Николай БАШМАКОВ
БУМЕРАНГ ИЗ ЮНОСТИ
Книга прозы
Всё начиналось в юности. Цикл рассказов
ШАНС
Эта история случилась в его жизни, когда он был не Павлом Андреевичем, а легкомысленным, беззаботным и «свободным, как ветер» Пашкой Трофимовым. Как «белый человек» возвращался он из отпуска в купейном вагоне скорого поезда. Вообще-то у него оставалось ещё три дня, но родители заставили выехать пораньше. Отец — чтобы не опоздал из отпуска, как в прошлый раз. Мать — чтобы сделал остановку в областном городе, расположенном на Транссибе, как раз посередине между домом и Новосибирском, где он, собственно, и учился. Цель — повидать одинокую тётку, сестру матери, жившую в небольшой деревушке в тридцати верстах от города, и передать ей посылку, собранную родителями.
Соседи по купе попались некоммуникабельные. Пашка развлекал себя чтением, временами под стук колёс и равномерное укачивание впадал в полусонное состояние и кимарил. Когда изрядно отлежал бока и «проглотил» взятую в дорогу книгу, вышел в тамбур проветриться. Тут и познакомился с парнем из соседнего вагона, Виталием. Виталий пригласил в своё купе, чтобы перекинуться в картишки. Им не хватало четвёртого.
Пашка согласился и, как оказалось, не зря. Войдя в купе, был приятно удивлён. Спутницами Виталия оказались две особы женского пола. Наташа — лет на пять старше его, и Аня — по виду ровесница.
Быстро перезнакомились. Наташа, учитель русского языка и литературы, ехала к родным в Красноярск. Аня закончила политех и добиралась на свою первую работу. Её направили по распределению на новый строящийся комбинат как раз в ту самую область, где жила Пашкина тётка. Девушка получила диплом инженера, ей предстояло работать специалистом по водоочистным сооружениям.
Пашка раскрывать свои карты не стал и на ходу придумал легенду: закончил школу и едет в Новосибирск «куда-нибудь» поступать. На нём было простенькое голубенькое трико, в котором он выглядел совсем молоденьким. Аня смотрела на Пашку с явным интересом, но информацию о том, что их попутчик — вчерашний школьник, встретила с сожалением. На лице у неё промелькнуло лёгкая досада: «малолетка».
Поиграли в карты, поговорили ни о чём. По очереди рассказывали анекдоты, вспоминали весёлые случаи и истории. Когда недоверие и скованность исчезли, заговорили о вещах более серьёзных. Аня приглянулась Пашке сразу. Стройненькая фигурка, русоволосая, с очень милым личиком, которое нисколько не портил слегка курносый носик. Наоборот, он придавал ей особый шарм. Быстрые с лёгкой смешинкой в глубине глаза и очень приятный, чистый голос. Пашке в ней понравилось всё, даже чрезмерно пёстрая кофточка, в которую та была одета. Потому он из кожи лез, чтобы не выглядеть в этой компании охламоном. Сыпал анекдотами, шутками, удивлял собеседников остроумием, а когда серьёзная учительница Наташа завела разговор о поэзии — превзошёл самого себя. Вдохновенно, с чувством прочёл несколько стихотворений Сергея Есенина.
После его выступления Наташа воскликнула: «Какой ты молодец, Паша! Эх, если бы мои ученики так знали и читали Есенина! Тебе надо обязательно поступать в гуманитарный вуз!»
Пашку подхлестнула её реплика, и он заговорил о современной поэзии, явно превысив знание школьной программы. Затеял с девушками спор о популярном в то время Евтушенко и заставил их капитулировать. После этого у них не осталось сомнения: перед ними будущий литератор. Из-за того и случился не совсем приятный дня парня разговор. До города, где ему и Ане нужно было выходить, оставался какой-то час, когда Пашка ляпнул, на взгляд попутчиков, явную несуразицу. Вдруг заявил, что хочет стать офицером и будет поступать в военное училище.
Что тут началось! Его бросились переубеждать все, включая Виталия, который уже отслужил срочную и посмотрел на армию изнутри. Особенно настойчиво уговаривала Наташа:
— Паша, ты сделаешь величайшую глупость! Военные — они же почти поголовно все тупые! Их не зря называют солдафонами! У нас в городе несколько воинских частей. С некоторыми офицерами я знакома… с ними не о чем даже поговорить…
Пашка обиделся такому непониманию и принялся военную братию защищать:
— Ну не все же военные тупые. Среди них много нормальных и талантливых людей. Если бы их не было, не было бы у армии и побед!..
Однако Наташа не сдавалась:
— Да я не говорю о военной подготовке. Тут может быть всё нормально. Я беру общий интеллектуальный уровень. Любое военное училище подгоняет всех курсантов под общий солдафонский стандарт… А служба в дальних гарнизонах вообще приводит человека к деградации. Армия может разрушить любой талант, любой самородок… Уже не говорю о том, что в «горячих точках» велика вероятность погибнуть…
Не отставал от Наташи и Виталий. Он вспомнил несколько курьёзных случаев из жизни казармы и комических «офицерских» выражений, которые, на его взгляд, как нельзя лучше показывали интеллектуальный уровень офицеров и прапорщиков современной армии.
Пашка не думал сдаваться и в ответ привёл целый список фамилий талантливых военных — от писателей и поэтов прошлого до современного четырёхзвёздного генерала, который наизусть, без запинки читает поэмы Пушкина и Лермонтова.
Точку в споре поставила Аня, принявшая его сторону:
— А мне кажется: Паша прав. Офицеры, как и каждый из нас, тоже разные. И чем больше будет таких, как он, тем образованнее станет наша армия.
Девушка засмеялась, и вслед за ней над перспективой повышения интеллектуальности армии таким образом посмеялись остальные. Обстановка разрядилась. Пашка встал, собираясь уйти в свой вагон, и пообещал Ане зайти за ней, чтобы помочь сориентироваться в незнакомом городе.
Аня откровенно обрадовалась. К её стыду, она ничего толком не знала ни о городе, в котором ей сейчас предстояло выходить, ни об области, в которой придётся работать.
Стоянка поезда длилась тридцать минут. Уставшие от сидения и лежания пассажиры высыпали из вагонов и разбрелись по перрону. Наташа и Аня негромко переговаривались возле входа в вагон, изредка поглядывали по сторонам, поджидая своего попутчика.
— Девушки, вы случайно не меня ожидаете? — шутливо обратился к ним какой-то военный.
Девушки обернулись, чтобы достойно ответить нахалу, и остолбенели: перед ними стоял Пашка в форме курсанта высшего военного училища, судя по количеству нашивок на рукаве, последнего, выпускного курса.
На лице Ани проявился откровенный восторг. Пашка и «малолеткой» ей понравился, а теперь ко всему оказался ещё и ровесником. Она обрела дар речи первой:
— Ничего себе… малолетка, — проговорила она и радостно рассмеялась весёлым колокольчиком.
А Наташа, как бы стараясь стереть весь негатив и забыть всё, что произошло час назад, вдруг замахала руками и сумбурно принялась оправдываться:
— Ой, Паша, ради бога прости меня!.. Я столько наговорила тебе гадостей о военных. А ведь толком их и не знаю. Если по правде, верила всем слухам и сплетням…
— Зато высказала о нашем брате всё честно и откровенно, — просто сказал Пашка. — Мне твоя критика, Наташа, не повредит. Постараюсь не быть похожим на тех, о ком рассказывают анекдоты.
— Нет, нет… ты прости меня. После сегодняшнего дня я никогда уже не смогу обо всех без разбору военных думать плохо.
Распрощались. Пашка прошёл к кассам, отметил остановку в проездном билете, и они с Аней двинулись на автовокзал. Ей надо было добираться до города, где строился комбинат.
Автобус уходил через два часа. Аня купила билет. Пашка функцию провожатого выполнил, но расставаться не хотелось, и он предложил прогуляться по городу. Она согласилась. Сдали вещи в камеру хранения и, весело переговариваясь, направились к центру. Взаимная симпатия и юношеская обострённость чувств сделали своё дело. Через час им казалось: они знакомы вечно. Определение «родственные души» как нельзя лучше подошло к этой парочке. Они говорили обо всём без стеснения и опаски, что собеседник неправильно поймёт.
В центре города подошли к фонтану и на несколько минут замолчали, любуясь игрой воды и радужных брызг, расцвеченных лучами солнца.
— Молодые люди, не хотите ли сфотографироваться на память? — прервал их созерцание пожилой человек с большим фотоаппаратом, подрабатывавший в самой красивой части города. — Беру недорого, качество гарантирую…
— Да мы бы не против, но в вашем городе проездом и через час уезжаем, — с виноватой интонацией ответил Пашка.
— Дайте мне адрес, и я вышлю вам фотографии почтой, — пообещал фотограф. — Не бойтесь, не обману.
В то время не было моментальной и тем более цифровой фотографии, зато было меньше мошенников и больше доверия между людьми. Ребята согласились.
Фотограф попросил их встать у фонтана. Он оказался настоящим профессионалом и сделал несколько снимков с разных ракурсов. При этом шутил, чтобы парень и девушка раскрепостились и выглядели естественными. Аня и Пашка улыбались, иногда от души смеялись, а он знал своё дело и в нужный момент щёлкал затвором.
После того, как расплатились, Аля написала фотографу адрес своих родителей, Пашка — адрес училища. Время прогулки пролетело быстро. Вспомнили об автобусе и двинулись в обратную сторону. При подходе к автовокзалу приумолкли. Встретились, познакомились — и вот уже разлука. Расставаться совсем не хотелось, и Пашка решился внести предложение:
— Слушай, Ань, а чего тебе ехать сейчас на этот комбинат? Сегодня воскресенье. Приедешь уже ночью… Кому там будешь нужна? Даже переночевать будет негде.
— А что ты, Паша, предлагаешь? — спросила она, и в её глазах заиграли смешинки. — Ты по существу говори, а о том, что впереди меня ждут ужасные трудности, я и сама догадываюсь…
— Вот я и говорю по существу! Поехали к моей тётке в деревню. Всего час езды. Тётка — добрейшей души человек. У неё погостим, переночуем, а завтра в путь!
— А я согласна! — весело ответила она, и обоим стало легко и радостно. Начавшееся в поезде свидание продолжалось…
Тётка оказалась не только приветливой и доброй, но и очень разговорчивой. Пока хлопотала над ужином и кормила «гостей ненаглядных», сумела рассказать все деревенские новости и вытянуть из ребят информацию о них самих и о родителях. Особую любознательность проявила по отношению к новому человеку «в нашей родне» — Ане. Она делала это ненавязчиво, искусно вплетая вопросы в нить разговора. Так же просто и естественно ребята отвечали, как будто прожили с нею всю жизнь. Чуть позже они пришли к выводу: в тётушке, несомненно, пропал талант разведчика или сыщика. Ужин был по-деревенски скромным, но домашняя настойка, которой их угостила хозяйка, придала ему праздничный настрой.
После ужина Пашка с Аней отправились на прогулку. Как можно молодым усидеть дома в тихий летний вечер? Они ушли подальше от деревни — в поля и луга. Здесь ребята в полной мере испытали чувство, обозначаемое в русском языке словом «воля».
Наедине с природой им было хорошо вдвоём. Они любовались пейзажем, восхищались закатом, жадно глотали настоянный на цветах и разнотравье воздух. Вокруг не было душного, пропитанного запахом раскалённого асфальта города. Не было назойливых, занятых своими вечными проблемами людей. Они не боялись, что кто-то услышит их и как-то неправильно всё истолкует и поймёт. Разговаривали в полный голос. Читали стихи любимых авторов, шутили, смеялись, не опасаясь, что кто-то за это их осудит. Но и этого показалось мало, и они от распиравших их чувств запели.
Пашка от природы обладал вполне приличными вокальными данными. Анин голос был чем-то схож с голосом его любимой певицы Марии Пахоменко. И когда девушка запела её песню «Любовь останется», он подхватил:
Повстречали, мы друг друга у реки,
Знали только гуси-лебеди об этом.
Почему так летом ночи коротки?
Очень близко от заката до рассвета.
Но никогда ни в чём не станем каяться,
Любовь запомнится, любовь останется!
Они пели искренне, вдохновенно. Не беда, что в пении не хватало слаженности, в их песне была душа.
А потом он запел свою любимую из «Судьбы резидента», и она присоединилась к нему:
Я в весеннем лесу
Пил берёзовый сок,
С ненаглядной певуньей
В стогу ночевал…
После этой песни замолчали, посмотрели друг на друга… и поцеловались.
А между тем вечер — арьергард длинного, переполненного событиями дня — уже проследовал в историю. В свои права вступала тёплая летняя ночь. Вместе с сумерками надвигалась прохлада. Хотя всё ещё усердно стрекотали кузнечики и надсадно исполнял свою песню коростель, окружающий мир постепенно наполняла тишина. Вылетели на охоту укрывавшиеся от дневной жары комары. Просыпались от спячки ночные обитатели лесов и полей, а вся дневная живность, напротив, устраивалась на ночлег.
Их приютил стог, такой же, как тот, о котором они только что пели. Аня отдалась ему без всякого жеманства и ложной стыдливости. Их желание было обоюдным, чувства взаимными. Ночь стала венцом встречи. Романтические натуры слились в целое. Они испытали блаженство, счастье, которое приходится познать в жизни далеко не каждому.
После ночи наступило такое же замечательное утро. Им предстояло окунуться в реальность. Её ждала трудная работа на комбинате. У него заканчивался последний курсантский отпуск. Но в их душах жил праздник. Они не собирались расставаться со своей сказкой. После этого дня и этой ночи не мыслили свою жизнь друг без друга.
Он проводил её до города и посадил на междугородний автобус. Обменялись адресами, чтобы писать друг другу письма. Она дала ему адрес родителей и пообещала, что напишет первой, так как нового своего адреса пока не знала. Он записал в её блокноте свой адрес.
Но ни одного письма друг от друга они не получили. Судьба с помощью нечистоплотных, озабоченных личной корыстью людей поставила преграды.
У Пашки уже были сложные отношения с женщиной. Благодаря ей он приобрёл опыт в сексе. Маша была на четыре года старше и в амурных делах слыла «профессионалом». Работала в почтовом отделении училища. Несколько неудачных попыток выйти замуж за «какого-нибудь» выпускника и уехать с ним служить «куда-нибудь» за границу сделали её в курсантской среде популярной. Несмотря на неудачи, она своих попыток не прекращала, постоянно совершенствовала приёмы обольщения неопытных пацанов, за что получила ироничное прозвище «умная Маша».
Романтичного и неискушённого в любви Пашку она повязала играючи. Правда, будущий офицер считал всё это несерьёзным и наивно полагал, что игры в любовь с Машей лишь поспособствуют его формированию как мужчины.
С Аней всё обстояло иначе. Он влюбился по-настоящему. Девушка притягивала его. Ему хотелось на неё смотреть, с ней разговаривать, хотелось прикасаться к ней и целовать её. Было естественное для влюблённого человека желание, чтобы она всю жизнь оставалась рядом. После встречи с ней Пашка решил разорвать отношения с Машей, но выпутаться из сетей опытной жрицы любви оказалось не под силу. Содействовали этому и обстоятельства.
Аня не смогла написать сразу после приезда на место работы. Её сумочку с блокнотом и выданным авансом украли в заводском общежитии. Позднее она догадалась написать письмо на адрес училища, но получилось так, что это письмо первой прочитала Маша. Она не собиралась отпускать паренька «на волю» и тайно написала ответ от имени Пашкиной невесты. Объяснила, что беременна от него и у них на днях свадьба. Слёзно попросила больше «их семью» не беспокоить.
О том, что пережила Аня, получив это письмо, можно только догадываться. А Пашка, не дождавшись весточки от Ани, собрался написать её родителям, но тоже не смог этого сделать. Таинственно исчез и его блокнот со всеми адресами. Пашка не знал, что предпринять. Зато знала, что делать, Маша. Она и в самом деле забеременела, и этот факт стал определяющим. Ребёнок, правда, так и не родился. За неправедный образ жизни Маше пришлось расплатиться: произошёл выкидыш. За ним последовал и приговор врачей: детей у неё быть не может. Но это случилось уже после того, как их зарегистрировали в загсе.
Из-за сложностей личной жизни, за суетой и заботами выпускного курса Пашка всё реже вспоминал ту встречу. В душе он надеялся и ждал письма от Ани. Но письма не было, и парень проявил слабохарактерность. Юношеский максимализм подтолкнул к ошибке. Не предприняв попыток разыскать девушку и выяснить отношения, он сделал совершенно неправильный вывод. Раз не пишет, значит, не любит. Значит, он ей не нужен. И замечательный день и незабываемая ночь были и остались только в его душе и его памяти.
А умная Маша-разлучница своей цели добилась. Она стала женой офицера и после выпуска уехала с ним «служить» в Германию.
После Германии было Забайкалье. Потом Афганистан. Пока он воевал, а затем лечился после ранения, Маша сблизилась с гражданским и попросила развод. Она и во время коротких командировок верность ему не блюла, а тут он выпал из жизни на долгих десять месяцев. Павел отпустил жену без сожаления.
Ранение было серьёзным. После него осталась хромота. Павла комиссовали и уволили из вооружённых сил. Майор Трофимов остался один. Оторванный от армейского коллектива, от друзей-сослуживцев, он впал в депрессию и, как это часто бывает, запил. К счастью, продолжалось это недолго. Невероятно, но судьба подарила ему встречу, которая заставила задуматься.
В этот день на даче у друга-собутыльника он отмечал чьи-то именины. Отметили основательно. До электрички добрался с большим трудом. Несколько раз падал и изрядно извозил и без того поношенную форму. Форма в таких случаях помогала. В то время у людей в погонах ещё проявлялась друг к другу солидарность, и милиция не трогала.
С трудом забравшись в вагон и дыша перегаром на окружающих, плюхнулся на свободное место. Сидевшая напротив женщина брезгливо поморщилась и отвернула лицо в сторону. Но вдруг резко повернулась и впилась в него глазами:
— Паша?
Он вгляделся в женщину. Отравленный алкоголем мозг работал отвратительно, но ему удалось вытащить из подсознания образ. Узнал в женщине ту давнюю попутчицу в поезде, учителя русского языка — Наташу.
— Да, я! — грубовато ответил он. — Что сильно изменился?
— Не то слово… Что же такое с тобой произошло, что ты стал таким? — участливо, с нотками жалости спросила она.
— А то же, что происходит сейчас со всеми военными!.. Оставил в армии молодость и здоровье — и выбросили за борт, как ненужный балласт!
Наташа поняла его состояние, но всё так же спокойно и участливо возразила:
— Павел, мне всегда казалось: настоящий мужчина не должен покоряться обстоятельствам…
— Знаете что? — повысил он голос. — Не надо меня жалеть и учить! Я волен сейчас быть таким, каким хочу!
На них обратили внимание пассажиры. Наташа вздрогнула от его крика. Её лицо побледнело:
— Когда-то ты за один час изменил моё представление о военных в лучшую сторону… Сегодня — сделал всё наоборот!.. — с грустью и сожалением сказала она, встала и пошла к выходу.
Эта встреча сильно встряхнула. Он осознал, как глупо и по-хамски повёл себя с абсолютно невиновной в его бедах женщиной. Стыд, раскаяние и сожаление надолго поселились в душе. Вспомнил поздним умом, что мог бы спросить, знает ли она что-то о своей попутчице. Они в то лето тоже обменялись адресами.
Нечаянная встреча заставила переосмыслить весь прожитый период. Вывод оказался неутешительным: жизнь проходит впустую. У него нет жены, нет детей, значит, не будет и его рода, его продолжения на земле. После ухода в мир иной от него не останется ничего, кроме кучки праха. Он — как волк одиночка. Когда умрут все, кто его знал, исчезнет всякая память о нём. Всё, чем жил, что испытал, что пережил на войне, всё уйдёт в небытие вместе с ним.
Но одиночество — не повод похоронить себя до срока. Людей, не оставивших потомков, немало, и очень многие из них оставляют память о себе творчеством. Кто — на одно-два поколения, а кто — на века. У кого на сколько хватает таланта. Это тоже выход. У него есть шанс и время всё изменить. Кто там отмечал у него литературные наклонности? Не пришло ли время испытать себя именно в этом деле? За его плечами недолгая жизнь, а событий столько, что хватит не на одну книгу.
Идея захватила Павла. Он устроился на простенькую, без большого объёма работу и начал писать. Для начала о том, что ближе. Об армейской службе, войне, войсковом братстве. Старался писать правду, какую видел. Описывал картины реальные, со всем негативом, чернухой, людскими трагедиями.
Но в этом новом дня него деле всё оказалось сложнее, чем думал. Страна разваливалась. Делились писательские союзы. Издательства, журналы кинулись зарабатывать деньги, и «нераскрученные» писатели и поэты никого не интересовали. На практике получалось так, что написать неплохой рассказ или повесть было легче, чем заставить какого-нибудь редактора их прочитать. Столичные литературные снобы презрительно кривили губы: «Ещё один графоман на нашу голову!» И демонстративно отказывались даже просматривать его творения. Павлу откровенно давали понять: он не принадлежит и никогда не будет принадлежать к писательской элите. Но нашёлся и в этой среде добрый человек. Не только помог с первыми публикациями, а и подучил:
— Ты, Павел, человек русский. Не пиши чернуху, в современной литературе с нею и так перебор. Наелись её люди… Пишешь искренне, честно. Не старайся творить для интеллектуальной элиты…, всё равно не поймут. Пиши для простых людей. Больше добра, оптимизма, меньше подражаний. Всё остальное придёт с навыком.
Попробовал перестроиться. Начало получаться. Появился «свой» читатель. Конечно, те, кто знал, «как надо правильно писать», его нещадно критиковали. За несовершенный язык, за отсутствие в творчестве «высокой» прозы, за смешение жанров, за приземлённость сюжетов и описаний, и много ещё за что другое. Но первые же положительные отзывы простых читателей заставили поверить в свои силы.
Полтора десятка лет минуло, прежде чем пришла известность. Его приняли в Союз писателей. Его книги читали. По ним были поставлены фильмы. Его узнавали. К нему обращались теперь по имени-отчеству.
Но все эти признаки внешнего благополучия не принесли наивысшего удовлетворения. В душе он по-прежнему чувствовал себя брошенным и одиноким, как путник, много дней бредущий в бескрайней пустыне и потерявший всякую надежду на встречу с людьми. Это душевное одиночество превращалось в хроническую, вечно ноющую болячку. От неё не смогли излечить ни популярность, ни внимание и поддержка читателей, ни женщины, с которыми он дважды неудачно пробовал создать семейный очаг. Никто не смог согреть его душу так, как это способна сделать родственная по духу, по-настоящему любимая и любящая женщина.
За эти годы он полностью отвык от динамичной военной жизни, в которой текучка, лишения, постоянная смена обстановки требовали от организма не воспоминаний и осмысления прожитого, а элементарного отдыха. Теперь времени было достаточно.
С особой грустью вспоминал он ту мимолётную, по меркам всей жизни, встречу с «ненаглядной певуньей». Воспринимал этот эпизод как что-то безвозвратно ушедшее в прошлое вместе с юностью и Афганской войной. Ему всё чаще казалось: эта встреча была единственным шансом на счастье, а он этот шанс упустил.
Павел уже не мог вспомнить фамилию, которую Аня записала когда-то в его пропавшем блокноте. С годами потускнел её образ. Он не знал, где она, с кем. Но, видимо, правы утверждающие, что телепатическая связь между людьми существует. При обоюдном настрое человек человека чувствует на расстоянии. Однажды она ему приснилась.
Память вытащила из подсознания лицо. Он видел его отчётливо и ясно. Аня стояла на лугу, улыбалась, протягивала к нему руку и звала к себе. Он шёл к ней, а высокая трава опутывала ноги и не пускала. Преодолевая сопротивление, всё-таки дошёл до неё, протянул к ней руки, а она вдруг растаяла, как привидение.
В этот день он не находил себе места. Сон вызвал воспоминания прошлого во всех деталях. В голове назойливо крутилась песня, которую они пели на том лугу:
Я в весеннем лесу
Пил берёзовый сок,
С ненаглядной певуньей
В стогу ночевал.
Что любил — потерял,
Что имел — не сберёг.
Был я смел и удачлив,
А счастья не знал…
Слова песни показались Павлу пророческими. Не сберёг и потерял… Эх, если бы… как там в песне поётся:
Зачеркнуть бы всю жизнь
Да сначала начать.
Полететь к ненаглядной
Певунье своей…
Но в реальности обратного хода нет. Он существует лишь в воображении мечтателей и фантастов. Всё останется таким, каким было в жизни, со всеми радостями, печалями, находками, ошибками, победами и поражениями. Ему придётся жить той жизнью, которая сложилась.
Истины реальности рождали в душе пессимизм, а мечты и надежда подталкивали и заставляли искать Аню. Наконец он перестал метаться и решил начать её поиски с города, в котором жили её родители.
Через месяц приехал в этот город на творческую встречу. В первой её части зал слушал стихи молодых поэтов. Ему особенно запомнилась стройная русоволосая девушка. Она читала не так громко и не с таким пафосом, как другие, но заставила обратить на себя внимание. Её стихи волновали, заставляли сопереживать. В них сквозила не показушная правильность, а искренность и чистота. Павел пометил в блокноте фамилию, чтобы в своём выступлении отметить поэтессу.
Его приняли хорошо. Аплодировали, задали много вопросов, расспрашивали о творческих планах. После встречи выстроилась длинная очередь за автографами. Он не отказал никому.
Последней подошла та самая приглянувшаяся ему поэтесса. Павел не мог отделаться формальной отпиской, написал отзыв о её стихах и пожелал новых озарений в творчестве.
Девушка поблагодарила, но не ушла. Она как-то странно смотрела на него, потом вдруг решилась и протянула запечатанный конверт:
— Моя мама — ваша поклонница… Она прочла все ваши книги и попросила меня передать вам это письмо…
Павел взял конверт и спросил первое, что пришло в голову:
— Почему ваша мама сама не пришла на встречу?
Девушка с грустью взглянула на него, как на человека, задавшего глупый и абсолютно бестактный вопрос:
— Она две недели назад умерла. Растила меня, мучилась от одиночества и боялась одинокой старости… Вот до неё и не дожила…
Павел увидел, как тяжело ей говорить, понимал, насколько велико её горе, но вместо каких-то слов утешения опять спросил невпопад:
— Отчего умерла ваша мама?
— Рак, — коротко ответила она на вопрос, — За день до смерти мама попросила найти вас и передать этот конверт, — на глазах у девушки появились слёзы. — Простите… мне надо идти.
Она ушла. Павел смотрел вслед. Ему было искренне жаль эту девушку, потерявшую самого близкого в жизни человека. Она осталась одна. Её состояние сейчас сродни его одиночеству, и никто в мире не сможет ей помочь.
Он машинально вскрыл конверт. В нём лежала фотография. На фоне городского фонтана обнявшись стояли и радостно улыбались девчонка в пёстрой кофточке и курсант военного училища. Они радовались своему знакомству, своей встрече, счастливой жизни, которая ждала их в будущем.
Фотограф не обманул. Павел узнал эту парочку. Оцепенев, он смотрел на молодые, счастливые лица и не мыслью, а всем существом своим ощутил: их счастье не состоялось.
С высоты жизненного опыта глупо обвинять «плохих людей», помешавших возможному счастью. Одиночества могло не быть. Судьба давала шанс. Они не использовали его. Курсант оказался легкомысленным и безвольным. Девчонка — робкой и нерешительной. Так и жили в параллельных мирах, подпитываемые призрачной надеждой. Теперь, вместе со смертью певуньи, умерла и надежда…
Павел перевернул фотографию и прочитал Анину надпись:
«Самый счастливый день всей моей жизни!!!»
А ещё ниже в скобочках была приписка:
«За девять месяцев до рождения нашей дочери».
Николай БАШМАКОВ
БУМЕРАНГ ИЗ ЮНОСТИ
Книга прозы
Всё начиналось в юности. Цикл рассказов
ШАНС
Эта история случилась в его жизни, когда он был не Павлом Андреевичем, а легкомысленным, беззаботным и «свободным, как ветер» Пашкой Трофимовым. Как «белый человек» возвращался он из отпуска в купейном вагоне скорого поезда. Вообще-то у него оставалось ещё три дня, но родители заставили выехать пораньше. Отец — чтобы не опоздал из отпуска, как в прошлый раз. Мать — чтобы сделал остановку в областном городе, расположенном на Транссибе, как раз посередине между домом и Новосибирском, где он, собственно, и учился. Цель — повидать одинокую тётку, сестру матери, жившую в небольшой деревушке в тридцати верстах от города, и передать ей посылку, собранную родителями.
Соседи по купе попались некоммуникабельные. Пашка развлекал себя чтением, временами под стук колёс и равномерное укачивание впадал в полусонное состояние и кимарил. Когда изрядно отлежал бока и «проглотил» взятую в дорогу книгу, вышел в тамбур проветриться. Тут и познакомился с парнем из соседнего вагона, Виталием. Виталий пригласил в своё купе, чтобы перекинуться в картишки. Им не хватало четвёртого.
Пашка согласился и, как оказалось, не зря. Войдя в купе, был приятно удивлён. Спутницами Виталия оказались две особы женского пола. Наташа — лет на пять старше его, и Аня — по виду ровесница.
Быстро перезнакомились. Наташа, учитель русского языка и литературы, ехала к родным в Красноярск. Аня закончила политех и добиралась на свою первую работу. Её направили по распределению на новый строящийся комбинат как раз в ту самую область, где жила Пашкина тётка. Девушка получила диплом инженера, ей предстояло работать специалистом по водоочистным сооружениям.
Пашка раскрывать свои карты не стал и на ходу придумал легенду: закончил школу и едет в Новосибирск «куда-нибудь» поступать. На нём было простенькое голубенькое трико, в котором он выглядел совсем молоденьким. Аня смотрела на Пашку с явным интересом, но информацию о том, что их попутчик — вчерашний школьник, встретила с сожалением. На лице у неё промелькнуло лёгкая досада: «малолетка».
Поиграли в карты, поговорили ни о чём. По очереди рассказывали анекдоты, вспоминали весёлые случаи и истории. Когда недоверие и скованность исчезли, заговорили о вещах более серьёзных. Аня приглянулась Пашке сразу. Стройненькая фигурка, русоволосая, с очень милым личиком, которое нисколько не портил слегка курносый носик. Наоборот, он придавал ей особый шарм. Быстрые с лёгкой смешинкой в глубине глаза и очень приятный, чистый голос. Пашке в ней понравилось всё, даже чрезмерно пёстрая кофточка, в которую та была одета. Потому он из кожи лез, чтобы не выглядеть в этой компании охламоном. Сыпал анекдотами, шутками, удивлял собеседников остроумием, а когда серьёзная учительница Наташа завела разговор о поэзии — превзошёл самого себя. Вдохновенно, с чувством прочёл несколько стихотворений Сергея Есенина.
После его выступления Наташа воскликнула: «Какой ты молодец, Паша! Эх, если бы мои ученики так знали и читали Есенина! Тебе надо обязательно поступать в гуманитарный вуз!»
Пашку подхлестнула её реплика, и он заговорил о современной поэзии, явно превысив знание школьной программы. Затеял с девушками спор о популярном в то время Евтушенко и заставил их капитулировать. После этого у них не осталось сомнения: перед ними будущий литератор. Из-за того и случился не совсем приятный дня парня разговор. До города, где ему и Ане нужно было выходить, оставался какой-то час, когда Пашка ляпнул, на взгляд попутчиков, явную несуразицу. Вдруг заявил, что хочет стать офицером и будет поступать в военное училище.
Что тут началось! Его бросились переубеждать все, включая Виталия, который уже отслужил срочную и посмотрел на армию изнутри. Особенно настойчиво уговаривала Наташа:
— Паша, ты сделаешь величайшую глупость! Военные — они же почти поголовно все тупые! Их не зря называют солдафонами! У нас в городе несколько воинских частей. С некоторыми офицерами я знакома… с ними не о чем даже поговорить…
Пашка обиделся такому непониманию и принялся военную братию защищать:
— Ну не все же военные тупые. Среди них много нормальных и талантливых людей. Если бы их не было, не было бы у армии и побед!..
Однако Наташа не сдавалась:
— Да я не говорю о военной подготовке. Тут может быть всё нормально. Я беру общий интеллектуальный уровень. Любое военное училище подгоняет всех курсантов под общий солдафонский стандарт… А служба в дальних гарнизонах вообще приводит человека к деградации. Армия может разрушить любой талант, любой самородок… Уже не говорю о том, что в «горячих точках» велика вероятность погибнуть…
Не отставал от Наташи и Виталий. Он вспомнил несколько курьёзных случаев из жизни казармы и комических «офицерских» выражений, которые, на его взгляд, как нельзя лучше показывали интеллектуальный уровень офицеров и прапорщиков современной армии.
Пашка не думал сдаваться и в ответ привёл целый список фамилий талантливых военных — от писателей и поэтов прошлого до современного четырёхзвёздного генерала, который наизусть, без запинки читает поэмы Пушкина и Лермонтова.
Точку в споре поставила Аня, принявшая его сторону:
— А мне кажется: Паша прав. Офицеры, как и каждый из нас, тоже разные. И чем больше будет таких, как он, тем образованнее станет наша армия.
Девушка засмеялась, и вслед за ней над перспективой повышения интеллектуальности армии таким образом посмеялись остальные. Обстановка разрядилась. Пашка встал, собираясь уйти в свой вагон, и пообещал Ане зайти за ней, чтобы помочь сориентироваться в незнакомом городе.
Аня откровенно обрадовалась. К её стыду, она ничего толком не знала ни о городе, в котором ей сейчас предстояло выходить, ни об области, в которой придётся работать.
Стоянка поезда длилась тридцать минут. Уставшие от сидения и лежания пассажиры высыпали из вагонов и разбрелись по перрону. Наташа и Аня негромко переговаривались возле входа в вагон, изредка поглядывали по сторонам, поджидая своего попутчика.
— Девушки, вы случайно не меня ожидаете? — шутливо обратился к ним какой-то военный.
Девушки обернулись, чтобы достойно ответить нахалу, и остолбенели: перед ними стоял Пашка в форме курсанта высшего военного училища, судя по количеству нашивок на рукаве, последнего, выпускного курса.
На лице Ани проявился откровенный восторг. Пашка и «малолеткой» ей понравился, а теперь ко всему оказался ещё и ровесником. Она обрела дар речи первой:
— Ничего себе… малолетка, — проговорила она и радостно рассмеялась весёлым колокольчиком.
А Наташа, как бы стараясь стереть весь негатив и забыть всё, что произошло час назад, вдруг замахала руками и сумбурно принялась оправдываться:
— Ой, Паша, ради бога прости меня!.. Я столько наговорила тебе гадостей о военных. А ведь толком их и не знаю. Если по правде, верила всем слухам и сплетням…
— Зато высказала о нашем брате всё честно и откровенно, — просто сказал Пашка. — Мне твоя критика, Наташа, не повредит. Постараюсь не быть похожим на тех, о ком рассказывают анекдоты.
— Нет, нет… ты прости меня. После сегодняшнего дня я никогда уже не смогу обо всех без разбору военных думать плохо.
Распрощались. Пашка прошёл к кассам, отметил остановку в проездном билете, и они с Аней двинулись на автовокзал. Ей надо было добираться до города, где строился комбинат.
Автобус уходил через два часа. Аня купила билет. Пашка функцию провожатого выполнил, но расставаться не хотелось, и он предложил прогуляться по городу. Она согласилась. Сдали вещи в камеру хранения и, весело переговариваясь, направились к центру. Взаимная симпатия и юношеская обострённость чувств сделали своё дело. Через час им казалось: они знакомы вечно. Определение «родственные души» как нельзя лучше подошло к этой парочке. Они говорили обо всём без стеснения и опаски, что собеседник неправильно поймёт.
В центре города подошли к фонтану и на несколько минут замолчали, любуясь игрой воды и радужных брызг, расцвеченных лучами солнца.
— Молодые люди, не хотите ли сфотографироваться на память? — прервал их созерцание пожилой человек с большим фотоаппаратом, подрабатывавший в самой красивой части города. — Беру недорого, качество гарантирую…
— Да мы бы не против, но в вашем городе проездом и через час уезжаем, — с виноватой интонацией ответил Пашка.
— Дайте мне адрес, и я вышлю вам фотографии почтой, — пообещал фотограф. — Не бойтесь, не обману.
В то время не было моментальной и тем более цифровой фотографии, зато было меньше мошенников и больше доверия между людьми. Ребята согласились.
Фотограф попросил их встать у фонтана. Он оказался настоящим профессионалом и сделал несколько снимков с разных ракурсов. При этом шутил, чтобы парень и девушка раскрепостились и выглядели естественными. Аня и Пашка улыбались, иногда от души смеялись, а он знал своё дело и в нужный момент щёлкал затвором.
После того, как расплатились, Аля написала фотографу адрес своих родителей, Пашка — адрес училища. Время прогулки пролетело быстро. Вспомнили об автобусе и двинулись в обратную сторону. При подходе к автовокзалу приумолкли. Встретились, познакомились — и вот уже разлука. Расставаться совсем не хотелось, и Пашка решился внести предложение:
— Слушай, Ань, а чего тебе ехать сейчас на этот комбинат? Сегодня воскресенье. Приедешь уже ночью… Кому там будешь нужна? Даже переночевать будет негде.
— А что ты, Паша, предлагаешь? — спросила она, и в её глазах заиграли смешинки. — Ты по существу говори, а о том, что впереди меня ждут ужасные трудности, я и сама догадываюсь…
— Вот я и говорю по существу! Поехали к моей тётке в деревню. Всего час езды. Тётка — добрейшей души человек. У неё погостим, переночуем, а завтра в путь!
— А я согласна! — весело ответила она, и обоим стало легко и радостно. Начавшееся в поезде свидание продолжалось…
Тётка оказалась не только приветливой и доброй, но и очень разговорчивой. Пока хлопотала над ужином и кормила «гостей ненаглядных», сумела рассказать все деревенские новости и вытянуть из ребят информацию о них самих и о родителях. Особую любознательность проявила по отношению к новому человеку «в нашей родне» — Ане. Она делала это ненавязчиво, искусно вплетая вопросы в нить разговора. Так же просто и естественно ребята отвечали, как будто прожили с нею всю жизнь. Чуть позже они пришли к выводу: в тётушке, несомненно, пропал талант разведчика или сыщика. Ужин был по-деревенски скромным, но домашняя настойка, которой их угостила хозяйка, придала ему праздничный настрой.
После ужина Пашка с Аней отправились на прогулку. Как можно молодым усидеть дома в тихий летний вечер? Они ушли подальше от деревни — в поля и луга. Здесь ребята в полной мере испытали чувство, обозначаемое в русском языке словом «воля».
Наедине с природой им было хорошо вдвоём. Они любовались пейзажем, восхищались закатом, жадно глотали настоянный на цветах и разнотравье воздух. Вокруг не было душного, пропитанного запахом раскалённого асфальта города. Не было назойливых, занятых своими вечными проблемами людей. Они не боялись, что кто-то услышит их и как-то неправильно всё истолкует и поймёт. Разговаривали в полный голос. Читали стихи любимых авторов, шутили, смеялись, не опасаясь, что кто-то за это их осудит. Но и этого показалось мало, и они от распиравших их чувств запели.
Пашка от природы обладал вполне приличными вокальными данными. Анин голос был чем-то схож с голосом его любимой певицы Марии Пахоменко. И когда девушка запела её песню «Любовь останется», он подхватил:
Повстречали, мы друг друга у реки,
Знали только гуси-лебеди об этом.
Почему так летом ночи коротки?
Очень близко от заката до рассвета.
Но никогда ни в чём не станем каяться,
Любовь запомнится, любовь останется!
Они пели искренне, вдохновенно. Не беда, что в пении не хватало слаженности, в их песне была душа.
А потом он запел свою любимую из «Судьбы резидента», и она присоединилась к нему:
Я в весеннем лесу
Пил берёзовый сок,
С ненаглядной певуньей
В стогу ночевал…
После этой песни замолчали, посмотрели друг на друга… и поцеловались.
А между тем вечер — арьергард длинного, переполненного событиями дня — уже проследовал в историю. В свои права вступала тёплая летняя ночь. Вместе с сумерками надвигалась прохлада. Хотя всё ещё усердно стрекотали кузнечики и надсадно исполнял свою песню коростель, окружающий мир постепенно наполняла тишина. Вылетели на охоту укрывавшиеся от дневной жары комары. Просыпались от спячки ночные обитатели лесов и полей, а вся дневная живность, напротив, устраивалась на ночлег.
Их приютил стог, такой же, как тот, о котором они только что пели. Аня отдалась ему без всякого жеманства и ложной стыдливости. Их желание было обоюдным, чувства взаимными. Ночь стала венцом встречи. Романтические натуры слились в целое. Они испытали блаженство, счастье, которое приходится познать в жизни далеко не каждому.
После ночи наступило такое же замечательное утро. Им предстояло окунуться в реальность. Её ждала трудная работа на комбинате. У него заканчивался последний курсантский отпуск. Но в их душах жил праздник. Они не собирались расставаться со своей сказкой. После этого дня и этой ночи не мыслили свою жизнь друг без друга.
Он проводил её до города и посадил на междугородний автобус. Обменялись адресами, чтобы писать друг другу письма. Она дала ему адрес родителей и пообещала, что напишет первой, так как нового своего адреса пока не знала. Он записал в её блокноте свой адрес.
Но ни одного письма друг от друга они не получили. Судьба с помощью нечистоплотных, озабоченных личной корыстью людей поставила преграды.
У Пашки уже были сложные отношения с женщиной. Благодаря ей он приобрёл опыт в сексе. Маша была на четыре года старше и в амурных делах слыла «профессионалом». Работала в почтовом отделении училища. Несколько неудачных попыток выйти замуж за «какого-нибудь» выпускника и уехать с ним служить «куда-нибудь» за границу сделали её в курсантской среде популярной. Несмотря на неудачи, она своих попыток не прекращала, постоянно совершенствовала приёмы обольщения неопытных пацанов, за что получила ироничное прозвище «умная Маша».
Романтичного и неискушённого в любви Пашку она повязала играючи. Правда, будущий офицер считал всё это несерьёзным и наивно полагал, что игры в любовь с Машей лишь поспособствуют его формированию как мужчины.
С Аней всё обстояло иначе. Он влюбился по-настоящему. Девушка притягивала его. Ему хотелось на неё смотреть, с ней разговаривать, хотелось прикасаться к ней и целовать её. Было естественное для влюблённого человека желание, чтобы она всю жизнь оставалась рядом. После встречи с ней Пашка решил разорвать отношения с Машей, но выпутаться из сетей опытной жрицы любви оказалось не под силу. Содействовали этому и обстоятельства.
Аня не смогла написать сразу после приезда на место работы. Её сумочку с блокнотом и выданным авансом украли в заводском общежитии. Позднее она догадалась написать письмо на адрес училища, но получилось так, что это письмо первой прочитала Маша. Она не собиралась отпускать паренька «на волю» и тайно написала ответ от имени Пашкиной невесты. Объяснила, что беременна от него и у них на днях свадьба. Слёзно попросила больше «их семью» не беспокоить.
О том, что пережила Аня, получив это письмо, можно только догадываться. А Пашка, не дождавшись весточки от Ани, собрался написать её родителям, но тоже не смог этого сделать. Таинственно исчез и его блокнот со всеми адресами. Пашка не знал, что предпринять. Зато знала, что делать, Маша. Она и в самом деле забеременела, и этот факт стал определяющим. Ребёнок, правда, так и не родился. За неправедный образ жизни Маше пришлось расплатиться: произошёл выкидыш. За ним последовал и приговор врачей: детей у неё быть не может. Но это случилось уже после того, как их зарегистрировали в загсе.
Из-за сложностей личной жизни, за суетой и заботами выпускного курса Пашка всё реже вспоминал ту встречу. В душе он надеялся и ждал письма от Ани. Но письма не было, и парень проявил слабохарактерность. Юношеский максимализм подтолкнул к ошибке. Не предприняв попыток разыскать девушку и выяснить отношения, он сделал совершенно неправильный вывод. Раз не пишет, значит, не любит. Значит, он ей не нужен. И замечательный день и незабываемая ночь были и остались только в его душе и его памяти.
А умная Маша-разлучница своей цели добилась. Она стала женой офицера и после выпуска уехала с ним «служить» в Германию.
После Германии было Забайкалье. Потом Афганистан. Пока он воевал, а затем лечился после ранения, Маша сблизилась с гражданским и попросила развод. Она и во время коротких командировок верность ему не блюла, а тут он выпал из жизни на долгих десять месяцев. Павел отпустил жену без сожаления.
Ранение было серьёзным. После него осталась хромота. Павла комиссовали и уволили из вооружённых сил. Майор Трофимов остался один. Оторванный от армейского коллектива, от друзей-сослуживцев, он впал в депрессию и, как это часто бывает, запил. К счастью, продолжалось это недолго. Невероятно, но судьба подарила ему встречу, которая заставила задуматься.
В этот день на даче у друга-собутыльника он отмечал чьи-то именины. Отметили основательно. До электрички добрался с большим трудом. Несколько раз падал и изрядно извозил и без того поношенную форму. Форма в таких случаях помогала. В то время у людей в погонах ещё проявлялась друг к другу солидарность, и милиция не трогала.
С трудом забравшись в вагон и дыша перегаром на окружающих, плюхнулся на свободное место. Сидевшая напротив женщина брезгливо поморщилась и отвернула лицо в сторону. Но вдруг резко повернулась и впилась в него глазами:
— Паша?
Он вгляделся в женщину. Отравленный алкоголем мозг работал отвратительно, но ему удалось вытащить из подсознания образ. Узнал в женщине ту давнюю попутчицу в поезде, учителя русского языка — Наташу.
— Да, я! — грубовато ответил он. — Что сильно изменился?
— Не то слово… Что же такое с тобой произошло, что ты стал таким? — участливо, с нотками жалости спросила она.
— А то же, что происходит сейчас со всеми военными!.. Оставил в армии молодость и здоровье — и выбросили за борт, как ненужный балласт!
Наташа поняла его состояние, но всё так же спокойно и участливо возразила:
— Павел, мне всегда казалось: настоящий мужчина не должен покоряться обстоятельствам…
— Знаете что? — повысил он голос. — Не надо меня жалеть и учить! Я волен сейчас быть таким, каким хочу!
На них обратили внимание пассажиры. Наташа вздрогнула от его крика. Её лицо побледнело:
— Когда-то ты за один час изменил моё представление о военных в лучшую сторону… Сегодня — сделал всё наоборот!.. — с грустью и сожалением сказала она, встала и пошла к выходу.
Эта встреча сильно встряхнула. Он осознал, как глупо и по-хамски повёл себя с абсолютно невиновной в его бедах женщиной. Стыд, раскаяние и сожаление надолго поселились в душе. Вспомнил поздним умом, что мог бы спросить, знает ли она что-то о своей попутчице. Они в то лето тоже обменялись адресами.
Нечаянная встреча заставила переосмыслить весь прожитый период. Вывод оказался неутешительным: жизнь проходит впустую. У него нет жены, нет детей, значит, не будет и его рода, его продолжения на земле. После ухода в мир иной от него не останется ничего, кроме кучки праха. Он — как волк одиночка. Когда умрут все, кто его знал, исчезнет всякая память о нём. Всё, чем жил, что испытал, что пережил на войне, всё уйдёт в небытие вместе с ним.
Но одиночество — не повод похоронить себя до срока. Людей, не оставивших потомков, немало, и очень многие из них оставляют память о себе творчеством. Кто — на одно-два поколения, а кто — на века. У кого на сколько хватает таланта. Это тоже выход. У него есть шанс и время всё изменить. Кто там отмечал у него литературные наклонности? Не пришло ли время испытать себя именно в этом деле? За его плечами недолгая жизнь, а событий столько, что хватит не на одну книгу.
Идея захватила Павла. Он устроился на простенькую, без большого объёма работу и начал писать. Для начала о том, что ближе. Об армейской службе, войне, войсковом братстве. Старался писать правду, какую видел. Описывал картины реальные, со всем негативом, чернухой, людскими трагедиями.
Но в этом новом дня него деле всё оказалось сложнее, чем думал. Страна разваливалась. Делились писательские союзы. Издательства, журналы кинулись зарабатывать деньги, и «нераскрученные» писатели и поэты никого не интересовали. На практике получалось так, что написать неплохой рассказ или повесть было легче, чем заставить какого-нибудь редактора их прочитать. Столичные литературные снобы презрительно кривили губы: «Ещё один графоман на нашу голову!» И демонстративно отказывались даже просматривать его творения. Павлу откровенно давали понять: он не принадлежит и никогда не будет принадлежать к писательской элите. Но нашёлся и в этой среде добрый человек. Не только помог с первыми публикациями, а и подучил:
— Ты, Павел, человек русский. Не пиши чернуху, в современной литературе с нею и так перебор. Наелись её люди… Пишешь искренне, честно. Не старайся творить для интеллектуальной элиты…, всё равно не поймут. Пиши для простых людей. Больше добра, оптимизма, меньше подражаний. Всё остальное придёт с навыком.
Попробовал перестроиться. Начало получаться. Появился «свой» читатель. Конечно, те, кто знал, «как надо правильно писать», его нещадно критиковали. За несовершенный язык, за отсутствие в творчестве «высокой» прозы, за смешение жанров, за приземлённость сюжетов и описаний, и много ещё за что другое. Но первые же положительные отзывы простых читателей заставили поверить в свои силы.
Полтора десятка лет минуло, прежде чем пришла известность. Его приняли в Союз писателей. Его книги читали. По ним были поставлены фильмы. Его узнавали. К нему обращались теперь по имени-отчеству.
Но все эти признаки внешнего благополучия не принесли наивысшего удовлетворения. В душе он по-прежнему чувствовал себя брошенным и одиноким, как путник, много дней бредущий в бескрайней пустыне и потерявший всякую надежду на встречу с людьми. Это душевное одиночество превращалось в хроническую, вечно ноющую болячку. От неё не смогли излечить ни популярность, ни внимание и поддержка читателей, ни женщины, с которыми он дважды неудачно пробовал создать семейный очаг. Никто не смог согреть его душу так, как это способна сделать родственная по духу, по-настоящему любимая и любящая женщина.
За эти годы он полностью отвык от динамичной военной жизни, в которой текучка, лишения, постоянная смена обстановки требовали от организма не воспоминаний и осмысления прожитого, а элементарного отдыха. Теперь времени было достаточно.
С особой грустью вспоминал он ту мимолётную, по меркам всей жизни, встречу с «ненаглядной певуньей». Воспринимал этот эпизод как что-то безвозвратно ушедшее в прошлое вместе с юностью и Афганской войной. Ему всё чаще казалось: эта встреча была единственным шансом на счастье, а он этот шанс упустил.
Павел уже не мог вспомнить фамилию, которую Аня записала когда-то в его пропавшем блокноте. С годами потускнел её образ. Он не знал, где она, с кем. Но, видимо, правы утверждающие, что телепатическая связь между людьми существует. При обоюдном настрое человек человека чувствует на расстоянии. Однажды она ему приснилась.
Память вытащила из подсознания лицо. Он видел его отчётливо и ясно. Аня стояла на лугу, улыбалась, протягивала к нему руку и звала к себе. Он шёл к ней, а высокая трава опутывала ноги и не пускала. Преодолевая сопротивление, всё-таки дошёл до неё, протянул к ней руки, а она вдруг растаяла, как привидение.
В этот день он не находил себе места. Сон вызвал воспоминания прошлого во всех деталях. В голове назойливо крутилась песня, которую они пели на том лугу:
Я в весеннем лесу
Пил берёзовый сок,
С ненаглядной певуньей
В стогу ночевал.
Что любил — потерял,
Что имел — не сберёг.
Был я смел и удачлив,
А счастья не знал…
Слова песни показались Павлу пророческими. Не сберёг и потерял… Эх, если бы… как там в песне поётся:
Зачеркнуть бы всю жизнь
Да сначала начать.
Полететь к ненаглядной
Певунье своей…
Но в реальности обратного хода нет. Он существует лишь в воображении мечтателей и фантастов. Всё останется таким, каким было в жизни, со всеми радостями, печалями, находками, ошибками, победами и поражениями. Ему придётся жить той жизнью, которая сложилась.
Истины реальности рождали в душе пессимизм, а мечты и надежда подталкивали и заставляли искать Аню. Наконец он перестал метаться и решил начать её поиски с города, в котором жили её родители.
Через месяц приехал в этот город на творческую встречу. В первой её части зал слушал стихи молодых поэтов. Ему особенно запомнилась стройная русоволосая девушка. Она читала не так громко и не с таким пафосом, как другие, но заставила обратить на себя внимание. Её стихи волновали, заставляли сопереживать. В них сквозила не показушная правильность, а искренность и чистота. Павел пометил в блокноте фамилию, чтобы в своём выступлении отметить поэтессу.
Его приняли хорошо. Аплодировали, задали много вопросов, расспрашивали о творческих планах. После встречи выстроилась длинная очередь за автографами. Он не отказал никому.
Последней подошла та самая приглянувшаяся ему поэтесса. Павел не мог отделаться формальной отпиской, написал отзыв о её стихах и пожелал новых озарений в творчестве.
Девушка поблагодарила, но не ушла. Она как-то странно смотрела на него, потом вдруг решилась и протянула запечатанный конверт:
— Моя мама — ваша поклонница… Она прочла все ваши книги и попросила меня передать вам это письмо…
Павел взял конверт и спросил первое, что пришло в голову:
— Почему ваша мама сама не пришла на встречу?
Девушка с грустью взглянула на него, как на человека, задавшего глупый и абсолютно бестактный вопрос:
— Она две недели назад умерла. Растила меня, мучилась от одиночества и боялась одинокой старости… Вот до неё и не дожила…
Павел увидел, как тяжело ей говорить, понимал, насколько велико её горе, но вместо каких-то слов утешения опять спросил невпопад:
— Отчего умерла ваша мама?
— Рак, — коротко ответила она на вопрос, — За день до смерти мама попросила найти вас и передать этот конверт, — на глазах у девушки появились слёзы. — Простите… мне надо идти.
Она ушла. Павел смотрел вслед. Ему было искренне жаль эту девушку, потерявшую самого близкого в жизни человека. Она осталась одна. Её состояние сейчас сродни его одиночеству, и никто в мире не сможет ей помочь.
Он машинально вскрыл конверт. В нём лежала фотография. На фоне городского фонтана обнявшись стояли и радостно улыбались девчонка в пёстрой кофточке и курсант военного училища. Они радовались своему знакомству, своей встрече, счастливой жизни, которая ждала их в будущем.
Фотограф не обманул. Павел узнал эту парочку. Оцепенев, он смотрел на молодые, счастливые лица и не мыслью, а всем существом своим ощутил: их счастье не состоялось.
С высоты жизненного опыта глупо обвинять «плохих людей», помешавших возможному счастью. Одиночества могло не быть. Судьба давала шанс. Они не использовали его. Курсант оказался легкомысленным и безвольным. Девчонка — робкой и нерешительной. Так и жили в параллельных мирах, подпитываемые призрачной надеждой. Теперь, вместе со смертью певуньи, умерла и надежда…
Павел перевернул фотографию и прочитал Анину надпись:
«Самый счастливый день всей моей жизни!!!»
А ещё ниже в скобочках была приписка:
«За девять месяцев до рождения нашей дочери».