Волшебный круг
ИЗОБРЕТАТЕЛЬ ЛЕГКОВ
Алексей Борисович Легков – из русских кадет, ученый, изобретатель в области экологии. Это редкое, что открылось в его глобальной – по мировым меркам! – деятельности, торопило меня привлечь к проектам Легкова «деловые круги» в России. Я брал на себя непростую задачу. Хоте- лось, чтоб всё вышло!
В обычный жаркий тропический денек добрался до офиса Легкова в Каракасе, использовал репортерскую сноровку, чтоб удалить из кабинета Алексея Борисовича «лишний» народ, среди которого, как потом выяснилось, были важные деловые люди: министры, директора департаментов, крупные бизнесмены из сопредельных и дальних стран! (Ничего, посидели в приемной. Девушка, помощница Легкова, готовила им кофе!).
Сосредоточась на беседе об изобретениях Легкова, специально ухожу от метафор, а сохраняю деловой и предметный характер нашего разговора…
Легков начал с того, что история у всех русских кадет заграницей одинаковая. Сыновья первой эмиграции. Беженцев 1920 года. Он родился уже в Югославии в 1923 году, где жили тогда многие русские, бежавшие от большевиков. Там окончил кадетский корпус, обучаясь по старой российской программе. Перед Второй большой войной. А к сорок восьмому году, когда пришлось выехать из Европы в Венесуэлу, окончил агрономический факультет университета. За океаном по специальности работать не пришлось. Сельское хозяйство в Венесуэле находилось тогда в упадочном состоянии. (Оно и сейчас пока не устроено). Земледелие было крайне убыточное. Тогда он начал вновь учиться. Окончил заочно в США строительный факультет в 1954 году. Потом учился в Каракасе на экономическом факультете. И стал работать как инженер-строитель, создавая проекты с экономическим обоснованием. Постоянно сталкивался с тем, чем живёт Венесуэла – с нефтью. И – с проблемой загрязнения окружающей среды. Больно было совестливому человеку видеть как губят прекрасную природу…
Но потрясением для Легкова была такая картина. Увидел однажды как голодные венесуэльские ребятишки на свалке роются в пищевых отходах рядом с жутким птицами – самурами, по-русски стервятниками, питающимися падалью. С того момента и захватила человека идея не только организации качественной переработки нефтяных отходов, но и ликвидации этих свалок, переработки мусора. Что с ним делать?
Началась двойная работа-забота. Одна – по нефти и нефтяным отходам, другая по мусорным свалкам.
Многочисленными опытами, пробами, исследованиями Легков создал эмульсию, которая разжижает тяжелую нефть. Вязкость у добываемой нефти бывает разная – от нуля до шестидесяти единиц измерения. Ноль – это камень, шесть – асфальт, восемь единиц – нефть можно добывать. Двадцать – транспортировать по трубам.
А что делать с отбросами? С нефтяными наростами в огромных резервуарах? Это сложнейший вопрос во всем мире.
Да, что делать с этим, так называемым, ШЛАМОМ?
Речь о том, чтоб шлама меньше попадало на цветущую землю, оседало в резервуарах, в судовых танках, на стенках огромных емкостей нефтебаз, то есть речь о качестве труда и жизни, о сохранении среды… и о том, как найти наиболее дешевые способы добычи. Тяжелую нефть необходимо разжижать, посылая затем по трубам. Для жаркой Венесуэлы – не вопрос, для России, Канады – проблема. Легков и предложил свою эмульсию. Получил в США па- тент. И вот, на момент нашей беседы, готов был передать этот патент той российской фирме, которой интересны эти проекты. Абсолютно бесплатно!
О том и был наш разговор в офисе изобретателя.
– Всякие вопросы в технике, – говорил Легков, – решаются через экономическое обоснование. Если эти две вещи, технику и экономику, соединить вместе, то и будет положительный результат. Скажем, закачивать в нефтяной пласт не воду, а эмульсию, тогда выкачивание нефтяного топлива идет простыми насосами.
– Где-то внедряется ваше предложение?
– Внедряется в Венесуэле. Эта эмульсия, я её называю сурфактантом, имеет функцию не только разжижения, но и сепарации. Загрязненную нефть, переработанные масла можно отделить от шлама на принципе осадка, а не на принципе тяжелых установок. Это первое. Второе, мы можем верхние нефтяные озера, которые простояли бог знает сколько времени, очищать при помощи этого сурфактанта.
Такой и подобной эмульсии в мире не было.
И есть предложения об использовании эмульсии в других нефтяных странах – Северная Америка, Нигерия, Италия, Испания… Ведь из осадков при сепарации создается дополнительное горючее, способное заменить мазут, га- золь и так далее. Выгода колоссальная!
– А нефтяной Ближний Восток, арабские нефтяные страны – предлагали Вам сотрудничество?
– Не везде есть информация. А я не богатый человек, у меня нет капитала, чтоб ездить и внедрять свои проекты, свой патент. Нет у меня и коммерческой жилки. Но вот сегодня, ближе к вечеру, ожидаю двух министров из Южной Кореи. Так что дело это, несмотря на трудности, приобретает уже международный характер.
– А Россия, наша Родина, обращалась к вам?
– В России я бывал в правительственных структурах. Есть заинтересованные люди государственного уровня, из нефтяного министерства, например, из других ведомств. Есть связи на кадетской почве, с влиятельными бывшими суворовцами… пусть похлопочут во благо России.
В Академии наук разговаривал о разработках нефтяных месторождений более легким путем, об использовании отбросов нефти, чтоб они не отравляли окружающую среду…
Вопрос мировой значимости. Думаю, без ложной скромности, что я решил его. Множество тому практических доказательств! И нужно бы поскорее всё внедрять в практическую плоскость.
– Скажем, очистили нефтяное озеро, от шлаков… И почва остается совершенно чистой? Пригодна для…
– Нет, – возразил Легков. – Почва заражена. Нужно около тридцати лет, чтобы она восстановилась. Но надо по- мочь почве, чтоб избавить её от бесконечного накопления нефтяных веществ. Природа сама в дальнейшем справится с вредными накоплениями…
А что делать со шлаками-шламами? Строить из этого материала дороги. Скажем, от месторождения до месторождения, от буровой до буровой. Можно строить и другие дороги – не только в районе нефтяных промыслов. Я, например, давно построил из этого материала около шестисот километров дорог в Венесуэле. Они хорошо работают. Ни одной ямы, выбоины. Была делегация из африканской Нигерии, у них подобные заботы-проблемы, так же остро стоит вопрос о строительстве дорог. Встречались нигерийцы со мной, договаривались о применении моей эмульсии.
– Это для южных стран. А как для северных?
– Несколько иначе. Нужно использовать теплое время года для строительства. В тепле ускоряются химические процессы. Принцип в том, чтоб изолировать почву от сне- га, от воды, от атмосферных осадков. Здесь и сработает моя эмульсия.
– Хотелось бы избежать тонкостей технологии, которые важны для специалистов. А – для простого читателя…
– А для простого – я уже приводил пример. Построенная по моей технологии дорога длиной в шестьсот километров, двадцать один год исправно работает. И нет, повторяю, на ней ни одной заметной дыры! Убеждает? Могу свозить, Николай Васильевич, и показать эту дорогу! Но вот фотография её. Заметьте, что толщина дорожного покрытия не очень большая…
Эмульсия… Много написано у меня о ней. Для специалистов, конечно. Инженерная коллегия в Каракасе собирается издать эти мои изыскания по эмульсии отдельной книгой… Эмульсия имеет очень много свойств. Например, я могу дым и другие летучие материалы превратить в пасту. Типа киселя. В таком виде эта паста-кисель не выходит в атмосферу, не загрязняет её. И эту кисельную массу тоже можно разделить – на масла и на сажу, которая идет на изготовление покрышек колес автомобилей, а масла перерабатываются на горючее.
Недавно был подписан контракт на постройку установки в городе Мериде, она будет работать на всю северо- восточную часть страны… Кстати, кроме венесуэльского правительства, установкой подобного типа заинтересовались американские специалисты. Они, американцы, в отличие от наших соотечественников, всё «схватывают» на лету…
– Вы перерабатываете дым, загрязняющий атмосферу, от переработки можно получать коммерческую продукцию. Так?
– Да, могу перерабатывать дым от ЛЮБОГО сжигания. Сжигаете растительные материалы, то получаете один сорт дыма, сжигаете минералы, другой сорт, сжигаете нефть, третий сорт. И так далее. Но любой дым, как я сказал, могу переработать в сажу. И получить химическую ценную продукцию. Не загрязняя небесные сферы. А ведь только один кубометр дыма отравляет почти четыре тысячи кубометров воздуха.
– В принципе, от того, что нам угрожает в недалеком будущем, то есть экологическая катастрофа (о ней трубят многие ученые в мире!), от неё можно избавиться?
– Я в этом уверен. Есть мой способ защиты! Мне пришлось связаться по этому поводу с адвокатами из Бостона (США), которые занимаются интернациональными сведениями о том, что происходит в мире в отношении изобретений данного рода. Они мне подтвердили, что ничего подобного моим проектам экологическим в мире нет…
Да, по защите атмосферы есть фильтры, что устанавливают на дымящих в небо трубах. Но они очень дорогие и защищают воздух всего на двадцать процентов.
– Алексей Борисович, но ведь еще трагичнее проблема мусора, что делать с ним?... Вспоминаю, полянки своего детства, там росли голубоглазые незабудки, летали осы, собирая нектар с цветов, а теперь эти полянки дорогие земляки погребли под свалкой мусора, битых бутылок и прочих непотребностей...
– Вернусь к началу разговора. Увидев однажды как венесуэльские дети роются на свалках, проникся горькими чувствами. Вот тогда и занялся вопросом переработки свалок.
Что из себя представляет «классическая» свалка? Это отбросы кухни, также фабричные, металлические, химические. Всякие. Главное – органические отбросы. Они действуют на брожение и гниение. В них опасность. Как от них избавиться? И что можно получить?
Всякие органические отбросы имеют колоссальное количество протеинов и жиров. Для этого нужно было создать аппарат, который собирает все соки, которые выходят из органических отбросов. Эти соки богаты минералами – витаминами, кислотами и так далее. Я собираю все в цистерну. Из цистерны перекачиваю в центрифугу. Что происходит в центрифуге? Разделение полезных веществ от воды. Конечно, процесс идет сложно. Для этого нужно увеличить удельный вес полезных веществ при помощи муки, которую добавляю в общую массу отбросов. Получаю корм для животных, а также протеин, растительные масла.
Все, что раньше уходило в землю, пропитывая её ядами, я перерабатываю в новую коммерческую продукцию. Есть еще осадки. Осадочная плюс центрифугальная система и дают избавление от процесса брожения и гниения в почве. А то ведь все эти гнилостные вещества мгновенно ухватываются подземными водами. Уходят в реки, озера, затем в мировой океан… И вот после того, как «вытащил» материалы, идущие на корм животным, остатки сжигаю без выхода дыма в атмосферу. Получаю сажу, о которой я уже сказал подробно…
– Понятно с пищевыми отбросами. Но в мусорном баке – чего только нет!
– Выброшенный, например, старый стул я не могу пустить через ленту разбора свалки. Стул надо измельчить, найдется применение и древесным щепкам. Мир сегодня собирает все отбросы: битое стекло, картон, бумагу даже покупают на свалках, давая работу бумажной фабрике. Стёкла битые перерабатывают на новые, об алюминии и говорить нечего… Знаю, что в России предприниматели покупают лом металла, сбывают в Германию, Японию. Тем только дай, еще дай…
– Немало эти пункты приема и бед натворили! Принимают ведь даже снятые с опор электролиний работающие провода. Нередко под током гибнут и калечатся подростки, взрослые мужики. Но тут другая проблема. Безработица. Отчаяние от безденежья… А мы ведем речь о простом мусорном баке, где рядом с органическими материалами – сломанный стул и консервная банка… Где ставить фабрику для переработке этого «добра»?
– Где угодно. Фабрика – это не только переработка, но и сортировка вторичного материала. И при последующих процессах, повторяю, ничего не уходит ни в землю, ни в воздух, не отравляет среду нашего обитания. Здесь тоже есть предложения от стран с жарким климатом. Хотя и в северных странах дела обстоят не лучше. Замороженные зимой отходы, оттаивают по весне и также несутся с ручьями в реки и озера. И вот думаю: мусор бесконечен. Но бороться с ним необходимо. Английская пословица говорит так: отбросы – это золото! Чем больше на земле народа, тем больше этого «золота».
А какая беда от брошенных тысяч автопокрышек!
Все эти проблемы должны решаться не частными фирмами, а на государственном уровне. Мусор же в ведении муниципалитетов, то есть это государственный уровень. Не накапливать. Бороться. Допустимых «норм» мусора просто не может быть… Конечно, занятие отходами – это копание в грязи. Но помните дедушку Крылова: «Навоз- ну кучу разгребая, петух нашел жемчужное зерно!» Я эту басню переделал на себя: «Навозну кучу разбирая, Легков искал жемчужное зерно!» И нашел. Это ведь вопросы не только социального характера, но и здравоохранения, воспитания. В бедных странах они на низком уровне. Или не решаются никак. И вот когда я вижу голодных детей на свалке рядом со стервятниками, мне не по себе…
На свалке существует право сильного. На фабрике оно исключено. Я представил специалистам фабричный расчет на переработку 500 тонн мусора в день. Получилось около двухсот процентов дохода. Специалисты поправили меня: 300 процентов чистой прибыли!
И вот представьте фабрику по переработке. Шесть- восемь часов трудовой день. Обязательная медицинская служба. Работают обычно женщины. Нужна детская площадка, ясли. После работы – душ, чистая смена одежды. Все это создаст атмосферу сотрудничества, исключит право сильного…
Приведу пример. Однажды вижу – сидит под деревом негр. Рядом грузовичок, весы. Он принимает вторичное сырье. Его приносят, в основном, детишки. Спрашиваю, сколько зарабатываешь в день? Негр отвечает: двести пятьдесят тысяч боливаров. То есть где-то в размерах восьмидесяти американских долларов. Обратите внимание, в день! А сколько получится в месяц! А он ведь только сидит под деревом, наблюдает. Ребятишкам даст на конфетку, а все остальное себе. После таких вот сцен начинаешь менять свою психологию, отношение к обществу, где существует эксплуатация человека, в данном примере – детей…
Теперь об автопокрышках. В США мне встретилась гора покрышек с шестиэтажный дом. Кто-то их поджег, три года горели, отравляя небо. А ведь президент США отказался от подписания Киотского протокола, который одобрили и подписали многие страны. Россия подписала, Венесуэла подписала… А президент США в это время выделяет десятки миллиардов долларов на борьбу с отбросами, то есть собрался все же оказать помощь окружающей среде от отравления. Но эффект ожидается только – на 20 процентов. А мусора в США, действительно, горы, нигде столько нет.
Вот я в Интернете нашел сообщение из США. Кто-то из любопытства прокопал одну из мусорных свалок глубиной в восемнадцать метров, достал со «дна» календарь 1973 года. Понятно, о чем речь?! Вот и думай: здесь черные стервятники, там – белые! Вся разница.
– Изобретателю уничтожения мусора на планете что-то выпало в материальном плане?
– Совсем немного. Есть возможность жить, содержать вот этот офис, небольшой штат сотрудников, лабораторию. И всё! Да нет у меня коммерческой жилки… Помнится, в пять лет я продал игрушечного зайца одному мальчику. Мама сказала: «Как не стыдно, торгашеством занялся!» В четырнадцать лет решил учить английский язык. А мне опять: «Как тебе не совестно, англичане всю жизнь Россию продавали!»
– Мы находимся в очень живописном районе Каракаса. Какая панорама открывается с горы! Великолепие! Как-то наблюдал я эту панораму в ночную пору, стоя на кромке горы. Море огней! Все же прекрасен Каракас с птичьего полета, если отведешь взгляд от множества лачуг бедняков, что как пчелиные соты лепятся по склонам гор, где много того «добра», о котором так пристально мы говорили. Видел это «добро» мусорное и в таких жарких странах как Таиланд, Малайзия, Индии… Видел и роющихся в отбросах обездоленных, нищих. Тяжелые картины – в соседстве с прекрасными памятниками, древними пагодами и храмами…
– Согласен, великолепна панорама Каракаса, что открывается с горы, где мы сейчас находимся, если отвести взгляд от лачуг… Здесь, недалеко, расположился один из престижных университетов Каракаса – имени Симона Боливара. Тут, на кромке горы, жил недавно кадетский товарищ, одно время редактировавший наш самиздатовский «Бюллетень», Юра Ольховский. Переехал…
Разговор шел к завершению. Легков то и дело и всё чаще откликался на звонки по мобильнику. Один из звонков , как я понял, был из Российского посольства, где была назначена встреча и разговор с послом Михаилом Ивановичем Орловцом по проектам Легкова. На встрече «не возбранялось» побывать и автору данных строк. По договоренности!
– Так что успехов вам, Алексей Борисович, на благородном поприще! – произнес я в заключение беседы дежурный «спич». – Ведь вы, кадеты, всегда стремились сделать благо России, вдали от неё сохранили себя, русский дух, порядочность.
– Я говорил: мы беженцы. А беженец, когда бежит, он хочет вернуться, но бросает все, материальные интересы для него не составляют основного. Эмигрант же старается продать всё имущество, обосноваться на новом месте, и не возвращаться больше в свою страну.
– Понимаю, что у вас всегда было желание вернуться на Родину, увидеть её в том развитии, в котором хотелось и нам всем её видеть.
– Конечно… Если наши отцы воспитывались в духе – «За Веру, Царя и Отечество!» – то мы, сыновья их, воспитывались – «За Родину!» Понятие Родины было для нас идеальным, может, идеалистическим. Мы жили Достоевским, Чайковским, Мусоргским, Алябьевым, Пушкиным, Лермонтовым… А всё остальное считалось у нас «переходным моментом». И я всегда лично считал, что Россия была и будет. Была она княжеской, царской, императорской, потом советской… Сейчас – «демократия». Но народ-то не изменился, он остался и будет русским народом. Это мое убеждение. Может, опять идеалистическое. Но я этим жил и живу.
* * *
С небольшим запасом минут, предназначенных на маневрирование авто и въезд в ворота, подкатили к Российскому посольству. Встретила, улыбаясь, высокая грузинского типа симпатичная девушка, назвавшаяся третьим секретарем посольства, отвечающая за культурные связи.
Расположение русского посольского «уголка» – среди раскидистых, с богатой кроной деревьев, создавало чувство уюта, домашности. Друзья мои, Волков и Легков, держались уверенно, на ходу отпускали комплименты, шутки. А я невольно ощущал: да я же на своей суверенной территории!
Тихие апартаменты. В строгом и ладном костюме смуглая венесуэлка, застывшая у входа в приемную посла. Через несколько минут появилась с кофейным прибором и тем, что «полагается» для кофепития: печеньем, сахаром, сливками.
После взаимных любезностей с третьим секретарем, девушка призналась, что в Каракасе недавно, но уже успела побывать на знаменитом острове Маргариты, вошел посол Михаил Иванович Орловец. В серую полоску костюм, светлая рубашка, бордовый галстук. Поприветствовал нашу троицу, пожав руки. И тотчас «обнародовал» презент – литровую бутылку «Бриллиантовой», добавив с улыбкой, что «водку можете там… потом на троих распить!» Мы по- кивали.
Основная беседа текла по проектам Легкова. Посол пообещал «всяческую поддержку», тем более, мол, что скоро ожидается официальный визит в Венесуэлу одного из вице-премьеров российского кабинета министров.
При теплом прощании вручили и мы свои гостевые презенты. Волков – только что сброшюрованную рукопись Сергея Никитенко «Неудержимый рассвет»: повествования о путях-дорогах русского эмигранта. Посол с признательностью принял. По поводу моего стихотворного презента, книги «Заветная страна», удостоенной уже Всероссийской премии, Михаил Иванович заметил, что стихи любит его супруга, будет читать!
На том и распрощались с симпатичными людьми.
…Прошло две недели. Легков демонстрировал мне в своей лаборатории действие разжижающей нефть и нефтяные отходы эмульсии – сурфактанта. Показал (проезжали мимо) фабрику по переработке мусора.
В этом же временном промежутке Легков был на заседании в Совете Министров Венесуэлы. И теперь делился со мной результатами деловых встреч, говоря, что в стране дело идет к новым выборам и, конечно, президент Уго Ча- вес и правительство заинтересованы, чтоб показать народу Венесуэлы результаты своего правления в лучшем свете. И что-то предложить гражданам на будущее… Мусор теснит жаркую страну повсеместно. Считается, что на каждого жителя страны приходится один килограмм мусора в день. В стране 26 миллионов человек, то есть 26 миллионов килограммов мусора прибывает ежедневно!
Конечно, можно улыбаться – вот тебе «эстетические» беседы! Но «эстетика» эта настолько серьезна, что разговор по проектам Легкова шел в венесуэльском правительстве на самом большом уровне. Присутствовали все ведущие министры. Председательствовал министр генерал Корнейро. Раньше он командовал национальной армией, сейчас во главе очень важного (так считается в Венесуэле!) министерства – экологического.
Результат встречи впечатляет, рассказывал Легков. Его система работ по переработке мусорных отходов утверждена как основная система для Венесуэлы.
В те же дни приезжали в Каракас к изобретателю для налаживания практических дел представители еще нескольких стран. А в день нашей с Алексеем Борисовичем первой беседы – была делегация Южной Кореи. Госпожа Ли, ведающая в южнокорейском правительстве финансами, и еще один министр. Говорили дипломатично: у нас нет нефти, нет железа, но у нас есть деньги и технологии. Будем разговаривать?
У североамериканцев, вновь побывали у Легкова и они, другой подход: что хотите, сколько хотите? Сразу о деньгах…
Заинтересовались проектами и на острове Тринидад. Там надо ликвидировать поверхностные нефтяные озера. Это даже не нефтяные озера, асфальтовые. Такой вязкости нефть выходит из-под земли. А по какой-то подземной «ветви», через Атлантический океан, этот «асфальт» образует озера и в африканской Нигерии.
Представить только: какие процессы происходят в недрах нашей планеты! Но… это уже и лирикой отдаёт!
Пробую представить и попутно узнаю, что первая улица в старом Нью-Йорке была благоустроена вот этим асфальтом с острова Тринидад. Конечно, эту густую нефтяную массу очень трудно закачивали в танкера. Затем также трудно очищали танки судов от жестких наслоений на стенках…
– Что требуется? Разжижение. С этим делом и справляется моя эмульсия! – возобновляет диалог Легков.
– Как говорил, не к месту упоминаемый сейчас, генсек Горбачев, – говорю я в ответ, – процесс пошел…
– Хотелось бы надеяться, что все пойдет не по-горбачевски, а разумно и с пользой для всех стран.
Единомышленники в России торопят: когда будет мой проект в полном объеме переведен на русский язык? Дело нелегкое для меня. В документации 106 чертежей, как я говорил, на 500 тонн переработки отходов в день. И описание проекта на восьмистах страницах. Все на испанском. Но я хочу на Родину передать на родном русском языке.
– И пусть кто-то иронизирует: «Копание в мусоре!»
– Вижу, – сказал Легков, – вы тоже искреннее переживаете, чтоб добрые дела быстрей внедрялись в жизнь…
Задумался, продолжил, заключая весь разговор наш:
– За эти дни с интересом прочел вашу прозаическую книгу «На закате солончаки багряные». Раньше читал ваши стихи. Вы страдаете и переживаете о том, что происходит сегодня в России. Скажу, что это и наши страдания. Страдания вынужденных беженцев, любящих Родину
– Россию. Мы смотрим на Россию, как на свою семью. Дай Бог, чтоб там у вас всё было хорошо. И мои проекты попа- ли бы в руки тех людей, которые не только заинтересованы в их применении, но и любят Россию, желают ей процветания. Чтоб не было только личного интереса. А чтоб был интерес во благо Российского государства.
ИЗОБРЕТАТЕЛЬ ЛЕГКОВ
Алексей Борисович Легков – из русских кадет, ученый, изобретатель в области экологии. Это редкое, что открылось в его глобальной – по мировым меркам! – деятельности, торопило меня привлечь к проектам Легкова «деловые круги» в России. Я брал на себя непростую задачу. Хоте- лось, чтоб всё вышло!
В обычный жаркий тропический денек добрался до офиса Легкова в Каракасе, использовал репортерскую сноровку, чтоб удалить из кабинета Алексея Борисовича «лишний» народ, среди которого, как потом выяснилось, были важные деловые люди: министры, директора департаментов, крупные бизнесмены из сопредельных и дальних стран! (Ничего, посидели в приемной. Девушка, помощница Легкова, готовила им кофе!).
Сосредоточась на беседе об изобретениях Легкова, специально ухожу от метафор, а сохраняю деловой и предметный характер нашего разговора…
Легков начал с того, что история у всех русских кадет заграницей одинаковая. Сыновья первой эмиграции. Беженцев 1920 года. Он родился уже в Югославии в 1923 году, где жили тогда многие русские, бежавшие от большевиков. Там окончил кадетский корпус, обучаясь по старой российской программе. Перед Второй большой войной. А к сорок восьмому году, когда пришлось выехать из Европы в Венесуэлу, окончил агрономический факультет университета. За океаном по специальности работать не пришлось. Сельское хозяйство в Венесуэле находилось тогда в упадочном состоянии. (Оно и сейчас пока не устроено). Земледелие было крайне убыточное. Тогда он начал вновь учиться. Окончил заочно в США строительный факультет в 1954 году. Потом учился в Каракасе на экономическом факультете. И стал работать как инженер-строитель, создавая проекты с экономическим обоснованием. Постоянно сталкивался с тем, чем живёт Венесуэла – с нефтью. И – с проблемой загрязнения окружающей среды. Больно было совестливому человеку видеть как губят прекрасную природу…
Но потрясением для Легкова была такая картина. Увидел однажды как голодные венесуэльские ребятишки на свалке роются в пищевых отходах рядом с жутким птицами – самурами, по-русски стервятниками, питающимися падалью. С того момента и захватила человека идея не только организации качественной переработки нефтяных отходов, но и ликвидации этих свалок, переработки мусора. Что с ним делать?
Началась двойная работа-забота. Одна – по нефти и нефтяным отходам, другая по мусорным свалкам.
Многочисленными опытами, пробами, исследованиями Легков создал эмульсию, которая разжижает тяжелую нефть. Вязкость у добываемой нефти бывает разная – от нуля до шестидесяти единиц измерения. Ноль – это камень, шесть – асфальт, восемь единиц – нефть можно добывать. Двадцать – транспортировать по трубам.
А что делать с отбросами? С нефтяными наростами в огромных резервуарах? Это сложнейший вопрос во всем мире.
Да, что делать с этим, так называемым, ШЛАМОМ?
Речь о том, чтоб шлама меньше попадало на цветущую землю, оседало в резервуарах, в судовых танках, на стенках огромных емкостей нефтебаз, то есть речь о качестве труда и жизни, о сохранении среды… и о том, как найти наиболее дешевые способы добычи. Тяжелую нефть необходимо разжижать, посылая затем по трубам. Для жаркой Венесуэлы – не вопрос, для России, Канады – проблема. Легков и предложил свою эмульсию. Получил в США па- тент. И вот, на момент нашей беседы, готов был передать этот патент той российской фирме, которой интересны эти проекты. Абсолютно бесплатно!
О том и был наш разговор в офисе изобретателя.
– Всякие вопросы в технике, – говорил Легков, – решаются через экономическое обоснование. Если эти две вещи, технику и экономику, соединить вместе, то и будет положительный результат. Скажем, закачивать в нефтяной пласт не воду, а эмульсию, тогда выкачивание нефтяного топлива идет простыми насосами.
– Где-то внедряется ваше предложение?
– Внедряется в Венесуэле. Эта эмульсия, я её называю сурфактантом, имеет функцию не только разжижения, но и сепарации. Загрязненную нефть, переработанные масла можно отделить от шлама на принципе осадка, а не на принципе тяжелых установок. Это первое. Второе, мы можем верхние нефтяные озера, которые простояли бог знает сколько времени, очищать при помощи этого сурфактанта.
Такой и подобной эмульсии в мире не было.
И есть предложения об использовании эмульсии в других нефтяных странах – Северная Америка, Нигерия, Италия, Испания… Ведь из осадков при сепарации создается дополнительное горючее, способное заменить мазут, га- золь и так далее. Выгода колоссальная!
– А нефтяной Ближний Восток, арабские нефтяные страны – предлагали Вам сотрудничество?
– Не везде есть информация. А я не богатый человек, у меня нет капитала, чтоб ездить и внедрять свои проекты, свой патент. Нет у меня и коммерческой жилки. Но вот сегодня, ближе к вечеру, ожидаю двух министров из Южной Кореи. Так что дело это, несмотря на трудности, приобретает уже международный характер.
– А Россия, наша Родина, обращалась к вам?
– В России я бывал в правительственных структурах. Есть заинтересованные люди государственного уровня, из нефтяного министерства, например, из других ведомств. Есть связи на кадетской почве, с влиятельными бывшими суворовцами… пусть похлопочут во благо России.
В Академии наук разговаривал о разработках нефтяных месторождений более легким путем, об использовании отбросов нефти, чтоб они не отравляли окружающую среду…
Вопрос мировой значимости. Думаю, без ложной скромности, что я решил его. Множество тому практических доказательств! И нужно бы поскорее всё внедрять в практическую плоскость.
– Скажем, очистили нефтяное озеро, от шлаков… И почва остается совершенно чистой? Пригодна для…
– Нет, – возразил Легков. – Почва заражена. Нужно около тридцати лет, чтобы она восстановилась. Но надо по- мочь почве, чтоб избавить её от бесконечного накопления нефтяных веществ. Природа сама в дальнейшем справится с вредными накоплениями…
А что делать со шлаками-шламами? Строить из этого материала дороги. Скажем, от месторождения до месторождения, от буровой до буровой. Можно строить и другие дороги – не только в районе нефтяных промыслов. Я, например, давно построил из этого материала около шестисот километров дорог в Венесуэле. Они хорошо работают. Ни одной ямы, выбоины. Была делегация из африканской Нигерии, у них подобные заботы-проблемы, так же остро стоит вопрос о строительстве дорог. Встречались нигерийцы со мной, договаривались о применении моей эмульсии.
– Это для южных стран. А как для северных?
– Несколько иначе. Нужно использовать теплое время года для строительства. В тепле ускоряются химические процессы. Принцип в том, чтоб изолировать почву от сне- га, от воды, от атмосферных осадков. Здесь и сработает моя эмульсия.
– Хотелось бы избежать тонкостей технологии, которые важны для специалистов. А – для простого читателя…
– А для простого – я уже приводил пример. Построенная по моей технологии дорога длиной в шестьсот километров, двадцать один год исправно работает. И нет, повторяю, на ней ни одной заметной дыры! Убеждает? Могу свозить, Николай Васильевич, и показать эту дорогу! Но вот фотография её. Заметьте, что толщина дорожного покрытия не очень большая…
Эмульсия… Много написано у меня о ней. Для специалистов, конечно. Инженерная коллегия в Каракасе собирается издать эти мои изыскания по эмульсии отдельной книгой… Эмульсия имеет очень много свойств. Например, я могу дым и другие летучие материалы превратить в пасту. Типа киселя. В таком виде эта паста-кисель не выходит в атмосферу, не загрязняет её. И эту кисельную массу тоже можно разделить – на масла и на сажу, которая идет на изготовление покрышек колес автомобилей, а масла перерабатываются на горючее.
Недавно был подписан контракт на постройку установки в городе Мериде, она будет работать на всю северо- восточную часть страны… Кстати, кроме венесуэльского правительства, установкой подобного типа заинтересовались американские специалисты. Они, американцы, в отличие от наших соотечественников, всё «схватывают» на лету…
– Вы перерабатываете дым, загрязняющий атмосферу, от переработки можно получать коммерческую продукцию. Так?
– Да, могу перерабатывать дым от ЛЮБОГО сжигания. Сжигаете растительные материалы, то получаете один сорт дыма, сжигаете минералы, другой сорт, сжигаете нефть, третий сорт. И так далее. Но любой дым, как я сказал, могу переработать в сажу. И получить химическую ценную продукцию. Не загрязняя небесные сферы. А ведь только один кубометр дыма отравляет почти четыре тысячи кубометров воздуха.
– В принципе, от того, что нам угрожает в недалеком будущем, то есть экологическая катастрофа (о ней трубят многие ученые в мире!), от неё можно избавиться?
– Я в этом уверен. Есть мой способ защиты! Мне пришлось связаться по этому поводу с адвокатами из Бостона (США), которые занимаются интернациональными сведениями о том, что происходит в мире в отношении изобретений данного рода. Они мне подтвердили, что ничего подобного моим проектам экологическим в мире нет…
Да, по защите атмосферы есть фильтры, что устанавливают на дымящих в небо трубах. Но они очень дорогие и защищают воздух всего на двадцать процентов.
– Алексей Борисович, но ведь еще трагичнее проблема мусора, что делать с ним?... Вспоминаю, полянки своего детства, там росли голубоглазые незабудки, летали осы, собирая нектар с цветов, а теперь эти полянки дорогие земляки погребли под свалкой мусора, битых бутылок и прочих непотребностей...
– Вернусь к началу разговора. Увидев однажды как венесуэльские дети роются на свалках, проникся горькими чувствами. Вот тогда и занялся вопросом переработки свалок.
Что из себя представляет «классическая» свалка? Это отбросы кухни, также фабричные, металлические, химические. Всякие. Главное – органические отбросы. Они действуют на брожение и гниение. В них опасность. Как от них избавиться? И что можно получить?
Всякие органические отбросы имеют колоссальное количество протеинов и жиров. Для этого нужно было создать аппарат, который собирает все соки, которые выходят из органических отбросов. Эти соки богаты минералами – витаминами, кислотами и так далее. Я собираю все в цистерну. Из цистерны перекачиваю в центрифугу. Что происходит в центрифуге? Разделение полезных веществ от воды. Конечно, процесс идет сложно. Для этого нужно увеличить удельный вес полезных веществ при помощи муки, которую добавляю в общую массу отбросов. Получаю корм для животных, а также протеин, растительные масла.
Все, что раньше уходило в землю, пропитывая её ядами, я перерабатываю в новую коммерческую продукцию. Есть еще осадки. Осадочная плюс центрифугальная система и дают избавление от процесса брожения и гниения в почве. А то ведь все эти гнилостные вещества мгновенно ухватываются подземными водами. Уходят в реки, озера, затем в мировой океан… И вот после того, как «вытащил» материалы, идущие на корм животным, остатки сжигаю без выхода дыма в атмосферу. Получаю сажу, о которой я уже сказал подробно…
– Понятно с пищевыми отбросами. Но в мусорном баке – чего только нет!
– Выброшенный, например, старый стул я не могу пустить через ленту разбора свалки. Стул надо измельчить, найдется применение и древесным щепкам. Мир сегодня собирает все отбросы: битое стекло, картон, бумагу даже покупают на свалках, давая работу бумажной фабрике. Стёкла битые перерабатывают на новые, об алюминии и говорить нечего… Знаю, что в России предприниматели покупают лом металла, сбывают в Германию, Японию. Тем только дай, еще дай…
– Немало эти пункты приема и бед натворили! Принимают ведь даже снятые с опор электролиний работающие провода. Нередко под током гибнут и калечатся подростки, взрослые мужики. Но тут другая проблема. Безработица. Отчаяние от безденежья… А мы ведем речь о простом мусорном баке, где рядом с органическими материалами – сломанный стул и консервная банка… Где ставить фабрику для переработке этого «добра»?
– Где угодно. Фабрика – это не только переработка, но и сортировка вторичного материала. И при последующих процессах, повторяю, ничего не уходит ни в землю, ни в воздух, не отравляет среду нашего обитания. Здесь тоже есть предложения от стран с жарким климатом. Хотя и в северных странах дела обстоят не лучше. Замороженные зимой отходы, оттаивают по весне и также несутся с ручьями в реки и озера. И вот думаю: мусор бесконечен. Но бороться с ним необходимо. Английская пословица говорит так: отбросы – это золото! Чем больше на земле народа, тем больше этого «золота».
А какая беда от брошенных тысяч автопокрышек!
Все эти проблемы должны решаться не частными фирмами, а на государственном уровне. Мусор же в ведении муниципалитетов, то есть это государственный уровень. Не накапливать. Бороться. Допустимых «норм» мусора просто не может быть… Конечно, занятие отходами – это копание в грязи. Но помните дедушку Крылова: «Навоз- ну кучу разгребая, петух нашел жемчужное зерно!» Я эту басню переделал на себя: «Навозну кучу разбирая, Легков искал жемчужное зерно!» И нашел. Это ведь вопросы не только социального характера, но и здравоохранения, воспитания. В бедных странах они на низком уровне. Или не решаются никак. И вот когда я вижу голодных детей на свалке рядом со стервятниками, мне не по себе…
На свалке существует право сильного. На фабрике оно исключено. Я представил специалистам фабричный расчет на переработку 500 тонн мусора в день. Получилось около двухсот процентов дохода. Специалисты поправили меня: 300 процентов чистой прибыли!
И вот представьте фабрику по переработке. Шесть- восемь часов трудовой день. Обязательная медицинская служба. Работают обычно женщины. Нужна детская площадка, ясли. После работы – душ, чистая смена одежды. Все это создаст атмосферу сотрудничества, исключит право сильного…
Приведу пример. Однажды вижу – сидит под деревом негр. Рядом грузовичок, весы. Он принимает вторичное сырье. Его приносят, в основном, детишки. Спрашиваю, сколько зарабатываешь в день? Негр отвечает: двести пятьдесят тысяч боливаров. То есть где-то в размерах восьмидесяти американских долларов. Обратите внимание, в день! А сколько получится в месяц! А он ведь только сидит под деревом, наблюдает. Ребятишкам даст на конфетку, а все остальное себе. После таких вот сцен начинаешь менять свою психологию, отношение к обществу, где существует эксплуатация человека, в данном примере – детей…
Теперь об автопокрышках. В США мне встретилась гора покрышек с шестиэтажный дом. Кто-то их поджег, три года горели, отравляя небо. А ведь президент США отказался от подписания Киотского протокола, который одобрили и подписали многие страны. Россия подписала, Венесуэла подписала… А президент США в это время выделяет десятки миллиардов долларов на борьбу с отбросами, то есть собрался все же оказать помощь окружающей среде от отравления. Но эффект ожидается только – на 20 процентов. А мусора в США, действительно, горы, нигде столько нет.
Вот я в Интернете нашел сообщение из США. Кто-то из любопытства прокопал одну из мусорных свалок глубиной в восемнадцать метров, достал со «дна» календарь 1973 года. Понятно, о чем речь?! Вот и думай: здесь черные стервятники, там – белые! Вся разница.
– Изобретателю уничтожения мусора на планете что-то выпало в материальном плане?
– Совсем немного. Есть возможность жить, содержать вот этот офис, небольшой штат сотрудников, лабораторию. И всё! Да нет у меня коммерческой жилки… Помнится, в пять лет я продал игрушечного зайца одному мальчику. Мама сказала: «Как не стыдно, торгашеством занялся!» В четырнадцать лет решил учить английский язык. А мне опять: «Как тебе не совестно, англичане всю жизнь Россию продавали!»
– Мы находимся в очень живописном районе Каракаса. Какая панорама открывается с горы! Великолепие! Как-то наблюдал я эту панораму в ночную пору, стоя на кромке горы. Море огней! Все же прекрасен Каракас с птичьего полета, если отведешь взгляд от множества лачуг бедняков, что как пчелиные соты лепятся по склонам гор, где много того «добра», о котором так пристально мы говорили. Видел это «добро» мусорное и в таких жарких странах как Таиланд, Малайзия, Индии… Видел и роющихся в отбросах обездоленных, нищих. Тяжелые картины – в соседстве с прекрасными памятниками, древними пагодами и храмами…
– Согласен, великолепна панорама Каракаса, что открывается с горы, где мы сейчас находимся, если отвести взгляд от лачуг… Здесь, недалеко, расположился один из престижных университетов Каракаса – имени Симона Боливара. Тут, на кромке горы, жил недавно кадетский товарищ, одно время редактировавший наш самиздатовский «Бюллетень», Юра Ольховский. Переехал…
Разговор шел к завершению. Легков то и дело и всё чаще откликался на звонки по мобильнику. Один из звонков , как я понял, был из Российского посольства, где была назначена встреча и разговор с послом Михаилом Ивановичем Орловцом по проектам Легкова. На встрече «не возбранялось» побывать и автору данных строк. По договоренности!
– Так что успехов вам, Алексей Борисович, на благородном поприще! – произнес я в заключение беседы дежурный «спич». – Ведь вы, кадеты, всегда стремились сделать благо России, вдали от неё сохранили себя, русский дух, порядочность.
– Я говорил: мы беженцы. А беженец, когда бежит, он хочет вернуться, но бросает все, материальные интересы для него не составляют основного. Эмигрант же старается продать всё имущество, обосноваться на новом месте, и не возвращаться больше в свою страну.
– Понимаю, что у вас всегда было желание вернуться на Родину, увидеть её в том развитии, в котором хотелось и нам всем её видеть.
– Конечно… Если наши отцы воспитывались в духе – «За Веру, Царя и Отечество!» – то мы, сыновья их, воспитывались – «За Родину!» Понятие Родины было для нас идеальным, может, идеалистическим. Мы жили Достоевским, Чайковским, Мусоргским, Алябьевым, Пушкиным, Лермонтовым… А всё остальное считалось у нас «переходным моментом». И я всегда лично считал, что Россия была и будет. Была она княжеской, царской, императорской, потом советской… Сейчас – «демократия». Но народ-то не изменился, он остался и будет русским народом. Это мое убеждение. Может, опять идеалистическое. Но я этим жил и живу.
* * *
С небольшим запасом минут, предназначенных на маневрирование авто и въезд в ворота, подкатили к Российскому посольству. Встретила, улыбаясь, высокая грузинского типа симпатичная девушка, назвавшаяся третьим секретарем посольства, отвечающая за культурные связи.
Расположение русского посольского «уголка» – среди раскидистых, с богатой кроной деревьев, создавало чувство уюта, домашности. Друзья мои, Волков и Легков, держались уверенно, на ходу отпускали комплименты, шутки. А я невольно ощущал: да я же на своей суверенной территории!
Тихие апартаменты. В строгом и ладном костюме смуглая венесуэлка, застывшая у входа в приемную посла. Через несколько минут появилась с кофейным прибором и тем, что «полагается» для кофепития: печеньем, сахаром, сливками.
После взаимных любезностей с третьим секретарем, девушка призналась, что в Каракасе недавно, но уже успела побывать на знаменитом острове Маргариты, вошел посол Михаил Иванович Орловец. В серую полоску костюм, светлая рубашка, бордовый галстук. Поприветствовал нашу троицу, пожав руки. И тотчас «обнародовал» презент – литровую бутылку «Бриллиантовой», добавив с улыбкой, что «водку можете там… потом на троих распить!» Мы по- кивали.
Основная беседа текла по проектам Легкова. Посол пообещал «всяческую поддержку», тем более, мол, что скоро ожидается официальный визит в Венесуэлу одного из вице-премьеров российского кабинета министров.
При теплом прощании вручили и мы свои гостевые презенты. Волков – только что сброшюрованную рукопись Сергея Никитенко «Неудержимый рассвет»: повествования о путях-дорогах русского эмигранта. Посол с признательностью принял. По поводу моего стихотворного презента, книги «Заветная страна», удостоенной уже Всероссийской премии, Михаил Иванович заметил, что стихи любит его супруга, будет читать!
На том и распрощались с симпатичными людьми.
…Прошло две недели. Легков демонстрировал мне в своей лаборатории действие разжижающей нефть и нефтяные отходы эмульсии – сурфактанта. Показал (проезжали мимо) фабрику по переработке мусора.
В этом же временном промежутке Легков был на заседании в Совете Министров Венесуэлы. И теперь делился со мной результатами деловых встреч, говоря, что в стране дело идет к новым выборам и, конечно, президент Уго Ча- вес и правительство заинтересованы, чтоб показать народу Венесуэлы результаты своего правления в лучшем свете. И что-то предложить гражданам на будущее… Мусор теснит жаркую страну повсеместно. Считается, что на каждого жителя страны приходится один килограмм мусора в день. В стране 26 миллионов человек, то есть 26 миллионов килограммов мусора прибывает ежедневно!
Конечно, можно улыбаться – вот тебе «эстетические» беседы! Но «эстетика» эта настолько серьезна, что разговор по проектам Легкова шел в венесуэльском правительстве на самом большом уровне. Присутствовали все ведущие министры. Председательствовал министр генерал Корнейро. Раньше он командовал национальной армией, сейчас во главе очень важного (так считается в Венесуэле!) министерства – экологического.
Результат встречи впечатляет, рассказывал Легков. Его система работ по переработке мусорных отходов утверждена как основная система для Венесуэлы.
В те же дни приезжали в Каракас к изобретателю для налаживания практических дел представители еще нескольких стран. А в день нашей с Алексеем Борисовичем первой беседы – была делегация Южной Кореи. Госпожа Ли, ведающая в южнокорейском правительстве финансами, и еще один министр. Говорили дипломатично: у нас нет нефти, нет железа, но у нас есть деньги и технологии. Будем разговаривать?
У североамериканцев, вновь побывали у Легкова и они, другой подход: что хотите, сколько хотите? Сразу о деньгах…
Заинтересовались проектами и на острове Тринидад. Там надо ликвидировать поверхностные нефтяные озера. Это даже не нефтяные озера, асфальтовые. Такой вязкости нефть выходит из-под земли. А по какой-то подземной «ветви», через Атлантический океан, этот «асфальт» образует озера и в африканской Нигерии.
Представить только: какие процессы происходят в недрах нашей планеты! Но… это уже и лирикой отдаёт!
Пробую представить и попутно узнаю, что первая улица в старом Нью-Йорке была благоустроена вот этим асфальтом с острова Тринидад. Конечно, эту густую нефтяную массу очень трудно закачивали в танкера. Затем также трудно очищали танки судов от жестких наслоений на стенках…
– Что требуется? Разжижение. С этим делом и справляется моя эмульсия! – возобновляет диалог Легков.
– Как говорил, не к месту упоминаемый сейчас, генсек Горбачев, – говорю я в ответ, – процесс пошел…
– Хотелось бы надеяться, что все пойдет не по-горбачевски, а разумно и с пользой для всех стран.
Единомышленники в России торопят: когда будет мой проект в полном объеме переведен на русский язык? Дело нелегкое для меня. В документации 106 чертежей, как я говорил, на 500 тонн переработки отходов в день. И описание проекта на восьмистах страницах. Все на испанском. Но я хочу на Родину передать на родном русском языке.
– И пусть кто-то иронизирует: «Копание в мусоре!»
– Вижу, – сказал Легков, – вы тоже искреннее переживаете, чтоб добрые дела быстрей внедрялись в жизнь…
Задумался, продолжил, заключая весь разговор наш:
– За эти дни с интересом прочел вашу прозаическую книгу «На закате солончаки багряные». Раньше читал ваши стихи. Вы страдаете и переживаете о том, что происходит сегодня в России. Скажу, что это и наши страдания. Страдания вынужденных беженцев, любящих Родину
– Россию. Мы смотрим на Россию, как на свою семью. Дай Бог, чтоб там у вас всё было хорошо. И мои проекты попа- ли бы в руки тех людей, которые не только заинтересованы в их применении, но и любят Россию, желают ей процветания. Чтоб не было только личного интереса. А чтоб был интерес во благо Российского государства.