Александр Мищенко Диалоги «смутного времени»
Посвящаю бесценной жемчужине моей Нине
И мэр и гармонист
Из автобиографической справки В. А. Рейна
…Рейн Виктор Александрович. 39 лет. Женат. Хороший семьянин. Воспитывает двоих детей 16 и 12 лет. Инженер-строитель. С 1985 года живет и работает в г. Ишиме. До 1990 года работал начальником ДСУ-2, затем был избран председателем городского Совета, а в 1992-м назначен главой администрации города. С 1993 года — депутат областной Думы.
— Виктор, мы работали вместе в таежных самотлорских дебрях как научные сотрудники Гипротюменьнеф- тегаза, исследуя «поведение» бетонных дорог на знаменитом месторождении. Полевиками были. Помнишь же: озеро, кедровник, несколько домишек из смолевых, густо пригнанных одна к другой лесин, и извивная сеть самотлорских бетонок. Денно и нощно бдили мы за ней.
Ты уехал — я два года ходил в плечистой твоей куртке. Тебя как-то неожиданно вырвали из контекста нашей полевой жизни. Очень жалковали мы, что перестала звучать у нас заливистая твоя гармошка. Осиротил ты нас без мелодий своих. Иной скажет: спекулирует писатель Мищенко на гармошечке Рейна, да он и сам это делает, двигая ее на арены международной жизни.
— Фигня все это, Саша! Начнем с истоков. В седьмом классе увлекся я гармошкой, и стала с тех пор она спутницей моей жизни. На мужской день, на 23 февраля, купил мне папка в подарок гармонь… Сейчас их несколько у меня: одна в кабинете, другая дома, третья в машине всегда. Душа загрустит вдруг, и беру в руки я «золотые планки», самовыражаюсь.
— Ты немец?
— Я русский больше, чем кто-либо другой. А гармошка — часть души и жизни моей. Я в любой обстановке сыграю. И в праздники, и в самой что ни на есть рабочей и даже официальной обстановке, когда трезвый как стеклышко. А что делать, когда душа просит… Бывает, что еду в машине, и льются из нею звуки гармоники. Некоторые думают: Рейн загулял… Да, еду и пою, как пел «Рябину кудрявую» в Гранд-Форксе, городе-побратиме Ишима в далекой Америке. Жителям его я подарил гармошку свою. Послом мира она стала.
— Но по гармошке ли судят о тебе люди?
— Люди судят обо мне по прилавкам, по ценам, и когда не поддаются они мне, я сижу и психую. Поэтому и пытаюсь возродить Ишим истинный, с сыроделием его и маслоделием, с Никольской ярмаркой, с ковроткачеством. Маслице наше едала некогда королева аглицкая, ковры удостаивались золотых международных медалей…
Из справки о «деловых качествах» моего героя
Компетентность и целеустремленность, оптимизм и умение добиваться поставленной цели, контактность и доступность — основные черты В. А. Рейна. За время работы его в органах городской власти выделено 46 квартир инвалидам и участникам Великой Отечественной войны, 65 — многодетным семьям и семьям матерей- одиночек, 34 — молодым специалистам и офицерам запаса, 94 — работникам здравоохранения, 24 — учителям. 45 семей переселены из аварийного жилья в благоустроенные квартиры.
Город ежемесячно расходует более 5 миллионов рублей на выплату именных стипендий учащимся школ и студентам пединститута. В средней школе № 5 открыты гимназические, а на базе педагогического института — лицейские классы, прорабатывается вопрос об открытии на базе одной из школ города кадетских классов.
Благодаря заинтересованности, настойчивости и инициативе Виктора Александровича в городе открыты краеведческий музей, цирковая студия «Мечта», детский музыкальный центр. Начато строительство спортзала на территории городского стадиона. Сам Виктор Александрович является капитаном сборной команды Ишима по волейболу. Не вышли у него из-под контроля вопросы энергетики и теплоснабжения. В прошлом году построен был местный трубопровод, и 6 котельных города работают на природном газе, еще на трех приступили к пусконаладке…
— Хорошо понимаю, Виктор, твои проблемы и всю их тяжесть. Ясно, отчего нельзя тебе без гармошки. Осмысливая фронтовые операции, между прочим, Георгий Константинович Жуков играл на гармошке, разгружая себя.
— И я на гармони играю, когда мне тяжело.
— Что для тебя Ишим?
— То же, что Казанка. Я был там на торжестве. Гралевский совхоз праздновал пятилетие своего содружества с «ЛУКойл-Лангепаснефтегазом».
— Пятилетие истинного единения серпа и молота?
— Да. И лишний раз понял, что мудры те северяне, которые вкладывают свои деньги и в село — ту безотказную скважину, которая, в конце концов, питает Отечество. И велика в этом роль директора совхоза «Грачевский» Сергея Васильевича Деркача. Бывают такие люди его разряда, о каких говорят: как какой-то срам, так — зам, хорошее что — так сам. Сергей Васильевич берет на себя хорошее все и плохое.
— Я думаю, что ты из той же породы.
— Со стороны оно виднее.
Из выступления В. А. Рейна в Грачах
Возрождение России начинается не с Москвы, а из глубин российских — с Грачей, с провинции, с нашего сельского города Ишима. Ишим — город декабристов, город великого сказочника Петра Ершова, город средней части нашей страны. Об Ишиме можно писать глубочайшего толка трактаты. На таких именно городах или городках держится наша Россия.
Я тоже был на празднике в Грачах. Говорил Виктор Рейн об Ишиме, а мне думалось о том, что этот город — творческая родина выдающегося сибирского ученого- биолога Игоря Анатольевича Созинова. Он безвременно ушел из жизни, и тем острее воспринимаются сегодня его роль и значение. И. А. Созинов — автор уникального архитектурно-научного проекта «Улыбка города», да-да, улыбка Ишима. К работе над ним он привлек школьников из городской станции юннатов. Это — проект учебно-биологического центра, где через стекла аквариумов можно смотреть в толщи воды реки Ишим, изучать жизнь ее обитателей… Мы вдвоем в Созиновым представляли проект Рейну, и мэр одобрил его…
Игорь Анатольевич мечтал, чтобы Ишим стал мозговым центром всего Приишимья, нашей «озерной республики». Его мечтания камертонили с мыслями Рейна: «Идея цивилизованной, благоустроенной России, ее будущего, и конкретно нашего города Ишима была и будет для меня тем стержнем, ради укрепления которого я строил дороги. Согласился работать главой администрации…»
— Я больше практик, конечно же, чем мечтатель, — заговорил Рейн, — и предпринимаю вполне определенные шаги, чтобы Ишим стал в нашем Зауралье неким форпостом мысли, цивилизованной жизни. Форпостом сибирского духа. Я ценю, что правительство причислило Ишим к числу городов, охраняемых государством, к тому, что считается нашим национальным достоянием, нашей исторической памятью и гордостью.
— Виктор, я знаю три дорогих тебе слова, это — Ишим, гармонь и дороги. Вот что они для тебя?
— Дороги вообще — некое предназначение моей жизни. Так уж случилось, что я по окончании школы поступил на автодорожный факультет Тюменского инженерно-строительного института. А окончив его и приехав домой однажды в родное село, без обиняков заявил землякам, что я построю, мол, вам дорогу. И построил, пришло время.
— А где, кстати говоря, ты родился?
— Вот мой адрес, который я пропагандировал, выдвигая себя во властные структуры: Абатский район Тюменской области, село Ленинка, ферма № 5.
— Со скотом, что ли, жил?
— Да, с овцами и буренками, с полями и лесами, с березами белоглазыми и с землею родною.
— Дорогу-то в Ленинку когда построил?
— Когда был начальником дорожного управления в Абатске.
— Почему наука тебя не устроила, Виктор?
— Я люблю жить и работать, чтобы видеть реальные результаты своего труда. Дорога в Ленинку — тот след в моей жизни, которым я всегда горжусь.
— А что для тебя село?
— Сегодня — это моя боль. Я, как мы только что говорили, человек сельский, деревенский.
— Первый парень на деревне?
— Горжусь, что так, наверное, и есть. Я, конечно же, гармонист. В памяти у меня гуляния с гармошкою по селу, а еще — выпаса, ночные дежурства со скотинкою в поле.
— Говоришь ты об этом, а я думаю о «Бежином луге» Тургенева.
— Это мое все, я из-под коровы вырос, и коровушек-то, кстати, я доить могу, могу овец стричь и сено косить. Хочешь научу, как правильно держать литовку? Подскажу, как играть в чижики, в лапту и в городки…
— Чудесный ты немец!
— Русский немец. Спокойный, красивый.
— Как матушка-Русь. Хохочешь?
— Не хохочу, а жалкую о том, что в детстве было и сейчас живет в памяти лишь, — о духовом оркестре, вечерах тихих, когда рыбу ловили, о разговорах наших детских с чайками и куликами. Все мои светлые страницы — в деревне.
— И где ж твои родственники все, Виктор?
— В Германию уехали.
— А ты?
— Не буду много говорить о мотивах, но умру я в России.
— Тут мне рассказали кое-что о тебе, и ответь, кто ж плакал, обняв сироту-березу у отчего дома?
— Лишний вопрос, Саша. Все это боль моя.
— Спасаешься-то как?
— «На крылечке твоем, — запел вдруг Рейн, — мы сидели вдвоем…» А потом, взяв гармонь в руки, он живописно исполнил куплеты Курочкина о том, что плакать, милая, мол, не стану, знаю сам, что говорю…
— Витя, ладно отвлекать-то гармонией. В момент завораживаешь. Свое у меня есть: ты хитрый?
— В принципе — да. Считаю, что хитрость — нормальное человеческое качество.
— У нас в России вообще все поставлены в такие условия: не схитришь — не проживешь.
— Если не делаешь другому больно, то хитрить можно. Для дела, когда надо чего-то выбить в верхах.
— Дрожи, губернатор!
— Если во благо всем нам — буду хитрить. И вообще, дипломатия — это хитрость.
— В одной из газет заявили, что у тебя миллион охранников.
— Да, зарплата у меня под десять миллионов, охрана — батальон ОМОНа.
— Неужели?
— Самое страшное порождение былого строя, я считаю, — зависть. Есть такие, что завидуют мне, плетут всякие небылицы. И что? Я должен оправдываться. Я никогда никому в городе не даю повода, чтоб подумали: я — ШИШКА. Дети в школу пешком топают. Жена ходит за продуктами в магазины, как все смертные ишимцы.
— Но болтают-то люди много.
— Ну, и хрен с имя: на дурной роток не накинешь платок.
— А коттедж ты строишь себе?
— Я белою завистью завидую тем, кто их строит.
— Ну, и строй себе.
— На фоне общей бедности ишимцев я как мэр не имею на это никаких моральных прав.
— Так и будешь прозябать?
— Буду жить, как все. Уйду из мэров — там уж другие дела. А пока судьба моя — город, люди его, их заботы и хлопоты.
Из оперативных отчетов Рейна жителям города:
Для улучшения водоснабжения Ишима только в этом году израсходовано свыше 1 млрд рублей…
Начато строительство нового автовокзала…
За прошедший год город перечислил в дорожный фонд 14 млрд рублей: в Ишиме ведь 49 процентов дорог с твердым покрытием и половина требует ремонта. Пытаемся создать резерв и по продуктам для больниц и школ…
Мы прорабатываем вариант создания в городе единой службы по устранению аварий в жилищно-коммунальном хозяйстве…
Команда КВН городского Дома культуры и студентов Педагогического института вернулась недавно с фестиваля в Сочи. Ребята выступили успешно, их пригласили для выступления в Воронеже. Мы, конечно же, соберем команду и на 2-й тур…
Мы добились открытия представительства Северкомбанка в Ишиме, что облегчит работу и вкладчиков, и банка…
Ишим называют городом другой формации на фоне остальных сибирских городов. Во многих соседних регионах введены ограничения на пользование теплом, электричеством, резко сокращается движение пассажирского транспорта. Мы держимся на одном уровне…
Давления чиновников сверху не приемлю: мэр отвечает только перед людьми, избравшими его…
— Мечтаешь все-таки о коттедже, Виктор?
— Честно говоря — да! Наши многоэтажки — просто человекохранилища.
— А на «мерседесе» кататься хочется?
— Да. Я не скрываю этого. У меня 30 родственников за границей. Если каждый даст по тысяче долларов — «мерс» мне обеспечен. Но я-то никогда не пойду на это. НЕ МОГУ, не имею я МОРАЛЬНОГО ПРАВА жить иначе. Будь по-другому — как я смогу глядеть в глаза людям! Что они обо мне скажут! Не верь никому, Саша! Ни насчет коттеджа, ни насчет «мерседеса», ни насчет охраны. Да если кому захочется меня грохнуть, то никакая охрана не спасет…
— Как ты все-таки сосуществуешь, если можно так выразиться, с заповедями Христа?
— Я могу простить любого, кто мне желает зла. Се, человек любой, радуйся, что все надежды твои на пакость ко мне не оправдались!..
— Ты бессребреник, Виктор?
— Я не люблю, когда заглядывают в мой карман. И в твой, кстати говоря!
— Но о детях-то своих думаешь? О том, чтобы у каждого из них была квартира?
— Об этом только подлецы не думают.
— А о смерти?
— Тоже думаю. Мне кажется, что ко мне старуха с косой придет утром.
— Это хорошо, что на рассвете. Солнце выкатывается из-за горизонта, а ты умираешь. Так, кстати, умирал мой многострадальный отчим, бывший военнопленный Илья Леонтич. Дождался-таки солнца и с первым лучом закрыл глаза… О мрачном мы говорим, конечно, но я б хотел в последние минуты своей жизни услышать твою гармонь, Виктор. А потом и умирать можно… Геннадий Заволокин, кстати, заявил в свое время в Ишиме после игры твоей в клубе: «Вы счастливые люди: во главе города у вас нормальный мужик!» Да ты и вообще во всех отношениях молодчага, Виктор!
У первого мэра — первая медаль
(Сообщение Анатолия Бучинского из Ишима) На днях Виктор Рейн был награжден медалью имени трехкратного Героя Советского Союза летчика Покрышкина. Этой награды он был удостоен за развитие спорта в городе, за успехи в деле военно-патриотического воспитания молодежи.
— Прочитал я о твоей медали, Виктор.
— Ну и что?
— Сказано по существу… Но меня, дорогой Виктор, интересует еще культура.
— Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем…
— Да-да, именно о новом мире нашей жизни речь. Вполне спокойно ведь можно тебя пнуть с должности. И — новая жизнь начнется.
— Кто сказал, что можно. Может быть, и нужно. Для профилактики. И я готов уступить свой пост любому, кто предложит более удачную программу развития города, чем та, которую провожу я и моя команда. Не хочу и не могу быть тормозом на этом пути.
— А куда подашься, если вдруг да чего?
— В дорожники, конечно же. Дороги — моя жизнь.
— Президента, говорят, делает окружение.
— Я измеряю жизнь теми людьми, которые вокруг меня.
— Дай-то Бог!.. Но мне хочется вернуться к делам твоим личным.
— Я хочу, чтобы мои дети выросли нормальными, добрыми человеками.
— Как я погляжу, ты уверенный в себе, как испанский тореадор.
— Нет, без сомнений я не живу.
— Не понял.
— Должность у меня такая: я должен сомневаться.
— Раз сомневаешься, Виктор, значит нервничаешь.
— Начал срываться я, это правда.
— От чего ж это?
— Все от нервов.
— В новом году до весны лишь дожили. Твои мечты и надежды?
— Мы, россияне, заслуживаем лучшей участи.
— Ясно ж, не рэкета, хоть он и стал реальным явлением.
— Реально мы с рэкетирами и работаем. Но кто есть рэкетир? Предприниматель со своим частным интересом. И можно ведь согласовать как-то интересы города и частника этого. Это направление оказалось для нас продуктивным…
— Как вообще-то живет Ишим, Виктор?
— Меньше улыбаться стали в автобусах. Все больше сумрачного народу.
— Собачатся люди?
— Да как тебе сказать, Саша?! Вот живой, готовый пример.
— Из серии: быт или не быт?
— В этом примерно роде. Из Москвы в свое время перед всемирною Олимпиадой бичей всех повывезли, а магазины забили всем, чем только можно было. И столица вдруг преобразилась: здрассте, пожалуйста, будьте любезны… И понимаешь после всего этого, что путь движения человека к культуре, к элементарной цивилизованности может быть очень коротким…
— Чтобы выдержать нынешнюю жизнь, надо быть человеком, настроенным на все позитивное.
— Да, потому и читаю я «Зори над Русью» и «Князь Серебряный» Толстого. А еще академика Сытина.
— И все-таки ты, русский немец, как к национальным распрям относишься?
— Национализм — самое страшное зло. Это — Чечня в душе.
— Мрачно заканчиваем мы беседу.
— Такова жизнь, Саша.
Александр Мищенко Диалоги «смутного времени»
Посвящаю бесценной жемчужине моей Нине
И мэр и гармонист
Из автобиографической справки В. А. Рейна
…Рейн Виктор Александрович. 39 лет. Женат. Хороший семьянин. Воспитывает двоих детей 16 и 12 лет. Инженер-строитель. С 1985 года живет и работает в г. Ишиме. До 1990 года работал начальником ДСУ-2, затем был избран председателем городского Совета, а в 1992-м назначен главой администрации города. С 1993 года — депутат областной Думы.
— Виктор, мы работали вместе в таежных самотлорских дебрях как научные сотрудники Гипротюменьнеф- тегаза, исследуя «поведение» бетонных дорог на знаменитом месторождении. Полевиками были. Помнишь же: озеро, кедровник, несколько домишек из смолевых, густо пригнанных одна к другой лесин, и извивная сеть самотлорских бетонок. Денно и нощно бдили мы за ней.
Ты уехал — я два года ходил в плечистой твоей куртке. Тебя как-то неожиданно вырвали из контекста нашей полевой жизни. Очень жалковали мы, что перестала звучать у нас заливистая твоя гармошка. Осиротил ты нас без мелодий своих. Иной скажет: спекулирует писатель Мищенко на гармошечке Рейна, да он и сам это делает, двигая ее на арены международной жизни.
— Фигня все это, Саша! Начнем с истоков. В седьмом классе увлекся я гармошкой, и стала с тех пор она спутницей моей жизни. На мужской день, на 23 февраля, купил мне папка в подарок гармонь… Сейчас их несколько у меня: одна в кабинете, другая дома, третья в машине всегда. Душа загрустит вдруг, и беру в руки я «золотые планки», самовыражаюсь.
— Ты немец?
— Я русский больше, чем кто-либо другой. А гармошка — часть души и жизни моей. Я в любой обстановке сыграю. И в праздники, и в самой что ни на есть рабочей и даже официальной обстановке, когда трезвый как стеклышко. А что делать, когда душа просит… Бывает, что еду в машине, и льются из нею звуки гармоники. Некоторые думают: Рейн загулял… Да, еду и пою, как пел «Рябину кудрявую» в Гранд-Форксе, городе-побратиме Ишима в далекой Америке. Жителям его я подарил гармошку свою. Послом мира она стала.
— Но по гармошке ли судят о тебе люди?
— Люди судят обо мне по прилавкам, по ценам, и когда не поддаются они мне, я сижу и психую. Поэтому и пытаюсь возродить Ишим истинный, с сыроделием его и маслоделием, с Никольской ярмаркой, с ковроткачеством. Маслице наше едала некогда королева аглицкая, ковры удостаивались золотых международных медалей…
Из справки о «деловых качествах» моего героя
Компетентность и целеустремленность, оптимизм и умение добиваться поставленной цели, контактность и доступность — основные черты В. А. Рейна. За время работы его в органах городской власти выделено 46 квартир инвалидам и участникам Великой Отечественной войны, 65 — многодетным семьям и семьям матерей- одиночек, 34 — молодым специалистам и офицерам запаса, 94 — работникам здравоохранения, 24 — учителям. 45 семей переселены из аварийного жилья в благоустроенные квартиры.
Город ежемесячно расходует более 5 миллионов рублей на выплату именных стипендий учащимся школ и студентам пединститута. В средней школе № 5 открыты гимназические, а на базе педагогического института — лицейские классы, прорабатывается вопрос об открытии на базе одной из школ города кадетских классов.
Благодаря заинтересованности, настойчивости и инициативе Виктора Александровича в городе открыты краеведческий музей, цирковая студия «Мечта», детский музыкальный центр. Начато строительство спортзала на территории городского стадиона. Сам Виктор Александрович является капитаном сборной команды Ишима по волейболу. Не вышли у него из-под контроля вопросы энергетики и теплоснабжения. В прошлом году построен был местный трубопровод, и 6 котельных города работают на природном газе, еще на трех приступили к пусконаладке…
— Хорошо понимаю, Виктор, твои проблемы и всю их тяжесть. Ясно, отчего нельзя тебе без гармошки. Осмысливая фронтовые операции, между прочим, Георгий Константинович Жуков играл на гармошке, разгружая себя.
— И я на гармони играю, когда мне тяжело.
— Что для тебя Ишим?
— То же, что Казанка. Я был там на торжестве. Гралевский совхоз праздновал пятилетие своего содружества с «ЛУКойл-Лангепаснефтегазом».
— Пятилетие истинного единения серпа и молота?
— Да. И лишний раз понял, что мудры те северяне, которые вкладывают свои деньги и в село — ту безотказную скважину, которая, в конце концов, питает Отечество. И велика в этом роль директора совхоза «Грачевский» Сергея Васильевича Деркача. Бывают такие люди его разряда, о каких говорят: как какой-то срам, так — зам, хорошее что — так сам. Сергей Васильевич берет на себя хорошее все и плохое.
— Я думаю, что ты из той же породы.
— Со стороны оно виднее.
Из выступления В. А. Рейна в Грачах
Возрождение России начинается не с Москвы, а из глубин российских — с Грачей, с провинции, с нашего сельского города Ишима. Ишим — город декабристов, город великого сказочника Петра Ершова, город средней части нашей страны. Об Ишиме можно писать глубочайшего толка трактаты. На таких именно городах или городках держится наша Россия.
Я тоже был на празднике в Грачах. Говорил Виктор Рейн об Ишиме, а мне думалось о том, что этот город — творческая родина выдающегося сибирского ученого- биолога Игоря Анатольевича Созинова. Он безвременно ушел из жизни, и тем острее воспринимаются сегодня его роль и значение. И. А. Созинов — автор уникального архитектурно-научного проекта «Улыбка города», да-да, улыбка Ишима. К работе над ним он привлек школьников из городской станции юннатов. Это — проект учебно-биологического центра, где через стекла аквариумов можно смотреть в толщи воды реки Ишим, изучать жизнь ее обитателей… Мы вдвоем в Созиновым представляли проект Рейну, и мэр одобрил его…
Игорь Анатольевич мечтал, чтобы Ишим стал мозговым центром всего Приишимья, нашей «озерной республики». Его мечтания камертонили с мыслями Рейна: «Идея цивилизованной, благоустроенной России, ее будущего, и конкретно нашего города Ишима была и будет для меня тем стержнем, ради укрепления которого я строил дороги. Согласился работать главой администрации…»
— Я больше практик, конечно же, чем мечтатель, — заговорил Рейн, — и предпринимаю вполне определенные шаги, чтобы Ишим стал в нашем Зауралье неким форпостом мысли, цивилизованной жизни. Форпостом сибирского духа. Я ценю, что правительство причислило Ишим к числу городов, охраняемых государством, к тому, что считается нашим национальным достоянием, нашей исторической памятью и гордостью.
— Виктор, я знаю три дорогих тебе слова, это — Ишим, гармонь и дороги. Вот что они для тебя?
— Дороги вообще — некое предназначение моей жизни. Так уж случилось, что я по окончании школы поступил на автодорожный факультет Тюменского инженерно-строительного института. А окончив его и приехав домой однажды в родное село, без обиняков заявил землякам, что я построю, мол, вам дорогу. И построил, пришло время.
— А где, кстати говоря, ты родился?
— Вот мой адрес, который я пропагандировал, выдвигая себя во властные структуры: Абатский район Тюменской области, село Ленинка, ферма № 5.
— Со скотом, что ли, жил?
— Да, с овцами и буренками, с полями и лесами, с березами белоглазыми и с землею родною.
— Дорогу-то в Ленинку когда построил?
— Когда был начальником дорожного управления в Абатске.
— Почему наука тебя не устроила, Виктор?
— Я люблю жить и работать, чтобы видеть реальные результаты своего труда. Дорога в Ленинку — тот след в моей жизни, которым я всегда горжусь.
— А что для тебя село?
— Сегодня — это моя боль. Я, как мы только что говорили, человек сельский, деревенский.
— Первый парень на деревне?
— Горжусь, что так, наверное, и есть. Я, конечно же, гармонист. В памяти у меня гуляния с гармошкою по селу, а еще — выпаса, ночные дежурства со скотинкою в поле.
— Говоришь ты об этом, а я думаю о «Бежином луге» Тургенева.
— Это мое все, я из-под коровы вырос, и коровушек-то, кстати, я доить могу, могу овец стричь и сено косить. Хочешь научу, как правильно держать литовку? Подскажу, как играть в чижики, в лапту и в городки…
— Чудесный ты немец!
— Русский немец. Спокойный, красивый.
— Как матушка-Русь. Хохочешь?
— Не хохочу, а жалкую о том, что в детстве было и сейчас живет в памяти лишь, — о духовом оркестре, вечерах тихих, когда рыбу ловили, о разговорах наших детских с чайками и куликами. Все мои светлые страницы — в деревне.
— И где ж твои родственники все, Виктор?
— В Германию уехали.
— А ты?
— Не буду много говорить о мотивах, но умру я в России.
— Тут мне рассказали кое-что о тебе, и ответь, кто ж плакал, обняв сироту-березу у отчего дома?
— Лишний вопрос, Саша. Все это боль моя.
— Спасаешься-то как?
— «На крылечке твоем, — запел вдруг Рейн, — мы сидели вдвоем…» А потом, взяв гармонь в руки, он живописно исполнил куплеты Курочкина о том, что плакать, милая, мол, не стану, знаю сам, что говорю…
— Витя, ладно отвлекать-то гармонией. В момент завораживаешь. Свое у меня есть: ты хитрый?
— В принципе — да. Считаю, что хитрость — нормальное человеческое качество.
— У нас в России вообще все поставлены в такие условия: не схитришь — не проживешь.
— Если не делаешь другому больно, то хитрить можно. Для дела, когда надо чего-то выбить в верхах.
— Дрожи, губернатор!
— Если во благо всем нам — буду хитрить. И вообще, дипломатия — это хитрость.
— В одной из газет заявили, что у тебя миллион охранников.
— Да, зарплата у меня под десять миллионов, охрана — батальон ОМОНа.
— Неужели?
— Самое страшное порождение былого строя, я считаю, — зависть. Есть такие, что завидуют мне, плетут всякие небылицы. И что? Я должен оправдываться. Я никогда никому в городе не даю повода, чтоб подумали: я — ШИШКА. Дети в школу пешком топают. Жена ходит за продуктами в магазины, как все смертные ишимцы.
— Но болтают-то люди много.
— Ну, и хрен с имя: на дурной роток не накинешь платок.
— А коттедж ты строишь себе?
— Я белою завистью завидую тем, кто их строит.
— Ну, и строй себе.
— На фоне общей бедности ишимцев я как мэр не имею на это никаких моральных прав.
— Так и будешь прозябать?
— Буду жить, как все. Уйду из мэров — там уж другие дела. А пока судьба моя — город, люди его, их заботы и хлопоты.
Из оперативных отчетов Рейна жителям города:
Для улучшения водоснабжения Ишима только в этом году израсходовано свыше 1 млрд рублей…
Начато строительство нового автовокзала…
За прошедший год город перечислил в дорожный фонд 14 млрд рублей: в Ишиме ведь 49 процентов дорог с твердым покрытием и половина требует ремонта. Пытаемся создать резерв и по продуктам для больниц и школ…
Мы прорабатываем вариант создания в городе единой службы по устранению аварий в жилищно-коммунальном хозяйстве…
Команда КВН городского Дома культуры и студентов Педагогического института вернулась недавно с фестиваля в Сочи. Ребята выступили успешно, их пригласили для выступления в Воронеже. Мы, конечно же, соберем команду и на 2-й тур…
Мы добились открытия представительства Северкомбанка в Ишиме, что облегчит работу и вкладчиков, и банка…
Ишим называют городом другой формации на фоне остальных сибирских городов. Во многих соседних регионах введены ограничения на пользование теплом, электричеством, резко сокращается движение пассажирского транспорта. Мы держимся на одном уровне…
Давления чиновников сверху не приемлю: мэр отвечает только перед людьми, избравшими его…
— Мечтаешь все-таки о коттедже, Виктор?
— Честно говоря — да! Наши многоэтажки — просто человекохранилища.
— А на «мерседесе» кататься хочется?
— Да. Я не скрываю этого. У меня 30 родственников за границей. Если каждый даст по тысяче долларов — «мерс» мне обеспечен. Но я-то никогда не пойду на это. НЕ МОГУ, не имею я МОРАЛЬНОГО ПРАВА жить иначе. Будь по-другому — как я смогу глядеть в глаза людям! Что они обо мне скажут! Не верь никому, Саша! Ни насчет коттеджа, ни насчет «мерседеса», ни насчет охраны. Да если кому захочется меня грохнуть, то никакая охрана не спасет…
— Как ты все-таки сосуществуешь, если можно так выразиться, с заповедями Христа?
— Я могу простить любого, кто мне желает зла. Се, человек любой, радуйся, что все надежды твои на пакость ко мне не оправдались!..
— Ты бессребреник, Виктор?
— Я не люблю, когда заглядывают в мой карман. И в твой, кстати говоря!
— Но о детях-то своих думаешь? О том, чтобы у каждого из них была квартира?
— Об этом только подлецы не думают.
— А о смерти?
— Тоже думаю. Мне кажется, что ко мне старуха с косой придет утром.
— Это хорошо, что на рассвете. Солнце выкатывается из-за горизонта, а ты умираешь. Так, кстати, умирал мой многострадальный отчим, бывший военнопленный Илья Леонтич. Дождался-таки солнца и с первым лучом закрыл глаза… О мрачном мы говорим, конечно, но я б хотел в последние минуты своей жизни услышать твою гармонь, Виктор. А потом и умирать можно… Геннадий Заволокин, кстати, заявил в свое время в Ишиме после игры твоей в клубе: «Вы счастливые люди: во главе города у вас нормальный мужик!» Да ты и вообще во всех отношениях молодчага, Виктор!
У первого мэра — первая медаль
(Сообщение Анатолия Бучинского из Ишима) На днях Виктор Рейн был награжден медалью имени трехкратного Героя Советского Союза летчика Покрышкина. Этой награды он был удостоен за развитие спорта в городе, за успехи в деле военно-патриотического воспитания молодежи.
— Прочитал я о твоей медали, Виктор.
— Ну и что?
— Сказано по существу… Но меня, дорогой Виктор, интересует еще культура.
— Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем…
— Да-да, именно о новом мире нашей жизни речь. Вполне спокойно ведь можно тебя пнуть с должности. И — новая жизнь начнется.
— Кто сказал, что можно. Может быть, и нужно. Для профилактики. И я готов уступить свой пост любому, кто предложит более удачную программу развития города, чем та, которую провожу я и моя команда. Не хочу и не могу быть тормозом на этом пути.
— А куда подашься, если вдруг да чего?
— В дорожники, конечно же. Дороги — моя жизнь.
— Президента, говорят, делает окружение.
— Я измеряю жизнь теми людьми, которые вокруг меня.
— Дай-то Бог!.. Но мне хочется вернуться к делам твоим личным.
— Я хочу, чтобы мои дети выросли нормальными, добрыми человеками.
— Как я погляжу, ты уверенный в себе, как испанский тореадор.
— Нет, без сомнений я не живу.
— Не понял.
— Должность у меня такая: я должен сомневаться.
— Раз сомневаешься, Виктор, значит нервничаешь.
— Начал срываться я, это правда.
— От чего ж это?
— Все от нервов.
— В новом году до весны лишь дожили. Твои мечты и надежды?
— Мы, россияне, заслуживаем лучшей участи.
— Ясно ж, не рэкета, хоть он и стал реальным явлением.
— Реально мы с рэкетирами и работаем. Но кто есть рэкетир? Предприниматель со своим частным интересом. И можно ведь согласовать как-то интересы города и частника этого. Это направление оказалось для нас продуктивным…
— Как вообще-то живет Ишим, Виктор?
— Меньше улыбаться стали в автобусах. Все больше сумрачного народу.
— Собачатся люди?
— Да как тебе сказать, Саша?! Вот живой, готовый пример.
— Из серии: быт или не быт?
— В этом примерно роде. Из Москвы в свое время перед всемирною Олимпиадой бичей всех повывезли, а магазины забили всем, чем только можно было. И столица вдруг преобразилась: здрассте, пожалуйста, будьте любезны… И понимаешь после всего этого, что путь движения человека к культуре, к элементарной цивилизованности может быть очень коротким…
— Чтобы выдержать нынешнюю жизнь, надо быть человеком, настроенным на все позитивное.
— Да, потому и читаю я «Зори над Русью» и «Князь Серебряный» Толстого. А еще академика Сытина.
— И все-таки ты, русский немец, как к национальным распрям относишься?
— Национализм — самое страшное зло. Это — Чечня в душе.
— Мрачно заканчиваем мы беседу.
— Такова жизнь, Саша.