Александр Мищенко Диалоги «смутного времени»
Посвящаю бесценной жемчужине моей Нине
Жаркие слова…
Открылось мне, что есть новый класс в России, класс мелких и средних предпринимателей. Так считают председатель Союза предпринимателей Тюменской области Павел Гариевич Плавник и руководитель А/О «Сибтранс» Алексей Яковлевич Железняков. Случилась у нас с ними по этому поводу очень прочувствованная беседа. Но все по порядку. Я начал ее с весьма бородатыми своими приятелями как «круглый стол» с «тремя углами», чтобы придать ей остроту.
— Павел Гариевич, начнем с вашего «угла». Что есть новый Союз?
— Обыкновенный профсоюз, то есть профессиональный союз. Мы ничего не добьемся, если наша структура будет замкнутой, как некая масонская ложа, оторванная от интересов нарождающегося класса предпринимателей.
— Так случилось, что даже я фигурирую в учредительных документах вашего Союза.
— С ума сойти!
— Вы и черта вовлечете в него.
— Это, конечно, преувеличение, Александр Петрович. Нам важно, чтобы людям он был интересен.
— Павел Гариевич, вы обмолвились однажды, что предприниматели спасут Россию, что они обеспечат сытую, благоустроенную жизнь народу. Проясните эту свою мысль.
— Когда вы последний раз были на Привозе или на Центральном рынке?
— Это не место моих рандеву.
— А я б советовал сходить и посмотреть, как там трудятся бывшие учителя, врачи, инженеры.
— Кто там работает, я знаю. У меня большой круг знакомых — бывшие проектировщики, которые стали сейчас челноками. На ум сразу приходят три имени: Люся, Люба, Вера. Солидные тетеньки, обовнучились уже, а шустрят как молодые рыночники. Но Россию-то не они спасают.
Железняков: Они спасают себя. Все ведь начинается с малого. Если в стране богатый народ, значит, богатая это страна…
Плавник: За годы Советской власти мы докатились до того, что большинство людей не в состоянии обеспечить нормальную жизнь самим себе.
— Да, иждивенчества много, атрофии в отношении к труду. Недаром же когда-то Николай Амосов с горечью воскликнул, что на 70 процентов нынешняя Россия — страна ленивых людей. — Привыкли наши люди работать «от и до», с 8 до 5, а дальше им хоть трава не расти.
Железняков: Мы сумели разрушить в государстве родном не только экономику, но и психологию, естественный менталитет человека. Большевики хотели повернуть вспять психологию человека-собственника. Но это противу природы, здравого смысла. Ломали, в общем. Ну, ничего, назад возврат будет легче, «семимильными» шагами…
Плавник: Система наша 70 лет работала четко. И прежнее вдруг резко оборвалось. Миллионы бывших советских людей стали российскими людьми и русскоязычными. Им нечего ждать от государства, от вкладов в сбербанках, от своих предприятий.
— Но островки-то социализма есть!
— На них только зайцев и спасать дедам Мазаям. Мизер все это. Что может спасти людей? Осознание того, что они должны надеяться прежде всего на самих себя, чтобы выжить. И надо находить себе какую-то нишу, способ прокормить семью, детей. И перемены пошли уже. Можно сегодня смело утверждать: «Есть новый класс в России, класс мелких и средних предпринимателей».
— Основная сфера их деятельности нынче «купи- продай»?
— Да! На 90 процентов торговля.
— Но ты же, Павел, умный мужик и государственный деятель, член областной Думы. Понимаешь, конечно, что без производства самолетов, тракторов, автомобилей, компьютеров, станков разных, строительства небоскребов и прочего мы не проживем. Когда предпринимательство придет в эти сферы?
— Существует одна такая интересная страна, называется она США. Самое эффективное производство в этой стране — изготовление бумаги. Зелененькой такой, с портретами президентов.
— Ну-ну, понял я, что речь идет о долларах.
— Да-да, эти деньги ходят во всем мире. Так вот, и Япония, и Мексика и Африка вся, и прочие работают на Америку. Одна из старых советских догм состоит в том, что производство есть основа всего.
— Ею я и болен немножко.
— Считается: будет развито производство, все будет хорошо. Поэтому государство всегда и отдавало приоритеты группе «А», а не группе «Б». А в нормальной экономике главное — человек, его жизнь, удовлетворение его потребностей, его спроса. Возьмем мою шикарную, как ты заметил, рубашку. Плавнику важно приобрести именно такую рубашку по цвету, какую ему надо. Пуговки нужны соответствующие. Важно, чтоб купил он ее не в темном подвальчике, а в нормальном магазине, чтобы продавщица ему улыбнулась. Чтоб рекламщики посредством радио и телевидения сообщили, где такую рубашку можно купить. Все, ни больше ни меньше. Изготовление рубашки — лишь один из элементов. Фетишизация производства как такового — это абсурд социализма.
— Ваш Союз так и будет держаться на поводке «купи-продай»?
— Вопрос в принципе неверный. Кто такие предприниматели? Это предприимчивые люди, которые занимаются тем, что на сегодня им интересно и выгодно. А если чистым производством заняты лишь два процента предпринимателей, это говорит об общем экономическом состоянии общества, в котором большинство заводов и фабрик находятся на боку. Понимаю, что массовый рост численности торговых фирм — это перекос в экономике. А что поделаешь, если по экономическим законам ту же рубашку выгоднее купить в Турции, привезти ее сюда и продать, чем организовать производство в России. Для этого нужно создавать соответствующие условия. Загорелся, к примеру, Железняков идеей начать производство уникальных ночных горшков.
— С голубой каемочкой?
— Да, сверху у них одно, а снизу, положим, идет пепси-кола. В общем, новый продукт — этот ночной горшок. И нормально, чтобы государство в первые два года производства их не брало б с Железнякова налоги. Налоговые послабления можно делать адресно. Тем, например, кто производит одежду для детей. Стоит, считаю, давать зеленый свет тем, кто занимается утилизацией вторичных продуктов Тобольского нефтехима. Или тем, положим, кто обеспечивает более полную загрузку фабрик фирмы «Кросно», бывшего гиганта камвольно-суконного производства. Будут выгодны предпринимателям эти направления — найдутся энтузиасты на них, а пока приходится торговать.
— Вопрос к Железнякову. Но ты же, Алексей, занимаешься и машинами на пневматике.
— Да, это дело абсолютно реальное. Но загнано в тупик современными экономическими условиями. Два дня назад у меня был человек, который элементарно может производить прекрасные лодки типа «Ерша». Но для этого требуется помещение. На судостроительном заводе таковое ему дают. Но плата за аренду — 400 процентов накрутки. И что? Получается, что проще торговать лодками, привезенными из-за бугра.
— Твою фирму, Алексей, надо бы назвать Сибторгтрансом.
— Так и назову, если профинансируешь мне это переименование.
— А чем ты, собственно, торгуешь?
— Пробовал торговать водкой. Но без налоговых льгот стал терпеть неудачи. Слабо пошевеливается в этом плане наша администрация. А вот в Свердловской области, например, очень даже борются с заграничной водкой, даже с той, что поступает из-за границ области. Сейчас мы везем в Тюмень спирт со всей страны. Туда уплывают денежки и налоги. А можно было бы помочь переоборудоваться, достроиться собственным заводам. Пока же представители их ходят и воют в администрации.
— В нашем царстве-государстве хорошо тому, кто помер, как поется в одной современной песенке. Ты ж, Алексей, выживаешь, однако. Как удается?
— Ночами не сплю, голубок.
Плавник: Железняков давно уже принадлежит к классу тех, кто прошел психологическую трансформацию и понимает: надеяться можно только на самого себя. Для таких предпринимателей и создан наш Союз.
— Не от хорошей жизни ударились в челноки инженеры, врачи, учителя.
— В Тюмени имел место такой случай. В одной приличной школе первого сентября — традиционный праздник. Цветы там, музыка и прочее. «Но про зарплату в 1996 году забудьте!» — заявил директор учителям. Однако у них хоть статус есть, уважение общества. Тот же, кто подался в челноки, — посмотрел мир, оделся хорошо, обеспечил детей своих. Но каков его общественный статус? Прямо скажу, хреновый. Благо, что сейчас ему хоть в глаза уже не колют, что он спекулянт. А ведь челночница та же тетя Люся — представитель «легкой промышленности», она обувает и одевает нас, делает общественно полезное дело. Таких людей ценят во всех странах.
Железняков: Главное — делает нужное людям дело, которое требует и порцию уважения к нему.
— Понимаю: голодной собаке необходим, извини, кусок мяса, но если ее еще и погладить — другой коленкор.
Плавник: И кто же будет заниматься тем, чтоб труд челночницы тети Люси был оценен как следует? Наш Союз. Сейчас губернатор подписал распоряжение, согласно которому мы, как и другие отрасли, будем выдвигать людей на присвоение разных почетных званий. Повернуть средства массовой информации лицом к предпринимателю — наша задача. Нужно так формировать психологию общества, чтобы у нас стали ценить наконец людей дела. Наш Союз может быть полезным предпринимателям и станет таковым. Жизненная такая картинка. Существует в Тобольске предприятие, которое занимается металлообработкой. Руководит им некто Ронжин Юрий Геннадьевич, очень грамотный мужик, мастеровитый. Так вот на его предприятии налажено производство изящных уличных фонарей, стилизованных под старину. Устанавливают их в Тюмени. Появились они и вокруг Московского Кремля. Но там пока как рекламная вывеска больше. В столице, однако, активно склоняются к тому, чтобы закупить партию фонарей в США. Тобольских фонарщиков задвигают оттого, что лицам, заключающим сделку, выгоднее произвести ее с иностранным партнером: там посреднический процент намного выше, чем наш. И всего-то! Куда обращаться в такой ситуации Ронжину? Он пришел к нам в Союз. Весь мир занимается защитой собственного рынка, и нам надо этому учиться. Зная, что Тюмень связана с Москвой Ассоциацией городов, мы обратились за помощью к мэру Тюмени, готовим обращение, которое бы он послал столичным властям. Прокручиваем вопрос через областную Думу. Вышли на российский Союз предпринимателей и надеемся, что проблема тобольских фонарщиков будет поставлена перед федеральными органами… Предприниматели нуждаются в помощи при проработке бизнес-планов, инновационных проектов. Потому хотя бы, что на это дело требуются приличные деньги. Куда деваться в этой ситуации той же тете Люсе, вздумай она ступить в сторону от «купи-продай»? Она пойдет в фонд занятости.
Железняков: Но ей там ловить абсолютно нечего.
Плавник: Потому что проекты, которые существуют, и деньги, выделяемые на них, связаны одно с другим весьма опосредованно. Когда последний раз наш фонд занятости проводил конкурс по размещению средств на создание рабочих мест? Я такого не слышал. А деньги исправно выделяются. Но куда они тратятся? Вопрос, конечно, интересный. Одна из задач Союза состыковать на конкурсной основе социально значимые и эффективные проекты с инвестиционными ресурсами. Нужно и можно направлять в сферу предпринимательства финансовые ручейки из государственного фонда поддержки предпринимательства, тех денег, что поступают по линии международных программ, из Европейского банка развития и реконструкции и так далее.
Железняков: Одинокий предприниматель — волк, а в экономике сегодняшней такие дебри и хитросплетения, что ему очень легко сгинуть. Пошла, к примеру, тетя Люся, которой потребовался кредит, в банк, а там ей заявляют: «Дадим, но за 150 процентов годовых». Посчитает она — в лучшем случае по нулям все выходит. А тетя Вера бах! — и берет деньги под эти проценты в надежде, что Бог ей поможет. И — пролетает в трубу, превращаясь в нищего из небогатого человека, попытавшегося стать богатым. И действительно, она ведь может заложить машину, квартиру, дачу. И будем мы иметь еще одного бездомного. Я, конечно, утрирую, но модель такова. Потому и создаем мы сейчас общество взаимного кредитования. В основе своей оно подобно кредитным домам, которые существовали в дореволюционной России. О нашей новации можно говорить специально. А принципиальная суть в том, что если в банке тете Вере дают кредит под 150 процентов, то у нас она может получить под 40…
Плавник: Это еще один пример того, чем может быть полезен наш Союз тете Люсе, тетя Любе и тете Вере.
Железняков: Промышленные монстры в развитых капиталистических странах, между прочим, держатся на малом и среднем бизнесе.
Плавник: Крупные японские фирмы, к примеру, имеют до сотни тысяч контрагентов, обеспечивающих производство.
Железняков: Надо плясать от того, что каждый человек — личность. Что такое государство? Это объединение, большая масса личностей. Личность, единственная персона — это самое малое предприятие. На Западе масса мелких фирм, в которых работают по два-три человека. Мне довелось недавно увидеть в Греции, как работает одна такая фирма. Это были мойщики окон. Сколько у них имелось приспособлений, насадок! Как же фантастически они мыли окна в аэропорту! Наш рейс на час задержался, и за это время они пол-аэровокзала махнули…
Плавник: Наша задача, чтобы все тети Люси выстроились в очередь к нам с просьбами: «Хочу в Союз…» Союз предпринимателей — это общение, и мы создаем сейчас нечто типа клуба. Это экспертная, юридическая, маркетинговая, рекламная и информационная помощь. В наших совместных с администрацией области планах намечено создание Бизнесинформцентра. Элементарный вопрос — защита от рэкета. Союз предпринимателей — крыша. Мы делаем все гласно, открыто, сотрудничаем с УВД и ФСБ, и лишний раз светиться в контактах с нами никто не станет. Такая еще проблема. Вода с крыши ларька тети Люси, например, капает на крышу ларька тети Любы. Конфликт. Обращение в арбитражный суд — дело дорогостоящее. Да там еще и подковерная игра, которая сводится в принципе к аукциону: кто больше даст. Наш же Союз — это и третейский суд, который может полюбовно помирить тетю Люсю и тетю Любу.
Железняков: И сэкономленные деньги тогда не в песок уйдут, а в дело. А если та же тетя Люся наэкономит посредством Союза столько, что дом красивый построит, — слава Богу: на толику какую-то город станет красивей и эстетичней.
— Вы, Павел и Алексей, энтузиасты создания областного Союза предпринимателей. Не думаю, что вам светит большой навар в экономике. Вижу и чувствую: вы — альтруисты. На как же это возможно в наше рыночное время? Как стыкуется с тем, что вы тратите силы на развитие духа предпринимательства в обществе?
Плавник: Кто я по профессии?
— Экономист, наверное.
— Менеджер, то есть организатор. И с профессиональной точки зрения формирование такой общественной организации, как наш Союз, — архиинтересная, архисовременная для России задача: весь мир этот этап прошел. Сделанное у нас — копейки, степь ровная, но время придет, вырастет тут Джомолунгма. Сама перспектива какая захватывающая! Мне такой опыт выгоден, я работаю на свое будущее. В этом моя корысть.
— Я перечитывал недавно «максимы» Шопенгауэра, этого пессимистичного гуманиста. Наслаждение как счастье он не воспринимает, сводя все к минимуму: счастье — не иметь бед. В философские искания свои он не вовлекает труд и радость, которую тот может принести человеку. Это я считаю большим изъяном концепции счастья по Шопенгауэру.
Желязняков: Можно согласиться с этим. Я от своей работы получаю удовольствие. И вообще-то по знакам зодиака я Козерог, а это значит — трудоголик и жизнелюб. Мне главное — внутренняя свобода. Вчера ехал в «мерсе» в «адидасе» и в глубоких галошах. И хоть бы кто что сказал. Я внутренне свободен. И давно ясно мне, что батюшку и в рогожке узнают, а чего тебе Бог не дал — не купишь. И вообще кредо мое: если не я, то кто? Если мы не включимся, то общество, считаю, может пойти не туда. Значит, историю делаем? А почему бы и нет. Есть такой анекдот. Затравил кот мышей, загонял. Житья не дает никакого. И устроили мыши собрание. Одна самая мудрая говорит: «Надо привязать коту на хвост колокольчик. Пусть потом ходит на охоту»… Долго смеялись мыши и кричали «Ура». Но как и во всяком коллективе, нашлась мерзавка одна и пропищала: «А кто колокольчик к хвосту привяжет?» Всех мышей как ветром сдуло с собрания.
— Значит, вы отважились на привязывание колокольчика?
— Стало быть, так. Если глядеть в корень, я трачу свои силы на дела по развитию Союза предпринимателей, чтобы обеспечить себе спокойную жизнь. Я должен быть уверен, что рядом со мной живет и работает более или менее счастливый, обеспеченный человек. Тогда он ко мне в огород и в дом не полезет, с кистенем на дороге не встретит. Я должен ему помочь самому себе зарабатывать на кусок хлеба. И Плавник так должен действовать, и второй, и третий. Бездействие чревато: завтра мы можем в лучшем случае оказаться под забором, в худшем — на баррикадах.
— Нервно-святыми, жаркими словами надо обо всем этом говорить.
— А они у меня и есть такие, из-под сердца.
Александр Мищенко Диалоги «смутного времени»
Посвящаю бесценной жемчужине моей Нине
Жаркие слова…
Открылось мне, что есть новый класс в России, класс мелких и средних предпринимателей. Так считают председатель Союза предпринимателей Тюменской области Павел Гариевич Плавник и руководитель А/О «Сибтранс» Алексей Яковлевич Железняков. Случилась у нас с ними по этому поводу очень прочувствованная беседа. Но все по порядку. Я начал ее с весьма бородатыми своими приятелями как «круглый стол» с «тремя углами», чтобы придать ей остроту.
— Павел Гариевич, начнем с вашего «угла». Что есть новый Союз?
— Обыкновенный профсоюз, то есть профессиональный союз. Мы ничего не добьемся, если наша структура будет замкнутой, как некая масонская ложа, оторванная от интересов нарождающегося класса предпринимателей.
— Так случилось, что даже я фигурирую в учредительных документах вашего Союза.
— С ума сойти!
— Вы и черта вовлечете в него.
— Это, конечно, преувеличение, Александр Петрович. Нам важно, чтобы людям он был интересен.
— Павел Гариевич, вы обмолвились однажды, что предприниматели спасут Россию, что они обеспечат сытую, благоустроенную жизнь народу. Проясните эту свою мысль.
— Когда вы последний раз были на Привозе или на Центральном рынке?
— Это не место моих рандеву.
— А я б советовал сходить и посмотреть, как там трудятся бывшие учителя, врачи, инженеры.
— Кто там работает, я знаю. У меня большой круг знакомых — бывшие проектировщики, которые стали сейчас челноками. На ум сразу приходят три имени: Люся, Люба, Вера. Солидные тетеньки, обовнучились уже, а шустрят как молодые рыночники. Но Россию-то не они спасают.
Железняков: Они спасают себя. Все ведь начинается с малого. Если в стране богатый народ, значит, богатая это страна…
Плавник: За годы Советской власти мы докатились до того, что большинство людей не в состоянии обеспечить нормальную жизнь самим себе.
— Да, иждивенчества много, атрофии в отношении к труду. Недаром же когда-то Николай Амосов с горечью воскликнул, что на 70 процентов нынешняя Россия — страна ленивых людей. — Привыкли наши люди работать «от и до», с 8 до 5, а дальше им хоть трава не расти.
Железняков: Мы сумели разрушить в государстве родном не только экономику, но и психологию, естественный менталитет человека. Большевики хотели повернуть вспять психологию человека-собственника. Но это противу природы, здравого смысла. Ломали, в общем. Ну, ничего, назад возврат будет легче, «семимильными» шагами…
Плавник: Система наша 70 лет работала четко. И прежнее вдруг резко оборвалось. Миллионы бывших советских людей стали российскими людьми и русскоязычными. Им нечего ждать от государства, от вкладов в сбербанках, от своих предприятий.
— Но островки-то социализма есть!
— На них только зайцев и спасать дедам Мазаям. Мизер все это. Что может спасти людей? Осознание того, что они должны надеяться прежде всего на самих себя, чтобы выжить. И надо находить себе какую-то нишу, способ прокормить семью, детей. И перемены пошли уже. Можно сегодня смело утверждать: «Есть новый класс в России, класс мелких и средних предпринимателей».
— Основная сфера их деятельности нынче «купи- продай»?
— Да! На 90 процентов торговля.
— Но ты же, Павел, умный мужик и государственный деятель, член областной Думы. Понимаешь, конечно, что без производства самолетов, тракторов, автомобилей, компьютеров, станков разных, строительства небоскребов и прочего мы не проживем. Когда предпринимательство придет в эти сферы?
— Существует одна такая интересная страна, называется она США. Самое эффективное производство в этой стране — изготовление бумаги. Зелененькой такой, с портретами президентов.
— Ну-ну, понял я, что речь идет о долларах.
— Да-да, эти деньги ходят во всем мире. Так вот, и Япония, и Мексика и Африка вся, и прочие работают на Америку. Одна из старых советских догм состоит в том, что производство есть основа всего.
— Ею я и болен немножко.
— Считается: будет развито производство, все будет хорошо. Поэтому государство всегда и отдавало приоритеты группе «А», а не группе «Б». А в нормальной экономике главное — человек, его жизнь, удовлетворение его потребностей, его спроса. Возьмем мою шикарную, как ты заметил, рубашку. Плавнику важно приобрести именно такую рубашку по цвету, какую ему надо. Пуговки нужны соответствующие. Важно, чтоб купил он ее не в темном подвальчике, а в нормальном магазине, чтобы продавщица ему улыбнулась. Чтоб рекламщики посредством радио и телевидения сообщили, где такую рубашку можно купить. Все, ни больше ни меньше. Изготовление рубашки — лишь один из элементов. Фетишизация производства как такового — это абсурд социализма.
— Ваш Союз так и будет держаться на поводке «купи-продай»?
— Вопрос в принципе неверный. Кто такие предприниматели? Это предприимчивые люди, которые занимаются тем, что на сегодня им интересно и выгодно. А если чистым производством заняты лишь два процента предпринимателей, это говорит об общем экономическом состоянии общества, в котором большинство заводов и фабрик находятся на боку. Понимаю, что массовый рост численности торговых фирм — это перекос в экономике. А что поделаешь, если по экономическим законам ту же рубашку выгоднее купить в Турции, привезти ее сюда и продать, чем организовать производство в России. Для этого нужно создавать соответствующие условия. Загорелся, к примеру, Железняков идеей начать производство уникальных ночных горшков.
— С голубой каемочкой?
— Да, сверху у них одно, а снизу, положим, идет пепси-кола. В общем, новый продукт — этот ночной горшок. И нормально, чтобы государство в первые два года производства их не брало б с Железнякова налоги. Налоговые послабления можно делать адресно. Тем, например, кто производит одежду для детей. Стоит, считаю, давать зеленый свет тем, кто занимается утилизацией вторичных продуктов Тобольского нефтехима. Или тем, положим, кто обеспечивает более полную загрузку фабрик фирмы «Кросно», бывшего гиганта камвольно-суконного производства. Будут выгодны предпринимателям эти направления — найдутся энтузиасты на них, а пока приходится торговать.
— Вопрос к Железнякову. Но ты же, Алексей, занимаешься и машинами на пневматике.
— Да, это дело абсолютно реальное. Но загнано в тупик современными экономическими условиями. Два дня назад у меня был человек, который элементарно может производить прекрасные лодки типа «Ерша». Но для этого требуется помещение. На судостроительном заводе таковое ему дают. Но плата за аренду — 400 процентов накрутки. И что? Получается, что проще торговать лодками, привезенными из-за бугра.
— Твою фирму, Алексей, надо бы назвать Сибторгтрансом.
— Так и назову, если профинансируешь мне это переименование.
— А чем ты, собственно, торгуешь?
— Пробовал торговать водкой. Но без налоговых льгот стал терпеть неудачи. Слабо пошевеливается в этом плане наша администрация. А вот в Свердловской области, например, очень даже борются с заграничной водкой, даже с той, что поступает из-за границ области. Сейчас мы везем в Тюмень спирт со всей страны. Туда уплывают денежки и налоги. А можно было бы помочь переоборудоваться, достроиться собственным заводам. Пока же представители их ходят и воют в администрации.
— В нашем царстве-государстве хорошо тому, кто помер, как поется в одной современной песенке. Ты ж, Алексей, выживаешь, однако. Как удается?
— Ночами не сплю, голубок.
Плавник: Железняков давно уже принадлежит к классу тех, кто прошел психологическую трансформацию и понимает: надеяться можно только на самого себя. Для таких предпринимателей и создан наш Союз.
— Не от хорошей жизни ударились в челноки инженеры, врачи, учителя.
— В Тюмени имел место такой случай. В одной приличной школе первого сентября — традиционный праздник. Цветы там, музыка и прочее. «Но про зарплату в 1996 году забудьте!» — заявил директор учителям. Однако у них хоть статус есть, уважение общества. Тот же, кто подался в челноки, — посмотрел мир, оделся хорошо, обеспечил детей своих. Но каков его общественный статус? Прямо скажу, хреновый. Благо, что сейчас ему хоть в глаза уже не колют, что он спекулянт. А ведь челночница та же тетя Люся — представитель «легкой промышленности», она обувает и одевает нас, делает общественно полезное дело. Таких людей ценят во всех странах.
Железняков: Главное — делает нужное людям дело, которое требует и порцию уважения к нему.
— Понимаю: голодной собаке необходим, извини, кусок мяса, но если ее еще и погладить — другой коленкор.
Плавник: И кто же будет заниматься тем, чтоб труд челночницы тети Люси был оценен как следует? Наш Союз. Сейчас губернатор подписал распоряжение, согласно которому мы, как и другие отрасли, будем выдвигать людей на присвоение разных почетных званий. Повернуть средства массовой информации лицом к предпринимателю — наша задача. Нужно так формировать психологию общества, чтобы у нас стали ценить наконец людей дела. Наш Союз может быть полезным предпринимателям и станет таковым. Жизненная такая картинка. Существует в Тобольске предприятие, которое занимается металлообработкой. Руководит им некто Ронжин Юрий Геннадьевич, очень грамотный мужик, мастеровитый. Так вот на его предприятии налажено производство изящных уличных фонарей, стилизованных под старину. Устанавливают их в Тюмени. Появились они и вокруг Московского Кремля. Но там пока как рекламная вывеска больше. В столице, однако, активно склоняются к тому, чтобы закупить партию фонарей в США. Тобольских фонарщиков задвигают оттого, что лицам, заключающим сделку, выгоднее произвести ее с иностранным партнером: там посреднический процент намного выше, чем наш. И всего-то! Куда обращаться в такой ситуации Ронжину? Он пришел к нам в Союз. Весь мир занимается защитой собственного рынка, и нам надо этому учиться. Зная, что Тюмень связана с Москвой Ассоциацией городов, мы обратились за помощью к мэру Тюмени, готовим обращение, которое бы он послал столичным властям. Прокручиваем вопрос через областную Думу. Вышли на российский Союз предпринимателей и надеемся, что проблема тобольских фонарщиков будет поставлена перед федеральными органами… Предприниматели нуждаются в помощи при проработке бизнес-планов, инновационных проектов. Потому хотя бы, что на это дело требуются приличные деньги. Куда деваться в этой ситуации той же тете Люсе, вздумай она ступить в сторону от «купи-продай»? Она пойдет в фонд занятости.
Железняков: Но ей там ловить абсолютно нечего.
Плавник: Потому что проекты, которые существуют, и деньги, выделяемые на них, связаны одно с другим весьма опосредованно. Когда последний раз наш фонд занятости проводил конкурс по размещению средств на создание рабочих мест? Я такого не слышал. А деньги исправно выделяются. Но куда они тратятся? Вопрос, конечно, интересный. Одна из задач Союза состыковать на конкурсной основе социально значимые и эффективные проекты с инвестиционными ресурсами. Нужно и можно направлять в сферу предпринимательства финансовые ручейки из государственного фонда поддержки предпринимательства, тех денег, что поступают по линии международных программ, из Европейского банка развития и реконструкции и так далее.
Железняков: Одинокий предприниматель — волк, а в экономике сегодняшней такие дебри и хитросплетения, что ему очень легко сгинуть. Пошла, к примеру, тетя Люся, которой потребовался кредит, в банк, а там ей заявляют: «Дадим, но за 150 процентов годовых». Посчитает она — в лучшем случае по нулям все выходит. А тетя Вера бах! — и берет деньги под эти проценты в надежде, что Бог ей поможет. И — пролетает в трубу, превращаясь в нищего из небогатого человека, попытавшегося стать богатым. И действительно, она ведь может заложить машину, квартиру, дачу. И будем мы иметь еще одного бездомного. Я, конечно, утрирую, но модель такова. Потому и создаем мы сейчас общество взаимного кредитования. В основе своей оно подобно кредитным домам, которые существовали в дореволюционной России. О нашей новации можно говорить специально. А принципиальная суть в том, что если в банке тете Вере дают кредит под 150 процентов, то у нас она может получить под 40…
Плавник: Это еще один пример того, чем может быть полезен наш Союз тете Люсе, тетя Любе и тете Вере.
Железняков: Промышленные монстры в развитых капиталистических странах, между прочим, держатся на малом и среднем бизнесе.
Плавник: Крупные японские фирмы, к примеру, имеют до сотни тысяч контрагентов, обеспечивающих производство.
Железняков: Надо плясать от того, что каждый человек — личность. Что такое государство? Это объединение, большая масса личностей. Личность, единственная персона — это самое малое предприятие. На Западе масса мелких фирм, в которых работают по два-три человека. Мне довелось недавно увидеть в Греции, как работает одна такая фирма. Это были мойщики окон. Сколько у них имелось приспособлений, насадок! Как же фантастически они мыли окна в аэропорту! Наш рейс на час задержался, и за это время они пол-аэровокзала махнули…
Плавник: Наша задача, чтобы все тети Люси выстроились в очередь к нам с просьбами: «Хочу в Союз…» Союз предпринимателей — это общение, и мы создаем сейчас нечто типа клуба. Это экспертная, юридическая, маркетинговая, рекламная и информационная помощь. В наших совместных с администрацией области планах намечено создание Бизнесинформцентра. Элементарный вопрос — защита от рэкета. Союз предпринимателей — крыша. Мы делаем все гласно, открыто, сотрудничаем с УВД и ФСБ, и лишний раз светиться в контактах с нами никто не станет. Такая еще проблема. Вода с крыши ларька тети Люси, например, капает на крышу ларька тети Любы. Конфликт. Обращение в арбитражный суд — дело дорогостоящее. Да там еще и подковерная игра, которая сводится в принципе к аукциону: кто больше даст. Наш же Союз — это и третейский суд, который может полюбовно помирить тетю Люсю и тетю Любу.
Железняков: И сэкономленные деньги тогда не в песок уйдут, а в дело. А если та же тетя Люся наэкономит посредством Союза столько, что дом красивый построит, — слава Богу: на толику какую-то город станет красивей и эстетичней.
— Вы, Павел и Алексей, энтузиасты создания областного Союза предпринимателей. Не думаю, что вам светит большой навар в экономике. Вижу и чувствую: вы — альтруисты. На как же это возможно в наше рыночное время? Как стыкуется с тем, что вы тратите силы на развитие духа предпринимательства в обществе?
Плавник: Кто я по профессии?
— Экономист, наверное.
— Менеджер, то есть организатор. И с профессиональной точки зрения формирование такой общественной организации, как наш Союз, — архиинтересная, архисовременная для России задача: весь мир этот этап прошел. Сделанное у нас — копейки, степь ровная, но время придет, вырастет тут Джомолунгма. Сама перспектива какая захватывающая! Мне такой опыт выгоден, я работаю на свое будущее. В этом моя корысть.
— Я перечитывал недавно «максимы» Шопенгауэра, этого пессимистичного гуманиста. Наслаждение как счастье он не воспринимает, сводя все к минимуму: счастье — не иметь бед. В философские искания свои он не вовлекает труд и радость, которую тот может принести человеку. Это я считаю большим изъяном концепции счастья по Шопенгауэру.
Желязняков: Можно согласиться с этим. Я от своей работы получаю удовольствие. И вообще-то по знакам зодиака я Козерог, а это значит — трудоголик и жизнелюб. Мне главное — внутренняя свобода. Вчера ехал в «мерсе» в «адидасе» и в глубоких галошах. И хоть бы кто что сказал. Я внутренне свободен. И давно ясно мне, что батюшку и в рогожке узнают, а чего тебе Бог не дал — не купишь. И вообще кредо мое: если не я, то кто? Если мы не включимся, то общество, считаю, может пойти не туда. Значит, историю делаем? А почему бы и нет. Есть такой анекдот. Затравил кот мышей, загонял. Житья не дает никакого. И устроили мыши собрание. Одна самая мудрая говорит: «Надо привязать коту на хвост колокольчик. Пусть потом ходит на охоту»… Долго смеялись мыши и кричали «Ура». Но как и во всяком коллективе, нашлась мерзавка одна и пропищала: «А кто колокольчик к хвосту привяжет?» Всех мышей как ветром сдуло с собрания.
— Значит, вы отважились на привязывание колокольчика?
— Стало быть, так. Если глядеть в корень, я трачу свои силы на дела по развитию Союза предпринимателей, чтобы обеспечить себе спокойную жизнь. Я должен быть уверен, что рядом со мной живет и работает более или менее счастливый, обеспеченный человек. Тогда он ко мне в огород и в дом не полезет, с кистенем на дороге не встретит. Я должен ему помочь самому себе зарабатывать на кусок хлеба. И Плавник так должен действовать, и второй, и третий. Бездействие чревато: завтра мы можем в лучшем случае оказаться под забором, в худшем — на баррикадах.
— Нервно-святыми, жаркими словами надо обо всем этом говорить.
— А они у меня и есть такие, из-под сердца.