Виталий Огородников
СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ
ВЗЯТКА
— Я — Зотов! — в дверном проёме выросла фигура размером с саму дверь.
Декан дорожного факультета невольно пригнулся к столу, словно услышал не голос человека, а залп орудия с Петропавловской крепости.
— Зотов, Зотов, Зотов, — забарабанил декан пальцами по столу, пытаясь понять, что происходит, — Зотов?
— Да! Мой Мишка у тебя на факультете учится, — сказал посетитель, проходя в просторный кабинет и снижая громкость голоса по мере приближения к столу.
— Мишка, Мишка, Мишка, — декан продолжал барабанить по столу, постепенно над ним вырастая.
— Замаялся я до тебя добираться, — ещё тише сообщил вошедший.
— Уж какие сутки еду, еду, еду, — говорил посетитель, придвигая стул к столу, как бы иллюстрируя это своё «еду, еду, еду».
И действительно, Зотов долго добирался в этот город из глухой деревушки, которую картографы уж давненько убрали со всех карт. И на лодке, и на «метеоре», и на вертолёте добирался, в общем-то, нежданный посетитель.
— А! Проходите, проходите, товарищ Зотов, — запоздало пригласил его хозяин кабинета.
Посетитель бухнулся в стул и взгромоздил на стол огромные кулаки, отчего у декана факультета пробежали мурашки по мокрой спине.
— Здравствуйте, товарищ Зотов, — сказал декан, подумав про себя, что с этого и надо было начинать.
— Здорово, — почти шёпотом проговорил посетитель, оставив собеседника в раздумьях: «Зачем такая таинственность?».
В деревне, откуда Зотов прибыл, странный стиль общения выработался. Улица-то одна, стало быть, она и центральная. И все по ней ходят. А как завидят друг друга, так и начинают общение сразу, что время-то терять? Так уж там было заведено.
Метров за двести-триста начинают:
— Григорий, ты в Алёнушкин бор-то ходил вчера?
— Ну, да! Я это был, ты, наверно, подумал, что медведь. А ты-то там кого делал?
— Бруснику смотрел, только рано ещё. Не вызрела.
— Да, рановато ещё снимать ягоду.
— С недельку ждём?
— Ждём. Через недельку все дружно на урожай двинем.
— А Колька мой за вторую балку убежал, скоро будет с новостями оттуда.
Шли и разговаривали на ходу, причём чем ближе подходили, тем тише говорили, а поравнявшись, приветствовали друг друга уже совсем тихо:
— Здорово, Гриша.
— Здоровей видали.
И расходились, ни на секунду не остановившись, продолжая разговаривать, увеличивая силу звука по мере отдаления:
— А на пруду Иванушкином щука-то цепляет?
— Есть. Берёт! Ох, кровожадная к осени. Блёсны рвёт, да я из железок сам настриг блесён, пойду завтра.
— Что-то нам государство блёсен не подкинет?
— Ишь ты! Государство ему должно. Ничего оно тебе не должно, сам кумекай. К Петьке-то москвичи в гости приехали, поди, привезли блёсна. Трое их, поохотиться прибыли. Говорят, из самой Москвы!
— Знаю. Видел. Петька гоголем ходит, разговаривать не хочет, водит их по улице нашей, отмалчивается.
Примерно так вот общаются односельчане Зотова в дальней, Богом забытой деревушке.
Декан факультета, оторвав взгляд от Зотовских кулаков, словно из камня вытесанных, спохватился:
— Садитесь, товарищ Зотов.
А так как Зотов уже сидел минуты две, он хорошенько поёрзал на стуле, чтобы в этом убедиться.
— Не идёт у него эта высшая математика, хоть ты что делай, — с досадой прошептал посетитель. — А ведь у него и счётные палочки были, когда маленький-то был. Я сам с ним и задачки решал. Он их как орешки щёлкал. Высшая твоя математика не идёт у него, а ведь какой Мишка охотник! Как стреляет! Ты бы только видел, как он стреляет. Я его и стрельбе, и грамоте учил, у нас ведь мамки-то нет. Всё сами с пелёнок…
Декан факультета никак не мог понять, в чём дело, и, выждав едва уловимую паузу в шёпоте посетителя, довольно громко и внятно осведомился:
— Я никак не пойму, товарищ Зотов, что у вас ко мне?
— А-а-а! Вот, — спохватился пришелец, и непонятно откуда на столе возник увесистый брезентовый рюкзак в подтёках смолы и гари таёжных костров.
— Что это? — почти закричал декан.
— Разное здесь, — прошептал посетитель. — Орешки кедровые, брусника, клюква, грибочки всякие. Собрал всё, что было. Понимаешь, нужен ему твой институт, мил человек. Мишка-то башковитый, не всё же ему с ружьём по тайге мотаться, как мне, горемычному. Помоги! Помоги, тебя прошу.
— Уберите, уберите! — рявкнул, озираясь по сторонам, декан факультета, словно меж ними было метров двести.
«Так бы сразу и сказал», — подумал Зотов, подошёл к сиротливо стоящему в углу кабинета шкафу, открыл дверцы и принялся всё расставлять на полки. У него было множество банок, склянок, пакетов и узелков, и они ловко занимали свои места.
— Всё свежайшее. Всё вот этими руками.
При виде рук декан факультета немного успокоился. Поведение посетителя было странно для декана факультета, но особенно странным ему показалось то, что этот человек ориентируется в его кабинете не хуже, чем в своей тайге.
— Мы, Зотовы, все охотничаем, спроси любого. И не было у нас институтов никаких, а Мишке надо, ой, как надо. И что я тебе это рассказываю? Ты ведь и сам всё лучше меня знаешь — вон какой умный.
Лесть не подействовала, и декан ещё строже проговорил:
— У меня лекция, товарищ Зотов.
— Так ты иди, я тут сам управлюсь, вот уж и заканчиваю. Скоро, скоро сам пойду, — сказал Зотов, аккуратно прикрывая дверцы шкафа.
— Вот ты говоришь: «Отстающий»! — сказал гость, хотя хозяин кабинета молчал, как щука в Иванушкином пруду, — а ты угонись за ним на лыжах или хоть без лыж. Отстающий? Ну, да я пошёл. Домой надо, а попадки к нам, ой, непростые.
— Нет. Постой-ка, братец Зотов, со своими попадками! — декан открыл дверцу шкафа, достал стеклянную банку с кедровыми орехами, хорошенько прострелял её глазами и спросил, словно Зотов был на экзамене:
— Ответь-ка мне, Зотов, сколько орешков в твоей банке?
— Да кто же их считал! Орех добрый! С бугром насыпал, сколько уж вошло, столько и вошло.
— Вот только не надо мне этого: «добрый орех», «насыпал с бугром». Ты мне ответь, сколько орешков вошло в эту банку? — продолжал декан экзаменационным тоном. — Ага, не знаешь!
Зотов почесал затылок.
— А то тоже мне: «Мы — Зотовы, мы — Зотовы!» — передразнил он посетителя, и, подставив ладошку к его уху, прошептал, — здесь шесть тысяч семьсот пятьдесят три орешка.
Зотов открыл рот.
«Самый высший математик!» — мелькнуло в его мозгу.
— А ты как думал? И ни при чём тут высшая математика, я, братец, не меньше тебя шишку бил.
Декан поставил банку на стол, наблюдая, как Зотов считает в ней орехи, и сказал:
— Давай договоримся так: ты забираешь всё, что принёс, а я позанимаюсь с твоим сынишкой. Обещаю, подтяну парня. Мне ведь тоже непросто было выучиться, а ты как думал? И что за жизнь пошла, товарищ Зотов?
Они оба задумались на секунду.
— Забирай, забирай всё, заберёшь, тогда позанимаюсь с Мишей. Как тебе такой вариант?
Ответ у Зотова нашёлся не сразу:
— Мил человек, да кто же орехи в тайгу-то везёт?! — взмолился он.
— Первым будешь! — радостный декан по-дружески хлопнул Зотова по плечу.
Идея первенства явно не прельщала Зотова, он представил себе, как по суше, воздуху и воде будет он мыкаться с полным рюкзаком, и тут декан решил смягчить своё решение:
— Ладно! Дуй в свою тайгу, мы тут сами разберёмся.
Зотов оторвал взгляд от банки, так и не успев сосчитать в ней орехи, тяжело вздохнул и незаметно для себя вернулся в своё русло, где уже не было ни кабинета, ни города этого. Бочком он протиснулся в двери, и, выйдя, заговорил непонятно с кем:
— А лета-то у нас и не бывало. Непогодь одна зарядила с дождями. Хорошо хоть с сенокосом управились. А так ведь хоть волком вой.
И голос его всё усиливался и усиливался.
— Мишка башковитый, он нагонит, ты только подмогни парню. Он хороший — зверя не обидит и человека, если тот не зверь.
Выходя на улицу, он уже почти кричал:
— Помоги, высший математик!
Декан факультета вытер пот со лба, посмотрел на часы и бегом ринулся на лекцию. Пробегая по коридору, он увидел в окно, что по улице, никуда не спеша, идут навстречу друг другу два человека, похожие как две капли воды и разговаривают. О чём? Разве услышишь. Один всё показывает на окна Университета и возносит руки к небу, второй плетётся нехотя и размахивает огромными тетрадями. Поравнявшись, они обнимаются и стоят, но декану пора бежать на лекцию.
— Счётные палочки, — хмыкнул он и, никуда не спеша, пошёл дальше.
Виталий Огородников
СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ
ВЗЯТКА
— Я — Зотов! — в дверном проёме выросла фигура размером с саму дверь.
Декан дорожного факультета невольно пригнулся к столу, словно услышал не голос человека, а залп орудия с Петропавловской крепости.
— Зотов, Зотов, Зотов, — забарабанил декан пальцами по столу, пытаясь понять, что происходит, — Зотов?
— Да! Мой Мишка у тебя на факультете учится, — сказал посетитель, проходя в просторный кабинет и снижая громкость голоса по мере приближения к столу.
— Мишка, Мишка, Мишка, — декан продолжал барабанить по столу, постепенно над ним вырастая.
— Замаялся я до тебя добираться, — ещё тише сообщил вошедший.
— Уж какие сутки еду, еду, еду, — говорил посетитель, придвигая стул к столу, как бы иллюстрируя это своё «еду, еду, еду».
И действительно, Зотов долго добирался в этот город из глухой деревушки, которую картографы уж давненько убрали со всех карт. И на лодке, и на «метеоре», и на вертолёте добирался, в общем-то, нежданный посетитель.
— А! Проходите, проходите, товарищ Зотов, — запоздало пригласил его хозяин кабинета.
Посетитель бухнулся в стул и взгромоздил на стол огромные кулаки, отчего у декана факультета пробежали мурашки по мокрой спине.
— Здравствуйте, товарищ Зотов, — сказал декан, подумав про себя, что с этого и надо было начинать.
— Здорово, — почти шёпотом проговорил посетитель, оставив собеседника в раздумьях: «Зачем такая таинственность?».
В деревне, откуда Зотов прибыл, странный стиль общения выработался. Улица-то одна, стало быть, она и центральная. И все по ней ходят. А как завидят друг друга, так и начинают общение сразу, что время-то терять? Так уж там было заведено.
Метров за двести-триста начинают:
— Григорий, ты в Алёнушкин бор-то ходил вчера?
— Ну, да! Я это был, ты, наверно, подумал, что медведь. А ты-то там кого делал?
— Бруснику смотрел, только рано ещё. Не вызрела.
— Да, рановато ещё снимать ягоду.
— С недельку ждём?
— Ждём. Через недельку все дружно на урожай двинем.
— А Колька мой за вторую балку убежал, скоро будет с новостями оттуда.
Шли и разговаривали на ходу, причём чем ближе подходили, тем тише говорили, а поравнявшись, приветствовали друг друга уже совсем тихо:
— Здорово, Гриша.
— Здоровей видали.
И расходились, ни на секунду не остановившись, продолжая разговаривать, увеличивая силу звука по мере отдаления:
— А на пруду Иванушкином щука-то цепляет?
— Есть. Берёт! Ох, кровожадная к осени. Блёсны рвёт, да я из железок сам настриг блесён, пойду завтра.
— Что-то нам государство блёсен не подкинет?
— Ишь ты! Государство ему должно. Ничего оно тебе не должно, сам кумекай. К Петьке-то москвичи в гости приехали, поди, привезли блёсна. Трое их, поохотиться прибыли. Говорят, из самой Москвы!
— Знаю. Видел. Петька гоголем ходит, разговаривать не хочет, водит их по улице нашей, отмалчивается.
Примерно так вот общаются односельчане Зотова в дальней, Богом забытой деревушке.
Декан факультета, оторвав взгляд от Зотовских кулаков, словно из камня вытесанных, спохватился:
— Садитесь, товарищ Зотов.
А так как Зотов уже сидел минуты две, он хорошенько поёрзал на стуле, чтобы в этом убедиться.
— Не идёт у него эта высшая математика, хоть ты что делай, — с досадой прошептал посетитель. — А ведь у него и счётные палочки были, когда маленький-то был. Я сам с ним и задачки решал. Он их как орешки щёлкал. Высшая твоя математика не идёт у него, а ведь какой Мишка охотник! Как стреляет! Ты бы только видел, как он стреляет. Я его и стрельбе, и грамоте учил, у нас ведь мамки-то нет. Всё сами с пелёнок…
Декан факультета никак не мог понять, в чём дело, и, выждав едва уловимую паузу в шёпоте посетителя, довольно громко и внятно осведомился:
— Я никак не пойму, товарищ Зотов, что у вас ко мне?
— А-а-а! Вот, — спохватился пришелец, и непонятно откуда на столе возник увесистый брезентовый рюкзак в подтёках смолы и гари таёжных костров.
— Что это? — почти закричал декан.
— Разное здесь, — прошептал посетитель. — Орешки кедровые, брусника, клюква, грибочки всякие. Собрал всё, что было. Понимаешь, нужен ему твой институт, мил человек. Мишка-то башковитый, не всё же ему с ружьём по тайге мотаться, как мне, горемычному. Помоги! Помоги, тебя прошу.
— Уберите, уберите! — рявкнул, озираясь по сторонам, декан факультета, словно меж ними было метров двести.
«Так бы сразу и сказал», — подумал Зотов, подошёл к сиротливо стоящему в углу кабинета шкафу, открыл дверцы и принялся всё расставлять на полки. У него было множество банок, склянок, пакетов и узелков, и они ловко занимали свои места.
— Всё свежайшее. Всё вот этими руками.
При виде рук декан факультета немного успокоился. Поведение посетителя было странно для декана факультета, но особенно странным ему показалось то, что этот человек ориентируется в его кабинете не хуже, чем в своей тайге.
— Мы, Зотовы, все охотничаем, спроси любого. И не было у нас институтов никаких, а Мишке надо, ой, как надо. И что я тебе это рассказываю? Ты ведь и сам всё лучше меня знаешь — вон какой умный.
Лесть не подействовала, и декан ещё строже проговорил:
— У меня лекция, товарищ Зотов.
— Так ты иди, я тут сам управлюсь, вот уж и заканчиваю. Скоро, скоро сам пойду, — сказал Зотов, аккуратно прикрывая дверцы шкафа.
— Вот ты говоришь: «Отстающий»! — сказал гость, хотя хозяин кабинета молчал, как щука в Иванушкином пруду, — а ты угонись за ним на лыжах или хоть без лыж. Отстающий? Ну, да я пошёл. Домой надо, а попадки к нам, ой, непростые.
— Нет. Постой-ка, братец Зотов, со своими попадками! — декан открыл дверцу шкафа, достал стеклянную банку с кедровыми орехами, хорошенько прострелял её глазами и спросил, словно Зотов был на экзамене:
— Ответь-ка мне, Зотов, сколько орешков в твоей банке?
— Да кто же их считал! Орех добрый! С бугром насыпал, сколько уж вошло, столько и вошло.
— Вот только не надо мне этого: «добрый орех», «насыпал с бугром». Ты мне ответь, сколько орешков вошло в эту банку? — продолжал декан экзаменационным тоном. — Ага, не знаешь!
Зотов почесал затылок.
— А то тоже мне: «Мы — Зотовы, мы — Зотовы!» — передразнил он посетителя, и, подставив ладошку к его уху, прошептал, — здесь шесть тысяч семьсот пятьдесят три орешка.
Зотов открыл рот.
«Самый высший математик!» — мелькнуло в его мозгу.
— А ты как думал? И ни при чём тут высшая математика, я, братец, не меньше тебя шишку бил.
Декан поставил банку на стол, наблюдая, как Зотов считает в ней орехи, и сказал:
— Давай договоримся так: ты забираешь всё, что принёс, а я позанимаюсь с твоим сынишкой. Обещаю, подтяну парня. Мне ведь тоже непросто было выучиться, а ты как думал? И что за жизнь пошла, товарищ Зотов?
Они оба задумались на секунду.
— Забирай, забирай всё, заберёшь, тогда позанимаюсь с Мишей. Как тебе такой вариант?
Ответ у Зотова нашёлся не сразу:
— Мил человек, да кто же орехи в тайгу-то везёт?! — взмолился он.
— Первым будешь! — радостный декан по-дружески хлопнул Зотова по плечу.
Идея первенства явно не прельщала Зотова, он представил себе, как по суше, воздуху и воде будет он мыкаться с полным рюкзаком, и тут декан решил смягчить своё решение:
— Ладно! Дуй в свою тайгу, мы тут сами разберёмся.
Зотов оторвал взгляд от банки, так и не успев сосчитать в ней орехи, тяжело вздохнул и незаметно для себя вернулся в своё русло, где уже не было ни кабинета, ни города этого. Бочком он протиснулся в двери, и, выйдя, заговорил непонятно с кем:
— А лета-то у нас и не бывало. Непогодь одна зарядила с дождями. Хорошо хоть с сенокосом управились. А так ведь хоть волком вой.
И голос его всё усиливался и усиливался.
— Мишка башковитый, он нагонит, ты только подмогни парню. Он хороший — зверя не обидит и человека, если тот не зверь.
Выходя на улицу, он уже почти кричал:
— Помоги, высший математик!
Декан факультета вытер пот со лба, посмотрел на часы и бегом ринулся на лекцию. Пробегая по коридору, он увидел в окно, что по улице, никуда не спеша, идут навстречу друг другу два человека, похожие как две капли воды и разговаривают. О чём? Разве услышишь. Один всё показывает на окна Университета и возносит руки к небу, второй плетётся нехотя и размахивает огромными тетрадями. Поравнявшись, они обнимаются и стоят, но декану пора бежать на лекцию.
— Счётные палочки, — хмыкнул он и, никуда не спеша, пошёл дальше.