КОЛОКОЛА РОССИИ
Издревне и изначально русская душа открылась Божественному и восприняла Его луч и сохранила отзывчивость и чуткость ко всему значительному и совершенному на земле.
Иван Ильин
Человек — изначальная форма любой проблемы. Славянофильство, представленное такими русскими мыслителями, как А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин — весьма своеобразное, мощное и противоречивое явление общественно-философской мысли России 40—50-х гг. XIX столетия. Вожди славянофильства создали социально-философское учение о человеке, в котором отразились духовно-теоретические проблемы, объективно вставшие перед мировой философской мыслью того времени. Именно способ решения этих проблем, предложенный славянофилами, и составляет суть их учения о человеке, их философское кредо. Философия славянофилов проявилась в тот период, когда в Западной Европе сложилась своеобразная кризисная ситуация. Во второй половине XIX века прогрессивность «абстрактного гуманизма», провозглашенного в начале нового времени и широко представленного Французским Просвещением, окончательно исчерпала себя, поскольку установленные «победой разума» общественные и политические учреждения оказались не способными противостоять идеям буржуазии. Особенно глубокое разочарование посеяли в умах людей буржуазные революции в Европе 1830 и 1848—49 годов. Славянофилы не принимали философию западников: П. Я. Чаадаева, Н. В. Станкевича, Т. Н. Грановского, М. А. Бакунина, которая базировалась на «абстрактном гуманизме», ибо считали, что эта идеология потерпела крах в Западной Европе. Идеологи славянофильства считали, что с уничтожением крепостничества в России, с освобождением личности крестьянина от крепостной зависимости и одновременно при сохранении самодержавно-патриархального бытия, возможна гуманизация общественных отношений. Фактически славянофильство явилось одной из форм религиозно-антропологической реакции на кризис отвлеченного рационализма, а также на революции в конце первой половины XII века в Европе. Вожди славянофильства, осознав кризис отвлеченного рационализма, пытаются создать социальную философию, которая бы органически вытекала из непосредственной русской жизни. И. Киреевский очень верно замечает: «Западный человек, исключительным развитием своего отвлеченного разума, утратив веру во все убеждения, не из одного отвлеченного разума исходящие, вследствие развития этого разума потерял и последнюю веру свою в его всемогущество»[52]. Всемогущество русского человека, считают славянофилы, и то, что отличает его от западного человека, связано с вечной неудовлетворенностью собой, своей линией поведения, вечными сомнениями о том, правильно ли, нравственно ли он живет? «Русский человек всегда живо чувствует свои недостатки, и чем выше восходит по лестнице нравственного развития, тем более требует от себя и потому тем менее бывает доволен собой»[53].
Началом всего мироздания, считают славянофилы, является нравственная субстанция, как интегративное качество, присущее человеку. Она является самодовлеющей, самопознающей и важнейшей в жизни. Недовольство собой русский человек объясняет не только условиями жизни, но и недостаточным служением Богу. Человек осознает себя как личность только в церкви, соборном единении людей на основе любви к Богу и друг к другу. Русский человек находит «самого себя, но себя не в бессилии своего духовного одиночества, а в силе своего духовного, искреннего единения со своими братьями, со своим Спасителем. Он находит в ней себя в своем совершенстве, или точнее находит в ней то, что есть совершенного в нем самом — Божественное вдохновение»[54]. Церковь в понимании славянофилов является духовным организмом, является посредником между Богом и человеком. Без божественной субстанции немыслимо на Руси какое-либо социальное бытие, а без православия — созидательный практический опыт людей. Славянофилы признавали, что на Западе человек более раскован, он свободен в выборе духовных ценностей. В России человек принадлежит миру, т. е. общине. Все отношения людей интегрируются единым общинным началом и все объединяются православием. Западники, стремящиеся перестроить русский быт по европейскому образцу, предавали забвению исторические, применительно к России, формы народного быта, такие, как: православие, соборность, народность, самобытность, самодержавие, общину. Тогда как славянофилы не мыслили развитие России без этих начал, ибо они выражали нравственно-духовный идеал русского народа. Народный быт России основывался на общинных отношениях. Община, по выражению Ю. Ф. Самарина, являла «основу, грунт всей русской истории, прошедшей, настоящей и будущей»[55].
Община ограждала Россию от классовых столкновений и проникновения буржуазных идей, ввергнувших Европу в несчастья и революционные потрясения. Общинное землевладение, как форма объединения русских людей по обработке земли, зародилась в России в эпоху феодальных отношений. На протяжении столетий складывался жизненный ритм, уклад жизни крестьян, формировались народные ценности, вырабатывался кодекс русского труженика. Общинное землевладение являясь неприкосновенной формой собственности, вырабатывало у русских крестьян такие черты характера, как: соучастие, сочувствие, бескорыстие, способность в трудные минуты жизни подняться над личными проблемами и помочь тем, кто в этом очень нуждается. Н. Я. Данилевский — мыслитель позднего поколения славянофилов, очень верно дает характеристику русского народа: «Самый характер русских, и вообще славян, чуждый насильственности, исполненный мягкости, покорности, почтительности, имеет наибольшую соответственность с христианским идеалом»[56].
В процессе становления и расширения границ русского государства складывается у русских людей устойчивая система ценностных ориентаций. Сознание и самосознание русского человека выступает как центр его внутреннего мира, как регулятор его активности, как интегральная характеристика сформированных у него деятельных способностей в процессе общинного землевладения. Славянофилов несправедливо обвиняли за то, что они по существу солидаризировались с тремя принципами, выдвинутыми министром просвещения (в период правления Николая I) С. Уваровым: «Самодержавие — Православие — Народность». Эти принципы сложились на почве осмысления глубинных сторон русской жизни, истоки этой официальной триады— в подлинное бытие народной жизни и вполне естественно были поддержаны славянофилами. Русские мыслители (Т. Грановский, А. Герцен, М. Бакунин), ориентировавшиеся на ценности Запада, триединству России «самодержавие — православие — народность», противопоставили триединство французской революции: «свобода — равенство и братство». В исторической мозаике событий конца I-й половины XIX века триединство России казалось реакционной идеологией, а славянофилы представлялись консервативными мыслителями, восхвалявшими допетровскую Русь. Нельзя однако упрощенно представлять, что славянофилы воспевали допетровскую Русь желая, чтобы Россия в процессе развития не потеряла своей самобытности, чтобы корень образованности сохранился в народе, в святой православной церкви. Народ России, считали славянофилы, после петровских времен потерял внутреннюю свободу, во имя псевдосвободы, внешней и политической. Потому, считал К. Аксаков, Россия не должна уклоняться со своего пути, т. к. самобытность и соборность, православие и духовность, монархия и нравственное содержание жизни — вот то главное для русского народа, что составляет особенность нации…«и чем более будут колебаться основы русской земли, тем грознее будут революционные попытки, которые сокрушат, наконец, Россию и она перестанет быть Россией»[57].
Славянофилы были ярыми противниками всяких революционных потрясений. Правильное развитие русского общества состоит в органическом, диалектическом единстве двух активных сил. Вождь славянофилов А. С. Хомяков отмечал: одна из них основная, коренная, принадлежавшая всему составу, всей прошлой истории общества, есть сила жизни, самобытно развивающаяся из своих начал, из своих органических основ; другая — разумная сила личностей, основанная на силе общественной, живая только ее жизнью… Созидательной, творческой является первая «сила». Вторая ничего не создает, но не позволяет общественному процессу перейти в слепоту мертвенного инстинкта или вдаться в безрассудную односторонность. Если прервана связь «веры и любви» между этими двумя сторонами исторического процесса, то в обществе наступает разлад и борьба. Выдвинутое положение о сочетании «силы жизни» и «разумной силы личностей» — эта попытка решить одну из центральных философских проблем — о соотношении объективного и субъективного. «Сила жизни» выступает как объективная основа человеческого бытия, но в то же время содержит и субъективный аспект, он представляется мыслителю как творческий, созидательный процесс без «разумной силы личностей» в ходе исторического развития России. Для славянофилов личностью можно назвать такого человека, который сохраняет в себе нерасторжимое единство природных, социальных и интимно-духовных начал, обладает разумом, свободной волей и осуществляет посредством «живой силы» полезную, ответственную деятельность на благо Отечества. Все способности личности — умственные, нравственные, семейные — должны составлять неделимую целостность. Ив. Киреевский в письме к Е. Е. Комаровскому проецирует будущее России, какой хотел бы он ее видеть: «Одного только желаю я, чтобы не начала жизни, которые хранятся в учении нравственной церкви, вполне проникнули убеждения всех степеней и сословий наших, чтобы эти высшие начала, господствуя над просвещением европейским дали ему высший смысл и последнее развитие и чтобы та целостность бытия, которую мы замечаем в древней, была навсегда уделом настоящей и будущей нашей православной России…»[58].
Православие концентрирует все черты духовного и нравственного облика русского народа и придает смысл всем общественным явлениям. Под воздействием православия сложилось русское государство, семейные отношения, община, монархия, нравственность и духовность России. Идеологи славянофильства искренне считали, что монархия для России является совершенной формой правления и эта форма позволит ей стать во главе просвещенного мира. Они видели особую миссию России и ее влияние на весь цивилизованный мир. А. С. Хомяков в статье «По поводу Гумбольдта» писал: «История призывает Россию стать впереди всемирного просвещения; она дает ей на это право за всесторонность и полноту ее начал, а право, данное историей народу, есть обязанность, налагаемая на каждого из его членов…»[59].
В просвещенном монархе славянофилы видят человека, который выражал бы национальную идею русского народа. Власть монарха отождествлялась с семьей, нацией, религией через церковь, о чем свидетельствует вся история развития русской церкви. Национальное чувство русского человека такое же естественнейшее человеческое чувство, как у любой нации. У славянофилов оно выступало, как национальная идея, точнее, как идея отличительности, но не как исключительности перед другими нациями. Национальное чувство русского человека должно быть неразрывно связано с нравственностью и изначальной религиозностью души. А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, Ю. Ф. Самарин в своих философских произведениях проводили мысль о «соборном», т. е. общественном характере личности, сформировавшейся на вере в Бога, в монарха, на «высшем акте личной свободы и сознания — самоотречении»[60]. Славянофилы, в отличии от западников, фактически противопоставляют не внутренний мир личности ее социальной детерминации, а цивилизацию с «нравственными началами» цивилизации, которая определена, освещена верой в Бога и Монарха. Собственно, славянофилы выдвигают патриотическую, национальную идею о возможности коренного изменения социальных отношений на основе коллективного, религиозного сознания, носителем которого объявляется русский народ, как решающая основа общественного бытия.
Таким образом, можно сказать, что проблема человека решалась славянофилами на основе разнообразных теоретических подходов, дающих представление о необычайной сложности понимания русского человека, его жизни и предназначения. Надо признать, что славянофильство не имело непосредственного отношения к политической практике, оставаясь в силу особенности русской истории только течением философско-общественной мысли. Славянофилы были колоколами России, будившие русский народ, их духовное наследие и сегодня будят нас и заставляют думать о возрождении русского самосознания. Но размышляя над их национальными, патриотическими идеями невольно начинаешь проводить исторические параллели между прошлым России и ее сегодняшней действительностью. Размышляя о грядущих судьбах России, мы с неизбежностью бросаем ретроспективный взгляд в прошлое и ориентируемся относительно уже сложившихся в истории способов решения, или, точнее, самой постановки русской проблемы: «славянофильского» — с одной стороны, «западнического» — с другой. Славянофилы ориентировали народ России на духовные ценности, сложившиеся на протяжении почти тысячелетней истории, на духовную автономию России от Запада. Они считали: сначала Храм, а затем Хлеб. В храме ищут духовную основу бытия, а не материально-физическую.
Славянофил-почвенник Ф. М. Достоевский очень точно высказал мысль: «У нас, у русских, есть, конечно, две страшные силы, стоящие всех остальных во всем мире, — ото всецелость и духовная нераздельность миллионов народа нашего и теснейшее единение его с монархом»[61]. В то же время Ф. Достоевский признавал позитивное духовное влияние Европы на Россию, говоря о «священных камнях Европы». Но сегодня священные камни Европы уже оплаканы, России нечего взять у Европы в духовном плане. Всякий альянс с Европой (об этом свидетельствует вся история взаимоотношений) приводит к трагедии России. И приходится сожалеть, что сегодняшнее руководство страной ориентируется на западную цивилизацию, на ее материальные и духовные ценности. Но это уже было в истории России. Сегодня эта проблема, на новом витке исторического развития вновь очень остро стала перед Россией. Россия снова перед выбором, раздробленная, униженная, обобранная Западом, она ждет своего Спасителя.
В свое время идеологи марксизма-ленинизма, внедряя в сознание людей атеизм, искренне были уверены, что они спасают Россию. Воспитывая целые поколения воинствующих атеистов, государство умножало армию разрушителей, так как безверие ничего не созидает, а отсутствие веры приводит к социальным порокам и катаклизмам, как отдельного человека, так и общества в целом. Вера — есть благородная обязанность души трудиться, только созидая, человек обретает крылья. Сейчас, возвращаясь к нашему духовному наследию, к русской религиозной философской мысли, мы пытаемся обрести крылья, чтобы подняться на ту духовную высоту, на которой стояла Россия в конце XIX — начале XX веков, являясь первой духовной державой мира.
Примечания
1
1 С. Франк. Смысл жизни. //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 69.
2
2 В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 24.
3
3 С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 71.
4
4 В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 40.
5
5 Франк С. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 74.
6
6 В. Франкл. В поисках смысла жизни. — М., 1990. — С. 152.
7
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6.
— С. 76.
8
В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 82.
9
С. Франк. Русское мировоззрение //Общественные науки. — № 6. — 1990. — С. 242.
10
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 87.
11
А. Швейцер. Культура и этика. — М., 1973. — С. 311.
12
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6.
— С. 131.
13
Вернадский В. И. Биосфера. — M., 1967. — С. 357.
14
Дидро Д. Эстетика и литературная критика. — М., 1980. — С. 489.
15
К. Григорьев, Б. Хандрюс. Читая Сухомлинского //Новый мир. —
1971. — № 10. — С. 267–268.
16
В. А. Сухомлинский. Сердце отдаю детям. — Киев, 1972. — С. 73.
17
Изорд Е. Эмоции человека. — М., 1980. — С. 29.
18
К. Изорд. Эмоции человека. — М., 1980. — С. 22.
19
Л. Н. Толстой. Собр. соч. — М., 1951. — Т. 1. — С. 336.
20
В. А. Сухомлинский. Потребность человека в человеке. — М., 1978.
21
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 275. С. 20
22
И. М. Сеченов. Элементы мысли. — М., 1953. — С. 260.
23
И. Кант. Трактаты и письма. — М., 1980. — С. 484–485.
24
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 254.
25
К. Д. Ушинский. Собр. соч. — М., 1957. — Т. 9. — С. 117–118.
26
В. А. Сухомлинский. Потребность человека в человеке. — М., 1978. — С. 10.
27
В. А. Сухомлинский. Павлышская средняя школа. — М., 1969.
— С. 169.
28
О. Г. Дробницкий. Понятие морали. — М., 1974. — С. 282.
29
В. А. Сухомлинский. Духовный мир школьника. — М., 1961. — С. 14.
30
В. А. Сухомлинский. Родина в сердце. — М., 1980. — С. 22.
31
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 197.
32
В. А. Сухомлинский. Родина в сердце. — М., 1980. — С. 150.
33
В. А. Сухомлинский. Письма к сыну. — М., 1979. — С. 49.
34
Д. Дидро. Эстетика и литературная критика. — М., 1980. — С. 489.
35
В. А. Сухомлинский. Мудрая власть коллектива. — М., 1975. —
С. 175.
36
В. А. Сухомлинский. Мудрая власть коллектива. — М., 1975. —
37
А. С. Макаренко. Книга для родителей. Соч. в 7-ми т. — М., 1957.
— Т. 4. — С. 247.
38
В. А. Сухомлинский. Письма к сыну. — М., 1979. — С. 50.
39
В. А. Сухомлинский. Как воспитать настоящего человека. —
Ижевск, 1980. — С. 255.
40
Платон. Собр. соч. в 4-х т. — М., 1990. — Т. 1. — С. 642.
41
Петрици И. Рассмотрение платоновской философии и Прокла Диа- доха. — М., 1984. — С. 190.
42
Секст Эмпирик. Соч. в 2-х т. — М., 1976. — Т. 2. — С. 179.
43
Подробнее смотрите о жизни и творчестве Е. П. Блаватской в книге: Синтез мистических учений Запада и Востока. — М.: Терра,
1990.
44
Е. П. Блаватская. Тайная доктрина. — М., 1898. — С. 24.
45
Е. П. Блаватская. Тайная доктрина. — М., 1898. — С. 124.
46
Е. Парнов. Трон Люцифера. — М., 1991. — С. 97–98.
47
Бердяев Н. Смысл творчества. — М., 1989. — С. 301.
48
С. М. Соловьев. Чтения по истории России. — М., 1990. — С. 334.
49
Н. Я. Данилевский. Россия и Европа. — М., 1991. — С. 286.
50
И. В. Киреевский. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России. — М., 1984. — С. 205.
51
Соловьев В. С. Соч. в 2-х т. — М., 1989. — Т. 1. — С. 247.
52
Киреевский И. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России. — М., 1984. — С. 203.
53
Киреевский И. Полн. собр. соч. — М., 1911. — Т. 1. — С. 216.
54
Хомяков А. С. Полн. собр. соч. — М., 1878. — Т. 2. стб. 59.
55
Самарин Ю. Ф. Собр. соч. в 10-ти т. — М., 1887. — Т. 6. — С. 51.
56
Данилевский Н. Я. Россия и Европа. — М., 1991.
57
Аксаков К. С. Полн. собр. соч. — М., 1861. — Т. 1. — С. 88.
58
Киреевский И. В. Избр. статьи. — М., 1984. — С. 238.
59
Хомяков А. С. Собр. соч. — М., 1878. — Т. 1. — С. 174.
60
Самарин Ю. Ф. Полн. собр. соч. — М., 1887. — Т. 1. — С. 52.
61
Ф. М. Достоевский. Дневники писателя за 1877 г. — М., 1983. — Т. 25. — С. 9.
КОЛОКОЛА РОССИИ
Издревне и изначально русская душа открылась Божественному и восприняла Его луч и сохранила отзывчивость и чуткость ко всему значительному и совершенному на земле.
Иван Ильин
Человек — изначальная форма любой проблемы. Славянофильство, представленное такими русскими мыслителями, как А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин — весьма своеобразное, мощное и противоречивое явление общественно-философской мысли России 40—50-х гг. XIX столетия. Вожди славянофильства создали социально-философское учение о человеке, в котором отразились духовно-теоретические проблемы, объективно вставшие перед мировой философской мыслью того времени. Именно способ решения этих проблем, предложенный славянофилами, и составляет суть их учения о человеке, их философское кредо. Философия славянофилов проявилась в тот период, когда в Западной Европе сложилась своеобразная кризисная ситуация. Во второй половине XIX века прогрессивность «абстрактного гуманизма», провозглашенного в начале нового времени и широко представленного Французским Просвещением, окончательно исчерпала себя, поскольку установленные «победой разума» общественные и политические учреждения оказались не способными противостоять идеям буржуазии. Особенно глубокое разочарование посеяли в умах людей буржуазные революции в Европе 1830 и 1848—49 годов. Славянофилы не принимали философию западников: П. Я. Чаадаева, Н. В. Станкевича, Т. Н. Грановского, М. А. Бакунина, которая базировалась на «абстрактном гуманизме», ибо считали, что эта идеология потерпела крах в Западной Европе. Идеологи славянофильства считали, что с уничтожением крепостничества в России, с освобождением личности крестьянина от крепостной зависимости и одновременно при сохранении самодержавно-патриархального бытия, возможна гуманизация общественных отношений. Фактически славянофильство явилось одной из форм религиозно-антропологической реакции на кризис отвлеченного рационализма, а также на революции в конце первой половины XII века в Европе. Вожди славянофильства, осознав кризис отвлеченного рационализма, пытаются создать социальную философию, которая бы органически вытекала из непосредственной русской жизни. И. Киреевский очень верно замечает: «Западный человек, исключительным развитием своего отвлеченного разума, утратив веру во все убеждения, не из одного отвлеченного разума исходящие, вследствие развития этого разума потерял и последнюю веру свою в его всемогущество»[52]. Всемогущество русского человека, считают славянофилы, и то, что отличает его от западного человека, связано с вечной неудовлетворенностью собой, своей линией поведения, вечными сомнениями о том, правильно ли, нравственно ли он живет? «Русский человек всегда живо чувствует свои недостатки, и чем выше восходит по лестнице нравственного развития, тем более требует от себя и потому тем менее бывает доволен собой»[53].
Началом всего мироздания, считают славянофилы, является нравственная субстанция, как интегративное качество, присущее человеку. Она является самодовлеющей, самопознающей и важнейшей в жизни. Недовольство собой русский человек объясняет не только условиями жизни, но и недостаточным служением Богу. Человек осознает себя как личность только в церкви, соборном единении людей на основе любви к Богу и друг к другу. Русский человек находит «самого себя, но себя не в бессилии своего духовного одиночества, а в силе своего духовного, искреннего единения со своими братьями, со своим Спасителем. Он находит в ней себя в своем совершенстве, или точнее находит в ней то, что есть совершенного в нем самом — Божественное вдохновение»[54]. Церковь в понимании славянофилов является духовным организмом, является посредником между Богом и человеком. Без божественной субстанции немыслимо на Руси какое-либо социальное бытие, а без православия — созидательный практический опыт людей. Славянофилы признавали, что на Западе человек более раскован, он свободен в выборе духовных ценностей. В России человек принадлежит миру, т. е. общине. Все отношения людей интегрируются единым общинным началом и все объединяются православием. Западники, стремящиеся перестроить русский быт по европейскому образцу, предавали забвению исторические, применительно к России, формы народного быта, такие, как: православие, соборность, народность, самобытность, самодержавие, общину. Тогда как славянофилы не мыслили развитие России без этих начал, ибо они выражали нравственно-духовный идеал русского народа. Народный быт России основывался на общинных отношениях. Община, по выражению Ю. Ф. Самарина, являла «основу, грунт всей русской истории, прошедшей, настоящей и будущей»[55].
Община ограждала Россию от классовых столкновений и проникновения буржуазных идей, ввергнувших Европу в несчастья и революционные потрясения. Общинное землевладение, как форма объединения русских людей по обработке земли, зародилась в России в эпоху феодальных отношений. На протяжении столетий складывался жизненный ритм, уклад жизни крестьян, формировались народные ценности, вырабатывался кодекс русского труженика. Общинное землевладение являясь неприкосновенной формой собственности, вырабатывало у русских крестьян такие черты характера, как: соучастие, сочувствие, бескорыстие, способность в трудные минуты жизни подняться над личными проблемами и помочь тем, кто в этом очень нуждается. Н. Я. Данилевский — мыслитель позднего поколения славянофилов, очень верно дает характеристику русского народа: «Самый характер русских, и вообще славян, чуждый насильственности, исполненный мягкости, покорности, почтительности, имеет наибольшую соответственность с христианским идеалом»[56].
В процессе становления и расширения границ русского государства складывается у русских людей устойчивая система ценностных ориентаций. Сознание и самосознание русского человека выступает как центр его внутреннего мира, как регулятор его активности, как интегральная характеристика сформированных у него деятельных способностей в процессе общинного землевладения. Славянофилов несправедливо обвиняли за то, что они по существу солидаризировались с тремя принципами, выдвинутыми министром просвещения (в период правления Николая I) С. Уваровым: «Самодержавие — Православие — Народность». Эти принципы сложились на почве осмысления глубинных сторон русской жизни, истоки этой официальной триады— в подлинное бытие народной жизни и вполне естественно были поддержаны славянофилами. Русские мыслители (Т. Грановский, А. Герцен, М. Бакунин), ориентировавшиеся на ценности Запада, триединству России «самодержавие — православие — народность», противопоставили триединство французской революции: «свобода — равенство и братство». В исторической мозаике событий конца I-й половины XIX века триединство России казалось реакционной идеологией, а славянофилы представлялись консервативными мыслителями, восхвалявшими допетровскую Русь. Нельзя однако упрощенно представлять, что славянофилы воспевали допетровскую Русь желая, чтобы Россия в процессе развития не потеряла своей самобытности, чтобы корень образованности сохранился в народе, в святой православной церкви. Народ России, считали славянофилы, после петровских времен потерял внутреннюю свободу, во имя псевдосвободы, внешней и политической. Потому, считал К. Аксаков, Россия не должна уклоняться со своего пути, т. к. самобытность и соборность, православие и духовность, монархия и нравственное содержание жизни — вот то главное для русского народа, что составляет особенность нации…«и чем более будут колебаться основы русской земли, тем грознее будут революционные попытки, которые сокрушат, наконец, Россию и она перестанет быть Россией»[57].
Славянофилы были ярыми противниками всяких революционных потрясений. Правильное развитие русского общества состоит в органическом, диалектическом единстве двух активных сил. Вождь славянофилов А. С. Хомяков отмечал: одна из них основная, коренная, принадлежавшая всему составу, всей прошлой истории общества, есть сила жизни, самобытно развивающаяся из своих начал, из своих органических основ; другая — разумная сила личностей, основанная на силе общественной, живая только ее жизнью… Созидательной, творческой является первая «сила». Вторая ничего не создает, но не позволяет общественному процессу перейти в слепоту мертвенного инстинкта или вдаться в безрассудную односторонность. Если прервана связь «веры и любви» между этими двумя сторонами исторического процесса, то в обществе наступает разлад и борьба. Выдвинутое положение о сочетании «силы жизни» и «разумной силы личностей» — эта попытка решить одну из центральных философских проблем — о соотношении объективного и субъективного. «Сила жизни» выступает как объективная основа человеческого бытия, но в то же время содержит и субъективный аспект, он представляется мыслителю как творческий, созидательный процесс без «разумной силы личностей» в ходе исторического развития России. Для славянофилов личностью можно назвать такого человека, который сохраняет в себе нерасторжимое единство природных, социальных и интимно-духовных начал, обладает разумом, свободной волей и осуществляет посредством «живой силы» полезную, ответственную деятельность на благо Отечества. Все способности личности — умственные, нравственные, семейные — должны составлять неделимую целостность. Ив. Киреевский в письме к Е. Е. Комаровскому проецирует будущее России, какой хотел бы он ее видеть: «Одного только желаю я, чтобы не начала жизни, которые хранятся в учении нравственной церкви, вполне проникнули убеждения всех степеней и сословий наших, чтобы эти высшие начала, господствуя над просвещением европейским дали ему высший смысл и последнее развитие и чтобы та целостность бытия, которую мы замечаем в древней, была навсегда уделом настоящей и будущей нашей православной России…»[58].
Православие концентрирует все черты духовного и нравственного облика русского народа и придает смысл всем общественным явлениям. Под воздействием православия сложилось русское государство, семейные отношения, община, монархия, нравственность и духовность России. Идеологи славянофильства искренне считали, что монархия для России является совершенной формой правления и эта форма позволит ей стать во главе просвещенного мира. Они видели особую миссию России и ее влияние на весь цивилизованный мир. А. С. Хомяков в статье «По поводу Гумбольдта» писал: «История призывает Россию стать впереди всемирного просвещения; она дает ей на это право за всесторонность и полноту ее начал, а право, данное историей народу, есть обязанность, налагаемая на каждого из его членов…»[59].
В просвещенном монархе славянофилы видят человека, который выражал бы национальную идею русского народа. Власть монарха отождествлялась с семьей, нацией, религией через церковь, о чем свидетельствует вся история развития русской церкви. Национальное чувство русского человека такое же естественнейшее человеческое чувство, как у любой нации. У славянофилов оно выступало, как национальная идея, точнее, как идея отличительности, но не как исключительности перед другими нациями. Национальное чувство русского человека должно быть неразрывно связано с нравственностью и изначальной религиозностью души. А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, Ю. Ф. Самарин в своих философских произведениях проводили мысль о «соборном», т. е. общественном характере личности, сформировавшейся на вере в Бога, в монарха, на «высшем акте личной свободы и сознания — самоотречении»[60]. Славянофилы, в отличии от западников, фактически противопоставляют не внутренний мир личности ее социальной детерминации, а цивилизацию с «нравственными началами» цивилизации, которая определена, освещена верой в Бога и Монарха. Собственно, славянофилы выдвигают патриотическую, национальную идею о возможности коренного изменения социальных отношений на основе коллективного, религиозного сознания, носителем которого объявляется русский народ, как решающая основа общественного бытия.
Таким образом, можно сказать, что проблема человека решалась славянофилами на основе разнообразных теоретических подходов, дающих представление о необычайной сложности понимания русского человека, его жизни и предназначения. Надо признать, что славянофильство не имело непосредственного отношения к политической практике, оставаясь в силу особенности русской истории только течением философско-общественной мысли. Славянофилы были колоколами России, будившие русский народ, их духовное наследие и сегодня будят нас и заставляют думать о возрождении русского самосознания. Но размышляя над их национальными, патриотическими идеями невольно начинаешь проводить исторические параллели между прошлым России и ее сегодняшней действительностью. Размышляя о грядущих судьбах России, мы с неизбежностью бросаем ретроспективный взгляд в прошлое и ориентируемся относительно уже сложившихся в истории способов решения, или, точнее, самой постановки русской проблемы: «славянофильского» — с одной стороны, «западнического» — с другой. Славянофилы ориентировали народ России на духовные ценности, сложившиеся на протяжении почти тысячелетней истории, на духовную автономию России от Запада. Они считали: сначала Храм, а затем Хлеб. В храме ищут духовную основу бытия, а не материально-физическую.
Славянофил-почвенник Ф. М. Достоевский очень точно высказал мысль: «У нас, у русских, есть, конечно, две страшные силы, стоящие всех остальных во всем мире, — ото всецелость и духовная нераздельность миллионов народа нашего и теснейшее единение его с монархом»[61]. В то же время Ф. Достоевский признавал позитивное духовное влияние Европы на Россию, говоря о «священных камнях Европы». Но сегодня священные камни Европы уже оплаканы, России нечего взять у Европы в духовном плане. Всякий альянс с Европой (об этом свидетельствует вся история взаимоотношений) приводит к трагедии России. И приходится сожалеть, что сегодняшнее руководство страной ориентируется на западную цивилизацию, на ее материальные и духовные ценности. Но это уже было в истории России. Сегодня эта проблема, на новом витке исторического развития вновь очень остро стала перед Россией. Россия снова перед выбором, раздробленная, униженная, обобранная Западом, она ждет своего Спасителя.
В свое время идеологи марксизма-ленинизма, внедряя в сознание людей атеизм, искренне были уверены, что они спасают Россию. Воспитывая целые поколения воинствующих атеистов, государство умножало армию разрушителей, так как безверие ничего не созидает, а отсутствие веры приводит к социальным порокам и катаклизмам, как отдельного человека, так и общества в целом. Вера — есть благородная обязанность души трудиться, только созидая, человек обретает крылья. Сейчас, возвращаясь к нашему духовному наследию, к русской религиозной философской мысли, мы пытаемся обрести крылья, чтобы подняться на ту духовную высоту, на которой стояла Россия в конце XIX — начале XX веков, являясь первой духовной державой мира.
Примечания
1
1 С. Франк. Смысл жизни. //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 69.
2
2 В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 24.
3
3 С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 71.
4
4 В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 40.
5
5 Франк С. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 74.
6
6 В. Франкл. В поисках смысла жизни. — М., 1990. — С. 152.
7
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6.
— С. 76.
8
В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 82.
9
С. Франк. Русское мировоззрение //Общественные науки. — № 6. — 1990. — С. 242.
10
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 87.
11
А. Швейцер. Культура и этика. — М., 1973. — С. 311.
12
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6.
— С. 131.
13
Вернадский В. И. Биосфера. — M., 1967. — С. 357.
14
Дидро Д. Эстетика и литературная критика. — М., 1980. — С. 489.
15
К. Григорьев, Б. Хандрюс. Читая Сухомлинского //Новый мир. —
1971. — № 10. — С. 267–268.
16
В. А. Сухомлинский. Сердце отдаю детям. — Киев, 1972. — С. 73.
17
Изорд Е. Эмоции человека. — М., 1980. — С. 29.
18
К. Изорд. Эмоции человека. — М., 1980. — С. 22.
19
Л. Н. Толстой. Собр. соч. — М., 1951. — Т. 1. — С. 336.
20
В. А. Сухомлинский. Потребность человека в человеке. — М., 1978.
21
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 275. С. 20
22
И. М. Сеченов. Элементы мысли. — М., 1953. — С. 260.
23
И. Кант. Трактаты и письма. — М., 1980. — С. 484–485.
24
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 254.
25
К. Д. Ушинский. Собр. соч. — М., 1957. — Т. 9. — С. 117–118.
26
В. А. Сухомлинский. Потребность человека в человеке. — М., 1978. — С. 10.
27
В. А. Сухомлинский. Павлышская средняя школа. — М., 1969.
— С. 169.
28
О. Г. Дробницкий. Понятие морали. — М., 1974. — С. 282.
29
В. А. Сухомлинский. Духовный мир школьника. — М., 1961. — С. 14.
30
В. А. Сухомлинский. Родина в сердце. — М., 1980. — С. 22.
31
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 197.
32
В. А. Сухомлинский. Родина в сердце. — М., 1980. — С. 150.
33
В. А. Сухомлинский. Письма к сыну. — М., 1979. — С. 49.
34
Д. Дидро. Эстетика и литературная критика. — М., 1980. — С. 489.
35
В. А. Сухомлинский. Мудрая власть коллектива. — М., 1975. —
С. 175.
36
В. А. Сухомлинский. Мудрая власть коллектива. — М., 1975. —
37
А. С. Макаренко. Книга для родителей. Соч. в 7-ми т. — М., 1957.
— Т. 4. — С. 247.
38
В. А. Сухомлинский. Письма к сыну. — М., 1979. — С. 50.
39
В. А. Сухомлинский. Как воспитать настоящего человека. —
Ижевск, 1980. — С. 255.
40
Платон. Собр. соч. в 4-х т. — М., 1990. — Т. 1. — С. 642.
41
Петрици И. Рассмотрение платоновской философии и Прокла Диа- доха. — М., 1984. — С. 190.
42
Секст Эмпирик. Соч. в 2-х т. — М., 1976. — Т. 2. — С. 179.
43
Подробнее смотрите о жизни и творчестве Е. П. Блаватской в книге: Синтез мистических учений Запада и Востока. — М.: Терра,
1990.
44
Е. П. Блаватская. Тайная доктрина. — М., 1898. — С. 24.
45
Е. П. Блаватская. Тайная доктрина. — М., 1898. — С. 124.
46
Е. Парнов. Трон Люцифера. — М., 1991. — С. 97–98.
47
Бердяев Н. Смысл творчества. — М., 1989. — С. 301.
48
С. М. Соловьев. Чтения по истории России. — М., 1990. — С. 334.
49
Н. Я. Данилевский. Россия и Европа. — М., 1991. — С. 286.
50
И. В. Киреевский. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России. — М., 1984. — С. 205.
51
Соловьев В. С. Соч. в 2-х т. — М., 1989. — Т. 1. — С. 247.
52
Киреевский И. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России. — М., 1984. — С. 203.
53
Киреевский И. Полн. собр. соч. — М., 1911. — Т. 1. — С. 216.
54
Хомяков А. С. Полн. собр. соч. — М., 1878. — Т. 2. стб. 59.
55
Самарин Ю. Ф. Собр. соч. в 10-ти т. — М., 1887. — Т. 6. — С. 51.
56
Данилевский Н. Я. Россия и Европа. — М., 1991.
57
Аксаков К. С. Полн. собр. соч. — М., 1861. — Т. 1. — С. 88.
58
Киреевский И. В. Избр. статьи. — М., 1984. — С. 238.
59
Хомяков А. С. Собр. соч. — М., 1878. — Т. 1. — С. 174.
60
Самарин Ю. Ф. Полн. собр. соч. — М., 1887. — Т. 1. — С. 52.
61
Ф. М. Достоевский. Дневники писателя за 1877 г. — М., 1983. — Т. 25. — С. 9.