Судьбы потаенная нить
Антонина Маркова
АНТОНИНА МАРКОВА СУДЬБЫ ПОТАЁННАЯ НИТЬ
ПОЛОНЕЗ ОГИНСКОГО
Мещеринов Юрий Александрович, 5 июля 1931 г. Умер 23 февраля 1964 г.
Мои воспоминания об отце Мещеринове Юрии Александровиче отрывочны и расплывчаты. Я даже не уверена в том, что это именно мои воспоминания, а не образы, рождённые детским воображением по рассказам родственников. Мне было всего пять лет, когда отец ушёл из жизни.
Помню зимний базар, людскую толкотню. Мы со старшей сестрой Людмилой и отцом ищем среди прилавков продавца облепихи. На моей родине, в Иркутской области, её собирают именно зимой, сбивая большими палками на расстеленные по снегу пологи.
Я всё время боюсь потеряться в толпе и лихорадочно хватаюсь за папину руку, тёплую, большую и сильную...
Ещё помню праздничную улицу. Везде развешаны красные флаги. У меня в руке тоже маленький флажок. И я размахиваю им, сидя у папы на плечах. Сверху мне хорошо видна длинная улица и сверкающее в небе солнце. Мне хорошо и весело...
И последнее, что сохранила детская память, это звуки замечательного произведения, которое слушал отец каждый раз, когда возвращался с работы. Это был своего рода ритуал, не нарушаемый никогда и ничем. Помню, как отец входил в нашу маленькую комнатку в коммунальной квартире, не снимая рабочую одежду и не умываясь, доставал из бумажного пакета виниловую пластинку, ставил её на диск большой радиолы, включал и садился рядом на стул. Звуки с лёгким шипением и потрескиванием наполняли комнату, а отец замирал, растворяясь в щемящей душу мелодии полонеза Огинского. И мы слушали вместе с ним, стараясь не нарушать возникшую музыкальную гармонию.
А потом отец словно оживал, возвращался на землю, воспринимая действительность такой, какая его окружала — мыл руки, ужинал, усаживал нас на колени или затевал весёлую возню...
Остальное об отце знаю только со слов бабушки и мамы. Он был красивым, высоким и очень добрым. Шестилетним мальчиком — лишился отца, которого репрессировали по ложному навету. А когда началась Великая Отечественная война, семья «врага народа» осталась без государственной помощи. Друзья помогли моей бабушке Антонине Брониславовне с детьми переехать в закрытый военный городок, где открывалась новая школа.
Отца тогда пристроили сначала в столярную мастерскую, а затем в солдатскую пекарню. Работа была тяжёлой для двенадцатилетнего мальчика — нужно было таскать дрова и воду, поднимать тяжёлые чаны с тестом. Зато Юра получал бесплатный обед, что и помогло ему выжить в отличие от младшего брата. Только через 7 лет Юрию Александровичу заведут трудовую книжку, где обозначена его первая специальность — пекарь.
Во время войны жили очень голодно. Бабушке, как учительнице, в школе полагался бесплатный суп, который она относила домой, детям. Вязала по ночам крючком модные в ту пору кружевные скатерти, салфетки и подзоры для кроватей, чтобы обменять их да свои незамысловатые городские наряды на молоко и муку. С нетерпением ждали весны, собирали съедобные травы — полевой лук, щавель, первые ягоды. С тех мальчишечьих военных лет и на всю жизнь сохранил отец любовь к рыбалке. Мог часами просиживать с удочкой на берегу Ангары и по-детски радовался хорошему улову. А когда наступала осенняя пора, то он становился заядлым грибником, а свою ароматную грибную добычу называл «пищей Богов».
Бабушка рассказывала, что Юра рос ласковым и послушным мальчиком, внимательным к сестре и брату. Он был первым и незаменимым помощником во всех домашних делах — наколоть дров, принести воды, убрать снег со двора. Никогда мать не слышала от него слова «не хочу» или «не буду». Слишком рано взрослели ребята военной поры, слишком коротким оказалось их детство.
Трудолюбие и ответственность стали нормой их жизни. Это подтверждают многочисленные благодарности, занесённые в папину трудовую книжку.
Он, как и бабушка Антонина, очень любил цветы, и комнатные, и полевые. С рыбалки или грибной «охоты» он обязательно приносил маленькие букетики и сам ставил их в вазу. И ещё много читал, как только выдавалась свободная минутка. Брал книги в библиотеке, где и познакомился со своей будущей женой Бирюковой Тамарой. Тогда ей было всего 15 лет, и она даже не заметила влюблённых глаз своего читателя. А он, застенчивый и немногословный от природы, ничем не выдавал своих чувств. Тем более буквально через полгода должность библиотекаря сократили, и Тамара уехала в г. Усолье-Сибирское (в 25-ти км от п. Средний) для работы на спичечной фабрике. Там она вышла замуж (гражданский брак) и родила дочку Людочку (16.11.1952 г.р.).
В армию Юру забрали только в 1953 г. в возрасте 22-х лет. Он служил в Монголии долгих 3 года, но об этом периоде его жизни мне ничего неизвестно. Демобилизовавшись, он вернулся в родной посёлок, устроился на курсы электросварщиков и получил новую специальность, которая стала его делом до конца жизни.
Вернувшись домой, он узнал, что его любимая Томочка ушла от мужа и живёт одна с маленькой дочкой. Он бросился её разыскивать, нашёл и, не откладывая в долгий ящик, сделал предложение. Но Тамара, «обжёгшись на молоке», не сразу дала согласие. Лишь после того, как испытала настоящее мужское ухаживание и убедилась в искренности чувств Юрия, решилась на новый брак.
Сохранилось единственное, видимо, самое дорогое, памятное письмо, которое отец адресовал маме как раз после принятия ими серьёзного решения. Он пишет:
«Томочка, здравствуй! Спешу сообщить, что доехал хорошо... Сейчас в данное время рассчитываюсь с работы, сегодня подал заявление, а завтра получу обходной лист. По существу, мне предложили ехать с первой партией в бухту Тикси, которая отправляется 4-го апреля сего года, но я отказался и поэтому беру расчёт. Думаю, что устроюсь в Усолье, т.е. решил твердо и бесповоротно.
Так что, милая Томочка, прошу — сделай полати там где-нибудь за печкой. Это в шутку. А всерьёз поговорим после. На всякий случай поговори с Петром, может он будет против всего, ведь он тоже является членом семьи и имеет право на решающий голос, да и сама подумай хорошенько, ведь это шаг в жизнь.
Я, например, плохого тебе никогда не сделаю, можешь не бояться. Это не в моих силах, тем более тебе, ты для меня дороже всех. Если до воскресенья получу расчёт, то приеду в субботу. А сейчас пока до свидания. Целую крепко, твой Ю. А. Мещеринов. 31.03.58.»
И уже в апреле этого же года он устроился на Усольский завод горного оборудования, а в июле они с Тамарой оформили свои отношения в городском ЗАГСе. Вскоре им дали комнату в коммунальной квартире, где супруги прожили душа в душу 5 лет.
По рассказам мамы, это были годы её настоящего счастья, несмотря на то, что достаток в доме был весьма скромный. Поэтому молодые часто мечтали о том, что они делали бы, если б нашли клад — стали бы сытно питаться, купили бы хорошую одежду, съездили в отпуск... Но не это было главным. Важнее всего была атмосфера безграничной любви и уважения, созданная отцом.
Людочка стала для Юры родной дочерью. Он отвёл её в первый класс, делал с ней уроки, водил в парк, покупал подарки. Отец приобрёл дорогой фотоаппарат «Зенит», чтобы запечатлевать на память самые значительные события в жизни новоиспечённой семьи. Много снимков молодой мамы: вот она с книгой в руках, вот она в лёгком платьице стоит под деревом, вот с подругами в строгих костюмах, вот с коляской гуляет возле дома...
Иногда папа делал фото-шутки, соединяя на одном снимке разные кадры — например, мама наливает из бутылки газводу в стакан другой маме, и они искренне улыбаются друг другу.
В 1959-м родилась я. И с первых дней отец создавал на память мою «фото-жизнь». Он настоял на том, чтобы меня назвали Антониной в честь бабушки (и тем во многом предопределил мою дальнейшую судьбу).
Отец ласково, полушутя именовал меня «русской красавицей», разучивал со мной стихи, пел разные песенки, проводил со мной всё свободное время.
Через три года (1.08.1961 г.) родилась моя младшая сестра, имя которой тоже придумал отец — Надежда, то ли потому, что родители ждали мальчика и надеялись на его появление. То ли в это имя папа вложил все свои надежды на лучшую жизнь.
И она замаячила, было, впереди, позвала, поманила в родной посёлок. Там молодые могли получить отдельную квартиру и участок земли под огород (экое подспорье для большой семьи!). Там предлагали неплохую заработную плату. Там жила папина мама, которая тоже обещала свою помощь в воспитании детей.
В одночасье (в 1963 г.) молодая семья снялась с места и переехала на Средний, в однокомнатную, хотя и неблагоустроенную, но просторную квартиру. Папа по-хозяйски вскопал огород, построил стайку для свиньи, заготовил дрова.
Ах, знать бы тогда, каким несчастьем закончатся обещанные судьбой блага! 23 февраля 1964 года папы не стало. В свидетельстве о смерти сказано, что он отравился алкоголем — нелепое стечение обстоятельств для человека, который не увлекался употреблением спиртного!
А память достаёт из детства воспоминания похорон: жуткий февральский холод в нетопленой квартире. Нас, девчонок, приводят от соседей, усаживают рядом с гробом, а я, пятилетняя малышка, не понимаю, почему у отца такое страшное, непохожее лицо, почему он так долго спит, почему все плачут... Потом кладбище, ощущение замерзающих ножек в тонких валеночках и ручек без варежек (просмотрели взрослые и не надели рукавички, или они потерялись в суматохе?!). И горячечный бред от высокой температуры после...
Теперь, когда изредка доводится услышать звуки полонеза Огинского, они ассоциируются у меня только с образом моего отца, который сидит возле радиолы, подперев щеку кулаком...
Антонина Маркова
АНТОНИНА МАРКОВА СУДЬБЫ ПОТАЁННАЯ НИТЬ
ПОЛОНЕЗ ОГИНСКОГО
Мещеринов Юрий Александрович, 5 июля 1931 г. Умер 23 февраля 1964 г.
Мои воспоминания об отце Мещеринове Юрии Александровиче отрывочны и расплывчаты. Я даже не уверена в том, что это именно мои воспоминания, а не образы, рождённые детским воображением по рассказам родственников. Мне было всего пять лет, когда отец ушёл из жизни.
Помню зимний базар, людскую толкотню. Мы со старшей сестрой Людмилой и отцом ищем среди прилавков продавца облепихи. На моей родине, в Иркутской области, её собирают именно зимой, сбивая большими палками на расстеленные по снегу пологи.
Я всё время боюсь потеряться в толпе и лихорадочно хватаюсь за папину руку, тёплую, большую и сильную...
Ещё помню праздничную улицу. Везде развешаны красные флаги. У меня в руке тоже маленький флажок. И я размахиваю им, сидя у папы на плечах. Сверху мне хорошо видна длинная улица и сверкающее в небе солнце. Мне хорошо и весело...
И последнее, что сохранила детская память, это звуки замечательного произведения, которое слушал отец каждый раз, когда возвращался с работы. Это был своего рода ритуал, не нарушаемый никогда и ничем. Помню, как отец входил в нашу маленькую комнатку в коммунальной квартире, не снимая рабочую одежду и не умываясь, доставал из бумажного пакета виниловую пластинку, ставил её на диск большой радиолы, включал и садился рядом на стул. Звуки с лёгким шипением и потрескиванием наполняли комнату, а отец замирал, растворяясь в щемящей душу мелодии полонеза Огинского. И мы слушали вместе с ним, стараясь не нарушать возникшую музыкальную гармонию.
А потом отец словно оживал, возвращался на землю, воспринимая действительность такой, какая его окружала — мыл руки, ужинал, усаживал нас на колени или затевал весёлую возню...
Остальное об отце знаю только со слов бабушки и мамы. Он был красивым, высоким и очень добрым. Шестилетним мальчиком — лишился отца, которого репрессировали по ложному навету. А когда началась Великая Отечественная война, семья «врага народа» осталась без государственной помощи. Друзья помогли моей бабушке Антонине Брониславовне с детьми переехать в закрытый военный городок, где открывалась новая школа.
Отца тогда пристроили сначала в столярную мастерскую, а затем в солдатскую пекарню. Работа была тяжёлой для двенадцатилетнего мальчика — нужно было таскать дрова и воду, поднимать тяжёлые чаны с тестом. Зато Юра получал бесплатный обед, что и помогло ему выжить в отличие от младшего брата. Только через 7 лет Юрию Александровичу заведут трудовую книжку, где обозначена его первая специальность — пекарь.
Во время войны жили очень голодно. Бабушке, как учительнице, в школе полагался бесплатный суп, который она относила домой, детям. Вязала по ночам крючком модные в ту пору кружевные скатерти, салфетки и подзоры для кроватей, чтобы обменять их да свои незамысловатые городские наряды на молоко и муку. С нетерпением ждали весны, собирали съедобные травы — полевой лук, щавель, первые ягоды. С тех мальчишечьих военных лет и на всю жизнь сохранил отец любовь к рыбалке. Мог часами просиживать с удочкой на берегу Ангары и по-детски радовался хорошему улову. А когда наступала осенняя пора, то он становился заядлым грибником, а свою ароматную грибную добычу называл «пищей Богов».
Бабушка рассказывала, что Юра рос ласковым и послушным мальчиком, внимательным к сестре и брату. Он был первым и незаменимым помощником во всех домашних делах — наколоть дров, принести воды, убрать снег со двора. Никогда мать не слышала от него слова «не хочу» или «не буду». Слишком рано взрослели ребята военной поры, слишком коротким оказалось их детство.
Трудолюбие и ответственность стали нормой их жизни. Это подтверждают многочисленные благодарности, занесённые в папину трудовую книжку.
Он, как и бабушка Антонина, очень любил цветы, и комнатные, и полевые. С рыбалки или грибной «охоты» он обязательно приносил маленькие букетики и сам ставил их в вазу. И ещё много читал, как только выдавалась свободная минутка. Брал книги в библиотеке, где и познакомился со своей будущей женой Бирюковой Тамарой. Тогда ей было всего 15 лет, и она даже не заметила влюблённых глаз своего читателя. А он, застенчивый и немногословный от природы, ничем не выдавал своих чувств. Тем более буквально через полгода должность библиотекаря сократили, и Тамара уехала в г. Усолье-Сибирское (в 25-ти км от п. Средний) для работы на спичечной фабрике. Там она вышла замуж (гражданский брак) и родила дочку Людочку (16.11.1952 г.р.).
В армию Юру забрали только в 1953 г. в возрасте 22-х лет. Он служил в Монголии долгих 3 года, но об этом периоде его жизни мне ничего неизвестно. Демобилизовавшись, он вернулся в родной посёлок, устроился на курсы электросварщиков и получил новую специальность, которая стала его делом до конца жизни.
Вернувшись домой, он узнал, что его любимая Томочка ушла от мужа и живёт одна с маленькой дочкой. Он бросился её разыскивать, нашёл и, не откладывая в долгий ящик, сделал предложение. Но Тамара, «обжёгшись на молоке», не сразу дала согласие. Лишь после того, как испытала настоящее мужское ухаживание и убедилась в искренности чувств Юрия, решилась на новый брак.
Сохранилось единственное, видимо, самое дорогое, памятное письмо, которое отец адресовал маме как раз после принятия ими серьёзного решения. Он пишет:
«Томочка, здравствуй! Спешу сообщить, что доехал хорошо... Сейчас в данное время рассчитываюсь с работы, сегодня подал заявление, а завтра получу обходной лист. По существу, мне предложили ехать с первой партией в бухту Тикси, которая отправляется 4-го апреля сего года, но я отказался и поэтому беру расчёт. Думаю, что устроюсь в Усолье, т.е. решил твердо и бесповоротно.
Так что, милая Томочка, прошу — сделай полати там где-нибудь за печкой. Это в шутку. А всерьёз поговорим после. На всякий случай поговори с Петром, может он будет против всего, ведь он тоже является членом семьи и имеет право на решающий голос, да и сама подумай хорошенько, ведь это шаг в жизнь.
Я, например, плохого тебе никогда не сделаю, можешь не бояться. Это не в моих силах, тем более тебе, ты для меня дороже всех. Если до воскресенья получу расчёт, то приеду в субботу. А сейчас пока до свидания. Целую крепко, твой Ю. А. Мещеринов. 31.03.58.»
И уже в апреле этого же года он устроился на Усольский завод горного оборудования, а в июле они с Тамарой оформили свои отношения в городском ЗАГСе. Вскоре им дали комнату в коммунальной квартире, где супруги прожили душа в душу 5 лет.
По рассказам мамы, это были годы её настоящего счастья, несмотря на то, что достаток в доме был весьма скромный. Поэтому молодые часто мечтали о том, что они делали бы, если б нашли клад — стали бы сытно питаться, купили бы хорошую одежду, съездили в отпуск... Но не это было главным. Важнее всего была атмосфера безграничной любви и уважения, созданная отцом.
Людочка стала для Юры родной дочерью. Он отвёл её в первый класс, делал с ней уроки, водил в парк, покупал подарки. Отец приобрёл дорогой фотоаппарат «Зенит», чтобы запечатлевать на память самые значительные события в жизни новоиспечённой семьи. Много снимков молодой мамы: вот она с книгой в руках, вот она в лёгком платьице стоит под деревом, вот с подругами в строгих костюмах, вот с коляской гуляет возле дома...
Иногда папа делал фото-шутки, соединяя на одном снимке разные кадры — например, мама наливает из бутылки газводу в стакан другой маме, и они искренне улыбаются друг другу.
В 1959-м родилась я. И с первых дней отец создавал на память мою «фото-жизнь». Он настоял на том, чтобы меня назвали Антониной в честь бабушки (и тем во многом предопределил мою дальнейшую судьбу).
Отец ласково, полушутя именовал меня «русской красавицей», разучивал со мной стихи, пел разные песенки, проводил со мной всё свободное время.
Через три года (1.08.1961 г.) родилась моя младшая сестра, имя которой тоже придумал отец — Надежда, то ли потому, что родители ждали мальчика и надеялись на его появление. То ли в это имя папа вложил все свои надежды на лучшую жизнь.
И она замаячила, было, впереди, позвала, поманила в родной посёлок. Там молодые могли получить отдельную квартиру и участок земли под огород (экое подспорье для большой семьи!). Там предлагали неплохую заработную плату. Там жила папина мама, которая тоже обещала свою помощь в воспитании детей.
В одночасье (в 1963 г.) молодая семья снялась с места и переехала на Средний, в однокомнатную, хотя и неблагоустроенную, но просторную квартиру. Папа по-хозяйски вскопал огород, построил стайку для свиньи, заготовил дрова.
Ах, знать бы тогда, каким несчастьем закончатся обещанные судьбой блага! 23 февраля 1964 года папы не стало. В свидетельстве о смерти сказано, что он отравился алкоголем — нелепое стечение обстоятельств для человека, который не увлекался употреблением спиртного!
А память достаёт из детства воспоминания похорон: жуткий февральский холод в нетопленой квартире. Нас, девчонок, приводят от соседей, усаживают рядом с гробом, а я, пятилетняя малышка, не понимаю, почему у отца такое страшное, непохожее лицо, почему он так долго спит, почему все плачут... Потом кладбище, ощущение замерзающих ножек в тонких валеночках и ручек без варежек (просмотрели взрослые и не надели рукавички, или они потерялись в суматохе?!). И горячечный бред от высокой температуры после...
Теперь, когда изредка доводится услышать звуки полонеза Огинского, они ассоциируются у меня только с образом моего отца, который сидит возле радиолы, подперев щеку кулаком...