ИСАЙ ДАВЫДОВ
ЧУЖАЯ КНИГА
РАССКАЗЫ
МАЛЕНЬКИЙ ДЖО
Джо сидел на кроватке и думал, что бы сегодня поесть. Еще вчера он вытащил из шкафчика банку джема, которую мама строго-настрого запретила трогать, и съел его. Суп и бобы были съедены еще в тот день, когда мама ушла на работу. С работы она почему-то не вернулась. И на другой день, когда Джо съел дома весь хлеб и джем, ее тоже не было. И сегодня нет. А кушать очень хочется…
Джо берет ботинок, долго прикидывает, на какую он ногу, и нерешительно надевает на правую. Со вторым ботинком управиться уже легче. Больше ничего надевать не надо. С тех пор, как мама ушла, Джо не снимал с себя ни рубашку, ни штанишки, ни чулки. Вечерами он ждал ее, и раздеваться не хотелось. Он только хорошо помнил, что мама больно шлепала, если он ложился на кровать в ботинках.
Обыскав еще раз шкафчик, Джо нашел в углу запылившийся сухарь и тоненькую плиточку жевательной резинки в красивой зеленой обертке. Сухарь он тут же съел, а затем отправил в рот и резинку, сорвав с нее обертку и старательно разгладив блестящую серебряную бумажку.
Резинка быстро отдала всю свою приторную сладость и рассыпалась во рту на маленькие кусочки. Джо старательно собирал языком эти кусочки в один вязкий комок, который можно жевать долго-долго
Наконец комок был собран. Перекатывая его во рту, мальчик сел на кровать и снова начал думать. Есть по-прежнему хочется. И куда это пропала мама? Неужели она не знает, что Джо голоден?
Почему-то вспомнилось, что зимой, когда с неба лил непрерывный дождь и во дворе нельзя было гулять, вот так же несколько дней не приходил домой папа. Джо спрашивал маму каждый вечер:
— А сегодня папа придет?
— Нет, сыночек.
— А почему?
— Я же тебе сказала — он в забастовочном комитете, ему некогда.
В первый вечер Джо спросил:
— А что это — комитет?
— Такая работа.
— Какая?
— Делать, чтобы всем было хорошо. Ты еще маленький. Вырастешь — узнаешь.
Джо в таких случаях разговор прекращал. Ему уже было почти пять лет, и маленьким он себя не считал.
Папа не приходил очень долго — так с тех пор он вообще и не пришел. Приходили тогда какие-то дяди и тети, мама плакала и надолго уходила с ними. Все кормили Джо конфетами и апельсинами, гладили по голове.
Как-то из разговора взрослых он узнал, что папу убили в пикете. Слово «убить» он уже понимал. Они с Беком из соседней квартиры не раз играли в гангстеров и сыщиков, которые ловили и убивали друг друга. Но убитый сыщик обычно сейчас же вставал и становился гангстером. Поэтому Джо думал, что папа тоже встанет и скоро придет домой. Что такое «пикет», Джо не знал, а спросить побоялся: опять скажут, что он маленький. Постепенно мальчик понял, что «убить в пикете» это совсем не то, что «убить сыщика». Сыщик продолжал играть, а папа так и не пришел…
А теперь нет мамы… Может быть, ее тоже убили в пикете?
Подумав об этом, Джо заплакал. Но плакал он недолго — все равно в комнате никого не было. Наплакавшись, он заметил, что лежит в ботинках прямо на одеяле, и сейчас же спустил ноги.
Резинка надоела, и Джо выплюнул ее на пол. По- прежнему сильно хотелось есть. Ждать больше он не мог. Надо было искать маму.
Джо завязал шнурки и пошел к двери.
На лестнице никого не было. Мальчик долго в нерешительности стоял на площадке первого этажа, не зная, куда направиться — во двор или на улицу. Во двор он ходил почти каждый день, и туда ему ходить разрешалось. На улицу ему раз и навсегда запретили выходить.
В конце концов Джо сообразил, что мама всегда приходила с улицы. Он еще немного подумал и решительно толкнул обеими руками стеклянную дверь.
По тротуару мимо подъезда в обе стороны торопливо бежали люди. Джо попытался остановить одну белую тетю, чтобы спросить у нее, где мама. Но тетя, как будто испугавшись чего-то, обогнала мальчика и быстро пошла дальше. Тогда он ухватился за брюки какого-то дяди, надеясь спросить про маму у него. Но не успел Джо раскрыть рта, как дядя обернулся и пнул его ногой так, что он отлетел к самому краю тротуара — туда, где проносились автомобили. Рявкнув: «Черномазая обезьяна», дядя ушел.
Несмотря на сильную боль в животе и ссадины на ногах, Джо перебрался поближе к домам. Здесь он немножко отдохнул на ступеньке чужого подъезда и пошел дальше.
Теперь он не останавливал белых. Ничего хорошего от них он не ждал. Внимательно вглядываясь в лица прохожих, Джо увидел, наконец, тетю с такой же, как у него, темной кожей.
— Мэм, — бросился он к ней. — Вы не скажете, где моя мама?
— А где ты ее потерял, мальчик? — нагнулась к нему тетя.
— А я ее не терял. Она сама не пришла с работы.
— А где она работает?
— На заводе, мэм.
— На каком заводе?
— Не знаю, мэм. Скажите, почему ее нет?
— Откуда же я знаю, мальчик? Мало ли что может случиться с черной женщиной в нашем городе… Тебе надо ждать ее дома. Зачем ты вышел на улицу?
— Я хочу кушать, мэм. И потом ее могут убить в пикете.
Тетя вдруг взглянула на часы и куда-то заторопилась. Открыв сумочку, она вынула конфету, сунула ее в руку Джо и быстро ушла, сказав ка прощанье:
— Иди домой, мальчик, и там жди маму. Не ходи больше по улице!
Конфета оказалась очень вкусной. В другое время Джо долго ел бы ее маленькими кусочками. Но сейчас он был слишком голоден.
Когда от конфеты ничего не осталось, Джо аккуратно уложил красивую обертку в карман и собрался уже было послушаться добрую тетю и повернуть назад. Но страшный скрежет металла отвлек его внимание. На перекрестке столкнулись две машины.
Когда мальчик добежал до них, возле машин уже хлопотали какие-то люди, осматривали повреждения и громко спорили. Худенький человек в шляпе суетился и что-то записывал в книжечку. Сквозь толпу пробирался полисмен с короткой полосатой палкой в руке.
Когда полисмен подошел, Джо понял, что этот человек здесь самый главный. К нему все обращались, рассказывали, как столкнулись машины, и делали все, что он скажет. Скоро обе машины были убраны в боковую улицу, а толпа разошлась.
Тогда Джо решил спросить у полисмена, где мама. Раз он самый главный, он должен знать!
Осторожно потянув за полосатую палку, мальчик проговорил:
— Сэр, может быть, вы знаете, где моя мама?
Полисмен посмотрел вниз, и лицо его неожиданно стало красным.
— Чего тебе, черный щенок? — закричал он.
— Я ищу маму, — расплакался Джо.
— Не путайся под ногами! Тебе не место на улице! — опять закричал полисмен и, схватив Джо за пояс штанишек, так что они больно врезались в ноги, понес через тротуар к ближайшей подворотне.
Здесь полисмен швырнул его на землю и крикнул, чтобы он больше не выходил на улицу.
Джо сел на камень и хотел было заплакать, но раздумал. Опять захотелось есть, и он уныло побрел в глубь темного и грязного двора.
Неожиданно он почувствовал кисловатый запах и увидел вблизи, возле больших белых баков, мусорную кучу. Такая же куча собиралась и у них во дворе, когда не вывозили мусор. Джо вспомнил, что в нем иногда валялись куски хлеба и сухие маисовые лепешки. Тогда он не обращал на это внимания. Сейчас кусок хлеба или маисовая лепешка показались бы ему лакомством. С минуту поколебавшись, Джо повернул к мусорной куче.
Большой кусок хлеба сразу же бросился ему в глаза. Он уже было протянул за ним руку, как вдруг из середины кучи, прямо на него выскочила огромная рыжая собака с узкой консервной банкой в зубах.
Джо испуганно отдернул руку и замер, ожидая, что собака сейчас его съест. Но она опустила на землю банку, сунула в нее морду, взвизгнула и, сердито оттолкнув банку лапой, стала рвать зубами хлеб, за которым протягивал руку Джо.
Банка медленно покатилась по асфальту и задержалась у ног мальчика. Он нагнулся и поднял ее. Глубоко на дне, плотно прижатые к стенкам, лежали протухшие кружки мягкой колбасы. Джо засунул в банку руку, вытащил один кружок и откусил от него половину. Сейчас же раздалось сердитое рычание. Уничтожив хлеб, собака страшными глазами смотрела на Джо.
Мальчик бросил на асфальт оставшийся в руке кусок колбасы и, пока собака ела его, успел вытащить из банки еще кружочек и тоже откусил от него половину. Вторую половину пришлось отдать собаке.
Точно так же Джо поступил и с остальными кружочками. Один из них он успел спрятать в карман для мамы. Когда банка опустела, Джо выбросил ее. Собака понюхала банку, виляя хвостом, подошла к Джо и лизнула ему руку.
«Теперь она меня, наверно, не съест», — подумал мальчик и немного осмелел. Поднявшись по мусору к крышке одного из баков, он с трудом откинул ее. Под крышкой лежал обкусанный кем-то большой кусок хлеба. Джо взял его, отломил корку и бросил собаке. Всю мякоть он съел сам, а оставшуюся корку опять бросил собаке. Джо уже не боялся ее. Он понимал, что она тоже хочет есть и что ее тоже некому накормить.
Наевшись, он слез с кучи. Ему вдруг захотелось спать. Заныло в животе, и Джо вспомнил о пинке сердитого белого дяди. Как хорошо было бы сейчас дома, в кроватке! Но где дом, Джо уже не знал.
Собака как будто поняла, о чем он думал. Она лизнула ему руку и осторожно потянула за штанишки. «Может быть, она знает дорогу домой?» — подумал Джо и пошел за ней.
Но собака шла не на улицу, а в глубину двора. На поворотах она останавливалась и ждала.
Наконец, они пришли в тускло освещенный грязный подъезд. Собака юркнула куда-то за дверь, под лестницу, и, сейчас же выскочив оттуда, потянула за собой Джо. Лезть под лестницу было страшно, но очень хотелось спать.
Через минуту Джо лежал на чем-то мягком и теплом и вытирал рукавом рубашки облизанное собакой лицо. Затем он положил голову собаке на спину, погладил ее морду, потрогал холодный мокрый нос и крепко уснул, прижимая рукой кружочек колбасы в кармане.
А в это время в его комнате сидели у стола две женщины — белая и негритянка. Они устали, обыскав комнату, лестницу, двор и даже чердак. Сына Глории нигде не было, и никто не видел его сегодня. Что же делать? Как рассказать ей? Переживет ли Глория это? Ведь только зимой у нее убили мужа, позавчера она потеряла на заводе ногу и теперь, после больницы, ее наверняка уволят с работы и выгонят из квартиры за неуплату аренды. А тут еще пропал ее малыш! Как жаль, что она так поздно пришла в себя и смогла написать им записку о мальчике! Может быть, еще вчера они бы его здесь застали… А где он теперь, маленький, голодный, беспомощный? Кто сможет найти его в этом огромном городе? Да и кто возьмется искать негритенка?
ИСАЙ ДАВЫДОВ
ЧУЖАЯ КНИГА
РАССКАЗЫ
МАЛЕНЬКИЙ ДЖО
Джо сидел на кроватке и думал, что бы сегодня поесть. Еще вчера он вытащил из шкафчика банку джема, которую мама строго-настрого запретила трогать, и съел его. Суп и бобы были съедены еще в тот день, когда мама ушла на работу. С работы она почему-то не вернулась. И на другой день, когда Джо съел дома весь хлеб и джем, ее тоже не было. И сегодня нет. А кушать очень хочется…
Джо берет ботинок, долго прикидывает, на какую он ногу, и нерешительно надевает на правую. Со вторым ботинком управиться уже легче. Больше ничего надевать не надо. С тех пор, как мама ушла, Джо не снимал с себя ни рубашку, ни штанишки, ни чулки. Вечерами он ждал ее, и раздеваться не хотелось. Он только хорошо помнил, что мама больно шлепала, если он ложился на кровать в ботинках.
Обыскав еще раз шкафчик, Джо нашел в углу запылившийся сухарь и тоненькую плиточку жевательной резинки в красивой зеленой обертке. Сухарь он тут же съел, а затем отправил в рот и резинку, сорвав с нее обертку и старательно разгладив блестящую серебряную бумажку.
Резинка быстро отдала всю свою приторную сладость и рассыпалась во рту на маленькие кусочки. Джо старательно собирал языком эти кусочки в один вязкий комок, который можно жевать долго-долго
Наконец комок был собран. Перекатывая его во рту, мальчик сел на кровать и снова начал думать. Есть по-прежнему хочется. И куда это пропала мама? Неужели она не знает, что Джо голоден?
Почему-то вспомнилось, что зимой, когда с неба лил непрерывный дождь и во дворе нельзя было гулять, вот так же несколько дней не приходил домой папа. Джо спрашивал маму каждый вечер:
— А сегодня папа придет?
— Нет, сыночек.
— А почему?
— Я же тебе сказала — он в забастовочном комитете, ему некогда.
В первый вечер Джо спросил:
— А что это — комитет?
— Такая работа.
— Какая?
— Делать, чтобы всем было хорошо. Ты еще маленький. Вырастешь — узнаешь.
Джо в таких случаях разговор прекращал. Ему уже было почти пять лет, и маленьким он себя не считал.
Папа не приходил очень долго — так с тех пор он вообще и не пришел. Приходили тогда какие-то дяди и тети, мама плакала и надолго уходила с ними. Все кормили Джо конфетами и апельсинами, гладили по голове.
Как-то из разговора взрослых он узнал, что папу убили в пикете. Слово «убить» он уже понимал. Они с Беком из соседней квартиры не раз играли в гангстеров и сыщиков, которые ловили и убивали друг друга. Но убитый сыщик обычно сейчас же вставал и становился гангстером. Поэтому Джо думал, что папа тоже встанет и скоро придет домой. Что такое «пикет», Джо не знал, а спросить побоялся: опять скажут, что он маленький. Постепенно мальчик понял, что «убить в пикете» это совсем не то, что «убить сыщика». Сыщик продолжал играть, а папа так и не пришел…
А теперь нет мамы… Может быть, ее тоже убили в пикете?
Подумав об этом, Джо заплакал. Но плакал он недолго — все равно в комнате никого не было. Наплакавшись, он заметил, что лежит в ботинках прямо на одеяле, и сейчас же спустил ноги.
Резинка надоела, и Джо выплюнул ее на пол. По- прежнему сильно хотелось есть. Ждать больше он не мог. Надо было искать маму.
Джо завязал шнурки и пошел к двери.
На лестнице никого не было. Мальчик долго в нерешительности стоял на площадке первого этажа, не зная, куда направиться — во двор или на улицу. Во двор он ходил почти каждый день, и туда ему ходить разрешалось. На улицу ему раз и навсегда запретили выходить.
В конце концов Джо сообразил, что мама всегда приходила с улицы. Он еще немного подумал и решительно толкнул обеими руками стеклянную дверь.
По тротуару мимо подъезда в обе стороны торопливо бежали люди. Джо попытался остановить одну белую тетю, чтобы спросить у нее, где мама. Но тетя, как будто испугавшись чего-то, обогнала мальчика и быстро пошла дальше. Тогда он ухватился за брюки какого-то дяди, надеясь спросить про маму у него. Но не успел Джо раскрыть рта, как дядя обернулся и пнул его ногой так, что он отлетел к самому краю тротуара — туда, где проносились автомобили. Рявкнув: «Черномазая обезьяна», дядя ушел.
Несмотря на сильную боль в животе и ссадины на ногах, Джо перебрался поближе к домам. Здесь он немножко отдохнул на ступеньке чужого подъезда и пошел дальше.
Теперь он не останавливал белых. Ничего хорошего от них он не ждал. Внимательно вглядываясь в лица прохожих, Джо увидел, наконец, тетю с такой же, как у него, темной кожей.
— Мэм, — бросился он к ней. — Вы не скажете, где моя мама?
— А где ты ее потерял, мальчик? — нагнулась к нему тетя.
— А я ее не терял. Она сама не пришла с работы.
— А где она работает?
— На заводе, мэм.
— На каком заводе?
— Не знаю, мэм. Скажите, почему ее нет?
— Откуда же я знаю, мальчик? Мало ли что может случиться с черной женщиной в нашем городе… Тебе надо ждать ее дома. Зачем ты вышел на улицу?
— Я хочу кушать, мэм. И потом ее могут убить в пикете.
Тетя вдруг взглянула на часы и куда-то заторопилась. Открыв сумочку, она вынула конфету, сунула ее в руку Джо и быстро ушла, сказав ка прощанье:
— Иди домой, мальчик, и там жди маму. Не ходи больше по улице!
Конфета оказалась очень вкусной. В другое время Джо долго ел бы ее маленькими кусочками. Но сейчас он был слишком голоден.
Когда от конфеты ничего не осталось, Джо аккуратно уложил красивую обертку в карман и собрался уже было послушаться добрую тетю и повернуть назад. Но страшный скрежет металла отвлек его внимание. На перекрестке столкнулись две машины.
Когда мальчик добежал до них, возле машин уже хлопотали какие-то люди, осматривали повреждения и громко спорили. Худенький человек в шляпе суетился и что-то записывал в книжечку. Сквозь толпу пробирался полисмен с короткой полосатой палкой в руке.
Когда полисмен подошел, Джо понял, что этот человек здесь самый главный. К нему все обращались, рассказывали, как столкнулись машины, и делали все, что он скажет. Скоро обе машины были убраны в боковую улицу, а толпа разошлась.
Тогда Джо решил спросить у полисмена, где мама. Раз он самый главный, он должен знать!
Осторожно потянув за полосатую палку, мальчик проговорил:
— Сэр, может быть, вы знаете, где моя мама?
Полисмен посмотрел вниз, и лицо его неожиданно стало красным.
— Чего тебе, черный щенок? — закричал он.
— Я ищу маму, — расплакался Джо.
— Не путайся под ногами! Тебе не место на улице! — опять закричал полисмен и, схватив Джо за пояс штанишек, так что они больно врезались в ноги, понес через тротуар к ближайшей подворотне.
Здесь полисмен швырнул его на землю и крикнул, чтобы он больше не выходил на улицу.
Джо сел на камень и хотел было заплакать, но раздумал. Опять захотелось есть, и он уныло побрел в глубь темного и грязного двора.
Неожиданно он почувствовал кисловатый запах и увидел вблизи, возле больших белых баков, мусорную кучу. Такая же куча собиралась и у них во дворе, когда не вывозили мусор. Джо вспомнил, что в нем иногда валялись куски хлеба и сухие маисовые лепешки. Тогда он не обращал на это внимания. Сейчас кусок хлеба или маисовая лепешка показались бы ему лакомством. С минуту поколебавшись, Джо повернул к мусорной куче.
Большой кусок хлеба сразу же бросился ему в глаза. Он уже было протянул за ним руку, как вдруг из середины кучи, прямо на него выскочила огромная рыжая собака с узкой консервной банкой в зубах.
Джо испуганно отдернул руку и замер, ожидая, что собака сейчас его съест. Но она опустила на землю банку, сунула в нее морду, взвизгнула и, сердито оттолкнув банку лапой, стала рвать зубами хлеб, за которым протягивал руку Джо.
Банка медленно покатилась по асфальту и задержалась у ног мальчика. Он нагнулся и поднял ее. Глубоко на дне, плотно прижатые к стенкам, лежали протухшие кружки мягкой колбасы. Джо засунул в банку руку, вытащил один кружок и откусил от него половину. Сейчас же раздалось сердитое рычание. Уничтожив хлеб, собака страшными глазами смотрела на Джо.
Мальчик бросил на асфальт оставшийся в руке кусок колбасы и, пока собака ела его, успел вытащить из банки еще кружочек и тоже откусил от него половину. Вторую половину пришлось отдать собаке.
Точно так же Джо поступил и с остальными кружочками. Один из них он успел спрятать в карман для мамы. Когда банка опустела, Джо выбросил ее. Собака понюхала банку, виляя хвостом, подошла к Джо и лизнула ему руку.
«Теперь она меня, наверно, не съест», — подумал мальчик и немного осмелел. Поднявшись по мусору к крышке одного из баков, он с трудом откинул ее. Под крышкой лежал обкусанный кем-то большой кусок хлеба. Джо взял его, отломил корку и бросил собаке. Всю мякоть он съел сам, а оставшуюся корку опять бросил собаке. Джо уже не боялся ее. Он понимал, что она тоже хочет есть и что ее тоже некому накормить.
Наевшись, он слез с кучи. Ему вдруг захотелось спать. Заныло в животе, и Джо вспомнил о пинке сердитого белого дяди. Как хорошо было бы сейчас дома, в кроватке! Но где дом, Джо уже не знал.
Собака как будто поняла, о чем он думал. Она лизнула ему руку и осторожно потянула за штанишки. «Может быть, она знает дорогу домой?» — подумал Джо и пошел за ней.
Но собака шла не на улицу, а в глубину двора. На поворотах она останавливалась и ждала.
Наконец, они пришли в тускло освещенный грязный подъезд. Собака юркнула куда-то за дверь, под лестницу, и, сейчас же выскочив оттуда, потянула за собой Джо. Лезть под лестницу было страшно, но очень хотелось спать.
Через минуту Джо лежал на чем-то мягком и теплом и вытирал рукавом рубашки облизанное собакой лицо. Затем он положил голову собаке на спину, погладил ее морду, потрогал холодный мокрый нос и крепко уснул, прижимая рукой кружочек колбасы в кармане.
А в это время в его комнате сидели у стола две женщины — белая и негритянка. Они устали, обыскав комнату, лестницу, двор и даже чердак. Сына Глории нигде не было, и никто не видел его сегодня. Что же делать? Как рассказать ей? Переживет ли Глория это? Ведь только зимой у нее убили мужа, позавчера она потеряла на заводе ногу и теперь, после больницы, ее наверняка уволят с работы и выгонят из квартиры за неуплату аренды. А тут еще пропал ее малыш! Как жаль, что она так поздно пришла в себя и смогла написать им записку о мальчике! Может быть, еще вчера они бы его здесь застали… А где он теперь, маленький, голодный, беспомощный? Кто сможет найти его в этом огромном городе? Да и кто возьмется искать негритенка?