ВЛАДИМИР БОГОМЯКОВ
Я ЗАПУЩУ ВАС В НЕБЕСА
ТРИСТА СТИХОВ С УДИВИТЕЛЬНЫМИ
КОММЕНТАРИЯМИ
Маяковский
Три дня Маяковский ел пластинчатые грибы,
Глотал киноварь и женьшень с коноплей.
Пил собственную слюну.
В среду вышел из дому, огляделся по сторонам:
«Вполне хорошо и, главное, не банально!»
Шел по улице в желтой кофте, а в спину шипели:
«Шут гороховый! Фигляр цирковой!»
Ждал Ахматову в саду, задыхаясь от желанья.
Расставленные вокруг цветочные горшки
Воспринимались как метафоры коитуса.
Явилась. Лицо — серебряное блюдо.
Стан гибкий, что твоя ива.
Пальцы нежны, как веточки укропа.
Распахнуты складки халата — видна оголенная грудь.
Маяковский приподнял ей юбку
И стал любоваться крохотными ножками в атласных туфельках.
Маяковский приоткрыл свой баклажан
И Ахматова легонько коснулась его нежными пальчиками.
На нем тяжелое серебряное кольцо,
Что придает ему еще большую солидность:
Пенис длиною в 12 шведских спичек.
«Мы вместе пересечем Нефритовое небо
И будем собирать розовые плоды в саду бессмертия.
Ты узнаешь мои 8 сочленений, а я твои 9 дворцов».
Левой рукой гладит ее тело от шеи до половых органов.
Левой, левой, левой.
Кладет руку на врата жизни и открывает золотой вход.
Извлекает расшитый шелковый мешочек, развязывает его,
Раскладывает у края газона
Серебряный зажим, колпачок Вечного Желания,
Серное Кольцо Похоти, пирамидки «фимиама страсти»
И татарский любовный колокольчик.
Они устремились друг к другу
С неистовством бьющихся на ветру бумажных змеев.
Проник нефритовый перст в нефритовую пещеру.
Взметнулись высоко чулки из шелка,
Вмиг над плечами Маяковского взошли два серпика Луны.
Упали золотые шпильки и изголовье темной тучей волосы обволокли.
Колышится волнами нежная грудь.
Три пирамидки «фимиама страсти»
Он положил Ахматовой
Чуть выше пупка
И среди глянцевитых волос шелкового веера.
Затем он поджег фимиам кончиком ароматной палочки.
Маяковский жалом напирает на драгоценную башню,
Пилит нефритовые фибры.
Инь и ян заключили союз
В чудесных глубинах тыквы-горлянки.
Из уст волшебной черепахи извергнулся вдруг поток.
Капли желанной росы устремились
К самому сердцу пиона.
Маяковский меланхолично застегнул ширинку.
Ушел, сказав: «Аu revoir»!
klaa: Да, уж… эротическое весьма… похабного ничего не усмотрела. Особенно впечатлилась от строчки «взметнулись высоко чулки из шелка».
ВЛАДИМИР БОГОМЯКОВ
Я ЗАПУЩУ ВАС В НЕБЕСА
ТРИСТА СТИХОВ С УДИВИТЕЛЬНЫМИ
КОММЕНТАРИЯМИ
Маяковский
Три дня Маяковский ел пластинчатые грибы,
Глотал киноварь и женьшень с коноплей.
Пил собственную слюну.
В среду вышел из дому, огляделся по сторонам:
«Вполне хорошо и, главное, не банально!»
Шел по улице в желтой кофте, а в спину шипели:
«Шут гороховый! Фигляр цирковой!»
Ждал Ахматову в саду, задыхаясь от желанья.
Расставленные вокруг цветочные горшки
Воспринимались как метафоры коитуса.
Явилась. Лицо — серебряное блюдо.
Стан гибкий, что твоя ива.
Пальцы нежны, как веточки укропа.
Распахнуты складки халата — видна оголенная грудь.
Маяковский приподнял ей юбку
И стал любоваться крохотными ножками в атласных туфельках.
Маяковский приоткрыл свой баклажан
И Ахматова легонько коснулась его нежными пальчиками.
На нем тяжелое серебряное кольцо,
Что придает ему еще большую солидность:
Пенис длиною в 12 шведских спичек.
«Мы вместе пересечем Нефритовое небо
И будем собирать розовые плоды в саду бессмертия.
Ты узнаешь мои 8 сочленений, а я твои 9 дворцов».
Левой рукой гладит ее тело от шеи до половых органов.
Левой, левой, левой.
Кладет руку на врата жизни и открывает золотой вход.
Извлекает расшитый шелковый мешочек, развязывает его,
Раскладывает у края газона
Серебряный зажим, колпачок Вечного Желания,
Серное Кольцо Похоти, пирамидки «фимиама страсти»
И татарский любовный колокольчик.
Они устремились друг к другу
С неистовством бьющихся на ветру бумажных змеев.
Проник нефритовый перст в нефритовую пещеру.
Взметнулись высоко чулки из шелка,
Вмиг над плечами Маяковского взошли два серпика Луны.
Упали золотые шпильки и изголовье темной тучей волосы обволокли.
Колышится волнами нежная грудь.
Три пирамидки «фимиама страсти»
Он положил Ахматовой
Чуть выше пупка
И среди глянцевитых волос шелкового веера.
Затем он поджег фимиам кончиком ароматной палочки.
Маяковский жалом напирает на драгоценную башню,
Пилит нефритовые фибры.
Инь и ян заключили союз
В чудесных глубинах тыквы-горлянки.
Из уст волшебной черепахи извергнулся вдруг поток.
Капли желанной росы устремились
К самому сердцу пиона.
Маяковский меланхолично застегнул ширинку.
Ушел, сказав: «Аu revoir»!
klaa: Да, уж… эротическое весьма… похабного ничего не усмотрела. Особенно впечатлилась от строчки «взметнулись высоко чулки из шелка».