Мои воспоминания: Избранные произведения
Н. М. Чукмалдин
КАИР
Ровно в 5 ч. вечера 1 апреля увидели мы тонкие минареты мечетей Каира, серо-беловатые здания города, между которыми выглядывали красивые веера пальм. Через четверть часа мы были уже на каирском дебаркадере железной дороги. Ещё минута-другая, и мы едем уже в дилижансе гостиницы «Hotel d'Orient». С какой жадностью вглядывались мы в толпу людей, снующую взад и вперед по улице, на дома странной архитектуры, хотя в то же время и улица, и экипажи были европейского фасона, и только большинство людей, масса их, были другого типа, да сознание того, что мы в столице Египта, на месте фараонов и пирамид, напрягали наше любопытство до высшей степени.
Почти не спавшие в предшествующую ночь на пароходе, истомлённые жарою в поезде железной дороги, мы успели только пообедать, едва взглянуть с балкона гостиницы на городской сад, на шумную улицу и площадь, как бросились в постель и уснули, как убитые.
2 апреля, взявши драгомана и ландо, мы поехали осматривать город и замечательные сооружения или по своей древности, или по своей особой архитектуре.
По длинным, порой даже правильным улицам приехали мы к мечети Гассана, зданию, наружно полинявшему, но сохранившему полную оригинальность арабского стиля. В узкие двери, у которых навязывают вам суконные или камышовые туфли, вы входите в небольшое здание-храм с плоским куполом и восточной орнаментацией. Вы не видите в этом ничего замечательного и невольно начинаете думать: неужели это тот прославленный храм, о котором с такой восторженностью говорят хроники, так чудно описывают туристы? С этими сомнениями и вопросами самому себе вы вдруг поворачиваете налево, на громадный квадратный двор, у которого стены с трёх сторон оканчиваются наверху арками, составляющими половину купола; четвёртая же стена высоко, правильно и резко отгораживает прямой линией небесное пространство. Пол вымощен мраморными плитами; посреди двора струится неумолкаемый фонтан, обнесённый кругом восемью тонкими арабскими колоннами, по карнизу которых узорчатой золотой полосой блестят изречения Корана. В разных местах этого двора-храма сидят на циновках последователи ислама, совершая обычную молитву. Пройдя двор и остановясь под аркой-куполом, чтобы окинуть общим взглядом храм, совсем не похожий на наши храмы, вы остановитесь, как вкопанные, — так поразит вас это необычайное сочетание форм и линий арабского архитектурного искусства. Внизу громадный блестящий мраморный пол; посередине, под острой изящной крышей, на тонких арабских колоннах сверкает фонтан; вверху высоко-высоко висят на стенах чудные сталактитовой формы полусферические арки, а над ними сверху во всё открытое пространство льётся масса света и как бы накрывается безоблачным, лазорево-прозрачным, неописуемой красоты небом.
Долго стоишь на этом месте в немом восторге, не находя слов и образов, чем бы можно было выразить хоть приблизительно, хоть как-нибудь, что это за чудо, созданное гением восточного народа!..
В глубине одной арки перед вами входная дверь в храм- мечеть, где стоит гробница основателя султана Гассана из рода Бахаритов. Переступив порфировый порог, вы от яркого дневного света и синего цвета неба вдруг входите в храм, где всё тонет в глубокой тишине и таинственном полумраке. Из высокого купола льются умеренные потоки света, освещая громадные сталактитовой формы карнизы, сделанные из сандального дерева. Кругом стен в виде арабесок широкой полосой из разноцветного мрамора, но в общий тон господствующего цвета, тянутся стихи Корана.
Я не буду описывать другие мечети, осмотренные нами, хотя и представляющие интерес, но интерес второстепенный. Упомяну только об исторической древней мечети — Амру, наполовину разрушенной и умирающей. Она занимает своей колоннадой громадную площадь-двор, который был обнесён со всех сторон колоннадами. Всех колонн в ней было 366, и капитель ни на одной из них не была похожа на другую. В одном углу оставшихся неразрушенных колонн стоит гроб самого строителя Амру. Храма с куполом уже нет. Уцелевшие ряды колонн перекрыты вместо сводов временной крышей.
Бывшая мечеть Амру, а теперь остатки колоннад, в настоящее время превращена в высшее духовное учебное заведение, считаемое населением чуть ли не университетом. Профессора-муллы и их слушатели-студенты сидят, поджавши ноги, между колоннами, внимая лекциям преподавателей. Они гут же и живут в самой примитивной обстановке. Говорят, будто всех учащихся до 5000 человек. Когда мы проходили мимо этих групп, то ясно заметили, с какой ненавистью смотрели их глаза и выражали мины лиц на наше, видимо, неприятное для них посещение.
После этого мы ездили осматривать могилы мамелюков, великолепные гробницы хедивов с их роднёй, кругом которых группами сидят, раскачиваясь направо и налево и громко распевая стихи Корана, мусульманские муллы и их кандидаты. Интереснее других оказалась цитадель, господствующая над Каиром и имеющая такое же значение для египетской столицы, какое имел замок Ангела для Рима. Кто хозяин цитадели, тот хозяин и Каира. Там теперь хозяйничают англичане, а потому они владыки столицы и страны, ненавидимые, проклинаемые, но тем не менее распорядители судеб Нижнего Египта. В питатели существует превосходная современная мечеть Магомета-Али и при ней квадратная мраморная величавая колоннада. Внутренность мечети отделана с большим вкусом и изяществом, но план её — близкая копия храма св. Софии в Константинополе.
Оттуда повели нас в какой-то закоулок той же цитадели и показали глубокий колодец, выдолбленный в скале, в 80 метров глубины, будто бы ещё прекрасным Иосифом, сыном патриарха Иакова. На дворе цитадели место, где знаменитый авантюрист, а потом хедив Магомет-Ал и, заманил на мир 40 предводителей мамелюков и, заперев ворота, приказал перестрелять их, как зайцев. Один из этих сорвиголов, увидя свою участь, разгорячив коня, заставил его прыгнуть через решётку скалы и упал с ним с 20 саженей высоты, разбившись вдребезги. Зато память о нём живёт в египетском народе и записывается в хроники туристами.
Когда мы подошли к решётке этого двора, обращённой к городу и Нильской долине, и взглянули на панораму, расстилающуюся перед нами, то поистине были поражены и очарованы волшебной картиной: под ногами у нас, раскинувшись, лежал Каир с прелестными светлыми тонами красок, куполами мечетей и другими восточными сооружениями. То там, то сям уходила к небу острая игла высокого минарета, выделялась башня дворца, выглядывала веранда и зеленелись сады. Налево светлой сверкающей полосой блестел Нил, по которому скользили белые паруса египетских лодок. Правее, за Нилом, тянулась широкая аллея сикомор-акаций, а за ней выглядывали исторические пирамиды. Нужно ли говорить, что мы чувствовали в эту минуту!
Н. М. Чукмалдин
КАИР
Ровно в 5 ч. вечера 1 апреля увидели мы тонкие минареты мечетей Каира, серо-беловатые здания города, между которыми выглядывали красивые веера пальм. Через четверть часа мы были уже на каирском дебаркадере железной дороги. Ещё минута-другая, и мы едем уже в дилижансе гостиницы «Hotel d'Orient». С какой жадностью вглядывались мы в толпу людей, снующую взад и вперед по улице, на дома странной архитектуры, хотя в то же время и улица, и экипажи были европейского фасона, и только большинство людей, масса их, были другого типа, да сознание того, что мы в столице Египта, на месте фараонов и пирамид, напрягали наше любопытство до высшей степени.
Почти не спавшие в предшествующую ночь на пароходе, истомлённые жарою в поезде железной дороги, мы успели только пообедать, едва взглянуть с балкона гостиницы на городской сад, на шумную улицу и площадь, как бросились в постель и уснули, как убитые.
2 апреля, взявши драгомана и ландо, мы поехали осматривать город и замечательные сооружения или по своей древности, или по своей особой архитектуре.
По длинным, порой даже правильным улицам приехали мы к мечети Гассана, зданию, наружно полинявшему, но сохранившему полную оригинальность арабского стиля. В узкие двери, у которых навязывают вам суконные или камышовые туфли, вы входите в небольшое здание-храм с плоским куполом и восточной орнаментацией. Вы не видите в этом ничего замечательного и невольно начинаете думать: неужели это тот прославленный храм, о котором с такой восторженностью говорят хроники, так чудно описывают туристы? С этими сомнениями и вопросами самому себе вы вдруг поворачиваете налево, на громадный квадратный двор, у которого стены с трёх сторон оканчиваются наверху арками, составляющими половину купола; четвёртая же стена высоко, правильно и резко отгораживает прямой линией небесное пространство. Пол вымощен мраморными плитами; посреди двора струится неумолкаемый фонтан, обнесённый кругом восемью тонкими арабскими колоннами, по карнизу которых узорчатой золотой полосой блестят изречения Корана. В разных местах этого двора-храма сидят на циновках последователи ислама, совершая обычную молитву. Пройдя двор и остановясь под аркой-куполом, чтобы окинуть общим взглядом храм, совсем не похожий на наши храмы, вы остановитесь, как вкопанные, — так поразит вас это необычайное сочетание форм и линий арабского архитектурного искусства. Внизу громадный блестящий мраморный пол; посередине, под острой изящной крышей, на тонких арабских колоннах сверкает фонтан; вверху высоко-высоко висят на стенах чудные сталактитовой формы полусферические арки, а над ними сверху во всё открытое пространство льётся масса света и как бы накрывается безоблачным, лазорево-прозрачным, неописуемой красоты небом.
Долго стоишь на этом месте в немом восторге, не находя слов и образов, чем бы можно было выразить хоть приблизительно, хоть как-нибудь, что это за чудо, созданное гением восточного народа!..
В глубине одной арки перед вами входная дверь в храм- мечеть, где стоит гробница основателя султана Гассана из рода Бахаритов. Переступив порфировый порог, вы от яркого дневного света и синего цвета неба вдруг входите в храм, где всё тонет в глубокой тишине и таинственном полумраке. Из высокого купола льются умеренные потоки света, освещая громадные сталактитовой формы карнизы, сделанные из сандального дерева. Кругом стен в виде арабесок широкой полосой из разноцветного мрамора, но в общий тон господствующего цвета, тянутся стихи Корана.
Я не буду описывать другие мечети, осмотренные нами, хотя и представляющие интерес, но интерес второстепенный. Упомяну только об исторической древней мечети — Амру, наполовину разрушенной и умирающей. Она занимает своей колоннадой громадную площадь-двор, который был обнесён со всех сторон колоннадами. Всех колонн в ней было 366, и капитель ни на одной из них не была похожа на другую. В одном углу оставшихся неразрушенных колонн стоит гроб самого строителя Амру. Храма с куполом уже нет. Уцелевшие ряды колонн перекрыты вместо сводов временной крышей.
Бывшая мечеть Амру, а теперь остатки колоннад, в настоящее время превращена в высшее духовное учебное заведение, считаемое населением чуть ли не университетом. Профессора-муллы и их слушатели-студенты сидят, поджавши ноги, между колоннами, внимая лекциям преподавателей. Они гут же и живут в самой примитивной обстановке. Говорят, будто всех учащихся до 5000 человек. Когда мы проходили мимо этих групп, то ясно заметили, с какой ненавистью смотрели их глаза и выражали мины лиц на наше, видимо, неприятное для них посещение.
После этого мы ездили осматривать могилы мамелюков, великолепные гробницы хедивов с их роднёй, кругом которых группами сидят, раскачиваясь направо и налево и громко распевая стихи Корана, мусульманские муллы и их кандидаты. Интереснее других оказалась цитадель, господствующая над Каиром и имеющая такое же значение для египетской столицы, какое имел замок Ангела для Рима. Кто хозяин цитадели, тот хозяин и Каира. Там теперь хозяйничают англичане, а потому они владыки столицы и страны, ненавидимые, проклинаемые, но тем не менее распорядители судеб Нижнего Египта. В питатели существует превосходная современная мечеть Магомета-Али и при ней квадратная мраморная величавая колоннада. Внутренность мечети отделана с большим вкусом и изяществом, но план её — близкая копия храма св. Софии в Константинополе.
Оттуда повели нас в какой-то закоулок той же цитадели и показали глубокий колодец, выдолбленный в скале, в 80 метров глубины, будто бы ещё прекрасным Иосифом, сыном патриарха Иакова. На дворе цитадели место, где знаменитый авантюрист, а потом хедив Магомет-Ал и, заманил на мир 40 предводителей мамелюков и, заперев ворота, приказал перестрелять их, как зайцев. Один из этих сорвиголов, увидя свою участь, разгорячив коня, заставил его прыгнуть через решётку скалы и упал с ним с 20 саженей высоты, разбившись вдребезги. Зато память о нём живёт в египетском народе и записывается в хроники туристами.
Когда мы подошли к решётке этого двора, обращённой к городу и Нильской долине, и взглянули на панораму, расстилающуюся перед нами, то поистине были поражены и очарованы волшебной картиной: под ногами у нас, раскинувшись, лежал Каир с прелестными светлыми тонами красок, куполами мечетей и другими восточными сооружениями. То там, то сям уходила к небу острая игла высокого минарета, выделялась башня дворца, выглядывала веранда и зеленелись сады. Налево светлой сверкающей полосой блестел Нил, по которому скользили белые паруса египетских лодок. Правее, за Нилом, тянулась широкая аллея сикомор-акаций, а за ней выглядывали исторические пирамиды. Нужно ли говорить, что мы чувствовали в эту минуту!