Я – ваш корреспондент
Р. С. Гольдберг





ЛИЧНЫЙ ВЗГЛЯД, ИЛИ СТРОЙ, ПРИ КОТОРОМ НЕ ХОДЯТ СТРОЕМ





НЕ БУДИТЕ СПЯЩУЮ СОБАКУ НАЦИОНАЛИЗМА


_11_декабря_1993_года_

Честно говоря, не хотелось вступать в предвыборные дискуссии. И в нынешней далекой от идеала кампании участвовать я не собирался. Полагал ограничиться тем, что 12 декабря опущу свои четыре бюллетеня в урну, расставив требуемые значки соответственно давним симпатиям и взглядам. Единственное, к чему призвал бы, пользуясь положением политического обозревателя, – к непременному участию в выборах. Потому что и сегодня у каждого из нас не слишком много прав, но есть право выбирать свободно, и им надо пользоваться.

Что побудило взять слово? Плакат, который увидел у гастронома «Центральный». Правда, впрямую ко мне он не относится, и я бы не стал спорить. Потому что там написано: «Русские должны быть хозяевами своей земли». Но там добавлено: «Голосуйте за Н. Павлова».

Эта простая мысль не так проста. Давайте продолжим логически-национальный ряд. Украинцы должны быть хозяевами своей земли. Казахи должны быть хозяевами своей земли. Молдаване должны быть... Латыши... Татары... Ненцы...

Только где тот сумасшедший землемер, который окажется в состоянии провести опасный передел и не перессорить народы? Насколько известно, в команде бывшего народного депутата России от тюменского юга, бывшего члена бывшего Верховного Совета таких умельцев нет. Мне вспоминается разговор с одним из членов этой команды – бывшим народным депутатом СССР Сергеем Васильевым. Он в ту пору очень активно возражал против того, что земли Северного Казахстана оказались по ту сторону границы. Я сказал, что земельные споры всегда оборачиваются очень большой кровью. Готов ли он взять на себя грех за пролитую кровь? Мой собеседник ответил: готов...

И вот в связи с этим мне подумалось, что Николай Александрович не перестал подбрасывать дрова в костры межнациональных проблем. Они есть, эти проблемы, но разве их решишь «организованным переселением народов». Видимо, бывший народный депутат и возможный член Государственной Думы делает вид, что не понимает, чем чреваты подобные призывы.

А теперь представим себе, что Николай Павлов избран доверчивыми тюменцами и транслирует домашнюю заготовку с трибуны Государственной Думы. А подобные ему депутаты в сопредельных территориях повторяют, переставляя слова, конечно: «Казахстан для казахов, Молдова для молдаван, Украина для украинцев, Татария для татар, Салехард для ненцев...» Что дальше?

А дальше, создав для себя же поле деятельности, Николай Павлов встанет насмерть у микрофона, отстаивая права русских, которые – притесняются казахскими, украинскими, молдавскими, татарскими, эстонскими и ненецкими националистами». И опять ему будет не до своих доверчивых избирателей.

Поверили же они ему в 1990 году, что Тюмень, купающаяся неизвестно в чем, не хуже Кувейта, купающегося в золоте. Дайте только срок! Дали. А Николай Александрович позабыл не только о Тюмени, но о Кувейте, предпочтя ему иракского диктатора.

Согласен. Выбрать депутата хуже Павлова – можно. Выбрать депутата опаснее – нельзя. Сам он, конечно, стал на время в словах аккуратнее, чем раньше. Но команда, может, и не спрашивая лидера, пробалтывается.

Это раньше из Тюмени хоть три года скачи – ни до какой границы не доскачешь. А сейчас вот она – государственная граница с Казахстаном. Надо ли будить спящую собаку национализма? Даже если кто-то и мечтает прискакать на ней в Государственную Думу.

При всей внешней воинственности Николай Александрович не может скрыть своей глубокой штатскости.

Ибо не нами замечено: только штатский выпячивает напоказ свою «Воинскую стать». Зато кадровый военный, полковник, уроженец Абатского района, говорил мне на днях, что ни по какой причине мы не должны воевать с нашими бывшими согражданами, а ныне соседями. Потому что делить с ними нам нечего, а границы пусть остаются только на карте. Полковник знает, что говорит. И вообще в серьезных вопросах лучше доверяться профессионалам. Правда, полковник в Государственную Думу не баллотируется.




БЛАГОСЛОВЛЕННОЕ МЕНЬШИНСТВО


_28_июля_1994_года_

Есть же дураки, которые плюют против ветра!

А почему? Не дураки – почему, а почему, собственно, плюют против ветра? Не хотят мягко спать и сладко есть? Или им, как герою «Белого солнца пустыни», «желательно, конечно, помучиться»?

Я часто пытаюсь себе представить, как выбирают свой путь поручики, шагающие не в ногу, телята, бодающиеся с дубом.

Написав очередное, что будет названо пасквилем, очерняющим историю, человек ходит вокруг письменного стола. Рука с пером тянется убрать один абзац, подправить второй, смягчить третий. А он отдергивает руку. А он спрашивает себя: ты именно это хотел написать? Это? Тогда – вперед и прямо. А потом, назавтра, когда дело сделано, его бьет нервная дрожь. Не от страха, нет. А от надежды – есть ли хотя бы один человек, который понял, ради чего это написано? И если такой человек находится, можно выдержать все.

Да, кто-то таких считает дураками. Кто-то – злыми или завистливыми. А они – просто-напросто совершенно наивные человеки. Они считают, что словом можно вылечить. Что словом можно исправить, переменить, улучшить, построить, воззвать.

Между прочим, им трудно живется. Как никто, они жаждут понимания. Как никто, его не находят. Их легко обидеть, и потому их обижают все, кому не лень.

Я не хочу обидеть большинство, тем более что и сам – один из многих. Но как часто мне приходится ломать себя, останавливать торопливый бег за чем-то сиюминутным и заставить себя выслушать, хотя бы выслушать человека, говорящего непонятное, по-моему – ненужное неважное. А если он – прав, говорю я себе, а не прав я?

Пока удалось научиться немногому: пониманию, что не обязательно должна быть только одна – правильная точка зрения. А их, правильных, может быть две или пять. Десять. Только за одной стоят миллионы голов, а за другими – единицы. Единица – вздор? Единица – ноль? Голос единицы тоньше писка?

Я поставил к известным стихам вопросительные знаки. И сделал это в надежде, что мы постараемся расслышать одинокие, предупреждающие голоса в суматохе и сутолоке жизни.

Меньшинство. Даже если оно не право, оно всегда необходимо. Оно крайне необходимо только для того, чтобы мы все, мы – остальные, имели возможность усомниться: а правильно ли делаем, а туда ли идем всею громадною толпою? И если это сомнение есть, пусть даже отброшенное после нескольких минут размышления, – дело сделано. Социальная функция меньшинства исполнена.

Я пишу эти очень короткие заметки с единственной целью – поддержать инакомыслие. Ободрить человека, думающего иначе, поступающего иначе. Ты – необходим. Ты – общий сигнал тревоги.

Пусть тысячи и тысячи раз большинство окажется право, а меньшинство – в проигрыше. Но оно будет сигналить и сигналить – ради того одного–единственного раза, когда оно окажется право. И тем спасет большинство.

Уважайте меньшинство. Пожалуйста.




В ЗАЩИТУ ЗАВЛАБОВ


Лаврентий Берия вызывает Сергея Королева. Говорит: американцы изобрели какую-то ракету. Так нельзя ли придумать что-нибудь подобное, но с поправкой па наши условия – на конной тяге и на санном ходу...

    Анекдот

_14_февраля_1995_года_

Кто только ни ругал за годы советской власти и уже годы после нее не знающих жизни ученых, уткнувшихся в свои пробирки (вариант – в древние фолианты) и, в силу оторванности от реалий, то и дело уводящих страну (варианты – науку, сельское хозяйство, металлургию и т.д.) от правильного пути.

Между тем, давным–давно весьма слабый в математике житель России (Пушкин Александр Сергеевич) не ставил свое личное невежество в отдельных отраслях наук обязательным для всей страны. Напротив, внедрял в молодое поколение совсем другую мысль: учись, мол, наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни.

Но это – девятнадцатый век. В двадцатом – в нашей стране основным признаком пригодности человека к руководящей деятельности стало социальное происхождение и социальное положение. Из крестьян, из рабочих – первый сорт. Из интеллигенции – второй. А уж из дворян, из попов – один путь. В завлабы, наверное.

А надо ли так напирать на полную непригодность вышеупомянутых завлабов к руководящей работе? И надо ли намекать, что допускать к ней можно только тех, кто в грехе завлабства не замечен?

Мне лично все эти упреки представляются чисто российской ошибкой, которая, собственно, и привела к тому, что мы имеем то, что имеем. Однако блюстители чисто пролетарского происхождения продолжают стоять на своем.

Вот недавно Аркадий Иванович Вольский, выступая по радио, бросил очередной булыжник в старших научных сотрудников и завлабов. Мол, пора их сменить специалистами, которые знают, что существует заводская проходная и что через нее надо каждый день ходить...

Правда, не совсем ясно, кого он имеет в виду и кого предлагает менять. Президента? Премьера? Или пытается, по старой памяти, бросить тень на тень отца Гамлета?

Но мне стало жалко незадачливых завлабов (хотя, если не ошибаюсь, должность ученого, которого называли совестью России, была именно – заведующий лабораторией. Это Андрей Сахаров). Ничего-то они не знают. А вот же тянутся безмозольными ручками к штурвалу России.

Теперь об Аркадии Ивановиче. Он-то все знает, и все у него есть – и заводская проходная, и знание, что через нее надо ходить каждый день... Одного не наблюдается – успехов в деятельности. Зачем он со своим знанием заводской жизни полез мирить кавказские народы – сначала в Карабахе, а потом в Чечне? Не примирил. Может быть, потому, что для этого требуется знание более тонких материй? Но нет, продолжает считать Россия: главное – завод, мозоли, умение пахать. И вообще, нет вершин, которых не могли бы взять те, кому взять их очень хочется. Вот и слушали не этнопсихолога Галину Старовойтову, а промышленника Аркадия Вольского. Результат?

Я не знаю, ходили ли через заводскую проходную отец «немецкого чуда» Людвиг Эрхард, американский менеджер Ли Якокка, (я, кстати, ходил, но не считаю это ни моим достоинством, ни недостатком – просто факт), Альберт Эйнштейн, Шарль де Голль, Уинстон Черчилль? Но каждый из них сыграл решающую роль в жизни своей страны и всего мира.

Слушайте, может быть, уже хватит про мозоли?




ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ СТРАНЕ?


_28_февраля_1995_года_

Одна из моих коллег, сама воспитывающая сына, как-то в дискуссии воскликнула:

– Кто имеет права на моего ребенка? Государство? Оно выплачивает на мальчишку нищенское пособие, на которое не купить и половину пары обуви! И это государство почему-то считает себя вправе распоряжаться жизнью моего сына! Жизнью, которая принадлежит только моему мальчику и мне?

Вопрос – не риторический. Несколько лет назад мы бы легко ответили коллеге строками – раньше думай о Родине, а потом о себе. И – все. Но сегодня есть Чечня. Есть чеченский конфликт, который многое изменил в нас и наших представлениях.

Мы спорили и задавали вопросы, которые оставались без ответа.

Почему и в мирное время, когда не объявлено никакой войны, армейский офицер способен распоряжаться жизнью и смертью солдата? И почему, как правило, за эти смерти и болезни никто не отвечает? Почему только генерал считает себя вправе толковать высшие нравственные категории, такие, как любовь к Родине? И почему он делает это так, как ему удобно? Почему присваивают это право министр обороны и президент, глава той или иной парламентской фракции?

Возможно, мои слова кому-нибудь не понравятся, но я думаю, что единственным хозяином человеческой жизни является сам человек. И ни в коем случае не государство, не его высокие и не очень высокие должностные лица.

Во всяком случае, наше государство доказало, что доверять ему свою жизнь не стоит. Ни прошлое государство, ни нынешнее. Хотя бы потому, что оно эту жизнь не ценит и никогда не ценило.

Доказательства? Они просты.

...В Польше, около Познанской цитадели, превращенной в руины еще в 1945 году, есть военные кладбища. И оставшиеся от первой мировой. И захоронения офицеров и генералов (в том числе и русских эмигрантов), умерших между 1920 и 1939 годами. И могилы Второй мировой – советских воинов и небольшое отдельное кладбище британских летчиков. На каждой могиле английского солдата – подробнейшие сведения. Кто, из какой части, где родился, когда погиб.

А среди наших все больше неизвестные, неизвестные... Неизвестный сержант... Лейтенант такой-то и три неизвестных солдата...

Почему? Только потому что у британцев лучше налажен учет?

В редакцию пришло письмо из Лос-Анджелеса. Валентина Сванидзе просит разыскать близкого родственника. Юрий Петрович Апальков, младший лейтенант, был летчиком-разведчиком, воевал на Северо-Западном фронте. 25 февраля 1945 года вылетел на разведку и не вернулся... Дошли сведения, что он был сбит, попал в плен, из плена – в советский лагерь, где след его потерялся...

50 лет прошло. Валентина Сванидзе давно («еще до начала вашей перестройки и гласности») переехала из СССР в США, но она продолжает искать и просит откликнуться каждого, кому хоть что-нибудь известно о Юрии Апалькове, 1922 года рождения. Ей рассказывали, что его встречали где-то в Сибири... Может быть, осталась семья...

...Прошлой осенью я встречался с главным следователем комиссии США по розыску американских военнослужащих Элом Грэхемом. Он сказал, что иных солдат американцы ищут уже больше полувека. И не перестают искать.

...Вдумайтесь в цифры, которые сообщил газете «Известия» полковник Андрей Каширин, заместитель начальника военно-мемориального отдела Генерального штаба.

Знаете ли вы, что на территории России существует 16241 воинское захоронение? В них спят вечным сном два миллиона семьсот пятьдесят семь тысяч сто двадцать семь человек.

Но имена известны – лишь у половины. Это на своей-то земле!

Известно – 1 467 416 имен. А в списке погибших – 757 127 солдат. Не считая, конечно, тех, что не подобраны еще до сих пор, что еще лежат в новгородских лесах.

Это в России. А среди похороненных в Польше наших солдат известен поименно только каждый пятнадцатый. В Румынии – менее десяти процентов. В Восточной Германии и Венгрии – каждый шестой. В Чехии и Словакии – каждый седьмой. Миллионы, о которых родные до сих пор не знают – где убит, где похоронен?

В торжестве заседаний, в громе славы по случаю Дня Победы не забыть бы о без вести пропавших, о безымянных, о захороненных на скорую руку, без таблички, без звездочки, без креста...

Можно вздохнуть – вот цена Победы!

А мне думается, что Победа здесь вовсе ни при чем.

Это – степень, мера, знак уважения государства к человеку, именем которого оно существует. Государства, Конституция которого высшей ценностью провозгласила человеческую жизнь. Государства, которое требует, чтобы ему был отдан долг чести. Почему же оно свои долги отдавать не хочет?




ЧИНОВНИКИ ЛОЖАТСЯ РАНО


_11_апреля_1995_года_

Фильм, который я смотрел в ночь с субботы на воскресенье по каналу «ТРТР», назывался «Рейд на Энтеббе». Он рассказывал о потрясшем (и даже возмутившем!) мир налете израильских коммандос на столицу Уганды. В июне 1976 года немецкие и палестинские террористы угнали самолет компании «Эр Франс», летевший по маршруту Тель-Авив – Афины – Париж. Более ста граждан государства Израиль оказались в заложниках. В обмен террористы требовали освободить из тюрем Франции, Германии и Израиля своих единомышленников. Европейские державы согласились на ультиматум.

До контрольного срока оставалась одна ночь. И в эту ночь три самолета прошли над Красным морем, над Восточной Африкой, незамеченными сели в аэропорту Уганды и освободили заложников. Вея операция заняла 55 минут. В ходе ее погиб один десантник – полковник Йонни Нетанияху...

Учитывая имя и фамилию автора этих строк, кинорассказ о небывалом в современной истории рейде должен был вызывать гордость и восторг. Но у меня он вызвал лишь горечь и печаль.

Потому что ни прошлое наше государство, ни, как оказалось, нынешнее, совершенно неспособно и даже не желало и не искало повода проявить себя защитником собственного гражданина. Государство наше, прошлое и настоящее, все время искало себе лавров защитника каких-нибудь других народов («Руки прочь от народов Латинской Америки!» – помните?). Но я не помню ни одного серьезного политического демарша, не говоря уже о рейде отборных коммандос, ради спасения жизни гражданина СССР.

Лучше ли сейчас гражданину России?

Недавняя история в Польше, где полиция прямо на вокзале била русских граждан. Еще более недавняя – в Болгарии, где опять же полиция, состоящая из вчерашних «братушек», била каждого, кто заговаривал по-русски. Я могу напомнить о наших моряках в китайских портах, где у них отнимают корабли. И о других моряках – в африканских портах и южноамериканских.

Я не хочу анализировать оборотные стороны прежней официальной любви и дружбы между народами. Но я хочу понять, почему великое государство трусливо поджимает хвост, когда избивают, унижают и оскорбляют то, что является наивысшей ценностью? И пусть мне не суют под нос мятые бумажки с «дипломатическими нотами», которые, вероятно, воспринимаются нашими бывшими друзьями и союзниками в качестве обычной мягкой бумаги...

На каждом шагу наше государство демонстрирует, что с его гражданами можно так обращаться. Потому что оно само с ними так обращается. Государство нас не ценит, не любит, не уважает. И вот еще одно тому свидетельство – «Основные направления государственной политики в отношении соотечественников, проживающих за рубежом».

Как вы думаете, Великая Россия стремится согреть всех ее сынов и дочерей, волею судьбы (волею государства! – Р.Г.) оказавшихся за ее новыми границами? Как бы не так!

«Стратегической линией политики России по отношению к соотечественникам за рубежом является содействие их добровольной интеграции ... адаптации к местной культуре...». Речь идет о 25 миллионах этнических русских – рязанских, курских, уральских, сибирских... Каждый шестой гражданин России оказался за ее границами, и теперь всем предлагается «добровольно интегрироваться»? С точки зрения демографии, такая политика – самоубийство.

Но, может быть, высшие государственные чиновники не могут позволить себе смотреть фильм «Рейд на Энтеббе», который начинался в 22.45 по московскому времени? Им надо рано вставать и все заботиться, заботиться, заботиться о нашей стране.




АТОМНАЯ БОМБА И ПОКАЯНИЕ


_8_августа_1995_года_

Наш мир, я часто думаю об этом, достаточно безумен.

В эти дни человечество отмечает пятидесятую годовщину с тех пор, как американский бомбардировщик «Энола Гей» сбросил на Хиросиму первую в истории атомную бомбу. А еще через пару дней – вторую, на Нагасаки. Отмечает по-разному.

Японский император Акихито выехал на место взрыва и встречался с жертвами и детьми жертв этой бомбардировки. Японский премьер официально попросил прощения у японских граждан за то, что правительство (в котором он лично не состоял) не спасло их от трагедии. Правда, говорят, что «наугрызавшиеся» за 50 лет американцы сегодня в массе ближе к официальной точке зрения времен президента Трумэна, когда утверждалось, что «Малыш» и «Толстяк» (так ласково звали первые бомбы) приблизили окончание второй мировой войны.

Но речь не о японцах и не об американцах. Речь о покаянии.

Я не помню, чтобы в нашем веке и в нашей стране звучали слова покаяния. Разве лишь одно исключение. Когда хоронили мальчиков, погибших в Москве в августе 1991 года, помните, Ельцин сказал тогда: «Простите вашего президента, что не уберег...»

А других примеров – нету.

Никто не просил прощения у солдат, над которыми поставили ядерный эксперимент во время Тоцких учений. Никто не просил прощения у жертв Чернобыля. Никто не вставал на колени от имени правительства в первом концлагере на Соловках. Никто не просил прощения у солдат срочном службы, перемолотых в ходе операции по «молниеносному захвату» Грозного. Никто не просит прощения у граждан России, оказавшихся изгоями за пределами нынешних российских границ.

Я вспоминаю и вспоминаю. И мне приходит на память германский канцлер, вставший на колени на месте бывшего гетто в Варшаве. И венок 1 сентября в маленьком немецком городке в память о погибших в разных странах летчиках из местной авиаэскадрильи. Все чужие примеры.

Сейчас много говорится о восстановлении российской духовности, о возвращении христианской морали. А мораль эта немыслима без покаяния. Более того, раскаявшийся грешник всегда был нравственно выше никогда не грешившего праведника.

Двадцатый век доставил много горя и много боли нашей стране. Вина самой страны тоже была. В послушании. В исполнительности. В служебном и неслужебном рвении. Но вина властей куда больше.

Они вели и звали. Они нацеливали и поощряли. И тихо (а иногда и шумно) сходили с исторической сцены без малейшей попытки покаяться. Вез того, чтобы сказать: простите, братцы!

Обезлюдевшая, усталая, изверившаяся страна. Страна, которая даже забыла само слово «покаяние».




ТРУБЯТ ПОХОД ФЕЛЬДЪЕГЕРЯ


_7_октября_1995_года_

Успокойтесь – я не информирую о начале новой кавказской кампании (со старой-то еще не разделались).

Не успокаивайтесь – начинается поход генералов и других воинских чинов в Государственную Думу.

Не успокаивайтесь, даже если вашу душу сильно греет пример де Голля или генерала Пиночета.

Несколько лет назад я оказался в Польше в разгар предвыборной борьбы. Тогда президентом страны и одним из кандидатов на этот пост был генерал Ярузельский. Вспоминаю плакат оппозиции, который мне очень понравился: «Генералов – в казармы!». Я думаю, что это и сейчас неплохо бы звучало. Именно сейчас, когда министр обороны генерал Грачев во всеуслышание призвал военнослужащих бороться за места в Госдуме.

Зачем это нужно?

Зачем это нужно генералам – одной из самых привилегированных каст как в советском, так и в постсоветском обществе, – понятно. Три или четыре года общество, состоящее, главным образом, из гражданских лиц, пытается выйти из милитаризованного состояния. Генералы этого, естественно, не хотят. Им по-прежнему нужна достаточно большая армия, чтобы всем хватило дивизий, корпусов и армий, чтобы можно было бросать полки и бригады в мясорубку, подобную чеченской, и еще оставалось. Чтобы всем хватило дач, денщиков и мерседесов. Чтобы можно было летать по личным делам военными самолетами и безбоязненно торговать военным имуществом (чуть что – «свои» депутаты в Госдуме прикроют). Чтобы можно было объявлять необъявленные войны и проигрывать их, не боясь ответственности.

Я понимаю, что это – тяжелые обвинения. Но ведь в них все – правда. А самая большая правда в том, что нынешние генералы, которые продолжают клясться именами Суворова и Жукова, проигрывают одну войну за другой. Они вчистую проиграли афганскую кампанию. Даже при очень большом желании не назовешь победным чеченский поход.

Совсем недавно и как-то очень незаметно прошла поправка к закону о воинской службе. Срок службы опять – два года. И самое интересное, что закон, вопреки мировой практике, обрел обратную силу: два года станут служить даже те, кто призывался на полтора. (Против этой поправки голосовал, кажется, только «Выбор России»)... И это при «штатской» Думе! Можно представить себе, чего захотят думцы в генеральских мундирах: безразмерного бюджета, призыва студентов в армию с любого курса, усиления военно-идеологического противостояния, при котором они могли бы продвигаться по службе и без участия в боевых действиях. А в перспективе – введения казарменного режима в одной отдельно взятой стране. (Единственное, в чем я абсолютно убежден: наши генералы войны не хотят. Они же не могут не знать настоящей боеспособности руководимых ими войск. Но пугать войною, мол, «кто не уважает свою армию, будет кормить чужую», нас станут по-прежнему).

Правда, недавние выборы мэра в Волгограде (где на гражданский пост претендовал заместитель командира гвардейского корпуса полковник Скопенко, обещая навести в городе армейский порядок, но отклика в душах избирателей не нашел), вселяют некоторый оптимизм.

Место генералов – в казармах. Пока требуется навести порядок там. В частях, подразделениях, батареях, на кораблях. А мы попробуем навести порядок в гражданской нашей жизни. Но мирным способом. Все-таки нас, гражданских, штатских, – куда больше. Гражданские кормят, одевают, строят, детей растят. Дело человека с ружьем – смотреть, чтобы нам не помешали.




ЛОМАТЬ, ЛОМАТЬ, ЛОМАТЬ. КОГДА ЖЕ СТРОИТЬ?


Первым законом государства должно быть уважение к закону.

    Жан-Жак Руссо



Замечено: там, где часто меняют законы, народ перестает их уважать.

    М. Логачев, председатель окружной избирательной комиссии

_4_ноября_1995_года_

Две недели назад в Москве встречались журналисты, ведущие мониторинг новых выборов. 16 регионов России – от Питера до Владивостока. Два дня дискуссий, обмена информацией. Два дня попыток сформулировать собственное отношение к выборам.

Мне, кстати, очень помог один из выступавших москвичей. Призвал (как он признался позднее, – чтобы разогреть аудиторию) бойкотировать выборы. Так получилось, что отвечать пришлось мне.

Я сказал, что по-моему, беда страны не в качестве законов, а в том, что в России никакие законы не исполняются. Одинаково не исполняются. И те, что «Хорошие». И те, что «плохие». Не исполняются инструкции. Не исполняются правила дорожного движения. Не исполняются правила противопожарные и внутреннего распорядка, уставы караульной и прочих служб...

Больше уложений я не могу вспомнить. Но если вспомню, то выяснится, что они тоже не исполняются.

Это означает, что революционный дух всеобщей ломки еще не перебродил ни в государстве, ни в нас самих. Мы все еще хотим «улучшить законы», видимо, надеясь, что они сами по себе сделают жизнь сытой, спокойной и счастливой.

Во всяком случае, некоторые партийные программы прямо декларируют смену Основного Закона страны. В предвыборной платформе компартии РФ, на странице пятой, записано, что «необходима реорганизация политической системы. Стране нужна конституция подлинного, то есть советского народовластия».

О необходимости изменить действующую Конституцию РФ говорили в среду на встрече с журналистами и тюменские кандидаты от ЛДПР.

Я абсолютно уверен, что для населения страны приговоренная партийными программами к свержению Конституция – просто незнакомка. Мы еще не выучили эту Конституцию. Мы еще не научились жить и работать по этой Конституции и ее подзаконным актам. А нам уже предлагают – свергнуть, сместить, поменять. Нас убеждают: вот наша (КПРФ или ЛДПР – Р.Г.) Конституция – это то, что надо для блага России и блага ее граждан! Что же мы? Закрыв глаза, бросимся, как наивные институтки, на очередной сладкозвучный голосок?

Насколько был предусмотрителен хитроумный Улисс: прежде, чем слушать губительные напевы сирен, он велел обездвижить себя, привязать к мачте. А мы – мы развесим уши и слушаем, слушаем, слушаем. А затем – бежим, бежим, бежим. Куда?

Как часто мы, слушая призывы к переменам, начинаем верить, что наши беды – от «плохой» Конституции. А может, наши беды от того, что никакая Конституция – ни хорошая, ни плохая – не исполняется?

И потому не стоит спешно откликаться на призывы «все переменить». Как бы не променять шило на свайку. (Для неосведомленных – свайка это такой острый гвоздь, то же шило).

...Пишу все это и думаю: не напрасны ли призывы? Ломать – не строить. Неужели опять – до основанья?




ДЕМОКРАТЫ ПРОИГРЫВАЮТ, ДЕМОКРАТИЯ ПОБЕЖДАЕТ


_19_декабря_1995_года_

Итак, пришло время думать над тем, что же свершилось в декабрьские дни 1995 года?

Совершенно не претендую на глубокий анализ, просто предлагаю некоторые впечатления и некоторые же мысли по поводу этих впечатлений.

Вечером в понедельник я так и не знаю: «зацепился» за пятипроцентную отметку Егор Гайдар или нет?

А вообще выборы блестяще доказали, на что мы способны и на что неспособны абсолютно.

Прежде всего, они состоялись. Они состоялись потому, что практически все общество, все политические силы, быть может, впервые с советских времен действовали вместе. Все партии говорили, просили, умоляли. И я подумал, что есть еще порох, когда вот так, когда вместе, когда объединяясь...

Конечно, грустно, мне грустно, что те люди, что были для всего мира и для нас с вами (были, были – вспомните!) символами демократии, сегодня вынуждены уйти, освободить место на политическом ристалище, может быть, на время, а может быть, и навсегда. Но самое важное: это решилось не танками, а свободным волеизъявлением большинства населения страны. Думаю, что это и есть демократия. Когда правительства приходят и уходят, когда депутаты приходят и уходят, когда президент приходит и уходит, – и это для каждого отдельно и для страны в целом не становится трагедией.

Уроком? Да, уроком должно стать. И для демократов. И для других, для прагматиков, для коммунистов: когда придет их черед, чтобы уходили так же спокойно, проигрывая с достоинством.

Кстати, вы обратили внимание на то достоинство, с которым, как пишут в газетах, «так называемые демократы – (кавычки, безусловно, не мои), с каким достоинством они проигрывают. И я пожелал бы их торжествующим сегодня противникам проигрывать в свой черед так же достойно. Никто не должен иметь гарантии на вечное правление. Никто не должен быть лишен надежды.

...В нынешних выборах смешалось для меня грустное и радостное. Но хочу надеяться, что грусть преходяща, сиюминутна. А надежда на нормальное течение нашей истории – сбудется.

А все-таки жаль, что все демократы пошли разными путями. Вы сложите-ка голоса «Яблока» и «Выбора России» и убедитесь, что Россия – нормальная демократическая страна.




ПТИЦЫ ЛЕТАЮТ? ЭТО ЛОГИЧНО!


_6_января_1996_года_

Интересно, куда подевались тюменские демократы?

А вы еще помните их? Например, Народный фронт»? Помните, как он сорганизовался и провалил выборы народного депутата по югу области? Тогда сам Геннадий Богомяков, первый секретарь обкома КПСС, баллотировался без альтернативы в народные депутаты СССР, а выборы... не состоялись. Население не пришло, послушалось призывов «Народного фронта».

А митинги «Демократического союза», когда на помощь тюменцам приезжали их товарищи по партии из Омска и Свердловска? А социал-демократов, республиканцев, демократическую платформу в КПСС читатель еще помнит?

Ау! Где же вы теперь?

Иных уж нет, а те – далече. Демократическое движение Тюмени, как использованная, отработанная ступень ракеты, осталось далеко в прошлом. На выборах в областную Думу демократы не выставлялись. В городскую – тоже. Некоторое шевеление происходило на недавних выборах в Госдуму. Но – безуспешно.

Не сравнить сегодняшнее взбулькивание с фракцией, например, демократов в облсовете, боевых представителей из Харпа и Нового Уренгоя, сотрясавших трибуны и голосованием решавших судьбы законопроектов и политиков.

Я спрашивал территориального лидера «Демвыбора России» в Тюмени Вадима Бондаря: отчего не выходили на выборы самостоятельно либо в блоке? Отвечает: не нашли фигуры, вокруг которой можно было бы объединиться. А куда же они делись, эти фигуры? Тот же Володя Гришкевич, когда-то бесстрашно лезший в драку с ортодоксами? Верховский? Крекнин? Ляхевич? Неужели кончился политический завод?

Хотя я еще вижу эти лица, я встречаю их в некоторых комитетах и кабинетах администрации. Вывших социал-демократов и бывших республиканцев. Одного встретил на рынке – он занялся частной торговлей. Я пытаюсь понять: неужели в самом деле Россия пережила демократию, словно корь или ветрянку? Может, правы политологи, утверждающие, что демократия как организованная политическая сила противопоказана нашей стране?

Мне приходит в голову отчаянная догадка: наши стихийные бунтующие демократы какое-то время послужили знаменем, рычагом, сигналом к перемене декораций. Потом их заласкали и убаюкали песнями победы. Неокрепшие, не закаленные в борьбе мускулы одрябли. Когда же наступило время нормальной, не митинговой борьбы, не хватило ни сил, ни характера, ни ума, ни хитрости. Первое поражение на выборах 1993 года раскололо демократическое движение. Два года в Думе только дробили ряды, плодили партии и партийки. Уходили к более ориентированным на победу финансисты, дававшие деньги «на демократов». Новые выборы нанесли еще один удар.

И если бы речь не шла об идее, которая в течение трехсот лет доказывает свое преимущество в качестве формы правления, государственного устройства, я сказал бы: пора задернуть занавес. Пьеса Демократия в России» сыграна.

Я сказал бы так, если бы не знал сотни людей – политиков, хозяйственников, администраторов, офицеров, которые упрямо и упорно, порой без надежды на победу, голосуют за демократов. Голосуют не во имя сегодняшних парламентских кресел. Не во имя политических или экономических дивидендов. Голосуют потому, что знают: время демократов еще не наступило, но оно придет. Оно обязательно придет, придет естественно, как естественно для человека чувство свободы. Как естественно дыхание. Как логичен полет птицы.




ДО ПОСЛЕДНЕГО ЗАЛОЖНИКА…


_23_января_1996_года_

Ситуация в Первомайском вызывает противоречивые чувства. Каждый источник информации – от официальных кругов до газет и телевидения – сообщает разные цифры.

Генералы Барсуков и Куликов в «эксклюзивном интервью» газете «Российские вести» говорят о том, что ушли из Первомайского «15 бандитов, из них шестеро уже задержаны». В той же газете президент, выступая на заседании глав государств СПГ: было в Первомайском «более 300 бандитов, из них убито 153, 30 взяты в плен». Значит, вышли из кольца больше ста боевиков. И увели три десятка заложников...

Тем не менее, «это успех, – говорит возглавлявший операцию Михаил Барсуков, директор ФСБ, – потому что основная часть группировки Радуева разгромлена.

Ни одна газета, ни одна телестанция этого восторга не разделяют. Может быть, из-за давнишней нелюбви между бывшим начальником главного управления охраны президента и журналистами. У нас никаких отношений с ГУО и Барсуковым не было. Попробуем просто оценить операцию, которая, по словам того же генерала, «не имеет аналогов в мире».

Если с точки зрения успеха, нормального, без кавычек, то Михаил Иванович явно преувеличивает. А захват «Альфой» дворца Амина в Кабуле? А рейд израильских коммандос в Уганду, когда погиб всего один спецназовец, но все заложники были освобождены?

Правда, с тем, что операция «не имеет аналогов в мире», надо, пожалуй, согласиться. Трудно подобрать пример столь малоуспешных действий. Пример забвения трех основных задач, которые, по моему штатскому разумению, должны лежать в основе таких акций.

Это – спасение ВСЕХ заложников; полное уничтожение ВСЕХ террористов; сохранение материальных ценностей.

В Первомайском не получилось ни первого, ни второго, ни третьего.

В прошлом году, в Буденновске, многие корили премьера Виктора Черномырдина, который согласился на прямые переговоры с Басаевым.

Я думаю, что все оправдано, пока остается хоть малейшая надежда освободить заложников, не подвергая их риску быть погибнуть от рук освободителей.

Но от «освобождения» в Первомайском у меня создалось впечатление, что и для спецслужб, и для террористов мирное население, которое оказалось в заложниках, собственной ценности не имеет.

Да, если не уничтожены все террористы, это создает опасность дальнейшей эскалации терроризма. Но повторюсь – преступно платить чужими жизнями, жизнями штатских людей за свои ошибки. Специалисты, милицейские и военные, называют много ошибок. Одна из них, например, в том, что боевикам позволили окопаться в Первомайском, а не нашли более удобной засады. Те же специалисты иронизируют по поводу «специально подготовленной обороны» в этом поселке, по поводу неизвестно откуда взявшихся боеприпасов»...

Наверное, происшедшее можно считать успешным, если рассматривать его как войсковую операцию. Когда ставится цель отбить у противника тот или иной населенный пункт и войска идут к цели, не считаясь с потерями. Ну что же, населенный пункт Первомайский, занятый было противником, возвращен России. И за ценой, как водится, не постояли.

Слышу возражения: что делать, если террористы все больше и больше распоясываются?

Не знаю, я не специалист по борьбе с терроризмом. Я знаю только одно: величайшая ценность – это человеческая жизнь. Если же спецслужбы готовы бороться с терроризмом «до последнего заложника», чем же они тогда отличаются от террористов?

«Единственная задача, главная задача – спасти жизнь людей» (Юрий Кобаладзе, пресс-секретарь Службы внешней разведки).




ЛЕВОЕ ДЕЛО, ОПАСНОЕ ДЕЛО


_27_февраля_1997_года_

Не знаю, право, насколько популярна у тюменской молодежи и студенчества газета Тюменской областной организации РКСМ «Левое дело», приложение к «Трудовой Тюмени».

Приложение это занес ко мне в редакцию розовощекий юноша, один из активистов РКСМ. Понятно, кто в молодости не был радикалом, у того нет сердца. Но не радикальные «левацкие идеи» насторожили меня, когда я старательно изучил «Левое дело». А те идеалы, которые газета предлагает молодежи.

Пытаясь удержать юношество от желания «встать на колени перед монстром американского империализма , газета знакомит молодого читателя с идеями Чучхе (кстати, на днях один из главных идеологов Чучхе попросил политического убежища в южнокорейском посольстве в Пекине).

Ладно, идеи Чучхе – как поцелуй посредством носа (по словам Андрея Вознесенского), вряд ли привьются в России. Куда опаснее, на мой взгляд, страстный панегирик, посвященный бойцам «Светлого пути» – перуанского левацкого движения «Сендеро луминосо». Обширная статья, объемом больше газетной полосы формата А3 – не что иное, как воспевание терроризма. Да–да, терроризма, то есть, по энциклопедическому словарю, «политики устрашения, подавления политических противников насильственными мерами, вплоть до физического уничтожения».

Я пытался объяснить розовощекому юноше, что крови уже пролито достаточно. Что жертвы оказываются неоплатными. Он улыбался и не верил мне. Он верил, вероятно, авторам «Левого дела», где пропагандируется подготовка «народной войны». Пока, правда, на примере Латинской Америки. Но сквозь текст прорастает восхищение беззаветными бойцами «задело народа», которые начали с вербовки и обучения, с проведения мелких операций с целью захвата оружия, а главная роль, естественно, отводится боевой организации.

Интересно, правда? Представляете себе объединение людей, «не желающих участвовать в выборах, а рвущихся к живому делу»?

Лидер «Сендеро луминосо» Абимаель Гусман, пишет «Левое дело», начал со студенческих выступлений, потом ушел в подполье, а «17 мая 1980 года раздаются первые выстрелы и взрывы». Как понравятся вам, друзья мои, такие перспективы?

Я не говорю о том, хорошо или дурно учение Мао, не стану напоминать про лозунг «винтовка рождает власть»... Просто, в отличие от розовощекого юноши я хорошо помню, что такое «культурная революция», когда великому китайскому пианисту хунвэйбины ломали пальцы. Я помню европейские «гастроли» террористической группы «Черный сентябрь». Я помню серию убийств, которые на счету немецкой левацкой группировки «Роте армее фракцион». Я помню трагедию аналогичного движения в Японии «Красная армия банзай» ... А вы, читатели и сограждане активистов «Левого дела», еще не позабыли «красные бригады» в Италии?

Ни одно из этих движений не достигло широко рекламируемых политических целей. Зато преуспели в убийствах совершенно неповинных людей. Убивали на стадионах, в поездах, в аэропортах. И с гордостью брали на себя «ответственность» за преступления.

Я примерно втрое старше нечаянного гостя. И глубоко убежден, что наивысшую цену на свете имеет человеческая жизнь. Никто не имеет права отнимать ее, даже с красивыми словами и «благородными» целями.

«Светлый путь» – как красиво названа эта практически уничтоженная группировка. Регулярные войска перестреляли в сельве тех самых студентов, которые поверили призывам Гусмана и ушли с ним воевать. «Всего за последнее время было схвачено и убито 1500 членов партии «Сендеро луминосо». Это цитата из «Левого дела».

Террористы любят красивые лозунги и имена. Одного из них родители нарекли – Ильич Рамирес Санчес. Очень знаменитый террорист, говорят, даже №1 среди этого рода людей. Правда, чаще его называли кличкой «Шакал».

Я бы согласился с тем, что все это – мальчишеский радикализм. Если не маленькая информация в той же газете «Левое дело «: «Комсомольцы города провели под руководством офицера запаса Виктора П. учебные стрельбы из огнестрельного оружия».

А Ленин говорил: «Мы пойдем другим путем».




ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ


_27_марта_1997_года_

Во вторник я пришел домой относительно рано и смог посмотреть по телевизору Пресс-клуб». Я люблю эту передачу. Многих там, на экране, знаю лично. Кого-то – много лет. Чьи-то взгляды отвергаю, чьи-то разделяю.

На этот раз обсуждали «русскую идею» и как вариант «национальную идею». Снова я с кем-то был согласен, а кого-то на дух не переносил, например, Эдуарда Лимонова с его сиюминутной готовностью драться. Не совсем понятно, правда, за что.

Я слушал. И вот какие мысли вызвала у меня эта бурная, едва до кулаков не дошло, дискуссия.

Сначала о драке: что же это за идея, если ради нее кому-то хочется вышибать мозги из оппонентов. Знакомо очень. Так нас всех уже волокли к светлому будущему, к прекрасной идее за волосы, а кто не желал волочься, тех – под стену, тех – в ров, по девять граммов свинца на человека.

Теперь об идее. Как-то так сложилось, что мы в России все еще не можем без идеи. Нужны лозунги и призывы, нужны формулы и этапы большого пути. А дома мы как обходимся без лозунгов, без идеи, без идеологии? Просто живем. Растим детей и цветы. Работаем, пока не свалимся с ног, и такая работа многим из нас доставляет удовольствие. Хорошая идея?

Помнится, в «Литературке» на 16-й полосе был герой, который так привык к загазованному воздуху, что когда выехал на природу, едва не умер от избытка кислорода. Хорошо, что рядом стоял автомобиль, он лег к выхлопной трубе, отдышался...

Так и тут. Идеология заменяла нормальный воздух. Оказавшись без нее, судорожно ищем выхлопную трубу.

Самое непонятное для меня – это поиск государственной идеологии, поиск национальной идеи. Она ведь есть в каждом из нас. Совершенно нормальная, совершенно естественная идеология, без белых букв на кумаче, без истошных воплей, без митингов. Загляните-ка каждый в свое сердце, вы без особого труда найдете там стержни, на которых держится ваша душа. Их немного, их ровно столько, сколько надо.

А профессиональные искатели идеи меня пугают. Потому, что они, как и прежде, готовы сделать из национальной идеи демаркационную линию, контрольно-следовую полосу, чтобы опять делить мир на хороших (по их разумению) и плохих (по их разумению).

Опять читаю и слышу: где же русские границы, где русская государственность?

Вам эти вопросы ничего не напоминают? Если вы забыли, я подскажу: 1988–1991 годы. Кажется, тогда во весь голос» прозвучали требования: даешь российский ЦК, даешь российскую академию наук!

Дали (на некоторое время) ЦК. Дали академию наук. Но потеряли государство, потеряли страну, которая была. В повальном бегстве из СССР национальных республик не последнюю роль сыграли искатели российской государственности.

Мало накроили? Надо еще? Хорошо, допустим, будет русская государственность (хотя непонятно, как это должно выглядеть на карте). А что будет с государственностью татарской? Якутской? С автономными республиками Поволжья? С северными национальными окраинами и Северным Кавказом?

Знаете, есть такие детские книжки–раскраски. Может быть, мечтатели возьмут в руки карандаши и попробуют нарисовать на оставшейся еще карте России, как это будет выглядеть. Пусть сначала попробуют, а потом зовут за собой.

Между прочим, мой сосед, бывший тракторист, а потом прораб, сформулировал совершенно прекрасную идею, которую с таким напрягом ищут президент и его команда, депутаты, писатели, философы, политики. Сосед сказал просто: нашей стране нужны три вещи – Вера, Надежда, Любовь.

Зовут соседа Алексей Михайлович.




СТРОЙ, КОГДА НЕ ХОДЯТ СТРОЕМ


_10_июня_1997_года_

Праздник из новых, который стоит перед нами, еще не слишком привычен. И, мне кажется, впервые за все годы есть возможность встретить его вполне спокойно. Вез «марша кастрюль». Вез «голосуй или проиграешь». Вез референдума, без плебисцита, без натянутого нерва.

Правда, каждый называет его по-своему. День независимости. День России. День республики.

У меня название День независимости» вызывает сложные чувства. Прежде всего потому, что я не знаю – от кого независимость? От СССР, который, в принципе, и начал кончаться потому, что Россия искала себе суверенитета? От других бывших союзных республик, которые без памяти ринулись врассыпную, едва ослаб железный обруч «нерушимой дружбы»?

День России? А остальные дни в году – чьи? Острова Пасхи?

Думаю, что теперь вам понятна моя оговорка: 12 июня «день Республики".

Где-то у Ильи Эренбурга (я помню, где, но роман тот считается слабым, и автор не включил его в собрание сочинений) написана фраза, которую я многие годы повторял как примету чего-то несбыточного: «нравится режим, как разношенные ботинки».

Республика – самый древний общественный строй из цивилизованных. Афины были республикой. Древний Рим поначалу – республика. Господин Великий Новгород... Самое интересное, что после многих поисков и метаний от монархии к тоталитаризму, маятник человеческих исканий останавливается у республиканской черты. Даже иные монархии по форме оказываются по сути – республиками. Испания – республика и Великобритания – тоже.

Правда, сердитый читатель, которому обрыдла правительственная чехарда, который устал искать среди огромной толпы сомнительных лидеров – политиков, президентов, претендентов и кандидатов в претенденты – самого лучшего, конечно, возмутится. И это, скажет, – республика? И это – демократия? И начнет коверкать по доброй российской привычке эти два слова, извлекая из них всю сочность своего активного неприятия окружающей среды, с остальными днями недели впридачу.

Дорогой мой читатель! Есть Республика. Есть Демократия. К моему глубокому сожалению, с нашим строем и нашим бытием у слов, написанных мною с большой буквы, лишь фонетическое совпадение. Небольшое внешнее сходство. Как говорится, та же фабрика, что и у Гаврика, только труба пониже и дым, естественно...

Российская республика – малыш, ребенок. Как легко ей вскружить голову, как легко обмануть, выманить драгоценный камушек свободы и дать взамен кучу стекляшек.

А впрочем, кто, как не мы, «обманываться рад»? Помните советскую расхожую истину: «свободный труд свободно собравшихся людей»? Помните советские же издевки насчет капиталистического рая: «свобода умирать с голоду»? Мы верили этому? Я, по крайней мере, верил. Потому что сравнить мне, почти всю жизнь прошагавшему в строю (фигурально, конечно), было не с чем.

Сегодня я могу сравнивать. Пусть у меня больше беспокойства, чем раньше, пусть я чаще думаю с тревогой о завтрашнем дне. Я согласен. Я думаю, что еще грядет в России республика. Нормальная республика. Демократическая. И много лет спустя какой-нибудь российский политик, браня свое настоящее, скажет: «Демократия – наихудший вид правления, за исключением всех остальных».

Впрочем, это уже сказано. По такому же поводу. Уинстоном Черчиллем.




О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ ДЛЯ АТАМАНОВ


_16_августа_1997_года_

В соответствии с заголовком, начну с цитаты.

«...Атаманы клочились меж собой. Крепок был атаман Козолуп. У него морщина поперек упрямого лба залегла изломом, а глаза из-под седоватых бровей посматривали тяжело. Угрюмый атаман! Хитер, как черт, атаман Левка. У него и конь смеется, оскаливая белые зубы, так же, как и он сам. Жох, атаман! Но с тех пор, как отбился он из-под начала Козолупа, сначал глухая, а потом и открытая вражда пошла между ними.

Написал Козолуп приказ поселянам: «Не давать Левке ни сала для людей, ни сена для коней, ни хат для ночлега».

Засмеялся Левка, написал другой.

Прочитали красные оба приказа. Написали третий: Объявить Левку и Козолупа вне закона» – и все...». Конец цитаты.

Длинновато, но со знанием дела. Ибо написано это дедушкой Егора Гайдара, красным командиром и замечательным писателем Аркадием Гайдаром.

К сожалению, с чтением Гайдара у наших казаков напряженка. Внук, тот время от времени печатается в газетах и журналах, а про деда забыли всерьез и надолго.

С самого начала возрождения казачества в постсоветские времена мы слышим и видим одно и то же. Шум, споры, толковище. Всякий недовольный собирает в курень пять–десять товарищей и объявляет себя станицей, линией, войском.

Конечно, заманчиво: выйти перед многолюдным собранием и, не ломая шапки, объявить себя полковником, войсковым старшиной, атаманом. По-человечески можно понять.

Люди имеют право объединяться с единомышленниками и расходиться с теми, чьих взглядов не разделяют. Это вполне демократично.

Правда, если при этом не получает редакция, даже не претендующая на звание третейского судьи, письма как снаряды с обеих сторон…

В одном утверждается, что «Роммель Ю.А. не проявляет достаточной активности» и посему «казачий полковник Кальчев М.Д. уполномочен на организацию работы по взятию членами казачьих обществ Тюменской области обязательств по несению государственной и иной (какой – иной? – Р.Г.) службы, а Роммель Ю.А. лишается таковых»...

А в другом – что «сборище, прошедшее 29 июля в ДК «Строитель» (где, видимо, выступал вышеупомянутый уполномоченный М. Кальчев. – Р.Г.) считаем нелегитимным, мы не давали никаких полномочий гос. Кальчеву и не признаем самозванного «наказного атамана». Ниже 15 подписей атаманов Южно-тобольского отдела Тюменского линейного казачьего войска.

Ко всей этой проблеме примешалось еще отношение казаков к единству области (у ямальцев – одно, у тюменцев, естественно, противоположное). На пресс-конференции, посвященной казачьим склокам, звучат слова «раскол» и «раздрай».

Откровенно скажу: не журналистское это дело устанавливать – какие казаки «правильные», а какие, наоборот, самозванцы. Пусть бы сами сперва определились. Я же, читая письмо из главного управления казачьих войск при президенте, не могу отделаться от мысли, что вопрос упирается не только в то, кому какие погоны носить. Но и в то, кто получит доступ к деньгам, выделяемым на казачье движение.

Может быть, это делят и разделить не могут?

А пока казаки таскают (в переносном, конечно, смысле) друг друга за чубы и пишут грозные приказы, может произойти то, о чем предупреждал дедушка Гайдар. Помните? Пришли красные и объявили Козолупа и Леньку вне закона. И все.




«НЕ ТРОГАЙ ИХ. ОНИ УСТАЛИ»


_25_ноября_1997_года_

Я жил в поселке, главными достопримечательностями которого были два кирпичных завода и лагерь. Не пионерский лагерь, как вы сами понимаете. Заключенные работали на кирпичных заводах, и благодаря этому достопримечательности находились в некотором равновесии. Часть заключенных относилась к так называемым расконвоированным, имела право передвигаться по поселку в одиночку. Иногда расконвоированные заглядывали во дворы – нет ли какой-нибудь работы? Помню, как один такой «условно свободный» колол в нашем дворе дрова, а потом отдыхал на травке, разувшись.

Меня поразила татуировка на его босых ногах. «Не трогай их» – на одной. «Они устали» – на другой.

Мне кажется, эта классика зоны полно определяет нашу политическую жизнь. ««Не трогай нас. Мы устали».

Десять лет мы с вами живем в стрессе. Крах партийной системы. Распад Союза. Непрерывный экономический шторм. Разрушенное общественное равновесие: новые собственники лезут, словно грибы из-под асфальта. Такое впечатление, что двадцатый век торопится нам выдать все, что у него оставалось в загашнике, все, что мы не успели пережить. А мы – устали. И – не трогай нас.

Правда, если судить по газетам и телевидению, – жизнь бурлит, и бурлят чувства. Вот гляньте: как брызжут слюной с телеэкрана возмущенные обозреватели, каким сарказмом обдают то, что совсем недавно мазали елеем. Как издеваются над авторами книги об истории приватизации в России: «союз писателей, подельщики».

Но почему-то очередное разоблачение не задевает граждан. Народу безразличны гонорары Чубайса и остальных. Народ рассчитывал, что реформы наконец-то кончатся и наступит нормальная жизнь. Но возникает опасность очередного поворота на полдороге с перепряжкой лошадей.

Смею предположить, что народу это не нравится. Народ в этом веке уже ходил стройными колоннами и требовал: «Собакам – собачья смерть!». Это было 60 лет назад. Народ плакал в связи со смертью вождя, а потом гневался, узнав, что вождь был тираном и убийцей. Народ с удовольствием повторял, что «нынешнее поколение будет жить при коммунизме», а потом записывался на талоны – на мясо, на масло, на мыло.

Похоже, что народу все это надоело. По крайней мере, выборы депутата Госдумы в Екатеринбурге, когда не набралось и двадцати пяти процентов желающих голосовать, являются серьезным симптомом. И симптомом опасным. Сегодня «уставшие» избиратели игнорируют выборы, а завтра, воскликнув вслед за Шекспиром «Чума на оба ваши дома!», выберут чудище, рядом с которым гнуснопрославленный (термин Гайдара-дедушки) мэр Ленинска-Кузнецкого покажется ангелом.

На днях я был на конференции в только что созданном Национальном институте прессы. Там не раз и не два выступающие сокрушались по поводу упавших тиражей газет. Мне думается, что это падение – самозащита. Народ защищается от стрессов. Народ отрицает ужастики. Народ не намерен сопереживать ведомственным страстям и в очередной раз расстраиваться от того, что ссорятся между собою банкиры и депутаты, президенты и их охранники, министры и председатели думских комитетов. Народ устал внимать купленным потокам обвинений, лживых информаций.

Говорят, что готовится к выпуску газета, которая должна называться «Хорошие новости». Представляете, из какой пучины черноты надо всплыть, чтобы захотеть читать такое издание?

...Итак, давно прошедшее лето. Расконвоированный зэк дремлет на травке. На худых ногах татуировка: «Не трогай их. Они устали». Достойный финал для нашего века?




МЕЖДУ БЫТИЕМ И СОЗНАНИЕМ


Бытие определяет сознание.

    К. Маркс

_31_августа_1998_года_

Ах, эта чертова торговля! Заполонила улицы, хватает тебя за полы пиджака или за штаны, навязывает носки, колготки, якобы парижские рубашки, якобы японскую аппаратуру. Мучается, страдает, боится рэкета и милиции, таскает тюки туда и сюда, мокнет под дождем и мерзнет под снегом. Но не уходит. Но живет. Предложите этим мученикам рынка вернуться в прежний уют чертежных контор, проектных и сметных бюро – убежден, согласится не всякий. Точнее, не всякая, ибо большинство из уличных торговцев – женщины, кормилицы семей, краеугольные камушки будущих династий российского среднего класса.

Но вспомним. Непременная мишень фельетонов, символ воровства и мошенничества, презираемое и осуждаемое вслух торгашеское сословие. Это – официально. А неофициально? По торжественным дням целый город... подъезжает к заветным дверям» магазинов, ОРСов, баз, складов. Это – посвященные. Непосвященные – давятся в очередях, перед которыми «выбрасывают» (замечательное, между прочим, словечко!) мясо, колбасу, болгарские помидоры в банках, носки, туалетную бумагу – великий социалистический дефицит, парфюмерию...

Из связки «бытие и сознание» власти принадлежала первая часть, народу – оставалось только сознание. Ибо скудную жизнь массы назвать бытием нельзя было никак. При всем при том, «торгаш» в официальной коммунистической морали, воспитывающей в народе высокую духовность, было словом бранным.

Отчего так?

Ответ прост. Социализм предпочитал свободе торговли свободу распределения. Власть рас–пре–де–ля–ла. Торжественно! Таинственно! Избирательно!

Вы помните профсоюзные талончики «на ковер» и «на холодильник»? Вы помните служебные отоварки?

Было ли место в этой распредсистеме торговцу? Не было места. Он выполнял руководящую волю. И при этом, утаивая свою часть, тоже распределял ее – между своими и близкими.

Власть почти ликвидировала торговлю в ее нормальном понимании. Власть унижала торговлю и нас с нею, лишая права свободной покупки. Власть сменилась, но брезгливое отношение к торговле, как к чему-то второстепенному, подсобному, нечистому, – сохранилось.

Хотя весь мир живет торговлей. И не спорт является послом мира, как многократно утверждалось, а торговля. Ибо там, где говорит рынок, умолкают пушки.

Но тем не менее, власть не желает уступать и не упускает повода, чтобы указать торговцам, кто в этом доме главный. И таможенные ужесточения на торговых путях «челноков». И периодические войны городского значения – местных властей с мелочными местными торговцами. Все это свидетельствует, что в общественном сознании и, прежде всего, в сознании лиц, принимающих решения, торговля – второсортное занятие. Низкое.

...На днях я проходил вдоль «фруктового ряда», что разместился на улице Республики напротив магазина «Океан». Две женщины, хозяйки большого лотка, двигались за ним как-то очень синхронно. Довольно молодые, они мне показались даже похожими, может быть, сестры? А потом я подумал, что они похожи совсем другим – ощущением свободы, которым веяло от их лиц и фигур.

Когда-то мой друг и почти однофамилец поэт Фред Гольд написал тонкие любовные стихи, которые заканчивались так: «Я вижу эту женщину впервые. В последний раз ей вслед бросаю взгляд...».

Я повторяю: «Я вижу эту женщину впервые...» и думаю о свободе торговли.




ПЕЧАЛЬНЫЙ МАРШ


_13_октября_1998_года_

Оказывается, Петр I был еврей.

Эту потрясающую новость я узнал за несколько минут до начала митинга, что состоялся на Васильевском спуске в Москве.

Поначалу народ к Кремлю подтягивался слабо. Конечно, на Ильинке стояли крытые грузовики и автобусы с ОМОНом. На улице Степана Разина – парочка пожарных машин. Но самые нетерпеливые из москвичей уже топтали зеленую травку у гостиницы «Россия» и в который раз выясняли вечное: «Кто виноват?». Та группа, что обвинила великого реформатора России в семитском происхождении, а в связи с этим и в разрушении старообрядчества (незаслуженно лишив, по-моему, патриарха Никона его лавров), была здорово раскалена. Все говорили, перебивая друг друга и друг друга не слушая.

Тут же какой-то иностранец восторженно фотографировался в обнимку с юнцом, что размахивал флагом РСФСР. Щелкнул затвор, иностранец пошел себе в гостиницу, а юнец присоединился к кучке таких же, как он, что потягивали на травке пиво. Молодые люди казались вполне трезвы, пока старшему из них, плотному и круглолицему, не пришла в голову идея попробовать голос. Он запел известную песню про то, как «по танку вдарила болванка», и про «четыре трупа возле танка». Больше цитировать не могу, поскольку канонический текст парень щедро и пьяно украшал инкрустацией из мата.

Я знал, что начало митинга откладывается. Только что в кабинете члена судебной палаты по информационным спорам Виктора Монахова я слушал прямую трансляцию заседания Госдумы, депутаты напоминали спикеру, что в 14.00 их ждут на Красной площади, но...

А перед этим на станции метро «Китай-город» милиционер обходил киоски и предупреждал, что охраняет их только до двух часов. Тут же в метро хлынул поток отпущенных с работы клерков из околокремлевских учреждений и комплекса Старой площади. Они спешили не на митинг – домой. Центр Москвы замирал...

Самое главное вы видели. Красные знамена над толпой. И голубые профсоюзные стяги. И черные. И стилизованная свастика вдалеке, где, видимо, стояли баркашовцы. Людское море – в прямоугольнике от кремлевской стены до гостиницы «Россия» и от Василия Блаженного до первого пролета моста. Старые марши и старые голоса. Старые обвинения и старые оскорбления. Их вы слышали тоже.

Но самое сильное мое впечатление – лица москвичей, когда митинг расходился. Шло так называемое «молчаливое большинство». Оно было очень молчаливым. И очень грустным.

Шли служащие, которые надеялись узнать, когда им станут выдавать зарплату, а получили очередную порцию трескотни. Люди хотели понять, на что им надеяться и как им жить дальше, а увидели, как сжигают чучело президента (по ТБ сказали: подобие). Быть может, они поняли, что в очередной раз оказываются пешками в чужой игре?

Не знаю. Лезть с вопросами к расстроенным людям мне не хотелось, но их глаза и лица были и без слов красноречивы. Люди шли к метро с пророческим и грозящим названием – «Площадь Революции», но марш их был устал и печален.




НОВОСТИ О СТАРОСТИ


_3_ноября_1998_года_

Новое – это хорошо забытое старое. Поэтому – не забывай!

Спикеры обеих палат Егор Строев и Геннадий Селезнев согласились. А лидеры левых партий готовы их поддержать. В чем согласие-то?

А в том, чтобы больше не устраивать в стране президентских выборов, а собрать депутатов обеих палат, добавить к ним несколько сотен или десятков «толковых людей», посовещаться и избрать главу государства.

Как и во всякой новости, в этой есть две стороны. Хорошая и плохая.

Хорошая заключается в том, что товарищи левые уже не надеются прийти к власти нормальным демократическим путем. Посредством прямых и открытых выборов. Опасаются, что несмотря на протесты, несмотря на стук шахтерских касок и перекрытие Транссиба, страна вовсе не рвется в XXI веке продолжать эксперимент века двадцатого «под их знаменем и под их водительством».

А плохая новость состоит в том, что несмотря на уроки 1991 года, когда ни один человек, ни партийный, ни беспартийный, не осмелился открыто заступиться за партию коммунистов, нас опять пытаются убедить, чтобы мы добровольно отказались от своих прав. И прежде всего – от права самим выбирать главу своего государства.

То есть, вернуть все, как было. Как было раньше, когда узкий круг посвященных договаривается между собой и выбирает главу страны.

Так выбирали покладистого Брежнева вместо малоуправляемого Хрущева. Потом нам объявили, что в связи со смертью Леонида Ильича руководить комиссией по похоронам станет товарищ Андропов, а мы уже знали, что глава комиссии – это и есть преемник в руководстве. Так и случилось: пленум единогласно избрал председателя похоронной комиссии генеральным секретарем. А через год с небольшим – новые похороны, председатель новой комиссии становится новым генеральным. Затем и в третий раз та же похоронная демократия. А нам говорят, что это – настоящая демократия. Мы слышим в адрес народа, на столетие отлученного от возможности решать собственную судьбу, упреки в иждивенчестве, в неспособности «правильно выбирать», в неумении работать, даже в вороватости. Боже, какими неразумными и слабыми видимся мы с высоты спикерских кресел! Да что же мы такое, если нам нельзя вверять решение судьбы страны, в которой родились, в которой живем и в землю которой ляжем, каждый в свой черед?

Да, мы совсем недавно сбросили партийный недоуздок. Да, мы еще не очень привыкли вести себя, как серьезные и ответственные, как свободные люди. Не беда – научимся. И выбирать научимся. И отличать честных людей от болтунов, здоровых от больных, демагогов от скупых на обещания.

Но плавать учатся все-таки в воде. Отдавать добытое дорогой ценой, снова ступать на дорогу, уже политую когда-то большой кровью, наверное, не стоит.

Маленькие дети, которые еще не голосуют, но которым уже принадлежит весь завтрашний век, нам этого никогда не простят. Они скажут, что мы предали их будущее. Как сказано об этом в Книге книг – за чечевичную похлебку, да? Но разве нас легко обвести вокруг пальца?

Помните, если нам не доверяют, если нас боятся, значит, мы на что-то способны. Значит, мы чего-то стоим.




«Я К ВАМ ПЕШУ, ЧАВО ЖЕ БОЛИ?»


_23_февраля_1999_года_

Газеты сообщили, что представители комитетов по образованию Совета Федерации и Государственной Думы господа Сударенков и Мельников вместе с некоторыми депутатами внесли проект закона «О государственном образовательном стандарте общего образования».

В этом проекте содержатся положения, которые, с моей точки зрения, могут отбросить нашу страну в каменный век. Так, если верить газетам, господа депутаты считают, что гражданам России вполне достаточно, если они будут изучать родной язык три часа в неделю.

Жаль, что никогда не удастся увидеть черновик этого законопроекта. Неужели он столь безупречен с языковой точки зрения, что дает авторам право думать, будто для овладения русским письменным достаточно и трех часов в неделю?

Разделить депутатского оптимизма не могу. Язык Пушкина по праву принадлежит к одному из труднейших. Его шесть падежей. Его три склонения. Его беглые гласные и чередующиеся согласные. Его скользящие ударения. Полная невозможность объяснить, почему «огурец» пишется так, а «заяц» – иначе.

Да вы послушайте, как говорят сами депутаты, министры и премьер-министры (языковые изыски Виктора Степановича Черномырдина уже вошли в историю, точнее, в анекдоты).

Я помню, как министр, выходец из нашей области, выступал на официальном приеме за рубежом. Англичане оказались не в состоянии понять, «о чем звук». Тогда речь прислали к нам, пресс-секретарь перевел ее с русского на русский, потом опять изложили по-английски, и напечатали в газете на розовой бумаге.

По долгу службы мне приходится читать документы, письма, деловые бумаги людей, имеющих высшее образование. Иные из них имеют несчастье относиться и к журналистскому цеху. Я пишу «несчастье», потому что человек, не владеющий основным инструментом своей профессии, дважды несчастен: для себя и для других.

Включите любую тюменскую радиостанцию. Вас буквально захлестнет поток словесности – бессмысленный и беспощадный. И эти еще из лучших. А как пишут, как говорят инженеры? Финансисты? Врачи? Я не напоминаю о чиновниках и бизнесменах – они рассчитывают, что все исправят машинистки. Совсем, как героиня комедии «Недоросль», уверенная, что география – наука для извозчиков.

Наступление на язык идет давно. С помощью телевизора, где давным-давно спрягается один–единственный глагол to fuck. С помощью телефона, который отучил большинство из нас от лингвистической практики написания писем. С помощью ди-джеев – законодателей вкуса. С помощью бульварной иностранной литературы, которую переводят, как я совершенно уверен, не люди, а компьютеры. С помощью бульварных же газет. Тем более, что недавние законодатели вкуса – толстые журналы – для большинства читателей недоступны.

Я пытаюсь понять ход рассуждений законодателей. Возможно, и они считают, что изо всех словарей русского языка можно оставить для употребления только широко известный в узких кругах словарь Флегона «Beyond the russian dictionary», изданный в Лондоне в 1973 году. Он содержит около 40 тысяч слов лексики, когда-то считавшейся «ненормативной», а в последнее время ставшей-таки вполне нормативной. Но куда же смотрят остальные депутаты обеих палат, столь часто взыскующие об упадке духовности? Ведь духовность начинается с языка, с литературы. А о литературе, кстати, в проекте закона «О государственном образовательном стандарте общего образования» вообще нет упоминания.

Может быть, это розыгрыш? Да нет, газета одна из самых солидных. Впрочем, неуважение к языку так ложится в ряд с неуважением к человеку вообще, что история вряд ли окажется неправоподобной.

Что будет потом? «Казнить нельзя помиловать» – еще не самое страшное, что может произойти. В обществе исчезнет механизм общения. Люди перестанут понимать друг друга. Правда, это уже было. Вавилонское столпотворение.

Не могу отказать себе в удовольствии припомнить цитату из Ломоносова: «... А ежели бы он (Карл V, римский император. – Р.Г.) русскому языку был искусен, то нашел бы в нем великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого и нежность итальянского. А сверх того красоту и сильную в выражениях краткость греческого и латинского языков».

Что найдут в нем потомки наши? И станут ли искать после трех языковых уроков в неделю?




ВЛАСТЬ, ТЫ СЕБЯ УВАЖАЕШЬ?


– Сергей Владимирович, а ведь твой гимн – г..!

– Пусть г... А слушать будешь стоя!

    Из писательских историй

_13_марта_1999_года_

Если хорошенько задуматься, то Сергей Владимирович Михалков – один из авторов текста гимна Советского Союза (написанного совместно с Г. Регистаном) абсолютно был прав. Нравится тебе гимн или нет, он – ГИМН. Он – символ. Он – идея, он – олицетворение страны... Словом, как бы ты к нему ни относился, но – «Слушать Будешь Стоя»!

Намедни одна ветвь власти давала нам урок. Урок вежливости.

Президент, вставши с больничного одра, загнав до полусмерти составителей своего послания Федеральному Собранию, явился на заседание обеих палат. И что же наши законодатели? Картина достойна бессмертной кисти автора «Заседания Государственного Совета». Картина довольно постыдная: одни депутаты, которых, видимо, мамы и папы хорошо воспитывали, вежливо встали, приветствуя Высшее Должностное Лицо Государства. Другие – безотцовщина, вроде г-на Жириновского – продолжали сидеть.

Я догадываюсь, как они себя оправдывали. Мол, я этого президента не люблю, моя партия за него не голосовала, а я был инициатором его отстранения от должности... Слова! А смысла нет. Вернее, он есть, но – отрицательный. Я лично думаю, что эти господа-товарищи, демонстрируя столь открытое неуважение к президенту как символу государства, показали свое подлинное отношение к самому государству.

Конечно, отношение это очень мелкое. Сидящие депутаты, вероятно, думали, что они плюют на президента. А они наплевали на меня, гражданина России. И на вас всех, граждан России, голосовавших за Ельцина или против него.

Не надо любить Бориса Николаевича, он далеко не девушка. Можно протестовать, бороться, спорить, выступать в печати. Но есть, в конце концов, этикет, нормы цивилизованного общения. Выборы закончились. И до новых выборов Президент, независимо от того, какую фамилию он носит, должен пользоваться всеми правами главы государства. Вплоть до королевского салюта в двадцать один залп.

Представим себе, что г-н Ельцин (или г-н Строев, или тов. Селезнев), будучи при исполнении, посещают другую страну и вдруг не получат тех почестей, которые следуют по протоколу. Любой нормальный гражданин страны, которую представляет каждый из перечисленной троицы, должен испытать чувство оскорбления. Оскорбили не лично Ельцина-Строева-Селезнева. Оскорбили нашу страну. Чужим мы спуску не дадим. Да чужие себе этого и не позволят. А как быть со своими?

Между тем, когда дело касается самих себя любимых, депутаты куда как щепетильнее. Вот недавний пример. Журналисты ОРТ что-то там сняли, а депутаты усмотрели неуважение к своему статусу. Наказание последовало тотчас: виновных (или невиновных, но показавшихся виновными) лишили аккредитации.

Говорят, что в стране четыре ветви власти. Кто скажет, что между ними нормальные отношения? Депутаты воюют с президентом и с судами, готовится законопроект, чтобы ограничить независимость судей. Судьи объявили тотальную войну средствам массовой информации – вестник «Законодательство и практика СМИ» уже наполовину составлен из сообщений о проигранных газетами процессах. Журналисты тоже в состоянии конфронтации со всеми остальными...

Нет, я не призываю к всеобщему братству. Я призываю вести себя достойно. Власть требует уважения? Правильно. И демонстрировать это уважение должна сама же. Помните, один из лозунгов перестройки – «начни с себя»?

Михалкова на нас нет. Отца, естественно.




КТО ЗДОРОВ И КТО БОЛЕН В РОССИИ


Не спешите хоронить Ельцина. Он еще простудится на ваших похоронах.

    Прогноз

_6_января_2000_года_

Ну, что вы теперь скажете? «Удрал-таки штуку» Борис Николаевич. В часы, когда продвинутое человечество активно готовилось к встрече двухтысячного года, он сел перед телекамерой и сделал заявление, которое, по крайней мере, в нашей стране, отодвинуло на второй план даже принципиальнейший спор: закончился двадцатый век, или мы с ним еще помучаемся?

Пока трудно оценить, что значит для страны заявление Ельцина о досрочной отставке с поста президента.

Могу предположить, что подуставшее от президента население потеплеет к нему душой и простит многое из того, за что его ругало. Что вы хотите – нет у нас привычки бросать каменья вслед уходящему.

Второе. Вывший президент в секунду спутал планы большинства из тех, кто уже охотно примерял габариты ельцинского кресла к собственному заду. Только что закончились думские выборы, на которых большинство кандидатов в главные российские начальники показало не лучшие результаты. Они полагали, что имеют в запасе полгода для формирования штурмовых отрядов. Но увы! Придется вступать в бой за Кремль с ходу, без переформирования, без отвода на запасные позиции. Судя по тому, что Юрий Лужков отказался 31 декабря от выступления по телевидению, можно догадаться, что выпад президента достиг цели. Да и зюгановский лепет о том, что это левые вынудили Ельцина уйти в отставку, трудно принять всерьез.

Самое важное, как мне представляется, – Ельцин сумел организовать передачу эстафетной палочки, которую нес восемь с половиной лет, в самый удачный для своей команды момент.

Я могу думать, что 31 декабря 1999 года было задумано президентом Ельциным не накануне. Может быть, даже довольно давно. Мне кажется, что он шел к нему с весны 1998 года.

Вы помните тогдашнюю «рокировочку», когда в одночасье отправлен в отставку многолетний премьер и разрекламированный «наследник престола» Виктор Степанович? Отправлен странно, немотивировано, обидно с похожим на издевку советом, пусть, мол, сосредоточится на подготовке к президентским выборам. Что вышло из этой подготовки, все знают: «Наш дом» остался без думской крыши.

Потом начался калейдоскоп: Кириенко, Примаков, Степашин, Путин... Кого искал Ельцин? Преемника? Гаранта собственной безопасности?

Хорош был или плох первый российский президент, но трусом его еще никто не называл. И у меня для этого нет ни желания, ни оснований. Мне все-таки хочется думать, что Борис Ельцин искал преемника, которому можно доверить дело своей жизни. Главное дело. Может быть, именно то, ради чего, простите за красивость, его призвала история.

Именно поэтому с занудством, которое многие принимали за старческий маразм, Ельцин менял Черномырдина на Кириенко, Примакова на Степашина, а затем на его едва ли не близнеца (по послужному списку) Владимира Путина. Можно предположить, какой мучительный поиск стоял за премьерской чехардой. Мы этого поиска не замечали. Да и не только мы...

Хочется думать, что Борис Ельцин не ошибся. Как мы в свое время не ошиблись в нем. Я хотел бы напомнить вам 1989, 1990 и 1991 годы – годы политического триумфа Бориса Ельцина.

Сегодня карьера Бориса Ельцина закончилась. Как она продолжится в нашей жизни, в судьбе России?




ПРЕДСТАВИМ СЕБЕ НОВЫЙ, 2037 ГОД…


_10_февраля_2000_года_

Вчера Геннадий Андреевич Зюганов начал свою деятельность в качестве кандидата в президенты России и на волнах общероссийского радио стал рассказывать о тех радостях, которые получит народ в случае его, зюгановского, избрания.

Лидер КПРФ старался удержать непривычный для него благодушный тон, но партийная школа брала свое. Он то и дело сбивался на прежний ритм, и тогда доставалось многим. И «ельцинистским губернаторам», которые с трудом обеспечивают развитие производства в своих территориях. И Минтимеру Шаймиеву, «укравшему на выборах в Думу» голоса у КПРФ. И «предателю» Руцкому. И Аману Тулееву, который раскалывает монолитные ряды коммунистов. Раскольникам из близких по электорату движений – Подберезкину, Илюхину и др. – попадало больше всего. Если бы не они, мечтал Геннадий Андреевич, то партия легко бы получила большинство в третьей Госдуме. Правда, все, кто в Думе правее коммунистов, доброго слова не дождались тоже. Одни «купили себе места в Думе». У других, вроде Явлинского, аппетит не по заслугам – хотел получить самые важные думские комитеты, хотя вправе претендовать лишь на один...

Многие обозреватели, в том числе и либерального толка, объявляют Зюганова чуть ли не социал-демократом, стремятся отмыть его красноту до легкого розоватого оттенка. Однако достаточно послушать самого лидера левых, чтобы убедиться в его стальной непримиримости ко всем, кто шагает не в ту ногу, не так, как хотела бы КПРФ. Зато соратники самого Зюганова – обладатели исключительных достоинств, интеллектуальных, нравственных, научных...

Кстати, не было недостатка – для электората – в посулах и обещаниях. У Геннадия Андреевича на все есть ответ, как быстренько сделать жизнь совсем хорошую. Ради этого он, став президентом, готов отказаться от большинства президентских же полномочий. А пока – целых семь пунктов предвыборной программы кандидата в президенты. Пункты настолько простые, что остается только удивляться, почему действующая власть не может их разглядеть? Не иначе – только из вредности и желания усугубить страдания руководимого ею народа.

Геннадий Андреевич знает все. Откуда взять деньги, чтобы моментально повысить все зарплаты до минимального прожиточного уровня в тысячу рублей. Как распорядиться, чтобы цены на товары стали доступными. Чтобы подешевел бензин. Правда, пункт с пунктом складывался не сразу. Как взять деньги, например, у тех, кто перевел их за границу? Какими посулами заставить вернуться в Россию тысячи «самых образованнейших умов»? Обещанием «тысячи рублей в месяц»?

В потоке слов, что текли из радиоприемника, улавливалось что-то очень знакомое. Слова, конечно, были чуть-чуть иные, но что-то совпадало. Наивность? Или расчет на наивность? Помните, например, такое: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме»? Даже срок определялся – всего двадцать лет. В начале шестидесятых годов в Свердловске доверчивая бабушка сердилась на вытолкнувшую ее очередь: «Да разве с такими доживешь до коммунизма?». Бабушка точно – не дожила. А мы дожили – до закупок хлеба в Канаде, до талонов на мясо, водку, мыло, стиральный порошок, до бумажной колбасы. И было это все, когда «гнусными демократами» еще и не пахло, когда самые отъявленные из них еще были правоверными коммунистами с верою во все не наступавшее светлое будущее.

Если беспокоишься о будущем, чаще заглядывай в прошлое. Не забывай. Чтобы не вернулся век двадцатый, год тридцатый.




ПАРЛАМЕНТАРИИ ПЕРЕПУТАЛИ ДУМУ С ПИВНОЙ


_4_апреля_2000_года_

Вспомните ироническую песню времен глубокого застоя. Лирический герой перечисляет позиции, в которых его родная страна «впереди планеты всей». Это – перекрытие Енисея, изготовление ракет большой и средней дальности, а также – область балета. Поскольку ни на что другое лирического героя не хватило, мы вправе предположить, что по остальным «областям» наша страна занимает места со второго до последнего.

Особенно сильное отставание наблюдалось и наблюдается – в женском вопросе. В советское время утвердилось, что более всего женщину украшают комбинезон трактористки, халат доярки. А ежели удастся спроворить шлем летчика либо войлочную шляпу и синие очки горнового, то это – необычайное достижение как для конкретной женщины, так и для страны в целом.

Все отличающее женщину от мужчины, а именно – нежность, красота, способность вызывать высокие чувства и воспоминание о чудном мгновении, ее роль в продолжении рода человеческого, – не то, чтобы вовсе не ценились, но имели значение скорее прикладное.

И общество в массе своей с этим совершенно согласно.

Вот под гоготание (я бы даже сказал под жеребячье ржание) первый и последний вице–президент СССР Геннадий Янаев отвечает на вопрос о его, вице-президентовом здоровье. Спросите, говорит, у моей жены... Пошляк, он и закончил свою карьеру пошло.

Минувшее десятилетие показало, что наше общество и его цвет – депутатский корпус – ничуть не изменились.

Более того... Лидер фракции бьет женщину по лицу и таскает ее за волосы прямо в Думе, а при этом пользуется депутатской неприкосновенностью, вместо того, чтобы получить свою 206–ю. Что – он подвергся остракизму? В любой стране, кроме нашей. В нашей он... баллотируется в президенты и занимает пост вице–спикера Госдумы.

Вот и не последнее достижение поданному вопросу на самом высоком уровне. Я имею в виду обмен репликами между красой и гордостью коммунистической фракции, бывшим слесарем завода «Брянский арсенал» товарищем Шандыбиным Б.И. и Любовью Слиской, первым заместителем спикера Думы. Повторять не стану. Скажу лишь, что тов. Шандыбин оскорбил не только всех женщин, но и всех слесарей, среди которых немало достойных мужчин, вполне различающих, что можно говорить при дамах и с государственной трибуны, а что – в заплеванной пивной.

Конечно, у Думы, которая все чаще пытается смотреть на нашу страну как бы глазами Совета Европы, тоже взыграло самолюбие. Дума запечатала Шандыбину рот, отключила его микрофон, правда, всего лишь на месяц. Но вот что интересно: сделано это не единогласно. 79 депутатов проголосовали за право Шандыбина говорить, что хочет, кому хочет и где хочет.

Ну, Шандыбин – он Шандыбин и есть. На депутатов у меня тоже надежды мало. Но более всего я поразился, когда смотрел программы политических обозревателей в конце недели. Вы думаете, они осудили Шандыбина, эти рыцари политических баталий? Нет. Выдумаете, они защитили простодушного брянского слесаря? Тоже нет.

Они не обмолвились ни одним словом о том, что произошло... Путин, пермский ОМОН, поиски генерала Шпигуна, снова Путин в ядерном городе Озерске – вот и все, что жевали и пережевывали Сванидзе, Доренко, Киселев. Это все важные события. А что в Думе – подумаешь, что-то не то сказал одиозный депутат. Так не убил же!

Все вместе они убивают то лучшее, что делает человека человеком, а страну – приличной страной.




АВТОБУС, КОТОРЫЙ ЗАБЛУДИЛСЯ


_20_апреля_2000_года_

Летней ночью прошлого года автобус, который вез нас из России во Францию, едва не потерялся в асфальтовой сетке дорог вокруг города Нюрнберга. Водитель плохо читал карту, и вскоре мы с Вячеславом Медведевым вынуждены были взять на себя роль штурманов.

Определились, где стоит автобус, прикинули маршрут, вышли на автобан в сторону Страсбурга, где через щель между Францией и Швейцарией нам предстояло проскользнуть в департамент Верхние Альпы.

Автобус заревел двигателем. Медведев остался на переднем сиденье контролировать ситуацию. А мне уже не спалось. В голове стучало – это же Нюрнберг!

Сейчас, в преддверии очередной круглой даты мне хочется возвратиться в ту летнюю ночь, в свои воспоминания о самом главном в истории этого города.

Я вспоминал старую кинохронику: нюрнбергские партайтаги, факелы над прямоугольниками марширующих солдат, истошные вопли фашистских вождей.

Но я вспоминал и университетские семинары по военной журналистике, которые вел Борис Самуилович Коган, сам воевавший (у нас почти все преподаватели вернулись на факультет после перерыва на войну). Мы читали репортажи из Нюрнберга Бориса Полевого, Сергея Крушинского, Ильи Эренбурга, Семена Нариньяни...

В восприятии прошлой войны Нюрнбергский процесс занимает недостойно малое место. А он – один из величайших ее итогов, наравне со Сталинградом, Курской дугой, Берлинской операцией, хотя и совершился без единого выстрела, и «пострадавших» было всего одиннадцать.

Нюрнбергский процесс был всего лишь второй в истории человечества попыткой осудить агрессию (первая – Венский конгресс 1815 года, где судили Наполеона). Нюрнберг осудил тех, кто развязал мировую войну, кто уничтожал мирное население завоеванных стран, кто построил лагеря смерти, кто проводил опыты на живых людях...

Нюрнбергский процесс, или, как еще нередко говорят о нем, нюрнбергский протокол, не только пригвоздил к позорному столбу немецкий фашизм, не только назвал СС преступной организацией, не только повесил руками сержанта Вудса 11 высших главарей рейха. Он поставил превыше всего – превыше закона отдельной страны и приказа старшего начальника – человеческую совесть. Одно из решений послевоенного Нюрнберга – приказ командира не освобождает солдата от ответственности, если это безумный, преступный приказ...

Я вспоминал той ночью разные страницы «нюрнбергского сидения», как его называли журналисты.

Например, вот эта. При первом появлении Геринга на скамье подсудимых все обратили внимание на его помятый вид. На что известный острослов фельетонист Семен Нариньяни сказал: «Ничего. Отвисится». Он почти угадал. Правда, Герингу за пару часов до казни удалось принять яд. Но остальных десятерых его партайгеноссен благополучно повесили. И среди них – блестящих исполнителей тех преступных приказов – руководителя ОКБ (Оберкоммандовермахт) Кейтеля и начальника генштаба Иодля...

Недавно я обнаружил, что нынешние двадцатилетние почти ничего не знают о Нюрнбергском процессе. Это наша вина, а не двадцатилетних. Это мы с вами забыли об уроках второй мировой войны. А потом удивляемся: где же иммунитет против фашизма? Позволю себе предположить – он в старом дворце правосудия в немецком городе Нюрнберге.




ОХОТА НЕ ТОЛЬКО НА ГУСЕЙ


«В исключительных случаях мера пресечения может быть применена в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, и до предъявления ему обвинения. В этом случае обвинение должно быть предъявлено не позднее десяти суток с момента применения меры пресечения. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, мера пресечения отменяется».

    Ст. 90 уголовно-процессуального кодекса...

_15_июня_2000_года_

Исключительно туманная статья УПК. Примерьте ее к себе. Пусть некоему чиновнику из правоохранительных органов, хотя бы и генеральному прокурору, помстится, что именно вы и никто иной виноваты в покушении на ... (нужное вписать). По этой статье «в исключительном случае» вас могут поместить в следственный изолятор, где специалисты начнут «работать» с вами.

Что значит – «работать»? Люди, знакомые с особенностями отечественной пенитенциарной системы, полагают, что объем признаний ваших будет прямо пропорционален числу дней, которые вы проведете в изоляторе. Они же сказали, что к такому методу получения информации следствие прибегает, если «обвинение сыроватое». Или в нем «чего-то не хватает».

А теперь – к конкретному и последнему по времени случаю, когда эта сама по себе одиозная статья сработала. Одиозная, потому что никак не совпадает с общепринятым понятием – о презумпции невиновности. Это принцип, согласно которому никто не должен доказывать свою невиновность, поскольку по определению считается невиновным заранее. А обязанность доказывать возлагается на правоохранительные органы.

Факт – помещение в Бутырскую тюрьму Владимира Гусинского, руководителя холдинга «Медиа–Мост». Того самого, в который входят самые, вероятно, популярные сейчас в стране средства массовой информации: НТВ (телевидение), «Эхо Москвы» (радиостанция), «Сегодня «(газета), «Итоги» (журнал).

Московская пресса встала на дыбы. Объединились в протесте даже такие антиподы, как Лужков и Доренко.

Нам пытаются, сбивчиво и косноязыко, объяснить, что речь идет о каких-то деньгах, которые Гусинский взял в кредит у Газпрома... Всплывает десятилетней давности история с «Русским видео»... При этом никто ничего определенного не говорит, обвинение (см. статью 90 УПК) не предъявлено. Генеральный прокурор путешествует по Восточной Сибири. Президент пытается что-то прокомментировать из Испании, и впервые на его уверенном лице проступает тень смущения. Премьер Касьянов тоже «в нетях». Кто же власть в стране?

Можно, конечно, потирать ручки: дотянулись-таки до одного из ворюг–олигархов цепкие длани закона. Только позвольте спросить: а почему, если начали брать олигархов, начали с Гусинского?

Почему не с Березовского (ах, он депутат!)? Не с Абрамовича (тоже депутат!)? Не с Потанина? Не с Алекперова? Не с Вяхирева? Не с Богданова? Ничего против каждого не имею, но не мною сказано: все состояния в России составлены с нарушением закона.

Что отличает Гусинского от других? Прежде всего, концентрация в его руках средств массовой информации, отчетливо оппозиционных правительству и президенту. А также администрации президента. Прибавьте сюда и вечно тлеющий скандал из-за программы «Куклы» с мистической маской Владимира Путина, которая предстает то в роли кошмарного героя сказок Гофмана, то императора Павла I... Прибавьте сюда же агрессивное неприятие медиа–империей Гусинского кампании умиротворения, которая проводится в Чечне. Причем, чем больше нас убеждают в «завтрашнем замирении», тем отчетливее НТВ и другие тычут в нос нам и правительству доказательствами противоположного свойства.

Вполне уверен, что причина «забутыривания» Гусинского лежит не в сфере финансов, а в сфере СМИ. И чем больше темнят все причастные и непричастные лица, чем больше намекают на некую информацию, которую еще не пришло время открыть, тем сильнее я сомневаюсь в том, что у прокуратуры есть хоть что-нибудь за душой.

«– Если я буду резко выступать, против меня сразу же возбудят уголовное дело...

– Как против Гусинского?

– Совершенно верно.»

Фрагмент пресс-конференции депутата Госдумы Геннадия Райкова, 14 июня.




ДЕНЬ ЗАВТРАШНИЙ ИЛЬ ДЕНЬ ВЧЕРАШНИЙ?


24 июля 2000 года

Поражаюсь, с каким едва ли не мазохистским наслаждением отдельные сограждане пророчат возвращение тоталитарного государства. Любые полшага – и начинается гул: они идут, они уже у порога, прощай, демократия...

Пугают друг друга. И все страшилки связывают с именем Путина. Между тем, готов биться об заклад, что самая страшная угроза находится не в просвищенной ветрами гласности Москве, а в затхлой провинции. Где до сих пор убеждены, что «в нашей области застоя не было». Где с большой помпой и под самым носом у новой демократической власти (которая, надеюсь, не забыла, что такое диссидентство, мордовские лагеря и брежневский паноптикум партийных мумий) утверждают мемориальные доски в память почивших в бозе партийных секретарей, а их партийным же преемникам избранные демократическим путем депутаты присваивают только что утвержденные почетные звания. Так что самое страшное – не в силовиках в масках, которые врываются в офис Гусинского. Самое страшное – в нашем нежелании замечать, что бесстыдное прошлое весьма гордится собой. Более того, оно хочет, чтобы и мы продолжали им гордиться. Тогда уж отчего бы не включить в обязательное исполнение в программе «Письма и песни» марш коммунистических бригад или песню про Ленина, который «такой молодой, и юный Октябрь впереди».

А ведь все это позади. Более того, прежние товарищи сегодня с удовольствием именуют себя господами, многие их них имеют свое дело (по современному – бизнес) и чувствуют себя неплохо. Не жалко, не завидно. Напротив, радостно. Именно в твердости, с какой бывшие партийные боссы стоят на новых буржуазных ногах, гарантия того, что прежнее уже никогда не сможет вернуться. Только зачем утверждать, что не только настоящее их, но и прошлое было прекрасным?

Но телевидение, но горячие публицистические головы продолжают нас попугивать. А некоторые отставники охотно им подыгрывают. Вот, к примеру, недавно московский клуб ветеранов КГБ обратился к президенту с предложением – возвратить на постамент в центре Лубянской площади «Железного Феликса». Мол, прекрасный памятник, и Феликс тоже прекрасный. Правда, идея трошки не додумана. Место в центре Лубянки пока занято. Там лежит камень, доставленный в Москву из первого советского концлагеря, первого из сотен таких лагерей из Соловков. Так что товарищам отставникам, которые сильно уповают на бывшего своего сослуживца и спецслужбиста, надо еще поработать над тем, как возвратить соловецкий камень туда, откуда его привезли. И заодно подобрать ему соответствующее сопровождение из числа наиболее убежденных демократов. Так сказать, почетный караул. Он же – контингент...

Кстати, не забудьте в таком случае императорские останки вернуть под Свердловск, на старую Коптяковскую дорогу... И минируйте по новой храм Христа Спасителя...

Неправда ваша, славные ветераны славных карательных органов. Смею думать, что президент Путин и во сне не мечтает возглавить комитет государственной безопасности. Конечно, ему бы не мешало занять у своего предшественника чуточку недоверчивости к тем, кто его окружает, и чуточку терпимости к средствам массовой информации.

Я думаю, что зов ветеранов КГБ – не более, чем проверка президента: «наш ли он человек?». И допускаю, что не все надежды тех, кто видел в молодом преемнике Ельцина будущее России, сбудутся. Но абсолютно уверен, что надежды «дзержинцев» на Путина не сбудутся никогда.




КОНТРИБУЦИЯ


Контрибуция – платежи, налагаемые государством-победителем на побежденных.

    Толковый словарь русского языка, стр. 292

_13_июля_2000_года_

Внезапное и массированное наступление на «жирных котов» вызывает у меня, как и у всех советских людей, чувство глубокого удовлетворения. Есть исключительно советский пунктик: хорошо бы поделить. Поделить то, что успели ухватить при общем расхвате господа Гусинский, Алекперов, Потанин. Они успели, когда не успели мы. А теперь и мы успеем.

Правда, успеем ухватить не столько, сколько успели эти и другие олигархи. Правда, еще не вполне ясно: достанется ли нам с вами хоть что-то из ухваченного–перехваченного. Но все равно приятно.

Пусть у нас не будет, зато и у других не станет. Равенство, стало быть, и опять же братство...

Хотя что-то меня гложет. Что-то мешает пролетарски искренне радоваться происходящему. Может быть, потому, что за последние годы я утратил классовую чистоту, которую обрел некогда в горячем цехе ЧТЗ. А может быть, просто научился не только радоваться каждому новому шагу родного государства, но и размышлять: зачем такое делается, и что из этого получится?

Насчет «зачем?». Тут не все – тайна за многими печатями. У дверей обещанное президентом повышение пенсий. А страна у нас пенсионерская, стареющая, денег на пенсии надо много, не то пенсионеры поумирают, кто будет тогда за «Единство» голосовать, не одни же только чиновники из администраций? Поэтому кто-то вспомнил, что олигархи много чего должны. На то они и олигархи, что всегда кому-нибудь должны–обязаны. Должны или нет на самом деле – выяснится когда-то позднее. А пока общественное мнение, как дуло пистолета, целится в лоб олигарха и требует: плати!

Один мой знакомый юрист вчера, пессимистически свесив нос, вздыхал. Мол, весь этот передел затеян, по мнению правоведа, с единственной целью – отнять. И, может быть, обогатить. Но не нас с вами, мудро вздыхал мой знакомый, а новых чиновников, которые вошли во власть, когда все богатство уже поделено. Им тоже хочется ухватить лакомый кусок... Впрочем, юристу виднее. Я не столь радикален, но есть и у меня основания для беспокойства. Ладно, разорят Потанина, отберут «Норильский никель». Ощиплют «ЛУКойл» к вящей радости конкурентов (короткой, думаю, радости, поскольку за Алекперовым придет и их черед). У Гусинского отнимут НТВ и газеты с журналами. А что потом?

Потом все опять станет ничье? Или потом все опять станет общее? Или в очередной раз станет чье-то – до следующего передела?

Шей да пори – не будет пустой поры. Но будет ли полон карман государства, если на примере олигархов каждый, способный к чему-нибудь , ясно увидит: государство наше разбойничье. Ему чужое благосостояние поперек горла. Оно складывать–умножать никак не научится. А только вычитать. По-школьному – отнимать.

Вот это нежелание примириться с возможной капиталистической реальностью, которая, как бы я ни противился этой мысли, видимо, есть один–единственный путь к обогащению страны – через обогащение индивидов, мне напоминает попытку слесаря–неумехи закрутить в гайку болт с давно сбитой резьбой. Крутит, а резьба соскакивает. Он опять крутит. Пора бы выкинуть или болт, или гайку, но сила есть – ума не надо...

Когда-то родимая советская власть начала бороться с богачами первым ей понятным способом. Контрибуцией. К чему это привело – большинство сограждан еще помнит. Надо ли, чтобы ту же школу проходили наши дети, внуки и правнуки?




ЧИНОВНИК ВЫСОКОГО РАНГА


_24_августа_2000_года_

В стране, потерявшей в ходе военно-морских учений 118 (или 130?) офицеров и матросов, траур. Собирают пожертвования семьям погибших. Официальные и неофициальные лица на все лады комментируют достоверные и не очень версии происшедшего. Словом, всем есть дело. Непонятно только, чем занят один человек. Самый важный. Самый высокопоставленный. Президент Российской Федерации Владимир Путин.

Я понимаю, что «почетный подводник» на самом деле таковым не является. Я понимаю, что неправильно и несправедливо требовать от президента, чтобы он непосредственно руководил спасением самой большой и самой, как утверждают, дорогостоящей российской атомной подводной лодки (говорят, что ее цена – миллиард долларов). Тут он не специалист.

Но я не понимаю другого, почему человек, около полугода назад принесший клятву на верность служения российскому народу, продолжал пребывать на черноморском берегу, когда на берегу моря студеного бились в безысходности жены и родители погибающих или уже погибших моряков? Кто, как не руководитель страны, обязан был первым утешить женщин, в одночасье ставших вдовами военнослужащих, погибших при исполнении служебных обязанностей? Пообещать, глядя в глаза осиротевшим детям, что Родина не оставит их, потерявших кормильцев?

Путин не прервал отпуска. Путин не приехал на место трагедии, не согрел добрым словом. Слова: мол, присутствие на месте трагедии «чиновника высокого ранга» только помешает спасательным работам.

Слово произнесено. Место в истории определено. Не президент, а «чиновник высокого ранга».

Немного в новейшей нашей истории таких примеров. 12 лет назад случилось землетрясение в Спитаке. В те дни, я помню, высшее политическое руководство страны находилось с официальным визитом в ООН. И все тотчас вернулись домой. Член политбюро и министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе объяснял причины столь спешного возвращения: «Надо совсем не иметь совести, чтобы в эти трагические дни быть вдалеке от тех, кто нуждается в помощи».

Возможно, будет найден тот, кто «неправильно» посоветовал президенту оставаться в Бочаровом Ручье. Только я не понимаю, почему в таких случаях надо «советоваться» и «консультироваться», а не поступать, повинуясь чувству?

Объявлен траур. Назван номер счета, на который совестливые и сердобольные граждане могут перечислить средства для помощи родственникам погибших. Потому что самим морякам уже помочь нельзя. Люди у нас совестливые, они откликаются. А государство? Или оно и так уже потерпело ущерб – потеряло лодку стоимостью в миллиард долларов?

Государство потеряло только лодку. Моряков потеряли только их семьи.

Р.S. Сообщили, что Путин посетил Северный флот. На десятый или одиннадцатый день после трагедии.




ХОТЕЛИ КАК ЛУЧШЕ. ПОЛУЧИЛОСЬ ПО ЧЕРНОМЫРДИНУ


_15_декабря_2000_года_

По словам тех, кто внезапно инициировал тему государственного гимна, они хотели объединить Россию, успокоить спортсменов, которым трудно на победной трибуне Олимпиады обойтись без слов, что могли бы повторять вслед за государственной мелодией. И вообще, как можно войти в новое тысячелетие без гимна? У всех соседей будут гимны, а у нас нет?

Что касается спортсменов, то малоубедителен этот довод. Число победителей олимпиад от России настолько мало по сравнению со всем населением страны, что и хлопотать-то за них неудобно. Они составляют мизер даже по сравнению с тем меньшинством, которое заявляет, что ни при каких обстоятельствах не будет вставать, заслышав гимн.

Относительно объединения. Пока получилось как раз наоборот. Вместо дружных объятий под бравурное «Союз нерушимый...» – откровенный раскол. Вместо демократического централизма, одним из принципов которого является подчинение меньшинства большинству, – дерзкие выкрики, отказы вставать вместе со всеми.

Я, правда, не очень себе представляю, как победившее большинство будет миролюбиво взирать на сидящих то тут, то там представителей «гимновой» оппозиции. Как бы в воодушевлении того... Не придушили кого-нибудь из протестантов.

Увы, и я не в восторге от выбора г-на Путина. И мне представляется странным желание пороть горячку по не самому актуальному вопросу, которое прорезалось у нашего президента на подходе к большому финишу. Как известно, дни, числа, календарь – все условности. Тем более, что значительная часть населения мира живет совсем по другим календарям. У нее никакого третьего тысячелетия не наступает.

Мне почему-то представляется, что все эти мотивы – некая шумовая завеса, призванная скрыть за словами о необходимости согласия совсем другие стремления. Например, проверка мобилизованности рядов «Единства и примкнувших к нему. Уверен, если бы г-н президент с той же степенью убедительности воззвал депутатские массы голосовать за песню Широка страна моя родная», результаты были бы ничуть не хуже.

А если, наоборот, за «Боже, царя храни»? Мол, историзм, мол, монархия тут только в словах, а текст можно написать новый... Проголосовали бы, как думаете?

У меня есть еще три замечания, они же – сомнения.

Первое. Считаю не слишком корректным, когда день вчерашний диктует дню завтрашнему, какие ему песни петь и на какой призыв вставать.

Второе. Считаю наивным заявления меньшинства, которое грозится не вставать «под гимн Александрова-Михалкова». Встанут, как миленькие. Стадный принцип. (Вот Сахаров бы не встал). «А слушать будешь стоя», – говорил Сергей Владимирович. Знал, что говорил.

Третье. Наивный священник Александр в «Гласе народа» возмущался тем, что государственные регалии разделили, как сорока–ворона сваренную кашу – тебе, тебе, тебе. Однако думаю – пока. Пока забрали гимн. Потом – флаг. Потом останется скрутить шеи орлу – хоть и две, а все меньше, чем миллионы протестующих против намечающихся перемен.

И последнее – впридачу. Говорят, что свобода живет там, где уважают права меньшинства.

А где уважают права меньшинства? А где их не уважают? То-то.




ХИБАКУСЯ


_28_апреля_2001_года_

Это нормальное японское слово. Им в стране Восходящего Солнца называют жертв атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки и их потомков. В нашей стране нет специального термина, который бы определял, скажем так, невольных «участников» многочисленных ядерных экспериментов, которые гласно, а чаще скрыто проводились прежними и новыми правительствами над народом собственной страны.

Причем, количество этих экспериментов было больше, чем боевых взрывов бомб сорок пятого года, чем испытаний французского ядерного оружия на атоллах Тихого океана. И если о тех стало известно благодаря шумным протестам мировой общественности, то о масштабах происходившего за нашим железным занавесом мы сами могли только догадываться.

Мне уже приходилось писать, что впервые полную карту подземных ядерных взрывов в Тюменской области я увидел на страницах американского совершенно несекретного издания «Oil and gas journal». Самый первый из взрывов был произведен где-то в районе деревни Чугунаево Нижнетавдинского района в 1969 году. Подробности мне рассказывал директор тамошнего совхоза Модест Денисов. Потом он стал председателем обкома профсоюза работников сельского хозяйства. А потом скоропостижно скончался от болезни, которая, в частности, вызывается воздействием жесткого излучения.

Широка страна моя родная. Очень красивая страна. С густыми лесами. С чистыми реками. Где так приятно вдохнуть воздух соснового бора. Напиться из родника...

Когда пьешь воду – не забывай об источнике. Кто из нас мог предположить, что в ходе осуществления советской, а теперь уже и российской ядерной программы замечательная страна так изгажена, так отравлена?

На западе – ядовитый след Чернобыля. На севере – заброшенный полигон «Новая Земля» и гептиловый ветер космодрома «Плесецк», который доносится аж до Уватского района. С юга – переполненное ядерной дрянью озеро Карачай и химкомбинат «Маяк» в полутора десятках километров от очаровательного уральского городка Касли, известного художественным чугунным литьем. Надо ли напоминать о шумном взрыве на «Маяке» в 1957 году? Не лучше ли еще раз сказать, что с 1949 года в прозрачную речку Течу, а через нее – в Исеть, Тобол, Иртыш и Обь, никого не спрашивая и никого не оповещая, «Маяк» сбрасывал отходы атомного производства.

Насколько это было серьезно? Настолько, что эти события внесены в Налоговый кодекс, основной финансовый документ страны, – предоставляется льгота.

Я не упомянул восток? Но и с этой стороны, как говорил герой детской книжки, «ничуть не лучше»: там и Томск–7, и красноярский завод оружейного плутония...

И это, конечно, далеко не полный список. Перелистай, дружок, свою биографию – какие там адреса–названия? Может быть, Оренбуржье, Тоцкий район? Или – Ямальский район Тюменской области, где тебе повезло находиться весной 1961 года, когда в Заполярье взорвали «большую бомбу», в приказном порядке выведя население северных поселков в открытую тундру? Или ты ловил пескарей в реке Исеть, в донных отложениях которой до сих пор сохраняются радионуклиды?

Поэтому не смейся над странно звучащим японским словом «хибакуся». Может быть, оно имеет самое прямое отношение к тебе?

В эти дни, вероятно, в связи с «круглой датой» – 15 лет со дня взрыва Чернобыльской АЭС – много говорится об этой катастрофе. Политики и ученые привычно скорбят, оценивают и переоценивают случившееся. Тем временем Дума соглашается на ввоз нового количества ядерных отходов. Может быть, господа думцы считают, что страшный приговор «хибакуся» их не коснется? Или – хуже уже не будет?




МЫСЛИ ВСЛУХ


«Это начало чего-то».

    Владимир Познер

_13_сентября_2001_года_

В старом фильме «Пурпурная роза Каира» к романтической девушке герой сходит с экрана. Во вторник вечером к нам с телевизионного экрана сошел монстр.

Наверное, не я один принимал происходящее в Америке за очередной блокбастер, который почему-то крутили сразу по четырем телеканалам. Мне даже подумалось: сочиняли – и вот, накликали.

Впрочем, я не об ужасах прошлой ночи. Просто 11 сентября 2001 года мир разломился надвое. На вчера и завтра. Сегодня перестало существовать. Оно обрушилось одновременно с башнями–близнецами, вместе с мифами о замечательном американском спецназе, о все понимающих аналитиках, об отважных спасателях. Остался только заваленный обломками 450-метрового здания человек с мобильным телефоном и с тающей надеждой, что к нему придут и его спасут.

В эту ночь мы воочию убедились, на каком тоненьком волоске висит мир.

Президент Путин сказал просто и точно: вызов цивилизованному человечеству. И президент Буш добавил: нападению подверглась сама демократия.

Правда, в отличие от него, считающего демократией только Америку, я полагаю, что опасности подверглась демократия в целом – как система, как общественный строй. Ибо первые шаги и в Америке, и у нас, и в Европе были направлены на усиление полицейских мер. На ограничение прав и свобод. А они, как давно установлено, прежде всего ударяют не по террористам, которые никаких норм не соблюдают, а по законопослушным гражданам. Хорошо, если эти меры ограничатся периодом розыска и ареста виновных во взрывах. Плохо, если общество согласится на постоянное ограничение в обмен на обещание покоя... По сути, сменит один террор на другой, на государственный.

Наверное, со мной никто не согласится. Как не согласится и с осуждением мною злорадства, приправленного плохо скрываемым раздражением, которое показал наш мониторинг. Он, конечно, не может претендовать на представительность. Но факт, что даже в час трагедии мы сочли возможным попрекнуть американцев: а сами, мол, что делали? Пили еще круче: так вам и надо! (Тогда давайте осудим японцев: напали на Перл-Харбор, вот вам атомная бомба!)

Хотя, если разобраться строго, случившееся в Америке – никакое не возмездие. Посетители и сотрудники международного торгового центра в большинстве своем, как и многие американцы, люди очень аполитичные. Разве они участвовали в операции – Буря в пустыне»? Или сидели за штурвалами натовских самолетов, которые бомбили Белград? Видимо, они просто расплачиваются за свое американское гражданство? И дети тоже?

Что больше всего поразило меня в тот вечер?

Ликование в арабском квартале Восточного Иерусалима. Восторженные дети. Аплодирующие зрелищу смерти мужчины. И радостно танцующая полная женщина в очках.

Мужчины, как правило, не слишком добры. Дети – у них есть еще шанс поумнеть. Но женщина, танцующая при виде свежей могилы, в которой за считанные минуты похоронены тысячи людей... Это выше моего понимания.

Мир, действительно, на переломе. Как писали меньше, чем за неделю до этой трагедии – Известия», нам угрожает новая война миров: «в столкновениях наций и рас – заведомый перевес на стороне потемок человеческого сознания».

Наверное, нам придется выбирать – по какую сторону баррикад окажется наша родина? Неужели рядом с теми, кому мы продаем оружие, стараясь не думать, что оно может стрелять и в нас?




ПЕРИОД ПОЛУРАСПАДА


_19_октября_2002_года_

Итак, перепись закончена. По предварительным данным, в Тюмени переписались примерно 90 процентов от прежнего официального состава. Но я не об этом.

Удивила и огорчила странная тяга населения, титульной нации, – к дроблению. Ну, идея казаков явить из себя отдельную общность и, более того, – национальность – всем набила оскомину, приобретя со временем устойчивый оттенок маскарада. Однако право писать национальностью лишь принадлежность к той или иной местности – штука не шуточная, а напротив, опасная.

Вот архангелогородцы во главе с губернатором массово пишутся теперь «поморами». В обоснование национального выбора приводят причины вовсе не этнические и не лингвистические, даже не, извините, расовые какие-нибудь отличия, а исключительно экономический букет. Деревни, мол, хиреют, рыбу ловить бесплатно, как коренным народам, не дают, за использование природных ресурсов не платят. А поморам (видимо, есть надежда!) и за недра заплатят, и рыбы дадут?

Продолжим мысль. Отчего же тогда не народ, не национальность – уральцы? Живут компактно. Особенности выговора – есть. (Помню, при поступлении в университет сдавал английский язык, так преподавательница смеялась над моим челябинским произношением: «Ural’s dialect»). Или – сибиряки? Тут даже характер национальный, стойкий. А волгари – чем хуже? А вологодское оканье – разве не вправе претендовать на статус национального языка?

Словом, можно, и – все вперед! Точнее, назад. К удельным княжествам. К племенам, что тыщу лет назад олицетворяли собою Русь. Вятичи. Кривичи. Поляне. Ну и, естественно, древляне, что так сурово были наказаны княгиней Ольгой за то, что не захотели быть обворованными князем Игорем...

Шутки в сторону. Вам не кажется, дорогие читатели, что такие местные национальные объединения, подкрепленные глубоким желанием безвозмездно ловить рыбу, ведут к распаду? К раздроблению культуры. К культивированию местных наречий, вследствие чего через сколько-то лет граждане одного края России перестанут понимать своих кровных родственников с другого конца страны. Ведь все это было только что, каких-нибудь десять–двенадцать лет назад. Помните, как отделились прибалтийские республики и тотчас перестали понимать» язык, которому учились в школе?

Не могу не сослаться на образ «плавильного котла» двунадесяти народов, каким стала на земле Америка. Что же мы норовим растащить российский котел по своим территориальным горшкам?




СВЯЩЕННЫЙ ДОЛГ ГОСУДАРСТВА


_28_января_2003_года_

Две информации из прессы.

Первая – американское правительство разослало своим согражданам, находящимся за рубежом (по точным подсчетам посольств, это около четырех миллионов человек), распоряжение: срочно приготовиться к возвращению домой.

Вторая – Тверской суд Москвы решил, что государство не несет ответственности за моральные страдания заложников, попавших в руки террористов на спектакле «Норд–Ост».

Когда-то, еще студентом, я готовил в газете, где был на практике, подборку материалов под патриотическим названием «Два мира – две юности». Было это сорок лет назад, и ничто не могло поколебать моего убеждения, что «наша юность» – вся из себя любимая и защищенная. А «ихняя» – угнетенная и никому не нужная.

Теперь бывшая юность здесь и там выросла и в состоянии самостоятельно понять, кого и где любят и защищают. Американцев зовут домой, под защиту звездно–полосатого флага, в связи с намерением правительства начать военные действия в Ираке. Поскольку это может вызвать нападения террористов на американцев, живущих в других странах мира, им велено собирать чемоданы. Можно, конечно, позлорадствовать: мол, так им, агрессорам, и надо! А лучше задуматься: что же это за правительство такое, которое думает не только о том, чтобы наломать холку нехорошему Саддаму, но и как бы уберечь своих, которые решений о начале военных действий не принимали.

Более того, могу предположить, что если вспугнутые войной американцы, побросав чемоданы, помчатся к кораблям, которые, безусловно, будут высланы, то правительство обязательно оплатит стоимость утраченного имущества. Такое, кстати, уже было – 12 лет назад во время ирако–кувейтского конфликта.

Но бог с ним, с имуществом. Я и раньше знал и даже писал об этом, что наше государство никогда не интересовалось судьбой и жизнью отдельно взятого гражданина, хоть у себя в стране, хоть за рубежом. (Примеров полно – российские летчики, пропавшие без вести в Африке, попавшие в тюрьму в Индии, подставленные недобросовестным заказчиком и отсидевшие год у талибов в Кандагаре...). Кто за них вступился? Послал спецназ на выручку? Пригрозил каким-нибудь эмбарго, хоть на покупку бананов? Нет. Нет. И нет.

И даже теперь, когда все, что произошло в Москве, так или иначе связано с деятельностью или, точнее, с бездеятельностью правительства, что решает «Отделенная от двух первых» третья власть? Что иск надо предъявлять террористам. А правительство вовсе ни при чем.

Но разве это не правительство почти десять лет неумело воюет в Чечне? Разве не правительственные структуры прохлопали рейд боевиков в центр Москвы на Дубровку? Разве не правительство принимало решение о штурме и применении газа, убившего больше ста человек? Разве не правительство не обеспечило средствами спасения отравленных газом людей, которых вынесли из взятого штурмом Дворца культуры?

Теперь их родным говорят: подавайте в суд на боевиков! Но боевики убиты при штурме. Куда же обращаться?

Я понимаю: трагедия, большие иски, большие деньги... Но в чем отличие государства от малых сих? Да в том, что государство никогда и ни при каких обстоятельствах не имеет права разводить руками. Государство всегда «при чем».




ШИЛО ПОКА В МЕШКЕ


_17_июля_2003_года_

Прежние времена. Маршал Советского Союза принимает парад на Красной площади. Объезжает войска.

– Здравствуйте, товарищи красноармейцы!

– Здравия желаем, товарищ маршал Советского Союза!..

Подъезжает к следующим:

– Здравствуйте, товарищи танкисты!

– Здра–а–а!..

– Здравствуйте, товарищи летчики!

– Здра–а–а!

Подъезжает к войскам КГБ:

– Здравствуйте, товарищи чекисты!

– Здравствуйте–здравствуйте, гражданин маршал...

Вот такой старый–престарый анекдот вспомнился мне в связи с некоторыми событиями, которые кстати или некстати происходят в последнее время. Поскольку в нем отражена незащищенность человека в нашей стране.

Прошу прощения у московских милиционеров, поскольку, чтобы быть понятым читателями, должен употребить кличку, которую пустил в мир их собственный министр господин Грызлов, – «оборотни в погонах». Прошу прощения, поскольку суда еще не было, ничего не доказано. А видеоряд из организованного репортажа, где сыщик, работавший по делу «Норд–Оста», лежит с запомненными за спину руками, не убеждает. Напротив, показное рвение прессы, что словно стая борзых, роняя пену, спешит встроиться в кампанию, вызывает тем больше сомнений, чем яростнее вопли.

Может быть, милиционеры виноваты. Даже очень может быть. Но скажет это суд, а не министр. Пока для меня снова министра мало что значат. Тем более, что он, напомню, сам откровенно нарушает закон и Конституцию, объявляя преступником человека до суда. А если он станет управлять Думой?

Мне довелось пережить на своем веку много кампаний – политических и хозяйственных. В иных, по недостатку либо опыта, либо знания, и сам принимал участие. И потому сегодня я оказываюсь в положении анекдотического ковбоя, который «слишком много знал». А знал он, всего-навсего, что дважды два равно четырем.

Так вот, дважды два по-прежнему – четыре. Пока не доказано – преступника нет.

Я знаю, что в милицейских кругах к этой кампании относятся настороженно. Если не сказать, отрицательно. Профессионалы повторяют: еще ничего не доказано.

Понимаю их чувства. Когда тебе подобные становятся мишенью, легко ли продолжать выполнение служебного долга?

Я понимаю их чувства. Я-то помню, как в восьмом классе, где я сидел за второй партой, учительница вслух читала газету с сообщением об аресте врачей...

Благословенна Россия! Знаете, что нравится в нашей стране больше всего? Простая вещь – у нас нет ни одного шила, которое бы удалось утаить в мешке. Какой бы печатью он ни был запечатан – министерской, печатью личной охраны президента или генерального прокурора. Или самого президента. Придет время, мы с вами все узнаем: кто придумал, зачем придумал и с какой целью? И для кого?

Один задумывает, как въехать в Думу на белом коне. Другие штурмуют, видимо, со столь же вескими доказательствами, ЮКОС, надеясь устроить очередной передел собственности, «Теперь уже правильный и законный». Увы – переделов правильных не бывает. Грабящий «награбленное» – тоже грабитель. И если пришедшие во власть новые чиновники стремятся исправить, по их мнению, «историческую несправедливость», то они могут поднять волну, которая потопит и их тоже. Ведь они не вечны. Следом придут молодые волчата, у которых тоже окажутся острые зубки. Главное, подать пример, что все можно. А желающие последовать найдутся.

Впрочем, узнаем и это. Шила в мешке не утаишь.




ВЫСШУЮ НАГРАДУ ПОЛУЧИЛ КАЖДЫЙ, ВЕРНУВШИЙСЯ С ВОЙНЫ


_5_июля_2003_года_

Ветераны Отечественной и мы... Мы и ветераны... Деликатная тема. Прежде всего, потому, что с каждым годом растет дистанция между новым поколением, которое ни в Чапаева, ни в войну уже не играет, и бывшими солдатами, количество которых все сокращается и по городу составляет небольшое, хотя и четырехзначное число. Кому из них под старость День победы торжествовать придется одному? Грустно...

Я пишу все эти, может быть, необязательные слова с единственной целью – оттянуть начало разговора, к которому по должности автора регулярной колонки вынужден приступить.

Разговор о новом памятнике к 60-летию Победы.

Признаюсь, я всегда был противником второго вечного огня в нашем городе. Мне решительно не нравится подобная фаллическому символу мемориальная свеча у вечного огня №2. Но я не стал бы ворошить эту тему, когда бы не осенившая кого-то идея – занести на скрижали имена всех фронтовиков, в свое время пришедших с войны, но не доживших до наших дней. (Говорят, что поначалу идея выглядела еще грандиознее – записать и тех, кто еще стоит в ветеранском строю, но удалось убедить, что этого делать не надо).

Вот и сюжет. Меня, в отличие от хорошо владеющих математикой чиновников, способных перевести тысячи фамилий в кубометры гранита, беспокоит не материальная, а нравственная сторона вопроса.

Мемориалы существуют для памяти о тех, кто не пришел с войны. Кто пал между Волгой и Шпрее. Сгорел в самолете. Не вернулся из морского похода. В этом долг и почести, которые живые должны отдать павшим.

Насколько правомерно уравнивать с ними тех, кто вернулся? Да, воевал, да, рисковал жизнью и даже был ранен? Но ведь вернулся же. Завел семью. Увидел внуков и даже правнуков. Исправно получал юбилейные медали и даже ордена, которых не чеканили для мертвых, да и к чему мертвым медали? А к последнему юбилею оставшихся в живых даже повысили в званиях.

Сохранить память о них, расширив мемориал у «Геолога»? Но память о них в том, что они успели сделать после войны. А так же в их потомках.

А те, не вернувшиеся, так и остались единственной строчкой на холодном камне памятника. Мы уже ничего не можем сделать для них. Ни пенсию повысить, ни орден дать, ни еще одну звездочку на погон. Многие и детей завести не успели – просека в человечестве.

Те, кто уцелел, кто выжил, кому просто повезло, – получили высшую награду для солдата. Жизнь.

Так случилось. И нет тут чьей-то заслуги, как нет и ничьей вины. Ни живые не виноваты в том, что они живые. Ни мертвые, потому что мертвые. Мне думается, что уцелевшие в кровавой военной страде, не должны претендовать на то, что по праву принадлежит только павшим на ее фронтах.

В конце концов, Победу свершили не только те, что на фронте. Оставшимся в тылу разве было легче? Отчего же не предложить увековечить на отдельном памятнике, например, солдатских вдов? Им-то было каково?

Тюмень – тыловой город. Он работал на Победу, как любой другой населенный пункт нашей страны. И тот, что теперь в России, и тот, что оказался по ту сторону новой границы. Такая выпала доля.

И если уж непременно хочется и можется поставить еще один памятник к очередному юбилею, то, будь моя воля, я поставил бы памятник «Тыловой Тюмени». Ее женщинам. Ее детям. Они тоже воевали. Праздник 9 мая – во многом их праздник.




ВСЕ ПОВТОРЯЕТСЯ В «МАТРОССКОЙ ТИШИНЕ»


_28_октября_2003_года_

Совсем недавно на встрече президента с олигархами г-н Ходорковский сидел как раз напротив Путина. Теперь нефтепромышленник сидит в другом месте.

Слушаю радио, смотрю новости в телевизионных выпусках субботы и воскресенья: это уже было, было...

Глава ЮКОСа Михаил Ходорковский взят под стражу и доставлен в «Матросскую тишину». Сказано от имени генеральной прокуратуры, что он подозревается в совершении семи преступлений. Добавляется, что под стражей Ходорковский будет вплоть до 30 декабря, ибо в освобождении под залог и под подписку о невыезде отказано. Уточняется, что в «Матросской тишине» один из самых имущих людей России содержится в относительно хороших условиях – в камере всего пять человек.

Заканчивается телевизионная информация о Ходорковском, реклама пропагандирует масла, выпускаемые фирмой ЮКОС. Есть ««здоровые силы» в нашей стране. Они вовсе не собираются разрушать мощнейшую нефтяную компанию. Напротив, хотели бы получить ее в свои руки вполне работоспособной и прибыльной.

Должны ли мы полагать, что пересмотр результатов приватизации (или что то же самое – передел собственности), о котором столько раз говорили ориентированные влево политики, начался?

Или, что еще хуже, Ходорковского «прессуют» в «Матросской тишине» потому, что он нарушил табу и сам стал проявляться в качестве политика?

Или все дело в том, что на предстоящих выборах глава ЮКОСа решил поддерживать правые партии, а всем прочим в финансах отказал?

Можно гадать хоть так, хоть эдак – яснее не становится. Туман, который напускает вокруг дела ЮКОСа генеральная прокуратура, убеждает в одном: «Если нельзя, но очень хочется, то можно». Чем больше упорствует прокуратура, громоздя обыск на обыск, тем сомнительнее, что в руках следствия что-то ощутимое.

Зато политические лидеры спешат со спасательным кругом: «Граждански ориентированные партии должны поддержать действия генеральной прокуратуры».

Вот и критерий найден. Кто верит в недоказанную виновность Ходорковского, тот гражданин. А кто не верит, стало быть, отщепенец, штрейкбрехер и вообще, человек не той ориентации.

И семи десятков лет не прошло, а мы готовы повторять уроки прошлого. В феврале-марте 1937 года на пленуме ЦК БКП(б) Молотов выступил с докладом «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов». «Наша первейшая задача, – говорил Вячеслав Михайлович, – заключается в том, чтобы... развернуть борьбу с вредительством и вредителями действительно по-большевистски». Развернули.

Люди, в личном мужестве которых сомневаться невозможно, присоединялись к хору, понося невинно расстрелянных людей. «С величайшим гневом и возмущением услышали мы по радио о гнусных преступлениях Тухачевского и других...» (Шмидт, Водопьянов, Молоков с острова Рудольфа). «Приветствуем приговор Верховного суда. Гордимся достойными учениками Сталина – товарищем Ежовым и его сторонниками» – Папанин, Кренкель, Ширшов, Федоров со станции «Северный полюс»). «Пароды СССР предадут имена изменников вечному проклятию» – (Экипаж ледокола «Садко»).

Я не стану говорить об уроне, который получит инвестиционная политика России. Не стану писать о недоверии к власти, которое рождается при таких известиях. Я просто думаю: неужели прав Роман Абрамович, резко свернувший свой бизнес в родном Отечестве?

И еще один вопрос: это происходит накануне скорбного дня памяти жертв политических репрессий. Совпадение?




А ТЫ ВСТУПИЛ В ПАРТИЮ?


_15_января_2004_года_

Вовремя поставленный вопрос заставляет человека размышлять о вещах, которые еще пять минут тому назад мирно покоились где-нибудь на периферии его сознания. Вот так и вчера меня «настроил на размышления» Фонд общественного мнения.

С одной стороны, вопросы простые: в местной или зарубежной валюте я сохраняю свои трудовые накопления и что думаю о падении доллара? (Да, да, нет, да – и переходим к водным процедурам).

С другой стороны, мне предлагалось спрогнозировать результаты ближайших президентских выборов. Кто победит (конечно, В.В.), сколько процентов голосов наберет (примерно, 70) и кто займет второе место?

С первыми двумя справился просто. Примерно с такой же точностью на них ответили бы и те, кто собирается выставить свои кандидатуры на мартовских выборах. Над третьим задумался я. Но ответил, что, по моему разумению, вторым окажется г-н Глазьев, если конечно, ничего не произойдет и его имя окажется в списках.

Других писателей у нас нет» (Сталин), другого народа тоже. А переменчивость настроений в отечестве – мы все уже успели к ней привыкнуть. От «Горбачеву ура!» до Борис, ты прав!», от поддатого дедушки, дирижирующего оркестром, до «Да здравствует Вл. Вл. Путин!». Теперь даже самых идеалистов–политологов не удивляет повальное вступление чиновного (прежде всего, чиновного!) люда в партию «Единая Россия». В партию, о которой до сих пор никто ничего определенного сказать не может, кроме того, что она поддерживает В. В. Путина и В.В. Путин ее поддерживает.

Массовое стремление в новые ряды далеко оставляет за собой известный по историческим источникам «ленинский призыв» 1924 года.

Складывается впечатление, что ныне «единоросовая партийность» для чиновников что-то вроде сдачи теста на лояльность. (А как они злорадствуют над теми, кто не догадался или не захотел, подобно им, перескочить из ДВР в НДР, потом – дальше). Еще немного, еще чуть–чуть и в вестибюлях присутственных мест мы увидим броские плакаты: молодой человек в форме с синими петлицами упрется в вас перстом и требовательно спросит: «А ты вступил в «Единую Россию»?

Точные данные еще не обнародованы, но если так дело пойдет, то по численности великая новая партия превзойдет 18-миллионный отряд КПСС. Тем более, что в КПСС все–таки, если помните, был отбор, комиссия ветеранов, партийная комиссия, бюро райкома, откуда выходишь мокрый, как мышь...

Если вам слышится ирония в моем тексте, то вы ошибаетесь. Это сочувствие. Это опасение. Потому что я еще не забыл, как рухнула монолитная структура единомышленников. Как самые принципиальные и непримиримые, едва Ельцин топнул ногой, взяли свои портфельчики подмышку и тихонько расползлись по домам, не помышляя не только о сопротивлении, но и о протесте.

Но еще до Ельцинского топанья КПСС раскололась на фракции и платформы, которые вели между собой непримиримую борьбу. Советы начали выставлять из кабинетов и этажей партийные комитеты. (Не верите? Спросите у Токаря и Райкова, что было меж ними в 1991 году?). А как Руцкой оторвал от партии большой отряд, назвав его «Народная партия – коммунисты за демократию»? Не с этого ли съезда, участником которого в начале августа 1991 года был Геннадий Иванович, и взято название его новой партии?

Кстати, никто отчего-то не удивляется смиренному вступлению нардепов во главе с Райковым в ряды единоросовой фракции. Я слышал объяснения нашего депутата по радио и понял только одно: чтобы не остаться на обочине политической жизни (и не только политической, да?), надо присоединяться к большинству.




ВСЕ ОТДАДИМ САМИ


_10_февраля_2004_года_

Депутаты Федерального собрания считают, что без поводыря страна забредет «не туда»?

Кто сказал, что «для веселия планета наша мало оборудована»? Ошибся горлан и агитатор. Такие политические кульбиты, что выкидывает матушка Россия, заставят кого хочешь животики надорвать. Ну, в самом деле, давайте вспомним!

Жили себе жили в огромном Советском Союзе. Хотя отдельные недалекие политики и обзывали нашу страну империей зла», дразнили «Верхней Вольтой с ракетами», но покушаться на ее целостность и суверенитет боялись.

Не жилось – затеяли перестройку. Не спалось – захотелось отдельного русского ЦК, такой же академии наук и собственного суверенитета в собственной стране. Получили – сократили население вдвое, потеряли четырнадцать республик из пятнадцати, НАТО у самых границ, террористки гуляют в полутораста метрах от Кремля.

Сбросили балласт», самое время заняться наведением порядка. Работать. Дать волю тем, кто умеет дело делать. Поменьше политики, побольше экономики. Тем более, что Конституция позволяет. Даже бывшая компартия с остатками большевистских отрядов мирно пережевывает свои оппозиционные воспоминания, мечтая о спокойной, но депутатской старости.

Так нет, снова призрак бродит по России. Не то монархизма, не то клерикализма, не то еще чего-то, неопознанного пока и непонятного.

Вошли в очередной виток выборов. Все ясно – кто на каком месте окажется. Настолько ясно, что вечные окремлевские мечтатели (т.е. мечтатели о Кремле) «тов. Зюганов и г-н Жириновский и мараться в этой кампании не стали. Чего, мол, зря ноги бить и глотку драть. Да и главный соискатель, он же претендент, он же без пяти минут снова президент, даже от бесплатного телевизионного времени отказался.

Не знаю я, кому и в каком месте жмет наша многострадальная Конституция, которую специалисты называют одной из самых прогрессивных в мире. У кого руки чешутся еще раз переголосовать и «усовершенствовать , как будто все, что Конституции было назначено, уже выполнено–перевыполнено.

Вот и очередная свежая идея – продлить срок президентских полномочий до семи лет. А то, мол, за четыре года ничего серьезного совершить не успеешь (конечно, если оглянуться на четыре года назад, кое с чем в этой формуле можно согласиться). Но если хорошенько задуматься, то нетрудно догадаться, что и за семь лет тоже можно ничего не совершить.

Вот что смущает. С одной стороны, избирательная кампания уже объявлена. Сказано, что победивший кандидат должен занимать пост президента ровно четыре года. Стало быть, всякие попытки изменить что-то в условиях уподобят выборы футбольному матчу, в котором вышедшим на поле командам раздают перчатки и предлагают провести первенство по боксу.

Второе. Один из инициаторов почти удвоения срока президентских полномочий спикер Совета Федерации г-н Миронов (сам, кстати, кандидат в президенты!) упрямо настаивает на этой идее, а Владимир Владимирович скромно отказывается. Напоминает пиаровский ход, призванный подчеркнуть неколебимую твердость основного кандидата в защите Основного закона.

Третье. А вдруг случится ужасное и на первое место выйдет бывший охранник Жириновского? Мы хотим, чтобы он возглавлял страну не четыре, а целых семь лет?

Четвертое и самое интересное – в частных разговорах эту идею повсеместно порицают. Осмелятся ли сказать во всеуслышание? Например, на референдуме?

Несколько лет назад в такой же колонке я цитировал старую песню: «Никто пути пройденного у нас не отберет!..». Я и сегодня готов повторить эти слова. Никто пути пройденного у нас не отберет. Мы сами все отдадим.




КАПИТУЛЯЦИЯ?


Куда, куда стремитесь вы, безумцы?

    Квинт Гораций Флакк

_27_марта_2004_года_

Что-то в мире стало ветрено, зябко. Под разговоры о наступлении терроризма и прогнозы о «третьей мировой рассыпаются коалиции. Печатаются комментарии, признающие, с одной стороны, необходимость борьбы с террором, а с другой – предостерегающие, что борьба эта должна быть аккуратной, цивилизованной, что ли... Как будто на дворе конец 30–х годов века двадцатого, и Чемберлен сходит с трапа самолета, возвратясь из Мюнхена, и кричит встречающим британцам: «Я привез вам мир!». Хотя привез на самом деле войну. Вот что такое – капитуляция.

Но оставим мировые проблемы и обратимся к внутренним. К свободе. К демократии. К правам человека.

«Российская газета», которую я последнее время стал усиленно читать, задала вопрос и получила ответы. Вопрос весьма актуальный: «В какой степени вы готовы пожертвовать личной свободой ради безопасности?»

Отвечали несколько человек, в высшей степени интеллигентных, свободомыслящих (по крайней мере, в моем представлении). Как говорится, властители дум и даже представители свободных профессий: режиссеры, актеры, деятели кино и – один адвокат.

Вы, конечно, думаете, что представители свободных профессий гордо отвечали, что «сладким словом – свобода» они не пожертвуют никогда? Я тоже так думал, пока не бросил беглый взгляд на газетную страницу и увидел перечень имен известных не только своими творческими достижениями, но и свободомыслием тоже.

Вот несколько цитат.

«Если человек живет честно и не делает ничего предосудительного, то скрывать ему нечего», – говорит звукорежиссер И.Б. (обозначим собеседников газеты пока только инициалами).

«Готов пожертвовать многим, причем уже сегодня», – приступает к ответу режиссер и многолетний член молодежных жюри Ю.Г.

«Отношусь к этому крайне положительно и готов жертвовать своими свободами... В наше неспокойное время это просто необходимо», – это слова актера М.Д.

«...Спецслужбы же знают, какие категории граждан представляют потенциальную угрозу для общества, а какие нет...», – режиссер и актер М.Р.

Все-то прошло полтора десятка лет, а лучшие представители гражданского общества уже сами напрашиваются на ограничения. Доверяют спецслужбам «самим определять, кто опасен, а кто нет. Понимаете, еще не издан закон. Еще только спросили (причем, не власти, а журналисты!), как они отнесутся к отказу от личной свободы, и они тут же с готовностью отрапортовали.

«Милая социал-демократическая душечка! В чьих-то объятиях ты окажешься завтра?», – вопрошал некогда Ленин. Судя по всему, он хорошо знал, что такое отечественная интеллигенция. И не любил ее за некоторые качества. Например, за готовность капитулировать еще до того, как капитуляция потребовалась. И глупа же будет власть, если не воспользуется такой покладистостью.

Что же касается ужесточения и наступления на личные свободы, то «спецслужбы, которые сами знают» про категории граждан, охотнее ограничат законопослушных. Доходней оно и прелестней. И безопасней тоже.

Раскроем скобки. Вышеприведенные цитаты принадлежат Игорю Вепринцеву, Юлию Гусману, Михаилу Державину и Марку Розовскому.

Но был и пятый. Очень пожилой человек, адвокат Генрих Падва. Он сказал:

«...все должно быть в разумных пределах. Границей дозволенного контроля являются конституционные права граждан. Безопасность – это хорошо, но свободы человека должны так же охраняться...».

А как мы с вами думаем?




КРАСНОАРМЕЕЦ СУХОВ, Я И УПРАВДОМ


_25_ноября_2004_года_

Хватит писать о политике и пора по примеру Остапа Бендера переквалифицироваться в управдомы.

Зачем писать о том, что беспокоит немногих, что обсуждает, по советской привычке, на кухне узкий круг интеллигентов и продвинутых в политике граждан? И без того сколько интересного вокруг.

Например, общая суета вокруг ТРНЦа. Одна часть местных чиновников его никак не может уконтрапупить, а другая – не может поставить на ноги. Теперь этот ТРНЦ вроде Буратино, только что выловленного собакой из пруда. Не то скорее жив, не то скорее мертв...

Или – проблема льгот на городском транспорте. Нам говорят, что все сохранится. А после высшие должностные лица дают понять, что обещание было маленько поспешным... Тоже многих касается.

Только что сообщили, что все уже решено и сговорено: в пятницу в 12 часов в сквере Николая Немцова будет торжественно открыт памятник... Борису Щербине. Как бы поделили: кому сквер, кому памятник. И никому неинтересно, что в свое время в сквере обещались поставить памятник революционеру, который пал жертвой репрессий. Репрессий, одобренных коммунистической партией, верным сыном, секретарем обкома и членом ЦК которой был Щербина.

Дважды об этом писал я сам, публиковала газета и читательские письма. Памятник сделали.

Сказал я о новости одному из столпов местной демократии. Столп, к моему удивлению, стал меня въедливо допрашивать: насколько был хорош и кристально ли честен расстрелянный Николай Михайлович? Не знаю, сказал я, и брать на анализ кровь жертвы не буду. Память ее священна хоть по христианским законам, хоть по демократическим. Забавно, что новая впасть, выбирая между партийцем успешным и партийцем расстрелянным, сделала выбор в пользу успешного.

Очень быстро сворачивается демократический период российской истории. И еще более грустно, что такие «свертки» уже бывали.

Понадеяться на облеченную народным доверием правящую партию? Хочется. Но «рука миллионнопалая, сжатая в один кулак», демонстрирует странное. Не так давно на пресс-конференции депутат Государственной Думы от «Единой России», отвечая на мои вопросы о «4–7 ноября», сказал, что ему лично не перемены эти не нравятся, но он проголосует за перестановки. И председатель областной Думы на пресс-конференции почти слово в слово повторил сказанное старшим думцем – не нравится, непонятно, но буду голосовать. Мол, такова партийная дисциплина.

Я не понимаю, как это понимать – не согласны, но проголосуют во имя дисциплины. А во имя здравого смысла уже нельзя? Получается, что, как в старые времена, кто-то немногочисленный диктует партии, и она послушно берет под козырек?

А ежели этот «кто-то немногочисленный» ошибается? Или даже многочисленный – ошибается? Как быть?

Да и не в этом дело, в конце концов. Где, когда, какой великий выбирал путь, чтобы протоптанней и легче? Меня беспокоит готовность облеченных нашим доверием сограждан голосовать вопреки даже не моим, а их собственным убеждениям. Впрочем, каждый знает, как такое явление называется.

Ах, память, моя память, как я устал от тебя: то было, и это было, и третье, и четвертое, и пятое. Всем, кто помнит, ясно, чем и что заканчивается. Но... как сказал красноармеец Сухов, желательно, конечно, помучиться...




АФГАНСКИЙ СИНДРОМ


_11_декабря_2004_года_

Кто сейчас помнит идеологические литавры, под грохот которых советский войска вводились в Афганистан. Тут и помощь братскому афганскому народу. И радио–призыв Бабрака Кармаля о помощи (позднее оказалось, что передача ушла в эфир с советской территории). И тревога, что вот-де американские базы с согласия предателя Хафизуллы Амина будут размещены в «мягком подбрюшье Советского Союза». И кто б тогда за всеми не повлекся? Под дружный «одобрямс» войска вошли, чтобы через десятилетие с небольшим с конфузом убраться обратно.

С тех пор сменилась власть, строй, государство. Но изменилась ли внешняя политика? Стала ли она более взвешенной, осторожной, благоразумной? Утратила ли она прежнюю силовую имперскую тональность? Вот это, мне думается, не случилось.

События в Украине приводят российские властные структуры в смятение. Логика все та же, «афганская». А куда пойдет Украина? А куда она придет? А с кем она станет дружить и против кого?

Если мне не изменяет память, Украина – суверенное государство, которое через два или три дня после путча 1991 года со всех ног драпануло из Союза нерушимого. Украина стала дружить с НАТО. Украина в лучших традициях начала прошлого века стала спорить с бывшей метрополией за проливы, чуть дело не дошло до «дипломатии канонерок». Слава богу, договорились.

Теперь в Украине странно протекающие выборы. Понятно, что нам небезынтересен их результат. Но зачем так явно обнаруживать нашу заинтересованность? Она же может сыграть совсем наоборот – против этих самых интересов.

Обращает на себя внимание некоторая неадекватность в сравнении с Белоруссией. Сколько терпимости демонстрирует России по отношению к Александру Лукашенко, который (в отличие от обходительных украинских политиков) не летает на полдня советоваться с российским президентом, который не упускает случая ««штеко будлануть» российских министров, премьеров, Государственную Думу, который аккуратно всякий раз переводит стрелки экономических проблем на восточного соседа. Зато любо-дорого посмотреть, как популярнейшая телевизионная передача первого канала скрупулезно исследует украинские события с одной–единственной точки зрения: выгодно это нам или нет? Отчего бы не задаться простым вопросом: выгодно ли это Украине?

Хотя логика должна бы подсказать: будет в Украине мир и спокойствие, будут и у нас с нею добрые отношения. Нам бы чуточку потерпеть: пусть братская страна разберется в своих проблемах. Нам бы не спешить, заявляя по примеру гоголевского городничего, что в Украине «англичанка гадит». Нам бы не выступать сперва с преждевременными поздравлениями «победителю президентской гонки», а потом дезавуировать собственные слова, говоря, что спокойно примем волю украинского народа.

Я не знаю, кто победит в третьем (он же – второй) туре президентских выборов. Но кто бы ни победил, Украина останется там, где она расположена на карте. «И Запад есть Запад, и Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Будем сотрудничать, торговать газом, договариваться о базе Черноморского флота – с теми, кого выберут сами украинцы. Лишь бы они перестали смотреть на Польшу и куда там еще – одни и на Россию – другие. Может быть, кто еще сожалеет, что Россия Украине не начальник, но изменить этого факта никто не в силах. Надо принять его за данность, и пусть даже со скрипом, но сохранять лицо. Чтобы не поощрять раскол, не вызывать трений. От трений, случается, вспыхивает большой костер.