Вполголоса
Сергей Артурович Камышников






Сергей Камышников родился в Тюмени в 1957 году. Стихи начал писать с четырнадцати лет, а публиковаться - в конце семидесятых, в газетах «Тюменский комсомолец», «Заря», позже - в газете «Тюменская правда сегодня».

Стихи С. Камышникова печатали в журнале «Уральский следопыт», в коллективных сборниках. Первая книга со скромным названием «Стихи» вышла в 1996 году, в 2010-м - небольшой сборник юмористических стихов «Улыбка музы».

«Вполголоса» - третий и наиболее полный сборник, в который вошли стихи разных лет.











СЕРГЕИ КАМЫШНИКОВ 





ВПОЛГОЛОСА







_ХРАНИТСЯ_

_НЕЖНОСТЬ_

_СТАЛЬЮ_ДОЛГА_...







ШАХ И МАТ


Шпионит чей-то дипломат
С экрана взглядом по квартире.
Оставьте! Правят нефтью в мире
Персидский шах и русский мат.

Как темы мучают меня!
Но мне б хотелось, мне б хотелось,
Чтоб всё написанное пелось,
А не творить на злобу дня.

И чтобы пат и депутат
Не рифмовались, как ни бейся!
И чтоб в Кремле хранились в кейсе,
На всякий случай, шах и мат.






***


Пусть я не мессия
Из новых мужей,
Но рву за Россию
Остатки гужей.

Беснуются кланы
Больных палачей.
Жаль южные страны.
Россию жальчей.

Хотя - мы в порядке...
Есть сало и мёд.
И овощ на грядках
Системно растёт.

И пьём не отраву,
И есть закусон.
И «Тополь» с «Булавой»
Поют в унисон.

Сподобимся бренно,
И совесть чиста,
Умыться смиренно
Слезою Христа.

Для мира, для братьев,
В защиту любви,
Раскроем объятья
Медвежьи свои.






ХРАМ


Где храм молился над рекой -
Давно бугор, как холм могильный.
Здесь постарался кто-то сильный
Своей мозолистой рукой.

Но храм невидимый стоит
И просит милости у неба,
Для всех для нас - ума и хлеба,
Крестом серебряным блестит...

Дойду ли я до алтаря,
За отчий край перекреститься?
Село, понятно, не столица,
Но нам бы местного царя...

И он когда-нибудь придет,
Построит храм, добру научит.
Ленивым рукава засучит
И тем в историю войдет.






ДИАЛОГ


-  Прохожий, купите цветы,
Жене подарите иль дочке,
Купите букет теплоты,
Смотрите, какие цветочки!

-  Спасибо, цветов мне не надо.
Простите уж, сделайте милость.
В блокадные дни Ленинграда
Дочурка моя не родилась.

Жену неземной красоты
Мне никогда не забыть.
Я ваши купил бы цветы,
Но не кому их подарить.






ВЕТЕР


Забрался ветер в парк пустой,
Проехал в карусели
И пошуршал сухой листвой,
И покачал качели.

Прошел аллейкой без забот,
Развеял листьев горку
И сторожу в щербатый рот
С ладони сдул махорку.

Швырнул пучком листвы в меня -
Не обделил вниманьем.
И лишь у Вечного огня
Он затаил дыханье.






ДЫБА


Катилась дыба гулко по стране
По высшему, но злому повеленью.
Такое не приснится и во сне
Ни моему, ни младше поколенью.

Не успевали ветры заровнять
Следы стыда на матовом снегу.
Ну, как же никого не расстрелять
В каком-нибудь заброшенном логу?!

Свинцом по чести русского народа!
Свою они давным - давно убили.
Из-за угла тридцать седьмого года
Они и нашу совесть зацепили.

И каплет кровь из совести моей.
Конечно, я, как все, конечно, в ногу...
Что ж, комсомол, поставим свечку
Богу За молодых расстрелянных парней.






НА ОСТАНОВКЕ


Толпа собралась, суетилась, гудела.
Толпа обступила недвижное тело.
На пыльном асфальте у края, у бровки
Лежал участковый на остановке.

Фуражка свалилась, блестела кокарда.
Врач пишет латынью «инфаркт миокарда».
А из толпы, откуда-то сзади,
Слова донеслись: «Допрыгался дядя».

А «дядя» в войну на обугленной пашне
Прыгал, как в пламя, в бой рукопашный.
Прыгал в плену, порываясь к побегу,
И босиком по сыпучему снегу...

И вот он лежит, он допрыгался, точно.
Диагноз прописан жизнью построчно.
Фуражка забыта, кокарда блестит,
А «скорая помощь» сиреной свистит.






ПРОГРЕСС


Мы прогресс толкаем пузом,
Но прикрыть нам нечем попу.
Так давайте всем Союзом
Перетащимся в Европу.

Посчитаемся у входа
Хоть и смысла нет в отчете.
Там, у них, она в почете,
Эта, как ее, свобода.

Бюрократы тихо, ша!
Кто назвал парламент сбродом?
Вот возьмем и всем народом
Переедем в США.

Ждем, пока нам пишут визы
От Нью-Йорка и до Пизы.
Ну, а кто нетерпелив, -
Через Берингов пролив...

Я уплыл бы в Новый Свет,
Но душой, вот это новость,
Я влюблен не в штат, не в волость -
В свой убогий сельсовет.

Где тут рынок? Что почем?
Пистолет от всех напастей.
Помогу народной власти,
Подопру ее плечом.

1990 г.






В СТАРОМ ПАРКЕ


Я коридорами аллей
Бродил в тени пустого парка.
Над головой живая арка
Сплетённых тоненьких ветвей.

Но, очевидно, много лет
Заброшен парк, и не иначе:
Ведь ни одной скамейки нет,
А я свидание назначил.

Здесь был когда - то страшный бой,
Дымились свежие руины.
А нынче сетью паутины
Порхает лето над землей.

Я с непокрытой головой
Стоял в тени, а птицы пели,
А мне казалось, что свистели
Шальные пули надо мной.

На миг представил я тот бой,
А медсестрой тебя на поле,
И содрогнулся весь от боли,
От бед, нависших над тобой....

...Здесь, видно, тень войны витала.
И я не знаю, чтоб случилось,
Но ты в аллее появилась
И улыбнулась мне устало.

И, протянув друг к другу руки,
Навстречу мы не шли - неслись!
Ты помнишь, как мы обнялись?
Как после длительной разлуки.






УТРО 22-ГО ИЮНЯ


Район границы мирно спал
В предчувствии воскресных сует.
А мир, а мир еще не знал,
Что он уже не существует.

Рассвет таился на востоке,
В траве кузнечиком шурша.
И все воздушные потоки
Остановились, не дыша.

Вокруг сады дремали томно.
Ничто не чуяло войны.
А Мир - красивый и огромный
Считал секунды тишины.






СЫТО - ПЬЯНО


В одной меланхолической стране,
До подбородка сэндвичами сытой,
Вошёл я в бар, пожизненно открытый -
Такая дива кинулась ко мне!

Цепями перетянутая грудь.
И больше ничего на этой крале.
Ес, руссише, ес, «облико морале».
Подцепишь тут у вас чего - нибудь.

У стойки кто - то спьяну лепетал
На счёт ракет и первого удара.
Бросая ложь во тьму ночного бара,
Он подло на Россию клеветал.

Полиция. Посольство. Всё, атас.
Но я ж почти ни капельки не выпил.
И этому всего два зуба выбил.
Пардон, и он мне врезал пару раз.

А через сутки - берег, ящик пива.
Я угощал их всех у океана.
Читал стихи. Они клялись мне спьяна,
Что все приедут в гости, даже дива.

Я был в меланхолической стране,
Где кабаки пожизненно открыты.
И потому там люди вечно сыты,
Ну и носы, конечно, в табаке.






ДЕВОЧКА В ОКНЕ


Как долго дождь идёт,
И девочка поёт,
Тоскуя за окном
О мальчике своём.

А мальчикам тоска
И пули у виска.
Встают они под них
За девочек своих.

А струи о карниз
Мотивом бьются вниз,
В котором дождь живёт.
А девочка поёт

О счастье и судьбе,
О мире и войне.
И думает о нём,
О мальчике своём.






ВИЛЫ


«... А что Москва, в глубинке те же грабли...»

    Н. Денисов.

Ну, разве это грабли? Это вилы.
В Бердюжье и в Исетске, там и тут.
Придётся нам, Василич, до могилы
Брать за редутом собственный редут.

А как ещё поднять страну к истокам
Коль не точить литературный меч?
Ну, Пушкиным, конечно, можно -
Блоком От телемути Родину сберечь.

Сто раз на грабли, нарушая график...
То загоняли мужика в колхоз,
То разорили все колхозы на фиг,
И где теперь на гряды брать навоз?

А тех, кто сдал российские окопы,
Иудисто косясь на двоедан,
Поймать вдвоём и от души отхлопать
За православных всех и мусульман.

Потом, Василич, двинем на озёра.
Гори всё синим пламенем оно:
И теннис с мягким сетчатым забором,
И модное сегодня кимоно!

Над озером такой туман на зорьке!
Ныряешь с лодки, словно в молоко,
И на душе, как не было бы горько,
Становится спокойно и легко.

А что - Москва?
И что - далёкий Питер?
У нас не ниже стольница - Тюмень!
Поэзии российской новый лидер
Придёт из самых дальних деревень.








СОРОЧКА


В деревне его уважали.
И вот на войну провожали.
И вышила младшая дочка
Славянским узором сорочку,
И древнею сказочной силой
Она её заговорила.
-  Носи на здоровье, папуля.
Пусть мимо проносится пуля.
Пусть мимо несётся железом
Война до последнего среза.
Вернулся боец в сорок пятом.
Спасла ведь рубашка солдата!
-  Спасибо, дочурка, за сказку.
Я в ней воевал без опаски.
Свистели мелодии пули,
Осколочки дважды шепнули,
В грязи остывая у ног...
Я выжить, наверное, смог
Твоей сохранённый сорочкой.
Какая ты умница дочка.
-  Я Боженьку очень просила...
Тебя православная сила Спасала -
России основа,
И светлая Вера Христова.






РАЗВЕДЧИК


Он утомлён чужой страной,
Служа своей родной деревне.
И ждёт известий Кремль древний,
И ждёт его семья домой.

Казаться бодрым, не устать...
Домой, увы, пока не время.
А умный враг, ломая темя,
Пытается его достать.

По моде стрижены виски,
Посеребрённые чуточек.
Уходит в центр между строчек
Шифровкой толика тоски.

Семья и Родина вдвойне
Встревожат сердце ненадолго.
Хранится нежность сталью долга
На необъявленной войне.






НУ И НУ


Идёт торговля на углу.
Медали, звёзды... ну и ну!
Давно закончилась война.
-  Почём, папаша, ордена?

-  Вот этот славный орденок
За сто рублей отдам, сынок.
-  Ты где их, батя, нахватал?
-  Своих чуток, да друг отдал.

А перед смертью наказал
Он эти ордена продать,
Коли придётся голодать.
К тому ж аптекарь вздорожал...

И голос старца задрожал.
-  На дибазол и на сырок...
Купи медальку, а, сынок?
И продавец главой поник.

Из дальней дали слышен крик.
«Продай мой орден и живи.
Хотя б неделю протяни.
Ну, повоюй ещё за_жись._

Хоть пару суток продержись.
День за себя, день за меня».
Для них не кончилась война.






КОСЬБА


В то лето зной такой случился,
Что весь народ просил дождя.
Кто у Христа просил, молился,
А кто у Сталина - вождя.

В те дни к полудню просыпались
И бригадир, и косари,
А чтоб овсы не осыпались,
Косить ходили до зари.

Мой дед, тогда - предсельсовета,
Берёг зерно, берёг корма.
Но не сберёгся от навета
И замаячила тюрьма.

И с револьверной мыслью мглистой,
В подводе конной, серой вшой,
Спешил конвой энкэвэдистов
В село за дедовой душой.

А у села - на выдох махи,
Идёт косьба, ленивых нет.
И мой, в расстёгнутой рубахе,
Махал литовочкою дед.

И городской чекист дивился,
Что в темноте под свистом кос,
Как строй расстрелянных ложился
Рядками скошенный овёс.

Тут контры нет, все косят ловко.
Под самый корень ладят срез,
Причём у каждого в литовке
Замаскированный обрез.

Энкэвэдисты потоптались
И развернулись в городок.
И косы снова заметались
В овсянно - росный холодок.

Восток светлел, и кони ржали
В тумане где-то у реки.
- Не за тобой ли приезжали?
Спросили деда старики.






КРАСНОЕ С БЕЛЫМ


Скоро Россия очнётся, проспится.
Красное с белым соединится.

Силы сольются в единую волю.
Вынесут нечисть в широкое поле.

Вынесут, выместят всё до слезинки,
До лепесточка, до капли росинки.

Спросят за всё, до последней обиды.
После раздавят масонскую гниду.

Птицы склюют ненасытно и шумно.
Жить на Руси станем чинно да умно.

Ну же, вставайте! Россия, проснись!
Красное с белым соединись!






ЛЁТЧИК


...А в школе он считался хулиганом,
И мастерил всё поджиги, пищали.
В кругу друзей был явным атаманом,
А бабушки младенцев им стращали.

Он направлял горящий самолёт
На вражескую батарею прямо,
И мысленно сказал себе « вперёд!»,
А губы тихо выдохнули: «Мама..».

Пронёсся по окопам ураганом.
Сгрёб в кучу всё: огонь, людей и пушки.
Не зря ж его считали хулиганом
В деревне довоенные старушки.






ПРЕЗИДЕНТУ


«Проклятый город Кишинёв»

    А.С.Пушкин.

Забыл о Лондоне поэт.
Не знал про Тель-Авив - обнову.
И про московский «Новый Свет»,
А то бы вместе с Кишинёвом...

Война разведок... И давно
Россию гнут к расколу наций.
У нас тут засланных полно
 На этажах администраций.

Они и землю не дадут
Тому, кто дело делать хочет.
Но в каждый дом с экранов лгут,
Над патриотами хохочут.

Итог проигранной войны:
Теперь не сёла - поселенья.
Как будто всех нас в кандалы
И на обочину растленья.

Но мы снегами русских зим
Ещё сильнее и свободней
Придём и Спаса водрузим
Над их всемирной преисподней.

Перетряхнём столичный град!
Не забывайте, Вы - мессия.
И в благодарность во сто крат
Державней вырастет Россия.

Апрель 2010г.






... _И_АНГЕЛЫ_ЖЕНСКОГО_

_ПОЛА_ 





***


« Эта жизнь тебя пугала мною »

    С.Есенин

Твоя судьба моей боится.
Моих седых почти что лет.
Смотри, как ветер веселится,
Швыряя волны в парапет.

Была и грусть. Туманя веси,
Ходили тучи кверху дном.
И моросило поднебесье
О чём - то тихом и родном.

А вот закату красок мало,
И он из сосен плавит медь,
Горя таким кострищем алым,
Что ты боишься в нём сгореть.

Тебя стращала жизнь мною,
Но ты пугаться не спеши.
Смелей! И я тебе открою
Такую даль своей души!






ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ


Свет фонарей, скамьи, подъезды, арки...
Прочел дворы как старую тетрадь.
И клинопись безлиственного парка
Пытаюсь в одиночку разгадать.

Пройдут, как день, и молодость, и зрелость.
Но был и я хорош собой и мил.
Где женщина, которую хотелось?
А девушка, которую любил?

С рожденья Мира зрелость похотлива.
С рожденья Мира юность влюблена.
На фоне стен иероглифами ивы
Напоминают чьи - то имена.

И мне, как многим, и жилось, и пелось.
Других не меньше и не больше пил.
Но где же та, которую хотелось?
И где же я, который так любил?






СЕДЬМАЯ ЗАПОВЕДЬ


Страдая о спасенье наших душ,
Господь придумал заповедь седьмую.
Но встретил тут я ведьмочку такую
И чуть не позабыл, что чей-то муж.

Есть магнетизм всё же между тел...
Я уходил от сладостного ада
Духов, пьянящих запахами сада,
От женщины, которую хотел.

Архитектуру запахов - на слом,
Пока ещё довлеет чувство долга.
И хорошо хотя бы не надолго
От этих глаз отгородиться сном.

И тихо ветер в трубах голосил,
И полудрёма напускала страхи.
Тоска давила теснотой рубахи,
И рвал я петли из последних сил.






ПОЭТЕССЕ


Я читал, любопытством влеком,
Стихотворные строки пророчества.
И сквозило сырым холодком
Между строчек её одиночество.

Да и сам я - как скверик пустой,
Где душа неприкаянно мается,
Где озоновый шёпот густой
Пожелтел и уже осыпается.

И мне грустно на это смотреть.
Зябнем порознь тихими клушами.
Нет, чтоб взять и друг друга согреть,
Прикасаясь усталыми душами.






ТОСКА


Поглажу штанины
И в дырках носки.
Ну, где именины -
Уйти от тоски?

Там скрыто весельем
Тостующих фраз
Волшебное зелье
Кокетливых глаз.

Душа на изломе.
И тоже одна.
Утопит в истоме,
Как в море вина.

Так что же - стаканчик?
Не пьянь, а гульба.
И, может, - романчик...
А, может, - судьба.






СОЛОМИНКА


Сено - соломинка.
Стог за дорогою.
Мнётся истоминка.
Хочешь, потрогаю?

Утро лучистое.
Счастье рассветное.
В сердце ли чистая
Песня заветная?

В теле истоминка.
После раскаешься.
Счастье - соломинка.
Что ж ты ломаешься?








БАБА ЯГА


Летала дева за окном.
Заря алела.
Летала дева за окном
И тихо пела.

О том, как счастлива она,
О нежной страсти.
Любовь, казалось ей, вина
Хмельней и власти.

Над тополями, над ветлой,
Весной в тулупе,
Летала девушка с метлой
В железной ступе.

Прошло столетье, и она
Тощи тощее.
Узнала, значит, какова
Любовь Кащея.

Она умчалась поутру.
Свистела ступа.
И развевался на ветру
Подол тулупа.

И вспомнит через триста лет,
Здесь пролетая,
- Какая дурочка была
Я молодая!






НА ПЛЯЖЕ


Да уж, конечно, этой я - не пара.
И молода, и шарма столько в ней...
Блестит на солнце кожа от загара
И крестик золотой между грудей.

А взгляд её лукавит из - под шляпы.
 И я в ответ готов ей подыграть,
Но дочка теребит мне руку: папа,
Купи мне карандашик и тетрадь.

Я в ней картинку нарисую маме.
И пляж, и в море катер голубой,
И вон ту тётю в розовой панаме.
Ей скучно здесь, наверное, одной.






***


От равнодушья, от неверья
Любовь уходит, жизнь круша.
И долго будет хлопать дверью
Пустая гулкая душа.

И нету сил захлопнуть дверцу.
И ночь светла, и тёмен день.
Никем не занятое сердце...
Ну, заходи, кому не лень.






***


Напиши мне, напиши,
Напиши, я жду ответа.
Теплотой моей души
Будет жизнь твоя согрета.

Напиши хоть две строки.
Я устал ответа ждать.
Буду след твоей руки
На бумаге целовать.

Не напишешь? Черт возьми!
На кресте свободной плоти
Жизнь ржавыми гвоздьми
Наши души приколотит.






***


Снова топчется дождь под окном,
И бормочет он, и вздыхает.
Будто вместе со мной вспоминает
О далеком-далеком былом.

Утекло уже много воды...
Кто же в юность вернуться сможет?
Лишь оставлены в сердце следы
Каблучками ее босоножек.






ВАЛЬС


Было только мгновенье,
Только капля любви.
Было только волненье
И броженье в крови.

Ее белое платье
По паркету плескалось.
В скромных вальса объятьях
Мое сердце осталось.

Было только мгновенье,
Сладострастные вежды.
Было только волненье -
И ни капли надежды.






ТУЧА


Туча на небе повисла.
Календарь меняет числа.
Дни текут дождем за днями,
Это - бездна между нами.

Это пропасть, это бездна.
Эта песня бесполезна.
Еще долго будут числа
Облетать листвой без смысла.

А потом откроет вьюга,
Как нам трудно друг без друга.
Мы еще не понимаем,
Что полжизни потеряем.

Дождь шумит все глуше, глуше.
Потерялись наши души.
На дороге между нами
Всхлипнет ночь под сапогами.






ПИСЬМО


Я написал письмо в стихах,
Не пожелав поставить точек.
Я про любовь писал в строках,
А про страданья - между строчек.

Я получил ответ в стихах.
Огню предал его и тлену.
Там было про любовь в строках,
А между строчек - про измену.






***


На лыжах в редком сосняке
Летела пара молодая...
Они живут, ещё играя
Без прожитого, налегке.

У них весна среди зимы.
Но и у нас пока не осень.
Лыжнёй звенящею и мы
Скользим неспешно между сосен.

И нам на счастье, как во сне,
Закат разбитой медной чашей
Упал осколками на снег.
На белый снег России нашей.






***


Она спасала душу, уходя
От нежности, от страсти, от меня,
Под сенью снегопада через мост,
Распластанный под нею во весь рост.

На снежной глади сонного моста
Зимы начало с чистого листа.
У вечности нежданно добрый лик,
Она как бы задумалась на миг.

И кажется чугунному мосту -
Он для влюбленных вечно на посту.
Пунктир следов, убористая вязь
Её судьбы, которая спаслась.






ЕЩЁ


Ещё глаза не отцвели,
Ещё виски не в блестках чалых,
Ещё поманят от причалов
Вслед за собою корабли.

Ещё ударит в парапет
Волна холодного прибоя,
И что-то нежное такое
Шепнёт нам северный рассвет.

Ещё уткнёшься мне в плечо.
И этот жест - как неизбежность.
И утомит друг к другу нежность,
Но нам захочется ещё...






***


Падает дождь косой,
Нити свои качая.
Долго идём с тобой,
Дождик не замечая.

Тысячу лет назад
Также он где-то шел.
Я бесконечно рад,
Что я тебя нашел.

Целая жизнь прошла.
Бурная жизнь в работе.
Как ты меня нашла
В этом круговороте?

Что же ты всё молчишь?
Как ты меня узнала?
Падают капли с крыш
Старенького квартала.






РОМАНС


Простите и прощайте навсегда.
Пусть жизнь иная сердце Вам наполнит.
 И только дождь осенний иногда
Нечаянно забытое напомнит.

Не полетят - потянутся года.
Я не меняю выбранных решений,
И несерьёзных больше никогда
Не допущу подобных отношений.

О чём ещё тут можно говорить,
Когда ложатся так тоскливо строки?!
Как надоело жизнь благодарить
За горькие, печальные уроки.

Прощайте, милая. Я вовсе не грущу.
Таких щедрот мужчины не имеют.
Я тоже Вас когда-нибудь прощу
И обо всём, конечно, пожалею.






НУ, ПОКА


Свою песню сердце пело.
Жизнь летела и летела.
Чаша истины пустела,
Глубока.

Нам с тобою нету дела,
Друг до друга нету дела.
Я забыл, и ты успела -
На века.

Сердце птицей встрепенулось,
Когда ты щекой коснулась.
Ты моей щеки коснулась.
Ну, пока...

Как же так могло случиться?
Жизни нам ещё учиться.
Кто - то первым постучится,
А пока...
Песня в сердце ещё тлеет
И надеждою теплеет.
Чаша истины пустеет
Глубока.






ВОЛШЕБНЫЙ ДУШ


В окошко день сквозь ветви груш
Косит лучами, взгляд пытливый.
Твой шепот в ухо щекотливый -
Из нежных слов волшебный душ.

Из нежных слов волшебный душ.
В глазах друг друга отраженье.
Движенья наших близких душ
Слились в одно телодвиженье.

А после - пальцы сплетены.
И день запомнится мгновеньем.
И мы с тобой, как откровенью,
Ему останемся верны.






***


Когда Вам поздно вечером звонят,
Обиженно не поджимайте губки
И не бросайте телефонной трубки,
В ней голос безысходностью объят.

Не отнимайте трубку от виска.
Эпохи миг услышан будет Вами.
За теплыми и нежными словами
Холодная скрывается тоска.

Не отнимайте трубку от виска.
Простите, что звонком вас разбудили.
Вас, может быть, еще так не любили,
От пальчиков до волоска.






НА МИГ


Всё чаще мы вместе. Нас сводят дела.
Давно уже, кажется, наши тела

Полны любопытства друг к другу, и глуше
Шагает условность, цепляясь за души.

В объятьях уже наши чувства и всё ж
Духовный роман на роман не похож.

Весь мир станет лучше, светлее и краше,
Когда возле уха дыхание Ваше...

Я знаю, какие скажу Вам слова
В момент, когда жаркие наши тела

В восторге, мелодией праздничный туш,
Всего лишь на миг невесомее душ.






ФА ДИЕЗ


Город снегом занесён.
Он божественно спасён
От осенней скуки луж,
От бездонной грусти душ.

Я один и Вы одна.
Вид красивый из окна
Сквозь туман кленовых крон
 С фа диезом из ворон.

И как будто родилась
Между нами нитью связь.
Значит близко, между дел,
Добрый ангел пролетел.

Как хочу я сохранить
Эту тоненькую нить.
Сохранить на долгий срок
Незаконченностью строк.






МАРТ


Мой кот опять на крыше
С соседской кошкой блудят.
Орали бы потише,
А то весь дом разбудят.

Хозяйке кошки тоже
Не спится за стеною.
Её томленье гложет,
Но я к ней ни ногою!

Она меня не хочет.
Не дорожит гостями.
За стенкою грохочет
Приёмник новостями.

А днём она надомно
Творит статьи в газеты.
И зверя взглядом томным
Дразнит в душе поэта.

А март такой обманный!
То солнце, то метели.
Не скучно, окаянной,
Одной вздыхать в постели?






***


Ночь мне растревожит душу.
Прочь уйду и ложь разрушу.
Вне твоей любви глубокой
Мне по жизни одиноко.

День. В глазах его истома.
Лень мне выходить из дома.
Нет, хандра мне - не подмога.
Свет и трудный путь до Бога.

Кровь стучится пульсом в уши.
Вновь прошу тебя - послушай.
Ведь друг другом мы богаты.
Медь подсунут вместо злата.

Грусть, она из глаз сочится.
Пусть, ведь всё ещё случится...
Соль хрустальными слезами.
Боль утихнет лишь с годами.






ПОСЛЕ ДОЖДЯ


После дождя так пахнет тополями,
И капли с листьев запоздало вниз
На Вашу шляпку с мягкими полями
Срываются, как будто на карниз.

А кони переходят незаметно
На шаг от лёгкой рыси у воды,
И, может, мы гнедым своим ответно
Непринуждённо перейдём на «ты».

Мы едем рядом, и ладонь в ладони.
Как хорошо на сердце, Боже мой!
Ноздрями ловят хлебный запах кони,
Предугадав совместный путь домой.






***


Внезапно вечером зашла ты,
Проститься, видимо, со мной.
Что ж не кремлёвские палаты
Я освещал тебе свечой?

А жизнь в провинции без лоска,
Свечи колышется огонь.
Твои слова, как капли воска,
Жгли душу, падая в ладонь.

И обвинения поспешны,
И оправдания твои.
Я со свечой стоял, как грешный,
Перед кончиною любви.






РАЗГОВОР ГЛАЗАМИ


Она скучает у свечи.
Лицо над столиком белеет.
И тихо музыка в ночи
Желаньем нежным пламенеет.

Над жёлтым мотыльком огня,
В ресницах томных индевеют
Её глаза и на меня
Сквозь сигаретный дым синеют.

Сквозь жёлтый огонёк свечи
Её душа к любви стремится.
Пусть тихой музыкой в ночи
Что суждено, то и случится.






КНИГА


Без тебя душа томится.
И сюжеты, и страницы,
Где глубокой страсти смак,
Не раскроются никак.

Кто ж кладёт любовь без толку,
Книгой про запас, на полку?
Как в шкафу, она скучает.
Но её не замечают.

Дни - как сжатые страницы.
Только в щели свет струится.
Кто - то всё это учтёт,
Снимет книгу и прочтёт.






ХОЗЯЙКА ДОЖДЯ


На фоне площади вождя
Хозяйкой шумного дождя
Я видел в дымке голубой
Вас не виденьем, а живой.

И, управляя дождевым
Оркестром, как и Вы, живым,
Хрустально нитями звеня,
Околдовали Вы меня.

Не мучьте дымкой голубой,
Я тоже, как и Вы, - живой.
Чредой бессонниц заплачу
За то, что выпить вас хочу.

Но Вам важнее ремесло.
И мне, увы, не повезло.
И одиноко под дождём
Мы мокнем с бронзовым вождём.






***


Ушел не слышно дождь - сутулец.
По мостовым в изгибы улиц.
И мне б уйти из тьмы бездушной,
Как этот дождик равнодушный.

Но завтра будет день иной
И дождь, естественно, грибной.
Живой, весёлый, золочёный,
Лучом нежданно вскипячёный.

Давай немного подождём.
Ты будешь светом, я - дождём.
Ты станешь самым чистым светом
Для одинокого поэта.






ОБИДА


Я на тебя обиделся...
Ты мне не хнычь в плечо.
Кто мне в толпе привиделся -
Я разберусь ещё.

Я на тебя обиделась,
Слёз пролила ведро.
Так, говоришь, привиделась
Женщина мне в метро?

Я на тебя обиделась.
Я на тебя обиделся.
Я же не с кем не виделась!
Я же не с кем не виделся!

Я по тебе соскучилась.
Я по тебе соскучился.
Я без тебя намучалась.
Я без тебя намучался.






***


Ещё о главном я молчу,
Ещё томлюсь беседой светской,
Ещё завидую по - детски
Тому, другому ловкачу.

Ещё и баллы, и очки
Ему проигрываю в споре...
И музыкою в коридоре
Её стихают каблучки.

Ещё идёт незримый спор,
Пикантный, тихий, бессловесный.
Но с каждым днём теснее тесный,
Меня с ней сводит коридор.

Потом наскажут небылиц,
Переступив приличья грани...
И взгляд её быстрее лани
Уходит в заросли ресниц.

Ещё боюсь её вспугнуть,
Начало сказки покалечить.
Ещё молчу о нашей встрече,
К которой предназначен путь.






***


Я ехал на лето домой из Тюмени.
Хотелось ещё написать что - нибудь.
Клонило к закату, и длинные тени
Берёз и осин полосатили путь.

А вот и село, и знакомые лица.
Асфальт «заминирован» стадом коров.
Разобран кабак, где хотелось напиться.
Бог с ним, зато утречком буду здоров.

А, впрочем, тут есть кабаки поновее.
И весело в них коротают досуг.
А может и я там кого - то заклею?
Нет, некогда, позже, сейчас не досуг.

Я ехал на лето домой из Тюмени.
Туда, где твоя синеокая даль.
Но как же знакомо ты прячешь колени
Под эту пуховую длинную шаль!






АНГЕЛЫ


Ждала, но устала... А я - то
Тебя отличал от других.
И душу мне женщина чья - то
Согрела в ладонях своих.

Как мельница, Время мололо
Судьбу, жерновами вертя.
И ангелы женского пола
Спасали любовью меня.

Я жил возле ада и рая,
Но рядом со мною - не ты.
Светилась желаньем другая,
Спасая меня у черты.






В БИБЛИОТЕКЕ


Когда сердечный свет нездешний
Меня сподобил к Вам пойти,
Я не цветы, а гроздь черешни
Купил зачем - то по пути.

Здесь так у Вас хрестоматийно!
Рядами классиков тома.
Жаль, не системно, а стихийно
Я занимал у них ума.

И в тишине библиотеки,
Где всё пристойно навсегда,
Чуть опустились Ваши веки,
Возможно, это значит «ДА».

А Вы всегда спокойны внешне,
Но миг - и дрогнула рука.
И на пол сыплется черешня
Из самодельного кулька.






***


Я объяснялся ей в любви.
В ответ - ни взгляда и ни слова.
Душа в тот миг была готова
На всё порочное пойти.

И начал я в стихах шуметь
Ветрами в кронах, сожалея,
Что золото листвы в аллеях,
Тускнея, превращалось в медь.

Ну, как же мог в свои года
Так нежной страстью заболеть я?!
Лекарства нет тысячелетья,
Да и не будет ни когда.

А свет и темень заодно,
Собою жизнь переплетая,
Хотят, чтоб, ангелом летая,
Я падал грешником на дно.

И тихо я решил уйти.
Не стал шуметь и кровлей грохать.
Что есть любовь, а что есть похоть?
И как различия найти?

Со мной, печальная сама,
Грустила осень, бронзовея.
И тихо плакал дождь в аллеях,
Пытаясь не сойти с ума.






НЕЖНОСТЬ


У алтаря пред Богом и людьми
Нам не стоять, но всё же, черт возьми,
Ведь даже все условности поправ -
На счастье не иметь законных прав?!

Что ж, глуп ли человек или умён,
Но он - ничтожность в разности времён...
И только нежность, взявшись ниоткуда,
Надеется, безумная, на чудо.






***


Я люблю эту женщину, очень люблю.
За неё я неистово Бога молю.
Я готов для неё на отчаянный шаг,
Но условности света, увы, не пустяк.

Год за годом сужается жизненный слой,
А любимая женщина всё не со мной.
Эта песня - не вальс, эта песня - не гимн.
Пусть любимая счастлива будет с другим.

Я люблю эту женщину, очень люблю.
За неё я неистово Бога молю.
Ах, простите мне, Бог, ах, простите мне, мать,
Эту песню мне хочется пулей прервать.

О, судьба моя, ты мне за что этот крест?
Разве не было в жизни других лобных мест?
Разве не было женщин других у тебя?
Так за что ты любовью распяла меня?!






***


Через несколько лет
Я приду в это дом.
Здесь и памяти нет
Обо мне, о былом.

А хозяйка, того,
Декольтиной маня,
У ворот: - Вам кого?
Не узнает меня.

Вот кино, ё - моё,
Не бывает глупей!
И глядит вороньё
С любопытством с ветвей.

И на кой меня вдруг
Вновь сюда занесло?
Хорошо, что вокруг
Всё быльём поросло.

И когда я пройду,
Не спеша, этот дом,
Старый ворон махнёт
На прощанье крылом.






***


Ну, вот и снегу намело.
И где, она, дороженька?
Вот так и жизнь бы - набело.
Да силы где, Серёженька?

Беру лопату я сейчас
За черенок простуженный,
И двор буквально через час
Блестит, как отутюженный.

Лопата выдохлась, я тож.
Устал, хотя не жалуюсь.
Но на сегодня всё, хорош.
Пойду чайком побалуюсь.

А в чистой горнице, сквозь сон,
В томленье гостья дальняя.
И еле - еле слышен стон
Сквозь тихое дыхание.

Зачем я ей? Не молодой,
И с жизнью своей нищею...
Как прикоснуться к ней, такой,
Холодными ручищами?






***


Что скосила ты глазки,
Изучая крыльцо?
Сука в ангельской маске
С виноватым лицом.

Я вранья не прощаю
Никому никогда.
А в конкретном случАе -
Нас рассудят года.

Жаль расколотой чаши.
В ней хотелось - моглось.
В ней хранилось всё наше,
А теперь пролилось.






ЛАПОЧКА


Ты моя нежная, ты моя лапочка.
Буду, как пёс, приносить тебе тапочки.

Самая страстная, самая лучшая.
Ну же, прости мою душу заблудшую.

Зверем я был, а теперь вот зверушечка.
Хочешь нежнее, моя дорогушечка?

Утомилась мной, обездвижила.
Спи, темно уже в нашей хижине.

Настоналась, натешилась лапочка.
Да здесь они, здесь твои тапочки.






ДЕ ФАКТО


Устои, культура.
Ты всё об одном:
Сначала де юре,
А это - потом.

Когда друг без друга
Нам стало не в мочь,
То лопнула туго
Зажатая ночь.

И звёздную вспышку,
Влюблённый до слёз,
Поддатый мальчишка
В ладонях принёс.

Неправильно как - то:
Устои на слом.
Сначала де факто,
Де юре - потом.

Минуло. Уплыло.
Какая пора!
Давно это было,
А вроде - вчера.






ГОРОЖАНКЕ


Красив твой слог тюменский,
Изысканность строки...
А я по-деревенски
Пишу свои стихи.

Но было время - модил.
И я, почти с азов,
Высокоблагородил
Тональность образов.

Теперь года иные.
Фазенда и собес.
Теперь стихи седые
Ниспосланы с Небес.

Они к земле поближе
И где - то от сохи...
Как дачницу оближут,
Так сельские стихи.

А как интеллигентку
Томительной тоской
Погладят по коленкам -
Тут случай - городской.

Прости, что я не гений.
Красивой песней ног
Присядь мне на колени
Изысканностью строк.






СЕЛЬСКИЙ РОМАН


Всей душевной сферой
Я тебя утешу.
Покрывалом серым
Полдень занавешу.

Что за увлеченье?
Где же наша совесть?
Вспыхнут разговоры -
Не роман, а повесть!

Я тебя утешу.
Ты меня утешишь.
Жизни неуютной
Мы заполним бреши.

Но в деревне - горе
Нашему роману.
Хочется на море,
Да не по карману.






СПАСИБО ВАМ


Спасибо Вам за ваше «нет» и «да»,
За Вашу грусть и наше невенчанье.
В нём крик души и гордое молчанье
Необъяснимо вместе навсегда.

И чередою ожиданий дни.
Томительные, горестные взгляды.
Но я прошу Вас - жалости не надо,
Она ведь безысходности сродни.

Спасибо Вам за вашу новизну
Причёсок, взглядов, мимики и жестов,
Внезапность и согласий, и протестов,
За нашу непрерывную Весну.

Спасибо Вам за все эти года!
За ждущие и ласковые взгляды.
Я б не сказал, что жалости не надо,
И я жалею сильных иногда.






ПЕРЕД РАССТРЕЛОМ


Ветеранам южных войн


Чего душой кривить перед расстрелом?
Я без ума от вражеской ханум.
Её душа рвалась ко мне и пела
Через вуаль своих запретных дум.

Какая ночь! Почти что по заказу
Пишу стихи, не поднимая глаз.
Такого лета не было ни разу,
И женщина такая - в первый раз.

Пишу стихи в аду последней ночи,
И под аккорды бешено кричу.
Она меня, наверно, тоже хочет,
Как я её немедленно хочу.

Обнял рассвет мои ночные страхи.
Душа вот-вот в сиянии луча...
Пройти бы мимо персональной плахи
И девственной истомы палача.






_ВПОЛГОЛОСА_ 





ПЕРВАЯ СТРОЧКА


Мы с дедом возили осины из леса.
Каким же я был тогда милым балбесом!

Я правил конягой. Колёса скрипели.
А птицы невидимо в зарослях пели.

Парил окоём, предвещая грозу.
Мы с дедом сидели на мирном возу.

И он говорил мне: «Запомни, Серёжка,
Как ездил со мною вот этой дорожкой,

И детям своим в недалёком году
Расскажешь, как ты приучался к труду».

Мы ехали мимо пшеничного поля.
Мне нравилась наша крестьянская доля.

А лошадь косилась на плётку возницы,
Хватая губами колосья пшеницы.

Дорога дугой огибала лесочек,
И первая пара рифмованных строчек

Взмахнула крылами в полёт журавлиный
Над полем, над лесом, над степью былинной.






РУЧЕЙ


В траве журчал, звенел ручей.
Он отрывался от ключей.

- Зачем истоки? Я ж - крутой!
Сливаюсь вон с какой рекой!

Он оторвался. Он сумел.
И отжурчал, и отзвенел.








***


« О, помолись и за меня, За бесприютного в Отчизне!»

    С. Есенин.

Отчизна неласкова в лицах.
Порой бесприютно и мне.
Ну, ладно бы там, за границей,
А то ведь в родной стороне.

Как много людей без приюта
В «Отечества горьком дыму»
И я не вмастил вот кому-то -
Наверно, себе самому.

И нечего тут веселиться.
Хотя ведь могло же, небось,
И что - то хорошее сбыться
И, кажется, даже сбылось.

А в храме - смиренные лица
И свечи, и блики огня.
Я знаю - придёшь помолиться.
Так, может быть, и за меня?






***


Откуда-то волна стиха
Идёт в подстрочник подсознанья,
Ждешь от любимой пониманья,
Но жаль, душа её глуха.

В разломах вспышек и теней,
На острой грани тьмы и света,
Открытая душа поэта
Рискует сущностью своей.

Периодически хандра
Тоску наводит серой дланью,
Но свет хандру срезает гранью
В подстрочник каждого утра.






***


Я торгую бочкотарой
Возле бровки большака.
И за что такою карой
Наградили мужика?

Вместо денег только строчки.
Скука - ямбы да хорей.
Продавайтесь, что ли, бочки,
Сразу станет веселей!

Ну, селяночка, поближе...
Что, обидели тебя?
Так давай с тобой залижем
Раны пасмурного дня.

Я тебе такую тару
Подкачу для сельских дел.
Что, какой я тебе старый?!
Я от страсти поседел.

Мы с тобой прополем дачу,
Побалакаем про жизнь.
Ну, ты как, уже не плачешь?
Вот и тучки разошлись.

Дома кто?
Заждались дочки?!
Ну, тогда - домой, шабаш!
Ща, погрузим твои бочки
И поедем с Отче Наш.






ОДИНОКАЯ ПТИЦА


Тихий летний прибой,
Соль морская во рту.
Я прописан судьбой
В черноморском порту.

Я - в разладе с семьей.
Я - в разладе с судьбой.
Кружат грустные мысли
Над моей головой.

Вид мой очень печальный,
Усталый и кислый,
И не радуют больше
Меня кипарисы.

Порт. Полуденный зной.
Незнакомые лица.
И парит над волной
Одинокая птица.






***


Ревет мотор, вперед летит КамАЗ,
Вперед, навстречу ночи и метели.
Кончается горючего запас.
Ну, как же это мы не доглядели?

Еще немного, там уже огни...
Но нас не ждут, о ком мы ночью грезим.
Напарник умирает от любви,
И сам я на краю этой болезни.

Идем колонной, будто на парад.
Остался нам последний перевал.
Мотор заглох, и мы летим назад
И сокращаем задний интервал.

Удар. Темно. Над пропастью вися,
Лежим в кабине в неудобных позах.
И жизнь, за секунду вся,
Проносится в последних грезах.

Но нет в раю для нас вакантных мест,
Да и в аду битком набиты печи.
Ну, что же, мы согласны жизни крест
Нести вперед, он нам не давит плечи.






ДЕНЬ В МОСКВЕ


Я только день проездом был в Москве.
Знакомых нет, конечно, кроме...
И в памяти туманно, как во сне,
Всплывает телефонный номер.

Друзья мне говорили: «Ты пойми,
Москвички - обособленная нация».
Я презираю правящий людьми
Неписаный закон субординации.

Она пришла. На ней такой наряд!
И торжеством весенних ощущений
Я в ней увидел целый ряд
Таких столичных перевоплощений.

Капель звенит, а я с Москвой на «Вы»,
Торчат из сумки для родни подарки...
В мою провинциальность день Москвы
Смотрел величьем Триумфальной арки.






ДУЭЛЬ


Смерть в лицо мне бросила перчатку.
Знает ведьма, что вожу взрывчатку.

Секундантами моей дуэли
Сосны придорожные да ели.

Я веду машину дальше с песней.
Риск, так риск. Так даже интересней...






СТРАДА


В уборочную жаркую страду
Ко мне вдруг подступило вдохновенье,
Опасное для сердца наважденье:
Приехала студентка МГУ.

И память к грезам тянет нити тонко -
Во сне я видел именно такую.
Глазами осени московская девчонка
Мне всколыхнула душу шоферскую.

И вот рифмую сладкую муру,
А облака нахмурили карнизы.
Мне осень не давала этой визы -
Писать стихи в горячую пору.

1975г.






МУЗЕ


Я движением музыки Вас нарисую
И в рисунок впишу все соцветия гамм.
Вы верны мне, но, Боже мой, как я ревную!
Всей октавой души Вас ревную, мадам.

Я уже истомился ловить Ваши взгляды:
То в витринном стекле Ваше вижу движенье,
То в окне электрички мелькнет отраженье,
То почудится запах Вашей помады.

Когда нет Вас, все звуки и запахи сиры,
И бесцветным становится суетный мир.
О, моя госпожа и волшебница Лира,
Я Ваш преданный паж, я Ваш преданный лир!








ЗАКАТ


Закат висел кровавым спрутом,
И ночь в преддверье трепетала.
Он угрожал ещё кому - то,
А кровь по щупальцам стекала.

Он истекал на самом деле,
Как в драке раненый повеса.
Цепляясь за верхушки елей,
Он ускользал за кромку леса.

А ночь отчаялась уже,
Но тихо, без борьбы и стона,
На самом узком рубеже
Закат спихнула с небосклона.






СЧАСТЬЕ


Сейчас мы знаем - иногда
Счастливым стать совсем не просто.
Срываем с сердца, как коросты,
Уже прожитые года.

В проёмы окон, как в глаза,
Заря заглянет нежно - нежно.
Сквозь сон здоровый, безмятежный
Услышим птичьи голоса.

Ты встанешь форточку закрыть:
Легка, изящна, не одета.
Упругость солнечного света
Приятно кожей ощутить.

Упрётся луч тебе в плечо,
Сирень за окнами качнётся,
И новый день такой начнётся,
Какого не было ещё.






КЛЕВЕТА


Художник оклеветан. Он в тоске.
И пустота в оставленном мольберте.
И страх берёт, что честь на волоске -
Ведь клевета, она страшнее смерти.

Долги друзьям оставлены в конверте,
И на зубах скрипит смертельный яд.
А на формате в стареньком мольберте
Всего три слова: я не виноват.






ДОЛГИ


Попали в тяжкие долги.
Теперь судом пугают.
Глазниц бессонные круги
Красноречиво бают.

И от безденежной тоски
В каких - то две недели,
У брата младшего виски
Заметно поседели.

Ну, что за кризис?! Вот дела...
Откуда это лихо?
Везде звонят в колокола,
В карманах только тихо.

И вот корыстные менты,
Упряча в сейф стаканы,
Мне «тычут» - всё, поэт, кранты!
Они и впрямь поганы.

Мне их ментальность не понять...
Прилепят «дело» с полки,
Начнут мне в душу загонять
Ментовские иголки.

«А судьи кто»? Ну, беспредел!
И мы печалим лица.
Овидий, кажется, сидел
И даже Солженицин.






ВЧЕРАШНИЕ СТРОЧКИ


...И пили - гуляли...
За это, за то.
Чего наваляли?
Не помнит никто.

Болтались шнурочки,
Скрипело крыльцо,
И сальные строчки
Хлестали в лицо.

За горло готовы...
И вспомнили мать...
И вырвалось слово -
Теперь не поймать.

Сверкнули очёчки,
Хрустально звеня...
Поправить бы строчки
Вчерашнего дня.






***


... И кажется, что дальше пустота.
На самом деле - просто полегчало...
Душа напишет с чистого листа
И новый день, и новое начало...




***


Любовь запретной может быть,
Преступной быть ей невозможно.
Любовью ведь нельзя убить,
А вот спасти, пожалуй, можно.




***


...А Вы не устали от вашего «Нет»?
К себе снизойдите хотя б иногда.
Представьте: у Вас будет личный поэт,
И если хотите - уже навсегда.




***


Казнили царскую семью.
Казнили Родину мою.
С тех пор она живёт казнённой,
Полукультурно - приблатнённой.




***


Творцами не привыкли дорожить.
Как часто эти люди - пилигримы.
Во все века болванами гонимы,
Своих тиранов учат мудро жить.






СЕРАЯ ЖИЗНЬ


Серая жизнь - сплошной понедельник,
Наш постоянный семейный разлад.
В ваших глазах я - отпетый бездельник
Жизнь свою не настрою на лад.

Вам не понять мою душу поэта,
Мелочи Вас поглотили, дела.
Не убедить мне Вас мудрым советом,
Вы закусили уже удила.

Вам бы хотелось, чтоб я был кокетлив,
Блатом себе пробивая пути.
Вы бы хотели, как щеголи эти,
В царских одеждах по жизни идти.

Серьги златые вкололи Вы в уши,
Ваши наряды совсем не из ситца.
Ваше изящество плюнет мне в душу,
Даже порой позабыв извиниться.






В РЕСТОРАНЕ


Просто нет настроенья,
Просто скатерть измята.
И в клубничном варенье
Тонут искры заката.

Просто день истомился,
И на сердце тревожно.
Просто кто-то влюбился
Невзначай, безнадежно.

Просто песня площадна.
Только музыка свята.
А душа беспощадно
На бездушье распята.






НА СТЫКАХ


Сквозь медные воспоминаний трубы
Я вижу явственней всего,
Как билась жизнь на стыках грубых
Тридцатилетья моего.

Как в рейсах на дорогах вьюжных,
Копаясь сутками в снегу,
Мечтал о тёплых пляжах южных,
С ракушками на берегу.

Как грузчиком в порту работал,
До крови ободрав плечо.
И женщина одна... Да что там,
Не видел жизни я ещё!

Ещё в стволах сосновых доски
Растут на гроб мой, не спеша.
А жизнь летит. На стыках жестких
То вскрикнет, то замрет душа.






КРЫЛЬЯ


Я не знал, что крылья есть.
Что перо растёт под кожей.
Но они моё, похоже,
Сберегли понятье - честь.

Приспособиться мешали,
Прогибаться не давали,
Расслабляться, пить, грешить.
В общем, так - мешали жить.

Я про них узнал случайно.
Женщина, вот это тайна!
Вечер, родинка, уют...
Утром встал, а крылья тут.

Размахнулся, разбежался
И над суетой поднялся.
Если честно жить, не лгать,
То захочется летать.






ПРОПАСТЬ


Однажды я у пропасти стоял,
А ветер повалить пытался с ног
И в грудь меня порывисто толкал,
Но оттолкнуть от пропасти не мог.

А тучи свирепели надо мной,
В лицо хлестали снегом из - за скал.
А я стоял с поникшей головой.
Я на краю отчаянья стоял.

И мне осталось ногу занести
Над снежным этим, мутным круговертьем...
Но я не понял, как сумел спасти
Меня мой враг от этой глупой смерти.

Я лишь представил, как он будет рад:
Скользнёт змеёй усмешка по лицу,
Когда наденут траурный наряд
Мои друзья и молча по крыльцу...

Я лишь представил, как он будет рад
И отшагнул от пропасти назад.






КАМЫШИНКА


Помню сиротское детство.
Вижу себя малышом.
С бантиками соседство
Звало меня «камышом».

С визгом на берег летели,
В тёплый песок зарывались.
Весело как - то хрустели
Там камыши и ломались.

Девочке в платьице белом...
В омуте рвал я кувшинки.
С губ её тихо слетело,
Ласково так: Камышинка.

Годы нас всех разбросали,
И, одиноко шурша,
Ветер выводит спирали
В зарослях камыша.

Рядом с красивой кувшинкой
После того, как умру,
Тонкой стоять камышинкой
Я бы хотел на ветру.






ПАМЯТНИК


Когда я жить устану,
Я тонкой книгой стану.
Я памятником стану,
На твоём столе.

Когда в мои страницы
Смотреться будут лица,
Зеркально отразится
Душа твоя во мне.

Когда я пеплом стану,
Не вскрикну, не восстану,
Таким хорошим стану
Недвижимый в золе.

И ты когда - то станешь,
Покамест не устанешь,
Пока меня листаешь
На письменном столе.






ДРУГУ


От тоски ли сердце ноет,
На душе ль какая рана...
Время это успокоит
Где-нибудь на дне стакана.

Боль, она лазейку ищет.
Хочет в душу червячёчком...
А стакан всё глубже днищем,
Если не поставить точку.

Всё пройдёт, и слава Богу.
Дальним эхом в лету канет.
Жизнь сама всё понемногу
Расфасует, устаканит.

И, конечно, это скверно -
Жить внутри самообмана.
Где-то истина, наверно,
Глубже глубины стакана.






СЛОВА


Слова преступно могут жить.
Звучать правдоподобно, страстно.
Они серьёзно и опасно
Способны голову кружить.

Вот романтический сюжет:
В комплекте догмы и каноны.
Любовь не смотрит на законы,
Причём здесь ЗАГС и сельсовет?

Какие к сердцу мысли льнут,
Желая страстью в жилах биться!
Но мысли могут охладиться
Всего за несколько минут.

Глаголы лёгкие пусты.
Как жаль, что мы их произносим,
И боль в душе подолгу носим
За то, что сердцем не чисты.






НАСТРОЕНИЕ


Печаль - это тихо.
Печаль - это глухо.
Как время летит,
Долетая до слуха!

Невидимым эхом
Щемяще и гулко,
Когда только осень
И ты в переулках.

Когда только листья,
И осени всхлипы.
За мокрой оградой
Раздетые липы.

Их долгие мысли
Чернеют стволами.
А дождик по листьям -
Как исповедь в храме.






***


Ветер и осень листья уносят.
Больно холодные колют дожди.
-  Ветер, ветер, что там на свете?
-  Всё ещё будет, ты подожди.

Связаны снегом, белым ночлегом
Листья осины - поздняя кровь.
-  Ветер, ветер, что там на свете?
-  С болью земная приходит любовь.

-  Боль мне знакома, как и истома,
Как угасающий жар на снегу.
Холодом в спешке чья-то усмешка
Вдруг хлестанет по глазам на бегу.

-  Тише ты, тише. Голову выше.
Время еще захлестнет круговертью.
-  Ветер, ветер, что там на свете?
- Та же война между жизнью и смертью.






ПОЭТ


Вы думаете всё, что он рифмует,
Всё о себе любимом? Вот кино!
Да если б он фасонил жизнь такую,
Так он бы это... умер бы давно.

Ведь жизнь, смеясь и плача новостями,
Нам предлагает святость и грехи.
Своими, да и вашими страстями
Пропитаны и сложены стихи.

На грани гравитации, на грани...
Ещё не зная, звонок или тих,
Из глубины людских переживаний
Поверхностно выстраивает стих.

И между строк, в глубинах смысла тая,
Где столько жизни, радости и слёз,
Он здесь, в стихах, почти что умирает
И снова воскресает, как Христос.






БЕС


Мужских начал искать в добре,
Солидным стать, не быть повесой...
Все это так. Но как же с Бесом? -
Ему тошнехонько в ребре.

К чему мне тихое житье,
Почти без чувств, почти без страсти?
Какое-то подобье счастья,
Как в праздник пресное питье.

К чему мне тихое житье?
Моя природа жизни просит.
Стоять и воздух не выносит,
Ерошит желтое жнивье.

Для интеллекта и души
Спокойствие подобно ссылке.
Тускнеют мысли, как в копилке
Друг другом сжатые гроши.

Томится Бес моих страстей.
Он Музе в плечико поплачет.
Но Муза - женщина, а значит -
Ей Бес и ангела милей...






***


Дорога. Транспорт. Суета.
Шофер обидел зря мента.
А после ночью, в темноте,
Явился мент ему во сне,
И бросил тихий взгляд в укор:
За что ты так меня, шофер?
Ну, повертел твои «права»,
Так это служба такова.
...Ужасный сон. Мент не причем!
Заныло где-то под плечом.
Шофер проснулся. Жаль мента.
Какая жизнь - суета.
И долго ль злости в ней кружить,
Когда добра не пережить.






МОЛИТВА


Господи, истины дай мне и силы
В городе гулком и в сельской глуши
И помоги сохранить до могилы
Твой отпечаток в сознанье души.

Господи, милости дай и спасенья
Толикой малой тебя повторить,
От понедельника до воскресенья
Нужное людям творить и творить.

Господи, смилуйся, каюсь я, каюсь.
Храмы не строил, ризы не шил.
Нет, я от смерти не отрекаюсь,
Просто не все свое согрешил.

Господи, смилуйся, каюсь я, каюсь.
Сколько ты дал мне - столько несу.
Нет, я от жизни не отрекаюсь,
Буду спасенным и тоже спасу.






ВОЙНА НЕБЕС


Война небес, а больно нам -
Земным и слугам, и рабам.
Ведь мы на самом днище.
Темнилы темного смуглей,
Сжигая души до углей,
Торгуют пепелищем.
Идёт борьба, идёт война.
Хотя и наша есть вина,
Что мир бросают в битву.
А кто грешил, но стал святей
Идёт сквозь строй своих плетей
На подвиг и молитву.






В РАЗНЫХ СТРАНАХ


Как хорошо, мы в разных странах.
Твой взор на пальмах, на лианах
Блуждает и скользит лениво
На негритоса, как на диво.

Как хорошо, что ты далеко.
Твое дрянное хобби - склока
Грохочет где-то в стороне,
Не задевая сердце мне.

В моей квартире воздух пуст,
В нем нет змеиного шипенья.
Зато в окне напротив - пенье
Угадывается из уст.

Я бы хотел тебя ласкать,
Во взгляде взгляд пополоскать,
Но мне приятнее пока,
Тебя любить издалека.






НОЧНОЙ ЗВОНОК


Не бойся, это я из ада.
Алло, ты рада иль не рада.
Кричишь спросонья, - что стряслось?
А я кричу, что удалось
Добраться мне сквозь мрак зловонный
К трубе горячей телефонной.
И, обжигаясь о трубу,
Тебе красивую судьбу
Из тысячи хороших снов,
Устроив сговор колдунов,
Рисую второпях, творю,
Ведь я тебя боготворю.
Кричишь в ответ: - Ты кто в аду?
Я сам пока что не пойму.
Но здесь таких как я - вагон.
Стихи летят со всех сторон.
Кипят глаголы и наречья,
Кривые души человечьи
В кострищах на углях шипят,
В грехах с макушки и до пят.
А после их на наковальню
Приносят в зал полуподвальный,
Где плач и хохот режет слух
И перековывают дух.
О, здесь не знают слова «скука».
Как пригодилась мне наука
За сельским клубом пьяных драк.
Какой я был тогда дурак!
Кого - то рвал, кого - то бил.
Как мало я тебя любил.
А мне ли много было надо?
Порою не хватало взгляда,
Минуты нежности, мгновенья.
В момент душевного томленья.
Теперь - то понял я немало.
Что в окнах солнца не хватало.
Что жили мы не очень звёздно.
А ведь я мог тогда... но, поздно.
Прости, зовут меня к огню.
Ну, будь здорова. Позвоню.







ХОРОМЫ


Куда же канули года
На русской стороне, когда
Всем миром строили дома?

Лишь просветлеет чуть Восток -
Мой одинокий молоток
Вгоняет в дерево гвоздок.

И я с любовию такой
Для самой милой, дорогой
Хоромы строю хороши
От всей своей мужской души!

Но милой стал я вдруг не мил,
И молоток мой загрустил.
Ржавеют гвозди. Не пойму -
Зачем хоромы одному?

Обрыдли разом: этот дом
И старый город за углом.
На падаль вороны - бомжи
Слетятся вкруг моей души.






БРАТУ


Что ж, погиб наш отец.
Ничего не попишешь.

Крик последний его
Не прочтёшь, не услышишь.

Как Христос отстрадал убиенным.
Пал гражданским, отнюдь не военным.

Он почти что распят.
Эх, ему б автомат!

Разве мог он кого - то когда-то убить?
Он хотел лишь грехи сыновей искупить.

Наперёд и своей головой.
То есть, наши с тобой.

Что ж, пути наших жизней ну, очень важны.
Потому, что мы бате с тобою должны.

Как Христу, что страдал за людей наперёд,
Чтобы жизни учился на смерти народ.






ПРЕДМЕТЫ


...И в городе ночь тишиной хороша.
Чугунный фонарь, пустоту освещая,
Загадочно тени ночные качая,
Меня уверял, что он - чья - то душа.

И я сделал вид, что поверил, как лох,
Что он воплотится криптоном в потомках.
Но не до него - стихотворная ломка.
И он это понял, и сразу заглох.

И тут же трамвай, громыхая, сказал,
- Кто в жизни темнит, тот потом будет люстрой,
А тот, кто ворует, - разменной капустой.
Я всё бы раскрыл, да пора на вокзал.

А ты, полуночник, подумай о том,
Как жить без надрыва и с пользой при этом.
Себя не забыть и других, и предметом
Одухотворённым остаться потом...






БЕССОНИЦА


Пишу стихи, в свою тетрадку глядя.
Я приглашен бессонницей на пир.
Не очень просто творческому дяде
В ответе быть за весь подлунный мир.

За тех, кому сегодня не хватило
Для нежности распахнутого дня,
Кого усталость не угомонила,
Как некогда бывало и меня.

Пускай стихи спасут сегодня ночью
И девушку, и пылкого юнца,
А я для них поставлю многоточье...
Для тех, кто не уверен до конца...






НЕНАСТЬЕ


Ненастье закончится, нет ли?
Сверкнёт ли надеждою луч?
Зашторилось небо на плети
До пола промозглостью туч.

Но, кажется, в мареве этом,
Где время идёт чередой,
Меня, словно брызгами света,
С небес окропили водой.

Разорвано ветром ненастье,
И лучик пробился уже...
Соседка застенчиво: здрасьте!
И враз посветлело в душе.






В ЧИСТОМ ПОЛЕ


По сугробам, целиною, по степи
После вьюги трудно по полю идти.
Между сёл дорогу снегом замело.
Далеко дымится трубами село.

А за полем жутким воем лес распят.
Это звери человечины хотят.
В чистом поле мне с волками бой держать.
Без дороги трудно по полю бежать.

Чистым полем, целиною, по степи
Далеко ещё сугробами ползти.
Между сёл дорогу снегом замело.
За бугром дымится трубами село.






ЛЕСНОЙ ЗАКОН


Струилась, запахи листая,
Ночной тропою волчья стая.
Но егерь тоже не дремал
И вдоль тропы заряд послал.
Схватились в битве жизнь и смерть
В голодном звере, и на твердь
Швырнули серого с размаху.
И сквозь лохматую рубаху
Сочилась кровь на талый снег.
И вот вожак замедлил бег,
В азарте сузилась ноздря...
Что ж, жизнь и смерть боролись зря.
И волки, с воем сдвинув брови,
Рванув назад на запах крови,
Свои клыки острей булата
Вонзали жадно в тело брата.
Глушила пища в глотках вой -
Закон в лесу у них такой.
Я опрокинут был судьбой
И за спиной услышал вой
Своих коллег и злые толки.
Смотрю на них - да нет, не волки.
Свои же братья во Христе.
Но мало им, что на кресте
Мое распято ими сердце,
Они хотят и душу с перцем.
Но я поднялся. За спиной
Уже неслышен жуткий вой.
Лишь на ходу в глазах прочёл
Замаскированных под пчёл
В зрачках интриг и скрытой власти,
Ухмылкой скошенные пасти.
Но выдают всегда волков
В улыбках лезвия клыков.






ФОТОГРАФИЯ


На старом снимке мы с братишкой.
Без шапок, в новеньких пальтишках.
В руках у братика игрушка -
Морская, кажется, ракушка.

Стоим рядком, и тут же мама
Сидит на стуле, смотрит прямо.
Не на кого - то , в никуда.
Какие ей ещё года?!

А рядом мы - два стебелёчка.
Но два характера - и точка.
Два с виду бравых молодца...
Но после похорон отца.








ДРУЗЬЯМ - ЖУРНАЛИСТАМ


Когда в стране казна пуста,
Шифруясь именем Христа,
На ропот, слёзы, пересуды
Плюют всемирные иуды.

Они дадут возможность эту -
Пойти с сумой по белу свету.
Подобно опыту Христа,
Спиной почуять твердь креста.

Распнут любого, кто за Русь.
Но я от вас не отрекусь,
Когда откроете уста
Сказать от имени Христа.






ТРАССА


Подъёмы, спуски и мосты -
Всё наша жизнь, шоферскАя.
И рэкетиров вражья стая,
И милицейские посты.

Братва, и я - вооружён.
Отчаяньем и, между нами,
Ещё ижевскими стволами,
Хоть и не лезу на рожон.

Двустволка, ясно - не УЗИ.
Но опыт есть и есть смекалка,
И так удобно вертикалка
Ложится в руку, чёрт возьми!

Подъём и пропасть, и скала.
Шофёрские хлеба не сладки.
Ну, что ж, бандитская девятка,
Ты домозолишь зеркала.






***


Спят ещё и Вена, и Париж,
Готика и нынешняя мода.
А у нас в селе по склонам крыш
Катит солнце сторож молзавода.

Я один по улице иду
С озера, где ранние туманы.
Где это, в каком это году
Шелестом полны были карманы?

Нынче не до шелеста, увы.
Лихо привалило ниоткуда.
Говорят, промышленность страны
Продал доморощенный иуда.

Милая, а, может, в этом сам
Виноват, что не крутой, простишь?
Молзавод сворую и продам.
Хочешь, я свожу тебя в Париж?






ВОЛКИ


У них подтянутые брюхи,
Но в волчьей стае - волчья жизнь.
Они, бедняги, с голодухи
На автостраду подались.

Поочерёдно воют альтом.
Мурашки струйкой по спине.
Как траки танка по асфальту,
Шуршат их когти в тишине.

Ну, как ещё сюжет сей книжный
Загнуть, красивее дожать?
Успеть бы вот до этой, ближней,
Электромачты добежать. 






АВТОЛЮБОВЬ


Он сам себя мучить морально устал.
Он, можно сказать, себя этим достал.

Она себя тоже устала корить.
И вздумала даже от нервов курить.

Они расстаются, встречаются вновь.
Но негде двум грешникам спрятать любовь.

Вновь план конспирации, ворох идей,
И нету счастливей на свете людей!

Чужие квартиры, скамейки, авто...
На заднем сиденье расстелют пальто...

Пора расставаться, до завтра, увы!
В душе - опасенье грядущей молвы.

Вновь план конспирации, ворох идей!
Несчастнее нету на Свете людей.






***


« ...И к Богу иду, не беда.

С ним раньше по правую руку

Случалось сидеть иногда...»

    Н. Денисов

_С_Всевышним рядом иногда
Сидит Денисов на крылечке.
Течёт беседа, словно в речке
Неторопливая вода.

О том, как вертится Земля.
Ну, о стихах там, о погоде.
О том, что сил полно в народе
Поправить голову Кремля.

А так, конкретно - ни о чём.
И спорит, мимоходом каясь,
Поэт, беседой увлекаясь,
Касаясь Господа плечом.

Василич, Вам бы попросить,
Когда трясёте Богу руку,
Благополучия для внуков,
И процветанья для Руси.






КАМЕНЬ


В будущей жизни я буду камнем.
Глыбой гранита с историей давней.
В будущей, я и не вспомню о ней,
Жить - поживать буду в царстве камней.

Женщина сердце мне обворожила.
Только зачем, если не дорожила?
Стану, как твердь тектонических плит,
Не драгоценный, а просто гранит.

Буду недвижимый я, но свободный.
Буду лежать равнодушно - холодный.
Мохом зелёным покроюсь на треть.
Буду годами в долину смотреть.

Стану недвижимой каменной тушей.
Больше никто не состарит мне душу.
Жить - поживать буду в царстве камней.
Может, удастся не вспомнить о ней. 






ШАНЬГА


Давно попал к деньгам в немилость,
Хоть скопидомся, хоть кути.
И вот сбылось! Скажи на милость -
Стою на денежном пути!

Идёт цифирь, давя мне ноги,
Широкой, денежной рекой.
-  Ты что стоишь, тут, на дороге?
Шуршат мне деньги: Кто такой?!

-  Хорош, кричу, катать мне вату!
Когда прошел немного шок,
-  А то возьму сейчас лопату
И нагребу себе мешок!

И деньги ну в меня бросаться.
В десятку бьют, не в «молочко».
Не в бровь, а в глаз. Я стал сдаваться.
Да тут бы сдался и Кличко!

Короче - стал военнопленным
У евро, долларов и иен.
Пиджак набитым, здоровенным
Карманом виснет до колен.

Я стал швырять на ветер баксы
За миллионом, миллион.
Стал пальцы гнуть и начал факсы
По фене отправлять в ООН.

Скупил хоккей в стране хоккея,
Рядился долго за «Реал»,
Но вдруг проснулся - братцы, где я?!
Ну, всё, ребята, я пропал. 

Не в казино очнулся злачном,
Где призрачной удачи шанс, -
Меня опять маршрутом дачным
Везёт общественный Гортранс.

Зачем же я в железной птице
Летал, соря вокруг деньгой?
Купил бы лучше домик в Ницце
И тихо жил себе с женой.

Так нет, понадобились звёзды,
Модели бруклинской длинны!
Ну, вот теперь и хеппибёздай
В деревню, к тёще на блины.

Хоть наш славянский стол не хуже,
Чем ланч, - я снова не герой.
Ужасно недовольна мужем
Моя супруга, то есть - мной.

«Я здесь торчу, а вот подружки
Летят в Париж, на карнавал!»
Видать забыла как я ушки
Ей нынче ночью целовал.

-  У них, - кричит, - на ужин пицца,
У нас опять казан борща!
И помнится, что домик в Ницце
Ты мне когда - то обещал.

И я ушёл на берег, с психа,
Смотреть на город за рекой.
И подошла супруга тихо,
Прижалась ласково щекой.

Тюмень вечерняя искрится
Вдали широкой полосой...
-  Прости меня... А знаешь, пицца -
Всего-то - шаньга с колбасой.








ФАТЕИЧ


Фатеич отпуск провожал
И пивом наполнял бокалы.
Кивали молча аксакалы -
Никто ему не возражал.

А отпуск таял, отпуск плыл
В воде озёрной облачками.
Фатеич даль сверлил очками
И думал: «Классный месяц был!»

Он не донёс ко рту бокал -
Жена внезапно позвонила.
И долго он свою мобилу
Ногами яростно топтал.

Все пили «За», и я был рад.
Лилась раздольная пирушка.
Почти не пустовала кружка.
(Какой ужасный плагиат!)

А отпуск грустно уплывал
И таял тихо в окоёме.
И странно, как в дверном проёме,
Ни там, ни здесь мой друг стоял.

Допив остатки «Толстяка»,
Он подошёл к велосипеду,
Сказал: Ну, всё, домой поеду.
И на прощание - рука.

Ни кто не возражал уже...
Семья, оно - святое дело.
Уехал. Как - то опустело
На берегу и на душе.






***


...А если там, в Раю, того...
Счастливых нет ни одного?
На фоне этого и Ад
Не очень сволочью богат.

Рвануть бы надо, ё - моё,
В своё далёкое село!
Но мне уже никто не рад,
Как десять, двадцать лет назад.

И здесь - не то, и там - не те,
И нету места на земле.






ВЕЧЕРОЧЕК


Мало мыслил о Боге...
И шалила душа.
Вот и счастья в итоге
Не видать ни шиша.

Вот и день обесточил.
И повесилась мгла.
И опять между строчек
Чья-то фифа легла.

И чего веселится?
Клином вышибла клин.
Хорошо бы влюбиться
В непорочную, блин...

Утомился грехами
В жерлах ночи и дня.
Ничего, что стихами
Исповедуюсь я?

Не дошёл бы до точки,
Не печалил родню
И ложились бы строчки
Вместо девушек - ню.

Снова - холод и слякоть.
Люди ходят в пальто.
Хорошо бы поплакать,
Чтоб не видел никто.

Ничего вечерочек?
Безысходная мгла.
А судьба между строчек
Не моя ль пролегла?






СВЕТЛАНЕ


Любому поэту
Своя бениславская...
Как песня, как лето...
Стихами обласкана.

А после в сырое
Осеннее лихо
Печально листвою
Осыплется тихо.

Уйдёт скороспелой
Любовью свободной
И девой несмелой,
И бабой голодной.

А после постелит
Зима - деревенщина...
Но зябко в метелях
Дышать этой женщиной.

Ведь жизнь поэта
Всевышними узами -
Не с Галей, не с Светой,
А с тихою Музою.






МЫ С СОСЕДОМ


Мы с соседом на лавке сидим.
Он глаголит с татарским акцентом.
Хоть вполголоса, но костерим
Кризис, доллар да ихние центы.

Где-то в дебрях Европы масон,
Ненавидящий Русь по призванью.
С ним поёт ЦРУ в унисон
И планирует нам обрезанье.

-  Если так, то и газа: тю-тю...
Англичанам, Французам и шляхте.
-  А послать бы их всех в...Воркута.
Пусть масонят на угольной шахте.

Мы с соседом с утра - молодцом!
И субботе, и солнышку рады.
Вот закусим сейчас огурцом
И пойдём устаканивать гряды.






ВЕСНА


Чего - то взгрустнулось.
Минор, а не скерцо.
Но ты улыбнулась -
И оттепель в сердце.

На улице тоже...
Ветра - пилигримы,
Лаская, итожат
Холодную зиму

Затаял снежочек,
Настроив капели.
Спасибо, дружочек!
Скворцы прилетели.

И день стал хороший.
И светятся лица.
И будто в ладоши
Захлопали птицы.

И хочется снова,
О счастье мечтая,
Чего- то такого,
Чего не бывает.






СТАРОЖИЛ


Я в городе пОжил, точнее - пожИл.
И вот я, однако, теперь старожил.
И я на маршрутке трясусь по утру,
Хоть мне это вовсе не по нутру.

А женщина прячет за сумку коленки
От самой Тайвани, от Затюменки.
На рынок, наверно, а, может, подале...
А бюст - как магнит, но мы виды видали.

Забилось сердечко, но я - ни гугу...
Здесь эти магниты на каждом шагу.
Сейчас бы на речку, в деревню, на волю...
Но здесь декольте и магнитное поле...

Да ладно, проехали. Может, судьбу...
Уже_Немелькайте[1]._Вот здесь и сойду








***


Мы вместе с тобою пройдём по аллеям,
Где резко прибавилось желтого цвета.
Посмотрим, как в небе печально алеет
Полоска заката - кончается лето

Кончается лето, и сыплются листья.
И будет всё ясно в конечном итоге.
А ветер уносит ненужные мысли
Листвой помертвелой по пыльной дороге.

1987 г.






***


Полсотни пятая весна.
Она меня с ума сводила.
Она на улицу манила
И по ночам лишала сна.

Водоворот из женских лиц
Вокруг меня такой вращала...
Она мне что-то обещала
И пела голосами птиц.

На взглядах, жестах и словах
Надежду густо замесила.
Весной в душе такая сила -
Весь мир поднял бы на руках!

И хочется пожить, попеть...
Ещё полвека подытожа,
Любви... Вполголоса... Быть может.
А что ещё весной хотеть?






ЗВЕЗДЫ


Чтоб звёзды горели
Огнём Божьих свеч,
 Блистали и пели -
Их надо зажечь.

Чтоб звёзды светили
В пути иногда -
Зажечь надо или
Грядёт темнота.

Давайте же встанем
И звёзды зажжём.
Иначе ведь канем,
Беззвёздно уйдём.

Давайте над миром
Зажжём имена,
Чтоб звёздной октавой
Гордилась страна.

Чтоб звёзды горели
Огнём Божьих свеч,
Блистали и пели,
Их надо зажечь.






НА ОХОТЕ


Заря ещё едва алеет,
И ветру дремлется пока,
А ствол ружья всё злей и злее,
И на казённике рука.

Туман над озером, как вата.
В нём шум - наивен и пернат.
А псы, они не виноваты,
Что кряк ни в чём не виноват.

А где - то печка вкусно мыслит.
Столу предчувствуется пир.
А здесь глядят всё ненавистней
Стволы холодные на мир.

В рассвете нет ни капли яда.
День будет весел и здоров.
...Всё вопросительнее взгляды
У добродушных сеттеров.






ВЕЧЕР


Зима за окошком.
Принять бы на грудь...
Хотя бы немножко,
Хотя бы чуть-чуть.

И всё как по маслу...
Но что-то не впрок.
И вечер напрасно
Погиб между строк.

Но снег всё же падал.
Белели дома.
И строчки, как надо,
Слагались в тома.

И всё получалось
Сегодня, кажись...
И времечко мчалось,
И нравилась_жисъ._

И люди с работы
Спешили домой,
Вращая заботы
Орбитой земной.

И падал снежочек,
И вечер светлел,
А жить между строчек
Никто не хотел.






ДУША, ТЫ ПОМНИШЬ?


Давно я помирился с прозой быта.
Но стих звенит гитарною струной.
Зачем, душа, полжизни ты открыта
Перед моею сельскою страной?

Напомнить хочешь мне, как под рябиной
Я девушку впервые целовал?
Летало сердце песней соловьиной.
Я с высоты себя не узнавал.

Сады белели в сумерках туманно.
Как пахло мятой сено у плетня!
А ночь ушла обманщицей желанной
Взглянув правдоподобно на меня.

Душа, ты помнишь, годы нас кидали?
То в люксах спал, то где - то бичевал.
Но слаще, чем в ту ночь на сеновале,
Я никогда ещё не ночевал.

А нам с тобой звенеть ещё струною
О Родине, о юности, хотя...
Давай, душа, мы тихо дверь прикроем,
Отсюда незаметно уходя.






***


Вечер в деревне. Звезды и небо.
Хочешь, стихи до рассвета пиши.
Что говорить тебе, если ты не был
В этой моей глухоманной тиши.

Зимнее время течет неторопко.
Как-то соседка мелькнула в окне...
Я к ней в снегу протоптал эту тропку,
Или она проторила ко мне?






АВТОБУС


Сперва автобус тихо ехал,
Точней, по городу пылил.
И на Республике для смеха
Из лужи фраера облил.

Потом с коллегой в догонялки...
И до сих пор в глазах нули.
У светофора жался к ALKE,
Потом подрезал «жигули».

Прижал раввина задней дверью
У остановки, где горсад,
И тот еврейские поверья
Переиначил в русский мат.

А вот евреечке предложил
Присесть на мягкий дермантин.
Пока держал в сиденье - пожил
Виденьем сладостных картин.

Они сошли. По тротуару
Свернули, где табличка «Ул. ...»
А он, скосив за угол фары,
Ей незаметно подмигнул.






ЖЕНЩИНА С КНИГОЙ


Она читает на полу.
В трико, а, может, в сарафане.
Увязнув мыслями в романе,
Не думая присесть к столу.

Она одна в вечерний час.
Сюжеты ей виденья множат.
Её прекрасней нет сейчас
И сексуальнее, быть может.






***


... И копошился в мире книг.
И жил мечтами персонажей.
Внимал любви, мольбам и даже
Из толщи книги слышал крик.

Сейчас былые образа
Мечтаний отошли далече.
Сейчас мне бизнес давит плечи,
Туманит ясные глаза.

Но вот разруха и разброд
Дают в народе крайность мнений.
Но в каждом есть и Бог и гений,
Надейся на себя - народ!

Однажды божия искра
В руках талантом загорится,
И с высоты Бог солнца - Ра,
Поможет тем, кто не боится...









notes


Примечания





1


 _название_улицы_Мельникайте_на_молодёжном_сленге._