308 Коняев Отголоски
отзвуки
Николай Коняев
Еденица экономии
Если вам случайно доведется завернуть к Ефимову в сторожку, что на замороженном строительстве в двухшагах от гастронома, в котором, к месту будет сказано, вновь «Ркацители» по утрам, пройдите без излишних церемоний к квадратному столу, сдуйте пыль и пепел, располагайтесь на скамье. И пусть вас не смущает отсутствующий вид печального Ефимова, лежащего на низком топчане глазами к потолку. Ефимов отдыхает. Через его сторожку проходит за день столько человек, что к вечеру Ефимов уже не реагирует на оклики, приветствия и ваши разговоры. Тихо посидите и тихо разойдитесь. Посудину — под стол, туда, где батарея. Вечером Ефимова лучше не будить — пусть чуточку поспит, он как-никак на службе...
Утром же Ефимов беспокойно бодр, его большие умные глаза блестят надеждой и желанием. Располагайтесь на скамье, курите, здесь все можно. Ефимов утром пост не покидает, он круглосуточно в сторожке, дежурит за троих, что выгодно ему (к окладу плюс оклад, и крыша есть над головой) и его конторе (ровно единица чистой экономии). По стенам, на гвоздях — имущество Ефимова: демисезонное пальто (зимою служит одеялом), скукоженная шапка, брюки выходные и темно-синяя рубашка с бордовым галстуком на вороте. На фанерном ящике слева от стола — кастрюли и тарелки, электрочайник, кружка... Хвойный дух кедровых лап, подоткнутых на потолке и стенах, не «убивает» устоявшийся запах перегара, поэтому пусть дверь будет приоткрытой...
Если вы из гастронома и нужна посудина, на ваш немой вопрос Ефимов так же молча кивнет на телевизор, что перед вами на столе и на котором строго в ряд — коробка домино, колода карт и раздвижной пластмассовый стаканчик. Если, выпив из дежурного стаканчика, вы поднесете и Ефимову, причем не по остаточному, как говорится, принципу, а как равный равному, по кругу, Ефимов тотчас вспомнит, что где-то у него завалялась рыбина. Он принесет вам рыбину несвежего засола и полбуханки хлеба. Затем предложит чай. От чая в закопченной поллитровой кружке лучше откажитесь, ибо вы не знаете, что такое чай ефимовской заварки, связывающий сразу не только полость рта, но внутренности тоже. А закурить с ним — закурите. Ефимов любит угостить, когда имеются свои. Закурив с Ефимовым, можете расслабиться... Не вздумайте спросить о житье-бытье, как он докатился до бездомной старости. Не лезьте в душу человеку. Он этого не любит. И — не увлекайтесь. Не бейте себя в грудь — вы не пуп земли. Болтайте, разговаривайте, спорьте... Хоть до хрипоты. Но не забудьте о Ефимове. Он, сидя за столом, должен быть уверен, что и с ним считаются. Да, и он — не пуп земли, но не пустое место. Если разговор зайдет о «Спартаке» — станет ли команда чемпионом, сменится ли тренер, —- взгляните на Ефимова. Ефимов промолчит. Если о работе — поднимут ли расценки, повысят ли оклады, сдадут ли в срок объект, — он пожмет плечами. Не важно, что он промолчит и пожмет плечами, важно то, что он — в кругу, участник разговора...
Но вы, начав о футболе, перескочили на политику, прошлись по экономике, заспорили о рынке и — кто вам виноват? — скатились до разборки семейных дрязг и ссор. Вы разошлись и расходились! И что вам до Ефимова с его свекольным носом и умными глазами! Да что он понимает в высоких-то материях! Да вы в упор не видите Ефимова! Вы совершаете ошибку, которой вам Ефимов не простит. Ему плевать на экономику, политику и рынок. Плевать не вашу «кобру с характером вампира», как вы изволили назвать свою жену. На «кобру» и на вас. Но он вам не простит пренебрежения к себе...
— Вот вы, товарищ мой любезный, —произнесет раздумчиво Ефимов,— сейчас назвали бабу «коброй». А знаете ли вы, что такое кобра?
И зря вы рассмеетесь. Ефимов не позволит.
— Вы ни хрена не знаете, товарищ мой любезный! Кобра, между прочим, первой не бросается. Кобра заявляет о своем присутствии позой и шипением. Она шипит, когда грозит опасность. Достоверных случаев укуса коброй человека, да будет вам известно, чрезвычайно мало. Вот вы и подумайте, от кого грозит опасность вашей жене-кобре...
Вы, конечно, обалдеете.
— Справка номер два, — произнесет Ефимов торжественно-печально, загибая палец на руке. — Вы изволили сказать — «с характером вампира». А знаете ли вы, товарищ мой любезный, что характер есть печать? Совокупность, так сказать, особенностей личности. Но совокупность складывалась в общении с вами. Вы сами таким образом воспитали кобру.
Напрасно вы в упор не видели Ефимова. Он будет продолжать и дальше в таком духе, но тут вы вдруг спохватитесь, что пора идти, пора закругляться. Вы попрощаетесь с Ефимовым, отблагодарите за прием — за рыбину и чай, которого не пили, и, уходя, не сдержите восторга:
— Ну и даешь, сторожевой! Не голова, а справочник. Откуда нахватался?
Оставшись в одиночестве, Ефимов усмехнется и ляжет на топчан. С минуту полежит глазами к потолку, достанет календарь из-под подушки. Настенный женский календарь за текущий год. Послюнив толстый палец, раскроет на листке с сегодняшним числом. Прошепчет по слогам текст на обороте:
— По-го-во-рим о вос-пи-та-нии...
Прошепчет раз, другой и третий... Захлопнет календарь, прошепчет наизусть и снова усмехнется. А потом уснет. И пусть пока поспит. А вы пройдите без излишних церемоний к квадратному столу, смахните рыбьи кости, располагайтесь на скамье...
отзвуки
Николай Коняев
Еденица экономии
Если вам случайно доведется завернуть к Ефимову в сторожку, что на замороженном строительстве в двухшагах от гастронома, в котором, к месту будет сказано, вновь «Ркацители» по утрам, пройдите без излишних церемоний к квадратному столу, сдуйте пыль и пепел, располагайтесь на скамье. И пусть вас не смущает отсутствующий вид печального Ефимова, лежащего на низком топчане глазами к потолку. Ефимов отдыхает. Через его сторожку проходит за день столько человек, что к вечеру Ефимов уже не реагирует на оклики, приветствия и ваши разговоры. Тихо посидите и тихо разойдитесь. Посудину — под стол, туда, где батарея. Вечером Ефимова лучше не будить — пусть чуточку поспит, он как-никак на службе...
Утром же Ефимов беспокойно бодр, его большие умные глаза блестят надеждой и желанием. Располагайтесь на скамье, курите, здесь все можно. Ефимов утром пост не покидает, он круглосуточно в сторожке, дежурит за троих, что выгодно ему (к окладу плюс оклад, и крыша есть над головой) и его конторе (ровно единица чистой экономии). По стенам, на гвоздях — имущество Ефимова: демисезонное пальто (зимою служит одеялом), скукоженная шапка, брюки выходные и темно-синяя рубашка с бордовым галстуком на вороте. На фанерном ящике слева от стола — кастрюли и тарелки, электрочайник, кружка... Хвойный дух кедровых лап, подоткнутых на потолке и стенах, не «убивает» устоявшийся запах перегара, поэтому пусть дверь будет приоткрытой...
Если вы из гастронома и нужна посудина, на ваш немой вопрос Ефимов так же молча кивнет на телевизор, что перед вами на столе и на котором строго в ряд — коробка домино, колода карт и раздвижной пластмассовый стаканчик. Если, выпив из дежурного стаканчика, вы поднесете и Ефимову, причем не по остаточному, как говорится, принципу, а как равный равному, по кругу, Ефимов тотчас вспомнит, что где-то у него завалялась рыбина. Он принесет вам рыбину несвежего засола и полбуханки хлеба. Затем предложит чай. От чая в закопченной поллитровой кружке лучше откажитесь, ибо вы не знаете, что такое чай ефимовской заварки, связывающий сразу не только полость рта, но внутренности тоже. А закурить с ним — закурите. Ефимов любит угостить, когда имеются свои. Закурив с Ефимовым, можете расслабиться... Не вздумайте спросить о житье-бытье, как он докатился до бездомной старости. Не лезьте в душу человеку. Он этого не любит. И — не увлекайтесь. Не бейте себя в грудь — вы не пуп земли. Болтайте, разговаривайте, спорьте... Хоть до хрипоты. Но не забудьте о Ефимове. Он, сидя за столом, должен быть уверен, что и с ним считаются. Да, и он — не пуп земли, но не пустое место. Если разговор зайдет о «Спартаке» — станет ли команда чемпионом, сменится ли тренер, —- взгляните на Ефимова. Ефимов промолчит. Если о работе — поднимут ли расценки, повысят ли оклады, сдадут ли в срок объект, — он пожмет плечами. Не важно, что он промолчит и пожмет плечами, важно то, что он — в кругу, участник разговора...
Но вы, начав о футболе, перескочили на политику, прошлись по экономике, заспорили о рынке и — кто вам виноват? — скатились до разборки семейных дрязг и ссор. Вы разошлись и расходились! И что вам до Ефимова с его свекольным носом и умными глазами! Да что он понимает в высоких-то материях! Да вы в упор не видите Ефимова! Вы совершаете ошибку, которой вам Ефимов не простит. Ему плевать на экономику, политику и рынок. Плевать не вашу «кобру с характером вампира», как вы изволили назвать свою жену. На «кобру» и на вас. Но он вам не простит пренебрежения к себе...
— Вот вы, товарищ мой любезный, —произнесет раздумчиво Ефимов,— сейчас назвали бабу «коброй». А знаете ли вы, что такое кобра?
И зря вы рассмеетесь. Ефимов не позволит.
— Вы ни хрена не знаете, товарищ мой любезный! Кобра, между прочим, первой не бросается. Кобра заявляет о своем присутствии позой и шипением. Она шипит, когда грозит опасность. Достоверных случаев укуса коброй человека, да будет вам известно, чрезвычайно мало. Вот вы и подумайте, от кого грозит опасность вашей жене-кобре...
Вы, конечно, обалдеете.
— Справка номер два, — произнесет Ефимов торжественно-печально, загибая палец на руке. — Вы изволили сказать — «с характером вампира». А знаете ли вы, товарищ мой любезный, что характер есть печать? Совокупность, так сказать, особенностей личности. Но совокупность складывалась в общении с вами. Вы сами таким образом воспитали кобру.
Напрасно вы в упор не видели Ефимова. Он будет продолжать и дальше в таком духе, но тут вы вдруг спохватитесь, что пора идти, пора закругляться. Вы попрощаетесь с Ефимовым, отблагодарите за прием — за рыбину и чай, которого не пили, и, уходя, не сдержите восторга:
— Ну и даешь, сторожевой! Не голова, а справочник. Откуда нахватался?
Оставшись в одиночестве, Ефимов усмехнется и ляжет на топчан. С минуту полежит глазами к потолку, достанет календарь из-под подушки. Настенный женский календарь за текущий год. Послюнив толстый палец, раскроет на листке с сегодняшним числом. Прошепчет по слогам текст на обороте:
— По-го-во-рим о вос-пи-та-нии...
Прошепчет раз, другой и третий... Захлопнет календарь, прошепчет наизусть и снова усмехнется. А потом уснет. И пусть пока поспит. А вы пройдите без излишних церемоний к квадратному столу, смахните рыбьи кости, располагайтесь на скамье...