Станислав Ломакин
Костян
_СТАНИСЛАВ_ЛОМАКИН_
РУССКИЕ КОЛОКОЛА
ПРОСВЕТИТЕЛЬ
_Памяти_Николая_Дмитриевича_Зотова_посвящается_
Равнодушие, с которым люди относятся к своему питанию, кажется странным, эта странность выражается в легкомыслии людей к еде, приводящем их к соматическим изменениям в организме человека. Они расплачиваются своим здоровьем, а когда начинают осознавать свое легкомыслие, находят утешение в том, что сосредотачиваются на поисках экологически чистых продуктов, помогающих исцелению души и тела. Конечно, приходится признать, что с ростом населения во многих регионах земного шара растет производство модифицированных продуктов, вызывающих изменения в иммунной системе человека. Сегодня известно, что в сельском хозяйстве при выращивании овощей и фруктов, злаковых культур применяются до 200 ядохимикатов, многие из которых – отравляющие вещества прямого действия. Возник «нитратный бум», вызывающий повсеместно потенциальную канцерогенность продук-тов. Необходимо учитывать и негативное влияние загрязнения окружающей среды на питание. На этом фоне разыгрывается вся токсикологическая, микробиологическая, инфекционная трагедия общества.
Мой коллега Николай Матвеев-Зотов придавал большое значение поиску естественных, хороших продуктов питания, и об этом хочется рассказать. В свободное от лекций и занятий в университете время он звонил мне и предлагал поассистировать, прошвырнуться по магазинам, в которых, по его мнению, продукты не имеют большого количества нитритов и нитратов. Посещение торговых точек он предварял субъективно-средовым воображением, тщательным, до мелочей выверенным продумыванием.
Это был своеобразный ритуал. Заранее набрасывался сценарий: сколько взять с собой денег и пакетов, на каких автобусах ехать, сколько пересадок, адреса магазинов, записанные на листках и положенные в мелкие кармашки любимого рюкзака, с которым Николай Дмитриевич не расставался, выходя из дома. В продуктовых магазинах профессор отоваривался частично, немного. Необходимо пояснение: он брал продукты на пробу: мясо, колбаса, рыба, консервы предназначались для кота Васьки. Васька был дегустатором, непререкаемым авторитетом в распознавании некачественных продуктов, и убедить Матвеева, что кот может ошибаться в своих вкусовых предпочтениях, было невозможно. Друзья посмеивались над чудачествами философа.
Тот, кто смеется над приметами, не всегда умнее того, кто верит им, люди устроены так, что питать иллюзии свойственно не только наивным чудакам, но и мудрецам. Если Васька начинал есть ишимскую колбасу, она приобретала статус деликатеса и становилась продуктом, употребляемым семьей во время трапез. Но бывало и так, что Васька, понюхав рыбу или содержимое консервов, равнодушно отходил от своей посудины в сторону, да еще в знак презрения подергивал заднюю правую ногу. Рыба, колбаса, консервы летели в мусорное ведро.
Васька был красавцем, короткошерстным, крупным, черного окраса, и только подбрюшье и лапы, как носочки, были белыми. Была у кота еще одна, немаловажная для домочадцев, функция. Если у кого-либо начинала болеть голова (а этим часто страдала хозяйка Людмила Ивановна), Васька проявлял инициативу, устраивался на плечах больного ближе к голове в виде меховой накидки или воротника, и через полчаса головные боли проходили, но целитель на какое-то время становился вялым, сонливым, видимо, терял часть своей энергетики.
За экологически чистыми продуктами мы ездили в деревню Друганово, где у Николая Дмитриевича был дом, оставшийся от родителей. Философ знал всех жителей, здороваясь, называл каждого по имени-отчеству. Он вникал в дела и проблемы людей, знал, какая живность имеется в том или ином подворье, у кого недавно отелилась корова, сколько появилось поросят и даже знал количество куриц и все ли они несутся. В деревне у добрых хозяев мы покупали молоко, сметану, творог, яйца, сыр, никогда не торговались. Правда, однажды на предложение одного хозяина купить у него тушку гуся, узнав цену, Николай
Дмитриевич, смутившись и отведя глаза в сторону, тихо произнес: «Профессору не по карману».
Любил разговаривать со старухами, которым было за девяносто, они жили в своих пятистенных домах, восхищался их мудростью, памятью, деликатностью, оконными резными наличниками, дымниками над печными трубами, чистотой и самоткаными половичками в каждой комнате. Человек не может ограничиваться только телесной оболочкой, ему необходимо продолжение, состоящее из веры, дома, ограды, огорода. В одной из статей Николай Дмитриевич писал о старухах: «Храма у них нет, они не могут ходить на службу. Иконы, они, конечно, сохранили с той поры, когда церкви разрушали, иконостасы разбирали. И вот что я важное о них понял: они греха боятся, греха праздности. Они все время работают».
Профессор не ограничивался только поисками экологически чистых продуктов, его посещение магазинов, в которых торговали промышленными товарами, вызывало у посетителей неподдельный интерес и восхищение. Философ скрупулезно, с какойто маниакальной последовательностью, вызывая иногда легкое раздражение у продавцов, перебирал шарфы, свитера, носки, трусы, майки, рубашки, исследуя этикетки, где указывались проценты. Он покупал вещи для себя и семьи только те, которые составляли 100% шерсти и хлопка. Его не интересовала красивость вещи, он подходил к ней с утилитарной точки зрения, видя смысловую значимость в ее полезности. Если рассматриваемые вещи указывали, что в них 5-10% синтетики, Матвеев начинал монолог в присутствии покупателей, заканчивая его цитатой из Библии о вредности одежды, состоящей из разных волокон, веществ. «Не надевай одежды, сделанные из разных веществ, из шерсти, льна и других вместе» (Второзакон, 22,11).
Незабываемые поездки в деревню Друганово... Они всегда были связаны со сбором ягод, грибов, купанием в Черной речке, в зимнее время топили баню, приводили в порядок двор, очищая его от снега, готовили ужин. Немногочисленные приглашенные гости, среди которых были художники, музыканты, ученые, писатели, с нетерпением ждали вечернее чаепитие, так
как знали, что радушный хозяин дома будет читать стихи разных поэтов. Иногда друзья привозили «заморского гостя», т.е. не местного начитанного поэта, стараясь провести интеллектуальный поэтический турнир-соревнование.
Однако не находилось ни одного человека, который во время поединка мог бы продержаться несколько часов, все сходили с дистанции, Николай Дмитриевич, не повторяясь, продолжал читать стихи всю ночь, а слушатели так и не могли узнать пределы его интеллектуальных возможностей. До чего же это поучительно было наблюдать, как победитель ведет себя скромно, стараясь найти достоинства побежденного. Он стихами, поэмами разных авторов, своими комментариями, их анализом по методу любимого им писателя Вл. Солоухина, восхищал и побуждал нас прислушиваться к голосам доброты, кротости, справедливости, внутренних размышлений. Иногда во время пребывания в зотовском доме между гостями возникали нешуточные мировоззренческие русские словесные баталии, приводящие к охлаждению между друзьями, к паузам во взаимоотношениях на какое-то время. Однажды на мой вопрос, что больше всего тревожит Зотова как гражданина в наше время, он ответил: «Коммерциализация общества, происходит убывание у людей совести, нарастание агрессии, возрождаются ра-нее дремавшие инстинкты, поведенческие структуры, которые нужны только в период страшного дикого капитализма».
Сегодня число чиновников в России увеличилось по сравнению с СССР, но тогда населения было больше на 100 миллионов, если так дело пойдет и дальше, то скоро некому будет работать в производственной сфере. Коррупция захлестнула страну. Меня тревожит состояние, сложившееся в науке, сегодня за деньги покупаются кандидатские и докторские диссертации, слушать некоторых горе-ученых на конференциях – тошно. Создается впечатление, что у нас нет никакой другой шкалы успеха, кроме денежной, нет ничего святого. СМИ нас пичкают убийствами, насилием, суицидом, драмами, трагедиями. Неужели мы дойдем до такого состояния, как написано в священных книгах, когда живые будут завидовать мертвым. В такие смутные времена общества смерть сберегает людей, а не разрушает их, не предает их забвению. Кажется, А.Л. Чижевский написал:
«В сметенье мы, а истина – ясна. Проста, прекрасна, как лазури неба; Что нужно человеку? Тишина, Любовь, сочувствие и корка хлеба».
В одной из последних своих статей «Проецирование мора-листических интуиций на предмет как способ приближения к эйдосу. (В процессе размышления о наказании)» Николай Дмитриевич писал, что человек сам «в себе взращивает разрушительное для себя греховное чувство. Человека всего более разрушает его собственный грех. Преодолей в себе неприязнь, злое чувство к другому, и это избавит тебя от порочного стремления мстить и карать». Статья опубликована в научном сборнике «Этика, мораль, нравственность: Россия и современный мир. Материалы Всероссийского симпозиума. Тюмень, 2006 год». Нравственная, разрушительная трансформация людей, как в миниатюре, отражается на всем обществе. Об этих проблемах философ писал еще в советское время в книгах: «Нравственное самоопределение личности», из-во «Знание», Москва, 1983 г. и монографии «Личность как субъект нравственной активности: природа и становление». Из-во Томского университета, 1984 г.
Все его научные работы проникнуты поисками путей приобщения к вековечным ценностям христианской традиции. В статье «Где искать ответ?», 2006 г., философ анализирует Ветхий и Новый Заветы и, обращаясь к соотечественникам, призывает их не только молиться за спасение России, но и творить во благо Родины, ибо вера без дел мертва. Свою статью он заканчивает следующими словами: «Что касается цивилизационных свершений, характерных для начавшегося века, то они, пожалуй, как никогда ранее, усиленно споспешествуют внешнепредметному обеспечению жизни в ущерб ценностям духа. Ошалевшего от суперкомфорта и гедонистической вакханалии человека мчат по автобанам и хайвэям прямо в направлении к входу с начертанным над ним безжалостным предупреждением: «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Он своими статьями, блистательными устными выступлениями – эрудит и оратор был уникальный, старался иногда примирить непримиримое, понимая, что общество не скреплено общей идеей, идеологией, разумом, не оживлено чувством собственного достоинства. Николай Дмитриевич Зотов-Матвеев преподавал философию в университете около сорока лет, его студентами и аспирантами были несколько тысяч молодых, а теперь уже и не очень молодых людей, живущих во многих странах, на всех континентах земного шара. Все они преисполнены великой бла-годарности к человеку высочайшей культуры, образованности, скромности, искреннейшей отзывчивости. Иногда задумаешься о смыслах человеческого существования, как удручающе быстро летит время: «А дни, как гуси, пролетели».
Вспоминается один случай. Возвращались с Николаем Дми-триевичем с корзинами грибов, зашли на Другановское сельское кладбище, где похоронены его родители. Стоим у могилы матери, и он говорит: «Не хотел бы я лежать в мертвом городе, здесь мое место, рядом с отцом и матерью, здесь, на бугре, небо приспускается, и дует ветерок, гуляет по-особому, хорошее, сухое место...». В деревне Друганово Зотов и был похоронен. Уже семь лет его нет среди друзей, коллег, с годами все острее ощущаю для себя невосполнимую потерю, он был для меня духовной опорой, нравственной укрепой. В тяжелые, тягостные минуты жизни хочется взять телефонную трубку, набрать номер и услышать бодрый, дорогой голос: «Здесь Зотов», услышать стихи неведомого для меня автора, новый анекдот...
Костян
_СТАНИСЛАВ_ЛОМАКИН_
РУССКИЕ КОЛОКОЛА
ПРОСВЕТИТЕЛЬ
_Памяти_Николая_Дмитриевича_Зотова_посвящается_
Равнодушие, с которым люди относятся к своему питанию, кажется странным, эта странность выражается в легкомыслии людей к еде, приводящем их к соматическим изменениям в организме человека. Они расплачиваются своим здоровьем, а когда начинают осознавать свое легкомыслие, находят утешение в том, что сосредотачиваются на поисках экологически чистых продуктов, помогающих исцелению души и тела. Конечно, приходится признать, что с ростом населения во многих регионах земного шара растет производство модифицированных продуктов, вызывающих изменения в иммунной системе человека. Сегодня известно, что в сельском хозяйстве при выращивании овощей и фруктов, злаковых культур применяются до 200 ядохимикатов, многие из которых – отравляющие вещества прямого действия. Возник «нитратный бум», вызывающий повсеместно потенциальную канцерогенность продук-тов. Необходимо учитывать и негативное влияние загрязнения окружающей среды на питание. На этом фоне разыгрывается вся токсикологическая, микробиологическая, инфекционная трагедия общества.
Мой коллега Николай Матвеев-Зотов придавал большое значение поиску естественных, хороших продуктов питания, и об этом хочется рассказать. В свободное от лекций и занятий в университете время он звонил мне и предлагал поассистировать, прошвырнуться по магазинам, в которых, по его мнению, продукты не имеют большого количества нитритов и нитратов. Посещение торговых точек он предварял субъективно-средовым воображением, тщательным, до мелочей выверенным продумыванием.
Это был своеобразный ритуал. Заранее набрасывался сценарий: сколько взять с собой денег и пакетов, на каких автобусах ехать, сколько пересадок, адреса магазинов, записанные на листках и положенные в мелкие кармашки любимого рюкзака, с которым Николай Дмитриевич не расставался, выходя из дома. В продуктовых магазинах профессор отоваривался частично, немного. Необходимо пояснение: он брал продукты на пробу: мясо, колбаса, рыба, консервы предназначались для кота Васьки. Васька был дегустатором, непререкаемым авторитетом в распознавании некачественных продуктов, и убедить Матвеева, что кот может ошибаться в своих вкусовых предпочтениях, было невозможно. Друзья посмеивались над чудачествами философа.
Тот, кто смеется над приметами, не всегда умнее того, кто верит им, люди устроены так, что питать иллюзии свойственно не только наивным чудакам, но и мудрецам. Если Васька начинал есть ишимскую колбасу, она приобретала статус деликатеса и становилась продуктом, употребляемым семьей во время трапез. Но бывало и так, что Васька, понюхав рыбу или содержимое консервов, равнодушно отходил от своей посудины в сторону, да еще в знак презрения подергивал заднюю правую ногу. Рыба, колбаса, консервы летели в мусорное ведро.
Васька был красавцем, короткошерстным, крупным, черного окраса, и только подбрюшье и лапы, как носочки, были белыми. Была у кота еще одна, немаловажная для домочадцев, функция. Если у кого-либо начинала болеть голова (а этим часто страдала хозяйка Людмила Ивановна), Васька проявлял инициативу, устраивался на плечах больного ближе к голове в виде меховой накидки или воротника, и через полчаса головные боли проходили, но целитель на какое-то время становился вялым, сонливым, видимо, терял часть своей энергетики.
За экологически чистыми продуктами мы ездили в деревню Друганово, где у Николая Дмитриевича был дом, оставшийся от родителей. Философ знал всех жителей, здороваясь, называл каждого по имени-отчеству. Он вникал в дела и проблемы людей, знал, какая живность имеется в том или ином подворье, у кого недавно отелилась корова, сколько появилось поросят и даже знал количество куриц и все ли они несутся. В деревне у добрых хозяев мы покупали молоко, сметану, творог, яйца, сыр, никогда не торговались. Правда, однажды на предложение одного хозяина купить у него тушку гуся, узнав цену, Николай
Дмитриевич, смутившись и отведя глаза в сторону, тихо произнес: «Профессору не по карману».
Любил разговаривать со старухами, которым было за девяносто, они жили в своих пятистенных домах, восхищался их мудростью, памятью, деликатностью, оконными резными наличниками, дымниками над печными трубами, чистотой и самоткаными половичками в каждой комнате. Человек не может ограничиваться только телесной оболочкой, ему необходимо продолжение, состоящее из веры, дома, ограды, огорода. В одной из статей Николай Дмитриевич писал о старухах: «Храма у них нет, они не могут ходить на службу. Иконы, они, конечно, сохранили с той поры, когда церкви разрушали, иконостасы разбирали. И вот что я важное о них понял: они греха боятся, греха праздности. Они все время работают».
Профессор не ограничивался только поисками экологически чистых продуктов, его посещение магазинов, в которых торговали промышленными товарами, вызывало у посетителей неподдельный интерес и восхищение. Философ скрупулезно, с какойто маниакальной последовательностью, вызывая иногда легкое раздражение у продавцов, перебирал шарфы, свитера, носки, трусы, майки, рубашки, исследуя этикетки, где указывались проценты. Он покупал вещи для себя и семьи только те, которые составляли 100% шерсти и хлопка. Его не интересовала красивость вещи, он подходил к ней с утилитарной точки зрения, видя смысловую значимость в ее полезности. Если рассматриваемые вещи указывали, что в них 5-10% синтетики, Матвеев начинал монолог в присутствии покупателей, заканчивая его цитатой из Библии о вредности одежды, состоящей из разных волокон, веществ. «Не надевай одежды, сделанные из разных веществ, из шерсти, льна и других вместе» (Второзакон, 22,11).
Незабываемые поездки в деревню Друганово... Они всегда были связаны со сбором ягод, грибов, купанием в Черной речке, в зимнее время топили баню, приводили в порядок двор, очищая его от снега, готовили ужин. Немногочисленные приглашенные гости, среди которых были художники, музыканты, ученые, писатели, с нетерпением ждали вечернее чаепитие, так
как знали, что радушный хозяин дома будет читать стихи разных поэтов. Иногда друзья привозили «заморского гостя», т.е. не местного начитанного поэта, стараясь провести интеллектуальный поэтический турнир-соревнование.
Однако не находилось ни одного человека, который во время поединка мог бы продержаться несколько часов, все сходили с дистанции, Николай Дмитриевич, не повторяясь, продолжал читать стихи всю ночь, а слушатели так и не могли узнать пределы его интеллектуальных возможностей. До чего же это поучительно было наблюдать, как победитель ведет себя скромно, стараясь найти достоинства побежденного. Он стихами, поэмами разных авторов, своими комментариями, их анализом по методу любимого им писателя Вл. Солоухина, восхищал и побуждал нас прислушиваться к голосам доброты, кротости, справедливости, внутренних размышлений. Иногда во время пребывания в зотовском доме между гостями возникали нешуточные мировоззренческие русские словесные баталии, приводящие к охлаждению между друзьями, к паузам во взаимоотношениях на какое-то время. Однажды на мой вопрос, что больше всего тревожит Зотова как гражданина в наше время, он ответил: «Коммерциализация общества, происходит убывание у людей совести, нарастание агрессии, возрождаются ра-нее дремавшие инстинкты, поведенческие структуры, которые нужны только в период страшного дикого капитализма».
Сегодня число чиновников в России увеличилось по сравнению с СССР, но тогда населения было больше на 100 миллионов, если так дело пойдет и дальше, то скоро некому будет работать в производственной сфере. Коррупция захлестнула страну. Меня тревожит состояние, сложившееся в науке, сегодня за деньги покупаются кандидатские и докторские диссертации, слушать некоторых горе-ученых на конференциях – тошно. Создается впечатление, что у нас нет никакой другой шкалы успеха, кроме денежной, нет ничего святого. СМИ нас пичкают убийствами, насилием, суицидом, драмами, трагедиями. Неужели мы дойдем до такого состояния, как написано в священных книгах, когда живые будут завидовать мертвым. В такие смутные времена общества смерть сберегает людей, а не разрушает их, не предает их забвению. Кажется, А.Л. Чижевский написал:
«В сметенье мы, а истина – ясна. Проста, прекрасна, как лазури неба; Что нужно человеку? Тишина, Любовь, сочувствие и корка хлеба».
В одной из последних своих статей «Проецирование мора-листических интуиций на предмет как способ приближения к эйдосу. (В процессе размышления о наказании)» Николай Дмитриевич писал, что человек сам «в себе взращивает разрушительное для себя греховное чувство. Человека всего более разрушает его собственный грех. Преодолей в себе неприязнь, злое чувство к другому, и это избавит тебя от порочного стремления мстить и карать». Статья опубликована в научном сборнике «Этика, мораль, нравственность: Россия и современный мир. Материалы Всероссийского симпозиума. Тюмень, 2006 год». Нравственная, разрушительная трансформация людей, как в миниатюре, отражается на всем обществе. Об этих проблемах философ писал еще в советское время в книгах: «Нравственное самоопределение личности», из-во «Знание», Москва, 1983 г. и монографии «Личность как субъект нравственной активности: природа и становление». Из-во Томского университета, 1984 г.
Все его научные работы проникнуты поисками путей приобщения к вековечным ценностям христианской традиции. В статье «Где искать ответ?», 2006 г., философ анализирует Ветхий и Новый Заветы и, обращаясь к соотечественникам, призывает их не только молиться за спасение России, но и творить во благо Родины, ибо вера без дел мертва. Свою статью он заканчивает следующими словами: «Что касается цивилизационных свершений, характерных для начавшегося века, то они, пожалуй, как никогда ранее, усиленно споспешествуют внешнепредметному обеспечению жизни в ущерб ценностям духа. Ошалевшего от суперкомфорта и гедонистической вакханалии человека мчат по автобанам и хайвэям прямо в направлении к входу с начертанным над ним безжалостным предупреждением: «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Он своими статьями, блистательными устными выступлениями – эрудит и оратор был уникальный, старался иногда примирить непримиримое, понимая, что общество не скреплено общей идеей, идеологией, разумом, не оживлено чувством собственного достоинства. Николай Дмитриевич Зотов-Матвеев преподавал философию в университете около сорока лет, его студентами и аспирантами были несколько тысяч молодых, а теперь уже и не очень молодых людей, живущих во многих странах, на всех континентах земного шара. Все они преисполнены великой бла-годарности к человеку высочайшей культуры, образованности, скромности, искреннейшей отзывчивости. Иногда задумаешься о смыслах человеческого существования, как удручающе быстро летит время: «А дни, как гуси, пролетели».
Вспоминается один случай. Возвращались с Николаем Дми-триевичем с корзинами грибов, зашли на Другановское сельское кладбище, где похоронены его родители. Стоим у могилы матери, и он говорит: «Не хотел бы я лежать в мертвом городе, здесь мое место, рядом с отцом и матерью, здесь, на бугре, небо приспускается, и дует ветерок, гуляет по-особому, хорошее, сухое место...». В деревне Друганово Зотов и был похоронен. Уже семь лет его нет среди друзей, коллег, с годами все острее ощущаю для себя невосполнимую потерю, он был для меня духовной опорой, нравственной укрепой. В тяжелые, тягостные минуты жизни хочется взять телефонную трубку, набрать номер и услышать бодрый, дорогой голос: «Здесь Зотов», услышать стихи неведомого для меня автора, новый анекдот...