Ирина АНДРЕЕВА
Алькины каникулы

Рассказы для детей


Алькины каникулы

Марта

Алька — худенькая нескладная девочка-подросток двенадцати лет, но по деревенским меркам первая помощница отцу-матери по хозяйству, потому как старшие сёстры уже вылетели из гнезда, а брат совсем взрослый и сам уже работает на производстве, но скоро его призовут в армию.
Этим летом родители собрались в гости в далёкий Казахстан. Брат уехал в отпуск к другу. Алька остаётся на хозяйстве одна на целую неделю. Теперь забот у неё полон рот. С утра хлопочет юная хозяйка. Нужно не проспать утреннюю дойку, чтобы вовремя отправить рогатиков в стадо на выпас. Потом накормить поросёнка, птицу: куриц и гусей. Последних с выводком выпустить на волю к воде, а в полдень сходить, проверить — не налетел ли коршун или вороньё, не распугали ли, не растащили цыплят.
Но острая головная боль и забота — Марта, старая корова-молочница, главная кормилица семьи. На ногах она приземистая, дойки удобные, стоит послушно, терпит комара и овода. Особенно это проявляется, когда её доит Алька. Хватает, видимо, у неё коровьего ума, что рядом по сути — ребёнок. Всем корова хороша, но вот норов особенный: вечером, когда идёт гурт с выпасов, старается она улизнуть в потраву на культурные посевы.
Вечерами бегает Алька на край деревни, встречает блудёну, потом каждый шаг караулит, так и косит плутовка лиловым глазом, в какой бы переулочек завернуть да задать стрекача от девчонки.
Сказать, что не наедается скотина в поле? Бывает, что выпаса скудные, выбитые за лето, так ведь Алькин отец каждый день воз луговой травы привозит — ешьте вволю. Молодняк сам домой бежит: бык, телята, корова-перватка, а Марте всё не тот букет, норовит на вольные хлеба, на простор.
Как огня боится Алька пшеничного поля, куда уже не раз убегала Марта. Поле бескрайнее, это раз, а объездчик, коли увидит, жди штраф, это два и самое ужасное.
Бывает так, что никакими судьбами не выгонишь её, пока не наестся, не нагуляется. Придёт домой ночью, блажит у ворот, явилась, мол, встречайте!
С кукурузным полем история не лучше. Как-то раз битый час лазала Алька там, пригибалась к оголённым комлям, всматривалась между посадками, может, послышится хруст поедаемых листьев. Ведь где-то же она здесь, жуёт сочные початки, прислушивается чутким ухом, чтобы не обнаружить себя.
Кукуруза в этом году вымахала в два Алькиных роста: крепкая, толщиной с запястье, в Сибири не каждый год так она родит, потому как культура южная.
Встав в ровную борозду, Алька продолжает поиски, тихонько шепчет себе под нос: «Марта, где же ты, проклятая животина? Вот найду, пригоню домой, получишь ты у меня!»
Зная все Мартины уловки, тихо крадётся Алька и, наконец, слышит шумное дыхание, шелест листьев. Алька приседает, затаившись и видит меж зелёных стеблей красную корову, а рядом ещё и ещё одну. «Да ты тут, подружка, не одна, — делает вывод девчонка. Подкрадывается ближе и грозным голосом командует — Марта, домой!»
Животные срываются с места, кружат, кружат по полю, на ходу набивают полный рот. Алька старается не отстать, больно бьют по обнажённым ногам твёрдые комли, колется распустившийся осот. За ситцевое платьице цепляется колючий подмаренник, жжёт руки, но девчонка от досады и отчаяния не замечает боли, пока вдруг не понимает, что сама заблудилась в этих дебрях.
Где край поля, где деревня? Если выбрать неправильное направление, саму Альку придётся искать. Поле заканчивается у кромки болотистого леса. Алька боялась этого гиблого мрачного места и никогда даже днём не бывала там, а теперь уже вечер. От обиды, досады и страха глотает она злые слёзы: «Когда ты только нажрёшься, утроба твоя ненасытная? Оставайся тут хоть до утра. Но куда мне теперь самой податься? Ты-то, паразитка, хорошо знаешь дорогу домой».
Поглядела на небо. Ветер разносит кучевые облака: «Куда он их несёт — на деревню или из деревни?» Размазала по щекам грязные слёзы: «Ну, хоть бы какая примета, куда идти?» И вдруг сообразила: ведь ей здесь всё с раннего детства привычно, нужно искать знакомые очертания деревьев, а потом, ориентируясь от этого места, выйти на деревню. И правда, у страха глаза велики: вот тёмный осинник, кажется тот, в котором добывают белую глину, а справа должна быть плакучая кладбищенская берёза, уж её-то ни с какой другой не спутаешь. Старая раскидистая берёза распускает свои серёжки над могилами её бабушки-дедушки. «Да вот же она!» — радуется Алька, облегчённо вздыхает и бежит, бежит, ориентируясь на берёзу.
Уже совсем свечерело, на траву легла роса, в воздухе свежо и прохладно. Алька ёжится, торопится поскорее добраться до дому.
Пришла, повинилась родителям, что упустила Марту в кукурузе, а сама заблудилась. Мать сердится не на дочь, а на корову. Она знает много пословиц и поговорок, сердито рассуждает: «Есть же скотинка непокорная до старости, ещё про человека говорим. Нет уж, с лысинкой родится, с лысинкой и помрёт, ничем её не переделать. Пусть ревёт до утра, не пойду доить!»
Алька знает, что мама только говорит так, выходит она с ведром глубокой ночью, практически на ощупь доит блудёну.
Первая неделя Алькиного самостоятельного хозяйствования прошла благополучно, но на второй она опять упустила Марту. На этот раз не угналась за ней на пшеничном поле.
Домой корова пришла в два часа ночи, криком кричала у ворот загона. Алька укуталась в материн фланелевый халат, впустила Марту, а вот доить не решилась. Ночь выдалась темным-темна, на чёрном бездонном небе лукаво мерцают звёзды, а рыжая луна, зацепившись за верхушки дальнего леса, дразнит припозднившихся землян. Ночью все звуки кажутся преувеличенно громкими, устрашающими, совсем не такими, как днём. Вот кашлянул заспавшийся бык, утробно выпустил горячий воздух из ноздрей, где-то взвыла собака, что-то стукнуло в стайке, Алька пулей выбежала из загона, закрыла калитку и в дом, только пятки отстукали по дощатым дорожкам.
Утром была беда. Молодую корову подоила быстро-играючи. Горячее тугое вымя Марты распёрло от молока, которое само сочилось от избытка. Алька спешила, понимая, что не успеет ко времени. Первое ведро с горкой пены едва утащила на летнюю кухоньку, подхватила второе. Предусмотрительно выгнала молодняк и снова принялась доить Марту. Теперь вымя ослабло и доить стало гораздо легче, но молоко казалось не кончится никогда, а на конце улицы уже щёлкал кнутом пастух, призывал зазевавшихся хозяек: «Выгоняй!» Алька старалась изо всех сил, лицо её горело от напряжения, она не обращала внимания на зудящих над ухом комаров, на ноющую боль в спине, но всё же не успела — стадо ушло далеко вперёд, когда она надоила и второе ведро с огромной шапкой пены. Наконец растворила ворота и как была растрёпкой, с неубранной головой ринулась вдогонку, погоняя Марту нещадно, сама в конец запыхавшаяся, обессилившая. Лишь в конце длинной-предлинной деревенской улицы удалось им нагнать гурт.
В следующие дни Алька изо всех сил старалась не упустить Марту, и всё получилось благополучно, но вот незадача — новая проруха случилась в хозяйстве: стали пропадать гусиные цыплята. В один день Алька не досчиталась одного, в следующий двух, на третий день застала хищниц на месте преступления. Вороньё раздолбали голову цыпушки, отбить удалось, но бедолага был уже мёртвый.
«Цыплят по осени считают» — говорит мама. Какой же будет результат, если дальше так пойдёт?
Зная, что Алькины родители уехали, соседи присматривают за девчонкой. В деревне испокон так ведётся: помогают люди друг другу. Тракторист дядя Толя вечером два навильника свежей травы скинет у загона, Альке остаётся перетаскать его в кормушки. Соседка тётя Маруся по вечерам пропускает Алькины удои на своём сепараторе — это такой механизм, отделяющий сливки от молока. Из обрата — обезжиренного молока, Алька один раз творог сварила, не беда, что суховат вышел, в следующий раз получится. Ещё обрат идёт на корм телятам — пусть поправляются малыши.
Алька пожаловалась тёте Марусе о пропаже цыплят. Умудрённая житейским опытом женщина сокрушилась:
— Что же ты сразу не сказала? Вот я тебя научу: нужно утром надеть на себя свободное по подолу и вороту платье и прежде, чем выпустить гусей со двора…
Стоп! Тут соседка наказала: «Секрет этот никому не выдавай, иначе он перестанет работать. Только старший младшему может это передать, а всем подряд рассказывать нельзя!»
Алька послушалась тётю Марусю. Утром на своё ситцевое платьице она надела свободную ночную сорочку матери и проделала всё в точности, по «инструкции». Больше цыплята не пропадали. Совпадение или подействовал заговор? Кто знает, кто разгадает?
Минула неделя. Через пару дней вернулись родители. Алькиной радости не было предела. Помогать по хозяйству она и впредь готова, но уж больно ответственность велика, когда вот так, на одни плечи.
Алька рада не столько подаркам, привезённым из Казахстана, наградой ей за старания — поездка в Омск к старшей сестре Галине, на две недели.
Вот и июль. А июль макушка лета. Алька впервые в большом миллионном городе. Омск поразил зелёными парками и скверами, город-сад. Сестра живёт в рабочем общежитии рядом с центральным городским парком культуры и отдыха. Тут летний кинотеатр, эстрада и аттракционы — качели-карусели, мороженое, сладкая вата, автоматы с газированной водой, ухоженные клумбы с цветами, фонтан и скамьи для отдыха. А ещё на территории парка передвижной зоопарк. С каким любопытством она рассматривала царя зверей — льва, белого медведя, слониху со слонёнком, невиданных птиц и пресмыкающихся.
В ближайшие выходные сестра с подругами свозили её на остров «Зелёный», что на Иртыше — полноводной и судоходной сибирской реке. Добирались сначала на троллейбусе до речного вокзала, потом на большом катере. Алька во все глаза глядела по сторонам, наслаждалась лёгким речным бризом. Подружки сестры подтрунивают над наивной деревенской девчонкой, спрашивают:
— Где это ты, Алька, так загорела? На пляже все обзавидуются.
— В Доме отдыха «деревенский огород», — в тон им отвечает Алька. — Приезжайте, всем дело найдётся!
Остров — красивейшие место с чистым удобным пляжем, отвесными песчаными берегами, а в них живут береговые ласточки. То и дело снуют они в свои бесчисленные ходы-норки. В деревне таких нет, Алька долго наблюдает за птицами.
Чистая приятная речная вода принесла отраду и облегчение от жары, вот только плавать у Альки сначала не получалось. Гребёт она как положено руками и ногами, уже из сил выбилась, но хоть бы чуточку сдвинулась с места. Галина смеётся:
— Это же большая река, течение у неё быстрое, вставай и плыви по течению, тогда она сама тебе поможет.
Приноровилась, теперь из воды не вытянуть. Альке всё тут кажется необычной экзотикой и восторгом, она беззаботна и счастлива. Будет о чём написать в школьном сочинении «Как я провёл лето».
Галя трудится на закрытом секретном заводе, который значится под номером и только. Альке даже глазком не удаётся посмотреть на это предприятие. Работает сестра сутки через двое. Таким образом для Альки у неё остаётся лишь день, остальное время она предоставлена сама себе. Случается так, что остаётся совсем одна, так как соседки по комнате тоже уходят на работу.
Пару раз Алька самостоятельно сходила в парк. Тут совсем недалёко, только перейти через трамвайные пути. До тошноты наелась мороженого, насиделась на скамейке, прокатилась на аттракционе «Лодочки», прошлась по аллеям вдоль и поперёк. В комнате перечитала все имеющиеся книжки, перерисовала понравившиеся картинки. И вдруг заскучала. Ей отчаянно захотелось домой. Теперь по ночам её больше не забавлял рёв царя зверей из зоопарка и крик ночных птиц, она с тоской думала: «Заперли бедных животных в клетку! Какой «добряк» до этого додумался? Тут вот и не в клетке, а тошно, хоть вой. Домой! Хочу домой!»
По ночам ей бластился не город, с его широкими проспектами и многоэтажными домами, а отчий домик под сенью-шатром яблони-дички, окошки с голубыми ставенками. Не городской парк, его витая чугунная ограда, пышные клумбы на территории, а белый, лёгкий заборчик палисада и неброские цветочки в нём. Родные просторы: речка-невеличка в утреннем тумане, росные луга. Лёгкий ветерок тянет из лесу, будто пытается навеять свои тайны. Прямо в душу ей смотрят огромные глаза Марты, взгляд печальный и будто укоряющий: «Где же ты, Алька?».
Проснувшись Алька думает: «Пусть по утрам поют деревенские петухи, чем эти хищные птицы из зоопарка, пусть всегда будет Марта! Не беда, что у нас нет слонов и тигров, дома меня ждёт Пират и никогда не бывает скучно».
Алька мысленно рисует образ любимой собаки.
— Ай — яй — уууу, — поёт-жалуется большой дворовый пёс, когда его долго не отпускают с привязи.
— Ууууу, — подражает ему Алька. И снова: У-у-ууу! — она не замечает, что у дверей комнаты собираются жильцы общежития. Мимо проходит староста этажа — Вера Ивановна, уважаемый авторитетный человек. Девчата спрашивают:
— Вера Ивановна, что происходит в комнате тридцать три?
— Это Галина сестрёнка так скучает по дому, — смеётся та.
Вечером соседка по комнате Валя опять подтрунивает над Алькой:
— И чего хорошего в вашей деревне? Вот у нас в Краснодаре фруктов не переесть, сливами, абрикосами, грушами весь сад усыпан, скотине скармливаем — девать некуда.
— Каждый кулик своё болото хвалит, — находится Алька, — зато вы такой картошки, как у нас в Сибири, не видали и не едали! И коли тебе твой край дорог, туда и поезжай, чего ты в Сибири забыла?
Валентина смеётся:
— Галина, Алька-то у вас с характером. Так по-взрослому отвечает.
Галя, наконец, берёт отгулы и увозит Альку домой. В родную деревню они попадают на вечернем рейсе автобуса. Мать в загоне доит коров. Альке не терпится повидать её и Марту. Она сдабривает горбушку хлеба крупной солью, идёт угощать корову. Благодарно смахнув с ладони угощение, Марта энергично шевелит челюстями. Алька сморит корове в глаза и будто только сегодня замечает какие они глубокие, там, на самом донышке отливают фиолетовым цветом, отражают длинные ресницы.
— Ну, как ты тут без меня, соскучилась? Всё бегаешь, гулёна? — ласково оглаживает Марте шею. — А ресницы-то у тебя!
Любая модница позавидует!
— Отец каждый вечер на мотоцикле встречает, — отвечает мама. — Кое-как тебя дождался.
— Вот значит, как, вприпрыжку под мотоцикл бегаешь? — смеётся Алька. — Рекордсменкой теперь будешь!
Марта шумно выдыхает, обдаёт Альку сладким травяным и молочным духом и вдруг принимается вылизывать ей спину длинным шершавым языком. Соскучилась.
— Мама, а как телята подросли! — удивляется Алька.
— А как же, на то и лето — солнце и тепло всякому растущему организму требуется. Ты вон тоже как за лето вымахала — невеста!
Алька оставляет это замечание без внимания. На следующий вечер, прихватив горбушку хлеба она идёт встречать свою Марту.

Сенокос

Алька замечательно отдохнула, теперь опять должна помогать родителям. Сенокос в этом году начался без неё, но в ближайшие выходные она едет вместе со всеми сгребать подсохшее сено. На каникулы приехала средняя сестра Валя из города.
Сборы недолги. Алька надевает просторные штанишки, рубашку, чтобы не так колко рукам и ногам было, белый платочек, чтобы голову не напекло. Мама, сестра и Алька едут на мотоцикле с Алёшей. Отец уехал вперёд на коне, запряжённом в телегу.
Покосы в деревне распределены и закреплены за хозяевами. От взрослых Алька слышала, что травостой в этом году хороший, управиться должны скоро, только бы погода не подвела.
Прибыли. Алёша заехал в тень под берёзу, заглушил мотоцикл. Лес встретил их приветливым перезвоном птиц, лёгким тёплым ветерком, шелестом трав и листвы. С поляны тянуло медовой сладостью подвяленных трав. «Вот где благодать!» — тихо радуется Алька, тут ей всё до кустика знакомо, не то, что в душном каменном городе. Радуется Валя — как рвалась она домой!
Сено собрали до полудня. Получилось так скоро оттого, что пока родители и девчонки гребли вручную на делянках с кустарником и среди берёз, Алёша на конных граблях, припрятанных загодя в кустарнике, быстро убрал чистую луговину.
Обедали в тенёчке, набирались сил. На воздухе, после труда всякий кусочек кажется слаще, чем дома за столом. Конь, выпряженный из граблей, мирно щипал травку тут же, взмахивал хвостом, отгонял ненасытных слепней.
Потом взрослые немного отдохнули, подстелив под себя охапки свежего сена. Альке не сиделось и не лежалось. Она пустилась по лесу вприпрыжку. Проверить не выпрели ли грибы, пощипать ягод, собрать букетик лесной гвоздики-травянки. Уж больно хороши и душисты эти лесные цветочки.
— Алька, рви душицу на чай, — окликнула её мать.
Ещё до обеда, пока гребли, Алькино внимание привлекла жёлтая трясогузка — плиска, так называет их папа. Алька обожает этих птичек. Она давно разгадала их «имя». У трясогузки длинный подвижный хвостик — гузка. Птица всё время трясёт им, как бы рулит. То же означает и «плиска» — всплёскивать, вздёргивать, значит. Точно так же она импульсивно взмахивает крылышками в полёте, то опускаясь ниже, то резко взмывая вверх.
Птица беспокойно кружила и тревожно вскрикивала, пока Алёша сгребал луговину. Успокоилась, когда обедали и вот теперь опять поднялась на крыло, видно увидела бегущую по лесу девочку.
Алька прошлась по стерне, должно быть где-то выводок птицы потревожили. Ничего не обнаружила.
После обеда Алёша впряг Чалого в волокушу — простое устройство для перевозки сена к месту мётки.
Чалый — старый послушный конь. Кличка ему дана в масть — серой масти он, грива и хвост темнее, а спина стала почти белой — седина выбелила шерсть. Конь-трудяга, это не те кони, с городского ипподрома или конезавода, гордые и норовистые, призванные участвовать в бегах, катать взрослых и детей. Удел его, как и крестьянина — тянуть тяжёлую лямку, помогать человеку.
Трудился он на совхозной ферме, но в страдную пору Чалого выделяли на крестьянские подворья. Именно его «командировали» к Зарубиным и в прошлом году. Конь полюбился в семье, его сытно кормили сочной травой во время отдыха, дети старались сунуть горбушку хлеба, сдобренную солью, лакомился коняга морковью и кусочками сахара.
Ещё тогда Альке впервой доверили перевозить сено на волокуше, восседая верхом. Она с нетерпением ждала, когда Алёша поможет ей взобраться на спину коня и она опять будет управлять им сама, действуя с помощью поводьев. Чалый чувствовал и исполнял тотчас любое желание — влево, вправо, стоять, вперёд. Было лишь небольшое неудобство: ездить приходилось без седла, на одной лишь попоне, брошенной коню на хребет, чтобы не потеть от его спины. Но Алёша научил сестрёнку как нужно подниматься в такт шагу коня, опираясь на внутреннюю поверхность бёдер, тогда не собьёшь себе копчик.
Взрослые решили сразу смётывать небольшой стожок, так как сено хорошо подсохло. Отец и мать нагружали Альке волокушу, Алёша орудовал вилами на открытом, обдуваемом месте — начинал основание стога. Валя ему помогала.
Алька исправно подвозила к месту мётки воз за возом. Освободившись от груза, вновь направляла коня на погрузку. Обратный путь до Алёши лежал теперь прямиком через луговину.
Волокуша была нагружена изрядно. Чалый дёрнул с места с усилием, но исправно пошагал дальше. Алька, изучив нрав и ум коня, не много прилагала усилий в управлении, знала, что конь сам пойдёт в нужное место и расслабленно держала руки на коленях, как вдруг он резко остановился, мало того — потянул голову вниз, невольно увлекая Альку поводьями за собой. Девочка даже вскрикнула от неожиданности:
— Эй, Чалка, мы так не договаривались, так недолго через твою гриву перелететь щучкой. Ты чего это? — она отчаянно тянула поводья на себя.
Конь понюхал что-то под ногами, нехотя вскинул голову, фыркнул, раздувая замшевые ноздри, но не сдвинулся с места. Алька перевесилась, заглянула под ноги коню и обмерла. Прямо перед его копытами в гнёздышке, устроенном в углублении, пять птенцов тянули тонкие шеи. Жёлтые клювики были раскрыты так, что казались больше самих птенчиков.
— Чалка, какой же ты умница! — спрыгнула девчонка наземь. — Ведь догадался же не сгубить живые души!
Она подхватила коня под уздцы и повела резко в сторону. Важно вырулить так, чтобы нагруженный воз прошёл мимо. Ведь даже если лошадь умудрилась бы не смять гнездо копытами, тяжёлая ноша вывернула бы и размазала по стерне всё это хозяйство в два счёта.
Алька беспокойно оглядывалась, следя за ходом волокуши, у неё получилось: груз прошёл в полуметре от гнёздышка. А с неба падала, рыдала и вновь взмывала ввысь плиска — малая беззащитная птаха. Сердце её материнское рвалось на куски от жалости и тревоги за своих беспомощных детей. Должно быть, устраивала она своё жилище в зарослях густой травы и у неё получилось высидеть, сохранить свой выводок. Но пришёл человек, скосил, убрал травы, и гнездо оказалось как на ладони — и рвёт его ветер, и дождь мочит, и солнце печёт, и всякий враг видит, птица ли хищная, зверёк ли кровожадный.
— Тпру, — остановила Алька коня, — постой, миленький, — стянула с головы белый платочек и бросила невдалеке от гнезда — пометила. Потом, пока нагружали волокушу, сбегала в лес, нашла приметную палочку и установила у гнезда вешку, старательно объезжая впредь стороной.
Птица в этот день не перестала тревожиться, а птенцы вконец оголодали, так как мать боялась присесть на гнездо. Все Алькины мысли теперь кружились возле этого гнезда. Как бы помочь птичьему семейству?
Уже собираясь домой, Алёша позвал её:
— Пошли, бедолага, вижу, что исстрадалась. Только уговор: руками не трогай, смотри.
Девчонки побежали вместе. Присели на коленки и как следует рассмотрели гнездо. Сплетено оно из конского волоса и трав, утеплено пером. Столь искусно сделано, а ведь у птахи клюв, да две лапки!
Алёша нашел в лесу три рогатинки, ловко установил их вокруг гнезда шалашиком и пробросил поверх сырой скошенной травой.
— А может сухого сена? — усомнилась Алька.
— Нет, сено ветром разнесёт, а эта травка провиснет на колышках как надо, подвялится и останется навесом. Лучше ничего не придумаешь. Запах увядающих трав отобьёт человечий дух. Очень не любит птица вмешательство человека, иная и гнездо бросить может.
Алька уезжала с покоса счастливая, а плиска всё кружила над гнездом.
— Не бросит, — уверил её Алёша.
Алька с благодарностью взглянула на брата. Оказывается, он, как и папа, очень много знает о природе, и её, Альку всему научит.
Вечерело. Дневной зной уже сменился приятной прохладой. На обратном пути мужчины поменялись: отец и мать уехали на мотоцикле, Алёша, прихватив сестёр, поехал на коне. Раскинув руки по траве на возу Алька с Валей смотрели на белые кучевые облака, находили в их очертаниях диковинных животных, сказочных персонажей.
Очень интересно смотреть на мир лёжа. Получается всё как бы в перевёрнутом виде. Вот над ними проплывают ветви плакучей берёзы, а вот птица летит. А там высоко-высоко самолёт оставил серебристый тающий след. Похож этот след на невесомый кроличий пух, который мама прядёт зимой.
Воз мерно покачивается. Лежать на траве, как на перине — одно удовольствие, а запах такой, что дух захватывает. Завтра у них ещё один напряжённый трудовой день, но работать всем вместе легче, чем биться одному.

Ежиный переполох

Август пропах яблоками. Яблоки лежали повсюду: под навесом в корзинах и мешках, на кухне в тазах и вёдрах. Небывалый урожай фруктов для Сибири, славится она в основном отборными овощами.
Южанин, увидев яблочки, засмеётся скептически: «Какие это яблоки? Ранет». В основном ранет, да: Сибирячка, Малиновый, Минусинский красный. Но сибиряк и таким дарам рад, потому старается прибрать весь урожай. Хороши из ранета компот, варенье, джемы и повидло.
Каждое утро Альки теперь начинается с завтрака и сбора яблок.
Встаёт Алька поздно — отсыпается последние денёчки каникул. В саду к этому времени уже спадает роса. Прежде, чем приступить к сбору ранеток, Алька любуется нивяником — крупной ромашкой и астрами, щиплет оставшуюся смородину.
Работает она старательно, мама не терпит, чтобы кто-то из домочадцев выполнял порученную работу спустя рукава. Битые, подгнившие плоды Алька собирает в отдельное ведро, на корм скотине. Вечером ей предстоит другая работа в зависимости от рецепта: на варенье — вырезать сердцевину, на сухофрукты — тонко нарезать на дольки, на компот — перебирать и мыть.
С каждым днём падалицы становится всё больше и больше. Она валится в траву с глухим стуком ночью, лавиной сыплется во время ветра и дождя. Кажется, яблокам не будет уже конца.
Самое трудное — собирать их у забора, там, где растут кусты смородины. Ранет набивается между стволиками кустарника, ветки смородины цепляются за одежду и волосы. А ещё отец прокопал тут канавку для отвода талых вод весной, в это углубление как правило набивается множество плодов.
Однажды, собирая яблоки, добралась было до этой канавки, как вдруг услышала устрашающий звук: «Тук-тук-тук-тук-фук». Алька невольно насторожилась, озираясь по сторонам. Ах, вот в чём дело! В самой глубине канавки, накрутив на себя траву и опавшие листья, сидел небольшой ёжик. Из-под козырька иголок осторожно сверкнули глазки-бусины.
— Ах, ты, торопыга, это ты тут хозяйничаешь? Пришёл яблочек покушать? Ну, пожалуйста, угощайся. — Алька протянула руку, коснувшись колючего бока, ёж немедленно спрятал нос, продолжая глухо пыхтеть себе в живот «фок-фок-фок».
Сосед дядя Толя работает на маленьком юрком тракторе, кузов которого располагается перед кабиной, по ходу движения. Тракторок-трудяга мерно выстукивает «пок-пок-пок», тут и там тарахтит, возит небольшие грузы. В народе за звук двигателя этот трактор ласково называют «пупушка». Ёжик живо напомнил Альке трактор. Она смеётся:
— Ёжик-пупушка, иди, молочком угощу.
Она убегает и быстро возвращается в больших рабочих рукавицах — верхонках, с ведром, закатывает в него лесного гостя. Теперь работа идёт ещё быстрее, Альке хочется забавляться с ежом.
Управившись с яблоками, она наконец переносит ёжика под навес, ставит ему молоко с блюдцем. Ёжик громко пыхтит, но не желает разворачиваться. Тогда Алька прячется за углом, выглядывает. Ждать приходится недолго. Ёж, учуяв съестное, медленно разворачивается, показывается нос шариком, потом колючий чуб расправляется, видны глазки, приподнимается на лапках и следует прямиком к блюдцу. Жадно как кошка лакает содержимое. Насытившись, быстро семенит в угол. Алька не даёт ему спрятаться, решает: «Завтра унесём его в лес с Таней».
Таня — двоюродная сестрёнка, сегодня должна приехать из спортивного лагеря.
Вечером родители сообщают Альке, что едут в гости в соседнюю деревню с ночёвкой, а она остаётся дома хозяйкой.
Таня приходит лишь поздно вечером со своей собакой Дингой — северной лайкой. Девчонки рассматривают ежа, накрывают его ведром, чтобы не сбежал. Алька уговаривает сестру остаться ночевать с ней. Татьяна предлагает:
— Не хочется дома сидеть, последние денёчки каникул остались, пойдём посидим на лавочке.
Лавочка установлена вдоль забора на улице. Таня рассказывает о лагере, спортивных соревнованиях, новых друзьях. Быстро смеркается. Девчата собираются идти спать, как вдруг Динга, обнаружив что-то в кювете, поросшем травой, начинает остервенело лаять.
— Ёжик, — догадывается Татьяна, — она их ненавидит!
— Я же его ведром накрыла, неужели сбежал?
Алька быстро убегает домой, возвращается с фонариком. Ну, так и есть — ёж. Дингу невозможно успокоить, она мечется, скулит и рычит от нетерпения.
Алька идёт за ведром, но каково же её удивление — утренний ёж сидит на месте.
— Вот так дела! — смеётся и удивляется она. — Придётся тебе, друг, потесниться.
Второй ёж тоже посажен под ведро. Таня уверяет:
— Теперь я не останусь, Динга всю ночь покоя не даст, ежиный запах сводит её с ума. Да, дикая собака Динга, — любовно треплет она собаку по загривку. — Тут на вашей улице какой-то ежиный переполох.
Алька идёт проводить Таню за калитку. Буквально тут же во дворе срывается с цепи Пират. Девчонки устремляются к собаке, почти уверенные, что он тоже нашёл ежа. Ну, так и есть. Только в отличие от первых двух, этот ёж большой, под ведром вместе с теми он не уместится. Алька находит под навесом ящик, накрывает им.
Взбудораженные сёстры недоумевают: «Что же это за миграция?»
— Может, это целая семья? — гадает Алька.
— Ага, — соглашается Таня, — Первый — разведчик, на запах яблок пришёл, а уйти не успел. Эти пришли его выручать, всё сходится.
Пират между тем обнаруживает ещё одного ежа. Этот ёж средних размеров, укладывается под ящик к большому. Динга убегает на картофельное поле и там беснуется, обнаружив очередную колючую находку. Этих двух Алька решает занести в дом. Девчата прощаются у калитки. Татьяна с Дингой уходят, Алька укладывается спать. Но не тут-то было. Едва она гасит свет, на ограде опять раздаётся неистовый лай Пирата, переходящий в хрип. Алька пытается заглушить звуки подушкой, укладывает её на голову, ворочается, но понимает, что не уснёт. Она включает свет, берёт фонарь, выходит на улицу, забирает у собаки очередного гостя и вносит домой.
«Всё, кажется ежей на сегодня достаточно! Дверь на засов, спать!» — в сердцах произносит девчонка.
Возбуждённое сознание не даёт успокоиться, когда начинается новое испытание: «Вторая серия» — думает Алька.
Три внесённых ёжика начинают по дому гонки. По гладко крашенному полу их лапы шлёпают как босые ступни человеческих ног. Алька соображает: «Выбросить на улицу? Пират будет рваться с цепи до утра». Решение приходит неожиданное: Алька складывает ежей в сетки-авоськи и навешивает их на ручки дверей:
— Спать, господа хорошие! Это не я к вам в гости пришла, а вы ко мне, так извольте жить по моим правилам!
В доме, наконец, наступает желанная тишина.
Утром Алька слышит, как вернулись родители. Мать хлопочет на кухне, готовит. Отец у колодца наливает в деревянные кадушки воду для полива, окно в сад открыто, слышен каждый звук, свежо, пахнет донником-медоносом.
Сквозь полудрёму Алька думает, что отоспится как следует, так как гостей удалось успокоить глубоко за полночь. Но вдруг приходит идея: собрать ежей в мешок, сейчас родители сядут завтракать, она принесёт свою «коллекцию» и вытряхнет на пол, что они подумают по этому поводу?
— Бог ты мой! — восклицает мать, — Один, два, три…шесть. Где ты их отловила?
Все шесть колючих разнокалиберных клубка угрожающе пыхтят как пупушки: «Тё-тё-тё-фок, фо-фо-фо-пок, тук-тук-тук-фук».
Отец смеётся:
— И правда! Тебя надо на базар везти, будешь кричать: «Продаётся ёжик — ни головы, ни ножек!» Кто тебе их принёс?
— Никто, сами пришли. Я думала вы что-то оригинальное скажете. Есть ведь у стариков приметы: гусь стоит на одной ноге — к морозу. А про ежей никто ещё не придумал, я первая: большой урожай яблок — к ежиному нашествию.
После обеда девчонки выпускают лесных пришельцев в родную стихию.

* * *

Так получилось, что за лето Алька не виделась с одноклассниками. Улица, где она живёт, самая отдалённая на селе. Первого сентября, стоя в группе однокашниц, она замечает, что действительно переросла многих ровесниц. Вечный балагур и шутник Колька Басов пригибается и смотрит на Алькины ноги:
— Алька, тебе, что, туфли на каблуках купили?
— Нет, зачем это? — смущается девочка.
— Так это ты так вымахала? А загорела-то как! Тебя родители на юг возили? Что-то тебя не видно было.
— Ага, на юг, под названием «огород», разве у вас такого нет?
Сочинение на тему о каникулах у Альки получилось самое лучшее. Написала она про Омск, не про Марту же писать, этого добра в каждом крестьянском подворье хватает. А вот про ёжиков историю рассказала в устной форме. Никто не поверил: «Так не бывает!»
— Бывает, смеётся она, — Если ты живёшь на краю деревни.
Колька ёрничает:
— Жила-была Алька у самого синего… леса.

Пират

Любимые каникулы у Альки зимой. Вы, ребята, запомнили кукурузное поле, где заблудилась Алька? И осинник, ориентируясь на который вышла на деревню?
В том лесу добывают белую глину. Глина эта — очень пластичный природный строительный материал. Идёт на обмазку печей, она огнеупорная, потому не лопается от жара, не обсыпается. Если пожиже развести её водой, можно кистью промазать печь, получается она гладенькая как яичко. Называют её по-всякому: опак, ангоб, каолин. Именно из белой глины делают фарфор, применяют в косметологии, в медицинской промышленности, а ещё изготавливают грифель в цветные карандаши, добавляя колер.
От раскопок в лесу образовалась высокая крутая гора — радость детворы. Всю зиму кипят там ребячьи забавы. Особенно шумно и весело на горе в новогодние каникулы. Всяк тянет в лес санки разных мастей, кто-то на лыжах катается, а большие ребята притаскивают конные сани-розвальни. Вот где потеха — скопится на санях куча-мала больших и малых, мчатся с горы под визг и улюлюканье, пока не упрутся на излёте в сугроб. Тогда начинают выбираться, не поймёшь, где чья нога, чья рука?
Алька берёт с собой Пирата. О нём вы тоже помните, ребята? Остается нарисовать портрет собаки.
Пират не совершил никакого разбойного пиратского поступка, назвали его так, потому, что абсолютно чёрной масти он — ни пятнышка, ни волосинки другого цвета. Гладкошёрстный. Повисшие треугольником уши, длинный прямой как палка хвост, сухие стройные лапы. В тёмно-коричневых серьезных глазах столько интеллекта — не у всякого человека такое увидишь во взгляде. Говорят, у Пирата очень хорошая родословная, лишь по какой-то ерунде его выбраковали в питомнике, и он попал в семью Зарубиных. Алька даже рада его «браку»: иметь такую умную собаку дорогого стоит!
Алёша нашёл в журнале «Охота и охотничье хозяйство» фотографию собаки, будто с Пирата снятую, называется такая порода лабрадор. Алька выучила название по слогам и очень гордилась, что Пират не дворняжка, хотя и живёт на крестьянском дворе.
Мало того, что Пират понимает и выполняет все команды «сидеть», «лежать», «дай лапу», это очень интеллигентный пёс. Он никогда и ни при каких обстоятельствах не уронит своего достоинства.
А ещё он очень любит играть с детьми, это для него и прогулка и забава. Посторонние взрослые боятся Пирата как огня, а детей он никогда не обидит.
Один раз Алька даже попыталась прокатить его с горки. Уселась в санки и позвала собаку к себе на колени, но Пират выскочил из санок на самом крутом участке горы и побежал догонять Альку потешно приседая на задних лапах и расставляя передние, иначе улетел бы кубарем вниз.
Дома Алька придумала новую забаву: запрягла Пирата с помощью верёвки в санки, села в них и приказала:
— Вперёд, Пират!
Пёс послушно побежал по дороге. Ребятишкам понравилась такая затея, просят они Альку:
— Пускай нас покатает.
— Садитесь, — соглашается Алька.
Но Пират ни с места, только хвостом виляет. Умная собака, к чужим, мол, не нанимался. Решили садиться вдвоём с хозяйкой, повёз Пират, только тащит еле-еле, тяжело ему.
Алька возмутилась:
— Заведите себе северных оленей и катайтесь, а в нашем Пирате не лошадиная сила, а собачья!
Зато играть в догонялки Пират очень любил. Стоило раскинуть перед ним руки: «Поймаю!», — он тут же принимал вызов, отпрыгнув в сторону, припадал головой на передние лапы, задние широко расставив, игриво вилял хвостом, подпускал ближе, а потом стрелой срывался с места, лавировал мимо. Дети пытались обойти его хитростью, разбиваясь на группы, бежали цепью, но он тоже чётко просчитывал ситуацию: пулей пролетал под их раскинутыми руками. Ребятишки падали, барахтаясь в снегу, и редко который раз удавалось хотя бы задеть его рукой, Пират был неуловим.
Опять на каникулах сестра Валя. Она большая выдумщица, с ней всегда весело и интересно. Приезжая домой она собирает вокруг себя ребятню и с удовольствием играет. Однажды ей приходит идея: она прячется под огромный короб из ивовых прутьев и начинает звать Пирата на помощь.
— Пират, Пиратка, помоги!
Дети, как условились, спрятались в «засаде» и наблюдают, что же будет? Пират безошибочно находит место, где спряталась девушка, садится рядом с коробом и выжидающе смотрит. Валя снова жалобным голосом просит:
— Пиратик, милый мой, спаси меня!
Собака скулит, просовывает нос под короб, чутко принюхивается, а потом вдруг энергично работает лапами — делает подкоп. Когда углубление получается достаточное, носом переворачивает короб, освобождает Валю. Но девушка не встаёт, глаза её закрыты, она стонет. Пират вылизывает ей лицо, осторожно скребёт лапой по груди. Валя продолжает стонать:
— Ах, не могу! Помоги мне, Пират!
Дети толкаются, видя всё это, многим невтерпёж обнаружить себя и похвалить собаку: с задачей справился на «отлично», но Алька делает знаки «молчать». Ждать приходится недолго, Пират берёт Валю за рукав тёплой куртки зубами, пятясь и упираясь задними лапами рывками тащит её к дому. Валя начинает помогать собаке, отталкиваясь ногами. Пират таким образом дотащил её до крыльца. Тут уж дети не выдерживают и бегут, каждому хочется успеть первым угостить собаку, похвалить за такой благородный поступок: друг не оставит в беде — найдёт способ и обязательно спасёт. Валя наконец, поднимается, в глазах у неё слёзы умиления и восторга, тут уж не до смеха:
— Какой же ты умница, Пират! Ты не собака, ты человечище с большой буквы!
По карманам у всех лакомые гостинцы: печенье, конфеты, семечки. Альке не жалко для друга любимой шоколадной конфетки «Ласточка». Собаку окружают и угощают с рук, хвалят и гладят, потом опять пускаются в догонялки — это самая лучшая награда для него.
Впрочем, Пират сам знает все детские забавы и принимает участие во всех без исключения. Прыгают ли ребята с низких крыш банек или сараев в сугроб, и он тут как тут. Придумают копать под снегом ходы и лабиринты, и он старательно роет. Принюхается, отрыв ямку, чихнёт, поперхнувшись снежной пылью, и опять работает лапами ребятишкам на потеху.
В морозы Пират спал на сене, выкопав в нём углубление. Но когда стужа становилась лютая и птицы замертво падали налету, собаку впускали в дом.
Коврик у порога — территория Пирата. Ни пяди в сторону, ни звука он себе не позволял, не просил еду, даже если семья обедала-ужинала. Пират деликатно ложился, укладывал голову на передние лапы и закрывал глаза, будто его не интересует застолье и вкусные запахи съестного. Если заходила речь о нём, открывал глаза, чуть стукал хвостом о пол, что означало: «Не беспокойтесь, мне ничего не надо, спасибо за приют!»
Альке же не терпелось покормить любимца. Обыкновенной миски ему было мало, мама выделила для него средней величины кастрюльку. Ел Пират тоже аккуратно, до блеска вылизывал стенки и дно посудины. Алька приберегала для него на десерт лакомый кусочек от своей порции, чему Пират был несказанно рад, но не хватал, а бережно слизывал с ладони гостинец, громко сглатывал и благодарно смотрел в глаза Альки, повиливая хвостом.
Алька любила наблюдать, как Пират спит. То он беспомощно повизгивает, наверное, видит во сне, будто он малый щенок. То напряжёт уши, стало быть, прислушивается, не проник ли во двор чужой. То начнёт вздрагивать, шевелить лапами, значит, бежит, догоняет кого-то на охоте. Тонюсенько залает: зовёт хозяина, оповещает, что учуял дичь. «Беги, беги, милая собака, везде успевай!» — с любовью думает Алька.
В доме всегда водились кошки. Нельзя сказать, что Пират обожал их, но и откровенной вражды не выказывал, понимал, что они тоже члены семьи и нужно относиться к ним терпимо.
На конец каникул близились крещенские морозы. Когда они отпустят, Алька снова пойдёт в школу, Пират займёт свою конуру и будет ждать её с занятий. А в воскресенье, если выдастся погожий солнечный денёк, Алька снова возьмёт его с собой на горку.

Весенний дождь

Весна в этом году народилась ранняя — дружно сошли снега, жёлтыми цыплятами выбросил цветочки тальник, лиловыми куртинами зацвела медуница.
Алька отгуливала последние денёчки весенних каникул. Брат взял её с собой на дальнее озеро — посмотреть, сошёл ли лёд, много ли воды прибыло, нельзя ли удочку закинуть — рыбку половить? Алька уселась в коляску мотоцикла, укрылась по пояс брезентом-накидкой, в дороге будет ветрено. Поехали. Пират, радостно поскуливая, увязался за ними. Выехав за деревню, Алёша прибавил скорость. Альке жалко Пирата, он стал заметно отставать, хоть и бежал со всей мочи. Она тревожно и вопрошающе смотрит на брата, в надежде, что он позволит сесть собаке в коляску. Алёша ободряюще кивает головой:
— Пускай кости разомнёт, не городской житель.
Проехав несколько километров всё же сбавляет скорость, тормозит и дожидается верного друга. Пирата не надо уговаривать. Едва Алька откидывает полог, он уж тут как тут, усаживается, благодарно взглядывает на хозяина. Алька пытается укрыть его пологом, но Пират не неженка, а настоящий мужчина, он устремляет взгляд на дорогу. Уши его смешно раздувает ветром, Алька невольно улыбается, гладит собаку по голове, пёс лишь едва отвлекается, бьёт хвостом по коленкам девочки, подбирает свешенный язык и вновь вываливает его на бок, дышит часто, взахлёб — устал бедолага.
Рыбацкая избушка на берегу оказалась изрядно подтопленной. Алька попыталась в неё войти, только открыла дверь, как с нар бултых в воду водяная крыса — ондатра. Видимо, на полок обсохнуть, погреться выбиралась. На предложение брата переждать его в избушке, после такой встречи у Альки желания не осталось. А вдруг она снова вылезет? Пришлось Алёше переобуваться в болотники — резиновые высокие сапоги и добывать свою лодку, которую потом причалил прямо к избушке.
— Забирайся, но живо, — скомандовал сестрёнке.
Алька проворно забралась в лодку, но прежде её там оказался Пират.
— И ты сюда, бестия? Сиди смирно! Тут двоим хоть бы ко дну не пойти.
Алька знает: то, что брат ругается, это только видимость. В душе он добрый и жалостливый, как и она сама, как мама. У Алёши красивые рабочие, умелые, добрые руки с длинным суховатыми пальцами, мамины, ясные как небо глаза и такой же характер, только он отчего-то скрывает это за деланной суровостью.
В руках у брата длинный шест-багор, с помощью которого, упираясь о дно он управляет лодкой. От берега лодка подаётся легко, вот нос её уже вырулил в камышовые дорожки-просеки, которые ведут в открытое озеро. Но по мере продвижения вперёд, днище скребёт о лёд, который с поверхности сошёл, но опустился вниз. Шест то и дело срывается, скользит, брат опасно теряет равновесие. Алька со всей силы стискивает борта лодки руками, костяшки пальцев побелели от напряжения. Алёша смеётся:
— Страшно?
Алька лукавит:
— Нет.
— Тогда я вас с Пиратом сейчас оставлю на ближайшей кочке, а сам налегке схожу на озеро, может там нет льда.
Вот тут Альке по-настоящему становится страшно: кочки, поросшие осокой, ненадёжные, ступишь на неё, уйдёт под воду. Неужели брат оставит её с Пиратом на одной из них? В случае чего, собака поплывёт, а вот ей, Альке, в ледяной воде не сдюжить! Оказалось, что Алёша опять шутит, испытывает Альку на прочность.
Наконец выбрались на открытое пространство. Ветер гонит лёгкую волну, клонит долу камыш и рогоз. Тут лёд толстой глыбищей плавает на поверхности — ходу на большую воду нет, но шест уже не достаёт до дна, и Алёша переходит на вёсла, продвигаясь вдоль камышей, где нет ледяного панциря. Дальний противоположный берег не просматривается, линия горизонта кажется выпуклой линзой из воды и льда, но на бугре видно большое красивое здание явно недеревенской архитектуры.
Алька зачарованно смотрит туда, спрашивает:
— А что это за дом?
— Это Дом отдыха, — отвечает брат.
— И ты был там?
— Никто из наших там не был. Зачем? Идти на вёслах очень далеко — утомительно. Если быть рыбе, так мы её и на этой стороне добудем. Жаль, что сегодня не удастся отплыть дальше, но сейчас попробуем здесь удочку закинуть.
Брат загоняет лодку кормой в камыши, разворачивает удочку и закидывает в сторону огромной льдины. Но дождаться поклёвки не приходится, с неба вдруг сыплются капли дождя редкие, но очень обильные. Встретившись с озёрной водой, они вспучиваются большими пузырями на её поверхности, затем громко лопаются. Ветер усиливается, ясное ещё минуту назад небо, становится свинцовым. Алёша спешно садится на вёсла и правит лодку к берегу, только идут они теперь по другой просеке в камышах. Алька натягивает шапочку глубже, поднимает воротник короткого пальто. Едва причаливают к берегу, дождь обрушивается лавиной. Добежать отсюда до избушки, значит промокнуть до нитки. Брат быстро вытягивает пустую лодку на берег и переворачивает её. Затем прочно воткнув шест в илистый податливый берег, поднимает один борт лодки и опирает на него, получается козырёк — крыша над головой. Они устраиваются там вдвоём на корточках, теперь дождь им не страшен. Пират сидит в стороне и трясётся всем телом, не смея без спроса зайти под лодку. В их укрытии есть ещё место, Алёша командует:
— Ну, иди и ты, бродяга, изображаешь тут, замёрз он! Зачем тебе шуба дана?
Пират мигом прячется, деликатно помахивает хвостом, во взгляде вина, простите, мол, за беспокойство.
Сидеть под лодкой пришлось с четверть часа.
— Э-уп-муп! — устрашающе разносится над озером низкий звук, словно могучий бык ревёт.
Альке не страшно с Алёшей, но она выжидающе смотрит на брата: что это? — говорит её взгляд.
— Это болотная птица — выпь. Не сильно большая, а вот как пугать умеет! Опустит в воду свой длинный клюв и дунет с силой. Вода вспучится и ухнет, издаёт вот такой звук.
Алёша переменил позу — встал на одно колено, вытащил из кармана небольшой газетный свёрток, в котором оказались бутерброды из чёрного хлеба с солёным салом-шпик. Дома Алька ни за что не стала бы есть сало, но тут бутерброд оказался настолько вкусным — за уши не оттянешь! Тем не менее ей захотелось поделиться лакомством с собакой. Алёша опередил её намерение отломить кусочек, достал ещё один бутерброд. Пират бережно взял с руки угощение, улёгся, ловко зажав его в передних лапах, ел неспешно, слизывал отпавшие кусочки сала.
— Интеллигент! — подтолкнул Альку в бок брат.
Алька млела от счастья и благодарности за друга.
Дождь закончился так же внезапно, убежав на своих долгих ногах на ту сторону озера. Небо разъяснилось, выкатило яркое солнце. Выбрались из укрытия, Алёша спросил:
— Замёрзла?
Алька боялась признаться, вдруг он больше не возьмёт её с собой, только улыбнулась в ответ. Он засмеялся:
— Замёрзла, значит. Сейчас согреемся. Бегай, давай!
Алька посмотрела с удивлением: куда ей нужно бежать и зачем? Но когда Алёша стал сам бегать, смешно подпрыгивать на длинных ногах, ей передалось его настроение, и Пират носился взад-вперёд, принимая это за игру. Но вдруг остановился возле Альки и энергично стряс с себя остатки влаги, мотая головой и спиной. Весёлые солнечные брызги полетели в разные стороны угодив ей на коленки. Алька невольно отпрыгнула в сторону, Алёша, запрокинув голову заразительно смеялся:
— Ну, ты и Бармолей, Пират! Мы тебя обогрели, накормили, за это ты нас отблагодарил?!
Пират никогда не тявкал попусту, как это делают дворовые собаки, но теперь заливался звонко и задорно — так собаки смеются.
— Вот и разогрелись, — выдохнул Алёша. — А ты знаешь, что есть примета: кто попал под первый весенний дождик, будет здоровым целый год и вырастет большим?
— Ну, я-то ладно, — смеётся Алька, — а тебе куда ещё расти, а Пирату?
— Поехали домой, — не нашёл иной ответ Алёша.
У мотоцикла он опять обратился к собаке:
— А ты побежишь на своих четырёх, репутация у тебя подмочена! Понял, собачий сын?
Алька боялась ослушаться брата, он был старше, но тут возразила:
— Мне с ним теплее, пусть он сядет со мной.
— Повезло тебе, бестия! Садись, что ли! Хитёр ты, бобёр, опять выкрутился! Чёрного кобеля не отмоешь добела, вот так-то, брат!
Алька смотрит недоверчиво:
— Эта поговорка к нашему Пирату не подходит! Про плохих так говорят.
— Почему, разве он не чёрный?
— Чёрная у него только шерсть, душой он благородный. Вот братом ты его назвал верно. Он нам братец названный. Ум у него светлый, если даже начнёт разговаривать, я не удивлюсь.
— Н-да… — задумывается Алёша, — В этом ты права, сестрёнка, хоть мала ещё рассуждать. Много чего сказал бы он тогда нам, людям! Как говорится, нет в природе коварней зверя, чем человек, запомни это навсегда.
Алька укрыла собаку брезентом до самой головы, благодарно прижалась к спине друга и ехала счастливая — какой замечательный сегодня у неё был день!

Любитель прокатиться

Пират — любитель езды. Хлебом его не корми, только позволь покататься и не важно на чём: на конной телеге или санях, на мотоцикле в люльке, в кузове грузовой машины или трактора.
Однажды с Пираткой на этой почве произошёл казус. Отец семейства купил первую бензопилу. Это была большая удача — подспорье в нелёгком труде при заготовке дров, леса на стройку.
Принёс её домой, поставил посреди мощёного досками двора, домочадцы, окружили обнову, радовались. Он не спеша обтёр ветошью заводскую смазку, принёс бензин и масло, налил в бачок, основательно закрутил пробку. Дёрнул стартёр, мотор чихнул-захлебнулся. Следующая, более уверенная попытка удалась, мотор взревел на холостом ходу и заработал чётко и ладно. Синий дым вылетал сбоку, но это никого не смущало. Вот какой помощник появился в семье!
Вдруг откуда ни возьмись — Пират! Выскочил, виляя хвостом и уселся сбоку бензопилы. Все смотрели в недоумении: чего это с ним? Он посидел так несколько минут, поднялся, обежал вокруг агрегата, далеко минуя вращающуюся стрелу механизма, снова сел. Так повторялось несколько раз. Домочадцы, наконец, догадались, что звук мотора он принял за движок мотоцикла, уселся, а тот не везёт. В чём дело?
Повиливая хвостом, он в недоумении поглядывал на людей, только что спросить не мог: «Что это за мотоцикл такой, тарахтит — будь здоров, а ехать, не едет?!» Отец заглушил бензопилу, а через некоторое время вновь запустил мотор и опять всё повторилось.
— Ах, ты, бедолага, думал без тебя уедут! — покатывались со смеху хозяева.
Пират суетился и непонимающе глядел на людей, пока до него наконец не дошло, что на этой штуке далеко не уедешь…
Позже, когда пёс увидел в деляне как ловко эта штуковина управляется с деревьями, утратил к ней интерес, но знал: пока она гудит, можно свободно носиться по лесу, его домочадцы заготавливают на зиму дрова, вон и Алька копошится, старательно стаскивает сучки для сжигания. Но как только заглохнет мотор, значит, пора домой и надо успеть занять место в коляске мотоцикла.
— Потерпи, Пират, последняя четверть у меня осталась, и опять лето — каникулы! — скажет ему младшая хозяйка, прижимаясь к его тёплому боку.
Пират поймёт, не может не понять, не зря он в ответ приветливо помашет хвостом и лизнёт Альке щёку.
В лесу у Альки полно секретиков: в дупле старой осины поселилась галка, в кроне могучей берёзы огромное воронье гнездо, а в зарослях кустарника сорочье — это с крышей. У каждой птицы свой фасон.
Даже работая, Алька не забывает созерцать, познавать мир природы. Вот в небе раздаётся отчётливое: «Бе-е-е, беке-ке». Пират крутит головой, напрягает уши, растерянно сморит по сторонам. Алька смеётся:
— Эх, ты, думаешь где-то барашек заблудился? Это птица бекас. И не горлом он поёт, распустит хвост да вниз головой. Ветер гудит в его перьях, как в струнах балалайки играет, будто барашек блеет.
Наша история началась с лета, теперь весна, значит мы прошли целый круг — учебный год, включающий все Алькины каникулы. Теперь Алька перейдёт в следующий класс и будет новое лето и новая история…