Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том 3
Таинственные обряды
крестьянской свадьбы в Западной Сибири
Посвящается светлой памяти незабвенного посказителя
и доброго знахаря Луки Леонтьевича Заякина
Местом настоящего исследования является Тюменский уезд Тобольской губернии, главным образом, Тавдинский край, расположенный на северо-востоке этого уезда по течению реки Тавды, при впадении ее в Тобол. Временем исследования были годы 1906–1907 и 1908. За эти именно годы мои труды по собиранию материалов для настоящей статьи были более благоприятны и дали хорошие результаты.
Настоящая статья [составлена] со слов, главным образом, посказителя и доброго знахаря почтенного старца Луки Леонтьевича Заякина, крестьянина деревни Артамоновой Тюменского уезда, [теперь] уже умершего. Покойный Л.Л. Заякин, еще будучи мальчиком-подростком, изучил и воспринял все наговоры в изустной передаче от своего отца Леонтия Заякина и все приемы лечения наговорным словом и все приемы править свадьбу и охранять ее от порчи и вредных воздействий злых людей. Старик же Леонтий Заякин был большим знатоком своего дела, и Лука Леонтьевич с великим почтением всякий раз отзывался о нем и вспоминал его.
Уже молодым человеком, вскоре после своей женитьбы, Л.Л. Заякин стал практиковать на крестьянских свадьбах в качестве свадебного дружка и скоро же на этом поприще приобрел себе такую известность и даже славу, что не только в его деревне и в соседних селениях ни одна свадьба не обходилась без него, но были случаи, что за ним приезжали из отдаленных селений соседних уездов — Тобольского и Ялуторовского — и настоятельно просили его справить и поладить свадьбу.
По словам самого Л.Л. Заякина, ему по целым месяцам не приходилось бывать дома. Так бывало с наступлением осеннего сезона — с Покрова (1 октября) до Филипповского поста (15 ноября), так же бывало «в великое промежговенье», т. е. за период времени после Рождественских праздников до Масленицы. К этим именно периодам времени приурочивается совершение крестьянами свадеб, и за эти периоды Л.Л. Заякину дома жить не приходится. В начале октября приезжают за ним из какого-нибудь селения с приглашением справить свадьбу, и Заякин едет туда, живет там дня 2–3, а туда за ним приезжают уже из другой деревни с приглашением «поладить» свадьбу, и Заякин едет дальше. И так знахарь переезжает из селения к селению и проводит время в этих переездах до самых Филипповок. Сколько свадеб справил на своем веку, этого Л.Л. Заякин сказать не мог, счет им потерял. Но по его общему подсчету он справил около тысячи свадеб. Такая обширная и многолетняя практика в звании свадебного дружка Л.Л. Заякина, знаменитого в своем роде, и его сообщения о свадебном ритуале, его наговоры и причеты имеют большую ценность.
Покойный Л.Л. Заякин не имел определенной таксы вознаграждения за свой труд и брал столько, сколько ему давали. Ему платили столько, сколько кто мог. По традиции ему полагался подарок после свадьбы — штаны и рубаха, и деньгами давали по возможности, богатые <крестьяне> платили по пять и по десять, а бедные платили по три и по одному рублю, а случалось, что труд его оплачивался одними подарками: рубахой и штанами. Заякин и на это не сердился. Покойный Заякин в своих разъездах по свадьбам не делал разницы между богатыми и бедными и ехал к тому, кто первый его об этом просил.
Добрый знахарь, опытный распорядитель свадебного пира, веселый и находчивый собеседник и песенный запевало, с добрым, незлобивым характером, Л.Л. Заякин на каждой крестьянской свадьбе был желанным и дорогим гостем.
Обширная и многолетняя практика в звании свадебного дружка сделала Л.Л. Заякина знаменитостью в своем роде, и его сообщения о свадебном ритуале, его наговоры и причеты и способы «править» свадьбу имеют большую ценность. Эти соображения и побуждают меня посвятить эту статью светлой памяти покойного знахаря Л.Л. Заякина.
Настоящая статья[22] составлена главным образом со слов знахаря Л.Л. Заякина, и лишь немногие обряды описаны со слов Д. Плеханова, Т.Н. Межецкого и других лиц.
Свадьба — понятие коллективное, и свадебный ритуал обнимает собою иногда довольно продолжительный период времени, начиная со смотрин и кончая свадебными визитами, которые брачующаяся чета, по общепринятым понятиям, должна совершать после венчания не только родителям невесты, но и ближайшим родственникам жениха и невесты.
Несомненно, все моменты свадебного ритуала, как предшествующие венчанию, так и последующие, крайне интересны для бытописателя народной жизни, и все эти моменты отмечены иногда своеобразными приёмами, обрядами, приметами и гаданиями и сопровождаются выполнением песен, иногда веселых и комических, иногда трогательно грустных и глубоко лирических, так называемых проголосных. Но в настоящем исследовании я касаюсь далеко не всех обрядов свадебного ритуала и ограничиваю описание крестьянской свадьбы только днем венчания, и делаю исключение для кануна свадьбы, в который совершается баня невесты, так как обряд бани невесты имеет непосредственную связь с днем венчания и многие венчальные обряды были бы непонятны без предварительного описания предшествующего дня.
Все свадебные обряды, которые предшествуют дню венчания, можно назвать подготовительным действием к браку и имеющими второстепенное и несамостоятельное значение. Все эти подготовительные действия и обряды получают смысл и значение только в дни брачного выезда, и потому вполне понятно, что в день брака свадебные торжества и свадебные обряды достигают полной и высшей степени своего развития. Ввиду всего этого брачное торжество и брачные обряды должны останавливать на себе особенное внимание исследователя.
Но и в описании брачного ритуала свой труд я ограничиваю тесными рамками поставленной мною задачи, а именно, я постараюсь представить вниманию читателя брачный ритуал, главным образом, со стороны его таинственных обрядов и наговоров; без этих таинственных обрядов и наговоров не может обойтись ни одна крестьянская свадьба. Но таинственная обрядовая сторона крестьянской свадьбы наименее исследована в специальной литературе, так как доступ в эту таинственную область свадебного ритуала крайне труден. Знахари содержат свои оккультные познания в большом секрете, и автору настоящих заметок стоило больших усилий и затраты значительного времени для того, чтобы завести знакомство и дружбу с солидными посказителями, отправлявшими обязанности главного дружки на крестьянских свадьбах, и чтобы расположить их к искренности и откровенности. Не случайно я употребляю слово «искренность» в отношении посказителей. Дело в том, что посказитель нередко для того, чтобы только удовлетворить праздное любопытство и чтобы отделаться от назойливого исследователя, передает какой-либо таинственный обряд и наговор не полностью, а в форме сокращенного пересказа и тем искажает и обесценивает ценный этнографический материал.
Менее всего в настоящем очерке привожу свадебных песнопений, хотя и свадебные песни западно-сибирского крестьянина разнообразны, интересны по содержанию и красивы по своей мелодии. Из свадебных песен я привожу только те, которые имеют ритуальный характер и без выполнения которых было бы невозможно выполнение какого-либо брачного обряда.
Особенно интересными формами брачного ритуала сопровождается самая свадьба. День свадьбы — день особенный в быту крестьянской массы населения и в жизни отдельного крестьянина-домохозяина. К этому дню крестьянин напрягает все свои экономические силы, чтобы не ударить лицом в грязь и сыграть свадьбу на славу. В этот же день главный дружко и какой-либо другой знахарь, приглашенный в помощь главному дружке, напрягают все свои духовные и магические силы и пускают в ход все свои таинственные и оккультные познания и приемы, какими только каждый обладает, для того, чтобы оградить свадьбу от враждебных сил и влияний и чтобы провести благополучно свадебный ритуал от начала до конца.
Я поэтому-то и остановил свое внимание и свой выбор на этом свадебном дне и его только изображу здесь в доступной мне полноте; других же дней, предшествующих свадьбе и последующих за ней, я касаться не буду, кроме одного обряда — бани невесты, которая имеет непосредственную связь со свадебным ритуалом и также по своим обрядовым особенностям представляет глубокий интерес.
Прежде чем перейти к описанию свадебного ритуала, я признаю нужным описать личный состав брачного обряда и значение входящих в него отдельных личностей.
Центральными фигурами свадебного обряда являются брачуюшиеся лица: жених и невеста. За все время свадебного ритуала они именуются князем и княгиней. Ради них выполняется весь свадебный ритуал, ради них собрались и съехались дальние и ближние родственники, ради них развертывается обильный и веселый пир. На свадебном пиру новобрачные князь и княгиня занимают первое место. Самый почтенный тысяцкий называется «княжим» тысяцким, а самая почтенная сваха называется «княжей» свахой, это значит, что названные лица имеют свое значение и получают свой смысл только в личности новобрачных князя и княгини и в [свадебном ритуале] они занимают только второе место. На свадебном пиру новобрачные являются центром общего внимания, им прежде всего и больше всего поют величальные песни, с них начинают обносить застолье кушаньями и напитками.
Роль родителей жениха — отца и матери его — в свадебном ритуале чисто хозяйственная: на их обязанности лежит приготовить все, что нужно для свадебного пира, а на самом пиру следить за тем, чтобы гости были вполне удовлетворены предложенным угощением. За свадебный стол родители жениха не садятся, они все время остаются на ногах и угощают гостей. При этом надлежит указать на оригинальную форму угощения гостей хозяевами, а именно: угощая гостей, хозяева с поклонами говорят: «Милые гости пословьте, пославьте!» И гости на это отвечают: «Спасибо, хозяин с хозяюшкой, на добром слове да ласковом [слова неразб.] ужо и наславились!» Или: «Спасибо, хозяин с хозяюшкой…».
Новобрачные князь и княгиня стоят, если так можно выразиться, над свадебным ритуалом; центральной фигурой в самом ритуале является «княжой тысяцкий». Выбор лица для этого звания иногда бывает затруднительным, т. к. к личности тысяцкого предъявляются большие требования. Так, тысяцкий должен быть человеком представительным и солидным, пользующимся в обществе уважением. Затем, он должен быть настолько состоятельным, что мог бы на свадьбу израсходовать иногда несколько десятков рублей. Тысяцкий не должен на свадьбе напиваться до безобразия, он может пить, и пить много, но ума [пропивать] не должен и всегда должен владеть собой. На обязанности тысяцкого лежат многие расходы по ритуалу. Так, тысяцкий платит церковному причту за венчание, а церковному старосте за свечи, зажженные в церкви при венчании. Часто случается, что возвращающемуся из церкви свадебному поезду крестьяне запирают улицу цветной лентой или просто [неразб.] и требуют выкупа за проезд. Платить такой выкуп обязан тысяцкий. При выкупе невесты из кути платит опять-таки тысяцкий. При опевании тысяцкого девушками тысяцкий должен платить больше, чем всякий другой гость, при этом этикет требует, чтобы тысяцкий одарял девушек серебряными монетами, а не медными, и еще лучше золотыми. Есть и другие расходы. В тысяцкие обыкновенно приглашается крестный отец жениха, если он удовлетворяет предъявляемым к нему требованиям, или же ближайший родственник, например, дядя жениха, и т. д. Если же среди родственников нет достаточно представительных людей, годных фигурировать на свадьбе в почетной роли княжого тысяцкого, тогда на эту почетную должность приглашают какого-либо постороннего человека, какого-нибудь местного богатого крестьянина. За свадебным столом тысяцкий занимает высокое место рядом с женихом и невестой по правую их руку.
Второе место после княжого тысяцкого в свадебном обряде занимает княжая сваха со стороны невесты. За свадебным столом она также занимает высокое место, стоит рядом с женихом и невестой по левую руку их. На эту должность обыкновенно приглашается крестная мать невесты или же ближайшая родственница ее, например, тетка или старшая родная сестра, обязательно замужняя, девушка является для этой роли совершенно непригодною. Значение княжой свахи в свадебном ритуале очень велико, и потому к личности ее предъявляются очень высокие требования. Сваха должна хорошо знать все свадебные обряды, она должна владеть и наговорным словом, хорошая сваха знает не менее главного дружки. Помимо того, сваха должна быть женщиною умною, веселою, приветливою и находчивою, которая за словом в карман не полезет. Главное назначение свахи состоит в том, чтобы строго наблюдать за правильностью выполнения свадебного обряда, особенно центрального момента этого обряда — подклета. Сваха следит за тем, чтобы невесту в новой для нее обстановке не слишком притесняли и не обижали бы, а равно не оклеветали бы ее и не оболгали, и не опорочили бы ее понапрасну. Дело в том, что из рода невесты на свадебном пиру не принимает участия никто: ни родители её, ни братья, ни сестры, ни другие родственники, одна лишь сваха принимает в свадебном столе непосредственное участие. Эта сваха за все время свадебного обряда не покидает невесты и не оставляет ее ни на шаг: сваха провожает невесту из родительского дома в церковь на венчание, оттуда, из церкви, сваха сопровождает невесту в дом жениха. За все это время сваха заботливо старается об удобствах невесты и охраняет ее от злых людей, от зевак и насмешников. Особенно строго следит за правильностью выполнения подклета и за тем, чтобы вещественные доказательства невинности невесты не были скрыты и уничтожены и чтобы невеста через происки злых людей не была понапрасну опозорена и опорочена. Поэтому за все время подклета сваха, как и главный дружко, не отходит от дверей подклета и, как только получается знак об окончании подклета, так она первая, вместе с дружкой, входит в подклет и овладевает вещественными следами совершившегося подклета. Одним словом, охрана чести и достоинства невесты всецело вверяется княжой свахе. Таково важное значение свахи на свадебном пиру и в свадебном ритуале. Неудивительно поэтому, что хорошую сваху, т. е. сваху опытную и расторопную сваху, в народном быту ценят даже выше, чем, например, тысяцкого, т. к. она является поистине ангелом-хранителем невесты.
В том случае, когда подклет совершается благополучно и счастливо, сваха первая удостаивается поздравления и приветствий, и благодарений — ее благодарят и приветствуют тогда родители жениха и невесты, сами жених и невеста, а затем сам княжой тысяцкий и главный дружко, и весь состав свадебного пира; свахе преподносят тогда почётную чару вина и почетные подарки. Но зато в случае неблагополучного окончания подклета сваха первая подвергается и публичному бесчестию и посрамлению со стороны всех представителей брачного пира.
Глава I. Баня невесты
Благополучно прошли все предшествующие венчанию свадебные торжества и празднества и выполнены все предварительные ритуальные действия, установленные стародавними преданиями и народными обычаями; покончены хлопотливые переговоры с церковным причтом и назначен день венчания, и выбран тысяцкий и главный дружка. В доме невесты подруги ее уже закончили шитье её приданого и приготовили венчальное платье невесты, которое много раз примерено и общим мнением одобрено и признано вполне пристойным и отвечающим своему назначению. Уже готов и наполнен имуществом «короб» невесты, обыкновенно — сундук местного кустарного производства, обитый жестью, ярко раскрашенный или разделанный «под мороз». Строго предусмотрены и в мельчайших подробностях обсуждены все детали и возможные случайности предстоящего брачного торжества, уже составлен необходимый комплект личного [персонала], без которого не может обойтись ни один свадебный обряд. Жених пригласил уже тысяцкого и главного дружку и его помощников, или подобрал и главную сваху, а равно повариху, невеста пригласила старшую сваху и постельницу. С большим разбором и со всякими предосторожностями родители жениха пригласили на свадебный пир гостей: мужчин и женщин, которые на свадебном пиру принимают участие под титулом «бояра и боярыни». «Боярышни»-девушки на свадебном пиру участия не принимают, их даже не приглашают, и в доме жениха из девушек могут присутствовать только сёстры жениха.
Уже готовы жених-князь и невеста-княгиня вступить в брачный чертог, все готово, все налажено. Наступает канун свадьбы. В этот день накануне венчания совершается баня невесты. Обряд бани невесты выполняется в строго семейной обстановке. В этот день в доме невесты не должно быть никого из посторонних лиц: ни мужчин, ни женщин, кроме девушек — подруг невесты, сопровождающих ее в баню, да самых близких родственниц: богоданной крестной матери ее, родной тетки или замужней старшей сестры. Особенно не допускаются в этот день в дом невесты мужчины. Народ знает эти требования этикета и строго их исполняет. Если какому-нибудь мужику соседу нужно переговорить по делу с хозяином — большаком того дома, где готовится баня невесты, то такой мужик, не заходя в избу, вызывает хозяина в ограду и там наскоро переговорит с ним о деле и, не мешкая, удаляется. Если же какой-либо деревенский парень по оплошности или по озорству зайдет в этот день в дом невесты, то девушки — подружки невесты дружною толпой набрасываются на такого смельчака и со смехом и издевательством без всякой церемонии выталкивают его вон из избы. Во всяком случае, всякое такое нарушение семейственности этого обряда вызывает у родителей невесты и у всех домашних глубокое неудовольствие и укор по адресу нарушителей.
В этот день невеста встает рано утром, раньше обычного часа. Свои волосы на голове она с утра заплетает в девичью косу. Нужно сказать, что женщины — крестьянки в Западной Сибири так же, как и во всем крестьянстве на Руси, знают только две прически для головы: девушки заплетают свои волосы в одну косу, и эта прическа называется девичья коса или, по местному произношенью — девья коса, почти всегда с добавлением даже в обычной разговорной речи — девья красота, а волосы на голове замужней женщины заплетаются в две косы, и эта прическа в свадебных песнях и нередко в разговорной речи называется «бабья скима».
За все время сватовства до кануна венчания невеста носит девичью косу. В день бани утром с рассветом в дом невесты начинают собираться подруги ее девушки, которые должны сопровождать невесту в баню. Собравшиеся девушки ведут невесту в горницу, в чистую половину избы, сажают невесту на стул или на табуретку среди горницы лицом к образам и приступают к обряду расплетения девьей косы-девьей красоты. При этом обряде обязательно присутствуют родители невесты: отец и мать ее, вся женская половина дома, близкие родственницы её, явившиеся для этого случая. Мать и родственницы садятся на лавках, причем мать садится в переднем углу против дочери-невесты. Присутствие мужской половины дома необязательно, обычно при этом присутствует только отец невесты, помещающийся также на передней лавке, рядом с матерью.
Усадивши невесту среди горницы на стул, девушки становятся около невесты полукругом сзади и с боков и начинают петь грустную проголосную песню, а одна девушка, обыкновенно задушевная и любимая подруга невесты, снимает платок с головы невесты и начинает расплетать косу. Медленно, не торопясь и как бы нехотя действует эта девушка, осторожно и тихо развязывает она ленту, которою завязана коса невесты, и медленно, петля за петлей, распускает волосы ее и всякий раз, распустивши одну-две петли, она гребешком — подарком жениха — расчесывает и разглаживает распущенную часть косы. Девушка эта чешет и гладит волосы с такой негой и с такой любовью, словно ласкает голову невесты.
Между тем. девушки-песенницы поют свои грустные песни над сидящей невестой. Кончат одну песню — начинают другую, и так до конца обряда. За все время пения этих песен и за все время, пока совершается обряд расплетания косы, все горько плачут: плачет невеста, плачут отец и мать невесты и явившиеся родственницы, и девушки-песенницы. выполнявшие обряд расплетания косы.
Наконец коса расплетена и волосы старательно расчесаны и распущены по плечам невесты — отныне голове невесты не суждено носить девьей косы — девьей красоты. Распущенные волосы для удобства сбирают в пучок и перевязывают лентой, голову невесты покрывают платком. Так исполнен обряд расплетения косы. Невеста встает со стула, и домашняя жизнь семьи опять вступает в свою колею обычных суетливых домашних работ. С распущенными волосами невеста ходит весь день до самой бани, так она идет в баню, а затем, на другой день, едет в божью церковь и «под злат венец» для венчания.
Баня невесты совершается обыкновенно вечером при огнях, реже совершается днем; с утра и до вечера девушки — подруги невесты остаются в ее доме и обыкновенно в течение всего дня бывают заняты подготовлением к отправке приданого невесты и снарядами для невесты и спешно заканчивают недоконченное шитьё.
Но вот наступил и вечер, все дневные работы и заботы окончены, и баня невесты готова. Старшие гостьи, явившиеся для этого случая в дом невесты, начинают торопить невесту и ее мать и настаивают на открытии обряда. Тогда вся семья невесты, мужчины и женщины, собираются в горницу, туда же идут и все гости семьи, а также девушки и сама невеста. Родители невесты садятся вместе рядышком на лавку около стола в переднем углу и в этот момент составляют центральную фигуру обряда. Девушки-песенницы и подруги невесты садятся все вместе хором на лавке, оставшиеся члены семьи и гости рассаживаются по лавкам, как кому придется. Девушки заводят грустную проголосную песню, и под эту песню все плачут и даже рыдают, и мужчины, и женщины, — и заливается слезами сама невеста. Под пение своих подруг невеста подходит к своим родителям и кланяется в ноги сначала отцу, а потом матери, родители благословляют свою дочь-невесту родительским благословением и ласково ее напутствуют: «Иди себе с богом, доченька милая, дай бог час добрый». После того невеста делает земной поклон своим братьям и сестрам и другой земной поклон всем другим гостям и присутствующим, и все благословляют невесту и все ласково напутствуют её добрыми и сердечными пожеланиями и утешают плачущую невесту.
В том случае, если у невесты живы отец и мать, тогда хор девушек выполняет такую проголосную песню:
Под косящатым окошечком
Сегодняшнюю-то ноченьку
Малым-то мне мало спалося,
Мало спалося — много во сне грезилось,
Растворился у батюшки высок терем,
Восповял у матушки зеленый сад,
Расплелась-то моя девья красота,
Потеряла-то с ручки золот перстень.
Спросилась-то у любезных подружек,
У родимой-то своей сестрицы,
Благословилась у родимого батюшки,
И у родимой матушки,
И со всеми распростилася.
Не со мной-то вы прощалися,
Со моей-то девьей красотой.
И спасибо тебе, родный батюшко,
И спасибо тебе, родна матушка,
За вашу хлеб-соль,
И за ваши светлы платьица.
Отказал теперь родный батюшка,
Отказала родна матушка,
Отдают меня в чужи люди.
Поют и другие песни, обязательно проголосные и грустные. Несомненно, в разных деревнях к этому моменту приурочены и разные песни.
Этот момент свадебного ритуала следует понимать как особую форму прощания невесты с родителями и с родным домом. Именно в этот момент невеста совершает в простой, искренней и интимной обстановке прощание с родителями, с родным домом и со своей девической жизнью. Момент этот крайне трогательный даже в тех случаях, когда живы оба родителя, но когда невеста сирота, не имеет родителей, <он> производит прямо потрясающее действие, когда происходит плач невесты и прощание с родичами, когда невеста — круглая сирота и не имеет ни отца, ни матери или же не имеет одного из родителей.
Автору этих заметок удалось наблюдать баню невесты, у которой отец умер за несколько лет до свадьбы и в живых оставалась только одна мать-старушка. Гибкий народный эпос предусмотрел этот случай и приурочил к нему особую песню такого содержания:
Ты, река ль, моя реченька,
Течешь, речка, не колыхнешься.
Что ж сидишь ты, Настя, не усмехнешься?
Что мне за смеятельство?
Нету гостя мне милого
Нету батюшки (или тятеньки) родимого,
(sive[23] — Нету мамочки родимыя,
а если нет в живых обоих родителей, то поются обе строфы).
Снарядить-то меня есть кому,
Благословить-то меня некому.
Снаряжать будут подруженьки,
Благословлять будет брат родной.
(sive — Благословлять будет дядюшка).
Мне удалось наблюдать баню невесты-сироты, у которой не было в живых отца. Эту невесту я называю для удобства Настасьей Ефимовной, а её жениха Федором Ивановичем. И здесь я позволю себе описать подробности этого ритуала по личному наблюдению и поделиться с читателем теми впечатлениями, которые вызваны во мне исполнением этого обряда.
Вечером, при зажженных огнях, когда все к бане готово, в горницу собралась вся семья невесты: старушка мать, хозяин-большак, старший брат невесты, подросток брат, сноха и гости, появилась и невеста в сопровождении девушек-подруг. Мать-старушка села на передней лавке у стола, девушки сели на задней лавке и образовали хор, сели и остальные гости. Невеста была с непокрытой головой, с распущенными по плечам волосами и все время оставалась на ногах. Девушки, как только уселись по местам, запели <…> сильными голосами вышеприведенные песни («Сегодняшнюю-то ноченьку» etc.). Невеста подошла к матери, опустилась перед ней на колени, но уже не была в силах сделать земного поклона, в изнеможении она склонила свою голову на колени матери и судорожно затрепетала и зарыдала, и со слабым стоном вскрикнула: «Мамонька! Родимая…» — и больше ничего не могла произнести. Горько плачет мать-старушка, слезы обильным потоком катятся из ее глаз и струятся на голову и на распущенные волосы невесты. Плачущая старушка мать любовно и ласково гладит своими трепетными руками голову и волосы дочери-невесты и сквозь всхлипывания и рыдания отрывочно и бессвязно причитает: «Доченька милая!.. Зоренька ясная!.. Желанная, дорогая!.. Куда ты идешь от нас, на кого нас покидаешь? Али мы тебя не сладко кормили, али мы тебя не поили, али в цветные платьица тебя не одевали? Идешь ты во чужую сторону, в чужие люди. Что-то там будет, что там ждет тебя? Был бы наш тятенька живой, сам бы все обдумал, сам бы все уладил. Чего я, старая, знаю, чего я, низкая, понимаю?».
Плачет невеста, плачет старушка мать. Хозяин-большак, старший брат невесты, низко опустил свою голову и, громко всхлипывая, рыдает. Плачут все присутствующие, плачут и девушки-подруги. Мальчик-подросток, брат невесты, сначала в изумлении озирался кругом и, очевидно, не сразу понял смысл и значение совершающегося вокруг него и, видимо, боролся с собою — не хотелось ему плакать, стыдился, должно быть, своей слабости, да недолго продолжалась в нем внутренняя борьба, скоро лицо его как-то сморщилось, голова втянулась в плечи, и мальчик быстро зашагал в темный угол за печку и там, опершись руками и головой о стенку печи, громко по-детски зарыдал. Все тише и тише пели девушки, все больше и больше замедляли они темп песни, все глубже и значительнее развертывалась печальная мелодия обрядовой песни. Постоянно то одна, то другая девушка-песенница прерывала пение затем, чтобы углом фартука или платка вытереть обильные слезы, катившиеся из глаз, и затем снова вступала в общее пение. Я, посторонний зритель и холодный исследователь быта, помимо моей воли и сверх всякого ожидания, был вовлечен в общий вихрь семейного горя, и я был втянут в глубокую пучину общей печали и почувствовал, как первый клубок подкатился к горлу.
Прежде всех ободрились пожилые женщины, родственницы и гостьи, они подошли к плачущей матери и к невесте и принялись утешать их: «Ну полно! Полно вам крушиться и надрывать себя… Полно, Настя, не ты первая, не ты последняя». Две девушки-подруги подошли к плачущей невесте, взяли ее под руки, тихо подняли с пола и тихо повели ее к выходу. Было видно, что без посторонней помощи ослабевшая невеста не могла бы ни подняться, ни держаться на ногах. Девушки-подруги, не прерывая песни, поднялись от лавки, окружили невесту и тихо пошли с нею из горницы в сени и дальше чрез ограду в баню, стоявшую тут же во дворе неподалеку от избы, и по мере их удаления хор девушек слышался всё тише и тише. С уходом невесты и ее подруг атмосфера удрученного человеческого горя в горнице не сразу рассеялась.
Постепенно все оправились и плакать перестали; хозяин-большак вместе с мальчиком-подростком вышли во двор управляться со скотиной, жена большака вышла в избу и там загремела самоварной трубой, подготовляя самовар к возвращению из бани молодых девушек и невесты. В горнице осталось немного людей: мать невесты и старушки гостьи. В комнате царила жуткая, но торжественная тишина, и я невольно погрузился в созерцательные размышления, и в голове невольно проносились мысли: «Что это значит? Где же здесь свадебное веселье и разгул? Ведь то, что сейчас происходило на моих глазах — ведь это картина вечной разлуки, это люди расстаются на веки вечные без всякой надежды вернуть к себе родное и любимое существо». Невольно зарождалось в голове такое представление, что невеста — это жертва, которую теперь подвергают омовению, для того чтобы приготовить ее в надлежащей чистоте к торжественному закланию.
Пожилые женщины тихо перекидывались между собою незначительными фразами и не мешали мне переживать глубокие думы. Прошло не менее получаса, и вдруг через открытые двери бани и чрез весь двор в горницу долетает самый веселый и самый беззаботный визг одной девушки. Я невольно в изумлении поднял голову и силился разгадать, что означает этот смех, казавшийся мне таким диссонансом в тяжелой атмосфере горницы. Мои недоумения развеяли пожилые женщины-гостьи, вдруг повеселевшие под влиянием этого задорного девичьего смеха и пустившиеся в разговоры. Они говорили: «Ах, эта Маша проказница! Веселуха, затейница, всегда сумеет развеселить девушек».
Прошло немного времени и вот в горницу оживленной и резвой толпой влетают девушки, а с ними и невеста. Правда требует сказать, что все девушки были пьяны и сильно раскрасневшиеся, кроме невесты — она была трезва и серьезна. Словно с неба свалился молодой парень с гармонией и «тронул» развеселого трепака, и девушки закружились по горнице в бешеной пляске. На месте плача и рыданий теперь развернулась картина неудержимого, разгульного веселья, посыпались шутки, остроты, возня и смех, оживление и беготня.
Чтобы в надлежащей последовательности и цельности передать читателю те впечатления и чувства, которые я невольно пережил при непосредственном наблюдении обряда благословения невесты пред баней, я сделал невольный пропуск и не описал тех обрядов и действий, которые совершили девушки в бане.
Как только девушки переступают порог бани, так сейчас же быстро и радикально меняют свое настроение. Забыты плач и слезы, и девушки поют самые развеселые песни, шутят, резвятся, шумят и хохочут.
В бане девушки быстро раздеваются и начинают раздевать невесту, и при этом хором поют веселую песню такого содержания:
Заходили красные девушки Во теплую баню,
Заводили девушки Красную девицу,
Душу Настеньку… etc.
Нужно заметить, что строгий свадебный этикет требует, чтобы пол в бане для невесты всегда был устлан ковром или половиком, или просто холстом, причем крестьяне вполне резонно объясняют смысл этого требования тем, что непригоже невесте-княгине ступать босыми ногами на голый пол.
Прежде чем приступить к мытью, невеста принимается угощать подруг водкой, уже заранее принесенной в баню предусмотрительными родителями невесты. Обыкновенно невесте дают в баню две бутылки водки (одну бутылку девушки выпивают, другой же бутылки они выпить бывают уже не в состоянии, т. к. подруги невесты обыкновенно молодые девушки [слова неразб.]). Тогда невеста берет бутылку с водкой, отбивает у нее горлышко и верхнюю часть посудины, а водку выплескивает в каменку и тем производит спиртуозный пар, который, вероятно, охмеляет девушек сильнее выпитой водки. Вследствие всего этого девушки выходят из бани совершенно пьяные. Смысл всего этого таков: водка в посудине должна быть израсходована сполна затем, чтобы жизнь новобрачных была полной чашей. Девушки — подруги невесты должны быть в бане веселенькими и красненькими, чтобы и жизнь новобрачных была весела и красна, т. е. хороша и счастлива.
Когда окончено угощение девушек, тогда приступают к банному мытью. Мытье совершается обыкновенно очень быстро, так как существует примета, что та девушка, которая скорее всех вымоется, та скорее всех и выйдет замуж. После мытья девушки начинают гадать. Нужно при этом заметить, что гадание в бане невесты совершается таким же способом, что и в рождественские вечера. Вот эти приемы гаданий:
1) Берут две рюмки — в одну насыпают золы, а в другую наливают воды. Девушки с закрытыми глазами поочередно подходят и берут рюмки, кто схватит рюмку с золой, ту ожидает в скором времени несчастье и даже смерть, а кому достанется рюмка с водой, тому предстоит долгая и счастливая жизнь.
2) Берут два веника — один голик и другой веник с листьями, обыкновенно банный веник. Кому попадется голик, тому предстоит жизнь бедная, а кому листвяный веник, того ожидает жизнь богатая и изобильная.
3) Берут два полена — одно чистое и хорошее, а другое уродливое и корявое. Кому достанется чистое полено, той достанется жених чистый и красивый, а кому достанется уродливое и корявое полено, той и жених попадётся корявый и некрасивый.
4) Берут две кадки — одну пустую, другую с водой. Пустая кадка предсказывает жизнь бедную, а кадка с водой предсказывает жизнь полную и счастливую.
5) Невеста становится к подругам спиною и чрез себя бросает в подруг кусок мыла или вехотку, которыми мылась. В какую девушку мыло или вехотка попадет, та и выйдет замуж скорее других.
По окончании гаданий девушки быстро одеваются и возвращаются домой веселой и резвой толпой. Там, в горнице, девушки долго пляшут под гармошку, поют и резвятся и предаются беззаботным и невинным шалостям. Некоторые девушки не выдерживают хмеля и тут же в уголку сваливаются и засыпают.
Когда девушки довольно попляшут и попоют, и порезвятся, тогда их усаживают за стол и угощают пирогом и чаем. После этого угощения девушки усаживают невесту на стул посреди горницы и начинают завивать ей волосы, чтобы подготовить прическу к венцу. Завивание волос производится способом упрощенным, с помощью бумажных папильоток. При завивании волос невесте девушки поют проголосную грустного напева песню такого содержания:
Еще что же у нас за праздничек,
Еще кто ж у нас менинничек?.. etc.
А также песню, уже приведенную выше: «Под косящатым окошечком; Тута сидела душа Настенька… etc.».
При совершении этой операции невеста и девушки-подруги ее плачут. Присутствие родителей и посторонних лиц при этом необязательно, обыкновенно присутствует только мать невесты, которая также плачет.
По окончании завивки волос на голове невесты обряд бани невесты почитается оконченным, и невеста является вполне готовою и достойною войти в брачный чертог — чистая жертва приготовлена на заклание в честь брачного божества.
Завивание невесты совершается обыкновенно уже поздним вечером, когда заканчивается трудовой день крестьянина. Поэтому, как только закончена завивка волос на голове невесты, так девушки прощаются с невестой и спешно расходятся по домам.
Перед сном после бани мать или старшая сестра, или другая какая-либо родственница опоясывает невесту по телу «межонным лычком», в ограждение от дурного глаза и вообще в ограждение от вредных воздействий злых сил. После всего этого невеста ложится спать, тушат огни и весь дом погружается в сон.
В тот же день, накануне свадьбы, готовится баня и в доме жениха. Готовясь к предстоящему торжеству, жених моется в бане и надевает чистую рубаху, но баня жениха ничего особенного не представляет и никакими особыми обрядностями не сопровождается.
Глава 2. ВЕНЧАНИЕ
[24]
Причитания дружки в день совершения брака записаны со слов крестьянина Луки Леонтьевича Заякина, 78 лет.
В доме жениха все готово к свадебному поезду, гости все в сборе и толпятся в избе, кони запряжены и стоят в ограде. Главный дружко с образом и свечой уже выходил в ограду и заговорил коней[25]. Настал момент начать свадебный ритуал. По обычаю крестьян всякое предприятие надо начинать с обряда «присеста». Главный дружко громко провозглашает:
Батюшка родимый, матушка родимая!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами И с княжою свахою,
Завести за столы дубовые,
За скатерти браныя,
За ества сахарныя,
Присясти на лавицы брусчатыя,
На ковры сорочинские!
И затем главный дружко берет жениха и ведет его в передний угол за стол и сажает его на лавку, по правую сторону садится тысяцкий, по левую — сваха и остальные гости. Мать и отец жениха садятся обыкновенно на скамье против жениха. Садятся все присутствующие где попало, если нет места на лавках — прямо на полу. Водворяется глубокая тишина. Все делаются серьезными и важными.
Затем дружко встает и делает знак жениху и всем встать и приглашает родителей совершить обряд благословения сына такими словами:
Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами,
И с княжою свахою,
Вывести из-за столов дубовых,
Из-за скатертей браных,
Из-за еств сахарных,
Из-за питей медвяных.
Где наш князь молодой,
Новображный сидел,
Не было б место пусто.
Заходил батюшка родимый,
Заходила матушка родимая,
Брались за хлеб-за соль,
За икону святую
И благословляли!
С этими словами дружка выводит жениха из-за стола, ставит его лицом к переднему углу, а его отец и мать берут икону и хлеб с солью и благословляют, причем дружка указывает жениху, как надо творить земные поклоны: два поклона с крестом, один так, т. е. без креста. Благословение жениха совершено. Жених и свадебжане одеты по-дорожному и готовы к выходу, чтобы сесть на коней и ехать к невесте, и везти ее в церковь к венцу.
Перед выходом главный дружка говорит, обращаясь к родителям жениха:
Батюшка родимый,
Матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами
И с княжою свахою
Ехать в путь-дорогу,
В дальни переезды,
Ко княгине, молодой
Новображной,
И княгиню, молоду
Новображну, получить,
Ко божьей церкви свозить,
Закон божий принять
И озакониться!
— Благословляйте! — возглашает дружка. Родители кланяются и говорят: «С Богом! В добрый час! Дай Бог час святой!». Жених и все свадебжане направляются к выходу, но когда подойдут к податному брусу (полати в сибирских избах делаются всегда в задней части избы над входной дверью), то дружко и весь поезд останавливаются, и дружко обращается уже к гостям и всему народу с такими словами:
Гости званы,
Гости незваны,
Богом полюбовны,
Усаты-бородаты,
Холосты-неженаты,
Девицы-певицы,
Пирожны мастерицы,
Горшечные пагубницы,
Дочери отецкия,
Жены молодецкия,
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
Ехать по невесту,
По княгиню, молоду
Новображную,
И княгиню, молоду
Новображну, получить,
К божьей церкви свозить,
Закон божий принять И озакониться!
— Благословляйте! — заканчивает возгласом дружко, и все гости и весь народ кланяются поезду и отвечают: «С Богом! В добрый час!» и т. под. Тогда уже все выходят во двор, усаживаются в приготовленные экипажи — сани и едут в дом невесты, чтобы оттуда направиться в церковь для венчания. Дружко опережает всех, входит в дом невесты и возвещает о прибытии жениха в таких словах:
Батюшка родимый, матушка родима!
Послал наш князь,
Молодой новображный,
С пути и с дороги
К милости Вашей
Челом ударить,
Челобитье справить.
Наш князь, молодой новображный,
Здрав и благополучен,
В пути и дороге,
Как ясён сокол на полёте.
Приказал наш князь,
Молодой новображный,
Спросить у милости Вашей,
Здрава ли - благополучна
Княгиня, молода новображная,
В вашем доме господском?
Родители отвечают: «Здрава и благополучна!». За объявление радостной вести дружку угощают вином.
Тем временем свадебный поезд жениха подъезжает ко двору невесты. Завидев подъехавший поезд, главный дружко обращается к родителям невесты с такою речью:
Батюшка родимый, матушка родима!
Встречайте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами,
С княжою свахою
Честно и радошно,
И с божьим милосердием!
А затем, обращаясь к гостям и ко всем находящимся в доме, дружка говорит:
Гости званы, гости незваны,
Богом полюбовны,
Усаты-бородаты,
Холосты-неженаты,
Девицы-певицы,
Пирожны мастерицы,
Горшечные пагубницы,
Дочери отецкия,
Жены молодецкия,
Встречайте нашего князя,
Молодого новображного,
С пути и с дороги,
Честно и радошно,
И с песенками,
Будем мы вас дарить
Лисицами, куницами,
Черными соболями,
Золотой казной.
Благословляйте!
Все ему с поклоном отвечают: «В добрый час! Милости просим!». Невеста в это же время прячется в кути.
После этого родители невесты, дружко, сваха невесты и все гости выходят во двор (по-сибирски ограда) встречать жениха и его поезжан. Сваха жениха и сваха невесты выходят каждая с бутылкой и с медным стаканом, наливают свои стаканы вином до половины и стараются перелить вино из своего стакана в стакан другой свахи, и какая сваха успеет более перелить вина в другой стакан, на той стороне будет больше преимущества и преобладания в супружеской жизни. Затем все входят в дом. Младший дружко-подружье несет на кнуте подарки от жениха невесте: шубу и шаль. Народный обычай требует, чтобы невеста ехала к венцу обязательно в шубе и шали, привезенных женихом. Если жених беден и не может купить шубы и шали для невесты, то он берет эти вещи на время у своих родственниц или знакомых женщин и после венца возвращает их по принадлежности. Эти-то вещи: шубу и шаль — подружье и несет со двора в избу обязательно на кнуте. Тут происходит церемония выкупа невесты. Совсем готовая к венцу невеста, как выше было указано, при приезде жениха, прячется в кути, вход в куть защищают девушки — подруги невесты и молодые парни — родные братья, ближние родственники и пр., составляющие дружину невесты. При входе в дом поезжане жениха: тысяцкий, бояре, дружко и подружье с подарками прямо направляются к кути, к невесте, и встречаются с охраной невесты. Поезжане жениха стараются силой проникнуть к невесте, а девушки и парни их силою же удерживают и к невесте не пускают, происходит настоящая схватка — борьба, которая кончается тем, что поезжане жениха уступают и сдаются, и выкупают невесту. Поезжане жениха одаривают девушек деньгами и угощают сладким вином, конфетами и сластями. Тогда выводят невесту из кути в избу к жениху. Жених в борьбе участия не принимает и стоит в сторонке. При появлении невесты главный дружка опять говорит:
Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новобрашного,
Снести шубочку соболью,
Шаличку шелковую,
Башмачки сафьяновы,
Чулочки гумажные,
Зеркальцо хрустально,
Гребешок рыбья зуба,
Белиличко-румяничко,
Всю сполна девью красоту.
Благословляйте!
После этого невесту с женихом ведут в передний угол за стол, но место за столом уже занято молодыми ребятами и девушками. Тысяцкий выкупает место и дает деньги парням по своему состоянию, дает гривенник, полтинник или даже рубль. За стол садятся жених с невестой, рядом с женихом тысяцкий, с невестой — ее провожатая сваха и дальше поезжане жениха. Родители невесты в качестве хозяев стоят на ногах и кланяются — угощают гостей. Когда все усядутся, главный дружка возглашает:
Батюшка родимый, матушка родима!
Пожалуйте к нашему столу,
Начало положить.
Сначала угощают вином жениха, а затем пьет вино невеста. После угощения собираются в церковь под венец. Родители невесты благословляют невесту. Поют жалобные песни. Плачут. Свадебный поезд снаряжается так:
1) В церковь: на передней подводе — дружка с подружьем, с иконой и венчальными свечами; на второй — жених с тысяцким; на третьей — сваха с провожатым боярином и другими. Из дома же невесты подвода невесты со свахой следует непосредственно за подводой жениха.
2) Из церкви: на передней подводе — дружка с подружьем, с иконой и свечами; на второй — жених с невестой, на третьей — тысяцкий со свахой невесты, на четвертой — бояре и другие. Родители невесты и никто из ее родственников, даже близких, как сестры и братья, в церкви не бывают и на свадьбе не гуляют, невесту сопровождает только одна сваха, обыкновенно ее крестная мать или близкая родственница [4 слова неразб.] Таким образом, с отбытием свадебного поезда в церковь под венец невеста предоставляется в полную власть и в полное распоряжение рода жениха, свой же род ее покидает, для родной семьи с этого момента она является уже отрезанным ломтем.
Обычай требует, чтобы при выезде из дома невесты на полпути к церкви свадебный поезд был остановлен. Главный дружка скачет в дом жениха и там объявляет о событии в таких словах:
Батюшка родимый, матушка родима!
Послал наш князь,
Молодой новображный,
И с княгиней, молодой новображной,
С пути и с дороги
К милости Вашей,
Челом ударить,
Челобитье справить.
Просит наш князь,
Молодой новображный,
Со княгиней, молодой новображной,
Заочного родительского благословения,
Навеки нерушимого.
Благословляйте!
Ему отвечают: «С Богом, в добрый час!». Дружку обильно угощают водкой. Отправляясь к поезду, дружко приглашает батюшку и матушку жениха:
Просим милости во гости
Ко нашему князю новобрашному.
По приезде из церкви в дом жениха родители жениха встречают новобрачных в ограде с иконой и с хлебом-солью и благословляют их. Новобрачных осыпают для благополучия хмелем или хлебным зерном. Затем все — новобрачные, их родители, поезжане и гости берутся за руки, образуют цепь, которую дружко ведет в дом и строго наблюдает за тем, чтобы эта цепь не порвалась при входе в дом. В доме без особых церемоний садятся за стол в таком порядке: жених с невестой, рядом с женихом тысяцкий, рядом с невестой ее сваха, поезжане и гости садятся по чинам. Более близкие родственники садятся ближе к новобрачным. Родители, как добрые хозяева, все время остаются на ногах, дружко и подружье тоже на ногах и следят за порядком на свадебном пиру.
Порча. Подшучивание: гасят огонь не только на свечах, но и в загнете. На обязанности главного дружки лежит предупредить или же прекратить это глумление.
За второй переменой, пред третьим блюдом, совершается окручивание невесты, т. е. заплетение распущенных волос невесты в две косы, т. е. делается бабья прическа. При окручивании жениха с невестой закрывают шалью или скатертью, углы которых держит кто-либо из поезжан. При этом дают новобрачным наговоренное зеркало, чтобы они вместе в него погляделись. Когда невеста окручена, шаль или скатерть убирают, и новобрачные на глазах у всех целуются, и вся публика — свадебжане и посторонние зрители — при этом поцелуе возможно громко кричат троекратно: «Чур-пала! Чур-пала! Чур-пала!». После этого обед продолжается. После обеда дружка возглашает:
Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новобрашного,
С княгиней, молодой новобрашной,
В теплое лёжнё свести,
На перину перову,
На подушечку пухову,
Под одеялочко черных соболей.
Благословляйте!
— С Богом! В добрый час!
Когда молодые поднимаются с подклета, их дружко ведет в дом и говорит:
Батюшка родимый, матушка родима!
Наша княгиня, молодая новобрашная,
Как яблонь, курчава,
Ветки не обломаны,
Листья не ощипаны,
Белы груди не отрепаны,
Уста сахарны не цолованы,
Какая из купели,
Такая и под злат венец!
Стреляют. Бьют горшки. Зажигают костры.
Свадебным блюдом признается: а) жареный гусь и б) курник.
Гуся в деревне Артамоновой и окрестностях подают после брачного пира, и с его появлением на столе все гости встают из-за стола: гусь разгоняет обед. Гусь неприкосновенным остается до следующего дня и поедается в конце обеда на следующий день. В других же местах, например, в Фоминской волости, гуся ставят на стол еще до венца и до отъезда жениха в дом невесты. После благословения жениха пред выходом из дома главный дружка втыкает в гуся нож и закрывает его полотенцем или тарелкой, и в таком виде он остается на столе во время брачного пира и подается за обедом тоже на другой день свадьбы. Гуся на особой тарелке делит на части обязательно главный дружка, причем каждая часть гуся предназначена определенным лицам. Жениху и невесте — огузка, тысяцкому — голова с зобом, свахе — крылышки, поезжанам — подкрылки, а самому дружке все остальное — хлупь.
Курник — это сибирский пирог с начинкой из рубленого мяса, сверху красиво изукрашенный фигурками и орнаментами из теста. Курник предназначается исключительно для главного дружки в благодарность за его труды и подвиги. Курником заканчиваются свадебные торжества. Вместе с курником молодая дарит главному дружке, смотря по состоянию, обязательно на штаны, а иногда и на рубаху.
На другой день свадьбы во время обеда происходит чествование поварихи и одаривание ее. Молодые подносят вино поварихе и кланяются ей в ноги, благодарят за труды, затем дарят ей платок и кусок мыла.
Главный дружко должен иметь все зубы. Беззубый дружко плохо выговаривает слова молитв и наговоров, и чрез это наговоры и молитвы теряют свою силу и значение. О беззубом дружке говорят в народе, что он «роняет слова».
Дер. Артамонова.
Сентябрь 1906
Свадебные песни
При благословении перед баней невесты:
Ты, река ль моя, реченька,
Течешь, речка, не колыхнешься,
Ты сидишь, Настя, не усмехнешься.
Что мне за смеятельство?
Нету гостя мне милого,
Нету тятеньки родимого
(sive мамоньки родимыя),
Снарядить-то меня есть кому,
Благословить-то меня некому,
Снаряжать будут подруженьки,
Благословлять будет брат родной.
Завивание волос невесты:
№ 1
Еще что ж у нас за праздничек?
Еще кто же у нас менинничек?
У нас менинничка душа Настенька.
Ворота были не заперты,
Подворотенка не вложена,
Изуставлен двор каретами,
Красно крыльцо лакеями,
Новы сенички боярами,
В новой горнице гости званые,
Гости званые, почтёные
Купцы сидят торгуются
Не атласами, не бархатами,
Душою девьей красотой
Анастасией Ефимовной.
Не отдам я вам девью красоту
Ни за сто рублей, ни за тысячу!
В монастырь пойду подстригуся,
За подстриженье дам сто рублей,
Заигуменьшу дам я тысячу.
(Повторяется каждая строчка).
№ 2
Под косящатым окошечком
Тут сидела душа Настенька,
Она шила себе манишечку,
Недошивши шитье положила
Сама в кут пошла, заплакала,
На отца, на мать судачила.
Не спасибо тебе, родимый тятенька,
Не спасибо тебе, родима мамонька,
Отдаешь ты меня в чужи люди,
В чужи люди незнамые,
В чужи люди не в знакомые,
Ко чужому свекру батюшку,
Ко чужой свекровке матушке,
Ко чужим братьям-деверьям,
Ко чужим сестрам-золовушкам.
В бане, когда девушки-подруги моют невесту:
Заходили красныя девушки
В теплую баню,
Заводили девушки
Красную девицу
Душу Настеньку.
Запевают красны девицы:
Раскатися, тепла банюша,
До единова бревешечка,
До сосновога полешечка.
Разбивали красны девицы
Горячую каменку
До единова кирпичика,
Раскидали их по всем углам,
Выгоняли злого ворога,
Яснаго сокола Федора Ивановича:
Ты зачем к нам
В теплу банюшу являешься?
За душою я за Настенькой.
Настенька отвечает:
— Мне там не мило, не милёшенько,
Тяжело жить, тяжелёшенько.
Благословите меня, красны девицы,
Пойду я в чужу страну.
— Не хотим тебя туда отдавать,
Хотим тебя задержать
В раскаченной банюше,
Ты не лей на нас горьки слезоньки,
Подавай нам сладку водочку.
Зашумели зелёные венички,
Забрякали медные тазики.
Одевали душу Настеньку
В цветное платье,
Прилетал ясный сокол
Федор Иванович.
Он берет душу Настеньку
Под правое крылышко,
Под сизое перышко,
Он несет ее в свою сторону
Из раскаченной из баюши.
При входе жениха в дом невесты:
Не было ветров, не было ветров,
Вдруг навянули.
Не было гостей, не было гостей
Вдруг наехали.
Они раскатили
Зало новое гостиное.
Они растопили
Чару золотую со винами.
Они подсушили сад зелененький,
Все со грушами.
Настя сидит заплакана.
Кто мене состроит
Зало новое гостиное… [26]
Застольная песня «Семячко»
Семичко голубиное, семичко-зернышко,
Я немного семя сеяла,
В три-то поля чистыя,
Три раздольица широкия.
Первое поле до Киева,
Второе поле до Чернеева[27],
Третье поле до терема,
Что до терема высокого,
До моей буйной головушки,
До моей до девьей красоты,
До моей до трубчатой косы.
Уж вы свахи, мои свашеньки,
Как поднялись у вас белы рученьки
На мою буйную головушку,
На мою на трубчатую косу?
В моей-то трубчатой косе
Два-то нужечка булатныя.
Вы обрежете ручки белыя,
Замараите платья цветныя,
Платья цветныя подвенечныя.
Уж ты свет девья красота,
В синем море купалася,
На буйном ветру сушилася,
Свет ты бабья красота
В черной грязи купалася,
На печи в углу сушилася,
О чувал замарался.
Эту песню поют, когда приедут от венца, сядут за стол и окручают новобрачную[28].
Примечания
1
Жихарько, по мнению посказителя, был маленький мальчик с крылышками.
2
Вариант Жихарько.
3
Петушок.
4
Т. е.1/4 аршина.
5
Подробные биографические сведения о посказителях Л.Л. Заякине и Д.Н. Плеханове я надеюсь дать при издании мною сборника сказок и легенд, записанных со слов этих и других посказителей.
6
Бог Саваоф.
7
То есть слюнку.
8
Соксун — это особая порода широконосых уток, водящихся в Сибири.
9
Излагая это, посказитель жестами изобразил, как Бог мял землю на своей ладони.
10
Диалог Сатаны с Богом записан со слов посказителя буквально, причем посказитель фразе «ты от свята свят дух и т. д.» придает, по-видимому, какое-то особенное мистическое значение и всякий раз передает ее точно и неизменно, как формулу.
11
Двойной слой льда.
12
На вопрос, что именно Бог сотворил в 3, 4 и 5 дни, посказитель Л.Л. Заякин ответил: «В писании это сказано и в библии, я это читал, да теперь забыл, память стала худая».
13
Монолог Бога: «Будь ты, Михаил — Ил» и т. д. записан со слов посказителя буквально. Значения слова «Ил» посказитель объяснить не мог.
14
Разбор и научную оценку многочисленных родственных народных сказаний см. в исследовании акад. А.Н. Веселовского «Дуалистические поверия мироздания» (Разыскания в области русского духовного стиха, XI, 1889. Тексты легенд срв. еще в «Смоленском сборнике» В.Н. Добровольского, вышедшем после исследования Веселовского (ч. I, СПб. 1891, стр. 224 и след.) — Прим. ред. «Этнографическое обозрение».
15
Вариант известных апокрифов, проникших в народ. — Прим. ред. «Этнографическое обозрение».
16
Бачкуль — большое и глубокое озеро близ села Еланского Тюменского уезда; озеро лежит в сосновом лесу, в поперечнике больше 6 верст.
17
Заболотье — это урманная и лесная местность между реками Тавдой и Обью на границе Тюменского и Тобольского уездов. Местность эта населена оседлыми остяками и татарами.
18
Царево городище — исторический район г. Тюмени, где, по преданию, находятся остатки города Чимги-тура (Чинги-тура), бывшего столицей татарского княжества.
19
Азан-юрты. Печатается по: ЭО. 1906. № 1–2. С. 108–112; Опубликовано также: Вестник Западной Сибири. 1913. № 277.
20
Дионео — псевдоним русского писателя и публициста Исаака Владимировича Шкловского. В 1886-92 гг. И. Шкловский отбывал ссылку в Средне-Колымске.
21
Исключительно
22
Таинственные обряды крестьянской свадьбы в Западной Сибири.
Опубликовано: Лукич. 1999. № 5. С. 71–97. Текст реконструирован В.Я. Темплингом по черновой рукописи: ТОКМ. 5089/223. Л. 7—41. В данный вариант внесены дополнения и уточнения.
23
или же
24
Название второй главы дано составителями тома на основании соотнесения текста со структурой свадебного обряда.
25
Заявляя главной целью своей работы «описание таинственных обрядов и наговоров», П.А. Городцов ограничился в основном описанием публичных действий участников обряда. О собственно таинственных обрядах (заговаривание коней, свадебного поезда) этнограф упоминает лишь в начале второй главы рукописи. Отсутствуют и тексты заговоров, которыми сопровождался обряд.
26
Окончание песни в рукописи отсутствует.
27
Надо говорить Чернигов.
28
Текст песни выполнен другим почерком. Вероятно, запись принадлежит одному из корреспондентов П.А. Городцова. В верхней части листа уже рукою П.А. Городцова проставлена дата 19 июня 1907.
29
Два гадания. Опубликовано: Записки ЗСО ИРГО. T. XXIXVII. Омск, 1916. С. 66–85. Сверено с рукописным текстом: ТОКМ. 5090/ 224. Л. 1—18. Рукопись датирована П.А. Городцовым августом 1908 г.
30
Боксерское движение — искаженное название Ихэтуаньского восстания, охватившего в 1899–1901 гг. провинции Северного Китая. Название получило по имени тайного общества Ихэцюань — «Кулак во имя справедливости и согласия». Неверно истолкованное иностранцами, оно послужило поводом называть повстанцев «боксерами». Европейские страны, в том числе и Россия, а также США и Япония организовали интервенцию в Китай для подавления восстания. Очевидно, информант П.А. Городцова принимал участие в этом походе в составе русского экспедиционного корпуса.
31
Книга И.П. Сахарова «Сказания русского народа» вышла вторым изданием в 1885 г. Вероятно, П.А. Городцов ссылается именно на это издание. По словам И.П. Сахарова, «гадание на бобах принадлежит записным городским гадательницам. В селах занимаются этим более дворовые люди, а особливо клюшницы, няньки и экономки, по воле или неволе барской». Обширное исследование П.А. Городцова, посвященное гаданию на бобах, полемично по отношению к автору классического труда о русском чернокнижии.
32
Окончание статьи в рукописи отсутствует.
33
Очерк П.А. Городцова предваряло сообщение: «Ниже печатаемый очерк — часть этнографического исследования покойного Петра Алексеевича Городцова, автора ряда трудов по бывшей Тобольской губернии, литературное наследие которого его сыном П.П. Городцовым любезно предоставлено Тюменскому обществу».
34
Слово «дорогавчаго» несомненно испорченное слово и обозначает «даровавшего». Знахарь Д.Н. Плеханов был человек неграмотный и затруднялся в произношении книжных слов и выражений.
35
К сожалению, в подписи к фотографии (см. Т. 1 наст. изд.) в дате смерти допущена ошибка. Следует читать: 16.07.1919.
36
Афанасьев. Сказки. Т. II. № 158.
Были и небылицы Тавдинского края в трех томах:
Том 3
Таинственные обряды
крестьянской свадьбы в Западной Сибири
Посвящается светлой памяти незабвенного посказителя
и доброго знахаря Луки Леонтьевича Заякина
Местом настоящего исследования является Тюменский уезд Тобольской губернии, главным образом, Тавдинский край, расположенный на северо-востоке этого уезда по течению реки Тавды, при впадении ее в Тобол. Временем исследования были годы 1906–1907 и 1908. За эти именно годы мои труды по собиранию материалов для настоящей статьи были более благоприятны и дали хорошие результаты.
Настоящая статья [составлена] со слов, главным образом, посказителя и доброго знахаря почтенного старца Луки Леонтьевича Заякина, крестьянина деревни Артамоновой Тюменского уезда, [теперь] уже умершего. Покойный Л.Л. Заякин, еще будучи мальчиком-подростком, изучил и воспринял все наговоры в изустной передаче от своего отца Леонтия Заякина и все приемы лечения наговорным словом и все приемы править свадьбу и охранять ее от порчи и вредных воздействий злых людей. Старик же Леонтий Заякин был большим знатоком своего дела, и Лука Леонтьевич с великим почтением всякий раз отзывался о нем и вспоминал его.
Уже молодым человеком, вскоре после своей женитьбы, Л.Л. Заякин стал практиковать на крестьянских свадьбах в качестве свадебного дружка и скоро же на этом поприще приобрел себе такую известность и даже славу, что не только в его деревне и в соседних селениях ни одна свадьба не обходилась без него, но были случаи, что за ним приезжали из отдаленных селений соседних уездов — Тобольского и Ялуторовского — и настоятельно просили его справить и поладить свадьбу.
По словам самого Л.Л. Заякина, ему по целым месяцам не приходилось бывать дома. Так бывало с наступлением осеннего сезона — с Покрова (1 октября) до Филипповского поста (15 ноября), так же бывало «в великое промежговенье», т. е. за период времени после Рождественских праздников до Масленицы. К этим именно периодам времени приурочивается совершение крестьянами свадеб, и за эти периоды Л.Л. Заякину дома жить не приходится. В начале октября приезжают за ним из какого-нибудь селения с приглашением справить свадьбу, и Заякин едет туда, живет там дня 2–3, а туда за ним приезжают уже из другой деревни с приглашением «поладить» свадьбу, и Заякин едет дальше. И так знахарь переезжает из селения к селению и проводит время в этих переездах до самых Филипповок. Сколько свадеб справил на своем веку, этого Л.Л. Заякин сказать не мог, счет им потерял. Но по его общему подсчету он справил около тысячи свадеб. Такая обширная и многолетняя практика в звании свадебного дружка Л.Л. Заякина, знаменитого в своем роде, и его сообщения о свадебном ритуале, его наговоры и причеты имеют большую ценность.
Покойный Л.Л. Заякин не имел определенной таксы вознаграждения за свой труд и брал столько, сколько ему давали. Ему платили столько, сколько кто мог. По традиции ему полагался подарок после свадьбы — штаны и рубаха, и деньгами давали по возможности, богатые <крестьяне> платили по пять и по десять, а бедные платили по три и по одному рублю, а случалось, что труд его оплачивался одними подарками: рубахой и штанами. Заякин и на это не сердился. Покойный Заякин в своих разъездах по свадьбам не делал разницы между богатыми и бедными и ехал к тому, кто первый его об этом просил.
Добрый знахарь, опытный распорядитель свадебного пира, веселый и находчивый собеседник и песенный запевало, с добрым, незлобивым характером, Л.Л. Заякин на каждой крестьянской свадьбе был желанным и дорогим гостем.
Обширная и многолетняя практика в звании свадебного дружка сделала Л.Л. Заякина знаменитостью в своем роде, и его сообщения о свадебном ритуале, его наговоры и причеты и способы «править» свадьбу имеют большую ценность. Эти соображения и побуждают меня посвятить эту статью светлой памяти покойного знахаря Л.Л. Заякина.
Настоящая статья[22] составлена главным образом со слов знахаря Л.Л. Заякина, и лишь немногие обряды описаны со слов Д. Плеханова, Т.Н. Межецкого и других лиц.
Свадьба — понятие коллективное, и свадебный ритуал обнимает собою иногда довольно продолжительный период времени, начиная со смотрин и кончая свадебными визитами, которые брачующаяся чета, по общепринятым понятиям, должна совершать после венчания не только родителям невесты, но и ближайшим родственникам жениха и невесты.
Несомненно, все моменты свадебного ритуала, как предшествующие венчанию, так и последующие, крайне интересны для бытописателя народной жизни, и все эти моменты отмечены иногда своеобразными приёмами, обрядами, приметами и гаданиями и сопровождаются выполнением песен, иногда веселых и комических, иногда трогательно грустных и глубоко лирических, так называемых проголосных. Но в настоящем исследовании я касаюсь далеко не всех обрядов свадебного ритуала и ограничиваю описание крестьянской свадьбы только днем венчания, и делаю исключение для кануна свадьбы, в который совершается баня невесты, так как обряд бани невесты имеет непосредственную связь с днем венчания и многие венчальные обряды были бы непонятны без предварительного описания предшествующего дня.
Все свадебные обряды, которые предшествуют дню венчания, можно назвать подготовительным действием к браку и имеющими второстепенное и несамостоятельное значение. Все эти подготовительные действия и обряды получают смысл и значение только в дни брачного выезда, и потому вполне понятно, что в день брака свадебные торжества и свадебные обряды достигают полной и высшей степени своего развития. Ввиду всего этого брачное торжество и брачные обряды должны останавливать на себе особенное внимание исследователя.
Но и в описании брачного ритуала свой труд я ограничиваю тесными рамками поставленной мною задачи, а именно, я постараюсь представить вниманию читателя брачный ритуал, главным образом, со стороны его таинственных обрядов и наговоров; без этих таинственных обрядов и наговоров не может обойтись ни одна крестьянская свадьба. Но таинственная обрядовая сторона крестьянской свадьбы наименее исследована в специальной литературе, так как доступ в эту таинственную область свадебного ритуала крайне труден. Знахари содержат свои оккультные познания в большом секрете, и автору настоящих заметок стоило больших усилий и затраты значительного времени для того, чтобы завести знакомство и дружбу с солидными посказителями, отправлявшими обязанности главного дружки на крестьянских свадьбах, и чтобы расположить их к искренности и откровенности. Не случайно я употребляю слово «искренность» в отношении посказителей. Дело в том, что посказитель нередко для того, чтобы только удовлетворить праздное любопытство и чтобы отделаться от назойливого исследователя, передает какой-либо таинственный обряд и наговор не полностью, а в форме сокращенного пересказа и тем искажает и обесценивает ценный этнографический материал.
Менее всего в настоящем очерке привожу свадебных песнопений, хотя и свадебные песни западно-сибирского крестьянина разнообразны, интересны по содержанию и красивы по своей мелодии. Из свадебных песен я привожу только те, которые имеют ритуальный характер и без выполнения которых было бы невозможно выполнение какого-либо брачного обряда.
Особенно интересными формами брачного ритуала сопровождается самая свадьба. День свадьбы — день особенный в быту крестьянской массы населения и в жизни отдельного крестьянина-домохозяина. К этому дню крестьянин напрягает все свои экономические силы, чтобы не ударить лицом в грязь и сыграть свадьбу на славу. В этот же день главный дружко и какой-либо другой знахарь, приглашенный в помощь главному дружке, напрягают все свои духовные и магические силы и пускают в ход все свои таинственные и оккультные познания и приемы, какими только каждый обладает, для того, чтобы оградить свадьбу от враждебных сил и влияний и чтобы провести благополучно свадебный ритуал от начала до конца.
Я поэтому-то и остановил свое внимание и свой выбор на этом свадебном дне и его только изображу здесь в доступной мне полноте; других же дней, предшествующих свадьбе и последующих за ней, я касаться не буду, кроме одного обряда — бани невесты, которая имеет непосредственную связь со свадебным ритуалом и также по своим обрядовым особенностям представляет глубокий интерес.
Прежде чем перейти к описанию свадебного ритуала, я признаю нужным описать личный состав брачного обряда и значение входящих в него отдельных личностей.
Центральными фигурами свадебного обряда являются брачуюшиеся лица: жених и невеста. За все время свадебного ритуала они именуются князем и княгиней. Ради них выполняется весь свадебный ритуал, ради них собрались и съехались дальние и ближние родственники, ради них развертывается обильный и веселый пир. На свадебном пиру новобрачные князь и княгиня занимают первое место. Самый почтенный тысяцкий называется «княжим» тысяцким, а самая почтенная сваха называется «княжей» свахой, это значит, что названные лица имеют свое значение и получают свой смысл только в личности новобрачных князя и княгини и в [свадебном ритуале] они занимают только второе место. На свадебном пиру новобрачные являются центром общего внимания, им прежде всего и больше всего поют величальные песни, с них начинают обносить застолье кушаньями и напитками.
Роль родителей жениха — отца и матери его — в свадебном ритуале чисто хозяйственная: на их обязанности лежит приготовить все, что нужно для свадебного пира, а на самом пиру следить за тем, чтобы гости были вполне удовлетворены предложенным угощением. За свадебный стол родители жениха не садятся, они все время остаются на ногах и угощают гостей. При этом надлежит указать на оригинальную форму угощения гостей хозяевами, а именно: угощая гостей, хозяева с поклонами говорят: «Милые гости пословьте, пославьте!» И гости на это отвечают: «Спасибо, хозяин с хозяюшкой, на добром слове да ласковом [слова неразб.] ужо и наславились!» Или: «Спасибо, хозяин с хозяюшкой…».
Новобрачные князь и княгиня стоят, если так можно выразиться, над свадебным ритуалом; центральной фигурой в самом ритуале является «княжой тысяцкий». Выбор лица для этого звания иногда бывает затруднительным, т. к. к личности тысяцкого предъявляются большие требования. Так, тысяцкий должен быть человеком представительным и солидным, пользующимся в обществе уважением. Затем, он должен быть настолько состоятельным, что мог бы на свадьбу израсходовать иногда несколько десятков рублей. Тысяцкий не должен на свадьбе напиваться до безобразия, он может пить, и пить много, но ума [пропивать] не должен и всегда должен владеть собой. На обязанности тысяцкого лежат многие расходы по ритуалу. Так, тысяцкий платит церковному причту за венчание, а церковному старосте за свечи, зажженные в церкви при венчании. Часто случается, что возвращающемуся из церкви свадебному поезду крестьяне запирают улицу цветной лентой или просто [неразб.] и требуют выкупа за проезд. Платить такой выкуп обязан тысяцкий. При выкупе невесты из кути платит опять-таки тысяцкий. При опевании тысяцкого девушками тысяцкий должен платить больше, чем всякий другой гость, при этом этикет требует, чтобы тысяцкий одарял девушек серебряными монетами, а не медными, и еще лучше золотыми. Есть и другие расходы. В тысяцкие обыкновенно приглашается крестный отец жениха, если он удовлетворяет предъявляемым к нему требованиям, или же ближайший родственник, например, дядя жениха, и т. д. Если же среди родственников нет достаточно представительных людей, годных фигурировать на свадьбе в почетной роли княжого тысяцкого, тогда на эту почетную должность приглашают какого-либо постороннего человека, какого-нибудь местного богатого крестьянина. За свадебным столом тысяцкий занимает высокое место рядом с женихом и невестой по правую их руку.
Второе место после княжого тысяцкого в свадебном обряде занимает княжая сваха со стороны невесты. За свадебным столом она также занимает высокое место, стоит рядом с женихом и невестой по левую руку их. На эту должность обыкновенно приглашается крестная мать невесты или же ближайшая родственница ее, например, тетка или старшая родная сестра, обязательно замужняя, девушка является для этой роли совершенно непригодною. Значение княжой свахи в свадебном ритуале очень велико, и потому к личности ее предъявляются очень высокие требования. Сваха должна хорошо знать все свадебные обряды, она должна владеть и наговорным словом, хорошая сваха знает не менее главного дружки. Помимо того, сваха должна быть женщиною умною, веселою, приветливою и находчивою, которая за словом в карман не полезет. Главное назначение свахи состоит в том, чтобы строго наблюдать за правильностью выполнения свадебного обряда, особенно центрального момента этого обряда — подклета. Сваха следит за тем, чтобы невесту в новой для нее обстановке не слишком притесняли и не обижали бы, а равно не оклеветали бы ее и не оболгали, и не опорочили бы ее понапрасну. Дело в том, что из рода невесты на свадебном пиру не принимает участия никто: ни родители её, ни братья, ни сестры, ни другие родственники, одна лишь сваха принимает в свадебном столе непосредственное участие. Эта сваха за все время свадебного обряда не покидает невесты и не оставляет ее ни на шаг: сваха провожает невесту из родительского дома в церковь на венчание, оттуда, из церкви, сваха сопровождает невесту в дом жениха. За все это время сваха заботливо старается об удобствах невесты и охраняет ее от злых людей, от зевак и насмешников. Особенно строго следит за правильностью выполнения подклета и за тем, чтобы вещественные доказательства невинности невесты не были скрыты и уничтожены и чтобы невеста через происки злых людей не была понапрасну опозорена и опорочена. Поэтому за все время подклета сваха, как и главный дружко, не отходит от дверей подклета и, как только получается знак об окончании подклета, так она первая, вместе с дружкой, входит в подклет и овладевает вещественными следами совершившегося подклета. Одним словом, охрана чести и достоинства невесты всецело вверяется княжой свахе. Таково важное значение свахи на свадебном пиру и в свадебном ритуале. Неудивительно поэтому, что хорошую сваху, т. е. сваху опытную и расторопную сваху, в народном быту ценят даже выше, чем, например, тысяцкого, т. к. она является поистине ангелом-хранителем невесты.
В том случае, когда подклет совершается благополучно и счастливо, сваха первая удостаивается поздравления и приветствий, и благодарений — ее благодарят и приветствуют тогда родители жениха и невесты, сами жених и невеста, а затем сам княжой тысяцкий и главный дружко, и весь состав свадебного пира; свахе преподносят тогда почётную чару вина и почетные подарки. Но зато в случае неблагополучного окончания подклета сваха первая подвергается и публичному бесчестию и посрамлению со стороны всех представителей брачного пира.
Глава I. Баня невесты
Благополучно прошли все предшествующие венчанию свадебные торжества и празднества и выполнены все предварительные ритуальные действия, установленные стародавними преданиями и народными обычаями; покончены хлопотливые переговоры с церковным причтом и назначен день венчания, и выбран тысяцкий и главный дружка. В доме невесты подруги ее уже закончили шитье её приданого и приготовили венчальное платье невесты, которое много раз примерено и общим мнением одобрено и признано вполне пристойным и отвечающим своему назначению. Уже готов и наполнен имуществом «короб» невесты, обыкновенно — сундук местного кустарного производства, обитый жестью, ярко раскрашенный или разделанный «под мороз». Строго предусмотрены и в мельчайших подробностях обсуждены все детали и возможные случайности предстоящего брачного торжества, уже составлен необходимый комплект личного [персонала], без которого не может обойтись ни один свадебный обряд. Жених пригласил уже тысяцкого и главного дружку и его помощников, или подобрал и главную сваху, а равно повариху, невеста пригласила старшую сваху и постельницу. С большим разбором и со всякими предосторожностями родители жениха пригласили на свадебный пир гостей: мужчин и женщин, которые на свадебном пиру принимают участие под титулом «бояра и боярыни». «Боярышни»-девушки на свадебном пиру участия не принимают, их даже не приглашают, и в доме жениха из девушек могут присутствовать только сёстры жениха.
Уже готовы жених-князь и невеста-княгиня вступить в брачный чертог, все готово, все налажено. Наступает канун свадьбы. В этот день накануне венчания совершается баня невесты. Обряд бани невесты выполняется в строго семейной обстановке. В этот день в доме невесты не должно быть никого из посторонних лиц: ни мужчин, ни женщин, кроме девушек — подруг невесты, сопровождающих ее в баню, да самых близких родственниц: богоданной крестной матери ее, родной тетки или замужней старшей сестры. Особенно не допускаются в этот день в дом невесты мужчины. Народ знает эти требования этикета и строго их исполняет. Если какому-нибудь мужику соседу нужно переговорить по делу с хозяином — большаком того дома, где готовится баня невесты, то такой мужик, не заходя в избу, вызывает хозяина в ограду и там наскоро переговорит с ним о деле и, не мешкая, удаляется. Если же какой-либо деревенский парень по оплошности или по озорству зайдет в этот день в дом невесты, то девушки — подружки невесты дружною толпой набрасываются на такого смельчака и со смехом и издевательством без всякой церемонии выталкивают его вон из избы. Во всяком случае, всякое такое нарушение семейственности этого обряда вызывает у родителей невесты и у всех домашних глубокое неудовольствие и укор по адресу нарушителей.
В этот день невеста встает рано утром, раньше обычного часа. Свои волосы на голове она с утра заплетает в девичью косу. Нужно сказать, что женщины — крестьянки в Западной Сибири так же, как и во всем крестьянстве на Руси, знают только две прически для головы: девушки заплетают свои волосы в одну косу, и эта прическа называется девичья коса или, по местному произношенью — девья коса, почти всегда с добавлением даже в обычной разговорной речи — девья красота, а волосы на голове замужней женщины заплетаются в две косы, и эта прическа в свадебных песнях и нередко в разговорной речи называется «бабья скима».
За все время сватовства до кануна венчания невеста носит девичью косу. В день бани утром с рассветом в дом невесты начинают собираться подруги ее девушки, которые должны сопровождать невесту в баню. Собравшиеся девушки ведут невесту в горницу, в чистую половину избы, сажают невесту на стул или на табуретку среди горницы лицом к образам и приступают к обряду расплетения девьей косы-девьей красоты. При этом обряде обязательно присутствуют родители невесты: отец и мать ее, вся женская половина дома, близкие родственницы её, явившиеся для этого случая. Мать и родственницы садятся на лавках, причем мать садится в переднем углу против дочери-невесты. Присутствие мужской половины дома необязательно, обычно при этом присутствует только отец невесты, помещающийся также на передней лавке, рядом с матерью.
Усадивши невесту среди горницы на стул, девушки становятся около невесты полукругом сзади и с боков и начинают петь грустную проголосную песню, а одна девушка, обыкновенно задушевная и любимая подруга невесты, снимает платок с головы невесты и начинает расплетать косу. Медленно, не торопясь и как бы нехотя действует эта девушка, осторожно и тихо развязывает она ленту, которою завязана коса невесты, и медленно, петля за петлей, распускает волосы ее и всякий раз, распустивши одну-две петли, она гребешком — подарком жениха — расчесывает и разглаживает распущенную часть косы. Девушка эта чешет и гладит волосы с такой негой и с такой любовью, словно ласкает голову невесты.
Между тем. девушки-песенницы поют свои грустные песни над сидящей невестой. Кончат одну песню — начинают другую, и так до конца обряда. За все время пения этих песен и за все время, пока совершается обряд расплетания косы, все горько плачут: плачет невеста, плачут отец и мать невесты и явившиеся родственницы, и девушки-песенницы. выполнявшие обряд расплетания косы.
Наконец коса расплетена и волосы старательно расчесаны и распущены по плечам невесты — отныне голове невесты не суждено носить девьей косы — девьей красоты. Распущенные волосы для удобства сбирают в пучок и перевязывают лентой, голову невесты покрывают платком. Так исполнен обряд расплетения косы. Невеста встает со стула, и домашняя жизнь семьи опять вступает в свою колею обычных суетливых домашних работ. С распущенными волосами невеста ходит весь день до самой бани, так она идет в баню, а затем, на другой день, едет в божью церковь и «под злат венец» для венчания.
Баня невесты совершается обыкновенно вечером при огнях, реже совершается днем; с утра и до вечера девушки — подруги невесты остаются в ее доме и обыкновенно в течение всего дня бывают заняты подготовлением к отправке приданого невесты и снарядами для невесты и спешно заканчивают недоконченное шитьё.
Но вот наступил и вечер, все дневные работы и заботы окончены, и баня невесты готова. Старшие гостьи, явившиеся для этого случая в дом невесты, начинают торопить невесту и ее мать и настаивают на открытии обряда. Тогда вся семья невесты, мужчины и женщины, собираются в горницу, туда же идут и все гости семьи, а также девушки и сама невеста. Родители невесты садятся вместе рядышком на лавку около стола в переднем углу и в этот момент составляют центральную фигуру обряда. Девушки-песенницы и подруги невесты садятся все вместе хором на лавке, оставшиеся члены семьи и гости рассаживаются по лавкам, как кому придется. Девушки заводят грустную проголосную песню, и под эту песню все плачут и даже рыдают, и мужчины, и женщины, — и заливается слезами сама невеста. Под пение своих подруг невеста подходит к своим родителям и кланяется в ноги сначала отцу, а потом матери, родители благословляют свою дочь-невесту родительским благословением и ласково ее напутствуют: «Иди себе с богом, доченька милая, дай бог час добрый». После того невеста делает земной поклон своим братьям и сестрам и другой земной поклон всем другим гостям и присутствующим, и все благословляют невесту и все ласково напутствуют её добрыми и сердечными пожеланиями и утешают плачущую невесту.
В том случае, если у невесты живы отец и мать, тогда хор девушек выполняет такую проголосную песню:
Под косящатым окошечком
Сегодняшнюю-то ноченьку
Малым-то мне мало спалося,
Мало спалося — много во сне грезилось,
Растворился у батюшки высок терем,
Восповял у матушки зеленый сад,
Расплелась-то моя девья красота,
Потеряла-то с ручки золот перстень.
Спросилась-то у любезных подружек,
У родимой-то своей сестрицы,
Благословилась у родимого батюшки,
И у родимой матушки,
И со всеми распростилася.
Не со мной-то вы прощалися,
Со моей-то девьей красотой.
И спасибо тебе, родный батюшко,
И спасибо тебе, родна матушка,
За вашу хлеб-соль,
И за ваши светлы платьица.
Отказал теперь родный батюшка,
Отказала родна матушка,
Отдают меня в чужи люди.
Поют и другие песни, обязательно проголосные и грустные. Несомненно, в разных деревнях к этому моменту приурочены и разные песни.
Этот момент свадебного ритуала следует понимать как особую форму прощания невесты с родителями и с родным домом. Именно в этот момент невеста совершает в простой, искренней и интимной обстановке прощание с родителями, с родным домом и со своей девической жизнью. Момент этот крайне трогательный даже в тех случаях, когда живы оба родителя, но когда невеста сирота, не имеет родителей, <он> производит прямо потрясающее действие, когда происходит плач невесты и прощание с родичами, когда невеста — круглая сирота и не имеет ни отца, ни матери или же не имеет одного из родителей.
Автору этих заметок удалось наблюдать баню невесты, у которой отец умер за несколько лет до свадьбы и в живых оставалась только одна мать-старушка. Гибкий народный эпос предусмотрел этот случай и приурочил к нему особую песню такого содержания:
Ты, река ль, моя реченька,
Течешь, речка, не колыхнешься.
Что ж сидишь ты, Настя, не усмехнешься?
Что мне за смеятельство?
Нету гостя мне милого
Нету батюшки (или тятеньки) родимого,
(sive[23] — Нету мамочки родимыя,
а если нет в живых обоих родителей, то поются обе строфы).
Снарядить-то меня есть кому,
Благословить-то меня некому.
Снаряжать будут подруженьки,
Благословлять будет брат родной.
(sive — Благословлять будет дядюшка).
Мне удалось наблюдать баню невесты-сироты, у которой не было в живых отца. Эту невесту я называю для удобства Настасьей Ефимовной, а её жениха Федором Ивановичем. И здесь я позволю себе описать подробности этого ритуала по личному наблюдению и поделиться с читателем теми впечатлениями, которые вызваны во мне исполнением этого обряда.
Вечером, при зажженных огнях, когда все к бане готово, в горницу собралась вся семья невесты: старушка мать, хозяин-большак, старший брат невесты, подросток брат, сноха и гости, появилась и невеста в сопровождении девушек-подруг. Мать-старушка села на передней лавке у стола, девушки сели на задней лавке и образовали хор, сели и остальные гости. Невеста была с непокрытой головой, с распущенными по плечам волосами и все время оставалась на ногах. Девушки, как только уселись по местам, запели <…> сильными голосами вышеприведенные песни («Сегодняшнюю-то ноченьку» etc.). Невеста подошла к матери, опустилась перед ней на колени, но уже не была в силах сделать земного поклона, в изнеможении она склонила свою голову на колени матери и судорожно затрепетала и зарыдала, и со слабым стоном вскрикнула: «Мамонька! Родимая…» — и больше ничего не могла произнести. Горько плачет мать-старушка, слезы обильным потоком катятся из ее глаз и струятся на голову и на распущенные волосы невесты. Плачущая старушка мать любовно и ласково гладит своими трепетными руками голову и волосы дочери-невесты и сквозь всхлипывания и рыдания отрывочно и бессвязно причитает: «Доченька милая!.. Зоренька ясная!.. Желанная, дорогая!.. Куда ты идешь от нас, на кого нас покидаешь? Али мы тебя не сладко кормили, али мы тебя не поили, али в цветные платьица тебя не одевали? Идешь ты во чужую сторону, в чужие люди. Что-то там будет, что там ждет тебя? Был бы наш тятенька живой, сам бы все обдумал, сам бы все уладил. Чего я, старая, знаю, чего я, низкая, понимаю?».
Плачет невеста, плачет старушка мать. Хозяин-большак, старший брат невесты, низко опустил свою голову и, громко всхлипывая, рыдает. Плачут все присутствующие, плачут и девушки-подруги. Мальчик-подросток, брат невесты, сначала в изумлении озирался кругом и, очевидно, не сразу понял смысл и значение совершающегося вокруг него и, видимо, боролся с собою — не хотелось ему плакать, стыдился, должно быть, своей слабости, да недолго продолжалась в нем внутренняя борьба, скоро лицо его как-то сморщилось, голова втянулась в плечи, и мальчик быстро зашагал в темный угол за печку и там, опершись руками и головой о стенку печи, громко по-детски зарыдал. Все тише и тише пели девушки, все больше и больше замедляли они темп песни, все глубже и значительнее развертывалась печальная мелодия обрядовой песни. Постоянно то одна, то другая девушка-песенница прерывала пение затем, чтобы углом фартука или платка вытереть обильные слезы, катившиеся из глаз, и затем снова вступала в общее пение. Я, посторонний зритель и холодный исследователь быта, помимо моей воли и сверх всякого ожидания, был вовлечен в общий вихрь семейного горя, и я был втянут в глубокую пучину общей печали и почувствовал, как первый клубок подкатился к горлу.
Прежде всех ободрились пожилые женщины, родственницы и гостьи, они подошли к плачущей матери и к невесте и принялись утешать их: «Ну полно! Полно вам крушиться и надрывать себя… Полно, Настя, не ты первая, не ты последняя». Две девушки-подруги подошли к плачущей невесте, взяли ее под руки, тихо подняли с пола и тихо повели ее к выходу. Было видно, что без посторонней помощи ослабевшая невеста не могла бы ни подняться, ни держаться на ногах. Девушки-подруги, не прерывая песни, поднялись от лавки, окружили невесту и тихо пошли с нею из горницы в сени и дальше чрез ограду в баню, стоявшую тут же во дворе неподалеку от избы, и по мере их удаления хор девушек слышался всё тише и тише. С уходом невесты и ее подруг атмосфера удрученного человеческого горя в горнице не сразу рассеялась.
Постепенно все оправились и плакать перестали; хозяин-большак вместе с мальчиком-подростком вышли во двор управляться со скотиной, жена большака вышла в избу и там загремела самоварной трубой, подготовляя самовар к возвращению из бани молодых девушек и невесты. В горнице осталось немного людей: мать невесты и старушки гостьи. В комнате царила жуткая, но торжественная тишина, и я невольно погрузился в созерцательные размышления, и в голове невольно проносились мысли: «Что это значит? Где же здесь свадебное веселье и разгул? Ведь то, что сейчас происходило на моих глазах — ведь это картина вечной разлуки, это люди расстаются на веки вечные без всякой надежды вернуть к себе родное и любимое существо». Невольно зарождалось в голове такое представление, что невеста — это жертва, которую теперь подвергают омовению, для того чтобы приготовить ее в надлежащей чистоте к торжественному закланию.
Пожилые женщины тихо перекидывались между собою незначительными фразами и не мешали мне переживать глубокие думы. Прошло не менее получаса, и вдруг через открытые двери бани и чрез весь двор в горницу долетает самый веселый и самый беззаботный визг одной девушки. Я невольно в изумлении поднял голову и силился разгадать, что означает этот смех, казавшийся мне таким диссонансом в тяжелой атмосфере горницы. Мои недоумения развеяли пожилые женщины-гостьи, вдруг повеселевшие под влиянием этого задорного девичьего смеха и пустившиеся в разговоры. Они говорили: «Ах, эта Маша проказница! Веселуха, затейница, всегда сумеет развеселить девушек».
Прошло немного времени и вот в горницу оживленной и резвой толпой влетают девушки, а с ними и невеста. Правда требует сказать, что все девушки были пьяны и сильно раскрасневшиеся, кроме невесты — она была трезва и серьезна. Словно с неба свалился молодой парень с гармонией и «тронул» развеселого трепака, и девушки закружились по горнице в бешеной пляске. На месте плача и рыданий теперь развернулась картина неудержимого, разгульного веселья, посыпались шутки, остроты, возня и смех, оживление и беготня.
Чтобы в надлежащей последовательности и цельности передать читателю те впечатления и чувства, которые я невольно пережил при непосредственном наблюдении обряда благословения невесты пред баней, я сделал невольный пропуск и не описал тех обрядов и действий, которые совершили девушки в бане.
Как только девушки переступают порог бани, так сейчас же быстро и радикально меняют свое настроение. Забыты плач и слезы, и девушки поют самые развеселые песни, шутят, резвятся, шумят и хохочут.
В бане девушки быстро раздеваются и начинают раздевать невесту, и при этом хором поют веселую песню такого содержания:
Заходили красные девушки Во теплую баню,
Заводили девушки Красную девицу,
Душу Настеньку… etc.
Нужно заметить, что строгий свадебный этикет требует, чтобы пол в бане для невесты всегда был устлан ковром или половиком, или просто холстом, причем крестьяне вполне резонно объясняют смысл этого требования тем, что непригоже невесте-княгине ступать босыми ногами на голый пол.
Прежде чем приступить к мытью, невеста принимается угощать подруг водкой, уже заранее принесенной в баню предусмотрительными родителями невесты. Обыкновенно невесте дают в баню две бутылки водки (одну бутылку девушки выпивают, другой же бутылки они выпить бывают уже не в состоянии, т. к. подруги невесты обыкновенно молодые девушки [слова неразб.]). Тогда невеста берет бутылку с водкой, отбивает у нее горлышко и верхнюю часть посудины, а водку выплескивает в каменку и тем производит спиртуозный пар, который, вероятно, охмеляет девушек сильнее выпитой водки. Вследствие всего этого девушки выходят из бани совершенно пьяные. Смысл всего этого таков: водка в посудине должна быть израсходована сполна затем, чтобы жизнь новобрачных была полной чашей. Девушки — подруги невесты должны быть в бане веселенькими и красненькими, чтобы и жизнь новобрачных была весела и красна, т. е. хороша и счастлива.
Когда окончено угощение девушек, тогда приступают к банному мытью. Мытье совершается обыкновенно очень быстро, так как существует примета, что та девушка, которая скорее всех вымоется, та скорее всех и выйдет замуж. После мытья девушки начинают гадать. Нужно при этом заметить, что гадание в бане невесты совершается таким же способом, что и в рождественские вечера. Вот эти приемы гаданий:
1) Берут две рюмки — в одну насыпают золы, а в другую наливают воды. Девушки с закрытыми глазами поочередно подходят и берут рюмки, кто схватит рюмку с золой, ту ожидает в скором времени несчастье и даже смерть, а кому достанется рюмка с водой, тому предстоит долгая и счастливая жизнь.
2) Берут два веника — один голик и другой веник с листьями, обыкновенно банный веник. Кому попадется голик, тому предстоит жизнь бедная, а кому листвяный веник, того ожидает жизнь богатая и изобильная.
3) Берут два полена — одно чистое и хорошее, а другое уродливое и корявое. Кому достанется чистое полено, той достанется жених чистый и красивый, а кому достанется уродливое и корявое полено, той и жених попадётся корявый и некрасивый.
4) Берут две кадки — одну пустую, другую с водой. Пустая кадка предсказывает жизнь бедную, а кадка с водой предсказывает жизнь полную и счастливую.
5) Невеста становится к подругам спиною и чрез себя бросает в подруг кусок мыла или вехотку, которыми мылась. В какую девушку мыло или вехотка попадет, та и выйдет замуж скорее других.
По окончании гаданий девушки быстро одеваются и возвращаются домой веселой и резвой толпой. Там, в горнице, девушки долго пляшут под гармошку, поют и резвятся и предаются беззаботным и невинным шалостям. Некоторые девушки не выдерживают хмеля и тут же в уголку сваливаются и засыпают.
Когда девушки довольно попляшут и попоют, и порезвятся, тогда их усаживают за стол и угощают пирогом и чаем. После этого угощения девушки усаживают невесту на стул посреди горницы и начинают завивать ей волосы, чтобы подготовить прическу к венцу. Завивание волос производится способом упрощенным, с помощью бумажных папильоток. При завивании волос невесте девушки поют проголосную грустного напева песню такого содержания:
Еще что же у нас за праздничек,
Еще кто ж у нас менинничек?.. etc.
А также песню, уже приведенную выше: «Под косящатым окошечком; Тута сидела душа Настенька… etc.».
При совершении этой операции невеста и девушки-подруги ее плачут. Присутствие родителей и посторонних лиц при этом необязательно, обыкновенно присутствует только мать невесты, которая также плачет.
По окончании завивки волос на голове невесты обряд бани невесты почитается оконченным, и невеста является вполне готовою и достойною войти в брачный чертог — чистая жертва приготовлена на заклание в честь брачного божества.
Завивание невесты совершается обыкновенно уже поздним вечером, когда заканчивается трудовой день крестьянина. Поэтому, как только закончена завивка волос на голове невесты, так девушки прощаются с невестой и спешно расходятся по домам.
Перед сном после бани мать или старшая сестра, или другая какая-либо родственница опоясывает невесту по телу «межонным лычком», в ограждение от дурного глаза и вообще в ограждение от вредных воздействий злых сил. После всего этого невеста ложится спать, тушат огни и весь дом погружается в сон.
В тот же день, накануне свадьбы, готовится баня и в доме жениха. Готовясь к предстоящему торжеству, жених моется в бане и надевает чистую рубаху, но баня жениха ничего особенного не представляет и никакими особыми обрядностями не сопровождается.
Глава 2. ВЕНЧАНИЕ
[24]
Причитания дружки в день совершения брака записаны со слов крестьянина Луки Леонтьевича Заякина, 78 лет.
В доме жениха все готово к свадебному поезду, гости все в сборе и толпятся в избе, кони запряжены и стоят в ограде. Главный дружко с образом и свечой уже выходил в ограду и заговорил коней[25]. Настал момент начать свадебный ритуал. По обычаю крестьян всякое предприятие надо начинать с обряда «присеста». Главный дружко громко провозглашает:
Батюшка родимый, матушка родимая!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами И с княжою свахою,
Завести за столы дубовые,
За скатерти браныя,
За ества сахарныя,
Присясти на лавицы брусчатыя,
На ковры сорочинские!
И затем главный дружко берет жениха и ведет его в передний угол за стол и сажает его на лавку, по правую сторону садится тысяцкий, по левую — сваха и остальные гости. Мать и отец жениха садятся обыкновенно на скамье против жениха. Садятся все присутствующие где попало, если нет места на лавках — прямо на полу. Водворяется глубокая тишина. Все делаются серьезными и важными.
Затем дружко встает и делает знак жениху и всем встать и приглашает родителей совершить обряд благословения сына такими словами:
Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами,
И с княжою свахою,
Вывести из-за столов дубовых,
Из-за скатертей браных,
Из-за еств сахарных,
Из-за питей медвяных.
Где наш князь молодой,
Новображный сидел,
Не было б место пусто.
Заходил батюшка родимый,
Заходила матушка родимая,
Брались за хлеб-за соль,
За икону святую
И благословляли!
С этими словами дружка выводит жениха из-за стола, ставит его лицом к переднему углу, а его отец и мать берут икону и хлеб с солью и благословляют, причем дружка указывает жениху, как надо творить земные поклоны: два поклона с крестом, один так, т. е. без креста. Благословение жениха совершено. Жених и свадебжане одеты по-дорожному и готовы к выходу, чтобы сесть на коней и ехать к невесте, и везти ее в церковь к венцу.
Перед выходом главный дружка говорит, обращаясь к родителям жениха:
Батюшка родимый,
Матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами
И с княжою свахою
Ехать в путь-дорогу,
В дальни переезды,
Ко княгине, молодой
Новображной,
И княгиню, молоду
Новображну, получить,
Ко божьей церкви свозить,
Закон божий принять
И озакониться!
— Благословляйте! — возглашает дружка. Родители кланяются и говорят: «С Богом! В добрый час! Дай Бог час святой!». Жених и все свадебжане направляются к выходу, но когда подойдут к податному брусу (полати в сибирских избах делаются всегда в задней части избы над входной дверью), то дружко и весь поезд останавливаются, и дружко обращается уже к гостям и всему народу с такими словами:
Гости званы,
Гости незваны,
Богом полюбовны,
Усаты-бородаты,
Холосты-неженаты,
Девицы-певицы,
Пирожны мастерицы,
Горшечные пагубницы,
Дочери отецкия,
Жены молодецкия,
Благословляйте нашего князя,
Молодого новображного,
Ехать по невесту,
По княгиню, молоду
Новображную,
И княгиню, молоду
Новображну, получить,
К божьей церкви свозить,
Закон божий принять И озакониться!
— Благословляйте! — заканчивает возгласом дружко, и все гости и весь народ кланяются поезду и отвечают: «С Богом! В добрый час!» и т. под. Тогда уже все выходят во двор, усаживаются в приготовленные экипажи — сани и едут в дом невесты, чтобы оттуда направиться в церковь для венчания. Дружко опережает всех, входит в дом невесты и возвещает о прибытии жениха в таких словах:
Батюшка родимый, матушка родима!
Послал наш князь,
Молодой новображный,
С пути и с дороги
К милости Вашей
Челом ударить,
Челобитье справить.
Наш князь, молодой новображный,
Здрав и благополучен,
В пути и дороге,
Как ясён сокол на полёте.
Приказал наш князь,
Молодой новображный,
Спросить у милости Вашей,
Здрава ли - благополучна
Княгиня, молода новображная,
В вашем доме господском?
Родители отвечают: «Здрава и благополучна!». За объявление радостной вести дружку угощают вином.
Тем временем свадебный поезд жениха подъезжает ко двору невесты. Завидев подъехавший поезд, главный дружко обращается к родителям невесты с такою речью:
Батюшка родимый, матушка родима!
Встречайте нашего князя,
Молодого новображного,
С княжим тысяцким,
С княжими боярами,
С княжою свахою
Честно и радошно,
И с божьим милосердием!
А затем, обращаясь к гостям и ко всем находящимся в доме, дружка говорит:
Гости званы, гости незваны,
Богом полюбовны,
Усаты-бородаты,
Холосты-неженаты,
Девицы-певицы,
Пирожны мастерицы,
Горшечные пагубницы,
Дочери отецкия,
Жены молодецкия,
Встречайте нашего князя,
Молодого новображного,
С пути и с дороги,
Честно и радошно,
И с песенками,
Будем мы вас дарить
Лисицами, куницами,
Черными соболями,
Золотой казной.
Благословляйте!
Все ему с поклоном отвечают: «В добрый час! Милости просим!». Невеста в это же время прячется в кути.
После этого родители невесты, дружко, сваха невесты и все гости выходят во двор (по-сибирски ограда) встречать жениха и его поезжан. Сваха жениха и сваха невесты выходят каждая с бутылкой и с медным стаканом, наливают свои стаканы вином до половины и стараются перелить вино из своего стакана в стакан другой свахи, и какая сваха успеет более перелить вина в другой стакан, на той стороне будет больше преимущества и преобладания в супружеской жизни. Затем все входят в дом. Младший дружко-подружье несет на кнуте подарки от жениха невесте: шубу и шаль. Народный обычай требует, чтобы невеста ехала к венцу обязательно в шубе и шали, привезенных женихом. Если жених беден и не может купить шубы и шали для невесты, то он берет эти вещи на время у своих родственниц или знакомых женщин и после венца возвращает их по принадлежности. Эти-то вещи: шубу и шаль — подружье и несет со двора в избу обязательно на кнуте. Тут происходит церемония выкупа невесты. Совсем готовая к венцу невеста, как выше было указано, при приезде жениха, прячется в кути, вход в куть защищают девушки — подруги невесты и молодые парни — родные братья, ближние родственники и пр., составляющие дружину невесты. При входе в дом поезжане жениха: тысяцкий, бояре, дружко и подружье с подарками прямо направляются к кути, к невесте, и встречаются с охраной невесты. Поезжане жениха стараются силой проникнуть к невесте, а девушки и парни их силою же удерживают и к невесте не пускают, происходит настоящая схватка — борьба, которая кончается тем, что поезжане жениха уступают и сдаются, и выкупают невесту. Поезжане жениха одаривают девушек деньгами и угощают сладким вином, конфетами и сластями. Тогда выводят невесту из кути в избу к жениху. Жених в борьбе участия не принимает и стоит в сторонке. При появлении невесты главный дружка опять говорит:
Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новобрашного,
Снести шубочку соболью,
Шаличку шелковую,
Башмачки сафьяновы,
Чулочки гумажные,
Зеркальцо хрустально,
Гребешок рыбья зуба,
Белиличко-румяничко,
Всю сполна девью красоту.
Благословляйте!
После этого невесту с женихом ведут в передний угол за стол, но место за столом уже занято молодыми ребятами и девушками. Тысяцкий выкупает место и дает деньги парням по своему состоянию, дает гривенник, полтинник или даже рубль. За стол садятся жених с невестой, рядом с женихом тысяцкий, с невестой — ее провожатая сваха и дальше поезжане жениха. Родители невесты в качестве хозяев стоят на ногах и кланяются — угощают гостей. Когда все усядутся, главный дружка возглашает:
Батюшка родимый, матушка родима!
Пожалуйте к нашему столу,
Начало положить.
Сначала угощают вином жениха, а затем пьет вино невеста. После угощения собираются в церковь под венец. Родители невесты благословляют невесту. Поют жалобные песни. Плачут. Свадебный поезд снаряжается так:
1) В церковь: на передней подводе — дружка с подружьем, с иконой и венчальными свечами; на второй — жених с тысяцким; на третьей — сваха с провожатым боярином и другими. Из дома же невесты подвода невесты со свахой следует непосредственно за подводой жениха.
2) Из церкви: на передней подводе — дружка с подружьем, с иконой и свечами; на второй — жених с невестой, на третьей — тысяцкий со свахой невесты, на четвертой — бояре и другие. Родители невесты и никто из ее родственников, даже близких, как сестры и братья, в церкви не бывают и на свадьбе не гуляют, невесту сопровождает только одна сваха, обыкновенно ее крестная мать или близкая родственница [4 слова неразб.] Таким образом, с отбытием свадебного поезда в церковь под венец невеста предоставляется в полную власть и в полное распоряжение рода жениха, свой же род ее покидает, для родной семьи с этого момента она является уже отрезанным ломтем.
Обычай требует, чтобы при выезде из дома невесты на полпути к церкви свадебный поезд был остановлен. Главный дружка скачет в дом жениха и там объявляет о событии в таких словах:
Батюшка родимый, матушка родима!
Послал наш князь,
Молодой новображный,
И с княгиней, молодой новображной,
С пути и с дороги
К милости Вашей,
Челом ударить,
Челобитье справить.
Просит наш князь,
Молодой новображный,
Со княгиней, молодой новображной,
Заочного родительского благословения,
Навеки нерушимого.
Благословляйте!
Ему отвечают: «С Богом, в добрый час!». Дружку обильно угощают водкой. Отправляясь к поезду, дружко приглашает батюшку и матушку жениха:
Просим милости во гости
Ко нашему князю новобрашному.
По приезде из церкви в дом жениха родители жениха встречают новобрачных в ограде с иконой и с хлебом-солью и благословляют их. Новобрачных осыпают для благополучия хмелем или хлебным зерном. Затем все — новобрачные, их родители, поезжане и гости берутся за руки, образуют цепь, которую дружко ведет в дом и строго наблюдает за тем, чтобы эта цепь не порвалась при входе в дом. В доме без особых церемоний садятся за стол в таком порядке: жених с невестой, рядом с женихом тысяцкий, рядом с невестой ее сваха, поезжане и гости садятся по чинам. Более близкие родственники садятся ближе к новобрачным. Родители, как добрые хозяева, все время остаются на ногах, дружко и подружье тоже на ногах и следят за порядком на свадебном пиру.
Порча. Подшучивание: гасят огонь не только на свечах, но и в загнете. На обязанности главного дружки лежит предупредить или же прекратить это глумление.
За второй переменой, пред третьим блюдом, совершается окручивание невесты, т. е. заплетение распущенных волос невесты в две косы, т. е. делается бабья прическа. При окручивании жениха с невестой закрывают шалью или скатертью, углы которых держит кто-либо из поезжан. При этом дают новобрачным наговоренное зеркало, чтобы они вместе в него погляделись. Когда невеста окручена, шаль или скатерть убирают, и новобрачные на глазах у всех целуются, и вся публика — свадебжане и посторонние зрители — при этом поцелуе возможно громко кричат троекратно: «Чур-пала! Чур-пала! Чур-пала!». После этого обед продолжается. После обеда дружка возглашает:
Батюшка родимый, матушка родима!
Благословляйте нашего князя,
Молодого новобрашного,
С княгиней, молодой новобрашной,
В теплое лёжнё свести,
На перину перову,
На подушечку пухову,
Под одеялочко черных соболей.
Благословляйте!
— С Богом! В добрый час!
Когда молодые поднимаются с подклета, их дружко ведет в дом и говорит:
Батюшка родимый, матушка родима!
Наша княгиня, молодая новобрашная,
Как яблонь, курчава,
Ветки не обломаны,
Листья не ощипаны,
Белы груди не отрепаны,
Уста сахарны не цолованы,
Какая из купели,
Такая и под злат венец!
Стреляют. Бьют горшки. Зажигают костры.
Свадебным блюдом признается: а) жареный гусь и б) курник.
Гуся в деревне Артамоновой и окрестностях подают после брачного пира, и с его появлением на столе все гости встают из-за стола: гусь разгоняет обед. Гусь неприкосновенным остается до следующего дня и поедается в конце обеда на следующий день. В других же местах, например, в Фоминской волости, гуся ставят на стол еще до венца и до отъезда жениха в дом невесты. После благословения жениха пред выходом из дома главный дружка втыкает в гуся нож и закрывает его полотенцем или тарелкой, и в таком виде он остается на столе во время брачного пира и подается за обедом тоже на другой день свадьбы. Гуся на особой тарелке делит на части обязательно главный дружка, причем каждая часть гуся предназначена определенным лицам. Жениху и невесте — огузка, тысяцкому — голова с зобом, свахе — крылышки, поезжанам — подкрылки, а самому дружке все остальное — хлупь.
Курник — это сибирский пирог с начинкой из рубленого мяса, сверху красиво изукрашенный фигурками и орнаментами из теста. Курник предназначается исключительно для главного дружки в благодарность за его труды и подвиги. Курником заканчиваются свадебные торжества. Вместе с курником молодая дарит главному дружке, смотря по состоянию, обязательно на штаны, а иногда и на рубаху.
На другой день свадьбы во время обеда происходит чествование поварихи и одаривание ее. Молодые подносят вино поварихе и кланяются ей в ноги, благодарят за труды, затем дарят ей платок и кусок мыла.
Главный дружко должен иметь все зубы. Беззубый дружко плохо выговаривает слова молитв и наговоров, и чрез это наговоры и молитвы теряют свою силу и значение. О беззубом дружке говорят в народе, что он «роняет слова».
Дер. Артамонова.
Сентябрь 1906
Свадебные песни
При благословении перед баней невесты:
Ты, река ль моя, реченька,
Течешь, речка, не колыхнешься,
Ты сидишь, Настя, не усмехнешься.
Что мне за смеятельство?
Нету гостя мне милого,
Нету тятеньки родимого
(sive мамоньки родимыя),
Снарядить-то меня есть кому,
Благословить-то меня некому,
Снаряжать будут подруженьки,
Благословлять будет брат родной.
Завивание волос невесты:
№ 1
Еще что ж у нас за праздничек?
Еще кто же у нас менинничек?
У нас менинничка душа Настенька.
Ворота были не заперты,
Подворотенка не вложена,
Изуставлен двор каретами,
Красно крыльцо лакеями,
Новы сенички боярами,
В новой горнице гости званые,
Гости званые, почтёные
Купцы сидят торгуются
Не атласами, не бархатами,
Душою девьей красотой
Анастасией Ефимовной.
Не отдам я вам девью красоту
Ни за сто рублей, ни за тысячу!
В монастырь пойду подстригуся,
За подстриженье дам сто рублей,
Заигуменьшу дам я тысячу.
(Повторяется каждая строчка).
№ 2
Под косящатым окошечком
Тут сидела душа Настенька,
Она шила себе манишечку,
Недошивши шитье положила
Сама в кут пошла, заплакала,
На отца, на мать судачила.
Не спасибо тебе, родимый тятенька,
Не спасибо тебе, родима мамонька,
Отдаешь ты меня в чужи люди,
В чужи люди незнамые,
В чужи люди не в знакомые,
Ко чужому свекру батюшку,
Ко чужой свекровке матушке,
Ко чужим братьям-деверьям,
Ко чужим сестрам-золовушкам.
В бане, когда девушки-подруги моют невесту:
Заходили красныя девушки
В теплую баню,
Заводили девушки
Красную девицу
Душу Настеньку.
Запевают красны девицы:
Раскатися, тепла банюша,
До единова бревешечка,
До сосновога полешечка.
Разбивали красны девицы
Горячую каменку
До единова кирпичика,
Раскидали их по всем углам,
Выгоняли злого ворога,
Яснаго сокола Федора Ивановича:
Ты зачем к нам
В теплу банюшу являешься?
За душою я за Настенькой.
Настенька отвечает:
— Мне там не мило, не милёшенько,
Тяжело жить, тяжелёшенько.
Благословите меня, красны девицы,
Пойду я в чужу страну.
— Не хотим тебя туда отдавать,
Хотим тебя задержать
В раскаченной банюше,
Ты не лей на нас горьки слезоньки,
Подавай нам сладку водочку.
Зашумели зелёные венички,
Забрякали медные тазики.
Одевали душу Настеньку
В цветное платье,
Прилетал ясный сокол
Федор Иванович.
Он берет душу Настеньку
Под правое крылышко,
Под сизое перышко,
Он несет ее в свою сторону
Из раскаченной из баюши.
При входе жениха в дом невесты:
Не было ветров, не было ветров,
Вдруг навянули.
Не было гостей, не было гостей
Вдруг наехали.
Они раскатили
Зало новое гостиное.
Они растопили
Чару золотую со винами.
Они подсушили сад зелененький,
Все со грушами.
Настя сидит заплакана.
Кто мене состроит
Зало новое гостиное… [26]
Застольная песня «Семячко»
Семичко голубиное, семичко-зернышко,
Я немного семя сеяла,
В три-то поля чистыя,
Три раздольица широкия.
Первое поле до Киева,
Второе поле до Чернеева[27],
Третье поле до терема,
Что до терема высокого,
До моей буйной головушки,
До моей до девьей красоты,
До моей до трубчатой косы.
Уж вы свахи, мои свашеньки,
Как поднялись у вас белы рученьки
На мою буйную головушку,
На мою на трубчатую косу?
В моей-то трубчатой косе
Два-то нужечка булатныя.
Вы обрежете ручки белыя,
Замараите платья цветныя,
Платья цветныя подвенечныя.
Уж ты свет девья красота,
В синем море купалася,
На буйном ветру сушилася,
Свет ты бабья красота
В черной грязи купалася,
На печи в углу сушилася,
О чувал замарался.
Эту песню поют, когда приедут от венца, сядут за стол и окручают новобрачную[28].
Примечания
1
Жихарько, по мнению посказителя, был маленький мальчик с крылышками.
2
Вариант Жихарько.
3
Петушок.
4
Т. е.1/4 аршина.
5
Подробные биографические сведения о посказителях Л.Л. Заякине и Д.Н. Плеханове я надеюсь дать при издании мною сборника сказок и легенд, записанных со слов этих и других посказителей.
6
Бог Саваоф.
7
То есть слюнку.
8
Соксун — это особая порода широконосых уток, водящихся в Сибири.
9
Излагая это, посказитель жестами изобразил, как Бог мял землю на своей ладони.
10
Диалог Сатаны с Богом записан со слов посказителя буквально, причем посказитель фразе «ты от свята свят дух и т. д.» придает, по-видимому, какое-то особенное мистическое значение и всякий раз передает ее точно и неизменно, как формулу.
11
Двойной слой льда.
12
На вопрос, что именно Бог сотворил в 3, 4 и 5 дни, посказитель Л.Л. Заякин ответил: «В писании это сказано и в библии, я это читал, да теперь забыл, память стала худая».
13
Монолог Бога: «Будь ты, Михаил — Ил» и т. д. записан со слов посказителя буквально. Значения слова «Ил» посказитель объяснить не мог.
14
Разбор и научную оценку многочисленных родственных народных сказаний см. в исследовании акад. А.Н. Веселовского «Дуалистические поверия мироздания» (Разыскания в области русского духовного стиха, XI, 1889. Тексты легенд срв. еще в «Смоленском сборнике» В.Н. Добровольского, вышедшем после исследования Веселовского (ч. I, СПб. 1891, стр. 224 и след.) — Прим. ред. «Этнографическое обозрение».
15
Вариант известных апокрифов, проникших в народ. — Прим. ред. «Этнографическое обозрение».
16
Бачкуль — большое и глубокое озеро близ села Еланского Тюменского уезда; озеро лежит в сосновом лесу, в поперечнике больше 6 верст.
17
Заболотье — это урманная и лесная местность между реками Тавдой и Обью на границе Тюменского и Тобольского уездов. Местность эта населена оседлыми остяками и татарами.
18
Царево городище — исторический район г. Тюмени, где, по преданию, находятся остатки города Чимги-тура (Чинги-тура), бывшего столицей татарского княжества.
19
Азан-юрты. Печатается по: ЭО. 1906. № 1–2. С. 108–112; Опубликовано также: Вестник Западной Сибири. 1913. № 277.
20
Дионео — псевдоним русского писателя и публициста Исаака Владимировича Шкловского. В 1886-92 гг. И. Шкловский отбывал ссылку в Средне-Колымске.
21
Исключительно
22
Таинственные обряды крестьянской свадьбы в Западной Сибири.
Опубликовано: Лукич. 1999. № 5. С. 71–97. Текст реконструирован В.Я. Темплингом по черновой рукописи: ТОКМ. 5089/223. Л. 7—41. В данный вариант внесены дополнения и уточнения.
23
или же
24
Название второй главы дано составителями тома на основании соотнесения текста со структурой свадебного обряда.
25
Заявляя главной целью своей работы «описание таинственных обрядов и наговоров», П.А. Городцов ограничился в основном описанием публичных действий участников обряда. О собственно таинственных обрядах (заговаривание коней, свадебного поезда) этнограф упоминает лишь в начале второй главы рукописи. Отсутствуют и тексты заговоров, которыми сопровождался обряд.
26
Окончание песни в рукописи отсутствует.
27
Надо говорить Чернигов.
28
Текст песни выполнен другим почерком. Вероятно, запись принадлежит одному из корреспондентов П.А. Городцова. В верхней части листа уже рукою П.А. Городцова проставлена дата 19 июня 1907.
29
Два гадания. Опубликовано: Записки ЗСО ИРГО. T. XXIXVII. Омск, 1916. С. 66–85. Сверено с рукописным текстом: ТОКМ. 5090/ 224. Л. 1—18. Рукопись датирована П.А. Городцовым августом 1908 г.
30
Боксерское движение — искаженное название Ихэтуаньского восстания, охватившего в 1899–1901 гг. провинции Северного Китая. Название получило по имени тайного общества Ихэцюань — «Кулак во имя справедливости и согласия». Неверно истолкованное иностранцами, оно послужило поводом называть повстанцев «боксерами». Европейские страны, в том числе и Россия, а также США и Япония организовали интервенцию в Китай для подавления восстания. Очевидно, информант П.А. Городцова принимал участие в этом походе в составе русского экспедиционного корпуса.
31
Книга И.П. Сахарова «Сказания русского народа» вышла вторым изданием в 1885 г. Вероятно, П.А. Городцов ссылается именно на это издание. По словам И.П. Сахарова, «гадание на бобах принадлежит записным городским гадательницам. В селах занимаются этим более дворовые люди, а особливо клюшницы, няньки и экономки, по воле или неволе барской». Обширное исследование П.А. Городцова, посвященное гаданию на бобах, полемично по отношению к автору классического труда о русском чернокнижии.
32
Окончание статьи в рукописи отсутствует.
33
Очерк П.А. Городцова предваряло сообщение: «Ниже печатаемый очерк — часть этнографического исследования покойного Петра Алексеевича Городцова, автора ряда трудов по бывшей Тобольской губернии, литературное наследие которого его сыном П.П. Городцовым любезно предоставлено Тюменскому обществу».
34
Слово «дорогавчаго» несомненно испорченное слово и обозначает «даровавшего». Знахарь Д.Н. Плеханов был человек неграмотный и затруднялся в произношении книжных слов и выражений.
35
К сожалению, в подписи к фотографии (см. Т. 1 наст. изд.) в дате смерти допущена ошибка. Следует читать: 16.07.1919.
36
Афанасьев. Сказки. Т. II. № 158.