ВЛАДИМИР БОГОМЯКОВ
Я ЗАПУЩУ ВАС В НЕБЕСА
ТРИСТА СТИХОВ С УДИВИТЕЛЬНЫМИ
КОММЕНТАРИЯМИ
* * *
Ой-да, иду задумчиво и солидно через дорогу.
Вдруг морда из «форда»: куда ты лезешь, так твою разтак!
Тогда я интеллигентно и твердо
Показываю свой маленький профессорский кулак.
Выскакивает неприятный юноша: ты че охренел, прохожий?
А я размахнулся, да и портфелем въехал ему с размаху по роже.
Выскакивает второй, и давай на меня в драку кидаться.
Я раздражителен становлюсь порой — ка-а-ак пну ему с размаху по яйцам.
Публика кричит: «Караул! караул! Тут бьют ни с того ни с сего молодежь!»
А я, ой-да, в переулочек унырнул и убежал меж сапогами как еж.
В. Крускоп: Гм, а я вот утром дочку в школу вел и проезжавшую на красный свет 99-ую попытался ногой пнуть, не попал, а жаль, остановиться он не пытался, или торопился или решил с дураком не связываться.
ayktm: Маленький профессорский кулак.
bigimotoff: С хамами — по-хамски! И да пребудет над ними меч возмездия и т. п.
baschmatschkin: Однажды я видел неприятного юношу. Году где-то в 1983 или 1984 (то есть, «в час между Брежневым и Горбачевым»), у нас в райцентре на одной из городских площадей стали по каким-то дням устанавливать специальную аппаратуру и громко крутить популярную музыку. Устроители, очевидно, пытались организовать таким образом танцы.
Но поначалу никто почему-то не танцевал. Люди, преимущественно, молодежь, собирались на площади, стояли, разговаривали, курили, но танцевать — нет, не танцевали. Среди прочих там были какие-то девушки в форме студенческого стройотряда. Вдруг одна из этих девушек начала танцевать.
Единственная на всей площади. И танцевала она как-то странно (как, должно быть, было принято тогда в столицах): прыгала, выделывала какие-то пируэты. У нас так не было принято. Тут на беду мимо девушек проходили два молодых человека, лет 16–18. Оба были заметно пьяны. Один был маленького роста, и ничем больше не выделялся, такой темный недомерок.
Зато его товарищ как будто сошел с плаката «Пьянице и дебоширу — не место в рабочем коллективе!»: узкий лоб, короткая стрижка, большой мясистый нос, пухлые губы, все лицо какое-то бугристое, в прыщах. Он остановился и долго и очень неодобрительно смотрел на то, как скачет девушка из стройотряда. Потом воскликнул на всю площадь: «Ты, че, охренела?!» После чего молодые люди, пошатываясь, пошли дальше, а девушка продолжала плясать, как будто ей и не задавали такой вопрос.
ВЛАДИМИР БОГОМЯКОВ
Я ЗАПУЩУ ВАС В НЕБЕСА
ТРИСТА СТИХОВ С УДИВИТЕЛЬНЫМИ
КОММЕНТАРИЯМИ
* * *
Ой-да, иду задумчиво и солидно через дорогу.
Вдруг морда из «форда»: куда ты лезешь, так твою разтак!
Тогда я интеллигентно и твердо
Показываю свой маленький профессорский кулак.
Выскакивает неприятный юноша: ты че охренел, прохожий?
А я размахнулся, да и портфелем въехал ему с размаху по роже.
Выскакивает второй, и давай на меня в драку кидаться.
Я раздражителен становлюсь порой — ка-а-ак пну ему с размаху по яйцам.
Публика кричит: «Караул! караул! Тут бьют ни с того ни с сего молодежь!»
А я, ой-да, в переулочек унырнул и убежал меж сапогами как еж.
В. Крускоп: Гм, а я вот утром дочку в школу вел и проезжавшую на красный свет 99-ую попытался ногой пнуть, не попал, а жаль, остановиться он не пытался, или торопился или решил с дураком не связываться.
ayktm: Маленький профессорский кулак.
bigimotoff: С хамами — по-хамски! И да пребудет над ними меч возмездия и т. п.
baschmatschkin: Однажды я видел неприятного юношу. Году где-то в 1983 или 1984 (то есть, «в час между Брежневым и Горбачевым»), у нас в райцентре на одной из городских площадей стали по каким-то дням устанавливать специальную аппаратуру и громко крутить популярную музыку. Устроители, очевидно, пытались организовать таким образом танцы.
Но поначалу никто почему-то не танцевал. Люди, преимущественно, молодежь, собирались на площади, стояли, разговаривали, курили, но танцевать — нет, не танцевали. Среди прочих там были какие-то девушки в форме студенческого стройотряда. Вдруг одна из этих девушек начала танцевать.
Единственная на всей площади. И танцевала она как-то странно (как, должно быть, было принято тогда в столицах): прыгала, выделывала какие-то пируэты. У нас так не было принято. Тут на беду мимо девушек проходили два молодых человека, лет 16–18. Оба были заметно пьяны. Один был маленького роста, и ничем больше не выделялся, такой темный недомерок.
Зато его товарищ как будто сошел с плаката «Пьянице и дебоширу — не место в рабочем коллективе!»: узкий лоб, короткая стрижка, большой мясистый нос, пухлые губы, все лицо какое-то бугристое, в прыщах. Он остановился и долго и очень неодобрительно смотрел на то, как скачет девушка из стройотряда. Потом воскликнул на всю площадь: «Ты, че, охренела?!» После чего молодые люди, пошатываясь, пошли дальше, а девушка продолжала плясать, как будто ей и не задавали такой вопрос.