ИСАЙ ДАВЫДОВ
ДЕВУШКА МОЕГО ДРУГА
Рассказы и очерки
ЧТО ВИДЯТ ЛЮДИ
Сегодня я почему-то очень остро почувствовал, что люди видят в основном только внешнюю сторону явлений, и очень немногим дано сразу проникнуть в их суть, видеть то, что скрыто от глаз.
Вчера вечером я приехал в тихий зауральский город К. Сегодня утром я ходил по его улицам. Они все очень прямые, очень чистые, очень ровные. На центральных улицах асфальт и много новых домов. Боковые улицы, как близнецы, похожи одна на другую. Большинство старых домов — в полтора этажа, с белым каменным низом и коричневым деревянным верхом. И показалось мне почему-то, что все в этом городе очень чинно, очень спокойно, строго, правильно и… очень скучно. Я не помню, чтобы когда-нибудь какой-либо город навел на меня такую скуку, как К.
Зашел я в книжную редакцию областной газеты, познакомился с редактором Сухаревским, о котором слышал раньше. Ему скучно. Нечего редактировать. В производстве всего две книги. Не хватает рукописей. Я рассказывал ему о том, что в нашем городе редакторы завалены рукописями, не успевают их читать, задыхаются от недостатка времени. Он слушал меня с раскрытым ртом и завидовал. Вообще, он завидовал не только нашим редакторам. Он откровенно завидовал и мне:
— Вот вы еще совсем молодой, а уже пробились. А когда-то я пробьюсь?..
Сухаревскому около пятидесяти. Он обрюзг, у него землистые, небритые щеки. Пиджак на нем мятый, с обтрепанными петлями. Под пиджаком грязная рубаха. И это не от бедности. У него приличный оклад. Он сам говорил, что на книжке у него солидные сбережения. Только что вышла вторым изданием его историческая повесть. Видно, он просто опустился и уже не ждет от жизни серьезных перемен. Ведь бодрый, веселый человек даже в самом дешевом костюме может выглядеть щеголем.
На мне хороший костюм, я держусь спокойно, не жалуюсь на судьбу, и поэтому Сухаревский решает, что я преуспел в жизни. Он наверняка думает, что денег у меня больше, чем у него, а неприятностей меньше. А у меня только что, буквально несколько дней назад, было столько серьезных передряг — и личных, и служебных, и творческих, — что я измотан до предела и не могу нормально ни читать, ни писать, ни даже спать. Но Сухаревскому все это не видно. Он видит лишь внешнее благополучие, официальное положение.
Из книжной редакции я иду в редакцию комсомольской газеты и встречаю здесь здоровых, веселых парней, которые по горло заняты своими газетными делами и которым явно некогда скучать. У них свои радости, свои беды. Только что позвонили из района и сообщили, что наконец-то снят директор совхоза, против которого долго и упорно выступала газета. Это победа. Заведующему отделом сельской молодежи, худенькому вихрастому пареньку в очках, так жмут руки, что он морщится, кряхтит и потом долго трясет пальцами.
Не успевает утихнуть первая радость, как из отдела писем прибегает очень симпатичная девушка с черными кудрями и большими голубыми глазами и приносит сразу две неприятные новости. Одна из них бьет по самолюбию газетчиков — поступило опровержение и, на первый взгляд, очень убедительное. Надо будет снова ехать и разбираться. Вторая новость еще неприятнее — она бьет газету по карману. Автор научно-фантастической повести, которую газета перепечатывала из журнала, просит выслать ему гонорар. Для газеты это бедствие, потому что гонорара не хватает. Чтобы сэкономить его, и перепечатываются повести. Но не все авторы это понимают…
Молодые газетчики приуныли. Каждому ясно, что теперь придется выкраивать для автора повести тысячи, урезая и без того небольшие гонорары рабкоров и селькоров.
И тут же, прямо в пальто, в комнату влетает молодой веснушчатый парень с сияющим лицом и, еще не отдышавшись, рассказывает:
— Я только с механического… Обсуждали там… Шуму было!.. А Сухотин знаете что заявил? — «Я, говорит, старый солдат партии. Я поступаю, как мне подсказывает моя партийная совесть… Мне в конце концов своя шкура дороже вашей!..»
Все дружно хохочут.
Я смеюсь вместе со всеми и думаю, что этим ребятам их город, наверно, совсем не кажется скучным, так же, как мне — мой город. Видно, я просто судил об их городе, как Сухаревский судил обо мне, — по внешней стороне явлений.
К сожалению, мы часто судим так — поверхностно. И обычно это от торопливости, от нежелания, а иногда, чего греха таить, и от неумения заглянуть в суть явлений. И в таких случаях мы сами себя обкрадываем…
ИСАЙ ДАВЫДОВ
ДЕВУШКА МОЕГО ДРУГА
Рассказы и очерки
ЧТО ВИДЯТ ЛЮДИ
Сегодня я почему-то очень остро почувствовал, что люди видят в основном только внешнюю сторону явлений, и очень немногим дано сразу проникнуть в их суть, видеть то, что скрыто от глаз.
Вчера вечером я приехал в тихий зауральский город К. Сегодня утром я ходил по его улицам. Они все очень прямые, очень чистые, очень ровные. На центральных улицах асфальт и много новых домов. Боковые улицы, как близнецы, похожи одна на другую. Большинство старых домов — в полтора этажа, с белым каменным низом и коричневым деревянным верхом. И показалось мне почему-то, что все в этом городе очень чинно, очень спокойно, строго, правильно и… очень скучно. Я не помню, чтобы когда-нибудь какой-либо город навел на меня такую скуку, как К.
Зашел я в книжную редакцию областной газеты, познакомился с редактором Сухаревским, о котором слышал раньше. Ему скучно. Нечего редактировать. В производстве всего две книги. Не хватает рукописей. Я рассказывал ему о том, что в нашем городе редакторы завалены рукописями, не успевают их читать, задыхаются от недостатка времени. Он слушал меня с раскрытым ртом и завидовал. Вообще, он завидовал не только нашим редакторам. Он откровенно завидовал и мне:
— Вот вы еще совсем молодой, а уже пробились. А когда-то я пробьюсь?..
Сухаревскому около пятидесяти. Он обрюзг, у него землистые, небритые щеки. Пиджак на нем мятый, с обтрепанными петлями. Под пиджаком грязная рубаха. И это не от бедности. У него приличный оклад. Он сам говорил, что на книжке у него солидные сбережения. Только что вышла вторым изданием его историческая повесть. Видно, он просто опустился и уже не ждет от жизни серьезных перемен. Ведь бодрый, веселый человек даже в самом дешевом костюме может выглядеть щеголем.
На мне хороший костюм, я держусь спокойно, не жалуюсь на судьбу, и поэтому Сухаревский решает, что я преуспел в жизни. Он наверняка думает, что денег у меня больше, чем у него, а неприятностей меньше. А у меня только что, буквально несколько дней назад, было столько серьезных передряг — и личных, и служебных, и творческих, — что я измотан до предела и не могу нормально ни читать, ни писать, ни даже спать. Но Сухаревскому все это не видно. Он видит лишь внешнее благополучие, официальное положение.
Из книжной редакции я иду в редакцию комсомольской газеты и встречаю здесь здоровых, веселых парней, которые по горло заняты своими газетными делами и которым явно некогда скучать. У них свои радости, свои беды. Только что позвонили из района и сообщили, что наконец-то снят директор совхоза, против которого долго и упорно выступала газета. Это победа. Заведующему отделом сельской молодежи, худенькому вихрастому пареньку в очках, так жмут руки, что он морщится, кряхтит и потом долго трясет пальцами.
Не успевает утихнуть первая радость, как из отдела писем прибегает очень симпатичная девушка с черными кудрями и большими голубыми глазами и приносит сразу две неприятные новости. Одна из них бьет по самолюбию газетчиков — поступило опровержение и, на первый взгляд, очень убедительное. Надо будет снова ехать и разбираться. Вторая новость еще неприятнее — она бьет газету по карману. Автор научно-фантастической повести, которую газета перепечатывала из журнала, просит выслать ему гонорар. Для газеты это бедствие, потому что гонорара не хватает. Чтобы сэкономить его, и перепечатываются повести. Но не все авторы это понимают…
Молодые газетчики приуныли. Каждому ясно, что теперь придется выкраивать для автора повести тысячи, урезая и без того небольшие гонорары рабкоров и селькоров.
И тут же, прямо в пальто, в комнату влетает молодой веснушчатый парень с сияющим лицом и, еще не отдышавшись, рассказывает:
— Я только с механического… Обсуждали там… Шуму было!.. А Сухотин знаете что заявил? — «Я, говорит, старый солдат партии. Я поступаю, как мне подсказывает моя партийная совесть… Мне в конце концов своя шкура дороже вашей!..»
Все дружно хохочут.
Я смеюсь вместе со всеми и думаю, что этим ребятам их город, наверно, совсем не кажется скучным, так же, как мне — мой город. Видно, я просто судил об их городе, как Сухаревский судил обо мне, — по внешней стороне явлений.
К сожалению, мы часто судим так — поверхностно. И обычно это от торопливости, от нежелания, а иногда, чего греха таить, и от неумения заглянуть в суть явлений. И в таких случаях мы сами себя обкрадываем…