СТАНИСЛАВ ЛОМАКИН
КОЛОКОЛА РОССИИ
ЖИТЬ НА ЗЕМЛЕ — ДУШОЙ СТРЕМИТЬСЯ В НЕБО
Как-то Владимир Алексеевич Солоухин в одном из интервью посетовал на то, что за всю его творческую жизнь в литературе, а она без малого насчитывает почти сорок лет, о нем написано немного критических статей, рецензий. Я не собираюсь восполнять этот пробел, так как не являюсь профессиональным литературным критиком, чтобы писать обстоятельную статью о всем творчестве этого многогранного уникального художника слова, сочетающе го в одном лице прозаика, поэта, публициста, эссеиста, литературоведа. Предметом моего внимания стал последний сборник стихов («Советская Россия», 1990) «Стихотворения», наиболее полно отражающий поэтический мир Вл. Солоухина. В книге представлены лучшие стихи разных лет. Стихи-монологи, обращенные к людям, сокровенные мысли, изложением которых, будем надеяться, не закончил свою поэтическую жизнь один из крупных советских поэтов второй половины XX века, и по достоинству еще не оцененный современниками. В стихотворении «После тебя» он словно итожит сделанное за долгие годы и говорит об уникальности каждого человека, пришедшего в этот мир, и воспринимающего этот мир по своему:
…Конечно, останутся звезды, и травы, и росы,
Ручьи и тропинки, березы, и клен, и ольха.
И книги, и люди, и вечные эти вопросы,
И боль от обиды, и сладость рожденья стиха.
Конечно, останутся белые утром туманы,
И ясные зори, и ветры с любой стороны,
Но слышавший грохот зеленых валов океана
Не будет дивиться плесканью озерной волны.
Поэтический мир В. Солоухина особый, его не спутаешь ни с каким другим поэтом. Особость его поэзии связана с тем, что он пишет о себе, от себя, о своих чувствах и переживаниях, пропуская восприятие жизни через свой духовный опыт. Он дистанцируется от людей, их дум и чаяний, их профессий, а если он и говорит о ком-либо, то вкладывает свое понимание жизни о ком пишет. Он все время ведет диалог с самим собой. Есть поэт Солоухин и есть alter ego, т. е. второе «Я», с которым идет непримиримая война:
…Войска закона движутся к заставам,
Для них повстанцы — дикая орда,
Та часть меня, которая восстала
На часть меня, которая тверда.
Но нам, читателям Вл. Солоухина, интересно читать и размышлять над теми проблемами, которые вызывают у поэта противосостояние с самим собой, как бы столкновения двух миров. Мы порою не знаем, какому Солоухину, реальному или ирреальному, отдать предпочтение. Эта дихотомия, раздвоение писателя, и если хотите, маета его мысли, приводит нас к пониманию, что Вл. Солоухин поэт, философ-экзистенционист, который посредством трансцедирования выводит читателей за пределы реальной жизни и погружает нас в целительный, тайный мир вечно обновляющего бытия. Приходится признать, что духовное взаимодействие, общение поэта и читателя детерминировано, т. е. подчинено строгому закону, в силу которого между духовным миром читателя и поэта, между сознанием этих двух миров стоит неизбежное промежуточное звено в виде того, что читатель согласен или не согласен с тем, о чем размышляет в своих стихах поэт. Не часто так бывает, ко читая поэта приходится удивляться, что общение с ним часто завершается размышлением, пониманием тех проблем, над которыми бьется он. Совпадение точек зрения говорит об идентичности мыслей, чувств, духа, а это, видимо, самая большая награда для поэта. Его духовная маета сопряжена с выбором, с постоянным размышлением о судьбе России:
На старой лошади каурой
(куда влеком и кем гоним?)
Стоит у камня витязь хмурый,
И три дороги перед ним.
Летят над русскою равниной
За веком век, за веком век,
Умолкли древние былины,
Вознесся в космос человек.
И куда бы человек ни вознесся, каких бы высот ни достиг в своем развитии, его всегда преследует неудовлетворенность и выбор из трех дорог:
Своей печалью он печален,
Своими мыслями томим,
И точно так же, как в начале, —
Все три дороги перед ним.
Вознесение человека в космос — результат космического мышления, которое сопровождало на протяжении всей его истории. Наверное, каждый человек творческого труда, будь то композитор, писатель или философ, в какой-то период своей творческой жизни поднимается в своих философских размышлениях до космических высот. Не является исключением и Вл. Солоухин, произведения и особенно стихи которого носят философское, космическое видение мира:
Однажды впервые я на звезды загляделся,
И беспредельность бездны над собою,
Таинственный, бездонный и манящей
Вселенской бездны звездами горящей,
Впервые я сознанием постиг,
Так, что восторгом захлебнулось сердце.
Космическое видение мира он отмечает и у великих русских поэтов. Так, в блистательной статье, пожалуй, одной из лучших о М. Ю. Лермонтове «По небу полуночи ангел летал», Вл. Солоухин писал: «Лермонтов обладал ощущением космоса. Я думаю, что он первый в русской, а возможно, и в мировой поэзии посмотрел на Землю с космической высоты. До этого смотрели все снизу вверх на птиц, на облака, на звезды, на кометы. Ни кому не приходилось взглянуть сверху вниз». Пушкин, правда, взглянул на Кавказ таким образом, но с высоты самого же Кавказа:
Кавказ подо мною, один в вышине,
стою над снегами у края стремнины…
Но разве же это высота? А вот как у Лермонтова:
…И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял…
Поэта мучают вопросы: откуда мы люди, где наша прародина? Его не удовлетворяют концепции ученых о происхождении человека. Он не доверяет многотомным научным трудам, не доверяет эволюционной теории Дарвина и его последователям, и всем строго выверенным логически построенным концепциям ученых, их аргументам. Вл. Солоухин противопоставляет всего лишь один аргумент, который по его мнению не учитывают ученые. Вот он главный аргумент из стихотворения «Аргумент»:
…Откуда в сердце сладкая тревога
При виде звезд, рассыпанных в ночи?
Куда нас манит звездная дорога
И что внушают звездные лучи?
Какая власть настойчиво течет к нам?
Какую тайну знают огоньки?
Зачем тоска, что вовсе безотчетна,
И какова природа той тоски?
Как человек, интересующийся проблемами деревни, хочу поразмышлять еще об одной проблеме, которая присутствует во всем творчестве Вл. Солоухина. Это проблема раскрестьянивания русского крестьянина. Написав эти строки, я подумал о том, что можно добавить к тем сентенциям, декларациям на эту тему, которые мы слышим, читаем в наше время. Но дело в том, что Вл. Солоухин начал писать о деревне, о ее судьбе, а значит и о судьбе России, еще в 60-е годы и он достойно занимает место в обойме выдающихся писателей-деревенщиков, таких, как Ф. Абрамов, В. Астафьев, В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин. Через все его творчество, начиная с «Владимирских проселков», проходит мысль о том, что сельский труженик живет не так, как он должен жить. Боль за крестьянина, за его многостраданье, за многотерпенье, за горе, преследующее его в течении всех лет Советской власти, за миллионы угнетенных и убиенных, за то, что жили крестьяне, как при крепостном праве, не имевшие даже паспортов, поэт Вл. Солоухин не мог не написать этих пронзительных строк:
И забивались тюрьмы теми,
В ком были живы долг и честь.
Их поглощали мрак и темень,
Им ни числа, ни меры несть.
Стреляли гордых, добрых, честных,
Чтоб, захватив, упрочить власть.
В глухих подвалах повсеместно
Кровища русская лилась.
Как только не измывались, не издевались над сельскими тружениками. За их беспримерный труд, в течении сорока лет в колхозе, государство одаривало колхозников пенсией в размере восьми или двенадцати рублей. Дискриминация сельского жителя, по сравнению с городским, ощущалась не только в оплате за труд, но и во всех проявлениях жизни. Никогда не забуду, как 30 лет назад, я совсем еще мальчишкой (но уже работал комбайнером), приехал впервые из деревни в г. Татарск Новосибирской области за запчастями. И когда по своему незнанию и наивности попытался устроиться в гостиницу — мне отказали. Женщина-администратор напутствовала меня, сказав: «…у колхозников есть своя «ночлежка», и что колхозников в гостиницу не селим, иди лучше на железнодорожный вокзал». Экспериментаторство в сельском хозяйстве и, соответственно, раскрестьянивание крестьянина продолжается и по сей день. Вл. Солоухин в стихотворении «Настала очередь моя» описал трагедию русского крестьянина, ибо эксперимент, связанный с переселением начался с российских крестьян:
…Когда (ах, просто как и мудро),
И день и ночь, и ночь и день
Крестьян везли в тайгу и тундру
Из всех российских деревень.
От всех черемух, лип и кленов,
От речек, льющихся светло,
Чтобы пятнадцать миллионов
Крестьян российских полегло.
Мы сегодня знаем, какой драмой, трагедией для крестьян всей страны обошлась реализация концепции «неперспективных деревень». Если в годы Отечественной войны фашисты сожгли и уничтожили около 70 тысяч деревень, то в мирное время из 700 тысяч деревень прекратили свое существование 558 тысяч, словно по территории нашей многострадальной Родины пронесся страшной силы смерч, ураган, лишивший миллионы крестьян не только малой Родины, но и веры в то, что можно что-либо изменить в их жизни. Однако Вл. Солоухин оптимист и его вера передается нам, его почитателям и читателям. Стихотворение «Друзьям» он заканчивает верой в будущее России:
Россия — одна могила,
Россия — под глыбою тьмы,
И все же она не погибла,
Пока еще живы мы.
Держитесь, копите силы,
Нам уходить нельзя,
Россия еще не погибла,
Пока мы живы друзья.
Как современно звучат сегодня эти слова поэта для всех русских людей, всей планеты!
Примечания
1
1 С. Франк. Смысл жизни. //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 69.
2
2 В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 24.
3
3 С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 71.
4
4 В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 40.
5
5 Франк С. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 74.
6
6 В. Франкл. В поисках смысла жизни. — М., 1990. — С. 152.
7
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6.
— С. 76.
8
В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 82.
9
С. Франк. Русское мировоззрение //Общественные науки. — № 6. — 1990. — С. 242.
10
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 87.
11
А. Швейцер. Культура и этика. — М., 1973. — С. 311.
12
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6.
— С. 131.
13
Вернадский В. И. Биосфера. — M., 1967. — С. 357.
14
Дидро Д. Эстетика и литературная критика. — М., 1980. — С. 489.
15
К. Григорьев, Б. Хандрюс. Читая Сухомлинского //Новый мир. —
1971. — № 10. — С. 267–268.
16
В. А. Сухомлинский. Сердце отдаю детям. — Киев, 1972. — С. 73.
17
Изорд Е. Эмоции человека. — М., 1980. — С. 29.
18
К. Изорд. Эмоции человека. — М., 1980. — С. 22.
19
Л. Н. Толстой. Собр. соч. — М., 1951. — Т. 1. — С. 336.
20
В. А. Сухомлинский. Потребность человека в человеке. — М., 1978.
21
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 275. С. 20
22
И. М. Сеченов. Элементы мысли. — М., 1953. — С. 260.
23
И. Кант. Трактаты и письма. — М., 1980. — С. 484–485.
24
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 254.
25
К. Д. Ушинский. Собр. соч. — М., 1957. — Т. 9. — С. 117–118.
26
В. А. Сухомлинский. Потребность человека в человеке. — М., 1978. — С. 10.
27
В. А. Сухомлинский. Павлышская средняя школа. — М., 1969.
— С. 169.
28
О. Г. Дробницкий. Понятие морали. — М., 1974. — С. 282.
29
В. А. Сухомлинский. Духовный мир школьника. — М., 1961. — С. 14.
30
В. А. Сухомлинский. Родина в сердце. — М., 1980. — С. 22.
31
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 197.
32
В. А. Сухомлинский. Родина в сердце. — М., 1980. — С. 150.
33
В. А. Сухомлинский. Письма к сыну. — М., 1979. — С. 49.
34
Д. Дидро. Эстетика и литературная критика. — М., 1980. — С. 489.
35
В. А. Сухомлинский. Мудрая власть коллектива. — М., 1975. —
С. 175.
36
В. А. Сухомлинский. Мудрая власть коллектива. — М., 1975. —
37
А. С. Макаренко. Книга для родителей. Соч. в 7-ми т. — М., 1957.
— Т. 4. — С. 247.
38
В. А. Сухомлинский. Письма к сыну. — М., 1979. — С. 50.
39
В. А. Сухомлинский. Как воспитать настоящего человека. —
Ижевск, 1980. — С. 255.
40
Платон. Собр. соч. в 4-х т. — М., 1990. — Т. 1. — С. 642.
41
Петрици И. Рассмотрение платоновской философии и Прокла Диа- доха. — М., 1984. — С. 190.
42
Секст Эмпирик. Соч. в 2-х т. — М., 1976. — Т. 2. — С. 179.
43
Подробнее смотрите о жизни и творчестве Е. П. Блаватской в книге: Синтез мистических учений Запада и Востока. — М.: Терра,
1990.
44
Е. П. Блаватская. Тайная доктрина. — М., 1898. — С. 24.
45
Е. П. Блаватская. Тайная доктрина. — М., 1898. — С. 124.
46
Е. Парнов. Трон Люцифера. — М., 1991. — С. 97–98.
47
Бердяев Н. Смысл творчества. — М., 1989. — С. 301.
48
С. М. Соловьев. Чтения по истории России. — М., 1990. — С. 334.
49
Н. Я. Данилевский. Россия и Европа. — М., 1991. — С. 286.
50
И. В. Киреевский. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России. — М., 1984. — С. 205.
51
Соловьев В. С. Соч. в 2-х т. — М., 1989. — Т. 1. — С. 247.
52
Киреевский И. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России. — М., 1984. — С. 203.
53
Киреевский И. Полн. собр. соч. — М., 1911. — Т. 1. — С. 216.
54
Хомяков А. С. Полн. собр. соч. — М., 1878. — Т. 2. стб. 59.
55
Самарин Ю. Ф. Собр. соч. в 10-ти т. — М., 1887. — Т. 6. — С. 51.
56
Данилевский Н. Я. Россия и Европа. — М., 1991.
57
Аксаков К. С. Полн. собр. соч. — М., 1861. — Т. 1. — С. 88.
58
Киреевский И. В. Избр. статьи. — М., 1984. — С. 238.
59
Хомяков А. С. Собр. соч. — М., 1878. — Т. 1. — С. 174.
60
Самарин Ю. Ф. Полн. собр. соч. — М., 1887. — Т. 1. — С. 52.
61
Ф. М. Достоевский. Дневники писателя за 1877 г. — М., 1983. — Т. 25. — С. 9.
СТАНИСЛАВ ЛОМАКИН
КОЛОКОЛА РОССИИ
ЖИТЬ НА ЗЕМЛЕ — ДУШОЙ СТРЕМИТЬСЯ В НЕБО
Как-то Владимир Алексеевич Солоухин в одном из интервью посетовал на то, что за всю его творческую жизнь в литературе, а она без малого насчитывает почти сорок лет, о нем написано немного критических статей, рецензий. Я не собираюсь восполнять этот пробел, так как не являюсь профессиональным литературным критиком, чтобы писать обстоятельную статью о всем творчестве этого многогранного уникального художника слова, сочетающе го в одном лице прозаика, поэта, публициста, эссеиста, литературоведа. Предметом моего внимания стал последний сборник стихов («Советская Россия», 1990) «Стихотворения», наиболее полно отражающий поэтический мир Вл. Солоухина. В книге представлены лучшие стихи разных лет. Стихи-монологи, обращенные к людям, сокровенные мысли, изложением которых, будем надеяться, не закончил свою поэтическую жизнь один из крупных советских поэтов второй половины XX века, и по достоинству еще не оцененный современниками. В стихотворении «После тебя» он словно итожит сделанное за долгие годы и говорит об уникальности каждого человека, пришедшего в этот мир, и воспринимающего этот мир по своему:
…Конечно, останутся звезды, и травы, и росы,
Ручьи и тропинки, березы, и клен, и ольха.
И книги, и люди, и вечные эти вопросы,
И боль от обиды, и сладость рожденья стиха.
Конечно, останутся белые утром туманы,
И ясные зори, и ветры с любой стороны,
Но слышавший грохот зеленых валов океана
Не будет дивиться плесканью озерной волны.
Поэтический мир В. Солоухина особый, его не спутаешь ни с каким другим поэтом. Особость его поэзии связана с тем, что он пишет о себе, от себя, о своих чувствах и переживаниях, пропуская восприятие жизни через свой духовный опыт. Он дистанцируется от людей, их дум и чаяний, их профессий, а если он и говорит о ком-либо, то вкладывает свое понимание жизни о ком пишет. Он все время ведет диалог с самим собой. Есть поэт Солоухин и есть alter ego, т. е. второе «Я», с которым идет непримиримая война:
…Войска закона движутся к заставам,
Для них повстанцы — дикая орда,
Та часть меня, которая восстала
На часть меня, которая тверда.
Но нам, читателям Вл. Солоухина, интересно читать и размышлять над теми проблемами, которые вызывают у поэта противосостояние с самим собой, как бы столкновения двух миров. Мы порою не знаем, какому Солоухину, реальному или ирреальному, отдать предпочтение. Эта дихотомия, раздвоение писателя, и если хотите, маета его мысли, приводит нас к пониманию, что Вл. Солоухин поэт, философ-экзистенционист, который посредством трансцедирования выводит читателей за пределы реальной жизни и погружает нас в целительный, тайный мир вечно обновляющего бытия. Приходится признать, что духовное взаимодействие, общение поэта и читателя детерминировано, т. е. подчинено строгому закону, в силу которого между духовным миром читателя и поэта, между сознанием этих двух миров стоит неизбежное промежуточное звено в виде того, что читатель согласен или не согласен с тем, о чем размышляет в своих стихах поэт. Не часто так бывает, ко читая поэта приходится удивляться, что общение с ним часто завершается размышлением, пониманием тех проблем, над которыми бьется он. Совпадение точек зрения говорит об идентичности мыслей, чувств, духа, а это, видимо, самая большая награда для поэта. Его духовная маета сопряжена с выбором, с постоянным размышлением о судьбе России:
На старой лошади каурой
(куда влеком и кем гоним?)
Стоит у камня витязь хмурый,
И три дороги перед ним.
Летят над русскою равниной
За веком век, за веком век,
Умолкли древние былины,
Вознесся в космос человек.
И куда бы человек ни вознесся, каких бы высот ни достиг в своем развитии, его всегда преследует неудовлетворенность и выбор из трех дорог:
Своей печалью он печален,
Своими мыслями томим,
И точно так же, как в начале, —
Все три дороги перед ним.
Вознесение человека в космос — результат космического мышления, которое сопровождало на протяжении всей его истории. Наверное, каждый человек творческого труда, будь то композитор, писатель или философ, в какой-то период своей творческой жизни поднимается в своих философских размышлениях до космических высот. Не является исключением и Вл. Солоухин, произведения и особенно стихи которого носят философское, космическое видение мира:
Однажды впервые я на звезды загляделся,
И беспредельность бездны над собою,
Таинственный, бездонный и манящей
Вселенской бездны звездами горящей,
Впервые я сознанием постиг,
Так, что восторгом захлебнулось сердце.
Космическое видение мира он отмечает и у великих русских поэтов. Так, в блистательной статье, пожалуй, одной из лучших о М. Ю. Лермонтове «По небу полуночи ангел летал», Вл. Солоухин писал: «Лермонтов обладал ощущением космоса. Я думаю, что он первый в русской, а возможно, и в мировой поэзии посмотрел на Землю с космической высоты. До этого смотрели все снизу вверх на птиц, на облака, на звезды, на кометы. Ни кому не приходилось взглянуть сверху вниз». Пушкин, правда, взглянул на Кавказ таким образом, но с высоты самого же Кавказа:
Кавказ подо мною, один в вышине,
стою над снегами у края стремнины…
Но разве же это высота? А вот как у Лермонтова:
…И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял…
Поэта мучают вопросы: откуда мы люди, где наша прародина? Его не удовлетворяют концепции ученых о происхождении человека. Он не доверяет многотомным научным трудам, не доверяет эволюционной теории Дарвина и его последователям, и всем строго выверенным логически построенным концепциям ученых, их аргументам. Вл. Солоухин противопоставляет всего лишь один аргумент, который по его мнению не учитывают ученые. Вот он главный аргумент из стихотворения «Аргумент»:
…Откуда в сердце сладкая тревога
При виде звезд, рассыпанных в ночи?
Куда нас манит звездная дорога
И что внушают звездные лучи?
Какая власть настойчиво течет к нам?
Какую тайну знают огоньки?
Зачем тоска, что вовсе безотчетна,
И какова природа той тоски?
Как человек, интересующийся проблемами деревни, хочу поразмышлять еще об одной проблеме, которая присутствует во всем творчестве Вл. Солоухина. Это проблема раскрестьянивания русского крестьянина. Написав эти строки, я подумал о том, что можно добавить к тем сентенциям, декларациям на эту тему, которые мы слышим, читаем в наше время. Но дело в том, что Вл. Солоухин начал писать о деревне, о ее судьбе, а значит и о судьбе России, еще в 60-е годы и он достойно занимает место в обойме выдающихся писателей-деревенщиков, таких, как Ф. Абрамов, В. Астафьев, В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин. Через все его творчество, начиная с «Владимирских проселков», проходит мысль о том, что сельский труженик живет не так, как он должен жить. Боль за крестьянина, за его многостраданье, за многотерпенье, за горе, преследующее его в течении всех лет Советской власти, за миллионы угнетенных и убиенных, за то, что жили крестьяне, как при крепостном праве, не имевшие даже паспортов, поэт Вл. Солоухин не мог не написать этих пронзительных строк:
И забивались тюрьмы теми,
В ком были живы долг и честь.
Их поглощали мрак и темень,
Им ни числа, ни меры несть.
Стреляли гордых, добрых, честных,
Чтоб, захватив, упрочить власть.
В глухих подвалах повсеместно
Кровища русская лилась.
Как только не измывались, не издевались над сельскими тружениками. За их беспримерный труд, в течении сорока лет в колхозе, государство одаривало колхозников пенсией в размере восьми или двенадцати рублей. Дискриминация сельского жителя, по сравнению с городским, ощущалась не только в оплате за труд, но и во всех проявлениях жизни. Никогда не забуду, как 30 лет назад, я совсем еще мальчишкой (но уже работал комбайнером), приехал впервые из деревни в г. Татарск Новосибирской области за запчастями. И когда по своему незнанию и наивности попытался устроиться в гостиницу — мне отказали. Женщина-администратор напутствовала меня, сказав: «…у колхозников есть своя «ночлежка», и что колхозников в гостиницу не селим, иди лучше на железнодорожный вокзал». Экспериментаторство в сельском хозяйстве и, соответственно, раскрестьянивание крестьянина продолжается и по сей день. Вл. Солоухин в стихотворении «Настала очередь моя» описал трагедию русского крестьянина, ибо эксперимент, связанный с переселением начался с российских крестьян:
…Когда (ах, просто как и мудро),
И день и ночь, и ночь и день
Крестьян везли в тайгу и тундру
Из всех российских деревень.
От всех черемух, лип и кленов,
От речек, льющихся светло,
Чтобы пятнадцать миллионов
Крестьян российских полегло.
Мы сегодня знаем, какой драмой, трагедией для крестьян всей страны обошлась реализация концепции «неперспективных деревень». Если в годы Отечественной войны фашисты сожгли и уничтожили около 70 тысяч деревень, то в мирное время из 700 тысяч деревень прекратили свое существование 558 тысяч, словно по территории нашей многострадальной Родины пронесся страшной силы смерч, ураган, лишивший миллионы крестьян не только малой Родины, но и веры в то, что можно что-либо изменить в их жизни. Однако Вл. Солоухин оптимист и его вера передается нам, его почитателям и читателям. Стихотворение «Друзьям» он заканчивает верой в будущее России:
Россия — одна могила,
Россия — под глыбою тьмы,
И все же она не погибла,
Пока еще живы мы.
Держитесь, копите силы,
Нам уходить нельзя,
Россия еще не погибла,
Пока мы живы друзья.
Как современно звучат сегодня эти слова поэта для всех русских людей, всей планеты!
Примечания
1
1 С. Франк. Смысл жизни. //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 69.
2
2 В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 24.
3
3 С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 71.
4
4 В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 40.
5
5 Франк С. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 74.
6
6 В. Франкл. В поисках смысла жизни. — М., 1990. — С. 152.
7
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6.
— С. 76.
8
В. Франкл. Человек в поисках смысла. — М., 1990. — С. 82.
9
С. Франк. Русское мировоззрение //Общественные науки. — № 6. — 1990. — С. 242.
10
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6. — С. 87.
11
А. Швейцер. Культура и этика. — М., 1973. — С. 311.
12
С. Франк. Смысл жизни //Вопросы философии. — 1990. — № 6.
— С. 131.
13
Вернадский В. И. Биосфера. — M., 1967. — С. 357.
14
Дидро Д. Эстетика и литературная критика. — М., 1980. — С. 489.
15
К. Григорьев, Б. Хандрюс. Читая Сухомлинского //Новый мир. —
1971. — № 10. — С. 267–268.
16
В. А. Сухомлинский. Сердце отдаю детям. — Киев, 1972. — С. 73.
17
Изорд Е. Эмоции человека. — М., 1980. — С. 29.
18
К. Изорд. Эмоции человека. — М., 1980. — С. 22.
19
Л. Н. Толстой. Собр. соч. — М., 1951. — Т. 1. — С. 336.
20
В. А. Сухомлинский. Потребность человека в человеке. — М., 1978.
21
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 275. С. 20
22
И. М. Сеченов. Элементы мысли. — М., 1953. — С. 260.
23
И. Кант. Трактаты и письма. — М., 1980. — С. 484–485.
24
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 254.
25
К. Д. Ушинский. Собр. соч. — М., 1957. — Т. 9. — С. 117–118.
26
В. А. Сухомлинский. Потребность человека в человеке. — М., 1978. — С. 10.
27
В. А. Сухомлинский. Павлышская средняя школа. — М., 1969.
— С. 169.
28
О. Г. Дробницкий. Понятие морали. — М., 1974. — С. 282.
29
В. А. Сухомлинский. Духовный мир школьника. — М., 1961. — С. 14.
30
В. А. Сухомлинский. Родина в сердце. — М., 1980. — С. 22.
31
В. А. Сухомлинский. Рождение гражданина. — М., 1971. — С. 197.
32
В. А. Сухомлинский. Родина в сердце. — М., 1980. — С. 150.
33
В. А. Сухомлинский. Письма к сыну. — М., 1979. — С. 49.
34
Д. Дидро. Эстетика и литературная критика. — М., 1980. — С. 489.
35
В. А. Сухомлинский. Мудрая власть коллектива. — М., 1975. —
С. 175.
36
В. А. Сухомлинский. Мудрая власть коллектива. — М., 1975. —
37
А. С. Макаренко. Книга для родителей. Соч. в 7-ми т. — М., 1957.
— Т. 4. — С. 247.
38
В. А. Сухомлинский. Письма к сыну. — М., 1979. — С. 50.
39
В. А. Сухомлинский. Как воспитать настоящего человека. —
Ижевск, 1980. — С. 255.
40
Платон. Собр. соч. в 4-х т. — М., 1990. — Т. 1. — С. 642.
41
Петрици И. Рассмотрение платоновской философии и Прокла Диа- доха. — М., 1984. — С. 190.
42
Секст Эмпирик. Соч. в 2-х т. — М., 1976. — Т. 2. — С. 179.
43
Подробнее смотрите о жизни и творчестве Е. П. Блаватской в книге: Синтез мистических учений Запада и Востока. — М.: Терра,
1990.
44
Е. П. Блаватская. Тайная доктрина. — М., 1898. — С. 24.
45
Е. П. Блаватская. Тайная доктрина. — М., 1898. — С. 124.
46
Е. Парнов. Трон Люцифера. — М., 1991. — С. 97–98.
47
Бердяев Н. Смысл творчества. — М., 1989. — С. 301.
48
С. М. Соловьев. Чтения по истории России. — М., 1990. — С. 334.
49
Н. Я. Данилевский. Россия и Европа. — М., 1991. — С. 286.
50
И. В. Киреевский. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России. — М., 1984. — С. 205.
51
Соловьев В. С. Соч. в 2-х т. — М., 1989. — Т. 1. — С. 247.
52
Киреевский И. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России. — М., 1984. — С. 203.
53
Киреевский И. Полн. собр. соч. — М., 1911. — Т. 1. — С. 216.
54
Хомяков А. С. Полн. собр. соч. — М., 1878. — Т. 2. стб. 59.
55
Самарин Ю. Ф. Собр. соч. в 10-ти т. — М., 1887. — Т. 6. — С. 51.
56
Данилевский Н. Я. Россия и Европа. — М., 1991.
57
Аксаков К. С. Полн. собр. соч. — М., 1861. — Т. 1. — С. 88.
58
Киреевский И. В. Избр. статьи. — М., 1984. — С. 238.
59
Хомяков А. С. Собр. соч. — М., 1878. — Т. 1. — С. 174.
60
Самарин Ю. Ф. Полн. собр. соч. — М., 1887. — Т. 1. — С. 52.
61
Ф. М. Достоевский. Дневники писателя за 1877 г. — М., 1983. — Т. 25. — С. 9.