Ирина АНДРЕЕВА
Алькины каникулы
Рассказы для детей
Флаг над озером
Дальнее озеро дети Зарубиных очень любили. Пусть не найти его на карте большой Родины — маленькое; пусть нет у него названия, они так и называли его — дальнее. Для них оно было Альпами, Памиром, Эверестом. Они постигали его во все времена года, исследовали от края до края. Там, где в камышах прятали прицепленные лодки, была уютная зелёная лодочка, которую брат мастерил ещё с дедом — заядлым рыбаком.
На южной стороне озера стояла старая рыбацкая избушка и, так уж повелось, всякий раз, приезжая туда, брат водружал над избушкой флаг — платок или какую-либо ткань на длинной пике, как это делают альпинисты, покоряя очередную вершину. Это была такая игра, забава, знак: «Мы на озере!»
Иногда над детьми шутила мать:
— Вы уедите, я за вами в бинокль наблюдаю.
— А мы там флаг вывешиваем, на него наводи.
Однажды засушливым летом дети поехали на озеро на мотоцикле с коляской прихватив с собой собаку Пирата.
К их огорчению вода озера ушла далеко, оставив избушку на отшибе. Это из-за засухи. Весь берег был выбит копытами крупнорогатого скота, да так и ссохся глубокими лунками. Видно, пастух организовал выпас где-то рядом и приводил скотину на водопой. Брат, как самый опытный и наблюдательный заметил:
— В некоторых следах стоит вода, значит, дождь был недавно, а может, и снова будет. Тогда рыбой мы обеспечены.
Алька с Валей смеялись: «Лося не добыли, а шкуру и рога уже делим». Алёша сам подшучивал над собой, но не уступал:
— Вечером буду гольянов в сметане трескать, а вам шиш с маком!
Водрузили над избушкой платок на палку, но он как-то вяло мотался на ветру. Брат опять приметил:
— Затишье. Будет дождь.
На озере, когда вышли на открытую воду, Алёша сложил вёсла и забросил удочку, насадив на крючок червя. Поплавок тут же показал поклёвку. Глазам своим не поверили, но он тут же вытащил окунька. Второй раз поймался крупный гольянчик. От скептицизма не осталось и следа, девчонки тоже захотели удить рыбу. У них была одна удочка на двоих, уговорились тянуть её по очереди, но не успевали меняться, так как всякая поклёвка заканчивалась уловом.
Брат наладил ещё одно удилище: привязал к тычке — длинной ивовой палке, кои устанавливают, укрепляя сети, леску и запасной крючок. Кроме гольянов, правда, никто больше не ловился, но этой мелюзги было хоть пруд пруди.
— Косяк! — смеялся брат.
В азарте охоты не заметили, как над озером стали сгущаться тучки. Сначала это были мелкие, разрозненные облачка. Потом разом накрыло, посинело, пространство будто сузилось, начал накрапывать мелкий дождик. Где-то в глубине над головой несколько раз глухо проурчало, будто кто-то перекатил там бочку с горохом, за окоёмом озера раз-другой сверкнула молния, разрезала на мгновение иссиня-фиолетовое небо и всё стихло.
Что тут началось! У рыб случился самый настоящий жор, так выражаются рыбаки. Брат снова поймал окунька, а сёстры не успевали вытаскивать гольянов, они клевали уже на голый крючок, только успевай забрасывать.
— Вот, что я говорил?! — радовался Алёша, — Знатный сегодня ужин приготовит мама.
Дождик нет-нет накрапывал. Несколько раз Алёша предлагал вернуться на берег, но девчонки отшучивались:
— Не размокнем, не сахарные, какой это дождь! Ещё половим.
А когда уже счастливые и довольные пробирались на лодке по камышовой просеке к берегу, небесные хляби разверзлись и рыбаков окатило таким ливнем, от которого невозможно было укрыться ни под лёгкой курточкой, ни под единственным платком. Пират лёг на дно лодки и покорно уложил голову на лапы. Умные глаза его иногда сверкали белками, он будто уговаривал: «Потерпите, это бывает, мне не такое приходится терпеть».
Ливень-шквал очень скоро кончился и на небосклон опять выкатило яркое солнце, а умытое небо казалось бездонным. Промокшие, но счастливые все как смогли отжали мокрую одёжку и бегали по берегу, пытаясь обсушиться.
Флаг над избушкой, увы, повис безжизненной мокрой сосулькой. Тогда Алёша придумал сделать его из брюк. Разделся до трусов, брюки скрутил жгутом, отжимали их все втроём растяжкой — брат с одного конца, сёстры, с другого. Только Пирату не нашлось дела, он с весёлым лаем носился вокруг, то и дело обдавал хозяев веером брызг, стрясал с себя влагу. Когда брюки были отжаты и расправлены, Алёша прикрепил их ремнём на край багра, и уперев второй его конец в землю, начал водить им из стороны в сторону, развевая как стягом. Штанины то раздувались, то опадали.
— На аэродромах есть в виде полосатого носка специальное приспособление — ветроуказатель, определяющее направление и скорость ветра. Вот и мои брюки сегодня показывают, лётная ли погода, — смешил сестёр брат.
Девчонки помогали ему удерживать тяжёлый багор, орали какие-то нелепые песни. Он поправил:
— Не так, надо: «Колдуй баба, колдуй, дед», — этот указатель называют ещё Буратино, носок, колбаса или колдун — чего наколдует. Полетим, когда брючины вытянутся горизонтально. Это значит скорость ветра высокая, нам в спину — по ветру, как раз на руку.
— А если не вытянутся?
— Тогда придётся разводить костёр и жарить гольянов на прутиках, а ночевать в избушке.
— А как же родители, что они подумают: утонули, заблудились?
— Зачем? Мама же увидит флаг над избушкой и всё поймёт.
Потом придумали новый способ сушить мокрые вещи: брюки и рубаху брата, девчачьи кофточки развесили на багор и носились с ним по берегу, удерживая в горизонтальном положении — создавали ветер. Следом кувыркался Пират, он радовался и подпрыгивал, пытаясь зубами ухватить за край штанины. Смех-смехом, но одежда хорошо подсохла, тем более солнце, поднявшееся в зенит, жарило нещадно.
Домой ехали довольные — везли хоть и мелкую рыбёшку, но зато очень много. А ещё нарвали огромный букет полевых зимних астр. Их у озера целое поле. Мама обожает астры, а сегодня у неё день рождения.
Гольяны в сметане из русской печи были изумительно вкусные. Родители хвалили детей:
— Вот так добытчики! — изумлялся отец.
— Хороша ложка к обеду, — поощряла мать, — И рыба, и цветы как по заказу! Я ведь думала-гадала: из чего ужин сообразить и как день рождения отметить.
Ирина АНДРЕЕВА
Алькины каникулы
Рассказы для детей
Флаг над озером
Дальнее озеро дети Зарубиных очень любили. Пусть не найти его на карте большой Родины — маленькое; пусть нет у него названия, они так и называли его — дальнее. Для них оно было Альпами, Памиром, Эверестом. Они постигали его во все времена года, исследовали от края до края. Там, где в камышах прятали прицепленные лодки, была уютная зелёная лодочка, которую брат мастерил ещё с дедом — заядлым рыбаком.
На южной стороне озера стояла старая рыбацкая избушка и, так уж повелось, всякий раз, приезжая туда, брат водружал над избушкой флаг — платок или какую-либо ткань на длинной пике, как это делают альпинисты, покоряя очередную вершину. Это была такая игра, забава, знак: «Мы на озере!»
Иногда над детьми шутила мать:
— Вы уедите, я за вами в бинокль наблюдаю.
— А мы там флаг вывешиваем, на него наводи.
Однажды засушливым летом дети поехали на озеро на мотоцикле с коляской прихватив с собой собаку Пирата.
К их огорчению вода озера ушла далеко, оставив избушку на отшибе. Это из-за засухи. Весь берег был выбит копытами крупнорогатого скота, да так и ссохся глубокими лунками. Видно, пастух организовал выпас где-то рядом и приводил скотину на водопой. Брат, как самый опытный и наблюдательный заметил:
— В некоторых следах стоит вода, значит, дождь был недавно, а может, и снова будет. Тогда рыбой мы обеспечены.
Алька с Валей смеялись: «Лося не добыли, а шкуру и рога уже делим». Алёша сам подшучивал над собой, но не уступал:
— Вечером буду гольянов в сметане трескать, а вам шиш с маком!
Водрузили над избушкой платок на палку, но он как-то вяло мотался на ветру. Брат опять приметил:
— Затишье. Будет дождь.
На озере, когда вышли на открытую воду, Алёша сложил вёсла и забросил удочку, насадив на крючок червя. Поплавок тут же показал поклёвку. Глазам своим не поверили, но он тут же вытащил окунька. Второй раз поймался крупный гольянчик. От скептицизма не осталось и следа, девчонки тоже захотели удить рыбу. У них была одна удочка на двоих, уговорились тянуть её по очереди, но не успевали меняться, так как всякая поклёвка заканчивалась уловом.
Брат наладил ещё одно удилище: привязал к тычке — длинной ивовой палке, кои устанавливают, укрепляя сети, леску и запасной крючок. Кроме гольянов, правда, никто больше не ловился, но этой мелюзги было хоть пруд пруди.
— Косяк! — смеялся брат.
В азарте охоты не заметили, как над озером стали сгущаться тучки. Сначала это были мелкие, разрозненные облачка. Потом разом накрыло, посинело, пространство будто сузилось, начал накрапывать мелкий дождик. Где-то в глубине над головой несколько раз глухо проурчало, будто кто-то перекатил там бочку с горохом, за окоёмом озера раз-другой сверкнула молния, разрезала на мгновение иссиня-фиолетовое небо и всё стихло.
Что тут началось! У рыб случился самый настоящий жор, так выражаются рыбаки. Брат снова поймал окунька, а сёстры не успевали вытаскивать гольянов, они клевали уже на голый крючок, только успевай забрасывать.
— Вот, что я говорил?! — радовался Алёша, — Знатный сегодня ужин приготовит мама.
Дождик нет-нет накрапывал. Несколько раз Алёша предлагал вернуться на берег, но девчонки отшучивались:
— Не размокнем, не сахарные, какой это дождь! Ещё половим.
А когда уже счастливые и довольные пробирались на лодке по камышовой просеке к берегу, небесные хляби разверзлись и рыбаков окатило таким ливнем, от которого невозможно было укрыться ни под лёгкой курточкой, ни под единственным платком. Пират лёг на дно лодки и покорно уложил голову на лапы. Умные глаза его иногда сверкали белками, он будто уговаривал: «Потерпите, это бывает, мне не такое приходится терпеть».
Ливень-шквал очень скоро кончился и на небосклон опять выкатило яркое солнце, а умытое небо казалось бездонным. Промокшие, но счастливые все как смогли отжали мокрую одёжку и бегали по берегу, пытаясь обсушиться.
Флаг над избушкой, увы, повис безжизненной мокрой сосулькой. Тогда Алёша придумал сделать его из брюк. Разделся до трусов, брюки скрутил жгутом, отжимали их все втроём растяжкой — брат с одного конца, сёстры, с другого. Только Пирату не нашлось дела, он с весёлым лаем носился вокруг, то и дело обдавал хозяев веером брызг, стрясал с себя влагу. Когда брюки были отжаты и расправлены, Алёша прикрепил их ремнём на край багра, и уперев второй его конец в землю, начал водить им из стороны в сторону, развевая как стягом. Штанины то раздувались, то опадали.
— На аэродромах есть в виде полосатого носка специальное приспособление — ветроуказатель, определяющее направление и скорость ветра. Вот и мои брюки сегодня показывают, лётная ли погода, — смешил сестёр брат.
Девчонки помогали ему удерживать тяжёлый багор, орали какие-то нелепые песни. Он поправил:
— Не так, надо: «Колдуй баба, колдуй, дед», — этот указатель называют ещё Буратино, носок, колбаса или колдун — чего наколдует. Полетим, когда брючины вытянутся горизонтально. Это значит скорость ветра высокая, нам в спину — по ветру, как раз на руку.
— А если не вытянутся?
— Тогда придётся разводить костёр и жарить гольянов на прутиках, а ночевать в избушке.
— А как же родители, что они подумают: утонули, заблудились?
— Зачем? Мама же увидит флаг над избушкой и всё поймёт.
Потом придумали новый способ сушить мокрые вещи: брюки и рубаху брата, девчачьи кофточки развесили на багор и носились с ним по берегу, удерживая в горизонтальном положении — создавали ветер. Следом кувыркался Пират, он радовался и подпрыгивал, пытаясь зубами ухватить за край штанины. Смех-смехом, но одежда хорошо подсохла, тем более солнце, поднявшееся в зенит, жарило нещадно.
Домой ехали довольные — везли хоть и мелкую рыбёшку, но зато очень много. А ещё нарвали огромный букет полевых зимних астр. Их у озера целое поле. Мама обожает астры, а сегодня у неё день рождения.
Гольяны в сметане из русской печи были изумительно вкусные. Родители хвалили детей:
— Вот так добытчики! — изумлялся отец.
— Хороша ложка к обеду, — поощряла мать, — И рыба, и цветы как по заказу! Я ведь думала-гадала: из чего ужин сообразить и как день рождения отметить.