоголя читать интереснее. Достоевского считаю великим знатоком русской души и пророком, причем читаю у него все – и романы, и дневники. Это что касается классики. Из советских писателей очень люблю М.А. Шолохова, его великий песенный язык. Нравятся романы Леонида Леонова. Алексея Толстого стоит любить за один только рассказ «Русский характер», невзирая на все его человеческие недостатки. Светочи в поэзии – Сергей Есенин, Николай Рубцов. Конечно, люблю и иностранную литературу. В свое время с удовольствием читал американского писателя немецкого происхождения Курта Воннегута. Нравились произведения Рэя Брэдбери, которого до сих пор часто цитирую. В романе «451 градус по Фаренгейту» есть замечательная фраза: «Сжигать книги – это еще не самый большой грех, самый большой грех – не читать их». Из современных авторов с интересом читаю своего однофамильца Юрия Козлова, главного редактора «Роман-газеты». Мы, кстати, пригласили его приехать в ТГУ.
С сыном
Сербский прозаик Горан Петрович у нас уже был. У сербов, на мой взгляд, очень интересная литература. Есть такой македонский писатель Венко Андановски, его мало кто знает, а мне он очень нравится.
Вообще, список любимых книг обширен. Многое хочется успеть прочитать, хотя понимаю, что объять необъятное невозможно. Но когда спрашивают, какая книга самая главная, все равно возвращаюсь к Библии. Настоящая художественная литература ведет к Богу. А все ложное уводит от Него.
– Это можно определить как критерий задачи писателя?
– Да. Литература должна вести к Богу, учить любви к ближнему. Если писатель ставит цели продемонстрировать собственный изощренный ум, показать социальное дно ради самого дна – это всего лишь черный, грязный пиар. И только. Даже если сделано талантливо.
– Вы упомянули сербских писателей, которых в России знают немногие.
В то же время Ваши книги хорошо известны сербскому читателю, а сама Сербия Вам особенно близка. Как Вы познакомились с этой страной?
– Вначале познакомился с Югославией. Побывать там посчастливилось в 1989 году. Страна произвела огромное впечатление, и, в первую очередь, сами сербы. Было видно, что хорваты и боснийцы относились к нам с настороженностью, а от сербов тогда впервые услышал слово «братушки». Мы искали могилу деда жены, пришлось очень много сливовицы выпить: «Братушка, твой родственник погиб здесь, за Югославию!» – а там, кстати, погибло меньше всего советских воинов, потому что югославы воевали сами. В свое время мне было стыдно за греков, которые говорили: «Мы сами выбили Гитлера». Мне, историку, рассказывать это было не нужно. Если бы советские войска не вошли в Сербию и в октябре 44-го не освободили Белград, никто бы не дал команду на отвод войск из Греции. С 300-тысячной армией Греции в 1941 году Гитлер справился за один день. Греки обижались, но возразить нечего. А сербы – что четники, что коммунисты-партизаны под руководством Тито – до конца войны воевали успешно.
С президентом Сербии Томисловом Николичем
Посчастливилось, что мои книги прочитала сербская переводчица Любинка Милинич. На сербский она переводила Владимира Набокова, Александра Солженицына, современных российских писателей. Любинка – человек начитанный, хорошо знающий нашу и сербскую литературу. Благодаря ей и переводчице с сербского на русский Ларисе Савельевой познакомился с сербским писателем Гораном Петровичем.
Любинка сразу предложила перевести мои романы на сербский язык. Когда вышла первая книга, она неожиданно позвонила: «Тебе гонорар полагается». Я не ожидал, отвечаю: «Да зачем он мне?». Тогда Любинка предложила: «А давай издадим на него вторую книгу.» Так следом за «Зоной Брока» в Сербии вышел «Мальчик без шпаги».
– Примечательный факт: Вы лично знакомы с режиссером с мировым именем Эмиром Кустурицей. Расскажите, как состоялась Ваша первая встреча с ним?
– Я очень люблю этого режиссера за его творчество и за то, что он нашел в себе мужество креститься в православии, выйдя из мусульманской среды. Я сказал Любинке, что хотел бы с ним повидаться. Она мне резонно возразила: «Представляешь, сколько людей стремится встретиться с ним?». Я не отступал: скажи ему, что в Сербию едет русский писатель, у которого Эмир – герой одного из романов. Пусть не главный, эпизодический, но все же. (Эмир Кустурица упоминается в романе Сергея Козлова «Вид из окна» – прим. авт.). Любинка, видимо, сумела как-то изложить мою просьбу. Прилетаем с Дмитрием Мизгулиным – православным поэтом из Ханты-Мансийска, в Белград, нас везут в гостиницу. Только вещи бросили, говорят: быстро собирайтесь, вас ждет вертолет. Мы в недоумении: какой вертолет?
– Эмир послал за вами вертолет.
– Какой эмир, бухарский, что ли?
– Нет, Эмир Кустурица.
Мы, естественно, опешили. Дальше – больше. С бывшим военным летчиком летим над страной. Высота – метров десять, под нами лани бегают, косули… Прилетаем на Мокрую гору, в деревню, которую построили по проекту Кустурицы. Эмира нет. Ну, думаем, все – если не сразу, то сейчас обманули. Нас тем временем чаем поят, деревню показывают. Место, конечно, интересное. Все строения из дерева. Улица Никиты Михалкова, улица Феллини, Куща Писаца – дом писателей. Внутри – портрет Достоевского, которого Эмир очень любит. Приходит помощник и говорит:
– Эмир ждет вас в Андричграде.
А это уже новый его проект, город в Боснии-Герцеговине, в ее сербской части – Республике Сербской. Город назван в честь Иво Андрича, Нобелевского лауреата, автора романа «Мост на Дрине», тяжелого, но очень нужного, сильного произведения. Садимся в машину, едем в Андричград. Формально – в другую страну. Подъезжаем к границе, а паспортов нет: в гостинице остались. Сопровождающие дают пограничнику телефон, он с кем-то быстро связывается и пропускает нас со словами: «Если бы вы к президенту ехали, не пустил бы, но раз к Эмиру – проезжайте». Обратите внимание на авторитет Эмира в Сербии. Приезжаем в Андричград. Эмир мечтает построить там славянский университет, где бы обучались русские, сербы, болгары.
После знакомства Эмир показал нам свой новый православный фильм-притчу.
– За эту картину тебе в Каннах пальмовую ветвь не дадут, – говорю. Эмир хохочет:
– Я хочу экранизировать «Мост на Дрине».
– Учти, страдания сербского народа никого в мире не волнуют.– замечаю я.
– А еще я хочу снять фильм о Достоевском.
– Снимай, но опять же, ничего не получишь.
C Эмиром Кустурицей
– А мне уже никаких наград не надо, хочется поработать для себя.
Беседовали с ним целую ночь. Потом Кустурица приезжал в Ханты-Мансийск, возможно, в будущем выступит и в тюменском университете (ТГУ – прим. авт.).
– Вы входите в состав депутатской группы, курирующей вопросы сохранения исторического наследия. Многие старинные здания в Тюмени приходится отстаивать «с боем» – почему эта проблема вообще имеет место?
– Здесь налицо пересечение очень широких интересов и вопросов. В 90-е годы тюменские особняки раздавали в частные руки, многим пытались присвоить статус федеральных памятников архитектуры. Некоторым присвоили, теперь люди оттуда выехать не могут, а средств на их содержание федеральный бюджет не дает. Рядом с памятниками, подвергая их опасности, строятся новоделы. Тюменская областная Дума на- правила письмо министру культуры В.Р. Мединскому с просьбой разработать регламент по охране памятников. Пока регламента нет, невозможно четко определить охранную зону. Были случаи, когда новостройки возводили стена к стене с памятником, или рядом с историческим зданием прокладывали дорогу. А это уникальные дома, созерцание которых формирует историческое мышление наших детей. Мы обязаны сохранить в городе атмосферу XIX, первой половины XX века. Возьмем, к примеру, здание городской бани на улице Ленина. Казалось бы, ничего особенного она собой не представляет, но это советский конструктивизм. Так давайте его сохраним! Или, напротив, снесем ради очередной автопарковки, а о здании будем вспоминать, глядя на старые фотографии.
Почему у наших детей сегодня страдает образное мышление и воображение? Они не читают, ничего кроме компьютера не видят. Вычеркнем еще один элемент прямого восприятия, извратим архитектурную среду. Город от этого красивее не станет, а то, что дети станут интеллектуально и эмоционально беднее, факт неоспоримый. Я когда-то был против передачи памятников архитектуры в частные руки, но потом заметил, что в частных руках они сохранились лучше. Пусть там будет ресторан, пусть там будет парикмахерская – главное, чтобы здание стояло и радовало горожан. В моем романе «Вид из окна» есть такие строки: «Если видеть из окна одни серые многоэтажки, душа человека может стать серой и безликой». Что-бы подобного не произошло, мы и работаем – депутаты Е.М. Макаренко, Г.А. Трубин, Н.А. Токарчук и ваш покорный слуга. Кстати, в нашей группе – представители разных партий, но все понимают, что историю нужно хранить. Без истории будущего нет.
С женой
Сергей Сергеевич Козлов
Сергей Козлов:«Литература должна приводить к Богу»
Из биографии:
Сергей Сергеевич КОЗЛОВ
Родился 28 мая 1966 года в Тюмени.
В 1983 году поступил на исторический факультет Тюменского государственного университета. С 1984 по 1986 годы после окончания первого курса служил в армии.
В 1990 году закончил ТГУ. Работал учителем истории в школе. С 1996 года жил в поселке Горноправдинск Ханты-Мансийского района. С 1998 года работал директором средней школы. С 1999 года – член Союза писателей России. Преподавал на кафедре журналистики Югорского государственного университета (доцент). С 2008 по 2010 год был главным редактором окружной общественно-политической газеты «Новости Югры». Почетный работник общего образования РФ. Член Союза журналистов России.
На момент избрания в Тюменскую областную Думу – главный редактор журнала «Югра» (Ханты-Мансийск).
Входит в состав Комитета по социальной политике Тюменской областной Думы.
Участник Народного фронта.
Лауреат еженедельника «Литературная Россия» за 1998 год.
Лауреат премии губернатора Югры в области литературы в номинации «Проза» за 2004год.
Лауреат международного конкурса литературы для детей и юношества им. А.Н. Толстого за повесть «Мальчик без шпаги («Пуговица царевича Алексея»)» (2006). Повесть экранизирована: по книге в 2008 году снят художественный фильм «Наследники», режиссер Константин Одегов.
Лауреат международной премии им. В.П.Крапивина (2006).
Лауреат журнала «Наш Современник» (2006).
Лауреат специальной премии «Народного собора» (2007).
Лауреат журнала «Российский колокол» (2008).
Лауреат Всероссийской премии им. Ершова (2009).
Лауреат премии губернатора Югры в области литературы в номинации «Проза» за 2009 год.
Лауреат журнала «Наш Современник» за повесть «Движда» (2009)
Лауреат премии имени Д. Н. Мамина-Сибиряка за книгу «Хождение за три ночи» (2011)
Лауреат международной журналистской премии Национального антитеррористического комитета.
Лауреат журнала «Юность» (2011)
Лауреат премии Уральского Федерального округа по литературе в номинации «Проза» (2012).
Произведения Сергея Козлова переведены на сербский и греческий языки.
Как писатель, Сергей Сергеевич Козлов известен благодаря трогательным и одновременно глубоким книгам для читателей всех возрастов – детей, юношества, взрослых. Как депутат – благодаря деятельности по сохранению архитектурных памятников и поддержке молодых тюменских авторов. Впрочем, многогранная личность очередного гостя нашего журнала этим не исчерпывается…
– Сергей Сергеевич, поскольку Ваша писательская биография обширнее депутатской, позвольте начать интервью с разговора о литературе. Ваши первые рассказы увидели свет в конце 80-х. Что Вас привело в литературу?
– Хочется ответить вопросом на вопрос: а что вообще приводит людей в литературу? Наверное, любовь к чтению, стремление познавать мир с помощью книг. Я начал читать, когда мне было четыре или пять лет, причем это как-то само собой получилось: просто взял и начал читать. Однажды не пошел в садик и остался с бабушкой дома. А бабушка у меня хоть и имела медаль «За труд в Великую Отечественную войну», всю жизнь была неграмотная. Даже когда ей пенсию приносили, расписывался всегда я. И вот сидим мы дома, а она и говорит: «Хоть бы ты посмотрел, когда у меня мой любимый «Клуб кинопутешественников»? Я открыл программку, и вдруг понял, что буковки складываются в слова, и начал читать программку бабушке. Тут на обед забежала мама, которая работала в поликлинике, а бабушка смеется: «Смотри, он уже полчаса читат вот это, делат вид, что читат!». (После общения с бабушкой я очень долго переучивался, вернее, учился нормативному литературному языку: говорить «класть» вместо «ложить», «коридор» вместо «колидор»…).
Мама взяла у меня программу, посмотрела и с удивлением заметила: «Так он вправду читает.» Вот такой курьезный случай был в детстве. Когда чуть подрос, то обнаружил, что в нашем доме есть детская библиотека. Все ее фонды прочитал примерно за год и в 7 лет начал писать сам. А поскольку мне нравилась фантастика, причем классическая, советская – Алексей Казанцев, Иван Ефремов, – то взялся за роман. И назвал его «Астронавт с искусственным сердцем». Чернильной ручкой исписал две 24-листовые тетради, чтобы быть похожим на настоящего писателя. Конечно, там был слабый язык, но сегодня, вспоминая себя семилетнего, поражаюсь тому, какая интересная мысль пришла мне в голову. Естественно, на сюжет отчасти повлияла «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, об Алексее Маресьеве. Только Алексей Маресьев потерял ноги, а мой астронавт перенес инфаркт, сердце износилось, и ему вставили искусственный мотор. Мало того, что он должен был заново готовиться к полетам, набирать форму. Моему герою вообще было запрещено летать, он должен был оставаться на Земле, а он тянулся к звездам! Но даже не это главное. Мне было интересно вот что: если у астронавта вместо сердца искусственный мотор, то как он будет что-то чувствовать. У него же не может быть чувств – ни сострадания, ни любви, все охладело. Вместилище души стало механическим.
– Вас в 7 лет волновали подобные проблемы?
– Уже в зрелом возрасте это стало открытием для меня самого. На тетрадку смотрел со смехом до тех пор, пока в 20 лет ее не открыл и не начал читать! Ничего себе, думаю, как меня озарило. Вообще, как человек верующий, воспринимаю писательство как Божий дар. Господь дает талант, чтобы ты его всячески развивал. Я никогда не рассматривал литературу как возможность заработать. Хотя я один из немногих писателей, кто не просит денег из бюджета. Мои книги издают в Москве два православных издательства – «Лепта» и «Сибирская благозвонница». Были предложения от «Эксмо», от других крупных издательств, но православные издатели, которые когда-то приехали ко мне в тайгу, ближе. Они не платят столько, сколько обещают те, светские, но тем не менее. Книги переиздают раза по три, что меня не смущает. Бог дал талант бесплатно. И если я за это еще что-то получаю, слава Богу. Доходит до того, что если я хочу подарить свою книгу, приходится ее покупать.
С литературой не все так просто: начинал с авангарда, и за некоторые ранние рассказы мне сейчас стыдно – где-то слова специфические просочились, детали сюжета. Вроде бы уже и в церковь начинал ходить, но все равно считал, что литература должна быть свободной. Отчасти сказалась армия, где, если тебе на ногу уронят молоток, не принято говорить «Как неделикатно с вашей стороны!». Там, к сожалению, общаются немного по-другому. Да и рос в условиях, далеко не тепличных, хотя жил во дворе, где была как обкомовская элита, так и обычные уличные ребята. У одних одному учился, у других – другому.
Некоторые писатели сегодня вообще считают что мат – это нормально. Но писатель всегда должен чувствовать ответственность за свои мысли. Есть очень хороший анекдот-притча, я его всегда рассказываю, когда заходит речь о писательстве.
В аду – пусть это будет формальное понятие ада, для анекдота абстрагируемся – в двух котлах – вор и писатель. Мучаются, вода кипит. И тут под вором огонь начинает угасать – все тише, тише. Уже водичка теплая, он уже плавает с удовольствием, как в ванне. Писатель недоумевает, мол, как же так? Это же бандюга, ворюга сидит, ну-ка, подкинуть ему быстро дровишек! На что следует ответ:
«Видишь ли, за него там, на земле, молятся. Преступление его постепенно забывается. А твои-то книги до сих пор читают!». Это наглядная иллюстрация миссии писателя. Вспомним: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Сама человеческая речь – великий Божий дар.
– А как вы пришли к вере?
– Этого я никогда не скрывал. Пришел к Богу через боль и страдание. По большому счету, произошло следующее: в 25 лет тяжело заболел. Представьте: только что вернулся из армии, молодой, сильный, были уже первые публикации, женат, счастлив, удачлив… И вдруг заболел так, что врачи не могли даже поставить диагноз. Отказывало все: сердце, печень, почки, поджелудочная. Похудел, превратился в «суповой набор». Жена кормила кашкой с ложечки. И когда меня начали посещать мысли о смерти – а ни о чем, кроме биологической смерти, я не знал (по научному атеизму было «пять»!), возник вопрос: я такой умный, красивый, хороший – что же со мной происходит? Охватило страшное отчаяние. Именно в это время мне попало в руки Евангелие. Начал читать. Это не было сознательно, скорее наоборот, совершенно спонтанно. Но чем дальше углублялся… Во время чтения Нагорной проповеди понял, какое я грязное, никчемное, самовлюбленное существо – даже не человек, а существо. Когда дошел до Страстей Христовых, уже плакал. Плакал, потому что мне вообще было стыдно жить. И вот прочел Евангелие, в двадцать пять лет покрестился, со мной – вся семья.
Конкурс «Дюймовочка-2012»
Охрана памятников архитектуры –
одно из направлений депутатской
деятельности С. Козлова
Потом еще несколько раз попадал в страшные ситуации, из которых живыми не выходят. А я выходил. Не скажу, что не было страха, но уже было понимание, что здесь, на земле, все не кончается.
Вот так пришел к вере. Начал читать богословскую литературу, ходить в храм. Правда, если говорить откровенно, до сих пор скорее прохожанин, чем приожанин…
Были, кстати, и более ранние знаки того, чтобы прийти к Богу. Помню лекции о древнем мире, которые слушал на историческом факультете. Преподаватель сообщает: «Сегодня мы проанализируем мифы о Христе. Они находят подтверждения в некоторых источниках…». Если профессор одновременно произносит слова «мифы» и «подтверждение», то в душу все равно сначала падает какое-то зерно.
– Два года назад в Вашей жизни случился очередной крутой вираж: вы стали депутатом. Что изменилось после этого?
Встреча 70-летнего юбилея Курской битвы с ветеранами
Великой Отечественной войны
– Всегда, когда назначали на какие-либо должности, не думал, что это инициатива высоких начальников: это Бог их руками направлял меня туда, куда считал нужным, чтобы исполнял то, что должен исполнять. Стараюсь жить по принципу: «Делай, что должен, и будь что будет». Кому только не приписывают эти слова – и Томасу Мэллори, рыцарю Круглого стола, и древнегреческим философам, но девиз хороший. Так поступают многие герои моих книг.
Поэтому вбили меня в депутатство, как гвоздь, работаю; вытащат за шляпку, поставят в другое место, буду работать там. Так все православные должны работать, и по мере сил служить Богу.
Стать депутатом предложила губернатор Югры Наталья Комарова. Помню, что после беседы дня три по этому поводу серьезно размышлял: знаю, какое отношение к депутатам у народа. Что бы кто ни говорил, многие относятся к власти с иронией, я бы даже сказал, с ненавистью: все равно все жулики и воры. В свое время столь же категорично отзывался о журналистах: все они продажные. Господь услышал мои слова, воткнув в самое сердце журналистики: я стал редактором окружной газеты, преподавал на кафедре журналистики и литературы Югорского университета, потом был главным редактором журнала «Югра». И вот когда окунулся в эту среду, мнение свое изменил: не все, оказывается, продажные.
С депутатством примерно так же. Где-то в дневниках у меня записано, что депутатов надо взять и отменить. Такая мысль периодически посещает и до сих пор. По убеждениям я монархист. Но! Придя в Думу, увидел, что и здесь люди по-настоящему работают и делают очень много полезного.
В моем случае решающую роль сыграл совет друга. Он сказал: «Сергей, а кому ты готов уступить это место? Кто будет делать здесь то, что должен делать ты?». И я согласился, хотя не представлял до конца, на что иду. Думал – ну, приду, подепутатствую, книжки буду писать спокойно. Раньше у меня в год стабильно выходило по книге. А в итоге за два года сдал в издательство только одну – две повести и несколько рассказов, что произошло буквально на днях. Ритм жизни изменился кардинально: порой не успеваешь прочесть все нужные документы, законы. Единственное, на что надеешься – в комитетах, где их готовят, люди внимательно все смотрят.
Главное, что дает депутатская деятельность, – возможность помогать людям. Порой приходит огромное разочарование, когда понимаешь, что можешь помочь двадцати, в лучшем случае, пятидесяти процентам из тех, кто обратился. Бывает, сталкиваешься с откровенным сутяжничеством: человек старается не просто получить помощь, а приобрести большее. Иные пытаются использовать государственные деньги на неправильные, ненужные для общества дела.
– Вы 15 лет проработали в школе. Они пришлись на время «новой» России. Каким растет наше молодое поколение? Можно ли доверить ему будущее страны?
– Поколение растет сложное. Когда директора школ говорят, что дети во все времена одинаковые, они откровенно лукавят. Давайте не будем друг другу лгать: интеллектуальный уровень нации упал. Духовная деградация налицо. Талантливые дети были и будут во все времена. Это, конечно, вселяет какую-то надежду. Добрые сердцем дети тоже были и будут всегда. Но! Процент таких детей по отношению к общей массе заставляет насторожиться. Кроме того, талантливые дети сегодня и талантливые дети 70-х годов – совершенно разные. По той основе, которая в них заложена. Сегодня многие изначально используют талант на то, чтобы добиться успеха в бизнесе. Мы не растим созидателей.
Проблема образования – глобальная проблема.
Человечество тупеет. Будем называть вещи своими именами. С чем это связано? С падением нравственной основы. С массовым процессом апостасии – с уходом от Бога, с Его отрицанием. Я могу сказать, что когда в 90-е годы работал в школе, мне про Бога говорить было проще и легче: сердца были открыты.
Американский генетик Фрэнсис Коллинз, который расшифровал геном человека, в книге «Доказательство Бога» излагает такую мысль: если нет нравственного закона, данного Богом, то его вообще нет. И я с ним абсолютно согласен. Вот представьте, вы проповедуете определенные нравственные установки: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй… А оппонент вас спрашивает: «Ты кто такой? Ты – всего-навсего человек, как ты можешь мне воспретить убивать, красть и лжесвидетельствовать?».
Приведу конкретный пример из жизни социума. Сегодня все признают, что приватизация народного достояния в 90-х годах была грабительской. Однако оговариваются, что она проходила в рамках действующего законодательства. Но тогда можно и Гитлера оправдать, который сжигал в печах евреев и уничтожал славян. Он тоже действовал в рамках законов, которые тогда были в Германии! Мы возвращаемся к тому, что главный духовный закон должен исходить от Бога. И если Ветхий завет был дан, как говорил Христос, по жестокосердию, то по милосердию, по пониманию любви Нагорную проповедь ничто не перекроет. Перед ней меркнет вся философия. Я очень уважаю Жана-Поля Сартра с его экзистенциализмом, но мне ближе все-таки Иван Ильин, который идет по пути Христа.
Вообще, увидев свет истины, многие вещи воспринимаешь как изломы ума. Есть действие, есть результат, но нет смысла. Так же бывает и в литературе.
Литература должна падать в сердце, тревожить душу. Или хотя бы вызывать смех.
– Исходя из этого тезиса, назвать Ваших любимых писателей едва ли будет трудно…
– Пушкина прочитал всего, но Гоголя читать интереснее. Достоевского считаю великим знатоком русской души и пророком, причем читаю у него все – и романы, и дневники. Это что касается классики. Из советских писателей очень люблю М.А. Шолохова, его великий песенный язык. Нравятся романы Леонида Леонова. Алексея Толстого стоит любить за один только рассказ «Русский характер», невзирая на все его человеческие недостатки. Светочи в поэзии – Сергей Есенин, Николай Рубцов. Конечно, люблю и иностранную литературу. В свое время с удовольствием читал американского писателя немецкого происхождения Курта Воннегута. Нравились произведения Рэя Брэдбери, которого до сих пор часто цитирую. В романе «451 градус по Фаренгейту» есть замечательная фраза: «Сжигать книги – это еще не самый большой грех, самый большой грех – не читать их». Из современных авторов с интересом читаю своего однофамильца Юрия Козлова, главного редактора «Роман-газеты». Мы, кстати, пригласили его приехать в ТГУ.
С сыном
Сербский прозаик Горан Петрович у нас уже был. У сербов, на мой взгляд, очень интересная литература. Есть такой македонский писатель Венко Андановски, его мало кто знает, а мне он очень нравится.
Вообще, список любимых книг обширен. Многое хочется успеть прочитать, хотя понимаю, что объять необъятное невозможно. Но когда спрашивают, какая книга самая главная, все равно возвращаюсь к Библии. Настоящая художественная литература ведет к Богу. А все ложное уводит от Него.
– Это можно определить как критерий задачи писателя?
– Да. Литература должна вести к Богу, учить любви к ближнему. Если писатель ставит цели продемонстрировать собственный изощренный ум, показать социальное дно ради самого дна – это всего лишь черный, грязный пиар. И только. Даже если сделано талантливо.
– Вы упомянули сербских писателей, которых в России знают немногие.
В то же время Ваши книги хорошо известны сербскому читателю, а сама Сербия Вам особенно близка. Как Вы познакомились с этой страной?
– Вначале познакомился с Югославией. Побывать там посчастливилось в 1989 году. Страна произвела огромное впечатление, и, в первую очередь, сами сербы. Было видно, что хорваты и боснийцы относились к нам с настороженностью, а от сербов тогда впервые услышал слово «братушки». Мы искали могилу деда жены, пришлось очень много сливовицы выпить: «Братушка, твой родственник погиб здесь, за Югославию!» – а там, кстати, погибло меньше всего советских воинов, потому что югославы воевали сами. В свое время мне было стыдно за греков, которые говорили: «Мы сами выбили Гитлера». Мне, историку, рассказывать это было не нужно. Если бы советские войска не вошли в Сербию и в октябре 44-го не освободили Белград, никто бы не дал команду на отвод войск из Греции. С 300-тысячной армией Греции в 1941 году Гитлер справился за один день. Греки обижались, но возразить нечего. А сербы – что четники, что коммунисты-партизаны под руководством Тито – до конца войны воевали успешно.
С президентом Сербии Томисловом Николичем
Посчастливилось, что мои книги прочитала сербская переводчица Любинка Милинич. На сербский она переводила Владимира Набокова, Александра Солженицына, современных российских писателей. Любинка – человек начитанный, хорошо знающий нашу и сербскую литературу. Благодаря ей и переводчице с сербского на русский Ларисе Савельевой познакомился с сербским писателем Гораном Петровичем.
Любинка сразу предложила перевести мои романы на сербский язык. Когда вышла первая книга, она неожиданно позвонила: «Тебе гонорар полагается». Я не ожидал, отвечаю: «Да зачем он мне?». Тогда Любинка предложила: «А давай издадим на него вторую книгу.» Так следом за «Зоной Брока» в Сербии вышел «Мальчик без шпаги».
– Примечательный факт: Вы лично знакомы с режиссером с мировым именем Эмиром Кустурицей. Расскажите, как состоялась Ваша первая встреча с ним?
– Я очень люблю этого режиссера за его творчество и за то, что он нашел в себе мужество креститься в православии, выйдя из мусульманской среды. Я сказал Любинке, что хотел бы с ним повидаться. Она мне резонно возразила: «Представляешь, сколько людей стремится встретиться с ним?». Я не отступал: скажи ему, что в Сербию едет русский писатель, у которого Эмир – герой одного из романов. Пусть не главный, эпизодический, но все же. (Эмир Кустурица упоминается в романе Сергея Козлова «Вид из окна» – прим. авт.). Любинка, видимо, сумела как-то изложить мою просьбу. Прилетаем с Дмитрием Мизгулиным – православным поэтом из Ханты-Мансийска, в Белград, нас везут в гостиницу. Только вещи бросили, говорят: быстро собирайтесь, вас ждет вертолет. Мы в недоумении: какой вертолет?
– Эмир послал за вами вертолет.
– Какой эмир, бухарский, что ли?
– Нет, Эмир Кустурица.
Мы, естественно, опешили. Дальше – больше. С бывшим военным летчиком летим над страной. Высота – метров десять, под нами лани бегают, косули… Прилетаем на Мокрую гору, в деревню, которую построили по проекту Кустурицы. Эмира нет. Ну, думаем, все – если не сразу, то сейчас обманули. Нас тем временем чаем поят, деревню показывают. Место, конечно, интересное. Все строения из дерева. Улица Никиты Михалкова, улица Феллини, Куща Писаца – дом писателей. Внутри – портрет Достоевского, которого Эмир очень любит. Приходит помощник и говорит:
– Эмир ждет вас в Андричграде.
А это уже новый его проект, город в Боснии-Герцеговине, в ее сербской части – Республике Сербской. Город назван в честь Иво Андрича, Нобелевского лауреата, автора романа «Мост на Дрине», тяжелого, но очень нужного, сильного произведения. Садимся в машину, едем в Андричград. Формально – в другую страну. Подъезжаем к границе, а паспортов нет: в гостинице остались. Сопровождающие дают пограничнику телефон, он с кем-то быстро связывается и пропускает нас со словами: «Если бы вы к президенту ехали, не пустил бы, но раз к Эмиру – проезжайте». Обратите внимание на авторитет Эмира в Сербии. Приезжаем в Андричград. Эмир мечтает построить там славянский университет, где бы обучались русские, сербы, болгары.
После знакомства Эмир показал нам свой новый православный фильм-притчу.
– За эту картину тебе в Каннах пальмовую ветвь не дадут, – говорю. Эмир хохочет:
– Я хочу экранизировать «Мост на Дрине».
– Учти, страдания сербского народа никого в мире не волнуют.– замечаю я.
– А еще я хочу снять фильм о Достоевском.
– Снимай, но опять же, ничего не получишь.
C Эмиром Кустурицей
– А мне уже никаких наград не надо, хочется поработать для себя.
Беседовали с ним целую ночь. Потом Кустурица приезжал в Ханты-Мансийск, возможно, в будущем выступит и в тюменском университете (ТГУ – прим. авт.).
– Вы входите в состав депутатской группы, курирующей вопросы сохранения исторического наследия. Многие старинные здания в Тюмени приходится отстаивать «с боем» – почему эта проблема вообще имеет место?
– Здесь налицо пересечение очень широких интересов и вопросов. В 90-е годы тюменские особняки раздавали в частные руки, многим пытались присвоить статус федеральных памятников архитектуры. Некоторым присвоили, теперь люди оттуда выехать не могут, а средств на их содержание федеральный бюджет не дает. Рядом с памятниками, подвергая их опасности, строятся новоделы. Тюменская областная Дума на- правила письмо министру культуры В.Р. Мединскому с просьбой разработать регламент по охране памятников. Пока регламента нет, невозможно четко определить охранную зону. Были случаи, когда новостройки возводили стена к стене с памятником, или рядом с историческим зданием прокладывали дорогу. А это уникальные дома, созерцание которых формирует историческое мышление наших детей. Мы обязаны сохранить в городе атмосферу XIX, первой половины XX века. Возьмем, к примеру, здание городской бани на улице Ленина. Казалось бы, ничего особенного она собой не представляет, но это советский конструктивизм. Так давайте его сохраним! Или, напротив, снесем ради очередной автопарковки, а о здании будем вспоминать, глядя на старые фотографии.
Почему у наших детей сегодня страдает образное мышление и воображение? Они не читают, ничего кроме компьютера не видят. Вычеркнем еще один элемент прямого восприятия, извратим архитектурную среду. Город от этого красивее не станет, а то, что дети станут интеллектуально и эмоционально беднее, факт неоспоримый. Я когда-то был против передачи памятников архитектуры в частные руки, но потом заметил, что в частных руках они сохранились лучше. Пусть там будет ресторан, пусть там будет парикмахерская – главное, чтобы здание стояло и радовало горожан. В моем романе «Вид из окна» есть такие строки: «Если видеть из окна одни серые многоэтажки, душа человека может стать серой и безликой». Что-бы подобного не произошло, мы и работаем – депутаты Е.М. Макаренко, Г.А. Трубин, Н.А. Токарчук и ваш покорный слуга. Кстати, в нашей группе – представители разных партий, но все понимают, что историю нужно хранить. Без истории будущего нет.
С женой