Ирина АНДРЕЕВА
Алькины каникулы
Рассказы для детей
Цивилькин пруд
1
Цивиль — это река в Чувашии. Малый Цивиль, Большой Цивиль. Откуда в Сибири знаю о такой реке? Спросите вы.
В детстве я прочитала художественную книгу о национальном башкирском герое Салавате Юлаеве, одном из главных руководителей башкир в пугачевском движении. Путь его проходил по Волге, Каме, Чусовой, в том числе и по реке Цивиль.
Затрудняюсь теперь сказать, что впечатлило меня в той книге, но название реки осталось в памяти.
Родиться и вырасти мне посчастливилось в деревне, потому окружающий мир, природу, я познавала не из книжек с картинками, а из жизни.
Окончив три класса, самостоятельно ходила в ближайший лес не боясь заблудиться. Были у меня потаённые местечки, где собирала грибы, цветы, которые особенно нравились. Так, например, с раннего детства люблю незабудки. Мелкие, но такие милые глазу цветы наших суровых широт. В бутонах незабудки розоватые, а распустятся — голубые, как небушко, в серединке жёлтый ободок. И название милое «не забудь-ка»!
Читая журнал «Юный натуралист», я узнала, что цветок этот обладает оригинальными свойствами. Он хранит секрет прочности дамасской стали. Если раскаленное стальное оружие, снятое прямо с наковальни окунуть в сок растения, металл становится необычайно твердым. Такой клинок разрубает железо и камень и отливает синью незабудки.
Прогулки по лесу приносили мне новые знания. Не раз находила я гнёзда птиц, но никогда не трогала их руками, лишь примечала, из чего они сделаны, какая птичка в них живёт, какие яйца откладывает.
Стала понемногу разбираться в травах. Первым был подорожник — при дороге он. Разбил коленки-локти в кровь, промой лист подорожника, приложи к ране, вот и первая помощь.
Однажды в знойный день лета отправилась проверить, не появились ли грибы. Тщательно обошла первый лесок, ничего не обнаружив, поспешила в следующий. Солнце палило нещадно, хотелось поскорее миновать небольшую поляну, чтобы спрятаться под кущами в тени. Вдруг слух мой уловил жалобный писк. Приглядевшись я обнаружила на куче мусора двух щенков. Чёрный был уже мёртвый, а белый с чёрными пятнами жалобно плакал и беспомощно ползал по этой куче, тыкался мордочкой, страдал от палящего солнца.
Собачкой это существо назвать было нельзя, так как это был совсем ещё кутёнок — слепыш с удлинённой несформировавшейся головой, мизерными слабыми лапками. Щенок был чумазый от пыли и мусора, прилипшего к шёрстке и не отсохшей пуповине, но я не побрезговала, прижала его к груди и поспешила домой. Над вопросом: позволят ли родители взять собачку, когда во дворе уже имеется пёс, почти не задумывалась, знала — сжалятся и разрешат.
Дома, под навесом уложила кутёнка в коробку с подстилкой и начала придумывать, как накормить несчастного. Малышей в нашем доме не было, значит, соску взять негде. А найдёныш страдал и продолжал жалобно скулить.
Наша мама работала в ветеринарной аптеке и в моих игрушках числились списанные медицинские шприцы, пинцеты, склянки-баночки, пипетки.
Одноразовых пластиковых шприцев ещё не было, а были стеклянные, их кипятили и употребляли многократно. Поршень и наконечник, куда надевается игла, из нержавейки.
Вот в такой шприц, только без иглы, я набрала коровье молоко и вставила наконечник в рот щенку, осторожно надавливая на поршень. Почувствовав во рту съестное, бедолага быстро сообразил и начал причмокивать, кушать. Наевшись, свернулся клубком и уснул.
Кормила я его часто, щенок приноровился и стал сам сосать наконечник, так, что поршень сам по себе быстро продвигался вперёд.
Мне хотелось играть со щенком, но он больше спал, пригревшись в тряпье.
Рос он не по дням, а по часам и вскоре у него появились на месте сросшихся век маленькие щёлочки, потом глазки открылись совсем. Цвет глаз был пока неопределённый, мутный, потом взгляд стал совсем осмысленный и любознательный.
Я разговаривала со щенком, часто называла его кличку, даже пропевала её: «Цивиль, Цивилька, милый мой» — так назвала его в честь реки. Вскоре щенок начал понимать своё имя. В коробке ему уже не лежалось день-деньской, потому я вырезала в ней проём, в который он при надобности выбирался и потешно ковылял, пытался играть, очень любил посидеть на ручках.
Вскоре стала приучать его пить из блюдца самостоятельно, так как одного шприца молока ему уже далеко не хватало.
Сначала это было неумело, он дрожал передними лапками, наклонившись над миской, а задние разъезжались, не слушались, язычок иногда хватал один воздух, либо нахлебавшись носом, щенок чихал, оседая и разбрызгивая молочные капли по сторонам. Это было мило и потешно, но и этой науке он обучился. Теперь кормить его стало просто.
Подрастая, щенок превращался в красивую собачку: ушки его стали больше и чуть приподнялись над головой в основании, кончики свисали. Шёрстка завивалась колечками на животе, боках и ушках. Причём мордочка была белая, а ушки чёрные. Чёрные пятна по бокам и на лапках чулочки, хвостик колечком. О, этот хвостик! Поскольку туловище у Цивиля было длинное, он изгибался кольцом и пытался поймать непослушный хвост, кружась волчком.
Прошёл год, щенок вырос, превратившись во взрослую молодую собачку. Ни о какой породе речь не шла, но короткие, мускулистые, хоть и колесом лапы говорили о его жизнестойкости. Сидеть на месте ему не удавалось, поскольку это был очень подвижный и жизнерадостный пёсик. Ласковый и игривый, он носился по двору без устали, радуя домочадцев.
Только один крупный недостаток был у собаки: он шёл к любому человеку, доверяясь ему целиком.
Меня, как хозяйку он преданно любил, а я, по-видимому, не сумела его правильно воспитать. Да, да, ребята, животных тоже нужно воспитывать. Даже существует профессия — кинолог. Кинологи учат собак различать хозяина и постороннего человека. Выполнять определенные команды и вести себя прилично в обществе.
Ничего этого я ему не привила, будучи сама ребёнком. Это обстоятельство сыграло с моей собачкой злую, коварную шутку, окончившуюся трагедией.
Как многие растущие организмы, Цивиль был очень прожорливый. Возможно в нём жил инстинкт самосохранения, зародившийся там, на мусорной куче, когда он умирал от голода. И, несмотря на то, что еды было предостаточно, он брал из рук любого человека всё, что ему предлагали. Ел даже то, что не едят обычно собаки: огурцы и яблоки, сырую картошку.
Многие потешались над моей собачкой, над его нравом и этой странностью — поедать всё, что предлагают. Люди знали его кличку и могли увести за собой куда угодно.
Цивиль всегда сам возвращался домой. Всякий раз он беззаботно прибегал во двор, свесив розовый язык. Ластился и резвился, выказывая свою любовь и радость. Но однажды едва приплёлся невесёлый и сразу улёгся под навесом. Его поведение меня насторожило. Я присела возле него, гладила и спрашивала, в чём дело. Цивиль как-то виновато смотрел мне в глаза и слабо бил хвостом в знак признания.
Потом он начал скулить и ползать по земле, выражая страдания и муку. Я позвала на помощь маму. Она внимательно осмотрела собаку, раскрыла свою ветеринарную книгу и вывела вердикт: «Кто-то отравил твою собаку, должно быть чем-то «сдобрили» хлеб, а он проглотил его целиком».
Она попыталась задать ему какое-то лекарство, но Цивилю час от часу становилось всё хуже. Всю ночь он маялся, а я заливалась слезами, но спасти собаку не удалось, утром мы обнаружили Цивиля мёртвым.
Хоронили пёсика в поле за деревней мы, дети, втроём: моя двоюродная сестра и соседский мальчик. Место выбрали возле молоденькой берёзки. Могилку копали по очереди, сменяя друг друга.
Годы спустя могилка сравнялась с полем, поросла травой, но выросшая берёзка как ориентир, без труда указывала на место, где лежит мой Цивиль.
Вот и вся печальная история. Можно было отступить от истинного повествования и написать весёлый, оптимистичный конец. Но жизнь, ребята, состоит не из одних только радостей. Бывает в ней и боль, пережив которую, человек начинает оценивать мир иначе.
2
Потом я стала взрослой и уехала из родного села, то поле расчистили и отрыли котлован, из которого добывали для нужд хозяйства глину и песок.
Когда и эта надобность отпала, котлован наполнился водой, зарос камышом и рогозом, заилился и превратился в лесной пруд — красивейшее место. Питается он близкими грунтовыми водами, талыми весной и дождевыми летом. Купаться там нельзя — стояча вода загрязнена и слишком илистое дно.
Пруд и берега его густо населены. Нужно только уметь замечать. Животные и растения наделены тончайшими приборами, которые улавливают незначительные изменения давления, влажности, температуры, и даже звуковых волн, которые нашим органам чувств недоступны. Но если любить и беречь природу, жить в гармонии с ней, она многое откроет вам.
Тут много и хорошо думается, созерцается. Посидим на пологом травянистом берегу, понаблюдаем.
Над водной гладью трепещут радужные стрекозы с огромными изумрудными глазами. Им тут самое место. Свои личинки они откладывают, прикрепляя к водным растениям. Рыбаки называют их «водяными львами» — настолько грозный вид имеют личинки. Такая личинка может и рыбаку прокусить палец до крови. По-научному они наяды и питаются мелкими водными насекомыми, ракообразными, личинками мух и комаров. Кроме того, они очищают водоём от разлагающихся останков животного и растительного происхождения.
День безветренный, но вдруг по воде проходят лёгкие круги. Присмотревшись вы увидите, что по водной глади как конькобежцы-виртуозы скользят водомерки. Это насекомое имеет удлинённую форму — лодочкой, с длинными тонкими ногами, об искусстве и мастерстве которого позаботилась сама природа. Брюшко их сплошь покрыто волосками, снабжёнными особым воскообразным веществом, поэтому маленькое тельце и ножки не намокают во время движения по воде. Кроме того, между микроскопическими волосками образуются пузырьки воздуха, дающие возможность насекомым не погружаться в водную гладь, при том мизерный вес их тому способствует. Вот почему водомерка не тонет.
В пруду водятся караси и ротаны (головёшка, травянка, бычок). Желающие поудить рыбу подолгу сидят тут у воды. Есть даже коты-рыболовы, а вернее любители свежей рыбки, которые на берегу ожидают улова хозяина.
Домашние гуси купаются до вечерней зори. Бывает, залетают и дикие уточки.
Пришли бобры, устроили плотину в лесистой части водоёма. Если подойти тихо, можно увидеть этих обитателей. Почуяв опасность, они быстро уплывают в свой домик, на прощание шлёпнув по воде хвостом-лопатой.
Весной пруд оглашают громкие лягушачьи песни. Если вам доведётся услышать настоящий лягушачий концерт: «Куввак-ка-как! Куввак-ка-как!», на следующий день ждите хорошую ясную погоду. К непогоде лягушки тоже квакают, но не заливистой трелью, а глухо — в воду: «Бу-у-ква! Бу-у-ква!», будто дуют там в пустую бутылку.
Перед дождём, охотясь за мелкой мошкой и комарами, над гладью пруда стремительно пикируют ласточки. Их прилетает столько много, воздух разрезается словно чёрно-белыми бумерангами, кажется, стоит протянуть руку, и ласточка коснётся тебя крылом.
В ясную погоду поутру гулко перекликаются кукушки. Если посчастливится, можно полюбоваться иволгой. Имея золотисто-жёлтое оперение, эта птица хороша своей песней. Называют её лесной флейтой. Звуки песни её переливчато-нежные. В хорошую погоду иволга чётко произносит «фию-лиу». Но перед наступлением ненастья крики иволги протяжны и напоминают кошачий вой. В моём детстве папа хорошо подражал свисту этой птицы и меня обучал этому искусству.
Теперь перейдём в лесистую часть водоёма. Тут берег выше и сразу отвесно уходит в воду. Берёза, осина, ивняк, шиповник и дикая яблонька растут, подступая близко к берегу. Деревья и кустарники тоже могут рассказать нам о многом. На листьях ивы при приближении непогоды выступают капельки воды. Когда берёза даёт много сока по весне, лето предстоит дождливое. Если летом лес без ветра шумит — к дождю, а перед грозой затихает. Туман стоит над лесом — будет дождь, пойдут грибы. Если полетел пух с осины — иди за подосиновиками. Рябина гроздна — зима морозна.
Продвигаемся вдоль берега в тенистую часть пруда. А это что такое? Пень от осины довольно толстый, но не трухлявый, а будто заточенный на конус как гигантский карандаш огромной точилкой. Поверхность древесины гладкая — как ножом по маслу резали. Вот и след от резцов видно. Это же бобры поработали. Да вот и тихая заводь, где-то тут, наверное, их домик. Но не станем тревожить трудяг, вернёмся домой, вот уже и солнце пошло на закат, окрасив воду красными бликами.
Остается добавить: дедушки-бабушки приводят сюда городских внуков знакомиться с живой природой.
А какие красивые кадры тут могут поймать любители тихой охоты! Особенно красив пруд ранней весной и осенью, когда деревья и кустарники отражаются в его зелёных водах как в зеркале. Белые облака плывут, будто опрокинувшись с неба.
В деревне пруд по-прежнему называют котлованом, я же, приходя в это место, мысленно называю его Цивилькиным прудом.
Историю с собачкой помню, как назидание: нужно быть добрым и иметь сострадание к братьям нашим меньшим, оберегать их, нести ответственность ведь они бессловесные и порой беспомощные. Нужно воспитывать их, объяснять, что такое «хорошо» и что такое «плохо».
А родную природу любить и относиться к ней разумно и бережно, и она одарит нас не раз своей красотой и богатством.
Ирина АНДРЕЕВА
Алькины каникулы
Рассказы для детей
Цивилькин пруд
1
Цивиль — это река в Чувашии. Малый Цивиль, Большой Цивиль. Откуда в Сибири знаю о такой реке? Спросите вы.
В детстве я прочитала художественную книгу о национальном башкирском герое Салавате Юлаеве, одном из главных руководителей башкир в пугачевском движении. Путь его проходил по Волге, Каме, Чусовой, в том числе и по реке Цивиль.
Затрудняюсь теперь сказать, что впечатлило меня в той книге, но название реки осталось в памяти.
Родиться и вырасти мне посчастливилось в деревне, потому окружающий мир, природу, я познавала не из книжек с картинками, а из жизни.
Окончив три класса, самостоятельно ходила в ближайший лес не боясь заблудиться. Были у меня потаённые местечки, где собирала грибы, цветы, которые особенно нравились. Так, например, с раннего детства люблю незабудки. Мелкие, но такие милые глазу цветы наших суровых широт. В бутонах незабудки розоватые, а распустятся — голубые, как небушко, в серединке жёлтый ободок. И название милое «не забудь-ка»!
Читая журнал «Юный натуралист», я узнала, что цветок этот обладает оригинальными свойствами. Он хранит секрет прочности дамасской стали. Если раскаленное стальное оружие, снятое прямо с наковальни окунуть в сок растения, металл становится необычайно твердым. Такой клинок разрубает железо и камень и отливает синью незабудки.
Прогулки по лесу приносили мне новые знания. Не раз находила я гнёзда птиц, но никогда не трогала их руками, лишь примечала, из чего они сделаны, какая птичка в них живёт, какие яйца откладывает.
Стала понемногу разбираться в травах. Первым был подорожник — при дороге он. Разбил коленки-локти в кровь, промой лист подорожника, приложи к ране, вот и первая помощь.
Однажды в знойный день лета отправилась проверить, не появились ли грибы. Тщательно обошла первый лесок, ничего не обнаружив, поспешила в следующий. Солнце палило нещадно, хотелось поскорее миновать небольшую поляну, чтобы спрятаться под кущами в тени. Вдруг слух мой уловил жалобный писк. Приглядевшись я обнаружила на куче мусора двух щенков. Чёрный был уже мёртвый, а белый с чёрными пятнами жалобно плакал и беспомощно ползал по этой куче, тыкался мордочкой, страдал от палящего солнца.
Собачкой это существо назвать было нельзя, так как это был совсем ещё кутёнок — слепыш с удлинённой несформировавшейся головой, мизерными слабыми лапками. Щенок был чумазый от пыли и мусора, прилипшего к шёрстке и не отсохшей пуповине, но я не побрезговала, прижала его к груди и поспешила домой. Над вопросом: позволят ли родители взять собачку, когда во дворе уже имеется пёс, почти не задумывалась, знала — сжалятся и разрешат.
Дома, под навесом уложила кутёнка в коробку с подстилкой и начала придумывать, как накормить несчастного. Малышей в нашем доме не было, значит, соску взять негде. А найдёныш страдал и продолжал жалобно скулить.
Наша мама работала в ветеринарной аптеке и в моих игрушках числились списанные медицинские шприцы, пинцеты, склянки-баночки, пипетки.
Одноразовых пластиковых шприцев ещё не было, а были стеклянные, их кипятили и употребляли многократно. Поршень и наконечник, куда надевается игла, из нержавейки.
Вот в такой шприц, только без иглы, я набрала коровье молоко и вставила наконечник в рот щенку, осторожно надавливая на поршень. Почувствовав во рту съестное, бедолага быстро сообразил и начал причмокивать, кушать. Наевшись, свернулся клубком и уснул.
Кормила я его часто, щенок приноровился и стал сам сосать наконечник, так, что поршень сам по себе быстро продвигался вперёд.
Мне хотелось играть со щенком, но он больше спал, пригревшись в тряпье.
Рос он не по дням, а по часам и вскоре у него появились на месте сросшихся век маленькие щёлочки, потом глазки открылись совсем. Цвет глаз был пока неопределённый, мутный, потом взгляд стал совсем осмысленный и любознательный.
Я разговаривала со щенком, часто называла его кличку, даже пропевала её: «Цивиль, Цивилька, милый мой» — так назвала его в честь реки. Вскоре щенок начал понимать своё имя. В коробке ему уже не лежалось день-деньской, потому я вырезала в ней проём, в который он при надобности выбирался и потешно ковылял, пытался играть, очень любил посидеть на ручках.
Вскоре стала приучать его пить из блюдца самостоятельно, так как одного шприца молока ему уже далеко не хватало.
Сначала это было неумело, он дрожал передними лапками, наклонившись над миской, а задние разъезжались, не слушались, язычок иногда хватал один воздух, либо нахлебавшись носом, щенок чихал, оседая и разбрызгивая молочные капли по сторонам. Это было мило и потешно, но и этой науке он обучился. Теперь кормить его стало просто.
Подрастая, щенок превращался в красивую собачку: ушки его стали больше и чуть приподнялись над головой в основании, кончики свисали. Шёрстка завивалась колечками на животе, боках и ушках. Причём мордочка была белая, а ушки чёрные. Чёрные пятна по бокам и на лапках чулочки, хвостик колечком. О, этот хвостик! Поскольку туловище у Цивиля было длинное, он изгибался кольцом и пытался поймать непослушный хвост, кружась волчком.
Прошёл год, щенок вырос, превратившись во взрослую молодую собачку. Ни о какой породе речь не шла, но короткие, мускулистые, хоть и колесом лапы говорили о его жизнестойкости. Сидеть на месте ему не удавалось, поскольку это был очень подвижный и жизнерадостный пёсик. Ласковый и игривый, он носился по двору без устали, радуя домочадцев.
Только один крупный недостаток был у собаки: он шёл к любому человеку, доверяясь ему целиком.
Меня, как хозяйку он преданно любил, а я, по-видимому, не сумела его правильно воспитать. Да, да, ребята, животных тоже нужно воспитывать. Даже существует профессия — кинолог. Кинологи учат собак различать хозяина и постороннего человека. Выполнять определенные команды и вести себя прилично в обществе.
Ничего этого я ему не привила, будучи сама ребёнком. Это обстоятельство сыграло с моей собачкой злую, коварную шутку, окончившуюся трагедией.
Как многие растущие организмы, Цивиль был очень прожорливый. Возможно в нём жил инстинкт самосохранения, зародившийся там, на мусорной куче, когда он умирал от голода. И, несмотря на то, что еды было предостаточно, он брал из рук любого человека всё, что ему предлагали. Ел даже то, что не едят обычно собаки: огурцы и яблоки, сырую картошку.
Многие потешались над моей собачкой, над его нравом и этой странностью — поедать всё, что предлагают. Люди знали его кличку и могли увести за собой куда угодно.
Цивиль всегда сам возвращался домой. Всякий раз он беззаботно прибегал во двор, свесив розовый язык. Ластился и резвился, выказывая свою любовь и радость. Но однажды едва приплёлся невесёлый и сразу улёгся под навесом. Его поведение меня насторожило. Я присела возле него, гладила и спрашивала, в чём дело. Цивиль как-то виновато смотрел мне в глаза и слабо бил хвостом в знак признания.
Потом он начал скулить и ползать по земле, выражая страдания и муку. Я позвала на помощь маму. Она внимательно осмотрела собаку, раскрыла свою ветеринарную книгу и вывела вердикт: «Кто-то отравил твою собаку, должно быть чем-то «сдобрили» хлеб, а он проглотил его целиком».
Она попыталась задать ему какое-то лекарство, но Цивилю час от часу становилось всё хуже. Всю ночь он маялся, а я заливалась слезами, но спасти собаку не удалось, утром мы обнаружили Цивиля мёртвым.
Хоронили пёсика в поле за деревней мы, дети, втроём: моя двоюродная сестра и соседский мальчик. Место выбрали возле молоденькой берёзки. Могилку копали по очереди, сменяя друг друга.
Годы спустя могилка сравнялась с полем, поросла травой, но выросшая берёзка как ориентир, без труда указывала на место, где лежит мой Цивиль.
Вот и вся печальная история. Можно было отступить от истинного повествования и написать весёлый, оптимистичный конец. Но жизнь, ребята, состоит не из одних только радостей. Бывает в ней и боль, пережив которую, человек начинает оценивать мир иначе.
2
Потом я стала взрослой и уехала из родного села, то поле расчистили и отрыли котлован, из которого добывали для нужд хозяйства глину и песок.
Когда и эта надобность отпала, котлован наполнился водой, зарос камышом и рогозом, заилился и превратился в лесной пруд — красивейшее место. Питается он близкими грунтовыми водами, талыми весной и дождевыми летом. Купаться там нельзя — стояча вода загрязнена и слишком илистое дно.
Пруд и берега его густо населены. Нужно только уметь замечать. Животные и растения наделены тончайшими приборами, которые улавливают незначительные изменения давления, влажности, температуры, и даже звуковых волн, которые нашим органам чувств недоступны. Но если любить и беречь природу, жить в гармонии с ней, она многое откроет вам.
Тут много и хорошо думается, созерцается. Посидим на пологом травянистом берегу, понаблюдаем.
Над водной гладью трепещут радужные стрекозы с огромными изумрудными глазами. Им тут самое место. Свои личинки они откладывают, прикрепляя к водным растениям. Рыбаки называют их «водяными львами» — настолько грозный вид имеют личинки. Такая личинка может и рыбаку прокусить палец до крови. По-научному они наяды и питаются мелкими водными насекомыми, ракообразными, личинками мух и комаров. Кроме того, они очищают водоём от разлагающихся останков животного и растительного происхождения.
День безветренный, но вдруг по воде проходят лёгкие круги. Присмотревшись вы увидите, что по водной глади как конькобежцы-виртуозы скользят водомерки. Это насекомое имеет удлинённую форму — лодочкой, с длинными тонкими ногами, об искусстве и мастерстве которого позаботилась сама природа. Брюшко их сплошь покрыто волосками, снабжёнными особым воскообразным веществом, поэтому маленькое тельце и ножки не намокают во время движения по воде. Кроме того, между микроскопическими волосками образуются пузырьки воздуха, дающие возможность насекомым не погружаться в водную гладь, при том мизерный вес их тому способствует. Вот почему водомерка не тонет.
В пруду водятся караси и ротаны (головёшка, травянка, бычок). Желающие поудить рыбу подолгу сидят тут у воды. Есть даже коты-рыболовы, а вернее любители свежей рыбки, которые на берегу ожидают улова хозяина.
Домашние гуси купаются до вечерней зори. Бывает, залетают и дикие уточки.
Пришли бобры, устроили плотину в лесистой части водоёма. Если подойти тихо, можно увидеть этих обитателей. Почуяв опасность, они быстро уплывают в свой домик, на прощание шлёпнув по воде хвостом-лопатой.
Весной пруд оглашают громкие лягушачьи песни. Если вам доведётся услышать настоящий лягушачий концерт: «Куввак-ка-как! Куввак-ка-как!», на следующий день ждите хорошую ясную погоду. К непогоде лягушки тоже квакают, но не заливистой трелью, а глухо — в воду: «Бу-у-ква! Бу-у-ква!», будто дуют там в пустую бутылку.
Перед дождём, охотясь за мелкой мошкой и комарами, над гладью пруда стремительно пикируют ласточки. Их прилетает столько много, воздух разрезается словно чёрно-белыми бумерангами, кажется, стоит протянуть руку, и ласточка коснётся тебя крылом.
В ясную погоду поутру гулко перекликаются кукушки. Если посчастливится, можно полюбоваться иволгой. Имея золотисто-жёлтое оперение, эта птица хороша своей песней. Называют её лесной флейтой. Звуки песни её переливчато-нежные. В хорошую погоду иволга чётко произносит «фию-лиу». Но перед наступлением ненастья крики иволги протяжны и напоминают кошачий вой. В моём детстве папа хорошо подражал свисту этой птицы и меня обучал этому искусству.
Теперь перейдём в лесистую часть водоёма. Тут берег выше и сразу отвесно уходит в воду. Берёза, осина, ивняк, шиповник и дикая яблонька растут, подступая близко к берегу. Деревья и кустарники тоже могут рассказать нам о многом. На листьях ивы при приближении непогоды выступают капельки воды. Когда берёза даёт много сока по весне, лето предстоит дождливое. Если летом лес без ветра шумит — к дождю, а перед грозой затихает. Туман стоит над лесом — будет дождь, пойдут грибы. Если полетел пух с осины — иди за подосиновиками. Рябина гроздна — зима морозна.
Продвигаемся вдоль берега в тенистую часть пруда. А это что такое? Пень от осины довольно толстый, но не трухлявый, а будто заточенный на конус как гигантский карандаш огромной точилкой. Поверхность древесины гладкая — как ножом по маслу резали. Вот и след от резцов видно. Это же бобры поработали. Да вот и тихая заводь, где-то тут, наверное, их домик. Но не станем тревожить трудяг, вернёмся домой, вот уже и солнце пошло на закат, окрасив воду красными бликами.
Остается добавить: дедушки-бабушки приводят сюда городских внуков знакомиться с живой природой.
А какие красивые кадры тут могут поймать любители тихой охоты! Особенно красив пруд ранней весной и осенью, когда деревья и кустарники отражаются в его зелёных водах как в зеркале. Белые облака плывут, будто опрокинувшись с неба.
В деревне пруд по-прежнему называют котлованом, я же, приходя в это место, мысленно называю его Цивилькиным прудом.
Историю с собачкой помню, как назидание: нужно быть добрым и иметь сострадание к братьям нашим меньшим, оберегать их, нести ответственность ведь они бессловесные и порой беспомощные. Нужно воспитывать их, объяснять, что такое «хорошо» и что такое «плохо».
А родную природу любить и относиться к ней разумно и бережно, и она одарит нас не раз своей красотой и богатством.