ИСАЙ ДАВЫДОВ
ДЕВУШКА МОЕГО ДРУГА
Рассказы и очерки
ИЗ-ЗА ПУСТЯКА…
Они шли со школьного вечера. Юноша — гордый, торжественный, полный сознания собственной неотразимости — провожал ее домой.
Они были знакомы давно — учились в одной школе. Но провожал он ее сегодня впервые. Раньше он просто не замечал ее. Она была всего лишь одной из многих девчонок. А сегодня, когда он, уже студент, пришел на вечер в свою школу, он вдруг заметил, что она красива, что она стройна, что она уже не девчонка, а девушка. И хотя он пришел сегодня на вечер просто так, безо всякой цели, от нечего делать, он сразу почувствовал, что его пребывание здесь не бесцельно. Рассказывая школьникам о студенческой жизни, собирая вокруг себя анекдотами хохочущих ребят, он не сводил с нее взгляда, шутил, острил и старался быть в центре внимания ради нее, и ему уже казалось, что и пришел-то он сюда именно ради нее.
Он танцевал только с ней и не замечал, что это вызывает недовольство и насмешки других десятиклассниц. Когда играли в неизменный и безмолвный школьный «ручеек», он выбирал только ее и с замиранием сердца ждал, что она тоже выберет его. И она на самом деле выбирала его и только один один раз выбрала другого юношу, и то, наверно, лишь для того, чтобы вызвать ревность у студента.
Он был просто счастлив, когда она позволила ему проводить себя. Он был уверен, что теперь-то уж все в порядке, что теперь они будут встречаться, ходить вместе в кино, в парки, на концерты, а зимой — на каток. И у него будет время доказать ей, что он — интересный, хороший человек, будет возможность завоевать ее любовь.
Они шли по тихой вечерней улице и, хотя на широких тротуарах было еще немало прохожих, им казалось, что они одни, что вокруг никого нет. Им просто никто не был нужен в этот вечер.
И вдруг юноша с ужасом почувствовал, как у него на ноге расстегнулась резинка.
«Ну, и черт с ней! — тут же подумал он. — Куплю завтра новые».
Но дело оказалось хуже, чем он ожидал. Расстегнувшаяся резинка никак не отстегивалась от носка и волочилась по асфальту, тихонько позвякивая.
Юноша попытался наступить на нее другой ногой и оторвать ее. Но это не удалось. Резинка продолжала волочиться и позвякивать.
Что делать? Извиниться и уйти в подъезд? Нет! Это невозможно! Пока он будет идти к подъезду, девушка будет с удивлением смотреть ему вслед и увидит проклятую резинку. Да и вообще это не дело — уходить в подъезды.
И он медленно шел рядом с девушкой и продолжал говорить о поэзии, читать на память Багрицкого, Блока, Есенина, а сам прислушивался к позвякиванию резинки и думал, как бы от нее отделаться.
Девушка тоже услыхала предательское позвякивание и, оглянувшись, спросила его:
— Что это звенит?
Он поднял голову как можно выше и недоуменно пожал плечами.
— Понятия не имею.
Он не знал, где она живет, и с ужасом думал, что эту пытку придется терпеть еще долго. Но, к счастью, она скоро остановилась возле одного из подъездов и протянула ему руку.
Сгорая от стыда, он увидал на ее лице улыбку. В полутьме подъезда эта улыбка показалась ему не просто насмешливой, а прямо-таки издевательской. «Заметила! — подумал он. — Смеется!»
Ему уже хотелось тут же повернуться и убежать от нее. Но он до боли сжал зубы и остался на месте. И даже больше — он как ни в чем не бывало спросил ее.
— Когда же мы теперь встретимся? Вы завтра вечером свободны?
— Свободна, — тихо ответила она.
— Тогда завтра я вас жду на Пушкинской, возле нового газетного киоска. Часов в восемь. Хорошо?
— Хорошо. Я приду. Спокойной ночи.
Она убежала, а он долго стоял и ждал, пока не заглохнет на лестнице стук ее тоненьких каблучков. Потом он тут же, в подъезде, застегнул злополучную резинку и пошел домой.
Он не спал почти всю ночь, со стыдом вспоминая, как нелепо выглядел со своей расстегнувшейся резинкой. К утру он уверил себя, что сегодня же на перемене девушка расскажет об этой проклятой резинке своим одноклассницам и они будут смеяться над ним и сегодня и потом, когда он снова придет в школу на вечер.
И он тут же решил не ходить больше на школьные вечера и не идти сегодня к новому газетному киоску на Пушкинской площади. Все равно она туда не придет, а если даже и придет, то только затем, чтобы посмеяться над ним.
А он был гордый, этот юноша. Он не хотел, чтобы над ним смеялись. И он не пошел в этот вечер к газетному киоску. Он уехал в самый далекий парк и до закрытия бродил там по самым далеким и пустым аллеям.
А она пришла на Пушкинскую. И ждала его долго и грустно. И никак не понимала, почему он не пришел. Она, конечно, догадалась вчера, что у него случилось. Но она не смеялась над ним даже в душе. Она посочувствовала ему — и только. Ведь он ей очень нравился. Она даже мечтательно подумала, что если когда-нибудь потом они поженятся, она будет покупать ему только короткие носки на резинке, чтобы с ним не случались подобные казусы.
Они больше так и не встретились.
Он скоро почти забыл о ней и помнил Лишь о том, что когда-то в неподходящий момент у него расстегнулась резинка. Он теперь тщательно проверял свои резинки каждый день.
А она вспоминала о нем часто и долго. И воспоминания эти были светлыми, не омраченными ничем. И она очень хотела встретиться с ним, очень надеялась, что эта случайная встреча может все исправить.
Но они не встретились. Они жили в очень большом городе, где знакомые люди случайно редко встречаются друг с другом.
Он был гордый юноша. Но он не знал девушек…
ИСАЙ ДАВЫДОВ
ДЕВУШКА МОЕГО ДРУГА
Рассказы и очерки
ИЗ-ЗА ПУСТЯКА…
Они шли со школьного вечера. Юноша — гордый, торжественный, полный сознания собственной неотразимости — провожал ее домой.
Они были знакомы давно — учились в одной школе. Но провожал он ее сегодня впервые. Раньше он просто не замечал ее. Она была всего лишь одной из многих девчонок. А сегодня, когда он, уже студент, пришел на вечер в свою школу, он вдруг заметил, что она красива, что она стройна, что она уже не девчонка, а девушка. И хотя он пришел сегодня на вечер просто так, безо всякой цели, от нечего делать, он сразу почувствовал, что его пребывание здесь не бесцельно. Рассказывая школьникам о студенческой жизни, собирая вокруг себя анекдотами хохочущих ребят, он не сводил с нее взгляда, шутил, острил и старался быть в центре внимания ради нее, и ему уже казалось, что и пришел-то он сюда именно ради нее.
Он танцевал только с ней и не замечал, что это вызывает недовольство и насмешки других десятиклассниц. Когда играли в неизменный и безмолвный школьный «ручеек», он выбирал только ее и с замиранием сердца ждал, что она тоже выберет его. И она на самом деле выбирала его и только один один раз выбрала другого юношу, и то, наверно, лишь для того, чтобы вызвать ревность у студента.
Он был просто счастлив, когда она позволила ему проводить себя. Он был уверен, что теперь-то уж все в порядке, что теперь они будут встречаться, ходить вместе в кино, в парки, на концерты, а зимой — на каток. И у него будет время доказать ей, что он — интересный, хороший человек, будет возможность завоевать ее любовь.
Они шли по тихой вечерней улице и, хотя на широких тротуарах было еще немало прохожих, им казалось, что они одни, что вокруг никого нет. Им просто никто не был нужен в этот вечер.
И вдруг юноша с ужасом почувствовал, как у него на ноге расстегнулась резинка.
«Ну, и черт с ней! — тут же подумал он. — Куплю завтра новые».
Но дело оказалось хуже, чем он ожидал. Расстегнувшаяся резинка никак не отстегивалась от носка и волочилась по асфальту, тихонько позвякивая.
Юноша попытался наступить на нее другой ногой и оторвать ее. Но это не удалось. Резинка продолжала волочиться и позвякивать.
Что делать? Извиниться и уйти в подъезд? Нет! Это невозможно! Пока он будет идти к подъезду, девушка будет с удивлением смотреть ему вслед и увидит проклятую резинку. Да и вообще это не дело — уходить в подъезды.
И он медленно шел рядом с девушкой и продолжал говорить о поэзии, читать на память Багрицкого, Блока, Есенина, а сам прислушивался к позвякиванию резинки и думал, как бы от нее отделаться.
Девушка тоже услыхала предательское позвякивание и, оглянувшись, спросила его:
— Что это звенит?
Он поднял голову как можно выше и недоуменно пожал плечами.
— Понятия не имею.
Он не знал, где она живет, и с ужасом думал, что эту пытку придется терпеть еще долго. Но, к счастью, она скоро остановилась возле одного из подъездов и протянула ему руку.
Сгорая от стыда, он увидал на ее лице улыбку. В полутьме подъезда эта улыбка показалась ему не просто насмешливой, а прямо-таки издевательской. «Заметила! — подумал он. — Смеется!»
Ему уже хотелось тут же повернуться и убежать от нее. Но он до боли сжал зубы и остался на месте. И даже больше — он как ни в чем не бывало спросил ее.
— Когда же мы теперь встретимся? Вы завтра вечером свободны?
— Свободна, — тихо ответила она.
— Тогда завтра я вас жду на Пушкинской, возле нового газетного киоска. Часов в восемь. Хорошо?
— Хорошо. Я приду. Спокойной ночи.
Она убежала, а он долго стоял и ждал, пока не заглохнет на лестнице стук ее тоненьких каблучков. Потом он тут же, в подъезде, застегнул злополучную резинку и пошел домой.
Он не спал почти всю ночь, со стыдом вспоминая, как нелепо выглядел со своей расстегнувшейся резинкой. К утру он уверил себя, что сегодня же на перемене девушка расскажет об этой проклятой резинке своим одноклассницам и они будут смеяться над ним и сегодня и потом, когда он снова придет в школу на вечер.
И он тут же решил не ходить больше на школьные вечера и не идти сегодня к новому газетному киоску на Пушкинской площади. Все равно она туда не придет, а если даже и придет, то только затем, чтобы посмеяться над ним.
А он был гордый, этот юноша. Он не хотел, чтобы над ним смеялись. И он не пошел в этот вечер к газетному киоску. Он уехал в самый далекий парк и до закрытия бродил там по самым далеким и пустым аллеям.
А она пришла на Пушкинскую. И ждала его долго и грустно. И никак не понимала, почему он не пришел. Она, конечно, догадалась вчера, что у него случилось. Но она не смеялась над ним даже в душе. Она посочувствовала ему — и только. Ведь он ей очень нравился. Она даже мечтательно подумала, что если когда-нибудь потом они поженятся, она будет покупать ему только короткие носки на резинке, чтобы с ним не случались подобные казусы.
Они больше так и не встретились.
Он скоро почти забыл о ней и помнил Лишь о том, что когда-то в неподходящий момент у него расстегнулась резинка. Он теперь тщательно проверял свои резинки каждый день.
А она вспоминала о нем часто и долго. И воспоминания эти были светлыми, не омраченными ничем. И она очень хотела встретиться с ним, очень надеялась, что эта случайная встреча может все исправить.
Но они не встретились. Они жили в очень большом городе, где знакомые люди случайно редко встречаются друг с другом.
Он был гордый юноша. Но он не знал девушек…