«Мы не знаем пощады...»
А. А. Петрушин
Мальчиш остается мальчишем…
Был ли герой?
3 сентября 1982 года страна широко отмечала 50 лет со дня гибели пионера-героя Павлика Морозова: телевизионные передачи, публикации в центральных и местных газетах, пионерские и комсомольские слеты, митинги, линейки.
В те юбилейные дни я с коллегами из Москвы оказалась на родине пионера, в селе Герасимовке Тавдинского района Свердловской области. Ознакомив журналистов с музейным комплексом – точной копией дома семьи Морозовых – и показав парту Павлика в местной школе, нас повели за деревню по узенькой лесной тропинке, по которой когда-то с тяжелыми мешками клюквы возвращались, не ведая об опасности, братья Морозовы. Было тепло и сухо, как в тот трагический день...
У могил братьев лежали охапки свежих цветов. От деревни до памятного места около полутора километров, но здесь каждый день бывали люди. Именной автобус «Павлик Морозов», купленный на деньги, заработанные пионерами района, три раза в день доставлял в тот год в Герасимовку ребят и взрослых со всех уголков нашей страны. Все хотели побывать на родине маленького борца за Советскую власть.
И колхоз, носящий имя Павлика Морозова, был тогда одним из передовых хозяйств района и области. Внимания и заботы властей ему было не занимать. За последнюю в истории страны пятилетку параллельно главной и единственной улице Герасимовки протянулась еще одна – с просторными современными коттеджами. В деревне было много молодежи, постоянно игрались свадьбы.
С появлением в начале девяностых годов бескомпромиссных публикаций, развенчивающих пионера-героя, стала постепенно меняться и жизнь уральской деревни. По мнению современных исследователей и публицистов, все выходило теперь с точностью до наоборот: Павлик никакой не герой, а предатель, донесший на родного отца. Его поступок не имеет оправданий.
Вначале стал иссякать поток в Герасимовку экскурсантов и делегаций. Затем прекратили финансирование музея П. Морозова. Амбарный замок висит на его дверях и сегодня. Стерлось золото букв на памятнике пионера-героя, стоящем возле правления колхоза его имени. Нечасто теперь встретишь посетителей у могил братьев. Некогда оживленная Герасимовка за неполных десять лет превратилась в обычное захолустье.
Расположенный почти в самом центре Екатеринбурга парк, носящий имя Павлика Морозова, в начале девяностых годов был лишен портрета пионера-героя, а потом в одну ночь был свергнут и его памятник. «Здесь был Пашка», – написано теперь детской рукой красной краской на осиротевшем постаменте. А в мае прошлого года вышел Указ Президента России об исключении места гибели Павлика Морозова из списка памятников истории и культуры федерального (общероссийского) значения.
Страна отказалась от своего героя. А земляки? 3 сентября прошлого года, в очередную годовщину гибели братьев Морозовых, ученики местной школы, как всегда, возложили к могилам гирлянды. Отметили в деревне 14 ноября и день рождения Павлика: была линейка и передвижная выставка из музея. Как показал письменный опрос выпускников герасимовской школы (здесь девятилетка), семь из десяти учеников по-прежнему не считают земляка ни предателем, ни изгоем.
«Наша деревня, где все знают историю жизни Павлика, помнит и чтит его. Это одно из доказательств, что он не был предателем, – пишет одна из школьниц. – Его именем по-прежнему открывается Книга почета Герасимовки, куда занесены лучшие люди и труженики нашей деревни». «Как можно считать предателем мальчика-подростка за то, что он сказал правду, подтвердил то, чему был свидетелем, то есть не солгал» – это мнение другого земляка Морозова. «Павлик – не герой и не предатель, а жертва. События в стране требовали примеров для подражания. И, если героев не было, то их делали», – размышляет девятиклассница из Герасимовки Наташа Сафронова.
Мысли школьницы перекликаются с оценкой Александра Петрушина. Историк по образованию и, кстати, уроженец тех мест, он, опираясь на найденные в архиве документы, выстраивает свою картину происходившего в начале тридцатых годов.
Людмила Ермакова,
собственный корреспондент журнала «Родина»
по Уралу и Сибири.
В низовьях Тавды
«...Нижнетавдинский район содержит 30 сельских Советов, которые расположены на территории 43000 квадратных километров, из которых пахотно-способной земли 69000 гектаров, а остальные массивы заняты болотами и лесами. Населения по району имеется 28635 человек. Население по своему укладу в прошлом – кулацко-зажиточное, и очень небольшой процент – бедняцкая часть. К выполнению мероприятий партии и правительства относилось и относится в большинстве своем враждебно. Имелись случаи открытого выступления со стороны кулацкой части. Можно об этом судить хотя бы по той банде, которая оперировала в северной части района, возглавляемая братьями Пуртовыми... Бандой было осуществлено 20 террористических актов, убито 20 активистов. Секретарь РК ВКП (б) Шушунов». (Из докладной записки секретарю Уральского обкома ВКП(б), 1933 год).
Крестьянин из деревни Трошковой Еланской волости Тюменского уезда Егор Пуртов Советскую власть не любил. По сибирским меркам, его хозяйство трудно было назвать богатым. Имел он пятистенный дом с постройками, три лошади, корову, мелкий скот и обрабатывал десять десятин земли. Надежды возлагал на пятерых сыновей: Осипа, Михаила, Григория, Петра, Павла. Дочь Анна – не в счет.
Но, по свидетельствам односельчан, братья Пуртовы «трудиться не любили и не хотели». Осип, Михаил и Григорий в 1919 году были мобилизованы в армию Колчака, однако в боях под Ялуторовском сдались в плен красным частям, и их отпустили домой. Призванный спустя год в 185-й батальон ВОХР Григорий через три дня дезертировал и вместе с братьями скрывался в лесу, пока в феврале 1921 года в крае не вспыхнуло крестьянское восстание. Тогда за жестокое отношение к сторонникам Советской власти Пуртовых прозвали «махновцами». После разгрома восстания Пуртов-старший и его сыновья вновь ушли в тайгу и занялись разбоем. Сохранилось постановление Еланской партийной ячейки об их поимке: «10 марта 1921 года решено было пойти по следам бандитов, для чего созваны все местные партийные силы – 7 человек. Обнаружили противника в лесу между деревнями Грошковой и Осиповкой в избушке. Бандиты не стали оказывать сопротивление и сдались. Препровождены в село Еланское для допроса сотрудниками ЧК. Пуртовы являются ярыми врагами Советской власти и первыми с оружием участвовали в расстрелах 12 партийных РКП. Просим губчека ни в коем случае не освобождать вышеозначенных бандитов, а принять к ним высшую меру – расстрел, дабы поставить на мирное положение нашу Еланскую волость, в чем и подписуемся».
Но коллегия Тюменской губчека, «принимая во внимание, что обвиняемые по своему социальному положению и вследствие своей малограмотности и темноты не являются классовыми врагами Советской власти, решила заменить казнь заключением в лагерь сроком на пять лет в силу амнистии 1921 года».
В марте 1923 года братья подали «прошение о досрочном освобождении по семейным обстоятельствам в связи с преклонным возрастом отца». (Тому не было еще и 50 лет, и свободы его не лишали).
Вернувшись домой, Пуртовы продолжали грабить крестьян на проселочных дорогах. Милиция неоднократно задерживала преступников, однако им всякий раз удавалось бежать из-под стражи. Среди местного населения «махновцы» пользовались славой неуловимых.
Началась коллективизация. Братья терроризируют колхозников, убивают активистов, распространяют слухи о скорой войне с Японией и гибели Советской власти. В банду вливаются репрессированные и бежавшие из мест ссылки кулаки и уголовники, а также середняки, интересы которых все больше затрагивали чрезвычайные меры «великого перелома».
На своих совещаниях верхушка банды «неоднократно обсуждала планы восстания на Урале и в Сибири». Захваченные чекистами бандиты свидетельствовали: «Отряды должны были сначала разгромить Троицкую коммуну и Плихикинский колхоз, потом занять райцентр Нижнюю Тавду, где в первую очередь разгромить ГПУ и милицию, дабы забрать оружие, каковое там имеется. После этого предполагалось выступить в направлении деревень Бугры и Городище, захватить станцию Тавда и двигаться на Туринск и Тюмень. Мы считали эти планы осуществимыми, так как наши выступления подняли бы все крестьянство и в первую очередь семейства, сосланные в северо-восточные районы Уральской области».
Мальчик из Герасимовки
Для ликвидации банды Пуртовых в низовья Тавды была направлена опергруппа Крылова. Крылов имел опыт борьбы с политическим бандитизмом в Ставрополье. Но леса и болота надежно скрывали бандитов. В окрестных деревнях и на хуторах – пособники, которые снабжали продовольствием и сообщали о появлении чекистов. Пуртовы были крайне подозрительны и жестоки. Неудивительно, что попытки сотрудников ОГПУ внедриться в банду окончились неудачей.
Выездная сессия Уральского облсуда постановила выселить из района Пуртова-отца, его младших сыновей Петра и Павла, а также жен Осипа и Григория. Местные партийные и советские органы беседовали с уставшим от постоянных разбойных нападений населением. Пострадавшие от бандитов крестьяне получали материальную помощь. Лишившись привычных баз, братья Пуртовы метались в кольце тавдинских деревень: Васюково, Малое и Большое Городище, Тонкая Грива, Герасимовка – та самая, где жил Павлик Морозов.
Его отец Трофим Морозов, избранный в 1930 году председателем Герасимовского сельсовета, продавал за деньги продукты и «справки о бедняцком положении» и раскулаченным спецпереселенцам, и скрывающимся бандитам. Впрочем, торговля такими документами процветала не только в Герасимовке. В местах базирования банды Пуртовых чекисты неоднократно находили «справки с печатями Городищенского, Киселевского, Герасимовского, Янычковского, Троицкого, Еланского, Черноярского сельсоветов».
Один из братьев Пуртовых, Петр, позднее показал на допросе: «В октябре 1931 года я был осужден на пять лет за укрывательство Осипа и Григория. Направлен в Чусовую колонию, где и работал на углежжении. В марте 1932 года я сбежал и приехал в Тюмень, потом перебрался в Нижнетавдинский район, где у председателя Еременского сельсовета Шитова купил два чистых бланка со штампом и печатью, за что уплатил ему пуд ржи и 25 рублей. Брат Павел, тоже сбежавший к тому времени из ссылки, вписал в бланк, что я являюсь не Пуртовым, а Двинским, а по имущественному положению есть бедняк».
При таких свидетельствах не было необходимости в доносе Павлика на своего отца. Как не было и самого суда, на котором сын якобы «открыто заявил, что отец, сам бедняк, бедняков не поддерживал, а будучи председателем сельсовета стоял горой за кулака». Судьбу Трофима Морозова решило заседание «тройки» при ПП ОГПУ по Уралу от 20 февраля 1932 года (протокол № 8). Указано: «Занимался фабрикацией подложных документов, которыми снабжал членов к/р повстанческой группы и лиц, скрывающихся от репрессирования Советской власти». Постановление «тройки»: «Заключить в исправтрудлагерь сроком на 10 лет».
Какова же роль Павлика в этой истории? Многие председатели сельских Советов Тавдинского и Нижнетавдинского районов, в том числе и Морозов, были неграмотны. И справки «о бедняцком положении» на вырванных из школьных тетрадок листках заполняли их дети. Они, как и Павлик, лишь подтвердили райуполномоченным ОГПУ признания своих отцов. Но убили только Павлика и его 9-летнего брата Федю. 76-летний дед Сергей и 19-летний дядя Данила не понимали юридической разницы между доносом и свидетельскими показаниями. 3 сентября 1932 года в лесу Данила ударил ножом одного мальчика, потом другого... Бабка Аксинья застирала кровяные пятна на одежде преступников. Их судили, но не за террористический акт, а за умышленное убийство из корыстных побуждений (семья после ареста Трофима лишилась привычных доходов) и мести. Потом секретарь Уральского обкома Кабаков рассказал о событиях в низовьях Тавды Сталину. И началось: митинги, резолюции, пионерские сборы, книги, песни, памятники.
Развязка
Крылов получил приказ во что бы то ни стало ликвидировать банду. «Махновцы», чувствуя опасность, стремительно уходили в непролазные Лайминские топи. Чекистская опергруппа дважды вставала на пути бандитов. В перестрелках погибли Осип и Михаил. Последний удар по банде чекисты нанесли в сентябре 1933 года. В ОГПУ ушло экстренное донесение: «В полутора километрах от хутора Сухарева, что северо-восточнее райцентра Нижняя Тавда, опергруппа Крылова захватила в лесу пособника банды Сухарева, который вывел чекистов к месту базировки базы в болоте среди густого камыша. Из-за невозможности скрытного подхода было принято решение дать Сухареву наган для того, чтобы он ранил Пуртова Григория при возникновении перестрелки. Сухарев согласился, и оперработники поползли за ним через болото. Предположения Крылова оправдались: при приближении Сухарева Григорий, его брат Павел и другие бандиты, вскочив на лошадей, приготовились к бегству, но, увидев пособника, успокоились. Сухарев, приблизившись к ним, выстрелил в Григория и ранил его. При этом опергруппа бросилась вперед, сосредоточив основное внимание на главаре, который попытался вместе со своей сожительницей Анной бежать на одной лошади. Ружейно-пулеметным огнем оба были убиты. Павел и другие бандиты скрылись в лесу. Рядовые участники банды сдались. При операции захвачено оружие, боеприпасы, продовольствие, документы, в том числе бланки с печатями сельских Советов в количестве 27 штук...».
Ликвидацию банды братьев Пуртовых местное население восприняло с одобрением, о чем свидетельствует постановление собрания колхозников в селе Васюково, больше других страдавших от бандитизма. «В момент выполнения плана 2-й пятилетки классовый враг, кулак, вор организовались в банду под руководством Пуртовых, стали свирепствовать над колхозниками, заводить свое хозяйство в лесу грабежом хлеба, хищением скота в колхозах. Разгромив банду, работники опергруппы ОГПУ дали возможность колхозникам села Васюкова и других сел и деревень Нижнетавдинского и Тавдинского районов свободно проводить в жизнь мероприятия Советской власти».
В октябре 1933 года председатель ОГПУ Ягода подписал приказ о награждении руководителей операции Решетова, Стырне и Крылова часами с надписью «За беспощадную борьбу с бандитизмом». Ни один из них не пережил 1937 года. Поэтому дела о событиях в низовьях Тавды надежно спрятали в спецархивах.
Многие писатели и поэты пытались создать в литературе героический образ Павлика Морозова. А Аркадий Гайдар, уже издавший к тому времени книгу о детях и кулаках-убийцах «Дальние страны», откликнулся на драму в Герасимовке «Сказкой о Мальчише-Кибальчише». Известно, что «Мальчиш-Кибальчиш» подвергся жесткой критике на съезде советских писателей в августе 1934 года. «Молодежь, – говорил Каверин, – которая встречает нас каждый день у входа в Колонный зал, ждет от нас ответа на вопрос – как жить...». Чуковский продолжал: «Революционной героике подобает язык строгий, скупой, а не такое дамское сюсюканье, как у Гайдара».
Детскому писателю дали еще одну возможность показать детям их место в борьбе с врагами народа. Из дневника Гайдара: «Как всегда, сразу – рывком я уехал из Москвы. Купил хорошую серую шинель. Ржава. Обоянь. Машиной до «свертки», дальше пешком с сумкой за плечами. К вечеру подошел к Ивне». Там в полуразрушенном дворце графа Клейнмихеля, у раскопанных, вывороченных дворянских гробниц и заколоченной церкви он начал повесть «Синие звезды». О приключениях мальчишек, втянутых в борьбу с теми, кто мешает строить на селе новую жизнь – с кулаками и подкулачниками. Так было в замысле повести. Действительность разрушила этот замысел. В окрестных селах было голодно и мерзко, но не кулаки и подкулачники в том виноваты. Поэтому Гайдар отправил письмо в журнал «Пионер»: «Синие звезды» загораются уже иным светом. Кирюша больше не сын своего убитого отца, это только так кажется. Сулин не умный и скрытый враг, просто дурак. Костюх никуда не бежал. И вообще, никаких кулацко-вредительских сенсаций...».
А оценку событий в низовьях Тавды я нашел для себя в такой дневниковой записи писателя: «Неожиданно, но совершенно ясно понял, что повесть моя должна называться не «Мальчиш-Кибальчиш», а «Военная тайна». Мальчиш остается мальчишем, но упор надо делать не на него, а на «Военную тайну», которая вовсе не тайна».
1989–1998 гг.
А. А. Петрушин
Мальчиш остается мальчишем…
Был ли герой?
3 сентября 1982 года страна широко отмечала 50 лет со дня гибели пионера-героя Павлика Морозова: телевизионные передачи, публикации в центральных и местных газетах, пионерские и комсомольские слеты, митинги, линейки.
В те юбилейные дни я с коллегами из Москвы оказалась на родине пионера, в селе Герасимовке Тавдинского района Свердловской области. Ознакомив журналистов с музейным комплексом – точной копией дома семьи Морозовых – и показав парту Павлика в местной школе, нас повели за деревню по узенькой лесной тропинке, по которой когда-то с тяжелыми мешками клюквы возвращались, не ведая об опасности, братья Морозовы. Было тепло и сухо, как в тот трагический день...
У могил братьев лежали охапки свежих цветов. От деревни до памятного места около полутора километров, но здесь каждый день бывали люди. Именной автобус «Павлик Морозов», купленный на деньги, заработанные пионерами района, три раза в день доставлял в тот год в Герасимовку ребят и взрослых со всех уголков нашей страны. Все хотели побывать на родине маленького борца за Советскую власть.
И колхоз, носящий имя Павлика Морозова, был тогда одним из передовых хозяйств района и области. Внимания и заботы властей ему было не занимать. За последнюю в истории страны пятилетку параллельно главной и единственной улице Герасимовки протянулась еще одна – с просторными современными коттеджами. В деревне было много молодежи, постоянно игрались свадьбы.
С появлением в начале девяностых годов бескомпромиссных публикаций, развенчивающих пионера-героя, стала постепенно меняться и жизнь уральской деревни. По мнению современных исследователей и публицистов, все выходило теперь с точностью до наоборот: Павлик никакой не герой, а предатель, донесший на родного отца. Его поступок не имеет оправданий.
Вначале стал иссякать поток в Герасимовку экскурсантов и делегаций. Затем прекратили финансирование музея П. Морозова. Амбарный замок висит на его дверях и сегодня. Стерлось золото букв на памятнике пионера-героя, стоящем возле правления колхоза его имени. Нечасто теперь встретишь посетителей у могил братьев. Некогда оживленная Герасимовка за неполных десять лет превратилась в обычное захолустье.
Расположенный почти в самом центре Екатеринбурга парк, носящий имя Павлика Морозова, в начале девяностых годов был лишен портрета пионера-героя, а потом в одну ночь был свергнут и его памятник. «Здесь был Пашка», – написано теперь детской рукой красной краской на осиротевшем постаменте. А в мае прошлого года вышел Указ Президента России об исключении места гибели Павлика Морозова из списка памятников истории и культуры федерального (общероссийского) значения.
Страна отказалась от своего героя. А земляки? 3 сентября прошлого года, в очередную годовщину гибели братьев Морозовых, ученики местной школы, как всегда, возложили к могилам гирлянды. Отметили в деревне 14 ноября и день рождения Павлика: была линейка и передвижная выставка из музея. Как показал письменный опрос выпускников герасимовской школы (здесь девятилетка), семь из десяти учеников по-прежнему не считают земляка ни предателем, ни изгоем.
«Наша деревня, где все знают историю жизни Павлика, помнит и чтит его. Это одно из доказательств, что он не был предателем, – пишет одна из школьниц. – Его именем по-прежнему открывается Книга почета Герасимовки, куда занесены лучшие люди и труженики нашей деревни». «Как можно считать предателем мальчика-подростка за то, что он сказал правду, подтвердил то, чему был свидетелем, то есть не солгал» – это мнение другого земляка Морозова. «Павлик – не герой и не предатель, а жертва. События в стране требовали примеров для подражания. И, если героев не было, то их делали», – размышляет девятиклассница из Герасимовки Наташа Сафронова.
Мысли школьницы перекликаются с оценкой Александра Петрушина. Историк по образованию и, кстати, уроженец тех мест, он, опираясь на найденные в архиве документы, выстраивает свою картину происходившего в начале тридцатых годов.
Людмила Ермакова,
собственный корреспондент журнала «Родина»
по Уралу и Сибири.
В низовьях Тавды
«...Нижнетавдинский район содержит 30 сельских Советов, которые расположены на территории 43000 квадратных километров, из которых пахотно-способной земли 69000 гектаров, а остальные массивы заняты болотами и лесами. Населения по району имеется 28635 человек. Население по своему укладу в прошлом – кулацко-зажиточное, и очень небольшой процент – бедняцкая часть. К выполнению мероприятий партии и правительства относилось и относится в большинстве своем враждебно. Имелись случаи открытого выступления со стороны кулацкой части. Можно об этом судить хотя бы по той банде, которая оперировала в северной части района, возглавляемая братьями Пуртовыми... Бандой было осуществлено 20 террористических актов, убито 20 активистов. Секретарь РК ВКП (б) Шушунов». (Из докладной записки секретарю Уральского обкома ВКП(б), 1933 год).
Крестьянин из деревни Трошковой Еланской волости Тюменского уезда Егор Пуртов Советскую власть не любил. По сибирским меркам, его хозяйство трудно было назвать богатым. Имел он пятистенный дом с постройками, три лошади, корову, мелкий скот и обрабатывал десять десятин земли. Надежды возлагал на пятерых сыновей: Осипа, Михаила, Григория, Петра, Павла. Дочь Анна – не в счет.
Но, по свидетельствам односельчан, братья Пуртовы «трудиться не любили и не хотели». Осип, Михаил и Григорий в 1919 году были мобилизованы в армию Колчака, однако в боях под Ялуторовском сдались в плен красным частям, и их отпустили домой. Призванный спустя год в 185-й батальон ВОХР Григорий через три дня дезертировал и вместе с братьями скрывался в лесу, пока в феврале 1921 года в крае не вспыхнуло крестьянское восстание. Тогда за жестокое отношение к сторонникам Советской власти Пуртовых прозвали «махновцами». После разгрома восстания Пуртов-старший и его сыновья вновь ушли в тайгу и занялись разбоем. Сохранилось постановление Еланской партийной ячейки об их поимке: «10 марта 1921 года решено было пойти по следам бандитов, для чего созваны все местные партийные силы – 7 человек. Обнаружили противника в лесу между деревнями Грошковой и Осиповкой в избушке. Бандиты не стали оказывать сопротивление и сдались. Препровождены в село Еланское для допроса сотрудниками ЧК. Пуртовы являются ярыми врагами Советской власти и первыми с оружием участвовали в расстрелах 12 партийных РКП. Просим губчека ни в коем случае не освобождать вышеозначенных бандитов, а принять к ним высшую меру – расстрел, дабы поставить на мирное положение нашу Еланскую волость, в чем и подписуемся».
Но коллегия Тюменской губчека, «принимая во внимание, что обвиняемые по своему социальному положению и вследствие своей малограмотности и темноты не являются классовыми врагами Советской власти, решила заменить казнь заключением в лагерь сроком на пять лет в силу амнистии 1921 года».
В марте 1923 года братья подали «прошение о досрочном освобождении по семейным обстоятельствам в связи с преклонным возрастом отца». (Тому не было еще и 50 лет, и свободы его не лишали).
Вернувшись домой, Пуртовы продолжали грабить крестьян на проселочных дорогах. Милиция неоднократно задерживала преступников, однако им всякий раз удавалось бежать из-под стражи. Среди местного населения «махновцы» пользовались славой неуловимых.
Началась коллективизация. Братья терроризируют колхозников, убивают активистов, распространяют слухи о скорой войне с Японией и гибели Советской власти. В банду вливаются репрессированные и бежавшие из мест ссылки кулаки и уголовники, а также середняки, интересы которых все больше затрагивали чрезвычайные меры «великого перелома».
На своих совещаниях верхушка банды «неоднократно обсуждала планы восстания на Урале и в Сибири». Захваченные чекистами бандиты свидетельствовали: «Отряды должны были сначала разгромить Троицкую коммуну и Плихикинский колхоз, потом занять райцентр Нижнюю Тавду, где в первую очередь разгромить ГПУ и милицию, дабы забрать оружие, каковое там имеется. После этого предполагалось выступить в направлении деревень Бугры и Городище, захватить станцию Тавда и двигаться на Туринск и Тюмень. Мы считали эти планы осуществимыми, так как наши выступления подняли бы все крестьянство и в первую очередь семейства, сосланные в северо-восточные районы Уральской области».
Мальчик из Герасимовки
Для ликвидации банды Пуртовых в низовья Тавды была направлена опергруппа Крылова. Крылов имел опыт борьбы с политическим бандитизмом в Ставрополье. Но леса и болота надежно скрывали бандитов. В окрестных деревнях и на хуторах – пособники, которые снабжали продовольствием и сообщали о появлении чекистов. Пуртовы были крайне подозрительны и жестоки. Неудивительно, что попытки сотрудников ОГПУ внедриться в банду окончились неудачей.
Выездная сессия Уральского облсуда постановила выселить из района Пуртова-отца, его младших сыновей Петра и Павла, а также жен Осипа и Григория. Местные партийные и советские органы беседовали с уставшим от постоянных разбойных нападений населением. Пострадавшие от бандитов крестьяне получали материальную помощь. Лишившись привычных баз, братья Пуртовы метались в кольце тавдинских деревень: Васюково, Малое и Большое Городище, Тонкая Грива, Герасимовка – та самая, где жил Павлик Морозов.
Его отец Трофим Морозов, избранный в 1930 году председателем Герасимовского сельсовета, продавал за деньги продукты и «справки о бедняцком положении» и раскулаченным спецпереселенцам, и скрывающимся бандитам. Впрочем, торговля такими документами процветала не только в Герасимовке. В местах базирования банды Пуртовых чекисты неоднократно находили «справки с печатями Городищенского, Киселевского, Герасимовского, Янычковского, Троицкого, Еланского, Черноярского сельсоветов».
Один из братьев Пуртовых, Петр, позднее показал на допросе: «В октябре 1931 года я был осужден на пять лет за укрывательство Осипа и Григория. Направлен в Чусовую колонию, где и работал на углежжении. В марте 1932 года я сбежал и приехал в Тюмень, потом перебрался в Нижнетавдинский район, где у председателя Еременского сельсовета Шитова купил два чистых бланка со штампом и печатью, за что уплатил ему пуд ржи и 25 рублей. Брат Павел, тоже сбежавший к тому времени из ссылки, вписал в бланк, что я являюсь не Пуртовым, а Двинским, а по имущественному положению есть бедняк».
При таких свидетельствах не было необходимости в доносе Павлика на своего отца. Как не было и самого суда, на котором сын якобы «открыто заявил, что отец, сам бедняк, бедняков не поддерживал, а будучи председателем сельсовета стоял горой за кулака». Судьбу Трофима Морозова решило заседание «тройки» при ПП ОГПУ по Уралу от 20 февраля 1932 года (протокол № 8). Указано: «Занимался фабрикацией подложных документов, которыми снабжал членов к/р повстанческой группы и лиц, скрывающихся от репрессирования Советской власти». Постановление «тройки»: «Заключить в исправтрудлагерь сроком на 10 лет».
Какова же роль Павлика в этой истории? Многие председатели сельских Советов Тавдинского и Нижнетавдинского районов, в том числе и Морозов, были неграмотны. И справки «о бедняцком положении» на вырванных из школьных тетрадок листках заполняли их дети. Они, как и Павлик, лишь подтвердили райуполномоченным ОГПУ признания своих отцов. Но убили только Павлика и его 9-летнего брата Федю. 76-летний дед Сергей и 19-летний дядя Данила не понимали юридической разницы между доносом и свидетельскими показаниями. 3 сентября 1932 года в лесу Данила ударил ножом одного мальчика, потом другого... Бабка Аксинья застирала кровяные пятна на одежде преступников. Их судили, но не за террористический акт, а за умышленное убийство из корыстных побуждений (семья после ареста Трофима лишилась привычных доходов) и мести. Потом секретарь Уральского обкома Кабаков рассказал о событиях в низовьях Тавды Сталину. И началось: митинги, резолюции, пионерские сборы, книги, песни, памятники.
Развязка
Крылов получил приказ во что бы то ни стало ликвидировать банду. «Махновцы», чувствуя опасность, стремительно уходили в непролазные Лайминские топи. Чекистская опергруппа дважды вставала на пути бандитов. В перестрелках погибли Осип и Михаил. Последний удар по банде чекисты нанесли в сентябре 1933 года. В ОГПУ ушло экстренное донесение: «В полутора километрах от хутора Сухарева, что северо-восточнее райцентра Нижняя Тавда, опергруппа Крылова захватила в лесу пособника банды Сухарева, который вывел чекистов к месту базировки базы в болоте среди густого камыша. Из-за невозможности скрытного подхода было принято решение дать Сухареву наган для того, чтобы он ранил Пуртова Григория при возникновении перестрелки. Сухарев согласился, и оперработники поползли за ним через болото. Предположения Крылова оправдались: при приближении Сухарева Григорий, его брат Павел и другие бандиты, вскочив на лошадей, приготовились к бегству, но, увидев пособника, успокоились. Сухарев, приблизившись к ним, выстрелил в Григория и ранил его. При этом опергруппа бросилась вперед, сосредоточив основное внимание на главаре, который попытался вместе со своей сожительницей Анной бежать на одной лошади. Ружейно-пулеметным огнем оба были убиты. Павел и другие бандиты скрылись в лесу. Рядовые участники банды сдались. При операции захвачено оружие, боеприпасы, продовольствие, документы, в том числе бланки с печатями сельских Советов в количестве 27 штук...».
Ликвидацию банды братьев Пуртовых местное население восприняло с одобрением, о чем свидетельствует постановление собрания колхозников в селе Васюково, больше других страдавших от бандитизма. «В момент выполнения плана 2-й пятилетки классовый враг, кулак, вор организовались в банду под руководством Пуртовых, стали свирепствовать над колхозниками, заводить свое хозяйство в лесу грабежом хлеба, хищением скота в колхозах. Разгромив банду, работники опергруппы ОГПУ дали возможность колхозникам села Васюкова и других сел и деревень Нижнетавдинского и Тавдинского районов свободно проводить в жизнь мероприятия Советской власти».
В октябре 1933 года председатель ОГПУ Ягода подписал приказ о награждении руководителей операции Решетова, Стырне и Крылова часами с надписью «За беспощадную борьбу с бандитизмом». Ни один из них не пережил 1937 года. Поэтому дела о событиях в низовьях Тавды надежно спрятали в спецархивах.
Многие писатели и поэты пытались создать в литературе героический образ Павлика Морозова. А Аркадий Гайдар, уже издавший к тому времени книгу о детях и кулаках-убийцах «Дальние страны», откликнулся на драму в Герасимовке «Сказкой о Мальчише-Кибальчише». Известно, что «Мальчиш-Кибальчиш» подвергся жесткой критике на съезде советских писателей в августе 1934 года. «Молодежь, – говорил Каверин, – которая встречает нас каждый день у входа в Колонный зал, ждет от нас ответа на вопрос – как жить...». Чуковский продолжал: «Революционной героике подобает язык строгий, скупой, а не такое дамское сюсюканье, как у Гайдара».
Детскому писателю дали еще одну возможность показать детям их место в борьбе с врагами народа. Из дневника Гайдара: «Как всегда, сразу – рывком я уехал из Москвы. Купил хорошую серую шинель. Ржава. Обоянь. Машиной до «свертки», дальше пешком с сумкой за плечами. К вечеру подошел к Ивне». Там в полуразрушенном дворце графа Клейнмихеля, у раскопанных, вывороченных дворянских гробниц и заколоченной церкви он начал повесть «Синие звезды». О приключениях мальчишек, втянутых в борьбу с теми, кто мешает строить на селе новую жизнь – с кулаками и подкулачниками. Так было в замысле повести. Действительность разрушила этот замысел. В окрестных селах было голодно и мерзко, но не кулаки и подкулачники в том виноваты. Поэтому Гайдар отправил письмо в журнал «Пионер»: «Синие звезды» загораются уже иным светом. Кирюша больше не сын своего убитого отца, это только так кажется. Сулин не умный и скрытый враг, просто дурак. Костюх никуда не бежал. И вообще, никаких кулацко-вредительских сенсаций...».
А оценку событий в низовьях Тавды я нашел для себя в такой дневниковой записи писателя: «Неожиданно, но совершенно ясно понял, что повесть моя должна называться не «Мальчиш-Кибальчиш», а «Военная тайна». Мальчиш остается мальчишем, но упор надо делать не на него, а на «Военную тайну», которая вовсе не тайна».
1989–1998 гг.