Александр Мищенко Диалоги «смутного времени»
Посвящаю бесценной жемчужине моей Нине
Палец
Палец — вечная проблема музыканта, играющего на струнных. Эмилио Пюжоль, письмо которого приведено в словаре-справочнике тюменца Михаила Яблокова «Все о гитаре», заявляет резко и прямо, что вопрос о звуке, производимом ударом ногтя или мякотью пальца, существует с тех пор, как существует струна, приведенная в вибрацию ударом пальцев. Среди древних уже Плутарх в своих «Кратких замечаниях» писал, что звук, полученный прямым прикосновением пальцев, удар мякотью, как сказали бы мы, — самый приятный.
Я много общался с известным ныне всему миру композитором-балалаечником Юрием Клепаловым. Помню, как исполнял он на одном из концертов вершинное свое произведение — «Русь». Неистово, как пламенный испанский виолончелист Пабло Казальс, выхлестывал себя в игре музыкант. А я следил за его рукой и думал о мозолике ударного пальца балалаечника. Он значил для него в этот момент то же, что голосовые связки у вокалиста. К мозолику своему мой друг-артист всегда сверхвнимателен: важно не «засушить» его, так играть, чтобы размягченным он был и имел бы полную власть над тембрами. Только мастер знает, какие ресурсы выразительности таят в себе разные подвороты пальца, его мякотки. На том концерте, правда, Клепалов играл с таким эмоциональным накалом, что палец его горел в игре. Все мускулы лица артиста искрились блестками музыки, боли и радости, мятущимися волнами переливались по нему. Мысль его витала по самым дальним весям Руси…
Он очнулся от дружных плотных хлопков аплодирующих буровиков. Из пальца артиста сочилась кровь, но он не чувствовал боли. Восторженно глядели на него буровики, глаза их сияли горячим счастьем. «Вылился народ! — думал про себя взволнованный не менее, чем слушатели, музыкант. — Вот и еще прибавилось у меня друзей».
Так «ногтевая» игра или «без ногтей», «удар мякотью»?
Ногтевой способ игры известен с давних времен. При игре на лютне его стали применять приблизительно в пятнадцатом веке. В словаре-справочнике «Все о гитаре» можно отыскать такое высказывание о ногтевой игре гитариста-композитора Симо Молитера (1766–1848 гг.): «Этим они хотят придать жильным струнам тон, соответствующий тону басов, и для него выращивают особым образом ногти».
Первым горячим противником ногтевой игры был Фердинанд Сор. Он решительно заявлял по поводу имитации на гитаре гобоя: «Так как гобой отличается носовым тембром, то, кроме того, что нужно взять струну как можно ближе к подставке, еще приходится более обыкновенного сгибать пальцы и касаться струн ногтем. Это единственный случай, когда можно допустить применение ногтей при игре на гитаре. Вообще же, если не избегать ногтей, игра делается очень неприятной: страдает качество и выразительность ее, пиано теряет певучесть, а форте выходит недостаточно сильным. Получается то же, что происходило с ними на старинных клавесинах: пиано являлось подавленным, слишком заглушенным, а при форте слышалось гораздо более стука, чем звуков струн».
Выдающимися исполнителями, извлекавшими звук подушечками пальцев, как отмечал некогда замечательный русский гитарист Валериан Русанов, были помимо Сора, Кост, Леньяни, Карулли, Каркасси, Регонди, Мертц, Фортеа, Робледо, Роки, Джулиани и Таррега, а потом многие известные советские исполнители.
В отличие от Сора, его современники Джулиани, Агуадо и некоторые другие пользовались ногтем. Не всегда играл «без ногтей» Таррега, но больше в ходу у него была «мякотка».
Чтобы получить звук «без ногтей» по-тарреговски, недостаточно остричь себе ногти. Нужно развить равновесие между сопротивлением и осязанием концов пальцев, то есть «создать звук», как заявляет Пюжоль, что приобретается только упорной, добросовестной и тщательной работой. Если говорить о Клепалове, то как бы ни складывались обстоятельства его жизни, он творил непрестанно, так пластался, что срывал пальцы, переставали они воспринимать звук. В квартирке у него было теснее, чем в чуме ненецком, и часами ночью играл он «в полструны» в ванной, чтобы не разбудить малышей. И не просто бряцал по струнам балалайки, а изливал жар своего сердца в тремоло, быстрых чередованиях разных созвучий, и мелодия становилась схожа с русской проголосной песней и тянулась, как бесконечная извивная тропка в поле, среди золотых волн ржи. В минуты высшего подъема духа пылать начинал Юрий Клепалов, рождая мысли и чувства из раскаленной лавы души, звездного ее вещества. Знал балалаечник цену своей «мякотке»… И неудивительно.
Ноготь есть материя мертвая, которая не может создать прямого контакта между чувствительностью пальцев артиста и струны, являющейся одновременно чувствительной частью инструмента.
Александр Мищенко Диалоги «смутного времени»
Посвящаю бесценной жемчужине моей Нине
Палец
Палец — вечная проблема музыканта, играющего на струнных. Эмилио Пюжоль, письмо которого приведено в словаре-справочнике тюменца Михаила Яблокова «Все о гитаре», заявляет резко и прямо, что вопрос о звуке, производимом ударом ногтя или мякотью пальца, существует с тех пор, как существует струна, приведенная в вибрацию ударом пальцев. Среди древних уже Плутарх в своих «Кратких замечаниях» писал, что звук, полученный прямым прикосновением пальцев, удар мякотью, как сказали бы мы, — самый приятный.
Я много общался с известным ныне всему миру композитором-балалаечником Юрием Клепаловым. Помню, как исполнял он на одном из концертов вершинное свое произведение — «Русь». Неистово, как пламенный испанский виолончелист Пабло Казальс, выхлестывал себя в игре музыкант. А я следил за его рукой и думал о мозолике ударного пальца балалаечника. Он значил для него в этот момент то же, что голосовые связки у вокалиста. К мозолику своему мой друг-артист всегда сверхвнимателен: важно не «засушить» его, так играть, чтобы размягченным он был и имел бы полную власть над тембрами. Только мастер знает, какие ресурсы выразительности таят в себе разные подвороты пальца, его мякотки. На том концерте, правда, Клепалов играл с таким эмоциональным накалом, что палец его горел в игре. Все мускулы лица артиста искрились блестками музыки, боли и радости, мятущимися волнами переливались по нему. Мысль его витала по самым дальним весям Руси…
Он очнулся от дружных плотных хлопков аплодирующих буровиков. Из пальца артиста сочилась кровь, но он не чувствовал боли. Восторженно глядели на него буровики, глаза их сияли горячим счастьем. «Вылился народ! — думал про себя взволнованный не менее, чем слушатели, музыкант. — Вот и еще прибавилось у меня друзей».
Так «ногтевая» игра или «без ногтей», «удар мякотью»?
Ногтевой способ игры известен с давних времен. При игре на лютне его стали применять приблизительно в пятнадцатом веке. В словаре-справочнике «Все о гитаре» можно отыскать такое высказывание о ногтевой игре гитариста-композитора Симо Молитера (1766–1848 гг.): «Этим они хотят придать жильным струнам тон, соответствующий тону басов, и для него выращивают особым образом ногти».
Первым горячим противником ногтевой игры был Фердинанд Сор. Он решительно заявлял по поводу имитации на гитаре гобоя: «Так как гобой отличается носовым тембром, то, кроме того, что нужно взять струну как можно ближе к подставке, еще приходится более обыкновенного сгибать пальцы и касаться струн ногтем. Это единственный случай, когда можно допустить применение ногтей при игре на гитаре. Вообще же, если не избегать ногтей, игра делается очень неприятной: страдает качество и выразительность ее, пиано теряет певучесть, а форте выходит недостаточно сильным. Получается то же, что происходило с ними на старинных клавесинах: пиано являлось подавленным, слишком заглушенным, а при форте слышалось гораздо более стука, чем звуков струн».
Выдающимися исполнителями, извлекавшими звук подушечками пальцев, как отмечал некогда замечательный русский гитарист Валериан Русанов, были помимо Сора, Кост, Леньяни, Карулли, Каркасси, Регонди, Мертц, Фортеа, Робледо, Роки, Джулиани и Таррега, а потом многие известные советские исполнители.
В отличие от Сора, его современники Джулиани, Агуадо и некоторые другие пользовались ногтем. Не всегда играл «без ногтей» Таррега, но больше в ходу у него была «мякотка».
Чтобы получить звук «без ногтей» по-тарреговски, недостаточно остричь себе ногти. Нужно развить равновесие между сопротивлением и осязанием концов пальцев, то есть «создать звук», как заявляет Пюжоль, что приобретается только упорной, добросовестной и тщательной работой. Если говорить о Клепалове, то как бы ни складывались обстоятельства его жизни, он творил непрестанно, так пластался, что срывал пальцы, переставали они воспринимать звук. В квартирке у него было теснее, чем в чуме ненецком, и часами ночью играл он «в полструны» в ванной, чтобы не разбудить малышей. И не просто бряцал по струнам балалайки, а изливал жар своего сердца в тремоло, быстрых чередованиях разных созвучий, и мелодия становилась схожа с русской проголосной песней и тянулась, как бесконечная извивная тропка в поле, среди золотых волн ржи. В минуты высшего подъема духа пылать начинал Юрий Клепалов, рождая мысли и чувства из раскаленной лавы души, звездного ее вещества. Знал балалаечник цену своей «мякотке»… И неудивительно.
Ноготь есть материя мертвая, которая не может создать прямого контакта между чувствительностью пальцев артиста и струны, являющейся одновременно чувствительной частью инструмента.