Мила Романова
Выбор
Повести
Разменная
монета
Посмотри, что я тебе принес! — Дмитрий опустил руку в карман и затем протянул ее Егору.
На его ладони лежала большая серебряная монета, на которой хорошо был виден портрет Екатерины I.
— Монета? Откуда? — удивился Егор.
— Нашел дома в бабушкиных вещах. После того как она умерла, а ее квартиру продали, вещи так и лежали дома неразобранные. Вот я и решил навести порядок. И нашел это. Вспомнил, что мой лучший друг — нумизмат, и принес монету тебе.
— Спасибо, конечно. Но я не могу ее взять.
— Почему?
— Ты знаешь, сколько она стоит? Это же серебряный рубль 1725 года. Такая монета стоит кучу денег!
— Не преувеличивай. Прямо уж кучу! Кроме того, наша с тобой дружба стоит дороже. Так что — дарю! — и положил монету прямо в руку Егора.
— Ты уверен?
— Еще как уверен!
— Ну, тогда спасибо еще раз. Мне бы такую монету никогда не купить. Их очень мало в продаже попадается, все в основном находятся в частных коллекциях. Так что, Димка, ты мне можно сказать эксклюзив подарил!
И он с любовью и азартом коллекционера стал рассматривать монету. Она была в хорошем состоянии: и портрет императрицы, и надпись и двуглавый орел на другой стороне.
Потом поднял глаза и радостно улыбнулся:
— Спасибо, друг, — и протянул руку Дмитрию, которую тот крепко и искренне пожал.
…Егор познакомился с Димой в пятом классе. Отца Егора перевели на новую работу, и они всей семьей переехали жить в другой город. Учебный год уже начался. Когда Егора привели в класс, занятия шли полным ходом.
— Это Егор. Он будет учиться в нашем классе, — представила нового ученика классная руководительница. — А теперь выбери себе место и садись, — обратилась она к Егору.
Тот немного растерялся. Он был невысокого роста, хилый и тщедушный. Носил очки из-за плохого зрения и часто болел. Для него было большим стрессом поменять город и школу. Сейчас он стоял в центре класса и не знал, куда ему сесть.
— Что-то очкарик нерешительный какой-то! Может, помочь тебе, парняга? — подал голос с задней парты Федька Петров. Он был второгодником. Высокий и плотный, с рыжими волосами и громким голосом, он был грозой всех ребят в классе, да и в школе вообще.
— Петров! Прекрати! — учительница повысила голос.
— Да ладно, прекращаю! — прокомментировал Федька, которому учительница давно была не указ.
Егор продолжал стоять, растерянно осматриваясь по сторонам.
— А садись ко мне, — вдруг подал голос невысокий парень, что сидел на второй парте в среднем ряду, — тебе тут удобно будет.
Все ребята повернулись в сторону говорившего. Димка Соколов с детства занимался боксом. Это, пожалуй, был единственный человек в классе, которого Федька Петров никогда не трогал. Он даже списывать у него никогда не пытался. Знал: сам списать не даст, поскольку принципиальный, а заставить не получится. Когда-то в самом начале учебного года, Федька пытался «выяснить отношения» с Димкой с помощью кулаков. Но позорно проиграл. С тех пор Димку обходил стороной и в школе и за ее пределами.
Егор подошел к парте и очень по-взрослому протянул руку:
— Егор!
Димка пожал ее искренне:
— Дима!
С тех пор прошло много лет, но они сохранили свою дружбу. Школа давно осталась позади, а также армия и еще добрый кусок жизни. Сейчас Егор занимал достаточно значимое место в местном муниципалитете и даже собирался баллотироваться в Думу. Дмитрий работал в детской спортивной школе, тренером. Но дружба их с тех пор только крепла.
— А что, Димон, давай махнем завтра за город? Пятница ведь. Посидим на берегу, порыбачим, ушицы поедим. Согласен? — Егор оторвался от разглядывания монеты и поднял глаза на друга.
— А давай! — ответил тот.
На следующий день Егор заехал за Дмитрием на работу. Тот как раз заканчивал тренировку. Услышал сигнал автомобиля, выглянул в окно:
— Все, ребята, тренировка Закончена! Всем пока! Встретимся в понедельник! — и заспешил в раздевалку. Он пришел на работу с вещами, чтобы не тратить время и сразу поехать за город. В пятницу вечером дорога всегда бывает загруженной, многие горожане стремятся уехать на природу, чтобы провести там выходные дни. Поэтому, если выехать пораньше, была надежда не попасть в пробку.
— Привет, Егор! — Дмитрий открыл дверцу и сел на переднее сиденье. — Ну что, вперед?
— Вперед, друг мой! — ответил ему Егор и нажал на газ.
Дмитрий почувствовал в воздухе странный запах,
принюхался. Нет, ошибки быть не могло.
— Егор, ты что, выпил? — спросил он, повернувшись к другу.
— Немного. Пару рюмок коньяку. День рождения у начальства, нужно было уважить.
— Ну и как ты поедешь? Пятница, вечер, полицейские на каждом перекрестке…
— Но ты же знаешь, что меня они тормозить не будут. Мою машину местная полиция знает. Так что не дрейфь! Прорвемся!
— И все-таки, — не унимался Дмитрий, — может, лучше за руль сяду я? Мало ли что.
Когда-то давно Егор оформил доверенность на управление автомобилем на Дмитрия и вписал его в страховку так, на всякий случай. Случай этот бывал крайне редко, но сегодня, кажется, случился.
— Да ладно тебе! Раскудахтался как курица. Не боись! Все будет хорошо.
Они подъезжали к оживленному перекрестку на окраине города, недалеко от контрольного пункта дорожной полиции. Впереди следовал старый красный жигуленок шестой модели, постепенно притормаживая перед перекрестком.
Егор наклонился к приемнику и стал переключать каналы, пытаясь найти приличную музыку.
— Егор! На дорогу смотри! Тут вон пробка вообще… — Дмитрий повернулся к нему.
— Не нужно меня учить! — огрызнулся Егор и выпрямился. Нога соскользнула с педали. Он поставил ее обратно и понял, что Дима прав: нужно тормозить. Нажал педаль сильнее. Вместо тормоза — газ.
Машина подпрыгнула на месте, в доли секунды догнала красный жигуленок и со всей силы врезалась в него сзади.
— Егор! Ты в порядке? — Дима тряс его за плечо. От удара о руль тот на мгновение отключился.
— В порядке. Если можно так сказать. — Егор потер лицо руками. — Вот черт, угораздило! Не хватало еще накануне выборов попасть в хронику дорожных происшествий. Еще как назло и полиция рядом. И журналюги налетят как вороны. Их хлебом не корми, сенсацию подавай.
Он увидел, что полицейские заметили аварию. А из красного жигуленка уже показался водитель. Это был высокий седой старик в пиджаке. Когда он повернулся к ним лицом, Егор с Дмитрием увидели, что вся грудь его в орденах, а еще среди наград красовалась медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.
— Ох ты! Посмотри, у него не грудь, а иконостас. Похоже, неприятности не заставят себя ждать. Конец моей репутации, — продолжал сокрушаться Егор.
— Слушай меня внимательно. Сейчас быстро выходим из машины и меняемся местами. Понял? Пока сюда никто не пришел. За рулем был я. Ты сидел рядом, — спокойно и решительно произнес Дмитрий.
— А как же?..
— Давай, пошли, — и Дмитрий вышел из машины. Егор тоже едва успел выскочить, как владелец красного жигуленка направился к ним.
…Прошло несколько месяцев. Избирательная кампания закончилась, и Егор получил депутатский мандат. Дмитрий по решению суда должен был восстановить поврежденный автомобиль Сизикова Прохора Георгиевича, который оказался не только Героем Советского Союза, но и дважды кавалером ордена Красного Знамени. Кроме того, его лишили водительских прав на один год.
Заработная плата у преподавателя спортивной школы очень небольшая, но теперь половину ее удерживали, чтобы возместить ущерб пострадавшему. Егор обещал со временем все вернуть. Но только позже, не сейчас. Нужно сначала восстановить свой поврежденный в аварии автомобиль, а это ведь немалых денег стоит. Машина импортная, ремонтировать нужно на специализированной станции технического обслуживания, а не где попало. Кроме того, на выборы много денег пошло. Да и вещи нужно было некоторые купить. Такие, что соответствуют его нынешнему статусу: дорогие очки, часы, ручку, зажигалку. А это тоже расходы.
Дмитрий только молча махнул рукой: мол, ладно, когда сможешь, тогда и отдашь.
Время шло, у Егора появилось множество новых обязанностей. И новых расходов, постоянно требующих дополнительных средств. Про долг Дмитрию забыл. Вернее не забыл, а все чаще убеждал себя в том, что точно: это не он, а Димка был тогда за рулем. Убеждал, убеждал, пока полностью не поверил, что это правда. Общаться с другом перестал. Когда тот звонил или заходил, отвечал, что очень занят. Обещал перезвонить сам. Когда освободится. Но никогда не перезванивал. И та великая дружба, которая, казалось, была проверена годами, разменялась, растратилась. Как деньги. Вот, например, возьмешь купюру пятитысячную и разменяешь на монеты и купюры помельче. Один раз купил что-то, второй, третий. А потом смотришь, а денег совсем не осталось. Вот так и дружба. Была да растерялась вся. Распалась на части, превратилась в разменную монету.
Прошло еще полгода. В этот день у Егора был прием граждан по личным вопросам. Народу было много: просьбы, жалобы, нарекания, обращения. Егор порядком вымотался и мечтал только об одном: поскорее закончить все это и поехать на обед. Обедать он любил в маленьком итальянском ресторанчике, где готовили великолепную лазанью и пасту.
— Закончили? Больше посетителей нет? — спросил он секретаря, подняв трубку телефона.
— Последний остался. Пусть заходит?
— Давай.
Дверь открылась, и Егор увидел, как в кабинет вошел старик. Худой, высокий, в черном пиджаке с орденами на лацканах. Егор узнал его сразу. Это был тот самый «пострадавший» во время аварии.
— Сизиков Прохор Георгиевич, — представился вошедший.
— Добрый день, Прохор Георгиевич. По какому вопросу ко мне?
— Да вот, с просьбой пришел. Дело в том, что есть у меня друг старинный, Семен. Мы с ним с детства вместе. Всю войну прошли и живыми домой вернулись. Он меня там, на фронте, из-под пуль вытащил раненого. На себе тащил. Врачи сказали, что чудом я жив тогда остался, и только благодаря другу. Потом после войны на заводе вместе работали: я — мастером, он — сварщиком. Семьями дружили, в гости друг к другу ходили. Все эти годы просто не разлей вода. Потом женку его схоронили. А потом и мою тоже. Дети выросли, разъехались кто куда. Только мы с Семеном вместе и остались. Живем мы в одном дворе, но дома разные. Так вот. Узнали мы, что дом Семена готовят под снос. Может, оно и правильно, ветхий он совсем, ремонтировать смысла нет. Да и живем-то мы в самом центре города. Но всех жильцов дома расселять должны. И квартиры новые им дают совсем в другом конце города, на окраине. Мы уже старые оба. На другой конец города не наездишься. Вот и пришел я просить. Или меня тоже переселите рядом с ним. Или уж оставьте его рядом. Может, можно не расселять его так далеко…
Старик замолк, глядя на Егора с надеждой и ожиданием.
Егор хотел ответить, что, мол, нельзя. Есть план расселения и нарушать его не положено. Он уже приготовился сказать первую фразу, как вдруг случайно опустил руку в карман и нащупал там монету. Достал и, опустив глаза, посмотрел на нее. Это была та самая монета с портретом Екатерины I, которую когда-то ему подарил Дмитрий.
«Откуда она здесь? — мелькнуло в голове. — Я же ее в альбом положил. Хорошо помню. Принес домой — и сразу в альбом».
— Так поможете? — услышал он голос Прохора Георгиевича.
— Попробую. — Он слышал свой голос как будто издалека. — Все, что в моих силах… Приходите через неделю.
— Обязательно приду! — Прохор Георгиевич ответил радостно, бойко, с надеждой. — Спасибо вам. И до свидания.
— Всего хорошего, — отозвался Егор.
Старик уже повернулся, чтобы выйти из кабинета, а потом вдруг снова заговорил:
— А я ведь вспомнил, где видел вас раньше. Авария была. В мой жигуленок красный иномарка въехала. Потом еще суд был и виновник мне деньги выплачивал долго. Дмитрий Соколов, так кажется? Проклятый склероз, все забываю. Так вы ведь тоже там были. Верно? И за рулем сидели вы в момент аварии, а не он. У меня хоть память и плохая, а зрение хорошее…
— Вы это сейчас к чему? — опешил Егор, чувствуя, как внутри поднимается раздражение.
— Просто так, — почему-то весело произнес старик. — Ведь по всему выходит, что друг ваш тоже в какой-то степени «вынес вас из-под пуль», — и, заметив состояние Егора, добавил: — Да не злитесь вы, господин депутат. Никуда я не пойду и никому ничего не скажу. Человек я старый, мне уже о душе да о смерти думать пора. И рассказал я об этом совсем не для того, чтобы заставить вас действовать. Просто подумал, что, если рядом с вами такой человек, как Дмитрий этот, значит и вы знаете, что такое настоящая мужская дружба. До свидания! — и вышел из кабинета.
Егор несколько минут сидел неподвижно. Потом подбросил монету вверх и поймал, подвинул к себе телефон и набрал хорошо знакомый номер:
— Димон, привет! Прости, ради бога, что пропал. Все дела депутатские. Я встретиться хотел, деньги отдать. Должен ведь я тебе немалую сумму. Да и просто отдохнуть, пивка попить, пообщаться. Давно не виделись. Когда? В пятницу? Отлично! Заеду за тобой, махнет на рыбалку, ушицы поедим…
Он положил трубку и еще раз подбросил монету. А когда поймал, положил на ладонь и стал внимательно ее рассматривать. Монета серебрилась на ладони, а императрица Екатерина улыбалась величественной, одобряющей улыбкой.
Мила Романова
Выбор
Повести
Разменная
монета
Посмотри, что я тебе принес! — Дмитрий опустил руку в карман и затем протянул ее Егору.
На его ладони лежала большая серебряная монета, на которой хорошо был виден портрет Екатерины I.
— Монета? Откуда? — удивился Егор.
— Нашел дома в бабушкиных вещах. После того как она умерла, а ее квартиру продали, вещи так и лежали дома неразобранные. Вот я и решил навести порядок. И нашел это. Вспомнил, что мой лучший друг — нумизмат, и принес монету тебе.
— Спасибо, конечно. Но я не могу ее взять.
— Почему?
— Ты знаешь, сколько она стоит? Это же серебряный рубль 1725 года. Такая монета стоит кучу денег!
— Не преувеличивай. Прямо уж кучу! Кроме того, наша с тобой дружба стоит дороже. Так что — дарю! — и положил монету прямо в руку Егора.
— Ты уверен?
— Еще как уверен!
— Ну, тогда спасибо еще раз. Мне бы такую монету никогда не купить. Их очень мало в продаже попадается, все в основном находятся в частных коллекциях. Так что, Димка, ты мне можно сказать эксклюзив подарил!
И он с любовью и азартом коллекционера стал рассматривать монету. Она была в хорошем состоянии: и портрет императрицы, и надпись и двуглавый орел на другой стороне.
Потом поднял глаза и радостно улыбнулся:
— Спасибо, друг, — и протянул руку Дмитрию, которую тот крепко и искренне пожал.
…Егор познакомился с Димой в пятом классе. Отца Егора перевели на новую работу, и они всей семьей переехали жить в другой город. Учебный год уже начался. Когда Егора привели в класс, занятия шли полным ходом.
— Это Егор. Он будет учиться в нашем классе, — представила нового ученика классная руководительница. — А теперь выбери себе место и садись, — обратилась она к Егору.
Тот немного растерялся. Он был невысокого роста, хилый и тщедушный. Носил очки из-за плохого зрения и часто болел. Для него было большим стрессом поменять город и школу. Сейчас он стоял в центре класса и не знал, куда ему сесть.
— Что-то очкарик нерешительный какой-то! Может, помочь тебе, парняга? — подал голос с задней парты Федька Петров. Он был второгодником. Высокий и плотный, с рыжими волосами и громким голосом, он был грозой всех ребят в классе, да и в школе вообще.
— Петров! Прекрати! — учительница повысила голос.
— Да ладно, прекращаю! — прокомментировал Федька, которому учительница давно была не указ.
Егор продолжал стоять, растерянно осматриваясь по сторонам.
— А садись ко мне, — вдруг подал голос невысокий парень, что сидел на второй парте в среднем ряду, — тебе тут удобно будет.
Все ребята повернулись в сторону говорившего. Димка Соколов с детства занимался боксом. Это, пожалуй, был единственный человек в классе, которого Федька Петров никогда не трогал. Он даже списывать у него никогда не пытался. Знал: сам списать не даст, поскольку принципиальный, а заставить не получится. Когда-то в самом начале учебного года, Федька пытался «выяснить отношения» с Димкой с помощью кулаков. Но позорно проиграл. С тех пор Димку обходил стороной и в школе и за ее пределами.
Егор подошел к парте и очень по-взрослому протянул руку:
— Егор!
Димка пожал ее искренне:
— Дима!
С тех пор прошло много лет, но они сохранили свою дружбу. Школа давно осталась позади, а также армия и еще добрый кусок жизни. Сейчас Егор занимал достаточно значимое место в местном муниципалитете и даже собирался баллотироваться в Думу. Дмитрий работал в детской спортивной школе, тренером. Но дружба их с тех пор только крепла.
— А что, Димон, давай махнем завтра за город? Пятница ведь. Посидим на берегу, порыбачим, ушицы поедим. Согласен? — Егор оторвался от разглядывания монеты и поднял глаза на друга.
— А давай! — ответил тот.
На следующий день Егор заехал за Дмитрием на работу. Тот как раз заканчивал тренировку. Услышал сигнал автомобиля, выглянул в окно:
— Все, ребята, тренировка Закончена! Всем пока! Встретимся в понедельник! — и заспешил в раздевалку. Он пришел на работу с вещами, чтобы не тратить время и сразу поехать за город. В пятницу вечером дорога всегда бывает загруженной, многие горожане стремятся уехать на природу, чтобы провести там выходные дни. Поэтому, если выехать пораньше, была надежда не попасть в пробку.
— Привет, Егор! — Дмитрий открыл дверцу и сел на переднее сиденье. — Ну что, вперед?
— Вперед, друг мой! — ответил ему Егор и нажал на газ.
Дмитрий почувствовал в воздухе странный запах,
принюхался. Нет, ошибки быть не могло.
— Егор, ты что, выпил? — спросил он, повернувшись к другу.
— Немного. Пару рюмок коньяку. День рождения у начальства, нужно было уважить.
— Ну и как ты поедешь? Пятница, вечер, полицейские на каждом перекрестке…
— Но ты же знаешь, что меня они тормозить не будут. Мою машину местная полиция знает. Так что не дрейфь! Прорвемся!
— И все-таки, — не унимался Дмитрий, — может, лучше за руль сяду я? Мало ли что.
Когда-то давно Егор оформил доверенность на управление автомобилем на Дмитрия и вписал его в страховку так, на всякий случай. Случай этот бывал крайне редко, но сегодня, кажется, случился.
— Да ладно тебе! Раскудахтался как курица. Не боись! Все будет хорошо.
Они подъезжали к оживленному перекрестку на окраине города, недалеко от контрольного пункта дорожной полиции. Впереди следовал старый красный жигуленок шестой модели, постепенно притормаживая перед перекрестком.
Егор наклонился к приемнику и стал переключать каналы, пытаясь найти приличную музыку.
— Егор! На дорогу смотри! Тут вон пробка вообще… — Дмитрий повернулся к нему.
— Не нужно меня учить! — огрызнулся Егор и выпрямился. Нога соскользнула с педали. Он поставил ее обратно и понял, что Дима прав: нужно тормозить. Нажал педаль сильнее. Вместо тормоза — газ.
Машина подпрыгнула на месте, в доли секунды догнала красный жигуленок и со всей силы врезалась в него сзади.
— Егор! Ты в порядке? — Дима тряс его за плечо. От удара о руль тот на мгновение отключился.
— В порядке. Если можно так сказать. — Егор потер лицо руками. — Вот черт, угораздило! Не хватало еще накануне выборов попасть в хронику дорожных происшествий. Еще как назло и полиция рядом. И журналюги налетят как вороны. Их хлебом не корми, сенсацию подавай.
Он увидел, что полицейские заметили аварию. А из красного жигуленка уже показался водитель. Это был высокий седой старик в пиджаке. Когда он повернулся к ним лицом, Егор с Дмитрием увидели, что вся грудь его в орденах, а еще среди наград красовалась медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.
— Ох ты! Посмотри, у него не грудь, а иконостас. Похоже, неприятности не заставят себя ждать. Конец моей репутации, — продолжал сокрушаться Егор.
— Слушай меня внимательно. Сейчас быстро выходим из машины и меняемся местами. Понял? Пока сюда никто не пришел. За рулем был я. Ты сидел рядом, — спокойно и решительно произнес Дмитрий.
— А как же?..
— Давай, пошли, — и Дмитрий вышел из машины. Егор тоже едва успел выскочить, как владелец красного жигуленка направился к ним.
…Прошло несколько месяцев. Избирательная кампания закончилась, и Егор получил депутатский мандат. Дмитрий по решению суда должен был восстановить поврежденный автомобиль Сизикова Прохора Георгиевича, который оказался не только Героем Советского Союза, но и дважды кавалером ордена Красного Знамени. Кроме того, его лишили водительских прав на один год.
Заработная плата у преподавателя спортивной школы очень небольшая, но теперь половину ее удерживали, чтобы возместить ущерб пострадавшему. Егор обещал со временем все вернуть. Но только позже, не сейчас. Нужно сначала восстановить свой поврежденный в аварии автомобиль, а это ведь немалых денег стоит. Машина импортная, ремонтировать нужно на специализированной станции технического обслуживания, а не где попало. Кроме того, на выборы много денег пошло. Да и вещи нужно было некоторые купить. Такие, что соответствуют его нынешнему статусу: дорогие очки, часы, ручку, зажигалку. А это тоже расходы.
Дмитрий только молча махнул рукой: мол, ладно, когда сможешь, тогда и отдашь.
Время шло, у Егора появилось множество новых обязанностей. И новых расходов, постоянно требующих дополнительных средств. Про долг Дмитрию забыл. Вернее не забыл, а все чаще убеждал себя в том, что точно: это не он, а Димка был тогда за рулем. Убеждал, убеждал, пока полностью не поверил, что это правда. Общаться с другом перестал. Когда тот звонил или заходил, отвечал, что очень занят. Обещал перезвонить сам. Когда освободится. Но никогда не перезванивал. И та великая дружба, которая, казалось, была проверена годами, разменялась, растратилась. Как деньги. Вот, например, возьмешь купюру пятитысячную и разменяешь на монеты и купюры помельче. Один раз купил что-то, второй, третий. А потом смотришь, а денег совсем не осталось. Вот так и дружба. Была да растерялась вся. Распалась на части, превратилась в разменную монету.
Прошло еще полгода. В этот день у Егора был прием граждан по личным вопросам. Народу было много: просьбы, жалобы, нарекания, обращения. Егор порядком вымотался и мечтал только об одном: поскорее закончить все это и поехать на обед. Обедать он любил в маленьком итальянском ресторанчике, где готовили великолепную лазанью и пасту.
— Закончили? Больше посетителей нет? — спросил он секретаря, подняв трубку телефона.
— Последний остался. Пусть заходит?
— Давай.
Дверь открылась, и Егор увидел, как в кабинет вошел старик. Худой, высокий, в черном пиджаке с орденами на лацканах. Егор узнал его сразу. Это был тот самый «пострадавший» во время аварии.
— Сизиков Прохор Георгиевич, — представился вошедший.
— Добрый день, Прохор Георгиевич. По какому вопросу ко мне?
— Да вот, с просьбой пришел. Дело в том, что есть у меня друг старинный, Семен. Мы с ним с детства вместе. Всю войну прошли и живыми домой вернулись. Он меня там, на фронте, из-под пуль вытащил раненого. На себе тащил. Врачи сказали, что чудом я жив тогда остался, и только благодаря другу. Потом после войны на заводе вместе работали: я — мастером, он — сварщиком. Семьями дружили, в гости друг к другу ходили. Все эти годы просто не разлей вода. Потом женку его схоронили. А потом и мою тоже. Дети выросли, разъехались кто куда. Только мы с Семеном вместе и остались. Живем мы в одном дворе, но дома разные. Так вот. Узнали мы, что дом Семена готовят под снос. Может, оно и правильно, ветхий он совсем, ремонтировать смысла нет. Да и живем-то мы в самом центре города. Но всех жильцов дома расселять должны. И квартиры новые им дают совсем в другом конце города, на окраине. Мы уже старые оба. На другой конец города не наездишься. Вот и пришел я просить. Или меня тоже переселите рядом с ним. Или уж оставьте его рядом. Может, можно не расселять его так далеко…
Старик замолк, глядя на Егора с надеждой и ожиданием.
Егор хотел ответить, что, мол, нельзя. Есть план расселения и нарушать его не положено. Он уже приготовился сказать первую фразу, как вдруг случайно опустил руку в карман и нащупал там монету. Достал и, опустив глаза, посмотрел на нее. Это была та самая монета с портретом Екатерины I, которую когда-то ему подарил Дмитрий.
«Откуда она здесь? — мелькнуло в голове. — Я же ее в альбом положил. Хорошо помню. Принес домой — и сразу в альбом».
— Так поможете? — услышал он голос Прохора Георгиевича.
— Попробую. — Он слышал свой голос как будто издалека. — Все, что в моих силах… Приходите через неделю.
— Обязательно приду! — Прохор Георгиевич ответил радостно, бойко, с надеждой. — Спасибо вам. И до свидания.
— Всего хорошего, — отозвался Егор.
Старик уже повернулся, чтобы выйти из кабинета, а потом вдруг снова заговорил:
— А я ведь вспомнил, где видел вас раньше. Авария была. В мой жигуленок красный иномарка въехала. Потом еще суд был и виновник мне деньги выплачивал долго. Дмитрий Соколов, так кажется? Проклятый склероз, все забываю. Так вы ведь тоже там были. Верно? И за рулем сидели вы в момент аварии, а не он. У меня хоть память и плохая, а зрение хорошее…
— Вы это сейчас к чему? — опешил Егор, чувствуя, как внутри поднимается раздражение.
— Просто так, — почему-то весело произнес старик. — Ведь по всему выходит, что друг ваш тоже в какой-то степени «вынес вас из-под пуль», — и, заметив состояние Егора, добавил: — Да не злитесь вы, господин депутат. Никуда я не пойду и никому ничего не скажу. Человек я старый, мне уже о душе да о смерти думать пора. И рассказал я об этом совсем не для того, чтобы заставить вас действовать. Просто подумал, что, если рядом с вами такой человек, как Дмитрий этот, значит и вы знаете, что такое настоящая мужская дружба. До свидания! — и вышел из кабинета.
Егор несколько минут сидел неподвижно. Потом подбросил монету вверх и поймал, подвинул к себе телефон и набрал хорошо знакомый номер:
— Димон, привет! Прости, ради бога, что пропал. Все дела депутатские. Я встретиться хотел, деньги отдать. Должен ведь я тебе немалую сумму. Да и просто отдохнуть, пивка попить, пообщаться. Давно не виделись. Когда? В пятницу? Отлично! Заеду за тобой, махнет на рыбалку, ушицы поедим…
Он положил трубку и еще раз подбросил монету. А когда поймал, положил на ладонь и стал внимательно ее рассматривать. Монета серебрилась на ладони, а императрица Екатерина улыбалась величественной, одобряющей улыбкой.