Мангазея. Сургут, Нарым и Кетск
П. Н. Буцинский





К ИСТОРИИ СИБИРИ: СУРГУТ, НАРЫМ И КЕТСК ПО 1645 Г.{28}



СУРГУТ И СУРГУТСКИЙ УЕЗД (1594–1645 ГГ.)






Исторический материал приводит нас к убеждению, что русское владычество в Сибири прежде всего «опнулось», по выражению Словцова, на правом берегу р. Оби, при впадении в нее Иртыша, в Обском городке, построенном Мансуровым еще в 1585 г.[101 - См. мое исслед. «Заселение Сибири...», стр. 82.В Историческом атласе пр. Замысловского (изд. 1887 г.) на карте № 9 мы видим город «Обский Большой» на правом берегу Иртыша, недалеко от впадения этой реки в Обь. Но такого города никогда не существовало. Если он под Обским большим разумеет городок, построенный Мансуровым, то: а) этот последний находился на правом берегу Оби, б) никогда не назывался большим и, вероятно, был самым малым из всех сибирских городов. В книге «Бол. черт.» на стр. 213 есть название Обский большой, но это название относится не к городу, а к Обскому большому порсыму, или протоку; во время составления «Больш. чертежа» Обского городка, основанного Мансуровым, уже не существовало.]. Остяки, жившие здесь, называли его Рут-Ват, т.е. Русский город, так как этот городок был первым в Сибири, основанным русскими завоевателями. Миллер несправедливо говорит, что Обский городок существовал только одну зиму и будто бы оный навсегда был покинут русскими после оставления его Мансуровым весною 1586 г.[102 - «Опис. Сиб. царства», стр. 157–158.]. Нет, этот городок существовал целых девять лет и разрушен только в 1594 г. Но в нем не было постоянного населения, а жили «годовальщики», присылаемые из Тобольска для удержания в повиновении обских остяков и сбора с них ясака. Эти годовальщики, двигаясь далее и далее вверх Оби за сбором ясака, скоро столкнулись с Пегой (пестрой) Ордою^{29}^, или нарымскими остяками, находившимися в то время под властью своего князья Вони, и захватили в плен сына последнего Урунка. Когда об этом узнало русское правительство, то решилось воспользоваться этим пленником для подчинения своей власти князя Вони с его народом. Но из Обского города вследствие отдаленности его от Пегой Орды довольно трудно было управиться с князем Воней, имевшим до 400 человек войска, поэтому Федор Иванович велел уничтожить этот городок, а на его место построил новый, поближе к Пегой Орде. Исполнителями этой задачи, т.е. основания нового города и покорения Пегой Орды, были назначены князь Федор Борятинский и Владимир Аничков. Царский наказ от 19 февраля 1594 г., данный этим лицам, гласил следующее: «По указу государя Федора Ивановича велено им быть на службе в Сибири вверх по Оби реки ставить город в Сургуте или в Базионской^{30}^ волости, в Лумепуке (Лунпук)^{31}^ в котором месте удобнее». Еще зимою эти лица должны были прибыть в Лозву, а оттуда, как вскроется лед, на судах плыть в Обский город чрез Пелым и Тобольск, взяв в этих городах служилых людей по росписи, каковые посланы пелымскому и тобольскому воеводам. Туда же, т.е. в Обский городок, еще велено прислать служилых людей березовскому воеводе и остяцкому князю Игичею своих людей. А дождавшись в Обском городе упомянутых войск, которым там велено быть к Петрову дню, князю Борятинскому и Аничкову предписывалось разломать и сжечь этот город, чтобы впредь ему не быть, и затем идти в назначенное место для постройки нового города. «А пришед князю Федору и Владимиру в Сургут, в котором месте пригоже высмотря место крепкое поставить город всеми ратными людьми и тамошними остяками. Да то место написать в росписи и на чертеже начертить и всякие крепости выписать, где станет город. Да отписать к государю подлинно, как пойдут из Тобольска вниз Иртышем и вверх по Оби и сколько будет ходу судам, чтоб государю все было ведано»[103 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 24. См. наказ Федору Борятинскому и Владимиру Аничкову.]. Из этого наказа видно, что город Сургут несомненно построен летом 1594 г., и Миллер несправедливо относит его основание к 1593 г., а еще менее верно указывает дату основания Сургута Андриевич, голословно утверждая, что этот город заложен в 1592 г., равным образом и догадка Миллера, что Сургут построен воеводами Волконским и Львовым, оказывается совершенно неверной[104 - Опис. Сиб. Ц. Миллера, стр. 182, 195; История Сибири Андриевича, стр. 22.]

Город был построен на правом берегу реки Оби при впадении в нее речки Сургутки[105 - Миллер думает, что город получил название от речки Сургутки, но это неверно. Целая область, где построен русский город, называлась Сургут подобно тому, как выше была область Нарым, и самая упомянутая речка стала называться Сургуткою только после основания Сургута. Воеводам наказ предписывал идти «в Сургут», построить город «в Сургуте».], т.е. почти посреди той части Оби, которая находилась между Обским городом и Нарымом, или Пегою Ордою. Как и все сибирские города, Сургут представлял небольшую крепость с двумя воротами, 4 башнями глухими и одной башней проезжей; в ней был поставлен воеводский двор, тюрьма, зелейный (пороховой) погреб и церковь, острог с двумя воротами и одной проезжей башней; тут же находились и хаты для служилых людей. Все эти постройки воздвигнуты были в одно лето 1594 г. Такой быстроте оснований сибирских городов нечего удивляться: наказ всегда предписывал воеводам строить город «наспех», возить лес легкий, и в постройке д. б. принимать участие не только все служилые люди, но и ближайшие инородцы. Поэтому часто случалось, что чрез каких-нибудь пять лет после основания города последний уже нуждался в большом ремонте, а лет чрез 15–20 воеводы доносили, что город совершенно ветхий и разваливается. Первоначальное население Сургута состояло из 155 служилых людей, прибывших вместе с первыми воеводами, из которых значительное большинство было семейных, а затем из ружников и оброчников; к последним принадлежали духовенство, подьячие, толмачи, сторожа и палач. Но уже через два года число служилых людей значительно увеличилось. Подчинить русской власти Пегую Орду оказалось не так легко, как предполагало правительство: князь Воня не поддавался увещеваниям сургутских воевод, не хотел добровольно платить ясак. Нужно было употребить силу, но прежних служилых людей оказалось недостаточно, чтобы смирить упомянутого князя. Поэтому правительство в 1596 г. прислало в Сургут еще 112 человек[106 - Р. И. Биб., т. II, № 60.], а в 1601 г. сургутских служилых людей: казаков, стрельцов, литвы и черкас было 280 человек. Но не все они постоянно жили в Сургуте: с построением острогов Нарымского и Кетского сургутские служилые люди посылались в эти остроги в качестве годовальщиков, человек по 20 в каждый острог[107 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 111.].

В 1601 г. в Сургуте построен гостиный двор, а вместе с этим появились в нем и целовальники из посадских людей для сбора таможенных пошлин[108 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 105.]. По старейшему, дошедшему до нас, именному списку города Сургута население последнего в 1625 г. было такое, не считая жен и детей:

2 атамана казачьих,

2 поляка,

1 казак,

25 десятников,

177 рядовых служилых людей,

2 подьячих,

1 черный поп,

1 белый поп,

3 пушкаря,

1 толмач остяцкий,

1 церковный дьячок,

1 пономарь,

1 городовой воротник,

1 острожный воротник,

1 палач,

1 новокрещеный остяк,

1 просвирница.

Всего служилых людей, ружников и оброчников было 222 человека, годового денежного жалованья они получали 1175 р. 48 к., хлебного жалованья – 1372 ч. муки и на крупы и толокно – 381 р.[109 - Сиб. пр., кн. № 458, л. 53.]

Затем во весь обозреваемый нами период, т.е. до 1645 г., население Сургута не только не увеличивалось, но и постепенно уменьшалось: так, в 1627 г. всех служилых людей, ружников и оброчников в именном списке значится 216 человек[110 - Сиб. пр., кн. №14, л. 365.]; в 1635 г. – 200 чел.[111 - Сиб. пр., кн. № 78, л. 1267.], в 1642 г. – 199 чел.[112 - Сиб. пр., кн. № 30, л. 394.], то же число и в 1645 г.[113 - Сиб пр., кн. № 203, л. 307.].

Что же касается денежных доходов города Сургута, то они были ничтожны и никогда не покрывали расходов. Так, в 1625 г. всего денежных доходов было около 600 руб., а разных денежных расходов было 1304 р. 48 к.[114 - Сиб. пр., кн. № 8, л. 87.].

Статьи денежных доходов по сметной книге 1635 г. были следующие:

лавочных пошлин 186 р.,

банных денег 49 р. 6 к.,

судовых (за продажу судов) 7 р.,

с рыбных ловель, откупу 1 р. 8 к.,

судных пошлин 14 р. 6 к.,

явочных 3 р. 72 к.,

разных пошлин 236 р. 72 к.,

мелких доходов 2 р. 11 к.,

оброчных 1 р. 48 к.[115 - Сиб. пр., кн. № 72, л. 1256.].

Из этой сметной книги видно, что главную статью денежного дохода г. Сургута составляли пошлины с торговых и промышленных людей; то же, впрочем, мы наблюдаем и во всех сибирских городах того времени. Но в первые годы существования Сургута этих пошлин не было: для привлечения сюда торговых и промышленных людей правительство им объявило, что они в новом городе будут пользоваться правами беспошлинной торговли. Это распоряжение действительно привлекло в Сургутскую область массу торговых и промышленных людей. Край оживился, по инородческим волостям появились вымичи, зыряне, пустозерцы, пермичи, устюжане, двиняне, важане, каргопольцы, москвичи и иных русских городов торговый люд – кто для промыслов, кто для меновой торговли с местным населением. Правительство скоро увидело, что данная льгота как средство привлечения в Сургутскую область купцов и промышленников более не нужна, и уже в 1597 году приказало сургутским воеводам уничтожить эту льготу и собирать всякую пошлину, как и в других сибирских городах[116 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 46 и 47.]. Торговые, промышленные люди не могли оставить этого распоряжения без протеста, и в том же 1597 г. подали через сургутского воеводу Лобанова-Ростовского челобитную царю, в которой просили сохранить за ними прежнюю льготу: «Мы люди бедные, – писали они в своей челобитной, – платим веяния подати в Перми, нанимаем до Лозвы подводы под служилых людей и под государевы запасы, привозим сургутским служилым людам масло, сало говяжье, мясо и сукна...». Но ссылка челобитчиков на ту пользу, которую они приносят сургутским служилым людям, доставляя им из Руси разные необходимые товары, оказалась совсем не к делу: сами служилые люди жаловались царю, что торговые и промышленные люди, являясь в Сургут для торговли и промыслов без хлебных запасов, выкупают у них хлеб и заставляют голодать. Челобитная торговых и промышленных оставлена без последствий. «То ты сделал не гораздо, – писали из Москвы сургутскому воеводе, – что принял у них челобитную...». Затем по жалобе сургутских воевод, что торговые и промышленные люди выкупают у инородческого населения Сургутского уезда дорогих соболей и лисиц, и что последние вследствие этого платят ясак в государеву казну плохою рухлядью, московское правительство, во-первых, запретило торговлю по инородческим юртам, а во-вторых, указало, чтобы торговые люди выменивали у инородцев только низшего качества пушной товар, который в царскую казну не годится, «а если кто из торговых людей после этого будет покупать и торговать лучшею и среднею рухлядью, то бить кнутом, сажать в тюрьму недель на пять и на шесть, а имущество отбирать на государя»[117 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 51, 57, 251 и др.]. Эти меры в значительной степени ослабили прилив в Сургутскую область торговых людей, так как выменивать товар низшего качества для них не представляло особенной выгоды. Велено также объявить и инородцам, чтобы они лучшую и среднюю рухлядь приносили в город, где будут покупать этот товар на государя, а чтобы русским людям они продавали бы только худую рухлядь.

Из этого видно, что царь, как первый купец пушным товарам, хотел быть вне конкуренции с своими подданными! Однако эти меры не вполне достигали цели: а) инородцы с большею охотою вступали в торговые сношения с торговыми людьми, чем с представителями царской торговли, и б) русские люди все-таки изыскивали способы обходить таможни и вывозить на Русь самую лучшую мягкую рухлядь. По крайней мере сибирские воеводы постоянно жалуются, что инородцы платят ясак плохою рухлядью и что в ясаке бывает ежегодный недобор... Мы, впрочем, далеки от того, чтобы упомянутые меры ставить в вину московским царям; они вызывались не алчностью и наживой, а необходимостью. Царская казна не вынесла бы тех громадных расходов, которые она затрачивала на содержание служилых людей, ружников и оброчников в сибирских городах, если бы не имела права на монополию торговли пушным товаром.

Возьмем хотя для примера Сургут: на его содержание – на денежное и хлебное жалованье и разные неокладные расходы нужно было в год minimum 2 1/2 т. рублей, между тем как денежных доходов в этом городе собиралось в царскую казну всего рублей 600. При таком ежегодном дефиците царская казна обанкротилась бы довольно скоро. Но ясак, собираемый с инородцев Сургутского уезда, не только покрывал все казенные расходы, но иногда давал излишек в несколько сот рублей.

Сургутский уезд населен был исключительно остяками, и если в царских грамотах предписывается сургутским воеводам собирать ясак и «с татар», то это зависело: а) от того, что грамоты к сибирским воеводам писались по одному шаблону, а б) в одной Подгородной волости жили остяки, принявшие магометанство, а таковых инородцев русские всегда называли татарами; на самом же деле татар в этом уезде нигде не было.

Остяки под управлением своих князей жили по волостям, разбросанным на громадном пространстве всего Сургутского уезда. В наказах сургутским воеводам говорится, что к их ведомству принадлежат все остяцкие «городки и волости, которые пошли от Сургута вниз по Оби к устьям Иртыша и которые пошли от Сургута вверх по Оби к Пегой Орде и выше...». В конце XVI века таких волостей в Сургутском уезде было десять: Селияровская при р. Лямине, Базионовская, или Темлячеева, на Оби, Салымская при р. Салыме, Юганская (Югорская^{32}^ то ж) Большая и Меньшая по р. Югану, Бардакова по р. Бардаковке, Лунпокольская на Оби, Ларьятская по нижнему течению р. Ваха, Вахская по верхнему течению р. Ваха и Васьюганская по р. Васьюгану. На основании некоторых данных мы можем приблизительно определить и число ясачных людей в этих волостях, именно их было около 600 человек. Но скоро Сургутский уезд значительно увеличился.

Мы выше упомянули, что цель постройки Сургута главным образом состояла в том, чтобы подчинить московской власти Пегую Орду, или нарымских остяков. В наказе строителям этого города предписывалось: «Вонина сына Урунка взять с собой в новый город, и к отцу его приказать, чтобы он был в новый город в Сургут и ясак с себя и с своей братии Пегой Орды собрал и привез к нам. А государь его пожаловал, велел отдать ему его сына и велел держать его под своей высокой рукой. Буде сам Воня в новый город не будет, а пришлет ясак с племянником или с лучшими людьми и им ясак взять и сына Вонина отпустить к отцу. Если же Воня ясак не пришлет и им, собрав людей, Пегую Орду воевать, чтобы Воню извоевать, ясак взять и привести под государеву руку...».

К исполнению наказа воеводы должны были приступить немедленно после основания города. Но первые воеводы не могли сломить упорство князя Вони; чтобы выручить из плена своего сына, он прислал ясак в том же 1594 г., и тем дело кончилось. В следующем году первых воевод сменили – на их место назначены воеводой Осип Ф. Плещеев и головой Иван И. Калемин[118 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 1–6.].

Но когда эти последние послали за ясаком к князю Воне, то он ясачников в Пегую Орду не пустил и ясака не дал[119 - Ibid, л. 8.].

Этого мало: Воня сам решился перейти в наступление, начал собирать войско, чтобы уничтожить город Сургут.

Новому русскому городу на Оби грозила серьезная опасность: Воня, как видно, был человеком энергичным и, по словам сургутского воеводы, мог выставить в поле до 400 человек войска. Кроме того, из Сургута писали в Москву: «Сказывал князь Бардак, что царь Кучум подкочевал к Пегой Орде, ссылается с князем Воней, и что они постановили меж собой договор, чтоб весною со всеми своими людьми идти против Сургута»... Сообщая эти грозные вести, сургутский воевода еще писал, что мирными средствами нельзя достигнуть, чтобы Воня платил ясак, а необходимо предпринять против него военный поход и поставить в его земле на время острог, пока воинские люди приведут к покорности Пегую Орду и возьмут из лучших людей заложников (аманатов) из всех волостей. Получив эти сведения, московское правительство отнеслось к ним очень серьезно; это видно из того, что оно немедленно решилось снарядить обширную экспедицию против князя Пегой Орды. Велено тобольскому воеводе, выбрав 50 лучших служилых людей, до 100 человек татар послать с атаманами и боярскими детьми в Сургут, велено березовскому воеводе послать туда же 50 человек с пятью полковыми пищалями, да еще известный князь Игичей Алачеев должен был выбрать из своих людей 100 человек и сам с своей братией идти в поход против князя Вони. Все эти войска, 300 человек, должны были собраться в Сургуте весною 1597 г. и поступить под начальство сургутского головы Ивана Калемина; к ним велено еще прибавить сургутских служилых людей 100 человек и 150 остяков из тех волостей, от которых нельзя ожидать измены. Таким образом, в походе против Вони должны были принять участие всего 500 человек; такой многочисленной экспедиции московское правительство не посылало даже против самого Кучума. Наказ предписывал Калемину, посадив войска на суда, плыть вверх Оби в Пегую Орду бережно, так, чтобы князь Воня не проведал о походе, а пришед туда, сначала поставить острог, а потом действовать против Пегой Орды «сколько Бог помощи подаст, и смотря по тамошнему делу и по вестям», чтобы непременно привести ее под царскую руку[120 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 8 и др.]. Неизвестно почему, но поход против Вони в 1597 г. не состоялся. Очень может быть, что его остановил бывший в это время бунт всей югорской земли^{33}^; так как над усмирением последней трудился березовский воевода с своими служилыми людьми и с людьми князя Игичея, то он не мог исполнить повеление Федора Ивановича: послать в Сургут помощь, а без нее, вероятно, не решались начать войну с Воней, и поход против него был отложен. Несомненно только, что поход в Пегую Орду был совершен в 1598 г. и с теми же силам, хотя и под начальством других лиц. На успех и последствия этого похода мы имеем только косвенные указания. Именно в 1598 г. у сургутских служилых людей появилась масса пленных, и о них-то сохранилась до нас грамота царя к сургутскому воеводе С.М. Лобанову-Ростовскому. В ней предписывалось, чтоб воевода отобрал у служилых людей всех пленников и, которые не крещены, отослал на родину, а с теми, которых служилые люди успели окрестить, поступить так: мужчин поверстать в службу, женок и девок выдавать замуж за служилых людей, которые захотят жениться; малых ребят крещеных поверстать в службу, когда подрастут, а малых девок, когда подрастут, выдать замуж за крещеных людей, но чтоб никто не смел пленных вывозить на Русь под страхом смертной казни[121 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 53.]. Очевидно, что эти пленные были результатом похода в Пегую Орду. Еще в 1597 г. царь Федор Иванович, посылая в Сургут воеводу Лобанова-Ростовского и голову Ржевского, наказывал им непременно предпринять поход с тобольскими и березовскими служилыми людьми в Пегую Орду на князя Воню, но этот наказ мог быть исполнен только в 1598 г. С этого времени Пегая Орда подчинилась московской власти, и в ее земле построен в том же 1598 г. русский острог Нарым. О князе Воне более не упоминается в документах, стало быть, ему нанесен решительный удар в том же самом году, как и его знаменитому союзнику царю Кучуму. Последний не мог исполнить своего обещания помочь Воне против Сургута, и, вероятно, потому, что ему самому в это время не давали покоя энергичные предприятия тарских воевод[122 - См. наше исслед. «Заселение Сибири...», стр. 145–147.].

Со времени покорения Пегой Орды к Сургутскому уезду присоединены новые волости: Аслымская, Сымская, Корахонская по Оби и Тымская по р. Тыму. Затем и Муалымского городка остяки Ермачко с товарищами били челом государю, что прежде они платили ясак в Березов, а теперь желают платить в более близкий город Сургут. И царь пожаловал[123 - А. М. И. Ю. Портф. Миллера № 447, 11, 5.]; эти остяки, жившие на Оби при устье Иртыша, в так называемом Белогорье, составили новую волость в Сургутском уезде – Белогорскую. В 1602 г. воевода Борятинский хотел было присоединить еще к Сургутскому уезду кунную самоядь, жившую по реке Пур, и с этой целью отправил служилых людей под начальством атамана Богдана Чубакина (из черкасов) к самоедским князьям Акубе, Скамге, Салыму с жалованным царским словом и с предложением платить ясак в Сургут, но самоеды отказали, потому что уже платили ясак в Тазовский город (в Мангазею)[124 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 119.]. Относительно числа ясачных людей во всех волостях Сургутского уезда мы можем сообщить данные только с 1625 года. Волости: 1) Белогорская, в ней лучший человек Ертик Шайтанщик и ясачных людей 11.2) Селиярская, а в ней лучший человек Никома Атырев и ясачных людей 37. 3) Темлячеева, а в ней князец Бозьян и ясачных людей 60. 4) Салымская, а в ней князец Автомах Ясакин и ясачных людей 79. 5) Юганские, а в них князец Ангач Миликом и ясачных людей 128. 6) Бардакова, ясачных людей 87. 7) Лунпокольские, а в них князцы Рубашка и Салтык, ясачных людей 176. 8) Ларьяцкая, а в ней князец Коптей и ясачных людей 33. 9) Ваховская[125 - В Ваховской волости всего ясачных людей было более 100 человек, но в ней ясак в государственную казну платили только 6 человек, а остальные были пожалованы в вотчинное владение Игичею.], ясачных людей 6. 10) Васьюганская, а в ней князец Юрлымко и ясачных людей 81. 11) Аслымская, ясачных людей 4. 12) Корахонская, ясачных людей 20. 13) Сымская, ясачных людей 15. 14) Тымская, а в ней князец Мар и ясачных людей 59.

Всего ясачных людей – старых и новиков – в Сургутском уезде в 1625 г. было 796 человек, а с них ясака и поминков государских и воеводских собрано всяким зверем до 160 сороков соболей, по сибирской оценке более, чем на три тысячи рублей[126 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 262–291, ясачная кн. 1625; Сиб. пр., кн. № 4, л. 82, а также см. отписки воеводы о том же, л. 255–257.].

В 1632 году ясачных людей было 699 чел.[127 - Сиб. пр., кн. № 34, л. 130.], в 1645 г. – 786 чел.[128 - Сиб. пр., кн. № 177, л. 178.].

Да в том же году отнята Ваховская волость у Димитрия Алачеева (внука Игичея), в которой ясачных людей было 95, так что всех ясачных людей (исключая женщин, детей, холопов старых и увечных) в Сургутском уезде в 1645 г. был 981 человек[129 - Сиб. пр., кн. № 221.].

Сургутским воеводам никогда не удавалось взять полный ясак с инородцев Сургутского уезда; ежегодно был недобор, и иногда очень значительный, простиравшийся до нескольких десятков сороков соболей. А между тем ясачный оклад был невелик: сначала они платили по 11 соболей с человека, но с 1610 г. вследствие жалоб инородцев на тяжесть такого оклада царь велел брать с них только по 9 соболей[130 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 159.]. Несмотря на это облегчение, инородцы и после того никогда не выплачивали полного оклада и всегда находили какие-нибудь объяснения этому: одни (1625 г.) жаловались, что были больны осенью и на промысел не ходили, другие, что собаки «промышленные» повымерли; третьи, что «лешня^{34}^ не удалась», мало зверя было в промышленных местах и т.п.[131 - Сиб. пр., кн, л. 262 и др.]. Но, кажется, самой настоящей причиной недобора ясака была леность инородцев и нежелание их выплачивать полный оклад, зная снисходительность русского правительства, например, почти все жаловались на недостаток зверя в 1625 г., а между тем русские промышленные люди в том же году и в тех же местах добыли почти по 120 соболей на человека. Если возможна подобная добыча, то оклад в 9 соболей можно считать сравнительно малым, потому что инородцы были более искусны в ловле зверей, чем русские промышленники. Притом ясак не обязательно было уплачивать соболями, а всякими пушными зверями, лишь бы ценность его равнялась девяти соболям; брали в ясак бобров, горностаев, лисиц, росомах, белок и пр. Воеводы дают более правдивое объяснение, почему инородцы никогда не выплачивают полного ясачного оклада. «Посылали мы, государь, – пишут они, – служилых людей по остяцким волостям высылать остяков на зверовые промыслы для твоего государева ясака и поминков, но ходили немногие люди... да и те, которые ходили, полнаго оклада не заплатили, потому что лучших зверей тайно продали торговым и всяким людям... а наказанье им чинить не смеем, потому что, государь, в указе написано: к ясачным людям держать ласку и привет и береженье и твой государев ясак собирать ласково, а не жесточью и не правежом...»[132 - Сиб. пр., кн. № 134, л. 420.]. Впрочем, не все воеводы относились к инородцам так снисходительно, недобор ясака с последних был укором для службы воевод и часто вызывал замечания со стороны правительства. Поэтому некоторые воеводы, чтобы показать свою службу, мало обращали внимания на государев наказ «собирать ясак ласкою», а сажали инородцев в тюрьму и держали их по нескольку недель на правеже в случае неуплаты ясака. К таким ретивым сборщикам принадлежал Я.П. Борятинский, бывший воеводой в Сургуте в 1601 и 1602 гг. Он не церемонился с остяками, а кнутом и тюрьмой заставлял их выплачивать ясак. Инородцы верхних волостей не вытерпели этих мер (в том числе и Пегая Орда) – в 1602 г. подняли бунт и изменили государю[133 - Миллер (Опис. Сиб. ц. стр. 250) несправедливо относит этот бунт к 1588 году; документ, на который он ссылается, неверно указывает дату: следует читать не 106 (1598), а 110 (1602), потому что Яков Борятинский был воеводой в 1602 г., а в 1598 г. Лобанов-Ростовский, а бунт, несомненно, произошел при Борятинском.]. Когда преемнику Борятинского сургутскому воеводе Ф. Головину в 1603 г. велено было произвести следствие о причинах бунта, то князья и лучшие люди всех волостей единодушно показали Головину, что верхние волости изменили потому, что Яков Борятинский собирал с них ясак «не ласкою», а «жесточью». Получив об этом деле отписку Головина, царь приказал ему собрать в Сургуте князьков и лучших людей всех волостей и объявить, что то делал Борятинский «воровством» и что впредь будут брать с них ясака столько, сколько можно им уплатить. Вообще московское правительство в видах финансовых, строго требуя от сибирских воевод полного сбора ясака и делая им выговоры за недобор, в то же время из политических видов относилось снисходительно к самим плательщикам инородцам и даже делало им поблажки. Не редкость, что инородцы, не добыв на промыслах мягкой рухляди или просто распродав добычу торговым людям, чтобы уплатить ясак, занимали соболей у служилых людей и в заклад отдавали жен и детей, но сейчас же били челом государю о своей бедности. И государь приказывал воеводам «полегчить в ясаке», а на выкуп жен и детей выдать деньги из казны. А как в то время дешевы были люди, можно судить по тому, что, например, одному князю Кирше, чтобы занять 12 соболей, нужно было отдать в заклад жену и двух сыновей[134 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 157.]. Более основательны жалобы сургутских инородцев на ямскую службу: они обязаны были давать подводы служилым людям и под хлебные запасы от устьев Иртыша и до Нарыма. В 1625 г. сургутские остяки подали челобитную, наполненную самыми горькими жалобами на ямскую гоньбу. «Даем мы, – жаловались они, – подводы под воевод и всяких служилых людей, а подводы, государь, берут с нас пред прежними годами многие: летом на судах ходим, а зимою с женами тянем на себе нарты, и от подвод терпим нужду великую; недели по две и по три держат нас на судах и многие нарты возят непеременяясь, потому что мы живем в разных местах, а притеснения нам делают великие всякие проезжие люди: снимают с нас платьишко, бьют нас и не дают корму...». Тягость ямской службы, по словам челобитчиков, увеличивается еще от того, что эту повинность иногда приходится исполнять в то время, когда удобнее всего можно запастись на зиму рыбой. «А лето, государь, – пишут они, – живет у нас не много времени и кроме рыбных запасов у нас, сирот твоих, иных никаких нет, место у нас бедное, хлеба не пашем и скота нет никакого». И если не запастись рыбой, жалуются инородцы, то хоть помирай голодной смертью с женами и детьми. Затем в челобитной приводятся случаи, что некоторые бедные люди, не успевшие из-за ямской гоньбы сделать запасы рыбы на зиму, принуждены были есть собачину и человечину, что одна женщина от голоду съела двух детей своих, и пр. Тяжесть ямской службы казалась инородцам столь великой, что они соглашались платить ясак вдвое и втрое более против положенного оклада, если только государь освободит их от этой повинности. Действительно, ленивым людям, не привыкшим к тяжелому физическому труду, ямская служба не могла быть легкой: возить на себе нарты или тащить бечевой суда вверх по Оби, хотя и при помощи собак, – дело тяжелое. Царь Михаил Федорович, получивши эту челобитную, сделал предписание сургутским воеводам: собрать в Сургуте человека по 2 и по 3 из всех волостей и объявить им, что если остяки согласятся платить мягкой рухлядью за подводы, то государь освободит от ямской гоньбы, и вместе с тем велено воеводе спросить, сколько инородцы намерены приплачивать за упомянутую льготу. Но оказалось на деле, что челобитчики желали только льготы и вовсе не были намерены что-либо приплачивать. И если они писали, что за освобождение от ямской повинности будут выплачивать ясак вдвое и втрое, то это только фразы, написанные с целью усилить тяжесть ямской гоньбы и разжалобить царя. Несколько ранее этого времени сургутский воевода сделал такой опыт: по соглашению с инородцами Юганской волости он поручил за них ямскую гоньбу от устья Иртыша до Сургута и обратно сургутскому служилому человеку с тем, чтобы юганцы заплатили соболями за эту льготу. За четыре месяца такой службы (с сентября по январь) служилый человек получил из казны 5 р. 25 к. каковую сумму и должны были уплатить остяки Юганской волости. По расчету на каждого человека приходилось только по четыре копейки, но тем не менее юганские ясачные люди и этой ясачной суммы не уплатили сполна[135 - Сиб. пр., ст. № 11, л. 139–148; ст. № 8, л. 23–24; кн. № 1, л. 159.]. Вообще к челобитным инородцев как к историческому материалу нужно относиться критически, не особенно доверять их жалобам, а в противном случае можно сделать совершенно ложные выводы относительно положения инородцев под игом русской власти и отношения к ним русских людей. Сургутские остяки, например, жалуются, что служилые люди отнимают у них носильное платье, но в то же время они в своих челобитных пишут, что большая часть из них люди настолько бедные, что ходят только в одних рыбных «кожанках», поэтому трудно предположить, чтобы служилый человек мог польститься на подобное платье. В 1626 г. те же инородцы жаловались Михаилу Федоровичу, что воевода Безобразов в 1625 г. вписал в ясачные списки молодых, старых и увечных людей 256 человек и заставил их платить ясак наравне с прежними, но из ясачной книги того года мы видим, что прибрано новиков не 256, а только 46, и притом в списки записывались только те остяки, на которых они сами указывали, и не моложе 15 лет и не старше 50. Не следует также смотреть на сибирских инородцев: остяков, вогулов и самоедов – как на робких, невинных детей природы, которым русские делают только обиды, а сами они беззащитны. Правда, воеводы и служилые люди относились к ним не всегда человечно, делали прижимки при сборе ясака, а иногда позволяли себе даже грабеж; такое отношение действительно тяжело отзывалось на благосостоянии инородцев, и жалобы последних на своих притеснителей большей частью справедливы. Но инородцы в то же время жалуются и на торговых и промышленных людей, что они не только «зверуют в их лесах», но и грабят. Это последнее неверно. Следственные дела и показания воевод не оправдывают-подобных жалоб. Нужно заметить, что русские люди в большинстве случаев ходили на промыслы человека по 2 и по 3 и, стало быть, ни в каком случае не могли быть нападающей стороной. Напротив, инородцы часто нападали на них, отнимали добытую мягкую рухлядь и самих убивали. Это подтверждают и жалобы промышленных людей, и донесения воевод, и следственные дела. В 1617 году остяки Бардаковой волости дошли даже до такой дерзости, что под начальством двух сыновей Бардака напали на русского воеводу Бабарыкина, плывшего по Оби в Томск, и нанесли ему жестокий погром. Первые вести об этом деле были в высшей степени тревожны: говорили, что сургутские остяки и нарымский князь Дона со всеми своими людьми подняли бунт, убили Бабарыкина и 60 человек русских и уже идут для разгрома Сургута[136 - А.М.И.Д. Портф. Милера 478, 11 № 67.]. Но на деле оказалось, что это не бунт, а простой разбойнический набег бардаковских детей со своими людьми: они действительно убили несколько русских людей, сопровождавших Бабарыкина, отняли царскую казну в 400 р., а сам воевода спасся и благополучно добрался до Томска[137 - Сиб. пр., кн. № 1, л. 247.].

В заключение отметим, что христианство имело очень слабый успех среди инородцев Сургутского уезда: во весь обозреваемый нами период мы встретили только одного остяка подгородной Юганской волости, принявшего крещение и жившего в Сургуте. Обыкновенно новокрещенцы записывались в царскую службу, но в списках сургутских служилых людей мы не встречаем никого из сургутских инородцев.


НАРЫМ И НАРЫМСКИЙ УЕЗД (1598–1645 ГГ.)

Несомненно, что первый Нарымский острог построен в 1598 г. – в год покорения князя Пегой Орды Вони. Но о месте этого острога мы не имеем точных данных. Мы знаем, что Нарымский острог переносился несколько раз с одного места на другое, прежде чем он занял нынешнее положение при впадении реки Кети в Обь. Но где его первоначальное местоположение? Миллер утверждает, что прежнее место отстоит от нынешнего внизу при Оби в 16 верстах и называется Старое Городище[138 - Опис. Сиб. ц., стр. 259.], т.е. там, где ныне находится деревня Городищенская[139 - Эта деревня отстоит от нынешнего Нарыма в 5 верстах, и название ее произошло от городища какого-нибудь инородческого князя, может быть, кн. Вони.]. Но это не верно. В древнейших документах, относящихся до Нарыма, мы находим иные указания на первоначальное местоположение этого города. Нужно заметить, что царский наказ предписывал сургутским воеводам построить острог на земле Пегой Орды только на одну осень, «пока они приведут волости под царскую руку, возьмут ясак и закладчиков из лучших людей, а острогу в Пегой Орде и нашим людям впредь не быть, потому что место дальнее, вода верховая – запасы проводить туда тяжело, а малым людям в остроге в Пегой Орде быть нельзя, потому что у князя Вони с братией и детьми собирается до 400 человек»[140 - Сиб. пр., кн. № 1.]. Затем в наказе предписывалось, что как только сургутские воеводы исполнят свою задачу относительно нарымского князя Вони, то должны немедленно острог разорить. Но острог не был разорен, и для этого, вероятно, нашлись уважительные причины. Для сбора ясака с нарымских остяков и для того, чтобы ясачных людей держать в повиновении, сургутские воеводы стали посылать в Нарымский острог годовальщиков по 20 человек из сургутских служилых людей. А так как этот острог первоначально строился на время, то при основании его церкви не было поставлено, как обыкновенно делалось при постройке всех сибирских городов. И только в 1610 г. царь велел в Нарымском остроге поставить «Божие милосердие – храм во имя Покрова Пр. Бог. и придел Василия Кессар.»[141 - Сиб. пр., кн. 2, № 70.]. По поводу постройки храма и поднят был вопрос о перенесении Нарымского острога. На царское повеление из Сибири ответили, что «в остроге порожняго места нет и с сажень, и впредь тут острогу быть не прочно, место не похожее, отмывает острог водою сажени на четыре и по пяти, а от берега подвинуться некуда, пришел мох и болото, а можно поставить острог на левой стороне Оби и тогурскаго или верхняго устья реки Кети». Но по дозору некоторых людей оказалось, что указанное место имеет те же недостатки. И вот начались поиски «крепкаго и погожаго места», которые продолжались до тех пор, пока Нарымский острог не сгорел дотла в 1619 году[142 - Миллер на основании одной отписки тобольского воеводы Буйное Ростовского к нарымскому голове Мирону Тимоф. заключает, что Нарымский острог перенесен был или в 1613 г., или в следующем. Но это заключение неверно: другие документы показывают, что Нарымский острог в эти годы еще находился на старом месте и в первый раз перенесен только после пожара в 1619 г.]. По поводу этих поисков до нас дошла переписка сибирских начальных людей, и в ней мы можем найти некоторые указания на первоначальное место Нарымского острога. Так, кетский голова Елиазаров в своей отписке сургутскому воеводе, высказывая свои соображения относительно непригодности места при кетском – тогурском устье, пишет: «От Нарымского, господин, острога до тогурскаго устья вверх грести облосом три дня... Нарымский острог стоит на Оби меж нарымских ясачных людей»[143 - Опис. Сиб. ц. Миллера, стр. 255.]. Отсюда ясно, что Старый Нарым находился при Оби, ниже тогурского устья на три дня пути. А чтобы это указание на первоначальное местоположение Нарыма было для нас более определенным, обратим внимание на следующие данные. В тогдашнее время река Кеть сливалась с Обью тремя устьями: нижним, средним и верхним, или тогурским. Далее в атласе Ремезова на л. 10 читаем: «От нижняго до средняго устья Кети ходу вверх Обью 4 дня, а от средняго до верхняго тогурскаго устья Кети ж ходу вверх Обью 2 дня». Стало быть, чтобы проплыть против течения Обь от нижнего до верхнего, или тогурского, устья, в XVII веке нужно было шесть дней. Теперь, если сопоставить этот вывод с указанием Елиазарова, что от Старого Нарыма вверх Обью до тогурского устья можно доплыть только в три дня, то для нас станет очевидным, что первоначальное местоположение Нарыма находилось на половине указанного пути, т.е. между нижним и средним устьями Кети. Это место представляло остров, на котором жили нарымские остяки трех волостей – Подгородной, Парабельской и Ларпидской^{35}^, что согласно и со вторым указанием Елиазарова: «Нарымский острог стоит на Оби меж ясачных нарымских людей». Затем, как мы упоминали, Нарым сгорел в 1619 году и после пожара воеводой Хомяковым-Языковым перенесен на новое место. Но и это место скоро оказалось непригодным, снова был поднят вопрос о перенесении Нарымского острога, и притом самыми нарымскими жильцами. В ноябре 1630 г. последние послали в Москву такую челобитную: «В прошлом 1619 году Нарымский острог сгорел и дворы их и животы все погорели; воевода Иван Хомяков-Языков поставил острог не на угожем месте в водомоймине... от Оби сажень с 70 и тот берег ныне смыло до самого острога. И уже острожное место весеннею водою снимает, и вода быстриною в остроге и подле изрыла великие рытвины и острог ломало и башни сносило. Служилые и всякие люди ежегодно поправляют острог и ставят башни, а людей немного да и те бывают по службам и по посылкам, а дома их разоряются до основания: хоромы водою ломает и сносит, животина тонет и с голоду помирает, приходится держать ее на поветях и на избах до Петрова дня и далее, а которую отвозят на сухое место – ту зверь съедает...». Затем те же челобитчики жаловались, что весной этого года пришла вода великая, больше прежних вод, острог разломала и разносила, животину без остатка потопила, и им, служилым и всяким людям, приходилось исполнять службы на лодках. А в довершение несчастья в Нарыме появилась болезнь оспа, от которой жены и дети мрут, а хоронить в остроге нельзя, отвозят мертвых в пустые места, где звери выкапывают их из могил и поедают. Положение нарымских жителей действительно ужасное! Только с русским терпением и выносливостью можно было жить среди такого неприветливого края.

В заключение жалобы челобитчики просили государя смиловаться над их участью, не дать им совсем погибнуть, велеть перенести острог на другое место. Вследствие этой челобитной в том же году последовал указ отыскать «крепкое и угожее место» и перенести туда Нарым[144 - Сиб. пр., столб. № 30, л. 406–411.]. Но где в это время находился тот Нарымский острог, который построен воеводой Хомяковым-Языковым? На это мы имеем единственное указание в «Росписи с чертежа, где быть нарымскому острогу» – чертежа, составленного после 1630 года.

Описывая то место, где должен быть построен новый острог, автор замечает: «Нижнее кетское устье впало в реку Обь повыше Нарымскаго острога версты на две, где стоит ныне Нарымский, а от того новаго острога будет то кетское нижнее устье верст с 30... нынешний Нарымский острог стоит ниже кетскаго устья версты на две на протоке от реки 660 сажень, а тою протокою ходят из Оби большия суда под острог в сухую воду до госпожина дня, а если место не сухое, то и до заморозков»[145 - Сиб. пр., ст. 136, л. 86.]. Значит, Хомяков-Языков в 1619 г. перенес Нарымский острог с прежнего первоначального места довольно далеко, вниз по Оби, за нижнее кетское устье и поставил его на протоке, которая соединяла Обь с одним озером, восточный конец которого в XVII веке едва не соединялся с рекой Кетью. Место это оказалось неудобным, и по челобитью нарымских жильцов в 1630 г. велено найти новое и перенести туда острог. По вышеупомянутой росписи с чертежа предполагалось строить опять на острове, образуемом Обью и нижним и средним устьями Кети, и на 30 верст выше по Оби от Нарыма, построенного Хомяковым. Но, кажется, это предположение не было исполнено; автор чертежа замечает, что если Нарым перенести на то место, которое он указывает, то нужно будет построить два караула: один – на нижнем устье Кети, а другой – на Оби, потому что из нового острога нельзя будет следить за торговыми и промышленными людьми, будут ли они плыть по реке Кети чрез ее нижнее русло или вверх и вниз по Оби, так как из предполагаемого острога Обь и Кеть не видно. Строить два караула и держать в них людей – это долясно было вызвать такие материальные расходы, на которые правительство не могло согласиться. Вот почему, мы думаем, новое место для Нарыма, описанное в упомянутом чертеже, не было одобрено, и Нарымский острог, хотя и перенесен в 1632 году в третий раз, но только с протоки за озеро к нижнему устью Кети, т.е. на то место, на котором Нарым находится и ныне.

Мы выше упоминали, что в Нарыме первоначально не было постоянного населения, а жили только 20 человек годовальщиков из служилых людей, присылаемых из Сургута. Эти люди ежегодно менялись. Но с построением церкви (между 1612–1618 гг.) Нарым сделался городом, и в нем явилось оседлое население: ружники, оброчники и служилые люди; с этого же времени стали посылать туда и воевод. В 1625 г. все население Нарыма состояло из 42 человек, кроме жен и детей. Они получали в год денежного жалованья 242 р. 26 к., хлебного жалованья – 262 ч. муки, 77 ч. круп и толокна и 63 п. соли[146 - Сиб. пр., кн. № 47, л. 162; кн. № 14, л. 52.]. Между населением нарымским в это время встречаются три новокрещеных остяка и язычник князь Тайбохта, сын Вони.

В последующие годы число жителей в Нарыме остается то же самое, но с перенесением города в 1632 г. на новое место население его увеличивается служилыми людьми; в 1633 г. в Нарыме было жителей 46 человек, а в 1643 г. 55 человек, кроме жен и детей[147 - Сиб. пр., кн. № 153.]. В январе 1646 г. Алексею Михайловичу целовали крест следующие лица: голова, племянник головы, сын боярского сына, подьячий, новокрещенцев 4 человека, немец, служилых людей 33 человека, два пушкаря, присланные из Сургута на годовую службу 8 человек казаков и стрельцов, церковный дьячок, пономарь, банщик, два сторожа, два воротника, два отставных казака, 19 детей служилых людей, торговый человек, ссыльный сын боярский, отставной казак из новокрещенцев, два оброчника (толмач и палач), приказчик государевых пашенных крестьян, гулящие люди 5 человек – всего 92 человека, а из уездных людей 15 человек крестьян, детей их 5 и новокрещеных 11 человек[148 - Сиб. пр., кн. № 204, л. 53.].

Когда началось земледелие в Нарымском уезде и появились в нем крестьяне, мы не можем точно определить, но, кажется, не ранее 1620 года. Сеяли хлеб служилые люди, ружники, оброчники и государевы крестьяне, а пашни их, как и государевы, находились при реке Парабели. Вследствие отдаленности этих пашен от Нарыма земледельцы терпели большие неудобства. Около 1640 года они били челом государю, что так как пашни от острога далеко и вода вешняя стоит долго, то им ездить к церкви Божией в Нарым совсем неудобно: во время половодья некоторые тонут, да и к тому же бывает остановка в пахоте и уборке хлеба, поэтому иные умирают без даров и похоронить некому, роженицы бывают долгое время без молитвы, младенцы без крещения и «нам живет осквернение многое».

В заключение этой челобитной они просили государя, «чтобы он пожаловал, велел поставить на своей пашне церковь и прислать попа и церковное строение»[149 - Сиб. пр., кн. № 6135, л. 40.]. Просьба, вероятно, была исполнена, дворы упомянутых земледельцев положили начало ныне существующему селу Парабельскому, находящемуся от Нарыма в 25 верстах. Что же касается урожаев разных хлебов на упомянутых пашнях, то об этом мы можем судить по следующим данным: в 1637 году с государевой пашни собрано 3750 снопов ржи, 3500 – овса, 1150 – ячменя, а вымолочено ржи 117 чет., овса 142 ч. и ячменя 28 ч.; судя же по количеству посеянных хлебов, мы видим, что рожь уродила сам 7, овес сам 5 и ячмень почти сам 6.

Местного государева хлеба было слишком недостаточно для покрытия в Нарыме окладных и неокладных хлебных расходов, например, в 1637 г. нужно было дослать туда 356 ч. ржи, 202 ч. овса и 15 ч. ячменя[150 - Сиб. пр., кн. № 70, л. 544 и 570.]. Денежные доходы в Нарыме тоже не покрывали местных денежных расходов: в 1625 г. собрано денег всего 154 рубля, а расход превышал почти на 100 рублей[151 - Сиб. пр., кн. № 8, л. 49.].

Инородческое население Нарымского уезда состояло из остяков. Древнейшая ясачная книга, дошедшая до нас, относится к 1629 году. По этой книге в Нарымском уезде были следующие инородческие волости:

1) Нарымская нижняя при Оби, а в ней лучший человек князец Ванга Кичеев и ясачных людей 40 человек.

2) Нарымская верхняя при Оби, а в ней лучший человек князец Тайбохта Вонин и ясачных людей 50 человек.

3) Парабельская первая при Оби между средним и нижним кетскими устьями, а в ней лучший человек князец Канна Киршин и ясачных людей 32 человека.

4) Парабельская вторая при реке Парабели, а в ней лучший человек князец Сурайна Сыцын и ясачных людей 20 человек.

5) Парабельская третья при реке Парабели, а в ней лучший человек Мер и ясачных людей 38 человек.

6) Парабельская четвертая, а в ней лучший человек князец Ермачко Иласов и ясачных людей 18 человек.

7) Ларпидская между средним и нижним кетскими устьями, а в ней лучший человек князец Каско и ясачных людей 26 человек.

8) Пиковская между средним и тогурским кетскими устьями, а в ней лучший человек князец Сонгу и ясачных людей 16 человек.

9) Тогурская за тогурским устьем, а в ней лучший человек князец Немгода и ясачных людей 30 человек.

10) Чурабарская первая при Оби за Тогурской волостью, а в ней лучший человек князец Ягода и ясачных людей 20 человек.

11) Чурабарская вторая (Ibid)» а в ней лучший человек Мартырман и ясачных людей 10 человек.

12) Чаинская при реке Чае, а в ней лучший человек князец Тандауш и ясачных людей 32 человека.

Всех ясачных людей с князьями в Нарымском уезде в 1629 г. было 344 человека, а ясака и поминков приходилось с них взять по сибирской цене на 1608 рублей 27 копеек[152 - Сиб. пр., кн. № 19, л. 735.]. А судя по количеству собранного ясака, и в 1625 г. ясачных людей было столько же[153 - Сиб. пр., кн. № 17, л. 99.].

В 1632 г. ясачных людей во всех волостях осталось 324 человека[154 - Сиб. пр., кн. № 34, л. 724.]. Затем в 1634 году ясачные люди трех волостей – двух Чурабарских и Чаинской – били челом государю о том, чтобы им платить ясак не в Нарымский острог, который стоит от них далеко, а в Томский город. Государь пожаловал, и в Нарымском уезде, таким образом, остались только 9 инородческих волостей. Но нарымские воеводы не хотели уступить этих волостей и добились было того, что в 1639 г. царь указал упомянутым волостям снова платить ясак в Нарым. Тогда инородцы послали вторую челобитную государю, в которой писали: «Нарымский острог отдалел, а Томский город прилег близко, да в Нарыме сиротам твоим, кроме ясака великая натуга – ежегодно чиним острог и делаем всякие острожные поделки; возим дрова для съезжей избы, торговой бани и для поварни, где вино курят, варят пиво и брагу, да с нас же ежегодно берут рыбу, хмель, сумы, ремни и бересту». В заключение челобитной инородцы писали, что если их государь не пожалует и оставить за Нарымом, то им придется окончательно разориться и брести врозь[155 - Сиб. пр., ст. № 90, л. 243–248.].

Государь пожаловал, и волости Чурабарские и Чаинская навсегда приписаны к Томску.

По ясачной книге 1641 года за Нарымом значилось 9 инородческих волостей, в которых ясачных людей было только 135 человек[156 - Сиб. пр., кн. № 144, л. 203.]. Ясачную книгу 1645 г. мы не нашли и потому точно определить за этот год число ясачных людей в Нарымском уезде не можем.

Шертовали Алексею Михайловичу в январе 1646 г. только 67 нарымских остяков, но число ясачных людей было несравненно больше: если судить по количеству собранного ясака за 1646 и 1647 гг., то их было около 200 человек[157 - Сиб. пр., кн. № 204, л. 65; кн. № 221, л. 159; кн. № 17, л. 99.]. Тем не менее убыль ясачных людей в Нарымском уезде довольно значительная, и является вопрос о причинах этой убыли. Отписка трех волостей к Томскому уезду еще не решает вопрос: в них было не более 60 человек. Но мы знаем другие причины убыли ясачных людей в Нарымском уезде. Во-первых, христианская религия имела значительный успех среди остяков этого уезда, а новокрещеные освобождались от ясака и записывались в служилые люди; к 1640 году под Нарымом образовалась целая деревня новокрещенцев, и несколько крещеных остяков жили в самом городе; по документам, которые мы имели в руках, таковых было 20 человек (семейств), но на самом деле их было значительно более. Во-вторых, нарымские остяки в это же время много пострадали от оспы, которая при первом появлении в Сибири в высшей степени губительно действовала на инородцев. Наконец, многие разбежались вследствие недостатка пушных зверей в Нарымском уезде. Мы видим постоянные жалобы на нарымских остяков со стороны сургутских, кетских и томских инородцев в том, что они охотятся в их лесах и выбивают зверя, а нарымцы в свою очередь жалуются, что в их уезде нет никакого зверя и если им не «зверовать» в других местах, то совсем нечем будет уплачивать ясак. Так, в 1644 г. нарымские остяки, жалуясь на воевод, что они вместо умерших прибирают для платежа ясака недорослей и захребетников, пишут: «Нам, государь, стало не вмочь: зверь в Нарымском уезде вывелся, и мы для твоего государева ясака ходим вдаль – в Енисейский, Тазовский, Сургутский и Тарский уезды и в то время, когда бываем на промыслах, те захребетные люди помогают нам в подводах и гонцах, кормят наших жен и детей... Да нас сирот твоих, на тех промыслах в Енисейском, Томском, Кетском, Тарском, Тазовском (Мангазейском) и Сургутском уездах наша братия остяки и татары бьют и грабят и запасы отнимают...». В заключение челобитной нарымцы просили государя: а) запретить воеводам облагать ясаком их помощников – захребетных людей и недорослей, б) издать указ, чтобы им было вольно ходить на промыслы в другие уезды и чтоб там не делали им никаких обид[158 - Сиб. пр., ст. № 136, л. 342–344; ст. 112, л. 427 и д. ст. 136, л. 605; ст. № 12, л. 406.]. Из разных документов мы узнаем, что действительно в Нарымском уезде было мало пушных зверей, и это обстоятельство заставляло нарымских остяков оставлять родные места и переселяться в другие уезды. Самая высокая рыночная цена на людей в Нарыме указывает на малонаселенность этого края. Например, остяк Анса отдал сына своего Кареллю в холопы десятнику Антону Яковлеву за «кобылу большую, за жеребца двух лет, быка четырех лет, кусок сукна и 4 хлеба». Другой остяк закабалил себя попу Якову и за кабалу взял зипун сермяжный в _2 ½_ руб., быка ценой один рубль, 10 аршин покроми, 8 ложек и 4 гребня роговых[159 - Сиб. пр., ст. 91, л. 49–54.].


КЕТСК И КЕТСКИЙ УЕЗД (1602–1654 ГГ.)

Год основания Кетского острога мы не можем точно определить. Знаем только, что он построен после Нарыма и, по всей вероятности, в 1602 г. и никак не позже. Нарымские служилые люди, подвигаясь по Кети далее и далее вверх этой реки, скоро добрались до ее верховьев и всех инородцев, живших на этом пути, обложили ясаком. Но в 1602 г. при сургутском воеводе Якове Борятинском произошел общий бунт нарымских остяков, изменили также нижние и верхние кетские волости. Бунт был усмирен в том же году, и тогда же, вероятно, построен Кетский острог, так как из Нарыма невозможно было держать в повиновении верхние кетские волости, из коих некоторые находились от Нарымского острога в расстоянии на две и на три недели пути, плывя вверх по Кети. Относительно места первого Кетского острога мы можем только сказать, что оно находилось при реке Кети, значительно выше нынешнего села Кетского и именно в Енисейском уезде (XVII в.), в Урнуковой или Пумпокольской волости, приблизительно верст на 200 от упомянутого села. На это мы имеем положительное указание в одной отписке кетского воеводы от 1634 года; в ней читаем, что один служилый человек, передавая кетскому воеводе об измене тунгусов и тулкинцев, сказал ему, что эти вести он услышал, _когда_находился,_плывя_в_Енисейск,_в_Урнуковой_волости,_против_старого_кетского_городища_[160 - А.М.Ю. Сиб. пр., ст. № 11, л. 172.]_._

В то время Кетский уезд был довольно обширный, и из Кетского острога собирали ясак не только с остяков, живших по всей реке Кети, но и с Тулкиной землицы. И количество ясака было громадное: в 1605 году царю Димитрию Ивановичу кетский воевода прислал более 70 сороков соболей, более сотни бобров, несколько десятков лисиц, ярцев, кошлаков и собольих шуб[161 - А.М.И.Д. Портф. Миллера 478, 11, № 33.].

Но недолго Кетск находился на своем первоначальном месте, и хотя год перенесения его на новое место мы точно не можем указать, однако не ошибемся, если скажем, что Кетский острог перенесен из Урнуковой волости между 1606 и 1610 годами, ибо из документов видно, что в 1605 г. он находился еще на старом месте, а в 1610 г. уже на новом. Поводом к перенесению Кетска ближе к устью реки Кети была трудная доставка туда хлебных запасов, так как в верхних местах Кети за мелководьем не могли плавать большие суда.

Новое место для Кетска было избрано при той же реке, именно от ее нижнего устья на семь дней пути, если плыть вверх, т.е. то место, где ныне находится Кетское село. Новый острог представлял небольшую крепость по длине 15 сажень и поперек 7 ½ сажени. Скоро, однако, оказалось, что это место выбрано неудачно: берег реки Кети, на котором стоял острог, постепенно смываясь водой, все более и более уменьшался, и к 1612 году река Кеть уже угрожала острожной стене. Тогдашний кетский голова Гр. Елиазаров в 1612 г. писал боярам: «В прошлом году в Кетском остроге вешнею водою отмыло берег по самый острог... и оставалось берегу сажени полторы. Но в нын. 1612 г. и те полторы сажени отмыло по самые ворота и казачью избу. Я велел перенести ворота на другую сторону, а вперед на новый год Кетскому острогу в том месте стоять невозможно...»[162 - Оп. Сиб. цар. Миллера, стр. 260. См. отписку Елиазарова к боярам.]. И сургутские служилые люди говорили в Москве, что Кетск, как и Нарым, стоят «не у места», что эти остроги следует разорить и построить на новых местах. Миллер утверждает, что Кетский острог действительно был перенесен около 1613 года на новое место, отстоящее от прежнего на 215 верст[163 - Опис. Сиб. ц., стр. 260.]. И в этом случае он не прав, как и относительно перенесения Нарыма; очевидно, Миллер перепутал данные и то, что касалось перенесения Кетска, о котором мы выше упоминали, отнес к 1613 году. На самом же деле Кетск оставался на прежнем месте, хотя, может быть, и был несколько подвинут от берега. Из отписки Елиазарова в 1611 г. видно, что Кетский острог в это время находился от кетского устья на 7 или на 8 дней пути, если плыть вверх по реке Кети. На том же месте мы видим его в течение всего XVII века, т.е. там же, где находится нынешнее Кетское село. В 1627 г. при воеводе Иване Кологривове Кетск весь сгорел. Его преемник Данил Полтев об этом по постройке нового острога писал в Тобольск следующее: «Велено мне быть на службе в Сибири в Кетском остроге на место Ивана Кологривова... и я приехал в Кетский острог на пустое место, острог сгорел весь без остатка, не осталось ни одной хоромины, а сгорел острог за три недели до моего приезда 1627 года 29 июля и в те три недели Иван Кологривов лесу на острог не приготовил ничего. И я, приехав в Кетский острог 21 августа, начал с того же дня готовить лес сургутскими годовальщиками и проезжими торговыми и промышленными людьми. Приготовив лес, я поставил острог на том же месте на берегу (левый берег) реки Кети, на плоскоместье, с речной стороны яр, а острог делался вверх три сажени без локтя, бревна ставлены иглою (перпендикулярно), в длину 15 сажень, поперег 9 сажен, в нижней стене по углам поставлены две избы и на одной из них сделал караул; да в остроге поставил амбары для всякой государственной казны – пороху, свинцу, хлеба и денег, а старый острог был в длину 15 же саженей, а поперег 7 1/2 сажени...»[164 - А.М.И.Д. Портф. Миллера 478, 1, № 15.].

Относительно населения Кетска в обозреваемый нами период следует заметить следующее. Кроме сургутских 20 годовальщиков, ежегодно менявшихся, и неизбежных в каждом сибирском городе сторожа, палача, воротника и толмача, с построением церкви во имя Св. Троицы в нем появились поп, дьячок, пономарь и просвирница. Других жителей в нем не было. «А жилых торговых людей, – читаем в именных списках, – за все годы в Кетском остроге нет ни одного человека».

В 1641 г. в Кетске построена была новая церковь, тоже во имя Троицы и с приделом пр. о. Михаила. Тогдашние насельники Кетского острога: 2 десятника с 20 чел. служащих казаков и стрельцов; да ружники поп Михаилище Матфеев с товарищами, 8 человек, – воздвигнув упомянутую церковь, били челом государю о пожертвовании в церковь «местного образа царскаго ангела, образов праздников господских, деисусов риз, и всякаго церковнаго строения», подобно тому, как в церковь старого острога были пожертвованы царем Михаилом упомянутые священные предметы[165 - А.М.Ю. Сиб. пр., ст. № 112, л. 477.].

Денежные кетские доходы были ничтожны: они состояли из разных пошлин и никогда не превышали 30 рублей, в 1628 г. таких денег собрано только 24 рубля 49 копеек, а денежные расходы в Кетске за этот год равнялись 25 рублям[166 - Ibid. Сиб. пр., кн. № 19, л. 498 и 507.].

Но мягкой рухляди с инородцев Кетского уезда всегда собиралось достаточно. Правда, с перенесением Кетска на новое место (между 1606 и 1610 гг.) ясачный сбор значительно уменьшился: в Тулкину землицу теперь уже невозможно было посылать ясачников за ее отдаленностью, а с основанием Енисейского острога к этому последнему отписали две верхние кетские волости – Пумпокольская с князем Урнуком и Кадижская с князем Помаком[167 - Ежем. сочин. 1764 г. Мар. 7, стр. 214. Прод. Сибир. ист. Миллера.]. Так что за Кетском осталось только шесть инородческих волостей, все они находились по реке Кети и населены были остяками. В 1625 г. ясачных людей в этих волостях было всего 130 человек, плативших в государеву казну по 11 соболей с человека; всего ясака и государевых воеводских поминков собрано в этом году несколько более 36 сороков соболей, по московской оценке на 1200 рублей[168 - А.М.Ю. Сиб. пр., кн. № 4, л. 409; стр. № 11, л. 170; кн. № 17, л. 109.]. После 1626 года мы не встречаем в Кетском уезде волости Мурзиной: жители ее, вероятно, или вымерли, или разбежались. По ясачной книге 1629 г. в этом уезде были следующие инородческие волости:

1) Киргеева, ниже Кетска по реке Кети, а в ней ясачных людей 45.

2) Питкина, выше Кетска, ясачных людей 15.

3) Иштанова, ясачных людей 23.

4) Кашкина, ясачных людей 27.

5) Лелькина, порубежная с Енисейским уездом, ясачных людей 25.

Всего в этих волостях ясачных людей 135 человек; ясака с них в 1629 г. взято более 36 сороков соболей, по московской оценке на 1012 рублей[169 - Сиб. пр., кн. № 47, л. 486; Кн. № 20. Московская оценка была значительно выше сибирской, например, кетский ясак 1627 г. в Тобольске оценен в 866 р. 60 к., а в Москве в 1298 р. 93 к., кн. № 17, л. 109.].

Затем число ясачных инородцев в Кетском уезде постепенно уменьшалось, и к 1645 году осталось только 90 человек[170 - Сиб. пр., кн. № 221.]. Сами кетчане объясняют причину запустения их земли. В 1644 г., жалуясь на нарымских остяков, так писали в своей челобитной: «Те нарымские мужики приходят на реку Кеть и своим насильством отнимают наши реки бобряные, выбивают выдр, лисиц и соболей, видя наше бессилие, что мы теперь гневом Божиим вымерли и земля Кетскаго острога опустела»[171 - Сиб. пр., кн. № 98, л. 3–6.].

Из кетских инородцев, принявших христианство, мы встретили только одного человека: он жил в Кетске и служил в качестве толмача.



notes


Сноски





1


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1, л. 27.




2


Р. И. Б., т. 11, стр 1126–1128.




3


Опис. Сиб. царства, стр. 299.




4


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 19, н. 1; ibid, кн. 58., п. 254. Считаем нужным исправить здесь свою ошибку, допущенную нами в своем исслед. «Заселение Сибири...», где в примеч. к 174 стр. Мангазея названа Мулгазея и Молгазея; нас ввели в заблуждение некоторые документы, неправильно списанные для Миллера. Но когда мы нашли те же самые документы в подлинном виде, то везде прочли в них Мангазея




5


Впрочем, в известном сказании «О человецех незнаемых в восточной стране», древнейший список которого относится к XV веку, есть упоминание о нашей Мангазее. Там читаем: «На восточной стране за Югорискою землею над морем живут люди Самоедь, зовомы _Могонзеи_; а ядь их мясо оленье, да рыба, да межи собою друг друга ядять, и гость к ним откуды приидеть, и они дети свои закалают на гостей, да тем кормят, а который гость у них умреть, и они того съедают, и в землю не хоронят, а своих такоже. Сия же люди не великы возрастом, плосковиды, носы малы, но резвы вельмы и стрельцы скоры и горазды, а яздять на оленях и на собаках. А платие носят соболие и оленье, а товар их соболи». Г. Анучин справедливо называет это сказание новгородским.




6


Считаем нужным заметить, что мы под _югрою,_ о которой упоминается в летописях и в договорах новгородцев с князьями, разумеем самоедов, живших около устьев реки Мезени. О местоположении этой югры высказывались довольно различные мнения, но мы полагаем, что она там, где место ей указано в чертежной книге Сибири, составл. Ремезовым в 1701 г.: на первом общем листе этой книги около устьев Мезени мы находим – «югорская земля», а на 22 листе в том же самом месте – «югорское царство». А так как в данной местности жили самоеды, то поэтому под новгородскою «югрою» только их и можно разуметь. Заметим тоже, что следует различать югру от юнгров: последние жили по западным склонам Уральских гор в области, которая в «Черт, книге Сибири» называется Юнгорией или Удорией и которую, несомненно, населяли остяки. Впоследствии, когда остяки переселились к своей братии на Сосву (XV в.), за Уральский хребет, то и местность, занятая ими, в книге «Большой Чертеж» стала называться «Югорией».




7


Т. 1, кн. 1, стр. 93, изд. 1781 г.




8


Исследования… Древ. Р. Истории, стр. 80–81, изд. 1819 г.




9


Очерки Р. И. Геогр., стр. 62–63.




10


О походе Улеба на Железные Ворота так передается в дошедших до нас летописях. Воскресенской: «В лето 1032 Великий князь Ярослав поча городы ставити и по Руси и тогда же Улеб изыде из Новагорода на Железные врата и опять мало их прииде». То же читаем и в Софийской, в Никоновской: «Того же лета (1032) Улеб иде на Железныя Врата из Новгорода, и вспять мало их возвратишися, но многи тамо погибаша». Но в «Истории» Татищева под 1032 г. читаем следующее: «Ярослав строил города по Руси и за Днепром. Сего же году родилась Ярославу дщерь. Новгородцы с Улебом ходили на Железные врата, но бысть несчастие, побеждены были Новгородцы от Югров». С первого же взгляда на это место у Татищева можно убедиться, что он буквально передает, что нашел в летописи; он же упоминает под этими годами и о рождении дочери Ярослава, чего нет ни в Воскресенской, ни Никоновской, ни Софийской летописях.




11


Исслед., стр. 19–20.




12


Лаврентьевская летопись изд. 1872 г., стр. 226–227




13


Р. И. Б., т. 11, стр. 1050–1051.




14


Герберштейн. «Записки о Московии» перев. Анонимова, стр. 25. Спб. 1866 г.




15


Экспедиции – 1580 г. под командою Пета и Дотскмана – 2 судна; 1594 г. под ком. Баренца, Найя и Бранта – 3 судна; 1596 г. под ком. Рина и Гемскера; 1608 г. под ком. Гудзона; 1625 г. под ком. Босмана – далее Карского моря не могли пробраться.




16


Лерберг, стр. 30.




17


А. И., т. II, № 30.




18


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 2, л. 28.




19


Опис. Сиб. цар. Миллера, стр. 300. См. гр. Бориса от 9 апреля 1601 г. к березов. воеводам.




20


Р. И. Биб., т. 11, стр. 824.




21


Ibid, стр. 826. Нужно заметить, что документ, напечатанный в Р. И. Б., т. 11, № 188 под именем наказа кн. В. Мосальскому и Савлуку Пушкину, на самом деле есть не что иное, как отписка в Москву тобольских воевод Федора Шереметьева и Остафия Пушкина, но в этой отписке сообщается: а) донесение в Тобольск березовских воевод о погроме самоедами первой экспедиции и Ь) наказ, данный этими воеводами начальникам второй экспедиции.




22


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 2. См. Память тоб. воеводам от 1601 г. фев.




23


Р. И. Б., т. II, стр. 833–845.




24


Ibid, № 135.




25


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 14, л. 402; ст. № 24. л. 34.




26


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 78, л. 93, 1006.




27


Р. И. Б., т. 11, № 213.




28


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 19.




29


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 20.




30


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 58, л. 375, 420; Ibid, кн. № 204, л. 150.




31


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 58, л. 368.




32


Ibid и 375.




33


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 40, л. 403–411.




34


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 52, л. 93.




35


Ibid, ст. № 73, л. 43.




36


Ibid, ст. № 111, л. 124.




37


Ibid, кн. № 204, л 143.




38


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 144 и 901.




39


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 4.




40


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 46, л. 61–92.




41


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 78, л. 166.




42


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 26, л. 220; Ibid, ст. № 656 (ненумеров.).




43


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 26, л. 68.




44


Ibid, № 78, л. 60.




45


А. М. И. Д. Порт. Миллера, № 477.




46


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 81, л. 530.




47


А. М. И. Д. Порт. Миллера, № 477.




48


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 134, л. 440–444.




49


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 134, л. 175–182; ст. № 139, л. 162.




50


Ibid, № 4, л. 441.




51


Ibid, № 78, л. 36.




52


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 139, л. 142–144.




53


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 408 (ненумер.).




54


Р. И. Биб., т. 8, стр. 363.




55


А. И., т. 11, № 30.




56


Р. И. Биб., т. 11, стр. 1055–1056.




57


Р. И. Биб., т. 11, стр. 1058–1059.




58


Р. И. Биб., т. 11, стр. 1066–1067.




59


Р. И. Биб., т. 11, стр. 1071–1072.




60


Ibid, стр. 1075.




61


Ibid, стр. 1077.




62


Ibid, стр. 1084–1085.




63


Ibid, стр. 1094–1095.




64


Р. И. Б., т. 8, от 363 стр.




65


О предметах торговли см. подробнее в нашем исслед. «Заселение Сибири...», стр. 180–181.




66


А. И., т. 11, № 30.




67


Р. И. Б., т. 11, стр. 831.




68


См. наше исслед. «Заселение Сибири...», стр. 178–179.




69


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 62, л. 305–315.




70


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 57, л. 35–40; Ibid, № 95, л,23.




71


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 51, л. 285.




72


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1, л. 186.




73


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 62, л. 37, 38.




74


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 95, л. 37–44.




75


А_._ М. И. Д. Порт. Миллера, № 477.




76


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 189, л. 145.




77


Р. И. Б., т. 8, стр. 353




78


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 571.




79


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 17, л. 63.




80


Ibid, кн. № 20.




81


Пожалуй, иному читателю будет интересно знать, какое же употребление имела эта масса шкур разных пушных зверей, ежегодно присылаемых из Сибири в государеву казну? Чтобы удовлетворить любопытство читателя, мы приведем здесь данные из расходной книги Казанского дворца, из которых видно будет, на какие предметы расходовалась государева соболиная казна: 1627 г. сентября 7. «40 соболей цена 60 р. послано государю одарить теми соболями отца своего св. патр. Филарета на праздник Рожд. Богор.». Октября 27. «Солунскому епископу, Синайскому архимандриту, Афонской горы строителю и келарю, попам и дьякам от государя и от свят, патриарха – 40 соболей цена 28 р., 40 соболей цена 20 р., 480 соболей цена по 15 р. сорок». Ноября 26. «Дохтору Ортемию для затарской посылки жалованья государева 40 соболей цена 75 р. и 40 соболей цена 50 р.». «Свийскому королю послано соболей от государя на 240 р. и от патриарха на 70 р.». «Турской земли города Мирликия Никольского монастыря митрополиту Иеремии и старцам на 75 р. соболей». «Послать в Крым к цареву и калгину запросу на 1070 р.». «В Крым цареву ближнему человеку Алгазы Аге на 50 р.». «Послать милостыни цареград. патриарху Кириллу и александр. патриарху Герасиму на 400 золотых соболями». Таков расход соболиной казны на жалованье, подарки и милостыни. Но московские цари были и первыми купцами в Московском государстве: они вели значительную торговлю пушным товаром в Персии и наживали хорошие деньги. «Гостю Федору Котову и торговым людям, которые посланы с ним с государевым товаром в персицкую землю соболей на 140 рублей». Апреля 20. «По государеву указу гостю Булгакова велено выдать из Казанского дворца соболей на 1673 г. для торговли с кизильбашскими купчинами на сырой шелк». Затем московские цари за всякого рода покупки уплачивали не деньгами, а шкурами пушных зверей. Марта 25. «Велено дать торговому человеку Андрею Семенову за золотые и за золото дельное, что у него взято к золотому делу, соболями на 663 р. 20 а.». «Торговому человеку за 800 золотых угорских по цене на 672 р., по 28 ал. за золотой дать соболями и иною мягкой рухлядью всего 15 сороков соболей». «Торговому человеку Семенову за взятый у него жемчюг 482 золотника по цене за 907 ½ р дать соболями». «Торговому человеку А. Семенову за взятые у него к госуд. делу 890 золотых угорских, да 111 ½ золотников золота дельнаго, 142 золотника жемчюгу мелкаго по цене за 907 р. 14 а. дать соболями».




82


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 504, л. 148.




83


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 139, л. 488.




84


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 571 (ненумер.).




85


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 78, л.60.




86


Ibid, кн. № 26, л. 68.




87


Р. И. Б., т. 11, стр. 849.




88


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 656.




89


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 139, л. 160.




90


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 134, л. 443, 444; ст. № 139, л. 165.




91


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 139, л. 168–172.




92


Р. И. Б., т. 11, стр. 1090–1091.




93


Р. И. Б., т. 11, стр. 1056.




94


Р. И. Б., т. 11, стр. 853.




95


«Русское государство в пол. XVII в.», стр. 14 и 56. Слово _Мангария,_Мангарийский_ у Крижанича нужно читать Мангазия и Мангазийский; вероятно, издатель этого сочинения сметал латин. буквы r и z.




96


А. М. И. Д. Порт. Миллера, № 477.




97


Р. И. Б., т. 11, стр. 849–851.




98


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 656 (ненумер. См. следств. дело об убийствах разными инородцами русских людей в 1632 и 1634 гг.).




99


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1252, л. 73; кн. № 1561, л. 81; кн. № 1302, л. 99; кн. № 1293, л. 49 и пр.




100


Р. И. Б., т. 11, стр. 820–821.




101


См. мое исслед. «Заселение Сибири...», стр. 82.

В Историческом атласе пр. Замысловского (изд. 1887 г.) на карте № 9 мы видим город «Обский Большой» на правом берегу Иртыша, недалеко от впадения этой реки в Обь. Но такого города никогда не существовало. Если он под Обским большим разумеет городок, построенный Мансуровым, то: а) этот последний находился на правом берегу Оби, б) никогда не назывался большим и, вероятно, был самым малым из всех сибирских городов. В книге «Бол. черт.» на стр. 213 есть название Обский большой, но это название относится не к городу, а к Обскому большому порсыму, или протоку; во время составления «Больш. чертежа» Обского городка, основанного Мансуровым, уже не существовало.




102


«Опис. Сиб. царства», стр. 157–158.




103


Сиб. пр., кн. № 1, л. 24. См. наказ Федору Борятинскому и Владимиру Аничкову.




104


Опис. Сиб. Ц. Миллера, стр. 182, 195; История Сибири Андриевича, стр. 22.




105


Миллер думает, что город получил название от речки Сургутки, но это неверно. Целая область, где построен русский город, называлась Сургут подобно тому, как выше была область Нарым, и самая упомянутая речка стала называться Сургуткою только после основания Сургута. Воеводам наказ предписывал идти «в Сургут», построить город «в Сургуте».




106


Р. И. Биб., т. II, № 60.




107


Сиб. пр., кн. № 1, л. 111.




108


Сиб. пр., кн. № 1, л. 105.




109


Сиб. пр., кн. № 458, л. 53.




110


Сиб. пр., кн. №14, л. 365.




111


Сиб. пр., кн. № 78, л. 1267.




112


Сиб. пр., кн. № 30, л. 394.




113


Сиб пр., кн. № 203, л. 307.




114


Сиб. пр., кн. № 8, л. 87.




115


Сиб. пр., кн. № 72, л. 1256.




116


Сиб. пр., кн. № 1, л. 46 и 47.




117


Сиб. пр., кн. № 1, л. 51, 57, 251 и др.




118


Сиб. пр., кн. № 1, л. 1–6.




119


Ibid, л. 8.




120


Сиб. пр., кн. № 1, л. 8 и др.




121


Сиб. пр., кн. № 1, л. 53.




122


См. наше исслед. «Заселение Сибири...», стр. 145–147.




123


А. М. И. Ю. Портф. Миллера № 447, 11, 5.




124


Сиб. пр., кн. № 1, л. 119.




125


В Ваховской волости всего ясачных людей было более 100 человек, но в ней ясак в государственную казну платили только 6 человек, а остальные были пожалованы в вотчинное владение Игичею.




126


Сиб. пр., кн. № 1, л. 262–291, ясачная кн. 1625; Сиб. пр., кн. № 4, л. 82, а также см. отписки воеводы о том же, л. 255–257.




127


Сиб. пр., кн. № 34, л. 130.




128


Сиб. пр., кн. № 177, л. 178.




129


Сиб. пр., кн. № 221.




130


Сиб. пр., кн. № 1, л. 159.




131


Сиб. пр., кн, л. 262 и др.




132


Сиб. пр., кн. № 134, л. 420.




133


Миллер (Опис. Сиб. ц. стр. 250) несправедливо относит этот бунт к 1588 году; документ, на который он ссылается, неверно указывает дату: следует читать не 106 (1598), а 110 (1602), потому что Яков Борятинский был воеводой в 1602 г., а в 1598 г. Лобанов-Ростовский, а бунт, несомненно, произошел при Борятинском.




134


Сиб. пр., кн. № 1, л. 157.




135


Сиб. пр., ст. № 11, л. 139–148; ст. № 8, л. 23–24; кн. № 1, л. 159.




136


А.М.И.Д. Портф. Милера 478, 11 № 67.




137


Сиб. пр., кн. № 1, л. 247.




138


Опис. Сиб. ц., стр. 259.




139


Эта деревня отстоит от нынешнего Нарыма в 5 верстах, и название ее произошло от городища какого-нибудь инородческого князя, может быть, кн. Вони.




140


Сиб. пр., кн. № 1.




141


Сиб. пр., кн. 2, № 70.




142


Миллер на основании одной отписки тобольского воеводы Буйное Ростовского к нарымскому голове Мирону Тимоф. заключает, что Нарымский острог перенесен был или в 1613 г., или в следующем. Но это заключение неверно: другие документы показывают, что Нарымский острог в эти годы еще находился на старом месте и в первый раз перенесен только после пожара в 1619 г.




143


Опис. Сиб. ц. Миллера, стр. 255.




144


Сиб. пр., столб. № 30, л. 406–411.




145


Сиб. пр., ст. 136, л. 86.




146


Сиб. пр., кн. № 47, л. 162; кн. № 14, л. 52.




147


Сиб. пр., кн. № 153.




148


Сиб. пр., кн. № 204, л. 53.




149


Сиб. пр., кн. № 6135, л. 40.




150


Сиб. пр., кн. № 70, л. 544 и 570.




151


Сиб. пр., кн. № 8, л. 49.




152


Сиб. пр., кн. № 19, л. 735.




153


Сиб. пр., кн. № 17, л. 99.




154


Сиб. пр., кн. № 34, л. 724.




155


Сиб. пр., ст. № 90, л. 243–248.




156


Сиб. пр., кн. № 144, л. 203.




157


Сиб. пр., кн. № 204, л. 65; кн. № 221, л. 159; кн. № 17, л. 99.




158


Сиб. пр., ст. № 136, л. 342–344; ст. 112, л. 427 и д. ст. 136, л. 605; ст. № 12, л. 406.




159


Сиб. пр., ст. 91, л. 49–54.




160


А.М.Ю. Сиб. пр., ст. № 11, л. 172.




161


А.М.И.Д. Портф. Миллера 478, 11, № 33.




162


Оп. Сиб. цар. Миллера, стр. 260. См. отписку Елиазарова к боярам.




163


Опис. Сиб. ц., стр. 260.




164


А.М.И.Д. Портф. Миллера 478, 1, № 15.




165


А.М.Ю. Сиб. пр., ст. № 112, л. 477.




166


Ibid. Сиб. пр., кн. № 19, л. 498 и 507.




167


Ежем. сочин. 1764 г. Мар. 7, стр. 214. Прод. Сибир. ист. Миллера.




168


А.М.Ю. Сиб. пр., кн. № 4, л. 409; стр. № 11, л. 170; кн. № 17, л. 109.




169


Сиб. пр., кн. № 47, л. 486; Кн. № 20. Московская оценка была значительно выше сибирской, например, кетский ясак 1627 г. в Тобольске оценен в 866 р. 60 к., а в Москве в 1298 р. 93 к., кн. № 17, л. 109.




170


Сиб. пр., кн. № 221.




171


Сиб. пр., кн. № 98, л. 3–6.




172


Подробнее об этом мы писали в статье «Открытие Тобольской епархии и первый Тобольский архиепископ Киприан».




173


«Чертежная книга Сибири», состав. Ремезовым в 1701 г.




174


Журнал М. Н. Пр., ч. 83. 1854 г. См. ст. Н. Абрамова.




175


«Краткое описание о народе остяцком», Г. Новицкий, стр. 75.




176


Кода находилась на правом берегу Оби, ниже Атлыма.




177


Тобольские губерн. ведомости, 1885 г., № 44.




178


Сбор. Титова «Сибирь в XVII в.», стр. 177–178.




179


Ж. М. Н. Пр. 1868 г., июль. См. ст. Шестакова.




180


Некоторые говорят, что остяки и вогулы чрез русских впервые в конце XVI в. познакомились с хлебом; но это совершенно неверно. Земледелие существовало и у прежних их завоевателей – татар. Ермак во время своего похода нашел засеянные хлебом земли на р. Туре; таборинские татары, жившие на Тавде в соседстве с вогулами, также немного занимались земледелием. Чрез русских хлеб вошел только в большее употребление среди угорских народов.




181


Кожи преимущественно сдирали с налима, а иногда с осетра и даже стерляди. См. «Краткое описание...» Г. Новицкого, стр. 38.




182


Ibid, стр. 31.




183


Ibid, стр. 44.




184


Архив М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1252, л. 73; кн. № 1302, л. 99; кн. № 1361, л. 81.




185


Новицкий, стр. 40–43.




186


Об остяцких знаменах см. статью Н.Н. Оглоблина в «Истор. Вест.» 1891 г.




187


«Библиотека для чтения», т. 91. См. статью «Шаманство у народов Северной Азии», стр. 25.




188


Вестник Имиерат. Русск. Геогр. общества, ч. XVII, 1856 г. См. извлечения из труда Кастрена «Этнографические замечания и наблюдения».




189


«Краткое описание…», стр. 53




190


Путешествие Палласа, т. III.




191


По их воззрению, идолы и есть настоящие боги и в состоянии даровать человеку здоровье, благосостояние и другие житейские блага. Вестник И.Г. общ. 1856 г., ч. XVII, стр. 314.




192


Ibid, стр. 316.




193


Новицкий, стр. 84.




194


Русская ист. библ. Т. II, № 82.




195


История о Сибири в Сборы. Титова, стр. 171.




196


Ibid. Вынимание ножа сопровождалось освобождением духа, выходом его из шамана. Остяцкие шаманы бросались в огонь и выходили невредимыми. (См. Памятники Сибири. Ист. XVIII в., стр. 242).




197


Новицкий, стр. 49.




198


А. М. И. Д. Порф. Миллера № 478 тетр., стр. № 61.




199


Памяти. Сибир. ист. кн. 1, № 81.




200


Этнограф, сборн. 1858 г., вып. IV, стр. 305.




201


Известия Императ. Томского университета, кн. 2, стр. 237–238.




202


Новицкий, стр. 49–53.




203


Автор этого описания, очевидно, не понял значения остяцких криков: они не гайкали, а кричали хай, что значит бог^{113}^, т.е. крики их были взыванием к богу. Слово хай – самоедское, но у обдорских остяков много слов самоедских.




204


Чтения в Общ. И. и др. 1871 г., кн. II смесь, стр. 11 –12.




205


«Краткое описание об ост. народе», стр. 53




206


Этнограф, сборник 1858 г., вып. IV, стр. 311.




207


Р. И. Б., т. II, № 91.




208


П. С. 3. Р. И., т. IV, № 1800, стр. 60.




209


Чт. Общ. ист. и древн. 1863 г., кн. IV. См. «Челобитная Филофея», стр. 25.




210


Памятники Сиб. ист. XVIII в., кн. I, № 62.




211


Арх. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1402, л. 123.




212


Арх. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1402 и 125.




213


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1402.




214


Арх. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1451, л. 539.




215


Ibid, кн. № 1454, лл. 537–544




216


Ibid, кн. № 1454, л. 545




217


Жур. М. Н. Пр. 1846 г., ч. 52, стр. 82.




218


Пам. сиб. ист., кн. 1, № 99.




219


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1302, л. 99.




220


Ibid, кн. № 1361, л. 81.




221


Ibid, кн. № 1367, л. 50.




222


Ibid, кн. № 1367, л. 254.




223


Ibid, кн. № 1259, л. 145.




224


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1422, л. 19.




225


Эти две волости находились в Сургут, уезде, но были приписаны к Тобольску.




226


Ibid, кн. № 1376.




227


А. М. Ю. Сиб. пр., кн. № 1252, л. 73.




228


Относительно трех последних волостей следует заметить, что они находились в Пелымском уезде, но приписаны были к Тобольску; население их принадлежало к вогульскому племени, а если в документах оно называется татарским, то только потому, что эти вогулы еще во времена Кучума приняли магометанство, усвоили язык, нрав и обычаи татар.




229


м. ю. Сиб. пр., кн. № 1376.




230


Ibid; кн № 1313. л. 1208.




231


«Краткое описание об ост. нар.» Г. Новицкого. По поводу сожжения «Старика Обского» остяки говорили, что когда идол загорелся, то божество вылетело из него в виде лебедя; однако не все верили этой сказке; другие, замечает Новицкий, говорили, что ничего подобного не было.




232


«Крат. опис. об ост. нар.», стр. 90–91.




233


«Описание документ, и дел Св. Синода», т. II, ч. I, стр. 240.




234


Новицкий, стр. 94–95.




235


П. С. 3. Р. И., т. V, № 2863.




236


«Крат. опис.» Новицкого, стр. 98–109.




237


Пам. сиб. ист. XVII в., кн. 2, № 9.




238


Ibid, № 32.




239


Ibid, № 52.




240


Ibid, № 46.




241


Пам. сиб. и. XVIII в., кн. 2, № 32.




242


Ibid, № 50.




243


Пам. сиб. ист. XVIII в., кн. 2, № 54.




244


Святость Василия Мангазейского чтится только в Сибири, но православная церковь не причислила его к лику святых, ибо сведения относительно нетленности мощей этого мученика оказались неверными. Еще в 1659 г. архиепископ Симеон отправил в Мангазею дьякона Богоявленской церкви Ивана произвести «досмотр» мощей Василия. Освидетельствование мощей произведено дьяконом Иваном, двумя мангазейскими попами и воеводой Ларионовым. Приготовившись к этому делу недельным постом, досмотрщики в назначенный день, читаем в докладе митрополита Корнилия, «после литургии молебствовали с водоосвящением и гробницу досмотривали; и та-де гробница вся вышла на верх земли и гробница-де вся цела, только немного почернела. А в гробнице мощи: глава и руки и ноги и все человеческое подобие по обычаю – _толъко-де_кости,_а_плоти_на_них_нет –_изтлела...»._ См. статью Оглоблина в Чт. Об. за 1890 г.




245


Ж. М. Н. Пр. 1864 г., ч. 52, отд. V, стр. 91.




246


Пам. сиб. ист. XVIII в., кн. 2, № 3.




247


П. С. 3. Р. И., т. VI, № 3637.




248


Священникам в русских селах в то время давалось жалованья 5 р. денег и 5 ч. хлеба, и значит, священникам инородческих церквей жалованья было вдвое более.




249


«Тоб. губ. вед.» 1866 г., № 10.




250


Пам. сиб. ист., кн. 2, № 49.




251


Тоб. губ. вед. 1866 г., № 10.




252


Тоб. губ. вед. 1866 г., № 12.




253


Ibid.




254


Он был убит остяками.




255


Новицкий, стр. 108.




256


«Опис. докум. и дел Св. пр. Синода», т. II, № 157.




257


«Опис. докум. и дел. Св. пр. Синода», т. IV, стр. 253.




258


«Чт. Об. Ист. И др.», 1863 г., кн. 4, отд. V, стр. 51




259


«Опис. докум. и дел. Св. Синода» т. II, стр. 157




260


«Опис. докум. и дел. Св. Синода» т. IV, стр. 253




261


Ibid, т. II, стр. 241.




262


«Опис. докум. и дел. Св. Синода» т. VII, № 282.




263


А. А. Э., т. I, стр. 259.




264


А.М.Ю. Книги денежного стола № 11801, с. 51–53.




265


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 400.




266


См. наше исслед. «Заселение Сибири...», стр. 292.




267


Странник, 1864. Авг.




268


Все эти сведения заимствованы нами из рукописи, озаглавленной: «Роспись, что указал государь Михаил Фед. и отец его Фил. Н. взять архиепископу Киприану с собой в Сибирь – соборян и старцев и дворовых людей и что им государева денежнаго и хлебнаго жалованья и что архиепископу на его обиход в год всяких запасов». А. М. Ю. Денеж. стол. кн. № 11801, л. 1 –12; Сиб пр., кн. № 7, л. 63.




269


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 113, 118.




270


Ibid, лл. 1828, 246–250.




271


Ibid, л. 140.




272


В нашем исследовании «Заселение Сибири...» на стр. 107 сказано, что Киприан прибыл в Тобольск 30 мая; мы, как и другие историки, в данном случае основывались на известия сибирских летописцев, но эти известия оказываются неверными: сам Киприан писал Филарету, что он прибыл в Тобольск 19 июня. См. Ден. ст., кн. № 11801, л. 142.




273


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 13.




274


Ibid, л. 39.




275


Ibid, л. 13. См. «Роспись что надобе в Тобольску на церковное строение и на архиепископский двор...».




276


Ibid, л. 52. См. Отписку тобольскому воеводе.




277


IBID, Л. 48. СМ. ГРАМОТУ МИХАИЛА ФЕДОРОВИЧА 1621 ГОДА 15 ЯНВАРЯ К ТОБОЛЬСКОМУ ВОЕВОДЕ ГОДУНОВУ.




278


Ibid, л. 49. См. отписку воеводы Годунова к Киприану.




279


ЭТО ПЕРВАЯ ЦЕРКОВЬ В ТОБОЛЬСКЕ; ОНА ПОСТРОЕНА ОДНОВРЕМЕННО С ПЕРВОЮ ТОБОЛЬСКОЮ КРЕПОСТЬЮ В 1587 Г. НО КРЕПОСТЬ СКОРО БЫЛА ПЕРЕНЕСЕНА НА ДРУГОЕ МЕСТО, А ЦЕРКОВЬ ЖИВОНАЧАЛЬНОЙ ТРОИЦЫ, ОСТАВЛЕННАЯ «С СИБИРСКАГО ПЕРВОНАЧАЛЬЯ ВЗЯТЬЯ», ОСТАЛАСЬ НА ТОМ ЖЕ САМОМ, Т.Е. НА СТАРОМ ГОРОДИЩЕ.




280


Ibid, 144.




281


Такая церковь действительно должна была казаться в Тобольске большою, и особенно если сравнить ее с другою тобольскою церковью, построенною в 1601 г. во имя Вознесения Господня; эта последняя тоже, по сообщению воеводы, была невелика: от западных дверей до царских четыре аршина, а в алтаре от царских дверей до горного места всего два аршина.




282


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 52 и 57. См. отписки тоб. в. от 13 ноября 1621 года.




283


Ibid, л. 173. См. гр. Мих. Ф. к Киприану.




284


Ibid, лл. 115 и 178. См. гр. Мих. Фед. к Киприану от 21 февр. 1621 г. и от 22 дек. 1621.




285


Тот самый, который впоследствии при архиепископе Макарии написал чудотворную икону Б. Матери Абалакской.




286


«Материалы для истории г. Тобольска» Найденова, стр. 16 и 20; А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 71.




287


А. М. Ю. Ден. ст. Ibid, л. 54. См. отписку воеводы Годунова.




288


А. М. Ю. Сиб. пр., разб. ст. № 329; № 573, л. 3. Считаем нужным исправить типогр. ошибку в наш иссл. «Заселение Сибири...» на стр. № 122 напеч. «денег 609 р.» – след. читать 690.




289


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 40, л. 251.




290


Ibid, л. 36. См. грамоту Мих. Фед. к Годун. от 10 янв. 1621 г.




291


См. наше исслед. «Заселение Сибири...», стр. 123.




292


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 85; Р. И. Б., т. 2 № 127.




293


Ден. ст., л. 243.




294


См. наше иссл. «Заселение Сибири...», стр. 124.




295


В 1642 г. четвертый Сибирский архиепископ Герасим писал к Михаилу Федоровичу: «Велено ему быть в Тобольске на месте Нектария, а наказа, данного Киприану, нет в софийской казне, после Нектария не застал. И государь велел бы дать ему наказ, по чем ему в Сибири архиепископския своя ведати и духовныя дела исправлять». Тогда царь обратился к Нектарию, находившемуся в то время на покое в Ниловой пустыне, с вопросом – куда делся наказ, данный Киприану. На это Нектарий отвечал, что, приехав в Тобольск, он не нашел его, а сказывали ему приказные люди, что тот наказ Киприан взял с собой в Москву. См. А. М. Ю. Сиб. пр., столб. № 119, л. 1, 3 и др.




296


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 120–127. См. гр. царя Михаила к Киприану от 21 февраля 1621 г.




297


Ibid, л. 172.




298


Ibid, л. 142–151. См. гр. Мих. Фед. к Киприану от 1621 г. Ноябрь.




299


Ibid, л. 213–225.




300


См. наше исслед. «Заселение Сибири…», стр. 284, 285




301


А. М. Ю. Ден. ст.,кн. № 11801, л. 116.




302


Ibid, л. 46.




303


А. М. Ю. Сиб. прик., ст. № 571 (ненумер.). Такие челобитные, как, например, следующая, нам попадались в архиве очень часто. «Царю... Михаилу Федоровичу бьют челом нищие твои богомольцы из Сибири Верх. у. Тагила Преображения Спасова... поп Иванище, дьячек Тренка, пономарь Антипка; пожалованы мы, нищие богомольцы, на кормлю вместо денежные и хлебные руги, дано нам землицы и сенных покосов. А пахати нам тое землицу не кем: которых, государь, гулящих людей приряживает себе в половье и дает им семенной хлеб, скот, лошади, коровы и тех наших половничешков твои государевы воеводы и приказные люди, изгоняючи нас от твоего богомолья, у нас тех наших половничешков отымают в твою государеву пашню в крестьяне без твоего государева указа, мимо вольных людей и те наши пашнишки запустели; а призвать и подрядить в половничешка... невозможно; блюдя такие самосильственные изгони нихто в половье нерядится. И нам, твоим государевым богомольцам, кормитца нечем, помираем голодною смертию» и т.д.




304


Того самого, о котором мы выше упоминали, что он бежал от Киприана, но потом был схвачен и прислан в Верхотурье.




305


Таково было происхождение Невьянского Богоявленского монастыря. Храм начал строить Серапион в 1622 г. на одном острову между речками Тетерькой и Моленкой. Но постройка подвигалась очень медленно: к 1624 г. срублено было только 12 венцов храма Преображения Господня да келья и клеть. После постройки храм был освящен не во имя Преображения Господня, как благословил Киприан, а во имя Богоявления; вот почему и монастырь стал называться Богоявленским. К концу первой половины XVII века в нем уже было 19 монахов. См. А. М. Ю. Сиб. пр., № 65, л. 265.




306


Из одного донесения самого Киприана видно, что в Березове в это время не было монастыря, но это последнее известие, вероятно, нужно понимать так, что Березовский монастырь находился в совершенном запустении, и чтобы возобновить в нем жизнь, послан игумен Тарасий.




307


Этот монастырь замечателен тем, что он был основан, как оказывается из донесения Киприана, боярином Иваном Никитичем Романовым во время ссылки его в Сибирь Борисом Годуновым. Но мы не знаем, какая река называлась Неивою, во всяком случае это не Невья, или Нейва; в документе место этого монастыря определяется так: «при р. Неиве, недоезжая дву днищ до Верхотурья».




308


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 136–141.




309


Ежемес. сочинения и известия 1764 г. Янв., стр. 409. Здесь Миллер говорит, что Киприан послал в Мангазею игумена Тимофея, но это неверно: из одной отписки тобольского воеводы Сулешова^{114}^ видно, что отправлен был туда именно арх. Мефодий.




310


А. М. Ю. Ден. ст. кн. № 11801, л. 186. См. гр. царя к Киприану от 1622 г. февр. 24.




311


См. наше исслед. «Заселение Сибири...», стр. 187.




312


А. М. Ю. Ден. ст., лл. 191, 296, 215, 264.




313


Ibid, л. 254, 256.




314


Считаем нужным упомянуть, что эта грамота подана Киприану уже распечатанною и, стало быть, с содержанием оной некоторые познакомились ранее, чем сам Киприан. Когда об этом узнал Михаил Федорович, то предписал «обыщикам» Ивану Спасителеву и Орефу Башмакову «бить пред разрядом батогами нещадно» Данила Низовцова, привезшего эту грамоту в Тобольск.




315


Ibid, л. 246. См. гр. Мих. Фед. к Киприану от 5 февраля 1623 г.




316


Одну из таких грамот мы нашли в архиве Минист. иностр. дел, в портфелях Миллера. Ввиду особенного интереса этого документа мы считаем нужным привести его здесь буквально. «Царя Государя и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии воеводам, сыновом нашего смирения, великим господам Ивану Никитичу, Федору Володимировичу, преосвященный Киприан, архиепископ Сибирских и Тобольских, благословляя и Бога моля челом бьет. По государеву и великаго князя М.Ф. в. Русии указу и по благословению великаго государя, святейшаго Филарета Никитича, патриарха московскаго и в. Руссии и по нашему благословению послан в Мангазею, на Таз и на Турухан и в Песиду софийский сын боярский Василий Стогов с наказом, а велено ему на Тазу и на Турухане и в Песиве (31с) по нашему указу ведати и судити во всяких наших духовных делах, а которыя наши духовныя дела приказаны ему Василию ведати и судити против государевых царевых и в. Кн. М. Ф. в. Руссии указов и грамот против указов же и грамот в. г. св. Филар. Н. патр. Москов. и в. Руссии, а которые в их государских указах и грамотах написаны судныя духовныя дела судити и то написано в сей нашей грамоте, именно: дворян и детей боярских и всяких служилых и жилецких и торговых приезжих людей и игуменов и строителей, черных попов и дьяконов и мирских белых попов и дьяконов и кто в клиросе стоит, чернцов, черниц, девиц, попадей, поповичев, легче проскурниц, прощеника, баб, кума, куму, брата и сестер, названных вдовиц, задушных человек монастырев, больниц и кто порты чернецкие свержет, во всех крестьянских людях роспусты, смилное, умычки, пошибание, застатие промежу мужем и женою, о жводе их в племяни или в сватовстве поимитца, ведовство, бледня и зелье и еретичество, зубояжа отца и матерь бьет сын или дща, или уречет скверными словы, прилагает отца и матерь, или сестры, или дети, или племя тяжутца о задницу, церковная татьба, с мертвецы совлачат, гробная татьба, кресты посекают или из крестов трески емлют, в церковь скочат псы или плотки без великия нужы введет или что неподобное ино церкви здеет. Это все, господа, наши духовные дела и вам бы, господа, по государеву указу и вел. Кн. М. Ф. всея Руссии указу и по грамотам и по указу ж и грамотам вел. государя св. Фил. Н. патриарха московскаго и всея Руссии в те наши духовныя дела, ни в которыя не вступатца и у приказнаго нашего тех наших духовных дел никаких не отнимати и за воров не стояти и воров не укрывати, а которые люди учнут приказному нашему в наших духовных делах ставятца сильны и под суд начнут ходити и вам бы, господа, на тех ослушников приказному нашему Василию давати государевых приставов и отсылати тех ослушников к приказному нашему да и дворец бы, господа, пожаловати дати ему Василию где стояти, а милость Софе и Премудрости Божией и великих чудотворцев и всех святых и нашего смирения благословение есть и будет с вами. Писан в Тобольску лета 7132 февраля 1 дня». См. Порт. Миллера, № 477. Тетр. 1.




317


См. наше исслед. «Заселение Сибири...», стр. 288–289.




318


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 254. См. гр. Мих. Ф. к Киприану от 1623 г. 15 декабря.




319


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 41. См. гр. Мих. Федор, в Тобольск от 1621 г. 15 янв.




320


Ист. Р. Церкви Макария, т. IV, стр. 342




321


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 259.




322


Ibid, л. 148.




323


Ibid, л. 156–172. См. гр. Мих. Федор, к Киприану от 1621 г. дек. 19 дня.




324


Русская Вивл., т. III. См. «Записки к Истории Сибири».




325


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801, л. 267–268. См. гр. к Киприану от 10 сентября 1623 г.




326


Миллер утверждает, что Киприан пробыл в Тобольске и весь 1624 г., и в подтверждение своего мнения ссылается на грамоты Киприана, разосланные им к сибирским воеводам – грамоты о бракосочетании Михаила Федоровича с М.В. Долгорукою, совершившемся 19 сентября 1624 г. (см. Ежемес. сочинения 1764 г. генв., 415 стр.). Но дело в том, что Киприан, уезжая из Тобольска, не оставлял еще свою архиепископскую кафедру, а заведовал ею до назначения ему преемника и, стало быть, должен был сноситься с своею паствою и в то время, когда уже находился в Москве.




327


А. М. Ю. Ден. ст., кн. № 11801. См. л. 264–266, 268–271.




328


Ежемес. сочин. Июль 1761 г., стр. 239.




329


Древ. Росс. Вивл., ч. III, стр. 143.




330


А. М. Ю. Ден., ст. № 11801, л. 306. См. отписку Макария.




331


Чтения в Общ. Ист. и Др., кн. III, стр. 55.




332


Р. И. Б., т. 8, стр. 385.




333


Напр., крестьянами Тавдинской слободы в 1624 г. собрано до 900 копен разного хлеба, пятая часть этого сбора шла в архиеп. дом. А. М. Ю. Сиб. пр., № 7; Материалы для истории горда Тобольска Найденова.




334


См. мое исслед. «Заселение Сибир», стр. 125.




335


Р. И. Б., т. 8, л. 348.




336


Р. И. Б., т. 8, лл. 345–346.




337


Совершенно ложно боярские дети обвиняют Макария в неправиль- ном составлении переписных книг; перепись производилась особыми дозорщиками по выбору воевод, и архиепископ на это дело не имел никакого влияния. Так, перепись софийского имущества в самом Тобольске по назначению воеводы Ю. Сулешова с товарищами производил письменный голова Гр. Зловидов и подьячий С. Полутов; в Тавдинской слободе по назначению преемников Сулешова производили перепись боярские дети Павлоцкий и Лутовинов, а в Усть-Ницынской слободе боярский сын Толбузин. Один экземпляр этих переписных книг воеводы послали в Москву и другой вручили самому Макарию. Что же касается наличных денег в софийской казне, оставшихся после Киприана, то документы вполне оправдывают показание Макария, что оных было к его приезду только 36 р. Сам казначей Савватий в своей жалобе на Макария ничего не говорит о том, что будто бы этот архиепископ насильно заставил его приложить руку к отчету, как утверждают в своей челобитной боярские дети. А «роспись расходов денежной казны дома С. Пр. Б. старца Савватия казначея», дошедшая до нас, свидетельствует, что действительно в софийской казне Макарий нашел наличных денег только 35 р. 23 а. В этой росписи Савватий пишет, что он получил в 1624 г. мая 7 дня на разные расходы 303 р. 25 а. 4 д., из этих денег он выдал по окладу годовое денежное жалованье протопопу с братией, дворовым и приказным людям; уплатил годовым работникам, нанятым в Софийский дом с первого Воскресенья после великого дня 1624 г. по то же Воскресенье 1625 г. 29 р. 28 а. 4 д., нанял дровосеков 15 человек на день по 2 а. человеку; купил кобылицу буланую за 4 р. 13 а. 2 д.; коня вороного за 4 р. 25 а, купил лошадь в кабалу соф. паш. крестьянину за 4 р.; нанял на сенокос 20 человек ярыжных на три недели за 27 р. и пр. Если сложить все расходы, упоминаемые в этой росписи, и вычесть из денежной суммы, полученной Савватием, то действительно в остатке получится только 35 р. 23 а. См. А. М. Ю. Денеж. ст., л. № 11801, 108.




338


Из наказов, данных московским правительством сибирским архиепископам, кажется, только наказ Макарию дошел до нас; а потому ввиду особенной важности этого документа мы считаем нужным напечатать его здесь буквально: «Лета 7133 февр. 8 д. по государеву, цареву и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии указу и по благословению великаго государя святейшаго патриарха Филарета Никитича и всея Русии, память архиепископу Макарию Сибирскому и Тобольскому. Как же даст Бог приедет в первый сибирский город на Верхотурье, и ему велети себя за городом встретить со кресты в том же месте, где была встреча первому архиепископу Киприану, и идти в соборную церковь, и пети молебны, и молити Бога о многолетном здоровии великаго государя, царя и великаго князя Михаила Федоровича, и отца его государева, великаго государя святейшаго патриарха Филарета Никитича Московскаго всея Русии, и матери его великой государыни инокини Марфы Ивановны и сохранении града до того дни. У соборные церкви архиепископу Макарию и обедня служить. А как с Верхотурья пойдет в Тобольск, и пройдет в Туринский острог, а из Туринскаго острогу в город Тюмень и ему потомуж в тех городах велети себя за городом встретить со кресты в тех же местах, где была встреча прежнему архиепископу Киприану и, вшед в соборную церковь, пети молебны, и в те дни, как придет, в соборных церквах и обедни служити потомуж, как на Верхотурье. А как придет в Тобольск, и ему потомуж велети себя встретить со кресты за градом всему народу тут же, как была встреча прежде архиеп. Киприану и, пришед во град, и идти в соборную церковь и пети молебны с звоном, и молити Бога о многолетном здоровье великаго государя, царя и великаго князя Михаила Феодоровича всея Русии, и отца его государя, великаго государя святейшаго патриарха Филарета Никитича Московскаго и всея Русии, и матери его великаго государя, инокини Марфы Ивановны и вода святить, и обедня служить и, будучи, архимадритов и игуменов, и протопопов, и попов, и диаконов поучати во благочинии и пребывати по божественным правилам также, и народ весь поучати, чтобы жили в исправлении закона христианскаго по заповедям Божиим и св. Апостолов и св. отец; и архимандритов, и игуменов, и протопопов, и попов, и дьяконов, и чтецов и весь причт церковный судити во всяких духовных делах, а боярину и воеводам, князю Д. Тим. Трубецкому с товарищи, в то не вступатися; такоже и мирских людей во всяких духовных делах судити и исправляти по божественным канонам, а боярину и воеводам и дьякам у него в то потомуж не вступатися. А которые татарове похотят креститца своею волею, а не из неволи, и ему, архиепископу, тех татар велети крестити, и лучших держать у себя во архиепискупье и поучать всему крестьянскому закону, и покоити их, как мочно, а иных раздавати крестить в монастырь. А как новокрещенные из под начала выйдут, и архиепископу их звати к себе ести по часту и их покоити. А которые татарове учнут к нему челом ударити приходити, и тех потому ж велети кормити и поити, как мочно, и говорити приходити, и тех потомуж велети кормити и поити, как мочно, и говорить с ними кротостию, и приводити их ко крестьянскому закону, разговаривати с ними тихо, со умилением, с жесточью с ними не говорить. А которых татар учнут крестить и тех надобе платье переменить новое и о том посылати ему, архиепископу, к боярину воеводам и к дьячкам. А будет, учнут ко крещению приходить многие люди, и архиепископу о том писать ко государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичу и святейшему патриарху Филарету Никитичу и их государев указ, чем их пожаловати, о том к нему будет тотчас. А который татарин дойдет до вины и убежит к нему, архиепископу, от опалы, от каковы не будет, опричь измены, и похочет креститись, и ему тех татар приимати и держати у себя бережно, и о том писати ко государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Русии и к отцу ево... Филарету Никитичу Московскому и всея Русии; подлинно, кто от каковы вины прибежит, а до их государ, указу тех не крестить; а того татарина боярину и воеводам и дьякам до указу никого не отдавати. А котораго татарина в какове вине, опричь болыпия измены, велят боярин и воеводы и дьяки казнить, а придут об нем к архиепископу иные татарове бити челом о печалованье, и архиепископу тех посылати опрашивать, и по совету боярина и воевод и дьяков имати тех людей за себя, хоть и будет и креститца не похотят, и их к тому не волею не нудить; а на смерть их боярину и воеводам и дьякам не выдавать, а держати их у себя архиепископу в крепости до государева указу, да о том писати к государю царю Михаилу Феодоровичу и святейшему патриарху Филарету Никитичу всея Русии. Да держати архиепископу з боярином и воеводами и дьяки совет о великих государевых делах, опричь кровных и убийственных дел. А на которых татар у них будет опала не великая, а похотят которых острастить казнию, а до казни не дойдет, и ониб, боярин и воеводы и дьяки о тех сказывали ему, архиепископу, а ему от них тех от вины отпрашивати, хотя будет, о ком и челобитья не будет. И всякими обычаи, как возможно, так архиепископу татар к себе приучати, и приводити их ко крещению с любовию, а страхом и жесточью ко крещению никак не приводити. А услышит архиепископ, какое безчинство в сибирских людех в детях боярских и в посадских во всяких людех, или в самих боярине и воеводах и в дьяках какое безчинство к закону христианскому увидит, и архиепископу их о том поучати со умилением, а не учнут слушати, и архиепископу им говорити з запрещением, а не уймутца за его поучение и запрещение, и архиепископу тогда писати о тех их безчинствах ко государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичу всея Русии и ко отцу его государя, великому государю святейшему патриарху Филарету Никитичу Московскому и всея Русии в Москве. А о которых будет о государевых и всяких думных делах учнут с ним, архиепископом, боярин и воеводы и дьяки советовати и архиепископу о том с ними советовати, и мысль своя им во всякие дела давати, опричь убийственных и кровавых всяких дел, а той боярские и воеводские мысли ни как ни с кем не говорити, а боярину и воеводам князю Д. Тимофевичу Труб, с товарищи, в государеве наказе о том писанож. А о береженье архиепископу, боярину и воеводам и дьякам говорити по часту, что бы они от огня и от корчем держали береженье великое, и в ночи ж дети боярские и всякие люди с огнем не сидели, и съездов бы у них ночных корчемнаго питья не было, и в день бы жили смирно, не бражничали и по городу и в воротах держали потомуж береженье великое. А уведает архиепископ у боярина и воевод и у дьяков в городе какое небереженье и людем от кого насильство и налоги неподельно и архиепископу о том боярину и воеводам и дьякам говорити дважды и трижды, чтоб однолично они того берегли, и было б у них береженье и людям насильства и налоги не было; а не послушает боярин и воеводы и дьяки архиепископа, а архиепископу о том писати ко государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Русии и ко ево отцу Филарету Никитовичу... в правду, как ся – что делает. А подлинной государев указ за приписью дьяка Ив. Грязев».

ТАКОВУ ПРИВЕЗ ВЕРХ, СЫН БОЯРСКИЙ АНДРЕЙ ПЕРХУРОВ В 133 Г. ИЮНЯ В 17 ДЕНЬ. СМ. «ОПИСАНИЕ ГОСУД. АРХИВА СТАР, ДЕЛ» П. ИВАНОВА. М., 1850 Г.; А. М. Ю. ДЕН., СТ. № 11801.




339


Р. И. Б., т. 8, л. 329.




340


А. М. Ю. Сиб. пр., столб. № 5, л. 71.




341


А. М. Ю. Денеж. ст., л. 313. См. гр. Макария в 1625 г.




342


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 13, л. 165.




343


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 16, л. 250.




344


Р. И. Б., т. 11, № 164.




345


Вот две такие поручные записи, которые мы нашли в Сибирском приказе. 1) Се яз Филарет чорной поп да яз поп Григорей Кирилов да яз Макарей Кирилов вдовой поп да яз Семион Савин поп ручались мы приказу большаго дворца сотнику Ивану Кругликову дружка по дружке в том что дано нам государева жалованья на подъем по 30 р. человеку и стати нам в Сибири в Тобольском городе з женами и з детьми а будет хто из нас едучи в Сибирь з дороги збежит и хто из нас в Тобольску не станет и на нас по сей записи пеня государева М.Ф. и государева подъемныя деньги а пеня нам что государь укажет а все мы за один человек кои из нас будет в лицах на том государева пеня и государева подъемные деньги а на то послуси Харитон Иванов а записи писал Микифорко Романов лета 7143 г. 2) Се яз черной поп Филарет да яз поп Григорей Кирилов да яз вдовой поп Макарий Кирилов да яз поп Семен Савин все мы сибирские попы поручилися есми приказу болыпаго дворца приставу Ивану Кругликову по Иван поп Павлове сын да но Аввакуме поп Григорьев в том что им попом за нашею порукою ехать в государеву вотчину в Сибирь и стати им за нашею порукою в городе в Тобольске взяли они попы за нашею порукою на подъема по 30 р. денег а буде они попы поп Иван да Аввакум за нашею порукою в государевой вотчине в Сибири в городе Тобольске не станут и на нас порутчиках пеня государя М.Ф. а пеня что государь укажет и наши порутчиковы головы в их голову место и те государевы подъемные деньги и кой из нас порутчиков будет в лицах и на том государева пеня и порука и те государевы подъемные деньги а на то послух Сергей Мелентьев а запись писал Фетка Андреев лета 7143 года. А. М. Ю. Пр. Сиб., ст. № 165, л. 17.




346


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 165, л. 81. См. «Роспись новоприсыльным в 1635 г. московским и вологодским попам, кто в которой церкви по росписи арх. Макария».




347


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 13, лл. 153 и 163. См. отписку Макария в 1627 г. (листы перепутаны, начало на 153 л., а продолжение на 163 л.).




348


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 165, лл. 5–8.




349


Ibid, ст. № 13, л. 149.




350


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 656.




351


Ж. М. Н. Пр., ч. LХХХI, стр. 25. См. «Материалы для истории христ. просвещения Сибири».




352


Р. И. Б., т. 11, № 153.




353


А. М. Ю. Ден., ст. № 11801, л. 225.




354


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 13, л. 164.




355


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 13, лл. 153–152.




356


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 656.




357


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 16, лл. 370–373.




358


«Женский вопрос в Сибири в XVII в.» Н. Оглоблина в Истор. Вест. 1890 г., № 7.




359


Ibid, стр. 197–198.




360


См. наше исследование «Заселение Сибири...», стр. 218.




361


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 16, л. 75.




362


Р. И. Б., т. 8, № XXXIII.




363


Р. И. Б., т. 8, стр. 558.




364


А. М. Ю. Ден., ст. № 11801, лл. 299–303.




365


А. А. Э., т. III, № 168.




366


Дворц. Разр., т. II. См. с 788 с. по 822 стр.




367


Др. Росс. Вивл., ч. III, стр. 153.




368


Л. Л. Э., т. IV, № 165.




369


Странник 1866 г., февр., стр. 68–69.




370


Др. Росс. Вивл., ч. III, стр. 156.




371


См. стр. 83.




372


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 571, ненумерован.




373


Ibid.




374


Ibid.




375


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 81, лл. 390–406.




376


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 165, л. 101.




377


Ibid. Разб. столб. № 323.




378


Ibid. Разб. столб. № 327.




379


Доп. к А. И., т. IV, № 165.




380


А. М. Ю. Сиб. пр., разб. ст. № 324.




381


Странник, 1866 г., февр, стр. 70.




382


Др. Росс. Вивл., ч. III, стр. 156




383


В нашей статье «Открытие Тобольской епархии...» вкралась ошибка: на стр. 21 в прим. 3 напечатано – «при архиепископе Макарии», читай: «при Нектарии».




384


А. М. Ю. Сиб. пр., разб. ст. № 322.




385


Ibid, ст. № 303.




386


Др. Росс. Вивл., ч. III. стр. 162.




387


Странник, 1866 г., авг., стр. 49.




388


Ibid, стр. 61–62.




389


А. М. Ю. Сиб. пр., разб. ст. № 307.




390


Ibid. Разб. ст. № 310.




391


Ibid, № 309.




392


А. М. Ю. Сиб. пр., разб. ст. № 17.




393


А. М. Ю. Сиб. пр., разб ст. № 312.




394


Ibid, № 310.




395


Ibid, № 316.




396


Ibid, № 319.




397


См. наше исслед. «Заселение Сибири...», стр. 130–135.




398


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 246, л. 279.




399


Странник 1866, авг., стр. 31; Др. Росс. Вивл., ч. III, стр. 173.




400


А. М. Ю. Сиб. пр., столб. № 139, л. 269.




401


Ibid, л. 723.




402


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 139, лл. 481–484.




403


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 100.




404


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 246, лл. 226–232.




405


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 1183.




406


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 240, лл. 212–220.




407


А. М. Ю. Сиб. пр., ст. № 134, л. 20–25.




408


Др. Росс. Вивл., ч. III, стр. 166.




409


Странник 1866 г., февр., стр. 61.




410


Др. Росс. Вивл., ч. III, стр. 178.



comments


Комментарии





1




Печатается по изданию:_Буцинский_П.Н._ К истории Сибири: Мангазея и Мангазейский уезд (1601 – 1645) // 3аписки Императорского Харьковского университета. Харьков, 1893. Кн. 1. С. 33–98.





Вклад П.Н. Буцинского в изучение сибирского города XVII века оценивается историографами очень высоко. Его работы явились «своеобразным диалектическим скачком» в изучении ранней истории русских городов Западной Сибири (Д.Я. Резун). Заслуга Буцинского – вовлечение в научный оборот значительного пласта архивных документов, детальный анализ различных фактов во взаимосвязи их друг с другом, благодаря чему ему удалось дать подробные и убедительные картины хозяйственной жизни сибирских городов и уездов. «Самое лучшее» из произведений Буцинского, по мнению известного историка С.В. Бахрушева, это статья «Мангазея и Мангазейский уезд (1601 1645 гг.»). До выхода данной работы не было ни одного специального научного труда по истории этого города. Характерная черта исследований П.Н. Буцинского – отсутствие интереса к традиционным в дореволюционном сибиреведении темам смут, быта и культурной жизни. В целом для работ П.Н. Буцинского характерны жизненная конкретность, точность, скрупулезность и беспристрастность. Так, он неоднократно поправлял и уточнял непререкаемого авторитета сибирских историков Г.Ф. Миллера, что было не только смело, но и убедительно, доказательно.




2


 Обдория – территория близ устья реки Оби. Название восходит к коми-зырянскому «Обдор», что означает «край, местность у Оби». Слово Обь, вероятнее всего, имеет древнеиранское или индоиранское происхождение (в иранских языках «об» (аб, ап) означает «вода, река, поток», а в более древних индоиранских и индоевропейских языках реконструируется основа «ап» – «вода, река»). В языках коми, ханты и манси имеется немало слов индоиранского и иранского происхождения, заимствованных ими у южных племен, обитавших в евразийских степях и лесостепях во II тыс. до н.э. – начале I тыс. н.э. Менее убедительна версия о коми-зырянской принадлежности топоосновы «об» («сугроб, глубокий снег» или «тетя»).

«Обдора», или Обдорское хантыйское княжество, упоминается в русских летописях и документах в XV–XVI веках. С 1505 года к титулу великих князей Московских добавилось «князь Обдорский».




3


 «Мангазея» первоначально относилось к территории близ устья реки Таз. Известный историк Сибири Г.Ф. Миллер связывал происхождение этого топонима с названием энецкого рода Монгкаси (Монгкаси я – «Земля монгкаси»). В 1601 году на берегу Таза был построен русский город Мангазея – административный и торговый центр, место сбора ясака с «инородцев». В 1672 году из-за резкого снижения добычи пушных зверей в Мангазейском уезде город пришел в упадок и был заброшен. Жители города переселились в Новую Мангазею (Туруханское зимовье), или Туруханск. В настоящее время ненцы называют место, где располагалась Мангазея, Тахаравы-харад – «Разрушенный город».




4


 Обдорск, или Обдорский острог, был построен в 1595 году березовскими служилыми людьми под руководством воеводы Никифора Траханиотова на правом берегу Оби при впадении в нее реки Полуй. До этого там находился хантыйский городок Пулынг авыт ваш – «Городок на носу (мысе)», известный в русских источниках как Носовой городок. Обдорск был важным административным и торговым центром уезда, местом сбора ясака и таможенных пошлин. В 1933 году село Обдорское было переименовано в город Салехард (ненецкое Салия-харден – тот же «Носовой город»).




5


 Споры о местонахождении югорской земли и этнической (языковой) принадлежности народа югра не утихают в ученой среде и по сей день. Буцинский коснулся этой проблемы попутно, доказывая реальность освоения новгородцами к XI веку морского пути в Нижнее Приобье. Последнее утверждение его выглядит достаточно убедительно, чего нельзя сказать о версии самоедской (самодийской) принадлежности югры. Во-первых, в приводимом Буцинским ниже рассказе новгородского путешественника Гюряты Роговича югра совершенно четко отделяется в языковом отношении от самоедов: их «язык нем», т.е. не понятен. Во-вторых, летописные русские источники в XIV–XV веках уже четко локализуют территорию югры в Нижнем Приобье и даже в бассейне Северной Сосьвы. В-третьих, Буцинский, как и некоторые современные исследователи, почему-то совершенно выпускает из виду факт, свидетельствующий об угорской принадлежности этнонима «югра»: венгерское самоназвание «хунгар» соотносится с названием угров, угров-савиров, встречающимся в западноевропейских письменных источниках раннего средневековья. Предки венгров, ханты и манси входили в состав угроязычных племен, обитавших в раннем железном веке в лесостепях и степях Западной Сибири.

Очевидно, этнотопоним «югра» имеет южно-уральские и южно-сибирские истоки и «перекочевал» в Нижнее Приобье и на Северный Урал в начале I тыс. н.э. вместе с потомками степных угров. В XIV–XV веках это имя носило одно из территориальных объединений обских угров, обитавших в бассейне Северной Сосьвы (возможно, и на примыкающих территориях).




6


 Здесь Буцинский не совсем точен: вымичи, т.е. жители реки Выми, притока Вычегды, как и некоторые другие территориальные группы Северной Руси, принявшие активное участие в освоении Сибири (вычегжане – жители берегов Вычегды, вилежане – выходцы с реки Виледи, сысоличи – выходцы с реки Сысолы), были коми. Кроме того, устюжане, жители Великого Устюга и окружающих его земель, сложились в результате слияния выходцев из новгородских земель, Ростово-Суздальского княжества при участии коми.




7


 Шар – морской пролив, речной рукав. В русском языке появилось из коми-языка («шар» – пролив). Близкие по звучанию и смыслу слова известны и в других финно-угорских языках. Возможно, данный термин имеет иранское происхождение, так как он встречается в иранских и тюркских языках (в последних немало иранских заимствований). Югорский Шар находится между островом Вайгач и Югорским полуостровом и соединяет Баренцево и Карское моря.




8


 Лукоморье – морская лука, излучина, изгиб берега моря. Этот топоним известен в фольклоре Русского Севера, откуда его заимствовал А.С. Пушкин. Его местоположение увязывается учеными и краеведами с побережьем Баренцева или Карского морей близ Приполярного Урала.




9


 Коломенка – старинное русское большегрузное речное судно (обычно беспалубное), поднимало до 12 тысяч пудов груза. В длину достигало 15–20 саженей, в ширину – 2–4 саженей.




10


 Пантуев городок упоминается в недавно опубликованных путевых записках Г.Ф. Миллера, путешествовавшего по Сибири в 30–40-х годах XVIII столетия. Он располагался на правом берегу Оби, недалеко от ее устья, там, где сейчас находится пос. Аксарка. Миллер застал на месте Воксарского городка (Woksarit-wasch) лишь одну остяцкую хижину. Река Воксарка по-хантыйски называлась Woksarit-jach-jugan, т.е. «Лисьего народа река». Миллер привел и другое название реки – Pandu-ja, что позволяет соотнести Воксарский городок с упоминаемым в русских источниках начала XVIII века Пантуевым городком. Этимология этого названия неясна, но не исключено его происхождение от хантыйского «пан» – песок («Песчаная река, Песчаного места река»). Более чем вероятна принадлежность жителей Пантуева городка к хантыйскому роду Пандо, который был ассимилирован сибирскими тундровыми ненцами во второй половине XIX века.




11


 Остяцкий князь Василий Обдорский (вероятно, крещеный) был враждебно настроен по отношению к русским. В 1607 году он вместе с ляпинским князем Шатровом Лугуевым и кодским наследным «принцем» Онжей Юрьевым возглавил антирусское восстание. После неудачной попытки взятия Березова объединенным войском восставших нижнеобских остяков, будучи предан собственным сыном Мамруком, Василий был казнен в Березове. Лишь в 1610 году родственникам двенадцати руководителей и активных участников восстания было разрешено снять тела казненных с виселиц и похоронить их.




12


 В русских документах XVI–XVII веков заложники именовались аманатами (арабское amanat – «залог, заложник» попало в русский язык из тюркских языков). Обычно русские воинские люди, взяв в плен близкого родственника (чаще всего – сына) главы местного рода или племени, содержали его в остроге (городке) как гаранта собственной безопасности и выплаты государева ясака (налога).




13


 Режма или режа – означает «протока». Этот термин фигурирует в качестве гидронима в «мангазейских» документах и «Чертежной книге Сибири» С.У. Ремезова (1701 г.). Происхождение термина неясно. Возможно, он связан с диалектным коми-зырянским «реж» – обрыв. В то же время не исключена связь с иранской глагольной основой «рез» – течь, литься и русским «резать».




14


 Каюк – русское грузовое судно типа полубарки с двускатной крышей, каютой в корме и загнутым носом. Грузоподъемность в различных районах варьировала от 2 до 35 тысяч пудов, длина – от 8 до 12 саженей, ширина – 3–4,5 сажени.




15


 Одекуй – стеклянные бусы.




16


 Рухлядь – домашнее имущество. Мягкая рухлядь – пушнина.




17


 Юкола – сушеная рыба.




18


 Порса – рыбная мука, получавшаяся в результате измельчения толкушкой мелкой сушеной рыбы вместе с костями.




19


 «Цынжают» – заболевают цингой. Цинга в прежние времена – настоящий бич северян. Зимой из-за недостатка в пище витамина С люди часто заболевали цингой, при этом у них кровоточили десны, выпадали зубы, нарушалось пищеварение и резко снижалась сопротивляемость организма инфекциям. Традиция сыроедения, т.е. потребление в пищу сырых рыбы и мяса, у северных народов появилась как средство против цинги, так как в этой пище содержится и витамин С.




20


 Енисейские остяки (как их называли русские) – неверный термин, так как на самом деле кеты (самоназвание жителей берегов Енисея) не были родственны обским остякам (ас-ях – «обской народ») – ханты.




21


 Тунгусы – устаревшее название эвенков.




22


 Сапец – правильно сопец – руль, кормило, правило.




23


 Саадак – от тюркского sadaq – старинное название лука и колчана со стрелами, на которые (лук и колчан) надевались чехлы, либо только чехол на лук (кожаный, бархатный), украшенный шитьем, серебряными или золотыми накладками, каменьями.




24


 «Железцы стрельные» – вероятно, наконечники стрел.




25


 Собская и Кыртасская таможенные заставы были устроены в начале XVII века соответственно на левом притоке Оби реке Собь и на Северной Сосьве, немного выше по течению от Березова. Обе заставы стояли на речных путях в Сибирь и должны были обеспечивать сбор таможенных пошлин с торговцев.




26


 «Собольи пупки» – шкурки с животов.




27


 Юрий Крижанич (1617–1683 гг.) – хорватский историк, общественный деятель, проповедник идеи панславизма (объединения славянских народов). В 1661 году приехал в Россию, после чего был послан (сослан) царем Алексеем Михайловичем в Тобольск. Результатом его вынужденного пребывания в Сибири явилось «Повествование о Сибири...», вышедшее в 1681 году на латинском языке. Крижанич собрал множество сведений о географии, климате, народах Сибири, путях сообщения и истории заселения края русскими. Из сибирской ссылки ему удалось освободиться лишь после смерти Алексея Михайловича в 1676 году.




28


 Печатается по изданию:_Буцинскии_П.Н._ К истории Сибири: Сургут, Нарым и Кетск до 1645 г. Харьков: Типография Адольфа Дарре, 1893. 28 с.




29


 Пегая орда – название военно-политического объединения среднеобских селькупов, прекратившего свое существование в 1598 году, когда войско князя Вони было разбито объединенным отрядом русских служилых людей и кодских остяков. Пегая орда занимала территорию вдоль Оби от Бардакова княжества (район современного Сургута) до Нарыма, включая бассейны притоков Оби: Ваха, Васьюгана, Тыма и Парабели. После поражения часть селькупского населения мигрировала на север (реки Таз и Турухан), а Васюганско-Ваховское Приобье заселили ханты, выходцы из Бардакова княжества (с Агана, Югана). Часть населения бывшей Пегой орды осталась жить в Нарымском Приобье.

Обращает на себя внимание необычность самого названия этого объединения (княжества или союза нескольких княжеств): ни одно военно-политическое образование коренного населения Западной Сибири в русских письменных источниках XV–XVII веков не называлось ордой. Даже осколок Золотой Орды – татарское Сибирское ханство именовалось Сибирской землей (царством, страной). Почти все княжества обских угров носили названия, связанные с топонимами: Обдорское, Ляпинское, Казымское, Кодское, Белогорское, Пелымское и т.д. Эпитет «Пегая» с легкой руки Г.Ф. Миллера объяснялся тем, что жители орды были «пеги телом». Эта версия, как и другие, близкие к ней, выглядит малоубедительно. Более вероятно происхождение данного эпитета в результате адаптации какого-то местного этнонима или топонима в русском языке. Такое явление было исторически обусловлено и распространено в пору русского освоения Сибири.

В связи с этим можно попытаться раскрыть значение названия из языка остяков Бардакова княжества, от которых русские получали первые сведения об их восточных соседях. В хантыйско-русском словаре М.А. Кастрена слово «пег» означает «чужой, другой», а «пегаи, пеги» – левый. Оба эти слова близки не только фонетически, но и в смысловом отношении: в мировоззрении ханты, как и многих других народов, понятие «левый, левая» имело и негативный оттенок, означая одновременно что-то нечистое, неправильное. Отсюда вытекает, что для ханты эпитет Пегая означал «чужая», тем самым подчеркивалась иноязычная, иноэтничная принадлежность восточных соседей хантыйского Бардакова княжества. Достоверность этой версии подтверждается еще одним фактом: аналогичная модель номинации иноязычных соседей использовалась нижнеобскими ханты, которые называли ненцев «яранами» («яра» – другой).

Наименование «орда», вероятнее всего, возникло от хантыйского «ордем (урдем)», означавшего «делить», и означало часть территории (Оби). Таким образом, для ханты название Пегая орда значило «Чужая часть (сторона)», или «Чужой, другой народ».




30


 Базионская (Базионовская) волость находилась на Иртыше, примыкая с юга к Самаровской. Позднее волость именовалась Темлечеевой (Темлячеевой). Названа по поселению Басьян-пугот (С.К. Патканов), что обозначало «Деревня Басьяна». В одном из русских документов начала XVII века упоминается «князец» Бозьян. В настоящее время на месте этого поселения находится село Базьяны (30 километров к юго-востоку от Ханты-Мансийска).




31


 Лумпукольская (Лунпокольская) волость находилась на правобережье Оби, близ устья р. Тым. В 1594 году эта территория входила в состав Пегой орды.




32


 Неясно, где Буцинский встретил этот вариант (Югорская) названия Юганской волости. В научной литературе он не употребляется. Вероятно, это результат описки в документах XVII века.




33


 В 1597 году не было «бунта всей югорской земли». За два года до этого ляпинские остяки и самоеды (ненцы) во главе с князем Шатровом Лугуевым более полугода безуспешно осаждали Березов, но при приближении отряда тобольских служилых людей во главе с соратником Ермака атаманом Черкасом Александровым были вынуждены снять осаду. Позднее, в 1607 году, Шатров Лугуев вместе с обдорским князем Василием снова осаждал Березов. После поражения оба предводителя восстания были схвачены и казнены в Березове.




34


 Лешня, лесованье – лесная охота, охотничий промысел.




35


 Ларпидская волость находилась на Оби, выше по течению от ее левого притока Васьюгана. Эта территория входила в состав Пегой орды.




36


 Печатается по изданию:_Буцинский_П.Н._ Крещение остяков и вогулов при Петре Великом. Харьков: Типография губернского правления, 1893. 94 с.




37


 Здесь и ниже рассуждения автора об Удории, или Юнгории, запутаны и спорны. Он необоснованно отождествляет Удорию и Югорию («Юнгорию»). Удория – местность, расположенная к западу от реки Печоры и к северу от реки Вычегды в бассейне реки Вашки (Удора – «местность у реки» на коми языке). Здесь к XIV веку сформировалась локальная группа древних коми, в состав которой вошли также вепсский и саамский этнические компоненты. В 1444 году преемник Стефана Пермского владыка Питирим крестил удорцев-идолоноклонников.

Расположение древней Югры вдоль восточных склонов Северного, Приполярного и Полярного Урала, о котором говорит Буцинский, до сих пор не подтверждается сколько-нибудь серьезными научными аргументами (см. прим. 4).




38


 Стефан Пермский (ок. 1340-1345 – 26.04.1396 г.) – деятель Русской Православной Церкви (РПЦ) второй половины XIV века, церковный писатель. Уроженец Великого Устюга, сын русского и зырянки (коми). Постригся в монахи в Ростове, где получил образование. В 1379 году направляется для проповеди идей Христа на Вычегду, в земли коми, где в совершенстве овладел зырянским языком. Это послужило толчком к переводческой деятельности и созданию зырянской азбуки. Вместе с проповедью основ христианского учения на реках Вычегде, Выми и в других местах Стефан строил церкви и часовни, уничтожая языческие кумирни. В 1382 году по благословению митрополита Московского Алексия хиротонисан во епископа новой Пермской епархии. В народной памяти св. Стефан остался как создатель нового алфавита, т.н. пермской азбуки.




39


 Герасим Пермский (точные год рождения и год смерти неизвестны) – третий Пермский епископ, ревностно трудившийся на ниве укрепления и прославления основ христианства. Его стараниями возводились храмы, устраивался быт духовенства. Наряду с ростом признания, расширением миссионерского проповедничества и любви мирян существовали проблемы, в силу которых подвергалась опасности жизнь русского проповедника. Во время объезда епархии Герасим был задушен рукою вогула (манси), которого он принял на воспитание. По версии автора «Иконописного Подлинника», это деяние было совершено его домочадцами. П.Н. Буцинский ошибочно называет его «первым епископом Перми», ссылаясь на статью Н.А. Абрамова в «Журнале Министерства Народного Просвещения» (ЖМНП, СПб, 1854, ч. 83). Канонизирован Русской Православной Церковью.




40


 Питирим Пермский (?–1455) – четвертый епископ Великой Перми (с 1447 г.), церковный писатель и миссионер, обративший в христианство многих манси. Составитель «Краткого описания жития св. Алексия» (см.: Духовный вестник, СПб, 1862). Убит вогульским вождем Асыкой в Усть-Выме в 1455 году во время миссионерской проповеди. Причислен к лику святых РПЦ. Днями памяти его считаются 29 января и 19 августа.




41


 Асыка – князь Пелымского вогульского (мансийского) княжества, располагавшегося на восточных склонах Урала. Известен набегами на пермские и вычегодские земли. Ярый противник христианизации. В 1467 году во время ответного похода пермско-вятского отряда на пелымских «вогуличей» он был захвачен в плен, но сумел бежать. В 1481 году войско Асыки напало на Пермь Великую, были убиты пермский князь Михаил и его сыновья. После успешного похода московской рати под руководством воевод князей Ф. Курбского и И. Салтыка-Травина на пелымцев (1483 г.) сын Асыки князь Юмшан признал зависимость от великого князя Московского Ивана III. В 1485 году Юмшан побывал на аудиенции у Ивана III и обязался «дань давати великому князю». К этому времени Асыка, вероятно, уже умер, во всяком случае в русских документах и летописях он уже не упоминается.




42


 Сведения о противостоянии пермян-идолопоклонников во главе с неким Пан-сотником (Памом) и крестителя пермян (древних коми) иеромонаха Стефана содержатся в «Слове о житии и учении св. Стефана...», написанном Епифанием Премудрым в конце XIV века. «Житие» и Вычегодско-Пермская летопись однозначно определяют Пана-сотника и его сторонников как пермян (коми), поэтому отождествление Буцинским последних с «юнгорскими остяками» нельзя признать верным.




43


 Иван III Васильевич (22.01.1440–27.10.1505) – великий князь Московский с 1462 года, старший сын Василия II (Васильевича) Темного. Выдающийся государственный деятель, дипломат. При его правлении завершилось формирование территории Русского централизованного государства и начала складываться система приказного управления. При нем сильно возросло значение дворянства и получило развитие поместное землевладение. Важнейшим его достижением была ликвидация зависимости Московской Руси от ордынцев.




44


 Здесь неточность: Березов был основан через год после Пелыма, т.е. в 1594 году.




45


 Алачевы – княжеский род конца XVI–середины XVII вв. хантыйского Кодского княжества, расположенного на правом берегу Оби между рекой Ендырь и Северной Сосьвой. Русское правительство использовало род Алачевых в своих административно-хозяйственных и политических целях. Последний князь Дмитрий Михайлович в 1643 году был вызван в Москву, записан в дворянство, получил вотчину на Лене, в Коми крае, а Кода была присоединена к Русскому государству. К концу XVII века род Алачевых угас.




46


 Кодский (Кондинский) Троицкий монастырь основан в 1653 году в селе Кондинском (ныне – Октябрьское Ханты-Мансийского автономного округа). В течение 130 лет (1657–1891) был мужским. Расположен на правом берегу Оби. Указом Синода от 12 апреля 1891 г. (№ 5830) монастырь был обращен в женскую общину с подчинением Иоанно-Введенскому монастырю, что под Тобольском. 21 июня того же года несколько монахинь отбыли в Кондинск. Настоятельницей была назначена монахиня Анна Дружинина. В число насельниц общины входили пять монахинь, пять рясофорных послушниц и пять «белиц». История монастыря богата событиями, имевшими всероссийское значение. В сентябре 1909 года Кондинская Троицкая женская община вновь была обращена в самостоятельный женский трехклассный общежительный монастырь.




47


 Троицкая церковь в селе Кодеком была построена князем Михаилом (Игичеем) Алачевым. Описания ее внешнего и внутреннего вида не сохранилось из-за пожара. Сгоревшая церковь была восстановлена, но со временем из-за ветхости была снесена в момент закладки монастырской обители.




48


 Михаил Федорович Романов (12 (22).07.1596–13 (23).07.1645) – сын Федора (Филарета) Романова. На Земском соборе 21 февраля 1613 года был избран первым русским царем. По своим личным качествам был человеком небольшого ума, нерешительным и к тому же болезненным. Фактически государством управлял его отец-патриарх (до своей смерти в 1633 г.). При Михаиле Федоровиче были заключены Столбовской мир (1617) и Деулинское перемирие (1618).




49


 Речь идет о нарымских селькупах, которых до конца XIX века ошибочно называли остяками, или остяко-самоедами.




50


 Указ великих государей Иоанна и Петра Алексеевичей и сестры их цесаревны Софии в Сибирь о крещении в православную веру и о «розыске и наказании из них тех, кои обокрав помещиков или разоря кого-либо, бежали и просят о крещении их, дабы тем освободиться от наказания: Именной с боярским приговором».




51


 Происхождение этнонима «остяки» до сих пор многие авторы связывают с татарским «уштек, уштяк» «дикий, непокорный». Более вероятна другая версия, согласно которой этноним «остяк» произошел от самоназвания обских ханты: ас-ях – «обские люди, обской народ». Аналогичная ситуация сложилась и с этнонимом «вогулы», который, как правило, объясняется из языка коми, где он переводится как «дикий». В то же время известный археолог и этнограф В.Н. Чернецов считал, что этноним «вокэл, выкли», встречающийся в исторических преданиях обских угров, имеет хантыйское происхождение. Известный топонимист А.К. Матвеев, отмечая обилие географических названий, образованных от слова «вогул», приводит хантыйский вариант этнонима – «вохаль», который применялся в отношении манси. Этнограф Е.П. Мартынова отмечает, что у нижнеобских ханты до сих пор сохранился этноним «охаль», который идентифицируется ими как сосьвинские манси или ханты.

В целом следует почеркнуть, что связь этнонимов «остяки» и «вогулы» соответственно с татарским и коми словами со значением «дикий», по всей вероятности, вторична. Слово «дикий» является эпитетом к данным этнонимам, а не их переводом с коми и татарского языков. Исконное значение этих названий связано, вероятнее всего, с древними самоназваниями северных обско-угорских групп.




52


 Маньс, манщ – этноним, который означал «говорящие». Восходит к древнему названию предков венгров и манси – «монть», «мансэ». У венгров этот термин трансформировался в «мадьяр» – «говорящие люди». Этнонимы с подобным значением нередки и у других народов, что является результатом противопоставления «свой – чужой», «говорящий – немой».




53


 В фольклоре ханты «арьях» – древний народ, который жил в Нижнем Прииртышье и Среднем Приобье до появления там хантыйского населения. «Арьях» ханты переводят как «Песенный, былинный народ». Этническая принадлежность «арьях» неясна, но есть основания считать, что этот народ был ассимилирован предками современных ханты.




54


 Енисейские остяки – устаревшее русское название кетов. По происхождению и языку кеты не родственны ханты.




55


 Здесь и ниже сведения о божествах обских угров и их религиозной обрядности, приводимые П.Н. Буцинским, почти дословно повторяют данные из сочинения Григория Новицкого (о нем см. ниже).




56


 Новицкий Григорий Ильич (год рождения неизвестен, умер в 20-е годы XVIII века) – малоросс, автор «Краткого описания о народе остяцком» (1715). Получил образование в Киево-Могилянской академии. В 1712 году сослан в Сибирь, где наблюдал жизнь ханты (остяков) и манси (вогулов), сопровождая в миссионерской поездке митрополита Филофея Лещинского в Березовский край. Погиб во время посещения Кондинской волости (на р. Конде).




57


 Неверное выражение: речь идет о татуировках, которые у обских угров носили характер излечивающего или охранительного (от болезней, злых духов) знака. Возможно, некоторые татуировки были родовыми, фамильными знаками («знаменами»).




58


 Кастрен Матиас (Матвей) Алексантери (Александр) (2.12.1813 – 7.05.1852) – финский языковед и этнограф. Предпринял ряд путешествий по северной части Европейской России, Уралу, Западной и Южной Сибири (1845–1849). Исследовал, в частности, хантыйский, самодийские и другие языки. Автор работ и о мифологии и этнографии Сибири.




59


 Паллас Петр Симон (1741 –1811) – немецкий естествоиспытатель, географ, с 1767 года работавший в России по приглашению Екатерины II. В 1768–1774 годах Паллас возглавлял академическую комплексную экспедицию по Центральной России, Уралу, Сибири и Забайкалью. В результате этой экспедиции появились два знаменитых труда Палласа: «Русско-азиатская зоография» и пятитомное «Путешествие по разным провинциям Российского государства».




60


 Елянь (Илянь) – название духа (божества?) у северных ханты и манси, зафиксированное учеными и краеведами во второй половине XIX – начале XX веков. А.II. Зенько полагает, что Елянь – эпитет некоего божества – покровителя воинов, так как его важнейшим атрибутом являлось оружие, а праздники, устраивавшиеся в его честь, сопровождались пляской мужчин с копьями и саблями. Значение слова А.П. Зенько, ссылаясь на И.Н. Смирнова (1904 г.), определяет как «священный». В связи с этим следует отметить, что близкое по звучанию слово с таким значением у ханты и манси отсутствует, но есть у ненцев – «яля».

В то же время известный финский этнограф К.Ф. Карьялайнен считал еляней помощниками и охранителями, слугами местных духов-покровителей. Отличительной чертой изображений еляней, по его мнению, являлась остроголовость, имитировавшая шлемы воинов. Эти изображения отличались небольшими размерами и имели вид палочек или кольев, на которых вырезались лишь лица и головы. Вслед за О. Финшем (1882 -г.), лично наблюдавшим обряды почитания еляней на хантыйских святилищах, где их количество достигало нескольких десятков, К.Ф. Карьялайнен считал, что еляни не являлись собственно идолами, а приносились в жертву верховному духу. Кроме того, интересно, что еляней никогда не одевали, им не приносили даров как идолам духов.

Е.П. Мартынова вслед за С.И. Руденко (1916 г.) считает, что еляни – духи, покровительствовавшие рыболовам и охотникам. Изображения еляней в случае их успешной «службы» по истечении трех лет уносили на ближайшее святилище, а взамен изготавливали новые.

В пользу последних трактовок значения еляней, возможно, свидетельствует наличие в лексиконе ханты слова «еле (елле)» – «щепка», что вполне согласуется с небольшими размерами изображений еляней и почти полным отсутствием у них каких-либо деталей тела (кроме головы).




61


 Иоаким (Иван Савельев) (1621 –1690) – десятый Патриарх Московский и всея Руси (1674–1690). Московский дворянин, ведущий род из Великого Новгорода. В 1655 г. оставил военную службу и принял монашество. В 1664 г. – архимандрит Чудова монастыря, с 1672 г. митрополит Новгородский. После падения в 1666 г. Патриарха Никона (Никита Минов, 1605–1681) сблизился с царем Алексеем Михайловичем (1629–1676). Отстаивал независимость духовенства от светской власти. 26 июля 1674 года возведен на патриарший престол.




62


 Адриан (Андрей) (1627–1700) – одиннадцатый и последний досинодальный Патриарх Московский и всея Руси (1690–1700). Приверженец церковной старины, активно противодействовал реформам Петра I. Оставил обширное литературное наследие, включающее проповеди, обличения. Поддерживал общерусское летописание, пополнившееся новыми сводами. В борьбе со староверами предпочитал репрессивные меры. После смерти его патриаршество было заменено синодальной формой церковного правления.




63


 Игнатий (Римский-Корсаков, ок. 1639–13.05.1701) – митрополит Сибирский и Тобольский (1692–1700). О его мирском имени существуют легенды. По первой (вплоть до 1988 г.) – Иван Степанович, по другой – Илья Александрович. Выходец из дворян, при царе Алексее Михайловиче был стольником. Принял монашество в Соловецком монастыре. С 1685 года – архимандрит. Хиротония в митрополита Сибирского состоялась 3 апреля 1692 года. Прибыл в Тобольск 12 февраля 1693 года. Был ярким обличителем язычества, раскола и сектантства. Большое участие принимал в делах христианизации народов Тобольского Севера. Остаток своей жизни провел в Московском Симоновском монастыре, где и погребен. Известный духовный писатель, обличитель раскола.




64


 Киприан (Старорусенин) (вторая половина XVI ст. – 17.12.1635) – первый архиепископ Сибирский и Тобольский (8.08.1620–15.02.1624). Был архимандритом Хутынского монастыря. Возведен на тобольскую кафедру с согласия патриарха Филарета по указу царя Алексея Михайловича. Хиротонисан в архиепископы 8 сентября 1620 года. Дата прибытия в Тобольск – 19 июня 1621 г. 15 февраля 1624 года вызван в Москву и возведен в сан митрополита.




65


 Филарет (Федор Никитич Романов, ок. 1554 –1633) – четвертый Патриарх Московский и всея Руси (1619 –1633), крупный государственный деятель, отец царя Михаила Федоровича и старший сын боярина Никиты Романовича Юрьева, брата первой жены Ивана Грозного Анастасии, соперник Бориса Годунова при дворе, которым насильно пострижен в монахи в конце 1600 или начале 1601 гг. Принимал участие в свержении Василия Шуйского (1610). Как духовный деятель укрепил власть и авторитет Московской патриархии. Принял решение об учреждении Тобольской и Сибирской архиепископии (1620).




66


 Виниус Андрей Андреевич (1641 –1717) – русский государственный деятель, дворянин. В 1694–1695 гг. управлял Сибирским приказом, строил заводы на Урале. Один из ближайших соратников Петра I в ранние годы его царствования.




67


 Абрамов Николай Алексеевич (17.04.1812 – 3.05.1870) – известный сибирский краевед, историк. Образование получил в уездном народном училище (1823 – 1825) и Тобольской духовной семинарии (1826– 1832). Преподавал в духовном училище (1832–1836). С 1842 г. – смотритель Березовского, Ялуторовского и Тюменского училищ. С 1853 г. – столоначальник Главного Управления Западной Сибири (г. Омск). Действительный член Русского Географического общества (РГО) (с 5 ноября 1858 г.). Один из первых и ведущих знатоков церковной истории Сибири, особенно Тобольской губернии и епархии (более 100 публикаций). Другой известный церковный историк Сибири – А.И. Сулоцкий писал о нем: «После Абрамова едва ли скоро явится такой знаток Сибири и такой охотник писать о ней, каков он был».




68


 Иоанн Максимович (Иоанн Тобольский) (в миру – Иван Максимович Васильковский, род. в декабре 1651 г., умер 10 июня 1715 г.) – шестой митрополит Тобольской епархии, носивший титул «Митрополит Тобольский и всея Сибири». Уроженец города Нежина Черниговской губернии. Из дворян. Учился в Киевской духовной академии. Принял монашество в Киево-Печерской лавре. В 1677 году 24-летний иеромонах Иоанн был избран посланником к царю Федору Алексеевичу. Сведений с 1677 по 1695 годы о его деятельности нет. С 1695 года архимандрит Черниговского Елецкого монастыря. 10 января 1697 г. – архиепископ Черниговский. 23 марта 1711 года хиротонисан в митрополиты Тобольской епархии. Прибыл в Тобольск 14 (по другим сведениям – 11) августа 1711 года. Видный деятель русского православия, духовный писатель и проповедник, оставивший большое литературное наследие. Канонизирован в 1916 году, последний русский святой досоветского времени 10 (23) июня. Его мощи и по сей день привлекают богомольцев в древнюю столицу Сибири.




69


 Шарковы юрты – искаженное название Шоркоровских юрт. Исконное звучание топонима – Шоркар (в переводе с коми языка – «Город на ручье (речке)». До конца XVI века Шоркар был центральным городком Кодского княжества, княжеской резиденцией. Там же находилась и «кумирня» (святилище) общеугорского значения, посвященная Ортику (Орт-ики – одно из имен сына верховного божества обских угров Торума – Мир-Ванты-ху). В настоящее время рядом с древним городищем находится пос. Шеркалы (Октябрьский район ХантыМансийского автономного округа).




70


 Правильно «Кошуцких». В Ремезовской летописи упоминается хантыйский (мансийский?) князь Кошук и его городок, который был с боем взят дружиной Ермака. В XVII–XIX веках в состав Кошукской инородческой волости в низовьях реки Тавды (левый приток Тобола) входило 12 поселений. Ныне на месте городка – село Кошуки (Тавдинский район Свердловской области).




71


 Нахрачи – бывшая княжеская резиденция и культовый центр нижнекондинских ханты. В 1963 году село Нахрачинское было переименовано в Кондинское.




72


 Сатыгинская волость находилась в среднем течении реки Конды, левого притока Иртыша. Селение Сатыга, названное по имени легендарного мансийского (хантыйского?) князя начала XVIII века Сатыги, располагалось на северном берегу одноименного тумана – проточного озера.




73


 Василий Мангазейский (Василий Отрыганьев, ?–1600) – праведник, к которому была допущена уступка со стороны высшей духовной власти о признании его Угодником Божиим без официальной канонизации. Служил приказчиком у состоятельного купца в Мангазее. Обвинен последним в краже и убит. С 1649 года чествуется как подвижник благочестия. Днем памяти святителя считается 10 мая.




74


 Антоний I (Стаховский) (св. нет – 27.03.1740) – митрополит Тобольский и Сибирский (14.02.1721 – 27.03.1740). Выпускник Киевской духовной академии. В 1701 –1709 гг. – кафедральный наместник в Чернигове. С 1709 года – архимандрит и настоятель Новгород-Северского Спасо-Преображенского монастыря. В течение восьми лет, с 1713 по 1721 годы, был архиепископом Черниговским. В 1721 году возведен в сан митрополита Тобольского и Сибирского. Прибыл в Тобольск 7 декабря 1721 года. Многогранной была его деятельность на поприще христианизации народов Тобольского Севера и борьбы с расколом.




75


 Persona grata (лат.) – желательное лицо.




76


 Геннин (де Геннин), Вилли Иванович (Георг Вильгельм) (1676 –1750) – специалист по горному и металлургическому производству, генерал-лейтенант. Голландец по происхождению, в России с 1698 года на службе. Участвовал в Северной войне (1700–1721). Активно проводил в жизнь политику Петра I. С 1722 по 1734 гг. – начальник уральских горных заводов.




77


 Долгорукий Михаил Владимирович (14.11.1667 – 11.11.1750) – тобольский губернатор (1724–1728), князь, государственный деятель, д.т.с. (1729). Из рода Долгоруких, брат В.В. Долгорукого. Стольник (1685). Участвовал в Крымском походе 1689 г. С апреля 1729 г. – член Верховного тайного совета.




78


 Печатается по изданию:_Буцинскии_П.Н._ Открытие Тобольской епархии и первый Тобольский архиепископ Киприан. Харьков: Типография губернского правления, 1891. 58 с.




79


 Владимир (Владимир Святославович) (?–1015) – святой, князь Новгородский (с 969), великий князь Киевский (с 980). Добился объединения всех восточнославянских племен. В 988 году положил начало процессу христианизации древнерусского общества, избрав христианство в качестве государственной религии. Осуществил эту акцию с помощью византийского духовенства. Объявлен РПЦ равноапостольным и канонизирован в середине XIII века по велению Александра Невского.




80


 Ярослав I (Ярослав Мудрый, 978–1054) – великий князь Киевский, сын Владимира Святославовича. Был основателем первых русских монастырей. Ярослав является основателем Русской Православной Церкви.




81


 Ижора – западнофинская народность, жившая по берегам Невы. Земля, на которой обитала ижора, называлась Ижорской, или Ингрией, Ингерманландией (при Петре Великом). Территория Ижорской земли входила в состав владений Новгорода Великого, а после 1478 года была присоединена к Московскому государству. К XVII веку ижорцы были полностью ассимилированы северорусским населением.




82


 Карелы (самоназвание – карьялани) – народ в России прибалтийско-финской подгруппы финно-угорской группы уральской языковой семьи. Относятся к беломоро-балтийской расе большой европеоидной расы, в некоторых группах прослеживается слабая монголоидная примесь. Карелы сформировались на основе аборигенных племен Южной Карелии и Юго-Восточной Финляндии. В XI веке карелы стали продвигаться на север и заняли свою современную территорию, поглотив часть саамов. Первое упоминание названия «карелы» в русских летописях относится к 1143 году. В настоящее время их насчитывается около 140 тысяч человек, имеют собственную автономию.




83


 Чудь – изначально этноним, название одного из «вымерших» западнофинских племен. Упоминается в «Повести временных лет» как северный сосед восточнославянских племен. Исчезает с исторической арены в начале II тысячелетия. Очевидно, чудь была ассимилирована словенами. Район обитания этого племени реконструируется по топонимам, в частности, по названию Чудского озера. Позднее – общее название, применявшееся русскими в отношении финноязычного населения Европейского Севера. Впоследствии не только русские, но и сами потомки чудских народов стали применять это название для обозначения древнего населения этих территорий.

Предания о чуди сохранились в северорусских землях (Новгород, Архангельск, Устюг), у коми-зырян, коми-пермяков и европейских ненцев. В них чудь – языческий народ, убегавший от христиан или погребавший себя в землянках. В коми-языке «чудь, чуйд» означает «пугливый, боязливый». У коми-зырян чудь иногда ассоциируется с собственными предками-язычниками.




84


 Олонецкий край – территория бассейна реки Олонки в Приладожье, где обитали западнофинские племена, в частности – весь (предки современных вепсов).




85


 Лопари, или саамы – народ, издревле обитающий на севере Скандинавии и Кольском полуострове. Язык саамов относится к финно-угорской группе уральской языковой семьи, распадается на ряд сильно различающихся диалектов. Традиционные занятия саамов – охота на дикого оленя, оленеводство.




86


 Лапландия – устаревшее название территории, заселенной лопарями (саамами). Название означает «Страна лаппов».




87


 Зосима – преподобный, один из основателей Соловецкого монастыря (?– 1478). Был канонизирован собором в 1547 году. Память его отмечается 17 апреля. В 1566 г., 8 августа, его мощи были перенесены в придел соборного храма, посвященного преподобным Зосиме и Савватию.




88


 Савватий – преподобный, один из основателей Соловецкого монастыря (? – 27.09.1435). Ища место для совершенного уединения и безмолвной молитвы и узнав о существовании в Белом море большого пустынного острова, отправился туда. Первоначально поселился у часовни на реке Выге, где встретил инока Германа, жившего в лесу. Не доходя 12 километров до места нынешнего расположения монастыря, близ озера поставил келью. Уже после кончины здесь был построен монастырь, получивший название Соловецкого.




89


 Герман – преподобный соловецкий (?–1479), родом из Тотьмы. Вместе с рыбаками в 1428 г. отправился на пустынный Соловецкий остров, где встретился с Савватием, пострижником Валаамской обители. После смерти последнего подвизался с преподобным Зосимою. Безграмотный, он диктовал клирику о своих подвижниках по пустынножительству, их жизнеописание. Около 50 лет провел Герман на Соловецком острове. День его памяти празднуется 30 июля. Мощи покоятся в Соловецком монастыре.




90


 Иона (?–1471) – с 1455 г. епископ Пермский. Избран в епископы из простых иноков. С успехом продолжал обращение в христианство язычников, живших по Каме и Чусовой. В начале проповеди ему пришлось потерпеть много лишений и страданий от обращаемых в православие. На месте истребленных кумирниц им были построены церкви и при последних открыты училища. В 1459 году Иона значится в числе русских иерархов, писавших увещевание к епископам литовским оставаться верными православию. День памяти его – 29 января.




91


 Гурий (ок. 1500–1563) (в миру Григорий Руготин) – архиепископ Казанский, святой. Память его празднуется 5 декабря, а днем обретения мощей является 5 октября. Был управляющим у кн. Ивана Пенькова. Оклеветанный в преступной связи с его женою, был посажен в подземелье, где находился два года. Во время заключения переписывал «Азбуки», а вырученные деньги раздавал нищим. По освобождении постригся в Иосифо-Волоколамском монастыре, а затем служил игуменом этого монастыря. По воле Ивана Грозного два года настоятельствовал в Селижаровском монастыре. В 1555 г. собором русских святителей был посвящен на вновь учрежденную архиепископскую кафедру в Казани. Активно принимал участие в христианизации инородцев. Мощи его покоятся в Благовещенском соборе Казани.




92


 Иван IV Васильевич (Иван Грозный) (25.08.1530–18.03.1584) царь Московский, сын великого князя Василия III. Сыграл большую роль в укреплении сильной централизованной власти в России. Был образованнейшим человеком своего времени. В исторической науке деятельность Ивана Грозного получила разноречивую оценку.




93


 Симеон – архиепископ, четвертый владыка Сибирской и Тобольской епархии в 1651–1664 гг. Выходец из Нижегородской епархии (?–?). Был пострижен в монахи в Макарьево-Желтоводском монастыре. Хиротонисан в архиепископа Сибирского 9 марта 1651 года в Московском Успенском соборе в присутствии царя Алексея Михайловича. Прибыл в Тобольск 20 декабря 1651 г. В 1664 году Симеон был вызван в Москву и 16 февраля вышел в отставку. До 1675 г. находился в Макарьево-Желтоводском, а затем Чудском монастырях. В Сибири оставил о себе память как ревнитель христианского благочестия и устроитель церковного благолепия.




94


 Туринский Покровский монастырь основан в 1604 году. Первоначально находился при Покровской приходской церкви. В нем жили монахи и монахини без настоятеля в деревянных кельях. В 1624 г. архиепископ Киприан определил настоятелем игумена Макария, который при содействии архипастыря изыскал средства для постройки Николаевского монастыря, куда перешли монахи. Последний был наделен землями и угодьями от царя Петра Алексеевича. С 1764 года монастырь назывался Николаевским. В 1822 г. он был обращен в женский.




95


 Годунов Матфей Михайлович – боярин, тобольский воевода (1620–1622) при царе Михаиле Федоровиче.




96


 Варлаам I (Рогов) – Ростовский митрополит (? –1603), из игуменов Кирилло-Белозерского монастыря. В январе 1587 года посвящен на кафедру Ростовскую. Присутствовал на Московском соборе 1589 г., когда решался вопрос об учреждении патриаршества в России. Вместе с митрополитом Московским Иовом и Новгородским архиепископом Александром был предложен в кандидаты на патриаршество. В день избрания Иовы в патриархи Варлаам был поставлен митрополитом. С того времени епископы Ростовские стали именоваться митрополитами Ростовскими и Ярославскими.




97


 Тобольский Знаменский монастырь основан в нижнем посаде города, на правом берегу Иртыша, в устье небольшой речки Абрамовки в 1526 году. В 1610 году монастырь перенесен из-за Иртыша в верхнюю часть Тобольска. На новом месте монастырь существовал недолго – не более 13 лет. В 1623 году при архиепископе Киприане вновь переведен в нижнюю часть города и поставлен за татарскими юртами. В 1659 году монастырь сгорел дотла от молнии. После этого пожара 20 мая 1677 года вновь был истреблен очередным пожарищем. И лишь после пожара 1685 года в царствование Иоанна и Петра Алексеевичей началось новое строительство. Но каменное воплощение он получил после 1767 года. В 1873 году рядом с Казанским храмом был заложен корпус теплого придела в честь Знамения Божьей Матери, давшего название монастырю. Тобольский Знаменский мужской монастырь в XVII–XVIII веках – один из известных в Сибири. На его территории в 1833 году открылась первая в Сибири духовная школа – Тобольская духовная семинария.




98


 Печатается по изданию:_Буцинскии_П.Н._ Сибирские архиепископы Макарий, Нектарий, Герасим (1625г. – 1850 г.). Харьков: Типография губернского правления, 1891. 68 с.




99


 Сулоцкий Александр Иванович (1812–16 (3).05.1884) – протоиерей, законоучитель Сибирского кадетского корпуса, известный церковный историк Сибири. Образование получил в Ярославской духовной семинарии и С.-Петербургской духовной академии (1833–1837). Со степенью кандидата богословия был определен в 1848 году учителем церковной истории и греческого языка в Тобольскую духовную семинарию. В Тобольске сблизился с историками П.А. Словцовым, Н.А. Абрамовым, Г.А. Варлаковым, поэтом П.П. Ершовым, декабристами. В 1884 г. переехал в Омск, где работал в кадетском корпусе с И.Я. Словцовым.

Увлеченно занимался научной деятельностью, был в числе учредителей Общества исследования Западной Сибири, а с 1877 г. – член-учредитель ЗСОИРГО. Крупный специалист по истории христианства в Сибири. Его перу принадлежит около 100 печатных работ, появлявшихся во многих российских журналах и научных изданиях. Говоря о тобольском периоде, он замечает: «Так мало отпечатано за десятилетнюю службу в Тобольске... оттого, что 1) я опасался, не пренебрегли бы моим писанием гг. журналисты, не отвергли бы они моих статей с презрением; 2) печатать свои сочинения на собственный счет тогда я не имел средств». 30 апреля 1855 года возведен в степень магистра богословских наук. Имел двух сыновей и трех дочерей. Перечень его сочинений опубликован в № 11 «Тобольских епархиальных ведомостей» за 1884 год.




100


 Амвросий I (Келембет) (около 1750–4.07.1825) – уроженец города Лубны Полтавской губернии. Окончил Киевскую духовную академию. С 1792 г. – архимандрит Воронежского Алексеевского монастыря, потом – ректор Воронежской духовной семинарии, еще позже – Новгородской. С 30 ноября 1797 г. – епископ Уфимский и Оренбургский. После шестилетнего служения (25 мая 1806 г.) возведен в сан архиепископа и переведен в Тобольск. Четыре года возглавлял древнюю Сибирскую кафедру.




101


 Оглоблин Николай Николаевич (1852 – год смерти неизвестен) русский историк-археограф. Окончил Петербургский археологический институт. Служил архивариусом при Московском архиве Министерства юстиции. В 1895–1901 гг. завершил великолепный археографический труд в четырех томах «Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592–1768)», сохраняющий поныне значение важнейшего справочного издания по фонду сибирских материалов. В 1896 году книга была удостоена премии Академии наук. Автор многих историко-географических трудов. Впервые в сибирской историографии отразил народные движения в XVII веке.




102


 Аббас (1571 – янв. 1629) – шах Ирана (с 1587) из династии Сефевидов. Главное внимание уделял укреплению централизованной власти и проведению внутренних реформ. Не раз обменивался посольствами с Россией. Покровительствовал европейским купцам и миссионерам. При его правлении Иран достиг наибольшей политической силы, в связи с чем его называли Великим.




103


 Хованский Андрей Андреевич – князь, тобольский воевода (1626–1627), сменил на этом посту боярина Д.Т. Трубецкого.




104


 Веньяминов Мирон Андреевич – князь, тобольский воевода (1625–1626).




105


 Иосаф I – четвертый Патриарх Московский и всея Руси в 1634–1640 годах, преемник Филарета. Был прежде архиепископом Пскова. Одно из его первых дел в качестве Патриарха было жестокое наказание архиепископа Суздальского Иосифа (Курцевич) за его недостойное поведение. Издал «Лествицу властям», в которой указывал, в каком порядке иерархи должны занимать места при богослужении и на соборах.




106


 Темкин-Ростовский Михаил Михайлович – стольник, князь, тобольский воевода (1635–1638).




107


 Волынский Андрей Васильевич – стольник, князь, тобольский воевода, управлявший Сибирью вместе с М.М. Темкиным-Ростовским.




108


 Есипов Савва Ефимович – подьячий архиепископа Нектария (Телятин), летописец. В 1636 г. составил повесть «О Сибири и Сибирском взятии», известную под названием Есиповской летописи. По мнению историков, это одна из старейших сибирских летописей. По свидетельству «Словаря» Ф.А. Брокгауза летописание доведено до 1621 года и составлено автором «по писанию прежнему» (вероятно, по труду Тобольского архиепископа Киприана), не дошедшему до нас.




109


 Абалацкая икона Знамения Божией Матери, явленная в с. Абалак вдове благочестивой Марии, в честь которой в 1637 году архиепископом Нектарием была заложена церковь. Икона написана была протодьяконом Софийского кафедрального собора Матвеем Мартыновым (1636), широко известна в Сибири и России как чудотворная. По распоряжению митрополита Корнилия с 1665 года ежегодно 8 июня из Абалака с крестным ходом доставляется в Тобольск для поклонения верующих.




110


 Куракин Григорий Семенович – князь, тобольский воевода (1643– 1644), управлял вместе с князем М.С. Гагариным. В годы их воеводства в Тобольске был большой пожар (4 августа 1643 г.), уничтоживший город, соборную и приходскую церкви, архиерейский и воеводский дома, острог.




111


 Гагарин Матвей Петрович (? – 1721) – первый губернатор Сибири (1711 –1721). С его именем связан новый поворот таможенной политики в сторону усиления пошлинного обложения торговли. В 1713 году пересмотрел Таможенный Устав 1698 г. По этому Уставу в Сибири вводился дополнительный сбор десятой «перекупной» пошлины при перепродаже товаров. Его правление закончилось грандиозным сыском о злоупотреблениях сибирских властей, а князь Гагарин, уличенный в злоупотреблениях, был публично казнен.




112


 Одоевский Никита Иванович – князь, боярин, представитель московской бюрократии, судья Сибирского приказа (1643–1646).




113


 Все же Новицкий, видимо, прав, считая возглас «хай» не более чем междометием, т.к. у ненцев «хай» не означает Бог. Ненецкое «хэхэ» означает «идол, дух». Сам же факт заимствования ханты этого религиозного термина у ненцев сомнителен.




114


 Сулешов Юрий (Юрье) Яншеевич (Екшеевич) (?–1643) – тобольский воевода, боярин. В 1623–1625 гг. предпринял статистическое обследование ряда уездов Западной Сибири и установил твердое соотношение крестьянских наделов с размерами обрабатываемой ими государевой пашни, увеличив при этом тягловые повинности. Ввел зачет земельных участков служилых людей за их хлебное жалование. Унифицировал денежные оклады служилых людей. Княжеский род Сулешевых происходил из крымских татар, где члены его занимали важные посты в XVI–XVII вв. До назначения в Тобольск Юрий Яншеевич был воеводой в Новгороде, являясь мужем Марфы Салтыковой, племянницы Марфы Романовой. После воцарения на престол Михаила Романова за ним окончательно утверждается титул стольника.