Первый парень на деревне
Л. К. Иванов
ПОТЕРЯЛ ЕРМАК ПУГОВИЦУ
МЕДНАЯ БЛЯШКА
Большинство посетителей невзрачную медную бляшку, выставленную в витрине экспозиции, просто даже не замечают, другие бросают безразличный взгляд и начинают интересоваться старинным оружием, кольчугой и другими более заметными экспонатами. И лишь немногие наклоняются, чтобы прочитать на пуговице от панциря сделанную в четыре строки надпись. И это движение становится своего рода преклонением перед историей. Ибо надпись старорусского письма гласит: «Князя Петра Ивановича Шуйского». И начинает пытливый ум задавать вопросы о том, как эта потемневшая от времени медная бляшка попала в Тобольск, если сами Шуйские здесь не бывали, а все с ними связанное хранится в столице, в залах Оружейной палаты?
Старший научный сотрудник Тобольского музея Елена Закшаускене начинает рассказывать, боясь упустить хоть одну мелкую, но, на ее взгляд, важную деталь. Пуговица была найдена в 1915 году при раскопках на Искере. Значит, она была обронена с панциря князя Шуйского именно там.
Известно, что после взятия Искера Ермак Тимофеевич отправил к Ивану Грозному посольство и поклонился Руси Сибирским ханством, докладывая о выполнении данного ему поручения. В Москве высоко оценили подвиг казаков. И царь будто бы пожаловал атаману Ермаку как знак превеликого расположения шубу со своего плеча, два панциря, принадлежавших погибшему в Ливонской войне русскому воеводе Петру Шуйскому, и множество других подарков.
Таким образом панцирь, от которого где-то в походе и оторвалась пуговица, мог из Москвы попасть в окрестности Тобольска. Но эта версия была в свое время историками отвергнута как не имеющая документального подтверждения. Однако невзрачная пуговка не давала покоя многим пытливым умам. И ученые обратились к архивам.
Раздача на тризне
Известно, что историей похода Ермака плотно занимался тобольский ученый Семен Ульянович Ремезов. Он много путешествовал и, помимо прочего, тщательно записывал предания местных жителей о недавнем тогда еще прошлом. Легенд, связанных с именем Ермака, ходило среди местного татарского населения очень много. И в значительной мере объясняется этот интерес к русскому военачальнику странными событиями, что начали происходить после его гибели.
Когда Ермак еще не был погребен, по округе поползли слухи, что летающие над трупом стаи ворон не смели его коснуться, поскольку высшие силы защищали мертвое тело даже после гибели атамана. Многие татары стали ночами просыпаться от мучивших их кошмаров. Одному из именитых ордынцев приснилось, будто он купался в крови, к другому приходил во сне русский бог и грозил страшными карами ему и всем его сородичам.
Слухи эти быстро дошли до самого хана Кучума. Его советники сделали вывод, что все эти странные события к добру не приведут и лучше всего похоронить вражеского атамана с подобающими военачальнику почестями. И как только решение было принято, татары похоронили Ермака как святого, а все, что было на нем, тут же на тризне присутствующие согласно вековым обычаям поделили между собой.
Семен Ремезов записал предания, в которых рассказывалось, что снятые с Ермака доспехи Кучум пожаловал мурзе Кайдаулу и белогорскому шаману в его святилище.
ПОТРЕБОВАЛСЯ АМУЛЕТ
Шли годы, но эта тризна не забывалась. И когда через много лет после похорон Ермака калмыцкий тайша Аблай собрался в поход на киргизов, он попросил у русского царя панцири Ермака – как талисман, исключительно при помощи которого он сможет одержать нужную Руси победу. Тогда же будто бы указывалось и местонахождение этих панцирей. Мол, один хранится в семье Кайдаула в Тобольске, а другой у князя Коды-Алачея, который силой забрал его себе из древнего святилища.
Как бы то ни было, тобольский губернатор получил из столицы приказ изъять панцирь, что хранился у семьи Алачея. Но отыскать реликвию не удалось. Зато нашелся в Тобольске второй панцирь. Только вот сын Кайдаула отказался отдать воеводским людям семейную реликвию, поскольку старый отец в последние дни своей жизни наставлял сына, что тот может отдать все, даже лошадь, но святыню приказал беречь, поскольку принесет она счастье всему роду.
Помня наказ старика, Бек Мамет не соглашался обменять панцирь ни на золото, ни на породистых коней, ни на стадо выносливых верблюдов. Однако тогдашнему сибирскому губернатору Ульяну Ремезову – отцу историка – удалось-таки блеснуть дипломатическими способностями и выполнить царское поручение. Передал Мамет свою семейную реликвию ради благого дела и процветания Руси. «И был тот панцирь бит в пять колец мудрастно, длиною в два аршина, в плечах в сетью аршин, на грудех и меж крылец печати царские – златые орлы».
А СЛЕДЫ ЗАТЕРЯЛИСЬ
Позднее тайша Аблай показывал этот панцирь его прежнему владельцу, но тот его не признал. Может, из зависти, может, по какой-то другой причине отказался подтвердить подлинность реликвии. След панциря тобольского со временем окончательно затерялся. Так же, как и второго, пожалованного шаману Коды. О том тоже упоминалось в документах. В 1646 году из Березова в Сибирь на усмирение приобских самоедов была направлена карательная экспедиция. Разбив самоедов, служилые люди нашли на месте погрома панцирь и «на том панцире на грудех мишени, на одной вырезан двуглавый орел, а на другой – надпись князя Петра Ивановича Шуйского». Эти доспехи хранятся в целости и сохранности в Оружейной палате Московского Кремля.
А как же найденная чуть ли не сто лет назад медная пуговка с надписью о принадлежности Шуйскому? Эту тайну бляшка пока поведать не может, являясь документальным подтверждением того, что были все же панцири князя Шуйского на древнем Искере. И сам ли Ермак потерял ту пуговицу, или уже потом она оторвалась от его доспехов, никто доподлинно не скажет. Хотя земля нет-нет да и приоткрывает одну за другой свои тайны.
Так, на месте гибели Ермака была найдена кольчуга, что хранится теперь в краеведческом музее села Вагай. Но на ней нет никаких надписей. И только рубленная мечом прореха говорит, что участвовало то снаряжение в жаркой схватке. И может, тот, на ком оно было, – последний, кто видел Ермака ещё живым в полном боевом облачении, застегнутом на все пуговицы.
Л. К. Иванов
ПОТЕРЯЛ ЕРМАК ПУГОВИЦУ
МЕДНАЯ БЛЯШКА
Большинство посетителей невзрачную медную бляшку, выставленную в витрине экспозиции, просто даже не замечают, другие бросают безразличный взгляд и начинают интересоваться старинным оружием, кольчугой и другими более заметными экспонатами. И лишь немногие наклоняются, чтобы прочитать на пуговице от панциря сделанную в четыре строки надпись. И это движение становится своего рода преклонением перед историей. Ибо надпись старорусского письма гласит: «Князя Петра Ивановича Шуйского». И начинает пытливый ум задавать вопросы о том, как эта потемневшая от времени медная бляшка попала в Тобольск, если сами Шуйские здесь не бывали, а все с ними связанное хранится в столице, в залах Оружейной палаты?
Старший научный сотрудник Тобольского музея Елена Закшаускене начинает рассказывать, боясь упустить хоть одну мелкую, но, на ее взгляд, важную деталь. Пуговица была найдена в 1915 году при раскопках на Искере. Значит, она была обронена с панциря князя Шуйского именно там.
Известно, что после взятия Искера Ермак Тимофеевич отправил к Ивану Грозному посольство и поклонился Руси Сибирским ханством, докладывая о выполнении данного ему поручения. В Москве высоко оценили подвиг казаков. И царь будто бы пожаловал атаману Ермаку как знак превеликого расположения шубу со своего плеча, два панциря, принадлежавших погибшему в Ливонской войне русскому воеводе Петру Шуйскому, и множество других подарков.
Таким образом панцирь, от которого где-то в походе и оторвалась пуговица, мог из Москвы попасть в окрестности Тобольска. Но эта версия была в свое время историками отвергнута как не имеющая документального подтверждения. Однако невзрачная пуговка не давала покоя многим пытливым умам. И ученые обратились к архивам.
Раздача на тризне
Известно, что историей похода Ермака плотно занимался тобольский ученый Семен Ульянович Ремезов. Он много путешествовал и, помимо прочего, тщательно записывал предания местных жителей о недавнем тогда еще прошлом. Легенд, связанных с именем Ермака, ходило среди местного татарского населения очень много. И в значительной мере объясняется этот интерес к русскому военачальнику странными событиями, что начали происходить после его гибели.
Когда Ермак еще не был погребен, по округе поползли слухи, что летающие над трупом стаи ворон не смели его коснуться, поскольку высшие силы защищали мертвое тело даже после гибели атамана. Многие татары стали ночами просыпаться от мучивших их кошмаров. Одному из именитых ордынцев приснилось, будто он купался в крови, к другому приходил во сне русский бог и грозил страшными карами ему и всем его сородичам.
Слухи эти быстро дошли до самого хана Кучума. Его советники сделали вывод, что все эти странные события к добру не приведут и лучше всего похоронить вражеского атамана с подобающими военачальнику почестями. И как только решение было принято, татары похоронили Ермака как святого, а все, что было на нем, тут же на тризне присутствующие согласно вековым обычаям поделили между собой.
Семен Ремезов записал предания, в которых рассказывалось, что снятые с Ермака доспехи Кучум пожаловал мурзе Кайдаулу и белогорскому шаману в его святилище.
ПОТРЕБОВАЛСЯ АМУЛЕТ
Шли годы, но эта тризна не забывалась. И когда через много лет после похорон Ермака калмыцкий тайша Аблай собрался в поход на киргизов, он попросил у русского царя панцири Ермака – как талисман, исключительно при помощи которого он сможет одержать нужную Руси победу. Тогда же будто бы указывалось и местонахождение этих панцирей. Мол, один хранится в семье Кайдаула в Тобольске, а другой у князя Коды-Алачея, который силой забрал его себе из древнего святилища.
Как бы то ни было, тобольский губернатор получил из столицы приказ изъять панцирь, что хранился у семьи Алачея. Но отыскать реликвию не удалось. Зато нашелся в Тобольске второй панцирь. Только вот сын Кайдаула отказался отдать воеводским людям семейную реликвию, поскольку старый отец в последние дни своей жизни наставлял сына, что тот может отдать все, даже лошадь, но святыню приказал беречь, поскольку принесет она счастье всему роду.
Помня наказ старика, Бек Мамет не соглашался обменять панцирь ни на золото, ни на породистых коней, ни на стадо выносливых верблюдов. Однако тогдашнему сибирскому губернатору Ульяну Ремезову – отцу историка – удалось-таки блеснуть дипломатическими способностями и выполнить царское поручение. Передал Мамет свою семейную реликвию ради благого дела и процветания Руси. «И был тот панцирь бит в пять колец мудрастно, длиною в два аршина, в плечах в сетью аршин, на грудех и меж крылец печати царские – златые орлы».
А СЛЕДЫ ЗАТЕРЯЛИСЬ
Позднее тайша Аблай показывал этот панцирь его прежнему владельцу, но тот его не признал. Может, из зависти, может, по какой-то другой причине отказался подтвердить подлинность реликвии. След панциря тобольского со временем окончательно затерялся. Так же, как и второго, пожалованного шаману Коды. О том тоже упоминалось в документах. В 1646 году из Березова в Сибирь на усмирение приобских самоедов была направлена карательная экспедиция. Разбив самоедов, служилые люди нашли на месте погрома панцирь и «на том панцире на грудех мишени, на одной вырезан двуглавый орел, а на другой – надпись князя Петра Ивановича Шуйского». Эти доспехи хранятся в целости и сохранности в Оружейной палате Московского Кремля.
А как же найденная чуть ли не сто лет назад медная пуговка с надписью о принадлежности Шуйскому? Эту тайну бляшка пока поведать не может, являясь документальным подтверждением того, что были все же панцири князя Шуйского на древнем Искере. И сам ли Ермак потерял ту пуговицу, или уже потом она оторвалась от его доспехов, никто доподлинно не скажет. Хотя земля нет-нет да и приоткрывает одну за другой свои тайны.
Так, на месте гибели Ермака была найдена кольчуга, что хранится теперь в краеведческом музее села Вагай. Но на ней нет никаких надписей. И только рубленная мечом прореха говорит, что участвовало то снаряжение в жаркой схватке. И может, тот, на ком оно было, – последний, кто видел Ермака ещё живым в полном боевом облачении, застегнутом на все пуговицы.