Ирина АНДРЕЕВА
Алькины каникулы

Рассказы для детей


Кто в теремочке живёт?

Сентябрь. И вновь я на родине среди родных людей, привычных с детства мест, среди родной природы. Отпущено мне всего пять дней, а погода не задалась: дождь и слякоть, жирная грязь, сопутствующая этому. Солнце выглядывает редко, как бы нехотя озирая окрестности, прячется вновь за серыми, насыщенными влагой облаками.
Меня охватывает отчаяние: уехать, не побывав в лесном Храме? На третьи сутки с утра дождя нет, ветерок разгоняет тучи. Появляются приметы на ясный день, можно после обеда прогуляться по окрестному лесочку. Однако надежды мои не оправдываются. День серый, воздух пропитан сыростью, как сквозь сито она просачивается, оседает на одежде, лице, скапливается на проводах и ветках растений. Птицы и те не рады, лишь чёрные вороны тяжело хлопая крыльями, сбиваются в стаи, и летят в поля.
И всё же после обеда решаюсь пойти, предусмотрительно обувшись в резиновые сапоги, поверх лёгкой куртки натянула плащ-дождевик, в кармане портативный фотоаппарат и очки. Следуй за мной, юный читатель. Сейчас мы попытаемся понаблюдать и выяснить, как вдохновляет природа писателей и поэтов. Постараемся сделать это на примере русских классиков.
Путь мой лежит к искусственному водоёму, примыкающему к лесу. На обувь почти тотчас наматывается чёрная солончаковая грязь. Иду затравеневшей обочиной, рассуждаю про себя: «Если в лесу сильно уж сыро и некомфортно, вернусь».
Вот и нерадостные строки классика пришли на память:
Скучная картина!
Тучи без конца,
Дождик так и льется,
Лужи у крыльца…

(А. Плещеев)
Но мысли эти выветриваются очень скоро. За деревней взору открывается красота. Умейте видеть! Вот ажурный лист полевой герани, раскрашенной осенью в ярко малиновый цвет. Ах, хорош! Такая яркая краска только у художницы Осень. Рядом кисточка ягод костяники, прозрачная насквозь — вызрела, напитанная солнцем. Сорвать, съесть, ощутить во рту забытую бодрящую кислинку? Нет, пусть красуется. Кто-то пойдёт этой же дорожкой и полюбуется, как и я.
Горелый пень украсил шиповник, причудливо выросший из его корня. На красно-коричневых стеблях почти не осталось листьев, зато ало горят продолговатые ягоды. Ох, и хорош чай из них!
Любуюсь просторами, цитирую замечательное стихотворение Ф. Тютчева:
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…

Слева по ходу большой котлован, вдающийся в лесной массив, о котором я уже дала подробное описание в рассказе «Цивилькин пруд». От воды ещё больше влаги:
Нивы сжаты, рощи голы,
От воды туман и сырость.
Колесом за сини горы
Солнце тихое скатилось.

«Подсказывает» мне С. Есенин. Обогнула водоём, вышла на лесную накатанную дорогу. За кустом лозы округло скатывается в осинник не солнце, а дорога, манит за собой.
Почему бы не пройтись. Осина осенью особо щедро одарена всё тем же художником. В этом году она багрово-красная, перекликается с золотом берёз, нежно прозрачным тальником оранжево-жёлтого цвета, жухлой бежевой травой — вся тёплая линия палитры налицо.
Снимок за снимком. А душа наполняется какой-то нетерпеливой жаждой, сродни удачной рыбалке, когда клюёт. Только успевай поворачивать голову, всюду открывается новый вид, неповторимая гармония. «Даже в самой простой фотографии открыта капелька жизни», — так сказал Н. Сладков — детский писатель-натуралист.
Из осинника устремляюсь на простор. Там скошенное в летнюю пору поле, уложенные копны сена на фоне целой гряды лесного массива — низкий осинник ещё зелёный, а высокий уже багровый. Это сочетание — зелени на красном очень живо вписывается в пейзаж, ах, если бы ещё был солнечный день, кучевые лёгкие облака! На память невольно приходят строчки И. Бунина:
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.

Снова выхожу на лесную дорогу и опушкой берёзового леса двигаюсь в сторону, где искусственное насаждение сосен. Делаю кадры дальнего плана и панорамные и решаю возвращаться, только теперь через лес. Набредаю на три берёзы-великанши, выросшие из одного корня. Мох-лишайник на стволах «ожил» от влаги, приобрёл голубовато-зелёный цвет. Это тоже красиво, даже необычно. В моём арсенале кадров появляется много с такими стволами и пнями, нарядившимися лишайником и мхами, мозаикой опавшего листа.
Грибов уже нет, отошла их пора. Встретились два сопревших подберёзовика, семейка осклизлых коровяков. Этот гриб, как только не называют: коровник, коровья губа, коровяк, свинушка тонкая, дунька. Подберёзовики насадила на сучки дерева, пусть сохнут. Белочек в наших краях нет, но может, кому-то пригодятся.
Дождевик мой весь покрылся влагой, но одежду защищает исправно. Родные, наверное, беспокоятся, что ушла надолго, да знали бы они, как мне хорошо, отрадно тут! Уверена: какая-то ещё большая радость ждёт меня впереди. Да вот же оно! Под берёзой белеет огромный гриб-дождевик (так и хочется сказать чемпион, когда речь идёт о размерах)? О, нет, это всего лишь брошенный эмалированный чайник. Мусор в лесу, конечно, не порядок! Нехорошо, преступно засорять окружающую среду! И всё-таки что-то влечёт меня к нему. Подхожу, вижу: обыкновенный, с носиком, с ручкой, только крышечка утеряна, заглядываю внутрь.
Природа приспособила отслуживший своё сосуд под жильё для лесных обитателей. «Теремок», совсем как у А. Толстого! «Кто в теремочке живёт?» — присаживаюсь на корточки, чтобы заснять. Боже, какой восторг! Да, да, по-человечьим законам, это теперь самое настоящее жильё — квартира. Пол в ней устлан изумрудным мхом, а на нём поселился и папоротник и мелкие (с горошину) грибочки. Потолок самый что ни на есть подвесной — ажурная паутина. Тончайшие нити её не покрыты капельками влаги, значит вязальщик был тут, обследовал свою сеть. Делаю кадр. Срабатывает вспышка. Да вот же хозяин! Мелкий, чёрный, словно покрытый лаком паучок, воинственно выбегает из укрытия, суетливо добирается до середины кружева, быстро трогает лапками там, сям, убедившись, что добычи нет и целостность ловушки не нарушена, прячется вновь. Паутинка, что тянется у него из брюшка, даст знать ему о малейшем колебании, вот и теперь он прибежал, уловив мои шаги, либо вспышку фотоаппарата. Если пауки покидают паутину и прячутся в укрытия — жди ухудшения погоды, так звучит народная примета. Этот паучок пока не покинул орудие своего лова, значит, можно ещё надеяться на вёдро — ясную погоду.
Любуюсь напоследок — до чего же мудра природа! Всё-таки железо и эмаль, то, из чего сделан чайник — природные материалы, не пластик, который не разлагается с годами. Живите-здравствуйте, поселяне как в старой доброй сказке! Может, в этом теремке найдётся ещё кому-то место, вон в носике целая пещера с выходом наружу.
Делаю буквально несколько шагов и вновь «терем» — большой муравейник. Ясно, кто в этих хоромах живёт! Понаблюдать всё же стоит. У М. Пришвина есть рассказ «Муравейник»: «Нужно долго наблюдать, чтобы понять муравьиное дело». Ага, муравьёв на поверхности совсем мало, по пальцам можно сосчитать. Движения их вялы. Оно и понятно, не любят они сырую погоду, сидят в тепле, трудятся внутри жилища. Эти, на поверхности — часовые «солдаты», потревожь их и тотчас из муравейника начнут появляться другие, предупреждённые «стражей». Не станем этого делать, пусть лесной народец наслаждается редким покоем. Ведь жизнь их многотрудная, обременённая заботами.
Типичный муравейник, в котором обитает семейство рыжего лесного муравья, имеет сложное многокамерное устройство. Есть тут «солярий» — где можно погреться, «зимовальная» — где зимуют сообща, «хлебный амбар» — для злаков, «царская» — для самки, «коровник» — для содержания тли, «детская» — для потомства — яиц, и личинок, «мясная кладовая» — для складирования добычи, «кладбище» — для мёртвых сородичей и остатков от пищи.
И «профессий» в этом мудром устройстве достаточно: упомянутые уже солдаты, разведчики, строители, наблюдатели, няньки, уборщицы, рабочие муравьи, фуражиры.
Остаётся только порадоваться: муравей — малейшее насекомое, но как органично устроено его жилище и быт.
Следующим моим фото-трофеем оказалась погибшая берёза без вершины. Как же густо она населена грибами — до самого верха. Издали подумала, что опята, но нет, какие-то ярко-охристые на крепких приземистых ножках грибы — возможно род рядовок, что словно сбегают с неё потоками-ручьями.
Тут я задерживаюсь надолго, хочется снять со многих ракурсов, налюбоваться. Обхожу берёзу вокруг, основание комля у неё достаточно внушительное, с могучими корнями, выпирающими из почвы буграми. Всё поросло тёмно-зелёным мхом как подушкой. Ой, а это что за чудо? Опять чей-то терем-теремок? Поистине! В стволе дупло, примерно на расстоянии полуметра от земли. Это даже не дупло, а уютное гнёздышко, и поселились в нём… Грибы! Целая семья вольготно распустила серые пластинчатые шляпки-зонты.
Сверху шляпки словно перчиком «паприкой» присыпаны от тлеющего ствола.
По науке такие грибы, селящиеся на деревьях и питающиеся их соком и плотью, называются паразитами (живут за счёт других). Но в природе всё взаимосвязано. Это звено. Струхнет вконец больное дерево, упадёт, рассыплется в прах. В прах ли? Нет. Всё условно. На этом месте образуется перегной — гумус, почва для других растений. И как знать, возможно — но вырастут на месте пня, коряги ли негодной, его прямые потомки — внуки-правнуки и нового поэта вдохновят, как в свое время восхитился и написал Н. Некрасов: «Идёт, гудёт зелёный шум»…
На лесной прогалинке рдеет дичок яблони, усеянный плодами — ранетками. Вот тут-то я полакомлюсь, вспомню детство. На каждой ягодке светится капля, визуально, как линза увеличивает ягоду в размерах. Осторожно снимаю первую горсточку. Да они уже мятные — вызрели, прихваченные холодными утренниками! Забытый вкус детства! М-м-м, вкуснятина!
В детстве моё поколение не было избаловано фруктами, потому радовались вот такому простому подарению от природы — ранеткам. Собирались стайками, как птицы свиристели и щипали мятную ягодку, до оскомины набивали рот. Правда, дичка тогда не росла в лесном массиве, семена их разнесли птицы, равно как черёмуху и малину с деревенских подворий.
Из живности кроме паучка и муравьёв особо никого не видно. Даже птицы сегодня редкость. Сорока трещала высоко на ветке, как рулём управляла своим длинным хвостом — держала равновесие. Знать, оповестила всех лесных жителей: «Берегитесь, человек идёт!»
Путь мой всё ближе к дому, но радость встреч не заканчивается. На одной из берёз обнаруживаю чёрный нарост — это гриб чага, тоже паразит, но он очень целебный. Вот и доказательство, что не всё однозначно. Формой как распустившаяся роза, раскрыл он своё благородное предназначение — верхняя поверхность чёрная и смолистая, но из разлома видно тёмно-коричневую твердую ткань. Образовывается он в трещинах и порезах дерева, например, зимой лопнула от мороза древесина или весной, при добыче берёзового сока — рубит её нещадно человек, наносит глубокие раны.
Чу! Слышу перестук! Где-то дятел работает в своей лесной «кузнице». Прислушиваюсь, приглядываюсь, в надежде увидеть пёструю птицу в красной шапочке. Да вот же он высоко на осине. Это аспидно-чёрный дятел — желна. Красная шапочка на фоне чёрного оперения выглядит особенно яркой. Крупный он, с ворону. А клюв как долото — мощный, длинный. Далеко сидит, снять не удается. Сорвался, улетел. Про него я знаю, что это первый санитар леса. Имеет желна превосходное обоняние (а может, что-то иное), что позволяет ему безошибочно найти больное дерево, даже если гниёт оно глубоко в сердцевине, птица доберётся и удалит очаг — только щепки полетят по сторонам, а заодно и пропитание себе найдёт — вкусных личинок короеда.
Уже на выходе из леса недалеко от водоёма нахожу две явно больные берёзы. У одной весь могучий ствол в наростах и буграх, а по ним шипы. На каждом из шипов почки, кучно, много. Из них растут веточки пучками, в разные стороны. Нарост этот называется капом, а в народе «ведьминым веником».
Кап используют резчики по дереву. Внутренние волокна древесины переплетаются между собой в различных направлениях, создавая живописный рисунок, а вкрапления из спящих почек делают фактуру еще более богатой, поэтому кап чаще всего применяют как элемент декора при изготовлении различных мелких поделок: шкатулок, портсигаров, заколок, браслетов.
На другом дереве нарост выглядит как гигантский удав, оплетший ствол витиевато, надёжно. Называется этот нарост сувелью (свилью).
У сувели внутри более сложный фееричный рисунок древесных волокон, состоящий из переплетения цветных линий, пятен, вкраплений, плавно перетекающих друг в друга, которые и формируют, таким образом, узор особой красоты, подобный мрамору, он будто светится изнутри.
Благодаря эксклюзивной текстуре (в природе невозможно найти два одинаковых узора), особой прочности и долговечности, свиль является превосходным природным материалом для производства различных поделок, украшений, предметов интерьера.
Для мастера такая находка — большая удача. Годами он ищет материал, а тут рядом два экземпляра…
Очень нравится мне это название — свиль, сувель. Народное, приметливое оно. Красивое по звучанию, глубокое по смыслу. Свитое, скрученное значит. Давайте любить и беречь свой родной русский язык, ребята!
Радуюсь удачной прогулке, «трофеям» в виде снимков. Единственное, что не предусмотрела: в такие путешествия нужно брать с собой блокнот для записи, которую делать можно кратко, схематично, главное — время и место обозначить, особые находки и встречи. Сиюминутно это может показаться незначительным, а время спустя? Материал у автора копится как мелкие золотинки — «намывается» порою годами, но придёт время, целый слиток получится. Эту мысль я вычитала у К. Паустовского в «Золотой розе».
Путь мой закачивается. Сейчас по крутому берегу водоёма выйду на большак и вернусь в деревню. Нет же, опять удача! Что это в развилке веток небольшого деревца, уж не гнёздышко ли? Оно! Малюсенькое, компактно сплетённое их сухих трав и тонких веточек. Расположено на уровне локтей взрослого человека. Это сейчас, осенью, его видно, как на ладони, а летом тут были кущи. Заглядываю внутрь. Ничего не трогать руками — для меня с детства закон. И опять радость — на самом донышке среди мелких белых пёрышек малюсенькое яичко. Сизовато-серенькое с тёмными пятнышками. Белая трясогузка, должно быть, хозяйка. Но какая же кладка осенью? Стало быть, что-то в птичьем семействе пошло не так. Осталось оно с лета не высиженное. Либо птичка погибла, либо яичко негодное. Остаётся гадать. А снимок получается превосходный.
Тропкой вдоль берега выбираюсь из леса. Вот и закончилась моя долгожданная прогулка. Душа моя полна радости и восторга, будто побывала в «Кладовой солнца» М. Пришвина, соприкоснулась с чудесной поэзией А. Пушкина:
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса

Удивительно и отрадно: в этих местах я бываю с детства, но не устаю удивляться и познавать новое. Как думаете, отчего это происходит?