Окрик памяти. История Тюменского края глазами инженера: В 3 книгах. Книга четвёртая
В. Е. Копылов


Очередной том «Окрика памяти», как и ранее выпущенные в Тюмени издательством «Слово» три книги аналогичного названия (2000-2002 гг.), продолжает предложенную читателю тематику. Он служит просветительству и содержит малоизвестные сведения о первооткрывателях, оставивших свой след в истории естествознания и техники нашего края, но имена которых в лучшем случае находятся в полузабвении. Помещены материалы о талантливых инженерах, учёных и предпринимателях. Их трудами и упорством славился научный и торгово-промышленный мир Тобольской губернии Тюменской области. В частности, уделено внимание пребыванию в Тобольской губернии академиков И. И. Лепёхина и П. С. Палласа, работе в Тюмени академика архитектуры Ю. О. Дютеля, новым сведениям об изобретателе радио, нашем земляке А. С. Попове, об адмирале С. О. Макарове и другим замечательным людям. Описаны минувшие события, в той или иной мере причастные к истории науки и техники Зауралья и к его прошлому. Книга предназначена преподавателям и студентам высших учебных заведений, учителям и учащимся старших классов средней школы.





В. Е. КОПЫЛОВ

Окрик памяти

(История Тюменского края глазами инженера)



КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ


К сорокалетию Тюменского индустриального института – нефтегазового университета – первого нефтяного вуза Сибири





ЛЕГКО ЛИ ПИСАТЬ КНИГИ? (ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ)


В любом деле решение лишь начало.

    Пауло Коэлью («Алхимик»)



Человеческая жизнь не так уж радостна, чтобы

стоило вносить в неё горечь там, где нет причин к

взаимному недовольству.

    А. Гумбольдт
    (из письма Б. – С. Якоби в Россию, 11 апр. 1840 г.)



Работать надо, а всё остальное к чёрту!

    А. П. Чехов

Когда в начале лета 2000 года я приступил к работе над первой книгой «Окрика памяти», мне и в голову не приходило, что вслед за первым томом появится не только второй, но и третий. И дело не только в том, что было вполне справедливое опасение за недостаток необходимого для книги объёма исходного материала, но и в ощущении невероятной усталости, которая сопровождает каждого, кто берётся за перо и заканчивает очередной свой опус. Об уровне усталости можно судить по тому, что когда книги вышли из печати, не было сил и желания не только перечитывать, но и перелистывать их. Но вот прошло какое-то время, появились новый материал и фотоиллюстрации, накопился опыт их обобщения и, главное, я научился превращать малозаметный, казалось бы, и неожиданно найденный факт местной истории в немаловажное для моих современников событие. И тогда желание поделиться с читателем новыми результатами моих поисков вновь приковывало меня к экрану монитора персонального компьютера. Так появились вторая и третья книги. После них для меня стала очевидной ситуация, о которой говорят: «Он выдохся». Странно только: отсутствие замыслов и, стало быть, возможность долгожданного отдыха не очень-то радовали. А тут ещё в январском номере газеты «Тюменские известия» за 2003 год появилась рецензия корреспондента этого уважаемого мной печатного органа Елены Сусловой под названием «Окрикнуть, чтобы оглянулись ...». О третьем томе книги, среди прочего, она писала: _«Кладезь_неизведанного,_неохватной_информации,_в_том_числе_визуальной._Мятущейся_авторской_мысли,_гражданской_позиции,_человеческого_участия._Ощущение_неисчерпаемости_...А_на_титульном_листе_чёрным_по_белому –_ремарка:_«в_трёх_книгах._Книга_третья»._Неужели_всё?_И_продолжения_не_будет?!»_

Устно пришлось ответить: «Скорее всего, не будет, исчерпал свои возможности, нет материала». Прошло полтора года, и сейчас я ответил бы иначе. Содержание ответа в четвёртой книге «Окрика памяти». А будет ли свидание у читателя с моими новыми героями в будущем? Кто знает...А ещё я с опаской думаю, что нельзя написать книгу, не отправив своё сердце в очередной нокаут, или, кто знает, в инфаркт. Можно сказать лишь одно: увлекательнейшая сторона деятельности любого научного работника содержит не столько найденные решения, сколько поиски вопросов, на которые пока нет ответа. А это сохраняет надежду на продолжение работы в дальнейшем. Главное накопление материала, а когда такая копилка-ведро начнёт выплёскиваться через край, то не раз прокрученные в голове накопившиеся факты, возможно, подтолкнут желание взяться за очередной выпуск «Окрика ...».

К некоторым темам предыдущих трёх книг мне пришлось возвратиться ещё раз. Объективности ради, считаю вполне оправданным создание новых версий или редакций фрагментов, касающихся биографий замечательных людей нашего края. Вот почему потребовались уточнения в материалах, опубликованных мною ранее. Захотелось также дополнить материал новыми фактами, а кое-где изменить своё мнение или просто исправить допущенные ошибки. Ошибки, которые меня мало стесняют, поскольку моё право искать в муках и заблуждениях новое в истории я готов отстаивать столь же истово, как и право на возможную ошибку и собственный взгляд на то или иное событие. Подводные камни, топляки и мели находят каждого, кто берётся за историческое исследование, поскольку истина имеет не единственное обличие. Если бы человечество в любом деле опасалось совершить ошибку, то вряд ли цивилизация на Земле смогла бы достигнуть современного уровня. Знаменитый физик Нильс Бор, касаясь ошибочной работы одного из своих коллег, как-то заметил, что этот учёный всё же считается одним из лучших знатоков в данной области. _«Ибо_знатоком_является_тот,_говорил_Бор,_кто_на_собственном_опыте_познал,_какие_горькие_и_глубокие_ошибки_можно_совершить_в_самой_узкой,_избранной_им_области_исследований»_. Вспомните творчество М. Ю. Лермонтова. Его знаменитый «Демон» имел восемь редакций, и они прошли через всю жизнь строптивого поэта.

Что касается изменений мнения о том или ином событии или человеке, то процесс этот не столь уж редкий в писательском труде: многое меняется со временем. Как тут не вспомнить изречение знаменитого Уинстона Черчилля: _«Кто_в_молодости_не_был_социалистом,_у_того_нет_совести._Кто_в_старости_не_перестал_им_быть,_у_того_нет_ума»._ Не менее выразительно сказал по этому поводу столь же знаменитый, но более ироничный Томас Гекели: _«Вечная_трагедия_науки:_уродливые_факты_убивают_красивые_гипотезы»._

Увы! Ошибки, кстати, чаще всего незначительные, излюбленный предмет нападок, нередко фамильярных и беспардонных, на авторов со стороны критиков и недоброжелателей. Приходится сожалеть, что их усилия не всегда направлены в суть работы, чаще на автора (белых ворон клюют с наслаждением!), одно присутствие которого на этой планете и его деятельность вызывает немалое раздражение. Плохие работы нередко хвалят (автор либо влиятельное лицо, либо критик пребывает в плену былых успехов автора), а хорошие ругают (личность автора отталкивает негодующего, беспощадного и надменно-высокомерного критика). Доброжелательная критика явление не столь частое, как многие думают, она скорее исключение, чем правило. Впрочем, и злая критика приносит автору, которого ругают, не только огорчения, но и некоторую пользу. В таких случаях я вспоминаю стихи-наставления одного из моих любимых поэтов Николая Доризо, написанные давно, почти двадцать лет тому назад.

Не восторженным признанием,
Не почтительной хвалой –
Проверяй свои удачи
Злобной завистью людской.
Чем она больнее жалит,
Чем опасней этот зверь,
Тем в своё предназначенье
Злей и радостнее верь.

    (1986).
Так что будем, уважаемый читатель, по мере возможности снисходительны и к допущенным ошибкам, и к попыткам их исправления со стороны автора. И, пожалуй, последнее. Некоторые из читателей моих предыдущих трёх книг «Окрика памяти» в беседах со мной высказывали пожелание поместить, при возможности, фрагмент материала петербургского писателя и поэта Якова Гордина, который вдохновил автора на столь необычное название книги. Откликаюсь на эту просьбу с удовольствием.

_На_смутном_небе_две_звезды,_

_Как_на_погоне_лейтенанта._

_Так_медлен_ток_сырой_весны,_

_И_обгонять_его_не_надо._

В тревожном веянье ветвей,
В безлюдье горечи проезжей
Луна печальней и ясней
Мелькает на равнине снежной.
В сыром безлюдье этих мест –
В кювете чёрная машина.
И, словно окрики, окрест
Изломы глоток петушиных.
И окрик фар на полверсты,
ИОКРИК ПАМЯТИкрылатой.
На смутном небе две звезды,
Как на погоне лейтенанта.

    (1972).

***

Будет уместным завершить предисловие благодарностями в адрес тех, кто способствовал появлению книги. Это, прежде всего, администрация Тюменской области (зам. губернатора Н.А. Шевчик) и ректорат Тюменского государственного нефтегазового университета (профессоры Н.Н. Карнаухов, И.М. Ковенский) финансовая поддержка; а также мои помощники по научно-исследовательскому институту Истории науки и техники Зауралья ст. научные сотрудники Е. Н. Коновалова, Г.И. Иванцова, Н.Л. Антуфьева и м. н. с. М.В.Почежерцева неизменно подвигали меня на поиски, на которые у меня поначалу либо не хватало времени, либо терпения. В других частных случаях благодарности и ссылки отнесены к соответствующим разделам текста. Для удобства читателя и расширения его эрудиции в конце каждого параграфа я ввёл список использованной и рекомендуемой литературы.




ГЛАВА 1. ВЕЛИКИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ


«А не то важно знать, что Земля круглая, а то,

что привело к этому человеческий ум».

    Л. Н. Толстой



«Торжество исторической критики: из того, что

говорили люди известного времени, подслушать то,

о чём они замалчивали ...».

    В. О. Ключевский


Для естествоиспытателей России и Европы в минувшие века нелегко было найти более престижную, увлекательную и в то же время более трудную задачу, чем исследование Азиатской России, лежащей восточнее Уральского хребта территории, превышающей площадь современных США в полтора раза. Перефразируя лексикон американской истории, Азиатскую Россию с успехом можно назвать «диким Востоком». Туда, в неведомые края, устремлялась славная когорта русских и зарубежных учёных, включая учёных академического ранга. Они забывали или не обращали внимание на предстоящие трудности и невзгоды путешествий, продолжительность которых, с учётом транспортных возможностей того времени, могла составить несколько лет. В. наше время представление об этих невзгодах с трудом укладывается в уме. Без сожаления подвижники науки бросали уют городской жизни, семьи и академическую кафедру. Знакомство с неведомым миром, закрытие белых географических пятен на картах Азии, да и просто человеческое любопытство неудержимо влекли исследователей всё дальше вглубь азиатского материка. Уезжали молодыми и здоровыми, а возвращались с проседью на голове, но обогащённые знаниями, ради которых не жалели здоровья и молодости. Собранные материалы исследований занимали ум этих подвижников всю оставшуюся жизнь. Теперь обработанный и опубликованный материал работал на них, крепил их научный авторитет, позволял обзаводиться высшими научными званиями и прославлял науку России во всём мире. Давайте вспомним некоторые из этих имён.




АКАДЕМИК ПАЛЛАС В НАШЕМ КРАЕ


Мои студенческие годы с конца 1940-х годов прошли в Горном институте в Екатеринбурге, тогда Свердловске. В этом техническом вузе всегда или, по крайней мере, во времена моего студенчества, обучение будущих горных инженеров велось на высочайшем уровне. Особое внимание уделялось лекциям и практическим занятиям по геологическим и минералогическим дисциплинам. Мне, уроженцу Урала, с детских лет имевшему представительную коллекцию минералов, собранных собственными руками в рудничных отвалах горных пород, очень нравились занятия по минералогии. В немалой степени этому интересу способствовало моё почти ежедневное посещение знаменитого геолого-минералогического музея института, созданного в далёком 1937 году. Музей размещался в здании геологоразведочного факультета, в котором проходили наши занятия, так что даже в перерыве между лекциями я умудрялся заглянуть на несколько минут в витрины экспозиций.

Среди последних привлекал внимание стенд уральских метеоритов с образцами внеземного вещества. Кроме натурных образцов небесных странников, оказавшихся на территории Урала, на стендах можно было прочесть краткие сведения о сибирских метеоритах. Моё любопытство подогрело известие о находке учителем Медведевым в 1772 году в районе Красноярска на Енисее близ деревни Убайская огромного железокаменного метеорита, названного позже «Палласовым железом». Этот тип метеоритов, кстати, с тех пор называют палласитами. В юношестве познавательное значение того или иного факта редко оценивается по достоинству. Не потому ли более всего меня поразило другое событие, связанное с этим метеоритом. Оказывается, академик П.С. Паллас, которому принадлежит идея перевозки метеорита в Санкт-Петербург, во второй половине XVIII столетия нашёл возможность в условиях почти полного сибирского бездорожья переправить многотонную махину из Сибири на лошадях, запряжённых цугом, в столицу империи. Насколько смелым оказалось это начинание, можно судить по тому, что название метеорита, в противовес существующей традиции, содержит имя Палласа, а не Медведева. Как ни покажется странным, но именно этот штрих в истории метеорита, связанный с его транспортировкой из Сибири и невообразимый в наше время, в наибольшей мере задержался в моей памяти и послужил толчком к поиску сведений о П.С. Палласе.

По рекомендации профессора М.О. Клера, читавшего нам курс общей геологии, я отыскал в библиотеке вуза в журнале «Природа» за 1941 год статью геолога В. В. Белоусова «П.С. Паллас путешественник и геолог» [2]. До сих пор испытываю чувство благодарности автору статьи, познакомившей меня с интереснейшей личностью в истории русской науки. А потом моё студенческое любопытство разгорелось ещё больше, когда в одной из статей о Палласе я с изумлением узнал, что академик при поездке по рудникам Урала 30 июня 1770 года посетил мой родной город Нижний Тагил. Надо же, оказывается, я родился в знаменитом месте, о существовании которого всякий, кто читает сочинения академика, будет знать, независимо от того, в какой точке мира он проживает!

КРАТКИЕ БИОГРАФИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ. Пётр Симон Паллас (илл. 1), которого в России звали Петром Семёновичем, натуралист и путешественник, родился в Берлине в 1741 году в семье хирурга и профессора. В юности получил прекрасное медицинское и естественное образование в университетах Германии, Голландии и Великобритании. К 25 годам своей жизни успел опубликовать несколько статей по зоологии и завоевал известность в научных кругах Германии. И не только у себя на родине. В 1767 году по инициативе Екатерины _II_ его приглашают в Россию в Академию наук для продолжения экспедиционных исследований, начатых ранее Д. Г. Мессершмидтом (1685–1735), В. И. Берингом (1681–1741) и Г. В. Стеллером (1709–1746), С. П. Крашенинниковым (1711–1755), Г. Ф. Миллером (1705–1783) и И. Г. Гмелиным (1709–1755). Вскоре после переезда в Санкт-Петербург Паллас представил руководству Академии обширную программу многолетних исследований России. Год спустя он выезжает в сопровождении молодой жены и студентов Академии в Поволжье. В 1769 году посещает Северный Кавказ и Предуралье. 1770 год был занят исследованиями средней части Уральского хребта и поездкой на восток до Тюмени (илл. 2) и Тобольска с возвратом на зимовку в Челябинск. В следующем году путешественник посетил Курган, побывал в Заводоуковске, Ишиме, Таре, Омске и Семипалатинске, а затем отправился на Алтай, в Томск и Красноярск. 1772–1774 годы ушли на изучение Даурии от Байкала до китайской границы и на обратный путь к Прикаспийской низменности. На обратном пути в 1773 году он вновь оказался в Таре, посетил Ишим, добрался до Ялуторовска. В июле 1774 года учёный вернулся в Санкт-Петербург после 6-летнего отсутствия (илл. З). В общей сложности П. – С. Паллас прожил в России 42 года, после чего в 1810 году возвратился на родину в Берлин (илл. 4). Натуралисты Германии встретили 70летнего патриарха естествознания с большим почётом. Основным занятием учёного стала обработка рукописей и передача экспонатов, привезённых из путешествий, в музеи Германии. Навёрстывая упущенное время, он планировал поездки по музеям Италии и Франции. К сожалению, расстроенное в путешествиях здоровье давало о себе знать. На выражение сочувствия он гордо отвечал: _«Блаженство_видеть_природу_в_самом_её_бытии,_где_человек_очень_мало_отошёл_от_неё,_и_ей_учиться_служило_для_меня_за_утраченную_юность_и_здоровье_лучшей_наградой,_которой_от_меня_никакая_болезнь_не_отнимет»._ Паллас скончался 8 сентября 1811 года в возрасте 70 лет.





















Человеческие черты характера П.С. Палласа, как отмечали современники, отличались крайней противоречивостью. В поездках по России он поражал всех острой наблюдательностью, необыкновенной работоспособностью (опубликовал более 170 работ), и нечеловеческим напряжением сил, столь необходимым в длительном путешествии. Умение связывать различные явления природы способствовало учёному приходить к важным выводам. Его ум и дисциплинированность мысли, как ни у кого другого, превосходно справлялись с обработкой и классификацией хаоса бесчисленных фактов, зафиксированных им при наблюдениях природы. Не откладывая обработку материала до лучших времён, добытые сведения Паллас обрабатывал в пути или на зимовках и отправлял их, страхуясь, в столицу для опубликования. Вот почему публикация дневников началась много раньше окончания экспедиции. Коллеги по Академии считали, что до Палласа не существовали в современном понимании климатология и физическая география.

Вместе с тем, в русской Академии отношение к Палласу было далеко неоднозначным. Так, И. А. Эйлер говорил, что у Палласа нет друзей среди академиков. И. И. Лепёхин упрекал его во властности, а Э. Г. Лаксман обвинял коллегу в хитрости, прибавляя: «Характер Палласа не так похвален, как его познания, он увёртлив и скрытен».

ПОЕЗДКИ ЗА УРАЛ. В Тюмени я живу уже более 40 лет, но, за редкими частными исключениями, помеченными в списке литературы [5, 6, 7], мне в местной печати не приходилось встречать капитальных публикаций, в которых бы подробно освещались материалы пребывания П. Палласа в Тобольской губернии. Может быть, причиной такого печального события послужило отсутствие в городских библиотеках одного из главных трудов академика «Путешествие по разным провинциям Российской империи» [1]. Книга издавалась в Санкт-Петербурге Императорской Академией наук в 1773-86 годах в переводах с немецкого на русский язык Ф. Томанского и В. Зуева. Капитальный труд, представляющий собой обработанные путевые дневники, стал не только редкостью, но и раритетом. Коллекционеры древностей хорошо знают различие между этими двумя терминами: редкость и раритет. Вот и мне, чтобы ознакомиться с книгой пятитомником Палласа, пришлось обратиться к услугам Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге. Большую помощь при этом оказала мне жительница бывшей столицы России А. А. Солюс, без содействия которой первоисточник вряд ли стал бы мне доступен не только потому, что моя поездка в Петербург не состоялась. Причина другого характера: чтение книги Палласа весьма затруднительно из-за его тяжёлого языка. Дотошность записей делают их чтение необыкновенно скучным занятием (ещё одна причина малой известности сведений о Тобольской губернии, которые можно было бы получить из вторичных печатных работ о Палласе).

Итак, каковы подробности пребывания П. Палласа в наших краях? Территория Зауралья, им исследованная, простирается от Тюмени на западе до Тары, Тюкалинска, Ишима и Омска на востоке Тобольской губернии. В меридиональном направлении наиболее северной точкой путешествий стал Тобольск, а на юге – Курган, Шадринск и Мокроусово, Исетское, Ялуторовск и Заводоуковск. Такие города и места как Тюмень, Тара и Абат, Заводоуковск и село Исетское Паллас навестил дважды. Первое знакомство с Зауральем началось в ноябре 1770 года с посещения нескольких деревень по берегам Исети и Исетского острога, куда Паллас прибыл из поездки по Южному Уралу (Чебаркульская, Карагайская и Троицкая крепости). В деревне Сунгуровой Паллас должен был сделать выбор дальнейшего продвижения к основной цели своего путешествия к Тобольску. От деревни в столицу губернии шли две дороги: кратчайшая, на север через Ялуторовский острог, и на запад – через Тюмень. Остановились на последнем варианте, так как, кроме прочего, план путешествия предполагал посещение в Тюмени могилы соотечественника Георга Стеллера. С Ялуторовском решили повременить до обратного пути из Сибири. Описывая в дневниках дорогу в Тюмень, Паллас особо подчёркивает подробности и условия проезда по протяжённому, в несколько десятков вёрст, сосновому бору. Бор благополучно сохранился до наших дней, как, впрочем, и старая дорога, неоднократно пересекающая асфальтированную магистраль Тюмень-Курган. В записках Паллас упоминает деревню Червишево с «изрядным чернозёмом». Жители на пространных нивах вспаханной тучной степи сеют гречиху. Гречиха дешева, может, поэтому Паллас счёл сибиряков ленивыми: сеют с осени, оставляют зёрна под снегом, а дальше как бог даст, сама вырастет.

_Здесь_нам_в_ряде_случаев_не_обойтись_в_рассказе_без_цитирования_дневников_путешествия_[1,_3,_4]._О_Тюмени_Паллас_писал_следующее_(вторая_часть_«Путешествия_...»,_книга_2,_с._472,_все_даты_по_старому_стилю;_для_перевода_на_новый_следует_прибавить_11_дней)._«От_Пышмы_до_лежащей_под_Турою_Тюмени_земля_начинает_быть_открытее_и,_наконец,_соделывается_совсем_чистою._В_сей_город,_после_бывшего_великого_пожара_вновь_прямыми_улицами_выстроенном,_прибыл_я_19_декабря_в_полдень_и_с_особым_удовольствием_провёл_в_оном_несколько_часов_в_разговорах_с_зимовавшим_здесь_доктором_и_адъюнктом_Лепёхиным._Затем,_продолжая_путь_свой_через_Туру,_миновал_на_высоком_берегу_лежащую_могилу_камчатским_своим_путешествием_прославившегося_и_прямо_заслужившего_честь_Стеллера._За_19_часов_пробежал_я_225_мерных_вёрст_до_Тобольска»._Далее_следует_похвала_ямщикам,_отмечен_полный_порядок_по_всей_дороге_с_отдыхом_через_каждые_30-50_вёрст._Упоминаются_встретившиеся_на_пути_деревни:_Созонова,_Покровская_слобода,_Иска_и_другие._

К тексту Палласа не будут лишними некоторые комментарии. Интересна, прежде всего, встреча учёного с будущим академиком И. И. Лепёхиным. Двум исследователям, задачи путешествий которых во многом совпадали, было о чём побеседовать. Встреча, по-видимому, состоялась в одном из домов, расположенных в исторической части города вблизи Благовещенского собора. Интересно примечание Палласа о том, что он «миновал» могилу Стеллера, переезжая на другой берег Туры. Поскольку в те времена существовал только один спуск к реке в исторической части города, можно предположить, что могила Стеллера находилась где-то на площадке будущего Дунькиного сада. Странно только звучит слово «миновал», а не «посетил». По-видимому, в декабре, когда всё было засыпано снегом, могила вблизи не была доступна. Нет сомнения, что от Лепёхина, ямщиков и местных жителей Паллас получил всю необходимую ему информацию о захоронении Стеллера.

В Тобольске у Палласа остались приятные воспоминания о встречах с гостеприимным губернатором Д. И. Чичериным и капитаном Исленьевым. В беседах с Исленьевым, зимовавшим в Тобольске после экспедиции в Якутск с целью наблюдения за прохождением Венеры по диску Солнца, обсуждались астрономические проблемы. Совместно обрабатывались результаты аналогичных наблюдений Венеры в Сибири другими учёными, в частности, французами аббатом Делашоне и Шаппе («Путешествие по Сибири», Париж, 1768).

Любопытное совпадение: в июньские дни, когда я писал и редактировал этот текст, весь научный мир наблюдал прохождение Венеры по диску Солнца. По телевидению транслировали фазы прохождения, а в периодической печати публиковались снимки тёмного пятнышка Венеры на фоне огромного солнечного диска. Сравнивая крохотные размеры планеты с Солнцем, думаешь о том, с какой лёгкостью Солнце-мать управляется со своими дочерьми-планетами. В то же время, приходится поражаться уникальности нашей Солнечной системы, в необыкновенном собрании которой нашлось место и нашей Земле ещё более удивительном создании Вселенной. Восхищает и умение естествоиспытателей XVIII столетия заранее предвидеть редкое астрономическое событие.

В доме тобольского губернатора Паллас приятно отдохнул в течение 9 дней с 20 по 28 декабря, а затем отправился в обратный путь до Тюмени. Вторично побывав в этом городе и переночевав в нём, 30 декабря Паллас, по его утверждению вместе с Лепёхиным, выехал в Екатеринбург через деревню Мальцево, Пышминскую и Камышловскую слободы. Первого января путники достигли Екатеринбурга, а вечером того же дня Паллас проследовал в Челябинск место зимовки, через Щелкунскую крепость.

С началом очередного экспедиционного сезона в конце апреля 1771 года Паллас посетил и обследовал берега Тобола и Курганскую слободу со знаменитым Царёвым Курганом памятником давней цивилизации. Насыпанный в древние времена, курган подробно описан Палласом с указанием его высоты и размеров в окружности. По пути следования П. Паллас описал и другие курганы и городища. Столетие спустя материалы исследователя натолкнули И. Я. Словцова, директора реального училища в Тюмени, на археологические поиски в окрестностях города. Прилегающие к курганам берега Тобола Паллас счёл настолько густо заселёнными, что сравнил их с многолюдными местами Центральной России. Деревни находились в подчинении ялуторовского воеводы. После села Мокроусово путники оказались в холмистом Уковском сосновом бору, сохранившемся доныне. Далее дорога шла вверх по течению реки Ук до Уковского винного завода (теперь город Заводоуковск). Построенный за 20 лет до приезда Палласа верхотурскими купцами Власьевским и Походяшиным, завод имел всего одну винокурню. После покупки завода графом Шуваловым производство было расширено. Увеличилось население посёлка, в котором Паллас насчитал более 300 дворов. В деревне построена «изрядная» деревянная церковь, прекрасный дом управителя с садом, государственная палата с конторой и хлебные амбары. Паллас подробно описывает технологию непрерывного производства вина, перечисляет имеющееся оборудование, восхищается запруженной плотиной, большой солодовней и крупяной мельницей на реке. Вино развозят по Тоболу и продают по всей Сибири.

После Уковского завода Паллас проехал в соседний посёлок Падун, в котором также работал винокуренный завод на воде, получаемой из ключевых источников. Технология получения вина здесь была на взгляд путешественника примитивной. Вместо труб использовались желоба, что ухудшало качество продукта и вызывало перерасход исходных материалов. Недовольный, если не сказать больше негодующий, Паллас писал: _«Из_огромных_сих_желобов_вино_течёт_на_подкреплённую_вдоль_оных_доску,_на_которую_бежит_каплями_вино_в_подставленные_открытые_чаны._Лёгко_представить,_сколь_много_при_том_худом_распоряжении_теряется_летучих_частиц._В_самом_заводе,_хотя_он_не_столь_плотно_построен,_бывает_такой_чад,_что_едва_четверть_часа,_даже_при_отворённых_дверях,_пробыть_можно,_чтобы_не_опьянеть._Из_труб_не_токмо_что_выходит_горячий_пар,_который_свечою_зажечь_можно._Уже_ослабевшее_вино_в_открытых_чанах_беспрестанно_испаряется...Великое_ещё_счастье,_когда_перегнанное_вино_только_две_трети_доли_той_крепости_удержит,_которую_б_оно_при_лучшем_устройстве_имело._Заводчики_ни_во_что_ставят_сей_убыток,_ибо_барыш_их_при_всём_том_велик,_но_есть_истинный_для_государства_урон»._

Из Падуна Паллас выехал на восток, попутно осмотрев минеральные источники, питающие пруд в Падуне, с водой «для питья весьма приятной, но содержащей множество летучих частиц». По холмистой дороге в Коркину слободу (Ишим) путники проехали через деревни Сосновка (207 дворов, церковь) и Рафаилову заимку, где заночевали. На другое утро на рассвете миновали реку Вагай, достигли села Омутинка, а затем Усть-Ламинскую слободу со сторожевыми башнями и рвом, и проехали деревню Голышманово. После ночёвки, отдыха и замены лошадей в Карасуле проследовали через большое село Безруково, неподалёку от которого в 13 верстах располагалась Коркина слобода. В Коркиной слободе побывали только спутники Палласа, а сам он для экономии времени миновал селение по кратчайшей объездной дороге, остановившись в Боровом деревне, что в 16 верстах к востоку от слободы. Окрестные достопримечательности села настолько заняли внимание путешественника, что он остался здесь переночевать, ожидая своих отставших помощников. Жители села подарили Палласу ископаемые кости древних животных, включая бивень и коренной зуб мамонта. Кости были найдены на берегу реки, размытом весенним паводком. В походной тетради Паллас отметил увиденные им земляные курганы («некая достопамятность»), плодоносные земли, прекрасные луга и богатые рыбой ручьи и озёра. Здесь же учёным был сделан вывод о причинах колебания уровня водной поверхности озёр Зауралья и связанные с этим изменения в урожайности лугов и в рыбном промысле.

ОБРАТНЫЙ ПУТЬ. Через Абатскую слободу, Тару, а затем вверх по Иртышу экспедиция достигла Омска. Описание Тары Паллас приберёг для обратного пути, в котором он снова оказался здесь в феврале 1773 года после путешествия по Центральной Сибири. Этому предшествовали поездки в Иркутск и на Байкал. Описание берегов знаменитого озера Паллас поручил натуралисту И. Г. Георги (1729–1802), который присоединился в это время к экспедиции. Паллас же добрался до Читы и Кяхты. Отсюда начался обратный путь учёного в столицу империи, занявший полтора года. В феврале 1773 года Паллас прибывает в Тару и задерживается здесь почти на три недели в ожидании встречи с Георги. Зимнюю Тару учёный обошёл вдоль и поперёк. Городу были посвящены немало страниц дневника. В нём нашлось место для географического описания места расположения селения, количеству домов и жителей. Упомянуты Соборная церковь, воеводская канцелярия, склады и хранилища мехов и пороха. В Таре есть комендант и небольшой гарнизон. Власть воеводы распространяется на Омскую, Тюкалинскую и другие слободы, а также на Усть-Ишимский острог. Паллас подробно описал богатый животный мир окрестностей города, рыбные промыслы и некоторые минеральные запасы по берегам рек. В частности, он обратил внимание на «купоросную землю» синего цвета, которую вываривает для окраски кожи местный купец Медовщиков.

23 февраля, не дождавшись Георги, Паллас закончил свои дела в Таре, спустился вниз по Иртышу до пересечения с дорогой Тобольск-Омск, заглянул в Абат и Тюкалинск. Вечером 25 числа прибыл в Коркину слободу. Здесь была ночёвка. Дальнейший путь на запад до Заводоуковска повторял маршрут 1771 года. Как и планировал Паллас, на сей раз он посетил Ялуторовск, откуда через Исетскую слободу и Шадринск в последний день февраля прибыл в Челябинск. Только в июле следующего 1774 года 33-летний Паллас закончил своё беспримерное путешествие. Он вернулся в Петербург не по годам постаревшим, седым и больным человеком.

Сочинение Палласа о путешествии по России до сих пор продолжает служить биологам, этнографам и геологам. В упомянутой статье Белоусова приводится занятная шутка геологов-сибиряков, позднее растиражированная во многих статьях о Палласе. Они говорят, что исторический очерк или обзор предыдущих исследований в любом геологическом отчёте можно начинать словами _«Ещё_Паллас_...»._

Слава и научные достижения Палласа принадлежат в равной мере двум странам и их академиям – Германии и России. «_Как_ни_велика_его_слава, –_ писал в XIX столетии академик Н.А. Северцов, – _она_всё_ещё_не_может_сравняться_с_его_заслугами_для_науки_». В честь Палласа названы многие растения и животные. Его имя носит действующий вулкан на острове Кетой в Курильской гряде и риф у берегов Новой Гвинеи. В Берлине одна из улиц названа именем знаменитого учёного. Наконец, там же, в Берлине, в 1854 году установлен памятник П.С. Палласу (илл. 5 на цв. вклейке). Цветные фотографии памятника мне передала сотрудник комиссии по изучению и сохранению научного наследия П.С. Палласа и А. Ф. Гумбольдта при Бранденбургской академии наук в Берлине доктор Роза-Луиза Винклер. Осенью 2002 года она при посещении Тюмени навестила нефтегазовый университет и его музей Истории науки и техники. В музее её заинтересовали сведения о пребывании в Тобольской губернии П.С. Палласа и А.Ф. Гумбольдта. От неё я также узнал, что хлопотами по сооружению памятника Палласу в своё время занимался А. Гумбольдт. Так, в письме в Российскую академию на имя П.Н. Фуса учёный следующим образом делился своими мыслями. «_Я_заранее_знал,_что_наша_Академия_будет_счастлива_почтить_прах_одного_из_величайших_натуралистов_нашего_времени._Гробница_Палласа_представляет_собой_весьма_хорошо_сохранившийся_надгробный_камень_с_надписью,_которая_была_сочинена_самим_покойным._Будет_легко_заменить_этот_песчаник_красивой_плитой_из_полированного_гранита_с_кое-какими_украшениями,_и_не_только_воспроизвести_прежнюю_надпись,_но_и_добавить_несколько_строк,_написанных_рукой_Палласа,_вероятно,_по_забывчивости_опущенных_наследниками._Надо_также_указать,_что_обе_Академии_объединились_для_украшения_этого_маленького_памятника»._









ЛИТЕРАТУРА.

1. П. С. Паллас. Путешествие по разным провинциям Российской империи, ч. 2, книги 1 и 2. Санкт-Петербург, Импер. АН, 1786.

2. Белоусов В. В. П. С. Паллас путешественник и геолог (к 200-летию со дня рождения). – Природа, 1941, № 3, с. 111–116.

3. Райков Б. Е. Русские биологи-эволюционисты до Дарвина. Изд. АН СССР М.-Л., 1952.

4. Ефремов Ю. К. Пётр Симон Паллас. – В сб. статей под редакцией Н. Н. Баранского и др. «Отечественные физико-географы и путешественники». – Учпедгиз М., 1959.

5. Ефремов В. А. Заводоуковск. Страницы истории. – Газ. «Советское Зауралье» – г. Заводоуковск, 1978, 10 июня.

6. Ефремов В. А. Завод на Уке. – «Советское Зауралье», 1981, 30 июня.

7. Усольцев В. Что увидел Паллас. – Газ. «Ишимская правда», 1990, 11 июля.






ЛЕПЕХИН В ЗАУРАЛЬЕ


Частица судьбы ещё одного русского академика Ивана Ивановича Лепёхина (1740–1802) связана с Тюменью [4, 5, 6, 7]. Впрочем, когда Лепёхин был в Тюмени (декабрь 1770 апрель 1771 гг.), академическим званием он ещё не обладал. Оно пришло к нему год спустя, когда Академия заочно избрала его своим членом, не дожидаясь возвращения учёного из экспедиции. Факт достаточно красноречивый, свидетельствующий о высоком авторитете путешественника. Имя Лепёхина уже упоминалось в изложении путешествия П.С. Палласа. Странствия по России этих двух молодых людей (при их встрече в Тюмени в 1770 году Палласу было 29 лет, а Лепёхину 30) прошли в одно и то же время, а содержание исследований, предписанное одинаковой инструкцией Академии, мало чем различалось, исключая некоторые районы поездок. Иногда, как это произошло в Тюмени, их пути пересекались. Часто между молодыми людьми, умы которых заняты сходными проблемами, не только возникают расхождения во мнениях, но и рождаются трудно объяснимые неприязнь и антипатия. Не избежали этой участи и Паллас с Лепёхиным.

Наверное, здесь следует искать истоки отзыва о властности Палласа, который дал ему Лепёхин и который приводился мною ранее. Так что друзьями два молодых человека со строптивыми и честолюбивыми характерами никогда не были. Без боязни ошибиться можно предположить, что и в беседах во время встречи в Тюмени не обошлось без споров и противоречий. Не этим ли вызваны разночтения событий, описанных в своих книгах Палласом и Лепёхиным? Так, Паллас писал, что он прибыл в Тюмень в декабре 1770 года, когда там уже зимовал Лепёхин. Лепёхин же в своём капитальном четырёхтомном труде «Дневные записки ...» [1, 3] утверждает обратное: в Тюмени он по приезде застал Палласа. При отъезде из Тюмени Паллас, по его словам, захватил с собою в экипаж Лепёхина, и они вместе отправились в Екатеринбург. На самом деле Лепёхин никуда в конце декабря не выезжал и оставался в Тюмени до мая 1771 года. Да и какая была необходимость возвращения в столицу Урала, если он почти накануне приехал оттуда в Тюмень?

Суть разночтений состоит в том, что два исследователя очень ревниво относились к итогам своих исследований, опасаясь ситуации, когда один из них в своих выводах и заключениях не опередил бы другого. А такая опасность действительно существовала. Так, после встречи в Тюмени Лепёхин обратился с письмом в Академию с настоятельной просьбой изменить ему первоначально намеченный маршрут с тем, чтобы не повторять дороги Палласа. По этой причине первоначально намеченный из Тюмени маршрут в Тобольск Лепёхин отменил и добился у Академии другого направления движения вверх по реке Туре через Туринск, Верхотурье, Уральский хребет у Коржаковского камня, Соликамск и Великий Устюг на Архангельск. Вот к чему приводит, или вынуждает что-то изменить, соперничество в науке!

Читателю, хорошо знакомому с историей русской науки, нет необходимости в подробном освещении биографии и научных заслуг академика И. И. Лепёхина. Ему, как и П. – С. Палласу, посвящены страницы Большой советской энциклопедии [2] и многочисленные публикации. Ну а для тех, кто такими знаниями не обладает, мы поможем увеличить степень собственной эрудиции и дадим краткие биографические сведения об учёном.

Иван Иванович Лепёхин (илл. 6) родился в Петербурге 10/21 сентября 1740 года в семье солдата Семёновского полка.

Статус отца позволил сыну поступить в 1751 году в гимназию Академии, сыгравшую выдающуюся роль в развитии русской науки. Гимназия, основанная М. В. Ломоносовым, оказала на выбор молодым человеком научного пути, как, впрочем, и сам Ломоносов, решающее влияние. В 1862 году Лепёхина отправляют на стажировку за рубеж «в заморские земли», в университет Страсбурга, а затем в Гёттинген. В 1767 году Лепёхин вернулся в Петербург. Два года спустя Академия организовала астрономические и естественнонаучные экспедиции в местности восточнее Уральского хребта. Среди этих экспедиций числились независимые друг от друга группы сотрудников под руководством Палласа и Лепёхина. Уже при выборе маршрутов возникли разногласия между этими двумя учёными (илл. 7).











Каждый из них не пожелал повторения тех участков пути, которые ранее были пройдены предшественником. Взаимное непонимание зашло настолько далеко, что академику Эйлеру пришлось написать натуралистам официальное письмо с сожалением о начавшихся недоразумениях.

Из переписки с Эйлером видно, что Лепёхин стремился к полной независимости маршрутов и настаивал на точном разграничении экспедиционных работ, в частности, между Екатеринбургом и Тюменью. _«Здесь,_ – писал Лепёхин, – _я_буду_свободен_от_всяких_присвоительных_прав_». И такие основания для сомнений у Лепёхина были. Так, Паллас, Фальк и Гмелин использовали в своих трудах материалы из отчётов Лепёхина, но не удосужились сделать необходимые ссылки на первоисточник. Более того, открытая Лепёхиным уральская сова неизвестная особь из семейства ночных птиц, была приписана Палласом себе. Из Екатеринбурга в конце 1770 года Лепёхин отправился на зимовку в Тюмень, а не в Тобольск, в котором ранее уже побывал Паллас. В Тюмени Лепёхин пришёл к мысли о решительном изменении маршрута на север от Тюмени по реке Туре. Затем предполагалось перевалить Уральские горы и в дальнейшем продвигаться в сторону Поморья и Архангельска.

В Тюмени в зимнюю пору Лепёхин не только строил планы дальнейших своих путешествий, но и проделал несколько маршрутов в окрестностях города. Он подробно описывает город, который _«первейшим_сибирским_городом_почитать_должно_», историю его зарождения, упоминает о таких древностях как пушки Ермака. Тюмень времён Лепёхина располагала каменной церковью и четырьмя деревянными, двумя монастырями. Простые жители города занимались хлебопашеством, ловлей рыбы и поделками на дому. Купечество строило своё благополучие работой кожевенных и мыловаренных мануфактур, торговлей зерном и съестными припасами. Не без помощи местных жителей учёный описывает целебные травы и минеральные источники. Отмечая рациональную культуру обработки земли, естествоиспытатель пишет: «_Сибирь_своими_продуктами_могла_бы_снабдевать_внутренние_российские_города._Тучная_земля_везде_урожайную_показывает_пашню,_что_дешевизна_хлебных_припасов_довольно_доказывает_». И далее: «_Кто_бывал_в_дальней_Сибири,_тот_знает_дешевизну_тамошнего_хлеба,_с_которым,_так_сказать,_крестьяне_не_знают_куда_деваться._Ибо_пуд_муки_не_свыше_четырёх_копеек_продают_». Лепёхин посетил стоянки вогулов (манси) и коми-пермяков. Он сообщает: «_Чтобы_иметь_некоторое_понятие_о_сих_к_северу_живущих_народах,_отправился_я_в_Таборинскую_слободу,_лежащую_на_реке_Тавде._Туда_надобно_было_проезжать_густыми_лесами_и_тесными_дорогами,_так_что_и_в_зимнее_время_в_одну_лошадь_с_трудом_проехать_можно,_а_летний_путь_из-за_топучих_болот_совсем_невозможен_». Учёный собрал богатый материал о земледелии и охотничьих промыслах, о народных обычаях, о конструкции жилищ. Постоянное соседство с русскими заставляло манси перенимать опыт крестьян. В своих описаниях Лепёхин приводит рисунки земледельческих орудий. Ему близки и знакомы трудовые крестьянские интересы и навыки. Полевые работы, жатва, техника молотьбы всё это не ускользает от внимания путешественника. По богатству этнографического материала Лепёхин в качественном отношении заметно превзошёл описания Палласа.

Путь на север начался 20 мая поздней весной 1771 года. В окрестностях Тюмени Лепёхин в овраге близ реки Туры находит древние окаменелости и обращается к вопросу об их происхождении. Он не признаёт нахождение таких экспонатов на суше как следствие библейского потопа. С убеждённостью учёного-просветителя он отвергает церковные представления и видит причину в том, «_что_морские_берега_нередко_своё_положение_переменяют,_и_там_является_суша,_где_прежде_морские_свирепствовали_волны_».

_Лепёхин_даёт_оценку_полезных_минеральных_ископаемых_в_окрестностях_Тюмени,_называя_их_«маловажными»._Перечень_встречающихся_невелик._Он_пишет:_«Перейдя_Туру,_везде_встретят_тебя_непроходимые_топи,_обширные_озёра,_пространные_тундры,_а_инде_и_солёные_источники._Раздроби_повсюду_в_сих_местах_мягкую_и_рыхлую_землю,_везде_найдёшь_порядочные_слои_песку_и_глины,_происшедшие_из_морской_няши,_о_чём_уверяют_нас_и_новейшие_нашей_страны_примеры»._

С конца мая беспрестанно лили дожди. По топким местам обозы Лепёхина с трудом продвигались вдоль берегов Туры. В деревнях Кулаково и Каменка, что в 30 верстах от города, Тура имеет высокий берег, заполненный синей глиной. Кое-где проявляются признаки железной руды и «селитренного вещества». Медная руда известна на горе Шеломе в трёх верстах от деревни Размазиной, что в 43 верстах от Тюмени. На горе сохранились старые шурфы. Около деревни Туриной, а это в 81 версте от Тюмени, в изобилии находится бутовый и точильный камень. Каменские крестьянки промышляют рукоделием: коврами и попонами из овечьей шерсти. Ковры дёшевы, не свыше 4-х рублей. Работает торжище на день святого Прокопия.

Вскоре путники достигли Усть-Ницинской слободы. После отдыха, во время которого Лепёхин с помощью местных жителей собрал сведения об Ирбитской ярмарке, отряд двинулся дальше вверх по реке. В Туринске Лепёхин провёл несколько дней и сделал подробное описание города. Здесь натуралист познал капризы сибирской весны: началась снежная буря. Учёный тут же делает необходимые выводы. «_Хотя_сии_причины_непреоборимыми_быть_кажутся,_для_чего_Сибирь_плодами_не_избыточествует,_однако_рачение_могло_бы_и_сей_поправить_недостаток._В_сем_случае_надлежит_последовать_правилам_искусных_садовников,_которые_не_только_разных_климатов_растения_сохранять_умеют,_но_и_ожидаемый_от_них_получают_плод._Итак,_если_развести_плодоносные_деревья_в_Сибири,_надобно_стараться,_чтобы_удержать_их_цвет_и_почки,_по_крайней_мере,_до_половины_мая»._ Проследовав деревни Иматушево, Бабыхину, Фомино, Дедюхино и Тагильскую слободу в устье реки Тагил, караван увидел вдали Верхотурье преддверие Сибири. В старинном русском городе Лепёхин задержался на три дня. Самый трудный участок намеченного пути остался позади.

Скончался И. И. Лепёхин 6/18 апреля 1802 года в возрасте 62 лет. В русской науке вообще, и в науке Сибири – в частности, академик И. И. Лепёхин оставил глубокий и запоминающийся след. Современники писали о нём: «_Ума_был_быстрого,_в_суждениях_твёрд,_в_исследованиях_точен,_в_наблюдениях_верен_». Мы с вами, читатель, таким его и запомним.




ЛИТЕРАТУРА.

1. Дневные записки путешествия доктора Академии адъюнкта Ивана Лепёхина по разным провинциям Российского государства. Ч. III._ –_ Санкт-Петербург, 1780; Ч. _IV._ Санкт-Петербург 1805.

2. Лепёхин Иван Иванович. – БСЭ, 2 изд., 1953, т. 24, с. 586-587; 3 изд. 1973, т. 14, с. 1020.

3. Фрадкин Н. Г. Академик И. И. Лепёхин и его путешествия по России в 1768–1773 г. г. – М., Гос. изд. географич. литер., 1953.

4. Трутнев И. Славный сын России. – Газ. «Наука Урала». – Свердловск, 1990, 20 сент.

5. Архипова Н. Маршрут по Уралу. – Газ. «Уральский рабочий». – Свердловск, 1990, 20 сент.

6. Иванов А. Академик Лепёхин на Туре. – Газ. «Красное знамя». – Тюмень, 1990, 21 сент.

7. Трутнев И. Славный россиянин. – Газ. «Тюменская правда».  – Тюмень, 1990, 24 окт.






«СТРАНСТВУЮЩИЙ РУДОКОП»


Так называл себя ещё один великий сибирский путешественник Эрик Густавович Лаксман (1737–1796), уроженец финского городка Савонлинна. С подробным биографическим описанием его жизни и научной деятельности читатель может ознакомиться в первой моей книге «Окрика...» [9] в разделе «Сибиряк из Финляндии» и в других публикациях [2-8, 10–12, 14].

В Тюмени в течение всего 2004 года проходили различного рода мероприятия, посвящённые памяти адъюнкта Российской академии наук Г. В. Стеллера (1709 – 1746), участника знаменитой экспедиции Беринга на Камчатку, Алеутские острова и на Аляску. Была проведена международная научная конференция с участием специалистов из Германии, изданы тезисы и доклады. Мне довелось быть участником юбилейной конференции как зачинателю поисков следов пребывания учёного в нашем крае [13]. Стеллер, как известно, закончил свой жизненный путь в Тюмени и похоронен в городе.

К сожалению, мало кто, или почти никто, обратил внимание на другое, столь же значимое событие. Кроме Стеллера по тюменской земле прошёл свой последний путь другой не менее известный исторической науке исследователь Сибири, академик РАН и член академии Швеции, кавалер ордена Св. Владимира Э. Г. Лаксман. Он скончался на пути из столицы империи в Иркутск на дороге Тобольск-Абат в деревне Дресвянка (современное название после слияния двух деревень Сычёво, Вагайский район). Похоронен там же. В деревне по инициативе энтузиастов из города Орла (увы! не из Тюмени или Тобольска) в 1996 году, по случаю 200-летия со дня кончины учёного, установлен щит с памятным текстом. Текст гласит: «_Здесь_находилась_ямская_станция_Дресвянская,_где_16_января_1796_года_на_пути_в_Иркутск_умер_и_похоронен_выдающийся_финский_учёный_и_путешественник_Эрик_Густавович_Лаксман»._

За прошедшие три года после публикации сведений о Лаксмане в первой книге «Окрика ...» мне удалось ознакомиться с дополнительными материалами. При подготовке рукописи первой книги «Окрика ...» я ими не располагал. О том новом, которое стало дополнением моего лаксмановского архива, и пойдёт рассказ.

Основным источником новой информации стала почти забытая книга о Лаксмане, изданная ещё в конце XIX столетия в Швеции и тогда же переведённая на русский язык [1]. Автором солидного исследования стал заслуженный профессор и бывший ректор Александровского университета в Хельсинки Вильгельм Лагус. Изучению биографии и эпистолярного наследия своего великого соотечественника и академика Российской АН Лагус посвятил несколько лет. Обширная биография Лаксмана на шведском языке с использованием архивов Швеции, России, Финляндии, Португалии и сибирских городов появилась в 1880 году в Гельсингфорсе (Хельсинки). Ознакомление с книгой стало для меня настоящим открытием.

В книге 488 страниц текста, а в приложении четыре карты европейской и азиатской частей России с указанием маршрутов путешествий Э. Лаксмана. Книга содержит именные, предметные и географические указатели. Рисунков нет, за исключением семейного герба Лаксманов на титульном листе. Структура книги такова, что каждая глава, как и её заголовок, последовательно посвящены очередному году жизни учёного. Текст содержит множество цитат из писем Лаксмана своим коллегам в Академии и зарубежным учёным. В конце книги помещены отзывы о научной деятельности и человеческих качествах Лаксмана со стороны его коллег. Но что более всего меня заинтересовало, так это уровень взаимоотношений Лаксмана с ведущими академиками того времени: Палласом, Лепёхиным, Миллером, частным помощником которого он был одно время, Георги, Фальком, Севергиным и др. К сожалению, никаких новых сведений о пребывании Лаксмана в Тюмени и Тобольске почерпнуть из книги не удалось. Как промежуточные пункты остановок наши города и сёла почти не упоминаются. Между тем, через Тюмень и столицу губернии Тобольск Лаксман проезжал не менее одиннадцати раз (пятикратное посещение Санкт-Петербурга), как, впрочем, и через такие деревни с постоялыми дворами как Байкалово, Вагай, Абат и др. Удивляет степень подвижничества учёного, которую трудно представить в наше время с его транспортными возможностями. Так, Лаксману ничего не стоило собраться в столицу империи из Иркутска или Нерчинска, провести в дороге два месяца, покрыв за это время в кибитке расстояние в десяток тысяч вёрст. Расставание с семьёй могло длиться как минимум полгода, а при задержке в Петербурге, что однажды и произошло, до двух лет.

Тюмень в книге Лагуса и в переписке Лаксмана упоминается лишь однажды. Тобольск чаще и, в основном, в связи с кончиной учёного в Дресвянке, лежащей от губернского центра в 118 верстах к юго-востоку, да с находкой Лаксманом вблизи Тобольска неизвестного науке растения, названного учёным по имени города. Поскольку в моей книге, которую читатель держит в своих руках, много места отведено современникам Лаксмана, академикам Палласу и Лепёхину, то меня, прежде всего, интересовал в работе Лагуса описанный им уровень человеческих взаимоотношений трёх академиков. Отношения эти были весьма непростыми.

Содержание книги представляет особую ценность тем, что впервые включает наиболее полный перечень научных работ Лаксмана, а также многочисленные выдержки из его писем российским и зарубежным коллегам. В те времена письменные сообщения о новых научных результатах исследований были едва ли не единственным способом «застолбить» свои достижения. Перечень доступных научных журналов был крайне мал, а печатание книг представляло собой проблему, куда более сложную, чем в наше время. Вот почему круг корреспондентов Лаксмана был настолько широк, что невольно поражает воображение всякого, кто с ним знакомится. В этом кругу можно встретить имена императрицы Екатерины II и короля Швеции Густава III, знаменитого К. Ф. Линнея, академиков Г. Ф. Миллера и И. А. Эйлера, Д. И. Бернулли и П. С. Палласа, И. И. Лепёхина и И. П. Фалька, И. И. Георги и С. Г. Гмелина, основателей русской Аляски Г. И. Шелехова и А. А. Баранова.

Между прочим, именно переписка с Лаксманом, влияние последнего и поставленные им цели надоумили Г. Шелехова и А. Баранова заняться исследованиями Аляски и основать там русское поселение. Авангардная роль Лаксмана в освоении Аляски малоизвестная страница истории заморских владений России.

К сожалению, капитальных научных трудов, какими знамениты многие академики, Лаксман не оставил, за исключением, пожалуй, монографии «Серебряная роговая руда, химическими опытами исследованная и описанная Кирилом Лаксманом», 1775 года (илл. 8), да изданной на немецком языке книги с гравюрами под названием «Sibirische Nebenstunden». Причин здесь несколько. Своим главным призванием Лаксман считал накапливание фактов, а их систематизацию оставлял на более позднее время или же предоставлял такую возможность другим. Как писал В. Лагус, «_Самостоятельными_наблюдениями_и_новыми_фактами_расширять_точное_знание_природы,_или,_как_он_сам_любил_выражаться,_«красоту_и_целесообразность_творения»,_вот_в_чём_видел_он_своё_призвание,_и,_ещё_в_большей_мере,_если_к_тому_же_присоединялись_и_виды_на_практическую_пользу_». Отсюда склонность учёного к эскизному изложению результатов исследований, к кратким сочинениям и статьям, к щедрому раздариванию своих находок коллегам по академиям, особенно в дружеских письмах. Эта щедрость нередко оборачивалась против самого Лаксмана. Так, Паллас часто использовал материалы Лаксмана в своих объёмистых сочинениях без ссылки на первоисточник. Не брезговали этим Фальк и Георги и даже Линней. В описании Алтая, например, Паллас вообще ни разу не упомянул заслуги Лаксмана. Откровенный плагиат Палласа доходил до такой невероятной степени, что открытые Лаксманом новые формы фауны и флоры Сибири Паллас не стеснялся приписывать либо себе, либо, умаляя заслуги предшественника, изменял наделённые Лаксманом имена находок. Как результат: обострение личных отношений, потеря охоты публикаций и письменных сообщений, если не сказать больше увеличившееся с течением времени отвращение к публичности, а также замкнутость характера Лаксмана под конец своей жизни.






_В_одном_из_писем_Лаксман_отказался_сообщить_корреспонденту_свои_автобиографические_сведения,_считая_«величайшею_своею_заслугою,_что_писая_весьма_мало»._В_другом_письме_он_с_сарказмом_высказывался_о_«свирепствующей_в_Гёттингене_болезни_печатания»._Как_писал_Лагус,_«он_был_одним_из_тех_страстных_и_пытливых_умов,_для_которых_достаточно_искать_и_находить,_а_разглашать_о_найденном,_особенно_для_невежественной_толпы,_неприятно._Только_безмолвный_и_бескорыстный_труд,_при_углублении_в_него_до_самозабвения,_составляет_чистейшее_наслаждение_и_высшее_честолюбие»._Будучи_знатоком_природы_Сибири,_Лаксман_во_многом_превосходил_познания_того_же_Палласа,_поскольку_Лаксман_сам_и,_чаще_всего,_в_одиночку_занимался_поисками_нового._«Настоящая_сила_Лаксмана, –_писал_в_своей_книге_В._Лагус, –_состояла_в_собирании_и_наблюдении,_и_слава,_доставшаяся_ему,_была_главным_образом_приобретена_этим_путём»._Паллас_же_организовал_свои_поездки_по_Зауралью_и_Сибири_как_вельможа_в_сопровождении_молодых_помощников,_которых_он_посылал_на_самые_трудные_участки_маршрутов._Кроме_того,_пользуясь_своим_влиянием_в_Академии,_Паллас_создал_систему,_при_которой_весь_новый_материал,_высылаемый_в_Петербург_другими_исследователями,_прежде_всего_должен_был_проходить_через_его_руки,_на_что_жаловались_многие_из_его_коллег_по_науке._Обратите_внимание,_с_какой_горечью_писал_о_Палласе_Лаксман._«Господин_Паллас,_хороший_зоолог,_но_слабый_ботаник_и_ещё_худший_минералог,_описал_мои_минералы_по_их_внешнему_виду,_насколько_был_в_состоянии,_и_сумел_тут_одинаково_хитро,_как_прежде_и_после_всего,_воспользоваться_трудами_покойного_Фалька_и_других._Всё_это_вызывало_меня_в_продолжении_многих_лет_точнейшим_образом_исследовать_эти_золотые_руды._Пока_подробное_рассуждение_моё_об_этом_появится_в_печати,_приложенное_здесь_краткое_описание_покажет,_насколько_я_дошёл_до_истины»._

Вместе с тем, у Лаксмана до конца своих дней сохранились самые добрые и близкие отношения с ботаником Академии И. И. Лепёхиным, академиками историком Миллером и физиком Эйлером. Лепёхин, например, именем Лаксмана назвал некоторые из открытых им растений.

Не уступал примеру Палласа, слава и влияние которого росли с каждым днём, и его ученик Георги, «красноречие умалчивания» (выражение В. Лагуса) которого переходили все мыслимые границы, когда речь шла о достижениях Лаксмана. Первоначально дружественные отношения двух учёных разладились окончательно и настолько, что даже после кончины Лаксмана Георги не смог пересилить себя и в некрологе не удержался от негативной оценки, назвав Лаксмана «ленивым писателем».

_В_своей_книге_В._Лагус_постарался,_насколько_мог –_подробно,_описать_последние_дни_Э._Лаксмана._После_того,_как_Лаксман_миновал_Тюмень_и_Тобольск,_поначалу_в_дальнейшем_его_пути_на_восток_по_безграничным_зимним_пространствам_Сибири_не_проявлялись_какие-либо_грозные_предвестники._«Иначе,_ведь, –_писал_Лагус, –_было_бы_необъяснимо_продолжение_пути_его_в_страну,_которая_делалась_всё_пустыннее._Прошёл_лишь_один_день,_а,_может,_ещё_часть_следующего_утра._У_одной_ямской_станции_в_118_верстах_от_Тобольска_надо_было_переменить_лошадей._Сани_остановились._Ездок_не_показывается._Его_выносят_из_саней_умирающим,_а_может_быть_и_умершим._С_ним_случился_апоплексический_удар._Это_случилось_5_января_1796_года._Местность_здесь_носит_уже_ясно_сибирский_характер,_мрачная_и_мало_населённая,_она_представляет_привольный_простор_для_зимних_бурь._Может_быть,_Дресвянская,_подобно_большинству_русских_деревень,_имеет_свою_маленькую_часовню,_а_возле_неё_мирное_кладбище._Возможно,_Лаксман_покоится_там,_этот_неутомимый_путешественник._Недостаток_более_подробных_сведений_о_последних_минутах_Лаксмана_указывает,_что_при_нём_не_было_никого,_близкого_к_нему_или_к_его_целям._Верно,_к_сожалению,_то,_что_могила_его_под_холодными_снегами_Сибири_неизвестна_и_забыта._Но_также_верно,_что_благодарное_воспоминание_о_жизненном_его_труде_никогда_не_умрёт_в_потомстве»._

В столице империи известие о кончине Лаксмана получили от Тобольского губернского управления только через полтора месяца. Одиннадцатого февраля Лепёхин, ещё не осведомлённый о кончине Лаксмана, докладывал в Академии результаты обследованного им растения, открытого Лаксманом и названного в его честь (_Poligonum_Laxmanni_). И только 10 дней спустя в протоколе Академии было зафиксировано печальное событие о неожиданной потере выдающегося учёного.

Современники отмечали одну существенную и положительную черту его характера: он был прекрасным семьянином и главой семейства, чем заслужил уважительное отношение всех, кто его знал. Лаксман был дважды женат. Первый раз на Кристине-Маргарите Рунненберг, а второй на Катерине Ивановне, урождённой Рут, разделившей с Лаксманом последние 28 счастливых лет совместной жизни. Кристина молодая жена без колебаний последовала в Сибирь вслед за мужем. Молодожёнов сопровождала мать Лаксмана. Увы! Дорожные невзгоды Кристина не выдержала и скончалась в Кяхте через 2, 5 года после выезда из Санкт-Петербурга, оставив Лаксману двоих детей. Супруг похоронил её в Селенгинске. От последнего брака родились семеро мальчиков и девочек. Сыновья Лаксмана продолжили дело отца в изучении Охотского моря, в налаживании дипломатических контактов с Японией и Португалией. Потомки Лаксманов до сих пор проживают в Лиссабоне.

В честь Э. Г. Лаксмана названо не менее 5 различных родов растений и столько же видов растительного мира (_Teusrium_Laxmanni,_Phleobante_Laxmanni,_Poligonum_Laxmanni_ и др.). Заслуги Лаксмана в энтомологии засвидетельствованы названием насекомого _Grylius_Laxmanni_, а в минералогии – минералом _лаксманит_. Лаксмана заслуженно считают первым русским энтомологом, зачинателем реформ стеклоделия. Он основал в России научные метеорологические наблюдения с использованием новейшей и чувствительной аппаратуры.

Два известнейших в научном мире человека нашли свой последний приют на тюменской земле: адъюнкт Академии России Георг Стеллер и Эрик Лаксман российский и шведский академик (Стокгольмская академия наук), а также член научных обществ Берлина, Данцига и Лунда. Но если первому из них в последнее время в Тюмени отдаются высокие почести, то имя второго полузабыто, а его известность не соответствует заслугам учёного в изучении природы Сибири. Недавно, как уже упоминалось, в областном центре прошла международная конференция, посвящённая юбилею и памяти Г. Стеллера. Рождаются Стеллеровские чтения, но нет Лаксмановских. И будут ли они? В чем же причина столь разного отношения к памяти двух великих людей? Для изучения и науки Сибири, особенно Центральной, Лаксманом, между прочим, сделано много больше, чем Стеллером. Стеллер, открывая неизвестную флору и фауну Алеутских островов и Аляски, работал на нужды Северной Америки. Правда, в его времена Аляска была русской. Неслучайно же, что Стеллера, как учёного, первыми оценили в США, в первую очередь на Аляске. Там выходят публикации о нём, печатаются его труды и биографические сведения. Известность же Лаксмана распространилась, в основном, на Европу и её научные учреждения. Впрочем, противопоставление научных заслуг Стеллера и Лаксмана вряд ли продуктивно. Важно лишь, чтобы уровень памяти о них не отличался столь разительно, как сейчас.




ЛИТЕРАТУРА.

1. Лагус В. Эрик Лаксман, его жизнь, путешествия, исследования и переписка. Перевод со шведского Э. Паландера. Изд. Императорской АН. – Санкт-Петербург, 1890, 488 с.

2. Раскин Н. М., Шафрановский И. И. Эрик Густавович Лаксман. – Л., 1971.

3. Лаксман Э. Г. – БСЭ, 3 изд., 1973, т. 14, с. 359.

4. Лаксман Э. Г. Горная энциклопедия. – М., 1987, т. З, с. 168.

5. Лысов В. Финский путешественник на берегу Вагая. – «Тюменская правда», 2000, 13 февр.

6. Новошинская В. Маршрутами Эрика Лаксмана. – Газ. «Просторы России». – Орёл, 1996, № 42.

7. Баканина Л. Очарованный странник. – Газ. «Сельский труженик». – Рабоч. пос. Вагай, 1996, 2 августа.

8. Плесовских Н. Так где же была Дресвянка? // Там же.

9. Копылов В. Е. Сибиряк из Финляндии. – «Тюменская правда сегодня», 2000, 14 апреля.

10. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 1. – Тюмень, «Слово», 2001, с. . 11–17, 27-32.

11. Копылов В. Е. Лаксман Эрик Густавович. – Еженедельник «Университет и регион», 2003, № 26(118).

12. Копылов В. Е. Соратник Беринга. – Сайт Интернета «Культура и искусство Тюменской области» (http:www. ikz. ru/culture), 2003.

13. Kopiliv. W. Е. Bering Gefachrte in Tjumen. – В сб. «Aus Sibirien 2004, Дни немецкой культуры в Тюменской области», Тюмень, 2004, с. 32-33.

14. Копылов В. Е. Лаксман Эрик Густавович. Больш. Тюменская энцикл. (БТЭ). – Тюмень, 2004, т. 2, с. 196–197.

15. Дацкевич В. Книги Урала. К 150-летию библиотеки Нижнетагильского музея-заповедника «Горнозаводской Урал». – Мир музея, 2005, № 2, с. 28-32.






ЕЩЕ РАЗ О ПРЕБЫВАНИИ ГУМБОЛЬДТА В ТЮМЕНИ


Неподдельный интерес к имени знаменитого натуралиста Александра Фридриха Гумбольдта и, особенно, к событиям, относящимся к его поездке по Уралу и Сибири в 1829 году, занимали мой ум ещё со школьных лет. В начале войны с Германией во второй половине 1941 года в нашем уральском руднике-посёлке вблизи Нижнего Тагила поселились несколько семей, эвакуированных из Пскова и Ленинграда. Среди них были авторитетные знатоки геологии так называемой зеленокаменной полосы Урала, тянущейся по меридиану по центру уральского хребта. К этой полосе Каменного пояса, как иногда именовали Урал, были приурочены месторождения медных и цинковых руд, столь необходимых в военное время, а немного в стороне платины. В нашей поселковой школе-десятилетке, в которой я учился, ведущие учебные дисциплины стали преподавать приехавшие с Запада учителя члены семей геологов. Высокий уровень их познаний и эрудиции мы, школьники, почувствовали и оценили сразу же. От них впервые узнали о выдающихся учёных России и мира, в то или иное время посетивших наши родные места. Разумеется, мы слышали о Д. Менделееве, А. Гумбольдте, Д. Мамине-Сибиряке и о других знаменитостях России и Европы. Но эти имена, упомянутые на страницах учебников, звучали для нас абсолютно абстрактно, вне какой-либо связи с местами нашего проживания. Да, были такие учёные и писатели, что-то открыли, сделали соответствующие описания, сочиняли литературные произведения, но жили и трудились далеко от нас, и, стало быть, в лучшем случае заняли нашу память, но не задели чувства. Каково же было изумление, когда от этих учителей мы услышали, что знаменитые «Алёнушкины сказки» и охотничьи рассказы Мамина-Сибиряка написаны под детскими впечатлениями картин природы, окружавшей наш рудник («Милые зелёные горы ...»), асам писатель родился по соседству в посёлке Висим. Что тот же Менделеев летом 1899 года посетил Нижний Тагил и его знаменитое железорудное месторождение Высокую Гору. Гумбольдт; в свою очередь, в июне 1829 года в течение трёх дней побывал на Урале на границе Европы и Азии, расположенной в нескольких километрах от нас, изучал там же россыпные месторождения платины по долинам рек Висима и Утки и даже «нашёл» (старожилы говаривали, что подбросили) большой самородок платины. Все эти события путешественники описали в своих книгах и сделали наши края известными всему научному миру [1, 2, 3, 6]. Как тут не загордиться любознательному школьнику! Чтению страниц этих книг, вопреки обязательной школьной программе и к нашему восторгу, учителя посвятили несколько уроков.

Вот почему в предыдущем томе «Окрика памяти» и в газетном сообщении [14, 15], опираясь на впечатления школьных лет, я решил уделить соответствующее моим возможностям внимание пребыванию А. Ф. Гумбольдта в Тюмени. Неслучайно, что современные публикации о пребывании Гумбольдта в наших краях преимущественно посвящены тобольским да ишимским дням [4, 8, 9, 10, 12, 13]. В отличие от довольно подробного описания своего посещения Тобольска в июле 1829 года, знакомство с которым стало основной целью путешествия учёного в Сибирь [2, 3, 5, 6, 11], Тюмень в записках Гумбольдта упоминается вскользь, без особого интереса к городу. И это понятно: юношеская мечта как можно скорее увидеть столицу обширного зауральского края и просторы вплоть до Тихого океана неудержимо влекла путешественника вперёд. Ещё в 1793 году Гумбольдт (илл. 9) в частном письме В. Ю. Соймонову, племяннику знаменитого сибиряка М. Ф. Соймонова, писал [7]: «_Я_вижу,_что_Вы_собираетесь_покинуть_Германию,_чтобы_отправиться_в_Сибирь._Как_я_завидую_Вашей_судьбе!_Какой_счастливый_случай_увидеть_великие_творения_Природы!_Вы_меня_спрашиваете:_«Возможно_ли_будет_увидеть_Вас_когда-либо_в_этой_части_Азии?»_Хотите,_дорогой_друг,_чтобы_я_был_вполне_откровенным_с_Вами?_Ну,_конечно,_хотите._Так_вот,_я_не_скрою_от_Вас,_что_уже_три_года_это_является_одним_из_моих_самых_горячих_желаний_». В одном из писем министру финансов России Е. Ф. Канкрину в феврале 1828 года Гумбольдт уведомлял высокого чиновника: «_Я_всё_время_говорю_о_Тобольске,_потому_что_именно_этой_милости –_разрешить_мне_доехать_хотя_бы_до_Иртыша,_я_и_прошу_его_величества_императора._Тобольск_мечта_моей_юности»._






Несколько позже в январе 1829 года Гумбольдт снова напоминает Канкрину: «_У_меня_ещё_в_юности_родилось,_может_быть,_детское,_но_горячее_желание_увидеть_реку_Амазонку_и_Иртыш_(Вы_замечаете,_что_я_напоминаю_Вам_о_Вашем_любезном_обещании_насчёт_Тобольска?)_Надеюсь,_теперь_оно,_наконец,_исполнится_». А в такой обстановке сил, времени и терпения на то, чтобы задерживать своё внимание на второстепенных деталях и сохранять в памяти промежуточные впечатления, уже не оставалось. Оказавшись, наконец, в Тобольске, А. Гумбольдт признался (в который раз!) генерал-губернатору И. А. Вельяминову (с 1822 по 1839 год генерал-губернаторство размещалось в Тобольске, затем оно было переведено в Омск): «_Я_с_юных_лет_мечтал_об_Иртыше_и_Тобольске_». Нет причин удивляться, если детали пребывания в Тюмени мне приходилось восстанавливать либо по косвенным данным, либо путём догадок. Не обошлось и без явных ошибок, чему способствовали скудные сообщения лиц, сопровождавших А. Гумбольдта. Так, горный инженер Меньшенин, безотлучно находившийся как переводчик при Гумбольдте, в своих описаниях путешествия о Тюмени упомянул лишь вскользь [1]. Описанию барометрических измерений в Тюмени Гумбольдт уделил в тексте больше места, чем повествованию о самом городе. Как мало значили для путешественников сведения о Тюмени, говорит следующий характерный факт. В широко известной книге Г. де Терра о Гумбольдте [6], изданной в Германии и в России (перевод на русский А. К. Назимовой), на карте путешествия Тюмень оказалась между Тобольском и Омском на месте Тары...

Тем не менее, скудные сведения о Тюмени в описании своего путешествия, изданном на немецком языке в Берлине, всё же сохранились. К сожалению, в сокращённом русском переводе книги Гумбольдта именно эта часть путешествия, по мнению переводчика, была сочтена наименее интересной и почти целиком выпала из текста. Осенью 2002 года Тюменский нефтегазовый университет посетила гостья из Берлина доктор Роза-Луиза Винклер, ранее мною уже упоминавшаяся. Её приезд почти совпал с выходом из печати моей газетной статьи и параграфа третьей книги «Окрика ...» о пребывании в Тюмени А. Гумбольдта [14, 15]. Я ознакомил Р. Винклер с этими материалами и подарил копию статьи. При обсуждении её содержания Винклер, хорошо владеющая русским языком (во времена существования ГДР училась в вузах России), высказала свои суждения и замечания. Их суть сводилась к тому, что и в Германии о пребывании Гумбольдта в Тюмени знают мало, что документы и публикации на эту тему почти отсутствуют, да и интерес к ним ничтожен [17, 18]. Поэтому моя статья представлялась ей очень интересной, своевременной и полезной для комиссии, которую она представляет. Вместе с тем, одобряя новые сведения, Винклер засомневалась в сроках пребывания Гумбольдта в Тюмени. По возвращении в Берлин она обещала более тщательно, чем ранее, обратить внимание на эту тему исследований и, если удастся выявить интересные сведения, то прислать их мне. Спустя месяц, в октябре 2002 года я получил от неё ксерокопию страниц немецкого издания путевых записок Гумбольдта (полного, а не сокращённого), в которых о Тюмени оказалось немало любопытных сведений. Но главное, в чём я убедился, моя версия о посещении Тюмени великим учёным в основе своей осталась не опровергнутой.

Ещё до встречи с Розой Винклер мне удалось окончательно и достоверно установить даты выезда Гумбольдта из Екатеринбурга и прибытия учёного в Тобольск. Этому событию способствовало ознакомление с опубликованной АН СССР переписки Гумбольдта с русскими учёными. Так, в письме из Екатеринбурга к министру Канкрину Гумбольдт 5/17 июля (через дробь показаны даты по новому и старому исчислению, для XIX столетия разница составляет 12 суток) писал следующее. «_Спешу_почтительно_сообщить_Вашему_превосходительству_до_предстоящего_завтра_ (т. е. 6/18 июля – ПРИМЕЧ. АВТОРА_)_выезда_из_Екатеринбурга_в_Тобольск_известить_о_себе_и_доложить_о_нашем_счастливо_законченном_исследовании_северной_части_Урала_». Отъезд из столицы Урала состоялся в 10 часов утра, а прибытие в Тобольск – вечером 8/20 июля. Всего на дорогу ушли три световых дня. По тем временам скорость движения была, что называется, космической. В моём архиве с 1974 года, когда мне довелось побывать в ГДР и сделать там кое-какие приобретения, хранится гобелен размером 38 на 61 сантиметр, на котором изображён экипаж для перевозки путешественников (илл. 10 на цв. вклейке). Чем-то подобным располагал и Гумбольдт. Во всяком случае, езда от Екатеринбурга шла с большой скоростью, но с необходимым минимумом комфорта, достойного высокого российского гостя. Непривычная для российских дорог скорость стала причиной поломки такого экипажа. О поломке, благодаря которой состоялась остановка путешественников в Тюмени, несколько позже.






_Уточнённые_сроки_езды_позволили_согласиться_с_сомнениями_Розы_Винклер._В_самом_деле,_из_полученных_от_неё_материалов_следовало,_что_в_Тюмени_Гумбольдт_(илл._11)_не_ночевал,_но_провёл_здесь_из-за_поломки_экипажа_почти_весь_световой_день._Вот_как_он_описывает_тюменские_события_(перевод_с_немецкого_М._Е._Копыловой)._«При_хорошей_погоде_мы_быстро_продвигались_вперёд,_и_вечером_18_июля_прибыли_в_Камышлов._Утром_следующего_дня_мы_были_уже_в_деревне_Тугулымская_в_240_верстах_от_Екатеринбурга,_а_к_полудню_того_же_дня_в_Тюмени_(какова_скорость_передвижения! –_примеч._автора)._Это_довольно_большой_город,_больше_Екатеринбурга._Он_расположен_на_правом_или_южном_берегу_реки_Туры,_который_здесь_значительно_выше,_чем_левый_берег._Большей_частью_город_состоит_из_деревянных_домов,_над_которыми_возвышаются_несколько_каменных_зданий_и_многочисленные_церкви_с_куполами,_хорошо_различимыми_издалека._Вокруг_города_хлебные_поля_и_зелёные_луга,_простирающиеся_вплоть_до_Туры._Берега_этой_реки_интересны_много_численными_находками_мамонтовых_бивней._Их_находят_не_только_под_Тюменью,_но_и_на_реке_Пышме_вплоть_до_Камышлова,_а_также_в_нижнем_течении_Исети._Зачастую_бивни_настолько_хорошо_сохранились,_что_годятся_для_изготовления_гребней_и_других_предметов._На_притоках_Исети_находят_не_только_бивни,_но_и_кости_мамонтов_и_древних_буйволов._В_других_местах_земного_шара_такие_образцы_неразрушенных_костей_уже_не_находят._Починка_нашего_экипажа_вынудила_нас_остаться_в_Тюмени_на_многие_часы._И_только_в_7_часов_вечера,_пробыв_здесь_с_трёх_часов_пополудни,_мы_выехали_из_города._Переправившись_через_Туру_на_пароме,_мы_остановились_на_ночь_на_левом_берегу_реки._Утром_следующего_дня_(8/20_июля –_примеч._автора)_мы_были_на_Тоболе_большой_реке,_которую_мы_пересекли_на_пароме_на_другую_сторону_возле_села_Иевлево._Дальше_путь_наш_лежал_мимо_лугов,_покрытых_низкорослым_кустарником»._К_вечеру_8/20_июля_путники_достигли_Тобольска._






Итак, что же подтвердилось и в чём я ошибся?

Прежде всего, как уже было отмечено, поражает небывалая для тех лет скорость передвижения экипажей Гумбольдта, чему способствовало приличное состояние дороги за счёт продолжительной сухой погоды. Именно эта скорость стала причиной моей ошибки в сроках пребывания Гумбольдта в Тюмени. Оказалось, что в нетерпеливом ожидании встречи с Иртышом и Тобольском Гумбольдт, несмотря на усталость, не пожелал переночевать в городе, предпочтя использовать дневное время для дальнейшей поездки поближе к Тобольску и заночевать в поле.

В своих дорожных записках учёный, не терпевший торжеств в свою честь, ничего не сказал о встречах в Тюмени. Нет сомнения, что таковая состоялась, как и всюду, включая Тобольск, на самом высоком уровне. Как отдых с обедом, так и ремонт экипажа происходили в доме, до сих пор сохранившемся (илл. 12). Это бывший дом и двор городничего. Не были оставлены без внимания окрестности дома: строительство здания Думы, Благовещенский собор с хранилищем архивов в примыкающем к собору каменном здании, историческое место, связанное с основанием города, и прогулка по высокому берегу Туры с обозрением панорамы Заречья. Более того, как следует из записок, в Тюмени Гумбольдт успел сделать барометрические измерения. Наблюдения показали, что местность в районе города незначительно поднимается над уровнем моря. Гумбольдт писал: «_Местность_здесь_очень_красива,_начиная_от_Тюмени,_где_барометрические_измерения_показывают,_что_поверхность_снижается_до_уровня_моря_». Следует также обратить внимание на подробности находок костей древних животных в окрестностях города. Несомненно, эти сведения он мог получить только от самого городничего или его окружения. Дальнейший путь к Тобольску лежал по единственной тогда дороге по правому берегу Туры до деревни Криводаново, где работал паром. В ожидании парома Гумбольдт обследовал берега реки и нашёл ископаемые кости мамонта. Кроме того, он обратил внимание на редкие виды растений.






Подведём окончательные итоги. А. Ф. Гумбольдт выехал из Екатеринбурга 6/18 июля и затратил несколько менее трёх суток для достижения Тобольска. Он посетил Тюмень 7/19 июля 1829 года. В городе и его окрестностях учёный провёл почти весь световой день. Для отдыха и ремонта экипажа он останавливался в доме городничего купца третьей гильдии И. В. Барашкова (теперь улица Володарского, 5). Всё остальное, о чём мне приходилось писать о Гумбольдте в третьей книге «Окрика памяти», соответствует реальным событиям. А для оправдания тех моих ошибок, которые имели место, хотелось бы привести здесь слова самого Гумбольдта. «Выявление истины немыслимо без расхождения во мнениях, ибо истина не может быть познана мгновенно и всеми одновременно».

Впечатления о пребывании А. Гумбольдта в Тобольской губернии остались в памяти учёного на всю жизнь. В 1839 году, или десять лет спустя после окончания экспедиции по России, в письме Е. Ф. Канкрину он в следующих восторженных словах вспоминал свою поездку. «_Меня_неизменно_живо_интересует_всё,_что_когда-то_открылось_мне_благодаря_Вашей_благосклонности._1829_год_был_светлой_точкой_в_моей_жизни,_он_обогатил_моё_воображение_великим_множеством_идей_». Особую гостеприимность оказал Гумбольдту в Тобольске генерал-губернатор И. А. Вельяминов двоюродный дед, кстати, известного актёра кино («Вечный зов», «Дым Отечества» и др.) Петра Сергеевича Вельяминова, работавшего в 1955 году в театре драмы и комедии в Тюмени. Генерал-губернатор ознакомил учёного с городом и его окрестностями, включая Абалакский монастырь. Гвардейский офицер И. Л. Черкасов, служивший в Тобольске и встречавшийся с Гумбольдтом, написал в его честь стихи. Композитор Алябьев А. А. переложил их на музыку и вручил Гумбольдту ноты с текстом на память о городе.



Сыны Сибири отдалённой
Приносят радостный привет,
Живым восторгом вдохновенный,
Тебе, кому дивится свет.
Кому все таинства открыты
Природы и её чудес!
Наш посетитель знаменитый
Живи под благостью небес.
Хвала тебе и удивленье
Предшествуют из края в край.
Ты наших чувств благословенье
Усердьем, полное, внимай.
Сей день, как дар неоценённый,
В сердцах мы вечно сохраним,
И в благодарности священной
Из рода в род передадим.

    (1829).



***

Ко времени окончания работы над этим параграфом в Тюмени завершилась международная конференция, посвящённая памяти Гумбольдта и организованная Тюменским госуниверситетом. Мне довелось участвовать в её работе в качестве докладчика [16]. В конференции приняла участие представительная делегация учёных из Германии (Берлин, Кёльн и др. города). В процессе обсуждения докладов немецкие представители поставили под сомнение не только детали пребывания А. Гумбольдта в Ишиме, но и само пребывание в этом городе. Особенное неприятие гостей вызвало известие о том, что в Ишиме Гумбольдт и его спутники подверглись, мягко говоря, обструкции со стороны градоначальника Е. Х. Сточена. С утверждением, что у Гумбольдта в дневниках об этом событии ничего не сказано, гости предпочли считать посещение Гумбольдтом Ишима не более чем легендой, поскольку согласно карте путешествия на обратном пути из Сибири со стороны Омска учёный посетил на реке Ишим только Петропавловск. Но во времена Гумбольдта попасть в Петропавловск из Омска можно было только через село Лебяжье, а затем город Ишим, расположенный на расстоянии 130 километров к северу от Петропавловска (по сибирским меркам почти рядом). Так что посещение Ишима выпадает из разряда маловероятных.

Известно донесение ишимского городничего Евлампия Харитоновича Сточена тобольскому губернатору. Содержание письма навеяно страхом возможных неприятных последствий после недавних событий на Сенатской площади столицы в декабре 1825 года. Стоит добавить, что Гумбольдта в Ишиме, по указанию губернатора, сопровождал декабрист С. М. Семёнов (журнал «Русская старина», 1889, № 11, с. 412, а также [4, 8–10, 12]). Малоизвестную статью Я. П. Полонского «Гумбольдт в Сибири в 1829 г.», написанную в 1874 году на основе английских и польских публикаций и помещённую в журнале «Русская старина», я счёл необходимым привести в Приложении № 1. В том же приложении я поместил извлечения из книги Дж. Кеннана «Сибирь и ссылка». В ней автор со ссылкой на упомянутый журнал «Русская старина» пересказывает ишимские неприятности А. Гумбольдта.


ВОТ ТЕКСТ ДОНЕСЕНИЯ.

_«Несколько_дней_тому_назад_прибыл_сюда_немец_по_имени_Гумбольдт,_худой,_невысокого_роста,_на_вид_ничего_не_значащий,_но_важный._С_самого_начала_он_мне_не_понравился._Слишком_много_болтает,_пренебрёг_мною_и_моим_гостеприимством,_несмотря_на_то,_что_мой_повар_печёт_такие_великолепные_пироги,_что_я_даже_имел_счастье_пирогами_моими_угощать_Ваше_Превосходительство._При_всём_том,_явно_не_почтив_своим_вниманием_высшие_официальные_лица_в_городе,_вступил_в_разговоры_с_поляками_и_другими_политическими_преступниками,_находящимися_у_меня_под_надзором._Осмеливаюсь_донести_Вашему_Превосходительству,_что_подобные_разговоры_с_политическими_преступниками_не_ускользают_из_моего_внимания,_особенно_с_той_поры,_как_после_продолжительных_с_ними_переговоров_ночью_ушёл_он_с_ними_на_вершину_одного_холма,_господствующего_над_городом._Туда_притащили_они_какой-то_ящик_и_вынули_из_него_инструмент,_имеющий_вид_длинной_трубы,_которая_мне_и_всему_обществу_кажется_пушкой._Утвердивши_эту_трубу_на_трёх_ножках,_он_направил_оную_прямо_на_город,_и_каждый_из_них_стал_к_ней_подходить_и_смотреть:_верно_ли_она_прицелилась._Видя_при_всём_этом_великую_опасность_для_города,_так_как_город_весь_деревянный,_я_немедленно_приказал_гарнизону,_состоящему_из_одного_подпрапорщика_и_шести_нижних_чинов,_идти_к_тому_месту_с_заряженными_ружьями,_глаз_с_немца_не_спускать_и_следить_за_его_штуками._Если_изменнические_проделки_этого_человека_оправдают_мои_подозрения,_то_мы_положим_животы_наши_за_царя_и_за_святую_Русь._Посылая_к_Вашему_Превосходительству_это_донесение_с_экстренным_курьером,_испрашиваю_дальнейших_Ваших_распоряжений,_и,_пользуясь_случаем,_уверяю_Вас_в_моей_готовности_повиноваться_и_в_моей_преданности_царю_и_Отечеству,_как_честный_русский_офицер,_который_уже_двадцать_лет_состоит_на_службе»._Нужны_ли_комментарии_к_доносу_самодура?_Наконец,_необходимо_добавить,_что_А._Гумбольдт_не_мог_знать_о_существовании_докладной_градоначальника._Следовательно,_ничего_и_не_записал_об_этом_в_своём_дневнике._Легко_объяснимо_и_отсутствие_упоминания_города_Ишима_в_описании_Гумбольдтом_своего_путешествия:_мало_ли_он_проезжал_населённых_пунктов,_лежащих_у_него_на_пути,_записям_о_которых,_как_отсутствующим_на_карте,_в_дневниках_не_нашлось_места?_

Напомним читателю, что раздел об А. Гумбольдте написан в год 175-летия со времени посещения учёным Тюмени и Тобольской губернии. Это событие заслуживает внимания со стороны администрации города по охране памятников в том отношении, что на бывшем доме градоначальника пора бы установить памятную доску. Она, несомненно, привлечёт внимание туристов.




ЛИТЕРАТУРА.

1. Меньшенин Д. С. О путешествии г. фон Гумбольдта по России. – Горный журнал, 1830, кн. 5.

2. Путешествие барона Александра Гумбольдта, Эренберга и Розе в 1829 году по Сибири и к Каспийскому морю (перевод с немецкого И. Неронова). – Санкт-Петербург, 1837.

3. Rose. G. Reise nach dem Ural, dem Altai und dem Kaspischen Meere, Bd., – Berlin, 1837, s. 485-487.

4. Засекин П. З. «Мятеж» в Ишиме. – «Тюменский комсомолец», 1957, 17 июля.

5. Есаков В. А. Александр Гумбольдт в России. – М., АН СССР, 1960.

6. Г. де Терра. Александр Гумбольдт и его время. – М., «Иностранная литература», 1961.

7. Переписка Александра Гумбольдта с учёными и государственными деятелями России. – М., АН СССР, 1962.

8. Засекин П. З. Донесение осла. – «Тюменская правда», 1963, 10 февраля.

9. Засекин П. З. Рапорт самодура (историческая быль). – Урал, 1965, № 12.

10. Щербаков Г. «Осмеливаюсь донести ...». – «Тюменская правда», 1971, 23 ноября.

11. Сафонов В. На горах свобода (жизнь и путешествия Александра Гумбольдта). – М., «Художественная литература», 1974.

12. Башкиров А. Гумбольдт в Ишиме. – «Тюменский комсомолец», 1977, 23 января.

13. Марьинских Д. Александр Гумбольдт в Тобольской губернии и его контакты с губернатором Вельяминовым и доктором Альбертом. – «Лукич», Тюмень, 2001, № 3, с. 137 148.

14. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 3. – Тюмень, «Слово», 2002, с. 18-23.

15. Копылов В. Великий немец в Тюмени. – «Тюменские известия», 2002, 4 сент.

16. Копылов В. Е. Александр Гумбольдт в Тюмени. – В сб. «Александр Гумбольдт и проблемы устойчивого развития Урало-Сибирского региона. Материалы российско-германской конференции 20-22 сентября 2004 г., Тюмень-Тобольск». – Тюмень, изд. ТГУ, 2004, с. 62-65.

17. Hanno Beck. Alexsander von Humboldts reise durchs balticum nach Russland und Sibirien, 1829, Edition Erdmann, Stuttgart – Wien. 1983, s. 90-96, 122–126.

18. Kratz Otto, Alexsander von Humboldts, Wessenshaftler-Weltburger-Revolutionar. – Callwey, Munchen 1997, 214 з.






ЖИТКОВ – ЗНАТОК ЯМАЛА


Мои детские годы совпали с коротким и сравнительно благополучным периодом жизни страны, предшествующим войне с Германией в 1941–45 годах. После голодных лет начала 1930-х наступило относительное спокойствие, полки магазинов наполнялись, как во времена нэпа, товарами и продуктами, население обзаводилось велосипедами, патефонами и радиоприёмниками. Возрос выпуск книг самого различного направления и содержания, появилась возможность подписки на центральные и местные газеты и журналы. Нас, детвору, особенно радовал невиданный доселе вал детской литературы: рассказы, повести, маленькие и дешёвые брошюрки по технике и естествознанию. Имена В. Бианки с его изумительными эссе о природе, Л. Кассиля и А. Гайдара с книгами о наших сверстниках (помните знаменитое изречение Льва Кассиля: «_Родителей_надо_любить,_потому_что_без_них_ещё_хуже»?_), Я. Перельмана с его занимательными рассказами о физике и математике, Г. Медынского с его лирической повестью «Девятый “А”» (1939 г.) целиком занимали наши умы и сердца. Они формировали наше отношение к людям и к природе. В череде этих имён не затерялся и Борис Степанович Житков (1882–1938) один из зачинателей в России детской популярной научно-технической литературы. Не боясь ошибиться, скажу, что не было среди школьников довоенного времени любителей занимательного чтения, которые не держали бы в руках его популярнейшие книжки «Что я видел», «Свет без огня», «Телеграмма», «Про эту книгу» и мн. др.

Детские впечатления врезаются в память человека надолго, иногда на всю жизнь. Когда в июне 1964 года мне довелось посетить в Тюмени букинистический магазин, память детских лет оказала мне добрую службу. Магазин тогда располагался рядом с кинотеатром «Темп» и нередко приятно удивлял меня необычными книжными находками-раритетами. Зная круг интересов Б. – С. Житкова, я с удивлением обнаружил на полке книгу Житкова «Полуостров Ямал». «Неужто, подумалось, – и тут знаменитый писатель приложил руку?». Приобретённую книгу тщательно пролистал дома. Выяснилось, что её автор действительно Житков, но не Борис Степанович, уроженец Новгорода, а Борис Михайлович выходец из Ардатовского уезда Симбирской губернии (1872–1943, илл. 13). Так или иначе, но без одного Бориса Житкова, хорошо знакомого мне с детства, я вряд ли обратил бы внимание на другого и стал бы обладателем уникального издания о полуострове Ямал. Книга (илл. 14) вышла в свет в Санкт-Петербурге накануне войны в 1913 году в типографии М. М. Стасюлевича и была посвящена экспедиции Б. М. Житкова на Ямал [1, 3]. Она состоялась в 1908 году. Труд Б. М. Житкова был отпечатан как «Записки Императорского Русского географического общества по общей географии, том ХIIХ» под редакцией авторитетнейших учёных А. Н. Герасимова и Ю. М. Шокальского.











Книгу я прочёл залпом за несколько вечеров. Образный язык, не обременённый специальными терминами, высококачественные и редкие фотографии пейзажей Ямала, изготовленные в знаменитой московской фирме «Шерер, Набгольц и Компания», известной в России в начале минувшего века выпуском художественных почтовых открыток все это оставило в памяти неизгладимое впечатление (илл. 15-22). Все снимки сделаны Б. М. Житковым. Автор книги, о котором я мало что знал, исключая малословную колонку из одной специализированной энциклопедии [4], естественно, попал в список моих первостепенных интересов. После нескольких лет непростых поисков судьба Бориса Михайловича стала, наконец, мне более или менее известна [2].









































Он родился 20 сентября 1872 года в селе Михайловке под Ардатовом в дворянской семье. Дед Бориса участвовал в войне с Наполеоном, получил ранение в Бородинском бою, освобождал Европу, дослужился до чина генерал-майора. Отец, военный инженер по образованию, защищал в середине XIX столетия Севастополь, имел государственные ордена за проявленную храбрость. Детство будущего учёного и путешественника прошло в дворянской усадьбе, в окружении среднерусской природы. Молодой человек имел возможность пользоваться богатой библиотекой отца, стал увлечённым охотником. В 1886 году Борис Михайлович окончил курс обучения прогимназии в городе Алатыре, перешёл в Нижегородский дворянский институт, а затем стал студентом естественного отделения физико-математического факультета старейшего Московского университета. Изучение общеобразовательных курсов и специализация по зоологии проходила под руководством таких корифеев русской науки как А. П. Богданов, А. Г. Столетов, А. П. Павлов, К. А. Тимирязев и И. М. Сеченов. С 1896 года и до конца своих дней Житков работает при кафедре зоологии, пройдя в высшей школе классический путь от ассистента до профессора. Автор более 200 научных трудов, он исколесил Россию от Волги до Кавказа и Туркестана, посетил Западную Европу, а с 1893 года увлёкся русским Севером, включая Сибирский.

Сначала объектом его внимания стали Соловецкие острова и остров Колгуев, полуостров Канин и острова Новой Земли. В 1907 году Б. М. Житков предложил Императорскому Русскому географическому обществу проект путешествия на Ямал, или, как говорили тогда, на Самоедский полуостров. План был одобрен, и на 1908 год Житков получил на нужды экспедиции 4 тысячи рублей. Экспедиция на Ямал стала звёздным часом Житкова как путешественника и учёного. Задачи экспедиции включали не только географо-топографическое изучение малоизвестного района, что само по себе немаловажно, но и преследовали чисто практические цели.

Дело в том, что в конце XIX столетия сибирские предприниматели искали кратчайшие водные пути, которые могли бы соединить бассейн Оби с Байдарацкой губой, минуя длительный обходной маршрут вокруг полуострова Ямал с кратковременным сроком надёжной навигации в летний период времени. На первый взгляд, если судить по карте, таким путём могла бы стать водная дорога в южной части Ямала по рекам Щучьей, Падарате и каналом или волоком между ними. Как показали геодезические промеры, строительство канала не решало поставленную задачу. Но, проследовав Ямал с юга на север двумя параллельными маршрутами, а это более 900 километров, Житков обнаружил в средней части полуострова древний речной и озёрный водный путь, которым ещё в XVI и XVII веках пользовались поморы на пути в Мангазею. С топографом В. Н. Введенским, зоологом Д. П. Филатовым и местным переводчиком Житков на основе мензульной съёмки составил подробную карту системы рек Сё-Яха (Мутная и Зелёная) с озёрами Ямбу-то и Ней-то. Карта стала приложением к книге. Там же оказалась и карта всего полуострова. До Житкова Ямал был изучен и нанесён на карту только вдоль береговой линии. Посетил Житков и остров Белый, перейдя пролив Малыгина по льду.

Книга о Ямале по сей день может играть роль подробного путеводителя. Она начинается с краткого исторического очерка исследования полуострова. В последующей главе описан путь членов экспедиции от Москвы до Обдорска через Челябинск, Екатеринбург, Тюмень и Тобольск. В Тюмень Б. М. Житков приехал поездом утром 1 марта 1908 года. В 14 часов того же дня на лошадях экспедиция отправилась в Тобольск. Дорогу длиной в 260 вёрст путники преодолели за сутки. Житков отметил в дневнике, что «_Скука_езды_длинными_зимними_дорогами_в_Сибири_облегчается_несколько_быстрой,_местами_почти_бешеной,_ездой_ямщиков_и_удобством_остановок_на_земских_квартирах_в_богатых_сибирских_сёлах,_обстановка_и_весь_уклад_жизни_которых_выгодно_отличаются_от_условий_жизни_крестьян_в_бедных_деревнях_средней_России_». Три дня в Тобольске ушли на некоторые закупки и встречи с необходимыми людьми. Пятого марта экспедиция отправилась по северному тракту в сторону Обдорска. Восьмого марта путники миновали Самарово, десятого село Кондинское, а двенадцатого прибыли в Берёзово. Двухдневный отдых сопровождался встречами с местными старожилами знатоками края и быта инородцев. Далее путь следовал через селение Мужи до Обдорска, куда караван прибыл 16 марта. В описании городка указывается, что населения в нём, в основном русских, 1500 душ. Торговому развитию Обдорска сильно мешает отсутствие телеграфа. Здесь в Обдорске прошли последние приготовления к дальнему пути через тундры полуострова. Сведений о центральных областях Ямала не удалось добыть даже от старожилов, поскольку немногие русские добирались по берегам Обской губы севернее Находки. Далее тянулись неведомые области, знакомые только самоедам. Один из них рассказал Житкову, что в глубине полуострова есть озеро под названием Луце-хавыто, что в переводе на русский язык означало «Озеро погибших русских».

Для передвижения экспедиции были наняты олени, нарты, два чума, складная лодка и палатки. Из приборов Б. М. Житков располагал кипрегелем, буссолью, анероидами и термометрами, двумя фотоаппаратами с пластинками размером 9 на 12 и 13 на 18 сантиметров. Оружие несколько винтовок. Из Обдорска были сделаны небольшие и кратковременные поездки в верховья реки Собь, а 29 марта экспедиция в составе 60 грузовых нарт отправилась по Ямалу от устья реки Щучьей в сторону групп озёр Ямбу-то и Ней-то.

_Именно_здесь,_на_этих_озёрах_состоялось_главное_открытие_Житкова,_введённое_им_в_научный_оборот._Вот_как_описывает_учёный_это_событие._«После_полудня_2_мая_поехали_мы_с_В._Н._Введенским_на_озеро_Ямбу-то._Юза_и_Сэури_Вануёта,_якобы_всё_ещё_толком_ничего_не_знавшие_о_больших_озёрах,_поехали_проводниками..._Когда_моя_отставшая_нарта_подъехала_к_остановившимся_впереди_спутникам,_Сэури_и_Юза_стояли_перед_капитаном_Введенским_и,_оживлённо_жестикулируя,_чертили_на_снегу_план_окружающей_местности._Кудрин_едва_успевал_переводить._Мы_стояли_на_низком_перешейке,_почти_обнажённом_от_снега,_протяжением_не_более_100_сажен._Небольшое_круглое_озеро_лежало_по_середине_его._Далее_справа_и_слева_уходили_из_глаз_снежные_равнины_громадных_озёр._Крутые_обрывы_их_берегов_едва_можно_было_различить_вдали_за_туманной_марой._Сэури_показывал_в_обе_стороны_и_болтал_неудержимо._«Вот_это_озеро_Ямбу-то,_река_Сё-яга_течёт_из_него_прямо_в_губу._Летом_на_ней_броды,_в_дождь_переезжаем_на_лодках._Здесь_озеро_Ней-то,_за_ним_ещё_два,_но_все_связаны_горлами._Из_Ней-то_течёт_река_в_Морды,_зовётся_тоже_Сё-яга._Морды_течёт_«хупто-хупто»_(далеко)_до_моря._Можно_идти_лодкой_из_моря_в_губу,_только_здесь_тащить_надо._Вот_перед_нами_Луце-хавы-то,_озеро_маленькое,_но_глубокое._По_нему_не_плаваем –_святое_озеро._Здесь_когда-то,_никто_из_самоедов_не_помнит,_умерли_русские._Вероятно_давно»._

«_Древний_торговый_путь_, – с удовлетворением отмечает Житков, – _был_найден_». Одна из главных задач экспедиции оказалась решённой. Оставив для топографических съёмок Введенского, Житков двинулся с частью отряда на север к устью Обской губы и на остров Белый. Одиннадцатого мая путники достигли побережья пролива Малыгина возле деревянного знака, поставленного здесь в 1904 году Ф. К. Дриженко, руководителем гидрографической экспедиции на пароходе «Пахтусов». Пролив Малыгина Житков пересёк 15 мая для кратковременного, всего несколько часов, посещения острова Белого. На другой день экспедиция отправилась в обратный путь в сторону мыса Харасэвэй, устья реки Морды и архипелага Шараповы Кошки. Достигнув этого района 2 июня, Житков отметил в своих записях, что наступило, наконец, лето: днём термометр показывал +17 градусов по Цельсию. Зеленела трава, снег почти полностью сошёл, жужжали шмели. Тундра наполнилась гомоном птиц. Двигаясь по долине реки Сё-Яха, 14 июня путники встретились с командой В. Н. Введенского. С богатейшими и подробнейшими материалами топографических съёмок древнего водного пути экспедиция 6 августа вернулась в Обдорск. Общая продолжительность экспедиционной поездки составила несколько более четырёх месяцев.

В отчёте экспедиции, помимо впервые полученных картографических сведений, содержались описание природы и животного мира Ямала, разделение тундр полуострова на подзоны по климатическим условиям и растительному миру. В книге приводятся подробный список собранных экспедицией растений и рыб, сведения о вечной мерзлоте, материалы об оленеводстве Тобольской губернии. Среди многочисленных открытий Житкова на полуострове можно назвать «Главный шайтан»: семь отдельных земляных куч, стоящих в ряд с деревянными идолами место поклонения ненцев. Особое внимание уделено жизни и быту коренного населения Ямала. Житков с большим уважением относится к самоедам, отмечает их трудолюбие, смекалку, высокий уровень географических познаний. Достаточно сказать, что любой объект полуострова, будь то река, озеро, перешеек или мыс, залив или пролив, имеют точное, признанное всеми название. Уровень интеллекта самоедов Житков приравнивает к крестьянам средней полосы России. Книга заканчивается очень интересным списком самоедских урочищ и географических названий в переводе на русский язык. Расположенные они в алфавитном порядке, их объём составляет 233 слова. Представляет интерес расшифровка названия полуострова, отличная от общепринятой в те времена. Б. М. Житков по праву считается основателем топонимики Ямала.

По материалам экспедиции Б. М. Житков написал ещё одну книгу, посвящённую северному оленю как домашнему животному. После выхода из печати этих книг авторитет Житкова – знатока Севера и Ямала, стал непререкаемым. Учёный входил в составы Комитета по Северу при ВЦИК, Полярной комиссии АН СССР и Международной полярной комиссии в Брюсселе. Он был инициатором акклиматизации в стране ондатры и нутрии, способствовал развитию охотничьего хозяйства, его именем назван Московский институт охотничьего хозяйства и звероводства. Лекции учёного в Московском университете, Тимирязевской академии и в Лесном институте отличались содержательностью и необыкновенной доходчивостью. Он, любимец студентов, был превосходным популяризатором, охотно встречался с читательской аудиторией, стал основателем научной школы охотничьего и пушно-мехового хозяйства. За географические труды Б. М. Житков награждался медалями нескольких учёных обществ и премией имени Н. М. Пржевальского. С 1929 года на карте острова Белый по инициативе экспедиции В. П. Евладова[1 - ^*^ 1. Евладов В. П. Белый остров. Уральская советская энциклопедия. Свердловск-Москва, 1933, т. 1, с. 307-310. 2. Евладов В. П. По тундрам Ямала к Белому острову. Тюмень, изд. Института проблем освоения Севера СО РАН,1992, с. 261. ] обозначен мыс Житкова к юго-западу от мыса Шуберта (Приложение № 2).


ЛИТЕРАТУРА.

1. Житков Б. М. Полуостров Ямал. – Санкт-Петербург, 1913, 349 с.

2. Борис Михайлович Житков. В кн. «Отечественные физико-географы и путешественники». – М., 1959, с. 677-683.

3. Липатова Л. Борис Михайлович Житков и его книга «Полуостров Ямал». – «Лукич», Тюмень, 1999, № 6, с. 140–145.

4. Житков Борис Михайлович. – Российский энциклопедический словарь, кн. 1, «А – Н». – М., изд. БСЭ, 2001, с. 516.






ПРОКУДИН-ГОРСКИЙ В ТОБОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ И ГОРОДА ГУБЕРНИИ В СОБРАНИИ ФОТОГРАФИЙ БИБЛИОТЕКИ КОНГРЕССА США


Более чем уверен, что вторая часть заголовка вызвала недоумение читателя: а какая существует связь между городами Тобольской губернии, США и столицей страны Вашингтоном с его знаменитой библиотекой Конгресса? Признаюсь, до последнего времени и я не подозревал о том, что материалы по фотоистории нашего края можно существенно дополнить сведениями из американской библиотеки. И как дополнить! События разворачивались почти по детективному сценарию. Но прежде следует сказать несколько слов о самой библиотеке.

Она была основана в 1800-м году по инициативе Конгресса США для обслуживания правительственных учреждений, исследовательских центров и их сотрудников, промышленных компаний и частных фирм. В фондах библиотеки хранятся десятки миллионов книг и рукописей, географических карт и грамзаписей, микрофильмов и фотографий. Финансовые возможности библиотеки таковы, что внушительные затраты на приобретение интереснейших материалов по мировой истории и культуре никогда не служили причиной отказа в покупке, если возникала необходимость очередного пополнения собрания. Ещё в начале минувшего века библиотека умело использовала упорное нежелание русского правительства заинтересоваться предложениями известных в стране деятелей науки и культуры о приобретении у них государством архивной документации. Как итог: библиотека Конгресса многократно присваивала бесценные раритеты русской и, в частности, сибирской культуры. Так, из сибирских материалов в фондах библиотеки Конгресса с 1907 года хранится уникальное собрание красноярского купца Г. В. Юдина, включающее 41 тысячу экземпляров книг и журналов по русской истории. В начале минувшего века правительство России не сочло возможным приобрести у Юдина эту бесценную коллекцию, и она ушла за океан.

В той же библиотеке Конгресса несколько лет назад мне, при содействии В. В. Полищука из Тюмени, удалось воспользоваться сведениями о Г. В. Стеллере, участнике экспедиции Беринга к берегам Северной Америки в 1740-х годах, а также материалами его американских биографов. В библиотеках и архивах России исторические факты о Стеллере крайне скудны. Найденные материалы были опубликованы мною в первой книге «Окрика памяти». Не будем забывать, что Стеллер, учёный с мировым именем, окончил свой жизненный путь в Тюмени и здесь же похоронен.

И вот новая находка в фотофондах библиотеки Конгресса, о которой мне и хочется поведать читателю. В Тобольске проживает талантливая семья Головковых: отец Анатолий Семёнович и сын Виктор Анатольевич. Свыше 40 лет Головков-старший занимается изучением истории Тобольска. Он собрал на разного рода накопителях информации огромный материал, посвящённый летописи родного города и его людям. С появлением доступа в сеть Интернета стал возможен поиск материала, касающегося Тобольска и Сибири, по доступным архивам и библиотекам мира. Здесь знаток электронных технологий Головков-младший проявил себя как энтузиаст Интернета. Во время одного из сеансов в Интернете Головковы и обнаружили фотографические материалы на сайте библиотеки Конгресса США: коллекцию негативов С. М. Прокудина-Горского под номером 599. Интернет в очередной раз удивил сибиряков своими необычайными возможностями. Реставрация и воссоздание копий отдельных цветных фотографий по цифровым оригиналам с наложением трёх негативов проведена электронным способом в США лабораторией Wolter Studio в 2000-2001 годах, а также В. А. Головковым (2003 г.).

Все фотографии датированы 1912 годом, и авторство их принадлежит начинателю цветной фотографии и полиграфии в России Сергею Михайловичу Прокудину-Горскому из Санкт-Петербурга (1863, Санкт-Петербург 1944, Париж, похоронен на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа, илл. 23, 24). Он был хорошо известен в России в начале минувшего века благодаря тому, что незадолго до кончины Л. Н. Толстого впервые в истории русской фотографии сделал цветные снимки писателя, гения русской литературы. Уникальная фотография вошла в сокровищницу российского фотоискусства. Тогда же Прокудин-Горский впервые снял в цветном изображении Ф.И. Шаляпина в сценическом костюме Мефистофеля. В тревожные годы революции собрание фотографий, включая негативы цветного изображения, было вывезено во Францию. После кончины С.М. Прокудина-Горского родственники его в 1948 году продали коллекцию в США в библиотеку Конгресса по цене 3750 долларов, что в переводе на современный уровень значимости доллара составляет около 175 тысяч. Россия в очередной раз лишилась своих сокровищ.











Общее количество снимков в коллекции Прокудина-Горского, на которых изображены города и местности всей России, превышает 3500 единиц. Из этого количества 1902 снимка представлены в тройных чёрно-белых негативах на стекле. Каждый из трёх негативов получен посредством съёмки через цветные фильтры: красный, синий и зелёный. Для сибиряков наибольшую ценность представляют фотографии зауральских городов, которые посетил С. М. Прокудин-Горский: Далматова и Шадринска (илл. 25, 26 на цв. вклейке), Тюмени, Тобольска и Ялуторовска, а также некоторых деревень и селений по пути следования экспедиции. Многие из снимков впервые показывают Сибирь в цветном изображении. До Прокудина-Горского так называемые «цветные» фотографии и художественные почтовые открытки получали с помощью ручного тонирования, другими словами художественной раскраски.











В Тюмени Прокудин-Горский снимал в цветном изображении монастырь и живописные окрестности города (илл. 27, 28 на цв. вклейке), в чёрно-белом реку Туру (илл. 29, 30). Интересен повтор снимка под номером 30 в цветном изображении (илл. 31 на цв. вклейке). Впервые в истории города, тогда губернского центра, цветными раритетными фотографиями представлен Тобольск. Здесь показаны панорамы города (илл. 32-34 на цв. вклейке), губернский музей (илл. 35 на цв. вклейке) и культовые сооружения, из которых наиболее ценны изображения утраченных (илл. 36, 37 на цв. вклейке). Не забыты на снимках окраины Тобольска (илл. 38 на цв. вклейке, илл. 39): слияние Тобола и Иртыша, предместье Вершина. Познавательны снимки населённых мест по долинам рек Исети, Туры и Тобола, в частности, сёл Исетского, Рафаиловского (илл. 40), Ембаева и Покровского.


































































Много внимания фотограф уделил Ялуторовску (илл. 41) и его окрестностям: реке Тоболу с пароходом «Тюмень», строительству через Тобол железнодорожного моста (илл. 42, 43) и ветряным мельницам (илл. 44 на цв. вклейке). Особую ценность составляет общий вид Сретенского собора, ныне не сохранившегося, и его интерьера (илл. 45 на цв. вклейке, илл. 46).


























Что же привело преуспевающего столичного фотографа в наши края? На одном из публичных показов цветных фотографий в конце первого десятилетия минувшего века, организованных в Петербурге С. М. Прокудиным-Горским, присутствовал великий князь Михаил Александрович. Восхищением ото всего увиденного он поделился с императором. Николай II поручил фотографу составить альбом «картин в натуральных красках», содержащий достопримечательности всей России [1, 2, 4]. Для реализации грандиозного проекта и экспедиционных нужд был выделен отдельный железнодорожный вагон. Местным властям высочайшим повелением предписывалось оказывать С. М. Прокудину-Горскому необходимое содействие. В перечень районов империи, которые предназначались к съёмке, входило и Зауралье. Экспедиция продолжалась несколько лет. Фотографирование за Уралом пришлось на 1912 год.

О сложностях цветной фотографии, учитывая существующую тогда технологию съёмки и печатания, можно говорить много [1]. Достаточно напомнить, что для фотографирования в цвете приходилось трижды снимать один и тот же объект через синий, красный и зелёный светофильтры. Для съёмки использовались громоздкие, большого формата стеклянные пластинки, которые необходимо было менять в фотоаппарате как можно быстрее во избежание смещения деталей пейзажа. Любое перемещение какого-либо предмета при последующей накладке друг на друга трёх негативов приводило к смазыванию изображения, оно становилось нечётким. Чтобы избежать ювелирных усилий по совмещению трёх цветных отпечатков, окрашенных в дополнительные цвета, чаще всего цветные изображения рассматривались путём проектирования трёх снимков на экран с помощью проекционных фонарей. О трудностях получения цветных фотографий на бумаге свидетельствует такой любопытный факт. Прокудину-Горскому увидеть свои фотографии в цвете при жизни так и не довелось. Вместе с тем, фотограф обошёл многие трудности несовершенства технологии цветной фотографии тех лет. Как это ему удалось, можно судить по качественным снимкам С. М. Прокудина-Горского, которые приводились ранее. Покажем здесь ещё одну цветную фотографию. Она интересна тем, что здесь присутствует сам фотограф (илл. 47 на цв. вклейке). Снимок заимствован нами из популярного журнала «Огонёк» [2].

В США быстро оценили необыкновенную значимость приобретённых негативов. Была издана книга с фотографиями в цвете Прокудина-Горского под названием «Фотография для царя». Она не получила известности в советской России как из-за «тенденциозности» названия, так и малоприятного для властей авторства опального эмигранта.






С.М. Прокудин-Горский родился в Санкт-Петербурге в семье состоятельного дворянина. Окончил Александровский лицей, увлёкся химией и поступил на естественный факультет Технологического института в Петербурге. В студенческие годы он посещал лекции Д.И. Менделеева в столичном университете, о чём с гордостью и не раз указывал в своих автобиографических заметках. В 1890-х годах молодой химик стажируется за рубежом. В Германии, в Берлинской высшей технической школе, он узнает о достижениях цветной фотографии от известного знатока её секретов Адольфа Мите. Совершенствование своих знаний молодой учёный продолжил на родине фотографии в Париже. В 1903 году в Санкт-Петербурге Прокудин-Горский открывает «фотомеханическую» мастерскую на Большой Подъячей улице. Известность и авторитет владельца мастерской растут настолько быстро, что вскоре его избирают председателем фотографического отдела Русского географического общества. Здесь он лично знакомится с Д. И. Менделеевым. Приходит и международное признание: золотая медаль в Антверпене «_За_снимки_в_красках_непосредственно_с_натуры_» и жетон «_За_лучшие_работы_в_Ницце_». Как неутомимый популяризатор достижений фотографии, он выпускает несколько книг и брошюр по новинкам фотодела, в том числе первое в России пособие по цветной фотографии. С учётом эрудиции и знания предмета автора учебника приглашают к руководству журналом «Фотограф-любитель».

Накануне войны с Германией С.М. Прокудин-Горский организует акционерное общество «Биохром». В нём создавались игровые и документальные фильмы, выпускались цветные художественные почтовые открытки, велись научные исследования по цветной кинофотографии. Обществом патентуется способ изготовления дешёвых цветных плёночных диапозитивов. Революционные события 1917 года перечеркнули все планы энергичного предпринимателя. Прокудин-Горский переключился на преподавательскую работу в университете и Технологическом институте и выступил с инициативой организации института фотографии и фототехники. В 1918 году институт стал первой кузницей кадров отечественной фотопромышленности. Трудности с фотопринадлежностями, голод и разруха вынудили Прокудина-Горского принять предложение одной из зарубежных фирм и покинуть Россию.

В ноябре 2003 года в Москве в Государственном музее архитектуры им. А. В. Щусева открылась выставка цветных фотографий С. М. Прокудина-Горского [3, 4, 5, 7]. В её работе приняла участие делегация из США во главе с послом этой страны А. Вершбоу. Проблему совмещения трёх окрашенных в дополнительные цвета снимков решили московские математики и программисты из лаборатории научного совета по комплексной проблеме «Кибернетика» Российской АН. Предварительно изображения переводились в цифровую форму и по специальному алгоритму все обнаруженные искажения по совмещению автоматически устранялись с точностью до одного пикселя при размере изображения 3500 на 3700 пикселей. Автоматизация совмещения изображения позволила довольно быстро восстановить в цвете все снимки С. М. Прокудина-Горского, хранящиеся в США. Так что, в некоторой мере, наследие замечательного русского фотохудожника, пусть и не в оригиналах, возвратилось, наконец, на родину.

Многолетние поиски по выяснению биографических сведений о С. М. Прокудине-Горском выполнила профессор университета культуры и искусства С. П. Гаранина (Москва). Скрупулёзнейшие исследования по цифровой обработке и автоматическому совмещению одноцветных изображений проведены в Центре цифровых технологий Российской академии наук под руководством В. Минахина. Итогом работы этих двух исследователей стало многокрасочное издание каталога упомянутой выставки [3]. Вместе с каталогом вышли из печати цветные открытки с видами России начала минувшего столетия, в том числе Тобольска и Ялуторовска.

В заключение раздела привожу интернетовский сайт библиотеки Конгресса США [6]. После подключения компьютера по указанному адресу в строке поиска необходимо ввести латинским шрифтом требуемый зауральский город. Замечу, что на одном из сайтов библиотеки Конгресса обнаружены документальные кинофильмы о нашем крае, выпущенные до 1918 года. Ознакомиться с этими материалами мне пока не удалось.

Ко времени окончания работы над рукописью книги в тюменской периодической печати появилась работа И. Мана о деятельности в Зауралье С. М. Прокудина-Горского [7] с хорошими цветными иллюстрациями.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Никитин В. А. Рассказы о фотографах и фотографиях. – Л., Лениздат, 1991, 224 с.

2. Иванов А. Невидаль. – Огонёк, 2003, июль, № 26.

3. Каталог выставки «Достопримечательности России в натуральных цветах. Весь Прокудин-Горский, 1905–1916». – Москва, 2003, 128 с.

4. Медведев Ю. Россия возвращённая. – Российская газета, 2003, 19 ноября.

5. Белоглазов П. Слово о Прокудине-Горском. – Тюменская правда, 2003, 6 декабря.

6. Сайт библиотеки Конгресса США. – http://leweb2. log. gov/pp/prokqueri. html

. 7Ман И. Цветной взгляд в «чёрно-белое» прошлое. – Сибирское богатство, Тюмень, 2004, № 1 (23), с. 46-49.






ПЕРВЫЙ ПОКОРИТЕЛЬ ТЮМЕНСКОГО НЕБА


Читатель, наверное, обратил внимание, что в последние годы в небе над областным центром лишь изредка, далеко не каждый день, можно услышать рёв реактивного самолёта или гул вертолёта. Такие полёты стали единичными и редкими, как в далёкие 1920–1930-е годы. А ведь были времена, когда над городом и местным аэродромом кружили вереницей, ожидая своей очереди на посадку, десятки самолётов и вертолётов почти как в аэропорту Хитроу в Лондоне. Будем надеяться, что золотой век тюменской авиации ещё не закончился и вновь заявит о себе, как в лучшие десятилетия минувшего века. С чего же всё когда-то начиналось?

Первые упоминания о показательных полётах аэропланов типа «Блерио» в Западной Сибири относятся к 1911 году [1–10, 13]. Это было время первых успехов русской авиации. Тогда в Омске проходила Западно-Сибирская торгово-промышленная выставка. Среди множества демонстрационных мероприятий было одно, весьма необычное: показательный полёт самолёта системы «Блерио». В его кабине находился русский авиатор Лебедев. Полёт наблюдали участники выставки из Тюмени и Тобольска. Возможно, под впечатлениями необычного зрелища руководители Тюмени год спустя летом 1912 года пригласили русского пилота-смельчака Александра Алексеевича Васильева (1882–1918), получившего аттестат пилота ещё в 1910 году (илл. 48), для демонстрации возможностей воздухоплавательных машин тяжелее воздуха.






А. А. Васильев по происхождению из дворян Тамбовской губернии. Обучался в Казанском университете на юридическом факультете. Служил помощником секретаря Судебной палаты в Казани. После переезда в столицу империи увлёкся воздухоплаванием. В начале лета 1910 года уехал во Францию для изучения практической авиации в школе Блерио одного из французских энтузиастов лётного дела. Получив звание пилота, возвратился в Россию и провёл несколько показательных полётов по Волге, на Кавказе и в Закаспийской области. Обладатель первых русских рекордов по высоте, дальности и продолжительности воздухоплавания. Открыл воздушный путь между старой и новой столицами России. Все полёты совершал на собственных четырёх аэропланах типа «Блерио» и «Фарман». С начала первой мировой и гражданской войн следы авиатора утеряны.

Имя первого в России авиапутешественника, в июле 1911 года пролетевшего на своём самолёте с неоднократными посадками по маршруту Петербург-Москва, тогда гремело по всей России. Ещё бы! Из восьми конкурентов, одновременно вылетевших из Петербурга, до Москвы добрался лишь он один. В периодической печати тех лет сообщалось также участие Васильева в полёте по маршруту Париж-Пекин, организованном французской газетой «Майи».

Удачное начинание позволило пионеру русской авиации продемонстрировать своё умение не столько летать, сколько удержаться в воздухе над различными городами страны. В этот список городов вошли Екатеринбург и Тюмень. 15 июня 1912 года (по новому стилю 28 июня) на улицах Тюмени появились интригующие афиши о предстоящих полётах Васильева. Вскоре, 18 июня (1 июля нового стиля), А. Васильев прибыл в Тюмень на поезде из Екатеринбурга. Там он также проводил показательные полёты. В Тюмень авиатор приехал с двумя разобранными самолётами типа «Блерио» и резервного «Фармана» вместе с механиком и слесарями. Васильев остановился в гостинице «Россия», где организовал продажу входных билетов на ипподром. На другой день над площадкой тюменского ипподрома в присутствии трёх сотен «званых» зрителей, то есть купивших билеты, и многих сотен «незваных» авиатор показал возможности летательного аппарата. Безбилетники облепили заборы ипподрома, деревья и крыши ближайших домов. Лётчик дважды поднялся в небо. Успеху содействовала на редкость тихая, с малым ветром, солнечная погода. В «Сибирской торговой газете» местный корреспондент не пожалел красок для описания столь волнующего события. «_Тут_была_вся_Тюмень._На_ипподроме_две-три_сотни_«платных»_зрителей,_а_за_его_чертой –_вдесятеро_больше._Многие_на_крышах,_на_деревьях._В_широко_отведённых_природой_бесплатных_местах_рядом_с_неимущими_лепились_и_вполне_имущие,_хорошо_одетые_и_солидно_смотрящиеся:_объединяющая_сила_авиации_полное_слияние_классов_и_сословий._Видно,_самое_лучшее_зрелище_это_бесплатное._Взоры_всех_прикованы_к_жёлтой,_распластавшей_крылья_«стрекозе»,_около_которой,_как_муравьи,_усердно_копошились_механик_и_слесари._Неутомимый_А._А._Васильев,_герой_перелёта_Петербург-Москва,_уже_на_своём_посту_на_сиденье_аэроплана._Худощавое,_загорелое_лицо,_обычное_для_этого_летуна_спокойствие,_выдержка,_уверенность._Пробуют_мотор._Это_сердце_большой_летающей_птицы._Знак_летуна_и,_слегка_вздрагивая_на_неровностях,_«Блерио»_взвивается_над_трибунами._Один_за_другим,_всё_выше_и_выше_описывает_Васильев_плавные_круги_над_полем._Всё_меньше_и_меньше_становится_его_«стрекоза»,_чётко_вырисовываясь_на_бледном_небе_причудливым_силуэтом._Четвёртый_круг._Плавный_поворот_к_трибунам,_мотор_выключен,_винт_замедляет_ход,_и_аэроплан_красиво_опускается_на_землю._Аплодисменты_и_«браво!»,_не_раз_и_раньше_нарушавшие_тишину,_звучат_отовсюду._Небольшой_антракт,_и_вот_второй_взлёт_на_фоне_уже_темнеющего_неба»._Высота_полёта_по_прямой_и_в_виде_грандиозной_восьмёрки_составляла_300-400_метров._

Интересно отметить, что показательные полёты фотографировали известный в Тюмени мастер светописи А. Шустер и любитель фотосъёмок Рычков. Кроме того, на ипподроме Шустером был установлен киносъёмочный аппарат. Как сообщали местные газеты, киноленты демонстрировались в городе, а в магазине Торгового дома «Соколова-Наследники» торговали фотографиями отдельных фаз полётов. Мне, к сожалению, не удалось найти оригиналы этих фотографий, не говоря уже о киноплёнках. Кто знает, может быть, они ещё не утрачены вовсе? ...

Как сообщил корреспонденту А. А. Васильев, он нашёл тюменский ипподром вполне удобным для взлёта и посадки по сравнению с велодромом в Екатеринбурге. По телеграфному вызову пермского губернатора авиатор в ночь на 19 июня поездом выехал в Пермь для участия в полётах, устраиваемых с благотворительной целью.

Воздействие пусть и несовершенных полётов на умы тюменцев было настолько впечатляющим, что участники невиданного зрелища приняли участие в сборе пожертвований на постройку отечественных самолётов. В истории тюменской авиации остались имена богатых купцов-меценатов А. Ф. Аверкиева, М. А. Брюханова А. П. Россошных и А. П. Шитоева [11]. На вполне солидные средства, полученные в столице империи со всей России Особым комитетом, были построены перед началом мировой войны знаменитые тяжёлые бомбардировщики Сикорского «Илья Муромец». Впрочем, как показывают архивные сведения, добровольные пожертвования тюменцев на развитие воздушного флота имели место ещё в 1909–1910 годах.

Год спустя в 1913 году новые возможности авиации показал в Тюмени знаменитый лётчик из Одессы С. И. Уточкин. В августе 1914 года, как писала в своей газете «Сибирский листок» её редактор М. Н. Костюрина, тобольские жители впервые наблюдали самолёт системы «Фарман» на Панином бугре. Из-за дождливой погоды лётчику Седову пришлось ограничиться только попыткой взлёта на высоту 300-400 метров. Не долетев до края бугра, авиатор развернул самолёт и совершил посадку. Обратите внимание на неустоявшуюся терминологию тех лет: лётчика называют то летуном, то авиатором.

Первая мировая война нарушила цикличность показательных полётов, поскольку все летающие аппараты были вовлечены в военные баталии. Показательные цирковые номера сменились на боевые вылеты. Самолёты становились грозным военным оружием. И только после окончания гражданской войны с середины 1920-х годов история сибирской авиации пополнилась эпизодами полётов над территорией Тобольской губернии. Об этой эпохе освоения воздушного пространства в нашем крае была интересная публикация Б. Эристова [12], да и мне приходилось писать о тех давних событиях [14]. Так, в конце 1924 года состоялось знаменательное событие: самолёт «Юнкере», закупленный в Германии, совершил рекордный для наших краёв и по тому времени перелёт по маршруту Свердловск – Тюмень – Тобольск – Туринск – Свердловск с посадками в этих городах. Местные фотографы С. Кордонский (Тюмень) и А. Цветков (Тобольск) оставили в истории зауральской авиации интереснейшие фотодокументы [14], илл. 49. Широкое промышленное использование самолётов, далёкое от показательных полётов, началось в нашем крае с 1930-х годов. Особой популярностью пользовались миниатюрные летательные аппараты типа Ш-2, способные садиться и взлетать как на суше, так и на водной глади (илл. 50, 51). Профессия лётчика стала необыкновенно престижной (илл. 52).





















Заслуги выдающегося русского лётчика А. А. Васильева перед Россией в начальный период развития авиации отмечены на страницах второго издания БСЭ [6]. В третьем её издании (1971г.), как и в Советском энциклопедическом словаре (1982), сведения о Васильеве по малопонятной причине исключены.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Полёт А. А. Васильева. – «Сибирская торговая газета», 1912, 15 июня, № 131; 21 июня (№ 137).

2. Авиатор в Тюмени. – Там же, 1912, 15 июня, № 131 и 19 июня, № 134.

3. На полёте. Снимки полёта Васильева. – Там же, 21 июня, № 136.

4. Инцидент на полёте Васильева. – Там же, 1912, 22 июня, № 137.

5. Покровский В. 50 лет назад ... – «Тюменская правда», 1962, 1 июля.

6. Васильев А. А. – БСЭ, 1951, 2-е изд., т. 7, с. 32.

7. Рябов Ю., Кашихин, Алешкевич. – «Тюменская правда», 1962, 18 ноября.

8. Уральский Р. Дедал тюменского неба. – «Тюменская правда», 1963, 10 февр.

9. Пионер тюменского неба. – «Тюменская правда», 1972, 3 июня.

10. Мельников В. Первые аэропланы. – Газ. «Советская Сибирь», Тобольск, 1982, 21 авг.

11. Ермаков И. Воздушному флоту России. – «Тюменская правда», 1989, 3 июня.

12. Эристов Б. Железная птица появилась над Тобольском в 1924 году и сразу произвела настоящую сенсацию. – Газ. «Тюменская правда», 1989, 13 окт.

13. Ефремов В. Тюменские воздухоплаватели. – «Лукич», Тюмень, 1999, № 5, с. 145–146.

14. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 1. – Тюмень, «Слово», 2001, с. 312-315; Кн. З., 2002, с. 209-214.






«RАЕМ» – ЕГО ПОЗЫВНЫЕ

(К СТОЛЕТИЮ ПОЛЯРНОГО РАДИСТА, ДОКТОРА ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАУК ЭРНСТА КРЕНКЕЛЯ)


Мой радиолюбительский стаж исчисляется многими десятилетиями. Ещё в годы войны с Германией, несмотря на существовавший тогда запрет на использование радиоприёмных станций в бытовых целях, я, десятилетний школьник, мало понимающий в возможностях пренеприятных последствий, строил простейшие детекторные приёмники и слушал голос Левитана, передававшего текущие сводки с фронтов Великой Отечественной войны. В предвоенные годы радиоприёмник считался невероятной редкостью, был дорог и, чаще всего, его можно было увидеть только в официальных учреждениях. В первые же дни войны вся приёмная аппаратура была конфискована властями из-за опасения идеологических диверсий со стороны немецких радиостанций. Тоталитарное государство не испытывало ни малейшего доверия к своим подданным и вело себя, впрочем, как и сейчас, как частное предприятие, не считаясь с интересами живущих и работающих граждан. Точно так же всё происходило и в Германии: диктатуры, независимо от государственного строя, везде похожи друг на друга. Вынужденные, однако, считаться со сложившимися веками элементами европейской цивилизации, немцы, в отличие от большевиков, не решились на всеобщую конфискацию. Они поступили проще. Настроили приёмники на единственную государственную радиостанцию, рукоятку настройки агрегата переменных конденсаторов закрепили пломбой, лишив, таким образом, владельца приёмника какого-либо поиска других станций. Для надёжности на задней стенке приёмника наклеивалась табличка с текстом, из которого следовало, что в случае срыва пломбы последует «еrschiesen» (расстрел).

Моя семья в те далёкие военные годы проживала на Среднем Урале. Первые же мои опыты по приёму радиостанции имени Коминтерна из Москвы, находящейся от Урала на расстоянии почти две тысячи километров, поразили меня невероятно мощным сигналом. Настолько мощным, что голос моего наушника можно было слышать за несколько метров от него. Удивлению моему не было предела. Тогда мои объяснения сводились к тому, что я построил невероятно высокую и длинную наружную и высокоэффективную антенну, простирающуюся через весь наш огород от дома на пригорке до бани под холмом. Только через несколько лет, в мою студенческую пору в Свердловске, я в местном радиоклубе узнал поразившее меня известие. Оказывается, все военные годы радиовещание на всю страну велось не из Москвы, а из Свердловска, а незабвенный диктор Левитан с его неповторимым тембром голоса находился от моего приёмника на расстоянии всего лишь ста километров.

Увлечение радиотехникой не ограничивалось строительством приёмных устройств. Я много читал, особенно подшивки довоенных радиолюбительских журналов «Радиолюбитель», «Радио-всем» и, особенно, «Радио-фронт». До сих пор бережно храню, как одно из ярких воспоминаний молодости, а при возможности – пополняю, эти журналы. Во второй половине 1930-х годов популярный среди радиолюбителей журнал «Радио-фронт» почти в каждом номере отводил место работе в полярных краях знаменитого радиста Эрнста Теодоровича Кренкеля [1-8]. Печатались его портреты [2, 7], в том числе на обложках журналов [8], илл. 53, описывались встречи с радиолюбителями, публиковались интервью. Восхищение Кренкелем, полярным радистом, один из радиолюбителей тех лет выразил в балладе о Кренкеле [5].






И оттуда, где Северный полюс
От рождения лишь бури слыхал,
Раздавался уверенный голос,
Голос Кренкеля к нам прилетал.

    (1939).
Имя Кренкеля стало популярным после драматической эпопеи с гибелью корабля «Челюскин», на котором радист служил в 1933–1934 годах. Несколько лет спустя в составе героической четвёрки полярников во главе с И. Д. Папаниным он участвовал в дрейфе станции «Северный полюс» во льдах Ледовитого океана. Известность этих имён не уступала тогда популярности лётчиков и будущих космонавтов. Надо ли говорить, что мы, молодые люди тех лет, считали Кренкеля своим кумиром. Увы, никто из нас тогда и не подозревал, что наш кумир трижды, по доносам, подвергался арестам. И только всемирная слава спасла радисту жизнь и непоруганную честь.

Шли годы, более сорока лет назад я стал жителем Тюмени.

И вот совершенно неожиданно для себя при обобщении исторических материалов Зауралья обнаружил, что Э. Т. Кренкель самым тесным образом был связан с Севером нашего края, обживал острова и побережье Карского моря и даже участвовал в перелёте над территорией Тюменской области на дирижабле «Граф Цеппелин» летом 1931 года. Впрочем, всё по порядку.

Э. Т. Кренкель (1903, Тарту 1971, Москва) работал радистом на полярных станциях Ледовитого океана с середины 1920-х годов. Маточкин Шар на Новой Земле, бухта Тихая на островах Франца-Иосифа, мыс Оловянный в проливе Шокальского на Северной Земле и остров Домашний в восточном секторе Карского моря, мыс Марре-Сале на Ямале вот главные этапы славного пути радиста до середины 1930-х годов. Впервые в мире в 1927 году он установил сверхдальнюю радиосвязь на коротких волнах между Землёй Франца-Иосифа и Антарктидой. Если кто-то из старшего поколения помнит кинофильм режиссёра С. Герасимова «Семеро смелых», вышедший на экран в 1936 году, то они знают, что прототипом радиста Курта Шефера, роль которого великолепно исполнил Олег Жаков, стал Э. Кренкель. Фильм рассказывает о работе геологов в горах архипелага Новая Земля в тех местах, где Кренкель не раз зимовал на полярных станциях.

Значительным событием в полярной жизни Кренкеля-радиста в 1931 году стал полёт над Карским морем немецкого дирижабля «Граф Цеппелин» под номером ЛЦ–127 по маршруту Берлин Ленинград Архангельск Земля Франца-Иосифа острова Северной Земли – Таймыр шхеры Минина Диксон Карское море (острова Вардроппера и Свердрупа) Новая Земля Ленинград Берлин [15]. Кренкель руководил радиосвязью советской части научной делегации на дирижабле (илл. 54). Интересно описывал Кренкель свои наблюдения с высоты полёта дирижабля, пролетая над Новой Землёй. На западе Баренцево море было совершенно свободно ото льда. Карское море, наоборот, до горизонта было сплошь забито паковым льдом. Эта закономерность прослеживается и в наши дни (Приложение № 3).






Почти полвека спустя в 1984 году режиссёром М. Ершовым был поставлен двухсерийный фильм «Челюскинцы» о героическом походе экипажа парохода того же названия вдоль берегов Ледовитого океана [12, 13]. На сей раз имя радиста корабля Э. Кренкеля в кинофильме не было изменено, и его работу по налаживанию связи с «большой землёй» режиссёр показал в фильме с должным вниманием.

Немногословную роль Кренкеля в фильме не совсем удачно исполнил артист В. Кравченко.

Особенно запомнились мне завершающие кадры фильма, в которых Кренкель передаёт, покидая дрейфующую льдину, последние позывные своей всемирно известной радиостанции RАЕМ.

С экспедицией на ледокольном корабле «Сибиряков», в войне 1941–1945 гг. героически погибшем в Карском море от снарядов немецкого крейсера «Адмирал Шеер», Э. Т. Кренкель в начале 1930х годов участвовал в открытии в центре Карского моря островов Визе и Уединения.

Коллеги Кренкеля отмечали его склонность к иронии и шутке, спокойствие характера, столь необходимое в узком кругу зимовщиков, доброжелательность к людям любого ранга. Любил цитировать Бернарда Шоу. Так, в предисловии к своим воспоминаниям «КАЕМ мои позывные» [9, 10] со ссылкой на великого английского безбожника он писал: _«Когда_вы_читаете_биографию,_помните,_что_правда_никогда_не_годится_для_опубликования»_. О журналистах он говорил: «_Врёт,_как_очевидец_». Увлекался радиолюбительством, сам строил передатчики, заведовал секцией коротких волн Общества друзей радио СССР, слыл заядлым филателистом и даже возглавлял Всесоюзное общество филателистов. В последние годы жизни руководил НИИ гидрометеорологического приборостроения [И].

Имя Э. Т. Кренкеля отражено в Большой советской энциклопедии. В Тюмени с 1934 года существует улица Челюскинцев (Иркутская), названная в честь героических полярников. С 1938 по 2003 год советская и российская филателия пять раз отмечала память Героя Советского Союза Э. Кренкеля своими выпусками почтовых марок [14], илл. 55 на цв. вклейке. Дважды портрет Э. Кренкеля помещался на почтовых конвертах в 1973 и 2004 годах. По морям ходит научно-исследовательское судно «Эрнст Кренкель». В музее Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете в память о легендарном радисте хранится профессиональная приёмо-передающая аппаратура [16] точно такой же серии, какой в послевоенные годы пользовался Э.Т. Кренкель (см. илл. 56). Это американский ресивер фирмы КСА «Victor Company» типа АК-88-ЕР, выпущенный в 1944 году и поставленный в СССР по ленд-лизу. Аппаратура подарена музею начальником цеха Тюменского радиоцентра А.М. Мацко в мае 1999 года.
















ЛИТЕРАТУРА.

1. Желаем полной удачи. – «Радио-фронт», 1937, № 16, с. 4.

2. Кренкель Э. Т. За дальнейшее развитие радиолюбительства. – «Радио-фронт», 1939, № 1, с. 6.

3. Папанин И. Д. Радио в освоении Северного полюса. – «Радио-фронт», 1939, № 9, с. 8–12.

4. Кренкель Э. Т. Четыре товарища (из дневника). – «Радио-фронт», 1939, № 22, с. 6-9.

5. Винников В. Баллада о Кренкеле. – «Радио-фронт», 1939, № 22, с. 10–11.

6. Кренкель Э. Т. Незабываемая встреча. – «Радио-фронт», 1939, № 23-24, с. 12–14.

7. Встреча радистов. – «Радио-фронт», 1940, № 3-4, с. 8.

8. «Радио-фронт», 1941, № 5, первая страница обложки.

9. Кренкель Э. Т. Мои позывные – RАЕМ. – Новый мир, 1970, № 9–11; 1971, № 10–11.

10. Кренкель Э. Т. RАЕМ – мои позывные. – М., «Советская Россия», 1973, 496 с.

11. Наш Кренкель. Сб. воспоминаний. Л., Гидрометеоиздат, 1975, с. 22-33.

12. «Челюскинцы». Кинофильм, сценарий О. Курганова, режиссёр М. Ершов. «Ленфильм» 1984.

13. Шемякин А. Легенда, хроника, быль. – Советский экран, 1985, № 5, с. 8-9.

14. Балакирева И. Памяти легендарного связиста. – Филателия, 2004, № 1, с. 2.

15. Копылов В. Е. «Граф Цеппелин» над Карским морем. – «Тюменские известия», 2002, 19 сент.

16. Копылов В. Е. «RАЕМ» его позывные. – «Тюменские известия», 2004, 19 февраля.

17. Журнал «Радио», 2003, № 12, обложка.






ПУТЕШЕСТВИЕ ПО КАРТЕ СЕВЕРА ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ


Принимая гостей в музее Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете и читая лекции студентам того же вуза, мне нередко приходилось сталкиваться с крайне неприятной для меня ситуацией. Оказывается, вчерашние выпускники школ плохо или совсем не знают физическую географию своей родной Тюменской области. Удручающий уровень знаний был особенно заметен, когда речь шла о северных районах области, касалась побережья Ледовитого океана и островов Карского моря, примыкающих к географическим границам Тюменской области. Достаточно было спросить о проливе Малыгина или мысе Шуберта, островах Напалкова или Визе, проливе Вилькицкого и мн. др., чтобы понять не только низкий уровень знаний учащихся, но и, что самое печальное, отсутствие интереса к незнакомым названиям. Вот почему в разделе книги о знаменитых путешественниках я решился уделить внимание пусть далеко не всем замечательным исследователям нашего края, имена которых навсегда остались в истории и на карте области, но хотя бы тем, которыми пестрит даже самая упрощённая карта. Разумеется, по вполне понятным причинам мне не представилась возможность рассказать об именных названиях городов, месторождениях нефти и газа, горных вершин и ледников тюменского Урала: для этого надо было бы написать отдельную книгу. Вот почему в очередном параграфе пришлось остановиться, в основном, только на акватории Карского моря, примыкающего к берегам нашей области.

Читателю придётся раскрыть карту Тюменской области, найти на ней полуостров Ямал, Обскую губу, полуострова Гыданский и Мамонта, острова и проливы южной и срединной части Карского моря, ограниченного тюменскими меридианами. Вероятно, будет удобнее расположить имена в рассказе в алфавитном порядке. Начнём?

1. Арканова, мыс – запад Гыданского залива, назван в 1935 году в честь участника экспедиции Западно-Сибирского геологического управления.

2. Афанасьева, мыс – расположен близ Находки на западном берегу Обской губы. Назван по инициативе А. И. Вилькицкого в 1895 году в честь чертёжника экспедиции, коллежского асессора Александра Ивановича Афанасьева.

3. Боткина, мыс – западный берег Обской губы недалеко от Находки, 1895 год, назван по фамилии гидрографа и врача мичмана Александра Сергеевича Боткина (год рождения 1866), описавшего флору и фауну Обской губы.

4. Вардроппера – остров в восточной части Карского моря в шхерах Минина на 84 меридиане, разделяющем Тюменскую область и Красноярский край. Открыт в 1893 году экспедицией Ф. Нансена и назван в честь обского промышленника и нашего земляка, известного в Тюмени предпринимателя Эдуарда Робертовича Вардроппера (1847–1920).

5. Визе, остров в срединной части Карского моря. Имя острова чествует его первооткрывателя Владимира Юльевича Визе (1886–1954), теоретика и практика проблем Арктики. На анализе дрейфа судна «Св. Анна» в рабочем кабинете предсказал, как говорят, сделал открытие «на кончике пера», существование неизвестного острова (1929 г.).

6. Вилькицкого, остров – находится на северо-западе Енисейского залива, назван в 1896 году в честь Андрея Ипполитовича Вилькицкого (1858–1913), составившего первую карту острова. Имя его сына Б. А. Вилькицкого (1885–1961) увековечено в названии пролива между архипелагом Новая Земля и полуостровом Таймыр.

7. Виткова, мыс – бухта Находка. Мыс получил своё название в 1896 году по фамилии участника экспедиции Александра Аркадьевича Виткова (родился в 1868 году), составившего первую карту бухты.

8. Головина – мыс на северо-западе полуострова Ямал. Назван в 1826 году в память штурмана Великой Северной экспедиции Марка Головина.

9. Грдины, мыс – юго-восточный берег Обской губы, именное название получил в 1920 году в честь магнитолога Ю. В. Грдины, выполнившего топографическую съёмку берега.

10. Диксон – остров в северо-восточной части Енисейского залива Карского моря. Имя по инициативе А. Норденшельда дано в 1878 году в честь шведского купца Диксона, финансировавшего экспедицию.

11. Елисеева – мыс в бухте Находка, назван в 1895 году по имени антрополога Александра Васильевича Елисеева (1859–1895).

12. Иванова – мыс на северо-востоке острова Белый. Название существует с 1826 года по фамилии полковника флотских штурманов Ивана Никифоровича Иванова (1784–1847). Он описал побережье острова.

13. Комарова – мыс на северо-восточном берегу Енисейского залива. Назван в 1964 году в память космонавта Владимира Михайловича Комарова (1927–1967). В годы войны с Германией он учился в школе военных лётчиков в городе Заводоуковске.

14. Крузенштерна – губа на западном берегу Ямала. Название существует с 1826 года по имени мореплавателя Ивана Фёдоровича Крузенштерна (1770–1846).

15. Крутова – мыс, юго-восток острова Сибирякова. Наименование узаконено в 1964 году в память Григория Сергеевича Крутова (1906–1964). Он ведал навигацией в Енисейском заливе.

16. Кучина – остров в Карском море. Назван в честь Александра Степановича Кучина (1889–1913), океанографа, участника знаменитого арктического плавания Р. Амундсена. А. Кучин соавтор, вместе с В. Русановым, дерзкой и трагической попытки прохода на корабле «Геркулес» в 1912 году из Атлантического океана в Тихий высокими широтами, минуя южные арктические архипелаги.

17. Лескина – мыс на западе Енисейского залива, назван в 1895 году по имени участника Великой Северной экспедиции, рудознатца Агапита Лескина, изучившего залив.

18. Литке – остров у берегов Ямала. Имя присвоено в 1826 году в честь Фёдора Петровича Литке (1797–1882), мореплавателя, гидрографа, адмирала, организатора Русского географического общества.

19. Львова – мыс в Гыданском проливе, назван в 1919 году по фамилии гидрографа П. Г. Львова, построившего там навигационный знак.

20. Максим-бугор – сопка на западном берегу Обской губы, известен с 1920 года по имени начальника полярной станции Новый Порт Максима Максимовича Шунько (родился в 1888 году).

21. Малыгина – пролив в Карском море между Ямалом и островом Белый, названный в 1878 году Норденшельдом в честь капитана Степана Гавриловича Малыгина, начальника одного из отрядов Великой Северной экспедиции. Год рождения неизвестен, умер в 1764 году. Исследовал побережье полуострова Ямал вплоть до северных широт пролива Малыгина.

22. Малыгина – мыс на юго-западе острова Белый, 1894.

23. Минина – мыс на полуострове Мамонта, назван в 1894 году в память штурмана Минина Фёдора Алексеевича (1708–1765).

24. Мордовина – мыс в бухте Находка, получил известность в 1895 году по фамилии участника экспедиции Вилькицкого Константина Павловича Мордовина (1870–1915), автора первого учебника по гидрографии «Морская опись», 1911.

25. Напалково – селение и мыс на восточном берегу Обской губы, названо по имени первопроходца Тюменского Севера Петра Яковлевича Напалкова (1886–1940, илл. 57) топографа и начальника Обь-Енисейского гидрографического отряда (1922). Проводил съёмки берегов Обской губы, автор первых подробных карт бухт Новый Порт и Находка, островов Белый и Шокальского.






26. Неупокоева – остров и коса в Гыданском заливе (1930), залив в Карском море (1925). Названы в честь Константина Константиновича Неупокоева (1884 – 1924, илл. 58), начальника Обь-Енисейской (1918) и Карской экспедиций (1920–1922 г. г.). С именем Неупокоева связан курьёзный случай в топонимике Арктики. В молодые годы будущий адмирал Колчак занимался изучением озёр Таймыра и открыл там остров, названный его именем. После гражданской войны название острова по вполне понятным причинам исчезло с карт Таймыра. Впопыхах остров переименовали в остров Неупокоева. Таким образом, на картах Арктики оказались два острова одного и того же названия ...По имеющимся у меня сведениям, в наше время острову возвращено имя его первооткрывателя. Впрочем, чехарда с переименованиями в Арктике на этом эпизоде не закончилась. Так, острова Николая Второго стали Новой Землёй, а на полуострове Юрунг-Тумус на востоке Таймыра исчез мыс И. П. Толмачёва первооткрывателя нордвикской нефти, эмигрировавшего в годы гражданской войны в США.






27. Овцына – пролив между островами Сибирякова и Олений в Карском море, назван в 1895 году в память о лейтенанте Дмитрии Леонтьевиче Овцыне (XVIII век, оставил морскую службу в 1757 году по болезни). Биографические сведения крайне скудны. Участник Великой Северной экспедиции, начальник одного из отрядов, обследовал берега Карского моря между устьями Оби и Енисея, посетил в 1735 году Обдорск, Берёзов и Тобольск.

28. Прохорова – банка в Обской губе (1924), отражает фамилию капитана Якова Гавриловича Прохорова (1880–1947), обнаружившего мель.

29. Рогозина – мыс на северо-западе острова Белый. Под этим именем известен с 1826 года в честь штурмана Николая Михайловича Рогозина (родился в 1803 г.).

30. Рыбин-яха – река на мысу Каменном (1923). Имя увековечило фамилию топографа Рыбина Георгия Николаевича (родился в 1901 г.).

31. Сапожникова – мыс в Обской губе, назван в 1919 году в честь профессора Томского университета, ботаника Василия Васильевича Сапожникова. Работал на мысу по сбору сведений о флоре берегов губы.

32. Свердруп – остров в Карском море, именное название отражает память норвежского мореплавателя и полярного исследователя Отто Свердрупа (1854–1930). В 1921 году он возглавил первую из знаменитых Карских экспедиций.

33. Семёнова – пролив в Карском море. Пролив получил имя географа и путешественника Петра Петровича Семёнова-Тян-Шанского (1827–1914).

34. Сибирякова – остров в Карском море при входе в Енисейский залив, названный в 1878 году Норденшельдом в честь золотопромышленника, предпринимателя, мореплавателя и путешественника Александра Михайловича Сибирякова (1849–1932). В Тюмени в 1890-х годах по улице Знаменской в доме 3. И. Баженова он имел контору под названием «Обско-Печорское дело для сношений Сибири с Европой через Ледовитый океан».

35. Сидоровск, село, основанное в 1863 году в низовьях реки Таз Михаилом Константиновичем Сидоровым (1823–1887, илл. 59), участником и организатором научных экспедиций по изучению Севера, открывателем первого в Сибири месторождения графита и нефти на реке Ухте. К нашему времени от села остался только памятный знак (илл. 60). Он представляет собой стойку из двух металлических труб, увенчанную символической шкалой компаса со стрелками стран света. На стойке укреплена трёхгранная призма. На одной из граней помещён текст: «Памятный знак установлен в честь 125-летия со дня основания села Сидоровск (1863–1988) 28 августа 1988 г.». На другой грани написано: «Село Сидоровск (бывшая Сидоровская пристань) названо в честь патриота и исследователя Севера Михаила Константиновича Сидорова (1823–1887)».






36. Слинкина – мыс южнее бухты Находка, назван в 1920 году в память о рыбопромышленнике И. Слинкине.

37. Скуратова – мыс на северо-западе полуострова Ямал, названный в 1895 году в память капитана Алексея Скуратова, участника Великой Северной экспедиции. Скуратов описал берега полуострова Ямал и Обской губы, посещал Обдорск. Служил в русском флоте в 1721 – 1752 гг. Подробности биографии неизвестны.

38. Урванцева – мыс и бухта на острове Оленьем в Карском море, назван в честь Николая Николаевича Урванцева (1893–1985), геолога, первооткрывателя Норильского рудного поля и нефтяных месторождений восточного Таймыра (Нордвик, полуостров Юрунг-Тумус).

39. Ушакова – остров в Карском море, лежащий севернее острова Визе. Отражает имя исследователя Арктики, доктора географических наук Георгия Александровича Ушакова (1901–1963). Остров открыт в начале 1930-х годов.

40. Шведе бухта на острове Вилькицкого (1894), названа в память о морском офицере лейтенанте Евгении Леопольдовиче Шведе (1859–1893), командире парохода «Лейтенант Малыгин», авторе описания бухты.

41. Шокальского – остров на севере Обской губы, получил такое название в 1926 году в честь океанографа Юлия Михайловича Шокальского (1856 – 1940, илл. 61). Ранее назывался островом Агнссса по имени шхуны «Агнесса». Между прочим, Шокальский автор научных трудов о реках Туре, Тавде и Сосьве, бывал в Тюмени. Он внук Анны Петровны Керн, воспетой А. – С. Пушкиным («Я помню чудное мгновенье...»).











42. Шуберта – мыс на юго-востоке острова Белый. Назван в честь Фёдора Фёдоровича Шуберта (1789–1865, илл. 62), начальника корпуса военных топографов. Принимал участие в геодезических работах на территории России. Сын русского геодезиста, астронома и магнитолога, члена Петербургской АН, основателя морской астрономической обсерватории в Кронштадте Фёдора Ивановича Шуберта (1758–1825). В 1805 году он провёл магнитные наблюдения по маршруту Петербург-Казань-Тобольск-Иркутск. Руководил подготовкой офицеров-геодезистов Генерального штаба.






Следует упомянуть ещё несколько имён, так или иначе судьбой своей связанных с нашим краем, несмотря на то, что географические объекты, названные в их честь, находятся вне пределов Тюменской области. Это, прежде всего, мыс Стеллера в заливе Фаддея на Таймыре, названный в честь адъюнкта АН России Георга Вильгельмовича Стеллера (1709–1746), участника экспедиции В. И. Беринга, учёного с мировым именем. Похоронен в Тюмени. Назовём также залив Макарова на юго-западном берегу острова Октябрьской Революции, названный в 1950 году по имени адмирала Степана Осиповича Макарова, бывавшего в Тобольске и Тюмени.

Не будем забывать имя русского геолога шведского происхождения Олега Оскаровича Баклунда (1878–1958). В его честь в 1920 году названы острова в Енисейском заливе. Баклунд исследовал тюменский Полярный Урал (1909 г.), сделал геологическое описание западного побережья Таймыра, участвовал в экспедиции геолога И. П. Толмачёва (1892–1950) на восточный берег этого полуострова (1905). Итогом экспедиции стало открытие соляных куполов на полуострове Юрунг-Тумус и приуроченных к ним нефтяных месторождений. Для справки: острова того же названия на Таймыре названы в честь отца О. Баклунда Оскара Андреевича Баклунда, известного астронома, директора Пулковской обсерватории (1846–1916).


ЛИТЕРАТУРА.

1. Попов С. В., Троицкий В. А. Топонимика морей Советской Арктики. – Изд. гидрографич. предпр. ММФ СССР, Л., 1972.

2. Блиох М. М. Константин Константинович Неупокоев. – В сб. «Летопись Севера». – М., «Мысль», 1982, № 10, с. 181–184.

3. История открытия и освоения Северного морского пути (проблема Северного морского пути в эпоху капитализма), под ред. Я. Я. Гаккеля и М. Б. Черненко. Том 2. – Л., «Морской транспорт», 1962, с. 62-67, 157–159, 203-207.

4. Яников Г. В. Великая Северная экспедиция. – М., «Красный пролетарий», 1949, 164 с.

5. Бондарев А. И. Учёный, землепроходец. – Красноярск, 1967.

6. Попов С. Топограф Обской губы. – «Тюменская правда», 1985, 27 ноября.

7. Гилёв В. Одиссея отважного командора. – «Тюменская правда», 1990, 27 января.

8. Масленников Б. Г. Морская карта рассказывает. – М., 1986, 2-е изд.






ГЛАВА 2. ИМЕНА В ИСТОРИИ ЗАУРАЛЬЯ


«Думаю о будущем, когда пишу о прошлом ...».

    В. Каверин



«Народ умирает, когда становится населением, а

населением он становится, когда забывает свою историю».

    Ф. Абрамов


В любом научном, техническом или предпринимательском направлениях деятельности людей всегда находится кто-то, кто по праву дарования, уровню знаний или предприимчивости занимает в них главенствующую и общепризнанную ступень первенства вне зависимости от официального положения этого человека (помните «гамбургский счёт»?). Имена этих умелых людей, как и яркие следы их трудов, будь то старинные фабрики, мельницы, дорожные и водные сооружения, памятники общей и деловой культуры, заслуженно, а не из конъюнктурных соображений, входят в историю.




ИМЯ НА БУТЫЛКЕ


Дмитрий Иванович Менделеев ...Тобольская династия Корнильевых ...История нашего края настолько тесно связала эти имена, что, кажется, известность семьи Корнильевых существовала всегда. Мы не вспоминаем при этом, что только родственное соседство имени великого химика с всемирной известностью нашего земляка и уроженца Тобольска, с достаточной мерой яркости освещает династию Корнильевых. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов предпринимательские заслуги самых первых Корнильевых-казаков ещё из далёкого XVII столетия. Они наладили торговлю с Китаем, добрались со своей пушниной до Москвы, блистали товарами, вином и хлебом на Ирбитской ярмарке. По их инициативе созданы первые в Сибири стекольный завод в Верхней Аремзянке под Тобольском (Алексей Яковлевич Корнильев, купец первой гильдии, 1750 год), бумажная фабрика (Василий Яковлевич Корнильев, 1778), частная типография (В. Я. Корнильев, 1789). В типографии были отпечатаны первые сибирские книги: «Тобольская летопись», «Сельская экономия» и многие другие, а также знаменитые номера журнала «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» (1789–1791 гг.). Типография даже выпускала гербовую бумагу с водяными знаками «ВК», обозначающими инициалы её хозяина. Сын В. Я. Корнильева Дмитрий Васильевич ещё при жизни отца руководил типографией, был издателем и составителем «Исторического журнала», отличался образованностью и начитанностью. Его дочь Мария стала супругой учителя Тобольской гимназии И. П. Менделеева отца Д. И. Менделеева.

Музей Истории науки и техники при Тюменском нефтегазовом университете располагает полным списком изданий типографии Корнильевых за всё время её существования. Когда я впервые ознакомился с этим списком старинных тобольских публикаций, то более всего меня, признаться, поразило известие о выпуске книги П. С. Палласа «Описание растений Российского государства» [1] – одно из первых изданий учёного в России (илл. 63). Стало быть, известность и авторитет великого учёного, посетившего Тобольскую губернию несколько раньше открытия первой сибирской типографии, были безоговорочно восприняты в кругу сибирской интеллигенции. Интересно было бы знать, поскольку издание имело место при жизни Палласа, известили ли сибиряки о выходе книги самого автора? Был ли выслан авторский экземпляр?






Стеклоделательный завод в Верхней Аремзянке, основанный ещё в середине XVII века, проработал более ста лет и закрылся после пожара. С начала XIX столетия фабрика перешла по наследству Дмитрию Васильевичу и Николаю Алексеевичу Корнильевым, а затем оказалась под управлением

Марии Менделеевой-Корнильевой. Будучи ребёнком, Дима Менделеев каждое лето вместе с матерью проводил в Аремзянке. На судьбу Дмитрия Ивановича как химика ещё в детские годы в немалой степени повлияли впечатлительные картины заводской деятельности фабричного села [2, 3, 4].

В самом деле, мальчишеское любопытство, естественное в подростковом возрасте, пусть и боязливое, неизменно влекло мальчика на завод к стеклодувам и к пышущим огнём печам. В них таинственная смесь расплавленного кварцевого песка и сложных химических добавок, нагреваясь и бурля, переливаясь множеством оттенков красок, попадала, наконец, мягкая и ещё не застывшая, к стеклодуву. Рождалось то, ради чего существовал завод: посуда, бутылки, оконное стекло и ёлочные игрушки. Читателю можно соглашаться или возражать, но вне всяких сомнений: заводские картины бушующего огня, жидкой раскалённой лавы и языков ползущего из отверстия печи расплава на всю жизнь сохранились в памяти подростка и неминуемо оказали в будущем решающее влияние на выбор профессии и тематику научной деятельности. Детское любопытство рождало любознательность основу интереса человека к всестороннему познанию природы. Кроме того, на фабрике мальчик впервые в своей жизни столкнулся не только с необычной, пусть и частной технологией, но и с промышленным производством вообще, своими глазами увидел таинства превращения вещества под действием высокой температуры. Не отсюда ли идёт постоянный интерес учёного в его зрелые годы к изучению технологий различных отраслей народного хозяйства?

Образцами стеклянных изделий Аремзянской фабрики располагают богатые экспозиции Тобольского музея-заповедника [5], илл. 64 на цв. вклейке. Многие экспонаты хранились в семье Дмитрия Ивановича Менделеева, в том числе в его имении Боблово под Клином. Племянник Д. И. Менделеева А. В. Максимов архитектор из Костромы, с которым я был хорошо знаком в 1980-х годах, рассказывал мне, что в Боблово долгие годы находился стеклянный шар для новогодней ёлки. Шар изготовили в Аремзянке. По воспоминаниям Арсения Владимировича, в детские годы, бывая в Боблово, он не раз украшал новогоднюю красавицу-ёлку аремзянскими изделиями из стекла.






В экспозиции музея Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете также хранится четырёхгранная бутылка из зелёного стекла. Она была передана на хранение в музей М.С. Яблоковым. Малоприметная на вид бутылка интересна тем, что вблизи горлышка имеет круглую стеклянную нашлёпку диаметром около трёх сантиметров, на которой в линейном порядке в три строки читается рельефный текст: «Тобольскъ. Карнильевъ. 1804» (илл. 65). Фамилия Корнильева написана через «а». Скорее всего, это следствие ошибки, допущенной стеклодувом. Дата выпуска бутылки, отлитой на заводе за 30 лет до рождения Д. И. Менделеева, свидетельствует, что в начале XIX века продукция шла на продажу под патронажем Дмитрия Васильевича Корнильева – деда Д. И. Менделеева.






Невзрачный на вид экспонат – простая бутылка, но сколько она рождает ассоциаций и дум! Держишь её в своих руках, и твоё приобщение к событиям давней истории становится настолько явным, что, кажется, бутылка ещё сохраняет тепло стекловаренной печи и рук мастера-стеклодува.

Следы стеклодувного производства в селе Верхние Аремзяны до сих пор можно обнаружить в бывших свалках на крутом берегу в логу речки Аремзянки. До недавнего времени считалось, что Аремзянская стекольная фабрика работала в основном на низкосортных местных песках, и поэтому выпускала только посуду из зелёного бутылочного стекла. Образцы продукции, выставленные в Тобольском краеведческом музее, как будто бы подтверждали подобное заключение. Так продолжалось до лета 1958 года. В этот год в окрестностях Верхних Аремзян проводились геологические изыскания песков для стекольной промышленности. Выбор места поисков не был случайным: сырьё для корнильевской фабрики добывалось в долине реки Аремзянки ещё два века назад. Начальник геологического отряда Н. Мизинов, не имея материалов прошлых лет, обратился с расспросами к местным жителям. Они показали ему участок косогора, куда многие десятилетия заводчане вывозили битую бракованную посуду.

Выкопали шурф, а в нём масса битого стекла. Каково же было удивление геологов, когда, кроме осколков ожидаемого зелёного стекла, нашлись фрагменты голубого, розового, красного цветов и даже бусы! Другими словами, художественные изделия. Обратились к газетам XIX столетия, и в одном из номеров «Тобольских губернских новостей» за 1890-й год обнаружили, что в былые времена белая глина доставлялась на фабрику из Камышлова, а вот песок, поташ и природные краски использовались местные.

***

Ко времени, когда я завершал этот параграф, произошло знаменательное событие, связанное с историей села Верхние Аремзяны и его стекольного завода. По инициативе и материальной поддержке губернатора Ямало-Ненецкого автономного округа, моего бывшего студента выпускника Тюменского индустриального института Ю. В. Неёлова в селе в самые кратчайшие сроки (за четыре месяца!) были воздвигнуты памятник Д. И. Менделееву и мемориально-музейный комплекс его имени (илл. 66 на цв. вклейке). Событие, о котором мечтало не одно поколение сибиряков почитателей таланта Менделеева, свершилось самым невероятным образом.






Торжественное открытие памятника Д. И. Менделееву, автором которого стал тюменский скульптор Н. В. Распопов, состоялось 7 августа в субботний тёплый и солнечный день. Присутствовали С.С. Собянин и Ю.В. Неёлов, руководство города Тобольска и Тобольского района, директор Тобольского музея-заповедника и представительная делегация учёных двух тюменских университетов, включая и автора этих строк. Надо ли говорить, что на торжествах собралось чуть ли не всё население села. Памятник Д.И. Менделееву установили на крутых склонах долины речки Аремзянки рядом с сохранившимся фундаментом бывшей церкви (илл. 67), увы! заросшим бурьяном, и неподалёку от того места, где стояли фабрика по производству стеклянной продукции и господский дом, давно сгоревшие. За памятником можно видеть спуск старой дороги (илл. 68, 69 на цв. вклейке), по которой местные жители, провожая Д.И. Менделеева дорогого гостя, несли его экипаж чуть ли не на руках, чтобы лошади не понеслись вразнос.
















Последний раз я был в селе Верхние Аремзяны ровно двадцать лет тому назад в морозный февральский день 1984 года. Тогда в Тобольске на Менделеевском проспекте открывали памятник Д. И. Менделееву (илл. 70, скульптор В.А. Нестеров. См. В. Свалов. Служил отечеству...– «Тюменская правда», 10 февр. 1984) по случаю 150-летия со дня рождения нашего великого земляка. Запущенное село оставило у меня удручающее впечатление. Вот как прозвучало горестное письмо жителей посёлка в редакцию одного из популярных центральных журналов (Поспелов М. Менделеевские Аремзяны. Огонёк, 1984, № 3, с. 28-29). «Нет дороги до Тобольска, нет телефона, даже сельсовет в 1979 году перевели в другое село, заросли грязью. С 1932 года школа носила имя Д. И. Менделеева, то же – библиотека, а сейчас всё забыто». Поспелов, побывавший в Аремзянах, пишет: «Сейчас в Верхних Аремзянах живёт 160 человек, добраться туда трудно. Сельский клуб здесь возник недавно на фундаменте сгоревшей в 1974 году церкви. В школе небольшой стенд, но нет портрета Д.И. Менделеева. Рассказывают, что в селе был памятник Менделееву, стоявший на центральной улице. Развалился, реставрировать его не стали. По случайной находке старом школьном штампе с именем учёного (на новом отсутствует) подтвердилось название школы. Его исчезновение, как и со школьной вывески, произошло в 1970-х годах».






К счастью, за минувшие годы в село проложили асфальтированную дорогу, покрыли асфальтом улицы. Благодаря соседству с Тобольским нефтехимкомбинатом, давшим работу селянам, Верхняя Аремзянка приятно преобразилась. Почти в каждом дворе я видел собственные «Жигули». С удовлетворением отметил отремонтированные и просторные здания местной школы с комнатой-музеем, в которой хранятся образцы старинных стеклянных изделий. С наслаждением смотрел на живописные окрестности села в обрамлении стройных елей, на старую дорогу, по которой когда-то, в 1899 году, Д. И. Менделеев приезжал в Верхнюю Аремзянку и на которой все жители села с колокольным звоном встречали высокого гостя.

В 1986 и 2001 годах я выпустил книги [3, 4], в которых подробно описывал пребывание Менделеева в Тобольске и Верхней Аремзянке. В них высказавалось пожелание о том, чтобы со временем село – родина детства Димы Менделеева, стала туристической Меккой Тобольского края. Радостно сознавать, что эта мечта стала реальностью.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Паллас П. С. Описание растений Российского государства (перевод с немецкого В. Ф. Зуева). – Тобольск, типография В. Корнильева, отпечатано с дозволения управы благочиния, 1792, 241 с.

2. Рожкова Т. Детские годы Менделеева в Тобольске. – «Тюменская правда», 1957, 22 июня.

3. Копылов В. Е. Д. И. Менделеев и Зауралье. – Тюмень, изд. Тюменск. индустр. института, 1986, 122 с.

4. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 1. Тюмень, «Слово», 2001, с. 83-87 (переиздание 2002 г., страницы те же).

5. Земля Тюменская (из собраний государственных музеев области). Альбом. Тюмень-Тобольск. Изд. «Баско». – Екатеринбург, 2004, с. 48.

6. Приложение № 4 в конце книги.






ПЕРВЫЕ ФОТОГРАФЫ ТОБОЛЬСКА



Люблю при малейшей возможности просматривать библиографию периодических и прочих изданий второй половины XIX столетия. Это было время наиболее важных научных открытий и появления технических новинок, оказавших решающее влияние на дальнейшее развитие техники вплоть до наших дней. Достаточно сказать, что в эти годы родилось инженерное программирование, появился двигатель внутреннего сгорания и началось развитие практической энергетики на основе электричества. Инженеры изобрели осветительную электролампочку, вникли в сущность механической записи и воспроизведения звука. Умудрились создать «великого немого» кино, разработали основу принципов радио и телевидения и мн. др. Такой просмотр библиографии неоднократно давал мне возможность найти новую тему для поисков. Нередко он же подсказывал мне ответ на поставленные вопросы в тех случаях, когда исследование заходило, как казалось, в безнадёжный тупик.

Тема первооткрывателей фотографии в губернском центре интересовала меня давно. Вот и на сей раз, задавшись вопросом: «_Кто_был_первым_фотографом_в_губернском_Тобольске?_», я в трепетном ожидании и с надеждой на успех перелистывал рукописный том библиографии Тобольской губернии, подготовленный в своё время Е. Н. Коноваловой в бытность её работы в областной библиотеке города Тюмени. Вода течёт и под лежачий камень, если его приподнять: на первых же страницах рукописи с изумлением обнаруживаю работу известного в Тобольской губернии историка, краеведа и журналиста К. М. Голодникова за 1864 год. Это имя мне было известно давно, ещё с тех пор, когда я собирал материалы о пребывании в Тобольске в 1899 году Д. И. Менделеева, с которым Голодников встречался и продолжительно беседовал. Упомянутая работа К. М. Голодникова мне также была известна, но держать её в руках не доводилось. Речь идёт об «Альбоме Тобольских видов», изданном в Тобольске в типографии губернского правления [2]. Необычным в этой работе было соучастие ещё одного автора фотографа П. Паутова. Ему принадлежат в альбоме 10 фотографий. Пояснительный текст к ним был написан К. М. Голодниковым. В третьей книге «Окрика ...» мне уже приходилось в кратком изложении рассказывать о П. Паутове [5].

Ко времени работы над этой книгой более ранней опубликованной работы с видами города и окрестной природы мне встречать не приходилось, несмотря на весьма интенсивные поиски на протяжении длительного времени. Это обстоятельство дало мне основание, как выяснилось позже – ошибочное, считать П. Паутова первым фотографом Тобольска. К Паутову мы ещё вернёмся, а пока остановимся на другом источнике информации.




ЗНАМЕНСКИЙ И ЛИСИЦИН.


Сравнительно недавно мне довелось познакомиться с записками [1] известного в Зауралье художника-тоболяка М. – С. Знаменского (1833–1892), илл. 71. Он проживал в Тобольске по улице Большой Архангельской (Ленина) напротив церкви Михаила Архангела. В моём архиве нашлась копия очень старой фотографии частного дома М. Знаменского (илл. 72). Оригинал снимка хранится в Санкт-Петербурге в фондах Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина.











Вполне вероятно, что фотография сделана самим Знаменским (кто из фотолюбителей не фотографировал свой дом?) или его другом и компаньоном, любителем фотографии И. Ф. Лисициным, а, скорее всего, тем и другим совместно. На другой старинной фотографии (илл. 73) дом Знаменского смотрится на фоне других зданий города. Дом на улице Ленина под номером 21 напротив бывшей женской гимназии сохранялся до 1975 года. Из-за ветхости дом разобрали и выстроили внешне схожий новодел. В августе 2004 года мне довелось посетить Тобольск и сфотографировать здание вместе с мемориальной доской (илл. 74 на цв. вклейке). Содержание доски следующее: «_В_этом_доме_жил_известный_художник-демократ_М.С._Знаменский_» (а где даты жизни?).











Рукописный дневник Знаменского в начале 1950-х годов оказался в архиве профессора Тюменского педагогического института П. И. Рощевского (илл. 75). Он не только сделал текст удобочитаемым, но и сопроводил его необычайно ценными комментариями. Позже рукопись перешла к дочери Рощевского, к профессору Л. П. Рощевской из Сыктывкара. В конце 2003 года, благодаря её содействию, мне было разрешено сделать выписки из дневника Знаменского за 1862–1863 годы. Выписки позволили установить начало истории тобольской фотографии.






Как оказалось, Знаменский, художник и преподаватель рисования в женской гимназии Тобольска, живо интересовался фототехникой и даже использовал фотографии тоболяков для своих рисованных портретов. Впрочем, предоставим слово автору дневников, а затем приведём некоторые пояснительные суждения и выводы.

_Тобольск,_1862_год._27_сентября._

День такой хмурый, и нервы еще немного расходились, так что пришлось выдержать борьбу идти в класс или нет. Долг взял своё, и я отправился в школу, где всё шло по порядку обычной чередой: носы, уши, карандаши, резинка, шушуканья учениц и просьбы начать рисунок. Дома толкотня в двух комнатах: тот просит за вставленные стёкла, другой за воду, возня с самоваром, из которого несёт угаром. Нервы расходились, и я рад был отправиться к И.Ф. ЛИСИЦИНУ, который имеет ОПЫТ ФОТОГРАФИРОВАНИЯ НА БУМАГЕ (выделение жирным шрифтом моё, автор).

_28_сентября._

День сегодняшний прошёл у меня в ходьбе: утром отправился к ЛИСИЦИНУ. На дороге туда же побывал у Сорокина и до 12 часов проболтался там без всякого дела. Потом к нам явился Жемчужников. Его приезд был замечателен тем, что Николай Аполлонович решился завести ФОТОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТИВ (т. е. фотоаппарат примеч. моё) для знакомых и просил доставить ему объявления. Хорошо это будет тем, что он, по-своему расположенный ко мне, не откажется иногда СНАБДИТЬ МЕНЯ ОБЪЕКТИВОМ_в_ то время, когда придёт мне фантазия сделать маленькую экскурсию со съёмками. _В_ другом углу О ФОТОГРАФИИ толковал Голышев, которую он намерен передать вновь составляющейся компании.

_29_сентября._

Три класса с шеи долой и я перед сном с пером. Ученицы всё более и более привыкают ко мне. Скоро, кажется, они будут смотреть на меня как на их старшую и солидную подругу. Новая какая-нибудь картинка, ПОРТРЕТ ФОТОГРАФИЧЕСКИЙ, коли заведётся у кого-нибудь из них, мучит их до тех пор, пока не покажут его мне.

_10_октября._

ПЕРЕД КЛАССОМ ЗАШЁЛ В ФОНАРЬ ЛИСИЦИНА. ХМУРИТСЯ ОН, ДОБИВАЯСЬ ОТПЕЧАТКОВ НА БУМАГЕ. Не думаю, чтобы доставило ему много удовольствия сообщённое мною, что послезавтра будет окончательное решение о ФОТОГРАФИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ.

_21_октября._

_Лисицин_ зашёл ко мне. Темнов был у него в пятом часу, а сегодня он пришёл тащить меня к нему. Ну и потащились. Пересмотрел МНОГО ФОТОГРАФИЙ, но не решил, которые описать как визитные карточки его товарищей. Просто роскошь! По словам М. Устнова, Темнову очень бы хотелось остаться здесь, но долги семейства, простирающиеся до 200 руб., заставляют его согласиться выехать в степь, так как ему будут выданы за отъезд деньги в сумме 200 рублей. Судя по словам Жилина и его матери, Темнов питался там одним молоком и сухарями, чтобы сэкономить и семейству, и НА ФОТОГРАФИЮ. И я этому очень верю.

От Темнова зашёл к Сорокину, получил с него 3 рубля за СТЕРЕОСКОПИЧЕСКИЙ рисунок. Компания купила у меня заведение и смогла, заложив ФОТОГРАФИИ, заплатить мне 300 рублей. Остальные пришлось отсрочить. Ежедневно являлись ко мне угловатый юноша и молчаливый брюнет и погружались в ИЗУЧЕНИЕ ФОТОГРАФИЧЕСКОГО ИСКУССТВА.

_25_октября._

_–_Миша,_вот_тебе_записка_и_бумага,_разбудил_меня_брат._Лисицин_просит,_во-первых,_журнал_«Фотографические_записки»_и,_во-вторых,_«Слово_о_полку_Игореве»._

_26_октября._

Наконец, вручил я П. П. Ершову СТЕРЕОСКОПИЧЕСКИЕ РИСУНКИ, и пустились толковать с ним о предметах, вызывающих на размышление. Предметами разговора были архиереи всероссийские откуда-то появилась у него их портретная галерея. Выпив положенную порцию кофе, я по новой улице мимо казарм пробрался к Темнову и, сверх чаяния, застал его дома в кабинете с ФОТОГРАФИЧЕСКИМ РУКОВОДСТВОМ. Пустился он мне показывать ФОТОГРАФИИ и, увы, его работы все-не годящие, но ОБЪЕКТИВ хорош. Прочёл он мне и условие, в котором, между прочим, говорится, что снимать будет он, получая за это по 25% с рубля барыша и 5% за объектив. За ретушёвку заказчики портретов могут делать особое условие.

Тут пришёл Архаров. И мы, три компаньона, явились к четвёртому члену, который явился ещё с компаньоном Чуйкевичем. Читали, рассуждали и порешили со всех компаньонов, исключая Темнова, собрать по 25 руб., а Темнов же ВКЛАДЫВАЕТ ОБЪЕКТИВОМ и материалами на 160 рублей.

_27,_28,_29_октября._

Поразмыслив О ФОТОГРАФИИ, я не нахожу особенно большой радости откликнуться в эту компанию. Во-первых, если у нас будет чистого барыша 200 рублей, что будет, я думаю, только тогда, когда явится до 200 желающих сняться. Тогда на самой пай достанется только 12 рублей. А разрушится компания хоть потому, что Темнов отправится летом в степь. Мои 25 рублей ухнут, и взамен их я получу неприложимые к делу снимки, воронки и тому подобное. Во-вторых, мы до сих пор еще и не видали рукоделий Темновских, потому что нельзя же считать за ФОТОГРАФИИ то, что он предложил на показ ДВЕ ЧЁРНЕНЬКИЕ БУМАЖКИ. В-третьих, где взять 25 руб. ?

На сегодня, кажется, назначено заседание у Жилина и, вероятно, мои недоумения разрешатся. Равно как и недоумение Темнова насчёт того, что ОБЪЕКТИВ его поступит в собственность общества.

_1_ноября._

Был в школе, в семинарии, у Карпова за жалованьем, был у Серебренникова относил долг. А ко мне пришёл Темнов с условиями и с желанием поторопиться с ФОТОГРАФИЧЕСКОЙ КОМПАНИЕЙ. Но из всего этого решительно ничего не выходит: ни хорошего, ни худого.

_25_ноября._

Давно я не писал, а в этот промежуток было кое-что и изрядное. Составилась компания Темнова и лопнула.

_Тобольск,_1863_год._25_января._

Отправился к ЛИСИЦИНУ в надежде застать там Баштука. Долго ждал и решился сам идти к нему напомнить данное им слово позволить снять ФОТОГРАФИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ с его дочери. _Снимал_ раза три, но выходит чепуха, однако такая, что с неё можно срисовать кое-что. _И_ родилась ещё мысль _снять_ ещё татарских девушек и представить Сколкову четыре рисунка. Брат дал слово съездить завтра к Сейфуле и попросить его детей побывать в ФОТОГРАФИЧЕСКОМ ФОНАРЕ ЛИСИЦИНА.

_12_мая._

Утром, еще к неумытому, явился ко мне ПАУТОВ (один из бесчисленных причисленных) и просил меня сегодня к себе СНИМАТЬ ФОТОГРАФИИ для СТЕРЕОСКОПОВ. Угостив его показанием визитных карточек литературных знаменитостей и стереоскопа, я надоумил его снимать в саду Кувичинского. На что он и согласился.

_Омск,_лето_1863._

Отправился к Макарову, захватив свои КАРТОЧКИ. Перешли мы на интересный разговор о _фотографии_ в здешнем обществе. Перерыл я у него все его КАРТОЧКИ и часа через полтора расстались. Из церкви зашёл к нам благословить батюшка. С ФОТОГРАФИИ речь перешла на гальванизм, оттуда на журналы. Окончилось всё воспоминаниями о Ялуторовске.

_Тобольск,_4_сентября._

Навестил сегодня ЛИСИЦИНА и давно забытую семинарию. ЛИСИЦИНА застал на сборах в поход. Собирается ехать в Абалак СНИМАТЬ ВИДЫ, ОБЕЩАЕТСЯ СНЯТЬ И ТОБОЛ.

_7_октября._

ЛИСИЦИН, ПОЛУЧИВШИЙ ДОЗВОЛЕНИЕ ОТКРЫТЬ ФОТОГРАФИЮ, ПОСЛАЛ ДЕНЬГИ И ВЫПИСЫВАЕТ ОБЪЕКТИВЫ ДЛЯ СЪЁМКИ СТЕРЕОСКОПИЧЕСКИХ РИСУНКОВ. ЛИСИЦИНА ДОМА НЕТ – В ФОНАРЕ. ПУБЛИКА СНИМАЕТСЯ. Явились две барышни Поповых сниматься, а в ожидании повели между собой беседу. Пришёл ЛИСИЦИН.

– Напишите, пожалуйста, карикатуру, говорит он мне, как я даю подписку в полиции, что буду сообразовываться со всеми правилами, ИЗДАННЫМИ ДЛЯ ФОТОГРАФОВ.

Из фрагментов дневника следуют важные заключения.

1. Трудно поверить, но к началу 1860-х годов тобольская общественность, главным образом молодые люди, не только хорошо были осведомлены о таинствах фотографии, но и широко использовали светопись в практических делах, выписывали специализированные журналы по фотоделу, учились ему. В кругу тобольской интеллигенции Знаменский называет имя ЛИСИЦИНА ИВАНА ФЁДОРОВИЧА (1827[2 - ^^ По другим данным 1822 г.] – 4.02.1869) – сына священника, инспектора и учителя Тобольского духовного училища и семинарии. В 1846 г. Лисицин окончил Тобольскую духовную семинарию. Исследовал флору Тобольской губернии (см. список его научных трудов в Приложении № 5). Дружил с Михаилом Знаменским в течение многих лет. В 1858 ГОДУ И. Ф. ЛИСИЦИН ОТКРЫЛ В ТОБОЛЬСКЕ ПЕРВУЮ ФОТОГРАФИЧЕСКУЮ МАСТЕРСКУЮ. Он же, пишу для осторожности, чтобы не ошибиться, может быть назван ПЕРВЫМ ФОТОГРАФОМ Тобольска (см. также Приложение № 6). Соответственно, Знаменский вторым: см. его дневниковую запись от 25.01.1863 г. Знаменский подчёркивает в дневнике, что Лисицин имел поначалу не совсем удачный опыт работы с фотобумагой, а не только с дагеротипами. Следовательно, Лисицин, к тому же, стал в Тобольске пионером фотобумажной технологии печатания фотографий. Стало быть, перед этими событиями он, как и все фотографы того времени, работал по технологии дагеротипии. Другими словами, получал фотографии на посеребрённых пластинках и был первым в Тобольске дагеротипистом. Его дагеротипы, увы, мне неизвестны. Впрочем, кое-какие предположения можно высказать. О них несколько позже. Лисицин, как неоднократно упоминает Знаменский, был первым в Тобольске, а, возможно, и в Сибири, кто стал заниматься стереоскопическими съёмками. Официальное разрешение властей на открытие фотоателье Лисицин получил несколько позже, в 1863 году, но раньше, чем это сделал упоминавшийся ранее П. С. Паутов. До открытия ателье у Лисицина, вероятно, рядом с его квартирой, существовал чуланчик, названный Знаменским «фонарём». К сожалению, работы И. Ф. Лисицина в наше время большая редкость. Для книги мне удалось разыскать лишь два его снимка: уже упомянутый рисунок под номером 72, а также фотографию трёх священнослужителей (илл. 76). Возможно, удачи с находками работ этого мастера светописи у меня ещё впереди. И. Ф. Лисицин рано, в 42 года (или 47?), ушёл из жизни. Его портретом я не располагаю.






2. Несколько слов о другом фотографе Тобольска ПАВЛЕ ПАУТОВЕ, заявившем о себе как профессиональном фотохудожнике вслед за Лисициным. Он упоминается в дневнике Знаменского, но с некоторой долей пренебрежительной интонации. И напрасно: снимки Паутова, помещённые в совместно написанной с Голодниковым книге, свидетельствуют о неплохом мастерстве этого, пусть и не первого, фотографа. Знал он, как и Лисицин, стереоскопическую съёмку. Сказано о Паутове немного: родился в Тобольске, окончил гимназию, в 1864–1871 годах работал здесь же надзирателем. Поскольку эти сведения явно недостаточные, пришлось мне заняться поисками дополнительных биографических данных о нём. Они нашлись, о них несколько позже.

3. Немаловажно, что Знаменский сам работал с фотоаппаратом. Своего «объектива» он не имел, но пользовался чужим с разрешения друзей. С фотоаппаратом он работал у себя в доме. Следовательно, дом Знаменского в Тобольске – это исторический памятник начальному этапу фотографии в губернском центре. Не дополнить ли этой фразой памятную доску на здании? Приходится сожалеть, что на не совсем обычную сторону творческой деятельности известного художника увлечение фотографией, не обратил внимание в своих статьях и в книге о нём [3, 4] биограф Знаменского профессор П.И. Рощевский. В книге о Знаменском Рощевский приводит только одну малозначащую фразу о том, что в Сибири фотография _«мало_развита»._ Дневник Знаменского опровергает это суждение. Нет сомнения, что Знаменский воспитанник колонии декабристов в Ялуторовске, был осведомлён с 1840-х годов о фотографии со слов своих наставников.

4. Знаменский не только увлёкся любительской фотосъёмкой, но и со своими коллегами намеревался создать в Тобольске фотографическую компанию коммерческой направленности. Опыт потерпел крах, но инициатива её организации для начала 1860-х годов и глубокой провинции представляется интересной и значимой.

5. По словам Знаменского, он многократно навещал знаменитого сказочника и поэта П.П. Ершова. Тот заинтересованно выслушивал сообщения о фотографии и стереоскопии. С большой долей вероятности можно предположить, что коллеги Знаменского фотографировали Ершова и не раз. Поиск таких фотографий ждёт энтузиаста.

Среди многочисленных рисунков М.С. Знаменского удалось найти один, на котором изображён местный фотограф И. Лютик [7], владелец фотоателье в 1874–1879 годах. Ателье было зарегистрировано на имя Марии Пичикус. Интересно, что в 1891 году это фотоателье арендовал М.Ш. Шустер, семейная династия которого оказала заметное влияние на развитие фотодела в Тобольске и Тюмени. Рисунок Знаменского относится к середине 1870-х годов. Он интересен своей иконографической особенностью (портрет фотографа, как редкость), а также тем, что на нём можно увидеть конструкцию громоздкого фотоаппарата тех лет (илл. 77). Поводом для появления рисунка стала экспедиция на север Тобольской губернии под руководством путешественника И.С. Полякова. Его портрет, благодаря рисунку, также стал известен. Упомянутый Лютик по приглашению Полякова принял участие в маршрутах экспедиции. В отчёте по итогам путешествия имеются до 20 фотографий коренных жителей и северных местностей.











ПАУТОВ И ЕГО АЛЬБОМ С ФОТОГРАФИЯМИ ТОБОЛЬСКА.


Сведений о жизни и деятельности титулярного советника Павла Семёновича Паутова сохранилось, как уже сказано, немного. Мне, по крайней мере, неизвестны годы его жизни, весьма скудны биографические подробности о пребывании в губернском городе, где он родился. По некоторым материалам, опубликованным в «Памятных книгах» по Тобольской губернии в 1860–1884 годах, в Тобольск он вернулся из Петропавловска после отставки, и, следовательно, в зрелом возрасте, не позже второй половины 1850-х годов. В Петропавловске он служил в полицейском управлении, затем – помощником городничего. В Тобольске его определили надзирателем «своекоштных» воспитанников губернской гимназии. Начало его увлечения фотографией в Тобольске относилось к концу 1863 началу 1864 годов. Как и его предшественники и коллеги по увлечению фотографией, Паутов в начале 1860-х годов знакомится с содержанием журнала «Промышленность», в котором из номера в номер печатались популярные статьи о фотографии. Кроме того, тогда же в неофициальной части газеты «Тобольские губернские ведомости» были опубликованы объявления о выходе из печати в столице империи книг по фотоделу. Из Петербурга тоболяки выписывали «Популярное руководство к фотографии на коллодионе» доктора Ван-Монкова в переводе с французского. В столице стал выходить популярный ежемесячный журнал «Фотографъ» под редакцией А. В. Фрибеса. Александр Викентьевич Фрибес, кстати, был компаньоном Д. И. Менделеева по работе в пятом (фотографическом) отделе Русского технического общества.

Надо полагать, фотодело привлекло внимание Паутова в значительно большей мере, чем присмотр за своекоштными воспитанниками. В августе 1864 года, овладев навыками фотодела и располагая удачными авторскими снимками Тобольска, он получает разрешение на открытие в Тобольске, вслед за Лисицыным, частной фотографии. В конце того же 1864 года Паутов в содружестве с Голодниковым оперативно издаёт альбом с видами губернского города. В 1870-м или в 1871 году П. С. Паутов переезжает в Пермь. Своё фотографическое заведение в Тобольске он продаёт дворянке Ю. Томашевичевой. Дальнейших сведений о судьбе одного из первых тобольских фотографов, к сожалению, найти не удалось. Не увенчались успехом поиски его имени в пермской периодической печати тех лет, равно как и попытки отыскать фамилию Паутова в подписях к старинным фотографиям Перми второй половины XIX века. Возможно, фотодело как бизнес П. С. Паутова интересовать перестало. До конца столетия в Тобольске сохранялись кое-какие корни семьи Паутовых. Так, в 1884–1890 годах в городе проживали его родственники: сын Геннадий Павлович и учитель губернской гимназии надворный советник Александр Дмитриевич Паутов. Фотоснимок П.С. Паутова мне так же, как и фотографию И.Ф. Лисицына, отыскать не удалось.

Альбом с видами Тобольска давно стал библиографической редкостью. В немалой мере этому способствовали небольшой тираж альбома и малая известность провинциального издательства. Надо отметить, что в те годы, по крайней мере, в провинции, не существовало издательской технологии воспроизводства фотографий на бумаге, поэтому снимки приходилось просто вклеивать в альбом. Только сопроводительный текст печатался типографским способом. Отсюда следует, что тираж альбома не мог быть большим. Мои поиски альбома в Тобольске оказались безрезультатными. Неудачей закончились попытки переснять фотографии в Публичной библиотеке в Санкт-Петербурге, в которой нашлись два экземпляра альбома, но с утраченными фотографиями. И только знаменитая Румянцевская библиотека, как обычно, оправдала мои надежды: снимки, при содействии А.Л. Вычугжанина, удалось перевести на компакт-диск, и с тех пор они хранятся в моём архиве. Более чем уверен, что альбом был передан в библиотеку после завершения в Москве Политехнической выставки 1872 года. Тобольчане, как и вся Тобольская губерния, участвовали в работе этой выставки, посвящённой 200-летию со дня рождения императора Петра I, в том числе в работе фотографического павильона.

Альбом включает фотографии П.С. Паутова с видами малознакомого нашему поколению Тобольска. К каждой из них прилагается пространное описание на одной-двух страницах, подготовленное К.П. Голодниковым. Введением к альбому служит историческая справка о городе Тобольске. В ней наибольшее внимание уделено тем несчастиям, которые сопровождали город в предшествующие века: пожарам и наводнениям. В устах Голодникова весьма пессимистично звучит оценка перспектив развития города. И только величественные виды старинного города, первой столицы Сибири, вдохновляют автора. Фотографии Паутова представляют интерес в том отношении, что не только показывают Тобольск почти полуторавековой давности, но и демонстрируют утраченные уголки городской архитектуры. Вот они, первые в истории города фотоизображения Тобольска! Давайте посмотрим некоторые наиболее характерные снимки.

Прежде всего, взгляните, читатель, на фотографию, на которой изображён памятник Ермаку (илл. 78). Внешнее окружение обелиска, как нетрудно заметить, совершенно не соответствует современному виду. Из описания памятника, сооружение которого проходило в 1837–1849 годах при содействии и финансовой поддержке знаменитых уральских магнатов Демидовых и Яковлевых, следует, что в 1857 году, незадолго до фотографирования, памятник дополняли цветник и сад, оранжерея и теплица. Инициатива принадлежала губернатору, статскому советнику В.А. Арцимовичу, оставившему о себе у сибиряков добрую память. В теплице выращивали георгины и китайские розы, олеандры и гортензии, кактусы и левкои и многие другие экзотические растения. Их было более тысячи. Среди деревьев выделялись яблони и кипарисы, лимонные, ананасовые и персиковые насаждения. Выращивали овощи: огурцы и салат, редиску и сельдерей, спаржу и петрушку. Плоды и овощи свободно продавались всем желающим. В летние дни в саду играл духовой оркестр. Он располагался при памятнике на специальной площадке для танцев. Беседки для оркестра и танцев хорошо видны в правой части фотографии. К сожалению, потомки Паутова и Голодникова не сумели сохранить былую роскошь оформления, обеднив первоначальные замыслы авторов памятного сооружения. Полвека спустя после Паутова памятник Ермаку стал выглядеть совсем иначе, мало отличаясь от современного вида.






От памятника Ермаку к нашему времени хоть что-то осталось. А вот другое сооружение можно увидеть только на фотографии. Это лютеранская деревянная церковь (илл. 79). Стоит обратить внимание, что снимок сделан Паутовым в зимнее время, скорее всего в начале 1864 года. Он один из самых первых снимков Тобольска. В 1814 году по инициативе и за счёт средств тобольского мастера серебрёных дел Иоганна Шпильнера на Туляцкой улице была приобретена деревянная постройка. На её месте началось строительство церкви. Её возвели в 1818 году. Она освящена первым лютеранским дивизионным проповедником в Западной Сибири неким Вальтером. Музыканты местного гарнизонного батальона исполняли религиозные пьесы. В 1861 году для церкви приобрели фисгармонию, и был приглашён органист. Церковь состояла в непосредственном подчинении Московской лютеранской консистории. Она располагала библиотекой, в которой хранился редкий экземпляр Библии, напечатанной на немецком, финском и латышском языках.






Остальные фотографии Тобольска в паутовском альбоме некоторым образом задали тон последующим поколениям тобольских светописцев. Во всяком случае, все сюжеты альбома неоднократно повторялись ими. Это пятиярусная колокольня Тобольского кафедрального собора и шведская башня-рентерея (илл. 80). Одна из высочайших в России колокольня имела на двух ярусах 15 колоколов, самый крупный из которых был отлит в Нижнетагильском заводе Акинфия Демидова. На снимках показан трёхэтажный дом тобольских присутственных мест (илл. 81) и губернаторская резиденция (илл. 82). Первый, на высоком обрыве рядом с кремлём, первоначально предназначался для сибирского наместника. С ликвидацией наместничества в 1799 году в него перевели присутственные места. К моменту съёмки дома Паутовым в нём на верхнем этаже размещались Казённая палата, на среднем губернский совет и губернское правление. Нижний этаж занимали окружное казначейство и канцелярия губернского прокурора. Флигели были отданы губернскому, окружному и земскому судам, приказу общественного призрения, губернской типографии и редакции газеты «Тобольские губернские ведомости».
















Каменный губернаторский дом, примыкающий к Благовещенской улице и площади того же названия, с конца XVIII столетия принадлежал тобольскому купцу Куклину. С 1820-х годов особняк перешёл в казну. Здесь постоянно селились сначала генерал-губернаторы Сибири, затем, с 1839 года, тобольские губернаторы. В доме в 1837 году останавливался наследник престола, позже император Александр II, а в годы гражданской войны Николай II. В середине Х1Х-го века участок Благовещенской улицы в районе губернаторского дома и Благовещенской площади украшали орудийными стволами, пирамидально сложенными бомбами и ядрами. Вся эта военная атрибутика была отлита на Каменском заводе.

Паутов снял Захарьевскую и Богоявленскую церкви (илл. 83) и Гостиный двор. Фотография каменной Богоявленской церкви с барочной оградой удивительной красоты заслуживает особого внимания. Церковь разрушили в середине минувшего столетия. Она стояла под горою с 1691 года. В ней в 1834 году крестили Дмитрия Менделеева. Достопримечательностью церкви был колокол с надписью на латыни: «_me_fecit_jan_Albert_de_Grave_Amsterdami,_anno_Domini_1719_» («лит я в Амстердаме Иваном Альбертом де Граве, в лето от Рождества Христова 1719»), «_Амстердам_и_Тобольск_ – _какое_расстояние_!» – восклицает автор текста Капитон Голодников. Десять лет назад мне пришлось посетить великолепный Амстердам. Мне и в голову тогда не приходило, что эти два исторических города породнились через знаменитый колокол.






Разумеется, на снимках на фоне Панина бугра не была пропущена знаменитая губернская гимназия (илл. 84). Кстати, здание было снято на негатив во времена, весьма близкие к годам окончания курса обучения в ней И.Я. Словцова (1844 – 1907), замечательного педагога и учёного, основателя Тюменского Александровского реального училища. Именно такой запомнилась Ивану Яковлевичу будущей гордости сибирской науки, своя первая школа. В Тобольске это имя менее популярно, чем в Тюмени, и всё же на стене гимназии хотелось бы видеть памятную доску наряду с именами Д.И. Менделеева и П.П. Ершова. И.Я. Словцов имел тесные научные связи с губернским музеем, неоднократно печатался в его трудах. Не обошёл П.С. Паутов своим вниманием подгорную часть города, снятую с кремлёвского холма (илл. 85). Все они, эти сюжеты, узнаваемы и в наше время.











Интересна первая фотография Ивановского междугорного, как называют его авторы альбома, монастыря (илл. 86), основанного в 1652–1663 годах архиепископом Тобольским и Сибирским Симоном. Уединённая обитель с двумя церквями была сооружена в живописной местности среди холмов по просёлочному Тырковскому тракту, получившему своё название от южного предместья Тобольска Тырковки. Каменные сооружения монастыря ограждены кирпичными стенами с воротами и аркой. В ограде разбит сад, и стоят несколько древних кедров. Под их сенью размещены беседки, где любили отдыхать гости из города, в том числе ссыльные декабристы. За оградой видно беспорядочное скопление деревянных строений. Заметен необыкновенный контраст между убожеством этих времянок и роскошью основных строений монастыря. Спустя 40 лет потомки первого фотографа Тобольска М. Уссаковская и А. Цветков повторили съёмки монастыря и поместили фотографии на художественных почтовых открытках.






Хочется обратить внимание читателя на одну очень характерную особенность фотографий Паутова. На всех без исключения снимках не видно движущихся людей или повозок. В тех редких случаях, когда они всё же присутствуют, например, на фотографии с видом Никольского взвоза (илл. 87), то исполняют роль статистов, не более. Объяснение здесь простое: в годы, когда Паутов проводил съёмки, в ходу был так называемый мокро-коллоидный способ приготовления светочувствительного материала. На раннем этапе развития фотографической технологии он предусматривал приготовление будущего негатива непосредственно перед фотографированием. Чувствительность коллоида к свету не была высокой, поэтому приходилось снимать пейзаж с большой выдержкой. Естественно, движущиеся элементы снимка оказались бы смазанными. Кстати, о Никольском взвозе. По свидетельству К. Голодникова, о точном времени его строительства сведений не сохранилось. Известно только, что в городе до 1824 года существовал единственный конный, так называемый Казачий, подъём на гору в предместье Вершина в восточном неудобном районе города. Подъём представлял собою деревянный на срубах мост, к началу ХIХ-го столетия весьма обветшавший. При сооружении нового подъёма был выбран лог, по которому в наше время и проходит Никольский подъём «взвоз». Через небольшую речку Курд-Юмку пришлось проложить мост. Название взвоза произошло от церкви Николая Чудотворца (с 1602 г. деревянное сооружение, с 1743 каменное), стоявшей поблизости и примыкавшей к каменному архиерейскому дому.











РЕДКИЙ ДАГЕРОТИП.


Дагеротипы – снимки на посеребрённой пластинке, в наше время встретить, тем более найти, почти невозможно. Немногие музеи имеют подобные уникальные экспонаты. Наиболее крупной коллекцией дагеротипов обладает Государственный исторический музей в Москве 296 экземпляров. В Зауралье мне известны только три краеведческих музея обладатели дагеротипов. Одним из них располагает музей в Нижнем Тагиле. Сохранившийся уральский дагеротип представляет собой поблекшую металлическую пластинку размером 8 на 12 сантиметров. На пластинке просматривается группа из трёх горнозаводских служащих. Дагеротип сделан в 1858 году в ателье Генри Инглиса. Наряду с екатеринбуржцами, он стал зачинателем фотодела в промышленном городе на восточном склоне Урала. Уральские заводчики Демидовы выписали Г. Инглиса из Англии как специалиста по кузнечному делу и молотового мастера. По окончании пятилетнего контракта Инглис остался в Нижнем Тагиле и, пользуясь связями на своей родине, решил сменить профессию и заняться выгодной фотографией.

Другим уникальным экспонатом располагает музей фотографии в Екатеринбурге. Как сообщил мне его научный руководитель Е.М. Бирюков, на дагеротипе изображены два младенца. К сожалению, место и время съёмки, а также авторство фотографии не установлены.

Наконец, обладателем ещё одного уникального дагерротипа стал краеведческий музей-заповедник в Тобольске [6]. На снимке (илл. 88 на цв. вклейке) изображён В. П. Шапошников-младший, сын известного в середине XIX века тобольского купца П. Шапошникова. Дагеротип сделан в 1852 году на металлической посеребрённой пластине размером 9, 8 на 11, 3 сантиметра и помещён под стекло в чёрный футляр толщиной в половину сантиметра. Снимок обрамляется двумя металлическими под золото рамками и тонирован цветными красками. Ценнейший экспонат памятник культуры середины XIX века, поступил в фонды музея из Ленинграда в 1972 году от С.П. Заборовского дальнего родственника семьи Шапошниковых. К сожалению, обычная пересъёмка дагеротипа не способна передать фактуру его блестящей металлической поверхности. При разглядывании такого снимка создаётся впечатление, что дагеротип ничем не отличается от современной фотографии. Уже после подготовки этого текста мне пришла в голову мысль о съёмке дагеротипа с помощью стереоскопической технологии. Дело в том, что трёхмерное изображение, в отличие от плоской картины, даёт своеобразный стереоскопический блеск. На обычной плоской фотографии его получить невозможно. Разумеется, при пересъёмке дагеротипа объёмное изображение получить не удастся, но стереоскопия даёт дополнительную информацию металлический блеск поверхности дагеротипа. Насколько мне известно, в периодической печати попытки стереоскопической пересъёмки дагеротипов никогда не предпринимались. Пока что такой снимок мне осуществить не удалось по чисто организационным причинам из-за трудности разборки футляра и риска повредить стекло.






Автор и место исполнения дагеротипа неизвестны. Здесь поле разного рода догадок может быть достаточно обширным. Исключаются фотографы столичных городов, поскольку к 1852 году дагеротипия там уже вышла из употребления. Высока вероятность изготовления дагеротипа в одном из провинциальных городов, например в Екатеринбурге, а может, что вернее всего, и в самом Тобольске. Надёжность такой догадки, если принять во внимание скромное внешнее оформление дагеротипа, достаточно велика. И если она верна, то начало фотографии в губернском городе следует относить к началу 1850-х годов. Но кто был этот фотограф? Имя его мне неизвестно. Знаю только, что екатеринбургский дагеротипист И. А. Терехов не раз предпринимал поездки с фотоаппаратом по Зауралью и бывал в Тобольске. Не его ли это работа? С другой стороны, упомянутый выше И. Ф. Лисицын начинатель профессиональной фотографии в Тобольске, освоивший, как говорилось, технологию дагеротипии, а вслед за ней печатание фотоснимков на бумаге, вполне мог быть автором тобольского дагеротипа. Другие предположения маловероятны.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Знаменский М. С. Дневник, 1862–1863 г. г. – Рукопись, архив семьи Рощевских. Сыктывкар.

2. Голодников К. М., Паутов П. С. Альбом тобольских видов. – Тобольск, типография губернского правления, 1864, 25 с.

3. Рощевский П. И. Воспитанник декабристов художник М. С. Знаменский. – Тюмень, областное издательство, 1954.

4. П. Рощевский. Сибирский художник-карикатурист М. С. Знаменский. – «Тюменская правда», 1958, 25 мая.

5. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 1. – Тюмень, «Слово», 2001, с. 263-271; Кн. З, 2002, с. 194 – 195.

6. Копылов В. Е. У истоков фотографии на Юге Тобольской губернии. – Сб. «Коркина слобода», Ишим, 2003, вып. 5, с. 58-63.

7. Белобородов В. История в лицах. – В сб. «Тобольский хронограф», вып. IV. – Екатеринбург, изд. «Уральский рабочий», 2004, с. 341-346.






ЗДАНИЕ ГУБЕРНСКОГО МУЗЕЯ В ТОБОЛЬСКЕ: КТО ЕГО ПРОЕКТИРОВАЛ И СТРОИЛ?


Поначалу я намеревался назвать параграф как «Забытые имена». Мы мало и плохо знаем минувшие события, а уж о сохранении в памяти выдающихся имён прошлого и говорить нечего. О некоторых из них и пойдёт речь далее. В Тобольске несколько в стороне от кремля, на краю площади Ремезова, стоит здание бывшего губернского музея. Сейчас в нём размещается картинная галерея, а в советское время дом принадлежал пионерам. Начало сбора экспонатов для «хранилища древностей», как тогда говорили, относится к концу 1860-х годов и связано с именем основателя музея И.Н. Юшкова. Из-за отсутствия отдельного помещения экспонаты размещались на его квартире и в служебном кабинете. Таким образом, рождение музея, как это имело место в судьбах большинства сибирских музеев, началось с частной коллекции. Достойно сожаления, но с этим обстоятельством потомки редко считаются. Признание инициативы Юшкова наступило далеко не сразу и только после его кончины. Итог: многие музейные ценности частной коллекции оказались утраченными. Желание сохранить оставшееся, а затем приумножить экспозиции заставило общественность Тобольска проявить хлопоты по сооружению отдельного здания музея.

Инициатором строительства, по времени совпавшего с празднованием 300-летия города, стал губернатор В.А. Тройницкий [1, 2]. Он считал, что лучшим памятным событием накануне столь крупного юбилея может стать строительство здания музея, достойного губернского центра. Благодаря вниманию В. Тройницкого здание губернского музея выстроили в самые кратчайшие сроки – чуть больше года (июнь 1887 – сентябрь 1888). Всякий раз, когда в былые времена мне приходилось бывать в Тобольске и совершать пешеходные прогулки по Красной площади, я с интересом разглядывал необычное по архитектурным формам одноэтажное каменное хранилище древностей. Как говорили о музее свидетели его возведения, в Тобольске «_появилось_хотя_и_не_грандиозное,_но_красивое,_более_того –_изящное_здание_»[3 - ^*^ Подтверждением тому уже в наше время стал выпуск Миниформ связи России в июле 2004 года почтового конверта с красочным изображением здания губернского музея, теперь картинной галереи. ]. Мой интерес подогревал и стоящий рядом памятник Д.И. Менделееву, сейчас утраченный. Великий учёный в бытность свою в родном Тобольске в 1899 году посещал музей и вместе с местными знатоками истории и природы заинтересованно обсуждал проблемы Зауралья.

Многие годы мою память, ум и время занимал вопрос: кто был автором проекта и кто строил здание? И только сравнительно недавно удалось-таки добыть обстоятельный ответ.

После того, как руководство губернии приняло решение о безотлагательном начале строительства музея, был объявлен конкурс на лучший проект и сбор добровольных пожертвований. В первой половине 1887 года в распоряжении Особой конкурсной комиссии при губернском статистическом комитете оказались четыре проекта и сумма пожертвований в размере 3213 рублей. Заметим, что к моменту окончания строительства общие затраты достигли 13 тысяч. Сопоставление этих двух цифр нам ещё пригодится в дальнейшем.

Упомянутые четыре проекта были получены конкурсной комиссией в январе-феврале 1887 года от архитекторов-соискателей из Тобольска (два проекта), Тюмени и Кургана. Первым на рассмотрение комиссии представил свой труд тобольский архитектор И.А. Гартунг. Его проект, датированный 12 января, представлял собой чертёж простейшего одноэтажного здания из дерева, единственной отличительной особенностью которого стал купол над крышей с флагштоком (илл. 89). Несколько позже, а именно 7 февраля, обстоятельнейший проект здания музея прислали из Тюмени. Авторство принадлежало тюменскому городскому архитектору академику Ю.О. Дютелю (илл. 90, 91, 92). Через 9 дней в том же феврале месяце своё видение здания музея представил на суд комиссии тобольский городской архитектор П.П. Аплечеев (илл. 93). Наконец, последним в распоряжении комиссии оказался проект «исправляющего», как говорили тогда, обязанности архитектора города Кургана техника Н. Юшкова (илл. 94).































Кстати, спустя несколько лет Н. Юшков отличился проектом комплекса зданий Курганской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки 1895 года, утверждённом тобольским губернатором [21]. Все перечисленные проекты до сих пор хранятся в запасниках Тобольского музея-заповедника [16, 20, 21].

Проектное решение И. Гартунга, не отвечающего требованиям строительства солидного и достойного губернского центра здания музея, было отвергнуто сразу же. Тоболяки воспользовались только чертежами скромного деревянного хранилища, предложенного Гартунгом, и предназначенного для размещения в нём лодки, на которой переправлялся через Иртыш наследник престола при посещении им Тобольска. Хранилище выстроили рядом с музеем на углу площади. Доброжелательное отношение, если не сказать больше восторженное, вызвал проект тюменца академика архитектуры Ю. Дютеля. И действительно, было чем восхищаться. Когда мне довелось впервые познакомиться с этим проектом, я с изумлением разглядывал необычайно усложнённое убранство внешнего оформления пышного фасада здания, удивляясь неуёмной фантазии архитектора. Нагромождение десятков и десятков декоративных деталей поражало моё воображение не меньше, чем интерьеры культовых сооружений. Впрочем, архитектор, возможно, заранее полагал, что для сибиряков, да и русской культуры вообще, храм науки должен быть не менее величественным, чем церковь.

Третий проект, принадлежавший П. Аплечееву, в профессиональном отношении выглядел откровенно слабо и провинциально с использованием грубых архитектурных приёмов, и в предложенном виде не был принят. Солидный четвёртый проект здания, обстоятельно разработанный Н. Юшковым из Кургана, заметно превосходил всё, что было предложено П. Аплечеевым, но, вне всякого сомнения, уступал работе академика Ю. Дютеля. Высокопрофессиональный проект академика более чем ярко выделялся на фоне других заявок в комиссию, и понравился её членам. Всё бы хорошо, да вот денег удалось собрать к этому времени крайне мало. Удешевление дорогого проекта Дютеля стало крайней необходимостью. Не мудрствуя лукаво, упрощение проекта возложили на местного архитектора П. Аплечеева и губернского инженера Ф. Марычева (илл. 95). Было ли при этом получено согласие Ю. Дютеля, мне судить трудно. Во всяком случае, Аплечеев счёл возможным представить свой проект как оригинальный. Но общее и решающее влияние архитекторского решения, предложенного Дютелем, на работу Аплечеева не вызывает каких-либо сомнений. Аплечеев полностью сохранил общую компоновку здания (илл. 96) и оставил почти без изменения планировку внутренних помещений и их количество центральный зал и восемь боковых комнат. Между собой они соединялись, как и у Дютеля, арочными переходами (илл. 97). В целях экономии средств на строительство городской архитектор исключил две комнаты, предложенные в проекте Дютеля и расположенные на главной оси симметрии здания вслед за центральным залом. «Т»-образная в плане конфигурация здания превратилась в квадратную. В комнатах, исключённых Аплечеевым, по замыслу Дютеля предполагалась, кстати, установка скульптуры Ермака (см. илл. 92).


















Замечу, что когда в 1906–1908 годах завершалось расширение площадей музея, эти два зала пришлось в проекте восстановить [5] и сделать пристрой (илл. 98). Наибольшие изменения в сторону упрощения были внесены Аплечеевым во внешнее убранство фасадов. С тех пор, как следует из текстов «Ежегодника Тобольского губернского музея» за 1888–1915 годы, авторство проекта приписывается городскому архитектору П.П. Аплечееву. Без боязни совершить ошибку можно сказать, что появлению этой молвы способствовал сам Аплечеев, не без поддержки Марычева, поскольку он не попытался отвергнуть преимущества своего служебного положения, которое ему давало членство в Особой конкурсной и строительной комиссий... Вот почему, справедливости ради, следует считать музейное сооружение детищем Дютеля-Аплечеева, о чём неплохо было бы известить тоболяков памятной доской на здании картинной галереи.






Итак, кто же и кем были создатели здания хранилища древностей Тобольской губернии, каковы их связи с Тюменью и Тобольском? Академик архитектуры _Юлий_Осипович_(Юлий_Фредерик_Иоганн)_Дютель_ (1824, Петербург 1908, Варшава) родился в купеческой семье в столице империи. С 1840 года числился вольнослушателем Императорской академии художеств. Десять лет спустя получил звание художника и за счёт собственных расходов отправился на стажировку в Испанию в Гренаду. Здесь он встретился с товарищем по Академии художеств неким фон Нотбеком. Молодые люди решили использовать пребывание в Испании для составления чертежей наиболее интересных в архитектурном отношении зданий и дворцов Альгамбры с тем, чтобы в будущем передать материалы и модели в Академию. Стажировка продолжалась в течение пяти лет. Руководство Академии высоко оценило работы Дютеля, выполненные в Испании. По возвращении в Санкт-Петербург Дютель работал на оформлении вокзалов железнодорожной линии Петербург-Варшава и, в частности, проектировал каменное локомотивное здание в Петербурге. В 1857 году получил звание академика архитектуры за проект мемориала воинам, погибшим под Севастополем. При переходе Варшавской железной дороги во владение французскому обществу был вынужден оставить свою должность. Как тогда говорили, «остался за штатом», что с учётом заслуг архитектора и звания академика вызывает недоумение. По этой причине в 1880 году Дютель дал согласие на предложение А. Г. Хитрова, городничего Ирбита, на переезд из Петербурга на Урал. Контракт предполагал трёхлетнее исполнение обязанностей главного городского архитектора. В Ирбите Дютель прославился проектированием интересных в архитектурном плане зданий, например, женской гимназии, ныне школа № 17 [8], илл. 99. Кроме того, благодаря усилиям Дютеля Ирбит получил классическую композицию планировки улиц города: прямоугольную сетку кварталов и лучевое расхождение пяти основных улиц от торговой площади.






К сожалению, у архитектора не сложились деловые отношения с последующим градоначальником Удинцевым, приступившим к своим обязанностям в январе 1882 года. К этому времени талант архитектора был замечен в Тюмени, и в августе 1886 года городская Дума пригласила Дютеля на должность архитектора города. С Ирбитом без сожаления пришлось расстаться. В Тюмени академик сменил на посту городского архитектора Б. Б. Цинке (годы работы 1881–1886) и П.И. Долгова.

Цинке уехал в Тобольск, где, кстати, спроектировал, будучи епархиальным архитектором, кладбищенскую церковь [20] для Иоанно-Введенского женского монастыря вполне приличную для провинциального архитектора работу. Им же спроектирована Николаевская церковь, построенная в 1888 году в селе Утешево под Тюменью.

Насколько был велик авторитет вновь приглашённого в Тюмень специалиста, можно судить по тому, что месячный оклад Дютеля был увеличен втрое по сравнению с его предшественниками. В Тюмени архитектор работал три года [15, 18, 22]. Из городских строек, достоверно связанных с именем Дютеля, можно назвать дом ялуторовского купца В.В. Колмакова (илл. 100) на углу улиц Царской и Голицынской (теперь – поликлиника), а также бывшее здание ресторана «Сибирь» (илл. 101), ныне утраченное. Усложнённые формы фасада здания, навеянные Дютелю испанскими мотивами, не хуже любого документа выдают характерный почерк городского архитектора. Ранее, между прочим, я ошибочно полагал, что это здание спроектировал Д.И. Лагин [11]. В начале 1887 года академик принял активное участие в конкурсе проектов здания губернского музея в Тобольске.











По сведениям авторов работы [23], Дютелю принадлежит проект здания дома Князева в начале улицы Спасской (Ленина), больше известного как бывший винный магазин братьев Дмитриевых, а также проект реконструкции здания Сибирского банка по Царской (Республики) улице (илл. 102).






В 1889 году Ю. Дютель получает престижное приглашение на должность городского архитектора Екатеринбурга и покидает Тюмень. Наступает наиболее плодотворный период деятельности архитектора. По проектам Дютеля в Екатеринбурге построено много замечательных общественных и частных сооружений [9, 10, 13]. В их перечень входят воспитательный дом, гостиница «Россия» по Пушкинской улице, пансион и церковь женской гимназии при Алексеевском реальном училище, концертный зал Маклецкого (илл. 103) и Народный театр на 1000 мест, общежитие и мастерская художественной ремесленной школы, городская больница (илл. 104). Не менее известны усадьбы купцов С. Е. Туликова (ул. 8-го Марта) и Железнова по улице Луначарского, главный дом усадьбы Э. Ф. Филитц с высокими шатровыми кровлями (перекресток улиц Мамина-Сибиряка и К. Маркса, илл. 105). Дютелю принадлежит также проект строительства дачи городничего И. И. Симанова на городском пруду и мн. др. Как признают знатоки архитектуры Екатеринбурга, «если существует возвышенный образ классического малаховского Екатеринбурга, то следует признать, что не менее известен Екатеринбург _Дютеля»_(Екатеринбург._История_города_в_архитектуре._Екатеринбург,_«Сократ»,_1998,_238_с.)._ Дютель – автор проекта Мариининской женской гимназии в Перми [7] с общежитием на 600 человек и отдельно стоящей церковью (1897), а также более 20 проектов церквей в уездах Пермской губернии.
















Кстати, здесь упомянут «малаховский Екатеринбург». Мало кто осведомлён о том, что автор проекта здания городской Думы, занимаемого в Тюмени краеведческим музеем (илл. 106), замечательный уральский зодчий, основоположник уральского классицизма и создатель екатеринбургской архитектурной школы М.П. МАЛАХОВ (1781–1842). Он один из талантливейших учеников знаменитого русского зодчего М. Казакова. Малахов же в первой четверти XIX столетия спроектировал [12, 14] для Тюмени дом уральского купца Л.И. Расторгуева, позже, с 1869 года – Приказ о ссыльных, затем Народный дом (илл. 107). Интересно, что архитектурная компоновка этого здания идентична дому М.П. Малахова в Екатеринбурге. Он сохранился и находится под охраной государства. Здание Народного дома, как и городская Дума, благополучно функционируют и в наше время, гордо возвышаясь на высоком берегу Туры. Сейчас оно реставрируется под резиденцию губернатора. Неплохо бы на стене бывшего Народного дома водрузить памятную доску в честь знаменитого архитектора.











Деятельность Дютеля на посту городского архитектора Екатеринбурга отличалась творческим долголетием [19]. Так, в 1904 году в возрасте восьмидесяти лет он спроектировал каменный корпус городской больницы. Год спустя Ю.Дютель составил список своих проектов и отправил его на хранение в Академию художеств Санкт-Петербурга. Благодаря вниманию работников Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге (РГИА) мне удалось ознакомиться с делом Ю. О. Дютеля [17]. В деле, изложенном на 5 страницах, содержатся сведения о судьбе академика в преклонном возрасте после отъезда из Екатеринбурга в столицу империи в начале 1905 года. Одинокий старец, приглашённый в столицу родственниками, поселился на третьей линии Васильевского острова в доме за номером 36, в квартире 8 у своей племянницы О.М. Кобринской. В обращении к руководству Академии художеств Ю.О. Дютель просил установить ему пенсию, так как других источников существования он не имел. Дютель писал: «Дожив до преклонных лет (свыше 80-ти), я последние годы стал страдать разными недугами, которые истощили мои средства и лишили меня возможность работать. В этом году, с помощью родных, я вернулся в Петербург, расслабленный болезнью и окончательно без средств. Тяжёлое материальное положение побуждает меня обратиться к Вашему сиятельству с просьбою о возможности оказать мне содействие из сумм, имеющихся в распоряжении Императорской академии художеств и тем поддержать последние годы моей одинокой жизни. 7 мая 1905 года». Далее следовала личная подпись академика, выполненная неуверенной рукой. Само письмо с чётким почерком написано кем-то другим. С 1-го января 1906 года Дютелю установили пенсию в размере (трудно поверить!) 120 рублей в год.

На этих грошах академик прожил два года. Неблагодарные Ирбит с Тюменью и особенно Екатеринбург палец о палец не ударили, чтобы оказать материальную помощь человеку, столь много сделавшему для этих городов. Говорят, только в наше время расцвело равнодушие к заслуженным людям. Ничего подобного! И в давние времена Россия не умела ценить своих талантов и гениев.

Проекты Ю.О. Дютеля отличались высоким профессиональным уровнем, свободным владением композиционными приёмами разных стилей и смелым смешиванием деталей барочного лепного орнамента и рельефного декора из фигурного кирпича. Вот какая знаменитость, весьма чтимая архитекторами столицы Урала, связала свою судьбу с губернским музеем Тобольска! Приходится сожалеть, что имя Ю.О. Дютеля в Тюмени и Тобольске почти неизвестно.

Добавлю, что в Тобольске до сравнительно недавнего времени в течение почти столетия стояло здание Народной аудитории, позже городского театра. Шедевр деревянной архитектуры, ныне утраченный, построили в 1898 году. Автором проекта, выполненного на безвозмездной основе, и сметы расходов на строительство считается губернский инженер Ф.Д. Маркелов. При сравнении его проекта с деревянными зданиями в Екатеринбурге, спроектированными Дютелем, например, с домом Э. Ф. Филитц, обнаруживаются совершенно идентичные приёмы архитектурных решений для престижных построек из дерева. Другими словами, влияние стиля Ю.О. Дютеля прослеживается и в проекте Маркелова. В целях сохранения памяти об утраченном шедевре из дерева замечу, что в первоначальном виде Народная аудитория не имела боковых башен (илл. 108, 109). Затем, после 1911 года, соорудили всего одну левую башню типично дютелевский приём с использованием башенных пристроек (илл. 110). И только через несколько лет Народная аудитория получила вид, столь привычный для многих поколений тоболяков с двумя башнями по бокам здания (илл. 111).





















Сведений о строителе Тобольского губернского музея ПЕТРЕ ПАВЛОВИЧЕ АПЛЕЧЕЕВЕ сохранилось немного [3, 4]. Он родился в 1842 году в городе Кромы Орловской губернии. По происхождению – из старинной боярской семьи, верой и правдой служившей российскому престолу с ХУ1-го века. Потомственный дворянин, по образованию землемер. С 1879 года занимал должность городского архитектора Тобольска, сменив на этом поприще архитектора Кашина. Тот и другой известны как авторы перепланировки города. Проживал с супругой на Абрамовской улице в доме Шапошникова. Многотрудная деятельность Аплечеева ярко отображена в выступлении губернатора В. Тройницкого на торжествах по случаю завершения строительства здания музея. Ему принадлежат следующие слова. «_Благодарю_особенно_сердечно_и_искренне_уважаемого_архитектора_нашего_Петра_Павловича_Аплечеева,_который_не_только,_при_скромных_своих_средствах,_взял_на_себя_безвозмездно_всю_постройку,_но_положил_в_дело_всю_душу_свою._Все_мы_видели,_как_и_в_пять_часов_утра,_и_поздно_вечером_он_трудился_на_стройке._Мы_знаем,_что_он_добрым_примером_своим_и_горячим_словом_подвинул_многих_тоболяков_на_значительные_приношения._Наконец,_когда_в_денежных_делах_комиссии_случилась_заминка,_а_времени_упускать_было_нельзя,_он_не_остановился_перед_значительным_для_себя_расходом,_и_пожертвовал_все_оконные_рамы_для_музея_от_себя»._

В книге [6] сибирского историка архитектуры В.И. Кочедамова «_Тобольск:_как_рос_и_строился_город_» (Тюмень, 1963) проектной работе Дютеля-Аплечеева даётся уничтожающая оценка. Кочедамов пишет: «_Архитектура_здания_характерна_для_периода_упадка_вкуса_конца_Х1Х-го_века»_. Любопытно заметить, что эти строки были написаны в годы, когда в советской архитектуре преобладали кубические и прямоугольные формы многоэтажных Черёмушек и хрущёвских пятиэтажек... Имя Ю. О. Дютеля, кстати, не было известно Кочедамову. Согласиться с критикой Кочедамова трудно, как, впрочем, вряд ли бы её разделили и современники Дютеля и Аплечеева. Во всяком случае, тоболяки как прежде, так и теперь гордятся зданием музея памятником истории города. Роскошная архитектура одноэтажного здания постоянно привлекала внимание таких местных мастеров светописи как М. Уссаковская, А. Цветков и многих других, включая столичных, например, С. М. Прокудина-Горского, который впервые для Тобольска в 1912 году сделал цветную фотографию здания музея.

Благодарю за помощь в поисках материалов для статьи сотрудников музея Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете Г. И. Иванцову, Е. Н. Коновалову и М. В. Почежерцеву, а также руководство Тобольского музея-заповедника.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Выдающиеся события в Тобольске за 1888 год. Календарь Тобольской губернии на 1889 год. – Тобольск, 1888, с. 201-205.

2. Лыткин Н. Краткий очерк открытия Тобольского губернского музея. Календарь Тобольской губернии на 1890 год. – Тобольск, изд. Тоб. губ. типографии, 1889, с. 246-251.

3. Аплечеевы. – Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, 1891, т. 2, с. 57.

4. Семья Аплечеевых. Переписной лист Всеобщей переписи населения Российской империи. – Тобольск, 1897. – ГУТО «Государственный архив в г. Тобольске», фонд 417, опись 2, с. 24.

5. Тобольский губернский музей за 25 лет его существования. Ежегодник Тобольского губернского музея. – Тобольск, изд. Тоб. епарх. братства, 1915, вып. XXV, с. 69–131.

6. Кочедамов В. И. Тобольск (как рос и строился город). – Тюменское книжное издат., 1963, с. 126, 135.

7. Терёхин А. – С. Архитекторы нашего города. – В сб. «На Западном Урале». – Пермь, 1969, с. 298-299.

8. Гернштейн Я. Л., Смирных А. И. Ирбит. – Свердловск, Средне-Уральское кн. изд., 1981, с. 26.

9. Екатеринбург. История города в архитектуре. – Екатеринбург, «Сократ», 1998, с. 51–197.

10. Звагельская В. Е. Дютель Ю. О. – Уральская историческая энциклопедия, изд. «Академкнига». – М., 2000, с. 191.

11. Копылов В. Е. Окрик памяти. «Слово», – Тюмень, кн. 2, 2001, с. 328-329.

12. Микитюк В. П. Малахов М. П. – Энц. «Инженеры Урала». – Екатеринбург, ГИПП «Уральский рабочий», 2001, с. 339.

13. Звагельская В. Е. Дютель Юлий Осипович. – Энциклопедический словарь «Екатеринбург». – Екатеринбург, 2002, с. 174.

14. Раскин А. М. Малахов Михаил Павлович. – Там же, с. 326.

15. Тюменский облархив, Ф. И–1, Оп. 1. Д. 20. Л. 104–105.

16. Архив Тобольского музея-заповедника, топографическая опись коллекции карт, лоток 32, проекты археологического и этнографического музея для Тобольска, № № дел ТМ КП 11794/12, ТМ КП 11794/13, ТМ КП 11794/14, ТМ КП 11794/18, ТМ КП 11794/25, ТМ КП 11794/62.

17. РГИА, Ф. 789. Оп. 14. Д. 43-Д, Л5.

18. Гос. архив Тюменской обл. (ГАТО): Ф. И–1. Оп. 1. Д. 20. Л. 104–105; Ф. И–1. Оп. 1. Д. 20-а. Л. 120, 218; Ф. И-2. 0п. 1. д. 507. Л. 30-об, 47; Ф. И-2. Д. 510. Л. 73-об; Ф. И–1. Оп. 1. Д. 22-а. Л. 5, 89; Ф. И–1. Оп. 1. Д. 22. Л. 14, 144, 389; Ф. И–1. Оп. 1. Д. 17. Л. 369, 369-об., 370.

19. Гос. архив Свердловской обл. (ГАСО): Ф. 658. Оп. 1. Д. 104. Л. 4, 8, 10; Ф. 658. Оп. Д. 122. Л. 571, 572; Ф. 658. Оп. 1 Д. 133. Л. 823, 825; Ф. 658. Оп. 1. Д. 138. Л. 824-об, 825, 831; Ф. 2. Оп. 1. Д. 759, ч. П, Л. 246-247; Ф. 62. Оп. 1. Д. 759, ч. Н. Л. 233, 250, 383; Ф. 62. Оп. 1. Д. 76. Л. 115, 140, 262.

20. Проект кладбищенской церкви со склепом при Иоанно-Введенском женском монастыре, 1891. Фонды Тобольского краеведческого музея-заповедника, № ТМ кп 11794/10.

21. Проект зданий сельскохозяйственной выставки в Кургане, 1895. – Фонды ТКМЗ, № ТМ кп 11794/58.

22. Копылов В. Е. Тобольский музей в Тобольске: кто автор? – «Тюменские известия», 2004, 1 апреля.

23. Заварихин С. П., Жученко Б. А. Архитектура Тюмени. – Тюмень, «Радуга-Т», 2004, с. 138, 161, 276.






СЕМЬЯ РОГОЗИНСКИХ



В любом, даже завершённом, на первый взгляд, краеведческом поиске нередко появляются неожиданные и любопытные продолжения. В этом состоит прелесть и занимательность следопытской работы, если только она, к великому огорчению исследователя, не окажется прерванной обстоятельной, но малоизвестной для тебя статьёй из Большой советской энциклопедии, библиографического справочника или из других публикаций, составленных сведущим человеком. История, о которой я хочу рассказать, малоизвестна, а энциклопедии по этому поводу хранят полное молчание.

В моей домашней библиотеке за много лет собралась приличная подборка книг, выпущенных в Ленинграде и Москве под рубрикой «Жизнь замечательных людей» (ЖЗЛ). Среди них стоят на специально выделенной под эту серию книг полке работы Б. Островского «Адмирал Макаров» и С.Н. Семанова «Макаров», изданные соответственно в 1951 (Ленинград) и в 1972 (Москва) годах. Книги посвящены жизни и деятельности выдающегося русского флотоводца адмирала С.О. Макарова (1848–1904). Если мне не изменяет память, книги были приобретены в Екатеринбурге и прочитаны там же, когда я коротал в гостинице долгие зимние вечера. И в той, и в другой книгах при описании сибирской поездки адмирала в 1897 году меня заинтриговало краткое, в одну фразу, сообщение, выраженное авторами почти дословно и одинаково (кто переписал друг у друга?): «_После_Енисейска_Макаров_посетил_Красноярск,_Томск,_Тобольск_и_Тюмень_». О подробностях пребывания адмирала в Тобольске и Тюмени не было сказано ни слова. Где останавливался Макаров в Тобольске, известен ли дом, приютивший его в Тюмени, что знают об этом событии местные любители истории, были ли публикации в периодической печати? Ответов на эти вопросы долго не было. Да что там ответа! Не находилось даже удачной ниточки, потянув за которую клубок вопросов можно было бы раскрутить до конца.

Кое-какие подробности удалось найти на страницах «Сибирской торговой газеты» и «Сибирского листка» в сентябрьских номерах 1897 года [1, 2]. Зная по прежнему опыту, насколько в краеведческом поиске весьма важны беседы со знающими людьми, краеведами, старожилами, работниками музеев, я постарался использовать и эту возможность. Такое общение раздвигает рамки темы, цель поиска делается яснее и стройнее, работа облегчается, появляются новые направления исследований и факты. Надежда на документы, конечно, необходима, но сами по себе они не позволяют определить все звенья цепи поиска, особенно их временную связь. Однажды, это было в 1980 году, в случайном разговоре с одним из старожилов Тобольска мое внимание было обращено на две заметки в газете «Тюменская правда», опубликованные в конце 1950-х и начале шестидесятых годов [4, 5]. Лихорадочный поиск газет почти четверть-вековой давности поначалу не дал результатов. Вот так бывает всегда: в самый неподходящий момент возникают какие-то мелкие раздражающие препятствия, и те несколько дней, которые тратятся на их обход, кажутся нескончаемо длинными. А любопытство разгорается все более и более! Отсутствуют необходимые газеты в городском музее, заболела главный хранитель, нет газет в областном архиве, в библиотеках они лежат в недоступных запасниках, и предлагают обращаться в Москву, в Ленинскую. Сделан заказ по МБА, но когда-то ещё будет ответ и будет ли вообще...Наконец, совсем рядом, через дорогу, газету находят в одном из архивов. Снята фотокопия, и я с наслаждением читаю то, что так давно искал.

_Очередное_приятное_открытие_для_себя_(«Тюменская_правда»,_29_июля_1958_г.):_«В_июле_1897_года_через_Тюмень_проезжал_знаменитый_русский_учёный_и_флотоводец_адмирал_С._О._Макаров,_«опальный_адмирал»,_как_его_тогда_называли._Своим_непокорным_нравом_и_прямотой_суждений_Макаров,_сын_простого_прапорщика,_ставший_благодаря_своим_блестящим_способностям_адмиралом,_давно_уже_навлёк_на_себя_гнев_царя_и_его_приближённых._На_пристань_встречать_адмирала_прибыл_весь_«цвет_общества»_Тюмени –_городской_голова,_именитое_купечество,_высшие_чиновники_в_собственных_роскошных_колясках._Но_Макаров,_сойдя_с_парохода,_словно_не_заметил_их_и_отправился_в_дом_политического_ссыльного,_тюменского_журналиста_Петра_Александровича_Рогозинского._Пётр_Рогозинский_был_выслан_царским_правительством_в_Тюмень_из_Кронштадта,_где_он_познакомился_с_Макаровым._В_эти_дни_у_Рогозинского_была_большая_радость –_только_что_родился_сын,_названный_Александром._Адмирал_Макаров_стал_крёстным_Александра_Рогозинского»._

Газетная заметка несколько прояснила суть дела, дала толчок к новому поиску, но появились новые, невыясненные вопросы, в том числе и такой: а что мне известно о журналисте П.А. Рогозинском? В заметке упоминалось также имя Александра Петровича, сына журналиста, крестника адмирала. Крестника? Это уже что-то, ведь во времена Макарова роль крёстного отца в любой семье была очень значительна. Крёстный отец считался вошедшим в родственные отношения с семьёй своего крестника. Надо лишь заметить, что в глаза бросалось несоответствие календарных дат приезда адмирала в Тюмень и рождения сына: 1897 и 1898. Сразу подумалось о возможности свидеться с Александром Рогозинским, узнать местонахождение его родительского дома, в котором останавливался Макаров. Сохранились ли материалы о связях его отца и адмирала? Из такого вот перечня вопросов и родилась очередная тема с цепочкой предстоящих шагов, сопровождающей любого, для кого история родного края не строки учебника, а свой собственный поиск и свои находки.

Со времени опубликования заметки прошло много лет и горькое сожаление, что не удалось встретиться с А.П. Рогозинским раньше, осело на душу. На всякий случай решил навести справки в архиве отдела кадров Тюменского завода пластмасс, где он проработал более 30 лет. И вот радость: мне дают домашний адрес Александра Петровича! Знакомство, а это было в том же 1980 году, состоялось (илл. 112). Несмотря на свои 82 года он был бодр, деятелен, оставался большим и ревностным любителем книги (илл. 113, 114).























ПЁТР АЛЕКСАНДРОВИЧ


ПЁТР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1843, Гдов 1922, Тюмень). Основные сведения о журналисте, Рогозинском-старшем, оставившем заметный след в истории культуры Тюмени в начале минувшего века, мне удалось почерпнуть из собраний документов Российского государственного архива Военно-Морского Флота в Санкт-Петербурге, тогда ещё Ленинграде, а также из письма, полученного из Калинина-Твери от старейшего друга семьи журналиста Л.С. Ушакова. Леонид Семёнович в молодости, будучи журналистом, много лет сотрудничал с А.П. Рогозинским, в том числе несколько лет-в Тюмени. В 1968 году отмечался 50-летний юбилей газеты «Тюменская правда». По просьбе её редактора Ушаков, тогда ему было уже 82 года, написал подробные сведения из биографии П.А. Рогозинского. Особенно тщательно, как очевидец, он осветил историю ссылки Рогозинского в Тюмень по несправедливому решению суда. По причинам, о которых можно только догадываться, материал Ушакова не был опубликован.

Копией его я располагаю.

_Вот_некоторые_выдержки_из_общей_части_письма,_которые,_возможно,_внесут_некоторые_ясности._«Очень_прошу_извинить,_что_задержался_с_ответом_по_поводу_П.А._Рогозинского._Виной_тому_мои_нелады_со_зрением_на_82_году_жизни,_слепну,_скоро_будет_операция._О_Петре_Александровиче_я_меньше_всего_знаю_от_него_самого._Он_был_очень_скромный_человек_и_мало_говорил_о_себе,_хотя_можно_было_говорить_в_течение_«1001»_ночи._Весьма_много_рассказывали_мне_о_нём_члены_Государственной_Думы_Дзюбинский_(трудовик)_депутат_от_Тобольской_губернии,_и_Г.С._Петров,_бывший_священник._Кроме_того,_однажды_Пётр_Александрович_показал_мне_гектографированные_и_очень_ветхие_листы_с_выдержками_из_диффамации_на_графа_Воронцова-Дашкова,_а_также_императрицу_Марию_Фёдоровну_мать_Николая_II,_и_на_тётку_его_Великую_княгиню_Ольгу_Константиновну_...Проживая_в_то_время_в_Петербурге,_я,_однако,_провёл_в_Тюмени_с_перерывами_почти_три_года,_занимаясь_литературными_работами_по_краеведению_(Западная_Сибирь,_Прииртышье,_Степной_край._Работы_изданы_в_Тюмени,_Екатеринбурге_и_в_Москве)._Вместе_с_Петром_Александровичем_мы_были_фактическими_редакторами_тюменских_газет_«Сибирская_новь»_и_«Вестник_Западной_Сибири»._

По сведениям упомянутого архива Военно-Морского Флота (РГАВМФ), П.А. Рогозинский родился в 1843 году в городе Гдове Петербургской губернии в семье потомственных дворян. До 1859 года воспитывался в родительском доме, затем поступил на службу унтер-офицером в 4-й резервный батальон Ново-ингерманландского пехотного полка. В начале 1861 года произведён в юнкеры. Военная карьера, как можно полагать, не увлекла юношу, и в сентябре того же года он уволился со службы в гражданском чине коллежского регистратора. Его утверждают заседателем Гдовского уездного суда, уездным судьёй и директором Гдовского отделения комитета попечительства о тюрьмах. Труды и ответственное отношение к делу молодого человека были замечены в столице, и с июля 1865 года состоялось его назначение на должность старшего делопроизводителя канцелярии Главного командира Кронштадтского порта. Следуют повышения в званиях и должностях: губернский и коллежский секретарь, титулярный и надворный советник, правитель канцелярии Главного командира Кронштадта и гласный городской Думы, статский советник (1866–1887 гг.). С 1882 года назначен делопроизводителем попечительского комитета сиротского дома, и, по совместительству, исполнял обязанности гласного Гдовского уездного и Петербургского губернского земских собраний. За безвозмездный труд, заботы о сиротах и Красном Кресте получил благодарность императрицы и орден Св. Владимира 4-й степени.

В Кронштадте Рогозинский служил почти два десятилетия (илл. 115). По сведениям, , полученным мною в 1993 году из письма сотрудников историко-краеведческого музея Кронштадта, кроме исполнения обязанностей управляющего канцелярией порта, он работал юрисконсультом и соредактором «Кронштадтского вестника» в 1883–1891 годах (см. «Кронштадтский вестник», февраль 1883, март 1884). Газета имела большую популярность в морских кругах столицы (Неделькович. «Исторический очерк газеты «Кронштадтский вестник» за 25 лет», Кронштадт, 1886). В Кронштадте на общественных началах он исполнял также обязанности члена правления общества садоводов. В 1892 году Рогозинский уволился со службы и возвратился в родной Гдов, где работал на должности председателя уездной земской управы и оставался внештатным сотрудником «Кронштадтского вестника». Часто выезжал в столицу и в Кронштадт. По тем временам уездный Гдов, расположенный вблизи Чудского озера и в 125 километрах к северу от Пскова, представлял собою небольшой уютный городок с населением в несколько тысяч человек. Некоторое оживление в жизнь городка вносила тупиковая железнодорожная ветка от линии Санкт-Петербург – Таллин.






П.А. Рогозинский был известен как весьма образованный человек. Он, информированный журналист, свободно разбирался в технике, особенно военно-морской, владел основными западноевропейскими языками, благодаря чему имел широкую служебную связь с зарубежными морскими пароходствами и капитанами судов, располагал доступом к закрытой информации. В Кронштадте состоялось его близкое знакомство с адмиралом С.О. Макаровым, а также с изобретателем радио А. – С. Поповым. Именно он, П.А. Рогозинский, впервые в мире на страницах «Кронштадтского вестника» опубликовал анонимное сообщение о демонстрации А. – С. Поповым в Кронштадте в мае 1895 года своей радиоустановки [19-21, 26, Приложение № 7].

К концу правления Александра III и в первые годы царствования Николая II (1894 восхождение на престол, 1896 – коронация) Пётр Александрович собрал материалы и опубликовал ранее упомянутую диффамацию (разглашение порочащих сведений) на некоторых членов семьи царского дома.

Суть диффамации состояла в разоблачении неприглядного родства русского царского двора с греческим королём Георгом I. Пользуясь родственными связями (тётка Николая II была его супругой), греческий двор высасывал русскую казну.

После восхождения на престол Николая II в высших кругах столицы начала создаваться антицарская фронда, в которую, по слухам, входил и вице-адмирал С. О. Макаров. В 1986 году последовал первый вызов Рогозинского в судебные инстанции, а 28 января 1897 года он был негласно и сурово осуждён «за беспорядки в Кронштадтском ссудо-сберегательном товариществе», несмотря на обладание такими высокими правительственными наградами, как ордена Св. Владимира 3-й и 4-й степеней, Св. Анны 3-й степени и Св. Станислава 2-й и 3-й степеней, лишён потомственного дворянства, всех прав состояния и сослан в Сибирь на 12 лет. Тяжесть приговора совершенно не соответствовала степени «беспорядков». Чтобы придать негласному суду видимость законности содеянного, Рогозинскому приписали также бесхозяйственность в Кронштадтском порту (?!) и убытки казне [9, 10, 14]. Охранка собиралась «закатать» его в места весьма отдалённые, вплоть до Якутска, но С. О. Макаров, пользовавшийся большим авторитетом, поспособствовал поселению Рогозинского поближе к центру России, в Тюмени. Город с 1897 года стал местом ссылки журналиста до самой его кончины (илл. 116).






_В_служебной_записке-прошении_на_имя_морского_министра_П.П._Тыртова_Рогозинский,_не_соглашаясь_с_приговором_суда,_приводил_в_мае_1898_года_следующие,_в_частности,_оправдательные_факты._«В_течение_12_лет_я_совместно_с_адмиралом_Рыкачёвым_был_ответственным_редактором_и_издателем_морской_газеты_«Кронштадтский_вестник»,_содействуя_своими_трудами_разработке_многих_вопросов_морского_дела._Нами_же_были_собраны_весьма_значительные_суммы_в_пользу_Красного_Креста_во_время_войны_1877–1878_гг._В_качестве_редактора_помянутой_газеты_мне_пришлось_вести_горячую_борьбу_на_арене_общественных_интересов_с_одним_из_кронштадтских_деятелей,_снискавшим_себе_печальную_известность,_коллежским_асессором_Н.Н._Волковым._Тот,_успев_сколотить_вокруг_себя_партию_из_среды_трактирщиков,_кабатчиков_и_других_людей_тёмного_ремесла,_добился_избрания_своего_в_городского_головы_Кронштадта._Разоблачение_редактируемой_мною_газетой_вредной_общественной_деятельности_Волкова,_направленной_к_его_личным_целям,_имело_по_следствием_по_представлению_Кронштадтского_военного_губернатора_адмирала_Шварца_удаление_Волкова_по_высочайшему_повелению_от_должности_городского_головы,_что_и_возбудило_его_месть_ко_мне._По_просьбе_многих_лиц_из_кронштадтского_общества_я_принял_на_себя_должность_члена_правления_Кронштадтского_ссудо-сберегательного_товарищества,_которое_неправильным_ведением_операций_было_расшатано_с_самого_начала_своего_существования._Факт_этот_был_подтверждён_правительственной_ревизией_этого_учреждения._Издаваемая_мною_совместно_с_адмиралом_Рыкачёвым_газета_пользовалась_в_товариществе_довольно_большим_кредитом,_но_по_излишней_доверчивости_все_долговые_обязательства_подписывал_я_один,_как_заведовавший_хозяйственной_частью_издания._Документы_эти_на_сумму_11500_рублей_были_учтены_товариществом_в_кредитных_учреждениях_Петербурга._Мой_сотоварищ_адмирал_Рычков,_которому_принадлежало_всё_дело,_скоропостижно_умер._Вдова_его_отказалась_уплатить_деньги_по_означенным_обязательствам_из_средств_издания._Я_был_поставлен_в_совершенно_безвыходное_положение._Не_имея_возможности_уплатить_этот_долг_немедленно,_я_приступил_к_продаже_и_залогу_своего_небольшого_имения,_чтобы_выкупить_мои_обязательства._Факт_этот_скрываем_не_был,_но_упомянутый_выше_Волков,_стремясь_к_отмщению_мне,_возбудил_на_общем_собрании_членов_товарищества_вопрос_о_моей_ответственности._Несмотря_на_то,_что_он_располагал_поддержкой_многих_преданных_ему_лиц,_только_большинством_в_один_голос_(40_против_39)_ему_удалось_на_общем_собрании_членов_товарищества_27_октября_1891_года_решить_вопрос_о_привлечении_меня_к_ответственности._Не_было_принято_во_внимание,_что_я,_заложив_своё_имение_и_продав_всю_обстановку_ещё_до_общего_собрания,_внёс_в_товарищество_весь_долг_редакции_«Кронштадтского_вестника»,_включая_проценты._То_обстоятельство,_что_этот_долг_не_был_лично_моим,_подтверждено_впоследствии_на_судебном_разбирательстве_присяжными_показаниями_генерала_Зелёного_и_купцов_Иванова_и_Башкова»_(Фонд_407._Оп._1._Д._2300._Л._9–16.)._

Как следует из документа, никаких криминальных событий в деле Рогозинского не было. Тем не менее, неправедное судейство свершилось. Нет сомнения, в деле П. А. Рогозинского ощущалась рука самого царя. По свидетельству современников, причинённые ему неприятности Николай II запоминал навсегда и мстил за них долго. Своих министров назначал и смещал с лёгким сердцем. Несмотря на всё это, считал себя интеллигентным человеком, хотя и не терпел слова «интеллигент». Говорят, даже предлагал Академии наук изгнать это слово из словарей русского языка. Прислушивался к сплетням, верил наветам и доносам, не пытаясь выяснить кто прав, кто виноват, где и что правда, а что вымысел. Оговорённого удалял из своего окружения без сожаления. Дени Дидро как-то сказал, что _«чем_больше_расстояние_между_повелевающим_и_повинующимся,_тем_меньше_значения_имеют_для_первого_кровь_и_слёзы_второго»._ В полной мере эти слова относились к деятельности бесславного императора.

В Кронштадте осталась первая семья Рогозинского с четырьмя детьми. Жена его по первому браку Ольга Павловна, дочь капитана первого ранга П. С. Мертваго, отказалась покинуть привычные места. Гражданская смелость журналиста увлекла молодую женщину из Нарвы Евгению Алексеевну Миронову, уроженку Гдова.

Несмотря на огромную разницу в годах, достаточную, чтобы заметить осуждение в глазах окружающих, она сама пришла к П.А. Рогозинскому, изъявив желание вместе с ним поехать в Сибирь. Чем не повторение подвига декабристок, только не в начале, а в конце столетия! После кончины Ольги Павловны в марте 1897 года П. А. Рогозинский перед самым отъездом в Тюмень обвенчался с Е.А. Мироновой (илл. 117). Вся их дальнейшая жизнь ни разу не была чем-то омрачена, они создали дружную семью, вырастили пятерых детей (илл. 118). Первенцем у них был Александр Петрович. Средний по возрасту, его брат Николай, рано ушёл из жизни, когда ему минуло только 20 лет. Он хорошо рисовал (илл. 119). Младший, Пётр, стал финансистом в Свердловске, заведующим областным финансовым отделом, знатоком экономики области.
















Поселившись в Тюмени, П.А. Рогозинский не только продолжил журналистскую деятельность, но и поставил себе целью создать в Тобольской губернии прогрессивный печатный орган, обслуживающий местные нужды. По его мысли возникла газета «Голос Сибири», сменившая несколько названий и оказавшаяся закрытой. Он сотрудничал в газетах «Русское слово», «Петербургский листок», «Вестник Западной Сибири», «Урал», «Уральская жизнь», «Сибирская торговая газета», «Ирбитский ярмарочный листок», «Голос Сибири», «Сибирская Новь», «Ермак» и в других изданиях. Он автор множества заметок, очерков, рассказов, затерянных на столбцах периодической печати. Некоторые из них мы упомянем [27, 30]. Его перу принадлежит пьеса «Сброшенные оковы» (илл. 120), ока опубликована в 1908 году [28], и рукопись «История Тюменской губернии». Пьеса, написанная хорошим языком, имеющая острый и динамичный сюжет, с успехом шла в Тюмени, несмотря на цензурные урезки. Особенной популярностью она пользовалась у молодёжи реального училища. Цензурные сокращения были неслучайны. В опубликованном варианте пьесы затронуты проблемы взаимоотношения рабочих и владельцев промышленных предприятий («идёт борьба труда с капиталом» – со слов одного из героев пьесы), говорится о забастовках, причинах, их вызывающих, бедственном положении рабочих семей.






По свидетельству Е.Н. Коноваловой («Неугодный журналист», газета «Тюменские известия», 1992, 20 марта) экземпляр «Сброшенных оков» хранился в личной библиотеке Л.Н. Толстого. Надпись на титульном листе гласила: «Великому писателю земли русской, дивному источнику правды графу Льву Николаевичу Толстому посвящает свой труд автор. Тюмень, 1908, август».

В своих публицистических выступлениях П.А. Рогозинский отражал взгляды прогрессивной части русского провинциального общества. Как член городской Думы (илл. 121), он обращал внимание на улучшение медицинского обслуживания населения и народного образования, доказывал необходимость организации сибирского земства на широких демократических началах, отстаивал интересы рабочих, в частности, рабочих Тюменской спичечной фабрики, для которых он через суд добился назначения пенсий и пособий. Независимая гражданская позиция П. А. Рогозинского принесла ему большой авторитет, а со стороны бедных людей искреннюю любовь. Он давал им бесплатные юридические советы. По своим политическим убеждениям П.А. Рогозинский стоял на либеральных позициях конституционных демократов. Патриотически поддерживал решение царя и правительства о начале военных действий в августе 1914 года. Так, в газете «Ермак» [29] от 13 августа он, поддавшись общей эйфории, писал: «_Настроение_всего_русского_общества,_можно_сказать,_всей_России,_в_настоящую_мировую_войну_отличается_необыкновенным_спокойствием..._Такое_спокойствие_и_уверенность_в_своей_силе_царит_и_в_военных_кругах_...России_не_нужно_ни_пяди_немецкой_земли,_не_нужно_нам_ни_одного_немца._Их_и_без_того_у_нас_достаточно,_даже_слишком_достаточно._Россия_желает_одного:_мирной,_культурной_работы_не_только_для_себя,_но_для_всего_человечества._Никаких_завоеваний_нам_не_нужно._Мы_боремся_за_мир_для_всего_мира»._ Очень знакомые интонации по советскому времени: воюем, борясь за мир во всём мире, и кладём в землю своих солдат ...






Верный своим убеждениям, П.А. Рогозинский с мая 1917 года издавал и редактировал газету «Свободное слово» («Внепартийная общественно-политическая и литературная газета»), имевшую по содержанию кадетское направление и ставшую преемником газеты «Ермак» (1912–1917). В 1919 году она была закрыта советскими властями. Между прочим, стоит заметить, что некоторое время газета «Ермак» выходила в уездной Тюмени дважды в день (!): утром и вечером. Назовите мне хотя бы одну современную газету в областном центре, которая могла бы отличиться подобной оперативностью.

Мои попытки поиска рукописи П.А. Рогозинского «История Тюменской губернии» оказались безуспешными, хочется надеяться пока. В семье Рогозинских хранилась расписка от Тюменского губернского отдела народного образования следующего содержания: «_Принята_рукопись_«История_Тюменской_губернии»_на_155_страницах_от_литератора_Рогозинского._Зав._ст._личного_состава_А._Батманов._10_марта_1921_года_». По свидетельству Александра Петровича рукопись была выменена на мешок муки. В то трудное и голодное время такая жертва боль автора большого исторического труда, по-видимому, считалась оправданной. Заинтересован в рукописи был, вероятно, и человек, предложивший столь «высокую» по тем временам цену.

В областном архиве документальные материалы Тюменского губоно за 1918-23 гг. поступили на хранение в мае 1924 г. в количестве 288 дел. В их перечне рукопись отсутствует. Позже в 1949-52 гг. после ревизии документов основная их часть (266 дел) была отобрана для уничтожения «как не имеющая практической и исторической ценности». Теплится надежда, что рукопись не была сожжена и ждёт где-то своих исследователей... П.А. Рогозинский весьма дорожил дружбой с адмиралом С. О. Макаровым, благодарно хранил в памяти поддержку в трудные годы и безошибочно оценивал его деятельность для России и её будущего. Благодаря такому отношению семьи Рогозинских к адмиралу, выяснилось множество любопытных подробностей [15–18, 24].

После гибели адмирала в Порт-Артуре во время русско-японской войны Пётр Александрович направил на хранение в Тобольский краеведческий музей рукописные материалы Степана Осиповича, касающиеся постройки ледокола «Ермак» в Ньюкастле и предстоящих его испытаний в Ледовитом океане. Описаны основные технические данные корабля. Листки до сих пор хранятся в фондах музея [5].

_Интересно_сопроводительное_письмо_П.А._Рогозинского:_«Заметки_эти_написаны_собственноручно_вице-адмиралом_Степаном_Осиповичем_Макаровым_в_1898_году_по_просьбе_Петра_Александровича_Рогозинского_(бывшего_редактора-издателя_газеты_«Кронштадтский_вестник»)_и_препровождены_к_нему_в_Тюмень_при_письме_адмирала_от_29_июня_1898_года._В_этих_заметках_(на_4-х_страницах)_покойный_наш_славный_и_учёный_моряк_высказывает_свои_взгляды_на_возможность_прохода_Северным_морским_путём_при_посредстве_ледокола,_а_также_сообщает_интересные_технические_подробности_о_постройке_ледокола_«Ермак»._Документы_эти,_как_имеющие_значение_для_нашего_Севера,_приношу_в_дар_Тобольскому_музею._Пётр_Рогозинский,_г._Тюмень,_5_сентября_1904_г.»._

_В_музее_хранится_также_письмо_С._О._Макарова_П._А._Рогозинскому._Его_стоит_привести_почти_полностью_в_той_части,_которая_представляет_общественный_интерес._«Або,_29_июня_1898_г._Многоуважаемый_Пётр_Александрович!_Прочёл_с_большим_удовольствием_все_присланные_Вами_статьи_и_нахожу,_что_они_составлены_вполне_основательно._Вы_сделали_лишь_ошибку,_сказав,_что_лекция_была_в_1896_году_(она_была_в_1897_г.)_и_что_я_изучаю_льды_Тихого_океана._Я_изучал_гидрологию_Тихого_океана_и_считаюсь_специалистом_по_гидрологии._Я_предсказал_Нансену,_что_ему_надо_высылать_помощь_на_Землю_Франца_Иосифа_так_это_и_случилось...Я_буду_с_20_по_28_июля_в_Либаве,_с_1_по_4_августа_в_Балтийском_море,_с_б_по_10 –_в_Ревеле,_с_10_по_5_сентября –_в_Трапезунде,_потом_в_Кронштадте»._

_В_брошюре_«Жабынский_механический_завод»_[27]_П.А._Рогозинский_приводит_высокую_оценку_С.О._Макаровым_работы_тюменских_инженеров_и_механиков._«Жабынский_завод_посетил_в_1897_году_проездом_через_Сибирь_наш_известный_учёный-моряк_адмирал_С.О._Макаров._Беседуя_с_автором_настоящей_статьи_о_своих_сибирских_впечатлениях,_адмирал_очень_сочувственно_отзывался_о_заводе_и,_между_прочим,_выразился,_что_он_никак_не_ожидал_найти_в_Сибири_столь_образцово_поставленный_механический_и_судостроительный_завод»._

_Представляет_исторический_интерес_письмо_П.А._Рогозинского_от_1_апреля_1904_года_на_имя_вдовы_С.О._Макарова_(архив_Военно-Морского_Флота,_Ф._17._Оп._1._Д._396._Л._12,_13)_как_отклик_на_гибель_адмирала_в_Порт-Артуре._«Глубокоуважаемая_Капитолина_Николаевна!_С_величайшей_и_невыразимой_скорбью_я_и_семья_моя_прочли_страшную_весть_о_кончине_дорогого_Степана_Осиповича._Мысль_цепенеет_и_ум_отказывается_верить_столь_ужасного_для_всех_несчастья._Я_знал_Степана_Осиповича_много_лет_тому_назад,_в_годы_его_юности._Последняя_встреча_с_ним_была_в_Тюмени_в_ 1897 _году._При_встрече_Степан_Осипович_показал_всё_величие_своей_благородной_души,_ободрив_меня_и_семью_мою_словами_утешения_и_сочувствия._Вся_Россия_оплакивает_кончину_своего_доблестного_Адмирала,_на_которого_возлагали_самые_светлые_надежды._Но_судьбы_Божии_неисповедимы!_Я_и_семья_моя_горькими_слезами_оплакиваем_кончину_дорогого_Степана_Осиповича._Позвольте_мне,_глубокоуважаемая_Капитолина_Николаевна,_принести_Вам_от_себя,_семьи_моей_и_крестника_Степана_Осиповича,_старшего_сына_моего_Александра,_от_преисполненной_скорбью_души_выражения_величайшего_сочувствия»._

Дом Рогозинских в Тюмени до 1917 года был местом, где часто встречались единомышленники, друзья по профессии. Бывали и проезжие гости, чаще всего «неблагонадёжные». В его доме, уже как гости его сына, бывали многие известные деятели и советского искусства. Среди них С. В. Образцов, С. В. Михалков, В.Г. Дуров и другие.

Так, в доме Александра Петровича до недавних пор хранилась картина известного циркового актера и дрессировщика Анатолия Леонидовича Дурова, (1865–1916). Он приехал в Тюмень в 1900 году на гастроли, вечером побывал у Рогозинских. Пили чай, Анатолий Леонидович попросил краски и стеклянный лист и нарисовал на нём за одни вечер малопривлекательный, хмурый пейзаж с неживым озером, возле которого нет зелени, и с песчаной пустыней (илл. 122 на цв. вклейке). Судя по картине и настроению, которое она вызывает у зрителя, душевное состояние художника было незавидное...Трудно сказать, чем оно было мотивировано. Скорее всего, и Дуров, и Рогозинский говорили в тот вечер о своих судьбах, о тех, благодаря которым оба они оказались в опале за свою остро-публицистическую и политико-сатирическую клоунаду, ярко оппозиционную. За антиправительственные шутки А.Л. Дуров, как и Рогозинский, подвергался преследованиям полиции. Внизу картины А.Л. Дуров поставил свой автограф (А. Дуровъ), дату: «_Тюмень,_24.10.900_г_.» и подарил её хозяину. Так и висела она, украшая дом Рогозинских, более 90 лет [13], пока не оказалась в одном из музейных собраний Тюмени. Между прочим, в одной из последних встреч с А.П. Рогозинским в 1989 году он обещал мне подарить картину в музей Истории науки и техники Зауралья при нефтегазовом университете. Не успел...






Необычна манера исполнения картины. Она нарисована на стекле с двух сторон: часть рисунка, дальние планы, выполнена на одной, другая – на второй, ближней к зрителю поверхности. Своеобразный приём художника, двухсторонняя живопись, позволил добиться иллюзии стереоскопичности изображения. Водная поверхность озера имела естественный стеклянный блеск, так как краски, придающие воде голубоватый оттенок, нанесены с противоположной стороны стекла, а передняя, там, где вода, свободна от красок.

Современники считали Дурова-старшего не только талантливым артистом, но и живописцем, внесшим новое слово в технику рисования. Он написал много картин. Все они, от крошечных пейзажей до солидных ландшафтных полотен, также написаны на стекле. Передняя поверхность стекла использовалась Дуровым не для красок и кисти, а для лепки особой пастой, масса которой рельефно выступала над стеклянной поверхностью. Только задняя сторона покрывалась красками. Такой прием рисования обеспечивал световые и пространственные эффекты, недостижимые для обычной живописи.

В семье Дуровых знали о картине, хранящейся в Тюмени. Незадолго до своей смерти, где-то около 1970 года, внук А. Л. Дурова Владимир Григорьевич Дуров (1909–1972), будучи на гастролях в Тюмени (он останавливался в гостинице «Заря»), «побывал на чае» в гостях у А. П. Рогозинского. Он подтвердил автограф, снял с картины фотокопию. Во время гастролей в Тюмени картиной интересовалась и Тереза Дурова, просила продать ей картину. Работой Дурова заинтересовался Воронежский музей его имени. Сотрудники музея просили Александра Петровича о передаче картины в свой фонд. Впрочем, в не меньшей мере и с такими же правами могла бы претендовать на картину и Тюменская картинная галерея или краеведческий музей: Тюмень должна помнить о своих великих людях и гостях и хранить их памятные реликвии.

Бывал у Рогозинских в Тюмени и Степан Гаврилович Скиталец (Петров, 1869–1941) известный русский писатель, творчество которого, не без авторитетного влияния А. М. Горького, в дореволюционные годы было проникнуто демократическими тенденциями, протестом против самодержавного строя и любовью к трудовому народу (илл. 123). Приезд Скитальца в 1910 году Александр Петрович хорошо помнит. Он рассказывал мне, что полиция Тюмени получила задание проследить за Скитальцем во время его пребывания в городе. Всеобщее уважительное отношение горожан к П.А. Рогозинскому не позволило приставу наблюдать за Скитальцем в откровенно-полицейской манере, и он доверительно попросил Петра Александровича самому приглядеть за гостем, «чтобы не было никаких несуразностей». На это П.А. Рогозинский с достоинством ответил:

– Я благодарен за столь «почётную миссию», но у меня и у Вас разные обязанности.






П.А. Рогозинский почти открыто симпатизировал революционным настроениям рабочего населения Тюмени. После революции 1905 года квартира подвергалась полицейскому обыску. Александр Петрович вспоминает, что ротмистр с двумя жандармами появился у них дома во второй половине ночи. Обыск продолжался до утра, затем последовало дежурное извинение, на что последовал ответ отца: «Это ведь ваша работа». Только мать, Евгения Алексеевна, не скрывала показного раздражения:

– Устроили в квартире беспорядок, тут оправданий нет!

Впрочем, Евгении Алексеевне, участнице любительских спектаклей (илл. 124), не лишенной артистизма, это недовольство помогало скрыть и обоснованную тревогу: в квартире находилась запрещённая литература. Не боялась она прятать и револьверы. Словом, была достойна своего мужа. Любила детей, поддерживала хорошие отношения с друзьями, делила с мужем невзгоды трудной жизни журналиста, когда семейный бюджет едва сходился своими концами...Жизнь, действительно, была трудной.






_В_архиве_Тюменского_реального_училища_за_1911_год_сохранились_два_прошения_Рогозинских_к_руководству_училища_об_освобождении_от_уплаты_за_обучение_старшего_сына:_«Крайне_тяжёлое_материальное_положение_и_большая_семья_вынуждает_меня_почтительно_просить_Ваше_превосходительство_от_платы_за_учение_моего_сына_Александра_Рогозинского,_ученика_третьего_класса_училища,_во_внимание_его_добропорядочному_поведению_и_учению._П._Рогозинский»._

В 1913 году отмечалось 50-летие журналистской деятельности П.А. Рогозинского. Юбиляр отклонил официальное чествование, и торжество носило скромный домашний, семейный характер. На квартиру пришли многие друзья и товарищи по работе. Не постеснялся придти и городской голова П. И. Никольский, выразивший Петру Александровичу поздравления от гласных Тюменской городской управы и от себя лично. Трогательным был приветственный адрес служащих редакции «Вестника Западной Сибири»: _«Многоуважаемый_Пётр_Александрович!_Позвольте_нам,_скромным_труженикам_печатного_слова,_принести_Вам_сердечные_поздравления_по_случаю_50-летия_журналистской_деятельности._Вся_эта_деятельность_протекала_при_различной_общественной_и_политической_обстановке,_была_направлена_в_сторону_содействия_прогрессивным_течениям_общественной_мысли._Пятьдесят_долгих_лет_Вы_как_журналист_и_общественный_деятель_шли_неизменно_с_теми,_кто_идеалы_общественности_и_прогрессизма_считал_своими_идеалами._При_тех_тяжёлых_обстоятельствах,_в_которых_приходилось_и_приходится_русской_печати_выполнять_своё_общественное_назначение,_этот_тяжёлый_подвиг_вполне_достоин_общественного_сочувствия_и_симпатии»._

В газете «Вестник Западной Сибири» от 21 апреля 1913 года были помещены материалы о П.А. Рогозинском и его юбилее. Моё внимание было обращено на краткую заметку С. Светловского, выдержка из которой ярко характеризует отношение Рогозинского к своим коллегам по перу.

_«В_1898_году_внезапно_были_прекращены_издательства_«Рудокопа»_в_Екатеринбурге_и_«Пермского_вестника»_в_Перми,_в_которых_я_сотрудничал._Пётр_Александрович_в_это_время_заведовал_отделением_«Урала»,_редактором_которого_был_Чекан_и,_как_мне_вспоминается,_был_достаточно_обременён_и_большой_работой,_и_весьма_скудной_платой,_и_не_совсем_завидным_материальным_положением._Кажется,_я_не_ошибусь,_если_скажу,_что_Чекан_предоставил_Петру_Александровичу_определённое_число_строк_в_каждом_номере...Что-то_300_или_400,_плата_была_очень_невысокая,_и_в_эту_плату_входили_ещё_обязанности_по_приёмам_подписки_и_объявлений._Словом,_у_Петра_Александровича_работы_было_по_горло._Вёл_он_своё_дело,_как_всегда,_обдумывая_каждое_своё_печатное_слово_по_многу_раз_и_обращаясь_с_этим_словом,_как_со_святыней,_а_денег...денег_было_мало_...И,_вот,_не_зная_ещё_этих_обстоятельств_личного_уклада_жизни_Петра_Александровича,_я,_после_краха_«Рудокопа»_и_«Пермского_вестника»,_разлетелся_к_нему_заявить_о_своей_безработице_...Не_вдаваясь_ни_в_какие_рассуждения._Пётр_Александрович,_в_ущерб_своему_материальному_положению,_стал_брать_у_меня_материалы,_печатать_в_счёт_своих_строк_и_аккуратнейшим_образом_платить_мне_столько_же,_сколько_получал_сам_(кажется_1,_5_или_2_коп.)_месяца_два,_пока_я_не_уехал._Подобных_фактов_я_насчитал_бы_много»._

П.А. Рогозинский был одним из организаторов сада на берегу реки Туры возле коммерческого училища (теперь строительная академия). Кроме того, он председательствовал в совете старейшин клуба приказчиков и состоял секретарём общества попечительства и трезвости. За четверть века проживания в Тюмени (1897–1922) семья П.А. Рогозинского не раз меняла места своего проживания. Первой квартирой стал одноэтажный флигелёк по улице Малая Разъездная Ванцетти, 13. Дом сохранился до нашего времени (илл. 125). Здесь в 1897 году, как это следует из записной книжки С. О. Макарова с тюменским адресом своего друга (Военно-морской архив, Ф. 17. Оп. 1. Д. 391. Л. 1об.), Рогозинские принимали у себя в гостях адмирала. Затем семья проживала по улице Серебряковской-Советской, 37 (39?). Эту квартиру посещал в 1900 году гений русского цирка А.П. Дуров. К 1910 году местом проживания стал дом бывшего купца Дьякова по улице Полицейской Тургенева, 12, второй этаж, в котором бывал известный русский писатель С. Г. Скиталец. Наконец, последним местом пребывания в Тюмени при жизни П.А. Рогозинского с 1913 года стал дом Воробейчиковой на улице Спасской (Ленина) напротив старой церкви.











АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ.


Мой новый знакомый родился в конце прошлого века, а точнее в 1898 году. Вся его долгая жизнь была связана с родным городом Тюменью [7-9, 12, 13, 22, 23, 25]. После одной из бесед с ним я вышел на газету «Кронштадтский вестник», издававшуюся в городе-крепости с 1870-х годов XIX столетия. Краеведческий поиск всегда извилист: чтобы узнать о ком-либо в Тюмени, частенько приходится сначала побывать в архивах Москвы или Петербурга. Тогда-то и стали мне известны подробности тесной дружбы знаменитого адмирала С. О. Макарова с отцом Александра Петровича журналистом Петром Александровичем Рогозинским.

_У_Александра_Петровича_было_счастливое_детство._Он_вспоминал:_«В_летние_месяцы_семья_отдыхала_от_тюменской_пыли_в_селе_Плеханово,_окружённом_сосновым_бором,_или_на_станции_Подъём_в_семье_друзей –_Шадриных._Отец_оставался_в_городе,_а_по_воскресеньям_приезжал_к_нам_в_деревню._Мать_была_большая_мастерица_по_приготовлению_домашних_булочек,_пирожков_и_ватрушек._По_утрам_мы_выносили_в_сад_столик,_накрывали_его_белоснежной_скатертью_и_ставили_самовар._Мы,_дети,_очень_любили_утренний_чай,_особенно_когда_вся_семья_была_в_сборе»._

В 1916 году Александр Петрович закончил обучение в Тюменском реальном училище. Интересно, что тогда, десять лет спустя после отъезда из Тюмени в Петербург первого директора училища И. Я. Словцова, учащиеся и их родители неизменно вспоминали его добрым словом. А.П. Рогозинский уехал в Петербург, чтобы поступить в политехнический институт. Окончить вуз в те трудные военные годы не удалось, и пришлось вернуться в Тюмень, которую он не покидал все последующие годы, кроме военных (1941–1945): он участник Великой Отечественной войны. Высшее образование удалось получить лишь заочно в 1938 году (Московский плановый институт). После демобилизации около 30 лет работал на Тюменском заводе пластмасс, возглавлял там плановый отдел. Как и отец, он много сотрудничал в печати, о чём свидетельствуют старые, пожелтевшие листы газеты «Красное знамя» за 1932-37 гг. Он автор книги об истории завода пластмасс [31]. Всю трудовую жизнь добросовестно нёс приятную тяжесть общественных поручений (илл. 126.). Бережно, с любовью и гордостью вёл летопись трёх поколений своей семьи, благодаря чему для истории Тюмени сохранились очень интересные и важные документы и воспоминания, как, впрочем, и воспоминания о жизни старой Тюмени вообще.






Так, к его отцу перед революцией приходил почтальон Г. П. Пермяков за советом по поводу своих литературных опытов («_выйдет_ли_из_меня_что-нибудь_?»). Позже Пермяков стал первым председателем Тюменского горисполкома. Его именем названа улица в Тюмени. В 1960-х годах Пермяков подарил Тюмени свою обширнейшую библиотеку с набором редких старинных книг. Как-то, будучи в Москве в магазине политической книги на Художественном проезде, Александр Петрович увидел седого человека и спросил его, не Пермяков ли он? Подтверждение было получено. С теплотой Пермяков говорил о Тюмени, о нескольких встречах с П.А. Рогозинским. По-видимому, Пётр Александрович не догадывался о революционной деятельности Пермякова.

А. П. Рогозинский хорошо помнил, как весной или в начале лета 1917 года через Тюмень проезжала из сибирской ссылки Е.К. Брешко-Брешковская (1844 – 1934) – «бабушка» русской революции (в революционном движении с 1870-х годов), одна из организаторов и лидер партии эсеров. По случаю проезда знаменитой женщины в городском саду проходили торжества, было выступление гостьи, играл духовой оркестр.

В Тюмени необыкновенной оригинальностью отличался популярный мировой судья Б. В. Маевский. Суд располагался в Заречье. Там же в здании суда он и жил. Как-то раз, в одно из заседаний, в зал донёсся шумный разговор его жены с кухни. Маевский в раздражении встал, подумал и заявил: «За нарушение порядка и тишины во время заседании суда такая-то штрафуется в размере трёх рублей. Прошу выписать мне квитанцию». И с этими словами вытащил из кармана бумажник с требуемой суммой денег.

Александр Петрович хорошо помнил историю с лечением Распутина в Тюмени в 1914 году в так называемой «распутинской» больнице. Трудное материальное положение заставляло главу семьи искать дополнительный заработок. Редакция петербургской газеты «Русское слово», с которой сотрудничал П. А. Рогозинский, обратились к нему с просьбой об оперативной информации в виде самых подробных телеграфных сообщений, касающейся покушения на Распутина в селе Покровском под Тюменью «фанатичкой» Феонией Гусевой. С тяжёлым ножевым ранением Распутин оказался в тюменской больнице. Газета обещала журналисту вознаграждение в размере 500 рублей. По тем временам это была большая сумма. Гонорар за телеграфные отправления в столицу существенно пополнил семейный бюджет Рогозинских.

Была ли Гусева фанатичкой, установить сейчас невозможно, но, по слухам, Распутин изнасиловал её дочь и заслуженно поплатился за это преступление. В Тюмень тогда съехались корреспонденты многих столичных и губернских газет. Александр Петрович говорил, что отправку телеграмм в Петербург отец поручал ему. В больнице Распутина вылечил хирург Владимиров. В благодарность врач получил от императора Николая II золотые часы с надписью.

Меня нередко шокирует чрезмерное внимание к личности Распутина в наше время. Это был безграмотный и весьма низкой культуры человек, грубый и ничтожный. Для примера достаточно привести здесь одну из записок Распутина министру иностранных дел С. Д. Сазонову (орфография и грамматика распутинские): «_Слушай_министер_я_послал_к_тебе_одну_бабу_бог_знает_что_ты_ей_наговорил_оставь_это_устрой_тогда_всё_будет_хорошо_если_нет_намну_тебе_бока_расскажу_любящему_Распутин_». Лет 10 тому назад в один из воскресных дней меня рано утром поднял с постели телефонный звонок из управления культуры города. В бесцеремонной интонации мне было предложено немедленно сопроводить делегацию испанского телевидения в село Покровское – родину Распутина. На моё возражение, что в Тюмени для испанцев есть куда более интересные места и люди, мне ответили, что в Испании Тюмень знают только по Распутину. Я счёл это за оскорбление родного города и отказался от поездки. Сейчас, когда я пишу эти строки, в Историческом музее Москвы проходит выставка под названием «Земля тюменская». Среди её материалов – снова Распутин, как и его безвольный покровитель царь Николай И, да и весь подбор экспонатов таков, что у москвичей более устойчиво, чем раньше, утверждается мнение о Тюмени как о «столице деревень».

В 1963 году А.П. Рогозинский проводил отпуск в Карловых Варах. В санатории «Москва» состоялось знакомство с балериной Галиной Сергеевной Улановой. В беседе она сказала, что любит читать книги из серии «Жизнь замечательных людей», а из цветов предпочитает красные гвоздики. Александр Петрович стал посылать ей эти цветы, покупая их на бульваре, а горничная ставила гвоздики на столике у кровати великой балерины. Когда стали разъезжаться, Уланова в благодарность за внимание вручила Рогозинскому свои любимые бусы в подарок для его жены.

В Тюмени А.П. Рогозинского многие знали как славного, доброго, душевного и мудрого человека, книголюба, садовода, эрудита, общение с которым, обладателем завидной для своего возраста памяти, было праздником и радостью. С большим успехом А.П. Рогозинский читал лекции на предприятиях, в школах, студентам, работникам учреждений, в пансионатах, профилакториях и в домах отдыха на литературные и краеведческие темы. Местное телевидение сделало запись беседы с ним.

В лекциях он удачно использовал некоторые забавные исторические факты. Так, сравнивая судьбу двух диктаторов, Наполеона и Гитлера, он приводил необычайно поразительные цифры. Оказывается, разница в датах в перечне некоторых событий у этих людей постоянно составляла 129 лет. Например, годы их рождения (1760 и 1889), приход к власти (1804 и 1933), оккупация Вены (1807 1936), нападение на Россию (1812, 1941) и проигрыш войны (1816 и 1945). Оба пришли к власти, когда им было по 44 года, оба напали на Россию в возрасте 52 лет, а проиграли войну в 56. Мистика цифр, да и только! А, может, предупреждение будущим авантюристам?

Зловещие совпадения были замечены в судьбах двух американских президентов, погибших от рук убийц, Линкольна и Кеннеди. Посудите сами. Линкольн стал президентом САСШ с 1860 года, Кеннеди ровно столетием позже. Оба были убиты в пятницу в присутствии своих жён. Преемниками Линкольна и Кеннеди после их убийства стали Джонсоны. Первый родился в 1808 году, второй столетием позже. Убийца Линкольна Чило родился в 1829 году, а небезызвестный Освальд? Правильно, в 1929-м. Секретарь Линкольна, и это особенно поразительно, по фамилии Кеннеди настоятельно советовал отложить поход в театр в день убийства. Такая же беседа с рекомендацией об отмене поездки в Даллас состоялась у Кеннеди со своим секретарём ...Линкольном.

Для оживления своих лекций, оформленных, кстати, в виде переплетённых фолиантов, отпечатанных тиражом в 25 экземпляров на письменной машинке, Александр Петрович любил использовать афоризмы и высказывания Б. Шоу. Так, в 1925 году плодовитый Шоу стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Один из «ценителей» творчества писателя спросил у него, за что же, собственно, была оказана такая честь?

– Видите ли, я в тот год ничего не написал и не напечатал, и в знак благодарности за то чувство облегчения, которое испытал мир, Нобелевский комитет решил меня заметить.

В 1931 году, после возращения из поездки по России, где его тепло принимали, в том числе Сталин, Шоу сказал:

– Меня встречали так, как будто я был сам Карл Маркс!

_Любопытны_рассуждения_Б._Шоу_о_понимании_им_счастья:_«Чтобы_быть_счастливым_в_жизни,_нужно_просто_всё_время_делать_то,_что_тебе_нравится,_и_так,_чтоб_не_оставалось_времени_для_того,_чтобы_размышлять,_счастлив_ты_или_нет_...»._




ЖЕНЩИНЫ, КОТОРЫМ ПОКЛОНЯЛИСЬ.


Мои многочисленные встречи и беседы с А. П. Рогозинским не обходились без рассказов о замечательных женщинах своей семьи, в первую очередь – о своей матери и о двоюродной сестре Н.Н. Грин-Мироновой [6, 15]. Последняя приходилась супругой всемирно известному писателю-романтику А. – С. Грина (Гриневского, 1880–1832), бывавшего, кстати, в наших краях (пересыльная тюрьма в Тюмени, Туринск) в год его сибирской ссылки 1906 [11]. Так, Евгения Алексеевна, мать Александра Петровича, будучи одной из самых красивых женщин Тюмени, приглянулась местному купцу и городскому голове А. И. Текутьеву. Александр Петрович поведал мне по этому поводу занятную историю.

– Как-то мой отец занял у Текутьева крупную сумму денег, но не смог их вернуть в срок.

– Если пошлёте для переговоров вашу жену соглашусь! - ответил Текутьев Рогозинскому на предложение о встрече с ним для объяснений и с просьбой о продлении срока платежа.

– Вот какой был подлец! – прокомментировал событие Александр Петрович.

В «Ермаке», кстати, Рогозинский в одной из сатирических статей высмеял Текутьева (в статье – Лоскутьев). Узнав о готовящейся к печати статье, Текутьев взмолился: «_Какие_угодно_деньги,_только_прекратите_печатание_таких_статей!»._

Благотворительная деятельность некоторых (весьма, увы, немногих) тюменских купцов начала XX века, а таким был и Текутьев, достаточно высоко и, нередко, чрезмерно оценивается современной местной печатью. К сожалению, при этом часто забывают оценить чисто человеческие качества меценатов. А они в нравственном отношении в те далёкие годы не всегда были на одном с благотворительностью уровне. Впрочем, подобного рода несовпадения не редкость и в наше время.

Как уже упоминалось, Александр Петрович Рогозинский приходился родственником Ольге Алексеевне Мироновой – родной сестре его матери Евгении Алексеевны Рогозинской [18]. Дочь Ольги Алексеевны (у нее было трое детей) Нина впоследствии стала женой Александра Степановича Грина известного советского писателя, человека трудной и сложной судьбы [6, 11]. Вспоминаются слова известного русского писателя И.С. Соколова-Микитова о Грине: «_Нашу_последнюю_встречу_в_1924_году_я_помню_плохо._Грин_был_вторично_женат_на_молодой_интересной_женщине._Был_чем-то_озабочен,_встревожен,_по-видимому,_много_писал._Как_часто_бывает_в_судьбах_наших_писателей,_широкая_известность_пришла_к_нему_поздно,_уже_после_смерти_» (Посвящение. М., «Советская Россия», 1982). Сейчас Александр Грин любимый писатель молодёжи, его повести, в каких бы тиражах они не переиздавались, раскупаются нарасхват. Ушло сложное время, когда о родственных связях с ним лучше было не рассказывать. Чтобы понять трудности минувшего, достаточно сравнить статьи о Грине в энциклопедиях наших дней и начала пятидесятых годов. Вот как, к примеру, звучала лицемерная характеристика Грина в Большой советской энциклопедии 1952 года: _«Склонность_к_мистическому._В_произведениях_послеоктябрьского_периода_противопоставлял_реальной_советской_действительности_некую_страну_мечту_с_несуществующими_экзотическими_городами,_вненациональный_капиталистический_рай._Воспевая_сверхчеловека_ницшеанского_типа,_Грин_тенденциозно_противопоставляет_своих_героев_аристократов_духа,_людей_без_родины,_народу,_который_представляется_в_его_произведениях_темной,_тупой_и_жестокой_массой,_не_способной_к_творческой_деятельности_(«Канат»,_«Алые_паруса»),_Реакционно-мистические_идеи_Грина_чаще_всего_облечены_в_форму_занимательного_повествования,_построенного_на_авантюрно-детективном_сюжете»._ Вот так-то! Портрета, разумеется, не было. Он появился только в следующем издании БСЭ в 1971 году. Подобно мужу, Нина Николаевна не только не была жалована властями, но и жестоко пострадала от них за, якобы, сотрудничество с оккупантами в Крыму в годы войны (работала для пропитания корректором в газете). Была судима и не один год провела в системе ГУЛАГа.

В 1910 году окончился срок ссылки П.А. Рогозинского, и он получил право выезда. Вместе с отцом в августе 1913 года Александр Петрович в пятнадцатилетием возрасте совершил поездку в Петербург. На обратном пути они побывали в Нарве, где и состоялось знакомство с семьей Мироновых и со своей сестрой Ниной Мироновой Грин. Теплота встречи, внимание к гостям запомнились Александру Петровичу на всю жизнь.

Нина показывала город, Нарвский водопад. В свою очередь хозяева дома с интересом расспрашивали о Тюмени. Почему-то и тогда, как, впрочем, нередко и теперь, Тюмень представлялась петербуржцам городом, по улицам которого свободно разгуливают бурые медведи в обнимку с белыми... Нина говорила с П. А. Рогозинским о литературе, иногда на французском языке. Дружба двоюродных брата и сестры продолжалась до кончины Нины Николаевны Грин в 1970 году.

_В_тюменской_семье_Рогозинских_бережно_сохранены_шестнадцать_писем_Н._Н._Грин._В_одном_из_последних_Нина_Николаевна_писала:_«Дорогой_Саша!_Наконец-то_добралась_до_бумаги_и_пишу_тебе..._Чувствую_себя_неплохо,_хотя_то_сердце_поноет,_то_бок_заболит._Спасибо_тебе_и_твоим_за_внимание_и_заботу_...Мой_грустный_юбилей –_75_лет,_не_шутка._Вспомнили_очень_многие,_я_получила_около_70_телеграмм,_много_писем_и_посылок._Тепло_поздравили_меня_вятичи,_прислали_адрес,_очень_тёплый,_красиво_оформленный_и_вятскую_куклу._Так_что_забыта_и_обижена_я_не_была._Крепко_целую_тебя_и_твоё_семейство._Сердечно_твоя,_И._Грин,_21_ноября_1969_г.»_

Тема о Нине Николаевне особый и отдельный разговор. Здесь только несколько добрых о ней слов. Обаятельная и скромная женщина, которой А. – С. Грин посвятил свои «Алые паруса», сопутствовала писателю последние одиннадцать лет его жизни, помогала ему в работе, была верным другом и утешителем (илл. 127). После смерти писателя она сохранила его архив, передала государству домик Грина, опубликовала свои воспоминания, написанные ярким, лёгким и эмоциональным языком.






Александр Петрович рассказывал мне о посещении в Крыму домика Грина в середине 1930-х годов («ночевал на постели Грина»). Поездка была семейной: Евгения Алексеевна и Александр Петрович с женой и сыном. Трогательной оказалась встреча на вокзале в Феодосии двух родных сестер – Евгении Алексеевны и Ольги Алексеевны. Расстались они молодыми женщинами, а встретились спустя три десятилетия в пожилом возрасте.

_Феодосийский_музей_А._С._Грина_подарил_Александру_Петровичу_книгу_«Воспоминания_об_Александре_Грине»_со_следующей_записью:_«Уважаемому_Александру_Петровичу_Рогозинскому_в_благодарность_за_добрую_память_об_А._С._Грине_и_его_жене_Н._Н._Грин._26._09._1972г.»._

_С_волнением_читается_посвящение_Н._Н._Грин_на_одной_из_подаренных_ею_книг:_«Дорогому_брату_моему_Александру_Петровичу_Рогозинскому_на_память_о_первой_за_долгие_годы_встрече_в_Старом_Крыму._15._10._1957_г.»._В_одном_из_домашних_альбомов_у_Александра_Петровича_хранится_выписка_из_К._Паустовского,_полюбившаяся_ему_и_напоминающая_о_Крыме:_«В_Старом_Крыму_мы_были_в_доме_Грина..._Маленький_домик_прибран_и_безмолвен._За_окном_лёгкой_тучей_лежали_далёкие_горы._Простая_и_суровая_обстановка_окрашена_только_одной_гравюрой_на_белой_стене_с_портретом_Эдгара_По»._

Александр Петрович часто и с гордостью показывал мне переписку родственников, фотографии (илл. 128, 129) и книги с дарственными надписями. В музее Грина в Крыму хранятся письма А. П. Рогозинского к Н.Н. Грин-Мироновой. Их видят посетители.














***

Пётр Александрович Рогозинский скончался в Тюмени в 1922 году, похоронен на Затюменском кладбище, теперь ликвидированном. Местная газета [3] опубликовала следующее сообщение: _«Евгения_Алексеевна_Рогозинская_и_дети_извещают_о_смерти_П.А._Рогозинского,_скончавшегося_в_ночь_на_22_апреля._Вынос_тела_состоится_23_апреля_в_9_часов_из_бывшего_дома_Воробейчиковой_по_Войновской_улице_». Е.А. Рогозинская намного пережила мужа. Она ушла из жизни в 1949 году. В 1988 году в семье Рогозинских отмечали 90-летие Александра Петровича. Мне довелось поздравить его со столь знаменательным юбилеем. Через год я повторил аналогичное поздравление. Это была наша последняя встреча с замечательным старожилом Тюмени. На мой вопрос о том, чем объясняется его долголетие, он отвечал так: «_Надо_каждый_день,_каждый_час_поддерживать_жизненный_тонус,_тренировать_ум,_которому_нельзя_давать_лениться_ни_при_каких_обстоятельствах»._


ЛИТЕРАТУРА.

1. «Сибирская торговая газета». 1897, сентябрь, № 45, 48, 51, 53, 54, 55, 56.

2. «Сибирский листок». 1897, 11 сент. 3. – Газ. «Трудовой набат», Тюмень, 1922, 23 апр., № 961.

4. Мальцев С. Юбиляр. – «Тюменская правда», 1958, 29 июля.

5. Мельников В. Рукопись адмирала. – «Тюменская правда», 1964, 1 марта.

6. Россельс В., Смирнов С., Ковский В. Подруга мечтателя. – Газ. «Литературная Россия», 1970, 2 окт., № 40 (404).

7. Копылов В. Е. Арктический рейс. – «Тюменская правда», 1980, 21 ноября.

8. Копылов В. Е. Тайна газетной заметки. – «Тюменская правда», 1982, 7 марта.

9. Сергеев В. Опальный друг С. О. Макарова. – «Рабочий Кронштадт», 1982, 30 ноября.

10. Копылов В. Е. Адмирал Макаров и Западная Сибирь. – «Советский Иртыш», Омск, 1983, 24 дек.

11. Толкачёв _С._ Добровольные заблуждения. – «Литературная газета», 1983, 11 марта.

12. Танков В. «Сброшенные оковы». – «Тюменская правда», 1985, 9 ноября.

13. Танков В. Свой алый парус (в гостях у А. П. Рогозинского). – «Тюменская правда», 1987, 8 ноября.

14. Копылов В. Е. Пребывание С. О. Макарова в Тобольске и Тюмени в 1897 году. – В сб. «Родиноведение». – Тобольск, 1992, изд. Тоб. пед. института, вып. 1.

15. Копылов В. Е. Женщины, которым поклонялись. – «Тюменские известия», 1993, 6 марта.

16. Копылов В. Е. Где в Тюмени останавливался адмирал Макаров? – «Тюменские известия», 1993, 5 июня.

17. Копылов В. Е. Ещё раз о пребывании в Тюмени адмирала С. О. Макарова. – «Тюменские известия», 1993, 28 авг.

18. Копылов В. Е. Петербургская находка (к 90-летию гибели адмирала С. О. Макарова). – «Сибирский тракт». – Тюмень, 1993, № 9, сент.

19. Копылов В. Е. Загадочная публикация, или Кто первым известил мир об открытии радио. – «Тюменские известия», 1995, 14 марта.

20. Копылов В. Е. От кого мир узнал об изобретении радио. – В сб. «Радиоэлектроника и связь», 1995, № 2(10), с. 58-61.

21. Копылов В. Е. А. С. Попов в Тюмени. В сб. «От первого радиоприёмника к современным средствам связи. Материалы научно-практической конференции, посвящённой 140-летию со дня рождения А. С. Попова». – Екатеринбург, 1999, с. 22-23.

22. Копылов В. Е. Адмирал С. О. Макаров и сибирский край. – Ежегодник ТОКМ–1993. – Новосибирск, Наука, 1997.

23. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 2. – Тюмень, «Слово», 2001, с. 12–15.

24. Копылов В. Е. Макаров Степан Осипович. – Большая Тюменская энциклопедия (БТЭ), 2004. Екатеринбург-Тюмень, ИД «Сократ», т. 2, с. 246.

25. Копылов В. Е. Рогозинский Пётр Александрович. – БТЭ, 2004, т. 3, с. 35.

НЕКОТОРЫЕ ПУБЛИКАЦИИ П. А. РОГОЗИНСКОГО.

26. Сообщение о демонстрации А. С. Поповым первой в мире радиоустановки. – «Кронштадтский вестник», 1895, 30 апреля (12 мая).

27. Жабынский механический завод в Тюмени. – Екатеринбург, типогр. газ. «Уральская жизнь», 1901, 13 с. (есть перепечатка брошюры в тюменском журнале «Лукич», 2002, № 2, с. 160–167).

28. Сброшенные оковы. Драма в 4-х действиях из современной жизни. – Тюмень, типография Л. К. Высоцкой, 1908.

29. Спокойствие и сила. – Газ. «Ермак», 1914, 13 августа.

30. На пароходе Товарищества вверх по Иртышу. – В книге «Путеводитель по Иртышу и Оби. (Товарищество Западно-Сибирского пароходства и торговли. С картой Западной Сибири в виде особого приложения)». – Петроград, типография М. Пивоварского, 1915, с. 22-28.

ПУБЛИКАЦИЯ А. П. РОГОЗИНСКОГО (В СОАВТОРСТВЕ).

31. Дорога ведёт вперёд (из истории Тюменского завода пластмасс). – Свердловск, Средне-Уральское книжное издат., 1966, 56 с.






АДМИРАЛ МАКАРОВ: ТАЙНА ТЮМЕНСКОЙ ФОТОГРАФИИ


С начала 1980-х годов в круг моих интересов по истории Тюмени много лет включались поиски сведений о пребывании в городе в 1897 году вице-адмирала С.О. Макарова. Его краткое посещение Тобольска и Тюмени было известно мне, как казалось, настолько подробно, что обнаружение новых материалов представлялось маловероятным. Особое внимание при поисках я обратил на Водопроводную улицу, с которой связано посещение адмиралом С.О. Макаровым семьи Рогозинских. Недалеко от перекрёстка Водопроводная – Ванцетти (Малая-Разъездная, 15) скромно примостился и чудом сохранился деревянный одноэтажный особнячок-флигель, в котором в 1897 году проживала семья Рогозинских (см. илл. 125). Здесь адмирал навещал своего давнего кронштадтского друга. Глава семьи ссыльный журналист П.А. Рогозинский вошёл в историю Тюмени как плодовитый автор публикаций в ряде местных газет, выходивших в городе в начале минувшего столетия.






В Тюмени находятся, с позволения сказать, «знатоки» местной истории, которые делают попытки доказать, что ссылка Рогозинского в Тюмень не более чем результат его бытовых прегрешений, но вовсе не политическое изгнание из Петербурга. Официальные документы правоохранительных кругов тех времён именно так и трактуют судебное дело П.А. Рогозинского. В действительности же суды по высочайшему повелению властей обратили внимание на неугодного журналиста только после того, как в «Кронштадтском вестнике» была опубликована статья журналиста, разоблачающая неблаговидный поступок семьи императора, снабжавшей деньгами русской казны своих родственников из окружения короля Греции (см. выше). Высочайшая месть, как испокон веков водится на Руси, последовала незамедлительно: суд, ссылка в Якутск, заменённая по личному ходатайству адмирала С.О. Макарова на Тюмень. Не думаю, что адмирал, посетив Тюмень, нашёл бы в себе мужество тесно общаться с опальным журналистом на глазах всего города, если бы был уверен в реальности его криминальных поступков.

Интересно свидетельство А. Галкина, известного тюменского механика, пустившего в работу часы на здании краеведческого музея. В детские годы он со своими сверстниками видел, как П.А. Рогозинский вместе с С.О. Макаровым посещали известную на всю Тюмень бильярдную. Её деревянное одноэтажное здание, ныне не сохранившееся (Водопроводная, 33), стояло на знаменитой в те годы «стрелке» перекрёстке трёх улиц (илл. 130). К адмиралу С.О. Макарову имеет отношение роскошный особняк купчихи М.В. Вьюновой, построенный в конце XIX столетия на улице Подаруевской, сейчас Семакова, 1 (илл. 131). При посещении Тюмени в 1897 году дом стал резиденцией адмирала. На стене здания в память об этом событии по нашей инициативе в июле 1996 года установлена мемориальная доска (илл. 132). Как вспоминал упоминавшийся Галкин, адмирал запомнился ему в Тюмени мундиром с роскошными эполетами. Ребятишки гурьбой бегали за Макаровым при его прогулках по городу.
















Так случилось, что именно эти эполеты помогли мне разрешить загадку одного прелюбопытнейшего происшествия, ставшего темой этого раздела, а также имеющего прямое отношение к истории фотоискусства в Тюмени и к именитому фотомастеру, и современнику адмирала Т.К. Огибенину. Но прежде я хотел бы не отказать себе в удовольствии и поместить здесь один из лучших портретов Степана Осиповича Макарова с упомянутыми эполетами (илл. 133).






Недавно у меня состоялась встреча с моим бывшим студентом, а теперь известным в Тюмени гитаристом, кандидатом исторических наук и краеведом М.С. Яблоковым. Взаимополезный обмен мнениями и сведениями о новинках старинных фотографий неожиданно был прерван вопросом Михаила Сергеевича, хорошо осведомлённого моим постоянным интересом к судьбе адмирала С.О. Макарова.

– Знаете ли вы о том, что во время пребывания адмирала Макарова в Тюмени он фотографировался в ателье Т.К. Огибенина? Фотоснимок сохранился в одной из тюменских семей, и я его видел. Фотография наклеена на жёсткое паспарту, слабо вирирована, а внизу помещены, как тогда было принято, сведения о фотографе: «_Т._К._Огибенинъ_въ_Тюмени_». По слухам, этот ценнейший документ был приобретён в начале 1910-х годов в нашем городе в букинистических развалах хорошо известного тогда магазина Аверкиева.

Сообщение оказалось для меня совершенно неожиданным. Зная, насколько занят был адмирал во время своего краткого пребывания в городе, у меня, вместе с удивлением от услышанного, зародились и серьёзные сомнения в подлинности события. Тем не менее, я попросил найти возможность показать мне сенсационный снимок. И вот он передо мной. Увы! Снимок действительно скомпонован Т.К. Огибениным, но с использованием известной фотографии, снятой в одном из ателье Санкт-Петербурга в 1896 году (илл. 134). После получения известия о гибели адмирала в русско-японской войне (илл. 135 на цв. вклейке) петербуржцы использовали эту фотографию для почтовой открытки[4 - ^*^ На рис. 135 внизу показана очень редкая фотография С. О. Макарова, невозможная для демонстрации в советское время (журнал «Всемирное обозрение», 1904, № 17, с. 128). Как верующий человек, адмирал получает высочайшее благословение Русской церкви перед отъездом в Порт-Артур. Увы, благословение не помогло...]. Сравнение работы Т. Огибенина (илл. 136 на цв. вклейке) с фотооткрыткой (они идентичны) служит полным подтверждением высказанного сомнения. Дело в том, что сразу же после трагической гибели адмирала в 1904 году в Порт-Артуре, в городах России были выпущены многочисленные почтовые открытки с вариантами портретов адмирала, статьи с его изображениями в журналах и мн. др. Скорбящая о своём любимце Россия потеряла последнюю надежду на благополучный исход войны с Японией. Откликаясь на печальное событие, Т.Огибенин, как и его коллеги в других местах, размножил и распространил популярный петербургский снимок адмирала по Тюмени. В минуты скорби никому не пришло в голову обвинить городского фотомастера в заимствовании или плагиате.
















На снимке читается текст, написанный рукой покупателя фотографии: «Адмирал Макаров в 1904 году проезжал через Тюмень». Содержание текста ещё одно недоразумение. Адмирал не мог проехать на Дальний Восток через Тюмень, так как железная дорога Тюмень-Омск была построена много позднее и после кончины С. О. Макарова. Адмирал проезжал на Восток поездом по южной ветке Транссибирской магистрали через Самару-Уфу-Челябинск-Омск.

Итак, посещение адмиралом ателье Т.К. Огибенина не более чем легенда. Тем не менее, попытка тюменского мастера оставить в городе фотосувенир в память о выдающемся сыне России событие немаловажное.

Остаётся добавить, что мною получено разрешение на публикацию фотоработы Т.К. Огибенина от её владелицы М.П. Шелковниковой. Кроме того, хотелось бы рекомендовать руководству города по охране памятников принять меры по сохранению упомянутого дома по улице Ванцетти с установкой на нём памятной доски с именами вице-адмирала С.О. Макарова и журналиста П.А. Рогозинского автора первой в мире публикации о появлении на Земле действующей радиоустановки. Здание в историческом отношении интересно ещё и тем, что здесь сохранился кирпичный брандмауэр, ставший редким образцом элементов городской архитектуры старой Тюмени. Другие брандмауэры ломаются строителями в городе самым беспощадным образом.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Копылов В. Е. Адмирал Макаров: тайна тюменской фотографии. – «Тюменские известия», 2004, 22 января.






ПОПОВ – ОСНОВАТЕЛЬ ПРАКТИЧЕСКОЙ РАДИОТЕХНИКИ: ОДИН ДЛЯ ВСЕХ И ВСЕ НА ОДНОГО


Изобретение радио в 1895 году, а точнее радиоприемника, поскольку передатчик искрового типа (катушка и разрядник Г. Румкорфа, 1851 г.) был известен много ранее, принадлежащий нашему земляку Александру Степановичу Попову (илл. 137 на цв. вклейке). Он уроженец селения Турьинские рудники (теперь Краснотурьинск), расположенного в Зауралье на восточном склоне Уральских гор вблизи Верхотурья. Более века прошло со времени первой демонстрации радиоустановки Попова, но спор о его приоритете не только не гаснет, но порою, то стихая, то разгораясь с новой силой, занимает умы не одного поколения историков техники.






Периодичность дискуссий по времени происходила следующим образом. Одним из первых, кто усомнился в приоритете А. – С. Попова, был некий инженер-электрик Д. М. Сокольский ещё в далёком 1908 году. Заметьте: вскоре после кончины изобретателя, когда Попов не мог ответить злопыхателю убедительными фактами. Представительная комиссия из ведущих физиков под председательством профессора О. Д. Хвольсона опровергла доводы ниспровергателя. Дискуссия с прежним результатом возобновилась в 1920-е годы [13, 14]. С этого времени и до середины 1940-х годов лагерь сомневающихся переместился за рубеж. Наконец, в конце 1980-х годов дискуссия возобновилась снова. Наметилась, правда, довольно странная тенденция. Если в прошлые десятилетия в диспутах наиболее активное участие принимали иностранные участники, отстаивающие приоритет итальянца Г. Маркони, то в последние полтора десятилетия в основном россияне. Тон дискуссии о, якобы, сомнительном приоритете А. С. Попова был задан журналами «Изобретатель и рационализатор» и «Вопросы истории естествознания и техники» в 1989–1991 годах в статьях В. Речицкого, Н.И. Чистякова (1914-2002 г. г.) и Д.Л. Шарле (1919-2003 г. г.) [41, 42, 43, 45].

Противники А. С. Попова в лучшем случае соглашаются с тем, что великое открытие было сделано им и Маркони независимо. Пусть так, но независимо вовсе не означает одновременно! А здесь все документы, публикации, сообщения о докладах свидетельствуют только в пользу А. С. Попова. Дело иногда доходит до прямого подлога. Так, указывается один и тот же год открытия 1895-й, но «забывается» месяц публикации. В итоге искусственно создаётся иллюзия «одновременности».

Скандальную интонацию темы подхватила некоторая группа современных журналистов, мало что соображающих в технике, но для которых любая сенсация, пусть и во вред престижу своей страны, есть способ выделиться или заявить о себе [46]. К сожалению, нашлись и авторитетные специалисты, которые не только ставят под сомнение заслуги А. С. Попова, но и вообще отрицают роль российских учёных в достижениях радиотехники минувшего столетия [44, 47, 48]. Даже у нас в Тюмени в середине 1990-х годов, когда отмечалось столетие радио, отыскались «энтузиасты» местного телевидения, операторы которого встретились в Москве с профессором Н. И. Чистяковым, подхватили его сомнительные соображения и выпустили на телевизионный экран оскорбительные для чести России «новости» и «тайны» [9]. Н.И. Чистяков известен многими весьма интересными и полезными публикациями по истории радиотехники. Но в отношении приоритета А. С. Попова он выбрал малопонятную, если не сказать больше, болезненно-маниакальную позицию отрицания всего, что связано с этим именем. В статьях о роли Попова в истории радио Чистяков выискивает любую зацепку, чтобы принизить его достижения. Используется, например, такой приём как стремление увести дискуссию о первооткрывателе к последующим достижениям его последователей, в частности Маркони, туда, где можно было бы показать, кто первый добился максимальной дальности радиопередачи. А здесь заслуги Маркони неоспоримы и признаны во всём мире. Если следовать логике Чистякова, то в авиации, например, следует отобрать пальму первенства у братьев Райт и передать её первым лётчикам-рекордсменам дальних перелётов в начале 1910-х годов. Позиция Чистякова вызывает дополнительное недоумение, если учесть, что в своё время он в 1970-х годах редактировал журнал «Радиотехника» – орган НТО радиотехники, электроники и связи имени А. С. Попова и был действительным членом этого общества (!?).

Тот давний и коварный след событий, о которых я упомянул в связи с местной телевизионной передачей о Попове в 1995 году [9], протянулся до настоящего времени. Не потому ли совсем недавно в газете «Тюменские известия» от 16 марта 2004 года в рубрике «Календарь на каждый день» сказано: «_1859 –_родился_Александр_Попов,_физик_и_электротехник,_один_из_ (каково! ВЫДЕЛЕНИЕ ЖИРНЫМ И ПРИМЕЧАНИЕ – МОЁ_)_изобретателей_беспроводной_электрической_связи_(радио)_». Два коротеньких слова «ОДИН ИЗ_...»_, и приоритета А. С. Попова как не бывало! Не скрою, желание написать этот раздел книги появилось у меня после прочтения столь оскорбительного для России газетного текста. Вот уж, действительно, как много для человечества сделал в своё время Попов («Один для всех»), и сколько он принял на себя желчной критики (ополчились «все на одного»)!

В наше время, в том числе и у нас в России, делаются попытки опровергнуть приоритет русского учёного еще больше. Будто бы А. С. Попов вообще ничего не сделал, и по этой причине ему следует отказать не только в первенстве, но и в самом изобретении. Ситуация с изобретением первой радиоустановки А. С. Попова во многих отношениях сходна с изобретением во Франции братьями Люмьерами киноаппарата в том же 1895 году. Критики А. С. Попова отказывают ему в изобретении на том основании, что все элементы грозоотметчика были известны до Попова. Точно так же в киноаппарате Люмьеров все отдельные элементы устройства (мальтийский крест для прерывистого передвижения плёнки, сама целлюлоидная плёнка с перфорацией, обтюратор и др.) не были изобретены ими. Никому, однако, не приходит в голову подвергать сомнению заслуги Люмьеров, поскольку целенаправленное объединение известных элементов дало новый научно-технический эффект, с которым человечество ранее не встречалось. Получение нового качества главное и непременное условие признания изобретения. Аналогично обстояли дела и у А. С. Попова. Любопытное, между прочим, наблюдение: Попова, в отличие от Маркони, никогда и нигде в мире не упрекали в плагиате. Это ли не доказательство приоритета А. С. Попова?

Имеет распространение и другой приёмчик, также направленный к умалению заслуг А. С. Попова. Суть его сводится к чисто терминологическому содержанию дискуссии. Дескать, радио никто изобрести не мог, поскольку как природное явление, например, источник радиоволн гроза, оно существовало всегда. И это справедливо. При этом упускается чисто разговорная составляющая спора, когда в быту под радио и радиоприёмником понимается одно и то же. Действительно, Попов радио не изобретал, но он изобрёл впервые в мире надёжно действующую инженерную конструкцию для индикации электромагнитных колебаний радиоприёмник, и в этом состоит его немеркнущая заслуга перед человечеством.

Применительно к радио слово «изобретение» использовано нами совершенно сознательно. Действительно, А. С. Попов объединил в своём приборе в единое целое хорошо известные до него элементы: когерер Э. Бранли (1890 г.), электромагнитное реле Д. Генри (1832 г.) электрический звонок для встряхивания когерера (О. Лодж, 1890) и антенну Г. Герца (1887 г.). Обычно для положительной оценки предложения, претендуемого на изобретение, такой комбинации оказывается вполне достаточно, если в результате совокупного применения известных элементов создаётся новый, неизвестный ранее технологический эффект. Один этот шаг позволил А. С. Попову перевести идеи радиотелеграфа и чисто теоретические рассуждения о возможности передачи сигналов на расстояние без проводов на прочную инженерную основу.

Решающая заслуга изобретателя не ограничивается описанным изобретательским приёмом. Он сделал больше, что часто, невольно или умышленно, замалчивается: впервые в истории радиотехники учёный заставил работать принимаемый радиосигнал таким образом, что достаточно мощный поток электронов, создаваемый в приёмнике электробатареей и системой реле первым в мире усилителем, стал автоматически, без участия оператора, управляться (модулироваться) ничтожно слабым потоком, поступающим из антенны. В этом суть одного из элементов изобретения А. – С. Попова, обессмертившего его имя на века. По этому принципу управление слабыми сигналами мощного потока энергии, создаваемого самим прибором, в дальнейшем развивалась вся радиотехника, будь то радиолампа, супергетеродинный приём, транзистор и многое другое. А. – С. Попову принадлежат патент на первый в мире телефонный радиоприёмник для приёма сигналов на слух, другими словами – конструкцию для преобразования высокочастотных электрических сигналов в низкочастотные звуковые механические колебания, а также на одно из первых применений кристаллического детектора-диода на основе пары графит-стальная иголка. Такая конструкция позволила избавиться от капризного когерера Бранли. Диоды, подобные конструкции Попова, но с другими комбинациями твёрдотельного кристалла, находят применение до сих пор.

...Упомянув детектор, мне вспомнились свои первые увлечения радиотехникой в мои школьные годы. Это случилось в годы войны с Германией. Не имея понятия о запрете на использование радиоприёмников в быту на время военных действий, я, под влиянием чтения популярной литературы по радио, сделал попытку самостоятельно изготовить детекторный приёмник. Не располагая ничем из необходимых деталей, катушку намотал из проволоки в матерчатой изоляции, а саму проволоку отыскал на свалках медной руды, добытой из шахт рудника на Урале, где мы жили. Дело в том, что для добычи руды использовалась динамитная отпалка шпуров, просверленных в горной породе. Для детонации динамита применялся электрический взрыватель, к которому шли провода. Вместе с рудой на земную поверхность поднимались и обрывки проводов. Они-то и шли у меня в дело. Там же на свалках в изобилии встречались кубические кристаллы пирита. Расколотые пополам, они в контакте с игольчатой пружинкой составляли детекторную пару. Ну, а наушником я всё-таки располагал готовым – фабричным, от старого телефона. Правда, интереса ради, чуть позже изготовил и самодельный электромагнитный громкоговоритель. Так вот и родился мой детекторный приёмник, собранный своими руками из подручных материалов. Он надёжно принимал радиопередачи голоса Левитана с военными сводками фронтов. В процессе наладки конструкции я с удивлением обнаружил, что вместо тонкой и хрупкой пружинки, которая у меня постоянно ломалась или затуплялась, можно составить надёжно действующий контакт из двух половинок сколотого кристалла пирита. Своим «открытием», сделанном в 12-летнем возрасте, был необычайно горд, пока несколько лет спустя в одной из радиолюбительских брошюр не обнаружил, к своему огорчению, описание аналогичного устройства (С. Кин. Что такое радио. Ч. 2. – Госиздат, библиотека журнала «Радио–всем», 1930, с. 42).

В некоторых публикациях недобросовестные авторы упрекают А. С. Попова в том, что он, якобы, создав первое приёмное устройство, названное им «грозоотметчиком», не помышлял о передаче сообщений по радиоканалу, поскольку, подобно Герцу, не ставил перед собой такую задачу и не верил в её реальное воплощение. Более того, при первой демонстрации грозоотметчика на заседании Русского физико-химического общества (РФХО) прибор, по версии этих авторов, рассматривался не более как регистратор молний природного источника высокочастотных колебаний. А поскольку, мол, передатчика при демонстрации не было, то к радио прибор отношения не имеет. Следовательно, А. С. Попов не может считаться изобретателем беспроводного телеграфа. Остроумную отповедь злопыхателям дают авторы работы [27]. Они пишут: «_Как_удалось_А._С._Попову_заранее_спланировать_заседание_РФХО,_чтобы_оно_совпало_с_грозой?_Просвещённый_читатель_знает,_что_на_самом_деле_источником_излучения_во_время_этого_исторического_заседания_являлся_вибратор_Герца,_и_необходимости_в_грозе_просто_не_было»._

Критики деятельности Попова, не помышлявшего, будто бы, о связи по радио, совершенно не знают техническую литературу конца XIX века. А в ней задолго до Попова теоретическая возможность телеграфирования без проводов обсуждалась ведущими физиками с конца 1880 годов. Так, уже упомянутый нами известный российский профессор физики, автор учебников для высшей школы О. Д. Хвольсон, писал в 1890 году в журнале «Электричество»: «_Не_представляются_ли_они_ (работы Герца – ПРИМЕЧ. АВТОРА_)_зародышем_новых_разделов_электротехники?_Например,_телеграфия_без_проводов_наподобие_оптической_». Трудно представить себе, чтобы Попов, преподаватель физики минной школы в Кронштадте, не знал этого пророчества знатока физики. Разумеется, знал, что освобождало его от повторения известного и чужих мыслей. Да и сам Попов ещё раньше Хвольсона завершил свою лекцию в морском собрании Кронштадта в 1889 году следующей фразой _[18]:_ «_Человеческий_организм_не_имеет_ещё_такого_органа_чувств,_который_замечал_бы_электромагнитные_волны_в_эфире._Если_бы_изобрести_такой_прибор,_который_заменил_бы_нам_электромагнитные_чувства,_то_его_можно_было_бы_применить_к_передаче_сигналов_на_расстояние»_.

Ещё при жизни А. С. Попова со стороны некоторых официальных лиц, в частности адмирала П. П. Тыртова, управляющего морским министерством, раздавались упрёки в том, что он, сделав открытие, в дальнейшем не только упустил инициативу, но и не запатентовал своё изобретение. Если первый упрёк не лишён справедливости (Попов располагал средствами на исследования, несопоставимыми с возможностями Маркони), то второй звучит издевательски. Из документов, найденных в Кронштадте, известно, что с самого начала работ по беспроволочному телеграфу то же морское министерство, которому принадлежала минная школа, запретило Попову публикации, раскрывающие суть изобретения, 6 целях сокрытия военной тайны. В России во все времена, особенно в советские, обожали тайны, скрывали имена первооткрывателей, нанося ущерб не столько экономике и военному делу, сколько престижу страны и приоритету её инженеров и учёных. Во времена Попова, кстати, в аналогичную ситуацию с секретностью попал английский офицер, позже адмирал, Г. Б. Джексон. Излишняя секретность частично лишила Великобританию мирового приоритета в области радио.

Казалось бы, ситуация предельно ясна, сущность изобретения окончательно определилась, и приоритет его автора не вызывает сомнений. Не тут-то было! Ещё при жизни А. С. Попов был вынужден отстаивать своё первенство, незаслуженно и во многих странах до сих пор отдаваемое итальянцу Г. Маркони. В какой-то мере в этом виноват сам А. С. Попов: он не любил публиковаться, если не считать его многочисленные публичные выступления, а бороться за патентную чистоту своих достижений считал для себя малодостойным занятием и суетой, на которую жалко тратить своё время. Следствием подобной ситуации стали выступления любителей сатирического жанра на страницах русской периодической печати. Так, в 1901 году в 23-м номере журнала «Шут» были помещены иронические стихи поэта В. Мазуркевича, высмеивающие бестолковую возню вокруг приоритета Попова и Маркони.

Грандиозное событье!
Наш земляк, А. С. Попов,
Сделал важное открытъе:
Телеграф без проводов.
«Нынче проволок не надо»,
Он твердит, затее рад.
«Нам-то будет ли отрада?»
Обыватели твердят.
Ведь у нас, мой друг, читатель,
Так идёт из века в век,
Чтобы был изобретатель
Пренесчастный человек.
То за лаврами в погоне
Кто-то славу съест твою,
И как здесь, синьор Маркони,
Подложить готов свинью.
То совсем уж не признают
И, не выслушав тебя,
Дело попросту облают,
Безвозвратно погубя.
И твердят все лицемерно,
Для насмешек цель избрав:
«Хоть без проволок, но, верно,
С проволочкой телеграф!».

Совсем иначе относился к патентованию энергичный и оборотистый Г. Маркони. Об энергии итальянца можно судить по такому необычному факту: в процессе проведения экспериментов по дальней радиосвязи он пересёк Атлантический океан на пароходе более 80 раз! После отказа на патент во Франции, Германии, США и России ему удалось, благодаря патронажу инженера-электрика Вильяма Приса (1834–1913), илл. 138, запатентовать в Англии в июле 1897 года свою радиоустановку, целиком идентичную устройству А. С. Попова. Это произошло спустя более двух лет после демонстрации А. С. Поповым своего прибора 7 мая 1895 года. Более того, английский патент в основном отстаивал первенство Маркони по конструкции когерера: вакуум и другие усложнения, принципиально не изменяющие сути радиоустройства по сравнению с аналогичной конструкцией Попова.






Документа о более ранних, чем у А. С. Попова, работах Г. Маркони никому и никогда не доводилось видеть. Известно лишь словесное утверждение Маркони в речи, озвученной им при вручении ему Нобелевской премии, о том, что удачные опыты по приёму радиосигналов он проводил в саду своего родительского дома до мая 1895 года. Но и Попов, прежде чем демонстрировать свой прибор, посвятил его наладке и экспериментированию немало месяцев или лет. Следуя логике Маркони, изобретение Попова следовало бы отнести к 1894 году, а, может, и к ещё более раннему времени. Так, в Санкт-Петербурге в фототеке Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи в 1996 году отыскалась фотография первого лабораторного приёмника А. С. Попова, который использовался при опытах в сквере минного офицерского класса в начале весны 1895 года [35]. Снимок нигде ранее не публиковался.

Как ни покажется странным, но бездоказательное заявление Маркони на Западе безоговорочно берётся на веру. Отсюда не только более чем вековая история спора о приоритете, но и всемирная слава, доставшаяся в большинстве стран одному из менее достойных соперников. За рубежом, например, в год столетия радио (1995) в основном упоминалось только имя Маркони. Недавно мне довелось познакомиться с сайтами некоторых зарубежных музеев радио. Так, в городе Челмсфорде в Англии в музее науки, действующем вблизи тех мест, где Маркони начинал строительство первых радиостанций, итальянца демонстративно называют «отцом радио». Аналогично поступают в музеях, носящих имя Маркони, например, в США (Бедфорд) или в Италии на родине Маркони в Болонье. Даже в почтовых выпусках, для которых, как известно, государственных границ не существует, благодаря чему почтовые миниатюры становятся действенным средством пропаганды, вспоминали только о нём (илл. 139 на цв. вклейке). Надо отметить, что и в России успехи деятельности Г. Маркони никогда не подвергались сомнению, а присуждение ему совместно с К. Ф. Брауном Нобелевской премии в 1909 году признавалось вполне заслуженным. Но всё это – последующий этап развития радиотехники, начало же её и приоритет инженерного решения остаются за А. – С. Поповым.






Болезненное самобичевание русских самих себя в последние годы перешло все мыслимые границы. Кое-кто из ретивых журналистов уже отвергает заслуги Д. И. Менделеева в открытии периодического закона, хотя в данном случае весь научный мир молчит, признавая безоговорочно приоритет нашего земляка. Сибирякам из Тобольска вообще не везёт на приоритет в наше время. Так, недавно одна из центральных газет (В. Козаровецкий. Сказка ложь, да в ней намёк. Парламентская газета, 2004, 12 ноября) подвергла сомнению авторство П.П. Ершова применительно к его «Коньку-Горбунку». Даже создание первой атомной бомбы в послевоенные годы приписывается не научной элите страны, а разведывательным службам. Можно подумать, что научная квалификация разведчика в части проблем атомной физики намного выше познаний академика Курчатова. Не потому ли мы, русские, не уважающие самих себя, так бледно и незаслуженно задвинутыми в сторону выглядим в списке нобелевских лауреатов?

В пылу спора противники нашего соотечественника, отказывая ему в изобретении чего-то нового, признают, тем не менее, что в аппарате Маркони, а это копия конструкции А. С. Попова, элементы изобретения имеются. Где же логика? Одно и то же изобретение применительно к начинанию одного автора отвергается, а у другого признаётся за выдающуюся находку конца XIX столетия? Такое противоречие сводит на нет подоплёку спора о приоритете, когда спорящие стороны неизбежно должны прийти к абсурдному выводу: изобретателя радиоустановок не существует, хотя сама аппаратура возникла (само собой, что ли?) и благополучно развивается и процветает уже второй век.

Надо заметить, что при жизни А. С. Попова его приоритет был безоговорочно воспринят во всех передовых в научном отношении странах, кроме Англии. Так, в Берлине в декабре 1903 года на первой Международной конференции по беспроволочной телеграфии министр почт и телеграфов Германии сказал следующее. «ЭТО ПОПОВУ МЫ ОБЯЗАНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЕМ ПЕРВОГО РАДИОТЕЛЕГРАФНОГО АППАРАТА». Из современной мировой научно-технической литературы, отстаивающей приоритет А. С. Попова, можно назвать фундаментальную монографию Roland Gццck под названием «Die grossen Erfindungen – Radio, Fernsehen, Computer» (1989, Германия, стр. 29).

Интересно авторитетное высказывание о приоритете Попова его современника, нашего земляка Д. И. Менделеева, очевидца рождения радио. Мне удалось прочитать свидетельство учёного в «Петербургской газете» [1]. На вопрос корреспондента о возможных именах предшественников А. С. Попова, замалчиваемых по тем или иным причинам, Д. И. Менделеев отвечал так: «_Хотя_я_стар,_но_память_у_меня_ещё_свежа,_и_положительно_отрицаю,_что_я_знал_или_даже_слышал_о_ком-нибудь,_работавшем_над_идеей_беспроволочного_телеграфа_ранее_профессора_А._С._Попова,_который_остаётся_первым_его_изобретателем_даже_сравнительно_с_Маркони_». Стоит обратить внимание на слова учёного с мировым именем, когда он называет А. С. Попова изобретателем. Именно «изобретение» – то слово, которое в наибольшей мере раздражает критиков Попова и разжигает их полемический настрой. Д.И. Менделеев знал, что говорил. Летом 1899 года А. С. Попов гостил в селе Бабайки под Клином. Поблизости на расстоянии четырёх вёрст находилось Боблово имение Д.И. Менделеева. Попов предложил Менделееву провести эксперимент радиосвязи между двумя деревнями. На высоком дубе Д.И. Менделеев закрепил высокий шест с антенной и соединил его проволокой с приёмным аппаратом. В условный час передающий аппарат был включён Поповым, и сигнал уловили в Боблово [23]. На радостях Менделеев снарядил экипаж и помчался в Бабайки с сообщением об удаче.

А вот сходная по смыслу и язвительная по содержанию заданного вопроса переписка в январе 2004 года двух зарубежных и довольно известных современных специалистов по истории радиотехники из Италии Lodoviko Gualandi из Болоньи и доктора, Jochen Haeusler из Нюрнберга в Германии. Оба они, кстати, бывали в России и посещали музей А. – С. Попова в Санкт-Петербурге. Нелишне напомнить, что в Болонье существует музей Г. Маркони, основное назначение которого состоит в отстаивании приоритета соотечественника. Отсюда, вероятно, и появилась неуверенность, а, стало быть, и необходимость запроса. Гуаланди, в частности, интересуется у Хейслера следующим фактом (сведения предоставлены мне В.А. Урваловым из Санкт-Петербурга): «_Могу_ли_я_узнать_Ваше_мнение_по_поводу_того,_что_я_написал,_или_по_поводу_Маркони_и_Попова,_в_частности,_касающейся_старой,_ошибочной_и_не_научной_русской_версии_(_каково! ВЫДЕЛЕНИЕ ЖИРНЫМ И ПРИМЕЧ. – МОЁ_)_о_том,_что_Попов_был_настоящим_изобретателем_радио?»._ А вот ответ доктора Хейслера: _«К_сожалению,_я_понимаю_только_немецкий,_английский_и_русский_языки,_но_не_Ваш._Поэтому_я_больше_отдаю_предпочтение_русской_версии,_хотя_я_включил_в_своё_исследование_итальянские_книги,_но_не_нашёл_никаких_документов_Маркони_в_1895_году_и_раньше._Вся_его_огромная_деятельность_задокументирована_позже,_когда_он_начал_свою_всемирно_известную_работу_по_радио,_продолжавшуюся_много_лет._Поскольку_я_сам_являюсь_собственником_нескольких_изобретений,_то_моё_мнение_базируется_на_тех_же_самых_процедурах,_что_и_других_изобретателей_в_мире»._

Малая осведомлённость зарубежных учёных о достижении русского собрата на фоне безудержного восхваления Г. Маркони поражает воображение. Так, в мае 1995 года, в год столетия радио, в музее Истории науки и техники Зауралья побывала делегация учёных из университетов в Глазго, Эдинбурга и Абердина в Шотландии во главе с профессором Б. Валлес. Группа англичан принимала участие в заседаниях российско-шотландского форума в Тюмени. Во время моего показа гостям зала истории радио и телевидения в нашем крае и упоминания имён Попова и Маркони Валлес вспомнил, что в молодости жил в южной Англии, где проводил свои первые опыты Маркони по передаче радиосообщений на материк через Ла Манш. О Попове и его приоритетных работах в области радио он никогда не слышал (?!). Чему тут удивляться, если профессор, как выяснилось в процессе экскурсии, ничего не знал и об изобретении англичанами сердца радиолокации магнетрона в 1940 году, спасшего Лондон от массированных бомбардировок немецкой авиацией...

В 1982 году мне довелось побывать в Италии в городе Милане после Всемирного газового конгресса, который проходил в Швейцарии в Лозанне. Среди целей моего путешествия по Италии, включая Милан, было посещение знаменитого Музея истории естествознания и техники в этом городе и, в частности, зала истории радио.

Посещение музея, кстати, было моей самостоятельной инициативой, не предусмотренной официальной программой (сбежал, попросту говоря, от надзора работника КГБ, входившего в состав делегации). Меня очень волновал вопрос: как сами итальянцы относятся к приоритету своего земляка Маркони? Захожу в зал, где начинается экспозиция корифеев радио с портретами: Фарадея, Максвелла, Герца, Попова, а уже за ними Маркони.

В Италии, как следует из перечня, чтут имена А. Попова и Г. Маркони объективно – и по заслугам, и по первенству.

Так чего же мы-то, россияне, ломаем копья? Если уж следовать исторической справедливости, то Маркони, как показывают исследования последних лет, даже не был вторым. После А. С. Попова, но ранее Г. Маркони, на аналогичных принципах построил радиоприёмники электромагнитных колебаний индийский физик Джагадис Чандер Бозе (1858–1937) [16]. Он-то и был вторым.

Неужто вирус или ген самобичевания настолько развился в организме россиян, что мы способны жить, работать и творить только тогда, когда нас непрерывно хлещут и унижают либо из-за рубежа, либо мы себя сами?

Вместе с тем, в Италии, и это необходимо с удовлетворением отметить, Г. Маркони национальная гордость страны. Под его именем в Болонье работает музей, в его честь там же назван мост через реку Рено и даже отель. В столице республики Риме на площади Италии в южной части города в память Маркони водружена памятная стела из мрамора высотой 45 метров (архитектор Артуро Дацци, 1959 г.). Мемориальный обелиск установлен также в Великобритании на полуострове Корнуэлл на месте, откуда впервые была отправлена радиограмма через океан в США. Портретом Г. Маркони и фотографией его первой радиоустановки украшена итальянская банкнота стоимостью 2000 лир (илл. 140 на цв. вклейке). Особенной популярностью за рубежом пользуются филателистические материалы с портретами итальянца. Вне всякого сомнения, все эти знаки внимания целиком отвечают заслугам лауреата Нобелевской премии. Память о Маркони сохраняется и в наших краях. Так, в России в июле 1910 года было образовано Российское общество беспроводной телеграфии и телефонов (РОБТ и Т). В состав правления общества вошёл и Г. Маркони, имевший у нас в стране свою компанию. Как пайщик общества, Маркони владел 20 процентами акций, и, вопреки расхожему в советские годы мнению, контрольным пакетом акций не располагал. Радиоаппаратурой общества, которую выпускал завод РОБТ и Т по патентам Г. Маркони, оснащались первые радиостанции на Ямале и в Амдерме (1913 г.). Кроме того, в доме основателя спичечного производства в Тюмени В. И. Логинова фирма Маркони и её представитель арендовали помещения под офис. В музее Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете имеется стенд, посвящённый Г. Маркони.






Отстаивание приоритета А. С. Попова для нас, сибиряков, необходимо не только потому, что он, родившись на восточном склоне Урала, по сути в Зауралье, не раз посещал Тюмень (в городе установлена памятная доска на доме, где он останавливался, илл. 141, 142). Его помнят и другие уральские (Екатеринбург, Краснотурьинск, Пермь илл. 143) и сибирские города (Томск, Красноярск). Но, что особенно важно, память о нашем великом земляке необходима для поддержания чести и достоинства науки России, для развития и укрепления патриотического воспитания в обществе, особенно у молодёжи. Каждая нация обязана воздавать должное своим гениям и отстаивать их приоритеты. В полной мере это имеет отношение к А. С. Попову выдающемуся русскому физику, учёному с мировым именем, статскому советнику, первому выборному директору Санкт-Петербургского электротехнического института, председателю Русского электротехнического и физико-химического обществ, почётному члену Русского технического общества, почётному инженеру-электрику, кавалеру орденов Св. Анны 2 и 3 степеней и Св. Станислава 2 степени. А. С. Попов был лауреатом премии Русского технического общества (1898г.) и Нижегородской ярмарки (1896). Его приёмник отмечен золотой медалью на Всемирной выставке в Париже в 1900 году. Памятники А. С. Попову установлены в Кронштадте и Санкт-Петербурге, в Екатеринбурге (илл. 144) и Краснотурьинске (илл. 145), в Одессе возле здания электротехнического института связи, на острове Гогланд, в городе Котка (Финляндия). Музеи, носящие его имя, находятся в Санкт-Петербурге, в соседнем Екатеринбурге и в Краснотурьинске.
























Нельзя не согласиться с текстом мемориальной доски, установленной в Кронштадте в музее радио им. А. С. Попова, который гласит: «Имя А. С. Попова будет всегда сиять в веках с именами других выдающихся сынов великого русского народа: Ломоносова, Менделеева, Мичурина и Павлова».

В музее Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете имеется памятная экспозиция (илл. 146), включающая, среди прочего, материалы посещения А. С. Поповым Тюмени в 1887 году. Попов был участником научной экспедиции в Красноярск с целью наблюдения в Центральной Сибири солнечного затмения. Мало кто знает, что в задачи экспедиции входило подтверждение или опровержение существования планеты Вулкан, находящейся, якобы, между Солнцем и Меркурием. Фотографические снимки затмения, мастерски сделанные А. – С. Поповым, не подтвердили популярную в те годы гипотезу. Музей, кроме того, располагает обширной подборкой филателистических материалов из многих стран (илл. 147 и 148 на цв. вклейке). Несколько лет назад музей навестила правнучка А. С. Попова М. В. Гуляева (илл. 149).





















В Томске, в музее Истории физики при Томском университете, хранится малоизвестный за пределами Сибири оригинал одной из первых конструкций «приёмника для отметчика гроз Попова». Так был озвучен в научном отчёте грозоотметчик А. С. Попова [1], илл . 150 на цв. вклейке. Он был им собственноручно изготовлен и передан в декабре 1895 года для исследований электромагнитного излучения Солнца основателю первой кафедры физики Томского университета крупному русскому учёному, зачинателю отечественной радиоастрономии Ф. Я. Капустину (1854–1936) другу, однокашнику по физико-математическому факультету университета в Санкт-Петербурге и своему родственнику (Капустин был женат на сестре Попова художнице А. С. Поповой-Капустиной, илл. 151). Капустин, кстати, был племянником Д. И. Менделеева. Прибор Попова был необходим Капустину в Енисейской экспедиции для решения научных задач по наблюдению солнечного затмения (20 дек. 1895 11 мая 1896) [2-4, 7, 9, 11]. По сравнению с классическим изображением внешнего вида грозоотметчика, знакомым каждому, кто интересуется историей радио, томский прибор выполнен в походном стиле вертикальной компоновки, удобной для размещения в чемодане. Детали приёмника в ящике разделены перегородкой на две половины. Внизу размещены два барабана для записи сигнала на бумаге (основной и приёмный). Впервые в мире приёмник сделан переносным – об этом ещё никто не писал!
















НЕКОТОРАЯ ЛИТЕРАТУРА О ПОПОВЕ А. С., ИЗДАННАЯ В НАШИХ КРАЯХ

1. Капустин Ф. Я. Отчёт Енисейской экспедиции по наблюдению солнечного затмения. – Известия Томского университета, 1896–1897 (можно смотреть также ответ Гос. архива Томской области № 873 от 10 ноября 1997 на запрос автора № 165 от 16 мая того же года – мой архив).

2. Нилов В. А. С. Попов и Ф. Я Капустин: первые радиоволны. – Газ. «Наука в Сибири», Новосибирск, 6 мая 1982.

3. Заплавный С. Сибирские Афины. – Сибирские огни, 1983, № 10, с. 128–131.

4. Воробьёв О. Музей Павла Кондратьева. – Российская газета, 1995, 13 июля (об основателе музея Истории физики при Томском университете).

5. Марченков В. К. Александр Степанович Попов изобретатель, учёный и педагог. – Электросвязь, 1995, № 1, с. 6-9.

6. Боталов Н. Попов сначала побывал в Тюмени, а потом изобрёл радио. – «Тюменский курьер», 1995, 13 мая.

7. Копылов В. Е. Эпопея грозоотметчика А. С. Попова, или Сколько лет тюменскому радио. – «Тюменская правда», 1997, 6 мая.

8. Чемякин Ю. Он изобрёл радио. И поначалу это хранил в тайне. – Вечерний Екатеринбург, 1999, 16 марта.

9. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 2. – Тюмень, «Слово», 2001, с. 6-23.

10. Беседин В. А. С. Попов в Тюмени. – «Радиомир. КВ и УКВ», 2003, № 7, с. 2.

11. Сайт музея Истории физики при Томском гос. университете. – http://www. tsu. ru, 2004.


ЛИТЕРАТУРА, ОТСТАИВАЮЩАЯ ПРИОРИТЕТ А. С. ПОПОВА

12. Д. И. Менделеев об университетских событиях. – Петербургская газета, 1905, 3 мая.

13. Дрейзен И. Г. Попов или Маркони? Радиолюбитель, 1924, № 7, с. 138.

14. Памяти первого радиоконструктора А. С. Попова. – «Радио» (бюллетень Общества друзей радио), 1925, № 2, 18 мая.

15. Берг А. А. С. Попов и изобретение радио. – Л., ОГИЗ-СоцЭКГИЗ, 1935, с. 30-70.

16. Львов Л. Отшельник из Сибпура. – Вестник знания, 1938, № 6, с. 61-63.

17. Знаменательные даты. – «Радио – фронт», 1940, № 9, с. 5.

18. Честнов Ф. Рождение радио. – М.-Л., Детгиз, 1947, с. 23.

19. Шателен М. А. Великий изобретатель радио А. С. Попов (из воспоминаний современника). – Вестник связи, 1951, № 5, с. 20-22.

20. Изобретение радио. А. С. Попов. Документы и материалы. – М., Наука, 1966.

21. Бренёв И. В. Начало радиотехники в России. – М., Советское радио, 1970.

22. Бренёв И. В. Вклад отечественных специалистов в мировую науку и технику. – Радиотехника, 1980, т. 35, № 11.

23. Потресов В. Не меркнет память. – Огонёк, 1984, № 6, с. 15.

24. Иоффе Х. А. Статья В. Речицкого. – Изобретатель и рационализатор, 1990, № 10, с. 20.

25. Герасимов С. М., Пилипенко А. В. Если не вдаваться в детали событий. – Там же, с. 20-21.

26. Росселевич И. А., Трибельский Д. Л., Урвалов В. А. Споры вокруг вопроса. – Там же, с. 18.

27. Трибельский Д. Л., Урвалов В. А. Изобретение радио: действительность и домыслы. – Вопросы истории естествознания и техники, 1990, № 1, с. 122–128.

28. Росселевич И. А., Трибельский Д. Л., Урвалов В. А. Навстречу столетнему юбилею радиотехники. – Радиоэлектроника и связь, 1991, Ленинград, № 1, с. 64-70.

29. Биккенин Р., Филиппов А. [В связи с приближающейся датой...]. – Вопросы истории естествознания и техники, 1991, № 1, с. 167.

30. Захаров И. Неизвестный Александр Попов? – Газ. «Санкт-Петербургский университет», 1995, № 1 (3394), 1 сент.

31. Урвалов В. А. Гульельмо Маркони. – Электросвязь, 1995, № 2, с. 37-40.

32. Никитин Е. Н. Изобретатель радио – А. С. Попов. – М., Просвещение, 1995, с. 79-80.

33. Федотов Е. А. Сравнивая схемы О. Лоджа, А. Попова и Г. Маркони. – В сб. «Радиоэлектроника и связь», 1995, № 1(9), с. 36-43.

34. Урвалов В. А. Гульельмо Маркони: возвращаясь к напечатанному. – Там же, с. 44-52.

35. Коваленко Ю. А. К вопросу о первом радиоприёмнике А. С. Попова. – Тезисы докладов 51-й научно-технической конференции, Санкт-Петербургское НТО радиотехники, электроники и связи имени А. – С. Попова, СПб, 1996, с. 105.

36. Морозов И. Д. Отражение столетия изобретения радио за рубежом. – Там же.

37. Морозов И. Д. О некорректной публикации журнала «Огонёк». Тезисы докладов 52-й научно-технической конференции, посвящённой дню радио, Санкт-Петербургское НТО радиотехники, электроники и связи им. А. С. Попова, 1997, апр.

38. Горелик Г. История с географией: из родословной телерадиосвязи. – Знание – сила, 2003, № 12, с. 66-69.

39. Преображенский А. В. Изобретатель радиотелеграфии. – Наука в России, 2003, № 3, с. 120–121.


ЛИТЕРАТУРА, ОТВЕРГАЮЩАЯ ПРИОРИТЕТ А. С. ПОПОВА

40. Речицкий В. Что изобрёл Попов? – Изобретатель и рационализатор, 1989, № 9.

41. Чистяков Н. И., Шарле Д. Л. Весьма своевременная публикация. – Изобретатель и рационализатор, 1990, № 11, с. 19.

42. Шарле Д. Л. Зарождение радио: домыслы и действительность. – Вопросы истории естествознания и техники, 1991, № 1, с. 164–166.

43. Крыжановский Л., Рыбак. Дж. Гульельмо Маркони и зарождение радиосвязи. – Радио, 1995, № 1.

44. Чистяков Н. И. Техника и принципы радиоприёма (предыстория, начало развития). – Электросвязь, 1995, № 2, с. 30-33.

45. Никонов А., Размахнин М., Свистунов С., Столяров Б. Маркони начинает и выигрывает. – Огонёк, 1996, № 16, апр.

46. Шапкин В. И. Красные уши: советские профессиональные ламповые радиоприёмники 1945–1970 г. г. История. Радиотехника. Каталог. – М., «Авико Пресс», 2003, 160 с.

47. Шапкин В. И. Радио. Открытие и изобретение. – М., ДМК-Пресс, 2005, 190 с.






АЛЕКСАНДР ПОПОВ И АДМИРАЛ СТЕПАН МАКАРОВ


Рассматривая проблему признания приоритета А. – С. Попова в изобретении беспроволочного телеграфа, мне постоянно приходилось сталкиваться с упоминанием в литературе имени адмирала С. О. Макарова. Если учесть, что эти знаменитые русские учёные в конце XIX столетия оказали Тюмени честь, посетив первый русский город за Уралом, то становятся понятными мои усилия по выявлению малоизвестных подробностей их биографий в связи с пионерскими работами А. – С. Попова. В Тюмени, кстати, в память о пребывании Макарова и Попова установлены мемориальные доски на стенах сохранившихся домов, в которых они останавливались (1887 год А. С. Попов, и 1897 С. О. Макаров).

Знакомство двух учёных состоялось в Кронштадте, где они совместно работали несколько лет. Начало наиболее тесного сотрудничества относится к 1896–97 годам [6–10]. В этот год С. О. Макаров, исполняя обязанности главного инспектора морской артиллерии, а затем флагмана Балтийского флота, возвратился из плавания по Тихому океану и поселился в Кронштадте в здании Морского инженерного училища, преподавателем которого с 1883 года работал А. С. Попов. Адмирал Макаров на всех государственных постах проявлял постоянную заботу о повышении боеспособности русского флота. Поэтому любые технические новинки, ускоряющие решение поставленной задачи, вызывали у адмирала неподдельный интерес. К таким новинкам относилась и возможность передачи сообщений с корабля на корабль и с береговых укреплений в море с помощью радио. Последовало сближение двух учёных не только на основе изобретения Попова, которое незамедлительно было продемонстрировано адмиралу (илл. 152 на цв. вклейке), но и в чисто человеческом плане как соседей и единомышленников. Картина художника И. – С. Сорокина (на снимке), написанная им во второй половине 1940-х годов, хранится в Санкт-Петербурге в научно-исследовательском музее Академии художеств. В своё время за эту работу художника удостоили одной из высших наград СССР Сталинской премией. Копия этой популярной картины имеется также в музее А. С. Попова в Кронштадте (илл. 153, благодарю за содействие заведующую музеем Л. И. Сергееву). О популярности работы Сорокина можно судить хотя бы по следующему факту. В 1949 году в связи с 55-летием радио отечественная филателия пополнилась серией из трёх почтовых марок. На двух из них был изображён портрет А. С. Попова на фоне его первого радиоприёмника и радиопередающей башни Шухова в Москве (художник И. Дубасов), а на третьей репродукция упомянутой картины (илл. 154 на цв. вклейке). Сюжет картины в 1989 году на свой лад повторил художник Н. А. Сысоев (тот же рисунок). К сожалению, из-за незнания истории радиотехники он допустил серьёзный ляпсус, нарисовав демонстрацию Макарову телефонного приёмника Попова. А такой приёмник не был первым. Между тем подпись к рисунку гласит: «Демонстрация первого радиоприёмника, 1895». Вот так наносит ущерб русскому приоритету пренебрежение к истории со стороны невежд.
















Благодаря вниманию и поддержке адмирала А. С. Попов руководил опытами телеграфирования по радио на судах флота в 1897 году в районе Транзундского рейда, где стояла практическая эскадра Балтийского флота под командованием С. О. Макарова. На следующий год состоялись многочисленные радиосвязи на дальность 6 вёрст между крейсером «Африка» и транспортным судном «Европа». В штормовую погоду радио стало единственным средством связи. – С. О. Макаров первым из русских моряков оценил практическую значимость новинки, стал ревностным пропагандистом телеграфа без проводов и постоянно, несмотря на скептицизм военных чиновников, докладывал высшему морскому начальству о преимуществах изобретения. Он добился выделения Попову крупной суммы на продолжение исследований, открыл в Кронштадте первую в России мастерскую по изготовлению радиоаппаратуры и передал её в распоряжение Попова [5]. Мастерскую по предложению А. Попова возглавил его сокурсник по университету Е. Л. Корнифский (илл. 155). Впервые в мире аппаратура мастерской была удачно испытана на воздушном шаре [4]. В январе 1900 года благодаря радиоустановке Попова, смонтированной на острове Кутсало вблизи города Котка, был спасён броненосец «Генераладмирал Апраксин», севший на камень на южной оконечности острова Гогланд. Одновременно по радио удалось оповестить моряков радиотелеграммой о терпящих бедствие рыбаках на оторвавшейся льдине. С помощью ледокола «Ермак» детища С. О. Макарова, трагедия была предотвращена. Об успехе операции Попов немедленно сообщил адмиралу в столицу. Телеграфный ответ Макарова содержал удивительные по горделивости слова, прославляющие русскую науку: «_От_имени_всех_кронштадтских_моряков_сердечно_приветствую_вас_с_блестящим_успехом_вашего_изобретения._Открытие_беспроволочного_телеграфного_сообщения_от_Котки_до_Гогланда_на_расстоянии_43_вёрст_есть_крупнейшая_научная_победа._Макаров_» [1].






_В_конце_января_1900_года_Николай_II_издал_указ_с_«изъявлением»_лично_А._С._Попову_«монаршего_благоволения»._Несколько_позже_адмирал_извещал_Попова_письмом_следующего_содержания:_«Милостивый_государь_Александр_Степанович!_С_удовольствием_спешу_уведомить_Вас_о_последовавшем_высочайшем_соизволении_на_выдачу_Вам_33000_рублей_в_вознаграждение_за_Ваши_непрерывные_труды_по_применению_телеграфирования_без_проводов_на_судах_флота_и_от_души_поздравляю._Прошу_принять_уверение_в_совершенном_почтении_и_преданности._24_апреля_1900_года._С._Макаров»._Нет_сомнения,_что_столь_щедрая_оценка_изобретения_А._С._Попова_стала_результатом_настойчивых_хлопот_Макарова_в_правительственных_кругах._

_Любопытный_факт,_о_котором_в_советское_время_сообщать_было_не_принято,_удалось_мне_узнать_недавно_из_газеты_«Котлин»_от_5_июля_1902_года._В_ней,_в_частности,_говорилось:_«Императорская_яхта_«Штандарт»,_на_которой_недавно_установлены_приборы_беспроволочного_телеграфа,_имела_уже_случай_испытать_их_в_переговорах_с_судами_учебно-минного_отряда»._

_В_одном_из_писем_адмиралу_Попов,_спасший_жизни_50_человек,_писал:_«Первая_официальная_депеша_содержала_приказание_«Ермаку»_идти_на_спасение_рыбаков,_унесённых_в_море_на_льдине,_и_несколько_жизней_было_спасено_благодаря_беспроволочному_телеграфу._Такой_случай_был_большой_наградой_за_труды,_и_впечатления_тех_дней,_вероятно,_никогда_не_забудутся»_[3]._

_С._О._Макаров_одним_из_первых_в_России_во_весь_голос_заявил_о_приоритете_А._С._Попова_в_изобретении_радиосвязи,_встал_на_его_защиту_(см.,_например,_книгу_адмирала_«Ермак_во_льдах»_[3])._Он_писал:_«Изобретение_нашего_кронштадтского_учёного,_профессора_Попова,_получило_во_время_работ_у_«Апраксина»_практическое_применение._Профессор_Попов_первым_открыл_способ_телеграфирования_без_проводов._Маркони_выступил_после_Попова,_но_в_Англии_образовалось_общество_с_большим_капиталом,_которое_не_щадило_средств_на_исследования_и_рекламу,_тогда_как_Попов_должен_был_ограничиваться_скромными_средствами,_которые_в_его_распоряжение_из_любезности_предоставил_Минный_класс»._В_июле_1902_года_на_рейде_Кронштадта_бросил_якорь_итальянский_крейсер_«Карл_Альберт»._Событие_осветила_биржевая_газета_[2]._В_ней,_в_частности,_говорилось:_«Главный_командир_Кронштадтского_порта_и_военный_губернатор_вице-адмирал_С._О._Макаров_имел_сегодня_продолжительный_разговор_с_итальянским_изобретателем_беспроволочного_телеграфа_Маркони._С._О._Макаров_довёл_до_сведения_Маркони,_что_беспроволочный_телеграф_впервые_бы):_изобретён_русским_электротехником_г._Поповым_и_применялся_при_снятии_с_камней_броненосца_«Генераладмирал_Апраксин»_между_берегом_и_броненосцем»._

По сообщению уже упомянутой кронштадтской газеты «Котлин», с тем же номером и датой, на борту крейсера состоялась встреча А. С. Попова с Г. Маркони. Газета писала: «_На_днях_профессор_А._С._Попов,_наш_русский_изобретатель_беспроволочного_телеграфа,_осматривал_крейсер_«Карл_Альберт»_и_при_этом_познакомился_с_г._Маркони,_который_показал_ему_свой_аппара_т». Если Попов всегда признавал заслуги Маркони, то последний никогда и нигде имя русского учёного не упоминал. Так что их встреча в Кронштадте вряд ли была взаимно доброжелательной ...

При посещении итальянского крейсера Макаров увидел радиоустановки, качество изготовления которых заметно превосходили кустарные приборы кронштадтских мастерских. Чтобы исправить отставание отечественной промышленности, адмирал настойчиво предлагал морскому министерству освободить Попова от преподавания и совместительства с тем, чтобы он получил возможность сосредоточить свои усилия только на радиотехнике. Увы, инициатива адмирала заглохла в коридорах министерства. В 1904 году перед отъездом Макарова в Порт-Артур в зону военных действий с Японией, адмирал вновь поставил условием своей поездки требование о немедленной реконструкции радиотелеграфирования на судах Тихоокеанского флота и, в первую очередь, на миноносцах. Так, в телеграмме из Мукдена по дороге в Порт-Артур Макаров телеграфировал морскому министру: «_Для_успеха_некоторых_военных_операций_необходимо_иметь_беспроволочный_телеграф,_действующий,_по_крайней_мере,_на_300_миль._Не_полагаете_ли_полезным_откомандировать_профессора_Попова_с_одним_из_флотских_офицеров_?». В наше время раздаются голоса некоторых горе-журналистов, объявивших А. С. Попова чуть ли не виновником трагедии Цусимы, не проявившем, якобы, заботы об оснащении флота надёжной радиосвязью. Хлопоты С. О. Макарова начисто опровергают эту надуманную версию трагедии в Японском море.

Интенсивная деятельность А. С. Попова по оснащению кораблей флота радиостанциями накануне русско-японской войны ярко описана М. Боженковой в книге «Озарение» [10].


ЛИТЕРАТУРА.

1. Газета «Котлин», 1900, № 21, 27 января.

2. «Новости и биржевая газета», 1902, № 179, 2 июля.

3. Макаров С. О. Ермак во льдах. – Санкт-Петербург, 1901, с. 329.

4. Рыбкин П., Головин Г. С передатчиком на воздушном шаре. – Огонёк, 1945, № 8, февраль.

5. Головин Г. Русский флот колыбель радио. – Огонёк, 1945, № 17, с. 20.

6. Богуславский Г. А. А. С. Попов и адмирал С. О. Макаров. – Электричество, 1949, № 12, с. 69-71.

7. Щукин А. Н. А. С. Попов и современная радиотехника. – Радио, 1949, № 5, с. 3-6.

8. Островский Б. Адмирал Макаров. – Л., «Молодая гвардия», 1951, 432 с.

9. Радовский М. И. Александр Степанович Попов. – М.-Л., изд. АН СССР, 1963, 388 с.

10. Боженкова М. И. Озарение (в двух книгах). – Л., 1991, кн. 1, с. 173–182, 258-268.




ИЗ АРХИВА СЕМЬИ СЛОВЦОВЫХ


Тюменская ветвь многочисленной семьи Словцовых, кроме Ивана Яковлевича Словцова основателя Тюменского реального училища и учёного с уровнем европейской известности (илл. 156), прославилась также деяниями сына Ивана Яковлевича Бориса Ивановича (1874 1924). Как физиолог и один из учеников академика Павлова, он к 1920-м годам стал признанным главой русской научной школы физиологической химии и рационального питания (илл. 157). Кроме того, в университетских и профессорских кругах Санкт-Петербурга коллеги отмечали в нём непревзойдённого лектора и популяризатора науки. Биография замечательного русского учёного давно меня интересовала, особенно в тех её деталях, которые описывали ступени формирования научной зрелости и авторитета Бориса Ивановича, начиная с детских и школьных лет в Тюменском реальном училище (илл. 158 на цв. вклейке, 159). Немаловажным было установить степень влияния образованных и интеллигентных родителей на судьбу своего единственного сына, избравшего для себя нелёгкую дорогу научного работника. Но как подступиться к решению поставленной задачи, если ушедшие в прошлое семейные события Словцовых отделяются от меня почти столетием? Как нередко происходит, помогла случайность.





















Сравнительно недавно мне довелось заочно познакомиться с потомками Словцовых, проживающими в Санкт-Петербурге. Прочитав мой трёхтомник «Окрика памяти», в которых немало места уделено Словцовым, вдова правнука Ивана Яковлевича, Ольга Васильевна Патлис сочла рациональным передать мне, биографу И. Я. Словцова, переписку Бориса Ивановича с родителями. Из писем удалось извлечь некоторые малоизвестные сведения из жизни семьи Словцовых. Письма же дали ответ на многие поставленные мною вопросы.

Переписка охватывает период с 1891 года, когда Борис Словцов в 15-летнем возрасте уехал в Екатеринбург для получения классического образования. Только оно давало возможность продолжения обучения в высших учебных заведениях России. Тюменское реальное училище такого права не давало. Конец переписки относится к 1906 году. Именно тогда родители Бориса Ивановича, покинув Тюмень, перебрались в столицу империи поближе к сыну. К сожалению, документы отражают эпистолярное наследие только самого Бориса Ивановича. Ответы родителей, их запросы из Тюмени отсутствуют. Правда, по некоторым косвенным данным судить о содержании их ответов в какой-то мере можно. Общее количество писем превышает 160 единиц. Другими словами, за 16 лет переписки Борис Иванович в среднем писал родителям почти ежемесячно по одной корреспонденции. В начале переписки она, естественно, была более интенсивной: молодой человек скучал о родителях, о родном доме и Тюмени. Чаще всего Борис Словцов писал на имя обожаемой им матери, много реже суровому и требовательному отцу, и совсем немного родителям одновременно. Несложно сделать вывод о предпочтениях сына в семье.

Подробная биография Б. И. Словцова имеется во многих публикациях [1-8]. Он родился в Омске. В 1879 году с родителями переехал в Тюмень, обучался в Александровском реальном училище. Дальнейшее образование продолжил в классической мужской гимназии Екатеринбурга, окончив её с золотой медалью. Пребывание в промышленно развитом городе культурном центре Зауралья, гимназист усердно использовал для пополнения своих знаний не только в стенах учебного заведения, но при посещении театров и, в частности, знаменитого музея Уральского общества любителей естествознания УОЛЕ (илл. 160).






Самые первые письма идут из Екатеринбурга. Сын описывает отцу подробности своего отъезда из Тюмени по железной дороге после окончания зимних каникул. _«В_памяти_проносится_картина_последнего_перед_отъездом_домашнего_вечера,_и_не_скоро_исчезнет_это_приятное_воспоминание._Грустно_стало,_и_слезинка_прокатилась_по_щеке,_когда_серый_бодро_вывез_нас_с_мамой_за_ограду_и_на_вокзал._Во_время_суеты_на_вокзале_всё_мало_помалу_изгладилось,_но_третий_звонок_и_огоньки_убегавшей_в_даль_Тюмени_вновь_разбередили_тоску,_начинавшую_утихать»_. Часто в письмах сын упоминает условия проживания в семье Функов то ли дальних родственников, то ли просто коллег Ивана Яковлевича. Рассказывает о своём увлечении фотографией, которое появилось у него после встречи в доме Функов со знаменитым исследователем Сибири и публицистом Н. М. Ядринцевым (1842–1894) и демонстрацией последним своих снимков. С Ядринцевым состоялся обстоятельный разговор об археологии еще одним хобби Бориса, появившемся, надо полагать, не без влияния отца. В гимназии Борис увлёкся любительскими спектаклями.

С осени 1892 года Борис учился в столице империи в Медицинской академии (илл. 161). В начале учебного 1892-93 года начинающий студент не без помощи матери, сопровождавшей его в первой поездке в столицу, устроился с жильём на квартире дальних родственников. Оторванный от Тюмени тысячами вёрст, молодой человек разгоняет тоску по родным местам интенсивной перепиской _(«Ах,_если_бы_ты_знала,_дорогая_мамочка,_как_меня_тянет_в_Тюмень,_в_свои_края,_как_бы_мне_хотелось_поцеловать_тебя._Я_желаю_этого_настолько,_насколько_может_позволить_мне_мой_флегматичный_характер._Ох,_хоть_бы_скорее_уехать_домой!»)_. Впрочем, и родители настоятельно требуют от сына чуть ли не ежедневной корреспонденции. Сын вынужден оправдываться: _«4_октября_1894._Милая_мамочка,_вот_уже_второй_день_я_получаю_от_тебя_письма_с_жалобой_на_то,_что_мои_письма_до_вас_не_доходят._Просто_не_знаю,_чему_это_приписать,_потому_что_я_пишу_их_довольно_аккуратно_и_ни_разу_не_сделал_перерыва_более_2-3_дней._Поэтому_твои_и_папины_строчки_с_недовольством_в_мой_адрес_навели_меня_на_грустное_настроение,_которое_я_не_могу_преодолеть_силой_своей_воли._В_самом_деле,_пишешь-пишешь,_а_за_это_получаешь_упреки_». Борис исполняет в столице поручения отца: высылает ему акварельные краски, покупает необходимые книги, мази и лекарства. С радостью сообщает о покупке фотографической камеры английской работы с объективом «Апланат» Вексфильда и фотопринадлежностей, включая бромосеребряную бумагу Истмена. По-видимому, Борис Иванович по праву может считаться одним из первых тюменских фотолюбителей-непрофессионалов. Будучи на каникулах в Тюмени, Б. И. Словцов оставил несколько любительских снимков. Один из них с участием родителей сохранился до нашего времени (илл. 162).











Всё чаще в письмах уделяется внимание курсам, читаемым профессорами Академии. Перед читателем выдержки из типичного студенческого письма. _«17_марта_1893_г._Всегда_дорогая_моя_мамочка!_Твоё_письмо_получил,_оно_меня_порадовало_...Я_теперь_слушаю_лекции_о_холере,_которые_приносят_массу_новых_знаний._Некоторые_из_студентов_упрекают_начальство_за_то,_что_эти_лекции_приносят_чересчур_много_ненужных_сведений,_и_что_не_мешало_бы_их_подсократить._Я_же_лично_держусь_того_мнения,_что_лишнее_знание_не_помешает._Пока_доценты_успели_нам_прочесть_курсы_инфекционных_болезней,_бактериологии_холеры_и_исторический_обзор_этой_болезни._Хотя_они_и_познакомили_нас_с_некоторыми_доселе_неизвестными_вещами,_но,_вместе_с_тем,_дали_и_повод_полагать,_что_все_эти_разговоры_до_некоторой_степени_вздор,_и_настоящая_причина_болезни_скрыта_во_мраке_неизвестности._Посещаем_клиники,_которые_отличаются_роскошью_по_сравнению_с_нашими._А_теперь_остаётся_только_учёба_и_резьба_в_анатомическом._Скоро,_ведь,_сдавать_труп,_а_затем_и_экзаменационная_зубрёжка_на_носу._Словом,_беда_приходит._Ну,_да_Бог_даст,_одолеем»._

_И_далее:_«4_января_1894._Вот_уже_третий_день_прочитываю_по_нескольку_страниц_самую_неинтересную_книжку_органическую_химию._Своими_сложными_формулами_она_возбуждает_не_столько_любопытство,_сколько_ужас»._Спустя_два_дня_(с_иронией_и_самокритичностью_по_отношению_к_себе):_«Дорогой_папа!_Праздники_закончились,_и_остаётся_только_отпраздновать_свой_день_рождения._Подумать_только,_парню_20_лет_станет,_а_ума-то_не_особенно_прибавилось._Всё_такой_же_легкомысленный_ребёнок,_каким_он_был_в_6-7_классе_гимназии._Полтора_года_Питера,_право,_не_произвели_никакой_перемены_в_образе_моих_мыслей._Временами_находят_на_меня_размышления_о_том,_отчего_же_окружающие_меня_товарищи_отчётливо_наметили_цель_жизни,_а_я_ещё_не_выяснил_себе_ничего._Больно_и_грустно_за_себя._Задаю_себе_вопросы:_отчего_же_я_не_такой,_как_другие;_отчего_те_занимаются_больше_меня;_отчего_они_берут_у_анатома_один_препарат_за_другим_и_ревностно_поглощают_книги_страницу_за_страницей?_Неужели_у_меня_нет_действительной_жажды_знания?»._

В одном из писем Борис благодарит отца за намерение выслать ему для повседневной работы исследовательский микроскоп. Передаёт разговор с одним из томских студентов, который поведал о возмутившем студенчество Томска событии: ректор университета Флоринский из политических соображений запретил студентам участвовать в концерте, посвящённом памяти П. И. Чайковского. Впервые в письме встречается фраза о встрече на одной из вечеринок у родственников с молодой институточкой _(«Домашняя_жизнь_оживляется_присутствием_двух_институток»)._ О последствиях этой судьбоносной для Бориса встречи несколько позднее. Интересно сообщение об отправке через сына отцу письма известного сибирского промышленника А. М. Сибирякова (1849–1893): _«Я_посылаю_тебе_письмо,_чтобы_получить_от_тебя_соответствующие_распоряжения:_нужно_ли_тебе_купить_у_него_историю_Сибири,_и_справиться_о_судьбах_этого_издания_у_Риккера?»._

_Постепенно_тон_и_содержание_писем_всё_более_отражают_не_только_взросление_сына_и_становление_у_него_исследовательского_ума,_но_и_возросший_интерес_к_деталям_избранной_специальности._О_них,_деталях,_все_чаще_сообщается_отцу._«17_января_1894_г._Спасибо,_дорогой_папа,_за_письмецо._Наконец-то_ты_сменил_свой_гнев_на_милость_и_посылаешь_мне_свой_привет._Я_теперь_всё_более_склоняюсь_к_работе_в_лаборатории_Данилевского,_где_думаю_писать_работу_на_медаль._Темы_исследований_в_других_лабораториях_не_особенно_трудны,_но_совершенно_не_подходят_моему_вкусу._Три_первые_исключительно_гистологические_и_требуют_отличного_знания_техники,_а_последняя,_о_целебном_значении_лихорадки,_дана_одним_из_клиницистов._Как_сказал_мне_один_из_профессоров,_нельзя_ещё_установить,_что_представляет_собой_лихорадка._Меня_же_больше_привлекает_физиологическая_химия,_а_поэтому_простое_благоразумие_предлагает_мне_пожить_годик-другой_в_лаборатории_Данилевского,_тем_более,_что_самое_дело_мне_всё_более_и_более_нравится._Работа_же,_которой_я_понемногу_занимаюсь_теперь,_по_бактериохимии,_тоже_весьма_интересна_и_даёт_мне_повод_познакомиться_со_многими_методиками_этой_только_что_начинающей_развиваться_науки,_которой_предстоит_великая_будущность_в_практической_медицине»._Выбор_студента,_как_показали_дальнейшие_события,_оказался_необычайно_верным._Борис_посвящает_своё_время_не_только_обучению_и_науке._Он_посещает_театры,_букинистов,_публикует_статью_о_шахматах_и_высылает_её_отцу,_занимается_переводами,_берёт_на_дом_корректуру_книг_своих_профессоров,_ставит_опыты_в_лаборатории_любимого_профессора_Александра_Яковлевича_Данилевского._(1838–1923)_крупного_биохимика,_члена-корреспондента_Петербургской_академии_наук,_знатока_биохимии_питания_и_автора_теории_строения_белковой_молекулы._«Вот_я_нынче_мясо_рубил,_пишет_он_матери_21_января_1894_года,_отмачивал_его_водой_и_приготовил_меозин-мышечный_белок,_и,_наконец,_сделал_из_него_настойку_на_соляной_кислоте._Очень_занятно,_думаю,_что_и_ты_не_останешься_недовольной_моим_началом._Быть_может,_я_найду_тут_то,_что_я_так_долго_жаждал_в_поисках_определённой_специальности»._Лабораторной_работой_Борис_увлечён_настолько,_что_сетует_на_сдерживающие_его_исследовательский_порыв_рамки_ученья._Мечтает_о_поездке_за_границу_в_летние_каникулы_с_тем,_чтобы_послушать_лекции_зарубежных_профессоров._После_блестяще_сданных_экзаменов_планирует_поездку_летом_в_Тюмень._«На_пути_к_вам_я_нынче_не_думаю_останавливаться_в_Екатеринбурге,_пишет_он_матери, –_и_надеюсь,_что_среди_лета_вы_дадите_мне_отпуск_на_недельку,_чтобы_проехаться_туда,_и_на_воды,_хотя_бы_Обуховские_в_Камышлов»._

С началом осеннего семестра 1894-95 учебного года Борис Иванович занялся корректурой книги отца и просит выслать для типографии его фотографию. В рождественские каникулы едет в Москву для знакомства со второй столицей России. Жалуется на простуду и непогоду _(«размокропогодилась»)_, ждёт, не дождётся поры, когда можно будет _«перескочить_через_закрытый_порог_из_мира_студенчества_в_истинный_мир_прозы_и_борьбы»._ Знакомые интонации всех бывших студентов, когда торопишь время, не осознавая, что студенческая пора лучшая в жизни. Впервые в письмах упоминается фамилия Вержбовской, той самой институтки, с которой познакомился в гостях. С осторожностью, чтобы ненароком не задеть ревнивые родительские чувства, скорбит о том, что рядом нет человека, с которым бы мог поделиться своими мыслями.

_По_мере_перехода_с_курса_на_курс_молодого_человека_начинает_тревожить_уровень_своей_подготовки_накануне_самостоятельной_деятельности_практического_врача._Те_самые_сомнения,_которые_сопровождают,_наверное,_каждого,_кто_прошёл_коридоры_и_годы_высшего_учебного_заведения._Что_важнее:_практика_лекаря_или_наука_в_тиши_кабинета?_Что_выбрать,_на_чём_остановиться?_Он_пишет_родителям:_«24_сентября_1896._Все_яснее_становится_неподготовленность_нашего_брата_при_первых_шагах_предстоящей_деятельности._Я_не_говорю_о_других,_внутренний_мир_которых_так_мало_известен_всякому_постороннему_человеку,_а_беру_лично_себя._Просматривая_строго_и_беспристрастно_своё_внутреннее_я,_проглядывая_те_ленты,_которые_собрал_я_в_своём_уме_на_случай_надобности_и_предстоящей_деятельности,_ясно_вижу_я_бесконечные_свои_ошибки_и_ошибки._Прав_ли_был_я,_увлекаясь_тишиной_кабинета_и_работая_в_мире_пробирок_и_колб?_Там_царит_тишина,_там_покойно_парит_дух_над_самыми_отвлечёнными_областями_знания_и_ума._И,_все-таки,_мученики_науки_не_проложат_так_легко_пути_на_общечеловеческую_пользу,_как_добросовестный_практический_врач._Как_и_куда_бросить_жребий?»._

В сентябре-ноябре 1897 года Борис Иванович успешно по первому разряду, как итог пятилетнего труда, сдал экзамены (28 предметов!) испытательной комиссии. Первый разряд давал возможность после окончания Академии остаться в ней для преподавания и совершенствования в науке. На золотую доску с именами выдающихся выпускников Б. И. Словцов не попал, о чём с извинениями сообщил своей матери Елизавете Степановне. Та не скрывала своей мечты, особенно после того, как в её присутствии студент Борис Словцов блестяще прочитал научный доклад на одной из конференций в Академии. Будущего выпускника впереди ждал конкурс-распределение: военная служба в глуши в одной из воинских частей с новыми докторскими погончиками на плечах, офицерский круг, в _«котором_человек_с_высшим_образованием_как_бельмо_на_глазу»_, либо – Академия и работа над докторской диссертацией. Перед новым 1898 годом Борис Иванович Словцов, как он писал родителям, _«достиг_одного_из_своих_мечтаний,_стал_полноправным_гражданином,_титулярным_советником_и_на_ближайшие_три_года_врачом_при_Академии_для_усовершенствования»._

Не пройдёт и двух лет, и молодой докторант, в официальных бумагах именуемый «лекарем с отличием», представит на суд Конференции Императорской военно-медицинской академии свою диссертацию _«К_учению_об_оксидазах_животного_тела_(слюнная_оксидаза)_». В октябре 1899 года Б. И. Словцов становится доктором медицины с вручением ему соответствующего диплома. Его копия, кстати, хранится в моём архиве. А пока новоиспечённый врач предаётся эйфории по случаю окончания вуза, ночами напролёт работает в лаборатории, нанимает квартиру, в письмах даёт профессиональные советы врача для устранения болячек отца, пишет в «Больничной газете» Боткина обзоры о диспутах в Академии и ...усердно навещает семью Вержбовских. С нового 1898 года почти в каждом из писем родителям звучит имя его подруги «дорогой» Люды Вержбовской. Меняется и стиль письма. Если раньше всю свою нежность и любовь сын высказывал в адрес матери, то теперь те же слова относились к Люде. Не каждая мать в состоянии такое выдержать. Из письма от 22 февраля 1898 года: _«Я,_слава_Богу,_чувствую_себя_отлично,_великолепно_и_превосходно;_работа_спорится,_а_посещения_Люды_вселяют_бодрость_духа_и_несказанно_хорошее_настроение._А_если_и_захандрю,_так_стоит_хоть_полчасика_поглядеть_на_милую_Люду,_и_всё_как_рукой_снимет._Она_у_меня_самое_лучшее_лекарство_и_большая_умница»_ (слева на полях письма текст нервно подчёркнут красным карандашом рукою матери или отца). Из писем почти исчезла ностальгия по Тюмени ...Она уступила место описаниям посещений вместе с Людой музеев, выставок, театров и концертов. И везде Люда, Люда ...и два центра дум и помыслов: та же Люда и лаборатория. _«4_апреля_1898._Сам_я_всё_время_нахожусь_в_очень_порядочном_состоянии_духа,_чувствую_себя_бодрым_и_почти_не_хандрю._Каждый_вечер,_проведённый_у_Люды,_вливает_такое_довольство_и_столько_живости,_что_даже_мрачная_лаборатория_и_та_начинает_улыбаться_со_всех_сторон_при_виде_сияющей_рожицы»._ Родители, как водится, забеспокоились. Можно подумать, что сами когда-то не были влюблены в молодости. Последовали упрёки в недомыслии, советы оглядеться и сначала защитить диссертацию, упрочить своё положение в обществе, а уж потом ...Что потом догадаться нетрудно.

Из письма Бориса Ивановича матери от 23 апреля 1898 года. _«На_описанном_тобою_примере_свадьбы_дочки_Албычева_не_особенно_приятно_чувствовать,_что_ты_недовольна_всем_и_видишь_чуть_ли_не_несчастье_в_том,_в_чем_я_сам_вижу_светлую_зарю_и_моё_счастье._Неужели_ты_меня_не_понимаешь?_Впрочем,_лучше_оставить_это._Я_окончательно_завертелся_со_своей_бактериологией._Стоит_только_посмотреть_на_что-нибудь_чёрное,_как_тотчас_же_рисуется_белый_кружок_(поле_микроскопа)_с_каким-нибудь_бациллами._Эти_занятия_для_меня_необычайно_важны_и,_кроме_того,_я_вооружился_полным_запасом_аккуратности_и_щепетильного_отношения_к_делу._В_голове_лишь_разливки,_разводки,_бульоны,_бактерии_и_дорогая_моя_Людуша._От_её_образа_никогда_не_могу_отделаться,_он_осеняет_меня,_работа_спорится,_энергия_усиливается,_и_радужные_мечты_о_счастье_переливаются_в_мозгу_всеми_цветами_радуги._Так_и_рвётся_молодая_душа_из_груди._А_на_дворе_пахнет_весной,_Нева_очистилась_ото_льда,_но_зелени_ещё_нет._Из_окон_лаборатории_прекрасный_вид_на_Неву_и_Новую_Деревню_...Когда_намерены_добраться_до_Кавказа_и_до_меня?»._

_Вскоре_родители_получили_известие_о_помолвке,_встреченной,_на_удивление,_с_прохладцей_и_со_стороны_родственников_Люды._А_между_тем_Б._Словцов_упрочил_своё_общественное_и_материальное_положение._Его_приглашают_на_работу_практического_врача_по_совместительству_в_Обуховскую_больницу_и_в_больницу_общины_Св._Георгия_(«занятия_с_больными_сильно_освежают_мои_знания,_а_общение_с_людьми,_хотя_бы_и_больными,_возвращает_меня_из_мира_грёз,_мечтаний_и_размышлений_к_той_жизни,_какая_она_есть._Даже_случаи_смерти,_бывшие_в_моей_практике,_не_снижают_внутреннего_удовольствия_от_больничной_работы._Я_доволен_и_счастлив_избранным_путём_и_думаю,_что_покуда_хватит_сил_прожить_определённый_мне_срок_жизни_не_без_пользы_для_людей»)._Просит_родителей_навестить_его_в_Питере,_интересуется_делами_отца_(«собирается_ли,_несмотря_на_неприятности,_продолжать_службу?»),_информирует_Ивана_Яковлевича_о_продвижении_в_печати_его_книги_и_о_своих_новых_научных_планах_(«изучил_курс_бактериологии,_ликвидировав_пробел_в_своём_медицинском_образовании,_и_прибавил_себе_две_новые_задачки_о_влиянии_кератина_на_процессы_питания_в_организме._Зачислен_в_штат_института_экспериментальной_медицины»)._С_гордостью_сообщает,_что_профессор_Данилевский,_его_куратор,_предложил_ему,_знатоку_немецкого_языка,_перевод_своей_книги_с_изложением_проблем_физиологической_химии._

В июне 1898 года Иван Яковлевич и Елизавета Степановна проездом через Челябинск, Южный Урал и Москву навестили сына, познакомились с невесткой и ...успокоились: Людмила Владиславовна их очаровала (илл. 163). Теперь нередко в конце писем Бориса Ивановича оказываются и приписки невестки с тёплыми словами и приветствиями. _«25_июня_1898_года._Дорогие_мои!_Ещё_раз_спасибо_и_спасибо_за_ваш_приезд_и_дарованное_мне_счастье._В_душе_такая_тишина,_мир_и_спокойствие,_какого_я_не_припомню._Сердце_наполнено_через_край_одной_чистой_и_горячей_любовью_и_к_вам,_и_к_ненаглядной_Людуше,_и_ко_всем_вообще._Временами_кажется,_что_всё_это_только_счастливый_сон,_начинаешь_бояться_за_то,_что_он_минет,_а_между_тем,_когда_снова_почувствуешь_его_реальность,_так_силы_положительно_удваиваются,_бодрости_и_спокойствия_хоть_отбавляй._Людуша_просит_передать_горячий_поцелуй_вам_обоим_и_простить_недостатки,_которые,_наверное,_были_подмечены_вами._Хотя_и_мамка_и_папка_воздержались_от_всяких_замечаний._Мне_так_бы_хотелось,_чтобы_и_вы_посочувствовали_моему_выбору_и_полюбили_дорогую_Людушу,_если_не_так,_как_я,_то_как_её_новые_родители»._






Впервые упоминается в одном из ноябрьских писем 1898 года о предложении от редакции одного из популярных журналов написать статью о пищеварении в самой доступной для читателя форме. А от отца Борис Иванович получает сообщение о намерении подвергнуть переработке свой учебник, давно разошедшийся, для нового издания. В начале 1899 года в письмах всё чаще говорится о _«желанном_дне_свадьбы»,_ подготовка к которой велась всю весну. И вот в июне состоялась, наконец, свадьба. Её организацию взяли на себя родители Бориса Ивановича. Сохранилось приглашение на торжество. _«Иван_Яковлевич_и_Елизавета_Степановна_Словцовы_покорнейше_просят_Вас_пожаловать_на_бракосочетание_сына_их_Бориса_Ивановича_с_Людмилой_Владиславовной_Вержбовской,_имеющее_быть_4_июня_1899_года_в_4_часа_дня_в_церкви_Клинического_института_Елены_Павловны_(Кирочная,_41)_. _Поздравления_новобрачных_при_церкви»._ После свадьбы молодожёны посетили Москву, осмотрели недоступную для широкой публики картинную галерею Боткиных, прокатились на пароходе Курбатова «Сарапулец» по Волге, занимая со всеми удобствами отдельную каюту, и повидали Нижний Новгород. Борис Иванович вспоминает предыдущее посещение города, когда там проходила Всероссийская выставка, а теперь всё время посвящалось знакомству с самим городом и художественным музеем. После Нижнего влюблённые отправились в Тюмень.

Осенью того же года Борис Иванович посещает строительство морского курорта в Сестрорецке, исследует в бактериологическом отношении местный торф. В октябре молодой учёный сообщает родителям об успешной защите докторской диссертации. _«30_октября_1899_г._Ну,_вот,_дорогие_мои,_закончился,_наконец,_ещё_один_этап_моей_учёной_жизни._Конференция_признала_меня_достойным_искомой_степени_доктора_медицины._Много_волновался_и_в_ночь_накануне_диспута_спал_плохо._Всё_виделся_диспут_и_возможные_осложнения,_пришлось_принять_валерьянку._Утром_натянул_свою_форму_и,_взяв_один_экземпляр_своего_труда,_пошёл_в_Академию._Надо_было_до_диспута_сделать_кое-что_с_кроликом_и_собакой,_стоящих_на_опытах._Волновался_не_только_я,_но_и_Людушка._Защита_прошла_хорошо,_и_нападок_было_мало._Присутствующий_на_защите_профессор_И._П._Павлов_расхвалил_меня_вовсю_и_указал_лишь_на_то,_что_я_недостаточно_исследовал_выделение_оксидазы_в_слюне._Похвалил_и_Данилевский,_и_я,_под_аплодисменты,_спустился_с_кафедры._Затем_была_прочитана_докторская_присяга,_и_я_подписался_под_ней._В_воскресение_был_обед_по_случаю_защиты,_который_прошёл_очень_гладко_и_оживлённо._Благо:_Людуша_моя_уже_прекрасно_овладела_кулинарным_искусством_и_кормит_на_славу»._ В конце письма приписка супруги: _«Счастливая,_довольная_и_радостная_шлю_Вам_свой_горячий_привет!_Целую_и_обнимаю_и_снова_целую_дорогих_папу_и_маму_и_поздравляю_их_с_успехом_нашего_дорогого_Бори._Как_жаль,_что_Вы_не_могли_видеть_его_успех,_как_я_горжусь_его_победой!»._

Заметим, и это чрезвычайно важно, в судьбе и биографии Б. И. Словцова засверкало новое имя мирового признания: профессор Иван Павлов, с 1904 года первый русский лауреат Нобелевской премии, с 1907 академик (илл. 164). Павлов обратил внимание на молодого исследователя ещё накануне защиты диссертации, и с тех пор не упускал его из виду. Б. И. Словцов считал академика своим учителем, ещё в студенческие годы слушал его лекции, а одну из первых своих научно-популярных брошюр посвятил биографии великого учёного. Школу академика прошли многие тюменцы, в том числе и в наше время. Может быть, именно поэтому в Тюмени с 1967 года на территории областной клинической больницы установлен памятник И. П. Павлову. Среди сибиряков, оставивших заметный след в медицинской науке, следует назвать имя профессора анатомии, уроженки (1854 г.) Тобольска Анны Красусской. Она сотрудничала с И. П. Павловым.






Считаю уместным сделать небольшое отступление от основного текста. Я испытываю удовлетворение и гордость, что в 1980-х и в начале 1990-х годов мой сын Евгений Викторович Копылов (1956–1994) учился в аспирантуре в Колтушах под Санкт-Петербургом в Академическом НИИ физиологии имени И. П. Павлова в лаборатории кортико-висцеральной физиологии. С 1979 года, ещё в студенческие годы, обучаясь в Тюменском университете (илл. 165), стал публиковаться в докладах АН СССР [9], а в последующие годы напечатал ещё 12 работ [10-21]. В 1991 году он защитил в Санкт-Петербурге диссертацию на тему «Исследование функциональной организации эфферентного звена в системе бульбарной регуляции моторной функции желудка», представленной на соискание учёной степени кандидата биологических наук. Интересно, что тематика исследований перекликалась с направлением поисков Б. И. Словцова.






_Я_публикую_здесь_выдержку_из_характеристики_Е._Копылова,_составленной_его_коллегами_накануне_защиты_диссертации._Вот_её_текст._«Копылов_Е._В._окончил_химико-биологический_факультет_Тюменского_государственного_университета_по_специальности_«Физиология_человека_и_животных»._Работает_в_Институте_физиологии_им._И._П._Павлова_АН_СССР_в_должности_старшего_лаборанта_с_1986_года._С1989_года_и_по_настоящее_время_является_младшим_научным_сотрудником_лаборатории_кортико-висцеральной_физиологии._За_время_работы_проявил_себя_квалифицированным_научным_сотрудником,_способным_самостоятельно_решать_поставленные_перед_ним_задачи._В_рамках_плановых_исследований_лаборатории_им_создана_установка_для_электрофизиологического_изучения_функциональной_организации_структур_продолговатого_мозга,_принимающих_участие_в_регуляции_моторной_деятельности_желудочно-кишечного_тракта._Совместно_с_ВЦ_Института_им_предложен_новый_метод_обработки_показателей_электрогастромиограммы_с_использованием_ЭВМ._Копыловым_Е._В._получен_ряд_принципиально_новых_научных_данных,_связанных_с_проблемой_бульбарной_парасимпатической_регуляции_моторной_функции_верхней_части_желудочно-кишечного_тракта._Копылов_Е._В._автор_и_соавтор_13_научных_работ,_в_том_числе_по_теме_исследований_11._В_октябре_1988_года_по_приглашению_оргкомитета_участвовал_в_работе_международного_симпозиума_и_семинара_для_молодых_учёных_по_физиологии_и_фармакологии_гладких_мышц_(Болгария,_Варна,_1988)._В_коллективе_лаборатории_Копылов_Е._В.-пользуется_уважением_и_авторитетом._Заведующий_лаборатории_кортико-висцеральной_физиологии_В._А._Багаев»._

Е. В. Копылов, работая в НИИ, носящем имя великого физиолога, кроме выполнения своих прямых обязанностей, собирал в Колтушах и в Санкт-Петербурге, а по сути дела спасал от забвения всё, что только напоминало об основателе НИИ. Так, на чердаке здания он обнаружил подборку из 18 редчайших прижизненных фотографий И. П. Павлова, отражающих его повседневную деятельность в лаборатории и в кругу своих соратников за почти полувековой период. Я счёл необходимым и полезным для истории русской науки поместить их на страницах книги: одну здесь (илл. 166), а остальные в Приложении _№_8_ (17 иллюстраций). К сожалению, мне не удалось в большинстве случаев идентифицировать многих коллег И. П. Павлова.






Евгению Копылову, рано, в 38 лет ушедшему из жизни (илл. 167), удалось также найти некоторые предметы из кабинета и научной лаборатории И. П. Павлова, принадлежавшие ему лично. Среди них письменный прибор-чернильница из голубого стекла, микроскоп «Carl Zeiss» из Йены, жидкостный барометр, метроном фирмы «I.Wagner» из Парижа, термометр с двумя шкалами (Цельсий-Reaumue) металлический шприц, стеклянная лабораторная посуда, датчики и химикаты конца XIX и начала XX столетий. В 1999 году отмечалось 150-летие со дня рождения И. П. Павлова (1849–1936). В музее Истории науки и техники Зауралья была организована выставка, посвящённая этому событию, а также связям учёного с нашим краем. На выставке демонстрировались все перечисленные фотографии и предметы.






Вернёмся, однако, к прерванному рассказу о переписке Б. И. Словцова с его родителями. Наступил завершающий XIX столетие 1900-й год. В семье Словцовых пополнение: родилась дочка Женя (илл. 168). В письмах к родителям появилась отсутствующая ранее тема новости о внучке: что и как ест, когда улыбается или плачет и агукает, перечисление покупок от коляски до игрушек, самостоятельные способы передвижения чада по квартире по мере взросления. Докторская степень дала возможность Б. И. Словцову читать лекции студентам по физиологии (дополнительный заработок!), в том числе и в других местах, кроме Академии. В письме от 15 мая 1900 года сын одобрил намерение И. Я. Словцова испытать водолечение за рубежом. _«Твоё_желание_попробовать_иноземного_лечения,_по_преимуществу_немецкого_или_швейцарского,_я_вполне_одобряю._Это_будет_стоить_не_дороже_Кавказа,_а_принесёт_несомненную_пользу._Твоё_кавказское_лечение_ослабило_сердце_и_мочевик._Смело_бери_отпуск_и_поезжай_лечиться_туда,_откуда_приходит_теперь_главный_свет_науки»._






Перемены в служебном положении не замедлили сказаться на формах отдыха. Словцовы обзавелись казённой дачей от военно-фельдшерской школы в деревне Мурино под Питером. Стали регулярными зарубежные поездки, в том числе совместно с родителями (илл. 169 на цв. вклейке). Три последних месяца уходящего года молодые Словцовы провели в поездках по Европе. Посетили Берн и Базель с плохоньким отелем, в котором пахло сыростью и плесенью, но с великолепным видом на голубой Рейн. Ознакомились со Страсбургом, Фрейбургом и Люцерном. Впереди их ожидала встреча с Италией: Турином, где проходил европейский съезд врачей, и Венецией. Венеция разочаровала: грязные каналы, облупленные стены домов, пыль и мусор, затхлый запах воды.






Начало нового столетия и весь 1901 год семья Бориса Ивановича, включая дочь, провела за рубежом в Берлине, где проходила длительная научная стажировка. Все письма в Тюмень заполнены тоской, вызванной разлукой с Россией, и заграничными впечатлениями, особенно от богатства библиотек. В письме от 10 января сын поздравил Ивана Яковлевича с государственной наградой, «со звездой», как он писал. Участвовал в Милане в работе съезда физиологов, посетил Бельгию и Голландию, осмотрел лаборатории Лондона. Сам город произвёл на гостя удручающее впечатление из-за смога и беспрерывно моросящего дождя. Зато посещение естественноисторического Кенсигтонского музея вызвало неописуемый восторг. В письме от 16 июля сын поздравил родителей с 30-летием их свадьбы. Скучает о доме, отмечает половину срока своей командировки, «строчит» свою работу о связывании меди печенью. Из письма отцу, 19 декабря 1901 года. _«Мои_лабораторные_дела_меня_радуют,_потому_как_у_Цунца_и_в_частной_лаборатории_начинают_обрисовываться_некоторые_результаты,_но_тоска_по_родине_превращается_в_щемящую_боль._С_ужасом_думаю,_что_только_через_год_снова_буду_в_России,_хотя,_быть_может,_не_при_таких_благоприятных_материальных_условиях,_как_здесь»._

_Начало_1902_года_запомнилось_Борису_Ивановичу_очередным_обострением_отношений_с_родителями._Всё_началось_с_того,_что_сын_сообщил_им_в_письме_от_15_февраля_о_получении_из_Парижа_от_знаменитого_И._И._Мечникова_(1845–1916)_приглашение_на_вакантное_место_стажёра_сроком_работы_в_два_месяца._После_долгого_раздумывания_и_по_семейным_обстоятельствам_(необходимость_в_лечении_супруги_на_грязях_и_желания_быть_у_неё_поблизости,_а_также_из-за_предстоящего_отпуска)_от_престижного_приглашения_пришлось_отказаться._Родители_не_могли_скрыть_своего_разочарования_неразумным_шагом_своего_строптивого_чада._Вот_что_пишет_Борис_Иванович_матери._«3_апреля_1902._Вчера_получил_от_тебя_письмо,_дорогая_мама,_которое_меня_очень_расстроило._В_ответе_на_мои_письма_о_невозможности_поездки_в_Париж_не_последовало_ни_одной_одобрительной_фразы._А_когда_я_вздумал_во_имя_многих_мотивов_переменить_мой_план_и_поселиться_в_Гейдельберге,_ты_пишешь:_«мы_с_папой_ликовали,_что_наконец-то_мечта_наша_о_твоей_работе_у_Мечникова_осуществится,_и_вдруг_опять_задержка»._Какая_может_быть_у_вас_мечта_о_местах_моих_занятий?_Поверь,_я_в_тысячу_раз_компетентнее_тебя_относительно_того,_где_мне_полезнее_заниматься._Я_уже_не_ученик_гимназии,_а_вполне_самостоятельный_человек,_который_может_распоряжаться_своим_временем_как_находит_лучше_и_полезнее_и_для_себя_и_для_семьи_своей»._

В июне Б. Словцов сообщает в Тюмень о начале своих сборов к отъезду домой в Питер. По дороге он с супругой посетил таки Париж, но на положении туриста, не более. Париж в сравнении с Берлином разочаровал гостя своей сутолокой, забитыми транспортом бульварами, грязью и вонью, особенно в подземке. Приятное впечатление оставили зоологический и геологический музеи. В последнем запомнилась коллекция искусственных рубинов. От Лувра осталось ощущение страшной усталости.

По возвращении в Петербург началась вялая текучка в Академии и унылое чтение лекций. От серых будней отвлекала работа за письменным столом: рефераты для немецкого журнала, статьи о голодании, обзоры новинок физиологии, расширение знакомств в профессорских кругах да хлопоты о квартире, достойной профессора. В научном отношении чтение корректуры учебника, работа в клинике с определёнными достижениями и неизбежными неудачами _(«нас,_врачей,_либо_превозносят_до_небес,_либо_ругают_на_чём_свет_стоит,_средина_бывает_редко»)._ Столица 1903 года жила тревогами начала войны с Японией. _«28_января_1903._Итак,_война,_дорогие_мои._Тяжёлая_и_беспощадная,_расквитаться_с_которой_будет_не_так_легко,_как_с_китайцами._Петербург_всколыхнулся_вчера_до_неузнаваемости_от_тяжёлых_первых_потерь._На_днях_уезжает_первая_партия_врачей,_прикомандированных_к_Академии_(20_из_100_ – _по_жребию)._Что-то_будет?_Поневоле_приходится_загадывать_и_о_себе._Город_полон_слухов_о_возможных_беспорядках»._

_Лето_прошло_в_хлопотах_по_обустройству_дачи_в_захолустном_городке_Гапсаль._«4_июня_1903._Дорогой_мой_папа!_Сегодня_уже_неделя,_как_мы_тронулись_из_Петербурга._Дача_нашлась_удовлетворительная,_много_зелени_и_воздуху,_высокое_крылечко_на_13_ступенек,_рядом_пляж,_хорошенький_парк_с_развалинами_рыцарского_замка_каких-нибудь_остзейских_баронов._Усиленно_ловлю_красных_дождевых_червей,_взвешиваю_их_и_заношу_кривые_на_графиках_в_свою_записную_книжку._Шлифую_свои_популярные_лекции_по_физиологии._Если_выйдет_недурно,_попробую_их_издать,_хотя_в_данный_момент_готовлю_всё_это_не_для_печати,_а_для_себя._Усиленно_штудирую_физиологическую_и_особенно_физическую_химию,_которые_обещают_многое_в_моей_области._Надо_ещё_настрочить_свою_доцентскую_лекцию_«Современное_состояние_учения_о_ферментах»._Закончил_также_статью_об_окисляющих_ферментах,_начатую_ещё_в_Берлине._Усиленно_читаю_различные_взятые_с_собой_учебники_и_книги,_не_прочитанные_за_зиму._Из_беллетристики_налёг_теперь_на_Золя._Усиленно_фотографирую._Посылаю_рисунок_твоей_внучки_с_изображением_дачи_и_папы._Сходство_для_такой_маленькой_трёхлетней_художницы_поразительное!_Поздравляю_тебя_с_оставлением_на_службе._Я_так_рад,_что_ты_остаёшься_при_своём_привычном_деле,_и_вопросы_приискания_нового_места_жительства_откладываются_в_дальний_ящик»._

_Письма,_написанные_в_период_с_3_октября_по_19_декабря,_интересны_тем,_что_почти_целиком_повторяют_события_наших_дней,_как_будто_для_Санкт-Петербурга_не_прошёл_целый_век._«Я_переселился_в_бактериологическую_лабораторию_и_развожу_там_всю_флору_и_фауну_реки_Фонтанки_как_образца_человеческого_загрязнения_природы._Это_для_меня_очень_на_руку,_так_как_позволяет_на_время_отвлечься_от_исключительно_химического_понимания_природы_и_крайне_поучительно...Спасибо_папе_за_машинку,_которую_я_получил_вчера_с_вокзала._Я_только_прикуплю_к_ней_амперметр,_чтобы_знать_точную_силу_тока._Литература_в_столице_поражает_своей_пошлостью_и_безвкусием._Всё,_что_читается_взасос,_воплощённая_порнография._Просто_ужас_временами_обуяет._Куда_мы_идём?_Питер_ничего_не_может_поделать_с_хулиганством:_люди_ни_с_того_ни_с_чего_подвергаются_грабежу_среди_бела_дня,_а_полиция_и_в_ус_не_дует...»._

С 13 декабря Б. И. Словцов утверждается в звании приват-доцента медицинской химии (илл. 170). Этому событию предшествовала пробная лекция на конференции в Академии с демонстрацией новейшей аппаратуры для исследования газового обмена. С подобной аппаратурой Словцов основательно познакомился ещё в Берлине и там проработал с нею полгода. _«Волновался_перед_лекцией_страшно._Стояние_перед_синклитом_великих_мира_сего_малоприятно._Прошло_более_шести_лет,_как_я_закончил_alma_mater,_а_страх_перед_профессорами_в_глубине_души_всё_ещё_остался,_несмотря_на_то,_что,_становясь_старше,_видишь,_что_и_они_люди,_далеко_не_обладающие_одними_лучшими_качествами_духа_и_мысли._Вот_и_ещё_одна_ступенька_лестницы_пройдена,_остаётся_только_профессура:_что-то_священное_и_заманчивое_для_новичка_и,_одновременно,_что-то_парализующее_научную_работоспособность,_когда_станешь_на_это_место»._ К новогоднему поздравлению Борис Иванович прикладывает для отца подарки: новое русское издание сказок и ноты модной музыки. Вместе с ними пожелание, чтобы _«японские_тучи_прояснились,_хотя_это_почти_невероятно»._ Сообщает об участии в Пироговском съезде, где Б. Словцов исполнял обязанности секретаря. Сокрушается, что от России представлено всего четыре доклада.






_Весь_1904_год,_как_можно_судить_по_письмам,_прошёл_в_тревогах_по_случаю_войны_с_Японией,_народных_волнений_в_столице_и_в_ожидании_чего-то_худшего._«9_января_1904._Ну,_дорогой_папа,_и_времена!_Сидим_второй_день_без_газет._Вышел_только_«Правительственный_вестник»,_да_и_то_в_пол-листа._Все_типографии_забастовали,_на_вчерашний_день_насчитывалось_до_100_тысяч_забастовавших_рабочих._Войска_усмиряли_рабочих,_на_улицах_патрули._Раздражение_против_существующего_порядка_растёт_и_крепнет._Большинство_учебных_заведений_закрыто._Ходили_тревожные_слухи_о_прекращении_движения_конок_и_отключения_электричества._После_несчастного_случая_на_Крещенском_параде,_когда_выпалило_по_ошибке_одно_из_орудий,_заряженных_шрапнелью_на_случай_народных_беспорядков,_брожение_в_столице_очень_сильное._Вчерашний_день_в_истории_России_и_рабочем_движении_незабываемый._Ожидаются_крупные_беспорядки_на_Дворцовой_площади,_куда_собираются_идти_рабочие,_чтобы_просить_суда_и_расправы_за_исчезнувшие_миллионы_народных_денег_и_за_неурядицы_войны»._

_Из_письма_от_4_апреля._«Тяжёлый_год,_дорогие_мои_папа_и_мама._Безвременная_кончина_адмирала_Макарова_со_всем_экипажем_меня,_относительно_флегматичного_человека,_просто_вывела_из_себя._Целый_день_ничего_делать_не_мог._Весь_Питер_сильно_удручён,_а_Кронштадт_в_трауре._Через_день_или_два_после_гибели_«Петропавловска»_в_«Северной»_гостинице_произошёл_страшный_взрыв,_разнесло_три_этажа_вверх_и_вниз._По_слухам_бомбы_эти_предназначались_для_Плеве_или_для_публики_во_время_встречи_героев_«Варяга»._А_недавно_в_Кронштадте_затонул_броненосец_«Орёл»,_готовившийся_к_отправке,_в_Питере_сгорело_здание_с_паровозами,_предназначенными_для_Сибирской_дороги,_возник_пожар_на_доках_и,_по_счастью,_удалось_спасти_чертежи_строящихся_броненосцев._Во_Владивосток_отправили_громадную_партию_сапог_с_картонными_подошвами._В_Омске_завод_Шидловского_поставлял_армии_гнилое_мясо._Проворовался_Красный_крест»._Террористические_акты_и_коррупция,_как_видим,_сопровождают_войну_во_все_времена,_а_не_только_сейчас._И_далее:_«Дочка_Женюша_чувствует_себя_ладно,_часто_вспоминает_бабу_Лизу,_собирается_ехать_в_гости_и_усиленно_разучивает_песенки_под_аккомпанемент_своего_игрушечного_рояля._Нас_в_лаборатории_привлекли_к_экспертизе_консервов_для_войска,_а_на_днях_пришлось_доискиваться,_какую_гадость_прибавляет_к_молоку_американская_фирма_Ирвинга,_чтобы_оценить_его_пригодность_после_долгого_лежания._Моя_статейка_о_дезинфекции_воды_обращает_внимание_военных_практиков._На_днях_был_оппонентом_трёх_диссертаций_и,_конечно,_приходилось_критиковать_работы,_а_этого_я_не_люблю._Критического_духа_у_меня_мало,_и_разбирать_промахи_других,_особенно_во_всеуслышание,_всегда_не_очень_приятно._По_средам_оперирую_псов,_ставлю_фистулу_на_грудном_потоке._Штука_эта_хитрая_и_капризная._«Двух_псов_погубил_напрасно,_а_с_третьим_справился._Хорошо,_если_так_пойдёт_и_впредь»._

_В_начале_лета_семья_Словцовых_устроилась_на_даче_в_Парголово._«24_мая_1904._На_даче_много_читаю,_достал_последнее_слово_Мечникова_«Этюды_о_человеческой_природе»_и_читаю_их_вовсю._Занятно_очень,_но_недостаточно_глубоко_и_основательно._Может,_напишу_кое-что_о_своих_жуках._Очень_я_полюбил_это_царство._Вообще,_сравнительная_физиология_и_химия_основательно_меня_прельщает._Как_видишь,_не_кисну,_бодр_и_усиленно_двигаю_свою_любимую_науку._Завлекательная_эта_вещь_научная_работа!_Вот_нынешние_студенты_только_не_ходят_на_лекции,_а_потому_мало_надежд,_что_не_сорвутся_мои_пробные_занятия»._В_конце_письма_следует_приписка_Людмилы:_«Спасибо_за_вчерашние_письма._И_как_это_у_папы_складно_стихи_выходят,_прелесть!_Стихотворный_талант._Вот_наше_поколение_неспособно_к_этому...Боря_принялся_за_фотографию,_вчера_превосходно_вышла_Женечка,_но_еще_не_напечаталась._Карточку_вышлем._На_днях_были_в_театре_и_слушали_известного_оперного_певца_Шаляпина_в_его_коронной_роли_Мефистофеля._Удивительный_артист!»_

_Между_тем,_родители_выехали_на_лечение_в_Европу_на_воды_через_Варшаву_и_Вену._Конец_года,_как_и_его_начало,_ознаменовалось_очередными_беспорядками_в_столице._«29_ноября_1904._У_нас_в_Питере_всё_непорядки._Завтра_в_окружном_суде_слушается_дело_об_убийстве_Плеве,_и_ожидаются_крупные_неудовольствия_и_уличная_демонстрация._Вчера_тоже_была_грандиозная_манифестация_на_Невском_проспекте_с_участием_множества_учащихся,_была_свалка,_и_конные_жандармы_здорово_покалечили_толпу._С_высоты_престола_ждут_чего-нибудь_исторического,_а_то_исстрадалась_Россия-матушка_в_руках_никем_не_наказуемой_администрации»._

Наступил 1905 год, год испытаний как для всей страны, так и для любой отдельной семьи. Не стали исключением судьбы Словцовых как в Тюмени, так и в Санкт-Петербурге. В Тюмени Иван Яковлевич перенёс тяжелейшую моральную травму. Многолетняя работа по руководству реальным училищем не была оценена должным образом городской Думой. Нередкие критические выступления действительного статского советника И. Я. Словцова на страницах местной и губернской печати вызывали неудовольствие сильных мира сего. Противостояние с местной властью и отдельными предпринимателями стало причиной вызывающего отказа руководства города хоть как-то отметить 25-летие реального училища своеобразного лица Тюмени, известного не только в России. И не потому, что власти не понимали значение и роль училища, а потому, что наперекор их настроению его возглавлял надоевший и примелькавшийся человек, обременённый болезнями и упрямо не желающий уходить в отставку. Как писал Б. И. Словцов, надо полагать, в ответ на жалобу отца, _«обидно,_что_город_никак_не_ознаменовал_юбилей_своего_училища,_толстокожие_животные_и_больше_ничего»._ Немалую роль играло и то обстоятельство, что на место Словцова нашлись претенденты, организовавшие травлю и очернительство заслуженного учёного. Была и обыкновенная человеческая зависть в ответ на научные успехи и европейское признание в соответствующих научных и общественных кругах. Умножению количества недругов способствовала и работа Словцова в качестве цензора «Сибирской торговой газеты». В местных газетах появились оскорбительные намёки о, якобы, небескорыстной продаже музея Чукмалдину. И этот упрёк был сделан человеку, собравшему уникальную коллекцию своим трудом и почти целиком за свой счёт! Формальным поводом властей для устранения Словцова стали ученические волнения в училище, с которыми, по мнению Думы, директор училища не справился. С другой стороны, попытки директора как-то повлиять на события, пусть и строго, вызвали недовольство обывателей. Нашлись и такие, кто обвинил директора в использовании жандармских методов и пособничестве реакции. Это клеймо сохранилось на много лет, включая и первые советские годы, пережив самого Ивана Яковлевича. Впрочем, традиция отправки в отставку заслуженных людей в Тюмени процветала и в наше время. Достаточно вспомнить, как в 1980-х годах увольняли с работы в расцвете сил, не гнушаясь клеветой, директоров судостроительного и моторного заводов и некоторых руководителей высших учебных заведений.

О событиях в столице сын извещает родителей подробным письмом от 28 января. Он пишет, в частности, следующее. _«События_9–11_января_и_пролитая_кровь_надолго_остановили_правильное_течение_городской_и_всероссийской_общественной_жизни._Учебные_заведения_почти_целиком_позакрывались,_и_открытие_их,_весьма_вероятно,_может_затянуться_вплоть_до_будущего_года._На_заводах_и_фабриках_кровавая_расправа_не_принесла_никакого_успокоения»._ А вот какова реакция сына на злоключения отца как директора училища. _«30_января_1905_года._Милый_дорогой_папа!_Глубоко_возмущён_и_потрясён_случившимся_шантажом_по_твоему_адресу._Теряюсь_в_догадках,_чьих_рук_это_дело?_Как_ни_обстоятельно_описал_ты_главные_моменты,_но_ни_я_один,_ни_вместе_с_Людой_мы_никак_не_можем_разобраться_в_его_деталях._Просто_не_знаю,_как_помочь_и_утешить_тебя,_дорогой_мой._Такие_шантажисты,_бросая_грязь_в_честного_и_непорочного_человека,_широко_рассчитывают_на_шум_и_гвалт_в_захолустной_тине._Пусть_даст_тебе_Боже_крепости_и_силы_перенести_этот_удар,_так_как_судебная_власть_никаким_приговором_не_в_состоянии_уничтожить_тяжесть_переживаемых_минут._Да_и_наше_судейское_крючкотворство_не_внушает_мне_особенного_доверия»._

_Месяц_спустя_Борис_Иванович_возвращается_к_затронутой_теме._«18_февраля._Дорогой_папа!_Сегодня,_вернувшись_домой,_с_тяжёлыми_думами_после_прочитанного_Манифеста_нашёл_письмо_от_мамы,_в_котором_она_сообщает_о_новой_гнусной_клевете_по_поводу_давней_продажи_музея._Бедный_и_милый_мой,_на_старости_лет_переживать_такие_щелчки_от_такого_гнусного_народа,_как_всякие_податные_собиратели_или_полиция._Чёрт_побери_эту_гнусную_тину_тюменской_жизни,_которая_может_позорить_человека,_столько_лет_отдавшего_служению_родного_города._Я_думаю,_что_все_эти_истории_есть_плод_исканий_более_близкого_тебе_круга,_которому_твоё_продолжительное_директорство_не_даёт_спокойно_жить._На_такие_нападки,_дорогой_мой,_надо_отвечать_презрением_и_притянуть_господина_Зверева_к_ответственности_за_клевету._Хорошо_понимаю,_как_тебе_тяжело_чувствовать,_когда_кругом_шипят_змеи,_готовые_ужалить._Ты_надумываешь_уйти_со_службы._Это,_конечно,_хорошо,_хотя,_надо_признаться,_смена_образа_жизни,_к_которому_ты_давно_привык,_тяжело_отзовётся_на_настроении._Говорить_о_выборе_места_пока_преждевременно._Питер_не_могу_особенно_советовать,_слишком_хмуро_и_серо_кругом,_и_за_отсутствием_солнца_целыми_неделями_становишься_и_сам_угрюмым._Меня,_например,_наш_климат_изводит_с_каждым_годом_всё_больше_и_больше._Временами_не_хочется_браться_за_свои_колбы_и_склянки._Относительно_Севастополя_пылищи_там_много._Лучше_уж_тихие_приморские_городки,_как_Ялта_или_Евпатория._А_всё_же_досадно_будет,_что_так_далеко_от_нас._В_любом_случае_скорее_выбирайтесь_из_Тюмени_...Состояние_молодёжи_и_даже_более_пожилого_общества_невозможное._А_тут_ещё_наш_Мукденский_разгром_заставляет_сердце_обливаться_кровью._Россия_переживает_нечто_худшее,_чем_Севастополь:_жертв-то_сколько,_не_приведи_Господь._А_тут_ещё_слухи_о_брожении_в_Черноморской_эскадре._Обстановка_в_городе_жуткая,_электричества_нет,_магазины_забиты_досками._В_опубликованный_с_высоты_престола_Манифест_никто_ни_на_грош_в_него_не_верит,_в_стране_полная_анархия,_погромы_в_Томске,_Курске_и_Феодосии_так_ужасны,_что_волосы_на_голове_встают_дыбом_...Посылаю_вам_карточку_с_домашней_сценкой_папы_с_дочкой_в_моём_кабинете»._

В последующих письмах за апрель-июнь месяцы (илл. 171 на цв. вклейке) Борис Иванович не раз возвращается к теме с неприятностями у родителей _(«подленькая_тюменская_публика_норовит_вас_испачкать,_подлецы_и_свиньи_все_эти_Зверевы_и_Вардропперы_и_прочее»)._ Вместе с тем, постоянно информирует родителей о своих делах и жизни семьи. Так, с некоторых пор его ум стала занимать проблема популяризации научных знаний. С радостью сообщает, что пятилетняя дочка прилично говорит по-немецки, иногда чаще, чем по-русски _(«усиленно_лопочет_по-немецки,_а_я_стараюсь_поддерживать_у_неё_немецкую_словесность»)._ Рассказывает о многочасовых встречах и обсуждениях научных проблем со своим учителем профессором А. Я. Данилевским _(«старик_мною_доволен»),_ об очередной поездке в августе за рубеж в Берлин и Лейпциг, о своих увлечениях кроме работы _(«Я_большой_любитель_старины»)._ А главное, при всех многочисленных заботах, остаётся привычка работать по принципу: «ни дня без строчки». В декабре 1905 года Борис Иванович получает престижную премию на одном из конкурсов научных работ. На полученные деньги приобретает граммофон, о котором мечтал несколько лет. Вновь, однако, огорчили известия о погромах в Москве да статьи-пасквили на отца в «Сибирской газете», изредка доходившей до столицы.






В начале 1906 года стало известно, что И. Я. Словцов заявил в Тюмени о своей отставке. Некоторым утешением для него стало известие сына о том, что прошения об отставках руководителей учебных заведений России после смуты 1905 года стали почти массовым явлением. Сам Борис Иванович готовился к конкурсу на профессуру очередному этапу своей научной карьеры (илл. 172). Решение о переезде родителей в Санкт-Петербург к сыну стало окончательным, но прежде чем расстаться с Тюменью Елизавета Степановна и Иван Яковлевич решили ещё раз, возможно, в последний, навестить полюбившиеся им воды на курортах Западной Европы, от которых остались в памяти самые лучшие воспоминания. Такому решению благоприятствовал и накопившийся за прошлые годы четырёхмесячный отпуск. К сожалению, обострившееся к маю месяцу гастрическое расстройство резко ухудшило способность Ивана Яковлевича к передвижению настолько, что пришлось прибегнуть к использованию костылей, а несколько позже – кресла-коляски. Перед читателем одно из последних писем Бориса Ивановича родителям. _«23_мая_1906_года._Мой_бедный_папочка!_Приключилась_беда,_да_только,_правду_сказать,_столько_бед_свалилось_на_тебя_за_минувшие_два_года,_что_и_двух_быков_они_могут_свалить,_а_не_только_одного_человека._Много_горя_тебе_принесла_родимая_сторонушка._А_тут_судьба-злодейка_приготовила_новое_испытание_и_лишила_возможности_двигаться._Мне_думается,_что_всё_случившееся_есть_нечто_вроде_сильного_повторения_прошлогоднего_приступа_в_Берлине._Спустя_некоторый_срок_приступ_спадёт,_и_появится_возможность_к_движению»._






Переезд родителей в Питер состоялся в середине лета. Естественно, переписка прекратилась. Теперь уместно будет сделать некоторые заключения. Великая тяга к науке сделала Б. И. Словцова выдающимся учёным (илл. 173, 174). Его целеустремлённость и необыкновенная работоспособность позволили сделать в науке то, что оказалось не под силу его многим современникам, возможно, не менее талантливым, чем он сам. Ему повезло с выбором учителей и супруги, с которой он нашёл и семейное счастье, и надёжную опору в жизни. Вместе с тем, в силу своего отзывчивого на беды страны и семьи характера, он, отдавая им свои силы, не выдержал величайшего напряжения мысли в своих трудах и ушёл из жизни в сравнительно молодом и самом продуктивном для учёного возрасте пятидесяти лет. Почти в каждом из его писем можно прочитать выражения боли, а нередко и отчаяния, по поводу почти перманентных болезнях супруги. Они постоянно выбивали Бориса Ивановича из налаженной колеи, а забота о благополучии любимого человека сжигала и душу, и силы. Нелишне отметить, что супруга пережила Б. И. Словцова на 32 года... Тревожные события в столице в 1904–1905 годах, породившие неуверенность в дальнейшей личной, семейной и научной судьбе, поражение России в русско-японской войне, потеря доверия к беспомощной власти и самодержавию – всё это не могло не отразиться на здоровье и самочувствии выходца из Сибири. Итог: ранняя кончина (илл. 175). Сибиряки вообще во все времена не приживались в столицах вследствие несовпадения взглядов на мораль и взаимоотношения людей, родившихся в столичном городе и вдалеке от него. Как итог, Б. И. Словцов доброжелательно встретил революцию 1917 года и был обласкан новой властью. Другое дело, что судьба его – сторонника некоторых воззрений не «по Марксу», осталась бы далеко не ясной, проживи он более долгое время.


















Из писем Словцова, современника событий начала минувшего века, на глазах которого совершались расстрелы людей и погромы с одобрения властей, хорошо видно неприглядное лицо самодержавия и окружения царя. Безудержное восхваление Николая II в наши дни, включая и его канонизацию, вызывает, по меньшей мере, недоумение, если не протест.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Весёлкина В. Борис Иванович Словцов (некролог). Архив клинической и экспериментальной медицины, 1924, № 3-4.

2. Златогоров С. Памяти Б. И. Словцова. Врачебное дело, 1924, № 16–17, с. 2.

3. Словцов Б. И. БМЭ, 1934, 1-ое изд.; 1963, т. 30, с. 682; 1984, 3-е изд., т. 23, с. 421.

4. Гефтер Ю. М. Из истории отечественной биохимии. Б. И. Словцов. Вопросы медицинской биохимии, 1950, т. 2, с. 4–11.

5. Копылов В. Е. Коснуться правды жизни вечной. Тюменская правда, 1990, 30 марта.

6. Копылов В. Е. Профессор Б. И. Словцов сын директора реального училища. Ежегодник ТОКМ, 1994, с. 151–165.

7. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 1. Тюмень, «Слово», 2001, с. 102–131.

8. Копылов В. Е. Шедевры словцовской иконописи. Тюменские известия, 2003, 13 марта.


ПУБЛИКАЦИИ ФИЗИОЛОГА, КАНД. БИОЛ. НАУК Е. В. КОПЫЛОВА.

9. Никитин О. А., Копылов Е. В. Ответы нейронов продолговатого мозга кошки на раздражение тазовых нервов // ДАН АН СССР. 1979. Т. 244. № 3. – С. 768-770;

10. Bagaev V. A., Makarov F. N. Rybakov V. L. Granstrem E. E., Kopylov E. V., Plyzhnichenko E. B., Smirnov S. I. Morfo-functional characteristic of cranial preganglionic parasympathetic neurons regulating motor function of stomach // In 5 intern. symp. Physiology and pharmacology of smooth muscle Warna 1988. Р. 26;

11. Рыбаков М. В., Копылов Е. В., Александров В. Г. Методы автоматизированной обработки электромиограммы желудка в острых и хронических экспериментах // Тезисы докладов Ленинградской гор. конференции: Механизмы регуляции физиологических функций. Л. 1988. – С. 155;

12. Копылов Е. В., Смирнов С. И. Эффекты электростимуляции дорсального моторного ядра блуждающего нерва на электрическую активность гладких мышц желудка // В сб.: Механизмы регуляции физиологических функций. Тезисы докладов Ленинградской гор. конференции. Л.

1988. С. 52;

13. Копылов Е. В., Багаев В. А., Смирнов С. И. Влияние nucl. ambiguus на электрическую активность гладких мышц стенки желудка// В сб.: Центральная регуляция вегетативных функций. Материал VIII науч. конференции ЦНИЛ Тбилисского ИУВ. Тбилиси. 1989С. 214;

14. Багаев В. А., Макаров Ф. Н., Рыбаков В. Л., Гранстрем Э. Э., Копылов Е. В., Смирнов С. И. Морфо-физиологический анализ бульбарных механизмов регуляции двигательных функций желудка // В сб.: Проблемы нейрокибернетики. Материалы всесоюзной конференции. Ростов-на-Дону. Ростовский университет. 1989. – С. 396:

15. Багаев В. А., Калинина Н. М., Копылов Е. В., Пантелеев С. С., Смирнов С. И. Исследование функциональной организации нейронов ядер блуждающего нерва, участвующих в регуляции моторной деятельности желудка // В сб.: Физиология пищеварения и всасывания. Тезисы докл. XV Всесоюзной конф. Краснодар. 1990. – С. 36-37;

16. Багаев В. А., Копылов Е. В., Смирнов С. И. Эффекты электростимуляции разных участков дорсального моторного ядра блуждающего нерва на электрическую активность стенки желудка // Физиол. журн. СССР. 1990. Т. 76. № 4. – С. 492-501;

17. Копылов Е. В., Смирнов С. И. Сравнительное изучение эффектов стимуляции дорсального моторного ядра блуждающего нерва и двойного ядра на показатели электрогастромиограммы стенки желудка // В сб.: Физиология пищеварения и всасывания. Тезисы докл. XV всесоюзной конференции. Краснодар. 1990. – С. 134;

18. Копылов Е. В., Смирнов С. И. Изменения электрической активности пилорической области желудка при стимуляции двойного ядра // Физиологический журнал СССР. 1991. Т 77. № 3. – С. 91-99;

19. Копылов Е. В., Багаев В. А., Смирнов С. И. Идентификация преганглионарных нейронов дорсального моторного ядра блуждающего нерва, иннервирующих стенку желудка. ДАН СССР. 1991;

20. Багаев В. А., Макаров Ф. Н., Рыбаков В. Л., Гранстрем Э. Э., Копылов Е. В., Плужниченко Е. Б., Смирнов С. И., Филиппова Л. В. Локализация нейронов, иннервирующих верхнюю часть двенадцатиперстной кишки, в дорсальном моторном ядре блуждающего нерва // Физиол. журн. СССР. 1991. Т. 77. № 1. – С. 45-52.






КОСТЮМЕР ИЗ «ЛЕНФИЛЬМА», ИЛИ ПОСЛЕДНЯЯ ИЗ СЛОВЦОВЫХ


В своей первой книге «Окрик памяти», изданной в трёх томах в Тюмени издательством «Слово» в 2000-2002 годах, я много рассказывал о судьбе двух знаменитых Словцовых-тюменцах: энциклопедисте Иване Яковлевиче, директоре Александровского реального училища, и о его сыне, профессоре физиологии Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге Борисе Ивановиче (1874–1924). Не менее известной, особенно в театральных кругах Петрограда-Ленинграда, была дочь Бориса Ивановича Словцова, Евгения Борисовна, внучка Ивана Яковлевича.

Судьба оказалась мало благосклонной к тюменско-петербургской ветви Словцовых: Евгения Борисовна в семье Ивана Яковлевича и Бориса Ивановича была последней носительницей этой фамилии. Все представители последующих поколений носили другие фамилии. Е. Б. Словцова (илл. 176) стала широко известна в Санкт-Петербурге и по всей стране с 1920-х годов как художник и костюмер киностудии «Совкино», позже – «Ленфильм». Она – автор костюмов и руководитель групп костюмеров к 36 кинофильмам. И каких фильмов!






Во время работы над этим параграфом я как-то включил канал «Наше кино» спутникового телевидения НТВ-Плюс. Трудно избавиться от наваждения, но ощущение такое, как будто там, в Москве, знали о моих мучительных попытках создать более или менее стройное изложение биографии Е. Б. Словцовой. Подумать только: на экране телевизора появились титры знакомого мне ещё с юношеских лет кинофильма «Мусоргский» (1950-й год, режиссёр Г. Л. Рошаль) с участием таких корифеев отечественного кино как Черкасов, Орлова и Борисов! После перечисления исполнителей, к великому моему удовлетворению, я прочитал: «Костюмы – Е. Б. Словцовой». Надо очень внимательно просмотреть этот фильм, чтобы в полной мере оценить талант последней представительницы петербургской ветви рода Словцовых. Посмотреть без прослеживания сюжета, обращая внимание только на то, как одеты главные исполнители и окружающая их толпа. Яркая и необычная для нас одежда, особенно военные мундиры, поражают воображение зрителя тонким знанием эпохи создателями коллекции сложнейших костюмов. Только человек с незаурядным исследовательским талантом (гены отца и деда?) позволили Словцовой, перелопатив огромный пласт старой литературы и музейных экспонатов, решить задачу, поставленную режиссёром фильма.

Много лет я читаю студентам курс лекций по истории науки и техники Зауралья. Ежегодно с помощью видеомагнитофона показываю им фрагменты старого художественного кинофильма Л. З. Трауберга «Александр Попов», снятого ещё в далеком 1949 году во времена моего студенчества. Фильм с участием незабвенного актёра Н. Черкасова повествует об изобретении в России радио. Кто бы мог подумать, что уже тогда в титрах фильма значилось имя Е. Б. Словцовой! Возможно, если бы я обратил внимание на это имя в титрах раньше, судьба петербургской семьи Словцовых давно бы стала мне известна. Евгения Борисовна работала вместе с таким мастером режиссуры как С. А. Герасимов. В титрах его кинофильма «Маскарад» (1941 г.) можно видеть имя Е. Б. Словцовой.

Её участие в качестве костюмера отмечено в фильмах «Римский-Корсаков» Г. Л. Рошаля (1950–1952), «Герои Шипки» и «Два капитана» (1954, 1955), «Мы с вами где-то встречались» (1954) с участием знаменитого Аркадия Райкина («Паганини эстрады», как звали его англичане), «В огне брода нет» Г. Панфилова (1966), «Сломанная подкова» режиссера С. Арановича (1973) – того самого, кто создал знаменитые фильмы «Летняя поездка к морю» (1978) и «Торпедоносцы» (Ленфильм, 1983), и мн. др.

Как складывалась судьба художницы? Она родилась в Санкт-Петербурге 24 февраля 1900 года в семье Б. И. Словцова. В детские годы неоднократно бывала в Тюмени в гостях у своего деда И. Я. Словцова и бабушки (илл. 177, 178). Вместе с родителями посетила некоторые европейские страны (илл. 179) и города Поволжья. Завершив среднее образование гимназию (илл. 180), в конце 1910-х и начале 1920-х годов Е. Б. Словцова училась на курсах мастерства сценических постановок (КУРМАСЦЕП) в классе В. Э. Мейерхольда и в знаменитом ВХУТЕМАСе (Высшие художественно-технические мастерские»). Принимала участие в театрализованных представлениях, посвящённых знаменательным датам календаря революции. Работала в Декоративном институте, оформляла разного рода агитки для трамваев, улиц и площадей Ленинграда, писала декорации для самодеятельных спектаклей бойцов Красной Армии. В 1920 году оформляла Зимний дворец к началу работы второго съезда Коминтерна. 1922–1927 годы были заполнены работой в театрах Новой драмы и Пролеткульта (илл. 181), в образцовом театре М. Туберовского и театре политуправления военного округа, в Академическом театре драмы (илл. 182).





























Несколько лет посвятила Ленгосэстраде (главный художник) и городскому цирку. _«Эта_всеядность,_ вспоминала Евгения Борисовна, _немало_мне_повредила,_многое_пролетело_мимо._Думаю,_в_моей_биографии_художника_всё_могло_быть_иначе,_фундаментальней,_серьёзней_и_основательней._С_другой_стороны,_я_хорошо_понимала,_что_художнику_кино_трудно_сохранить_творческую_индивидуальность:_кинопроизводство_жёстко_подчиняет_тебя_своим_законам»._ В годы войны 1941–1945 годов она, находясь в эвакуации в Иваново, оформляла программы Московского цирка, работала в Горьком. В Баку в 1975 году оформила спектакль «Князь Игорь» А. Бородина в Академическом театре оперы и балета. Но главным занятием своей жизни Евгения Борисовна считала работу в кино, начиная с 1926 года, когда знаменитый петербуржский ресторан «Аквариум» был перепланирован под помещения киностудии «Совкино» (позже «Ленфильм»),

_Евгения_Борисовна_вспоминала:_«Я_давно_мечтала_о_кинематографе,_он_был_моей_страстью._Однажды_я_отправилась_на_фабрику_«Совкино»,_что_находилась_на_Каменноостровском,_желая_устроиться_там_художником._Помню,_что_была_готова_на_любую_исполнительскую_работу,_лишь_бы_перейти_в_кино._Вошла_в_кабинет_директора_А._М._Сливкина,_присела_на_край_одного_из_глубоких_кресел,_ощутив_невероятную_робость._Молчание_нарушил_Сливкин._Узнав,_что_я_имею_некоторый_опыт_работы_в_театре_и_цирке,_он_спросил_меня_о_моих_познаниях_в_части_обязанностей_художника_в_кино._Отвечала,_что_мало,_и_просила_назначить_меня_ассистентом._Сливкин:_«Нам_нужны_художники._Ставлю_вас_на_картину»._Я_слабо_возражала._«Научитесь!»._На_этом_разговор_закончился._Выйдя_за_дверь,_я_получила_и_сразу_заполнила_листок_договора._Первой_моей_картиной_были_«Гончары»_режиссёра_С._М._Галлая._Мне_вручили_сценарий_и_повезли_на_завод_Ломоносова,_где_нужно_было_зарисовать_печь_для_обжига._Пришлось_её_обмерять_и_всю_ночь_рисовать_и_чертить._Через_два_дня_печь_была_построена_в_павильоне_в_бывшем_Розовом_зале_ресторана_«Аквариум»._

В то время в студию пришли многие молодые люди, ставшие позже классиками советского кино. За свои заслуги в развитии отечественного кинематографа Е. Б. Словцова была принята в члены Союза художников СССР. Большинство эскизов костюмов и декораций, созданных Е. Б. Словцовой за несколько творческих десятилетий, основаны на элементах обобщённости и условности, а также на контрастных сочетаниях яркого цвета и простейших фигур. Они хранятся в Санкт-Петербурге в музее театральных и музыкальных искусств, а также в частной немецкой коллекции бывших наших соотечественников. Когда, уважаемый читатель, вы будете смотреть такие кинофильмы как «Разбудите Леночку» (Ленфильм, 1934, режиссёр А. Кудрявцева), «Сыновья» (1946, режиссёр А. Иванов), «Золушка» (1946, режиссёры Н. Кожеверова и М. Шапиро) или «Его время придёт» (1957, филиал Алма-Атинской студии «Ленфильм»), «Пиковая дама» (1960, режиссёр Р. Тихомиров), «Барьер неизвестности» (1961), «Знакомьтесь, Балуев» (1963) и «Красный дипломат» (1971), то обратите внимание на титры. Во всех этих хорошо известных фильмах, как и во многих других, вы встретите в перечне создателей ленты имя Евгении Борисовны.

Словцова вспоминала свою работу в кино с режиссёрами Э. Иогансоном (1927) и С. А. Герасимовым (1940), Л. З. Траубергом (1949), Г. Рошалем (1950–1952), Г. Панфиловым (1966) и С. Арамовичем (1973). Сотрудничество было крайне непростым. Мало того, что почти полвека из своей 90-летней жизни она провела на студиях, в экспедициях и постановочных цехах, ей ещё пришлось испытать на себе неимоверную тяжесть необходимости точного исполнения замыслов тридцати шести режиссёров с самыми разными характерами, рангами и талантами. Запомнилась, например, высочайшая требовательность Л. Трауберга. Так, при съёмках фильма «Александр Попов» Евгения Борисовна забыла в одном из костюмов подтонировать передник, и он «влез в кадр белым пятном». Трауберг при всех отчитал Словцову. _«Я_стою_и_реву,_кто-то_из_мужчин_вытер_мне_нос_носовым_платком._Неожиданное_и_очень_мужское_утешение_в_какой-то_мере_меня_успокоило»._ Много лет училась отношению к делу у Г. М. Козинцева мозгового центра «Ленфильма», считая Козинцева для себя с одной стороны недосягаемым, а с другой отмечая невероятную тяжесть работы с ним.

_Неожиданным_открытием_для_Евгении_Борисовны_стал_скромный_с_виду_режиссёр_С._А._Герасимов,_на_многое_заново_открывший_глаза_работавшим_с_ним_людям._В_1940_году_Словцова_ставила_с_ним,_трудясь_над_костюмами,_картину_«Маскарад»._«Никогда_после_на_студии_не_было_такого_количества_костюмов,_как_тогда, –_вспоминала_Евгения_Борисовна, –_помещение_было_тесное,_но_в_нём_хранились_неповторимые_вещи:_военные_формы_полков_улан,_драгун_и_гусар,_алые_сенаторские_мундиры,_шитые_золотой_ниткой_фрейлинские_платья_с_длинными_шлейфами._Настоящим_музеем_стал_реквизиторский_цех»._

«Вулканическим» человеком считала Словцова режиссёра Г. Л. Рошаля, с которым работала над лентой «Мусоргский» первой цветной картиной студии «Ленфильм». Всё было ново для режиссёра и его помощников. Рошаль составил большущий бумажный свиток, в котором были указаны места вставок музыки и цвета своеобразные диаграммы повышения или снижения цвета в зависимости от насыщенности драматического действия и эмоционального звучания музыки. Работал Григорий Львович с бешеным энтузиазмом и был так увлечён работой, что, заболев, собирал около себя в квартире всю съёмочную группу, требуя полноценных репетиций, в костюмах и с реквизитом. И какие это были репетиции!

Окружающие Словцову коллеги отмечали её чудный характер (илл. 183), постоянно доброжелательную улыбку, ровное отношение ко всем, с кем она встречалась, необыкновенную работоспособность даже в преклонные годы. Так, в возрасте 87 лет она участвовала в выставке театральных художников в Домах актёров Москвы и Ленинграда. На выставке экспонировались её работы 1920–1930 годов. Тогда же в Милане и в других трёх городах Италии, а также в ФРГ, состоялись выставки экспозиций советского театрального костюма. На них достойное место занимали произведения Е. Б. Словцовой. Переживая собственный успех и международное признание, Евгения Борисовна говорила: «Вы знаете, а мне самой даже немножко понравились мои работки!».






В 1991 году в Ленинграде были изданы её мемуары (журнал «Искусство Ленинграда», 1991, № 7). В статье поместили её портрет и биографическую справку. Когда я читал эти воспоминания, написанные в преклонном возрасте за год до кончины, мне запомнились следующие слова, созвучные моему возрасту и настроению. _«Воспоминания_та_ниточка,_которая_соединяет_прошлое_с_настоящим,_даёт_иллюзию_продолжения_жизни_в_кругу_уже_ушедших_людей,_продлевает_процесс_творчества,_без_которого_художник_жить_не_может»._ Похоронена Е. Б. Словцова на Волковском кладбище Санкт-Петербурга рядом с могилой своего отца Б. И. Словцова.

Евгения Борисовна достойно продолжила культурные и научные традиции семьи Словцовых. Приятно не без гордости сознавать, что потомок знаменитой тюменской семьи внесла существенный вклад в развитие русской кинематографии, оставив в ней заметный след. Её имя навсегда останется не только в истории отечественной культуры, но и, в частности, в истории нашего края, к которому Е. Б. Словцова имела самое непосредственное отношение.






УПОЛНОМОЧЕННЫЙ СЫТИНА – ИЗДАТЕЛЬ ТЮМЕНСКИХ ОТКРЫТОК


Многие годы посвятил я собиранию художественных почтовых открыток с видами уездной Тюмени, выпущенных самыми разными издателями и фотохудожниками в 1899 1918 годах. Это были годы «золотого века» почтовых открыток, когда не только столицы империи и губерний, но даже уездные города переживали открыточный бум. Может быть, это происходило потому, что запрета на их издание, как это было в советские времена, не существовало. Среди имён известных издателей открыток с видами Тюмени, а их было немало (Соколовы, Огибенин, Агафуровы и мн. др.), наиболее загадочной для меня была фамилия А. А. Антипкина. И не только фамилия. Мне не были известны имя и отчество. В отличие от других издателей, выпуск своих открыток Антипкин наладил сравнительно поздно, где-то в 1913–1914 годах, накануне или же в начале первой мировой войны [7]. Как неизбежность лихих годин, качество гражданской продукции в стране заметно снижается. В полной мере это относится и к печатному делу. Вот почему открытки А. Антипкина отличаются низким качеством, выполнены на серой пожелтевшей бумаге, и сохранность их к нашему времени невысокая.

С другой стороны, все сюжеты открыток весьма оригинальны, они не повторяют ранее изданные виды Тюмени и этим представляют собой немалый исторический интерес. В моей коллекции насчитывается 32 сюжета открыток А. Антипкина (открыток с вариациями несколько больше). Возможно, судя по нумерации открыток в серии, их было свыше тридцати, а точнее – 31. Кроме того, Антипкин издал без номера открытку «Привет из Тюмени». Из всей серии у меня отсутствуют открытки под номерами 5, _8_, 14 и 19. К сожалению, _8_ открыток представлены не оригиналами, а только их ксерокопиями. Учитывая их низкое качество, я счёл их возможным разместить в книге только в качестве Приложения № 9. На лицевой стороне открыток напечатаны их номера в составе серии и содержание сюжета. Для всех открыток характерно изображение в чёрно-белом виде. Обратная сторона открыток имеет, как было принято, начиная с 1904 года, вертикальную посередине черту, разделяющую поля для адреса (справа) и для текста письма слева. Вдоль разделительной черты помещалась строка «Изд. А. А. Антипкина». На некоторых открытках эта строка помещена в сокращённом варианте и в другом шрифте: «Изд. А. А. Антипкина», что свидетельствует о неоднократном переиздании серии. Об этом событии говорит и другой штрих: некоторые открытки одного и того же номера имеют разные сюжеты. Судя по почтовым штемпелям, хождение открыток Антипкина по почте продолжалось до 1918 года.

Сюжеты открыток отличаются большим разнообразием. Чего на них только нет! Сиропитательное заведение и городская больница, полицейское управление и только что построенное коммерческое училище на Затюменском холме, Народный дом и монастырь. Впрочем, всего не перечислишь, а вместо этого лучше всего поместить здесь изображения самих открыток (илл. 184-204 и Приложение № 9). На одной из них можно видеть дом торговца Аверкиева, одно из помещений которого арендовал для своего магазина А. Антипкин. Но об этом несколько позже.










































































































Имя издателя открыток известно, а вот кем он был, чем занимался в Тюмени, какова его судьба? Долгое время мне не удавалось и близко подступиться к разгадке этого человека и к ответам на поставленные вопросы. Все разрешилось, как всегда, в результате краеведческого поиска, случайно, неожиданно быстро и совсем недавно в марте 2004 года. В газете «Тюменские известия» в начале марта появилась статья Ольги Майоровой под названием «Шведские спички выпускали в Тюмени» [5]. В статье рассказывалось о судьбе спичечной фабрики и её 100-летнем юбилее. В своё время меня также интересовала эта тема. Были публикации в местной периодической печати, а в книге «Окрик памяти-3» я поместил обширный раздел, целиком посвящённый фабрике. С удовлетворением отметил и ссылку О. Майоровой на мои работы. Но более всего в её статье меня заинтересовала фотография пожарного депо фабрики, снятого в 1937 году. На снимке были видны старинные корпуса фабрики, к тому времени – фанерокомбината, и группа пожарных возле двух автомобилей. Этот снимок я видел впервые, и у меня появилось желание познакомиться с фотографией в оригинале, если он сохранился в архиве Майоровой. Я и раньше слышал об этой фамилии, как, впрочем, и о девичьей фамилии Ольги Александровны Рыловой. Воспоминаниями её отца, известного в Тюмени телеграфиста А. А. Рылова (1903–1979), я воспользовался в одной из книг «Окрика ...». Знал также и о том, что О. Майорова много лет после окончания в Тюмени университета работала учителем истории в одной из школ Нижневартовска, стала заслуженным учителем России [4]. Но как её найти в Нижневартовске?

К счастью, узнаю, что совсем недавно она переехала на жительство в Тюмень, мне сообщают её домашний телефон, слышу её голос. Приглашаю Ольгу Александровну в наш музей, в котором и состоялась наша встреча. Пока шло сканирование интересной для меня фотографии, шёл обстоятельный разговор с моей гостьей. О. Майорова – автор более 100 краеведческих публикаций в периодической печати и нескольких книг, коллекционер с солидным стажем, увлечённый фотолюбитель почти профессионального уровня. Так что тематика обсуждения оказалась более чем обширной. Кроме того, она подарила мне несколько своих публикаций. Бегло просматриваю одну из них и ...что это? В глаза бросилась фамилия Антипкиных.

– Позвольте, спрашиваю, а какое отношение Вы имеете к этой семье?

– Ну, как же! Алексей Алексеевич Антипкин это мой дед, а его сын, Александр Алексеевич (1901–1976), приходится мне дядей. В Москве в семье дочери дяди Виктории Александровны, в прошлом тюменки, хранятся его воспоминания о своём отце и старинные семейные фотографии. Алексей Антипкин прожил большую жизнь, в 90-летнем возрасте скончался в Тюмени в 1959 году. Похоронен на кладбище в Парфёново, могила посещается и держится в сохранности.

Бывают же в жизни столь удачные дни, когда, казалось бы, совсем недоступный материал так и просится тебе в руки! Вскоре Ольга Александровна ознакомила меня с компакт-диском, высланном из Москвы её родственниками с необходимыми сведениями [3]. Тут же я получил разрешение на их публикацию.

Алексей Алексеевич Антипкин (1869–1959) – книготорговец, уроженец деревни Пуковой Тульской губернии Алексинского уезда Маротинской волости (илл. 205). По происхождению из крестьянской семьи. В юности, как и многие его односельчане, ездил по России, занимаясь кастрированием жеребцов, быков и боровов. По этим делам бывал и в зарубежье: в Германии, Австро-Венгрии, в Болгарии и Сербии, в Румынии. В поездках имел дополнительный заработок от известного в России книгоиздателя И. Д. Сытина [1, 2] распространял среди крестьян дешёвые лубочные издания (илл. 206). Другими словами, работал бродячим торговцем-коробейником, или, как тогда говорили, офеней (илл. 207 на цв. вклейке). Дело шло успешно, и Сытин в 1887 году пригласил Антипкина к себе в Москву на должность приказчика в книжном магазине. Заметив смекалку и честность бывшего крестьянина, желание получить путем самообразования более высокую квалификацию, хозяин назначает его доверенным Товарищества Сытина в Екатеринбурге. В 1912 году с тем же назначением А. А. Антипкин переезжает с семьёй в Тюмень и открывает здесь при содействии Сытина магазин книг и канцелярских товаров. Магазин размещался, как уже говорилось, в доме Аверкиева на Царской улице. В годы гражданской войны Алексей Антипкин как «чуждый элемент» (это крестьянин-то!) подвергается репрессиям и в июле 1919 года вынужден покинуть Тюмень накануне вступления в город частей Красной Армии. Его деревянный одноэтажный особняк на углу улиц Ишимской, дом _6_ и Большой Разъездной вместе с флигелем, сараем и баней был конфискован (ГАТО, Ф. Р. 57. Оп. 2. Д. 5. Л. 120). Та же участь постигла имущество и магазин Торгового дома Антипкиных по улице Республики [6]. Отсутствие Антипкина в городе было недолгим. Он вскоре вернулся в Тюмень, поселился у сына на улице Большой Заречной и с 1924 года занялся торговлей детскими игрушками. Арендовал для магазина каменное помещение по улице Республики бывший дом Единоверческой церкви. Вскоре магазин постигла участь предыдущего Торгового дома. А. А. Антипкин много лет работал бухгалтером в советских учреждениях, заслужил трудовую пенсию (илл. 208). Дети и внуки Антипкина в 1920–30-е годы также подвергались репрессиям, были лишены избирательных прав.





















В музее Истории науки и техники Зауралья при нефтегазовом университете как память о сотрудничестве И. Д. Сытина и А. А. Антипкина хранится книга Фогеля «Карманный справочник по фотографии», изданная Товариществом Сытина в Москве в 1914 году. Книга, очевидно, была тогда же привезена в Тюмень и, следовательно, побывала в руках Антипкина. Мне удалось её приобрести в развалах букинистической торговли в городе в 1960-х годах. Кроме того, как память о выдающейся деятельности Товарищества И. Д. Сытина, включая его связи с Тюменью, музей располагает отдельными томами его «Военной энциклопедии», изданной в 18 томах в 1911–1915 годах, и «Народной энциклопедии научных и прикладных знаний» (1911–1912 гг., отпечатан 21 том).


ЛИТЕРАТУРА.

1. Сытин И. Д.-БСЭ, т. 41, 2-ое изд., 1956, с. 417.

2. Сытин И. Д. Жизнь для книги. М., 1960.

3. Моя автобиография (рукопись Александра Алексеевича Антипкина). Тюмень, 1970, 6 с., архив семьи Майоровых.

4. Майорова О. Неиссякаемый источник. – Газ. «Тюменские известия», 30 янв. 2003.

Майорова О. Шведские спички выпускали в Тюмени. «Тюменские известия», 4 марта 2004.

5. ГАТО: Ф. 4. Оп. 4. Л. 216; Ф. 4. Оп. 4. Л. 178; Ф. 4. Оп. 4. Д. 1856. Л. 99 об, 100; Ф. 4. Оп. 4. Д. 1763. Л. 241; Ф. 4. Оп. 4. Д. 99. Л. 1-4; Ф. Р-57. Оп. 2. Д. 5. Л. 1-20; Ф. 81. Оп. 2. Д. 335.

6. Собрание художественных почтовых открыток, изданных Антипкиным в 1913–1918 гг. 7. Архив автора.






УЧЕНИК ШУСТЕРА


В Тюмени бережно чтят имя замечательного русского певца Юрия Гуляева уроженца города, рано ушедшего из жизни (1930–1986). На здании школы, в которой он учился, и областной филармонии установлены памятные доски, отмечаются дни рождения певца, в местной печати частенько появляются статьи, посвящённые памяти великого земляка. Во многом всеми этими знаками внимания мы обязаны Татьяне Григорьевне Гуляевой, родственнице певца. Гуляева скрупулёзно собирает всё, что только напоминает о жизни и певческой деятельности Ю. Гуляева. Много лет она работает в Тюменском нефтегазовом университете. И это стало поводом для нашего знакомства. Дело в том, что в свои студенческие годы, которые прошли в 1949–1954 годах в Свердловском горном институте, я не раз слышал Юрия на студенческих вечерах со сцен актового зала института и местного оперного театра. Я не был с ним лично знаком, но хорошо помню его голостенор и восхищение в глазах наших девушек, для которых Юрий был кумиром не только из-за голоса, но и броской мужской красоты. Спустя несколько лет после окончания вуза, работая в геологоразведочных партиях Уральского геологического управления, я как-то включил телевизор, кстати самодельный, услышал о предстоящем выступлении Гуляева моего старого знакомого. Каково же было моё удивление, когда вместо тенора, на мой взгляд, среднего оттенка, из динамика лился изумительный по тембру баритон. Так состоялось моё второе заочное знакомство с великим певцом. Обо всём этом я рассказал Т. Гуляевой и передал ей на хранение страничку моего текста воспоминания.

В последующих наших встречах удалось узнать, что Гуляева супруга родного брата Юрия Гуляева, по рождению принадлежит многочисленной и довольно известной в Тюмени семье Банщиновых. В своё время я потратил немало времени на поиски материалов о выдающихся фотографах Тюмени, начиная со второй половины XIX столетия. Среди них в моём списке имён значился и Трофим Логинович Банщиков (1885–1948) профессиональный фотограф, хорошо известный не одному поколению тюменцев (илл. 209). В моём архиве нашёлся групповой снимок «В память совместной работы в фотографии издательства «Красное знамя», 24 ноября 1941 года» (илл. 210). Вот, пожалуй, и всё, чем я располагал, и что мне было известно об этом человеке. Безуспешные и, возможно, вялые попытки что-либо отыскать из его биографических сведений протянулись на много лет. И вот произошла встреча с его внучкой Татьяной Георгиевной Банщиковой, в замужестве Гуляевой. По моей просьбе она подготовила воспоминания о своём деде. Предоставим ей слово (в сокращении).









«Воспоминания, которыми поделились мои родственники: Клавдия Трофимовна Банщикова-Щапова, Аркадий Трофимович Банщиков и Лидия Петровна Трубина, помогли мне подготовить этот материал. Корни моего рода уходят далеко в глубь столетий. Мой прадед Логин Андреянович Банщиков (1827–1921) и прабабушка Александра Петровна Рублева (1860–1914) родились в Вятской губернии Уржумского уезда Петровской волости. Л. Банщиков работал лесообъезчиком, прабабушка была домохозяйкой. Из 16родившихся в семье детей выжило только четверо: два сына, в том числе мой дед Трофим, и две дочери. В 1892 году семья переехала в Тюмень, поселившись в районе Большого Городища на улице Самарской. Когда старшему сыну Трофиму исполнилось 9 лет, родители отдали его в ученики в фотографию А. – С. Шустера, где он овладел секретами фотографического мастерства. В 1903 году в возрасте 18 лет Трофима Логиновича призвали в армию. С армией связаны и события первой мировой войны (илл. 211). Революция 1917 года застала деда в Петрограде во время учёбы в военно-авиационной школе в Гатчине (илл. 212). Выпускники школы красные авиаторы, принимали участие в сражении под Пулковскими высотами, защищая Петроград с воздуха. В годы гражданской войны Т. Банщиков находился в частях Красной Армии на должности аэрофотографа. После увольнения из армии вместе с супругой и тремя детьми Банщиков вернулся в Тюмень. Сын Георгий, мой отец, родился в 1917 году. Сначала Банщиковы жили на бывшей Нобелевской нефтебазе, но из-за тяжелого материального положения переехали в Заводоуковск. Трофим Логинович устроился на железнодорожной станции слесарем, прирабатывал фотосъёмками. В годы коллективизации, расставшись с хозяйством, вернулись в Тюмень. В Тюмени мой дед стал работать у своего учителя Шустера фотографом газеты «Красное знамя». У него, кстати, учился и покойный теперь Аркадий Васильевич Космаков старейшина газетного фотоцеха. Трофим Логинович немало лет проработал в фотоателье «Артель Бытовик». Ателье располагалось на улице Дзержинского 42, напротив гастронома. В 1948 году Т. Л. Банщикова не стало. Похоронен на Текутьевском кладбище».















Как уже упоминалось, в 1920-х годах Т. Банщиков работал на нефтескладе, в прошлом принадлежавшем братьям Нобелям, и располагавшемся на берегу Туры в том же месте, где он находится и сейчас, рядом с судостроительным заводом. Снимок работников склада (илл. 213), на котором можно видеть самого Банщикова с ребёнком на коленях, запечатлел несуществующее теперь здание конторы. На вывеске у входа герб РСФСР.








Профессиональные фотографы становятся известными, в основном, своими портретными работами. Исключения здесь редки, а если они и случаются, то такой мастер оставляет в памяти потомков неизгладимый след. К таким мастерам фотодела относился и Трофим Банщиков, который не столько для других, сколько для себя, для души занимался пейзажными съёмками. Будучи в армии в годы первой мировой войны, он, знаток фотографии, был привлечён к аэрофотосъёмкам. Сохранился снимок его самого возле самолёта со специальным фотоаппаратом в руках (илл. 214). Фотография, интересная сама по себе, ценна ещё и тем, что показывает как малоизвестную технику аэросъёмок тех лет, так и самолёты начального периода развития авиации. Тогда же Банщиков сделал снимок паровоза на знаменитой в годы второй мировой войны станции Крюково под Москвой (илл. 215). Помните песню послевоенных лет С. Острового на мелодию М. Фрадкина «Будут плакать матери ночи напролёт. У деревни Крюково погибает взвод»?















Неповторимы сюжеты окрестностей Тюмени, снятых Т. Банщиковым в первое десятилетие минувшего века. Из них для меня особенно памятным стал снимок шестиэтажной водяной мельницы на реке Пышме близ деревни Онохиной (илл. 216). Когда-то мне довелось потратить немало времени для того, чтобы отыскать фотоизображения старинных ветряных и водяных мельниц. Во второй половине XIX начале XX столетий такие мельницы были весьма распространёнными на юге Тобольской губернии. Многие из них оказались увековеченными на фотобумаге. Многие, но не все. Среди старых фотографий мне долго не удавалось найти Пышминскую мельницу. Правда, однажды случайно у меня оказалась в архиве художественная почтовая открытка с её изображением (илл. 217), изданная в 1912 году в Тюмени Товариществом А. И. Соколовой Н-ки. Как выяснилось позже, на открытке использован сюжет, также принадлежащий Банщикову. Снимок, надо сказать, малоудачный, поскольку мельница оказалась на дальнем плане, да и вообще выбранная фотографом точка съемки такова, что весь передний план оказался пустым. Другими словами, неинформативному переднему плану было уцелено слишком много внимания. Каковы же были моё удивление и радость, когда среди фотографий Банщикова я увидел эту мельницу во всём её великолепии. К сожалению, от памятника водной энергетики к нашему времени сохранились только некоторые вспомогательные постройки. Само высотное здание утрачено, а от плотины остались только сваи, торчащие из воды.













Водная гладь любимый элемент пейзажа Т. Банщикова, будь то пароходы на реке Туре в Тюмени (илл. 218) или разливы Тобола на полпути между Ялуторовском и Заводоуковском, да реки Пышмы (илл. 219, 220). На первом снимке железнодорожное полотно с воинским составом, остановившимся перед мостом через Тобол. Съёмка проведена с крыши одного из вагонов. Уникальна во многих отношениях фотография с пассажирским пароходом «Витязь» на Туре (см. илл. 218). Кроме чёткого изображения самого судна, на ней можно видеть здания механического завода М. А. Кругляшева, бывший Гуллета, с жилыми и производственными помещениями, и брандмауэр возле стены дома управляющего заводом.

На крыше заводоуправления видна надпись с названием завода и его принадлежностью. Левобережье реки Туры, если его сравнивать с современным видом, узнаётся с трудом.


















Ещё две фотографии Т. Банщикова с видом на реку Туру (илл. 221) и на здание Тюменского Александровского реального училища (илл. 222) использованы московским издателем художественных почтовых открыток М. Е. Ефимовым. Оригиналы фотографий хранятся в семье Банщиковых. Мне трудно судить, исключая некоторые предположения, каким образом наладилась связь тюменского фотографа с московским издателем.













Интересно посмотреть на Тюмень первой четверти минувшего столетия. Здесь и родное для Банщикова откровенно деревенского вида Городище (илл. 223) с видом на родительский дом, тюменский ипподром (илл. 224), башня для сушки зерна на Торговой площади и магазин «Торговля крупчаткой и бакалейными товарами В. И. Аржиловской» на Ильинской улице (илл. 225, 226). Историческую ценность представляет собой снимок Соборной площади (илл. 227). Сам сюжет, многократно повторенный другими тюменскими фотографами, не несёт каких-либо особенностей, если не считать время съёмки. На дальнем плане, на фоне Троицкого монастыря, можно видеть двухэтажную гостиницу купцов Колокольниковых. Она существовала до начала строительства на её месте коммерческого училища. Следовательно, снимок сделан не позднее 1910 года. На фотографии отражена мощёная камнем часть улицы Царской, выходящей на площадь.


























И ещё две необыкновенно редчайшие фотографии хочется показать читателю (илл. 228, 229). На одной из них изображён начальный период строительства земляного моста через речку Тюменку по улице Голицынской (Первомайской) взамен обветшавшего деревянного. Деревянный мост ещё сохранён и виден рядом со стройкой. Как раз этот этап и отражен на снимке Т. Банщикова. Земляной мост с каменной трубой для пропуска воды был спроектирован в далёком 1908 году. Строительство временной земляной конструкции моста закончили четыре года спустя [4]. Реконструкцию моста задержали события Первой мировой, а затем гражданской войн. Только в относительно благополучные 1930-е годы и, частично, в наше время нашлись возможности реализовать более совершенные проекты. Другой снимок демонстрирует во всей красе только что выстроенный деревянный стационарный мост через реку Туру гордость тюменцев тех лет (1925 г.).













Не менее ценны фотографии с участием самого Т. Банщикова в молодые (илл. 230) и зрелые годы с сыном (илл. 231), а также во время работы в фотостудии (илл. 232). Вклад Т. Л. Банщикова в фотолетопись старой Тюмени настолько велик, что наряду с именами таких тюменских мастеров фотодела прошлого как Высоцкий, Соколов, Огибенин и Шустер, заслуживает благодарной памяти потомков.



















ЛИТЕРАТУРА.

1. Собрание фотографий Т. Л. Банщикова. Из архивов С. Г. и А. Т. Банщиковых, К. Т. Банщиковой.

2. Гуляева Т. Поклон вам, Клавдия Трофимовна. Тюменские известия, 2003, 13 ноября.

3. Перевощиков В. Память светописи. – Газ. «Ямская слобода», Тюмень, 2004, 25 января.

4. ГАТО, Ф. 1. Д. 418.






СИЛЬВИЯ ТАЙТ АНГЛИЙСКИЙ АКАДЕМИК РОДОМ ИЗ ТЮМЕНИ


Беседуют двое приятелей.

– Как продвигается твой английский?

– Ну, как... Пока усвоил главное в английском это

успеть вовремя, чтобы не прикусить, просунуть

язык между зубами, сжатыми together[5 - ^*^ together (англ.) – вместе. ]: дзыс-итыз...

    (Из воспоминаний студенческих лет).


Вот с таким уровнем познаний английского, обозначенным в эпиграфе, мне и пришлось перелопачивать груды научных сугубо специализированных статей из английских журналов разных лет, тематика которых даже близко не подходит к моей основной специальности. А что прикажете делать, если другого способа отыскать крупицы биографии моего героя очередного очерка придумать не удалось?




НЕОБЫЧНЫЙ ТЕРМИН.


Знает ли читатель, что такое альдостерон? Возможно, для работников медицины столь элементарный вопрос покажется таким простым, что и спрашивать-то, по сути дела, не о чем. Ну, а для большинства обычных людей, к коим я отношу и себя, дело обстоит куда сложнее. Язык медицины, традиционно или намеренно усложнённый многовековым влиянием латыни, большей частью малопонятен. Посудите об этом сами, взгляните на такой вот шедевр лингвистики, почерпнутый мною из заголовков медицинской периодической печати, случайно оказавшейся под рукой: _«Акриндиноранж_как_флюоресцентный_зонд_для_исследования_ацидификации_и_экзоцитоза_синаптических_везикул_в_синаптосомах»._ И таких примеров можно привести множество. При наборе этой абракадабры взбунтовался даже мой добросовестный, лишённый каких-либо эмоций, компьютер. Бессловесная электроника не выдержала столь фамильярного отношения к русскому языку, судорожно подчёркивая показанный заголовок статьи красной либо зелёной волнистой чертой – знак орфографической ошибки или корявости стиля изложения.

Когда в кругу моих научных интересов впервые появился столь необычный и совершенно незнакомый для меня термин альдостерон, я немедленно обратился к энциклопедическим справочникам. Оказалось, что альдостерон – это _«гормон_коры_надпочечников,_действующий_на_метаболизм_неорганических_веществ_в_организме,_регулирующий_минеральный_обмен_в_организме,_главным_образом,_натрия,_калия_и_воды,_и_считающийся_важнейшим_звеном_в_поддержании_кровяного_давления»_ [5]. Ну, и что? Природа наделила организмы столь большим набором разного рода необходимых для жизни гормонов, микроэлементов и прочих веществ, что порой, задумавшись, перестаёшь верить в реальность тысячелетнего процесса самоорганизации живого вещества от простейших его представителей на заре зарождения жизни на Земле до современного человека. Что-то (ЧТО!?) вмешалось извне, из Космоса и предложило нашей планете какие-то готовые и невероятно совершенные варианты и рецепты развития и поддержания жизни. В перечне этих рецептов нашлось место и альдостерону продукту надпочечников.




УДИВИТЕЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО.


Альдостерон обнаружен полвека назад в начале 1950-х годов в Англии. В 2003-м все научные журналы мира, тематика которых касается вопросов эндокринологии, отмечали знаменательную полувековую дату. Благодаря этому событию и появился у меня интерес к сути и происхождению необычного термина. Одновременно с юбилеем в лондонской газете «Дейли Телеграф» от 26 марта 2003 года был помещён некролог [6], посвящённый некой Сильвии Агнесе Софии Тайт, в девичестве – Вардроппер, скончавшейся 28 февраля в возрасте 86 лет. Заинтриговала меня следующая фраза некролога: _«Сильвия_Тайт_эндокринолог,_родилась_в_сибирском_городе_Тюмени_8_января_1917_года._Её_отец_шотландец,_был_агрономом,_а_мать_одной_из_первых_русских_женщин,_получивших_учёную_степень_по_математике_в_Московском_университете._Сильвии_Тайт_удалось_выделить_альдостерон_и_оповестить_мир_о_своём_открытии_в_статье_«Isolation_of_highly_active_minerаlocorticoid_from_beef_adrenal_extrakt»_(«Выделение_высокоактивного_минералкортикоида_из_экстракта_почек_быка»),_опубликованной_в_престижном_журнале_«Nature»_в_1952_году»_ [4].

Поскольку мне в своих поисках материалов о замечательных людях Тюмени постоянно приходилось встречаться с фамилией Вардропперов, то легко понять моё удивление от знакомства с ещё одной представительницей этой именитой семьи, все члены которой оставались подданными Великобритании. Отсюда интерес к биографии Сильвии Тайт-Вардроппер, особенно если учесть, что после моих публикаций о Вардропперах одна из моих английских корреспонденток-коллег назвала меня ни много, ни мало! «экспертом» по Вардропперам.




ТЮМЕНСКИЕ КОРНИ [8].


Отец Сильвии Д. Я. Вардроппер был сыном Якоба (Джеймса) Р. Вардроппера, одного из представителей известных в Тюмени судовладельцев и промышленников. На картах Карского моря в шхерах Минина на западном побережье Таймыра почти на 84 меридиане можно увидеть остров, открытый в 1893 году Ф. Нансеном и названный в честь одного из Вардропперов, Эдуарда Робертовича, брата Якоба (илл. 233 на цв. вклейке). В начале минувшего столетия Д. Я. Вардроппер представлял уже третье поколение своей семьи. Он получил высшее образование в Рижском политехническом институте. Имел диплом учёного агронома. В отличие от родителей, отошёл от предпринимательской деятельности и перешёл на государственную службу. Его имя как биолога впервые упоминается в «Ежегоднике Тобольского губернского музея» за 1903 год [1]. В Ежегоднике, в частности, публикуется решение распорядительного комитета музея о выделении средств на экскурсию по Тобольскому Северу студенту из Риги Д. Я. Вардропперу. Итогом поездки стали экспонаты энтомологических и орнитологических коллекций, оставленные в музее. В 1905 году Джеймс Вардроппер участвует в экспедиции на пароходе по Обскому Северу по маршруту Тобольск-Берёзово-Обдорск-бухта Находка [1]. Летом 1909 года его приглашают в экспедиционный отряд Российской академии наук, и он командируется на Полярный Урал.






По итогам обследования Обской губы Д. Я. Вардроппер в 1905 году сделал доклад на заседании научного общества Тобольского губернского музея [2]. В докладе было отражено значение бухты для судоходства, обследовано рыболовное заведение Туполева и описана фауна и флора берегов. Три года спустя в октябре 1908 года Д. Я. Вардроппер предложил музею фрагменты своей орнитологической коллекции. В её состав вошли представители птиц с берегов Ледовитого океана, примыкающих к границам Тобольской губернии.

Мать Сильвии училась в Московском университете на физико-математическом факультете. Позже она стала одной из первых русских женщин, получивших учёную степень по математике. В такой вот семье, в которой жизни отца и матери отличались насыщенной научной деятельностью, родилась и росла Сильвия Вардроппер. Решающее влияние родителей на будущий выбор ею профессии и работы в сфере науки, что по тем временам для женщины считалось необыкновенно смелым шагом, не подлежит сомнению.

В начале 1950-х годов, когда Сильвия, носившая по первому мужу фамилию Симпсон, вместе со своим коллегой, а позже супругом Джеймсом Тайтом начали исследование, ответственным за регулирование глюкозы и минеральных солей в живом организме считался гормон гидрокортизон. Эксперименты показали, что в действительности его регулирующее влияние и сепаративная эффективность сравнительно невелики, как, впрочем, и других известных тогда гормонов, вырабатываемых железой надпочечников. Таким образом, или гормоны сообща были активнее, чем порознь, или надо было предположить, что организм вырабатывает ещё один гормон, не известный до поры до времени. Второе предположение оказалось верным, и новый гормон, первоначально названный электрокортином, удалось выделить в чистом виде. Соединение обладало мощной задерживающей функцией для натрия, а когда обнаружилось, что это альдегид, исследователи переименовали его в альдостерон. Находка нового гормона, последнего из главных стероидных гормонов, стала важным шагом вперёд для понимания функции надпочечников. Как свидетельствует статистика, в 15 процентах случаев повышенного кровяного давления ответственным является альдостерон.




СУДЬБА СЕМЕЙСТВА.


Семья Д. Я. Вардроппера проживала в Тюмени по Серебряковской (Советской) улице в доме под номером 13 (утрачен), в котором и родилась Сильвия Вардроппер (илл. 234). Кроме того, Д. Вардроппер, пользуясь московскими связями супруги, имел квартиру в Москве на Б. Пресне в доме Кочубея. После 1917 года Вардропперы, не имеющие российского гражданства, неоднократно подвергались гонениям со стороны советских властей. Их речные суда и баржи были конфискованы, несмотря на принадлежность имущества другому государству Великобритании [3]. Д. Я. Вардроппер выехал в 1919 году в Лондон через Владивосток, а его супруга с дочерью летом того же года в составе американского госпиталя благополучно переселилась в Великобританию в город Илинг. Здесь Сильвия завершила среднее образование. В Королевском колледже в Лондоне, а затем в Университетском колледже она изучала зоологию. Будучи аспиранткой, в Оксфорде она под руководством J.V.S. Haldane исследовала регенерацию нервных волокон. С 1944 года работала ассистентом у P.S. Williams главы биологических лабораторий Института биохимии. Позже работала в медицинской школе при больнице в Мидлсексе в отделе применения физических методов исследований в медицине. Здесь она встретилась со своим коллегой по научным интересам, а в будущем супругом, Джеймсом Тайтом.






В 1959 году Тайты переехали в США – в штат Массачусетс в институт экспериментальной биологии в городе Вустер. В их планы входила совместная работа вместе с Грегори Пинкусом разработчиком противозачаточной пилюли. Через 12 лет в 1971 году супруги возвратились в Великобританию в Мидлсекс и возглавили исследовательскую группу в лаборатории биофизической эндокринологии.

Совместная научная деятельность супругов в разные годы была отмечена премиями интернационального общества эндокринологов и американской кардиологической ассоциации по исследованию гипертонии. В марте 1959 года Королевское научное общество избрала обоих Тайтов своими членами. Впервые в истории общества в один и тот же день успешное голосование прошли два сотрудника рабочей группы, связанные брачными узами.

После выхода на пенсию Тайты поселились возле Лимингтона в Нью Форесте близ южного побережья Англии, где они занимались обобщением итогов своей научной деятельности и продолжали свой взаимодополняющий образ жизни счастливого семейства: он в качестве винодела, она – как шеф-повар.

К сожалению, в поисках материалов о Сильвии Тайт мне с трудом удалось найти только групповой снимок с её участием (илл. 235, [7]). Там же на фотографии можно видеть и её супруга соавтора открытия. Может быть, со временем удастся найти фото^ч^ графию в более крупном масштабе. Тем не менее, в чём-то удача поисков несомненна: в списке имен знаменитых соотечественников-тюменцев, оказавшихся в силу разного рода причин зарубежом и проявивших там, на мировом уровне, свой талант на ниве научных исследований, появилось ещё одно члена Лондонского Королевского научного общества. Другими словами английского академика.






Запомним это имя, стоящее рядом с другим английским академиком и нашим земляком . И. Менделеевым.

Тематика статьи подсказана мне кандидатом наук, специалистом по биофизике Агнесой Андреевной Солюс из Санкт-Петербурга, дальней родственницей шотландской семьи Вардропперов.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Ежегодник Тобольского губернского музея. 1903, вып. 25, с. 41.

2. Архив Тобольского музея-заповедника. Ф. 147. Оп. 1. Д. 46 (1905 г.); ТЦ АМЗ № 924; Ф. 147. Оп. 1. Д. 47.

3. ГАТО: Ф. 57. Оп. 2. Д.54. Л. 3, 6, 9-9 об., 12, 13, 14, 15; Ф. 57. Оп. 2. Д. 54. Л. 37; Ф. Р-57. Оп. 2. Д. 54. Л. 39, 43 (1919–1920 гг.).

4. Hilary M. Grundy, Sylvia A. Sympson, J. F. Tait. Isolation of a Highly Aktive Mineralocorticoid from Beef Adrenal Extract – «Nature», 1952. Мау 10. s. 795-796.

5. Альдостерон. БСЭ, 1969, т. 1, 3-е изд., с. 473.

6. [Sylvia Tait] «The daily Telegraph and Morning post». 26.03.2003.

7. I. S. Williams, G. H. Williams 50-th Anniversary of Aldosterone. – «Clinikal Endocrinology and Metabolism», vol. 88, № 6, 2003, s. 2364.

8. Копылов В. Е. Английский академик родом из Тюмени. «Тюменские известия», 2004, 17 июня.






О ТОБОЛЬСКИХ КУПЦАХ КОРНИЛОВЫХ ВСПОМИНАЕТ АЛБЫЧЕВ



В третьей книге «Окрика ...» мне довелось опубликовать биографические материалы о П. В. Албычеве (1887–1953), нашем земляке, археологе, музееведе, поэте и писателе, неутомимом пропагандисте техники [4]. Многие годы творческой деятельности Павла Викторовича были связаны с Москвой, Тюменью, Тобольском и Камышловым. Сведения о нём приходилось искать во многих местах, включающих архивы Екатеринбурга и Москвы, Тюмени и Тобольска. Я терпеливо знакомился с его многочисленными публикациями. Некоторые из них мне были знакомы ещё со школьных лет. Своими воспоминаниями об этом человеке с трагической судьбой поделились со мною его сослуживцы по Московскому планетарию. Казалось, всё, что можно было собрать, найдено и разложено по соответствующим папкам. Но вот в собрании экспонатов музея Истории науки и техники при Тюменском нефтегазовом университете появилась экспозиция музыкальных инструментов. Точнее сказать, механических устройств, лежащих в основе технологии получения звука. Среди них оказался скромный стенд отдельных деталей-заготовок, предназначенных для сборки скрипки (илл. 236), найденных в одном из старых домов Тобольска. По свидетельству губернского агронома Н. Л. Скалозубова в конце XIX и начале XX столетий в среде местных крестьян Тобольской губернии в поисках заработка бытовала практика изготовления музыкальных инструментов типа балалаек, гармоник и скрипок. Этим промыслом, в частности, занимались мастера из посёлка Гриневицкий Бутаковской волости Тарского уезда и в деревне Михайловка Седельниковской волости. Изделия сбывали в Тобольске, Таре и в других местах.






Интересный экспонат музея заставил меня обратить более пристальное, чем ранее, внимание на историю изготовления музыкальных инструментов в нашем крае. Поиски документов и материалов привели в архив Тобольского краеведческого музея, где, к моему изумлению, нашёлся любопытнейший документ, связанный с Албычевым. Документ этот письмо, присланное в январе 1950 года из Москвы [2], в ответ на просьбу тоболяков. Работники музея хотели узнать от Албычева судьбу Ивана Ивановича Корнилова (1869–1938) сына известного в Тобольске купца первой гильдии, миллионера и судовладельца Ивана Николаевича Корнилова (1833–1890), основателя в 1864 году своей именной фирмы (илл. 237). Её главные конторы находились в Тобольске и Тюмени на пароходной пристани. Двухэтажное каменное здание конторы в Тюмени сохранилось до наших дней (илл. 238). Где-то в конце 1980-х годов мне довелось побывать здесь и сфотографировать контору. В памяти осталась крутая деревянная лестница, идущая на второй этаж, с отполированными ступеньками. Филиалы фирмы располагались в Таре, Красноярске и Томске, Новониколаевске, Омске, в Ирбите и в других сибирских городах. Компания И. Н. Корнилова торговала зерновыми и хлебными припасами, солью, пушниной и рыбой. Торговые операции велись с помощью 11 пароходов и 28 барж. Интересны имена некоторых судов, отражающие семейные отношения фирмы: «Отец», переименованный позже в «Ф. Корнилова», «Михаил», «Дмитрий», «Стефан», «Сын». Имелись буксирно-пассажирские и пассажирские суда: «Екатеринбург», «Сибиряк», «Рыбак» и др. Позднее Корниловстарший занялся добычей алтайского золота, строительством судов и перепродажей недвижимости. В Тюмени, например, Корниловы имели собственную судоверфь, склады и железнодорожные подъездные пути.











После кончины отца в 1890 году один из сыновей – Иван Иванович Корнилов (илл. 239 на цв. вклейке), вместе с матерью Фелицитатой Васильевной (илл. 240) продолжил семейное торговое дело (пароходная фирма «И. Н. Корнилов и Наследницы», илл. 241). К 1895 году этой одной из богатейших фирм Сибири, принадлежали 11 буксирно-пассажирских пароходов, 28 барж и 11 «гусянок» (_Г._Титов._Возникновение_пароходства_в_Обь-Иртышском_бассейне._Новосибирск,_1990_). Но, кроме всего прочего, Корниловмладший остался в памяти потомков как любитель музыки и музыкальной композиции. Вот почему в поисках сведений об изготовлении музыкальных инструментов мне удалось наткнуться на письмо П. В. Албычева. Дело в том, что супруга Албычсва Ольга Ивановна (илл. 242) приходилась родной сестрой И. И. Корнилову, и в Тобольске обоснованно полагали, что Албычев может поделиться своими воспоминаниями о нём.























Письмо Албычева интересно во многих отношениях. Оно рассказывает о быте двух поколений семьи известного промышленника, знакомит нас с супругой И. Н. Корнилова и матерью И. И. Корнилова Фелицитатой Васильевной, дальней родственницей Д. И. Менделеева. Имя «Фелицитата», между прочим, в переводе с латинского означает счастье (Фелиция – счастливая), а Тата-мать. Известно, что при посещении в 1899 году родного Тобольска Менделеев останавливался в доме Корниловых, расположенном напротив знаменитой губернаторской резиденции (илл. 243, 244). Теперь, когда пишутся эти строки, здание находится на реставрации под мемориальный комплекс Д. И. Менделеева. В недавнем прошлом в нём размещался Госбанк. Ф. В. Корнилова в своём доме лично принимала Дмитрия Ивановича (илл. 245). Вот как он сам писал об этом в своей книге, посвящённой поездке на Урал и в Зауралье (Д. И. Менделеев. Уральская железная промышленность. СПб, 1900, ч. 1, гл. 17). «_Обедали_у_милой_хозяйки_дома_с_её_младшими_детьми._Их_рассказы_про_кедровые_шишки_и_про_«серку»_(почти_высохшую_живицу_лиственницы),_которую_в_Сибири_жуют_все_дети,_живо_напомнили_мне_своё_детство._А_когда_на_столе_явилась_ароматная_княженика,_ягода_из_ягод,_когда_вспомнилось_её_такое_множество_около_завода,_где_мы_жили_в_Аремзянке,_что_мы,_дети,_бывало,_ложились_просто_на_землю,_чтобы,_поворачивая_только_голову,_наслаждаться_ею_всласть._Тогда_и_выступили_в_уме_картины_давнего_прошлого_и_захотелось_поскорее_в_Аремзянку_». И дальше, незадолго до отъезда из Тобольска. «_Вечер_я_провёл_в_интереснейшей_беседе_с_хозяйкой_дома_...,_сделал,_насколько_успел,_прощальные_визиты,_простился_с_милой_хозяйкой,_меня_провожавшей,_Ф._В._Корниловой,_которая_вместе_с_многоуважаемым_городским_головой_В._В._Жарниковым_и_высокочтимым_господином_губернатором_поехали_проводить_нас_на_пристань._На_пароходе,_носящем_имя_«Тобольск»,_пришлось_проститься_с_этими_милыми_людьми_и_с_родным_Тобольском._Пять_или_шесть_дней,_проведённых_в_нём,_оживши_и_без_того_тёплое_воспоминание_о_родине,_дали_мне_возможность_узнать_много_поучительного,_и_с_новой_точки_зрения_осветили_мне_предстоящую_экономическую_роль_старой_столицы_Сибири»_.
















В архиве Албычева сохранилась газетная вырезка с некрологом, посвящённым Корнилову-старшему. Некролог был напечатан газетой «Тобольские губернские ведомости» в одном из июньских номеров 1890 года [1]. Сведения в некрологе, текст которого был заботливо приложен Албычевым к своему письму и здесь воспроизводится, небезыинтересны. В ответе музею Албычев не раз на него ссылается. Итак, что же пишет Албычев (в текст внесены некоторые несущественные сокращения)?

_«Трудную_же_Вы_мне_задали_задачу,_дорогие_товарищи._Вы_пишете:_«Музей_решается_обеспокоить_Вас_новой_просьбой_о_сообщении_ему_самых_кратких_биографических_сведений_об_именитом_тоболяке._И_даже_прибавляете,_что_они_тем_более_будут_ценны_для_музея,_поскольку_исходят_от_лица,_лично_знавшего_композитора_и_поэтому_обладают_совершенной_достоверностью»._А_я_никогда_не_встречался_с_Иваном_Ивановичем_и_поэтому_отпадает_утверждение_о_«совершенной_достоверности»._

_Я_боюсь_заниматься_домыслами,_так_как_прошёл_очень_строгую_историческую_школу_(я_имею_звание_учёного_археолога)._Кроме_того,_я_еще_и_доцент_физики,_что_запрещает_мне_быть_неточным_в_своих_заключениях._Но,_в_то_же_время,_я_сибиряк_и_патриот;_а_так_как_встречался_с_людьми,_близкими_Ивану_Ивановичу,_и_многое_слышал_о_нём,_то_считаю_невозможным_для_себя_оставить_Ваше_письмо_без_ответа_и_не_поделиться_с_Вами_впечатлениями_(только_впечатлениями!),_сложившимися_в_моём_сознании_в_результате_этих_разговоров._

_Отец_композитора_И._Н._Корнилов,_по_сказкам_его_современников,_происходил_из_остяков._Так_ли_это,_утверждать_не_берусь,_но_его_портрет,_который_прилагаю,_и_две_его_дочери,_моя_жена_Ольга_Ивановна_и_её_сестра_Александра_Ивановна,_изобличают_наличие_в_них_финно-угорской_крови._По_свидетельству_тех_же_моих_собеседников,_Иван_Николаевич_начал_своё_дело_с_того,_что_торговал_рыбой_с_воза_в_Тобольске._Это_утверждение_расходится_с_панегирическим_«некрологом»,_по-видимому,_написанном_священником_Беллавиным_(между_прочим,_родственником_патриарха_Тихона)_и,_следовательно,_нуждается_в_проверке._Я_только_передаю_то,_что_слышал._

_Маленькое_дело_И._Н.,_по-видимому,_быстро_развивалось,_так_как_он_уже_в_начале_своей_карьеры_получил_возможность_приобрести_старый_потрёпанный_пароход_«Стефан»_для_вывоза_рыбы_с_низовьев_Оби._С_этого_события_начинается_стремительное_накопление_капитала._

_Автор_«некролога»_утверждает,_что_вся_неутомимая_деятельность_И._Н._была_направлена_к_единственной_цели –_накормить_всех_голодных,_дать_заработок_и_средства_к_жизни_вымирающим_остякам._«Ведь_я_мог_бы_собрать, –_говаривал_И._Н.,_свой_заработанный_капитал_и_отдыхать,_окруживши_себя_удобствами,_да_им,_указывал_он_при_этом_на_народ,_кормиться_надо,_работу_надо»._Разумеется,_всё_это_чепуха._Ни_о_каком_народе,_вымирающем_при_его_же_помощи_остяке,_он_не_думал._И_даже_из_кокетства_вряд_ли_он_когда-нибудь_говорил_те_слова,_которые_приписывает_ему_автор._Это_был_хищник_с_мёртвой_хваткой,_Васька_Буслаев_из_новгородских_былин._В_то_же_время –_широкая_сибирская_натура_с_подкупающей_хитринкой,_с_зорким_безошибочным_глазом,_видящим_намного_дальше_окружавших_его_конкурентов._Автор_«некролога»_утверждает,_что_это_был_талантливый_самородок,_и_с_этим_утверждением_нельзя_не_согласиться._Это_была_кипучая,_страстная_и_независимая_натура,_чуждая_какой_бы_то_ни_было_сентиментальности_в_достижении_намеченных_целей._

_Полной_противоположностью_была_его_вторая_жена_Фелицитата_Васильевна,_урожденная_Кустарева._Я_знал_её_лично,_так_как_она_умерла_в_Москве_в_моей_семье_в_1929_году._Это_была_маленькая,_очень_худенькая_глуховатая_старушка,_для_которой_кроме_церкви_существовали_только_дети,_ничего_не_приносившие_ей_кроме_огорчения._В_противоположность_своему_супругу,_не_любившему_подаяний_бродящим_по_улицам_города_нищим,_Ф._В._любила_копеечные_подаяния_бродящим_и_считала_себя_благодетельницей._Ей_казалось,_что_этим_самым_она_обеспечивает_себе_уютное_местечко_там,_где_нет_ни_печали,_ни_воздыханий_...Ф._В._олицетворяла_собой_крохоборческое_скупенькое_существо._Её_всю_жизнь_пугали_убытки._Моя_жена_рассказывала_мне,_как_однажды_ночью_принесли_телеграмму_о_том,_что_незастрахованная_баржа,_гружёная_зингеровскими_швейными_машинами,_опустилась_на_дно_Иртыша._Она_разбудила_своего_супруга,_и_тот_прочитал_телеграмму._

_–_Спи!_отрезал_он_расстроенной_супруге,_повернулся_на_другой_бок_и_захрапел._

_Баржу_подняли,_и_заржавленными_машинами_были_наделены_все_знакомые_и_родственники._Долгое_время_все_комнаты_в_квартире_были_загромождены_заржавленным_барахлом_и,_наконец,_всё_это_было_выброшено_на_свалку._

_–_А_ему_хоть_бы_что! –_сокрушалась_Ф._В._

_Таковы_были_родители_нашего_героя._Иван_Иванович_родился_около_1870_года_(уточните_это_по_метрическим_записям,_кажется,_Захарьевской_церкви)._Ранние_годы_композитора_мне_совершенно_неизвестны._Почему_он_не_учился_в_знаменитой_Тобольской_гимназии,_где_до_него_были_директорами_П._П._Ершов_и_отец_Д._И._Менделеева,_я_не_знаю._Иван_Иванович_получил_образование_в_Москве_в_Практической_академии_коммерческих_наук._Это_было_среднее_учебное_заведение,_вроде_коммерческого_училища,_где_главное_внимание_обращалось_на_коммерческую_арифметику,_корреспонденцию,_танцы._В_то_время_такого_рода_учреждения_стремились_копировать_институты_благородных_девиц._Хорошо_было_поставлено_изучение_языков._По-видимому,_в_«академии»_Иван_Иванович_узнал,_что_гамма_состоит_из_семи_тонов,_и_музыка_стала_нравиться_ему_больше_всего_на_свете._Но_получить_законченного_и_систематического_музыкального_образования_ему_так_и_не_удалось._

_Когда_он_окончил_академию,_умер_отец_и_он,_как_старший_сын_и_наследник_дела,_был_вынужден_вернуться_в_Тобольск_и_взять_в_свои_неокрепшие_руки_большое_хозяйство._Вначале,_будто_бы,_под_руководством_матери_(это_я_говорю_со_слов_жены)_он_проявил_кипучую_деятельность_и_показап,_что_может_запять_место_отца._Недаром_сестра_его_до_конца_своей_учёбы_называла_И._И._«папочкой»._

_В_1890-х_годах_И._И._женился_на_Анне_Всеволодовне,_единственной_дочери_томского_миллионера_Королёва._Этот_брак,_по_словам_моей_жены,_был_решён_родителями_ещё_задолго_до_совершеннолетия_жениха_и_невесты._Другими_словами,_это_был_брак_по_расчёту,_как_это_было_принято_в_то_время_в_купеческих_семьях._Но_я_не_решился_бы_сказать,_что_это_был_неудачный_брак._Молодожёны_полюбили_друг_друга,_а_когда_с_годами_любовь_прошла,_они_до_конца_неизбежной_разлуки_сохранили_привязанность_и_глубокое_взаимное_уважение_друг_к_другу._

_Миллионы_Анны_Всеволодовны_и_её_прииски_в_Сибири_влились_золотым_потоком_в_и_без_того_уже_крепко_налаженное_пароходство_«Братья_Корниловы»._Наш_композитор_начинает_строить_новые_пароходы:_«Отец»,_теперь,_кажется,_зовётся_«Карл_Маркс»,_«Фелицитата_Корнилова»_(«Роза_Люксембург»)_и_«Сын»._Корабли_были_оснащены_передовой_техникой_того_времени._

_Привезя_из_Томска_молодую_жену_(ей_было_в_то_время_16–17_лет),_Иван_Иванович_перестраивает_старый_отцовский_дом,_где_теперь_помещается_Государственный_банк._Для_этой_работы_он_не_жалеет_денег,_выписывает_итальянских_мастеров,_они_и_производят_вселенные_работы_в_доме,_устраивают_мраморную_лестницу._При_доме_разбивается_сад,_главным_образом,_для_Фелицитаты_Васильевны,_которая_была_большой_охотницей_до_цветов._

_Наладив_семейную_жизнь,_Иван_Иванович,_в_противоположность_своему_отцу,_не_то_чтобы_почил_на_лаврах,_но_и_не_мог_получить_звание_не_только_«стахановца»,_но_даже_захудалого_«ударника»._Немного_он_сделал,_чтобы_приумножить_своё_богатство._Оно_теперь,_как_по_конвейеру,_само_текло_ему_в_руки._

_–_«Папочка»_был_большой_лентяй, –_вспоминает_моя_жена, –_вместо_того,_чтобы_заниматься_делом,_он_больше_всего_на_свете_любил_музыку_и_часами_импровизировал_на_рояле._

_Когда_моя_жена_утверждает,_что_её_брат_был_лентяй,_я_не_могу_согласиться_с_ней._Она_имела_в_виду,_что_он_плохо_занимался_делами,_но_ведь_гроссбухи_мешали_ему_заниматься_музыкой,_а_музыка_мешала_ему_заниматься_коммерческими_делами._И_он,_подобно_своему_отцу,_«не_проявлял_(смотри_«некролог»)_хлопотливость,_озабоченность_и_непрерывную_деятельность,_поспевая,_между_тем,_везде_и_всюду._Раздавал_работу,_давал_распоряжения,_проверял_счета,_просматривал_записные_книги,_наблюдал_за_исходом_работ,_поправляя_кого_надо_и_указывая»._

_И_вряд_ли_ошибусь,_если_скажу,_что,_проявляя_в_торговых_делах_«леность»,_по_словам_Ольги_Ивановны,_Иван_Иванович,_отдаваясь_своей_единственной_страсти,_в_то_же_время_овладел_гармонией,_элементами_композиции_и_контрапунктом,_в_котором,_правда,_оставался_дилетантом_до_конца_своей_жизни._Он_сочинял_и,_наконец,_по_совету_своих_друзей_(Уварова_и_др.)_решился_опубликовать_свои_первые_опусы._В_издательстве_Юргенсона_в_Москве_они_впервые_появились_в_1893_году._Одним_из_первых_произведений,_увидевшим_свет,_было_«Я_люблю_эту_ширь_ароматных_степей»,_а_затем_«Птичка»._

_Это_только_моя_догадка,_если_скажу,_что_первые_вещи_Ивана_Ивановича_предприимчивый_Юргенсон_издавал_за_его_счёт._Но_впоследствии,_когда_эти_произведения_оказались_ходким_товаром,_Юргенсон_стал_их_издавать_большими_тиражами._Разумеется,_не_поднимался_вопрос_о_каких-нибудь_договорах._Иван_Иванович_не_был_заинтересован_в_материальной_ценности_своих_произведений,_его_вполне_удовлетворяли_листки_нотной_бумаги_с_запахом_типографской_краски._На_этих_листах_было_жирным_шрифтом_отпечатано_«И._И._Корнилов»._

_Когда_Корниловы_были_уже_в_эмиграции_и_очень_нуждались,_они_узнали,_что_произведения_Иван_Ивановича_издавались_в_советской_печати,_и_просили_мою_жену_навести_справки:_нельзя_ли_получить_авторский_гонорар?_Ольга_Ивановна_отправилась_в_бывший_магазин_Юргенсона_на_Неглинной,_где_её_встретили_очень_радушно,_но_помочь_ничем_не_могли._Там_оставались_ещё_прежние_служащие_Юргенсона,_и_вот_они_объяснили,_что_И._И._отдавал_свои_произведения_без_договоров_в_безвозмездное_владение_предприимчивому_хозяину._Как_эмигрант_он_теперь_не_мог_рассчитывать_на_вознаграждения._

_Иван_Иванович_импровизировал,_часами_сидел_за_роялем,_сочинял._Все_это_как-то_не_вязалось_с_представлением_о_человеке,_стоявшем_во_главе_многомиллионного_дела._Близким_хотелось,_чтобы_он_подобно_своему_отцу_проявлял_«хлопотливость»_и_неустанную_заботу_о_приумножении_своих_капиталов._Поэтому_вполне_понятно,_что_он_получил_прозвище_«лентяя»._

_А,_между_тем,_он_не_забывал_своего_дела,_и_когда_ему_советовали_отдохнуть_и_звали_его_в_Гурзуф,_где_обычно_проводила_лето_его_семья,_он_отмахивался_и_говорил:_

_–_Надо_работать,_ведь_не_могу_же_я_оставить_своих_детей_нищими,_их_необходимо_обеспечить._

_Так_он_и_метался_между_«долгом»_перед_семьёй_и_своей_страстью,_которая_не_отпускала_его_от_рояля._Два_совершенно_противоположных_по_натуре_человека_помещались_в_нашем_герое._Они_мешали_друг_другу_жить._И_он_нигде_не_поспевал._То,_что_он_мог_бы_сделать_в_музыке,_не_сделал,_а_за_работу_в_своём_деле_получил_прозвище_«лентяй»._

_Октябрьская_революция_застала_его_в_Крыму,_где_он_жил_с_семьёй._В_это_время_я_познакомился_с_его_любимой_сестрой_Ольгой_Ивановной,_которая_впоследствии_стала_моей_женой._После_поражения_Врангеля_он_на_английском_судне_уехал_за_границу,_сначала_в_Константинополь,_а_затем_в_Париж._Семья_из_пяти_человек_он,_его_жена,_две_дочери_и_сын_жили_первое_время_на_те_драгоценности,_которые_они_успели_захватить_с_собой_в_Крым,_а_затем_оказались_на_иждивении_своих_дочерей._Ольга_работала_сестрой_в_клинике,_а_Нина_стенографисткой._

_После_революции_1905_года_дальновидные_друзья_не_раз_советовали_вашему_земляку_перевести_за_границу_на_всякий_случай_200 –_300_тысяч._На_это_Иван_Иванович_отвечал_(так_мне_говорил_об_этом_покойный_А._Б._Якулов):_

_–_Да,_да._Вы_правы,_конечно,_я_как-нибудь_это_сделаю._

_А_потом_спохватывался_и_добавлял:_

_–_А_как_же_это?_Ведь_это,_знаете_ли,_нехорошо._Эти_деньги_нужны_Тобольску,_а,_кроме_того,_вы_знаете,_у_меня_нет_свободных_средств,_они_в_деле._

_Так_и_не_перевёл_ни_копейки._И_затем_вынужден_был_жить_на_заработок_своих_дочерей._Судя_по_письмам_к_моей_супруге,_он_всё_время_проводил_за_роялем,_много_импровизировал,_но_почти_ничего_не_записывал._Во_всех_его_письмах_(жаль,_они_не_сохранились)_звучало_одно_единственное_трезвучие –_тоска_по_родине._Ещё_до_революции,_когда_Анна_Всеволодовна_таскала_его_с_собой_по_Европе_или_заставляла_его_приезжать_к_себе_в_Гурзуф,_где_всегда_обитала_семья_Корниловых,_Иван_Иванович_неудержимо_стремился_к_себе_на_родину,_в_Тобольск,_Сузгун,_к_белым_берёзам_и_золотоствольным_соснам,_бархатному_кедровнику._Проводя_гнилые_зимы_в_Париже,_затянутые_беспрерывной_сеткой_дождя,_он_вспоминал_солнечные_зимы_своей_далёкой_родины_и_стремился_туда_всей_душой._Эта_тоска_по_родине_была_настолько_нестерпимой,_что_он,_когда-то_владелец_большого_предприятия,_а_теперь_иждивенец_своих_дочерей,_не_умевший_заработать_хотя_бы_несколько_сантимов_для_своего_существования,_занялся_...акварелью._И_вот,_живя_в_«прекрасной_Франции»,_он,_не_сумевший_понять_новой_России,_вместо_того,_чтобы_использовать_свой_музыкальный_талант,_неумелой_рукой_неопытного_дилетанта_берётся_увидеть_для_себя_далёкую_милую_родину_на_белых_листах_ватмана._И_всегда_зимой,_всегда_в_серебряном_уборе._В_Париже_И._И._похоронил_своего_единственного_сына_Всеволода_20_лет_и_в_полном_бездействии_провёл_последние_годы_своей_жизни._В_1938_году_он_скончался._

_Я_никогда_не_видел_этого_человека,_но_мне_хотелось_бы_закрепить_для_тоболяков_впечатления_знавших_его_людей._Они_все_утверждали,_что_И._И._был_необычайно_мягким,_уступчивым_человеком_и_в_противоположность_своему_отцу_непригодным_для_того,_чтобы_стоять_во_главе_коммерческого_предприятия._

_Иван_Иванович_любил_поэзию,_наизусть_цитировал_Пушкина,_Лермонтова,_Некрасова_и_современных_ему_поэтов._Стихи_вдохновляли_его._После_посещения_Малахова_Кургана_и_Братского_кладбища_в_Севастополе_вместе_с_К._И._Олениным,_автором_слов_«Спите,_орлы_боевые»,_Иван_Иванович_написал_неподражаемый_по_простоте_и_выразительности_«Реквием»,_посвящённый_героям_Севастопольской_обороны._Он_любил_природу._И_когда_обстоятельства_позволяли_ему_вырваться_на_просторы_Сибири,_он_только_тогда_чувствовал_себя_свободным_от_всех_обязательств_человеком._И_возвращаясь_домой,_он_с_изумительным_тактом,_так_говорили_мне_его_современники,_изображал_свои_впечатления_при_помощи_белых_и_чёрных_клавиш_рояля._«Ах,_если_бы_он_записывал_свои_импровизации!»_добавляли_все._

_После_Ивана_Ивановича_осталось_небольшое_музыкальное_наследство._Богатый_композитор_не_был_заинтересован_в_издании_своих_произведений,_и_поэтому_он_в_руки_гравёра_отдавал_только_те_опусы,_которые_он_считал_достойными_тиснения._По_словам_моей_жены,_он_писал_быстро_и_легко,_но_был_«взыскательным_художником»,_и_поэтому_свои_первоначальные_наброски_тщательно_обрабатывал,_совершенствуя_форму,_удаляя_все_излишние_побрякушки,_все_то,_что,_по_его_мнению,_могло_стоять_в_противоречии_со_«сквозным_действием_пиесы»._Я_не_имею_возможности_перечислять_все_произведения_Ивана_Ивановича,_вышедшие_из_печати,_но_попробую_удовлетворить_Вашу_просьбу_«о_перечислении_известных_мне_его_музыкальных_произведений»._

_Вот_этот_список._

_1._«Я_люблю_эту_ширь_ароматных_степей»,_слова_А._Будищева._Романс_написан_в_1891_году_ещё_очень_молодым_композитором_и_перегружен_в_аккомпанементе_дешёвыми_эффектами._Иван_Иванович_тут_ещё_не_нашёл_себя._Можно_думать,_это_одна_из_первых_вещей,_изданных_композитором._

_2._«Птичка»_на_слова_К._М-ского._Романс_издан_в_1893_году_в_Санкт-Петербурге_в_нотопечатне_О._Б._Май._По-видимому,_это_издание_самого_автора_и,_пожалуй,_единственное,_которое_он_отпечатал_не_в_фирме_Юргенсона._

_Далее_у_меня_в_архиве_перерыв,_а_следующие_произведения_почти_все_относятся_к_1898_году._Предполагаю_(только_предполагаю!),_что_этот_взрыв_творческой_деятельности_Иван_Ивановича_можно_объяснить_тем,_что_он,_женившись_на_Анне_Всеволодовне,_переживал_«медовые_года»,_и_в_1896_году_он_с_молодой_женой,_любимой_18-летней_девочкой,_был_на_коронационных_торжествах_Николая_II._Затем_они_поехали_в_Нижний_Новгород_на_Всероссийскую_выставку,_потом_поплыли_по_Иртышу_и_Оби._Всё_это_время_И._И._много_импровизировал,_писал_и,_наконец,_в_1898_году_в_печати_появляются_одна_за_другой_его_песенки._И_вряд_ли_я_ошибусь,_если_скажу,_что_это_было_самое_счастливое_время_в_жизни_вашего_земляка._

_3._Сюита_1898_года_начинается_с_произведения,_посвящённого_Анне_Всеволодовне_Корниловой._

_4._«Две_тучки»_на_слова_Н._Грекова._Это_произведение_подписано_цензором_к_печати_25_апреля_1898_года,_но,_несомненно,_оно_было_написано_значительно_раньше._

_5._«Парус»,_по_М._Лермонтову._

_6._«Я_помню_время_золотое»_на_слова_Тютчева._

_7._«Цыгане»,_романс_на_слова_А. –_С._Пушкина,_подписанный_цензурой_19_декабря_1898_г._

_Но_недолго_продолжалось_светлое_настроение_автора._Уже_23_декабря_того_же_года_цензура_подписывает_новое_и_грустное_произведение_композитора._

_8._«Не_проси_от_меня_светлых_песен_любви»._

_Что-то_случилось?_Что?_Я_не_знаю._Но_композитор_нашёл_себя._Достаточно_сравнить_его_скупой_аккомпанемент_с_бравурными_предыдущими_произведениями._После_этого_в_творчестве_Корнилова_опять_наступает_перерыв._Он_импровизирует,_но_ничего_не_записывает._И_только_в_1902_году_появляются_в_печати_его_новые_произведения._1_сентября_1902_года_цензором_подписываются_к_печати_новые_ноты._

_9._«Молитва»_на_слова_М._Лермонтова._Одно_из_самых_искренних_и_проникновенных_произведений_И._И._

_10._«Полно,_не_плачь!»_на_слова_А._П._Денисова,_посвящённые_Софье_Семёновне_Энгель,_случайной_симпатии_Ивана_Ивановича._

_И_затем:_

_11._«Я_часто_с_тобою_встречался»_на_слова_Дрождина._Этот_романс_был_посвящён_«А._И_З.»_Эти_сокращения_легко_расшифровываются –_Аня,_быт_Анна_Илларионовна_Зубовская,_урожденная_Орнятская._Она_была_учительницей_сестры_композитора_и_его_сверстницей._Анна_Илларионовна_отличалась_исключительной_привлекательностью,_и_все_окружающие_композитора_предполагали,_что_он_женится_на_ней._Но_этого_не_случилось._И_в_1902_году_появился_романс,_как...как_рецидив._Забыл_отметить,_что_в_начале_этого_же_года,_а_именно_31_января_1902_г.,_подписаны_были_к_печати_четыре_новые_песни._

_12._«Ах,_в_поле_одинокая»,_слова_Н._Панова._

_13._«Ты,_прости,_прощай_сыр_дремучий_бор»,_слова_А._Кольцова._

_14._«Высоко_стоит_солнце_на_небе»,_по_А._Кольцову._

_15._«В_полном_разгаре_страда_деревенская»,_слова_Н._Некрасова._

_Когда_написал_Иван_Иванович_эти_вещи,_я_не_знаю,_но_думаю,_что_задолго_до_1902_г.,_так_как_в_том_году_они_вышли_уже_четвёртым_изданием._Не_осмеливаюсь_утверждать,_что_я_знаю_политические_убеждения_вашего_земляка,_но_мне_кажется,_что_он_не_принадлежал_реакционному_племени._После_1902_года_опять_наступает_перерыв_в_творчестве_композитора._Почему?_Объяснение –_в_смутных_годах_предреволюционной_эпохи,_а,_может_быть,_в_личных_переживаниях_композитора._Этого_я_не_знаю._В_1905_г._Иван_Иванович,_путешествуя_по_Крыму,_посещает_Малахов-Курган_и_Братское_кладбище._После_чего_Иван_Иванович_создает_свой_самый_замечательный_романс._

_16._«Спите,_орлы_боевые»,_слова_К._Оленина._В_марте_1906_года_произведение_подписывается_к_печати,_и_оно_выходит_в_свет._В_это_же_время_цензор_разрешает_к_печати_необычайно_грациозную:_

_17._«Колыбельную_песню_ветра»_на_слова_Городецкого,_что_изобличает_вашего_земляка_в_том,_что_он_был_в_курсе_современной_ему_молодой_литературы,_и_не_только_следил_за_ней,_но_она_была_и_созвучна_его_настроениям._

_Затем_выходит_в_свет:_

_18._«Батюшка_желанный»_на_слова_Н._Панова,_подписанной_к_печати_24._03._1906_г._

_И_далее_впечатлительный_автор_на_слова_Оленина_пишет:_

_19._«Звеня_холодными_цепями»,_подписанный_цензором_14_апреля_1906_к_печати, –_дань_своим_либеральным_увлечениям._И,_наконец,_в_этом_же_году_он_издает_свой_шедевр,_который_не_сходит_и_долго_еще_не_сойдёт_с_концертной_эстрады._

_20._«Спи,_моя_девочка»_на_слова_того_же_Оленина._Это_замечательное_произведение_он_посвящает_своим_дочерям_Нине_и_Ольге_Корниловым._По_отзывам_профессиональных_музыкантов,_оно_может_быть_записано_в_актив_знаменитых_тоболяков._

_У_меня_остались_ещё_отрывочные_данные_относительно_нескольких_произведений_Ивана_Ивановича,_беру_на_себя_смелость_поделиться_и_тем,_чем_богат._

_21._«Над_могилой_ребёнка»._На_чьи_слова_написано_это_произведение_я_не_знаю._О._И._предполагает,_что_этот_романс_был_написан_И._И._после_смерти_его_первого_сына._А_когда_это_было?_она_не_помнит._

_Так_же_я_не_знаю,_когда_написано_и_по_какому_поводу_другое_произведение._

_22._«На_устах_её_знойных_улыбки_цветут»._

_Далее_в_моём_архиве_сохранились_ноты_романса:_

_23._«Я_звал_тебя»_на_слова_К._Маковского_поэта,_современного_Ивану_Ивановичу,_но_когда_он_написал_эту_музыку,_я_не_знаю,_так_как_на_нотах_не_имеется_никаких_выходных_данных._

_И,_наконец,_сохранился_у_меня_ещё_один_романс._

_24._«Эта_осень_без_зова_пришла»_на_слова_совершенно_мне_неизвестного_поэта_Н._Мезькова._Нужно_думать,_что_это_одно_из_последних_печатных_произведений_Ивана_Ивановича._

_Как_я_уже_говорил_выше,_И._И._очень_много_импровизировал,_но_когда_фиксировал_свои_фантазии,_то_предпочитал_вокальную_музыку_и_очень_редко_записывал_свои_импровизации._В_свет,_насколько_мне_известно,_выпустил_только_вальс_

_25._«Туберика»,_и_

_26._«Элегию»._

_Считаю_необходимым_отметить,_что_И._И._оставил_след_и_в_хоровой_церковной_музыке._Так,_известна_его_очень_мелодичная_работа:_

_27._«Херувимская»,_часто_исполняемая_на_клиросе._

_И,_наконец,_как_я_уже_говорил_выше,_в_эмиграции_он_много_импровизировал,_но_писал_очень_мало._Но_все_же_писал._Мне_известно,_например,_что_он_сочинил_в_Париже_романс:_

_28._«Из_песен_эмигрантов»_(«Есть_храм_на_все_двери_заперт,_засовы_все_задвинуты» –_на_слова_Н._Минского)._Следует_думать,_что_это_была_не_единственная_запись._

_Повторяю,_Иван_Иванович_был_необычайно_взыскательным_художником._Поэтому_он_выпустил_в_свет_слишком_мало_из_того,_что_им_было_создано._Думаю,_что_его_архив_погиб,_и_вряд_ли_его_когда-нибудь_удастся_отыскать._Но_предположительно,_что_кое-что_еще_уцелело_за_границей,_где_оставалась_у_него_семья._У_меня_нет_адреса_Анны_Всеволодовны,_да_вряд_ли_она_жива,_но_дочери_его_и_сейчас_живут_в_Англии._Возможно,_что_у_кого-нибудь_из_родственников_случайно_сохранился_их_адрес._Музей_мог_бы_вступить_с_ними_в_переписку_по_этому_поводу._

_В_заключение_мне_хотелось_бы_отметить_замечания_его_современников_относительно_его_музыкальных_симпатий._Он_слушал_с_великим_удовольствием_произведения_Баха,_Генделя,_Бетховена,_а_когда_играл_сам,_то_предпочитал_Шопена_и_Чайковского._И_если_мы_внимательнее_присмотримся_к_его_произведениям,_то_мы_увидим,_что_Иван_Иванович_был_верным_учеником_Глинки,_Чайковского,_Шопена_и_отчасти_Мендельсона._«Могучая_кучка»,_мне_думается,_не_оказала_на_творчество_композитора_сильного_влияния,_кроме,_пожалуй,_«Гремя_холодными_цепями»._А_что_касается_современных_ему_композиторов_Дебюсси,_Скрябина,_Стравинского_и_др.,_то_они_остались,_по-видимому,_просто_им_не_понятыми._

_Но_теперь_возникает_вопрос:_а_почему_же_этот_«дилетант»,_которому_его_миллионы_помешали_сделаться_настоящим_композитором_и_занять_более_почётное_место_в_русской_музыке,_всё_же_завоевал_широкое_признание?_Ведь_его_произведения_не_только_переиздаются,_но_и_беспрерывно_используются_в_концертах_в_Советском_Союзе_и_в_Западной_Европе._Его_колыбельная_«Спи,_моя_девочка»,_посвящённая_дочерям,_не_сходит_с_советской_эстрады._Секрет_популярности_Ивана_Ивановича_заключается,_в_первую_очередь,_в_необычайной_искренности_его_произведений._Его_музыка_никогда_не_расходится_со_словами,_с_удивительной_гибкостью_подчёркивает_настроение_автора_слов._Композитор_пользуется_необычайной_лаконичностью,_он_корректен_по_отношению_к_автору,_никогда_не_заслоняет_его,_но,_в_то_же_время,_остаётся_самим_собой –_его_аккомпанемент_можно_исполнять_как_самостоятельное_произведение._Это_уже_не_похоже_на_дилетанта._Композитор_знает_свои_силы,_экономит_их,_знает_чувство_меры,_что_обнаруживает_в_нём_большого_мастера_и_глубокого_художника._

_Но_при_оценке_того_или_иного_мастера_мы,_критикуя_его,_должны_поставить_себе_вопрос:_а_какое_же_влияние_произвёл_на_последующее_развитие_идей_подзащитный_человек?_И_вот_отвечая_на_такой_коварный_вопрос,_я_должен_сказать,_что_ваш_земляк_не_произвёл_никакой_революции_в_музыке,_наоборот,_он_боялся_её,_и,_как_я_уже_сказал,_Скрябин_остался_непонятным_для_него._Тем_не_менее,_те_мелодии,_которые_подсказала_ему_фантазия_и_которые_он_записал_на_пяти_линейках,_оказались_настолько_простыми,_доходчивыми_для_сердец_слушателей,_что_они_запоминаются_без_всякого_усилия._И_вполне_понятно,_что_теперь_во_многих_сочинениях_современных_нам_советских_композиторов_мы_слышим_темы,_записанные_Иваном_Ивановичем_и_подслушанные_им_на_берегах_Иртыша._Я_этим_не_хочу_сказать,_что_наши_композиторы_совершили_плагиат_или_заимствование,_нет._Авторы,_несомненно,_когда-то_и_где-то_слышали_мелодии_вашего_земляка,_а_затем_забыли,_откуда_это,_и_затем_включили_их_в_свои_композиции._

_Позвольте,_уважаемые_товарищи,_побеседовать_с_Вами_уже_частным_образом._Прежде_всего,_желая_оставаться_объективным,_должен_сознаться,_что_я_не_очень_много_понимаю_в_музыке._Во-вторых,_я,_вероятно,_здорово_Вам_наврал_на_предыдущих_страницах._Ведь_я_опирался_только_на_свою_старческую_память,_которая_кое-что_сохранила,_а,_возможно,_и_напутала,_из_тех_разговоров,_подслушанных_мною_много-много_лет_тому_назад._Очень_рекомендую_Вам_показать_моё_письмо_А._И._Ксенофонтовой,_которая_близка_и_к_вашему_музею_и_знала_когда-то_лично_Ивана_Ивановича._Пусть_она_поправит_мою_эпистолию_и_уточнит._А_кроме_того,_она_исправит_мои_ошибки_и_описки._У_меня_приготовлены_для_Вас_портреты_родителей_композитора,_его_две_акварели,_написанные_им_в_Париже,_и_около_десятка_нот._Нужно_ли_вам_всё_это?_Я_боюсь_сейчас_посылать_Вам_материалы:_опасно,_как_бы_что_не_пропало_на_почте._

_Вы_в_своём_письме_ко_мне_пишете:_«Музей_выражает_готовность_быть_Вам_в_свою_очередь_чем-нибудь_полезным»._Так_вот,_опираясь_на_ваши_же_слова,_я_прошу_перепечатать_мою_эпистолию_с_замечаниями_Александры_Ивановны_и_послать_мне._Это_вот_для_чего._Я_думаю,_что_здесь_в_Москве_я_найду_еще_кое-кого_из_тех,_кто_знал_Ивана_Ивановича._Они_исправят_мои_домыслы,_и_я_тогда_исправленную_заметку_перешлю_к_вам_снова._

_С_приветом,_Албычев._Москва,_7_января_1950_года»._

Судя по тому, что в запасниках Тобольского краеведческого музея хранятся две парижские акварели И. И. Корнилова, альбомы семейных фотографий и нот, П. В. Албычев исполнил обещанное [5, 6]. Он как будто интуитивно предполагал, что пройдёт совсем немного времени, его подвергнут репрессиям, и он многое не успеет сделать... Интересная деталь письма Албычева. В левом верхнем углу первой страницы стоит штамп: «Павелъ Викториновичъ Албычевъ» со знаками дореформенной орфографии. Это означает, что рождение штампа относится к дореволюционным годам. Надо полагать, переоформление штампа на современный лад в намерения Албычева не входило, если уж он сохранился неизменным к началу 1950-х годов (память о юности?). Вызывает вопросы и необычное написание отчества, которое мне раньше видеть не приходилось, и которое сам Албычев счёл необходимым переиначить по соображениям, ему одному известным.

Читая письмо П. В. Албычева, я не переставал удивляться дотошности автора, его добросовестному отношению к историческим фактам, беспредельному уважению к деятельности И. И. Корнилова, с которым ему, увы, никогда не пришлось свидеться. Тем не менее об этом человеке он написал и проанализировал его судьбу настолько подробно и достоверно, что создаётся впечатление, будто их личное общение происходило постоянно из года в год верный признак исследовательского мастерства и писательского таланта Албычева.

Еще одна особенность текста его письма. Он упоминает имя Александры Ивановны Ксенофонтовой (1877–1966) старейшей учительницы Тобольска. Она первая среди тобольских коллег удостоилась звания заслуженной учительницы РСФСР, имела орден Ленина. В музее Истории науки и техники Зауралья хранится бюст Ксенофонтовой, выполненный с натуры тюменским скульптором Н. В. Распоповым назадолго до кончины заслуженной учительницы. В юности (илл. 246, 247) ей приходилось встречаться с Д. И. Менделеевым и опальным поэтом-революционером П. А. Грабовским. Ксенофонтова состояла в родстве с Корниловыми: была двоюродной сестрой И. И. Корнилова (илл. 248 на цв. вклейке). Она родилась в семье Валентины Васильевны, родной сестры Фелицитаты Васильевны, и Ивана Ксенофонтова. Вот почему Албычев советовал работникам краеведческого музея обратиться к ней за советом и, кроме того, попросить её поправить, если будет необходимость, его воспоминания.


















В фондах музея сохранились заметки Ксенофонтовой [3], которые в значительной мере дополняют и поправляют воспоминания Албычева. Так, Александра Ивановна ставит под сомнение остяцкое происхождение Ивана Николаевича Корнилова. _«Фамилия_Корниловых_, – пишет она, – _довольно_распространена_в_наших_краях,_в_районе_и_в_деревнях._Мне_думается,_все_мы_ – _русские,_сибирские_крестьяне_». В свои молодые годы Ксенофонтова запомнила Фелицитату Васильевну властной женщиной с величественной походкой. Она была бессменной активисткой благотворительного Общества попечения о бедных и детского приюта, интересовалась жизнью города, её можно было видеть на спектаклях, маскарадах и на концертах. Как полагала Ксенофонтова, Иван Иванович окончил академию ещё при жизни отца, и первые его шаги на предпринимательском поприще направлялись отцовской рукой. В частности, ему было поручено вести торговлю рыбой в Екатеринбурге, где он провёл целую зиму. Она вспоминает также, что отец не очень высоко ценил коммерческую и купеческую расторопность и хлопотливость сына Ивана, торговое дело которому было не по душе. Николай Иванович говаривал: «_Вот_из_Ефремки_ (второй сын), _будет_толк,_а_этот –_кустарёвщина_» (намёк на девичью фамилию жены Фелицитаты). Другими словами, Иван Иванович уродился в мать, и увлечение искусством от неё. Как утверждает Ксенофонтова, при строительстве дома Корниловых «выписки» итальянских мастеров не было, работали только тоболяки и, частично, вятичи (!). Сам Иван Иванович постоянно вносил свои предложения по части архитектурного оформления дома. _«Все_виды_искусств,_будь_то_музыка,_архитектура,_живопись_и_ваяние,_были_не_чужды_ему_и_нашли_некоторое_оформление_в_его_трудах»_, писала Александра Ивановна.

По её мнению, первой музыкальной работой Ивана Ивановича как композитора была пьеса «Полька-мазурка», посвящённая Марии Михайловне Поклевской-Козелл, уроженке семьи известных уральских и тюменских заводчиков. Одним из ранних произведений И. И. Корнилова, написанных ещё до женитьбы, Ксенофонтова считает романс «В полном разгаре страда деревенская». Как вспоминает Ксенофонтова, _«игра_Ивана_Ивановича_на_рояле_была_исключительно_художественной._Искренность,_сердечность,_мягкость_и_непередаваемая_красота_звуков_так_и_лились_от_рояля_из-под_его_рук._И_сам_он_в_эти_мгновения_был_каким-то_особенно_вдохновенным_художником»._

Осталось не забыть поместить здесь обещанный некролог отклик на печальное событие, связанное с кончиной в 1890 году основателя династии И. Н. Корнилова.




НЕКРОЛОГ


«17 сего июня, после продолжительной и тяжкой болезни, скончался в г. Тюмени, на 57 году от роду, потомственный почётный гражданин Тобольский 1-й гильдии купец Иван Николаевич Корнилов. В лице покойного не только г. Тобольск, но и вся Тобольская губерния, в особенности её северный край, понесли незаменимую потерю. Иван Николаевич был человеком выдающимся, можно сказать, единственным в нашем захудалом коммерческом мире по своей широкой производительной деятельности и редкостным гражданином города по своим личным качествам. Простой, доступный всем и всякому, воспитанный ещё по старинке, откровенный и прямой, холодный и ворчливый, но всегда добрый, искренний и снисходительный, покойный являл собой редкий, для нашего времени узкого эгоизма, пример человека, для которого личного счастья и личных удобств в жизни не существовало. Начавши свою деятельность простым приказчиком по коммерческим делам у бывшего Тобольского 1-й гильдии купца Неволина, И. Н. впоследствии устроил собственное маленькое дело. Силой своего талантливого ума, знаний и неутомимой энергии сумел расширить это дело в миллионное предприятие, от которого кормились целые тысячи народа. В этом последнем покойный, по его собственному признанию, полагал цель своей деятельности, в этом же он находил и утешение для себя среди тех громадных трудностей, которые пришлось выносить ему на своих плечах.

При упавшей промышленности города, безработице и вытекающей отсюда бедности населения, И. Н. нередко напрягал всю силу своей талантливой предприимчивости на то, чтобы дать работу и материальные средства обедневшему населению города. Он затрачивал значительную часть капитала, часто непроизвольно для себя самого, исключительно ввиду этой цели. Занимаясь рыбной промышленностью на северных окраинах нашей губернии, покойный в этой сфере деятельности был своего рода центром, вокруг которого группировалась, кипела и двигалась местная промышленность. Несмотря на ежегодные убытки от продажи рыбы, И. Н., тем не менее, не покидал этого дела, но ещё расширил его только для того, чтобы промысел остяка давал ему средства к жизни, создавал даже искусственные меры (это достоверно известно), лишь бы не упал он.

Впоследствии покойный овладел многими предметами торговли и устроил своё пароходство, но и хлеб, и соль, и рыба, и пушнина, и само пароходство все служило той же вышеуказанной цели. _«Ведь,_и_я_мог_бы_собрать_, – говаривал И. Н., – _свой_заработанный_капитал_и_отдыхать,_окруживши_себя_удобствами,_да_им,_ – указывал при этом он на народ, _кормиться_надо..._работу_надо»_... И мы видим прямое подтверждение этих слов в той неизысканной, скромной обстановке, которой он окружил и себя, и свою семью. Изумительны были те постоянные хлопотливость, озабоченность и непрерывная деятельность, с которыми покойный поспевал везде и всюду, раздавая работу, давая распоряжения, проверяя счета, просматривая книги, наблюдая за ходом работ, поправляя и указывая.

Словом, покойный был типом талантливого самородка, неустанно работавшего, никогда не покладавшего рук, и все более и более углублявшего и расширявшего коммерческое дело для пользы своей только отчасти, но больше всего для пользы других.

Как гражданин Тобольска И. Н. вложил свою значительную лепту в дело общественного городского Управления и устроения города. С 1858 года и до последних дней жизни своей он непрерывно проходил разнообразные общественные должности по выбору местного общества и утверждению Высочайшей власти, начиная с гласного городской Думы, попечителя в комитете о призрении бедных мещан города и мещанской богадельни. Он исполнял обязанности члена Тобольского попечительства детских приютов, члена общества попечения о раненых и больных воинах, директора Тобольского губернского тюремного комитета. В том числе – на таких почётных и высоких постах, как должность ^ч^ городского головы, почётного блюстителя при Тобольской духовной семинарии, депутата от купечества при Мариинской женской школе «_Рука_дающего_не_оскудевает_» – и покойный твёрдо держался этого правила, значительно помогая городским учреждениям своими средствами, за что и был неоднократно жалуем Высочайшими наградами. И в этой помощи сказывалась та же разумность, деловитость, сознание ясно намеченной цели, какие отличали покойного в его личных делах. И. Н. не любил копеечных подаяний бродящим по улицам города нищим, видя в них не пользу, а вред, а благодарил крупными суммами там, где ощущалась нужда и требовалась сильная материальная поддержка. Это . не откажутся подтвердить все те учреждения, в коих он состоял.

По своим личным качествам покойный мог быть примером подражания для многих. Не получивши систематического образования, от природы одарённый глубоким практическим умом и смыслом, он всегда, как выражаются, забирался в самую глубь явлений и предметов, не останавливаясь на их внешнем выражении. Пишущему эти строки не раз приходилось удивляться той дальнозоркости, тому ясновидению, с коими он предусматривал самый конец вещей, умению покойного разузнавать людей с их дарованиями и характерами, его громадной памяти, которая удерживала целые сотни и даже тысячи имён и лиц, вплоть до простого рабочего на баржах, которые находились в его распоряжении. В нравственном отношении покойный обладал твёрдым, решительным характером, настолько же упругой волей и громадным запасом могучей энергии, позволявшей ему до последних минут жизни говорить только о деле и заниматься только делом.

Двадцатого числа, в 11 часов утра, тело почившего на принадлежавшем ему пароходе «Алтай» доставлено было из Тюмени в Тобольск и в сопровождении громадной, почти небывалой массы народа на руках было принесено в Захарьевскую церковь. Здесь Преосвященным Иустином, епископом Тобольским и Сибирским, в сослужении архимандрита Абалакского монастыря, ректора семинарии, соборного и городского духовенства, после литургии, совершено было напутствование почившего в жизнь вечную.

При остановке около здания городской Думы на гроб покойного возложен был венок от гласных, причём одним из них, А. А. Сыромятниковым, была произнесена прощальная речь следующего содержания.

_«Мы,_тобольские_граждане,_лишившись_многоуважаемого_Ивана_Николаевича_Корнилова,_несём_громадные_потери._И._Н._был_превосходный_гражданин,_всегда_первым_отзывающийся_на_нужды_города._Он_был_человек,_не_любивший_видеть_рубль_лежащим_непроизводительно_в_кассе._По_мере_увеличения_своего_капитала_увеличивал_свои_предприятия,_и_тем_самым_двигал_сибирскую_промышленность_и_торговлю,_давая_тысячам_народа_зарабатывать_кусок_хлеба._Можно_смело_сказать,_что_если_бы_в_Тобольске_было_побольше_таких_энергических_коммерсантов,_каким_был_И._Н.,_то_наш_Тобольск_мог_бы_быть_таким_же_центром_торговли_и_промышленности,_каков_он_был_в_начале_нынешнего_столетия._При_том_он,_при_своих_громадных,_трудных_и_постоянных_занятиях,_не_забывал_и_дел_благотворительности._Но_всех_его_дел_мы_теперь,_в_эту_грустную_минуту,_перечислять_не_будем,_это_дело_будущего_истории._Ограничиваемся_лишь_только_тем,_что_в_знак_глубочайшей_признательности_покойному,_и_в_уважение_его_полезной_деятельности_для_Тобольска,_мы_возлагаем_венок_от_благодарной_городской_Думы_на_гроб_его._Мир_праху_твоему,_полезный_гражданин,_искренний_благотворитель_Тобольска,_неутомимый_труженик_и_добрый_товарищ!_Б.»_

В Захарьевской церкви перед отпеванием тела было произнесено прощальное назидательное слово протоиереем Сентяшевым, на могиле же было сказано другое надгробное слово священником А. Беллавиным.

В своих воспоминаниях, кстати, А. И. Ксенофонтова поправляет Албычева в том, что автором некролога был не священник Беллавин, а Иван Васильевич Беляев (совпадение инициала стало причиной ошибки). Инспектор Тобольской Мариинской женской гимназии и преподаватель духовной семинарии И. В. Беляев известен как жених старшей дочери И. Н. Корнилова Клавдии.

В письме-ответе от 9 апреля 1950 года на замечания А. И. Ксенофонтовой Албычев, среди прочего, писал, что после революции Фелицитата Васильевна переехала в Москву к дочери Ольге в семью Албычева. Он и похоронил тёщу в Москве в 1929 году. В эти годы он помнил её как богомольную старушку в возрасте за 80 лет. Интересно также его замечание о том, что, проживая в доме Корниловых в Тобольске в 1899 году, Д. И. Менделеев ночевал в комнате его жены Ольги Ивановны. По утверждению Албычева, оригинал фотографии, на которой снят Дмитрий Иванович за чаем вместе с Ф. В. Корниловой, хранился в его семье. Фотографию он постоянно показывал в своих лекциях в московском планетарии. Письмо заканчивается призывом к Ф. И. Ксенофонтовой заняться мемуарами. К сожалению, ответной инициативы не последовало. И не только по причине занятости Ксенофонтовой, но и, надо полагать, из-за опасного родства с семьёй купца первой гильдии, что в начале 1950 годов могло повлиять самым роковым образом на учительскую карьеру и личную судьбу.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Беляев И. В. Некролог. – «Тобольские губернские ведомости», 1890, № 25, 23 июня.

2. Албычев П. В. Письмо в дирекцию Тобольского краеведческого музея (рукопись). Москва, 7 янв. 1950. Фонды Тоб. музея-заповедника, ТМ кп 13477, 17 с.

3. Ксенофонтова Заметки П. В. Албычева к биографии И. Н. Корнилова (рукопись). Фонды Тоб. Краеведч. музея-заповедника, ТМ кп 13477, 31 марта 1950.

4. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 3. Тюмень, «Слово», 2002, с. 97–103.

5. Груздева В. Г., Задорожная О. А. Корниловы тобольские купцы. Тобольский биографический словарь, 2003, т. 2, «К-П», с. 37-40.

6. Груздева В. Г. Из семейного архива тобольских купцов Корниловых. Ежегодник-2000 Тобольского музея-заповедника. Тобольск, 2003, № 1, с. 240-242.






ЭНТУЗИАСТ СТЕРЕОСКОПИИ – ЧЕЛОВЕК С «ПЛОХИМ» ХАРАКТЕРОМ


Ректорату Тюменского индустриального института и, прежде всего, его первому ректору профессору А. Н. Косухину в самый начальный период организации первого в Тюменской области технического, а точнее сказать нефтяного вуза, а это первая половина 1964 года, удалось собрать плеяду замечательных преподавателей со всех городов Сибири и Урала. Трудно выделить из них самые яркие и значительные личности, но, несомненно, наиболее заметным из них стал профессор Дмитрий Дмитриевич Саратовкин (4 октября 1909, Томск 1 ноября 1986, Новосибирск).

В Саратовкине Д. Д. (илл. 249) физике, специалисте по кристаллизации металлов и по стереоскопии, педагоге (илл. 250, 251) поражала, прежде всего, почти юношеская живость в глазах, жестах и речи. Ни возраст, ни профессорская должность не добавляли ему ни степенности, ни солидности. Впрочем, эти атрибуты авторитета ему меньше всего были нужны. У него было своё и нестандартное отношение к этому понятию человеческой значимости. Но об этом в своё время. А пока...
















Что же его, человека предпенсионного возраста, заставило сняться с «насиженного» места в Томске и «связаться» с Тюменским индустриальным институтом, ещё не ставшим пока реальностью, ещё существовавшим только на бумаге?

– «Плохой» характер, говорит Дмитрий Дмитриевич. И в глазах его прыгают озорные чёртики.

– Дело было в Томске, продолжает он, если не ошибаюсь, в июне 1964 года. Встаю утром, собираюсь бриться, вдруг слышу за дверью свою фамилию (жил я тогда в студенческом общежитии). Открываю дверь, передо мной стоит молодой человек, спрашиваю: «Чем могу?». А он в ответ: «Я за Вами. Собирайтесь, поедем в Тюмень». «Зачем?» Говорит: «Заведовать кафедрой физики». «Собраться-то недолго, отвечаю, уже собираюсь. В Новосибирск. Опять с начальством политехнического не поладил. Могу и в Тюмень. Только, молодой человек, у меня характер плохой, скандальный, мухоморный, ругаться люблю». «Вот и хорошо, слышу от него, нам такие и нужны».

– Да-да, Виктор Ефимович, вы так и сказали. Не помните? Это вы тогда приезжали в Томск и «реквизировали» меня в Томском политехническом для перевода в Тюменский индустриальный.

Саратовкин смотрит на меня, автора этих записок, а тогда декана нефтегазопромыслового факультета, и смеётся. Вскоре, будучи уже в Тюмени, я получил от Дмитрия Дмитриевича обстоятельное письмо. В нём, в частности, адресат сообщал мне следующее. _«Уважаемый_Виктор_Ефимович!_Обдумывая_ваше_предложение_и_обсуждая_его_с_рядом_своих_коллег,_я_прихожу_к_выводу,_что_есть_смысл_принять_его,_если_у_вас_в_институте_мне_будет_предоставлена_возможность_самому_подобрать_значительную_часть_тех_сотрудников_кафедры,_с_которыми_мне_придётся_работать._Тогда_можно_было_бы_в_более_или_менее_короткий_срок_создать_работоспособный_коллектив._Я_имею_в_виду_некоторых_своих_учеников_и_товарищей,_которые_согласны_поехать_работать_со_мной_куда_угодно._Если_бы_весь_этот_коллектив_можно_было_бы_собрать_у_меня_на_кафедре,_хотя_бы_даже_и_не_сразу,_а_на_протяжении_одного_года,_то_я_оказался_бы_на_положении_пересаженного_к_вам_со_всеми_корнями._В_таком_случае_и_плоды_от_пересадки_можно_было_бы_ожидать_быстрее_и_лучшего_качества._Напоминаю_вам,_что_у_меня_есть_опыт_организации_кафедры_высшей_математики_и_физики_в_Новосибирском_институте_кооперативной_торговли,_куда_я_в_1956_году_поступил_на_работу_в_год_его_основания»._

Переезд профессора в Тюмень состоялся, как, впрочем, и назначение на должность заведующего кафедрой физики (илл. 252). Что касается предупреждения Д. Д. Саратовкина о «скверном» характере, то оно оправдалось вскоре же. Первая паника охватила ректорат и меня, декана факультета, в состав которого входила кафедра, когда «Де-Де» (так звали Саратовкина в институте) предложил студентам принести на первый экзамен по физике в январе 1965 года вместо шпаргалок любую литературу (от учебника до справочника), и свободно пользоваться ею при подготовке к ответу. Его логика была проста до неожиданности: неважно, сколько студент вызубрил, важно как понял. Справочники для того и существуют, чтобы «справляться», а физика не устав караульной службы. Переспорить Саратовкина было трудно, да что там невозможно. Пошли на компромисс: половина групп, к неописуемому восторгу студентов, сдаёт физику по узаконенным шпаргалкам, то есть с помощью учебников и справочников, другая традиционно. После сессии, к полной неожиданности для всех, паника охватила уже студентов: в группах, которые пользовались справочной литературой, оказалось больше половины двоек. Значительно лучше сдали физику студенты, у которых привилегий не было. Всё объяснялось просто. Кафедра физики составила для экспериментальных групп экзаменационные билеты таким образом, что все учебные пособия превратились в справочную литературу, способную помочь только тому, кто научился понимать физику, а не отличался зубрёжкой в сессию.






Пока все обсуждали итоги эксперимента, кафедра Саратовкина обдумала очередную идею: давались задания на дом, и в течение семестра их выполнение оценивалось определённой суммой очков. Всё на добровольных началах: хочешь решаешь, не хочешь воля твоя. Был только один стимул: освобождение от экзамена, если набрал определённое количество очков. В институте эту систему так и окрестили «очковая». Стоило произнести слово «очковая», как тут же, стихийно, возникала дискуссия как сторонников, так и непримиримых противников системы. И у тех, и у других всегда готовы были контр-доводы.

Студенты ринулись к щитам с заданиями, что висели в коридорах набирать заветные очки. И тут оказалось, что дело это непростое, да ещё осложнённое тем, что решать задачи пришлось самостоятельно: «хитрые» физики предусмотрели всё, и студенту не приходилось уже рассчитывать на помощь посторонних. А страсти кипели. И, наконец, вылились на страницы институтской многотиражки «За инженерные кадры». Теперь, спустя четыре десятка лет, можно улыбнуться: главный аргумент сторонников «очковой» «студенты весь семестр изучают физику», аргумент противников – «студенты весь семестр изучают ТОЛЬКО одну физику, забыв о других предметах, не менее важных». «Очковая» система ушла в историю, и, пожалуй, нет смысла выяснять, кто был прав. Хотя, думается, всегда прав тот, кто ищет новое, пытается разрешить проблему, с которой столкнула его жизнь. Важно отметить и другое: не с этих ли споров вокруг новшеств кафедры физики начался в институте серьёзный разговор о проблемах вузовского образования? Можно ли совместить растущий с каждым годом объём знаний, необходимых будущему специалисту, и ограниченность сроков обучения? Как восстановить «сократовский» индивидуальный диалог при массовом обучении?

Возможно ли, чтобы обучение было коллективным и в то же время индивидуальным? Вопросы были заданы. Преподавателям и студентам было что осмыслить.

А профессору Д. Д. Саратовкину и этого оказалось мало. Его волновали все стороны жизни открывшегося института. Он мог появиться в редакции газеты, в комитете комсомола, на учёбе актива. И всегда привносил необходимые, ясные и новые для всех мысли. То он пытался доказать необходимость студенческих дискуссий: именно в них знание переходит в убеждение. То вдруг выступал перед комсоргами и заставлял их думать в неожиданном для них плане.

_Каждая_его_беседа_надолго_оставалась_в_памяти_у_ребят,_помогала_сформулировать_свои_задачи,_определить_цели,_способствовала_увидеть_неожиданные_повороты_в_работе._Одно_из_занятий_он_начал_серией_вопросов,_на_первый_взгляд_совсем_простых:_«Зачем_вы_учитесь_в_институте?_Чтобы_стать_нефтяниками._А_когда_станете_нефтяниками,_что_будете_делать?_Бурить_скважины?_А_бурить_будете_сами?_Нет?_Это_будут_делать_ваши_подчинённые?_Значит,_выучитесь_для_того,_чтобы_ваши_подчинённые_бурили_под_вашим_руководством?_А_теперь_позвольте_спросить:_а_будут_ли_эти_подчинённые_вас_слушаться?_А_как_же_не_будут_должны:_ведь_вы_же_начальство!_В_действительности-то_руководить_коллективом_это_вовсе_не_значит_командовать._Право_отдать_приказ_подчинённому_налагает_чрезвычайно_большую_ответственность:_приказ_должен_быть_таким,_чтобы_подчинённые_могли_бы_с_ним_справиться._Да_ещё_необходимо_обеспечить_приказ_возможностью_исполнения»._

Постепенно Д. Д. Саратовкин вёл за собой студентов к пониманию того, что уже в стенах вуза надо учиться быть организаторами, всем без исключения. Правда, комсорги, по сравнению с обычными студентами, находились в преимущественном положении, поскольку у них, благодаря общественным обязанностям, была возможность обзавестись навыками общения с людьми в большей степени, чем у других. Отсюда задача организовать работу в группе так, чтобы максимальное количество студентов могло учиться организаторской работе. И, наконец, Дмитрий Дмитриевич подводил к мысли, что начинать надо с того, чтобы научиться самостоятельности.

Многих работников вуза тревожили выступления Дмитрия Дмитриевича, настораживала непривычность, раздражала напористость и необыкновенная инициативность, которых многие рядовые преподаватели были лишены, предпочитая обойтись без всего этого в рамках спокойно-привычного вузовского существования. Саратовкину частенько приходилось спорить и «кипятиться», показывать свой «плохой» характер. Кое-кто с упрёком говорил: «Физик Саратовкин занимается всем, кроме физики». Трудно сказать, насколько это справедливо, особенно если вдуматься, что все физики и химики для того и существуют, чтобы дать человеку благо, сделать его добрее, освободить от несчастий, помочь жить человечнее. И самое большое благо – доброта и духовность человеческих отношений. Может быть, понимание этого заставило Саратовкина писать письма девочке, прикованной болезнью к постели и покинутой родителями, а позже привезти её в свой дом...

В его кабинете (илл. 253) стеллаж вдоль стен. На полках письма, письма, много писем. Чужие письма, судьбы и жизни... Им всем оказался нужен Д. Д. Саратовкин, человек с «плохим» характером. Каждое лето Дмитрий Дмитриевич проводил отпуск в дороге. Он ездил в Нижнюю Тавду, Ленинград, Тамбов, Рязань, да мало ли городов в России, где ждали люди, когда-то нашедшие у него совет и реальную помощь. И вряд ли Дмитрий Дмитриевич жалел, что в его кабинете было больше писем, чем собственных трудов по физике. Говорят, всякие физики нужны: физики-теоретики, физики-экспериментаторы, физики-лирики и т. д. Хочется добавить: ещё нужны физики-люди.






Другим достижением и новшеством прославился Д. Д. Саратовкин. Он, что было впервые в практике российских вузов, организовал в Тюменском индустриальном институте научно-исследовательскую лабораторию стереоскопии с целью использования результатов исследований в учебном и научно-исследовательском процессе. Но об этом чуть позже.

Дмитрий Дмитриевич – сибиряк. Родился в семье доцента Томского технологического института Д. – С. Саратовкина, репрессированного в 1937 году. Учился в западносибирском крае в Томскепризнанном в Сибири центре науки и культуры. В 1928 году Д. Д. Саратовкин поступил в Томский государственный университет и стал студентом физико-математического факультета. Его будущей узкой специальностью стала физика металлов. В студенческие годы дважды проходил практику по технологии металлов на Златоустовских заводах Южного Урала, а по металлографии в Ленинградском институте металлов. Работал лаборантом Сибирского физико-технического института (СФТИ). Под руководством профессора и декана физмата В. Д. Кузнецова, организатора СФТИ, в будущем академика, подготовил и защитил в феврале 1934 года дипломный проект на тему «Ориентация кристаллов, растущих при затвердевании расплава». Выпускнику университета была присвоена квалификация «научного работника второго разряда в области физики металлов и преподавателя вузов, втузов, техникумов, рабфаков и школ в старших классах» (илл. 254).






В 1934-37 годах учился в аспирантуре В. Д. Кузнецова, совместно с ним написал монографию «Физика твёрдого тела», преподавал в томских вузах, а в 1942 году защитил диссертацию и стал кандидатом физико-математических наук. С 1943 года – доцент и заведующий кафедрой физики Томского политехнического института (ТПИ), а затем медицинского института и института кооперативной торговли в Новосибирске. В 1962 году Д. Саратовкин становится старшим научным сотрудником НИИ ядерной физики при ТПИ, где занимается выращиванием чистых кристаллов для проблемной лаборатории диэлектриков и полупроводников. Перед отъездом в Тюмень исполнял обязанности профессора кафедры экспериментальной физики того же вуза. Имел медаль «За доблестный труд в ВОВ», медаль ВДНХ.

Д. Д. Саратовкин приехал в Тюмень сформировавшимся учёным и опытнейшим педагогом высшей школы. Его научные работы в области дендритной кристаллизации и контактному плавлению кристаллов стали известны в стране и за рубежом с середины 1930-х годов, когда он совместно со своим ассистентом П. А. Савинцевым опубликовал в «Докладах АН СССР» результаты исследований нового для того времени научного направления контактного плавления кристаллов. К 1964 году список научных трудов Д. Саратовкина включал три десятка названий. Среди них, кроме упомянутой монографии «Физика твёрдого тела» (Томск, 1937), книга «Дендритная кристаллизация», вышедшая тремя изданиями в Москве в 1953 и 1957 годах, а также переизданная на английском языке в США в Нью-Йорке в 1959 году. Экземпляр первого издания «Дендритной кристаллизации» автор подарил мне с любопытной записью на титульном листе: _«Виктору_Ефимовичу_Копылову._Этой_книги_сам_автор_теперь_стыдится._20_февраля_1965_года._Д._Д.»._ Столь самокритичная оценка собственной монографии объяснялась тем, что ко времени выхода книги из печати Дмитрий Дмитриевич не был знаком с технологией трёхмерных съёмок кристаллов через стереомикроскоп.

Когда же он впервые увидел процесс роста дендровидных кристаллов в объёме, то понял, что все его предыдущие оценки и выводы не только нуждаются в переработке, но и, частично, неверны или неполноценны.

_Вот_как_вспоминал_Дмитрий_Дмитриевич_начало_коренного_пересмотра_своих_представлений_о_процессе_роста_дендритных_кристаллов._«Случай_улыбается_тому,_кто_ищет._Как-то_при_обдумывании_полученных_результатов_мне_представилась_сомнительной_величина_угла_между_гранями_кристалла,_измеренная_по_микрофотографии._А_как_его_измеришь_на_малой_площади,_видимой_только_через_окуляр_микроскопа?_В_мимолётной_беседе,_как_говорится,_на_бегу_в_коридоре_медицинского_института_удалось_поделиться_своею_бедою_с_одним_из_сотрудников_соседней_кафедры,_весьма_далёким_от_моих_научных_интересов._

_–_Каким_микроскопом_вы_пользуетесь?_спросил_собеседник._

_–_Монокулярным._

_–_А_вы_попробуйте_бинокулярный,_одолжите_его_у_меня._

_Величину_угла_я_исправил,_но_не_это_главное._Я_иными_глазами_стал_смотреть_как_на_методику_наблюдений,_особенно_через_стереомикроскоп_(илл._255),_так_и_на_результаты_моих_поспешных_выводов»._






С этого времени началось увлечение Саратовкиным стереоскопическими исследованиями в частности и стереоскопией вообще. Его домашняя библиотека по стереоскопии, включающая множество изданий с середины XIX столетия, считается крупнейшей в стране. Неслучайно второе издание «Дендритной кристаллизации» до предела насыщено стереоскопическими снимками. В моей библиотеке хранится и второе издание книги. Содержание дарственной надписи имеет совершенно другую интонацию, чем прежде. _«Дорогому_Виктору_Ефимовичу._Нашёл_я_один_экземпляр_своей_книжки,_который_решил_подарить_лично_Вам._Это –_последний._Примите_от_всего_сердца_на_память_о_годах_совместной_работы._11_ноября_1973._Д._Саратовкин»_ (илл. 256).






Наша переписка с Д. Д. Саратовкиным продолжалась более двух десятилетий. За 1964–1986 годы в моей папке скопилось несколько десятков его писем, почтовых открыток и просто наспех написанных записок. Особенно интенсивной переписка стала после переезда Д. Д. Саратовкина из Тюмени в Новосибирск, где он, насколько позволяло здоровье, продолжил свои исследования в электротехническом институте.

Вернёмся к осени 1964 года, когда первые студенты индустриального института приступили к занятиям. Именно тогда при кафедре физики была создана лаборатория стереоскопии (илл. 257). Инициатором и научным её руководителем стал заведующий кафедрой профессор Д. Д. Саратовкин. Сотрудники лаборатории поставили перед собой задачу: показать необходимость применения объёмных изображений в обучении, науке и технике. Они снимают пространственную неопределённость, свойственную многим обычным плоским изображениям (илл. 258, 259), и значительно повышают количество и качество поступающей через глаза информации. Студенты, инженеры, учёные постоянно пользуются чертежами, фотографиями, картами, рисунками. Но они выполняются в двух измерениях, тогда как окружающий нас мир трёхмерен. Поэтому графическое изображение не даёт полного и точного восприятия пространства. Оно даёт только возможность судить о пространстве. А наше суждение может быть как верным, так и ошибочным, что случается гораздо чаще, чем принято думать.


















В Москве Тюменским индустриальным институтом (ТИИ) был приобретён растровый стереоскопический экран системы лауреата Государственной премии С. П. Иванова. В специальной экспериментальной аудитории велись демонстрации с помощью 9-объективного проектора, самостоятельно созданного умельцами лаборатории на основе оптического блока, подаренного вузу С. П. Ивановым. Позже сотрудники лаборатории сами сконструировали 9объективный проекционный стереоаппарат «Тюмень». Нашли и способ получения объёмных учебных рисунков и чертежей путём фотографирования в темноте следа движущейся светящейся точки. Наконец, разработали специальную установку для стереосъёмки на основе скоростного киноаппарата «Конвас», либо обычного фотоаппарата, названную «Хордой», позволившую выполнять съёмки предметов с различных точек зрения и с чередой в девять кадров по числу объективов специального проектора (илл. 260, 261). Не были оставлены без внимания и другие традиционные способы стереоскопического показа, в частности, анаглифия и метод демонстрации с помощью двухобъективного проектора, металлизированного экрана и поляроидных очков (илл. 262). Позже к ним добавилась голография, тогда только-только входившая в практику объёмного показа изображения. В конце 1969 начале 1970 годов в институте в содружестве с лабораторией учебного телевизионного центра удалось осуществить первую в Сибири стереоскопическую телевизионную передачу на собственной аппаратуре (илл. 263).























Д. Д. Саратовкину удалось собрать в стенах лаборатории исследовательскую группу весьма высокой квалификации, людей, влюблённых в начатое дело, настоящих энтузиастов. Среди них кандидаты физико-математических наук В. Я. Зленко и педагогических наук, доцент Е. Р. Баклицкая, защитившая кандидатскую диссертацию по материалам лаборатории. Следует упомянуть художников С. П. Иванова и Д. М. Нагайцева, инженеров М. М. Сахновскую и З. И. Яблокову, П. М. Артемьева, В. К. Музыкантова и И. В. Тишинского. Много полезного дал лаборатории мастер-механик высшей категории В. А. Ломов, своими руками сделавший большинство оптических приборов, механики Л. Л. Пушников и М. В. Шешуков, лаборанты Т. В. Лисовец и Л. И. Исакова.

Д. М. Нагайцев (илл. 264) обладал удивительной способностью рисовать стереопары, в том числе живописные, на глаз, без каких-либо приспособлений. Таким умением обладают в мире единицы. Он впервые в стране по документальным киносъёмкам хроники 1918 года, сделанным в Москве при закладке памятника К. Марксу, воссоздал стереоскопический портрет В. И. Ленина и произвёл в 1968 году в Москве сенсацию. Об этой работе в том же году восторженно писал журнал «Наука и жизнь» (Тихонов А., Приименко В. Стереоскопический портрет В. И. Ленина. Наука и жизнь, 1968, № 4), где был воспроизведён цветной стереоскопический портрет организатора революции (илл. 265 на цв. вклейке).









О мастерстве механика В. А. Ломова профессор Д. Д. Саратовкин писал так: «Легче найти такого специалиста как я, чем таких мастеров, как он».

Очень скоро работы лаборатории стереоскопии получили достаточную известность в стране. В институт стали обращаться с предложениями о договорах на разработку стереоскопической аппаратуры, методики съёмок и воспроизведения. Совместные работы состоялись с Саратовским политехническим институтом, с Томским педагогическим, Воронежским инженерно-строительным, Всесоюзным проектным институтом мебельной промышленности в Москве, с Челябинским филиалом ЦНИИшвейпром, Владивостокским судостроительным заводом и геологическим музеем Свердловского горного института. Например, на Владивостокском судостроительном заводе по заказу МГУ строилось океанографическое научно-исследовательское судно «Московский университет». Его гидроскопическую лабораторию было решено оснастить аппаратурой, созданной в Тюменском индустриальном институте, в том числе растровым стереоэкраном.

Параллельно с выполнением заказов сотрудники лаборатории вели в институте исследования по внедрению новшеств технологии стереоскопии в учебный процесс и в научную работу. Работы лаборатории показали, насколько эффективны в обучении объёмные изображения чертежей, моделей, монтажных и принципиальных электро и радиосхем, сложных сочетаний линий и плоскостей. Это, прежде всего, касается начертательной геометрии (илл. 266 на цв. вклейке), изучения минералогии и кристаллографии (илл. 267), стереохимии (илл. 268) и даже иностранных языков (движение губ и языка при формировании сложных звуков и т. д.). Часто при обсуждении преимуществ объёмных изображений демонстрировались стереопары, с помощью которых проявлялся так называемый стереоскопический блеск (илл. 269), недоступный обычной фотографии, тем более чертежам. Объёмный показ сложных чертежей способствовал лучшему развитию пространственного мышления студента, а в геолого-минералогическом музее в ходе демонстрации объемных изображений на стереоэкране геологи могли наблюдать редчайшие или опасные радиоактивные минералы, отсутствующие в экспозиции, но внешне мало отличающиеся от натуральных.





















На основании данных стереолаборатории сотрудники телецентра В. Лебедев, Н. Берлизов, Ю. Огороднов и О. Форштадт, В. Карнаухов и В. Кисарин по моему предложению в 1971 году сделали попытку получения объёмного изображения на экране цветного телевизора в годы, когда в городе цветного телевизионного вещания и в помине не было. Для этого они соединили две передающие камеры со светофильтрами и телевизор кабельной линией связи для передачи двух сигналов красного и синего. Опыт с помощью цветных анаглифических очков вполне удался, пробные передачи дали объёмное, как в перспективе, черно-белое изображение (см. илл. 263).

К сожалению, из-за отъезда Д. Д. Саратовкина в Новосибирск лаборатория стереоскопии с 1974 года перестала существовать. Как и всюду, любая инициатива жива и процветает, пока есть энтузиаст...

Сохранившейся аппаратуре нашлось место в вузовском музее Истории науки и техники Зауралья. Раритеты стереооптики представлены на примерах, не имеющих мировых аналогов. Это, прежде всего, растровый интегральный стереоэкран выдающееся научное достижение России (1940–1966 гг.), которым не обладает ни одна страна в мире, и девятиобъективный проектор для стереоскопического (объёмного) наблюдения предметов на этом экране без специальных очков (илл. 270). В музее демонстрируются все известные способы и приборы стереоскопии: простейшие ручные стереоскопы XIX столетия, родившиеся почти вслед за изобретением фотографии, поляроидная и растровая проекции с очками и без них, анаглифы и голография, псевдостереолинзы, объёмные изображения на экранах мониторов первых персональных компьютеров и бытовых телевизоров. Стереоскопическая коллекция музея уникальна, она не имеет аналогов в мире. Её основателю профессору Д. Д. Саратовкину посвящён специальный стенд. Впрочем, говоря о том, что стереоскопическая коллекция музея наиболее полная, я несколько лукавлю. – С. М. Палкин, известный в Тюмени радиолюбитель и коллекционер, как-то рассказывал мне, что в первые послевоенные годы (1946–1948 гг.) в Тюмени в газетном киоске старинного гастронома, стоявшего на перекрёстке улиц Республики и Первомайской, продавались диковинные стереоскопические открытки. Они производили такое же впечатление на зрителей, как и современные. На их поверхности, как, наверное, обращали внимание читатели, расположены выдавленные в прозрачной пластмассовой подложке открытки линии растра миниатюрные цилиндрические линзы. С их помощью два наложенных друг на друга изображения создают эффект объёмности. В 1940-х годах растр делать не умели. Вместо него на сдвоенные фотографии натягивалась решётка из струн, разделяющая для глаз левое и правое изображение.






Если открытку сгибали в дугу, то можно было видеть, например, как на лице женщины двигались ресницы или наблюдалось перемещение губ. Струнная технология давно ушла в прошлое, но она запомнилась старшему поколению людей. Разумеется, я знал о такой технологии, но держать в руках подобный шедевр старинной техники не приходилось. Нет его и в нашем музее. Не сохранились ли такие открытки у кого-нибудь из тюменцев?

Мало кто помнит, что в далёком военном 1944 году в Москве открылась первая в мире специальная киностудия «Стереокино». Тогда же в гостинице «Москва» стал работать кинотеатр для показа фильмов с объёмным изображением. Зрители, в отличие от аналогичных кинотеатров в Европе и Америке, не пользовались какими-либо очками. Это был мощный научно-технический прорыв в технологию демонстрации стереоскопических фильмов. Реальность такого прорыва стала возможной благодаря деятельности талантливого, если не сказать больше гениального изобретателя, лауреата Государственной премии С. П. Иванова (1906–1974), автора светосильного растрового интегрального стереоэкрана, созданного в 1935–1942 годах. В годы, когда в ТИИ создавалась стереолаборатория (1964–1965), С. П. Иванов не однажды бывал в институте и консультировал Д. Д. Саратовкина. Один из интегральных растровых стереоэкранов Иванова до сих пор находится в работе, исполняя роль достопримечательности музея. Главная заслуга С. П. Иванова состоит в том, что он разработал теорию растрового экрана. Ему же удалось создать и запатентовать в 1943 году сложнейшую автоматическую технологию его изготовления. Она включала штамповку цилиндрических линз растра из оптического стекла длиною несколько десятков сантиметров. Ширина линз составляла доли миллиметра.

В студенческие годы (1950) мне довелось побывать в столице в маленьком стереокинотеатре в гостинице «Москва». Зрелище оказалось незабываемым. До сих пор помню название стереоскопических фильмов тех лет: «Робинзон Крузо», «Машина 22–12», «Карандаш на льду». Успех фильмов у зрителей был потрясающий. К сожалению, в 1960-е годы кинотеатр перестал работать. Причин краха стереопоказа без очков много: малый по вместимости зал, недостаточная площадь экрана (1, 2 на 1, 2 м), сложность и нестандартность съёмочной и проекционной аппаратуры и др. Думается, однако, что главная причина состояла в косности тех представителей власти, от кого зависело дальнейшее совершенствование уникальной аппаратуры. Будучи в Тюмени, С. П. Иванов с горечью рассказывал нам о тех препятствиях, которые он испытывал в Москве, когда «пробивал» своё изобретение, отстаивал российский приоритет и боролся с теми, кто пытался поставить своё имя рядом с Ивановым. Любопытный факт из биографии изобретателя удалось найти в БСЭ. Если во втором издании статья об Иванове С. П. имеется, то в следующем, третьем, она исключена. И это случилось с выдающимся учёным, благодаря патентам которого никто в мире, кроме России, не обладает правом производства радиальных растровых стереоэкранов! Интересно было бы знать тонкости критериев отбора кандидатов в Большую советскую энциклопедию и, наоборот, принципы их исключения.

Многолетнее общение с Д. Д. Саратовкиным мне лично принесло немало пользы. Я встретился с ним во времена, когда мне только-только перевалило за тридцать. Саратовкин же в свои 55 успел пройти школу академика В. Д. Кузнецова, общался с академиками А. Ф. Иоффе, С. И. Вавиловым и П. А. Ребиндером, благодаря рекомендациям которых статьи Д. Д. Саратовкина проходили в «Докладах АН СССР». Я уже не говорю о самом пребывании учёного в течение многих лет в томских вузах – хранилищах многолетнего научного опыта Сибири. На всю жизнь запомнились мне заповеди Дмитрия Дмитриевича, столь важные для работы в высшей школе. Вот некоторые из них, услышанные или же прочитанные мною в дневниках коллеги.

_«Каждый_трудовой_процесс_должен_быть_максимально_использован,_он_не_должен_повторяться_(беречь,_не_выбрасывая,_записи,_доклады,_лекции,_блокноты)»._«Любую_работу_следует_писать_или_печатать_начисто,_аккуратно,_высокотребовательно,_чтобы_результаты_труда_служили_долго»._«Прежде_чем_браться_за_работу,_надо_продумать_её_так,_чтобы_в_голове_сложилась_не_только_модель_готовой_работы,_но_и_весь_порядок_трудового_процесса»._«За_работу_никогда_не_надо_браться_круто,_сразу,_не_срываться_с_места,_а_входить_в_работу_исподволь»._«Мы_часто_отрываемся_от_работы_для_других_дел,_а_нужно_себя_к_работе_приковать,_иначе_выключишь_себя,_стряхнёшь_рабочее_настроение»._«Чтение_книг_или_статей_надо_вести_с_карандашом_и_бумагой,_чтобы_делать_выписки._Следует_записывать_номер_страницы_и_первое_слово_строки_текста,_вас_заинтересовавшего_(считать_строки_или_абзацы_долго_и_неудобно)._После_просмотра_книги_можно_вернуться_к_пометкам,_при_этом_обнаружится,_что_к_некоторым_из_них_интерес_будет_потерян»._«Все_книги,_охватывающие_круг_ваших_интересов,_прочитать_невозможно,_но_знать_об_их_существовании_необходимо._Чаще_ставить_себе_вопрос:_какое_место_этого_произведения_в_ряду_других_при_моём_ограниченном_времени_могу_я_прочитать?_Учёт_существующей_литературы_можно_вести_по_рубрикам:_«просмотреть»,_«прочитать»,_«прочитано»,_«книга_малоинтересна»_и_т._п.»._«Учить_старому_новыми_методами_можно,_а_вот_новому_старыми_бывает_нельзя»._«Идеал_дружбы_в_какой-то_мере_может_быть_подобен_эвтектическому_плавлению_кристаллов_на_их_контактах._Полное,_бескомпромиссное_равенство_двоих,_взаимообережение_и_взаимообогащение,_бездна_такта:_не_раздавить_бы_друг_друга_чрезмерной_требовательностью,_не_вызвать_самого_страшного_пресыщения,_утраты_взаимного_интереса»._«Храните_письма._Переписка_с_годами_из_факта_личного_общения_превращается_в_деяние_общественное»._«Кристаллизация_характера_происходит_не_в_пустоте,_она_результат_любви_и_ненависти,_преодоления_преград,_учёбы,_дружеской_поддержки_и_тех_помех,_которые_порой_воздвигаются_недоброжелателями»._«Каждый_человек,_шагая_по_жизни,_должен_так_топтать_тропу,_чтобы_идущим_следом_было_ступать_легче»._Нетрудно_заметить,_как_научное_направление_Д._Д._Саратовкина_кристаллизация_вещества,_с_необычайной_лёгкостью_трансформировалось_в_жизненные_постулаты._А_может,_так_и_должно_быть_в_жизни_настоящего_учёного?_

Большое значение в работе учёного и в быстром поиске необходимых сведений Д. Д. Саратовкин придавал картотекам и перфокартам. Учёный не успел застать начало эры персональных компьютеров, поэтому многие советы моего коллеги по рациональному использованию картотек в наше время потеряли актуальность. Тем не менее, основы научной организации труда (НОТ), столь ценимые Саратовкиным, заслуживают уважения. Помнится, он настойчиво призывал меня найти в библиотеках брошюры 1920-х годов, написанные основоположником НОТ Гастевым, которого он считал одним из своих учителей.

Кстати, о дневниках Д. Д. Саратовкина. Когда летом 1964 года я впервые побывал у него в гостях, то первое, что меня необычайно поразило это множество ящиков и чемоданов на стеллажах с дневниковыми записями и перфокартами-указателями. В отличие от общепринятых тетрадей или блокнотов, записи велись на карточках, аналогичных библиотечным. Но и это далеко не всё. Ежедневные записи событий, случившихся в течение дня, не прерывались с 1925 года, когда 15-летний юноша поставил перед собой задачу ежедневной фиксации случившегося и происходящего. «Хотите узнать, что случилось со мной, ну, скажем, 15 сентября 1929 года?» с хитроватой улыбкой заинтриговал меня Дмитрий Дмитриевич. Рука хозяина протянулась к пронумерованному чемодану, и карточка, исписанная мельчайшими буквами, тут же оказалась у меня. «Могу показать и запись о нашей встрече в Томске с моими первыми впечатлениями от вас». Опасаясь возможного разочарования, я не решился на рискованный эксперимент и отказался от услуги ...

Запомнился в разговоре и дружеский совет начинающему декану нефтегазопромыслового факультета: «Ни при каких обстоятельствах, если хотите быть независимым и авторитетным руководителем, не принимать от родителей студентов, тем более от них самих, кроме, разве, цветов, каких-либо подарочных подношений. Вчера я был у вас в деканате и видел на вашем столе коробку с набором маленьких бутылочек, заполненных коньяками разных сортов. Виктор Ефимович! Будьте выше всего этого, не унижайте себя, не создавайте повода для унизительных сплетен!! Нет ничего важнее сохранения человеческого достоинства». Надо ли говорить, насколько прочно врезался в мою память совет мудрого человека, обращённого к совести молодого руководителя одного из подразделений вуза, если помню мудрый совет и непременно соблюдаю его вот уже более 40 лет.

Передавал он мне и свой опыт бывалого научного сотрудника, когда я не раз, по молодости, оказывался в положении конфуза. Вспоминаю одно из писем Саратовкина начала 1970-х годов. Тогда мы совместно и довольно интенсивно работали над рукописью книги «Стереоскопия в обучении» (илл. 271). Одну из глав я предложил посвятить своему довольно необычному, если не сказать больше – оригинальному, предложению. Суть его сводилась к тому, чтобы создать на экране чёрно-белого телевизора (цветных ещё не было) так называемого «субъективного» цвета. За счёт чередования темных и светлых полос на экране с использованием памяти глаза на чёрно-белом экране появлялись цветные полосы. В зависимости от частоты мелькания можно было окрашивать изображение в желательные цвета, в том числе – синий и красный. А эти цвета используются в анаглифическом методе для получения трёхмерного изображения. Таким образом, появлялась возможность на обычном чёрно-белом экране видеть объём предметов, но только в чёрно-белом виде. Замысел хорош, в теоретическом плане безупречен, и я уже видел себя основоположником нового научного направления. Что же написал мне из Новосибирска опытнейший, добрейший и тактичный Саратовкин?






_Цитирую:_«Особо_остановлюсь_на_том,_что_я_не_выполнил_вашей_просьбы_относительно_«субъективного»_цвета._Причин_этому_несколько._Вся_архитектоника_книги_требует_того,_чтобы_в_ней_было_упомянуто_и_описано_лишь_так_или_иначе_апробированное,_уже_применявшееся_в_той_или_иной_мере_на_практике._Этого_никак_нельзя_сказать_об_анаглифии,_основанной_на_субъективном_цвете._Тема_эта_очень_интересная_и_нужная,_но_до_необходимой_кондиции_она_ещё_не_доведена._В_книге_описывать_такие_анаглифы_преждевременно,_поскольку_они_ещё_существуют_только_в_предположении_и_не_проверены_практикой._Может_быть,_я_и_поддался_бы_на_ваши_увещевания,_если_бы_не_имел_печальный_опыт,_заключающийся_в_том,_что_однажды_я,_поспешив,_«сел_в_лужу»,_приняв_её_за_подходящее_место_лишь_на_основании_теоретических_соображений._Вы_знаете_о_моей_в_первом_издании_книге_«Дендритная_кристаллизация»._Так_вот,_если_бы_рядом_со_мной_был_опытный_руководитель,_он_не_позволил_бы_мне_поместить_некоторые_рисунки_с_теми_рассуждениями,_которыми_я_их_сопроводил._Надо_было_все_мои_домыслы_сначала_проверить_экспериментально,_с_придиркой._Этого_я_не_сделал,_так_как_был_уверен_в_правильности_моих_рассуждений._Впоследствии_оказалось,_что_я_ввёл_своей_книгой_в_заблуждение_очень_умных_людей._Один_из_них_даже_поместил_мой_ошибочный_рисунок_на_обложке_своей_книги._А_когда_после_выхода_книги_в_свет_я_посмотрел_на_мои_структуры_в_стереоскопический_микроскоп,_то_увидел,_что_всё_это_совсем_не_так._Мои_выводы_были_основаны_на_наблюдениях_плоской_проекции_объёмных_структур._Стыдно_мне_до_сих_пор...Книгу_я,_как_вы_знаете,_переделал,_она_вышла_вторым_изданием._О_первом_же_издании_я_стараюсь_никогда_и_нигде_не_упоминать._Вот_и_с_субъективным_цветом,_как_мне_представляется,_дело_обстоит_гораздо_сложнее,_чем_кажется_вам._Я_не_уверен_в_возможности_легко_создать_соответствие_между_субъективным_цветом_изображения_на_экране_и_спектральными_особенностями_анаглифических_очков._Собственно_говоря,_поскольку_автором_данной_главы_являетесь_вы,_я_здесь_как_бы_встал_на_защиту_вашей_репутации._Не_хочу,_чтобы_кто-нибудь_мог_сказать_о_вас:_написал_непроверенное»._

В течение нескольких десятилетий идея создания технического вуза в Тюмени разбивалась в Москве о привычное представление: в провинции, удалённой на тысячи вёрст от научных центров, нет места для вуза. Но вот вырос индустриальный институт со своим неповторимым лицом, занял одно из ведущих мест среди нефтяных вузов страны и разбил устаревшие взгляды на далёкую периферию. Сегодня, в век космических скоростей, неисчерпаемых возможностей компьютеров и связи, представление о «провинции» перестало быть понятием географическим. Оно скорее носит социально-психологический оттенок. «Провинция» существует сегодня в сознании только определённого круга людей, в первую очередь, московского, и определяется не удалением от столиц, а способами мышления. Там, где люди умеют ставить и решать задачи на уровне самых последних достижений науки и техники, провинции быть не может. Это хорошо понимал Д. Д. Саратовкин. Мне вспоминается посещение ТИП космонавтом П. Беляевым в октябре 1966 года. Среди прочего ему показали и стереолабораторию (илл. 272, 273). Человека, знакомого со многими новейшими достижениями науки и техники, трудно, казалось бы, чем-либо удивить. Тем не менее, герой освоения космоса проявил большой интерес к новому делу, пообещав, что в будущих полётах стереоскопия будет использована. Вот почему столь важно сознавать и необходимо помнить, что немалый вклад в создание российского и зарубежного авторитета «провинциального» Тюменского индустриального института внёс в 1960-70 годах профессор Д. Д. Саратовкин.











Для полной и объективной оценки научного наследия Д. Д. Саратовкина я счёл возможным поместить здесь, в рамках моей информированности, наиболее полный список опубликованных трудов профессора.


НАУЧНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ Д. Д. САРАТОВКИНА

1. Распределение примесей при кристаллизации. Доклады АН СССР, т. 4, 1935, № 8-9.

2. Дендритный рост кристаллов. – Металлургиздат, М., 1950.

3. Дендритная кристаллизация. – Металлургиздат, М., 1953, 96 с.

4. Дендритная кристаллизация, изд. 2-е. – Металлургиздат, 1957, 128 с.

5. Рассматривание стсрсопар невооружёнными глазами (пособие для студентов). Тюмень, ТИП, 1971, 34 с. (совместно с Е. Р. Баклицкой).

6. Стереоскопия трудный путь в педагогику. – Газ. «Энергия», НЭТИ, Новосибирск, 17 ноября 1976.

7. Стереоскопия в обучении. Тюмень, ТИИ, 1977, 86 с. (совместное В. Е. Копыловым, Е. Р. Баклицкой).

8. Студент видит объёмное изображение. Вестник высшей школы, 1970, № 8.

9. Цветная стереофотография и стереомикрофотографирование в педагогическом процессе и научной работе. Учёные записки Новосибирского института кооперативной торговли, изд. Центросоюза. – М., 1960, вып. 1.

10. Объёмное изображение на учебном экране. Вестник высшей школы, 1971, № 12 (соавторы В. Е. Копылов, О. М. Форштадт).

11. Образование жидкой фазы в месте контакта двух кристаллов, составляющих эвтектическую пару. Доклады АН СССР, т. 33, вып. 4, 1941 (совместно с П. А. Савинцевым).

12. К вопросу о плавлении эвтектических сплавов. – Известия Томского политехнического института, т. 66, вып. З, совместно с П. А. Савинцевым.

13. Капиллярные явления при контактном плавлении кристаллов. Доклады АН СССР, т. 80, вып. 4, 1951 (совместно с П. А. Савинцевым).

14. Рост кристаллов. АН СССР, доклады первого совещания по росту кристаллов (5–10 марта 1956 г.). – М., 1957.

15. Рождается стереоживопись. – Газ. «Тюменская правда», 4 апр. 1965.

16. Стереоскопия в применении к кристаллографии (учебное пособие). Тюмень, 1995, 48 с. (в соавторстве с А. Я. Юсевичем и Ю. П. Сорокиным).

17. Специалисты отвечают: да, такой прибор необходим Газ. «За науку в Сибири», 15 июня 1978.

18. Удивительное свойство глаз. – Газ. «Тюменская правда», 30 мая 1965.

19. Применение стереоскопии в преподавании графических дисциплин. Сб. «Научная организация учебного процесса», Новосибирск, 1977, № 60 (соавторы П. И. Обухов, А. В. Кальницкий).

20. Думай, комсорг! Газ. «За инженерные кадры» («ЗИК»), Тюмень, 1968, № 7 (59), март.


ПУБЛИКАЦИИ О Д. Д. САРАТОВКИНЕ.

1. Ильич шагает с экрана ...«Урал», Свердловск, 1965, № 7.

2. Володин С. Космонавт говорит «хорошо». «ЗИК», Тюмень, 1966, № 5, ноябрь.

3. Бубнова Н. Лаборатория, где удивляются. «ЗИК», 1967, № 19-20, май.

4. Мы берём интервью [у Д. Д. Саратовкина]. «ЗИК», 1967, № 33 (46), ноябрь.

5. Лужин Ю. Чужие письма. Огонёк, 1978, № 5-6, с. 14–15.

6. Тучин Б. Тропа для других. – Газ. «Советская Сибирь», Новосибирск, 11 октября 1981.

7. Копылов В. Е. Вуз, нефть и люди (30-летию Тюменского индустриального института). Тюмень, 1993, с. 31-34, 81-85.

8. Копылов В. Е. Окрик памяти (история Тюменского края глазами инженера). Тюмень, «Слово», 2001, книга 2, с. 223-226.






МУРАВЛЕНКО В ПАМЯТНЫХ ЗНАКАХ И ДОКУМЕНТАХ


Виктора Ивановича Муравленко (1912–1977, илл. 274) – неизменного и авторитетного руководителя тюменских нефтяников в 1965–1977 годах, профессора кафедры бурения нефтяных и газовых скважин Тюменского индустриального института, хорошо знали не только в Западной Сибири, но и по всей России и в большинстве зарубежных нефтедобывающих стран. Прошло более четверти века со дня кончины выдающегося организатора нефтяной промышленности Тюменской области, но его дела, достижения и мысли не только не перестали волновать современников, но и в ещё большей мере приковывают к ним внимание всех, кому дорога память об этом человеке. Может быть, поэтому знаки уважения к личности Муравленко со временем растут и множатся.






Именем Муравленко названы город на Севере Тюменской области, нефтяное месторождение, проспект и улица в Ноябрьске и Тюмени, фонд, который ежегодно присуждает престижные премии наиболее активным представителям инженерного корпуса, буровое судно для работы в морских акваториях. Фонд, кстати, выпустил юбилейную медаль с изображением В. И. Муравленко (илл. 275). Сочли за честь использовать имя Муравленко проектный институт в Тюмени и альпинисты, назвавшие один из горных пиков в Восточной Сибири его именем. Не оставила без внимания память о В. И. Муравленко отечественная российская почта. Она выпустила в юбилейном 2002 году почтовый конверт с его портретом. Так что филателисты России, да и не только нашей страны, и занимаясь пополнением своих коллекций, могут испытывать определённое удовлетворение (илл. 276).











Но, пожалуй, наиболее популярными и знаменательными стали памятные сооружения, построенные в последние годы по всей Тюменской области. Систематизация сведений о них оставляет желать лучшего. Вот почему в целях более подробного освещения таких материалов я счёл необходимым остановиться на этом достаточно деликатном вопросе для тех, кто считает себя любителем местной истории. Можно надеяться, что малоизвестная подборка с обобщением интересных фактов не оставит равнодушным моего читателя.

Самым первым памятным сооружением стал мемориал с бюстом Муравленко на месте его захоронения на Червишевском кладбище в Тюмени (илл. 277). Мемориал появился вскоре после кончины В. И. Муравленко. Автором памятного сооружения стал московский скульптор Согоян Ф. М. заслуженный художник Армении. Мемориал окружён буровыми долотами символом той ответственнейшей специальности В. И. Муравленко, от которой зависела судьба всего начатого им в Сибири нефтяного дела.






В июне 2002 года на улице Республики в Тюмени под козырьком входа в здание проектного института Гипротюменьнефтегаз на пьедестале из красного гранита установили новый памятник Муравленко (илл. 278). Авторами сооружения стали скульптор Костюхин из Санкт-Петербурга и архитектор В. В. Анисимов. Наиболее фундаментальным отражением уважения к личности Муравленко в городе его имени стал памятник, установленный в 2002 году к 90-летию Виктора Ивановича (илл. 279, 280). Его появление в городе вновь обязано работе уже упоминавшегося скульптора Ф. М. Согояна.
















Не менее интересны для жителей Тюмении и её гостей памятные доски на тех зданиях, в которых жил и работал В. И. Муравленко. Такие доски с его барельефами установлены в декабре 2002 года на южном фасаде жилого дома по улице Ленина 65 и на расположенном рядом с ним здании бывшего управления Главтюменьнефтегаза (илл. 281, 282). На доски, автором которых стал Ф. М. Согоян, нанесены памятные тексты. Содержание первого таково_:_«В_этом_доме_в_1965–1977_годах_жил_Муравленко_Виктор_Иванович,_Герой_Социалистического_Труда,_лауреат_Ленинской_и_Государственной_премий»._ Второй текст гласит_:_«В_этом_здании_с_1965_по_1977_гг._работал_выдающийся_нефтяник_и_учёный_Муравленко_Виктор_Иванович,_первый_начальник_Главтюменьнефтегаза»._В_первоначальном_варианте_памятной_доски_с_портретом_(илл._283)_содержался_почти_аналогичный_текст._
















В Тюмени также установлены памятные доски на зданиях, сооружение которых произошло по личной инициативе и материальной поддержке. В. И. Муравленко. Это мемориальные доски на здании общежития юридического института МВД РФ по улице Амурской, 77 и в фойе ДК «Нефтяник» (ул. Осипенко, 1). Текст первой доски: _«Мемориальная_доска_установлена_в_честь_85-летия_со_дня_рождения_Муравленко_Виктора_Ивановича_одного_из_крупных_руководителей_освоения_и_развития_Тюменского_нефтегазового_комплекса,_внёсшего_свой_вклад_в_строительство_первого_здания_будущего_Тюменского_юридического_института_МВД_России»._ Доска установлена 5 декабря 1997 года. Текст второй доски: _«Это_здание_построено_по_инициативе_и_заботами_Виктора_Ивановича_Муравленко,_начальника_Главтюменьнефтегаза_(1965–1977)»._ Дата установки 24 декабря 1997 года.

Все сведения о мемориальных сооружениях в городе Тюмени я получил от начальника инспекции памятников В. В. Аликова, которому выражаю благодарность.

О Викторе Ивановиче Муравленко известном всему нефтяному миру руководителе и организаторе нефтедобывающей промышленности Западной Сибири, написано немало. Ещё при его жизни редакторы многих журналов и газет щедро отводили ему страницы своих изданий, не скупились на печать фотографий с его изображением. В издательствах «Советская Россия» и в Средне-Уральском (Москва, 1981 г., Екатеринбург, 1986) вышли обстоятельные книги М. и Г. Юрасовых (см. список литературы о В. И. Муравленко), целиком посвящённые его жизни и работе. Обширен список его научных трудов и изобретений.

В. И. Муравленко был Героем Социалистического Труда, почётным нефтяником, почётным гражданином Ханты-Мансийского автономного округа, лауреатом Ленинской и Государственной премий, имел ордена и медали, среди которых четыре ордена Ленина. Посмертно он стал лауреатом премии Совета Министров СССР 1980 года за проектирование и строительство Дома техники и культуры нефтяников в г. Тюмени. Он неоднократно избирался депутатом Верховного Совета РСФСР и СССР, делегатом трёх партийных съездов, был членом Куйбышевского и Тюменского областных комитетов КПСС – всего и не упомнишь.

Среди перечисленных знаков внимания к памяти В. И. Муравленко не оказалось, может быть, наиболее значимых. Речь идёт о фотографиях Виктора Ивановича в разные годы его жизни. В последнее время из печати вышли монографии и статьи [см., например, 23, 24], а также видеофильм [18], в которых иконография В. И. Муравленко представлена внушительными материалами. Мой архив располагает некоторыми из них, и мне хотелось бы показать отдельные снимки читателю. Все фотографии, как оригиналы, так и фотокопии, переданы мне супругой В. И. Муравленко Клавдией Захаровной.

В годы войны с Германией В. И. Муравленко был одним из руководителей нефтедобывающей промышленности Сахалина (илл. 284), а со второй половины 1940-х годов работал в Куйбышеве (теперь Самаре), илл. 285. Особый интерес представляет подборка тюменских фотографий. На них отражены его многочисленные публичные выступления и поездки за рубеж (илл. 286), командировки на Север к нефтяникам (илл. 287), в том числе с другими не менее известными руководителями геологической службы Тюмени Ю. Г. Эрвье и строителем А.С. Барсуковым (илл. 288), встречи на буровых с буровыми мастерами в присутствии главы правительства А. Н. Косыгина (илл. 289).




































Дорога мне одна из последних фотографий В. И. Муравленко, сделанная незадолго до его кончины (илл. 290).


КРАТКИЙ СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ НАУЧНЫХ ТРУДОВ В. И. МУРАВЛЕНКО

1. Нефть добывается передовыми методами. «Промышленно-экономическая газета», 1956, № 1.

2. Неиспользованные возможности. Там же, 1957, № 8.

3. За дальнейший подъём Куйбышевской нефтяной промышленности. «Куйбышевская нефть», 1957, № 1-2.

4. Проблемы большой нефти. «Известия», 1958, 10 дек.

5. Полнее использовать все резервы. В сб. «Материалы научно-технической конференции буровиков Куйбышевской области». Куйбышев, ЦБТИ, 1960.

6. Нефтяная и газовая промышленность Куйбышевской области. Нефтяное хозяйство, 1960, № 1.

7. Буровая установка. Бюллетень изобретений, 1961, № 2 (авт. свидет. № 135047, 24 ноября 1960), в соавторстве.

8. Анализ и оценка эффективности работы скважин с горизонтальным стволом в призабойной зоне. Труды Куйбыш. НИИНП, вып. 10. Куйбышев, 1961, в соавторстве.

9. Определение по промысловым данным эффективности скважин с горизонтальным забоем. Труды Куйбыш. НИИНП, вып. 9, 1961, в соавторстве.

10. Предварительный анализ начальной стадии разработки кунгурской залежи Городецкого месторождения и оценка эффективности работы скважин с горизонтальным забоем. Труды Куйбыш. НИИНП, вып. 10. Куйбышев, 1961, в соавторстве.

11. Шланг для бурения скважин. Авт. свидет. № 149283, 23 мая 1962, в соавторстве.

12. Урало-Волжский район крупнейшая нефтяная база страны. Нефтяное хозяйство, 1964, № 9–10, в соавторстве.

13. Всё решают темпы (планы и задачи тюменских нефтяников в новой пятилетке). «Тюменская правда», 1965, 5 янв.

14. Нефтяной гигант Сибири. Серия «Лекции для школы нефтяных знаний молодёжи». Тюмень, 1966, 25 с.

15. Рубежи тюменских нефтяников. «Тюменская правда», 1966, 4 сент.

16. Некоторые вопросы организации буровых работ в Тюменской области. Организация и управление нефтедобывающей промышленности. М., ВНИИОЭНГ, 1966, № 3.

17. Передвижное основание под буровую установку. Авт. свид. № 190837, 1966, 15 ноября, в соавторстве.

18. Объяснительная записка к геолого-экономической карте развития нефтяной и газовой промышленности Сибири и Дальнего Востока. Труды СНИИГГИМС. Новосибирск, 1967, в соавт.

19. Развитие нефтедобывающей промышленности Западной Сибири на перспективу до 1970 года. В сб. «Проблемы развития нефтедобывающей промышленности Западной Сибири». М., ВНИИОЭНГ, 1967.

20. Насущные вопросы развития нефтедобывающей промышленности Западной Сибири. Нефтяное хозяйство, 1967, № 2.

21. Основные методические положения проектирования научной организации труда и управления в конторе бурения. Организация и управление нефтедобывающей промышленности. М., ВНИИОЭНГ, 1967, № 3, в соавт.

22. Разработка и внедрение блоковой системы на месторождениях Куйбышевской области. Ленинская премия, 1967, в соавт.

23. К новым рекордам. «Тюменская правда», 1967, 17 марта.

24. Большая нефть Сибири. «Советская Россия», 1967, 15 июня.

25. Нефтяная и газовая промышленность Канады. М., «Недра», 1968, 102 с, в соавт.

26. Буровая установка. Авт. свид. № 2818, 1968, 23 мая, в соавт.

27. Применение вышки на воздушной подушке в условиях Западной Сибири. Организация и управление нефтедобывающей промышленности. М., ВНИИОЭНГ, 1968, № 9, в соавт.

28. Буровые работы в Западной Сибири. М., ВНИИОЭНГ, 1969, 10с., в соавт.

29. Разрушение горных пород гидромониторными долотами в условиях Западной Сибири. Нефтяное хозяйство, 1969, № 3, в соавт.

30. Щедрый урожай нефтяной целины. «Тюменская правда», 1970, 2 января.

31. Повышение эффективности работы гидромониторных долот. НТС «Бурение». М., ВНИИОЭНГ, 1970, № 4, в соавт. с В. Е. Копыловым и др.

32. Основные направления совершенствования буровых работ в Западной Сибири. – М., ВНИИОЭНГ, 1971, 68 с., в соавт.

33. Разработка и внедрение комплекса технико-технологических и организационных решений, обеспечивших в сложных природно-климатических условиях высокие темпы разбуривания нефтяных месторождений Западной Сибири и ускоренное создание нового нефтедобывающего района. Гос. премия, 1972, в соавт.

34. Автоматизированная связь «буровые-диспетчерский пункт». Труды ТИИ, 1972, вып. 13, в соавт. с В. Е. Копыловым и др.

35. Буровые плывут над болотами. Нефтяник, 1972, № 2, в соавт.

36. Самотлорский размах. «Тюменский комсомолец», 1973, 25 марта.

37. Мой долг перед избирателями. Нефтяник, 1973, № 10.

38. К вопросу создания бурового оборудования в северном исполнении. Нефтяное хозяйство, 1973, № 4, в соавт.

39. Нефть Сибири. М., «Недра», 1973, 256 с., в соавт.

40. Буровое долото. Авт. свидет. № 370332, 1974, в соавт.

41. Способ возведения в зимнее время дорог и подобных сооружений. Авт. свидет. № 225235, 1974 в соавт.

42. Шланго-кабель для бурения скважин. Авт. свидет. № 246428, 1974, в соавт.

43. Накануне дня работников нефтяной и газовой промышленности. Нефтяное хозяйство, 1974, № 9.

44. Применение транспортных средств на воздушной подушке в нефтяной промышленности. НТС «Бурение (экспресс-информация)», 1974, № 7, в соавт.

45. Комплексное планирование разведки, разработки, добычи и транспорта в условиях быстрого роста нефтедобычи. Доклад на 9-м Всемирном нефтяном конгрессе, Токио, 1975, совместно с С. А. Оруджевым.

46. Сибирская нефть. М., «Недра», 1977, 255 с., в соавторстве.


ПЕРЕЧЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ О В. И. МУРАВЛЕНКО.

1. Сегодня у строителей нефтепровода Нижневартовск Усть-Балык. «Ленинская правда», 1967, 10 окт.

2. Пономарёв А. Поступь гиганта. «Тюменская правда», 1969, 4 июля.

3. Андреев М. Встреча. «Ленинская правда», 1970, 22 мая.

4. Маслов Ю. Нефть Тюмени. Юный техник, 1970, № 5.

5. Entdeckunden unseres Zeitalters in Sibirien. National-Zaitung» 1973, 4 _nov._

6. Хлебодаров Н. Командир нефтяной Тюмени. «Неделя», 1974, № 24.

7. Кандидат в депутаты Совета Союза Верховного Совета СССР (биография). – «Тюменская правда», 1974, 15 мая; «Блокнот агитатора», 1974, № 9.

8. Юрасова М. К., Юрасова Г. М. Нефтяник. М., «Советская Россия», 1981, 256 с., с параграфом воспоминаний, написанным В. Е. Копыловым.

9. Те же авторы. В. И. Муравленко. Свердловск, Ср.-Урал. кн. изд., 1986, 256 с.

10. Нефть и газ Тюмени в документах, т. т. 2, 3. – Свердловск, Ср.-Ур. кн. изд., 1973–1979.

11. Копылов В. Е. и др. Вуз, нефть и люди. Тюмень, АО «Слово Тюмени», 1973, 240 с.

12. Виктор Иванович Муравленко (некролог). «Правда», 1977, 17 июня; «Сов. Россия», 1977, 17июня; «За инженерные кадры» (Тюмень, ТИИ), 1977, 24 июня.

13. Соколов В. Похороны В. И. Муравленко. «Тюменская правда», 1977, 19 июня.

14. Копылов В. Е. Профессор бурения. «Тюменская правда», 1982, 15 янв.

15. Ясинский М., Котов В. Аттестат зрелости: в объективе посёлок Муравленковский. «Красный Север», 1989, № 43, октябрь.

16. Кривчиков К., Порядин М. Город будет? Город есть! (о городе Муравленко). «Красный Север», 1992, № 48.

17. Копылов В. Е. В воздухе танки! «Согласие» (Тюмень), 1993, № 4 (58), о совместной деятельности В. И. Муравленко и авиаконструктора О. К. Антонова.

18. Вызов. Телевизионный фильм о В. И. Муравленко. Тюмень, 1994, фонды телестудии «Регион-Тюмень», участники передачи Н. Байбаков, В. Копылов, С. Муравленко, А. Омельчук и др.

19. Копылов В. Е. Профессор бурения. «Наше время», Тюмень, 1997, 20 дек.

20. Копылов В. Е. Профессор бурения (памяти В. И. Муравленко). «Нефть и газ. Изв. ВУЗ-ов», 1997, № 5.

21. Копылов В. Е. профессор бурения. В сб. «Высота». Тюмень, 1997.

22. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 2. Тюмень, «Слово», 2001, с. 204-207.

23. Грозова Н. Виктор Муравленко: запомните меня таким. М., «Олма-Пресс», 2002.

24. Копылов В. Е. Памяти В. И. Муравленко. «Нефть и газ. Изв. ВУЗ-ов», 2002, № 5, с. 6–14.






ГЛАВА 3. ПАМЯТНЫЕ СОБЫТИЯ И ФАКТЫ


«Прошедшее нужно знать не потому, что оно ушло,

а потому, что, уходя, не умело убрать своих

негативных последствий».

    В. О. Ключевский



«Лучший пророк для будущего прошлое».

    Д. Байрон


Кроме замечательных имён, перечислению и описанию судеб которых были посвящены все предыдущие страницы книги, на территории Тобольской губернии Тюменской области в конце XIX века и в минувшем столетии происходили события, ставшие заметными вехами в истории зауральского края или просто занимательными фактами. О некоторых из них и пойдёт речь в дальнейшем.




ЗДАНИЯ-БЛИЗНЕЦЫ


Здания-близнецы, как массовое явление в застройке городов, получили широкое распространение в советские годы, особенно в период правления Никиты Хрущёва. Именно тогда в народе родился презрительно-насмешливый термин «хрущовка» или «хрущёба», характеризующий стандартную этажность и многократную повторяемость внешнего вида жилых домов, низкие потолки и совмещённые санузлы в микроскопических по площади квартирах. Да что там здания-близнецы! Близнецами стали целые районы городов, а порою целиком и сами города. Московский топоним «Черёмушки» стал нарицательным именем скопищ стандартных коробок из панельных плит во многих городах страны. И не только потому, что такое строительство, в подражание московской инициативе, было одним из возможных решений проблемы массового дефицита жилья, что само по себе похвально, но и вследствие угрюмой похожести застроек. Многолетним, если не вечным, напоминанием надоедливой похожести домов-близнецов стал любимый народом фильм-комедия Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С лёгким паром», поставленный в далёкие 1970-е годы. Весь сюжет фильма и приключения его героев строятся на путанице, вызванной застройкой одинаковых зданий и районов-близнецов в Москве и Ленинграде.

Закономерен вопрос: насаждалась ли в Российской архитектуре разных периодов, особенно в дореволюционные годы, тяга к одинаковости? Казалось бы, простой ответ напрашивается тут же: никогда такого не было. И всё же не будем спешить с ответом. С одной стороны, в добрые былые времена архитекторы держали марку, повторяемость осуждалась, она свидетельствовала о недостаточной квалификации зодчего. Вспомните, хотя бы, такой раздел архитектуры, как проектирование культовых сооружений. Во всей России вы не найдёте церквей, похожих друг на друга. Между тем, при массовом строительстве церквей, востребованном на необъятной территории России, стандартизация подобных сооружений, казалось бы, напрашивалась сама собою. Но, тем не менее, архитекторы и власти её отвергали.

С другой стороны, уже во второй половине XIX столетия по мере развития промышленности в заводских, а не мануфактурных масштабах, потребность в стандартизации сооружений для технических нужд заявила о себе достаточно громко. В первую очередь это коснулось станционных построек на протянувшихся тысячами вёрст железнодорожных путях бескрайней России. За примерами далеко ходить не надо. Достаточно проехать по железной дороге от Тюмени до Омска. Одноэтажные краснокирпичные здания станций второстепенного значения, служебные помещения для обслуживающего персонала и жилые казармы выглядят настолько одинаковыми, что иногда думаешь: не подобного ли рода картины из окна пассажирского поезда вдохновили Н. Хрущёва на строительство дешёвого и массового жилья? Мало или совсем не отличаются друг от друга вокзалы Омутинки и Заводоуковска, Ишима и станции Называевская. Но рекордным совпадением внешнего облика вокзалов стали города Камышлов и Тюмень (илл. 291, 292). В Тюмени, правда, старый вокзал, постройки 1885 года, давно снесён и на его месте сооружен новый. А вот в Камышлове он сохранил свой первоначальный облик до наших дней (илл. 293). Так что любители промышленной архитектурной старины, ностальгирующие по утраченному тюменскому вокзалу, имеют возможность его лицезреть, но только в Камышлове.














Зданию старого вокзала в Тюмени суждено было прожить немногим более 80 лет. Для каменного сооружения общественного назначения это небольшой срок. Возросшие по объёму, в сравнении с XIX веком, пассажирские перевозки сделали вокзал тесным и во многих отношениях мало приспособленным к современным требованиям комфорта. В своё время, между прочим, такая же проблема возникла со старым вокзалом в Екатеринбурге-Свердловске. Но уральцам удалось сохранить изумительное по изяществу сооружение (илл. 294). В Тюмени же всё получилось иначе. Кстати, абсолютный близнец старого вокзала в Екатеринбурге до сих пор функционирует в Перми на горнозаводской ветке железной дороги Пермь Нижний Тагил Екатеринбург (илл. 295). Вокзал был построен в удобном месте, на берегу Камы, по соседству с пароходной пристанью Любимова.











Тюменский вокзал постройки 1885 года был спроектирован в характерном для того времени производственно-общественном стиле. Здание долгие годы отвечало не только своему прямому назначению, но и представляло собой памятник малораспространённой железнодорожной архитектуры, какую мир, не считая России, почти не знал.

Меня много лет мучают вопросы: была ли столь неизбежной острая необходимость сноса здания старого тюменского вокзала? Рассматривался ли всерьёз вариант сохранения старины с одновременным сооружением нового? По мнению большинства жителей Тюмени, заинтересованных в сохранении исторических ценностей первого за Уралом русского города, сберечь памятник промышленной архитектуры было вполне возможно. Например, использовать при строительстве нового здания подземную планировку.

Интересна судьба ещё одних близняшек, которых породнило соседство, по сибирским масштабам, двух западносибирских городов – Тюмени и Омска. В начале 1870-х годов в Омске началось строительство женской прогимназии (илл. 296), открытой в 1877 году. Тогда же по предложению омского генерал-губернатора Н.Г. Казнакова [1] было принято решение об открытии реального училища в Тюмени. Казнакову принадлежит инициатива назначения директором этого училища авторитетного омского естествоиспытателя и преподавателя Сибирского кадетского корпуса И.Я. Словцова. У меня нет сомнений, что одним из условий перехода на работу в Тюмень стало пожелание Словцова, касающееся постройки в городе специализированного, а не случайно выделенного, учебного здания. За основу проекта было взято здание женской прогимназии в Омске (архитектор из Санкт-Петербурга Воротилов Е. С., 1836–1910), хорошо знакомое И.Я. Словцову. С незначительными изменениями, за счёт сокращения количества окон на фасаде, проект был принят к постройке (илл. 297, 298, [2], см. также илл. 222). Его реализация в камне на средства, выделенные состоятельным тюменским купцом П.И. Подаруевым, пришлась на 1879 год. Побратим из Омска стал одним из притягательных архитектурных центров главной улицы Тюмени.

















ЛИТЕРАТУРА.

1. Вибе П. П. Казнаков Н. Г. Омский историко-краеведческий словарь. М., «Отечество», 1994, с. 101.

2. Копылов В. Е. Былое светописи (у истоков фотографии в Тобольской губернии). Тюмень, «Слово», 2004, с. 356-359, 647.






СУДЬБА ПОГРАНИЧНОГО СТОЛБА НА ГРАНИЦЕ ДВУХ ГУБЕРНИЙ


Память – штука ненадёжная, тем не менее, воспоминания частенько помогают пониманию и оценке прошлого. Результатом одного из моих воскресных походов в начале 1960-х годов в букинистический магазин то ли Свердловска, то ли Тюмени стало приобретение мною редчайшего экземпляра книги «Сибирь и ссылка» [1] американского журналиста Дж. Кеннана (илл. 299, 1845–1924).






Страницы издания, выпущенного в русском переводе в 1906 году в столице империи, в изобилии были снабжены рисунками компаньона Кеннана, художника Д. А. Фроста. Представляется несколько странным, что во время путешествия по Сибири, а это 1885 год, Кеннан, представитель нации, для которой новинки техники в быту и в путешествиях дело вполне доступное и естественное, воспользовался услугами художника, а не фотографа. К тому времени техника фотографирования достигла достаточного совершенства, чтобы её без особых хлопот можно было применять в походных условиях. Впрочем, Кеннану было виднее, и отнесёмся с уважением к его выбору.

Как же начиналась поездка Кеннана и его спутников, каковы первые их впечатления о Сибири? До Екатеринбурга спутники добрались по горнозаводской железной дороге через Нижний Тагил. В Тюмень они выехали 16 июня. Железная дорога Екатеринбург Тюмень ещё строилась. Первым наиболее ярким для него впечатлением от встречи с Сибирью стала остановка возле пограничного столба на рубеже Пермской и Тобольской губерний. Мне и раньше на страницах предыдущих изданий трёх книг «Окрика памяти» [4] приходилось неоднократно обращаться к путевым запискам Дж. Кеннана. И каждый раз я открывал в них для себя что-то новое и необычное. Наибольший след в памяти оставило самое первое знакомство с дневником американского журналиста. Так, перелистывая тогда страницы книги, я с изумлением встретил там рисунок Д. А. Фроста, изображавший пограничный столб, когда-то, ещё задолго до путешествия Кеннана, установленный на сибирском тракте (илл. 300). На четырёхугольном кирпичном столбе высотой более десятка футов висели гербы упомянутых губерний, изготовленные из металла. Один из гербов был обращён в сторону Европы, другой в Азию. Отсюда, от столба, для тысяч ссыльных начинался сибирский этап ссылки – «сибирка». Несколько раньше Д. Кеннана в июле 1879 года по этим же местам в партии заключённых проехал в ссылку в Сибирь В.Г. Короленко (см. «История моего современника», М., 1948). Его описание столба «грани Сибири» и _«зашевелившегося_в_душе_особого_чувства,_как_будто_эта_грань_пролегала_по_каждому_сердцу»_, почти дословно повторил Кеннан в своей книге. Совпадение неслучайно. В 1886 году они познакомились, и Кеннан получил от Короленко материалы, которые затем использовал для написания книги.






К востоку от столба начиналась Сибирь-матушка, другая Россия, во многом отличная от европейской её части. Здесь путники, чаще всего – ссыльные каторжане, под надзором солдатской команды прощались с родиной, отсюда начинались неведомые края. Я не смог удержаться, чтобы не процитировать записки Кеннана, ярко отображающие картину прощания (илл. 301).






_«На_второй_день_после_выезда_нашего_из_Екатеринбурга,_в_довольно_редком_лесу,_на_полпути_между_деревнями_Марково_и_Тугулымская,_наш_ямщик_придержал_лошадей_и,_обернувшись_к_нам,_сказал:_«Вот_граница»._Мы_вылезли_из_тарантаса._У_дороги_стоял_четырёхугольный_столб_в_10–12_футов_вышины_из_выбеленного_известью_кирпича,_с_гербом_европейской_Пермской_губернии_с_одной_стороны,_и_гербом_азиатской_Тобольской,_с_другой._Это_был_пограничный_столб._От_Петербурга_до_берегов_Тихого_океана_нет_другого_места,_с_которым_было_бы_связано_столько_тяжёлых_и_мрачных_воспоминаний,_которое_бы_вызывало_у_путешественника_такие_грустные_чувства,_как_эта_прогалинка_в_сибирском_лесу,_на_которой_стоит_пограничный_столб,_видевший_столько_слёз_и_горя._Сотни_и_тысячи_ссыльных –_мужчин,_женщин,_детей,_вельмож,_дворян_и_мужиков_говорили_здесь_своё_последнее_«прости»_своим_друзьям_и_родной_стране._Здесь,_у_белого_пограничного_столба,_они_в_последний_раз_оборачивались,_чтобы_взглянуть_с_грустью_и_любовью_на_родную_землю,_а_затем_с_тяжёлым_сердцем_и_затуманенными_глазами_шли_дальше_в_Сибирь,_навстречу_неведомым_тяготам_и_лишениям_новой_жизни._

_В_целом_мире_нет_другого_пограничного_столба,_который_видел_бы_столько_человеческого_страдания,_столько_сокрушённых_сердец._Более_170000_ссыльных_прошло_по_этой_дороге_всего_только_с_1878_г.,_а_с_начала_нынешнего_(XIX)_столетия_более_полумиллиона._В_прежние_годы,_когда_ссыльных_гнали_пешком_по_этапу_от_места_ареста_до_места_ссылки,_они_попадали_на_сибирскую_границу_лишь_после_нескольких_месяцев_утомлённой_ходьбы_по_грязным_и_пыльным_дорогам,_по_лесам_и_горам,_в_дождь_и_ненастье,_в_лютый_мороз_и_метель._А_так_как_пограничный_столб_стоит_как_раз_на_полпути_между_последним_европейским_и_первым_сибирским_этапом,_то_партиям_ссыльных_обыкновенно_разрешают_в_этом_месте_сделать_привал,_чтобы_отдохнуть_и_проститься_с_родиной._Русский_мужик,_хотя_бы_и_совершивший_преступление,_глубоко_привязан_к_родной_стороне,_и_возле_пограничного_столба_разыгрываются_иной_раз_душу_раздирающие_сцены._Некоторые_плачут_навзрыд,_другие_сдерживают_слёзы._Иные_становятся_на_колени_и_целуют_родную_землю,_и_уносят_горсточку_её_с_собой_в_изгнание._Есть_даже_такие,_которые_припадают_устами_к_холодному_каменному_столбу_с_европейской_стороны,_словно_целуя_на_прощанье_всё,_что_он_собой_символизирует._

_Наконец,_суровый_окрик_конвойного:_«Стройся!»_кладёт_конец_прощанию._Со_второй_командой:_«Марш!»_серая_толпа_ссыльных_и_каторжников,_наскоро_сгрудившись_и_звеня_цепями,_медленно_шагает_далее_мимо_пограничного_столба,_в_далёкий_нерадостный_путь._

_Еще_недавно_этот_столб,_говорят,_был_весь_покрыт_именами_ссыльных_и_коротенькими_надписями,_нацарапанными_карандашом_или_ножом_на_твёрдой_штукатурке._В_то_время,_как_мы_проезжали_мимо_него,_штукатурка_была_почти_вся_оббита._Уцелело_лишь_немного_имён,_инициалов_и_слов._Многие_надписи,_хотя_и_краткие,_были_знаменательны_и_трогательны._В_одном_месте_мужской_рукой_было_написано:_«Прощай,_Марья!»._Какая_Марья_и_кто_писал –_осталось_неизвестным,_но,_очевидно,_для_писавшего_«Марья»_была_всем_на_свете_и,_переходя_сибирскую_границу,_он_покидал_навеки_не_только_родину_и_родной_очаг,_но_и_любовь._

_Сорвав_несколько_цветочков_в_траве_у_подножия_столба,_мы_опять_влезли_в_свою_колымагу_и_сказали_«прости»_Европе,_как_говорили_сотни_и_тысячи_людей_до_нас»._

С тех пор, с лета 1964 года, когда у меня в руках оказалась книга Кеннана, тема пограничного столба неизменно волновала и занимала мой ум. Где же находился этот столб, сохранилось ли что-либо от него, насколько не совпадают современные границы Свердловской и Тюменской областей с теми, которые существовали в XIX веке? Неужто за всё время бытия столба никто и ни разу его не сфотографировал? И, наконец, где и у кого найти эти снимки? Трудно себе вообразить, что снимки столь памятного места никогда не существовали в отличие, например, от бесчисленных съёмок столбов на границе Европа-Азия. С таких вот вопросов начался и продолжался не одно десятилетие мой поиск знаменитого межевого сооружения. В восьмидесятых годах минувшего столетия я предпринял энергичные усилия по розыску если не столба, то хотя бы места, где он находился. В историческом отношении эта грань столь же приметна, как, скажем, граница Европы и Азии под Екатеринбургом. Новая асфальтированная дорога Свердловск Тюмень, построенная в середине 1960-х годов, оказалась в стороне от старого сибирского тракта и проходит по окраине села Марково по мосту через речку Бланка, минуя село. Старая же «сибирка» пересекала раньше единственную улицу села по его центру, и от постоялого двора тянулась по деревянному мосту в сторону деревни Ошкуково сквозь строй вековых берёз, посаженных, как гласит легенда, ещё по распоряжению Екатерины II. Древний тракт, заброшенный и заросший молодым лесом, пригоден теперь только для местных нужд. Мои попытки проехать по нему на машине не увенчались успехом даже в ноябре, когда снегу ещё немного, но грязь надёжно схвачена морозом. Да что там «на машине»! Дорога, с её глубочайшими выбоинами и колеями, непроходима и для тележной упряжки. Только пешком, не без опаски подвернуть ноги, можно по ней пройти.

В третьей книге «Окрика...» [4] мне уже приходилось писать о поисках столба. К сожалению, тогда, четыре года тому назад, я был вынужден, увы, признаться читателю, что мои поиски не увенчались успехом. Теплилась надежда на лучшие времена или на успех других, более удачливых, чем я, поисковиков. По мере своих возможностей я постарался передать собранные мною материалы и возникшие предположения энтузиастам из Тугулыма. Как, впрочем, и пожелания им счастливой находки, поскольку посёлок расположен вблизи искомого места.

Чем же располагал я и мои коллеги из Тугулыма на конец 1980-х и начало 1990-х годов? Прежде всего необходимо сказать, что уже в конце 1980-х годов удалось заинтересовать проблемой столба и привлечь к его поискам работников Тугулымского краеведческого музея, в частности, его заведующего, заслуженного деятеля культуры РСФСР Романа Ивановича Мичурова. По недоразумению и к сожалению, тугулымцы обратили свои поиски в другом направлении, в район села Мальцево. Там проходит современная разделительная межа двух областей и стоит памятный знак. А это почти в пятидесяти километрах на восток от прежней границы. Заинтересовался столбом и любитель местной истории из Талицы И. Черданцев. Со ссылкой на мои результаты он опубликовал в районной газете статью [2], не только мало что добавившую к известным сведениям, но и опрометчиво внёсшую разноголосицу, помешавшую поискам.

Мичуров же, работая с группой студентов из Уральского университета у села Мальцево, естественно, ничего не нашёл. В письме от 26 сентября 1989 года он с огорчением жаловался мне на свою неудачу. Пришлось убеждать Мичурова, что поиск проводился не там, где следует. Противоречивые сведения затянули поиски не на один год, особенно после трагической гибели Р.И. Мичурова в 1992 году.

И вот совсем недавно мною получено из Тугулыма письмо, в котором меня известили о находке весной 2003 года места расположения столба, цветные фотографии раскопок и благодарность в мой адрес за инициативу, без которой находка вряд ли имела бы место.

Но прежде чем поделиться с читателем новыми сведениями и показать полученные фотографии, не побоюсь сказать сенсационные, мне придётся ещё раз кратко изложить последовательность предпринятых мною попыток розыска. Поскольку в книге Кеннана упоминалась деревня Марково, то первые же поездки в Тугулымский район Свердловской области в начале 1980-х годов начались с посещения окрестных деревень Марково, Ошкуково и Корявка, исчезнувшей во времена ликвидации «неперспективных» селений. Беседы с их жителями и свидетельства старожилов оказали неоценимую помощь в планировании поисков. Так, В. И. Потанин из Марково поведал мне, что в 1930 годы, а также в послевоенный 1945 год ему приходилось бывать возле полуразрушенного столба. Он стоял к востоку в 2-3 километрах от села недалеко от пересечения тракта узкоколейной железной дорогой лесодобытчиков. В нескольких шагах от тракта слева, если смотреть в сторону Тугулыма, тогда еще сохранялся кирпичный фундамент размером два на два метра. На нём можно было посидеть и отдохнуть. Рядом валялись кирпичные обломки. Целые кирпичи крестьяне уносили в деревню для кладки печей. Гербы губерний, по слухам, служили игрушками местным ребятишкам и, естественно, были утрачены. Мои попытки отыскать следы их пребывания в Марково в некоторых деревенских дворах оказались тщетными, несмотря на обещанное вознаграждение.

Другой старожил из деревни Ошкуково С.З. Галашев указал местоположение столба более точно. Следует двигаться по новой дороге из Тюмени, на окончании 74-го километра надо свернуть вправо по просёлочной дороге. Еще в полукилометре на вершине холма тропа пересечётся с «сибиркой».

Вот так, со временем, круг поисков, казалось, постепенно становился всё теснее и теснее. Увы, следов былого присутствия столба мне, одиночке, найти так и не удалось. Металлический щуп, которым я обзавёлся для поиска кирпичной кладки под слоем земли, ничего не обнаружил.

В 1996 году в Тугулыме по инициативе любителя истории Леонида Тимофеевича Поротникова и научного сотрудника краеведческого музея Р. Грушевой [3] была создана поисковая группа «Грань», которая при финансовой поддержке частных лиц и с участием молодёжи возобновила поиски столба. В очередную летнюю экспедицию точка бывшего расположения пограничного столба определилась надёжно и окончательно. Поиски, наконец-то, увенчались успехом. Рубеж двух губерний мои последователи, как я и предполагал ранее, отнесли к северу от Юшалы посёлка лесорубов. Сейчас здесь состыковались границы трёх соседствующих районов Свердловской области. Столб находился на просеке сибирской грани в соответствии с картой местности 1906 года. Именно эта карта стала очередным звеном удачных находок и существенно облегчила поисковую работу. Следопытам удалось установить, что возле столба стояла русская печь, сложенная из кирпича, на которой каторжане, проезжие купцы и крестьяне готовили себе горячую пищу. У жителей села Корявка хранилась заслонка от этой печи, а в доме Смольяниновых в том же селе металлические таблички от столба. Дом в своё время был продан на слом не то в соседний Ертарский завод, не то в ближайшую деревню, возможно Марково. Все металлические экспонаты, как водится, затерялись.

Перед читателем фотографии остатков фундамента столба, любезно высланные мне Л.Т. Поротниковым (илл. 302, 303 на цв. вклейке). На снимках видны красные кирпичи, на отдельных сторонах некоторых из них ещё сохранился белый налёт извести, покрывавшей столб по всей его высоте. Удачливый следопыт прислал мне и нынешний вид старого Сибирского тракта (илл. 304), сфотографированный от места расположения столба. В музее Истории науки и техники хранится осколок кирпича от столба, подаренный музею Т.Н. Тепышевой.











Итак, столб, вернее его остатки, найдены. Ну хорошо, а что же дальше? Тугулымцы, например, предлагали составить проект реконструкции столба и восстановить сооружение место плача и скорби тысяч и тысяч русских людей, угнанных в Сибирь, как памятник истории России, а не просто памятный столб районного значения. Не было бы лишним рядом с новой дорогой Тюмень Екатеринбург поставить бензозаправочную станцию с придорожным кафе, проложить благоустроенную дорогу от станции до столба – всего-то 200-300 метров, и принимать туристов, повышая уровни их патриотизма, кругозора и эрудиции. Возможно, финансовую поддержку оказала бы богатая Тюмень, поскольку Екатеринбург, занятый, в основном, памятными столбами на границе Европы и Азии, вряд ли заинтересуют проблемы окраины своей области. Не будем забывать, что когда-то Тугулым с его окрестными сёлами и частью Сибирского тракта входили в состав Тобольской губернии[6 - ^*^ К концу работы над рукописью мне удалось узнать о неожиданном повороте событий. Инициативу восстановления столба перехватила соседняя Юшала. Настоятель Свято-Никольского прихода иерей И. Онкин установил на месте находки трёхметровую металлическую трубу с крестом наверху и надписями краской «Россия» и «Сибирь». Столб решили реставрировать летом 2005 года не на месте находки (?), а на новом асфальтированном шоссе возле своротка на Юшалу рядом с дорожным кафе. Здесь же намереваются построить часовню. Священник планирует организовать крестный ход к месту находки столба, затем к часовне и в деревню Марково. В деревне, через расчищенный участок старого тракта кстати, по почину местной жительницы О. В. Кайгородовой в частном доме организован музей «Сибирский тракт». Инициатива перечисленных людей похвальна, коли власти не считают возможным своё участие в возрождении старины. С другой стороны, коньюнктурное участие церкви прослеживается явно. Вызывает досаду и намеренный перенос в другое место восстановленного столба, не говоря уже о малограмотном размещении на столбе двух географических названий. На столбе были другие надписи. Интересы церкви оказались выше исторической точности. ].

...А старинные фотографии столба мне так и не довелось не только увидеть, но и услышать о их возможном существовании. Не располагает ли читатель какими-либо сведениями?


ЛИТЕРАТУРА.

1. Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. Санкт-Петербург, изд. – С. Н. Салтыкова, 1906, с. 39-41.

2. Черданцев И. Каменный столб на перекрёстках судеб. – Газ. «Сельская новь», р. п. Талица, Свердловской обл., 1991, 20 дек.

3. Грушевая Р. Столбов на России немало. – Газ. «Знамя труда», р. п. Тугулым, Свердловской обл., 1997, 11 января.

4. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 3. Тюмень, «Слово», 2002, с. 36-41.






СЕЛЕНИЯ, НАЗВАННЫЕ В ЧЕСТЬ ПОЧЕТНЫХ ГРАЖДАН ТЮМЕНИ


Почётные граждане, как правило, известны только в пределах того города или места, где они избраны. Но бывают счастливые исключения. О них-то, применительно к почётным гражданам города Тюмени, и пойдёт наше дальнейшее повествование. В моём собрании книг есть любопытный экземпляр [4], в котором авторы излагают историю появления на карте России именных объектов, связанных с деятельностью геологической службы страны. В небольшой по объёму брошюре содержится необычайно полезный для ценителя российской истории материал. Перечисляются месторождения, названные в честь первооткрывателей, населённые объекты и географические пункты, в которых работали выдающиеся геологи, и мн. др. Среди этих названий фигурирует и город Богданович (до переименования в 1885 году с. Аверино) крупный железнодорожный узел на дороге Тюмень Екатеринбург, располагающий первым на Урале заводом фарфоро-фаянсовой посуды. Завод использует местные высококачественные глины Троицко-Байкаловского месторождения. В городе имеются завод огнеупорных материалов, шпалопропиточный завод и горно-керамический техникум. По ошибочному мнению авторов упомянутой книги город был назван в память о крупном русском геологе, знатоке геологии Урала и Средней Азии Дмитрии Ивановиче Богдановиче, лауреате Государственной премии СССР (1943), первооткрывателе Ангренского месторождения угля в г. Ангрене Узбекской ССР. В этом городе, кстати, имеется улица его имени. Авторов книги почему-то не смутило несоответствие времени основания станции Богданович (1885г.) и периода жизни и деятельности геолога. Можно предполагать, что ошибка стала следствием открытия геологами крупного месторождения глин в окрестностях города Богдановича. Впрочем, был и ещё один геолог Богданович Карл Иванович (1864–1947), известный тем, что впервые в 1909 году произвёл подсчёты запасов железных руд уральских месторождений. Но и ему в 1885 году исполнился только 21 год. К такому возрасту известность, которая могла бы стать следствием перенесения личного имени на название города, ещё не могла быть достигнута.

Ко времени, когда в Москве мною была приобретена эта книга (1982 г.), мне стала хорошо известна драматическая история проектирования и сооружения железной дороги Нижний Новгород Казань Сарапул – Екатеринбург Тюмень. Судьба дороги именно этого направления из множества других, предложенных правительству страны, решилась в пользу Тюмени благодаря настойчивой поддержке проекта в 1860-х годах полковником, чиновником для особых поручений Министерства внутренних дел ЕВГЕНИЕМ ВАСИЛЬЕВИЧЕМ БОГДАНОВИЧЕМ (1828–1914, илл. 305). Другие проектные трассы железнодорожного пути, предполагавшие соединение центра губернии Тобольска с железнодорожной сетью России через Нижний Тагил Алапаевск Ирбит, а также Шадринск Ялуторовск, правительство отвергло, несмотря на то, что изыскания этих трасс были выполнены. До сих пор, например, в районе Исетска можно видеть металлические столбы-реперы с проектировавшейся, но не реализованной трассы. По слухам, такие же столбы встречаются по левому берегу реки Тавды вблизи её впадения в Тобол.






Проект Богдановича, предложенный в 1866 году и поддержанный купечеством Тюмени, а также генерал-губернатором Западной Сибири А.П. Хрущёвым, удалось воплотить в жизнь только в 1885-86 годах. Многолетняя мечта российских предпринимателей о соединении Волжского речного бассейна с водными путями Сибири стала реальностью. Тюмень получила статус железнодорожно-водного узла. На тупиковой станции Тура на берегу реки с тем же названием грузы и пассажиры из Западной России получили возможность продолжать транзитное движение вглубь Сибири по речным трассам. Это событие самым решительным образом повлияло на развитие промышленности не только города Тюмени, но и окрестных поселений, дало работу тысячам жителей. В благодарность за труды и хлопоты невероятного драматизма признательная Тюменская городская Дума своим решением от 13 декабря 1867 года наградила Е. В. Богдановича званием почётного гражданина за номером один [1]. Строители дороги поступили ещё более решительным образом и увековечили имя своего покровителя в названии одной из железнодорожных станций, построенной в 90 верстах от Екатеринбурга.

Е.В. Богданович [10, 12] родился в дворянской семье, получил образование в Морском кадетском корпусе. Дальнейшая карьера молодого мичмана, а затем вахтенного офицера, продолжалась на кораблях Балтийского и Черноморского флотов России. Инициативного и исполнительного службиста заметили в столице. Он был назначен чиновником Министерства внутренних дел, где дослужился до полковника. После успешного командования в 1862–1866 годах войсками, усмирявшими крестьянский и рабочие бунты в Билимбае под Екатеринбургом, получил звание генерал-майора. Именно здесь на Урале Богданович пришёл к выводу, что главный источник смуты голод, можно устранить, если соединить железной дорогой богатое хлебом Зауралье, в первую очередь Тюмень, с уральскими заводами.

Уверенный в своей правоте, он энергично, если не сказать напористо, воплощал своё начинание в жизнь. Созданное им общественное мнение, а затем объединение вокруг своей идеи специалистов и капитала, оказало решающее влияние на выбор направления и сроков строительства магистрали Екатеринбург Тюмень. Он даже написал брошюру «Проект Сибирско-Уральской дороги» (1868 год) и бесплатно распространял её в городах вдоль намеченной им трассы: от Сарапула до Тюмени. В одной из газетных статей он писал: _«Ныне_скромный,_мало_кому_ведомый_уголок_на_земном_шаре_ – _Тюмень,_не_нынче_ – _завтра,_с_той_минуты,_когда_у_подножья_её_лягут_первые_рельсы,_вдруг_превратится_в_яркую_точку,_на_которую_обратятся_взоры_всего_образованного_мира»._ В 1891 году Богданович издал собрание своих научных трудов по проектированию и эксплуатации Урало-Сибирской железной дороги. Кроме Тюмени, Е. В. Богдановича в ранг почётного гражданина возвели города Екатеринбург и Камышлов. Скончался он в Ялте в чине генерала от инфантерии. Похоронен в Санкт-Петербурге на Никольском кладбище.

Так что утверждения о причастности имён замечательных русских геологов Д. И. Богдановича и К. И. Богдановича к названию станции, города и района в Свердловской области не имеют под собой каких-либо оснований.

После Е.В. Богдановича вторым почётным гражданином города Тюмени стал министр путей сообщения России, адмирал и генерал-лейтенант граф КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ ПОСЬЕТ (1819–1899, илл. 306). С его именем связано утверждение Министерством и правительством Кабинетом министров России проекта Е.В. Богдановича в его первоочередной последовательности: на участке Екатеринбург Тюмень. Немаловажно, что по его настоянию строительство дороги велось за счёт казны без привлечения частного капитала. Это позволило сократить расходы на шесть миллионов рублей. Шестого октября 1885 года в ознаменование пуска в эксплуатацию названного участка сибирской железной дороги городская Дума постановила присвоить К.Н. Посьету звание почётного гражданина города Тюмени [2]. В конце июля 1886 года адмирал был приглашён на празднование 300-летия Тюмени. На торжественном собрании К.Н. Посьету вручили соответствующий званию диплом. Пользуясь удобным случаем, к Посьету обратилась делегация купцов из Тобольска с просьбой о прокладке железной дороги до столицы губернии. Чтобы дать обоснованный ответ, адмирал проехал на пароходе по Туре до Тобольска, изучил карты фарватера реки и пришёл к выводу, что с целью экономии средств дешевле улучшить речной путь очисткой дна Туры. Сейчас трудно судить о дальновидности такого решения, но его печальным итогом стало сооружение железной дороги до Тобольска только спустя 80 с лишним лет, в 1969 году.






К.Н. Посьет родился в Гельсингфорсе (Хельсинки) [8]. Он – потомок древнейшего французского рода, получившего российское гражданство ещё во времена Петра I. Выпускник Морского кадетского корпуса, Посьет плавал на кораблях Балтийского и Беломорского флотов, где дослужился до звания адмирала. Посетил Атлантический и Тихий океаны, Средиземное и Баренцево моря, бывал в США, Канаде, Китае и в Японии, на побережье Дальнего Востока. С 1874 по 1878 годы кадровый моряк исполнял обязанности министра путей сообщения. До его вступления в новую должность железные дороги строились только частными лицами. Посьет добился у правительства финансировать стройки за счёт казны, создавал для предпринимателей условия, при которых было бы выгодно использование отечественных материалов и подвижного состава более дешёвого российского производства. Особое внимание министр обращал на подготовку кадров для железных дорог, в первую очередь через технические училища. Впервые для содержания училищ Посьет ввёл с владельцев железных дорог повёрстный сбор в размере 15 рублей в год. Неплохой пример для правительства наших дней, когда для поддержки учебных заведений любого профиля и уровня, включая технические вузы, невозможно, якобы, найти необходимые средства.

К.Н. Посьет ушёл в отставку по собственной просьбе после железнодорожной аварии с вагоном, в котором следовала семья императора Александра III. С 1888 года Посьет состоял членом Государственного Совета, позже стал председателем Особого совещания по обсуждению вопроса о Российском национальном флаге. Ему принадлежит инициатива по утверждению в 1896 году символики государственного флага из комбинации трёх цветных полос. Адмирал стал автором ряда военных наставлений. Одно из них под названием «Наставление по артиллерийской стрельбе» в 1849 году был отмечено Демидовской премией АН России. Почётный член АН России (1880). Участвовал в 1854 году в кругосветном путешествии на фрегате «Паллада» от Кронштадта до берегов Японии и Дальнего Востока. Первым из отечественных исследователей описал залив в западной части Японского моря к юго-западу от будущего Владивостока, основанного несколько позже, в 1860 году. Заливу сначала было дано имя Экспедиции (илл. 307 на цв. вклейке), а затем его переименовали в залив Посьета (илл. 308 и 309 цв. вклейка). На берегу залива был основан посёлок Пост-Посьет (илл. 310, 311). Ныне Посьет порт замерзающего зимой залива и посёлок городского типа с тупиком железной дороги Уссурийск-Посьет, располагается в Хасанском районе Приморского края. Интересно, что южная пограничная с Китаем часть залива занимает левый берег реки Тумень-Ула, берущей начало на территории Китая после слияния нескольких рек, в том числе реки Тумен-Гань. Не символично ли, что название реки созвучно имени города, почётным гражданином которого в будущем стал К. Н. Посьет?
























Некоторое время тому назад в Кронштадте в память о знаменитом путешествии парусника «Паллада» была выпущена фарфоровая тарелка с изображением фрегата (илл. 312 на цв. вклейке). Читатели, я уверен, помнят о том, что в плавании парусника принял участие в качестве секретаря адмирала Е.В. Путятина писатель мастер романтической прозы И. А. Гончаров (1812–1891). Он автор известного романа «Обломов». Итогом его цикла путевых очерков стала книга «Фрегат «Паллада»» (1855). Памятная тарелка нашла своё место в экспозиции музея Истории науки и техники Зауралья.






К. Н. Посьет один из инициаторов ускоренного строительства Великого сибирского железнодорожного пути. Заметим, наконец, что адмирал стал почётным гражданином не только Тюмени, но и других городов: Белозёрска, Вологды, Новгорода и Перми, Старой Руссы и Пярну. Имя адмирала отражено в БСЭ второго издания [3], но почему-то исключено из энциклопедии третьего выпуска, в которой описаны только залив Посьета и порт того же названия.

Третьим городом, названным в честь почётных граждан города Тюмени, стал Гагарин районный центр в Смоленской области, бывший до 1968 года Гжатском и отстоящий от Смоленска к северо-востоку на 239 километров [7]. Назван по имени первого в мире космонавта Ю. А. ГАГАРИНА (1934–1968). Старинный русский город, основанный в 1718 году по указу Петра I, расположен на реке Гжать, бассейн Волги. Центр сельскохозяйственного района. В городе работают заводы по переработке льна, производству светильников и динамиков для радиотехнической промышленности. Имеются краеведческий музей и мемориальный музей Ю.А. Гагарина. На Центральной площади установлен памятник Гагарину (скульпторы Ю.Г. Орехов и М.А. Шмаков). Именем космонавта названа одна из улиц города и район. Сохранились несколько древних церквей, а также Благовещенский собор.

Нельзя не заметить, что Ю.А. Гагарин никогда в Тюмени не был, в отличие от другого героя Космоса и почётного гражданина Тюмени с 1966 года П.И. Беляева (1925–1970). При всём уважении к имени первого космонавта Земли, приходится сожалеть, что присуждение ему звания почётного гражданина исходило в 1961 году из чисто конъюнктурных соображений советского периода времени.

Добавлю, что в Армении с 1961 года существует, если только не успели переименовать, посёлок городского типа Гагарин на железнодорожной линии Ереван Севан. Посёлок известен заводом по ремонту экскаваторов.

В заключение раздела мне хотелось бы назвать два имени, которые вполне могли бы стать почётными гражданами областного центра: инженера-мостостроителя Е. К. КНОРРЕ и военачальника В. К. БЛЮХЕРА. И тот, и другой оставили в памяти жителей Тюмени неизгладимый след. Первый был в 1911–1913 годах техническим руководителем и строителем железнодорожной линии Тюмень Омск. Все бесчисленные мосты на протяжении более 600 вёрст сооружены по его проектам и при его непосредственном надзоре. Около трёх лет, пока строилась дорога, Е.К. Кнорре проживал в Тюмени. Кроме того, в конце 1890-х годов Кнорре был одним из первых учредителей акционерного общества и автором проекта Полярно-Уральской железной дороги от Обдорска через Уральский хребет в Европейскую Россию [11], реализованного уже в наше время. Наконец, Е.К. Кнорре один из авторов первого проекта московского метро с радиально-кольцевым расположением железнодорожных трасс. Вклад инженера в развитие железнодорожного транспорта Тюмени не уступает заслугам Богдановича и Посьета. Увы! Мировая война, начавшаяся в августе 1914 года, а затем гражданская междоусобица не позволили надлежащим образом отметить заслуги выдающегося инженера.

Конъюнктурные соображения коснулись и судьбы Блюхера. Между тем, на Дальнем Востоке имена этих двух неординарных личностей запечатлены в названиях железнодорожной станции «Кнорринг» (см. карту, илл. 309, юго-западнее города Спасск-Дальнего) и порта «Блюхер», бывший «Славянка» (там же, северо-восточнее Посьета). Названием станции «Кнорринг» отмечены выдающиеся заслуги Е.К. Кнорре в проектировании, изысканиях и прокладке трассы Уссурийской железной дороги в конце XIX столетия.


* * *

Когда я закончил набирать этот текст на своём компьютере, то в самый последний момент подумалось, что неплохо бы расширить тему о поселениях, названных в честь почётных граждан не только Тюмени, но и других городов области, например, Тобольска. В самом деле, только имя почётного гражданина Тобольска Д.И. Менделеева [13] звучит в названиях множества населённых пунктов. Здесь и посёлок под Тобольском, районный центр город Менделеевск в Татарии (до 1966 года – посёлок Бондюжский) с предприятиями добычи и переработки нефти, один из центров подземной газификации угля под Тулой, посёлки в Московской и Пермской областях. А потом аппетит на новые размышления разгорелся ещё более. Почему бы не вспомнить и обобщить в едином параграфе названия не только городов, но и географических точек, в которых звучат имена наших почётных граждан. Как часто, например, имя Менделеева встречается на карте Земли: вулкан на Курилах (назван в 1946 г.), горный хребет и ледник на Новой Земле (А.В. Васильев, 1901 г.; В.А. Русанов, 1909 г.), подводный хребет в Ледовитом океане, равнина на о. Шпицберген (А.С. Васильев, 1901 г.), подземная структура с непромышленными запасами нефти под Тобольском всего и не перечислишь. Да что там на Земле! На Луне есть кратеры Менделеева и Гагарина. И вот тут-то пришлось сказать себе: стоп! Угомонись! На всё намеченное не хватит ни времени, ни места в книге, а, возможно, и терпения читателя. Пришлось отложить доброе начинание до лучших времён.


ЛИТЕРАТУРА.

1. ГАТО. Ф. 1-И. Оп. 1. Д. 415. Л. 5.

2. ГАТО. Ф. 1-И. Оп. 1. Д. 415. Л. 194, 194-об.

3. БСЭ, 2-е изд., 1955, т. 34, с. 263, 347; БСЭ, 3-е изд., т. 20, 1975, с. 425.

4. Громов Л. В., Данильянц С. А. Названное именем геолога. – Недра, М., 1982, с. 42.

5. Ермаков И.... И флаг России. – Газ. «Тюменская правда», 1991, 19 февр.

6. Ермаков И. Первые рельсы Сибири. – Газ. «Тюменская правда», 1991, 2 авг.

7. Города России (энциклопедия). – М., изд. БСЭ, 1994, с. 49, 103.

8. Ермаков И., Пантюхина Е. Почётные граждане г. Тюмени (1867–1995). – Екатеринбург, Ср.-Ур. кн. изд., 1996, с. 10–16.

9. Архив автора с собранием художественных почтовых открыток с видами городов Сибири до 1917 г.

10. Лукьянин В. Больше века на службе России. – Екатеринбург, «СВ-96», 1998, с. 31-62.

11. Антуфьева Н. Направление Ледовитый океан. – Газ. «Тюменская правда сегодня», 2001, 3 февр.

12. КубочкинаВ. Предсказатель золотого века Тюмени. – Газ. «Тюменская правда», 2001, 8 февр.

13. Почётные граждане Тобольска. Сб. статей. – Тюмень, изд. «Вектор Бук», 2003, с. 16-33.

14. Жандарм спаситель России. Видеофильм гос. телерадиокомпании «Регион-Тюмень», 1998г.






ЧТО ТАКОЕ «САРПИНКА», ИЛИ ЧАЙ АЛЕКСЕЯ ГУБКИНА


Прелесть краеведческого поиска состоит, среди прочего, ещё и в том, что уровень собственной эрудиции в тех областях знаний, о которых ты ещё совсем недавно не имел никаких понятий, повышается самым неожиданным для тебя образом. В самом деле, что такое «сарпинка»? Возможно, ответ на такой вопрос не представляет особой сложности для читателей женской половины общества. Сложнее обстоят дела у мужчин. Во всяком случае, расшифровка этого необычного термина стала известна для меня только после заинтересованного изучения фрагмента материала итога одного из моих поисков, содержанием которого я намереваюсь поделиться с читателем. Прежде всего я обратился к энциклопедии, из которой выяснил, что сарпинка – это _«лёгкая_хлопчатобумажная_ткань_типа_ситца,_вырабатываемая_полотняным_переплетением,_с_цветным_набивным_рисунком_в_виде_мелких_полосок_и_клеток»_ [3]. Своё название ткань получила от имени реки Сарпа в Волгоградской области, где в начале минувшего века процветало кустарное производство сарпинки и бязи, в частности, в Саратовской области в городке Голый Карамыш (с 1942 года Красноармейск [4]).

Еще во времена Екатерины II в Саратовскую губернию на берега речки Сарпы были переселены немцы, поразившие аборигенов края своим трудолюбием. Свободное от полевых работ время поселенцы употребляли на кустарные поделки, из которых наиболее жизнеспособным оказалось производство на ручных станках особого рода ткани, названной колонистами сарпинкой. Эти ткани носили как дамы высшего света, так и средний класс, отдававший сарпинке предпочтение за её изящество и прочность при относительно невысокой цене. Как писали в те времена, _«сарпинкой_интересуются_и_восхищаются_все,_и_для_сарпинки_открываются_двери_заграничных_рынков»._

Как-то в музее Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете появился достаточно редкий, красочно оформленный проспект разновидностей образцов сарпинок (илл. 313 и 314 цв. вклейка). Его издали в начале XX столетия с изображениями 450 (!) цветных полотен и тканей самого различного рисунка и немыслимых по богатству фантазии комбинаций узоров (илл. 315 на цв. вклейке). Моему удивлению не было предела! Сарпинская чесуча, в том числе экрю и хаки для кителей военного ведомства, сарпинские полотна типа «Реформа», «Рекорд» и «Оксфорд» чего только не было в альбоме! Оказывается, сарпинка – это промысел самого высокого художественного уровня, настоящий кладезь знаний о науке узоров и красок, о котором мне ничего не было известно до недавнего времени. А заинтересованность в изучении, казалось бы, далёкого от моей специальности вопроса была вызвана некоторыми обстоятельствами случайного характера.
















Одно время я накапливал материал о деятельности наиболее активных в Тюмени предпринимателей и купцов, и в том числе торговцев чаем А.С. Губкине и его внуке А. Г. Кузнецове. В одном из архивных дел Тобольского краеведческого музея мне попал в руки грубый ручной чертёж расположения торговых лавок в Тюмени по состоянию на 1892 год. Простейшая зарисовка носила достаточно громкое название: «Генеральный план ярмарочных балаганов на Хлебной площади в Тюмени». План включал перечень 42 фамилий купцов владельцев лавок, а также сведения о торговых площадях этих лавок в квадратных саженях и о роде торговли (Приложение № 11). Чертёж относился к одной из самых оживлённых улиц города Вокзальной (несколько позже её переименовали в Голицынскую, а в советское время – в Первомайскую). Составитель плана, исполняющий делами городского архитектора А. А. Ющинский, взял за основу отрезок этой магистрали на участке от Спасской (Ленина) до Царской улицы (Республики) и далее, частично, её поворот в сторону Водопроводной улицы и пристани.

Рассматриваю чертёж и обнаруживаю на обозначенных перекрёстках более четырёх десятков (!) лавок. В двух из них, принадлежащих торговцам Солодову и Карле, торговали сарпинкой. Упомянутые лавки располагались по улице Спасской на месте, где сейчас находятся ворота-вход в городской сад напротив кафе «У тёщи». Надо напомнить, что в конце XIX столетия Хлебная площадь (теперь Центральная) имела размеры, намного превышающие современные. Впечатляет перечень товаров, которыми были заполнены бесчисленные лавки. Здесь предлагались покупателю галантерея, вышитое и готовое платье, полотняные товары, скобяные и ножевые изделия, мех, кожа и обувь, в том числе азиатская. Принимались заказы на памятники из мрамора, мебель и мануфактуру, церковные принадлежности и книги, посуду, золото и серебро, на лаки и краски (илл. 316 на цв. вклейке). Одна из лавок на том месте, где сейчас располагается хлебный магазин, что напротив бывшей гостиницы «Заря», принадлежала наследникам А. – С. Губкина. Здесь шла торговля чаем и сахаром.






Вот тут-то, после встречи с мало понятным для меня термином, и возник вопрос, который стоит в начале этого параграфа. Вырисовались и пути, благодаря которым оказался в Тюмени и сохранился до нашего времени «Альбом сарпинок». Завезённый в Тюмень местными торговцами и принадлежавший когда-то некоему М.И. Иванову, этот альбом представляет собой достаточно редкий памятник истории текстильного производства в России.

Немало лет меня занимали вопросы, связанные с распространением в зауральских краях и сбытом здесь чайных товаров знаменитого в России магната А.С. Губкина. Упомянутый «Генеральный план ярмарочных балаганов...» помог мне найти магазин и чаеразвесочную фабрику Губкина и убедиться в надёжности сведений о находках. Но прежде я расскажу читателю о самом Губкине. Алексей Семёнович родился в 1816 году в крестьянской семье на западном склоне Урала в городе Кунгуре Пермской губернии (илл. 317). Поначалу Губкин вместе с братьями занимался кожевенным производством, сбывая товар в Сибири и Забайкалье. В Кяхте он впервые столкнулся с чайной торговлей, прибыльность которой была намного выше кожевенной. Совершив выгодный обмен кожи и изделий из неё на китайский чай, Губкин с 1840 года стал богатым торговцем чаем и купцом первой гильдии. Оптовую продажу чая, как оказалось менее выгодную, чем расфасовочную, Губкин начал с Ирбитской ярмарки, затем освоил и прилавки Нижегородской. Вскоре он занял ведущее место в России по части торговли различными сортами чая, развешанного и красиво упакованного. Потребление чая и, следовательно, обороты фирмы Губкина в стране заметно возросли. Повсеместное распространение чайных напитков современники справедливо относили к заслугам энергичного купца. Слова _«Наилучший_продукт_по_низкой_цене,_в_любое_время_и_в_любом_месте»_ стали девизом фирмы. Рост чайной продажи в стране дал толчок к расширению производства самоваров, посуды, в том числе из фарфора, а также сахара и кондитерских изделий. Вот почему заслуги Губкина высоко оценило правительство. Купцу пожаловали чин действительного статского советника и орден Святого Владимира третьей степени.






Контора А.С. Губкина долгое время располагалась в Кунгуре. С 1881 года укрепившееся финансовое и общественное положение «отца» русского чая позволили ему перенести фирму в Москву. Здесь в Москве он и скончался два года спустя. Похоронен, в согласии с его завещанием, в родном Кунгуре (илл. 318) в склепе церкви Иоанна Предтечи. Подобно тюменскому меценату Н.М. Чукмалдину, помогавшему родной деревне Каменке под Тюменью, Губкин при жизни многое сделал для Кунгура. На собственные средства он построил и подарил городу здания технического училища, женского приюта и школы рукоделия для девочек. Наследство империи Губкина перешло к внуку Александру Григорьевичу Кузнецову.






В 1891 году он утверждает торгово-промышленное Товарищество «Преемник Алексея Губкина Александр Кузнецов и комп.» с основным капиталом в 10 миллионов рублей.

Внук расширил дело своего деда, завёл несколько крупных имений, самым известным из которых стал Форос в Крыму, увлечённо занимался, как и его дед, благотворительными акциями. Хроническое нездоровье свело А. Кузнецова в могилу в 1895 году. Семейные хлопоты продолжили его младшие братья и сёстры. Расширяя торгово-промышленное Товарищество, они с 1895 года организовали чаеразвесочные фабрики в 19 городах России, в том числе в Москве, Одессе, в Иркутске и Самарканде, а также в Тюмени. О размахе деятельности наследников Губкина можно судить по следующему факту. Закупочные конторы Товарищества работали в Китае (Ханькоу), в Коломбо на Цейлоне, на острове Ява и на Лондонском рынке чая. Фирменный знак Товарищества два скрещенных якоря, стал известен не только в России, но и во всём мире.

В Тюмени фабрика поначалу располагалась на правах аренды в двухэтажном здании гостиницы (илл. 319). Ныне там-главный корпус строительной академии. Когда в 1911 году тюменские купцы Колокольниковы решили здание снести, чтобы освободить место для будущего коммерческого училища, чаеразвесочная фабрика была перенесена на Царскую улицу в дом А.Ф. Брюхановой (илл. 320). Неподалёку, через несколько лавок, размещался и магазин чая и сахара. Фабрика развешивала китайский чёрный и смешанный китайско-цейлонский чай по цене от одного до двух с половиной рублей за фунт. У старожилов Тюмени до сих пор хранятся деревянные и жестяные коробки или шкатулки из-под чая (илл. 321 на цв. вклейке) и матерчатые кульки, на которых отпечатаны имена владельцев фабрики и торговый знак фирмы. Доверенным лицом Товарищества в Тюмени стал некий И. О. Антонов. По слухам, в одном из цехов фабрики, будучи в русском плену, работал хорват Иосиф Броз Тито, будущий глава Югославии. Так ли это было в действительности, утверждать не берусь, так как не располагаю какими-либо документами.














Высочайший авторитет фирмы и её представителей с пользой для себя охотно использовали местные власти. В моём архиве хранится письмо Товарищества от 5 ноября 1905 года, в котором Тюменскую городскую управу извещали о согласии Товарищества использовать в Санкт-Петербурге доверенного И. О. Антонова в качестве представителя от города Тюмени для переговоров об учреждении рельсового пути Тюмень-Омск. Каково?!

С именами двух братьев Н. Г. и Г. Г. Кузнецовых связан эпизод из истории освоения северных территорий Тобольской губернии (_Архипова_П._П._Как_были_открыты_Уральские_горы._Средне-Уральск._кн._изд.,_Свердловск,_1990,_с._146–149_). Летом 1909 года Академия наук России и Русское географическое общество организовали научную экспедицию на тюменский Полярный Урал в район рек Кары, Щучьей и Байдарацкой губы. Финансирование расходов взяли на себя упомянутые братья-чаеторговцы. От однообразия жизни в Париже, где братья преимущественно проводили всё своё время, они решили избавиться личным участием в экспедиции. В состав научного отряда под началом геолога О.О. Баклунда кроме них входили учёный агроном из Тюмени Д. Я. Вардроппер будущий отец упоминавшейся нами Сильвии Тайт, топограф, зоолог и два студента. Ботанические изыскания были поручены будущему академику В. Н. Сукачёву ассистенту Лесного института Санкт-Петербурга.

На пароходе «Ангара» путешественники отправились из Тюмени в Обдорск (Салехард). На оленях, закупленных Вардроппером, отряд двинулся к истокам реки Ханмей и к озеру Щучьему, далее к горе Минисей. Экзотика Полярного Урала с прохладным и коротким летом, снежные бураны на вершинах гор, отсутствие человеческого жилья и элементарного комфорта очень скоро наскучили братьям Кузнецовым. Они отделились от основного отряда и вернулись в Обдорск. Оставшиеся участники продолжили изучение Полярного Урала, достигли устья рек Кары и Байдараты, посетили мыс Полковник (мыс Толстый) на берегу Карского моря и собрали неплохой научный материал. Выделенные чаеторговцами средства пошли на пользу русской науке.

_Рассказ_о_А._Губкине_и_его_династии_хочется_завершить_высказываниями_некоторых_знатоков_чаепития_[6]:_«О_чае_говорят,_что_он_утоляет_голод,_лечит,_согревает,_очищает_организм,_повышает_работоспособность_и_стимулирует_умственную_способность._И_у_каждого_сорта_чая_разные_вкусовые_ощущения._А_потому_не_пора_ли_поспешить_в_магазин_за_чаем?»._Добавлю_от_себя:_и_при_этом_вспомнить_добрым_словом_плодотворную_деятельность_династии_А.С._Губкина_в_России_и_Тюмени_в_прошлые_времена._


ЛИТЕРАТУРА.

1. Дело ТМКП 11794\66, 1892 г., библиотека Тобольского гос. музея-заповедника.

2. Альбом сарпинок. Саратовские фабриканты. Торговый дом Андрей Бендер и сыновья. Голый Карамыш, Саратовской губернии, 1913, 60 с.

3. БСЭ, 2-е изд., 1955, т. 38, с. 120.

4. Русский торгово-промышленный мир. – М., «Планета», 1993, с. 254261.

5. Примаченко П. Гигант чаеторговли. – Деловой мир, 1993, 13-20 сент., с. 23.

6. Энциклопедия «Города России». – М., изд. БСЭ, 1994, с. 215.

7. Мосунова Т. Чайные истории. – Газ. «Вечерний Екатеринбург», 1996, 7 авг.






О ТЮМЕНСКОЙ КОЛЛЕКЦИИ МЕТЕОРИТОВ



В 1988-2003 годах геолого-минералогическая коллекция музея Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете пополнилась редкими экспонатами внеземного вещества метеоритами. В течение этих лет проводилось тщательное изучение физико-механических и химических свойств совершенно необычных природных объектов. Все эти события стали заметными вехами университетской жизни и науки Тюмени.




МЕТЕОРИТ «ТЮМЕНЬ».


Ранней весной 1903 года учащийся Тюменского Александровского реального училища П.А. Россомахин воспитанник основателя краеведческого музея И. Я. Словцова и будущий авторитетнейший музейный деятель Тюмени, наблюдал вместе со своими товарищами по училищу падение метеорита [4, 11, 14, 15]. И не только наблюдал, но и нашёл космического пришельца на окраине города в районе ипподрома. Угловатый по форме метеорит, как оказалось, относился к разряду железных или железокаменных, имел снаружи тонкую окалину чёрного цвета и весил около 750 граммов. Долгие годы необычная находка хранилась в родительском доме реалиста. В 1919 году её принадлежность к метеоритному происхождению была подтверждена специалистами из Горного института в Екатеринбурге. Тогда же П.А. Россомахин, ставший в г. Туринске основателем музея, поместил метеорит в одну из его экспозиций.

Вот тут-то и начались необыкновенные приключения небесного странника. Сначала он был украден, затем его благополучно отыскали, а в 1927 году с целью создания более надёжных условий хранения метеорит переправили в музей Ирбита. По дороге он снова исчез, теперь уже навсегда. С тех пор метеорит никто ни разу не видел. В 1935 году известный сибирский собиратель метеоритов, поэт и профессор П.Л. Драверт (1879–1944) беседовал в Омске с П. Россомахиным, выяснил у него подробности падения небесного камня и опубликовал научное сообщение в журнале «Природа» [4].

После выхода статьи из печати метеорит получил имя «Тюмень». П. Драверт сотрудничал с Обществом истории края при музее Тобольского Севера и собрал сведения о всех известных тогда метеоритах Тобольской губернии [1, 2, 3, 6, 7, 8]: упомянутый «Тюмень» (1903 г.), «Ишим» (1939), «Туринск» (1941), «Абат» (1944) и др. [3]. Известен перечень выпавших метеоритов в соседней Курганской области, включая село Мокроусово [13].

В центральной и местной периодической печати о метеорите время от времени появлялись краткие сообщения, суть которых сводилась к пересказу известных событий и описанию курьёзных исчезновений неуловимого небесного скитальца. Никаких новых сведений на протяжении почти семидесяти лет раздобыть не удавалось. Ушли из жизни первооткрыватель метеорита Россомахин и сибирский энтузиаст Драверт, не увенчались успехом поиски известного уральского метеоролога И. А. Юдина [10]. Казалось, череде неудач не будет конца, и поэтому, может быть, в последние годы разговоры о метеорите «Тюмень» почти заглохли. Сохранялась, правда, слабая надежда, которую ещё в конце 1930-х годов высказал в своей статье в журнале «Природа» П.Л. Драверт: _«Особенности_формы_тюменского_метеорита,_следы_спайности_на_плоскостях,_как_мы_думаем_разрыва,_наводят_на_мысль,_что_найденный_кусок_не_был_единственным,_то_есть_что_на_поверхность_Земли_упало_несколько_масс_в_результате_дробления_в_верхних_слоях_атмосферы_достаточно_крупной_глыбы_космического_железа_на_значительном_удалении_от_места_находки._Имеются_шансы_найти_ещё_несколько_экземпляров,_кроме_обнаруженного_в_единственном_числе»._ Как показали значительно более поздние события, предсказание П.Л. Драверта сбылось. Интересно также, что в своей статье Драверт, со слов П. Россомахина, ссылался на музейное собрание И. Я. Словцова при реальном училище, в котором хранились несколько экземпляров сибирских метеоритов. И. Я. Словцов живо интересовался их находками и судьбой.

Неопределённость с метеоритом «Тюмень» продолжалась до 1987 года. Как-то в управление «Главтюменьгеология» пришёл житель близлежащей деревни Кулаково (имя его, увы, не было зафиксировано), и принес найденный им угловатый тяжёлый камень: _«Не_метеорит_ли_это?»_. Находка (илл. 322) обнаружилась на огороде во время весенней перекопки земли вблизи поймы реки Туры. Камень, похожий на магнитный железняк, распилили на две половинки, отшлифовали поверхность одной из них, провели необходимые стандартные исследования. Можно предположить, что геологи, занятые более важными производственными заботами в поисках нефти, проводили обследование либо впопыхах, либо без особого рвения. После протравки кислотой шлифованной поверхности у железных метеоритов часто невооружённым глазом или под лупой наблюдаются так называемые видманштеттеновы полосы, обогащённые по составу никелем: верный признак принадлежности образца к метеоритам. Кулаковский камень ими не обладал...






Видманштеттеновы полосы – это характерный признак внеземного вещества. Они названы в честь их первооткрывателя, австрийца А. Видманштеттена, который в 1808 году наблюдал их при нагреве шлифованной поверхности метеорита Hraschinа. Справедливости ради следует отметить, что эти полосы, обогащённые никелем, ранее в 1804 году увидел англичанин У. Томсон при травлении фрагментов метеорита Палласово Железо.

Разочарованный хозяин «метеорита» взял с собой одну из половинок распиленного камня, оставив вторую в управлении, и передал её в индустриальный институт на кафедру минералогии доценту Ю. П. Сорокину. Доверившись предыдущим исследованиям, Сорокин хранил находку как курьёз, не более, а перед отъездом на постоянное жительство в Санкт-Петербург в 1994 году передал камень в музей Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете.

Я посвятил внимательному обследованию экспоната немало времени. Его вес составлял около трети килограмма, а максимальный линейный размер достигал восьми сантиметров. Камень обладал явно выраженными магнитными свойствами: стрелка компаса резко отклонялась в сторону. На поверхности камня отчётливо наблюдались тонкая кора и капли плавления, брекчиевидная структура с крупными вкрапленностями жёлто-зелёного минерала оливина, что характерно для железокаменных метеоритов типа палласитов. Всё перечисленное о находке обязательные, но не вполне достаточные признаки метеоритной принадлежности. Складывалось впечатление, что предыдущее отрицательное заключение геологов полностью подтверждается, так как не было главного: рисунка видманштеттеновых полос.

Достаточно вялые обследования «метеорита» в последующее время продолжались около двух лет, пока мне не пришла в голову мысль о возможной попытке разглядеть неуловимые видманштеттеновы фигуры не с помощью карманной лупы, а через стереоскопический микроскоп при 14 и 40 кратном увеличении. И вот тут-то всё встало на свои места: в окулярах прибора отчётливо проявились искомые полосы! Геометрически строгие ленты фигур, весьма схожие с изображениями китайских иероглифов (илл. 323), были настолько рельефны и отчётливы, что появлялось желание покрыть их типографской краской и перенести отпечатки на бумагу (илл. 324). Судя по весьма тонкой структуре полос, оказалось возможным косвенно оценить процентное содержание никеля в железосодержащей массе метеорита: более 10 процентов.











Увеличенное изображение поверхности позволило обнаружить и другие характерные особенности, присущие железокаменным метеоритам. Речь идёт о так называемых хондрах шарикообразных, реже неправильной формы, сгустках материала микроскопических размеров (илл. 325). Кроме того, исследуемый образец оказался богатым на многочисленные скопления кристаллов минерала гематита. Метеоритная принадлежность камня оказалась доказанной, все сомнения были отброшены.






Доставленный из окрестностей Тюмени метеорит, следуя традиции, вполне можно было бы назвать по месту находки как «Кулаково». Испытывая чувство удовлетворения от проделанной работы и от мысли, что в наших краях (в кои-то веки!) кроме метеорита «Тюмень» найден ещё один, не менее значительный образец внеземного вещества, можно было бы и завершить исследования на предварительном заявочном этапе. Однако дополнительные обстоятельства заставляют пересмотреть весьма удобную, но сомнительную гипотезу.

Однажды музей посетил доцент Тюменского нефтегазового университета Э.М. Мухин и, включившись в разговор о метеоритах, рассказал нам две занимательные истории. Часто бывая в деревне Речкино, он узнал от местных жителей, что одна из них, долгожительница Мария Ивановна Речкина в далёком детстве в самом начале века, когда ей исполнилось около 8 лет, нашла на огороде необычный камешек. По её словам, он, якобы, обладал «лечебной» силой, благодаря чему сохранился в семье до наших дней. Сама Речкина ушла из жизни в почти столетнем возрасте. По словам тех, кто видел камень, он имел тёмно-вишнёвый по цвету оттенок, что часто наблюдается у метеоритов, подвергшихся интенсивному нагреву при падении сквозь плотные слои атмосферы. Самое любопытное в этом сообщении: время находки камня точно совпадало со временем падения метеорита «Тюмень».

Кроме того, Мухин рассказал нам, как в конце 1960-х годов, отдыхая летом вместе с супругой в деревне Онохино, они в поисках смородины в долине речки Цынга притоке Пышмы, обнаружили необычный вывал леса. Зрелище оказалось настолько ошеломляющим, что и теперь, спустя десятилетия, оно не ушло из памяти. На одном из крутых поворотов речушки, что в 2, 5-3 километрах от её устья, пробираясь сквозь густой кустарник и заросли хмеля, Мухин на опушке пихтового леса обнаружил круглую яму диаметром около 15-20 метров. Заросли оказались настолько густыми, что даже вблизи её можно было увидеть, только взобравшись на валежник. Яма была заполнена водой, а по краям лежал радиально вываленный лес. Судя по отсутствию коры на высохших цвета серебра стволах, звенящих при ударе, вывал случился очень давно. Отдельные деревья лежали вверх корнем. Яма или, возможно, кратер имела явно ударный характер.

Заинтригованный этим сообщением, я обратился за помощью к геодезистам, которые помогли мне обзавестись фотоснимками района Онохино с космического спутника. Фотографии были сделаны в октябре 1990 года с невысоким качеством изображения: различаются лишь отдельно стоящие деревья. Тщательный осмотр деталей снимка позволил сразу же различить до 3-4 кратеров, лежащих в пойме речки на одной линии, в том числе один с вываленным лесом. Когда все случаи находок в Речкино, Кулаково, Тюмени и Онохино оказались нанесёнными на каргу, то все они лети на одну линию. Для первых трёх географических пунктов на идеальную прямую, а для Онохино в пределах эллипса рассеивания с величиной длинной оси около 60 километров.

Выяснилась и другая закономерность. По мере удаления на юго-восток от Речкино размеры кратеров непрерывно растут. Другими словами, осколки последних онохинских падений, обладающие, судя по размерам кратеров, наибольшей кинетической энергией, могли оказаться наиболее крупными. Становится очевидным и направление полёта материнской глыбы метеорита: с северо-запада на юго-восток. Зная диаметр кратера, нетрудно вычислить и массу метеоритов. Она мота достигать десятков килограммов. Разумеется, наличие онохинских метеоритов это лишь предположение, заслуживающее пристального внимания. Если оно подтвердится, новые находки не только украсят витрины местных музеев и привлекут внимание всех, кто интересуется космической наукой, но и станут неопровержимым доказательством причастности их к одному и тому же факту падения метеорита «Тюмень» 1903 года. Более чем вековая загадка неуловимого метеорита будет, наконец, разрешена (или уже разгадана?).

К сожалению, из-за финансовых затруднений поисковую экспедицию в район Онохино до сих пор организовать не удалось. Между тем, в окрестностях Тюмени удалось разыскать ещё несколько кратеров чисто ударного  происхождения. Два из них в районе деревни Акияры на реке Пышме с характерным валом вокруг кратера иллюстрируют илл. 326, 327.











Судя по выросшим внутри кратеров деревьям, их возраст превышает 35-45 лет, а, может, и того больше. Сосна справа (илл. 326) полузасыпана валом. Следовательно, его возраст меньше, чем у сосны. При дальнейшем обследовании найденных кратеров не обойтись без геофизических методов гравиметрии и магнитометрии, а для поисков ещё неизвестных кратеров без авиационной или космической фотосъёмки.




СИХОТЭ-АЛИНСКИЙ МЕТЕОРИТ В ТЮМЕНИ.


Минералогическая экспозиция музея Истории науки и техники Зауралья при нефтегазовом университете и, в частности, метеоритная коллекция недавно пополнилась ещё одним редким вестником Вселенной метеоритом Сихотэ-Алин (илл. 328). Его принёс в дар музею энтузиаст поисков древностей В.Г. Гузь (илл. 329). Метеорит найден в 2001 году, когда Гузь участвовал в работе экспедиции метеоритной комиссии Омской астрономической обсерватории.











Метеорит считается осколком или фрагментом знаменитого железного Сихотэ-Алинского метеоритного дождя, выпавшего 12 февраля 1947 года в западных отрогах Сихотэ-Алинского хребта, расположенного в Красноармейском районе Приморского края [9, 16]. Тысячи осколков тяжёлого метеоритного тела размером в поперечнике несколько метров, общий вес которого до распада в атмосфере Земли, по оценкам специалистов, достигал 100 тонн, были разбросаны на территории размером один на три километра. С тех пор на протяжении более чем полувека продолжаются поиски и находки фрагментов метеорита и метеоритной пыли.

В общей сложности, к нашему времени найдено около 40 тонн метеоритного вещества. Падение Сихотэ-Алинского метеорита в зоне уссурийской тайги считается в Сибири наиболее значительным космическим событием после знаменитого тунгусского падения ядра кометы в июне 1908 года в бассейне реки Подкаменная Тунгуска[7 - ^*^ Для любителей коллекционирования почтовых марок интересно будет узнать, что в 1957 году, или 10 лет спустя после падения Сихоте-Алинского метеорита, почтовая служба России выпустила красочную марку. Над таёжной деревней на фоне утренней зари можно видеть дымный след летящего метеорита. ].

Тюменский образец метеорита представляет собой монолит буро-коричневого цвета весом 107 граммов и размером 50 на 36 и 24 миллиметра. Для исследовательских целей от основного образца был отпилен небольшой фрагмент размером 35 на 14 и 8 миллиметров. Поверхность отпила была отшлифована и протравлена кислотой. Программа исследований с использованием новейшей аппаратуры включала спектральный (стилоскоп), рентгеноструктурный (дифрактометр) и рентгенофлуоресцентный анализ вещества, а также определение микротвёрдости, микроструктуры и фотографирование цифровой камерой шлифованной поверхности метеорита через микроскоп.

Как показал спектральный анализ, основу сплава метеорита составляет железо (93 процента) и примеси. Главным легирующим элементом стал никель, содержание которого в среднем достигает шести процентов. Вполне вероятно, что при наличии микрозонда на отдельных точках поверхности удалось бы установить наличие никеля гораздо большего по содержанию от 25 до 70 процентов. На другие элементы, такие как кобальт, фосфор, натрий, калий, германий и мн. др., приходится от 0,47 до 0,01 процента на каждого в отдельности. Наличие особого рода метеоритного железа с повышенным содержанием никеля, каким не располагают какие-либо минералы на Земле, свидетельствует о космическом происхождении экспоната.

Интереснейшие результаты, в некотором отношении сенсационные, получены при микроструктурном анализе шлифованной поверхности метеорита. Так, при фотографировании через металлографический микроскоп при 100-кратном увеличении наблюдались так называемые неймановые линии, пересекающиеся под некоторым углом (илл. 330), и отражающие внутреннюю кристаллическую структуру метеорита[8 - ^*^ Названы так в честь исследователя метеоритов Неймана. ]. Это не остаточные следы шлифовки, иначе бы расположение их было хаотическим. Если согласиться с имеющимся мнением, что неймановы линии отражают следы скольжения в массе метеорита, то они свидетельствуют об условиях метаморфизма и перекристаллизации метеорита, материнское тело которого испытало когда-то сильнейшие внешние давления, ставшие причиной гибели и распада некогда крупного космического объекта. Такие давления возникают в межпланетном пространстве при соударении двух или нескольких тел, странствующих в космосе. Два метеорита в моменты опасного его приближения к Солнцу при прохождении орбиты метеорита через перигелий. Не исключено, что в более ранние времена существования Солнечной системы светимость Солнца была более значительной, чем сейчас, и вероятность перегрева метеоритного вещества была выше. Таким образом, изучение структуры метеорита позволило выяснить не только «биографию» метеорита, но и судьбу нашего Светила и его планетной системы.






Кроме того, на фотографии чётко различается сдвиг неймановых линий, меняющих своё преобладающее направление – дополнительное свидетельство удара хрупкого тела. Подтверждением удара служат и микротрещины (илл. 331). Возникающее при ударе и сжатии нагревание метеорита становится причиной сдвиговой деформации материала, характерной для вязкого вещества (илл. 332). Более того, за счёт вязкого состояния на поверхностях трещин происходит сдвиг целых блоков метеоритного вещества (ещё раз взгляните на илл. 331). Вязкое состояние может также произойти после нагрева метеорита в моменты опасного его приближения к Солнцу при прохождении орбиты метеорита через перигелий. Не исключено, что в более ранние времена существования Солнечной системы светимость Солнца была более значительной, чем сейчас, и вероятность перегрева метеоритного вещества была выше. Таким образом, изучение структуры метеорита позволило выяснить не только «биографию» метеорита, но и судьбу нашего Светила и его планетной системы.











Впрочем, внимательно рассматривая неймановы линии при большом увеличении, можно заметить, что эти линии представляют собой нечто, напоминающее связку перетянутых шнурками сосисок или же вообще приобретают экзотические очертания (илл. 333). При скольжении соседних слоев такая форма следа маловероятна. В то же время, сосискообразные балки почти в точности повторяют фигуры видманштеттеновых полос. Они, как и неймановы следы, также характерны для некоторых типов железных метеоритов с богатым содержанием никеля. Если это наблюдение верно, то следует искать другой повод происхождения неймановых полос. Впрочем, вероятно и другое высказывание: а не сходна ли природа этих двух типов полос?






Наряду с неймановыми линиями, названными так в честь их первооткрывателя, на снимках отчётливо просматриваются отдельные инородные включения неправильной формы размером до одного-двух миллиметров (см. илл. 330). Оценка их микротвёрдости показала, что её величина в 1,5-2 раза превышает твёрдость матрицы. Включения отличаются повышенной хрупкостью. Сопоставление этих качеств позволяет заключить, что перед нами минеральные включения различных силикатов. Возможно, они представлены минералами троилита (моносульфид железа) или игольчатыми кристаллами шрейберзита-рабдита (фосфид железа, никеля и кобальта). Таким образом, Сихотэ-Алинский метеорит в некоторой мере можно считать не столько железным, сколько железокаменным внеземным веществом. Или, по крайней мере, веществом переходного состава, находящимся в общепринятой классификации метеоритов между железным и железокаменным типами.

Метеорит станет предметом дальнейших исследований для преподавателей и студентов Тюменского нефтегазового университета и войдёт в содержание курсовых и дипломных проектов, а, возможно, и кандидатских диссертаций.

В исследовании физико-химических и металловедческих свойств метеоритов принимали участие д. т. н. И. Ковенский, к. т. н. И. Моргун и аспирант П. Денисов.




КАЗАХСТАНСКИЕ ТЕКТИТЫ.


Что такое тектиты (от греческого «тектос» – оплавленный)? В мировой литературе под этим названием понимаются метеоритоподобные минеральные агрегаты тёмного, зеленоватого или тёмно-коричневого, почти чёрного оттенка, образованные из расплавленного, а затем застывшего стекловидного вещества. Со времени первых находок тектитов ещё в XIX столетии не прекращаются споры о их происхождении. Некоторые исследователи считают тектиты представителями чисто земного вещества, другие, их большинство, космическими пришельцами. Все сходятся в одном: они образовались при ударном воздействии на земные, или, возможно, лунные горные породы падающих из Космоса крупных тел. Кинетическая энергия удара перешла в тепловую, что стало причиной расплава контактируемых поверхностей как горных пород Земли, так и самого метеорита. Если согласиться с такой трактовкой схемы происхождения тектитов, то становится очевидным, что в тектитах, наряду с земным веществом, всегда присутствует и космическое. В жидком расплаве они свободно перемешались, а затем окаменели. Образовавшаяся смесь, естественно, не может считаться только земной по происхождению.

Тектиты встречаются во многих местах нашей планеты не в виде отдельных находок, а целыми полями: в Чехословакии, их там называют по месту первой находки молдавитами (река Молдава), в Африке, Австралии, в Индокитае, на ледниках Антарктиды и даже на дне океанов. В краях, приближённых к нашим зауральским, первые находки тектитов относятся к территории Казахстана в бассейне реки Иргиз в урочище Жаманшин. Эта местность располагается между Аральским морем и Мугоджарами, в которой обнаружен гигантский кратер-впадина диаметром до 10 километров. В юго-восточной части впадины и было найдено множество застывших стеклообразований различной формы, включая каплевидную, размером от 2-3 миллиметров до 2-3 сантиметров. Сильно смятые горные породы, перемешанные с более молодыми по геологическому возрасту отложениями, свидетельствуют, что впадина образовалась в результате падения крупного внеземного тела. Другим доказательством причастности рождения тектитов к метеоритному удару служит их необычный химический состав. Он обусловлен высоким нагревом вещества свыше 2000 градусов по Цельсию, при котором улетучиваются щелочные металлы. Застывший материал содержит вдвое-втрое меньше калия и натрия, чем обычные вулканические породы Земли [9, 12].

Как и в случае обследования местности падения Сихотэ-Алинского метеорита и обнаружения его осколков, В. Г. Гузь побывал в урочище Жаманшин. Из найденных там тектитов он счёл возможным поделиться некоторыми из них с музеем Истории науки и техники Зауралья (илл. 334). С января 2004 года тектиты Казахстана расширили зауральскую экспозицию представителей внеземного вещества. По предварительным исследованиям химического состава тектитов в них зафиксировано повышенное содержание титана. Признаков присутствия никеля, характерного для железных метеоритов, не обнаружено. Отсюда можно сделать вывод, что своим происхождением тектит связан с ударом каменного метеорита. Другими словами, характеристика состава тектита позволяет с некоторой долей вероятности оценить тип метеорита, мощное соударение которого с Землёй родило тектит.









ЛИТЕРАТУРА.

1. Драверт П. Л. Ишимский метеорит. – Сибирские огни, 1934, № 2, с. 188–189.

2. Драверт П. Л. Падение метеорита в Тобольске в 1684 г. – Природа, 1935, № 6, с. 80.

3. Драверт П. Л. Падение метеоритов в Тобольске по летописям XVII и XVIII вв. – Сибирские огни, Новосибирск, 1935, № 4, с. 161–164.

4. Драверт П. Л. Железный метеорит «Тюмень» 1903 г. – Природа, 1939, № 2, с. 123 – 125.

5. Драверт П. Л. Глыбы из деревни Тюрметяки (предполагаемый метеорит). – Бюлл. ЦК МКА, 1939, № 4, с. 2-3.

6. Драверт П. Л. О падении метеорита в г. Туринске. – Бюлл. ЦК МКА, 1941, № 21, с. 1.

7. Драверт П. Л. Метеориты, наблюдения над их падением и их поиски. – Омск, изд. обл. краеведч. музея, 1944, 12 с.

8. Драверт П. Л. Падение метеорита в Абатском районе. – Природа, 1944, № 5-6, с. 113.

9. Кринов Е. Л. Основы метеоритики. Гос. изд. техн.-теор. литературы. – М., 1955, с. 106–117, 309-318, 339.

10. Юдин И. А. Метеориты Урала. – Свердловск, обл. изд., 1958, 36 с.

11. Рычков В. Метеорит Тюмень. – Газ. «Тюменская правда», 1978, 5 февр.

12. Бордон В. Е., Давыдов М. Н. Рождённые в космосе. – Минск, «Наука и техника», 1982, с. 58-64.

13. Логинов В. Новый метеорит в Зауралье. – Газ. «Советское Зауралье», Курган, 1983, 3 ноября.

14. Копылов В. Е. В поисках метеорита Тюмень. – Газ. «Тюменская правда», 1997, 31 янв.

15. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 2. – Тюмень, «Слово», с. 149–152.

16. Копылов В., Ковенский И., Моргун И., Денисов П. Посланец из Космоса на тюменской земле. – Газ. «Тюменские известия», 2004, 5 февр.






К ИСТОРИИ МОСТОВ ТЮМЕНИ


Написал я заголовок и подумал: как всё же коротка история городских мостов в первом русском городе Сибири через главную речную артерию реку Туру! Пожалуй, стоило бы поставить здесь не один, а два восклицательных знака, если попытаться сравнить возраст Тюмени почти 420 лет, со сравнительно молодыми городами: столицей России Санкт-Петербургом или, что много ближе к Тюмени, Екатеринбургом. Уральская столица с её 282-мя годами вообще выглядит в сравнении с Тюменью, как говорят моряки салагой. Но своими мостами эти две столицы гордились с самых первых лет основания городов. Иначе обстояло дело в Тюмени. До 1925 года через Туру, рассекавшую город на две половины, существовала лишь временная паромная переправа (илл. 335, 336). Другая паромная переправа через эту же реку работала, впрочем, работает и сейчас, в районе пригородной деревни Криводаново по старому Тобольскому тракту. Позже в Тюмени появился «самолёт», как образно и задолго до применения этого просторечивого термина в авиации, называли тюменцы передвижной наплавной мост, своим ходом перекрывавший реку под действием течения воды (см. илл. 29, а также 337). В обратном направлении «самолёт» подтягивался в первоначальное положение канатной тягой либо усилием речного парохода-толкача. В основном же надёжный путь через реку был возможен только в зимнее время, когда Тура покрывалась льдом.














Для пассажирских перевозок через реку имелись лодочные переправы в районе лесопилки за монастырём и возле наплавного моста, напротив реального училища и спичечной фабрики Логинова, а также у пристаней и шерстомоек. Тюменская городская управа выпускала номерные билеты _«на_один_проезд_в_дрожках,_бричках_и_тому_подобных_экипажах_городского_типа_по_наплавному_мосту_или_за_переправу_на_«самолёте»_стоимостью_2_копейки_в_расчёте_на_одну_лошадь»._

Нельзя, разумеется, сбрасывать со счёта существовавший с незапамятных времён деревянный, бревенчатой конструкции, мост через речку Тюменку (см. илл. 2), в своё время поражавший воображение путешественников XVIII столетия своей невероятной по тому времени высотой. Выбранная безызвестным строителем моста высота сооружения позволила спрямить склоны Тюменки таким образом, что повозки с лошадьми даже в зимнюю пору и, особенно, в гололёд не испытывали каких-либо неудобств. В более позднее время, когда опорами моста стали бетонные тумбы (илл. 338), наклоны берегов Тюменки как со стороны Гостинодворской площади, так и со стороны Затюменского мыса просматривались весьма ощутимо.






Предшественник бревенчатого моста появился ещё в XVII веке. Он представлял собой низкое и неустойчивое сооружение, возвышающееся над водой всего на 3 сажени (6,4 метра). Спуски к мосту были необычайно крутыми. В 1728 году городские власти решились на строительство грандиозного моста, аналога которому не сыщешь и в наше время. В русло речки Тюменки сплошной стеной вбили вертикально стоящие брёвна. Между ними оставили небольшие щели для пропуска воды. На вершинах столбов сделали настил шириной 10 метров. Мост имел длину 175, высоту 21 метр. Комбинация столь необычных размеров сооружения позволила устранить крутизну склонов таким образом, что плоскость проезжей части моста сравнялась с уровнем подступающих к мосту улиц. Мост представлял собой достижение инженерной мысли, которое в некоторых отношениях недоступно даже современным строителям деревянных конструкций. К великому сожалению, использованный строительный материал не отличался долговечностью, и мост служил тюменцам недолго, но остался в памяти потомков как непревзойдённый образец древнего инженерного мостостроительного искусства. Современные железобетонные опоры моста появились сравнительно недавно, в начале 1960-х годов (илл. 339).






Одним из старейших мостов в Тюмени считается переход через лог речки Тюменки в районе вокзала в начале Первомайской (Голицынской) улицы. После пуска железной дороги Екатеринбург Тюмень в 1885 году появилась необходимость соединения вокзала с центром города и пристанями. Был построен деревянный мост, который уже к 1908 году в значительной мере обветшал. По предложению комиссии городской управы деревянный мост было решено заменить земляным насыпным. Проезжая поверхность моста укреплялась бутовым камнем, а для прохода воды в тело земляного моста укладывались три чугунные водопропускные трубы большого диаметра [6]. Заказ на трубы передали на завод Н. Д. Машарова. Будни строительства моста в том же 1908 году заснял тюменский фотограф Т. Л. Банщиков (см. илл. 228). Там же на фотографии на заднем плане можно видеть и старый деревянный мост, на время строительства нового моста исполнявший своё назначение и ещё не ликвидированный. За несколько десятилетий службы земляного моста его конструкция и внешнее оформление не однажды менялись (илл. 340). Последняя, наиболее капитальная реконструкция, была проведена несколько лет тому назад.






После окончания в начале 1920-х годов гражданской войны проблема восстановления и заметного оживления промышленности стала необычайно актуальной. К сожалению, отсутствие надёжного круглогодичного сообщения между двумя берегами Туры существенным образом мешало развитию народного хозяйства не только Тюмени, но и городов и районов восточнее её, особенно в сторону губернского центра Тобольска. Уездная газета того времени «Трудовой набат» и журнал «Наш край» настойчиво проводили пропагандистскую кампанию по строительству моста. Местные власти решились, наконец, на выделение необходимых средств. В качестве исходного проекта выбрали бревенчатый шестипролётный мост с решётчатыми фермами системы американского инженера Гау [10] с шатровыми ледорезами и волноломами. Автором проекта считается некий инженер Карлсэн специалист по проектированию деревянных мостов из строительной конторы Уралстрой (Свердловск). Руководил строительством моста техник А. Фролов и прораб Колядов. Смету на сооружение моста составляли техник К. Чакин [11], получивший известность в Тюмени как городской архитектор в начале минувшего века, и бухгалтер Сабуров. Кроме Чакина, мне не удалось найти какие-либо сведения об этих людях. Знаю лишь, что Фролов в начале 1920-х годов работал председателем Тавдинского районного исполнительного комитета, а затем трудился в дорожном отделе Тюменского округа. Печатался в журнале «Красные вехи» еженедельнике Тюменского окружного исполнительного комитета Совета рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов (1924 г.), в газетах «Трудовой набат» и «Красное знамя» (1924–1927 гг.). Тематика публикаций охватывала вопросы осушки болот каналами, очистки окрестных лесов, дорожного и мостового строительства. Когда началось сооружение моста, Фролов построил рядом с левым береговым устоем собственный двухэтажный деревянный дом, сохранившийся доныне на перекрёстке улиц Щербакова и Береговой. По слухам, в 1930-х годах Фролов был репрессирован.

19 февраля 1924 года на заседании Тюменского окружного исполкома был заслушан доклад заведующего дорожным подотделом коммунального хозяйства инженера Василенко о постройке моста. Как следовало из доклада, проектная документация прошла утверждение в Омске в управлении речного судоходства. Сроки ввода моста в работу определялись на весну 1925 года [1] к началу ледохода. Строительство моста было поручено управлению строительства из Свердловска [2]. Крупным городским событием начала 1924 года стали заложение моста и забивка первой сваи на левом берегу (илл. 341). Мост строили менее двух лет. Строительный материал брёвна возили из Кулаковских дач по Тавдинскому тракту или сплавляли лес плотами оттуда же вниз по реке, а также из Калымской казённой лесной дачи Тюменского лесничества. Средством механизации служили копры с ручными лебёдками. В 1925 году состоялось торжественное открытие моста первого в истории города (илл. 342, 343), гордости Тюмени первых советских лет и мечта многих поколений тюменцев [7, 8]. По мосту проложили утеплённый водопровод для Заречной части города.
















Как нередко происходило в советское время, когда было в моде принимать какие-либо обязательства пуска или окончание строительства объектов к очередному политическому событию, мост заактировали с большими недоделками. В начале 1926 года появляются документы комиссий, свидетельствующих о необходимости достройки моста. Нивелировка пролётов, выполненная окружным инженером В.Г.Завадским и техником строительного отдела К. Чакиным, установила проседание ферм, что потребовало подтяжку крепёжных болтов, замену скоб и некоторых раскосов ферм. Отделу местного хозяйства пришлось взять на себя хлопоты и расходы по достройке [11], включая незавершённое оборудование съездов с моста. Комиссия обязала строителей установить на мосту фонари для освещения, а в противопожарных целях бочки с водой и ящики с песком.

Так или иначе, но мост длиной 158 метров на пяти быках с таким же количеством шатровых ледорезов и с шестью фермами рабочего пролёта получился настолько изящным, почти летящим над рекой, что получил международную известность. Так, Шведская академия наук внесла его в почётный список одного из красивейших сооружений подобного рода [4]. Мне понравилась оценка архитектуры и конструкции моста авторами работы [8]. Они писали: _«Мост_был_очень_красив_своей_простотой,_логичной_конструктивностью_и_той_особой_звенящей_лёгкостью,_которая_присуща_лишь_старым_бревенчатым_мостам_». В согласии с нормативными цифрами продолжительность службы деревянных мостов, строительные элементы которых пропитаны антисептиком креозотом, не может превышать 20-30 лет. На деле тюменский мост проработал более полувека, или вдвое больше. Возможно, запредельное превышение срока службы стало причиной катастрофы моста в начале 1980-х годов [5]. О катастрофе обрушении одного из пролётов, сохранились некоторые интригующие детали.

Со временем мост ветшал, деревянные элементы покрывались гнилью. В 1960-х годах случился пожар. На пожарном катере, посланном на выручку, насос оказался неисправным... Мост пострадал, и потребовался его ремонт. В связи с расширением объёмов речного судоходства в 1971 году строители организовали капитальный ремонт моста. Для пропуска большемерных судов было решено расширить под мостом судоходный габарит, ликвидировать один из центральных пролётов моста вместе с опорой (илл. 344) и заменить два пролёта одним удлинённым. Нарушение первоначального проекта, не рассчитанного на такую «рационализацию», дорого обошлось городу и его жителям. 8 июля 1982 года в 9 часов 55 минут утра один из пролётов моста со страшным грохотом рухнул (илл. 345) и увлёк в воду маршрутное такси и мотоцикл. Спасательный катер поднял из воды всех пассажиров.









А вот владелец мотоцикла Ю. Гаврилов погиб [5]. Поскольку восстановлению прогнивший мост не подлежал, его разобрали и ликвидировали береговые устои. Город на несколько лет лишился одной из важных транспортных артерий, связывающей левобережье с основной частью областного центра. Главная транспортная нагрузка легла на мост, построенный через Туру в продолжение улиц Челюскинцев и Дзержинского (илл. 346)






От аварии с деревянным мостом из-за нарушения связи с центральной частью города более всего пострадали жители районов Заречья и Затюменки, примыкающих к Монастырскому мысу. Пешеходный мост стал крайне необходим Тюмени. В начале января 1985 года специалисты московского института Гипрокоммундортранс провели геодезическую разбивку трассы будущего моста. Правобережная его опора оказывалась напротив главного здания краеведческого музея. В этом месте когда-то находился фундамент Благовещенского собора. За основу проекта взяли одновантовый мост с высотой пилона 60 метров. На нём, на пилоне, должны были висеть на стальных подвесках пролёты моста. Строительство пешеходного моста (илл. 347), названного позже Мостом влюблённых, продолжалось до 1988 года. С тех пор вантовый мост через Туру стал привычным и достаточно элегантным элементом городского пейзажа (илл. 348).











Вернёмся к железному мосту с бетонными опорами по улице Челюскинцев. Он был введён в строй в сентябре 1961 года [3]. В процессе интенсивной эксплуатации мост неоднократно подвергался текущему ремонту, а недавно он пережил и капитальный. В 1985 году началось строительство нового моста в створе улицы Профсоюзной (илл. 349). С вводом его в строй в августе 1991 года грузовой и пассажирский поток транспорта получил новые, небывалые для Тюмени возможности. Кроме упомянутых мостов за последние 40 лет Тюмень обзавелась автомобильными мостами через Туру в пригородах вверх по течению реки, соединив город с Верхним Бором, а также в центре Тюмени в начале улицы Мельникайте. Новый железнодорожный мост появился в конце 1960-х годов на окраине города вниз по течению Туры при строительстве железной дороги Тюмень Тобольск. Общее количество мостов через Туру в границах областного центра достигло шести единиц, включая пешеходный мост.











ЛИТЕРАТУРА.

1. Журн. «Наш край», 1924, № № 7, 19.

2. – Газ. «Трудовой набат», Тюмень, 1925, 28 февр., 5 апр., 7 ноября; 1926, 27 окт.

3. Степанов В. Имениннику 30 лет. – Газ. «Красное знамя», Тюмень, 1991, 28 сент.

4. Смирнов О. Изнанка городских пейзажей. – Газ. «Тюменский комсомолец», 1996, 21 мая.

5. Смоляков М. Дело о старом мосте. – Газ. «Тюменский курьер», 1997, 20 сент.

6. Сотников В. Бутовый камень, машаровские трубы и верное решение. – «Тюменские известия», 1997, 19 дек.

7. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 1. – Тюмень, «Слово», 2001, с. 215, 244.

8. Заварихин С. П., Жученко Б. А. Архитектура Тюмени. – Тюмень, «Радуга-Т», 2004, с. 185–186.

9. Гибшман Е. Е. Строительство деревянных мостов. Изд. Мин-ва коммун. Хоз. РСФСР. – М., 1956, с. 33-45, 85-95.

10. ГАТО: Р–143, Оп. 1, Д. 34, Л. 10–15; Р–143, Оп. 1, ДЗЗ, Л. 106; Р–143, Оп. 1, ДЗЗ, Л. 105–105об; Ф. 143, Оп. 1, ДЗЗ, Л. 32.






НА ФОТОГРАФИЯХ – СТАРИНА ТОБОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ



В предыдущих трёх книгах «Окрик памяти» мне неоднократно приходилось обращаться к тюменской и тобольской старине, отражённой в многочисленных фотографиях второй половины XIX и начала XX столетий [см., например, страницы публикаций работ 4-6]. Обширная подборка старинных снимков опубликована мною в недавно вышедшей в Тюмени книге «Былое светописи. У истоков фотографии в Тобольской губернии» [7]. Казалось бы, грандиозная коллекция фотографий минувших времён, насчитывающая более 2000 единиц, почти исключала какие-либо возможности пополнения её новинками и счастливыми находками. Возникали, однако, дополнительные знакомства с людьми обладателями неизвестных мне старинных фотографий и художественных почтовых открыток, случайные находки в клубах коллекционеров или в букинистических магазинах, реже приятные подарки бескорыстных любителей старины. Словом, процесс поиска новых, порою неожиданных по сюжету снимков оказался продолженным. Надо думать, он будет продолжаться до бесконечности. О содержании некоторых находок мне хочется рассказать читателю.




ФОТОГРАФИИ ДОРЕВОЛЮЦИОННОГО ПЕРИОДА (1900–1916).


В первую очередь обратимся к снимкам ТЮМЕНИ и её главной водной артерии реки Туры. В них привлекает внимание необычные, вернее сказать, нестандартные точки выбранных съёмок. Это, прежде всего, панорама Тюмени, сфотографированная возле монастыря в верхней части реки у начала города (илл. 350). Неизвестный мне фотограф навёл объектив своего аппарата не только на передний план монастырь, но и, в качестве фона, разместил на снимке привычные атрибуты городского пейзажа с Благовещенским собором, другими культовыми сооружениями и городской Думой. Основное пространство фотографии занимает река в пору весеннего разлива с мостками для полоскания белья и причалом для лодочной переправы. В центре снимка можно видеть заросший растительностью Дунькин сад, огороженный забором и вплотную примыкающий к стенам монастыря.






На другой фотографии (илл. 351) различим, казалось бы, привычный пейзаж в районе тупиковой станции Тура. Но выбранная точка съёмки с верхней палубы пассажирского парохода позволила по-новому визуально оценить главную набережную Тюмени с её мостками вдоль берега, построенную на деревянных столбах. Здесь же возле берега реки примостилась «Ласточка» – один из кораблей известного судовладельца И. И. Игнатова (илл. 352). За пароходом в центре возвышается здание конторы Игнатова с башенкой на крыше. Игнатов любил встречать свои пароходы, разглядывая их через подзорную трубу с вершины башни. Один из колоритных снимков того времени сохранил для истории в крупном плане не только внешний вид судна, но и его палубу с экипажем на фоне вентиляционных труб (илл. 353).














В более ранних выпусках «Окрика памяти» мне уже приходилось показывать снимки землечерпалок – весьма популярный объект фотографирования мастерами светописи начала XX столетия. Но вот перед вами ещё один вариант этого сюжета, сделанный известным тюменским фотографом И. Шустером (илл. 354). Снимок интересен также тем, что стало известно имя начальника установки: Павел Евграфович Шелковников. Об этом мне сообщила его родственница М. П. Шелковникова, обладательница этой фотографии. Она же дала мне разрешение на публикацию снимка.






Представляют исторический интерес фотографии некоторых зданий, особенно утраченных, как производственного, так и бытового назначения. Среди них снимок крупным планом Гостиного двора (илл. 355), на момент съёмки солдатских казарм. Любопытны некоторые детали фотографии. Например, солдаты, позирующие фотографу, а также газовые фонари на невысоких столбах, окрашенных в полоску, и столбами, стоящими в ожидании навески электрических проводов для городского освещения. Поскольку навеска проводов относилась к 1912 году, это событие позволило с большой точностью датировать появление снимка.






Покажу читателю некоторые примечательные тюменские дома, к нашему времени утраченные. Это, прежде всего, так называемый «Серебряный дом» (илл. 356, 357), стоявший на высоком берегу Туры по улице Советской (Серебряковской) и радовавший глаз не одному поколению жителей Тюмени. Обратите внимание на любопытную игру слов: Серебряный дом на Серебряковской улице... Мне ещё в 1980-х годах удалось застать «в живых» этот примечательный дом и сделать фотографии отдельных его фрагментов (илл. 358-360). «Серебряный дом» получил такое название из-за серебристой окраски накладных деревянных элементов, украшающих фасад и ворота здания. Для материала накладок использовался древесный материал из осины. По мере старения поверхность накладок приобретала серебристый оттенок. Неплохой, согласитесь, строительный приём! Наверное, поэтому знатоки и ценители деревянного зодчества видели в серебре дерева «звенящую красоту».
















Уникальный дом с мезонином, памятник деревянной архитектуры с неповторимой деревянной резьбой, был построен в самом конце XIX столетия братьями Никольскими: Иваном Ивановичем (1854–1918) и Павлом Ивановичем. Оба были врачами. Первый работал в реальном училище, второй в тюремной больнице (1911–1915). Павел Иванович избирался гласным Тюменской городской Думы, исполнял обязанности городничего. Позже, перед революцией, дом принадлежал купцу Николаю Александровичу Сеченову и его наследникам. В ночь с 14 на 15 апреля 1995 года дом, простоявший столетие, сгорел [2, 3]. Вместе с ним погибли редкая мебель, камин старой работы, три граммофона с набором ОДНОСТОРОННИХ редчайших граммофонных пластинок, древний барометр, коллекция старых открыток с видами Тюмени скорбное это дело: всё перечислять.

До 1970-х годов напротив сельхозинститута, теперь главного здания сельскохозяйственной академии, стоял ещё один дом, принадлежавший до 1917 года владельцам мукомольной мельницы на Бабарынке братьям Шадриным. Снимки этого деревянного с мезонином дома (илл. 361, 362), сделанные в 1950-х годах минувшего века, сохранили для будущих поколений примечательное сооружение, служившее когда-то в качестве одной из доминант центральной улицы города.









Ещё один снимок утраченного здания, бывшей мельницы купчихи Гусевой, можно увидеть на илл. 363. Мельницу построили в 1911 году, о чём свидетельствовала надпись на фронтоне здания. Кирпичное трёхэтажное сооружение, наружные стены которого украшал кирпичный декор с замысловатыми вариациями, стояло по улице Орджоникидзе, 5. На его месте сейчас располагается отель «Тюмень». В последние годы перед ликвидацией мельницы её просторные помещения занимали технологические лаборатории «Главтюменьнефтегаза».






Мне доставляет большое удовольствие в свободное от забот время прогуляться по улицам старого центра Тюмени. Каждый раз удаётся увидеть на зданиях что-то из элементов старины, на которые раньше не обращал внимание. Например, на крыше одного из домов и на балконе по улице Республики мне бросились в глаза литые чугунные решётки, рельефно смотрящиеся на фоне голубого неба (илл. 364, 365). Сберечь бы их, пока кому-то не пришло в голову снести малоэтажный дом и выстроить на его месте многоэтажную махину для офисов.











Некоторое время тому назад в фондах архива Русского географического общества (РГО) в Санкт-Петербурге удалось отыскать обширнейшую подборку фотографий, выполненных в 1910-х годах минувшего столетия, в объёме свыше 100 единиц. Все они посвящены сюжетам хозяйственной жизни Тобольской губернии. Полный перечень всех обнаруженных фотографий приведён мною в работе [7] на страницах 817-821. К сожалению, при подготовке рукописи упомянутой книги мне не удалось воспользоваться этими фотографиями, и ни одна из них в публикацию не вошла. Только сейчас появилась возможность показать читателю небольшую их часть около десятка снимков [8]. В первую очередь обратимся к Тюмени и её окрестностям. На иллюстрации 366 можно увидеть деревянное зернохранилище ёмкостью 85 тысяч пудов, построенное в 1916 году в районе станции Тура возле элеватора. Интересны снимки (илл. 367, 368), относящиеся к заводу Н.Д. Машарова в Тюмени начала военной поры 1914 года. Их редкий по содержанию сюжет отражает работу по обточке снарядов для 90-миллиметрового бомбомёта, как называли тогда миномёты. Заказ на снаряды завод получил от Омского военно-промышленного комитета. Фотография может служить удачным дополнением к разделу об истории миномётного производства в Тюмени в годы Первой и Второй мировых войн, который был опубликован мною в «Окрике ...» [6, с. 120–124].
















Изображения совершенной по тому времени техники сепарирования молока в Лопатинской артельной маслодельне Курганского уезда показаны на илл. 369. На другой фотографии (илл. 370) запечатлено строительство кирпичного здания маслодельного завода в деревне Ингалинке Ялуторовского уезда. Обратите внимание на фон снимка. Задний план заполнен изображениями ветряных мельниц. Для начала XX столетия ветряные мельницы Юга Тобольской губернии представляли собой непременную составляющую сельского пейзажа, почти как в Голландии.






Особый интерес с точки зрения современной Тюмени как столицы нефтяного края вызывают снимки ручного бурения артезианских скважин на воду в Тюменском уезде (илл. 371 на цв. вклейке) и приспособлений в виде мощных домкратов для принудительного опускания в такую скважину обсадных труб (илл. 372 на цв. вклейке). По признакам нефти в виде нефтяных (ржавых?) пятен на поверхности Пышминского болота в районе Андреевского озера в 1911 году, когда болота покрылись льдом, тюменские предприниматели попытались пробурить неглубокую, до 30 метров, скважину (илл. 373). Начинание оказалось безрезультатным, но сам факт бурения и начала серьёзного поиска нефти остались в истории края благодаря фотографии довольно ярким событием.














Кроме материалов из архива РГО, мой личный архив дореволюционных фотографий окрестностей Тюмени постоянно пополняется новыми снимками. Непрерывное накопление имело место и при работе над этим параграфом. Одна из таких «свежих» фотографий (илл. 374), авторство которой принадлежит тюменскому фотографу начала минувшего века Т.Л. Банщикову, отображает начало строительства в 1911 году железнодорожного моста, его берегового устоя и временного деревянного моста через Тобол в процессе сооружения железной дороги Тюмень Омск в районе Ялуторовска. Снимок сделан во время весеннего разлива Тобола, когда все работы были законсервированы на время паводка. О вынужденной консервации свидетельствуют затопленные по самые крыши вспомогательные здания и склады строителей, а также закрытые брезентом строительные механизмы. Весь передний план занимают временные железнодорожные пути.






Во второй половине XIX и в начале XX столетий в истории фотографии Зауралья отмечено использование в фотографическом процессе некоторых принципиальных новинок. О цветной фотографии по инициативе М.С. Прокудина-Горского мы уже рассказывали. В Тобольске ещё в 1860-х годах фотографы Лисицин, Паутов и Знаменский увлеклись стереоскопической съёмкой. В Тюмени поборником трёхмерной съёмки стал известный фотограф Т.К. Огибенин. Его образцы сдвоенных снимков, приспособленных для рассматривания через стереоскоп, мне приходилось показывать читателю в предыдущих книгах «Окрика...». Стереосъёмкой интересовались и простые любители фотографии. Так, в семье Тепляковых в Тюмени сохранилась стереоскопическая семейная фотография (илл. 375), на которой, благодаря удачно выбранной точке съёмки, эффектно выглядит не только объём помещения и расположение предметов в разных плоскостях пространства, но и необычный стереоскопический блеск стекла. На плоских снимках такой блеск недостижим.






ИШИМ и его уезд представлен в собрании фотографий РГО снимком дома, в котором размещалась поземельно-устроительная партия (илл. 376). Тут же рядом на площади проводилась закупка «экспортного» масла от крестьянских хозяйств Ишимского уезда. О закупке извещает щит с соответствующим текстом. Другая фотография (илл. 377) демонстрирует водозащитную дамбу в посёлке Ново-Никольском Ишимского уезда. На фотографии дамба названа «водостеснительной». Снимок интересен тем, что сооружение дамбы, которое закончилось в 1908 году, проводилось по инициативе самих жителей и на их пожертвования. Кроме того, появление дамбы в столь отдалённом от центра губернии месте представляет собой прецедент в истории борьбы с наводнениями в нашем крае, когда провинция обгоняла Тюмень и Тобольск при строительстве защитных сооружений.











Несколько слов о старом ТОБОЛЬСКЕ И ТОБОЛЬСКОМ СЕВЕРЕ. Здесь следует показать две, ранее мне неизвестные, цветные художественные почтовые открытки, изданные тобольским мастером А. Цветковым в 1914 году (илл. 378, 379). На первой из них представлен общий вид города, каким он видится с Паниного бугра. Снимок интересен тем, что, пожалуй, впервые на нём присутствует только что выстроенный польский костёл. Другая фотография заполняет пробел редких снимков пристани Товарищества Западно-Сибирского речного пароходства в Тобольске. Покажу ещё одну очень редкую открытку, изданную в Твери в 1914 году земским студенческим университетом в серии «Из быта заполярных кочевников Сибири» (илл. 380). На снимке мы видим семью кочевых остяков, расположившихся в устье Енисея на берегу Карского моря. Под фотографией помещён следующий текст: «Остяки (енисейцы). Остановившись на отдых во время кочёвки, они согревают на костре воду и при помощи самодельных берёстовых чашек утоляют жажду. Питаются сырой рыбой и мукой, размешанной в воде». (См. также Приложение № 13.)
















СНИМКИ СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ (1920–1940 ГГ.).


Мой достаточно солидный и многолетний опыт поисков старинных фотографий показал любопытную сторону их появления во времени. Суть её состоит в том, что за период с 1917, возможно, ещё на год-два раньше, и по 1921 годы произошёл в некоторой степени провал фотографического материала. Новинки за эти годы встретить почти невозможно. И это вполне понятно. Неудачное завершение мировой войны, смута революционных лет, когда революция, как это всегда было в мировой истории, пожирала своих творцов, гражданская война и разруха хозяйства после её окончания не способствовали фотосъёмкам. В такие тревожные годы замирала не только фотография, для которой промышленность перестала выпускать необходимые материалы и реактивы. Но вот наступило некоторое оживление народного хозяйства в стране (илл. 381 на цв. вклейке, 382), и люди потянулись к фотоателье, восполняя то, что много лет было малодоступным. Коллективные фотографии «на добрую память» посыпались как из рога изобилия.











Начало 1920-х годов богато изображениями типичных представителей населения тех времён. На снимках можно увидеть коллектив рабочих Талицкого дрожвинзавода (илл. 383), входившего в состав Тюменского округа, а также участников постройки бранд-вахты «Могучий» комитета Северного морского пути с представительством в Тюмени (илл. 384). На других фотографиях присутствуют работники кустарной промышленности (илл. 385 – 387) и труженики кооперативов (илл. 388), фотоателье (илл. 389), делегаты разного рода съездов и слётов (илл. 390, 391) и даже безработные (илл. 392). В период реконструкции промышленности стала престижной изобретательская и рационализаторская деятельность (илл. 393). Вторая половина 1920-х годов ознаменовалась массовым увлечением радиоделом и радиолюбительством (илл. 394, 395).
































































Признаюсь, меня немало удивил редкий снимок солидного здания конного завода в Тюмени (илл. 396), относящийся к 1921 году. Мне не только ранее не встречалась такая фотография, но я и не слышал о существовании самого завода по разведению лошадей. Заинтересовавшись фотографией, я разыскал журнал «Красные вехи», выходивший в начале 1920-х годов как орган Тюменского окружкома, за 1924 год [1]. Материалы о заводе, изложенные на 8 страницах безымянным автором, спрятавшимся за инициалом «Б», подробно рассказывали об истории завода в дореволюционное время и о перспективах его развития в советские годы.






Статья интересна изложением истории коневодства и разведения рысистых лошадей в селениях Тюменского и соседних с ним уездов в дореволюционное время. Рассказывается и о разведении в Тюмени лёгкой городской упряжной лошади. Рысистых лошадей в Тюменском уезде разводили в Успенской и Тугулымской волостях, а также в Червишево и в Ялуторовске. Частные конные заводы принадлежали купцу Подаруеву (завод ликвидирован в 1901 году), в Заводоуковске братьям Колмаковым, Памфилову в Чёрной Речке и в других местах. Начиная с 1916 года, в Тюмень стали поступать рысистые лошади с заводов Центральной России, отличающиеся лучшей резвостью, чем лошади, имеющиеся здесь в то время. К сожалению, в 1919 году, при отступлении воинских частей адмирала Колчака, все лучшие лошади были уведены в Сибирь. Такая же участь постигла лошадей конезавода Кузнецова в селе Юргинском.

С ноября 1919 года, когда был закончен учёт оставшихся по разным местам разъездных лошадей, губернский земельный отдел организовал государственный конный завод рассадник племенных животных. Первоначально завод называли «Советским конным заводом», затем он числился как «Тюменский государственный конный завод». С октября 1922 года он стал «Губернским конным заводом», а после ликвидации губернии – Окружным конным заводом (илл. 397). Тренировочная конюшня находилась в городе, а маточную конюшню перевели в бывшее имение Колмакова при станции Заводоуковск. Возле деревни Утешево была отведена земля под выгон животных. В 1921–1922 годах многие лошади, поднятые на ноги заботливым уходом, участвовали в забегах на ипподромах Тюмени и Екатеринбурга, показывая рекордную резвость. Первыми, кто взялся за возрождение рысистых тюменских лошадей, были губернский агроном Николай Иванович Бердников, профессиональный наездник Дмитрий Кузьмич Головкин и заведующий отделением коневодства губземотдела А. Д. Урусов. Ветеринарную помощь с марта 1920 года оказывал врач В. В. Красовский.






В 1920-х годах, как ответ на потребность развития техники в народном хозяйстве СССР, на фотографиях всё чаще появляются автомашины (илл. 398, 399, см. также Приложение № 12) и самолёты, силовые установки (илл. 400-402) и гидростанции, военная техника и паровозы, мосты, заводы и другие атрибуты развивающейся индустрии. Замечу, что первая легковая автомашина появилась в Тюмени в 1903 году в семье купца Колмогорова. В дождливую погоду для тюменских ребятишек на улице не было большего удовольствия, как помогать вытаскивать эту машину из грязи. С начала 1930-х годов первостепенное внимание правительства уделяется помощи Красной Армии и Военно-Морскому Флоту (илл. 403), в том числе торговому флоту северных морей (илл. 404). На фотографии показан городской актив, собранный в связи с оказанием помощи затонувшему в 1934 году ледоколу «Челюскин», о чём свидетельствует висящая на стене справа картина в рамке, на которой изображён портрет руководителя высокоширотной экспедиции О.Ю. Шмидта и эпизодов спасения экипажа тонущего ледокола. Развивается в Тюмени и Тобольске начальное и среднее профессиональное образование (илл. 405, 406). Впервые в губернии появляется возможность получения высшего образования в автодорожном, агропедагогическом и педагогическом институтах (илл. 407, 408). Активизируется работа объектов культуры, отдыха (илл. 409) и связи (илл. 410).





































































* * *

В заключение раздела мне подумалось, что неплохо бы, пусть немного, расширить установленные заголовком временные рамки повествования, захватив и чуть поздние годы, относящиеся к концу 1940-х и началу 1950-х годов. Такое расширение позволит мне показать читателю несколько экземпляров уникальных фотографий областного центра и его окрестностей. Глядя на них, можно заметить некоторые существенные изменения, которые произошли в городе за последние полвека. Сначала взгляните на участок сквера возле главного здания краеведческого музея, с крыши которого была совершена съёмка (илл. 411). Наверное, будет интересен снимок входа в здание Тюменской филармонии, совершенно не похожий на современный (илл. 412), а, стало быть, представляющий историческую ценность. Не меньшую значимость представляют работы по расширению Торговой площади в Тюмени в районе водонапорной башни (илл. 413). Судя по военной одежде, весьма модной в послевоенные годы, фотография относится к 1946 году. Необычно для современного жителя Тюмени выглядит оживлённая трасса реки Туры с двухэтажным дебаркадером, работающим элеватором и только что реконструированной усилиями пленных немцев водокачкой (илл. 414, 1948 год).



















Наконец, не могу удержаться и, по возможности, хочу удивить читателя аэрофотосъёмкой центральной части Тюмени с высоты птичьего полёта, выполненной в 1966 году в день города пилотом

А.Ф. Новиковым (илл. 415). Внимательное изучение фотографии позволяет сделать любопытные заключения о том, насколько способен измениться город за время жизни одного поколения. Исчезли Центральный стадион и городской парк, когда-то излюбленное место отдыха тюменцев. На месте, где когда-то была разбита роскошная цветочная клумба, сейчас громоздится памятник В. И. Ленину, наименее удачный из всех существующих, совершенно не отражающий реальный образ творца революции и, следовательно, не представляющий никакой исторической и художественной ценности. Я ещё помню, как мы, проходя мимо клумбы, наслаждались ароматом цветочного царства. На Центральной площади невысокими кустиками возвышаются над асфальтом будущие взрослые деревья. Нет на снимке и ещё не намеченного к стройке здания научно-технической библиотеки, в стадии сооружения находится здание главного универмага. Газеты разных уровней любят помещать на своих страницах парные, мало отличающиеся друг от друга рисунки на тему «сравни отличия». Вот и я предлагаю читателю возобновить эту игру, глядя на редкий снимок, восклицая: «а помнишь?» или «а теперь?». Работы хватит надолго.






Окрестности Тюмени начала 1950-х годов я решил показать на примере деревни Другановой (илл. 416), а начало нефтяной эры Тюмени 1964 года демонстрацией уникальных нефтяных караванов с танкерами на реке Оби в Усть-Балыке (пароход «Капитан», илл. 417), и на Иртыше (илл. 418).





















ЛИТЕРАТУРА.

1. Материалы к истории Тюменского окружного (бывшего губернского) конного завода. – Красные вехи. – Тюмень, 1924, № 8, март, с. 19-26.

2. Дубовская Е., Смилян Б. Был дом серебряным, стал обгорелым. – Газ. «Тюменские известия», 1995, 19 апр.

3. Клепикова И. Хождение по мукам. – Газ. «Тюменский курьер», 1995, 15 июля.

4. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 1. – Тюмень, «Слово», 2000, с. 213-260.

5. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 2. – Тюмень, 2001, «Слово», с. 273-279, 317-320.

6. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 3. – Тюмень, 2003, «Слово», с. 20-46.

7. Копылов В. Е. Былое светописи. У истоков фотографии в Тобольской губернии. – Тюмень, 2004, «Слово», 864 с.

8. Архив РГО (Санкт-Петербург): Разряд 112. Оп. З. № 327. Л. 4, 10; там же, № 365. Л. 2, 3; там же, № 369, Л. 5, 6; там же, № 371. Л. 18; там же, № 378. Л. З, 12, 15.






СЕНСАЦИЯ В МОНЕТНОМ ДЕЛЕ


В двадцатых числах января 2003 года у меня на рабочем столе совершенно неожиданно появилась папка с материалами под общим названием «Монеты нового поколения: концепция дизайна». Кандидат технических наук В. – С. Воронов, начальник департамента Тюменского отделения Центробанка, вручил мне эту папку с дарственной надписью следующего содержания: «Моему ректору, профессору, краеведу Виктору Ефимовичу Копылову с самым искренним уважением. В. Воронов, выпуск 1980 года, специальность «Технология машиностроения, металлорежущие станки и инструменты».

Просмотр папки поразил моё воображение, особенно после того, как на титульном листе пояснительной записки я увидел фотографию золотой медали 51-го Всемирного салона изобретений, научных исследований и промышленных инноваций «Брюссель-Эврика 2002». Далее следовала цветная копия диплома к золотой медали (илл. 419 на цв. вклейке) с эмблемой Всемирного салона: человека в задумчивой позе локоть на столе, ладонь у лба. Почти как в известном фильме «Весна», в котором актёр Р.Я. Плятт демонстрировал в киностудии процесс рождения открытия: достаточно задуматься, прислонив ладонь ко лбу, и мысли сами заработают. Не в меньшей мере поразило меня и другое обстоятельство: достижение мирового класса тюменского инженера и учёного не нашло запоминающегося отклика на страницах местной периодической печати. А ведь о чём только не пишут журналисты, заполняя страницы газет малозначащими событиями!






Что же предложил В. Воронов? Впрочем, сначала я поставлю вопрос в несколько иной плоскости: каковы мои знания о монетах, кроме того, что они являются знаками оплаты? Как оказалось, очень малы. А то, что известно, в большей мере относится к экзотическому, если не сказать больше – анекдотическому использованию монет. Например, история Тюмени сохранила любопытный факт. В 1670 году местный колокольный мастер Иван Михайлов отлил из медных денег пушку весом 155 килограммов и длиной 126 сантиметров. В самом деле, где в Тюмени можно найти медную руду? А монеты вот они, рядом, под рукой. В советские годы мне, тогда школьнику, приходилось заниматься составлением самодельных реактивов для проявления стеклянных фотопластинок и фотобумаги. Рецепт смеси проявителей диктовал строгое соблюдение по весу её компонентов. Разновесами самодельных из кружков картона весов надёжно служили медные монеты стоимостью от одной до пяти копеек. Стандарт Госбанка СССР предусматривал все этих монет таким образом, что номинал в цифрах соответствовал весу в граммах. Можно вспомнить цыганских женщин, которые изобрели использование монет в качестве украшений.

Что ещё? О коллекционерах монет можно не говорить. Для них монета объект истории, предмет научного исследования. Иногда мне, заядлому автомобилисту, приходилось применять монеты в самых неожиданных ситуациях. Как-то, ещё в начале 1970-х годов, в туристической поездке по Южному Уралу среди гор и на безлюдной дороге (были и такие времена) я проколол камеру колеса. Запасное колесо с таким же проколом, не заклеенное по причине беспечности его хозяина, лежало бесполезным грузом в багажнике. Разбортовал колесо, но заклеить дыру оказалось нечем. Безвыходность положения, как известно, рождает необыкновенную изобретательность («голь на выдумки хитра» помните?). Достал из кармана двухкопеечную медную монету, согнул её плоскогубцами пополам, а в образовавшуюся щель воткнул «щепоткой» резину камеры и туго зажал монету щипцами. Моё «изобретение» оказалось настолько эффективным, что камера служила без подклейки несколько летних сезонов. Честнее говоря, я просто забыл о несчастной монете. А кто из автолюбителей не использовал монету, как и я, в качестве инструмента-отвёртки при выворачивании пробок аккумулятора?

Стоп! Словесное сочетание «монета-инструмент», по всей вероятности, приходило на ум и Виктору Воронову. В самом деле, достаточно его произнести, как в голову приходят мысли о придании монете новых функций. Для Воронова, получившего высшее образование в Тюменском индустриальном институте и специалисту по металлам, оказалась достаточной идея «монета есть инструмент», чтобы предложить до 50 вариантов изменения конструкции монет с новыми и необычными свойствами. Сочетая при чеканке монет металлы с различными характеристиками и их реакциями на внешние температурные, механические и гравитационные воздействия, можно изготовить, например, «поющую» монету-камертон, монету-термометр, монету-угломер и множество других полезных в быту вариаций. Так изобретатель Воронов и поступил.

Две из перечисленных монет стоят того, чтобы заняться их описанием (илл. 420, 421). Монета-термометр, в отличие от «поющей» монеты, названа Вороновым «танцующей». Свойства термочувствительных металлов, составляющих монету, таковы, что монета, поставленная на ребро, отзывается на температуру перекатыванием по плоской поверхности за счёт изменения положения устойчивого равновесия. По окружности монеты нанесены деления температурной шкалы. Отсчёт ведётся в точке касания монеты поверхности стола.









Аналогичный способ использован и в монете-угломере или монете-уровне. Только перемещение, вернее сказать, перекатывание монеты, стоящей на ребре, происходит под действием гравитационных сил. По окружности монеты нанесены градусы угла наклона в пределах плюс-минус 5 градусов, чего вполне достаточно, чтобы оценить горизонтальность рабочей поверхности. При нуле градусов «прибор» становится уровнем.

Монеты нового поколения, не имеющие аналогов в мире, несколько усложняют технологию их изготовления, но зато получают надёжную степень защиты от подделки. Они повысят спрос на такие монеты не только со стороны нумизматов, но и любителей сувениров. Меняется взгляд на совершенствование монет только с помощью улучшения дизайна и повышения качества скульптурного изображения и чеканки.

Все предложения В.С. Воронова защищены патентами Российского агентства по патентам и товарным знакам (Роспатент). Как справедливо считает Воронов, «наличные деньги считаются своеобразной визитной карточкой государства. Российский приоритет предложенных изобретений даёт шанс существенно обновить нашу визитную карточку и придать ей новые интеллектуальные черты». Представляется вполне закономерным, что мировая общественность высоко оценила изобретения тюменца В. – С. Воронова, а его экспозиция в Брюсселе получила золотую медаль (илл. 422).






После знакомства с предложениями В. Воронова и мировой оценкой его достижений я проникся высочайшим чувством уважения к выпускнику тюменского технического вуза. Именно такие люди прославляют не только родной институт, давший ему путёвку в жизнь, но и весь наш зауральский край.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Воронов В. – С. Монеты нового поколения. – Деньги и кредит, 2001, № 10.










ГЛАВА 4. ШТРИХИ ИСТОРИИ В МОЕЙ ПАМЯТИ


«Определяя задачи и направления своей

деятельности, каждый из нас должен быть

хоть немного историком, чтобы стать

сознательно и добросовестно действующим гражданином».

    В. О. Ключевский



«Уходящие поколения оставляют грядущим историю».

    Ю. Нагибин


Со студенческих, а в некоторых отношениях со школьных лет мне довелось связать свою судьбу с горным делом и с нефтяной промышленностью России. За последние полвека я объездил почти все нефтяные и газовые промыслы бывшего СССР от Борислава и Биткова на Западной Украине до Якутска и Сахалина на Дальнем Востоке. Ознакомился с достижениями нефтяников в США в Хьюстоне. На Юге нашей страны хорошо знаю нефтяную индустрию Азербайджана, Дагестана и Грозного. Я уже не говорю о Башкирии, где в середине зимы начала 1954 года мне приходилось работать в Шкапово на разведочных буровых, добывая себе материал для дипломного проекта. Бывал в Поволжье, в Татарии и в Пермской области: Краснокамск и Полазна. О Полазне у меня остались незабываемые впечатления, о которых будет рассказ впереди. Поводов для посещения тех или иных нефтяных районов было множество. Здесь студенческая практика или работа непосредственно на рабочем месте, обмен опытом, заседания разного рода советов и редакционных коллегий, служебные командировки. Приходилось ездить на защиты кандидатских и докторских диссертаций в качестве либо соискателя, либо официального оппонента. Но чаще всего поездки были связаны с бесчисленными научными конференциями, в которых участвовал как член оргкомитета или докладчик. Опытный исследователь знает: если в решении каких-то научных задач или в оценке предполагаемой тематики наметился тупик, застой, то первое, что необходимо сделать, это поехать на конференцию по родственной научной тематике. Именно там, в стороне от текучки, рождаются новые мысли, намечаются нетрадиционные пути выхода из тупика, появляются единомышленники. И, что особенно важно, возникает критический взгляд на собственные «достижения».

А пока, насколько позволяет память, я попытаюсь изложить то, что предшествовало всему перечисленному, а затем, как следствие его, что происходило в дальнейшей моей судьбе инженера-нефтяника.




«НА ПОГРУЖЕННОЕ В ЖИДКОСТЬ ТЕЛО...»


Дорогой читатель! Можете ли вы вспомнить так, как будто это было только вчера, один из уроков школьного курса физики? А вот у меня, по прошествии шестидесяти лет, прочно, точно вколоченный гвоздь в стену, остался в памяти такой урок. Великая Отечественная война была в самом разгаре, немцы стремительно рвались на восток, занимая, казалось, без особых усилий десятки и сотни российских городов. На Урал, в район Нижнего Тагила, где проживали мы с матерью эвакуировались многие семьи коренного населения западных районов страны. В их составе было много начитанных и невероятно информированных интеллектуалов из среды учительского корпуса России. О благодарном чувстве к этим людям, которое родилось во время войны и сохранилось в душе на всю жизнь, я уже упоминал.

Был среди учителей молодой мужчина, оказавшийся на нашем руднике по несколько иной причине. В первые дни войны он был ранен, отлежался в госпитале, но на фронт его больше не взяли. Нам он преподавал физику. В наше-то время встретить учителя мужчину невероятная удача и редкость, а в годы войны? Были, правда, среди учителей «физруки» из числа вернувшихся с фронта безруких или безногих мужчин.

Они с трудом вели занятия по физкультуре, если эти занятия можно было так назвать, поскольку уроки целиком держались на инициативе самих учащихся и на их чувстве жалости к покалеченным людям. Но здесь-то преподавалась физика! Насколько новый учитель физики виртуозно владел этим предметом и, надо предполагать, имел где-то высокий научный авторитет ещё перед войной, можно судить по тому факту, что директриса школы, пригласив новичка, уступила ему и его молодой жене свою благоустроенную служебную квартиру в пристрое к каменному зданию школы (илл. 423). Сама директриса, одиночка, переселилась не то к родственникам, не то к знакомым.






Занятия по физике проходили в отдельном кабинете, куда мы, насидевшись в наших стандартных нетопленных классах с голыми стенами, бежали на второй этаж, едва услышав звонок с урока и обгоняя друг друга, чтобы занять лучшие места и, заметьте, поближе к учителю. Был, правда, ещё один повод для спешки: кабинет был единственным тёплым местом в школе. В других классах мы сидели в шубах, отогревая ладонями замерзшие чернильницы. Дров для отопления печей не было. Но они всегда, пусть и не в избытке, лежали на железном листе возле печки физического кабинета. Это стало возможным благодаря тому, что учитель физики предложил нам после уроков вместе с ним пойти в соседний лес, в котором мы, абсолютно добровольно и из уважения к воле любимого учителя, выкапывали из снега хворост.

К пониманию физики, к нашим то восторгу, то слезам, он вёл нас совсем не так, как другие учителя. Это был, скорее, не урок, а научный семинар. Новый материал из учебника задавался на дом ещё до того, как сам учитель о нём рассказывал. А на очередном занятии кто-то должен был рассказать всему классу очередной параграф. Учитель задавал вопросы, всячески поощряя вопросы самих учеников, затем комментировал услышанное, делал необходимые поправки и ставил оценку «докладчику». Особенно ценилась учителем в «докладе» математическая сторона темы, если она излагалась с полным пониманием сути. Тут уж пятёрка, на которую учитель был невероятно скуп, обеспечивалась без задержки. Слёзы же, в числе их, тайные, и у меня, приходилось цедить чаще всего тем ученикам, кто наилучшим образом усваивал новый материал. Иногда пятёрку получали мои соседи по парте только за один удачный, с точки зрения учителя, вопрос, в то время как взмыленный комментариями учителя «докладчик» после экзекуции не дотягивал на лучшую оценку ответа на один или пару баллов.

Много позже, уже в студенческую пору, я понял методику нашего физика, на себе испытавшего тяготы научных семинаров своих университетских учителей. Он искал таким образом тех, кто намеревался ЗНАТЬ физику, а не только её ЗАУЧИВАТЬ, забыв без сожаления её законы после окончания школы.

Вот и произнёс я слово ЗАКОН. Оно возвращает меня к началу этого параграфа и к вопросу в адрес читателя. Как-то, помнится, на уроке физики очередной темой изучения предмета стал закон Архимеда. Следуя излюбленному своему приёму учитель стал проверять понимание закона на примере решения задач, которые наш физик изобретательно сочинял прямо тут же на уроке с использованием, как говорится, подручных средств, лежащих на столе, или вспоминая житейские хлопоты и приёмы, хорошо нам знакомые по домашним семейным делам. Задачи в конце учебника учитель не признавал, считая их примитивными и оскорбляющими достоинство знатока физики. «_Если_б_не_война_, – говорил наш мучитель, – _я_был_бы_академиком,_а_не_придумывал_бы_для_вас_эту_ерунду,_решить_которую_может_всякий_». Справедливости ради, следует сказать, что таких «всяких» в переполненном учениками классе (в военные годы до 40 человек!) редко насчитывалось более одного-двух. И вот однажды, когда и этих «одного-двух» в классе не оказалось, учитель вскипел.

– Что тут решать! Достаточно запомнить и в любое время произнести вслух закон Архимеда, чтобы, не задумываясь, найти ответ! Извольте к следующему уроку излагать наизусть закон Архимеда так же свободно, как пятью-пять.

С тех пор вы можете разбудить меня среди ночи и, не дожидаясь, когда я соображу, что происходит, потребовать от меня уверенно пробубнить закон Архимеда. Без малейшей запинки, скороговоркой и без учёта знаков препинания я заученно прорычу: «НА-ПОГРУЖЕННОЕ-В-ЖИДКОСТЬ-ТЕЛО-ДЕЙСТВУЕТ-ВЫТАЛКИВАЮЩАЯ-СИЛА-РАВНАЯ-ВЕСУ-ЖИДКОСТИ-ВЫТЕСНЕННОЙ-ЭТИМ-ТЕЛОМ».

В августе 1949 года я передал свои документы в приемную комиссию Свердловского горного института на специальность «Разработка нефтяных и газовых месторождений». Вторым вступительным экзаменом после русского языка была физика. Взял билет, прочитал его и тут же присел к столу для ответа. Преподаватель:

– Куда вы торопитесь? Присядьте, подумайте, там же в билете есть ещё и задачка.

Вряд ли читатель догадается, что сказал строптивый абитуриент, вспомнив урок своего учителя физики:

– А что тут решать-то!

Полученная мною пятёрка вряд ли отражала качество ответа. Скорее всего, причиной благоприятного для меня результата экзамена стала отчаянная смелость, граничащая с неприкрытым нахальством. На основе многолетнего личного педагогического опыта признаюсь, что преподаватели отчасти побаиваются студентов, которые на экзамене не только в совершенстве владеют материалом курса, но и при ответе используют сведения, не предусмотренные программой. Сам когда-то в свои студенческие годы с успехом пользовался на экзаменах этим приёмчиком. Однажды на экзамене по курсу геологии нефтяных месторождений я отвечал по билету на вопрос об условиях образования складок в земной коре. Тут же экспромтом написал на листке в присутствии экзаменатора профессора Г.Е. Рябухина формулы из курса сопротивления материалов, касающиеся изгиба балок под действием сжимающей силы. Полученные выводы перенёс на условия изгиба и формирования складок осадочных горных пород. Профессор прервал мои фантастические, на его взгляд, измышления, судорожно вкатил мне в зачётку пятёрку и выставил за дверь, забыв, что я ещё не приступил к ответу на следующие два вопроса из билета. Впрочем, при распределении нашего выпуска на рабочие места именно Рябухин, тогда декан факультета (илл. 424), вспомнил этот экзамен и предложил мне место ассистента на выпускающей кафедре.






Вот тогда-то, приняв это престижное предложение, я с благодарностью вспомнил уроки и мудрость своего школьного учителя физики. Увы, как всякий неблагодарный ученик, к стыду своему, как ни пытался (как-никак, шестьдесят лет прошло!) не мог вспомнить его имя-отчество ...




ВТОРОЙ КОНЦЕРТ СЕН-САНСА ДЛЯ ФОРТЕПИАНО С ОРКЕСТРОМ


У вас не возник вопрос: что это нефтяника вдруг потянуло на классическую музыку? Если же это произошло, то мне придётся ответить читателю встречным и, возможно, неприятным вопросом: неужто вы считаете, что «технарь» не в состоянии оценить, воспринять и полюбить классическое музыкальное произведение? Вопрос задан далеко не случайно. Мне за многие годы не раз встречались люди с гуманитарным образованием, и не только в Тюмени, которые к месту или без оного при удобном случае были готовы подчеркнуть своё, непонятно откуда взявшееся, превосходство над представителями инженерного корпуса. Проявляя пренебрежение к способностям далеко не гуманитарного склада инженерного ума, они, тем не менее, охотно и не задумываясь, используют его технические достижения, будь то персональный компьютер, самолёт или автомобиль.

Как ни странно, этим недугом страдают даже известные и уважаемые люди общероссийского уровня. Однажды в руки мне попали воспоминания об Анне Ахматовой. К ней без приглашения и даже без предупреждения пришла начинающая поэтесса Елена Кумпан с просьбой оценить литературный уровень своих стихов, предназначенных молодым автором для публикации. В юности всегда хочется, чтобы ты для человека, к которому приходишь, значил столько же, сколько он для тебя. А когда такого не происходит, разочарование сопровождает тебя всю жизнь. Стесняясь своих юношеских опусов, Кумпан представилась не поэтом, а геологом. Ахматова в течение двухчасового разговора наводящими вопросами пыталась выведать у гостьи не только её поэтические способности, но и черты чисто человеческого характера. В конце беседы Ахматова изрекла: «Что-то вы, милая, для геолога слишком много знаете!».

Надо вдуматься в суть этих слов. Уважаемая поэтесса с известностью на всю страну отказывает геологу, в данном случае пусть и мнимому, в самой возможности интеллектуального развития только потому, что человек избрал негуманитарное поле деятельности. Не обидно ли за себя и не досадно ли за Ахматову?

Ну, поплакался и хватит. Вернёмся к великому французскому композитору Шарлю Камилю Сен-Сансу (1835–1921, илл. 425), с некоторых пор одному из моих кумиров. Почему же его имя оказалось в заголовке? В конце лета 1964 года, когда стало ясно, что создание первого за Уралом технического нефтяного вуза в Тюмени стало явью, местные власти, на короткое время и как никогда в будущем, проявили необыкновенное внимание к профессорско-преподавательскому составу Тюменского тогда ещё индустриального института. Среди знаков внимания, на удивление, было предложение организовать на местном телевидении трансляцию концерта по заявкам тружеников народившегося вуза. Я попросил исполнить одну из частей Второго концерта для фортепиано с оркестром Сен-Санса, мелодии которого оказались созвучными моему приподнятому в то время настроению. Увы! Заявка моя не была исполнена. Возможно, организаторы концерта просто не имели под рукой соответствующей записи, полагая, вероятно, что круг заявленных «технарями» песен не выйдет за рамки популярных в то время сочинений композиторов А. И. Островского и А. Н. Пахмутовой.






Пришлось во время праздничного события ограничиться за домашним столом воспоминаниями о былом за бокалом сухого красного вина и смотреть на экране телевизора исполнение чужих заявок. А былое состояло в следующем.

В начале лета 1953 года группа студентов-нефтяников с третьего курса Свердловского горного института, не забыв приодеться в модную для того времени форму горняка (илл. 426), выехала на производственную практику в Пермскую область. В составе группы довелось быть и мне. В управлении «Пермьнефть» нас отправили сначала в Краснокамск, где мы хотели ознакомиться с технологической новинкой: электробурением наклонных скважин. Из-за тесноты в общежитиях вскоре нас перевели в село Полазна посёлок городского типа в Добрянском районе. В посёлке работал небольшой нефтепромысел. Сравнительно недалеко находилось нефтяное месторождение знаменитых Верхне-Чусовских Городков первенца нефтяной индустрии Западного Предуралья (1929 г., илл. 427). К середине 1950-х годов от промысла остался только памятный обелиск на месте скважины-первооткрывательницы (илл. 428) да название ближайшей железнодорожной станции Нефть.
















Полазненский нефтепромысел располагался по обоим берегам Камы в 40 километрах к северу от Перми. Нас разместили в двухэтажном деревянном здании школы, пустующей в летние месяцы, и всех зачислили на рабочие места (илл. 429). Каждое утро мы спешили в промысловую контору на планёрку, любуясь по дороге красотами природы: холмистой местностью, ручьями, крутыми и каменистыми берегами Камы. Но, пожалуй, более всего нас поражали совершенно необыкновенные производственные операции, в которых мы принимали участие, и с которыми мне никогда позже не приходилось встречаться.






Летом 1953 года одновременно с окончанием строительства Камской ГЭС проходило заполнение водой Камского водохранилища. Его ещё называли Камским морем. По мере подъёма уровня воды многие нефтяные скважины должны были оказаться под уровнем «моря». В срочном порядке кусты работающих скважин ограждали камнем, наращивали вверх оборудование устья скважин, строили специальные основания будущих «морских» буровых (илл. 430). Если с переоборудованием фонтанирующих скважин особых проблем не возникало, то на скважинах с качалками (глубинно-насосная добыча) долго не могли найти приемлемое инженерное решение. Не ставить же качалку на самом верху вышки! Чтобы не останавливать добычу, решили качалки устанавливать на берегу, а рядом на земле крепили блок.






Длинный трос проходил через блок, тянулся над водою до самой вершины вышки, стоящей на расстоянии 50–100 метров от берега. Далее трос через блочную систему вышки кронблок, опускался вниз до устья скважины. При всей необычайной громоздкости выбранного механизма «качалка-трос-блок-вышка-кронблок-устье» скважина работала без остановки. Одновременно просто решалась проблема подачи электроэнергии к качалке, стоящей на суше.

С тех пор мне не пришлось побывать в Полазне. Сохранилась ли доныне столь необычная система «морской» добычи я не знаю.

Только однажды совсем в другом месте и при других условиях я случайно встретился со схожей инженерной выдумкой. Это было на Западной Украине в Бориславе. Я, гость нефтепромысла, шёл, огибая кусты, к одной из скважин: хотелось взглянуть на нефтяную старину. Неожиданно в траве что-то зашелестело. Подумалось: «Не змея ли?». Но нет, мало похоже. Оказывается, в целях экономии на качалках неподалёку был установлен огромный круг с валом, заделанным вертикально в землю (рис. 431). Круг совершал качательные движения. К ободам крепились концы нескольких железных канатов. Они совершали вслед за кругом поступательные (вперёд-назад) движения и тянулись к соседним скважинам. На их устьях вместо качалок стояли только простейшие блоки. Шуршание тросов в траве, лежащих прямо на земле, и стало причиной моего испуга...






Вернусь к Полазне. Однажды возле конторы мы разгружали тяжёлые буровые трубы. Одну из них я не удержал в руках, труба покатилась, «расчётливо» выбрав на своём пути палец моей ноги. Палец разбух, сбежалось начальство, совсем не заинтересованное в составлении письменного акта на несчастный случай. Мастер уговорил меня никому не жаловаться, тем более врачу, посещение которого влекло неизбежное оформление акта, и установил мне свободное планирование дня вне рабочего места. Я с успехом воспользовался этой привилегией на зависть моим сокурсникам, поскольку вдоволь отсыпался по утрам, а затем, ковыляя, спешил в контору, где собирал материал для отчёта по практике и для курсового проекта. Вскоре пришлось расстаться с оплачиваемой работой. Поскольку требуемый программой практики материал был собран, я подумал о досрочном возвращении домой на летние каникулы.

Езда на автобусе или поезде от Полазны до Перми занимает от силы час, не более. Но мне, не лишённому любопытства (будущий инженер, всё-таки!), захотелось увидеть действующие на Камской ГЭС шлюзы, их механизмы, а также этапы прохождения судов через эти экзотические устройства. Друзья под вечер проводили меня, хромого, на пристань, и усадили по самому дешёвому билету на верхнюю палубу парохода. Кто бы мог вообразить, что в середине июля, когда днём мы спасались от жары в водах Камы, ночь на верхней палубе будет столь холодна, что я не окажусь в состоянии, дрожа, заснуть всю ночь. Здесь нет оговорки. Расстояние в 40 километров пароход преодолел только к 6 часам утра следующего дня. Оказалось, что преодоление шлюзов процедура более чем длительная. Но именно здесь, в шлюзах, и произошло то чудо, из-за которого и появился заголовок этого раздела.

Пароход встал в шлюзе. Было что-то около часа ночи. Палуба судна находилась вровень с гранитом набережной. Я почувствовал, что палуба медленно-медленно начала опускаться, так что уровень набережной оказался сначала у моего плеча, а затем всё выше и выше. И тут-то, возможно в будке по управлению шлюзом, зазвучала музыка. В ней не было интонаций эстрады или народных песен, это было что-то совсем для меня новое. Необыкновенная архитектура запоминающейся мелодии, её насыщенная благородная патетика, светлость и лирика трогали душу до слёз. В чём-то меняющиеся мелодии напоминали всем известные нынешнему поколению произведения Микаэла Таривердиева. Ушёл сон, я забыл о холоде и усталости. Но и это ещё не всё. По мере погружения парохода в шлюз звуки музыкальных фраз, отражаясь от стен шлюза, всё более приобретали стереофоническое звучание почти как в концертном зале! Может быть, впервые я почувствовал, что классическая симфоническая музыка может значить для человека не менее, чем любая другая, если она тебе по душе.

Тогда я не знал ни автора произведения, ни его названия. Осенью того же года, когда начались занятия в институте, я стал бывать в магазине граммофонных пластинок, коллекционируя полюбившиеся диски. Там-то, почти случайно, вновь услышал мелодию, так поразившую меня, в момент погружения в шлюз Камской ГЭС. Разумеется, пластинка была приобретена и она до сих пор хранится в моей коллекции. Вот и сейчас сижу у компьютера и переписываю выходные данные Второго концерта Сен-Санса для фортепиано с оркестром [1], впервые исполненного в Париже 13 мая 1868 года, в надежде, что кто-нибудь, особенно из молодёжи, оценит эту мою находку для себя. Пока же, чтобы у читателя не возникли подозрения в тенденциозности восторгов автора по поводу музыки Второго концерта, позволю себе привести здесь оценку концерта П. И. Чайковским [2]. «_Сочинение_это_чрезвычайно_красиво,_свежо,_изящно_и_богато_прелестными_деталями._Все_симпатичные_черты_национальности_композитора:_искренность,_горячность,_тёплая_сердечность,_ум_дают_себя_чувствовать_на_каждом_шагу._Концерт_Сен-Санса_очень_оригинален_по_форме,_в_нём_нет_средней_части_с_тихим_тэмпом._Вместо_неё_он_написал_необыкновенно_пикантное_скерцо,_в_котором_так_же,_как_и_в_финале,_обнаружил_замечательное_искусство_в_инструментовке,_много_юмора,_фантазии_и_ловкости_в_фактуре»._

Замечу, что П. И. Чайковский был дружен с Сен-Сансом. Они не раз встречались в Санкт-Петербурге, в Париже и в курортном городке Веве на берегу Женевского озера. В 1982 году мне, участнику Всемирного газового конгресса в Лозанне, в течение недели пришлось проживать в Веве. По вечерам я с наслаждением бродил по улочкам города, читая на стенах домов тексты мемориальных досок с именами мировых знаменитостей, в то или иное время посетивших курорт. С удовлетворением отмечал для себя, наряду с Ч. Чаплиным, Л. Толстым, В. Гюго и проч. и проч., имена П. Чайковского и Ш. Сен-Санса.

Интерес к Сен-Сансу и вообще к классической музыке, открыл для меня Девятую симфонию Л. В. Бетховена, концерты Моцарта, Гайдна и Шопена, особенно если они шли в ошеломляющем исполнении пианиста Эмиля Гилельса. Я стал посещать Уральскую филармонию всякий раз, как только узнавал о приездах того же Гилельса или Святослава Рихтера. При этом мало обращал внимание на газетные отзывы местных музыкальных критиков, способные навсегда отбить охоту к прослушиванию симфонической музыки. Вот послушайте, что писала, например, областная газета «Уральский рабочий» об исполнениях Гилельса: «_В_его_искусстве_подкупают,_прежде_всего,_необычная_ясность,_стройность_и_законченность_целого,_умение_подчинить_частности_единому,_последовательно_развивающемуся_художественному_замыслу._Известная_сдержанность_и_уравновешенность_исполнительской_манеры,_отличающейся_безупречной_слитностью,_блеском,_отличной_ритмической_дисциплиной_и_гибкостью_нюансировки,_не_лишают_игру_свежести_и_увлекательности,_как,_впрочем,_и_колоритного_разнообразия,_полноты_и_яркости_звучания»._ Уф! Как всё просто и понятно...

Как память о Полазне и моей беспечной молодости навечно осталось для меня и другое: при смене погоды мой палец на ноге, искривлённый, со следами бывшей опухоли от удара трубы, до сих пор занудно ноет.


ИСТОЧНИКИ.

1. Сен-Санс К. Второй концерт для фортепиано с оркестром соль минор, соч. 22, перв. часть Andante sostenuto, втор. часть – Allegro scherzando, трет. ч. – Finale Presto Исполнитель Э. Гилельс. – Граммофонная долгоиграющая пластинка Апрелевского завода, запись Всесоюзной студии грамзаписи, 1953.

2. Кремлёв Ю. А. Камиль Сен-Санс. – «Советский композитор», М., 1970, с. 301-302.

3. Сен-Санс. – БСЭ, М., 1976, изд. 3-е, т. 23, с. 261.






НАЧАЛО НЕФТЯНОГО ВУЗА


К 80-летию первого ректора ТИИ профессора

А. Н. Косухина (родился 30 января 1925 г.).


Необходимость подготовки в Тюмени специалистов для нефтяной и газовой промышленности долго не осознавалась в правительственных кругах страны. Это вполне объяснимо: нефтегазодобывающая промышленность в Западной Сибири ещё не встала на ноги, несмотря на газ в Берёзово 1953-го и шаимскую нефть 1960 годов. Были и весьма авторитетные сторонники свёртывания разведочных работ в Тюменской области, да и просто не верящие и сомневающиеся. Открытие Усть-Балыкского месторождения нефти в 1961 году толкнуло тюменцев на решительные действия. Перспективы развития нефтяной и газовой промышленности в Тюменской области значительно возросли, появились вопросы, требующие немедленного решения. Б.Е. Щербина, секретарь обкома КПСС, подготовил проект правительственного постановления. В нём, среди прочего, была обоснованно поставлена проблема подготовки местных инженерных кадров.

Вот таким и пришёл в Тюмень 1963 год. Две идеи: создание технического вуза и развитие нефтегазодобывающей промышленности мучительно пробивали себе дорогу. Они развивались, не соприкасаясь друг с другом. И общим у них тогда было одно: несмотря на ряд успешных шагов, той и другой не хватало ещё, быть может, одного штриха, чтобы она, идея, стала повседневной реальностью.

В 1963 году была открыта нефть в широтной части Среднего Приобья в Сургуте, Нижневартовске и Мегионе. Тогда же началось строительство газопровода Игрим-Серов, обсуждался вопрос о строительстве нефтепровода Шаим-Сотник. Геологи в поисках нефти и газа уходили всё дальше на север. Было много событий и открытий. Но ещё больше гипотез, прогнозов, споров. И нередко их судьбу решал случай. Вот один весьма характерный пример. Из скважины Р-2 на Тазовской площади газа не ждали. Все были убеждены: он в нижних горизонтах, до которых добуриться не удалось, поскольку на глубине 2400 метров произошла авария и вся работа пошла насмарку. Из Тюмени прилетели главный геолог Л. И. Ровнин и недавний выпускник Саратовского университета, геолог Юрий Карагозин. В экспедиции ехидничали:

– Начальство прилетело выдувать газ из пустой скважины.

Скважину решили испытать, хотя в успех никто, кроме Ю. Карагозина, не верил. Он ещё год назад доказывал, что в Тазовской структуре верхний горизонт непременно газоносен. Сторонников оказалось маловато. Среда противников – солидные, всеми уважаемые спецы. Поэтому вся ставка была на нижний горизонт. По нему и делали прогнозные подсчёты запасов. И вот не добурились. Как утопающий за соломинку, схватились за гипотезу молодого геолога. И не напрасно: над безмолвной тундрой забилось голубое пламя. Геологи ликовали. Они все были молоды и радовались так, как это умеют делать только в молодости. А Юрий Карагозин прямо с буровой отправил радиограмму своему оппоненту в Ленинград: _«Органическая_гипотеза_приветствует_вас_миллионно-кубовым_фонтаном»._

Всё это произошло 4 декабря 1963 года, в тот же день, когда в печати появилось постановление правительства об организации подготовительных работ по промышленному освоению выявленных нефтяных и газовых месторождений. В нём было записано: _«Совету_Министров_РСФСР_и_Министерству_высшего_и_среднего_специального_образования_СССР_организовать_в_городе_Тюмени_индустриальный_институт»_. Так случилось, что в один день, в одно постановление улеглись события, которым впредь предстояло развиваться рядом, обогащая друг друга.

Ещё незадолго до правительственного постановления идея технического вуза в Тюмени многим казалась несостоятельной. И не потому, что области не нужны были инженеры или некого было учить.

Проблема была другая: учить было некому. Хорошие намерения разбивались об отсутствие преподавательских кадров и материальной базы. Именно поэтому руководство Уральского политехнического института в Свердловске (УПИ) не решилось в 1956 году пойти дальше создания своего учебно-консультационного пункта (УКП) в Тюмени. Когда готовилось постановление о развитии нефтяной промышленности в Западной Сибири, естественно, возник вопрос о кадрах, без которых не было смысла говорить о начале какого-либо нового производства. В Москве в Гипровузе посчитали, и выяснилось, что все существовавшие тогда нефтяные вузы страны не могут дать необходимого количества инженеров для освоения нефтяных и газовых месторождений области. Это решило судьбу Тюменского индустриального института (ТИИ). Зарубежная пресса в то время писала: _«Большевики_всерьёз_решили_взяться_за_разработку_сибирской_нефти_и_открывают_в_Тюмени_нефтяной_институт»._ Работа по созданию нового института развёртывалась стремительно. Уже 3 января 1964 года министр высшего и среднего специального образования СССР В. П. Елютин подписал приказ. В нём он обязал министра В и ССО РСФСР В. Н. Столетова _«в_двухмесячный_срок_разработать_и_представить_на_согласование_в_Министерство_высшего_и_среднего_специального_образования_СССР_предложения_о_мероприятиях_по_организации_Тюменского_индустриального_института»._

Под будущий Тюменский индустриальный институт руководство города выделило здание строящейся вечерней школы. Оно стояло на формирующейся в 1958–1963 годах Центральной площади города (илл. 432-434). Проект здания был разработан П.А. Гриненко, главным архитектором Тюмени в 1948–1969 годах. Он автор многих примечательных сооружений города. До начала строительства вечерней школы на её месте стояли жилые деревянные дома (илл. 435) и праздничная трибуна, здесь проходили общегородские демонстрации.





















Пока строились корпуса, выделялись квартиры для преподавателей, общежитие для студентов и лабораторное оборудование, в маленькой комнате машиностроительного техникума появились четыре стола и несколько стульев. Это и называлось Тюменским индустриальным институтом. В комнате расположились трое имевшихся тогда сотрудников, с которых и начался ТИИ. Это А. Н. Косухин, первый ректор, инженер-механик по турбостроению, кандидат технических наук с воинским званием инженера-лейтенанта ВВС; С. И. Соловьёв первый проректор по хозяйственной части, бывший работник КГБ; В. Е. Копылов (автор этих строк), первый декан нефтегазопромыслового факультета, горный инженер по бурению скважин и разработке нефтяных и газовых месторождений, к. т. н. (илл. 436). Несколько месяцев спустя в состав индустриального института вошёл УКП УПИ. Его руководитель, Ф. И. Гурьев (илл. 437), возглавил деканат вечернего факультета.











Анатолия Николаевича Косухина (1925, Симферополь 1989, Симферополь) «подарил» Тюмени Уральский политехнический институт, где он преподавал курс сопротивления материалов, был доцентом и заместителем секретаря парткома (илл. 438). Областью научных интересов будущего ректора были расчёты тонкостенных оболочек с помощью только что входивших в моду ЭВМ. Молодой, но с богатым жизненным опытом, 39-летний ректор обладал тем характером, без которого довольно сложно начинать новое дело: кипучей энергией, коммуникабельностью, доверием к людям, умением быстро схватывать новое и предвидеть, быстро ориентироваться в меняющейся ситуации.






Более всего меня поражала в нём редкая для большинства людей черта: решать любую поставленную жизнью задачу на максимально возможном уровне достижения цели. Так, он считал, что создание нового института следует начинать сразу крупно, с гигантского набора студентов, по возможности опережающего аналогичный набор в любом другом нефтяном вузе страны.

– Надо пользоваться предоставленной возможностью и строить институт таким, каким он виделся бы другим лет через пять-десять. Такого внимания властей к институту, как сейчас, скоро не будет, и тогда расширение института станет во много раз труднее, говорил, и не раз, Анатолий Николаевич. Многие не понимали его позицию, поначалу к их числу, признаться, принадлежал и я: о каком максимализме могла идти речь, когда в будущем здании института нет элементарно необходимого? К счастью, очень скоро правота энергичного и далеко видящего ректора полностью подтвердилась.

Моё первое знакомство с доцентом, кандидатом технических наук А. Н. Косухиным, итогом которого стал переезд из Свердловского горного института в Тюмень, состоялось в Свердловске, ныне Екатеринбурге, в первые дни января 1964 года. Анатолий Николаевич пришёл на кафедру техники разведки, где я тогда работал после защиты кандидатской диссертации как единственный специалист по нефтегазоразработке. Это, собственно, и стало поводом для встречи. Надо сказать, что в горный институт я пришёл осенью 1963 года, незадолго до знакомства с будущим ректором. Меня пригласили как специалиста с производства, одновременно обладателя учёной степени. Я имел также небольшой двухгодичный опыт работы в вузе после его окончания. В Свердловске были обещаны жильё и прочие блага. Как часто случается, обещания быстро забылись, и я начал испытывать некоторые сожаления о переходе в лоно высшей школы. К тому же семья по-прежнему находилась в сотне километров от Свердловска в геологоразведочной организации, откуда я уволился после прохождения по конкурсу.

В этой обстановке неопределённости А. Н. Косухину было довольно легко пообещать лучшие условия в Тюмени. Мы быстро нашли общий язык и понравились друг другу. Пользуясь присутствием в Свердловске ответственного работника Министерства, А.Н. Косухин уговорил ректора Е. Ф. Ратникова разрешить мне немедленно приступить к работе в Тюменском индустриальном институте с оплатой жалованья и командировочных расходов за счёт горного института. Начались мои бесконечные поездки в Москву, в Томск, Омск, Новосибирск, Уфу, Грозный и другие города за людьми, оборудованием, методической литературой и т. п. И только в начале июня 1964 года я был проведён приказом по индустриальному институту на должность декана нефтегазопромыслового факультета. Мой первый приезд в Тюмень состоялся в двадцатых числах апреля. В один из вечеров мы встретились с А.Н. Косухиным на вокзале Свердловска и разместились в купированном вагоне. На другой день рано утром приехали в город, с которым оказалась связана в последующем наша служба. Помнится хмурое, сырое утро. Крупными хлопьями летел снег, хотя накануне в Свердловске стояла тёплая, ясная и солнечная погода. Для суеверных людей всё это могло показаться плохим предзнаменованием...

По улице Первомайской мы решили пройти от вокзала пешком: мне хотелось поглядеть, а Анатолию Николаевичу, бывшему в Тюмени уже не раз, показать гостю город. Города, как такового, я не увидел... Деревянные дома, грязь, асфальт кое-где и только на улице Республики чуть отлегло от сердца: оказывается, в Тюмени есть и каменные сооружения. А когда вышли на Центральную площадь, то звание Тюмени как города стало в какой-то мере оправданным.

Только к вечеру устроились в гостинице «Заря», и все последующие дни ушли на встречи, знакомства, совещания. А. Н. Косухин был в своей стихии, работал по 12–14 часов в сутки, осаждая в здании обкома приёмные первых, вторых и третьих секретарей, а в облисполкоме председателя и его заместителей. Объездили руководителей крупных предприятий, чего-то добивались. Где-то, не скрывая, люди восхищались умением Анатолия Николаевича налаживать человеческие контакты и его пробивной способностью, где-то сразу появлялись недоброжелатели и недруги.

Вспоминается, как однажды тёплым и солнечным майским утром мы подходили вместе с А.Н. Косухиным к зданию облисполкома. Косухин:

– Посиди, пожалуйста, на скамейке минут двадцать. Я только переговорю с председателем, тотчас вернусь, и мы поедем дальше.

Проходит полчаса, час, три часа, а ректора всё нет. Мучаюсь от безделья, досада разбирает: время-то, время идёт!.. Наконец, на ступеньках лестницы появляется сияющий Анатолий Николаевич. Оказывается, он «пробил» сразу с десяток квартир для будущих преподавателей, и не где-нибудь, а тут же, в здании на площади, рядом с облисполкомом. На моё замечание, что за эти часы и я мог бы сделать что-то полезное, он беспечно отреагировал чисто по-косухински:

– И ты хорошо поработал. Когда я убеждал председателя и других чиновников в отделах, я каждый раз показывал в окно на тебя, угрюмо сидящего на скамейке. И угрожал, что вот первый кандидат наук, бросивший ради Тюмени благоустроенный Свердловск, уже готов разочароваться и уехать обратно на Урал, так как квартир нет, да и пуск учебного корпуса задерживается...

Особенное моё разочарование вызвало состояние будущего корпуса на Центральной площади (илл. 439). Это позже я стал воспринимать оптимистические заверения А. Н. Косухина по любому поводу со скидкой на его умение рисовать действительность лучше, чем она есть на самом деле. А тогда, пользуясь информацией деятельного ректора, я представлял себе учебное здание со сверкающими полами, люстрами, современной мебелью, обустроенными вестибюлями, коридорами и аудиториями. Увы! Всё оказалось много хуже: четвёртого этажа здания ещё не существовало, шла кладка кирпича, окна без рам и стекла, множество подъёмных кранов с рельсами, строительный мусор и... пустые комнаты.






А ведь в сентябре надо было начинать занятия. В те первые годы А. Н. Косухин не раз удивлял людей непривычным для руководителя доверием. Приходил человек устраиваться на работу, А. Н. Косухин беседовал с ним пять минут, десять, полчаса и... предлагал более ответственную должность, чем та, которую собирался занять пришедший. Анатолий Николаевич весело смеялся, глядя на изумлённое лицо человека, которого полчаса назад ещё не знал. И человек начинал верить в свои возможности. Конечно, иногда ректору случалось ошибаться в людях. Мы, его близкие помощники, порой просто пугались этой почти «детской» доверчивости, старались как-то попридержать его. Только ненадолго. Характер не переделаешь. Анатолий Николаевич был убеждён, что лучше ошибаться, веря молодым преподавателям, чем наоборот. Может быть, вот такое доверие к людям было одной из причин, сделавших начало становления института временем творчества и энтузиазма. Умел А.Н. Косухин не только понять идею, излагаемую подчинённым, но увидеть за ней нечто большее, чем предлагал автор, и тут же развить её, придать ей масштабность, нарисовать отдалённую перспективу. А это окрыляло сотрудников, толкало их на дальнейшую инициативу.

Перед началом занятий в вузе возникло множество необычных проблем. От мелких, характерных только для периода рождения института, например, какую систему выбрать при нумерации аудиторий по этажам (илл. 440), до масштабных. Вот одна из них: как именовать учебные группы? Ректор А.Н. Косухин, выходец из УПИ, естественно, предлагал систему машиностроительных вузов: сокращённое название специальности, номер курса и номер группы (например, ГИГ–153). В этой системе был один существенный недостаток: номер менялся каждый год в соответствии с изменением номера курса (253, 353 и т. д.). Это было крайне неудобно при заполнении документации, так как приходилось переоформлять её ежегодно. Я попытался убедить ректора принять систему горных и нефтяных вузов: сокращённое название специальности, год приёма и номер группы обозначенной специальности (НР-64–1). Это делало наименование неизменным на протяжении всех пяти лет обучения. Кроме того, такое обозначение послужило бы делу унификации документов нефтяных вузов, а ТИИ был одним из них.






А.Н. Косухин обладал одним очень хорошим качеством: не упрямился, когда видел весомость доводов своего оппонента. Моё предложение о системе обозначений специальностей, курсов и групп было принято. Пример другого порядка: одновременно с организацией подготовки специалистов нефтяного профиля институту попытались навязать и специальности по разработке и механизации торфяных залежей основного в то время топливного продукта для местной электростанции. А.Н. Косухин, как обычно, загорелся новой идеей. С большим трудом, после многодневных споров, взаимных обид и крепких выражений мне удалось убедить его, что энергетика на торфе, когда рядом имеется высокоэффективный по теплотворной способности природный газ, дело временное, малоперспективное и невыгодное. В результате подготовку инженеров-торфоразработчиков передали Свердловскому горному институту, профиль специальностей которого в большей мере соответствовал торфяному делу, по сути горному. «Чистота» нефтяного эксперимента в Тюмени была выдержана.

В июне 1964 года в местных газетах впервые были опубликованы объявления о приёме студентов на первый курс (илл. 441) и другие рекламные материалы [1-6, 8–15]. В любительской студии телевидения, которая тогда размещалась в Тюмени на четвёртом этаже главпочтамта более поздней надстройке здания, велись агитационные передачи с участием первых абитуриентов (илл. 442). Пропаганда приёма в новый вуз велась даже в местных передачах сверхпопулярного в те годы «Голубого огонька» (илл. 443). Комплектовалась библиотека, в которой поначалу приобретённая учебная и научная литература считалась не поштучно, а кубометрами (илл. 444). Ректор заканчивал комплектование преподавательского состава общеобразовательных кафедр (илл. 445) и общественных организаций (илл. 446). Наконец, наступил торжественный момент, когда после окончания приёмных экзаменов декан нефтегазового факультета приступил к оформлению студенческих билетов и зачётных книжек (илл. 447). На открытии вуза, а позже на заседаниях различного рода советов в Тюмени присутствовали представители всех нефтяных вузов страны и ведущих НИИ (илл. 448). Вскоре организовали научно-исследовательский сектор института, который возглавил первый проректор по научной работе Ю.С. Веснин (илл. 449). Нельзя не упомянуть рождение в 1965 году институтской многотиражки еженедельной газеты «За инженерные кадры» (илл. 450) и создание геолого-минералогического музея.



















































Институту было без году неделя, а в голове ректора начинали зарождаться и осуществляться идеи, которым, казалось бы, время ещё не пришло. Это порой не только удивляло, но и пугало многих: не попахивает ли здесь авантюризмом, партизанщиной? Нет элементарных аудиторий, нет ещё серьёзных хоздоговорных тем, а берёмся вдруг решать проблему учебного телецентра (илл. 451-453) с единственной в стране системой широкого телевизионного экрана «Аристон» (илл. 454), лазерной лаборатории (илл. 455) и студенческого научного центра (илл. 456-457) и тому подобное. Сегодня всё это представляется естественным: иначе и нельзя было, без всего этого не возник бы индустриальный институт. Всё, что делает сейчас Тюменский государственный нефтегазовый университет (ТГНГУ) один из ведущих нефтяных вузов страны, заложено было в те первые годы. Оглядываясь назад, можно во всей полноте прочувствовать, какого мужества требовало принятие решений, результат которых виделся в отдалённом будущем. А мужества А. Н. Косухину было не занимать.




































Незаметно мчалось время. Институту исполнился год. Заговорила о нём столичная печать. Газета «Советская Россия» [7] опубликовала статью об институте и его ректоре. Корреспондент, в частности, писал следующие строки.

_«Тюменский_индустриальный_институт._На_втором_этаже_дверь_с_табличкой:_«Ректор»._Это_человек,_о_котором_я_хочу_рассказать._Имя_его –_Анатолий_Николаевич_Косухин._В_Тюмень_он_приехал_в_прошлом_году._Ему_дали_всего_одну_комнатку_и_сказали:_«Действуйте,_стройте_учебный_корпус,_общежития,_подбирайте_кадры_и_производите_набор_студентов»._Ректор_не_растерялся._Писал,_звонил,_добывал_оборудование_для_лабораторий,_материалы,_учебную_литературу._Звал_преподавателей._Откликнулись_такие_же_неугомонные,_как_и_он._

_Первым_приехал_доцент_В._Копылов_из_Свердловского_горного_института._

_–_Согласны_работать_деканом_нефтепромыслового_факультета?_

_–_А_где_он,_факультет-то?_

_–_Будет..._

_Из_Томска_нагрянул_доцент_Д._Саратовкин_и_с_порога_выпалил:_

_–_Учтите,_со_мной_невозможно_ужиться._

_–_Уживёмся!_Принимайте_кафедру_физики._

_–_Но,_позвольте..._

_–_Будет,_будет!_Вот_вам_место_в_гостинице._

_Из_Томска_же_прибыл_профессор_И._Лебедев,_известный_в_Сибири_геолог._

_–_Вы_нам_очень_нужны!_

_–И_вы_мне_тоже,-_мягко_улыбнулся_профессор..._

_В_августе,_точно_в_срок,_начались_приёмные_экзамены,_а_первого_сентября_институт_широко_распахнул_двери._Сперва_он,_как_любой_сложный_механизм,_проходил_обкатку,_чтобы_притёрлись_все_детали._Люди_тоже_притирались_и_с_головой_окунались_в_дела._«Неуживчивый»_Дмитрий_Саратовкин_открыл_стереоскопическую_лабораторию._А_сам_Анатолий_Николаевич,_кроме_того,_что_выполнял_нелёгкие_обязанности_ректора,_читал_ещё_и_курс_сопромата,_да_так_увлекательно,_сочно,_что_просто_заслушаешься._Не_устаёт_ректор_Косухин_насыщать_всех,_с_кем_ни_соприкоснётся,_азартом_юности,_зажигать_огнём_своей_души._И_он_зажжёт_каждого_не_сомневайтесь»._

К 1966 году единственный учебный корпус института стал тесен: пришлось перейти на трёхсменные занятия. Ректор

А.Н. Косухин предпринял попытку расширения площадей как за счёт присоединения к основному зданию жилых домов, примыкающих к вузу со стороны улицы Орджоникидзе, так и строительства самого крупного для того времени спортивного зала во дворе института. На реке Пышме приобрели спортивный лагерь (илл. 458), а в районе деревни Речкино, вверх от города по течению реки Туры охотничье хозяйство. Кроме того, капитальному решению проблемы тесноты помещений должны были послужить проект и строительство студенческого городка ТИИ на южной окраине Тюмени возле деревни Ожогино (илл. 459). Около двух лет сотрудники кафедр и отделов вуза интенсивно трудились над проработкой проекта (илл. 460), закладывая в него всё то лучшее, чем располагала отечественная и зарубежная высшая техническая школа того времени. Проект считался не только одним из лучших в стране, но и вполне достойным столицы сибирского нефтяного края. Увы! Нашим мечтам осуществиться было не суждено. К тому времени обострились государственные и партийные взаимоотношения между СССР и Румынией. Чтобы утереть нос румынам, на правительственном уровне приняли решение передать проект в Молдавию; Кишинёв.
















Летом 1965 года студенты-геологи нефтегазопромыслового факультета выехали на Урал на первую в истории вуза ознакомительную практику (илл. 461). Руководителями практики стали автор декан факультета, первый профессор, д. г.-м. н. Лебедев И. В. (илл. 462) и к. г.-м. н., будущий член-корреспондент АН СССР И. И. Нестеров (илл. 463). Студенты посетили наиболее интересные горы и вершины, на руднике Лёвиха спускались в шахту (илл. 464), где могли наблюдать редкую картину над своей головой: ствол скважины, вскрытый горной выработкой (илл. 465). Редко кто из нефтяников может похвастаться тем, что наблюдал столь впечатляющие зрелище! Студенты организовали встречу с местной футбольной командой. Побывали на разработках железной руды в Нижнем Тагиле гора Высокая, исследовали Уктусский дунитовый массив и Шабровский тальковый карьер близ Свердловска. Изучили знаменитое Седельниковское месторождение родонита на Урале. С первой геологической практики студенты привезли немало образцов уральских минералов и горных пород. Традиционная для уральских камнеделов «горка» наиболее распространённых минералов, подаренных вузу Свердловским горным институтом, и находка под деревней Каменкой костей ископаемых животных составили основу минералогического музея ТИИ (илл. 466, 467, 468 на цв. вклейке).









































Летом 1965 года в институте развернулось движение студенческих строительных отрядов (илл. 469). В 1967-м и в последующий год институт досрочно, за счёт привлечения студентов старших курсов из других вузов урало-сибирского региона, выпустил первых инженеров-механиков (илл. 470) и нефтяников. Наконец, весной 1969 года состоялся первый выпуск инженеров набора 1964 года [11]. По случаю столь торжественного события была отчеканена памятная медаль из красной меди. Для именитых гостей и обладателей красных дипломов медаль сделали именной (илл. 471).
















В декабре 2003 года Тюменский индустриальный институт – нефтегазовый университет отмечал 40-летие со дня основания. На торжественном заседании учёного совета встретились ветераны вуза и его бывшие и настоящий ректоры (илл. 472).











ИСПОЛЬЗОВАННАЯ И РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Есть Тюменский индустриальный! – Газ. «Тюменская правда», 1964, 5 мая.

2. Городом вузов становится Тюмень. – Газ. «Правда», 1964, 30 июля.

3. Подберёзко В. Скоро звонок. – Газ. «Тюменская правда», 1964, 20 авг.

4. Нежданов А. Добро пожаловать! – Газ. «Тюменская правда», 1964, 30 авг.

5. Борисов А. Они будут инженерами. – Газ. «Тюменская правда», 1964, 14 июля.

6. Копылов В. Е. Новый институт по подготовке инженерных кадров. – Нефть и газ, 1964, № 9, с. 58.

7. Бородин Е. Дядя Костя. – Газ. «Советская Россия», 1965, 6 апреля.

8. Аудитории ждут. – Газ. «Тюменская правда», 1965, 20 мая.

9. Копылов В. Е. В Тюменском индустриальном институте. – Нефть и газ. Изв. вузов, 1965, № 9, с. 50.

10. В добрый путь! – Газ. «Тюменская правда», 1969, 29 июня.

11. Первый выпуск. – Газ. «Радио и телевидение», Тюмень, 1969, № 26.

12. Копылов В. Е Вуз, нефть и люди. – Тюмень, ТИИ, 1993, с. 21-28, 182–185.

13. Сысоев Ю. Г., Кучерюк В. И. Расчёт конструкций объектов нефтяной и газовой промышленности. – Нефть и газ, Известия вузов, 1998, № 5, с. 81-82.

14. А. Н. Косухин педагог, учёный, организатор. – Нефть и газ. Известия вузов, 1999, № 6, с. 127–128.

15. Копылов В. Е. Первый ректор (Уралец определил судьбу сибирского нефтяного вуза). – Газ. «Тюменские известия», 2000, 27 янв., 28 янв.

16. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 2. – Тюмень, «Слово», 2001, с. 198-204.

17. Копылов В. Е. Косухин Анатолий Николаевич. – Большая Тюменская энциклопедия. – Тюмень, 2004, т. 2, с. 141–142.






«ГЕСТАПО ИЩЕТ КОСУХИНА»


Столь интригующий заголовок параграфа придуман не мною. В Свердловске-Екатеринбурге с 1930 годов издаётся популярный среди молодёжи и старейший журнал «Уральский следопыт». В годы своей молодости, помнится, я зачитывался его публикациями, много лет выписывал журнал, с нетерпением ожидая выхода очередного номера. Однажды, это случилось в 1969 году, просматривая почту, я с изумлением прочёл в журнале статью журналиста Н. Мыльникова с названием, которое вынесено мною в заголовок [4, 7]. Материалы статьи содержали малоизвестные факты биографии

А. Н. Косухина, относящиеся к годам его юности, которые проходили в оккупированном немцами Симферополе. Благодаря этой публикации, а также некоторым другим [1, 3, 6, 10–12], включая статьи в центральной печати [1, 2, 5, 8-9, 13], мы, коллеги Анатолия Николаевича, совершенно неожиданно узнали подробности подпольной работы нашего ректора в Крыму. В год двадцатилетия Победы в 1965 году А. Н. Косухин как-то уехал в командировку в Москву, а затем в Симферополь. Цель поездки нам не была понятна. Вскоре стало известно, что ректор вернулся в Тюмень как обладатель одной из высших наград того времени ордена Ленина. Тогда подумалось, что награждение, совершенно заслуженное, есть следствие выдающихся заслуг в развитии высшего нефтяного образования за Уралом. Такое награждение, кстати, действительно произошло несколько позже, в 1967 году: орден Трудового Красного Знамени. В Крыму же награждение состоялось совсем по-другому поводу. Десятого мая 1965 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении орденами и медалями участников подполья Крымской области». В нём среди других фамилий присутствовало имя А. Н. Косухина.

Косухин, будучи человеком необычайной скромности, никогда не пытался афишировать свои военные заслуги. И только статьи в газетах и журнале помогли нам, его коллегам, раскрыть глаза на совершенно невероятные подробности биографии ректора. Они, эти подробности минувших дней Великой Отечественной войны, определили содержание настоящего параграфа. Должен признаться, что, общаясь на протяжении многих лет с А. Н. Косухиным, в том числе в обстановке, далёкой от официальной и благоприятствующей воспоминаниям, я ни разу не слышал от него даже намёка на своё героическое прошлое. Только однажды и при необычных обстоятельствах он нарушил молчание. Как-то, это случилось осенью 1965 года, мы с ним возвращались домой поздно вечером. Жили мы с ним в одном доме по улице Ленина. Окна моей квартиры выходили на Центральную площадь. Вот под этими окнами, рядом с магазином «Подарки», нас в темноте остановила пьяная компания молодых людей из четырёх человек, потребовав деньги. Честно говоря, если бы не Косухин, я вряд ли решился бы дать им сокрушительный отпор. При моей поддержке Анатолию Николаевичу хватило несколько секунд, чтобы двое из нападавших оказались лежащими на земле. Остальные ретировались. Запыхавшись, я спросил ректора: «Стоило ли рисковать?». Ответ, суть которого стала мне ясна несколько позже, прозвучал так:

– Стоило, мразь понимает только силу. Мне во время войны в Крыму не раз приходилось сталкиваться с подобной сволочью из полицаев и предателей.

Вот почему при работе над материалами предлагаемого читателю раздела книги мне приходилось пользоваться теми публикациями и воспоминаниями, которые удалось найти в периодической литературе и в немногих монографиях, написанных участниками крымского подполья [17, 19-23].

Анатолий Косухин родился и вырос в Симферополе в учительской семье [15–16, 18]. С 1932 года учился в школе с богатыми традициями. В школе, бывшей когда-то мужской симферопольской гимназией, учились художник И. К. Айвазовский, историк Н.С. Державин, отец русской атомной бомбы физик И. В. Курчатов. Накануне войны с Германией Анатолий окончил девятый класс, увлёкся геологией Крыма, ходил в горы на экскурсии с геологическим молотком, подаренным ему дедом. В 1942 году оккупационные власти милостиво соизволили открыть в Симферополе на окраине города школу, размещённую в нескольких хибарах. Здания настоящих школ были заняты румынской полицией и тюрьмой. Классы школ подверглись разграблению. Учёба в такой немецкой «школе» стала для десятиклассников одним из первых толчков к противостоянию фашистам. Так, Анатолий Косухин перед вручением аттестата зрелости намеренно обжёг свою ладонь, перевязал её бинтом, чтобы не подавать руки немецкому генералу, вручавшему документы.

Анатолий жил в частном доме на северо-восточной окраине города в тупике трамвайной линии в районе Красной Горки вместе с матерью Марией Павловной Смирновой-Косухиной-Вергили (1902–1955), отчимом Вергили С. М. (1898–1948), с бабушкой и дедом Смирновыми родителями матери. Мария Павловна горячо любила единственного сына, и все годы оккупации Симферополя была активной помощницей и хранителем молодых подпольщиков. С отцом, Н. И. Косухиным, сын и семья потеряли связь ещё с середины 1930-х годов. Руководитель крымского коммунистического подполья И. А. Козлов не раз бывал у Косухиных в 1941–1944 годах. По его воспоминаниям [1, 9], их дом сохранил достаток и обстановку довоенного времени с богатой мебелью, библиотекой, патефоном и велосипедом. Дед, 65-летний Павел Лаврентьевич, прятал документы подпольной организации и радиоприёмник, с помощью которого подпольщики тайно, но постоянно слушали Москву. Сводки Совинформбюро с военных фронтов переносились на листовки, которые расклеивались по городу для информации населения. Тираж листовок достигал тысячи экземпляров. Нет необходимости говорить, что содержание сводок резко отличалось от сведений и пропаганды оккупационных властей.

Интересно, что радиоприёмник был самодельным. Друг А. Косухина по школе Николай Долетов – опытный радиолюбитель, раздобыл необходимые детали. Анатолий приспособил под шасси приёмника небольшой металлический ящик для хранения гвоздей, вмонтировал панель под лампу, укрепил катушку и переменный конденсатор настройки, впаял детали и провода монтажа. Подключили батареи накала и анода. Вместо наружной антенны, которая могла бы демаскировать подпольщиков, использовали провода трансляционной радиосети. Приёмник к восторгу присутствующих сразу заработал.

Впервые молодёжный комсомольский отряд, состоящий поначалу из трёх человек друзей и одноклассников Анатолия, проявил себя как диверсионная группа вскоре после того, как немецкие войска в октябре – начале ноября 1941 года танковыми клиньями ударили от Перекопа на Севастополь и Керчь. Симферополь оказался окружённым, в тылу у немцев. События развивались настолько стремительно, что почти никто из жителей города не сумел воспользоваться эвакуацией. Вот имена этих смельчаков: Анатолий Косухин руководитель, подпольная кличка «Дядя Костя», а чаще просто «Костя», Борис Хохлов и Евгений Семняков. «Дяде Косте», между прочим, к тому времени шёл семнадцатый год! И о нём, шестнадцатилетнем, в книгах по истории партизанского движения в Крыму писали как об «энергичном руководителе действий подпольщиков». Позже к группе присоединились одногодки Эрик Стауэр, Василий Бабий, Владимир Енджняк, Виктор Долетов, Яков Морозов, Лидия Трофименко, Василий Алтухов, Анатолий Басс и другие. Так и родилась Симферопольская подпольная организация (СПО). Этой аббревиатурой подпольщики подписывали свои листовки. Печатали их сначала с помощью шрифта, украденного в городской типографии, а позже на миниатюрном печатном станке, полученном от партизан. У партизан же получали магнитные мины для диверсий и оружие. Сам Косухин имел, на зависть друзей, личный пистолет. Надолго, на все военные годы, лексикон подпольщиков насыщали термины типографского дела: верстатка, крупный кегль, пробельный материал и накат, наборная касса, шпоны и литеры.

Мир, по мнению всех поколений людей, тесен. Анатолий Акимович Басс после окончания войны станет геологом. В середине 1950-х годов мне довелось работать на Среднем Урале в одной из геологоразведочных экспедиций Уральского геологического управления под началом Анатолия Михайловича Басса родственника А. А. Басса. Его отца, Акима Михайловича, немцы расстреляли вскоре после прихода в Симферополь. Может быть, поэтому А. А. Басс был в подполье отчаянно храбр. Симферопольский А. А. Басс и уральский А. М. Басс оба были Анатолиями и геологами. Вот только по возрасту Анатолий Михайлович был лет на десять-пятнадцать старше своего племянника (год рождения 1912), но так же, как и младший из Бассов, участвовал в войне, имел воинское звание майора, командовал артиллерийским полком, обладал несколькими высшими орденами, в том числе – польским «Боевым крестом». Знал польский язык. Мне он запомнился весьма энергичным, инициативным и довольно крутым руководителем. Любил работать с инженерной молодёжью, доверяя ей решение самых сложных проблем производства. В списке моих научных трудов есть совместные публикации с А. М. Бассом. Моя супруга преподаватель немецкого языка, учила дочь А. М. Басса в старших классах местной школы. Кто бы мог подумать тогда, что спустя десятилетие фамилия Бассов вновь прозвучит для меня в Тюмени, и не каким-то случайным образом, а в связи с необычной фронтовой судьбой ректора А. Н. Косухина и его соратников по борьбе с фашистами!

Когда в городе немцы установили комендантский час, улицы на всё ночное время пустели. Город находился во власти ночных патрулей. С одной стороны, ночь – наименее опасное время для диверсий, с другой существовал большой риск нарваться на патрули. И тогда подпольщики решили обзавестись немецкой военной формой. Приём оправдал себя, и с его помощью удалось провести несколько эффектных диверсионных операций. Так, в старинном особняке, в котором до войны располагалась панорама «Штурм Перекопа», немцы устроили конюшню и казарму. Обманув несколько патрулей и обезвредив часового, четверо смельчаков во главе с Косухиным ворвались в здание, в котором находилось свыше 20 солдат и полицейских, опустошили «козлы» с оружием, нагрузились патронами и немецкой форменной одеждой. И таких дерзких налётов было несколько. Взрывали цистерны с бензином, освобождали пленных, переодевшись в форму немецких солдат, сжигали склады, железнодорожные составы с боеприпасами и автомобили, сообщали партизанам сведения о расположении и численности немецких войск и авиации.

Не обошлось без людских потерь. Особенно тяжёлым оказался арест и гибель в застенках гестапо Бориса Хохлова. Он погиб, приняв мученическую смерть, но не выдал товарищей. Благодаря его мужеству организация сохранила свой состав, оружие и рацию до самого момента освобождения Симферополя в апреле 1944 года. Да и сами молодые подпольщики к этому времени все без исключения обзавелись сединой. Незадолго до отхода немцев из города группа Косухина приняла участие в партизанской акции, направленной на срыв немецкой эвакуации. По заданию партизанского центра было решено взорвать телефонную станцию. Граната, брошенная Косухиным в окно, Попала на ящик с взрывчаткой. Взрыв был настолько мощным, что разворотил кирпичные стены, а Косухин получил тяжелейшую контузию. С апреля по июль 1944 года начались скитания по лазаретам и больницам с тяжёлой болезнью и сильными головными болями.

В послевоенные годы в Симферополе, особенно накануне 20-летия Победы, вышло из печати немало книг о партизанах и подпольщиках Крыма [20-23]. Наиболее подробному изложению деятельности группы Косухина посвящена солидная, в 360 страниц, книга А. Кузнецова и Н. Панюшкина «Повесть о молодых подпольщиках» [3]. Не будет преувеличением сказать, что эта книга лучший памятник А.Н. Косухину, поскольку редкая страница в ней обходится без упоминания его имени. Я очень сожалею, что с упомянутыми книгами мне довелось ознакомиться только после отъезда Косухина из Тюмени. Сам он, несомненно, знакомый с ними, никогда о них не упоминал. Книга иллюстрирована прекрасными работами художника Ю. Волкова. Две из них я решил показать читателю (илл. 473, 474). На рисунках показаны сам Анатолий Косухин, переодетый в немецкую военную форму, в момент освобождения пленных советских военнослужащих, и в будни диверсионной работы подпольщиков. Как руководитель подполья по диверсионной деятельности постоянно имел связи и посещал в лесах и горах Крыма партизанские отряды (илл. 475). После освобождения в 1944 году Крыма и поправки здоровья в госпиталях А. Н. Косухина (илл. 476) в октябре того же года откомандировали на учёбу в Московский энергетический институт.





















Многие подробности деятельности группы Косухина, продолжавшейся под боком у гестапо два с половиной года, описаны в воспоминаниях И. Козлова [1, 9]. Когда я впервые познакомился с ними, у меня осталось неоднозначное впечатление о взаимоотношениях этих двух героических людей. Козлов опытный подпольщик ещё с дореволюционных времён, как руководитель всего симферопольского подполья немало сделал для того, чтобы предотвратить провалы молодёжной группы. Он постоянно сдерживал юношескую удаль и горячность Косухина, граничащие с беспечностью. Упрекал Анатолия, когда тот ухарски расклеивал листовки на здании гестапо, а не в жилом массиве, где только и могли относительно спокойно прочитать листовку простые жители. С другой стороны, сквозь интонации Козлова человека старшего по возрасту и положению, просматривались едва скрываемые раздражение, недоброжелательность и даже зависть. Особенно это было заметно в тех случаях, когда молодые подпольщики проводили акции по собственной инициативе и без согласования с Козловым. «_В_этом_парне,_наряду_с_большой_смелостью,_были_какие-то_беспечность_и_самомнение,_которые_меня_очень_тревожили._Он_любил_слово_«самостоятельно»_», писал Козлов. И далее: _«Поведение_Кости_меня_очень_тревожило._Парень,_безусловно,_смелый_и_инициативный,_но_он_часто_вёл_себя_очень_легкомысленно,_с_большим_трудом_привыкал_к_партийной_дисциплине»_. Вот тут что верно, то верно: Косухин, действительно, мало считался с партдисциплиной. Так, будучи в Тюмени, и, вероятно, с молодых лет познавший горький опыт «партдисциплины», он не любил общаться с партчиновниками, предпочитая решать все вопросы строительства нового вуза только через первого секретаря обкома КПСС. Всё это, как и в Симферополе, вызывало раздражение и неудовольствие заведующих отделами обкома и инструкторов.

Козлов вспоминал, как однажды он конспиративно посетил квартиру Косухиных. В присутствии матери 17-летний Анатолий по простоте душевной заговорил с Козловым о возможных наградах в случае, если война уйдёт из Крыма. Интересовался и условиями присуждения звания Героя Советского Союза. Возможно, он имел в виду не столько себя, сколько своих товарищей, ежедневно рискующих жизнью. Раздражённая реакция Козлова последовала немедленно без какой-либо скидки на юношеское мышление Анатолия. Упор на мнимые или действительные недостатки Анатолия, на фоне всего им сделанного в подполье, стал после этого разговора намеренно и открыто предвзятым. Впрочем, раздражение в адрес других не помешало Козлову позже включить себя в представление на Героя...

Недавно мне довелось наладить переписку с профессором кафедры теории и истории литературы и журналистики гуманитарного факультета Российского государственного социального университета (г. Москва), доктором филологических наук Валентиной Георгиевной Науменко. Её мать в молодости участвовала в работе крымского подполья. Профессор отыскала в Российском госархиве социально-политической истории (РГАСПИ) наградной лист и проект Указа Президиума Верховного Совета СССР, подготовленный в 1944 году. В проекте Указа говорилось о присвоении звания Героя Советского Союза крымским партизанам. Вот его текст: _«За_образцовое_выполнение_заданий_командования_в_борьбе_против_немецко-фашистских_захватчиков_в_тылу_противника_и_проявленные_при_этом_отвагу_и_геройство_присвоить_звание_Героя_Советского_Союза_с_вручением_ордена_Ленина_и_медали_«Золотая_звезда»:_Грузинову_Георгию_Фёдоровичу,_Козлову_Ивану_Андреевичу,_Косухину_Анатолию_Николаевичу,_Кузнецову_Владимиру_Степановичу,_Федоренко_Фёдору_Ивановичу._Председатель_Президиума_ВС_СССР_М._Калинин,_секретарь_А._Горкин._Москва,_Кремль»._

Сложные взаимоотношения в руководстве партизанского движения в Крыму стали, вероятно, основной причиной, по которой проект указа не был реализован. Очевидно, были люди, не заинтересованные в том, чтобы их руководящие заслуги выглядели бы преуменьшенными после награждения рядовых бойцов невидимого фронта. О сложностях таких отношений в партизанской среде подробно писал автор монографии [14] Н. Луговой. Неслучайно рукопись книги пролежала в архивах Крыма без издания около сорока лет и вышла из печати только после ухода автора из жизни.


***

Юбилейные даты располагают к преувеличениям. К характеристике А. Н. Косухина это вряд ли может относиться. Есть люди, которые, являясь нашими современниками, живут как бы в другом измерении. Им многое видится иначе: глубже, масштабнее и перспективнее. Они обладают смелостью в принятии решений, подчас самых неожиданных, способностью принять на себя любой груз ответственности. Вокруг них создаётся особая атмосфера творчества, радости труда, в которой наиболее полно раскрываются характеры и возможности людей.

Именно таким запомнили профессора Анатолия Николаевича Косухина, первого ректора Тюменского индустриального института, те, кому довелось с ним работать. Созидатель по духу, он смело и энергично вторгался в жизнь. Для него словно не существовали жёсткие границы административно-командной системы, он будто раздвигал их своей целеустремлённостью. Современники отмечали лучшие качества характера Анатолия Николаевича: предприимчивость и деловитость, демократичность и органическое неприятие формализма.

А. Н. Косухин заложил прочный и надёжный фундамент, на котором институт нефтегазовый университет стоит и теперь. Собранные здесь крупицы воспоминаний выглядят так, будто написано это не о человеке эпохи застоя, а о руководителе наших дней. Причём о таком, каком может только мечтать любая престижная фирма. Наверное, такие люди, как А. Н. Косухин, своим трудом, активностью, неуёмной энергией приближали время неизбежных перемен.

Профессор А. Н. Косухин неоднократно представлял российскую высшую школу за рубежом. В 1971 году он участвовал в совещании по использованию технических средств обучения в Болгарии. Применение телевидения в высшей школе он обсуждал в 1972 году на семинаре в ГДР (илл. 477). Он участник Всемирных нефтяных и газовых конгрессов в Мехико (1977 г.), Ницце (1973) и Токио (1975, илл. 478). Неоднократно выезжал в северные районы Тюменской области (илл. 479).
















В Симферополе в послевоенные годы было много сделано для увековечивания памяти подпольщиков. Есть улицы Козлова и Молодых подпольщиков, на здании бывшей школы, в которой учился А. Н. Косухин, установлена памятная доска. Фамилию Косухина можно было прочесть на плитах мемориального комплекса в центре города. Пишу слова «можно было» в прошедшем времени. По сообщению вдовы Т.А. Косухиной-Прокопенко, проживающей в Симферополе, и с которой у меня состоялся телефонный разговор в декабре 2004 года, комплекс по решению новых властей разрушен, на его месте строится церковь. Похоронен А. Н. Косухин в Симферополе в почётном секторе кладбища «Абдал» (см. также Приложение № 15).

В Тюмени решением учёного совета индустриального института от 30 января 1989 года были реализованы предложения по увековечиванию памяти первого ректора института, профессора А. Н. Косухина. Его именем названа одна из самых больших аудиторий. В музее Истории науки и техники Зауралья установлена мемориальная доска, хранятся документы, касающиеся биографии и деятельности первого ректора, а также фрагменты телевизионного комплекса института, в своё время носившего имя профессора А. Н. Косухина. Для студентов установлена стипендия им. А. Н. Косухина.

Первый ректор был почётным гостем на 10-летии института 27 ноября 1974 года (илл. 480) и на 20-летии вуза в декабре 1983 года. В эти годы он работал в Москве профессором Московского нефтяного института, затем директором впервые организованного им с «нуля», как всю жизнь привык он начинать любое дело, научно-исследовательского института НИФИЭСУнефтегазстрой, подчинённого техническому управлению Министерства строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности (министр Б. Е. Щербина). В последние годы перед отъездом на родину в Симферополь Анатолий Николаевич возглавлял управление новейших технических средств обучения при Министерстве высшего образования СССР.






Благодарю за содействие в поисках новых материалов, особенно редких фотографий, А. Я. Иванова депутата Верховной Рады Автономной республики Крым (АРК), заместителя министра архитектуры и строительной политики АРК [13, 18-22], и вдову тюменского фотожурналиста А. В. Космакова, члена Союза журналистов России, заслуженного работника культуры Королёву Н. П.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Козлов И. А. В Крымском подполье. – Знамя, «Советский писатель», М., 1947, № 2, с. 78-79, 85, 93; 1947, № 3, с. 3-4, 15–19, 24, 33-49, 71-77, 84-89; он же – В Крымском подполье. Симферополь, 1947.

2. Пронько П. Бессмертие юных. – М., «Молодая гвардия», 1958, с. 132–136.

3. Кузнецов А., Панюшкин Н. Повесть о молодых подпольщиках. – Симферополь, «Крым», 1964, 358 с.

4. Мыльников Н. Тайный гарнизон. – Газ. «Тюменская правда», 1965, 31 марта.

5. Бородин Е. Дядя Костя. – Газ. «Советская Россия», 1965, 6 апр.

6. Енджеяк В., Кузнецов А. Особая диверсионная. – Симферополь, «Крым», 1968, 208 с.

7. Мыльников Н. Гестапо ищет Косухина. – Уральский следопыт, 1969, № 5, с. 65-69.

8. Герои подполья. – М., Политиздат, 1970, с. 62-99.

9. Козлов И. А. В Крымском подполье. – М., 1972, 2-е изд., с. 136 – 303.

10. Шамко Е. Н. Дорогами крымских партизан. – Симферополь, «Таврия», 1976, с. 17–19.

11. Енджеяк В., Кузнецов А. Особая партизанско-диверсионная. – Киев, Политиздат, 1977, 208 с.

12. Широков В., Широков О. Симферополь: улицы рассказывают. – Симферополь, изд. «Таврия», 1983, с. 97.

13. Овчинникова Л. Гори, гори, моя звезда. – Газ. «Комсомольская правда», 1990, 6 мая.

14. Луговой Н. Д. Страда партизанская: 900 дней в тылу врага. – Симферополь, 2004, с 384385, 440.

15. Копылов В. Е. Годы жизни и труда. В сб. «Вуз, нефть и люди». – Тюмень, 1993, с. 182–185.

16. Копылов В. Е. Знакомство с ректором Косухиным. Там же, с. 21-26.

17. Плетнёва Е. Жив человек памятью. К 75-летию А. Н. Косухина. – Газ. «Тюменская правда», 2000, 8 февр.

18. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 2. – Тюмень, «Слово», 2001, с. 198-204.

19. Абросимова Ю. «Муся». – Газ. «Коммунист Крыма», Симферополь, 2000, 29 дек.

20. Веселовская С. Память Калан-Баира. – Газ. «Крымские известия», Симферополь, 2004, 18 мая.

21. Зорина Е. «Страда партизанская: 900 дней в тылу врага». – «Крымские известия», 2004, 13 июля.

22. Сотникова И. Время героев. – Газ. «Литературный Крым», Симферополь, 2004, 30 июля.

23. Иванова О. Партизанский Кокасан. – Газ. «Народная трибуна», Симферополь, 2004, 4 авг.




СТАНОВЛЕНИЕ ПЕРВОЙ В СИБИРИ КАФЕДРЫ БУРЕНИЯ НЕФТЯНЫХ И ГАЗОВЫХ СКВАЖИН


Кроме непосредственного участия в создании Тюменского индустриального института, нефтегазопромыслового факультета, из которого позже выделились все другие факультеты нефтегазового профиля, мне в 1965 году довелось заняться организацией первой в Сибири выпускающей кафедры по специальности «Бурение нефтяных и газовых скважин». Этому событию предшествовал приказ министра высшего и среднего специального образования РСФСР В. Столетова за номером 602 от 27 ноября 1965 года. В нём, в частности, указывалось, что кафедра минералогии и петрографии института делилась надвое: сохранялась основная кафедра, на которой до разделения числились специалисты-разработчики (В. Е. Копылов, Б. А. Богачёв и А. Н. Трубин) и появлялась новая – бурения скважин. Все эти события в совокупности с достаточным основанием позволяют мне считать себя основателем в Тюмени высшего нефтяного технического образования. Когда нефтегазопромысловый факультет был создан и наладилась его ритмичная работа, через два года после того, как я счёл возможным передать факультет своему преемнику.

Освободившись в 1966 году от хлопот по факультету, всё своё время и силы я сосредоточил на работе кафедры. Кроме всего прочего, необходимость такого поворота в моей служебной деятельности диктовали обстоятельства чрезвычайного характера. Дело в том, что нефтяные производства требовали инженеров немедленно, не дожидаясь окончания стандартного пятилетнего цикла обучения. По инициативе ректора института в 1965 году я был направлен в командировочную поездку по городам и техническим вузам Урала и Сибири с тем, чтобы попытаться уговорить некоторых студентов старших курсов перейти на учёбу к нам в индустриальный институт для ускоренного выпуска. Любопытно, что одним из условий согласия ректора на мой уход с руководства факультетом стало моё обещание благополучия ускоренного выпуска, которого так ждали нефтяники и который хотя бы немного позволил снизить голод на специалистов для северных промыслов. В итоге кафедра бурения скважин подготовила первую группу инженеров-нефтяников на полтора года раньше выпуска основного набора 1964 года.

Поскольку других кафедр нефтяного профиля в институте ещё не было, все специалисты будущих кафедр, включая заведующих, поначалу сосредоточились на кафедре бурения нефтяных и газовых скважин. Здесь работали профессоры Н. М. Оленев-Богданов и Карягин И. Д., доценты Богачёв Б. А. и Карачёв А. – С. в последующие годы первые организаторы кафедр транспорта и строительства трубопроводов, нефтехранилищ и нефтебаз; экономики нефтяной и газовой промышленности; разработки нефтяных и газовых месторождений; машин и оборудования нефтепромыслов. Кафедра стала родоначальницей всех перечисленных выпускающих нефтяных кафедр. Сейчас сам себе удивляюсь, откуда у меня, заведующего столь необычной универсально-скомпонованной кафедры, хватало сил и умения планировать учебный процесс по самым различным специальностям. Наверное, только в молодости возможны поступки, граничащие с подобными удалью и риском, пусть оправданными и необходимыми.

В короткий срок, за 3-4 месяца, с помощью производственных организаций Уральского геологического управления (главный инженер А. А. Зверюга) и Главтюменьнефтегаза (начальник В. И. Муравленко) кафедру удалось оснастить учебным оборудованием, исследовательскими стендами (илл. 481), технической и методической литературой. С ВДНХ привезли действующий макет буровой установки, работающей по системе двуствольного бурения. К сожалению, уникальный экспонат – один из немногих символов истории кафедры, последующие руководители кафедры не сумели или не захотели сохранить. В первый же год рождения кафедры заработали учебные лаборатории технологии бурения, бурового инструмента, промывочных и тампонажных жидкостей, механики и разрушения горных пород. Своим богатым методическим опытом поделились родственные кафедры Московского, Уфимского, Азербайджанского и Грозненского нефтяных институтов. Неоднократно мне приходилось совершать поездки в упомянутые вузы. Особенно запомнились помощь и гостеприимство кафедры бурения скважин Грозненского вуза и грознинского нефтяного НИИ. И с каким сожалением я узнал много позже, что эти старейшие нефтяные институты России были не только ликвидированы и разграблены чеченскими сепаратистами, но и, что главное, они, сепаратисты, без сожаления избавились от русских преподавателей и исследователей. Разрушенные дома всегда можно восстановить и построить их лучшего качества, чем раньше. Но восстановить преподавательский состав вуза, возможно, когда-то лучший среди нефтяных вузов страны, и сложившиеся десятилетиями традиции нефтяного института и его научные школы не удастся никогда. В этом, на мой взгляд, состоит одно из главных преступлений тех, кто стоял за Дудаевым.






Учебный процесс на молодой кафедре строился на оптимальном сочетании и единстве теоретических и прикладных знаний. Так, лаборатория разрушения горных пород одна из первых, если не первая в институте, стала использовать учебное телевидение. В частности, при измерении твёрдости горных пород с помощью алмазной пирамиды изображение отпечатка проектировалось на экран телевизионного монитора (илл. 482), что ускоряло и облегчало процесс измерения и делало его наглядным для студента. Перечисленные лаборатории размещались на первом этаже главного корпуса, там, где сейчас находится геолого-минералогический музей. Сама кафедра занимала две комнаты на третьем этаже с окнами, выходящими на Центральную площадь города.






Кроме того, при чтении специальных курсов обращалось пристальное внимание на историю своей специальности: развитие во времени технологии бурения, участие в её разработке выдающихся инженеров и учёных, совершенствование машин, оборудования и инструментов, например, долот главного инструмента буровика. Инженер, не знакомый с историей своей специальности, уподобляется строителю дорог, который, не зная о существовании давно построенного асфальтового шоссе, намеревается соорудить новую параллельную трассу. А когда она оказывается завершённой, убеждается, что деньги и труд потрачены впустую и зря. Если бы человечество не использовало опыт предшествующих поколений, оно до сих пор оставалось бы на уровне развития, характерного для каменного века. А учёт опыта – это то же, что и знание истории, или, по крайней мере, одного из её элементов.

В истории специальности важно знать не только успехи и достижения предшественников, но и их ошибки, тупиковые направления инженерного поиска, прерванные или не оценённые современниками решения задач, которые в будущем оказываются весьма перспективными. Взгляд на то или иное знание с исторической точки зрения предотвращает повторение или открытие известного. Разве придёт кому-либо в голову доказывать сложившиеся теоремы математики? А это может случиться, если математик, даже весьма талантливый, не будет знать историю своей науки.

Но главное, что было сделано вовремя, это подбор квалифицированных преподавательских кадров и открытие очной и заочной аспирантур, а несколько позже – совета по защите диссертаций на соискание учёной степени кандидата технических наук. На кафедре сложился дружный и работоспособный коллектив, объединённый не только учебным процессом, но и единой научно-исследовательской тематикой. В состав кафедры входили доценты В. П. Дворниченко, в будущем декан факультета, И. Ф. Большаков, В. Г. Абатуров, Г. Ф. Армянинов, старшие преподаватели А. Н. Трубин, Ю. А. Медведев, В. Н. Артюшкин и ассистент В. Г. Фоминых. Г. А. Кулябин прошёл путь от аспиранта кафедры до защиты докторской диссертации. Огромную работу по оснащению кафедры проделал заведующий лабораториями А. Ф. Юдин, человек с золотыми руками и головой. Первым аспирантом очного обучения стал В. Г. Бойко, отличавшийся любознательностью и большим научным потенциалом. К сожалению, он рано ушёл из жизни, не успев защитить почти готовую кандидатскую диссертацию. Всего за годы моей работы на кафедре под моим руководством защитили кандидатские диссертации около 70 человек. Это были люди из тюменских НИИ, с других кафедр института. Многие из них вели учебный процесс, кроме кафедры бурения скважин, на кафедрах математики, деталей машин, разработки месторождений, автоматики и телемеханики и в других подразделениях вуза, а также в филиалах института в северных городах области. Некоторые из моих бывших аспирантов стали докторами наук: проректор по информатике нефтегазового университета Г. А. Панфилов, директор филиала вуза в Нижневартовске, а затем заведующий кафедрой С. И. Грачёв, профессоры Г. А. Кулябин, Ю. Г. Шлык и другие, работающие теперь вне вуза (Тюмень, Москва, Уфа).

Хотелось бы назвать имена моих первых аспирантов (1966–1970 гг.). Начиная с 1966 года, пришли в аспирантуру упоминавшийся В. Г. Бойко, В. М. Карпов, М. О. Крист, Ю. А. Чистяков (Свердловск, Уральское геологическое управление), Ю. – С. Ащепков, Э. М. Мухин, Д. Ш. Рамазанов и В. Н. Артюшкин. В 1967 году ряды аспирантов пополнили В. К. Латышев и Г. А. Кулябин, Р. Т. Муллагалиев и М. М. Загиров, в 1968 и 1969 годах П. Д. Филатов, В. И. Симонов и А. В. Тощева (Дёмина). В 1970 году к ним присоединились Ю. А. Савиных и Г. А. Хойрыш, Э. Х. Валиев и Л. Н. Макарова, К. Н. Харламов.

Научная работа кафедры строилась по принципу: быть лидером в намеченной тематике исследований как в уровне поисков, так и в выборе тематики. Всякая попытка следовать за лидером в другом научном учреждении как в России, так и за рубежом обрекает итоги исследований либо на провал, либо, в лучшем случае, на посредственные результаты подражательного характера. Впервые на кафедре на образцах керна, извлечённого геологами из скважин, были проведены исследования физико-механических свойств горных пород Тюменской области применительно к условиям их разрушения на забое при бурении [7, 13]. Изучались твёрдость, абразивность и буримость горных пород, а также износостойкость долот различных типов [14, 15]. Также впервые изучался опыт массового использования в Западной Сибири легкосплавных бурильных труб (ЛБТ): степень их износа стенками скважины снаружи и потоком абразивных частиц горной породы внутри. Была дана оценка их демпфирующей способности при турбинном бурении [11].

С первых лет работы на вновь образованной кафедре стали проводиться научные конференции, в том числе с обязательным участием студентов. С целью привлечения студентов к научной работе проводилась широкая разъяснительная работа, публиковались статьи научно-популярного характера [2, 3]. Те из студентов, кто выступал с докладами, в последующие годы располагали возможностью стать моими аспирантами. Так, в марте 1967 года на нефтегазопромысловом факультете прошла первая студенческая научно-техническая конференция. На конференции выступили с докладами 18 студентов. Любопытно, что самыми старшими из студентов были третьекурсники. Других курсов просто ещё не было. На заседаниях присутствовали В. И. Муравленко и начальник технологического отдела Главтюменьнефтегаза М. О. Крист (илл. 483). Лучшие докладчики месяц спустя были командированы в Томск на конференцию сибирских студентов. Они же участвовали в работе Первой и Второй конференциях молодых учёных Тюмени (1966–1967 гг., [10]). Преподаватели кафедры принимали участие в межвузовских научных конференциях, например, в Ивано-Франковске нефтяном вузе Украины [9]. Тогда же в местной периодической печати была озвучена проблема издания тюменского научно-технического журнала «Нефть и газ Тюмени» [1], вскоре решенная технической общественностью города.






В институте в 1966–1974 годах вышли из печати несколько сборников научных трудов кафедры [6, 18, 19]. Из множества статей, опубликованных в них, можно упомянуть работу, ставшую в некотором отношении знаковой. Так, под руководством доцента объединённой кафедры Б. А. Богачёва в 1966 году группой сотрудников удалось создать интегратор для решения задач подземной гидравлики. По многим параметрам он представлял собой персональный компьютер (РС) со всеми его отличительными атрибутами: малыми габаритами, экраном монитора, памятью на основе бытового магнитофона.

Только вместо клавиатуры использовалась панель с множеством переключателей. Так что известное достижение американцев по созданию РС было предвосхищено в Тюмени на целых 8 лет [8].

В общении, встречах и закулисных разговорах в головах участников перечисленных конференций рождались новые мысли и предложения, порой остроумные, возникали неожиданные ассоциации и идеи. А, главное, молодые или будущие учёные постигали необыкновенную полезность таких конференций, необходимость сохранения наработанных тенденций и традиций. Новые научные идеи приходят в голову не столь часто, как это кажется человеку, неискушённому в науке. Тем более важно использовать любую возможность, способствующую появлению новых идей. На проведение конференций никогда не стоит жалеть потраченных хлопот, времени и заложенных средств. Особая форма общения, которая стала доступна только в настоящее время, это международные форумы и съезды, посещение зарубежных организаций. Без таких контактов учёный, особенно доктор наук, состояться не может.

Говоря о традициях, следует напомнить молодым читателям книги, что традиция (от латинского tradition – передача), это элементы социального и культурного наследия, передающиеся от поколения к поколению и сохраняющиеся в течение длительного времени. В годы советской власти научные традиции дореволюционной России, особенно в части обмена опытом с зарубежными исследователями, были жестоко нарушены. Последствия столь печального факта до сих пор сказываются на уровне отечественных научных работ, они одна из главных причин нашего отставания в науке и технике и заниженного международного признания заслуг российских учёных, начиная с присуждения им престижных Нобелевских премий. В любой стране сохранившиеся традиции способствуют развитию творческих начал как в общественных отношениях, так и в культуре, науке и технике.

Каждое поколение, по мере необходимости воспринимая ряд полезных традиций, в определённой мере выбирает не только своё будущее, но и прошлое. Всякая попытка властей сломать в силу тех или иных идеологических причин установившиеся традиции кончается плохо. Мне вспоминается 1960 год. В это время я работал в Уральском геологическом управлении и занимался, один из первых в стране, технологией возрождающегося и утраченного с 1920-х годов отечественного алмазного бурения скважин. С передачей своего производственного и научного опыта (этой теме была посвящена моя кандидатская диссертация), я объездил весь Урал от Ивделя до Оренбурга. Руководство управления сочло необходимым послать меня на длительную стажировку в США, в страну, сохранившую, в отличие от СССР, традиции бурения алмазным инструментом. Оформление документов на выезд заняло не один месяц. Одних фотографий размером шесть на девять, как помнится, понадобилось 18 штук! Накануне отъезда, когда вся страна узнала о пролёте над Свердловском американского самолёта-шпиона с лётчиком Пауэрсом, соответствующие органы известили меня о нежелательности поездки в недружественную страну. Думается, что в большей мере от такого решения и свёртывания по чисто идеологическим причинам традиций международных встреч пострадал не столько я лично, сколько геологическая служба страны.

Наиболее значимым критерием оценки качества подготовки специалистов, наряду с другими, я считаю статистику выпускников, которые в процессе своей профессиональной деятельности превзошли по уровню должностей и практических знаний своих бывших учителей. Таких учеников у меня много, и я не стесняюсь признаваться в том, что в некоторых областях они с возрастом, по мере накопления объёма знаний, опередили своего учителя. Многие выпускники тех лет занимают сейчас руководящие должности на предприятиях по бурению скважин и эксплуатации нефтяных и газовых месторождений в Сибири, на Сахалине, в Казахстане и на Урале. Они руководят объединениями, занимают важные посты в Министерстве энергетики, формируют технологическую политику буровых контор, решают актуальные научно-исследовательские задачи в НИИ. По словам одного из выпускников первого набора К. Н. Харламова, в своё время работавшего в Алжире и знакомого с опытом нефтяников Хьюстона в США, он никогда и нигде не только не ощущал себя ущербным в своей инженерной подготовке по сравнению с зарубежными специалистами, но и во многих отношениях превосходил их.

Разумеется, руководить кафедрой и аспирантами, не имея при этом учёной степени доктора наук, было бы с моей стороны весьма опрометчиво. Вот почему к 1968 году я подготовил к защите докторскую диссертацию, посвящённую сложнейшим физико-математическим проблемам динамики бурильной колонны [4, 5, 12, 16, 17]. Диссертация была представлена на совет Азербайджанского института нефти и химии в Баку. В мае 1970 года прошла её успешная защита. По сути дела, я стал первым в Тюмени нефтяником доктором наук, подготовившим диссертацию в областном центре, так сказать, в «домашних» условиях. Вскоре пришло и профессорское звание. Всему этому предшествовали научные публикации, начало которым положили статьи в научных журналах, начиная с 1964 года. Впрочем, публикации были и раньше, с середины 1950-х годов, когда мне пришлось работать на производстве. Только за период с 1964 по 1970-й годы сотрудники кафедры опубликовали свыше 100 работ, включая пять монографий и сборников научных трудов. Одна из них [4], а также некоторые основополагающие труды [14, 12, 17] стали основой моей докторской диссертации. Были получены авторские свидетельства на изобретения новейших конструкций наддолотных амортизаторов.

Хотелось бы подчеркнуть, что, несмотря на заметные успехи в науке, они достигались в более чем скромных условиях и возможностях выполнения научно-исследовательских работ. Достаточно сказать, что из-за тесноты и хронической нехватки площадей исследовательские установки и модели часто монтировались и устанавливались прямо в преподавательской комнате между доцентскими и профессорскими рабочими столами.

В конце 1973 года после назначения меня на должность ректора индустриального института от руководства кафедрой пришлось отказаться и передать его доценту Г. – С. Грязнову. В июне 1978 года в индустриальном институте прошла двухдневная научная конференция [20], посвящённая 10-летию первого выпуска специалистов по бурению нефтяных и газовых скважин. Первые выпускники теперь опытные специалисты производства, В. И. Симонов, Р. Х. Суфьянов, П. Д. Филатов и другие поделились опытом своей работы, высказали пожелания по улучшению работы кафедры, благодарили преподавателей за полученные знания. Год спустя состоялась встреча ректора, бывшего заведующего кафедрой, с выпускниками 1969 года (илл. 484). К 40-летию вуза в 2004 году вышла из печати брошюра, в которой кратко и с резюме на английском языке изложена история кафедры [21]. К сожалению, составители пренебрегли советами первого заведующего и основателя кафедры, и текст брошюры не лишён неточностей и ошибок. В июне 2005 года кафедре исполнилось 40 лет.









ЛИТЕРАТУРА.

1. Копылов В. Е. Журналу нефтяников быть! – Газ. «Тюменская правда», 1965, № 163 (соавторы Л. Ровнин, Л. Цыбульский, Г. Острый и др.).

2. Копылов В. Е. Специальность широкого профиля. – Газ. «Тюменский геолог», 1965, № 23.

3. Копылов В. Е. Твой путь в науку. – Газ. «За инженерные кадры», Тюмень, ТИИ, 1966, № 6, 12 ноября.

4. Копылов В. Е., Чистяков Ю. А., Мухин Э. М. Вибрации при алмазном бурении. – М., «Недра», 1967, 128 с.

5. Копылов В. Е., Бойко В. Г. Виброграф для измерения вибраций бурильного инструмента в скважине. – В сб. «Проблемы развития нефтедобывающей промышленности в Западной Сибири». – М., ВНИИОЭНГ, 1967.

6. Труды Тюменского индустриального института «Бурение скважин, добыча и транспорт нефти и газа». Вып. 2. – Тюмень, ТИИ, 1968, 264 с.

7. Бойко В. Г., Диниченко И. К., Копылов В. Е., Крист М. О. Твёрдость, абразивность и буримость осадочных горных пород Тюменской области. – «Нефть и газ. Изв. вузов», 1968, № 7, с. 21-25.

8. Богачёв Б. А., Жданов А. А., Скворцов Э. К., Стельмах А. А. Цифровой интегратор для численного определения изображения по Лапласу опытных функций. – Сб. Труды ТИИ «Бурение скважин, добыча ...», вып. 2, 1968, с. 91–101.

9. Копылов В. Е. Можна глибше (на украинском языке). – Газ. «Прикарпатская правда», ИваноФранковск, 1968, № 192.

10. Материалы 2-ой научно-технической конференции молодых учёных и специалистов Тюмени. – Тюмень, «Знание», 1968, 536 с.

11. Кулябин Г. А., Копылов В. Е. Из опыта работы с легкосплавными бурильными трубами. – «Нефть и газ Тюмени», 1969, № 1, с. 29-33.

12. Мухин Э. М., Копылов В. Е. О форме поперечных колебаний колонны бурильных труб, связанной с упругим основанием. – «Нефть и газ Тюмени» 1969, № 2, с. 25-26.

13. Бойко В. Г., Копылов В. Е., Крист М. О. О возможности объёмного разрушения горных пород при бурении скважин. – «Нефть и газ Тюмени», 1969, № 3, с. 32-35.

14. Копылов В. Е. Расчёт износостойкости алмазных долот в условиях вибраций. – «Нефтяное хозяйство», 1969, № 3, с. 7–11.

15. Копылов В. Е., Скалкина М. А. Влияние поперечных вибраций на износ вооружения шарошечных долот. – «Нефть и газ Тюмени», 1970, № 5, с. 22-25.

16. Копылов В. Е. Исследование перспективной технологии структурно-поискового бурения и процесса гашения вибраций бурильных труб. Автореферат дисс. на соиск. учён. степ, доктора техн. наук. – Баку, Азнефтехим, 1970, 26 с.

17. Керимов З. Г., Копылов В. Е. Исследование гашения виброгасителем колебаний бурильной колонны. – «Нефть и газ. Изв. вузов», 1971, № 4, с. 21-24.

18. Труды ТИИ. «Технология бурения нефтяных и газовых скважин», вып. 13, 1974.

19. Труды ТИИ. «Новые пути получения технологической информации с забоя скважины при бурении». Вып. 39. 1974.

20. Кудряшова Л. Встреча через 10 лет. – Газ. «За инженерные кадры», Тюмень, ТИИ, 1978, № 21 (451), 7 июня.

21. Кафедра бурения нефтяных и газовых скважин. Составители Абатуров В. Г., Овчинников В. П. и др. – Тюмень, ТГНГУ, Институт нефти и газа, серия «Тюменский государственный нефтегазовый университет», 2004, 18 с.






АЗНЕФТЕХИМ В НАЧАЛЬНОЙ ИСТОРИИ ТЮМЕНСКОГО ИНДУСТРИАЛЬНОГО ИНСТИТУТА – КУЗНИЦЫ СИБИРСКИХ НЕФТЯНЫХ КАДРОВ


Материал этого параграфа несколько лет тому назад был подготовлен мною для статьи [3], которая была опубликована в 2000 году по случаю 80-летия Азербайджанской государственной нефтяной академии. Некоторые факты и события, содержащиеся в этом материале, надеюсь, будут небезынтересны читателям.

Честно говоря, название Азербайджанского института нефти и химии им. Азизбекова (Азнефтехим) настолько прочно, если не навсегда, отложилось в моей памяти, что переступить порог, за которым звучит его новое имя, не хватает должной решимости. Впрочем, и наш Тюменский индустриальный институт (ТИИ) звучит по-новому и, как ни стараюсь привыкнуть, то тут, то там при подготовке письменных сообщений невольно совершаю ошибку с новым названием, особенно в его сокращённой записи (ТГНГУ).

Как уже говорилось, отсчёт истории ТИИ ведётся с декабря 1963 года. Именно тогда центральные газеты опубликовали постановление правительства о начале развития нефтяной промышленности в Западной Сибири и Тюменской области. В документе прозвучали слова о необходимости создания в областном центре учебного института по подготовке инженеров нефтяного профиля. Так решилась судьба индустриального института, по сути дела первого за Уралом нефтяного вуза. Ректором ТИИ был назначен доцент Уральского политехнического института из Свердловска, ныне Екатеринбурга, А. Н. Косухин – человек необыкновенной судьбы и ещё более необыкновенного напористого характера.

Любое новое дело начинается с энтузиастов, которые поначалу составляют небольшую группу людей-единомышленников. В музее Истории науки и техники Зауралья нашего университета хранится уникальная фотография, снятая местным фотографом в апреле или мае 1964 года, где присутствуют ректор института, первый проректор по АХЧ С. И. Соловьёв и я, декан нефтегазопромыслового факультета. Эту фотографию мне уже приходилось комментировать (см. илл. 436). Разумеется, уникальность фотографии объясняется не моим присутствием, а тем обстоятельством, что кроме этой троицы в институте больше никого не было, даже студентов.

С неё, троицы, всё и началось. Так, в весенне-летние месяцы 1964 года А. Н. Косухин постоянно направлял меня, единственного декана-нефтяника, в командировочные поездки по городам и высшим учебным заведениям Сибири, Урала, Москвы, Северного Кавказа, Поволжья в поисках преподавательских кадров, методических и учебных пособий, за приборами и установками, мебелью и строительными материалами. «Работай, декан, трудись, терпи, это твои заботы и хлопоты создание первого в Сибири нефтяного факультета, оправдывай почётное звание основателя высшего нефтяного технического образования за Уралом». Так не раз говорил мне Анатолий Николаевич, когда появлялась необходимость подбодрить своего помощника, едва стоящего на ногах от усталости.

В одной из таких поездок в конце лета 1964 года мне пришлось оказаться в Баку в Азнефтехиме. Город был хорошо знаком ещё по студенческим годам. Впервые мне довелось его посетить в 1950 году в составе студентов-практикантов Свердловского горного института (СГИ), с 1949 года готовившего инженеров-нефтяников. Спустя несколько лет я, ассистент кафедры бурения скважин СГИ, снова оказался там как руководитель студенческой практики. И вот третий приезд, но уже в качестве представителя Тюмени. Первым делом стало посещение кафедры бурения скважин Азнефтехима. Никогда не смогу забыть радушие, с которым принимал меня профессор Паша Пириевич Гулизаде. Он показал лаборатории, представил сотрудников исследовательской части кафедры, работающих над проблемами искривления скважин, с гордостью продемонстрировал кафедральный мини-музей. В нём, среди уникальных экспонатов, хранился экземпляр первого в мире (1924 год) одноступенчатого турбобура конструкции выдающегося инженера-сибиряка, выпускника Томского политехнического института М. А. Капелюшникова (1886–1959). От редкого исторического экспоната предшественники П. П. Гулизаде не раз пытались избавиться как от ненужного хлама. И только глубокое понимание важности сохранения истории нефтепромыслового дела со стороны высокоэрудированного Гулизаде не позволило разрушить ценнейший стенд. Профессор подарил гостю на память свою книгу по направленному бурению скважин.

Вскоре я оказался обладателем исчерпывающей информации по методике преподавания спецкурсов, стопы описаний лабораторных работ, образцов курсовых и дипломных проектов, сборников научных трудов института и кафедры. Там же в гостях у П. П. Гулизаде я встретил милейшего секретаря редакции журнала «Нефть и газ. Известия вузов», который в те годы издавался в Баку в Азнефтехиме, незабвенного Михаила Семёновича Гольда. Может, потому, что он считал себя сибиряком и посещал Тюмень, у нас сложились с ним необычайно дружественные и, одновременно, тесные деловые отношения.

_В_июне_1964_года,_когда_мы_в_Тюмени_ещё_только_могли_мечтать_о_начале_студенческих_занятий_в_предстоящую_осень,_М.С._Гольд_писал_ректору_А._Н._Косухину:_«Уважаемый_Анатолий_Николаевич!_Б._А._Богачёв,_будучи_в_Баку,_сообщил_мне_о_первых_шагах_Вашего_вуза._Мы_готовы_дать_фото_института,_а_также_заметку_об_открытии_института_в_виде_беседы_с_Вами,_увязанной_с_проблемами_тюменской_нефти._Конечно,_нас_интересуют_все_нефтяные_специальности_вуза._Кто_из_бакинцев_у_Вас_будет_преподавать?_Я_был_в_Тюмени_в_1929_году._Представляю,_как_раздвинулся_этот_город_сейчас._Наверное,_ничего_похожего_на_прежнее_захолустье?_Сам_факт_создания_индустриального_института_говорит_о_многом._С_уважением,_ответственный_секретарь_редакции_журнала._М.С._Гольд»._

Хорошо понимая необходимость рекламы нового нефтяного вуза, секретарь постоянно требовал от меня для журнала новости студенческой, научной и административной жизни, тут же в ближайшем номере их публиковал. Более того, в ущерб сотрудникам других нефтяных вузов, установил льготную очерёдность публикаций наших научных статей, что в значительной мере ускоряло процесс защит кандидатских диссертаций аспирантами ТИИ. М.С. Гольд смело и настойчиво вовлекал наших сотрудников в процесс рецензирования статей для журнала, которые приходили в Баку со всех концов страны. Жёсткие сроки рецензирования, качество отзывов, сочетание требовательности к автору статьи и, одновременно, доброжелательное отношение к нему всё это было подконтрольно неутомимому редактору.

Помню, два года спустя я привёз в Баку на ознакомительную практику группу студентов. Главное внимание было уделено технологии сверхглубокого бурения на знаменитой Шаховой Косе (илл. 485). К необычайному моему удивлению и радости студентов, Бакинская газета «Вышка» [1] опубликовала статью о прохождении практики первых студентов-сибиряков в тоне весьма неординарного события. Как оказалось, инициатива публикации принадлежала всё тому же М.С. Гольду, напечатавшему статью под псевдонимом «М. Семёнов» [2]. Несколько позже материал был повторен в Москве в популярном журнале «Нефтяник». Много лет прошло с тех пор, заметка стала документом истории, может быть, поэтому я решил дословно привести здесь её текст.






_«Студенты_приехали_на_практику»._Баку_сокровищница_технического_опыта._Сюда_приезжают_заимствовать_передовое_и_полезное_со_всех_концов_страны._Недавно_на_промыслы_НПУ_им._Серебровского_(остров_Песчаный)_на_ознакомительную_практику_впервые_приехали_студенты_Тюменского_индустриального_института._Инженеры_НПУ_вместе_с_тюменцами_совершили_экскурсии_на_Шахову_Косу,_на_скважину_номер_100._Здесь_начальник_буровой_инженер_Октай_Ибрагимов_и_Герой_Социалистического_Труда_буровой_мастер_АгаДадаш_Кербалай_Оглы_подробно_рассказали,_как_идёт_штурм_глубин._Проектный_забой_скважины_7_км._Здесь_впервые_в_стране_была_спущена_колонна_обсадных_труб_длиной_3300_м_и_весом_225_т._На_Шаховой_Косе_проходит_промышленное_испытание_комплекс_нового_оборудования_для_бурения_сверхглубоких_скважин._Молодые_тюменцы_посетили_также_промыслы_НПУ_«Орджоникидзенефть»._Они_проявили_большой_интерес_к_диспетчеризации_добычи_нефти,_осмотрели_цех_по_ремонту_глубинных_насосов,_ознакомились_с_электропогружными_насосами._

_Другая_группа_прошла_производственную_практику_на_рабочих_местах_в_«Азизбековнефти»_Руководители_практик_от_производства_остались_довольны_студентами_с_дальнего_Приобья._Девушки-сибирячки,_несмотря_на_жаркую_погоду,_отлично_справлялись_с_обязанностями_операторов_и_замерщиц._А_юноши_хорошо_зарекомендовали_себя_в_цехе_подземного_ремонта_скважин._Доцент_Тюменского_индустриального_института_В._Е._Копылов,_руководитель_практики,_рассказывает:_«Не_которым_будущим_инженерам-буровикам_придётся_работать_на_расстоянии_500-600_км_и_более_от_основных_баз._Но_ни_тайга,_ни_тундра_их_не_пугают._Сибиряки_народ_сильный_и_напористый._Девушки_будут_назначены_в_конторы_бурения,_в_лаборатории»._Интересно_отметить,_что_среди_студентов_есть_представители_народов_Дальнего_Севера»._

В моём архиве хранится целая папка переписки с М.С. Гольдом. Одно из его последних писем, интересное для читателей, я решил процитировать с некоторыми сокращениями.

Пусть эти материалы напоминают нам, сотрудникам нефтяных вузов, о замечательном человеке, великом труженике, заботливом хозяине журнала, много сделавшем для нефтяной науки страны и для сближения вузов республик, когда-то объединённых единым государством.

_«Уважаемый,_Виктор_Ефимович!_С_большим_интересом_прочёл_Ваше_письмо._Я_всё_ещё_дома._Нахожусь_под_замком_ввиду_послеинфарктного_состояния._Вчера_у_меня_были_наши_молодые_сотрудницы_и_показывали_Вашу_статью._Пометил_её_в_производство._Наш_литературный_редактор_выходит_на_работу_в_первых_числах_сентября_и_сразу_же_начнёт_готовить_её_к_набору._У_нас_портфель_крайне_перегружен,_тем_не_менее,_учитывая_новое_дело_создание_в_Тюмени_нефтяного_вуза,_мы_приложим_силы_для_продвижения_сибирских_материалов._Обещаю_Вам_точно!_Кстати,_в_номере_6_«Нефти_и_газа»_есть_заметка_о_Вашем_вузе_и_о_сибирской_нефти._В_номере_7_прочтёте_много_интересного_материала._Помимо_исследовательских_статей_есть_раздел_«Из_прошлого»._Там_публикуется_и_моя_статья_о_Воскобойникове._Когда_встретитесь_с_Борисом_Алексеевичем_Богачёвым,_он_Вам_всё_расскажет_подробно._Мы_с_ним_виделись_в_Баку._В_силу_болезни_я_не_мог_выходить_на_работу,_и_он_сам_пришёл_ко_мне_на_квартиру._Я_всё_ещё_дома,_хотя_сердце_моё_нормализовалось,_но_ноги_плохо_слушаются._Желаю_Вам_полного_благополучия_и_здоровья,_больших_успехов_в_новом_деле._Я,_например,_всегда_с_энтузиазмом_начинал_всё_новое._Было_бы_интересно_посмотреть,_хотя_б_одним_глазом,_на_новую_Тюмень._В_двадцатых_годах_этот_город_был_сугубо_провинциальным,_заштатным_городишкой._Но_нефть_всё_может_победить._Привет_тов._А._Н._Косухину,_с_уважением,_М.С._Гольд»._

На протяжении двух-трёх лет после образования индустриального института установились добрые товарищеские отношения между ректорами двух вузов, деканами и заведующими кафедрами. Неслучайно на торжественном открытии ТИИ делегация Азнефтехима, возглавляемая ректором профессором И. А. Ибрагимовым, была самой многочисленной. Дружба двух родственных вузов переживала свой пик. Около полутора десятилетий мне довелось входить в состав редколлегии бакинских журналов «Нефть и газ», а также «Нефтяная техническая кибернетика». В свою очередь, на правах члена редакции тюменского журнала «Проблемы нефти и газа Тюмени» я способствовал публикациям работ бакинских авторов. На всю оставшуюся жизнь сохраню в моей благодарной памяти подготовку к защите своей докторской диссертации при активной помощи научного консультанта профессора З. Г. Керимова, и саму защиту в Азнефтехиме в 1970 году. Доброжелательность, уважительное отношение к представителю молодого сибирского вуза, волнения за исход голосования не только моих коллег по профессии, но и их жён, болевших за меня в актовом зале, где проходила процедура защиты, цветы и искренние поздравления... Разве такое забывается?

Из Баку на работу в индустриальный институт приехали немало специалистов. Они возглавили некоторые кафедры, внесли строгую струю академичности в содержание исследований и публикаций по сибирской нефтяной тематике, столь характерную для бакинской научной школы. Особо следует здесь отметить профессора Б. А. Богачёва, выпускника Азнефтехима, участника Великой Отечественной войны, бывшего заведующего кафедрой «Разработки нефтяных и газовых месторождений» ТИИ. Несмотря на свой возраст (за 80-летний жизненный рубеж), Борис Алексеевич по-прежнему деятелен, бодр, консультирует дипломников и аспирантов.

Профессоры Азнефтехима многократно выезжали в Тюмень как оппоненты кандидатских и докторских диссертаций. Характерная черта сотрудничества двух вузов: неизменное взаимное приглашение учёных на конференции по науке и методике преподавания (илл. 486, 487 на предыдущей странице) наблюдалась многие годы. Необычайно плодотворно проходили в Баку и Тюмени ежегодные заседания совета ректоров всех нефтяных вузов СССР под председательством профессора В. Н. Виноградова, и научно-методического совета по высшему нефтяному, газовому и нефтехимическому образованию (председатель проф. И. А. Ибрагимов), илл. 488.
















Храню надежду, что те добрые традиции, счастливо зародившиеся в 60-х годах ушедшего века, умножатся, несмотря на то, что Азербайджан в наше время государство самостоятельное, отделенное от России границей и таможней.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Копылов В. Е. На учёбу в Баку. – Газ. «Вышка», Баку, 1966, 31 июля.

2. Семёнов М. Студенты приехали на практику. – Газ. «Вышка», Баку, 1966, № 175.

3. Копылов В. Е. [Название статьи полностью соответствует заголовку параграфа]. – «Нефть и газ», изв. вузов, 2000, № 6, с. 6–10.






ВИЖУ САТУРН!


Поздний ноябрьский вечер 1993 года. Мороз под 20 градусов по Цельсию, на безоблачном и безлунном небе тысячи сверкающих и мерцающих звёзд. Только две-три яркие звезды, в отличие от собратьев, не мерцают. Это планеты, среди них и низко над горизонтом Сатурн. Много раз мне приходилось видеть планету на страницах учебников по астрономии и в популярных журналах с её главной достопримечательностью кольцом. А вот через объектив телескопа наблюдать не довелось. Такую возможность нам предоставил Г.К. Манке (илл. 489). «Нам» это я с моим сыном и внучкой. Мы поднимаемся по крутой лестнице на астрономическую площадку Дома культуры завода дорожно-строительных машин по улице Мельничной. Здесь размещены малый и большой телескопы кружка любителей астрономии, которым руководит Геннадий Константинович (илл. 490-493). Интерес к работе кружка подогревается тем, что большой телескоп сконструирован и сделан руками самого Манке и его молодых помощников, включая изготовление и шлифовку главного зеркала диаметром 315 миллиметров [1, 2, 4].


























Вообразить столь сложную технологию шлифовки стекла в полукустарных условиях, не зная Г. К. Манке, невозможно. Только умелец с золотыми руками и ясно мыслящей головой опытного инженера был в состоянии использовать в качестве основания телескопа бочкообразную бетономешалку, выпускаемую заводом, и приспособить к ней электрический движок, управляемый часовым механизмом. Синхронно с вращением Земли бетономешалка с телескопом медленно вращалась, что позволяло не упускать из поля зрения окуляра телескопа небесный объект. Пуск большого тюменского телескопа (БТТ) состоялся в июне 1990 года. В 11 популярных заметках, которые публиковал Манке в местной периодической печати в 1997-2000 годах, автор справедливо называл своё детище самым крупным телескопом в Западной Сибири. Его характеристики: фокусное расстояние 2145 миллиметров, увеличение 440-кратное.

Итак, мы на площадке. Как только Сатурн после настройки «бетономешалки» оказался в поле зрения, Геннадий Константинович пригласил меня к окуляру. Боясь «обжечься» о ледяной металл, вглядываюсь в изображение планеты. С некоторым разочарованием вижу «шляпу», похожую на многочисленные фотографии НЛО (неопознанные летающие объекты), без каких-либо деталей на поверхности планеты и её кольца. К тому же, за счёт неточной синхронизации вращения телескопа, проворный Сатурн так и норовит, подобно таракану, выскочить за пределы поля наблюдения объектива. Словом, я ожидал увидеть что-то более внушительное. Если телескоп со столь приличным диаметром объектива и с внушающим уважение увеличением не даёт возможности рассмотреть планету в более крупном масштабе, то что же ожидает наблюдателя вооруженного обычным телескопом, скажем, школьного назначения? Так или иначе, но впервые в моей жизни я увидел далёкую и загадочную планету наяву. С тех пор чувство благодарности к Г. К. Манке за необычные впечатления не утихает со временем.

Наше знакомство с ним насчитывало немало лет. Впервые мы познакомились в 1965 году, когда инженер-металлург Манке переехал из Новокузнецка в Тюмень. Он прошёл по конкурсу на должность доцента кафедры технологии машиностроения, а затем технологии металлов Тюменского индустриального института. Не имея учёной степени, Г. К. Манке обладал солидным списком опубликованных работ из 30 наименований, в том числе двух изобретений. Институту не составило особого труда добиться для Манке через ВАК в 1967 году учёного звания доцента. С тех пор и до ухода на пенсию в 1982 году Геннадий Константинович занимал в институте должности заведующего кафедрой технологии металлов, работал на вновь организованных кафедрах строительно-дорожных машин и материаловедения.

Везде его отличали ответственное отношение к делу, спокойный характер, увлечённость лыжным спортом. Усилиями Манке были созданы новые научно-исследовательские и учебные лаборатории, методические пособия и курсы лекций. Непререкаемым был у него в институте авторитет преподавателя и инженера, а сотрудничество с ним среди молодых преподавателей считалось престижным. Геннадия Константиновича отличала необыкновенная порядочность. Помню, как в 1982 году он пришёл ко мне в кабинет ректора, чтобы проститься накануне ухода на пенсию. После полагающихся в подобном положении рукопожатий и приятных слов Манке совершенно неожиданно для меня и добровольно предложил ректору взять у него пустующую однокомнатную квартиру для передачи её молодым сотрудникам. В условиях жесточайшего дефицита жилья того времени трудно было переоценить благородную инициативу доцента. А ведь мог он сдать квартиру в аренду, да и просто продать, чтобы материально поддержать себя пенсионера. Вскоре, в 1986 году, Манке предложил свои услуги клубу им. Кижеватова при заводе строительных машин с тем, чтобы увлечь школьников астрономией, которую любил с молодых лет.

Г. К. Манке (1915, Новокузнецк 2003, Тюмень) родился в Сибири в Кемеровской области в семье конторского служащего. Мать домохозяйка. Отец умер в 1919 году от тифа. Для содержания семьи из двух сыновей матери пришлось работать на местном кирпичном заводе. С 1924 года Геннадий учился в школе-семилетке, а затем в ФЗУ Кузнсцкстроя. Работал электриком на Кузнецком металлургическом комбинате (КМК), поступил на рабфак, учился в Сибирском металлургическом институте. Окончил вуз в 1939 году по специальности «Пластическая и термическая обработка чёрных металлов». В институте настолько свободно овладел английским языком, что в 1958 году сопровождал на заводе без переводчика индийскую промышленную делегацию. Пользуясь знанием языка, перевёл с английского свыше 250 авторских листов технической литературы. С 1939 года работал прокатчиком блюминга и в рельсо-балочном цехе, механиком Стана500. В годы войны участвовал в разработке особых сталей для танков, за что получил солидную правительственную премию. Награждён медалью «За доблестный труд во время ВОВ 1941 – 1945 гг.».

В 1945–1946 годах Г. К. Манке преподавал английский язык инженерам КМК. Перед отъездом в Тюмень занимал должность руководителя опорного пункта Центрального НИИ Подземшахтостроя. В Тюменском индустриальном институте он интенсивно занимался научно-исследовательской работой. Им, в частности, создана электротермическая установка для исследования высокочастотного индукционного нагрева металлов, а также устройство точечной конденсаторной сварки медных поверхностей для полупроводникового производства. В области дорожного строительства шла работа по созданию облегчённых дорожных покрытий и холодных асфальтобетонов. Такие материалы позволяли вести дорожное строительство в дождливую и холодную погоду без ущерба для качества покрытия.

В возрасте 83 лет Г. К. Манке самостоятельно освоил персональный компьютер [3], когда для расчётов траекторий небесных светил понадобилась новая техника, достойная конца XX столетия. Астрономический кружок постепенно становился обсерваторией, а затем стараниями Г. К. Манке превратился в объект астрономической службы. В 1997 году в обсерватории создали графическую экспозицию «Квазиаксонометрическая схема Солнечной системы», позволившая иметь пространственное представление о взаиморасположении планет.

В конце 2002 начале 2003 года в работе астрономического кружка при ДК завода дорожно-строительных машин появились некоторые финансовые и организационные сложности. В этих условиях Г. К. Манке счёл необходимым предложить нефтегазовому университету проявить инициативу в переносе астрономического оборудования астроплощадки на крышу физкультурного зала главного корпуса по улице Володарского. Предложение нашло понимание в ректорате. Работу кружка с привлечением школьников старших классов – будущих абитуриентов, было решено передать под начало музея Истории науки и техники Зауралья. Вдвоём с Манке мы не однажды заинтересованно обсуждали детали строительства астроплощадки и размещения лаборатории. Возможно, я был не очень внимателен, но каких-либо отклонений здоровья Геннадия Константиновича в худшую сторону не наблюдалось. Как и раньше, он был бодр, деятелен и энергичен, несмотря на свои, казалось бы, преклонные 88 лет (илл. 494). Увы, завершения задуманного не последовало ...









***

Пока готовил этот параграф, произошло довольно занятное совпадение фактов из хроники астрономических открытий. Именно в эти дни на поверхность самого крупного, величиною почти с Марс, и загадочного спутника Сатурна Титана – совершил мягкую посадку космический зонд «Гюйгенс». Он был запущен в 1997 году Европейским космическим агентством при содействии НАСА. Пробив 200-километровую толщу атмосферы Титана, которая не позволяла наблюдать поверхность планеты, используя наземные оптические приборы, «Гюйгенс» сфотографировал место посадки, изобилующее крупными камнями. Цветные фотографии поверхности спутника Сатурна показали метановые льды и озёра жидкого метана. Цвет неба на Титане оранжевый, в составе газовой оболочки планеты преобладает азот с примесью метана. Как полагают учёные, в подобном состоянии когда-то находилась наша планета незадолго до зарождения на ней жизни.

Могу представить себе, насколько обрадовали бы Г.К. Манке эти сенсационные сведения, украшающие науку начала XXI века. Не дожил человек...


ЛИТЕРАТУРА.

1. Фатеев А. Если звёзды зажигают...Газ. «Тюменская правда», 1990, 5 июня; «Красное знамя», Тюмень, 1990, 20 июля.

2. 35 лет клубу детского творчества им. А. М. Кижеватова (наша история в будущее старт). – Тюмень, 2003, 24 с.

3. Макаров А. И. Манке Геннадий Константинович (1915-2003). В сб. «Летопись Тюменского государственного нефтегазового университета, 2003». – Тюмень, 2004, вып. 6, с. 456-458.

4. Хворов С. А. Манке Г. К. педагог дополнительного образования астрономической лаборатории КДТ им. А. М. Кижеватова. Там же, с. 458-459.






ИЗ ГЛУБИН ПАМЯТИ: «ПОЛЬСКИЙ НОБЕЛЬ»


Памяти страстного коллекционера, знатока истории города Баку, музееведа, библиофила и просто хорошего и доброго человека Романа Владимировича Шеина (1929–1993) – моего давнего и верного друга из Азербайджана, интереснейшего собеседника, жизнелюба и эрудита.



По долгу службы мне довелось посетить многие города России, особенно в советские времена, когда страна ещё не была разделена на независимые республики. Почти во всех в нерабочее время я старался посетить клубы коллекционеров. Кроме редчайших находок по темам моего коллекционирования, самыми памятными событиями оставались встречи с замечательными людьми, особенно с теми, которые разделяли выбранные мной увлечения. Поскольку не один десяток лет я посвятил сборам материалов по истории нефтяного дела, отраженных на почтовых марках и художественных открытках всего мира с изображением нефтяных вышек, то в кругу моих немногих единомышленников оказались нефтяники, геологи и геофизики, работники музеев и научно-исследовательских институтов. Среди них следует назвать к. т. н. Ф. М. Киржнера из Якутска, написавшего статью о горной филателии в «Горной энциклопедии» [11]. В этом списке знаток бакинской нефтяной и городской филокартии Г.С. Арзуманов [3], геофизики доктор геолого-минералогических наук из Твери В. Я. Соколов [1, 12] и кандидат наук В. Е. Андрусевич из Новосибирска, проживающий сейчас в США. Удовольствие от общения я получил при переписке и встречах с геологом из Южно-Сахалинска Чуркиным Б. Ф., доктором технических наук из НИИ буровой техники Д. Ф. Балденко (Москва, ВНИИБТ, [5]), с профессором Московского института нефти и химии им. Губкина Пономарёвым Г. В. и с некоторыми другими. В. Андрусевич, работая в США, сотрудничает с редакцией американского журнала «The Petro-Philatelist». Журнал издаётся с 1980 года и целиком посвящён проблемам нефтяной филателии. Привлекал он к участию в журнале и меня.

В самом начале 1980-х годов по приглашению В. Я. Соколова я побывал у него в гостях в Калинине (Твери). Рано утром примчался в Москве в метро на Ленинградский вокзал, сел в электричку с намерением через несколько часов оказаться в старинном русском городе. Дело было весной, и железнодорожный путь, размытый вешними водами, находился в ремонте. Наша электричка половину дня простояла на станции Завидово. Так что попутно я познакомился и с окрестностями знаменитого охотохозяйства наших высоких начальников из правительства.

С Соколовым мы с неослабевающим интересом обсуждали новинки нефтяной филателии, разглядывали альбомы хозяина, которые, к восторгу В. Я. Соколова, пополнились моими дублями. Когда в разговоре выяснилось, что в ближайшие дни я еду в Баку, он, до недавнего времени житель этого города, рекомендовал мне посетить там филиал Центрального музея В. И. Ленина и познакомиться с его директором Марленом Маминовичем Багировым заядлым филателистом-нефтяником. Кроме того, посоветовал поближе сойтись с весьма интересным работником музея, страстным коллекционером монет Монголии и знатоком истории города Баку Романом Шейным. И вот я (в который раз!) гость столицы Азербайджана. Устроился в одноместном номере гостиницы с минимальным уютом и без телевизора. Напротив моей двери в коридоре в одной из комнат заботливые хозяева организовали мини-кинозал, и каждый вечер там шли фильмы. Для их просмотра времени не оставалось. Только по утрам я с наслаждением читал названия предстоящих к показу кинофильмов, написанные азербайджанцами от руки и на слух, а не переписанные с лент: «Тихий дом» вместо «Тихого Дона», «Домик с собачкой» («Дама с собачкой») и «Петя Акопян» («Пятый океан»). А каков этот шедевр: «Блеск и нищета партизанок» (куртизанок)!




РОМАН ШЕИН.


Найти монументальное здание музея на знаменитой набережной Баку не составляет никакого труда. На мой вопрос о том, где можно найти Шейна, один из служителей указал мне на группу рабочих, устанавливающих щиты какой-то выставки. Всеми наборами гвоздей, молотков, верёвок и перемещениями картин, рам и людей руководил энергичный человек невысокого роста с бородкой, в очках и с кипой эскизов в руках (илл. 495). Прочитав рекомендательное письмо Соколова, Роман Владимирович повёл меня в свой кабинет. Здесь, пока не началась беседа по существу, я наблюдал процедуру, которую можно увидеть только в Баку. Неспешное и тщательное протирание полотенцем стеклянных, пережатых в талии, стаканов, наполнение стола восточными сладостями. Наконец, заваривание чая в присутствии гостя по старинному китайскому рецепту: чашка-засыпка-кипяток-крышка. Я и не подозревал, что мне приходилось заваривать чай аж со студенческих времён столь экзотическим способом! Вскоре пришёл директор музея М. М. Багиров. Он показал мне неизвестный для меня юбилейный знак «Ленинцу-ударнику» (илл. 496 на цв. вклейке), выпущенный в конце 1920-х годов в честь 10-летия Союза горнорабочих. На внушительном знаке были изображены шахтный копёр и буровые нефтяные вышки. Так вот и состоялось моё знакомство с двумя известными бакинскими коллекционерами.











Роман Владимирович Шеин по образованию учитель истории. Работал в сельской школе в Чухурюрде. Здесь он организовал краеведческий кружок, и каждое лето школьники проводили в походах по родному Азербайджану. Однажды им необычайно повезло: они открыли старинную крепость Кале-и-Бугурт. Материалы находок отправили в Ленинград. Вскоре в село приехала научная экспедиция. Оказалось, что древнейшая на территории Азербайджана крепость относится к V-VII векам н. э. В селе родился музей первый в биографии Шеина. После переезда в Сумгаит, где Роман Владимирович также учительствовал, он создал музей истории города. С 1968 года он ведал фондами Бакинского филиала Центрального музея В. И. Ленина.

Ещё в конце 1930-х годов в школьном возрасте Роман прочитал умную и душевную книгу Евгении Леваковской «Степь», посвящённую древней культуре, природе и жизни народов Монголии (М.-Л., «Детская литература», 1938, 120 с.). Книга настолько увлекла мальчика, что с тех пор он навсегда «заболел» Монголией. Коллекционировал книги древних и современных исследователей страны на русском, монгольском и других языках, в том числе труды путешественников Пржевальского, Козлова и Певцова, геологов Обручева и Ефремова будущего фантаста. Собирал монеты, ордена, награды, знаки отличия и бурханы фигурки богов.

Бакинская квартира Шеиных превратилась в музей Монголии. Коллекционные материалы стали основой научных публикаций Романа Владимировича: монографий, журнальных и газетных статей. Он печатался в таких солидных журналах, как «Декоративное искусство СССР», в Докладах АН АзССР, «Филателия СССР», «Урал». Некоторые, наиболее значительные труды Шеина, я поместил в конце раздела [13-24]. Публикации были и за рубежом, в частности, в Чехословакии и Германской демократической республике.

Интересна судьба одной из его многочисленных газетных статей. В августе 1987 года бакинская газета «Вышка» поместила статью Р. В. Шеина под названием «Друзья Советского Союза в США» [10] о полузабытом перелёте в 1929 году четырёх советских лётчиков под командованием С. А. Шестакова по маршруту Москва – Челябинск – Хабаровск – Камчатка – Сан-Франциско – Чикаго – Нью-Йорк. Заголовок крупным шрифтом редакция продублировала на английском языке редкий случай в истории советских газет. Это начинание редакции настолько понравилось посольству США в Москве, что оттуда немедленно выслали дружественную телеграмму. Американцы просили выписать для посольства три годовых комплекта газеты: одну для посольства, другую в госдепартамент, а третью в Белый дом.

Почти десять лет продолжалась моя переписка с друзьями из Баку, в архиве скопилось множество, до нескольких десятков, писем. Не забывали поздравлять друг друга с праздниками, выполняли взаимные поручения в поисках недостающих раритетов. Поздней осенью 1984 года я пригласил Багирова и Шеина в Тюмень, познакомил их с городом и музеем Истории науки и техники при индустриальном институте, свозил за город и показал гостям окрестную сибирскую природу. Помню, как Шеин, опытнейший музеевед, осматривая музей, выразил недоумение по поводу того, что маршрут для посетителей следует против часовой стрелки! Без Шеина мне и в голову не приходила возможность столь грубейшего нарушения существующих музейных канонов. Честно говоря, направление маршрута и сейчас, из-за тесноты помещений, не изменилось...

Каждое моё посещение Баку под сопровождением Шеина проходило по местам исторической части города с его узкими улочками и дворцом ширваншахов, о которых Роман Владимирович с неподражаемым юмором мог говорить часами. Там же мы и обедали в крохотных чайханах. При появлении в них Шеина официанты бросали своих клиентов, отдавая своё внимание только ему и его гостю. На стол, как правило, подавались блюда традиционной азербайджанской кухни. Столь же радушно принимали Шеина в клубе коллекционеров, его обступала молодёжь, покорённая эмоциональными рассказами знатока истории Азербайджана (илл. 497, 498). Благодаря Шеину я смог познакомиться с местами обитания древнего человека в окрестностях города в урочище Гобустан с его уникальными наскальными рисунками, получил фотографии интересовавших меня памятников на месте первой в мире нефтяной скважины (илл. 499) и первой скважины, давшей нефть в 1923 году из-под дна моря, пробуренной на искусственно засыпанной бухте Ильича (илл. 500, 501).


























Как-то в 1984 году в очередной мой приезд в Баку на заседание научно-методического совета ректоров нефтяных вузов страны я попросил М. М. Багирова свозить меня на сверхглубокую буровую в Саатлы. Чтобы не огорчать нашего хозяина профессора И. А. Ибрагимова ректора Азнефтехима, я не стал предупреждать кого-либо о своём отъезде (уход, соответствующий традициям англичан), о чём вскоре горько пожалел. Селение Саатлы, на окраине которого стояла уникальная буровая установка выдающееся достижение отечественного машиностроения 1970-х годов, располагалось в долине реки Куры близ её слияния с Араксом в 150 километрах к юго-западу от Баку. Понятно, что без ночёвки расстояние в 300 вёрст было трудно преодолеть. Руководство села, предупреждённое из Баку партийными работниками, встретило меня на высшем уровне. Я, не избалованный подобным вниманием, чувствовал себя несколько скованным. Наутро за мной на ГАЗике приехал сам председатель сельсовета и отвёз меня на буровую. Осмотр шедевра техники несколько разочаровал: заброшенность, кругом застывший глинистый раствор, разбитые приборы, простой бригады из-за аварии, отсутствие элементарной охраны. Но общее представление о технике сверхглубокого бурения, рассчитанного на проходку скважин с забоем до 12 километров, я всё же получил.

На обратную дорогу меня накормили удивительным блюдом, способным, по мнению моих хозяев, сохранить силы в долгом пути. Это был стакан, заполненный снятыми с кипящего молока «пенками», столь любимыми детворой. Бодрый, отдохнувший и удовлетворённый тем, что сумел с большой пользой для себя познакомиться с новинкой в Саатлах, через несколько часов я примчался на «Волге» в Баку в гостиницу. Вот тут-то всё и началось! Оказалось, что меня потеряли, переполох случился нешуточный, к поискам пропавшего ректора подключилась милиция. Долго пришлось извиняться перед И. А. Ибрагимовым, пока его гнев и неудовольствие не охладил директор музея М. М. Багиров, сказавший, что поездка согласована «там» (палец вверх!).

Зная мои интересы об истории нефтяной промышленности Азербайджана, Роман Владимирович постоянно присылал мне вырезки из местных газет «Бакинский рабочий» и «Вышка». Таких вырезок на самые различные темы скопилось у меня не менее сотни. Одна из них меня особенно заинтересовала [9]. В ней говорилось о найденной в Центральном государственном архиве Азербайджанской ССР рукописи 1825 года. В документе под названием «Ведомости нефтяных колодцев» [9] описана добыча в Сураханах нефти с каспийского дна. Колодец находился на расстоянии от берега до 15 сажен. Чем не начало морской добычи в начале XIX века!

Моё знакомство с Шеиным состоялось в то время, когда врачи обнаружили у него серьёзное заболевание сердечно-сосудистой системы. Стенокардия и гипертония стали причиной неоднократных посещений больниц и санаториев. Во многих письмах он приносил мне извинения за задержку ответов на мои письма по причине болезни. Как-то он написал мне о своём лечении в санатории в Мардяканах. В том самом, в котором жил Есенин и в котором были написаны его «Персидские мотивы». _«Санаторий_так_себе,_врачи_ещё_хуже, –_ писал Роман Владимирович, – _но_есть_возможность_уединиться_и_привести_в_порядок_мои_дневниковые_записи_об_истории_моего_увлечения_нумизматикой_Монголии_и_подробные_описания_монет_всех_времён_этого_государства»_. Шеин переписывался со многими учёными Монголии, а одного из них, академика Цэндийна Дамдинсурэна, считал своим учителем.

В начале 1980-х годов в Тюменском индустриальном институте проходили обучение несколько групп монгольских студентов. Интересно было наблюдать, как несмелые, стеснительные и плохо одетые первокурсники, с большим трудом говоривших по-русски, по мере перехода с курса на курс мужали, овладевали в совершенстве русским языком и к моменту окончания учебы превращались в респектабельных молодых людей, знающих себе цену и с блеском защищавших дипломные работы. Зная о присутствии монголов в Тюмени, Шеин попросил меня привлечь их к поискам монгольских монет. Надо было видеть счастливое лицо коллекционера, чтобы оценить вклад наших друзей из Монголии в пополнение коллекции Шейна. Как-то он прислал мне свою рукопись о монетах этой страны [7]. Монголия и Сибирь всегда были тесно связаны не только экономически, но и в историческом отношении. Интенсивные торговые пути существовали между Троицкосавском (Кяхтой) и Угрой (Улан-Батором). В Троицкосавск на ярмарку съезжались тысячи китайских, русских и монгольских купцов.

При торговых сделках основным мерилом ценности того или иного товара становились овцы, шкурка соболя и кирпич зелёного чая, реже слитки серебра. Поэтому я с большим интересом прочитал рукопись. Особенно мне запомнились сведения о крупной фирме семейства троицесавских чаеторговцев «А. В. Швецов и сыновья», торговом знаке фирмы на плиточном чае да редком для истории любого государства факте, согласно которому монгольский тугрик за все годы своего существования ни разу не подвергался девальвации.

_О_тесноте_нашей_дружбы_можно_судить_по_некоторым_выпискам_из_писем_Шеина._«12_июля_1984._Любезнейшая_Ирина_Анатольевна_привезла_от_вас_подарки_(монеты)_и_приветы._У_меня_нет_слов,_чтобы_выразить_меру_моей_благодарности._Одну_из_ваших_монет_Монголии_я_безуспешно_искал_14_лет,_и_вот_она_в_моей_коллекции!_Что_касается_подробностей_об_отце_разведчика_Зорге,_то_я_занимаюсь_этим._К_сожалению,_контора_госстраха,_в_здании_которой_когда-то_был_магазин_семьи_Зорге,_своими_мозаиками_безвозвратно_уничтожила_старые_вывески_этого_магазина._Вот_такие_печальные_новости:_что_упустишь_сегодня,_то_уже_никогда_не_вернёшь»._Здесь_в_письме_Шеин_имел_в_виду_мою_просьбу_сфотографировать_уникальные_вывески_магазина_с_рекламой_металлических_изделий._Я_в_те_годы_живо_интересовался_судьбой_семьи_Зорге,_глава_которой_в_конце_XIX_столетия_был_крупным_нефтяным_инженером_в_Баку._Я_писал_об_этом_во_второй_книге_«Окрика...»,_с._172–174._

_«19_сент._1984._Ездил_по_вашей_просьбе_в_НГДУ_им._«26_Бакинских_комиссаров»._Должен_вас_огорчить:_никакой_надписи_на_обелиске_в_честь_первой_нефтяной_скважины_не_существует._Почему_появилась_такая_нелепость_не_знаю._В_Баку_был_В._Я._Соколов,_навещал_своих_родных_и_заглянул_ко_мне_в_больницу._Проговорили_весь_день,_вспоминали_и_Вас,_и_ваше_благородное_увлечение,_которое_познакомило_нас»._

_«17_июля_1985._Вы_спрашиваете_о_Бенкендорфе –_«бакинском_Савве_Морозове»._Я_и_мои_коллеги_о_таком_не_слышали,_не_знаем_мы_и_о_его_связях_с_Л._Красиным!_[9 - ^*^ Интересный факт из истории нашего края. В 1927 году жители Кургана выступили с инициативой переименовать город в Красинск в честь уроженца города Л. Б. Красина (1870–1926). ]_–_вашим_земляком,_Р._Зорге_и_с_типографией_«Нина»._Будем_искать_материалы,_тем_более_что_мы,_музейщики,_оказывается,_многого_не_знаем._Как_жаль,_что_вы_живёте_и_работаете_так_далеко_от_Баку_(или_я-от_Тюмени)._Так_хорошо_было_бы_поговорить_с_заинтересованным_человеком._К_сожалению,_с_годами_теряешь_друзей._Один,_как_В._Я._Соколов,_уехал_из_Баку,_другие,_а_это_страшно,_ушли_и_уходят_навсегда._Письмо_получилось_грустное,_но_под_конец_хочу_сказать,_что_одновременно_посылаю_вам_каталог_выставки_«Баку_в_документальной_открытке»,_в_котором,_надеюсь,_вы_найдёте_для_себя_немало_интересного»._

_«28_ноября_1985._Привёз_вам_из_Ленинграда_цветную_таблицу_с_орденами,_полученными_Д.И._Менделеевым,_и_с_его_памятными_медалями,_а_также_несколько_бон_ЗСФСР_с_изображением_нефтепромыслов._Пошлю_с_оказией»._

_«9_дек._1985._Большое_спасибо_за_открытку_подтверждение_((35Ъ)_радиопереговора_с_Улан-Батором._У_меня_такой_не_было._Очень_благодарен_вам_за_внимание_к_моим_интересам»._

_«30_янв._1986._Виктор_Ефимович,_я_получил_бандероль_с_вашей_книгой_«У_истоков_бурения_скважин»._Книга_очень_интересная_и_полезная_для_меня,_в_ней_много_неизвестных_для_меня_фактов,_в_том_числе_по_Азербайджану»._

_«1_окт._1986._По_вашей_просьбе_начал_обзванивать_бакинские_книжные_магазины,_но_ничего_не_выяснил._В_субботу_пойду_по_магазинам_сам,_найду._Нашёл_для_вас_монету_ОАЭ,_50_фулусов_с_изображением_трёх_буровых_вышек._Очень_симпатичная_монетка»._

_«14_апр._1987._Мне_было_очень_приятно_получить_от_вас_хорошее_письмо._Я_рад,_что_вы_не_обиделись_на_мои_замечания_по_книге_и_по_вашей_статье_«Тайна_усыпальницы_ширваншахов»._Замечания_я_сделал_для_того,_чтобы_отмеченные_шероховатости_не_кочевали_дальше._Обычно_авторы,_не_обладающие_глубокой_культурой,_обижаются._Вы_же,_слава_богу,_восприняли_всё_правильно,_и_я_очень_рад_этому._Ваши_просьбы_и_вопросы_по_спекулятивным_нефтяным_маркам_Азербайджана_1921_года_я_переадресовал_РА._Ахмедову._Я_вас_с_ним_как-то_знакомил._Он_сам_вам_ответит»._

_«16_окт._1987._Вашу_статью_о_Рихарде_Зорге –_отце_знаменитого_разведчика,_передаю_в_республиканскую_газету._В_редакцию_«Вышки»_сегодня_же_передам_вашу_работу_«В._И._Ленин_почётный_буровой_мастер»»._

_«11_янв._1988._Я_отдал_М._М._Багирову_две_ваших_статьи_для_«Бакинского_рабочего»_и_«Вышки»._Он_обещал_их_продвинуть»._

Антиармянские погромы в Сумгаите и последующее выдворение из Азербайджана не только армян, но и русских, в результате чего прекратил свою работу Бакинский городской клуб коллекционеров, прямо сказались на личной судьбе Романа Владимировича. Его супруга Рена-ханум армянка по национальности, была вынуждена покинуть Баку и уехать с матерью, сыном и его семьёй в Ессентуки. Оставшись один в городе без присмотра и на фоне обострившейся многолетней стенокардии, Шеин не выдержал свалившихся на него несчастий. Закрылся, к тому же, филиал музея Ленина, сменилось его руководство, профиль и название. В своём любимом Баку Р. В. Шеин потерял всё: десятилетиями собираемую коллекцию монет, работу, семью и друзей. Последнее письмо я получил от Шеина в 1991 году. Переписка прекратилась внезапно, вскоре я узнал о скоропостижной кончине моего друга: ноябрь 1993 года. Не выдержало сердце, скончался на операционном столе. С годами число друзей, к сожалению, не увеличивается. Наоборот, смерть и другие печальные обстоятельства вырывают из твоей жизни верных и немногих друзей и родственников. Всё это заставляет с печалью глядеть на грядущие годы и неопределённое будущее.

В 1986 году я получил от Шеина бандероль, содержимое которой послужило рождению заголовка этого раздела книги. Помогая мне в поисках старинных художественных почтовых открыток с изображением нефтяных промыслов Баку, изданных в 1895–1925 годах, мой бакинский корреспондент обратил моё внимание на судьбу одного польского инженера-нефтяника из Плоцка по фамилии Згленицкий. Он много лет работал инженером на бакинских нефтепромыслах, стал родоначальником освоения морских акваторий Каспийского моря, разбогател и под конец жизни завещал свой капитал Польше с целью вручения на основе его банковских процентов премий за выдающиеся научные и инженерные достижения. В память об этой благородной инициативе Згленицкий остался в сердцах его благодарных потомков как польский Нобель. Я располагал почтовой открыткой с портретом В. Згленицкого (илл. 502 на цв. вклейке), изданной в Польше в 1980 году, да краткими энциклопедическими сведениями об этом неординарном человеке. И вдруг, распечатав бандероль, я с изумлением увидел книгу о Згленицком, изданную в 1984 году в Польше [6]. Книгу подарил Шеину сам автор с соответствующим событию автографом. Роман Владимирович писал мне: _«Хотя_книга,_изданная_в_Польше_научным_товариществом_Плоцка,_адресована_её_автором_Анджеем_Ходу_беки_мне,_она_вам_пригодится_больше._И_мы_с_М._М._Багировым_решили_послать_её_туда,_где_она_принесёт_наибольшую_пользу._Я_слышал,_в_ваших_краях_живёт_немало_потомков_ссыльных_поляков?_В_книге_есть_сведения_о_Бенкендорфе_А._К.,_которым_вы_интересовались»._






С большим трудом, при участии одной из моих помощниц, мне удалось сделать перевод всей книги с польского на русский язык. Таким образом, я стал обладателем, возможно, единственной в России редчайшей книги с доступным для читателя русским текстом. О замечательном и одарённом горном инженере, гордости Польши, ученике Д. И. Менделеева, всю свою сознательную жизнь посвятившем развитию нефтедобывающей промышленности России, наш дальнейший рассказ.




ВИТОЛЬД ЗГЛЕНИЦКИЙ.


Революционные события в Польше в середине XIX века, гонения властей на их участников привели к тому, что тысячи и тысячи поляков по разным причинам были вынуждены покинуть родину и расселиться по всей территории Российской империи. Выходцы из Польши проживали в Сибири вплоть до Тихого океана и на Крайнем Севере. Среди них было немало образованных людей, внёсших немалый вклад в развитие культуры этих удалённых областей. Десятки польских инженеров работали в Баку. В XIX столетии это была одна из самых отсталых окраин России, куда, как на далёкий Север, ссылали неугодных представителей мятежных районов страны. Города в современном представлении как такового не было (илл. 503). Преобладали одноэтажные глинобитные постройки, узкие улочки, на которые выходили стены домов без окон (окна только во дворе), пыль, грязь и свалки мусора, почти полное отсутствие зелени. Над всеми этими нагромождениями из камня возвышались мечети и минареты (илл. 504 на цв. вклейке). Вечные проблемы с питьевой водой, особенно если учесть, что население этого города-деревни к концу XIX века достигало полутора сотен тысяч человек.











Коренные жители обитали в условиях сохранившихся устоев феодализма под мощным влиянием всевластного ислама. С другой стороны, к началу минувшего века в Баку добывалась половина мировой и почти 95 процентов российской нефти. Если в 1873 году на Апшероне работали всего лишь 9 скважин, то менее чем через тридцать лет, на рубеже веков 1710. В городе строили современные перерабатывающие заводы (илл. 505) Товарищества братьев Нобель и трубопроводы миллиардера Ротшильда. Появились и местные миллионеры, девизом наиболее удачливых из которых стал афоризм «деньги для денег». Они не скупились на вкладывание средств в оснащение нефтедобычи техническими новинками, строили роскошные гостиницы, загородные виллы (илл. 506), колодцы для извлечения питьевой воды (илл. 507), соорудили опреснительную станцию на берегу моря (илл. 508). Город богател. Как итог: завершение строительства железной дороги Порт Петровск (Махач Кала) Баку. Вокзал города считался одним из лучших в России, он работает до сих пор (илл. 509). Дорога связала Апшерон с центральной Россией и её рынками. Интенсивное развитие получила внутригородская торговля. Знаменитый бакинский базар оазис восточной культуры с танцами, песнями, играми на музыкальных инструментах, чтением стихов, работал один раз в неделю. Базар, кстати, на азербайджанском языке означает «неделя». В таких вот условиях «городской» и производственной жизни работали специалисты-нефтяники самых разных национальностей. Среди них были и поляки. Имя одного из них, В. Згленицкого, навечно осталось в истории Баку.


























Витольд Леон Юлиан Згленицкий (1850, Плоцк 1904, Баку) родился в зажиточной семье вблизи польского губернского города Плоцка Плоцкое воеводство. В 1858 1866 годах учился в школе в Мазовше и в классической гимназии Плоцка. Спустя четыре года окончил математико-физический факультет Главной Варшавской школы, позже преобразованной в Варшавский университет (илл. 510). Для получения инженерного образования поступил в Санкт-Петербургский горный институт, славившийся своими многолетними научными и воспитательными традициями. Учёбу в нём он завершил в 1875 году. В годы пребывания в столице империи Згленицкий сблизился с будущим горным инженером, тоже поляком, Зигмундом Войславом, с которым он был знаком ещё по Главной школе в Варшаве. Войслав изобрёл знаменитый бур для горных работ, получивший имя его создателя. Все учебники России по горному делу всегда упоминали это техническое достижение тех лет (Приложение № 14).






Наслышанный об интересных лекциях профессора-химика Санкт-Петербургского университета Д. И. Менделеева, собиравших учащихся многих вузов столицы, студент Витольд стал их регулярно посещать. Благо, горный институт и университет были почти рядом. На вдумчивого и серьёзного студента, задававшего лектору непростые вопросы, обратил внимание сам Д. И. Менделеев. Он увидел в Згленицком прирождённого химика и пригласил Згленицкого в свою лабораторию. Это приглашение совпало по времени с появлением интереса у великого химика к проблемам нефтяной промышленности как в России, так и за рубежом, в частности, в США (штат Пенсильвания). Учёный посетил в Баку нефтепромыслы, а позже побывал и в Пенсильвании. Нет сомнения, что интерес к нефтедобыче появился у Згленицкого под влиянием Менделеева. Великий учёный помог Згленицкому утвердиться во мнении, что горная промышленность России в будущем может стать ведущей отраслью государственного масштаба. Менделеев же приобщил молодого студента к пробирному делу, что пригодилось будущему инженеру.

После окончания учёбы в Горном институте Згленицкий несколько лет работал в Варшавском горном округе под начальством первого выпускника-поляка Горного института В. Хорошевского. Надо сказать, что в бытность Згленицкого студентом Горного института, в этом вузе обучалось до 50 человек из Польши. Все они сыграли заметную роль как в горном деле России вообще, так и в нефтяной промышленности Польши и Западной Украины. В 1990 году мне довелось побывать в Бориславе и на нефтепромыслах вокруг этого города. Первое, что запомнилось, это постоянный запах сероводорода в подъездах домов и учреждений. Что говорить о подвалах, где скапливался этот опасный и тяжёлый газ. Я планировал посетить в городе нефтяной музей, о котором слышал ещё в Москве в Политехническом музее. Двери музея оказались запертыми, но случайные прохожие назвали мне домашний адрес хранительницы. Занятая неотложными домашними делами, она доверчиво вручила мне ключ от двери музея: «Смотри сам, мне некогда». И вот я в гордом одиночестве в окружении бесчисленных экспонатов, запрудивших всё пространство, осматриваю единственную комнату музея, больше похожую на склад.

Бесхозяйственность, однако, не помешала мне заметить на витринах богатую подборку технической литературы по нефтяному делу, изданную в Польше польскими горными инженерами на рубеже XIX и XX веков. И тут я сделал весьма интересное для себя открытие. Оказывается, законтурное заводнение нефтяных месторождений, которым гордится отечественная технология нефтедобычи, была известна полякам за полстолетия до того, как у нас в стране её стали использовать в Башкирии во время войны с Германией. Среди публикаций обратил внимание на работу В. Згленицкого «Источники нефти в Польском королевстве», напечатанной в 1880 году в столице империи в «Записках Императорского минералогического общества». Поразили моё воображение и многочисленные карты нефтяных полей Борислава, на которых кружками были указаны зоны влияния действующих скважин на соседние. Заинтересовали и многие макеты нефтепромысловых машин столетней давности. Знакомство с музеем завершилось обозрением картин на сюжеты старых нефтепромыслов (илл. 511 нацв. вклейке), художественных почтовых открыток по нефтяной тематике (илл. 512, 513, 514) и альбомов с фотографиями (илл. 515). С тех пор, посещая клубы коллекционеров, я пытаюсь раздобыть старинные открытки с видами промыслов Западной Украины и Польши (илл. 516, 517). По возвращении в Москву с рекомендацией Р. В. Шейна, которого хорошо знали в музейных кругах столицы, я посетил Политехнический музей. Рассказал там о катастрофическом состоянии музея нефти в Бориславе, просил взять его под свою опеку, а, может, договориться о передаче экспонатов в нефтяной отдел Политехнического музея. Увы! Вскоре наступило смутное время, Украина отделилась, и мои коллеги из Львова с прискорбием сообщили мне о гибели разграбленного музея нефти. Сейчас украинский нефтяной журнал «Нафтогаз Украши» возвращается к мысли о возрождении музея. Поздно хватились, всё надо начинать заново, а то, что утрачено не возродить.




































Вернёмся, однако, к Згленицкому. Несколько лет понадобилось выпускнику Горного института, чтобы добиться признания у коллег. Перед назначением в Баку, которому Згленицкий обязан вниманию со стороны влиятельного нефтепромышленника графа А. К. Бенкендорфа (1849–1917), наш герой около двух лет работал в пробирной палате в Риге. В Баку он также все годы пребывания в этом городе (1891–1904) занимался пробирными делами и, по сути дела, официально никогда не занимал какие-либо должности в нефтяной промышленности Азербайджана. Но вне основной работы, так сказать, в порядке увлечения или хобби, всё своё свободное время посвящал проблемам геологии и добычи нефти в Баку и его окрестностях. В итоге он прослыл в Баку не только как знаток пробирного, другими словами ювелирного дела, но и как выдающийся инженер-нефтяник. Насколько Згленицкий профессионально освоил геологическую сторону Апшерона, можно судить по высказываниям современных бакинских геологов. Так, крупнейший знаток геологии Азербайджана М. В. Абрамович [2, 4] писал о прогнозах Згленицкого: _«За_единичными_исключениями,_если_не_говорить_о_недостаточности_предсказанных_глубин_скважин,_нефтеносные_участки_с_современной_точки_зрения_выбраны_правильно»._

Первым практическим шагом Згленицкого стало изобретение прибора для опускания в скважину с целью измерения углов наклона и азимута ствола. Нежелательное отклонение скважины от вертикали требовало постоянного контроля пространственного положения её ствола. Существующие до Згленицкого приборы были сложны, дороги и капризны.

Небольшое отступление частного порядка. В 1950-х годах я работал в геологоразведочных организациях Уральского геологического управления. Только что в Якутии были открыты грандиозные месторождения алмазов и в стране возрождалась технология бурения скважин алмазными коронками малых размеров 36, 46 и 59 миллиметров. Алмазное бурение имело множество преимуществ при проходке скважин в очень твёрдых горных породах. В первую очередь, из-за повышенных скоростей бурения и надёжного получения из скважины керна образца горной породы, необходимой геологам. Одна была беда: промышленность не выпускала измерительных приборов для фиксации углов отклонения скважин от вертикали, которые можно было бы опускать в скважину столь малого поперечного размера. Тогда-то мне, инженеру-технологу, и пришла в голову мысль об использовании самодельного прибора, в котором удалось на обычной плавающей в жидкости пробке закрепить магнитную стрелку от горного компаса. Но какую жидкость выбрать с таким расчётом, чтобы она в заданное время затвердела и зафиксировала магнитную стрелку? Подсказка пришла неожиданно. В предпраздничный день супруга готовила торт с использованием пищевого желатина. В зависимости от концентрации и температуры нагрева желатин, спустя какое-то время, застывал. Решение было найдено! Все геологоразведочные партии управления взяли на вооружение эту находку. В моём списке научных трудов есть даже брошюра, изданная в Свердловске, с описанием метода измерения и соответствующих геодезических расчётов. Только после прошествия нескольких лет мне довелось узнать, что моё «открытие» в точности повторяло конструкцию прибора Згленицкого.

За годы работы в Баку Згленицкий скрупулёзно изучил всю имеющуюся геологическую литературу, опубликованную его предшественниками. Пешком обходил все месторождения нефти Апшеронского полуострова и пришёл к выводу, что главные запасы нефти находятся в структурах, приуроченных к акватории Каспийского моря. Возможно, это было главным открытием горного инженера. Но как добывать нефть со дна моря? Згленицкий занялся расчётами, чертежами и предложил детальный проект строительства морских оснований на сваях, забитых в морское дно. Площадки для буровых установок предполагалось поднять над уровнем воды таким образом, чтобы под площадкой могли свободно находиться танкеры, предназначенные для перевозки нефти на берег. Были предусмотрены даже волноломы на случай морского шторма, способного разрушить морское основание.

Проект Згленицкого был заслушан на заседании Бакинского отделения Императорского технического общества, членом которого состоял сам докладчик. В своём выступлении он, между прочим, обвинил власти и предпринимателей в том, что, получая миллионные прибыли от продажи нефти, они не пробурили ни одной разведочной скважины. Не знакома ли нам с вами, читатель, современная ситуация с пополнением в стране запасов минерального сырья? Там же Згленицкий укорял земляков в том, что в погоне за нефтяными прибылями они забывают другие минеральные богатства горного Кавказа, в частности, твёрдые полезные ископаемые. История повторяется у нас в Тюмени, если вспомнить положение с поисками полезных ископаемых на тюменском Урале. Участвуя в работе технического общества, Згленицкий постоянно отстаивал свой тезис: _«Чистый_практицизм_не_есть_цель_науки»._ Насколько он актуален для нашего времени, пусть судит читатель, знакомый с бесконечными реформами образования и науки, перманентно проводимыми часто сменяющимися министрами образования и науки в Москве.

Необычная, если не сказать дерзкая, идея инженера по освоению акватории Каспия была одобрена, но, страховки ради, учёные мужи предложили направить проект для рассмотрения в правительственные круги Петербурга. Чиновники не приняли проект, полагая, что «лучше твёрдо стоять на земле, чем колыхаться в море». Победила идея другого польского и бакинского инженера П. Н. Потоцкого (1879–1932). Тот предложил засыпку части бухты Биби-Эйбат с последующим освоением отвоёванного у моря пространства с применением привычной технологии нефтедобычи. Проект был принят, несмотря на значительно большие по сравнению с проектом Згленицкого расходы. Засыпка бухты началась в 1910 году. Первые скважины были пробурены уже в советское время в 1923 году.

Получив отказ властей, Згленицкий, вкупе с А. К. Бенкендорфом, выкупает несколько нефтеносных участков в Балаханах и Биби-Эйбате (илл. 518, 519, 520) с целью добычи нефти и экспериментов на море. Становится богатым и обеспеченным предпринимателем. В поисках инвесторов для совместного проведения дорогостоящего строительства на море посещает столицы европейских государств, в частности, Лондон и Париж. Поддержки там он не находит, но получает возможность познакомиться и личных встречаться со знаменитым Альфредом Нобелем. Фонд его имени становится основой всемирно известной Нобелевской премии. Вскоре от своего лечащего врача, тоже поляка, Витольд Згленицкий узнаёт о своей неизлечимой болезни сахарном диабете.
















Предвидя неизбежный конец, инженер составляет завещание, согласно которому установленные им проценты с доходов своих нефтеносных участков в Баку должны были идти на развитие культуры и науки в Польше. Деньги передавались так называемой кассе имени первого ректора Главной школы в Варшаве Йозефа Мяновского, умершего в 1879 году. Касса, назначение которой предусматривало оказание помощи полякам, работающим в области культуры и науки, существовала задолго до завещания Згленицкого. К сожалению, финансовые возможности «Кассы имени Мяновского» были крайне ограниченными, пока в её распоряжении не оказались отчисления Згленицкого. Витольд Згленицкий скончался в Баку 3(16) июля 1904 года, похоронен на родине в Калпинской Воле над рекой Нарев в Мазовше.

В отличие от А. Нобеля – сына мира, который в своём завещании не делал различия в национальной принадлежности будущих лауреатов Нобелевских премий, Згленицкий, патриот Польши, не имеющей к тому времени государственного статуса, завещал свои средства только полякам. Решение Згленицкого о премиях, принятое не без влияния А. Нобеля и, возможно, в подражание ему, не предусматривало создание специального комитета, в котором обсуждение кандидатур лауреатов проходило бы коллегиально с привлечением сообщества авторитетных учёных всего мира. Здесь Згленицкий совершил большую ошибку. Своим душеприказчиком он избрал польского адвоката В. Смоленского, который стал почти единоличным распорядителем средств. Без его согласия касса Мяновского не могла принять то или иное решение. Поначалу довольно странную и скептическую позицию заняло руководство самой кассы Мяновского. Некоторые его представители посчитали поступок Згленицкого как способ заявить о себе, не более. Но с 1908 года выплаты стали поступать в кассу регулярно. В результате впервые в мире, как ни в одной стране, фонд Згленицкого располагал средствами в большем объёме, чем он мог их потратить (!). Не исключено также, что достойных кандидатов просто не было. А та, что была Мария Складовская-Кюри, стала обладательницей Нобелевской премии.

В 1914 году скончался адвокат В. Смоленский, разгорелись судебные тяжбы родственников Згленицкого, претендующих на часть наследства, вскоре началась мировая война, в России произошёл революционный переворот, образовалось самостоятельное Польское государство. В 1920-х годах серьёзно осложнились дипломатические отношения между советской Россией и Польшей. Попытки кассы Меновского возобновить отчисления от доходов с бывших нефтеносных участков Згленицкого правительство СССР решительно отвергло. Касса прекратила своё существование.

Как ни покажется странным, но наибольшую пользу от завещания В. Згленицкого получил город Баку, а не Польша. Дело в том, что в пространном тексте завещания много места уделялось родственникам, проживающим в городе, в том числе внебрачному сыну Згленицкого и его невенчанной вдове Марии Николаевне Виноградовой. Она, кстати, и отвезла тело инженера для похорон в Польшу. Кроме того, значительные средства предназначались для материальной поддержки частных лиц и некоторых талантливых инженеров-поляков и архитекторов, работающих в Баку. Многие дома с архитектурой европейского типа, до сих пор служащие украшением каспийского «Неаполя», как иногда называют Баку, спроектированы поляками (илл. 521). Немалые денежные суммы предназначались Бакинскому католическому благотворительному обществу, филиалу Русского технического общества, польской библиотеке, строительству католического костёла и ремесленно-художественной школе. Мало кто знает, а в польских источниках об этом предпочитают не упоминать, что передача денег техническому обществу должна была идти на тех же условиях, что и кассе Мяновского. Богатая минералогическая коллекция Згленицкого, подаренная обществу с условием сохранения имени её владельца, до сих пор хранится в политехническом институте Баку. В одном из залов технического общества в предреволюционные годы стоял бюст Згленицкого. Советские власти от него избавились. Заслуги бакинского инженера-нефтяника и проект освоения шельфа Каспийского моря при его жизни были оценены только в Иране. Шах Ирана за открытие перспективы нефтеносности юга Каспия наградил Згленицкого высшим орденом Льва и Солнца. В 1934 – 1949 годах идеи отдельно стоящих морских буровых оснований и морского нефтепромысла были воплощены на Каспии вблизи острова Артёма и при завершении строительства города на стальных основаниях Нефтяных камней (илл. 522). Жаль, что они не носят имя Згленицкого.











Патриотическое начинание Витольда Згленицкого «польского Нобеля», не получило того резонанса, каким обладало завещание А. Нобеля и, по сути дела, заглохло. Но благодарные поляки до сих пор сохраняют чувство признательности своему соотечественнику, помнят его имя, охраняют надгробие в Мазовше. О достойном ученике нашего великого земляка Д. И. Менделеева будем помнить и мы.


ЛИТЕРАТУРА.

1. Соколов В. Почтовые марки рассказывают о нефти и газе. – Нефтяник, 1969, № 2, с. 34-37.

2. Абрамович М. В. Голубятников Д. В. и его деятельность. – Баку, 1960.

3. Арзуманов Г. – С. Каспийское чудо. – «Филателия СССР», 1972, № 9, с. 19-20.

4. Буниат-заде З. А. Згленицкий В. К. и проблема морской нефтедобычи. В сб. «Русско-польские связи в области наук о Земле». – М., Наука, 1975, с. 64-71.

5. Балденко Д. Собирайте почтовые марки, это интересно! Нефтяник, 1982, № 7, с. 27-30.

6. Chodubsky Andrzey. Witold Zglenisky – polski Nobel. 1850–1904 Towarzysmo naukowe Plockie. – Plock, 1984, 164 с.

7. Шеин Р. В. Денежное обращение в Монголии 80-х годов XVIII века до 80-х годов XX века, монеты Монгольской Народной Республики. – Рукопись, Баку, 1987, 20 машинописных стр. (архив автора).

8. Алиева М. Генеральный консул. – Турист, 1988, № 11, с. 18.

9. Керимов А. XIX век. Нефть со дна моря. – Газ. «Баку», 1987, 16 апр.

10. Шеин Р. Friends of Soviet Union. USA (Друзья Советского союза в США). – Газ. «Вышка», Баку, 1987, 18 августа.

11. Бакшт Ф. Б., Киржнер Ф. М. Филателия горно-геологическая. Горная энциклопедия. – М., изд. «Советская энциклопедия», 1991, т. 5, с. 300-302.

12. Соколов В. Краткий курс истории бурения, написанный … почтовыми миниатюрами. – Нефть России, 1997, № 7, с. 49-51.




НАИБОЛЕЕ ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ Р. В. ШЕИНА

13. Первый кавалер ордена Красного Знамени Азербайджанской ССР. – Газ. «Бакинский рабочий», 1956, 27 апр.

14. Медали Чехословацкой республики, связанные с историей Украины. – В сб. «Нумизматика и сфрагистика». Киев, 1965, т. 2, с. 162–167.[10 - ^*^ Сфрагистика – наука о печатях, их коллекционировании. ]^.^

15. Фалеристика сестра нумизматики. – Декоративное искусство, 1965, № 8, с. 48.

16. О погребении с монетой III века н. э. в селе Чухурюрд Шемахинского района. – Доклады АН Азерб. ССР, 1965, т. ХХ1, № 5.

17. Die Orden der Sowyetischen Sozialistischen Republik von Aserbaidschan? 1920–1936. Изд. «Die Orden-Sammlung». – W. Berlin, 1967, № 27.

18. Фалеристика – новая наука. – Коллекционер Азербайджана, 1967, № 1.

19. Каталог орденов и медалей Монгольской Народной Республики (1924–1969). – Баку, 1969.

20. Слоны смогут вернуться в храм. – Урал, 1979, № 10, с. 144.

21. Звёзды золотые. – Филателия СССР, 1979, № 6, с. 7.






НОВОСТИ МУЗЕЯ



Во всех четырёх книгах «Окрика памяти» мне постоянно приходилось обращаться к материалам и экспонатам музея Истории науки и техники Зауралья при Тюменском государственном нефтегазовом университете. Со времени выхода из печати первого тома «Окрика ...» прошло несколько лет, и, понятно, экспозиции музея постоянно пополнялись. Многие новинки представляют интерес не только для внутреннего пользования в университете, но и привлекают внимание посетителей почти всех специальностей, включая гостей из-за рубежа. Некоторым из новых находок и посвящается очередной раздел книги. Сотрудники музея, кроме того, ежегодно в летний период времени совершают экспедиционные поездки по южной части Тюменской области и по примыкающим к ним районам Свердловской и Курганской областей.




В НАЦИОНАЛЬНОМ ПАРКЕ.


Так, в _2003-2004_ годах состоялись экспедиционные поездки в национальный парк «Пышминские боры». Согласитесь, непривычно осознавать нам, привыкшим к мировым названиям типа Йелоустонский парк или Большой каньон, осознать, что рядом, в окрестностях Тюмени, существует парк национальной значимости. Состоятельные тюменцы часто стремятся в чужеземные места, чтобы увидеть национальные парки общемировой известности, например, Ниагарский водопад. По возвращении они удивляют своих друзей и знакомых незабываемыми впечатлениями. При этом мало кто задумывается о том, как мало мы знаем о национальных парках своей страны, например, в районе Байкала. Да что там Байкала, у себя под боком! Нет необходимости пояснять, с каким нетерпением некоторое время назад мы ждали лета, чтобы отправиться в «Пышминские боры» и ознакомиться не просто с обычным заповедником, каких немало, но с национальным парком. Он расположен в Тугулымском районе Свердловской области в _30_ километрах к северу от районного центра и примыкает к западным рубежам Тюменской области. Когда-то эти места входили в состав Тобольской губернии. Описание красоты природы в этих местах моему запасу словесности недоступно. По дороге в «Пышминские боры» мне постоянно хотелось снизить скорость движения автомобиля до пешеходной, чтобы не упустить из виду прекрасные пейзажи.

Сразу вспомнил, как в 1976 году я делегат Всемирного газового конгресса, участвовал в поездке по Южной Англии. Мы посетили Стрэтфорд-на-Эйвоне родину Шекспира. Нам показали дом, где родился драматург, а затем театр, здание которого сохранило старинные деревянные балконы, ничем не прикрытые, так что можно было видеть стропила крыши над нашими головами. В театре шла одна из пьес Шекспира. Поскольку она шла на английском языке, мы вскоре потеряли к ней интерес и решили пройтись пешком по улицам города. Постояли возле памятника Уильяму Шекспиру, полюбовались башнями средневекового замка. На центральной, наиболее оживлённой улице обнаружили щит с текстом такого вот необычного содержания. _«Если_вы_едете_со_скоростью_20_миль_в_час,_то_сможете_полюбоваться_нашим_городом._При_сорока_милях_вы_вряд_ли_обратите_внимание_на_красоту_наших_девушек._При_шестидесяти_ваша_поездка_будет_прервана,_поскольку_вас_оштрафует_полицейский._Если_скорость_достигнет_восьмидесяти,_вас_ожидает_перспектива_ознакомиться_с_нашей_больницей,_а_при_ста_вы_навсегда_останетесь_в_наших_гостеприимных_краях»._

Границы национального парка «Пышминские боры» достаточно обширны. Для обследования населённых пунктов и памятников истории техники, расположенных на его территории, нам пришлось дважды проехать на машине по западной и восточной границам парка. В первом случае, в конце лета 2003 года, маршрут продолжался до Тугулыма, а затем по новой асфальтированной дороге на север через деревни Ошкуково, Щелконогово, Ивановку и до крупного села Трошково.

Рядом с Ивановкой, в полукилометре, находится небольшое, в одну улицу, село Гурино. Оно интересно тем, что здесь построена высокая плотина уральского типа на истоках речки Липки. Искусственная запруда образовала огромное водохранилище, занимающее по окружности несколько километров (илл. 523 на цв. вклейке). На картах этой местности водоём не совсем правильно называется озером. Внизу плотины с грохотом истекает мощная струя воды. Совсем недавно здесь стояла водяная мельница с большим лопастным колесом. Собственно, для осмотра этого водяного-двигателя мы и приехали в деревню. Увы, опоздали: колесо с его деревянными плицами и радиальными металлическими спицами, этакую громадину диаметром в несколько метров, а для нас памятника истории техники, успели разобрать местные жители...Чего-чего, а ломать в России умеют. Тем не менее, стоило посетить эти благодатные края ради обозрения панорамы пруда, площадь которого такова, что в наших краях ничего подобного из искусственных водных сооружений найти невозможно. С интересом я наблюдал и за тем, как борется за выживание сосновый лес на самой кромке обрывистого берега (илл. 524 на цв. вклейке), непрерывно подмываемого волнами.











В селе Трошково - центральной усадьбе национального парка, асфальт закончился. Дальнейшие наши планы предусматривали проезд на легковой машине вдоль русла Липки до её устья. Здесь, при впадении Липки в реку Туру, находится село Липчинское. Нашу авантюрную попытку своевременно пресекли местные жители: дорога для машин непроходима, а единственный деревянный полуразрушенный мост через приток Липки способен в лучшем случае выдержать пешехода. Пришлось отложить вторую часть маршрута, предназначенную для обследования восточных границ национального парка, до следующего лета. Трошково достаточно благоустроенное село, с солидными зданиями клуба и школы, столовой, которой мы не замедлили воспользоваться за очень умеренную, по сравнению с городом, цену. На окраине села осмотрели зерновой ток (илл. 525). При беседе с местными жителями узнали об истории села, о том, как до сих пор в домах стоят и работают громкоговорители-тарелки 1930-х годов и радиоприёмники «Рекорд» середины минувшего века. На обратном пути в окрестностях села обследовали останки когда-то мощного маслодельного завода (илл. 526), и ещё одного пруда с плотиной и водоспуском, специально созданных для снабжения водой этого завода.











Следующий экспедиционный сезон пришёлся на середину сентября 2004 года. Продолжение обследования национального парка проходило по второму маршруту. Начинался он от Тюмени в сторону деревень Кулаково, Каменки и Кулиги, а затем к границе двух соседних областей. Далее до сёл Липчинского и Усть-Ницы Слободо-Туринского района Свердловской области. К сожалению, написать, что мы, как и в первую поездку, добирались к цели путешествия по хорошему асфальту, нельзя. После озера Лукашино, что по соседству с Каменкой, асфальт закончился, и он возобновился лишь через 8 километров напротив пограничного знака «Тюменская область Свердловская область». Честно говоря, было обидно за тюменскую державу, которая в непосредственной близости своего областного центра не имеет благоустроенного выхода к соседям. Свердловчане, между тем, давно не поскупились найти средства для обустройства дороги на своей далёкой окраине. Неасфальтированная часть упомянутой дороги хорошо известна тюменским грибникам. В сезон белых грибов сюда, налево от тракта, устремляются столько автомобилей, что трудно бывает оценить, чего больше между сосен: грибов или автотранспорта. Никто только не подозревает, что грибы-то растут на холмах и среди роскошных сосновых боров национального парка. Эта малоизвестная информация, возможно, заставит кое-кого задуматься о том, что природу национальных парков надо беречь ещё тщательнее, чем природу более распространённых заповедников.

За примерами далеко ходить не надо. В деревне Кулига, благодаря запруде в соседней Каменке, давно существует живописный пруд, окаймлённый крутыми берегами и сосновым бором. Ещё недавно берега пруда были доступны каждому желающему отдохнуть в этом благодатном месте. Теперь весь берег застроен коттеджами, подъездные и пешеходные пути перегорожены шлагбаумами - частная собственность. Интересно было бы знать, кто позволил отобрать у жителей деревни и горожан возможности отдыха здесь, на природе?

В Кулаково полюбовались почти восстановленной церковью (илл. 527 на цв. вклейке) и сохранившимся зданием двухэтажной каменной школы, стоящей на берегу небольшого пруда среди деревьев старого парка. И церковь со школой, и пруд детища известного купца Н. М. Чукмалдина. Он построил их для родного села в конце XIX столетия на собственные средства. Побывали в Кулиге, лежащей на крутых холмах. Здесь мы осмотрели оригинальную по простоте архитектуры деревенскую церковь (илл. 528 на цв. вклейке) и с удовлетворением отметили интенсивное проникновение в глубинку признаков цивилизации XXI века – многочисленных антенн-тарелок спутникового телевидения по соседству с церковью. Контраст с аналогичными наблюдениями в Трошково летом минувшего года показался разительным.











Одной из целей путешествия было посещение крохотного села Мельничного, расположенного в Свердловской области на знакомой нам речке Липке вблизи её впадения в Туру. Само название села говорило о его промышленном прошлом. Как и в Гурино, нас ждало разочарование. Водяная, а вслед за ней ветряная, мельницы давно перестали существовать. Настолько давно, что на современных картах, в отличие от карт двадцати или 30-летней давности, село, вернее, его то, что от него осталось, (илл. 529), именуется как Старое. В Липчинское мы приехали к обеду, отыскали столовую, но в обслуживании нам отказали. Несколько женщин хлопотали возле длинного стола, заставленного салатами, фруктами и разной снедью.

– Извините, у нас банкет!






С удовлетворением и без обиды на отказ в обеде подумалось, что если в деревне появилась возможность организации грандиозных банкетов, то, очевидно, наступило время, когда за грядущую судьбу села можно не волноваться.

Усть-Ница уже упоминалась мною в рассказе об академике И. И. Лепёхине и его путешествии вдоль берегов Туры в 1771 году. Мы сфотографировались на память возле реставрируемой церкви Святой Троицы (илл. 530). Затем двинулись в обратный путь в Тюмень. По дороге сняли на плёнку приграничную деревню Елкину с голубой полоской Туры вдалеке, и асфальтированную свердловчанами дорогу, пролегающую недалеко от рубежа двух областей как дополнительный укор руководству дорожного строительства нашей области (илл. 531).
















МОНЕТЫ ДРЕВНЕЙ РУСИ И СИБИРИ.


Монеты России занимают почётное место в экспозиции музея. Эти редкие памятники литейного, чеканного и финансово-экономического дела собраны, счастливо сохранились и оказались на стендах благодаря подвижничеству известного в Тюмени коллекционера инженера А. К. Щёкотова [11]. Ему и принадлежит основная часть собрания (илл. 532 на цв. вклейке). В нём имеются монеты России, чеканенные ещё при правлении М. Ф. Романова. Они представлены россыпью овальных по форме копеек (см. фото). Здесь же денежные металлические знаки времён Петра Великого: алтын и серебреные гривны 1705 года, полтина «Самодержец всероссийский император» (1725). Среди монет времён Екатерины – экзотические квадратные копейки из красной меди и с размерами сторон квадрата до 20 сантиметров (!), гривна и рубль «Екатерiнбурхъ» (1726). В коллекции можно увидеть монеты Петра II (1728) и Анны (1734), Екатерины II, Павла I и Николая I (1839). Особый интерес вызывает сибирская монета из Колывани (1770).









КОЛОКОЛА ЗАУРАЛЬЯ.


Колокола известны человечеству более 2000 лет. В России в церковном обиходе они впервые появились в IX веке [14], и с тех пор колокола любимы на Руси так, как ни в одной стране мира. Возможно, это случилось потому, что, переняв у Западной Европы колокольный звон, русские видоизменили способ получения звука. В Европе до сих пор его извлекают раскачиванием всего колокола, а в России сразу же перешли к перемещению и удару о неподвижный колокол подвешенного языка усилием только одного человека. Согласитесь, раскачивание тяжелейшего колокола и сравнительно лёгкого языка это далеко не одно и то же. Как следствие, Европа, в отличие от России, не располагает не только тяжёлыми и массивными колоколами, но и колоколами низкого тона, характерного только для крупных экземпляров. По той же причине дальность звучания русских колоколов до сих пор нигде не превзойдена, как и возможность получения гамм и аккордов в звучании колокольного оркестра.

Усреднённый химический состав медных колоколов установился много веков тому назад: 80 процентов меди и 20 олова. На Урале, правда, на Невьянском заводе во времена Демидовых в начале 1700-х годов отливали чугунные колокола [4]. Такие образцы литейного искусства редки, их необычайно ценят музейные работники, но качество звука этих экзотических изделий не идёт в сравнение с бронзой.

Состав известен, но почему же так разнятся по звучанию колокола мастеров литейного дела? Дело не только в составе материала. На звук влияет множество других факторов. Здесь и состав формовочного материала, крохотные, но чрезвычайно важные добавки в исходную смесь меди и олова, например, серебра и даже золота. Многое зависит от температурного режима плавки и охлаждения, формы колокола, переменной толщины его стенок, особенно вблизи нижней кромки, по которой ударяется язык, и мн. др. В результате человечество две тысячи лет не располагает инженерным расчётом колокольной системы, и всё делается по наитию и в зависимости от опыта мастера-литейщика. Во время экскурсии в музее я часто говорю своим гостям, что если кто-то из них предложит всеобъемлющий инженерный расчёт колокола заданного звучания, то Нобелевская премия ему будет обеспечена.

Несколько лет тому назад за решение этой задачи взялись учёные Федерального ядерного центра в городе Сарове под Нижним Новгородом. Они разработали компьютерную программу, позволяющую моделировать звучание будущего колокола [10]. Это событие можно считать прорывом в технологии производства колоколов, которым сможет гордиться XXI век. По новой инженерной технологии отлито более 50 колоколов, оправдавших ожидания её создателей. Неясным остаётся только вопрос: надёжна ли эта программа для колоколов самых различных размеров, особенно крупных и даже гигантских? Другими словами, колоколов, производством которых всегда славилась Россия. Вспомните хотя бы Царь-колокол весом 12 тысяч пудов, голоса которого, правда, так никто и не услышал. Система комплектации колоколов для одной звонницы выработалась в России в середине XVII столетия. Они колокола, как нигде в другой стране, подбирались один к другому из расчёта половины веса. Если большой колокол весил 1000 пудов, то следующий 500, затем 250 и так далее. Как показывал опыт, при таких комбинациях диссонанса между колоколами не возникало.

В Сибири почти полтора века монополистом колокольного дела была тюменская фирма Торгового дома семьи Гилёвых. Их завод пользовался известностью на всей территории Сибири от Уральского хребта до Охотского моря (илл. 533). Продукция завода, включая производство рынд для речных кораблей, шла даже за рубеж. Музыкальность звука «малиновый звон», внешнее изящество отделки, высокие прочностные качества исходного материала (уральская штыковая медь) неизменно обеспечивали гилёвским колоколам успех у отборочных комиссий на выставках в России и за границей. Кстати, термин «малиновый звон» происходит вовсе не от названия ягоды. В западноевропейском городе Малин издавна умели отливать звучные колокола.

Так и родилась «малиновая» оценка голоса медного изделия.






Для массового выпуска колоколов в старину потребовалось расширение поисков медных руд. Чтобы понять, откуда родился термин «штыковая» медь, обратимся к запискам академика И. И. Лепёхина, научное творчество которого не раз выручало меня при подготовке книги. Академик писал в конце XVIII столетия о разведчиках медных руд: «Они никогда порядочно руд не добывали, но, лазя под землёю наподобие кротов, отковыривали лучшую руду кабаньими клыками». Точно так же дети, лакомясь ореховым тортом, выковыривают вилкой (штыкуют) самое вкусное – орехи. Так что «штыковая медь» это выборочный товар, выплавленный из наиболее качественной и богатой медью руды. Существует и другое объяснение термина. Это продукт плавки черновой меди в крицах в чистую медь в пудовых штыках (stuk – по-немецки «кусок», «штука»).

Торговый дом «П. И. Гилёв и сыновья» получал награды за качественные колокола на Тюменской выставке кустарных изделий в 1871 году, имел почётный отзыв Сибирско-Уральской научно-промышленной выставки 1887 года в Екатеринбурге, выставлялся на Курганской выставке 1895 года (илл. 534) и в Ростове-на-Дону (1905). В том же 1905 году завод стал обладателем Большой золотой медали в Брюсселе.






В музее Истории науки и техники хранится колокол завода Гилёвых, выпущенный в Тюмени в январе 1915 года. На его поверхности в виде ленты по окружности колокола сияют выпуклые буквы следующего текста: «Лить в заводе П. И. Гилёва и Сыновья в Тюмени» (илл. 535). Музей располагает и другой колокольной продукцией, в частности, рындами для речных судов (пароход «Орёл», 1891г., илл. 536) и скромной коллекцией поддужных колокольчиков. Читателю, возможно, будет интересно знать, что рядом со штурвалом, показанном на снимке, установлен электронный блок, имитирующий звук прибоя речных волн и крики чаек. Автор устройства – Г. В. Барбин, умелец нашего музея.











В краеведческом музее Тюмени имеются колокола, отлитые в Екатеринбурге в 1831 году и на заводе Гилёва в 1904м. В окрестных населённых пунктах, например, в Шадринске, существовал небольшой заводик купца Шишкина по литью церковных колоколов. В Шадринском городском краеведческом музее хранится один из таких колоколов, отлитый в _1_890х годах. Колокол имеет рельефную надпись по окружности юбки: «В заводе Шишкина» [9].

Колокола как памятники истории техники и культуры бесценны. Они до сих пор хранят множество загадок для искусствоведов, физиков, химиков, металлургов, математиков и музыкантов.




КОЛЛЕКЦИЯ КОМПАСОВ.


Компас один из древнейших измерительных приборов, известный человечеству более 2000 лет. Музей Истории науки и техники и его геолого-минералогическая секция располагают богатейшей коллекцией магнитных компасов самых различных времён, назначений и способов их переноски (карманные, наручные, чемоданные, илл. 537). Старейшими из образцов компасной аппаратуры можно считать несколько экземпляров буссолей второй половины XIX века (илл. 538), изготовленных из жёлтой меди популярного и надёжного материала для геодезических приборов того времени. Можно долго и с наслаждением любоваться тщательностью отделки буссолей и особенно тончайшей разбивкой элементов шкалы как компаса, так и поворотного круга прибора.











При подборке экспонатов коллекции наибольшее внимание уделялось так называемому горному компасу, который используется геологами-поисковиками на полевых работах (илл. 539 на цв. вклейке). Такие приборы отличаются тем, что кроме магнитной стрелки, необходимой для оценки величины азимута, они имеют отвес для определения угла наклона местности или пластов горных пород, а также азимута линии простирания пластов по отношению к магнитному меридиану.






Наиболее старым компасом среди приборов горного назначения следует считать оригинальный компас, изготовленный в середине XIX столетия (илл. 540 на цв. вклейке). Имея все перечисленные атрибуты горного компаса, он способен также оценивать время с помощью гомона вертикального стержня. По величине и направлению тени, отбрасываемой им, можно, как по солнечным часам, отсчитывать время суток. Компас внешне напоминает карманные часы: круглый металлический, из меди, и никелированный футляр, складывающиеся элементы и две крышки. Остроумная конструкция компаса с всевозможными вспомогательными устройствами и миниатюрные размеры всё это не может не вызвать чувство уважения к мастерам прошлого.






В перечне имеющихся магнитных компасов можно отметить китайский компас и компас завода «Геологоразведка» (Ленинград) выпуска 1920 годов, военные компасы мастерских АУ РККА СССР, завода наглядных пособий и приборов 1930-х годов (Ленинград), компас «Азимут» 1985 года и геодезическую буссоль типа БГ–1 1975 года выпуска.

Среди необычных компасов можно упомянуть также медный прибор для измерения пространственного расположения ствола скважины (см. илл. 539 на цв. вклейке). Инклинометр имеет очень маленький поперечный размер, в диаметре не более 40 миллиметров, и содержит часовой механизм для фиксации в заданное время положения магнитной стрелки компаса и отклонения отвеса от вертикали (измерение азимута и угла наклона скважины). Такие инклинометры имели широкое хождение при разведочном бурении наклонных скважин на твёрдые полезные ископаемые в 1920–1930 годах.

Горный компас с высокой точностью измерений, позволяющий одновременно проводить буссольную съёмку местности, представлен американским образцом. Время его изготовления 1920-е годы (илл. 541 на цв. вклейке). Компас снабжён жидкостными уровнями, способствующими точной горизонтальной установке прибора при топографической съёмке. В своё время компас принадлежал моему отцу, Ефиму Спиридоновичу, который в указанное время работал в геологоразведочных организациях Урала, когда запрет на поставки зарубежного оборудования и приборов в годы нэпа ещё отсутствовал. Вообще надо сказать, что образцов американского оборудования и некоторых измерительных и бытовых приборов, выпущенных промышленностью США в 1920-х годах, а затем в годы войны с Германией (ленд-лиз), в музее достаточно много.

В коллекции имеется судовой магнитный компас с кардановым подвесом (см. илл. 537, справа вверху). Кстати, не советую читателю, во избежание неприятностей и возможного умножения своих недругов, произносить в присутствии моряка слово «компас» с ударением на первом слоге. Только на последнем компас! Музей располагает несколькими радиокомпасами для самолётов (илл. 542). Радиоаппаратура таких компасов-пеленгаторов представляет собой следящее устройство, отличительной особенностью которого являются две антенны. Первая направленная рамочная, а вторая штыревая ненаправленная. Автоматический поиск двух сигналов от этих антенн на величину максимума обеспечивает вывод самолёта на точную посадку. С помощью радиокомпасов решаются и другие навигационные задачи. К сожалению, музей не располагает пока компасами гироскопического немагнитного типа.











ТЕЛЕСКОП XIX СТОЛЕТИЯ.


В экспозиции старинной оптики музея Истории науки и техники Зауралья немало интересных экспонатов. В их числе подзорные трубы конца XVIII и начала XIX столетий, бинокли самых разных систем и назначений, школьные телескопы второй половины минувшего века. Но, пожалуй, самым замечательным из них стал телескоп-рефрактор [1], выпущенный фирмой Ф. Швабе в Москве в последней трети XIX века (илл. 543). Прибор представляет собой телескопическую трубу длиной более двух метров с диаметром объектива 70 миллиметров. Сменные окуляры позволяют получить 500-кратное увеличение. Трубы телескопа целиком изготовлены из жёлтой меди. Несмотря на солидный возраст, оптика телескопа находится в прекрасном рабочем состоянии.






Телескоп с начала минувшего столетия находился в Тюмени и принадлежал заслуженному учителю России Д. И. Герасимовичу. Он преподавал географию и астрономию в школе № 25.




ЭДИСОН И БРАТЬЯ НОБЕЛИ В НАШИХ КРАЯХ.


Нет, все эти именитые люди в Сибири никогда не были, но следы их деятельности и открытий в области техники проникли и к нам. Так, многочисленные фирмы, разбросанные по всему земному шару, и работа которых не обошлась без участия Т.А. ЭДИСОНА, выпускали электрооборудование. Его закупали Россия и СССР. За Уралом продукция Эдисона впервые появилась после того, как в 1893 году в Тюмени была построена первая в Сибири электростанция. Лампочки накаливания Эдисона, патроны и выключатели к ним, бра, электроизмерительные и бытовые приборы всё это находило сбыт, насыщая бурно развивающуюся электрическую индустрию Сибири. Среди бытовых приборов особенной популярностью в России в последней трети XIX века пользовались граммофоны и фонографы Эдисона.

Многие эдисоновские изделия попадали в губернский центр Тобольск и в Тюмень. Благодаря стечениям разного рода обстоятельств, порою невероятных, отдельные экземпляры изделий оказались в экспозициях музея. Среди них можно назвать прижизненно изготовленные микроэлектродвигатели, лампочку Томаса Эдисона 1885 года с патроном для неё и с УГОЛЬНОЙ НИТЬЮ. Медный патрон объединён с выключателем, как было принято и модно в начале эры электротехники (илл. 544). Лампочка исправна и до сих пор работает, несмотря на более чем вековой возраст! Кроме того, в коллекции музея имеются блок питания и ламповый генератор начала 1930-х годов объединённой фирмы «Эдисван» (американский изобретатель ЭДИсон + англичанин СВАН, илл. 545).









В музее хранится граммофонная пластинка с фонограммой Т. А. Эдисона. Скрипучим голосом он исполняет на английском языке игривую детскую песенку «У Мэри был барашек», которую впервые записал на барабан своего первого экспериментального фонографа ещё в 1877 году. Это знаменитое изобретение Эдисона было в своё время неожиданным для самого создателя фонографа. Он вспоминал: «Я плохо верил, что моя машина будет работать. Я ожидал, что, возможно, услышу одно или два слова, и это даст мне надежду на осуществление идеи в будущем. Когда Крузи почти окончил работу, он спросил меня, для чего предназначается аппарат. Я сказал, что хочу записывать разговор, а затем машина должна будет его воспроизводить. Он считал это абсурдом. Однако аппарат был включён. На цилиндре, снабжённом канавками на поверхности, была натянута фольга. Я прокричал фразу, отрегулировал репродуктор, и машина воспроизвела мой голос. Никогда в своей жизни я не был так поражён. Все были удивлены. Я всегда боялся новых вещей, которые работают сразу. Долгий опыт показал мне, что в новом аппарате всегда имеются недостатки, которые мешают его коммерческому применению. Но здесь я почувствовал что-то, что не возбуждало сомнений».

В коллекции фотоаппаратов XIX века хранится фотокамера системы Эдисона в деревянном футляре, выпущенная в Германии в 1890-х годах. Фотографии некоторых из перечисленных экспонатов приведены мною во второй книге «Окрика памяти» (Тюмень, «Слово», 2001, с. 239-243), а также в монографии «Былое светописи. У истоков фотографии в Тобольской губернии» (Тюмень, «Слово», 2004, с. 14-40). Наконец, величайшим памятником Эдисону можно считать любую электронную радиолампу. Эдисону принадлежит открытие фундаментального явления электронной эмиссии, на основе которой работают все лампы. К сожалению, Эдисон не только не смог понять и объяснить своё открытие, им даже не была осознана значимостъ электронной эмиссии для развития вакуумной техники. Заслуга в понимании явления принадлежит последователям Эдисона.

Этот пример показывает, как мало сделать открытие, чрезвычайно важно осознать, что оно сделано. А это порой даже для гениальных людей оказывается более сложной проблемой, чем само открытие. Коллекция электронных радиоламп музея, содержащая раритеты 1920х годов, весьма обширна.

Нельзя обойти вниманием деятельность в нашем регионе фирмы братьев НОБЕЛЕЙ в конце XIX и начале XX столетий [7], в первую очередь Людвига Эммануиловича Нобеля (1831–1888), а затем его сына Карла Людвиговича. (1862–1893). Кроме традиционной продажи в сибирских городах керосина (илл. 546 и 547 на цв. вклейке), а позже бензина и мазута, Нобели имели мастерские для производства крестьянской техники. Так, в Омске они выпускали маслобойки (илл. 548 на цв. вклейке) и сепараторы-сливкоотделители системы «Альфа-Лаваль», не забывая при этом обращать внимание на солидную плакатную (илл. 549 на цв. вклейке) и торговую рекламу (илл. 550). Интересно будет проследить появление в Сибири сепараторов упомянутой системы. Карл Нобель постоянно следил за новинками техники. В 1888 году он скооперировался со шведским инженером Карлом Лавалем. Они стали выпускать и выгодно продавать популярные сепараторы. Торгово-техническое предприятие существовало до 1917 года.


























Подробный рассказ о продаже Нобелями за Уралом продуктов нефтеперегонной промышленности я здесь опускаю, поскольку необходимые сведения подробно освещены во второй книге «Окрика ...» (с. 168–172).




ПЕРВАЯ В МИРЕ БЕЗОПАСНАЯ БРИТВА.


Знаете ли вы о том, что волосы на подбородке среднестатистического мужчины вырастают за сутки на 0, 38 миллиметра, или на 14 сантиметров в год? Что если к бороде в течение всей жизни ни разу не прикасаться ни бритвой, ни ножницами, то длина мужского «украшения» может достигнуть десяти метров? Что представители сильного пола тратят на бритьё за свою жизнь около полугода? Впечатляющие цифры, не правда ли? Возникает недоумение: почему в 2004 году 100-летие изобретения безопасной бритвы прошло столь незаметно? Между тем, ровно сто лет тому назад 15 ноября 1904 года [3, 12] американский изобретатель Кинг Кемп Жиллетт запатентовал бритву со сменными лезвиями. С тех пор имя Жиллетта стало почти нарицательным, а конструкции самых различных бритвенных устройств для мужчин заполонили полки магазинов всего мира. На экранах телевизоров чуть ли не ежедневно рекламируются бритвы «Жиллетт».

Неожиданная идея озарила Жиллетта, тогда 40-летнего странствующего торговца, утром во время бритья опасной бритвой ещё летом 1895 года. Тяжкий ежедневный сизифов труд будущего изобретателя был прерван безнадёжно затупившимся лезвием этой бритвы. Времени для поездки к точильщику у бизнесмена не оказалось и, как всегда это случается в безвыходных ситуациях, мелкая неприятность стала поводом к рождению идеи Т-образной бритвы со сменными лезвиями (илл. 551).






В те годы в американских изобретательских кругах считалось, впрочем, считается и теперь, что наиболее выгодное вложение средств возможно в производство таких потребительских товаров, которые будут одноразовыми. Другими словами, недолговечной и дешёвой вещи, которую после использования не жалко выбросить. Разумеется, что чрезвычайно важно для производителя, у потребителя тут же возникает необходимость в покупке взамен новой. Изобретение Жиллетта, как никакое другое, в полной мере отвечало этому правилу. Первые двусторонние одноразовые лезвия появились в продаже в 1903 году.

Тяжба с патентной заявкой продолжалась долго. Только в 1904 году Жиллетт обрёл права неограниченного владельца патента. Дело пошло в гору и к 1910 году прибыли компании «Gillett Razor Company» достигли величин, при которых Жиллетт предпочёл отойти от дел, чтобы на покое целиком посвятить себя разведению цветов в Калифорнии. На изделиях его фирмы появилась всемирно известная эмблема с бегущим чёртиком.

В музее Истории науки и техники хранится одна из первых дорожных конструкций безопасной походной бритвы для военнослужащих (илл. 552). Такие бритвы в металлическом оформлении стали выпускаться с 1904 года. Наш экземпляр изготовлен из жёлтой латуни. Все элементы крепления сменного лезвия с помощью шарнира могут сдвигаться вместе, образуя при этом миниатюрную плоскую конструкцию, весьма удобную для перевозки в походной сумке. Там же на фотографии виден и фирменный знак Жиллетта.






Идея одноразовых вещей не угасла и после изобретения Жиллетта. Так, в 1975 году появилась дешёвая безопасная одноразовая пластмассовая бритва безразборной конструкции. Выбрасывать её можно было целиком вместе с использованным лезвием. Да что там бритва! За рубежом стали популярными даже одноразовые фотоаппараты. В коллекции нашего музея есть целая экспозиция таких фотоизделий. Когда вскрываешь из любопытства «одноразовый» фотоаппарат, то обнаруживаешь в нём сложную электронную систему вспышки с множеством радиодеталей, лампу-вспышку, миниатюрный трансформатор и конденсаторы. И всё это надо выбрасывать? Не зашла ли идея в тупик? Между прочим, для музейщиков одноразовые вещи немалая трагедия, поскольку, например, отыскать самые старые безопасные лезвия стало невозможным. А индустрия производства таких лезвий интереснейшая отрасль истории техники. Впрочем, это уже отдельная тема, как и тема электробритв с их вариантами режущих лезвий на основе тончайшей технологии производства многочисленных отверстий. Добавьте сюда машинки механического и электрического типа для стрижки волос, и неисчерпаемость выбранной темы станет настолько же очевидной, как и неподъёмной.




СОБРАНИЕ РЕНТГЕНОВСКИХ ТРУБОК.


В 1996 году весь мир отмечал 100-летие открытия рентгеновских лучей. К этому событию в музее Истории науки и техники была создана экспозиция, посвящённая не столько первооткрывателю Рентгену, сколько практическому использованию нового физического явления в местной медицине, в учебной, научной и музейной деятельности. Собранные материалы свидетельствовали о приоритете использования необычных лучей (1896 год) тюменским инженером И. Н. Плотниковым (см. «Окрик памяти», т. 1, Тюмень, «Слово», с. 285-289). Последующей задачей стало накопление различных по конструкциям, размерам и назначениям рентгеновских трубок. Самой старой по времени производства стала учебная трубка (илл. 553), выпущенная для школьных кабинетов физики в середине 1930-х годов. Затем отыскали трубку для рентгеноструктурного анализа вещества, в том числе – для изучения состава и кристаллической структуры минералов и горных пород (илл. 554 на цв. вклейке). Трубка имеет водяное охлаждение с соответствующими патрубками. Наконец, наиболее представительна подборка медицинских трубок для рентгеновских кабинетов. Они представлены как отечественными (см. _ту_ же илл.), так и зарубежными разработками, в частности, производства ГДР (илл. 555 на цв. вклейке). Там же на рисунке показаны почтовые выпуски России, Германии и Чехословакии, посвящённые 100-летию открытия Вильгельмом Конрадом Рентгеном таинственных Х-лучей (икс-лучей), названных позже именем их первооткрывателя.











Существует огромное количество вариантов конструкций рентгеновских трубок. Среди них ионные наиболее старые, электронные трубки с катодом накаливания, с вращающимся дисковым анодом, разборного типа, с жидкостным охлаждением, безопасные трубки, помещаемые в масляную среду, и мн. др. перечень может быть бесконечным [2]. Далеко не всеми этими конструкциями обладает экспозиция музея, но постепенно она обогащается новыми экспонатами.




О ПЕРВОМ В СТРАНЕ КАРМАННОМ КАЛЬКУЛЯТОРЕ.


Музей Истории науки и техники располагает редким экспонатом, за которым гоняются коллекционеры раритетов электронной техники. Речь идёт о первом в России и в Тюмени отечественном карманном калькуляторе, который построили наши инженеры в середине 1970 годов. Калькуляторе, который по конструкции интегральной схемы, внешней отделке и счётным возможностям не только не уступал зарубежным аналогам, но и превосходил их. Как он оказался в Тюмени? Дело обстояло следующим образом. В те годы, годы моего ректорства в Тюменском индустриальном институте, меня ежегодно поздней осенью, как председателя координационного Совета совместной с Академией наук межвузовской программы «Нефть и газ Тюмени», приглашали в Новосибирск в Академгородок на итоговую сессию СО АН СССР.

Если не ошибаюсь, осенью 1975 года я оказался в президиуме заседания. Докладчик, академик А.П. Окладников, заканчивал свой остроумный и эмоциональный доклад. В этот момент ко мне подошёл молодой человек, как выяснилось позже, из охраны академика, председателя президиума АН СССР А.П. Александрова знаменитого атомщика. Охранник шепнул мне на ухо, как и другим гостям, сидящим в президиуме, чтобы я в перерыв не уходил в фойе, а оставался на сцене. Меня проводили в специальную комнату для обеда. Совершенно неожиданно я оказался в компании знаменитостей из академиков Г.И. Марчука председателя президиума СО АН СССР, А.П. Александрова, А.П. Окладникова и И.Ф. Образцова министра высшего образования РСФСР, всегда предпочитавшего общаться больше с академиками, чем с ректорами руководимых им вузов. Разумеется, в таком сообществе работа вилкой и ложкой не шла на ум, я скромно молчал весь обед. В конце его академик Александров сообщил присутствующим, что в самое короткое время в АН удалось решить проблему отставания страны в массовом производстве карманных калькуляторов.

– В начале года я вызвал к себе наших молодых электронщиков, пристыдил их, сказал Александров, и предложил им в течение нескольких месяцев разработать отечественную конструкцию калькулятора, не уступающую зарубежной. Что бы вы думали! На днях перед отъездом в Новосибирск мои молодые непризнанные гении не только решили задачу, но и наладили на одном из наших опытных заводов серийный выпуск калькуляторов.

Тут же Александров поручил своему помощнику вручить каждому из присутствующих адрес НИИ по электронике в Москве.

– Будете в столице, посетите НИИ, руководство его предупреждено. Каждый безвозмездно получит по 10 экземпляров счётной машинки.

В свою первую же командировочную поездку в столицу я использовал имеющуюся редкую возможность для оснащения вуза электронной новинкой. Несколько экземпляров передал своим проректорам и на кафедру АСУ, один ректору сельхозинститута профессору А. В. Малову. Парочку приборов в целях укрепления взаимопонимания пришлось уступить настырным молодым людям из руководства управления горно-металлургических вузов родного Министерства.

Изящное электронное устройство в кожаном футляре (илл. 556) свободно размещалось на ладони, я пользовался им несколько лет, пока не пришло время передать калькулятор в музей вуза, где он с тех пор и хранится. Последующие массовые конструкции калькуляторов столь изящным внешним оформлением, увы, не отличались. Насколько создатели первого карманного отечественного калькулятора гордились своим достижением, можно судить по надписи на тыльной стороне корпуса прибора: _«МикроЭВМ_БЗ-04._6000_транзисторов._Сделано_в_СССР»_. Это был первый и единственный случай, когда специально оговаривалось количество полупроводниковых элементов. К сожалению, прибор обладал одним неприятным свойством. Его цифровое табло индикатора имело белый цвет, и при недостаточном освещении цифры плохо просматривались.









ПЕРВАЯ БЕГУЩАЯ СВЕТОВАЯ СТРОКА НА ЗДАНИЯХ ТЮМЕНИ.


В Тюмени привыкли к большеформатным телевизионным экранам на светодиодах, установленным на ДК «Геолог» и в тупике улицы Ленина. Чрезвычайно яркое изображение, не тускнеющее даже в солнечную погоду, широко используется для рекламы и текущей информации. Техника нового столетия настолько органично заняла своё место, что, кажется, так было всегда. При этом мы уже забыли, что совсем недавно на том же «Геологе» стоял экран, мягко говоря, не очень удовлетворительной светоотдачи.

Ещё меньше найдется тех, кто помнит, что в ночные часы реклама в виде бегущей световой строки когда-то работала на Центральной площади на крыше магазина «Ткани». Днём яркость букв была недостаточной, и световая строка отключалась. Такой способ рекламы, в сравнении с телевизионным экраном большой площади, не отличался оперативностью, и дни его жизни были быстро сочтены. И уж совсем никто не вспомнит о том, что с 1968 года аналогичная световая строка несколько лет стояла и работала на крыше здания Тюменского индустриального института. Обращённая в сторону Центральной площади, она сверкала по вечерам розовыми огнями. Розовый цвет объяснялся использованием бесчисленных неоновых лампочек, которые загорались, образуя текст необходимых сообщений. Световое табло было создано по инициативе ректора института профессора А. Н. Косухина. Проект табло целиком разрабатывался молодыми сотрудниками вуза под руководством инженера О. М. Вейнерова. Такая же световая бегущая строка работала на первой в Тюмени выставке студенческих научных работ в 1969 году. Она проходила в здании, нынешней картинной галереи. Табло было четвёртым в стране после Москвы, Ленинграда и Киева. Его электрическая схема отличалась простотой, малой энергоёмкостью и низкими затратами на изготовление. Так, стоимость столичных моделей составляла 120 тыс. рублей, а нашей 6,5 тысячи. В изготовлении табло участвовал Тюменский электромеханический завод и учебные мастерские вуза (газета «За инженерные кадры», 1970, 28 апреля).

Бегущая световая строка первенец Тюмени, обслуживала город до начала 1970 годов. Недостаточная яркость свечения неоновых лампочек, их массовый выход из строя в дождливую погоду из-за недостаточной герметичности устройства, особенно в июльские ливни, стали причиной отказа руководства вуза и города от технической новинки середины минувшего столетия. Полностью изношенное устройство на здании ТИИ больше не восстанавливалось.




КОГДА У КОМПЬЮТЕРА НЕ БЫЛО «МЫШИ».


Как, спросит читатель, привыкший к современным персональным компьютерам, разве такое возможно? Представьте себе, что работа без «мыши» громоздких, в виде крупногабаритных шкафов, ЭВМ (илл. 557), в 1960–1970 годах была не только сама собой разумеющейся. Электронщики понятия не имели ни о «мыши», ни об этом странном техническом термине. Манипулятор с проводом, позже названный за внешнее сходство мышью, впервые был предложен в 1964 году сотрудником Стэндфордского исследовательского центра Дугласом Энгельбартом. Он назвал его несколько, скажем так, тяжеловесно: «указатель Х-Y позиции для дисплея». Но в РС «указатель» под новым экзотическим названием появился только в 1983 году. В нашем музее имеется небольшая экспозиция различных конструкций «мышей».






Носителем информации в компьютерах 1960-х годов служила 45-дорожечная магнитная лента, а не алюминиевый диск с магнитным покрытием и его невероятными возможностями памяти, как теперь (винчестер, 1973 г.). Лента размещалась на громадных вращающихся бобинах наподобие тех, что используются при показе кинофильмов. Не знали мы и о мониторах. Вся информация выдавалась печатью на бумажные ленты. Высшим шиком электронщиков тех лет считалось программирование по фотографии изображения высокого гостя. Электронный портрет печатался в большом формате на бумажном рулоне. Каждый элемент изображения состоял из отдельных цифр или букв. Мощный по тем временам вычислительный центр Тюменского индустриального института часто посещали руководители страны, местные партработники и директоры крупных тюменских заводов.

Не помню случая, чтобы кто-то из них проявил неудовольствие, когда ему торжественно вручали его собственный портрет, нарисованный ЭВМ. Сейчас с помощью цифрового фотоаппарата и персонального компьютера цветную фотографию с высоким разрешением по чёткости можно получить в считанные секунды. Не потому ли с трудом верится, что ещё совсем недавно, в годы нашей молодости, примитивная, с современной точки зрения, электронная технология тех лет считалась нами верхом совершенства. Как быстро меняется техника! И не только меняется, но и, что совсем плохо для истории техники, бесследно исчезают старые конструкции. Когда мы в музее, запоздало спохватившись, попытались найти экземпляры ЭВМ 1960–1980 годов типа «Наири», «Минск» разных вариантов, машины серии ЕС и т. п., то ничего раздобыть не сумели. Всё было разобрано на детали или же безжалостно выброшено в мусор.

Вспоминается, что именно здесь, в вычислительном центре ТИИ, мне довелось познакомиться, а потом и сдружиться с энергичным директором судостроительного завода П. П. Потаповым. Завод всегда считался режимным предприятием. Для выполнения заказов военного ведомства требовались огромные по объёму расчёты с помощью ЭВМ. К сожалению, соответствующие счётные машины отсутствовали. Директор решил воспользоваться по договору услугами вычислительного центра вуза. Я занимал должность проректора по научной работе, и вся вычислительная техника находилась в моём распоряжении. Ректор, занятый другими неотложными проблемами вуза, отослал директора и его главного инженера ко мне. В один из зимних дней конца 1968 года мы встретились с Потаповым в моём рабочем кабинете. Взаимоотношения людей в вузах, НИИ и на заводах совершенно непохожи.

Может быть, поэтому я не смог воспринять зычно-командный язык моего гостя. Наш ВЦ и без заказов завода работал в три смены. Словом, согласия не получилось, мне пришлось ответить директору, как мне показалось, не привыкшему к возражениям даже со стороны родного министра, отказом. Потапов ушёл, хлопнув дверью. Последовала жалоба ректору с соответствующим воспитательным разговором со стороны последнего. Но тут и у меня нашла коса на камень. Трудно представить дальнейший ход событий, если бы не последовала мудрая инициатива самого директора. Не дожидаясь разбирательств, вплоть до уровня обкома КПСС, Петр Петрович, перешагнув через собственную гордость и отвергнув строптивость, на другой день напросился ко мне на приём, извинился за недопустимый тон разговора накануне. Его обезоруживающая улыбка, о которой ещё вчера я не имел понятия, сделала своё дело, договор был заключён. С тех пор и до конца дней Петра Петровича мы оставались верными и надёжными товарищами и соратниками. Не изменился уровень наших отношений и тогда, когда Потапов тяжело переживал свою отставку и опалу. Жили мы в одном доме, постоянно встречались и делились мыслями о перестройке, о кризисе марксистско-ленинской идеологии, о грядущем крахе командно-волевой системы управления государством и регионом. Не раз я выслушивал от него скептические высказывания по адресу первых партийных руководителей области, в кабинеты которых он входил, по его словам, открывая дверь ботинком.

– Ну, не боюсь я их, не дрожат у меня коленки при вызове в обком, поскольку знаю, что в случае неуважительного перехода на крик встану и уйду, хлопнув дверью. Знают и они о таком возможном исходе разговора на высоких тонах.

Не каждый в те времена мог позволить себе такие вольности без неприятных последствий. П. П. Потапов, Герой Социалистического Труда, руководитель крупнейшего в стране завода общегосударственного значения, выполняющего, кроме того, и заказы военного ведомства, не стеснялся отстаивать в партийных кругах уровень своего человеческого и делового достоинства. Вспоминая этого незаурядного человека, приходишь к выводу, что одной из причин краха командно-партийной системы стало демонстративное пренебрежение партчиновников к людям, от которых реально зависело процветание экономики государства.

Пора вернуться к «мыши». В начале 1960-х годов в опытном порядке, в основном за счёт инициативы энтузиастов-одиночек, ЭВМ стали снабжать световым пером – прообразом современной мыши. Как и мышь, перо в виде карандаша соединялось проводами с ЭВМ. Управляющие команды выдавались путём касания остриём пера той или иной точки на экране дисплея. Это было революционное событие. От него до изобретения мыши с курсором оставался один шаг. Вот почему жизнь светового пера не превысила и нескольких лет. Любопытно, что когда во второй половине 1990-х годов электронная промышленность мира освоила производство карманных персональных компьютеров (не путать с ноутбуками!), произошло возрождение пера-«карандаша». Правда, соединять его с процессором с помощью провода уже не понадобилось. Перо представляло собой пластмассовый наконечник в виде заточенного карандаша. Простого сенсорного касания экрана острым концом «карандаша» оказывалось достаточно, чтобы управленская команда была исполнена.

Вот и сейчас я нахожусь на даче за столиком под кустом вишни, вдыхаю аромат окруживших меня цветов и набираю этот текст пластмассовым наконечником на экранчике своего карманного компьютера «Кассиопея» (илл. 558 на цв. вклейке) японской фирмы «Сазю». Аппарат, память которого превышает 30 мегабайт и мало отличается от возможностей стационарного компьютера, очень удобен в походных или дачных условиях. Достаточно положить «Кассиопею» на ладонь и можно работать на здоровье с любым текстом или редактировать его. Не случайно в английском языке применительно к миниатюрным компьютерам применяются термины LAPTOP (lap – колени, tор – сверху) и PALMTOP (раlm – ладонь, tор – сверху). В русском языке постепенно прививается термин НАЛАДОННИК. Экономия времени от использования карманного персонального компьютера РС колоссальна! «Кассиопея», кстати, снабжена и миниатюрным цифровым съёмным фотоаппаратом дополнительное удобство.






Привычные и устоявшиеся форма и вид современной «мыши» постепенно меняются, особенно если она стационарно встроена в конструкцию ноутбуков. Сначала мышь поместили в корпус ноутбука вверх ногами так, чтобы шарик оказался сверху. Курсором на экране управляли вращением шарика пальцем. Дальнейшая миниатюризация предусматривала сенсорное управление курсором касанием и перемещением пальца по плоской поверхности датчика. Были и другие варианты. История техники всегда имела тенденцию повторяемости, но на новом, более высоком уровне. Термин «мышь» исчезает, как, впрочем, и она сама. Несколько месяцев назад в печати появились сообщения, свидетельствующие о том, что век электронной «мыши» также будет короток. Курсор на экране монитора управляется взглядом оператора и даже усилием мысли с помощью специальных Датчиков и сигналов на голове оператора [13].




СТЕНД ИСТОРИИ ПЕРСОНАЛЬНОГО КОМПЬЮТЕРА.


Современный персональный компьютер своим появлением на свет обязан двум гениальным изобретениям второй половины XX века: транзистору (1948 год) и чипам интегральным микросхемам на кремниевых кристаллах. Исследовательский этап разработки чипа занял десятилетие (1960–1970 гг.). Десятки тысяч миниатюрных транзисторов разместились в крохотном чипе размерами до нескольких сантиметров. Гибридные, монолитные и большие интегральные микросхемы (БИС) впервые вышли на потребительский рынок в 1972 году в виде карманных калькуляторов счётных машинок для выполнения четырёх арифметических действий.

К середине 1970-х годов чипы позволили сконструировать в малых габаритах компьютеры, сопоставимые по размерам с пишущими машинками, названные персональными. Родился термин «персональный компьютер» (РС). Объём имеющейся памяти таких РС не уступал их предшественникам – ЭВМ в виде шкафов-монстров. Доступ к компьютерной технике стал возможен почти каждому. Молодые американские инженеры Стивен Джобс и Стефан Возняк в 1977 году основали фирму «Арр1е» и выпустили первую партию относительно недорогих РС. Их конфигурация стала классической: микропроцессор, монитор и клавишная доска. История РС, таким образом, насчитывает около трёх десятилетий. Казалось бы, немного, но с учётом почти ежегодного обновления парка РС и большого количества фирм, выпускающих эти компьютеры, старыми РС целиком можно заполнить стенды крупного музея. Поскольку отработанные компьютеры чаще всего выбрасываются или разбираются на запчасти, то уже сейчас почти невозможно найти РС, выпущенные в конце 1970-начале 1980 годов.

Мне вспоминается середина 1990-х годов. Я только что обзавёлся первым для меня современным РС с немыслимой тогда памятью в 8 мегабайт. Вскоре, однако, мой доселе исправно работающий РС всё чаще стал паниковать, в ужасе помещая на экране монитора слова «недостаточно памяти». Пришлось обратиться за помощью к знатокам в нашем университете. Они расширили память вдвое, но при этом с нескрываемым удивлением спрашивали меня: «Виктор Ефимович, где вы раздобыли такую дремучесть?». А прошёл-то после приобретения РС всего год! Вот так стремительно менялась техника «персоналок»!

Неслучайно решение о создании стенда истории персонального компьютера в музее Истории науки и техники было своевременно принято ещё в 1990 году, в пору начала стремительного насыщения РС учебных заведений и НИИ. В итоге музей располагает самыми первыми отечественными РС второй половины 1970 годов с памятью на бытовых аудиокассетах, а также первым в мире ноутбуком японского производства с плоским экраном чёрно-белого изображения (1986 г.) и толщиной корпуса до 7 сантиметров (илл. 559).






Кстати, о приборах памяти компьютеров. В историческом отношении их разработка шла в следующей последовательности. Поначалу, до 1940 годов, она вообще отсутствовала. В лучшем случае применяли бумажную перфоленту. Программирование было только внешним. Затем стали использовать ёмкостную память на основе тысяч конденсаторов (1942). Позже появились ртутные линии задержки как элементы памяти (1944), электронно-лучевые трубки Вильямса (1948) и память на основе магнитострикции (1971, илл. 560 на цв. вклейке). В ноябре 1950 года ввели в строй первую отечественную электронную машину типа МЭСМ (Киев, академик С. А. Лебедев) с хранимой в памяти программой. Её разработчики вспоминали [8], с каким бурным восторгом встретили они первые робкие шаги своего детища, когда на вопрос: «Сколько будет дважды два», машина уверенно ответила «ЧЕТЫРЕ»!






К 1955-65 годам память стали размещать на бесчисленных миниатюрных ферритовых магнитных кольцах диаметром до одного миллиметра (илл. 561 на цв. вклейке), нанизанных на проволочные матрицы. Использовались переключающие схемы и оперативная память на полупроводниковых феррит-диодных ячейках (илл. 562 на цв. вклейке). Применялись также магнитные барабаны, 45-дорожечная магнитная лента и, наконец, в наше время магнитные диски (винчестеры) в сочетании с быстродействующими системами памяти на интегральных схемах ёмкостью до нескольких мегабайт. Наступил закат ферритовой памяти. Вот почему экспонаты с ферритовыми кольцами весьма ценятся музейными работниками из-за их редкости. За исключением элементов памяти типа ртутных линий задержки, трубок Вильямса и магнитных барабанов, которые уже вряд ли отыщутся, музей располагает всеми конструкциями перечисленных элементов памяти.






При отборе экспонатов музей особенное внимание уделяет периоду времени, когда произошёл решительный поворот от команд буквенного набора (символьно-ориентированная система) к командам с помощью пиктограмм системе графически-ориентированной (1988). Пиктограммы системы Windows, как известно, размещаются на нерабочей площади экрана дисплея, и команды подаются мышью без их нудного буквенного набора на клавишной доске.

Только в нашем музее посетители с удивлением узнают, что знаменитая фирма «Ерson» филиал японского концерна SEIКО по производству часов, получила такое название при необычных обстоятельствах. Её сотрудники сначала работали в фирме «ЕР» Electric Printer. Когда возникла необходимость выпуска принтеров, часть сотрудников выделилась в отдельный филиал, своеобразный «сын» (по-английски son) главного концерна. Так и родился «ЕРSON». Музей располагает различными конструкциями принтеров.

В музее демонстрируются также внешние носители памяти, в частности дискеты разных лет, конструкций и размеров, бобины с магнитными лентами. Первые гибкие магнитные диски, или как их ещё по старинке называют флоппи-дисками, имели диаметр 8 дюймов [6]. Запись велась только на одной стороне. По мере совершенствования технологии нанесения магнитного слоя и дисководов диаметр дисков снизился с 8 до 5,25 дюйма, а затем 3,5 дюйма (илл. 563 на цв. вклейке). Возрос и объём памяти с 160 килобайт до 1,44 мегабайта. Запись стала двухсторонней. Существуют дискеты с удвоенной плотностью записи 2,88 мегабайта, а также с уменьшенным диаметром в 2 дюйма (51 мм). Последние используются в некоторых видах переносных и карманных компьютеров. Дискеты диаметром 3,5 дюйма и меньше оформляются в жёстких пластмассовых футлярах с металлической задвижкой, предохраняющей рабочее окно от порчи и загрязнения. Пятидюймовые дискеты имели только защитный конверт. Все типы таких дискет имеются в фондах музея.






Коллекция музея располагает большой подборкой печатных монтажных плат для ЭВМ самых первых поколений с навесным монтажом радиодеталей, вплоть до наисовременнейших плат с невероятно плотным печатным монтажом мельчайших электронных элементов (илл. 564 и 565 на цв. вклейке). Когда смотришь на эту микросхему шедевр инженерного искусства, то ещё с большим негодованием, чем раньше, отвергаешь дифирамбы в адрес знаменитого абстрактного «чёрного квадрата» К. – С. Малевича, а тех, кто им восхищается, хочется отнести к разряду не от мира сего. Уж если и восторгаться абстрактными раритетами, то, прежде всего, следует обратить внимание на шедевры инженерной графики в виде показанных здесь электронных монтажных переплетений.


















ЭКСПОЗИЦИЯ ЧАСОВ.


В музее Истории науки и техники собрана представительная коллекция часов самых различных возрастов, назначений и размеров. Наиболее старые из них настенные, демонстрирующие часовую технику последней трети XIX века. В частности, редкостью собрания (илл. 566) мы считаем пружинно-маятниковые часы «Король Парижа» («Le roi a Paris») французской фирмы «Apler Gong» и часы неизвестного производства, название которого скрыто под аббревиатурой D.R. (Раtent «В»), Самое любопытное заключается в том, что часы до сих пор идут и отбивают получасовые и часовые отметки времени. Общее количество экспонатов превышает 120 единиц, в том числе настенных 60, настольных 30, ручных и карманных более 30, с десяток специализированных. Среди раритетов карманные часы диаметром 70 миллиметров начала XIX столетия типа «Regulateur» (Франция, илл. 567). Необыкновенным изяществом внешней отделки отличаются карманные антимагнитные часы («Anti magnetique») фирмы «Dоха» (Франция, 1926 г., илл. 568). Часы имеют анкерный ход на 15 рубиновых камнях («Ancre de presision»). На одной из внутренних никелированных крышек помещены изображения пяти медалей, полученных фирмой на международных выставках 1905–1925 годов (Hors concours liege, 1905), включая Милан (Medaille d’or Milan, 1906) и Париж (Membre du yuli, 1925).
















Представляют интерес морской хронометр диаметром 75 миллиметров начала минувшего века системы «Greenwich Sidereal Time» (Великобритания) с заводом часовой пружины на 192 часа, и ещё более древний счётчик оборотов часового типа Computer de Tours ЕХРЕRТ (Франция, 1850-е гг., илл. 569).






Обратите внимание, что слово «Compteur» («компьютер» счётчик) во Франции имеет очень давнее происхождение. Коллекция содержит часы производственного назначения, в частности, для речных судов, и сигнальные с электрическим приводом. Имеются специализированные часовые механизмы для запуска в скважине в заданное время измерительных приборов геофизической службы, например, для отбора проб жидкости, и мн. др. Миниатюрные часы наручного и карманного типа составляют особый стенд часовой экспозиции. Здесь представлены часы и их механизмы, начиная с XIX столетия, а также первые отечественные наручные электронные часы 1970–1980 годов. Не забыты редкости напольных часов, столь модных в прошлом и позапрошлом веках (илл. 570). На фотографии демонстрируются напольные часы из Германии, выпущенные в конце XIX столетия АО «Divina Gong Gesellshaft geschlossen, D. R. G. M» Часы найдены в 2001 году в одной из деревень под Ишимом.











НОВИНКИ ПОЛЯРНОЙ НЕФТЯНОЙ ФИЛАТЕЛИИ.


После распада СССР на отдельные независимые государства те из них, которые располагали запасами и добычей нефти, не замедлили воспользоваться предоставленной возможностью для выпуска почтовых миниатюр своеобразных и престижных визитных карточек страны. Преуспели в этой инициативе Азербайджан и Туркмения (илл. 571-574 на цв. вклейке). Красочные выпуски Азербайджана изображают старую буровую технику XIX века. Ей противостоят современные сложнейшие морские буровые установки. Интересно, что конверт первого дня Азербайджана, выпущенного в 1997 году в память 125-летия бурения скважин на нефть (1872), совершенно не соответствует историческим фактам. Первая скважина в Баку была пробурена почти на четверть века раньше упомянутой даты. Другой конверт первого дня отображает проектирование и начало строительства нефтяного трубопровода Баку-Тбилиси-Турция (2003). Серия почтовых марок выпущена Азербайджаном в память 115-летия нефтяного Товарищества братьев Нобелей.





















Наиболее ярко осветила деятельность Товарищества братьев Нобелей в районах Каспийского моря почта Туркмении (илл. 574 на цв. вклейке). На почтовом блоке указаны имена и помещены портреты Нобелей, а на другом блоке и марке настольная медаль-плакетка, отчеканенная в 1906 году, с изображением бакинских нефтепромыслов и надписью «Въ память добычи миллiарда пудовъ нефти Товариществом братьевъ Нобель, 1879–1906»

В меньшей мере новинки филателии затронули почтовые выпуски России и Казахстана (илл. 575 и 576 на цв. вклейке). Среди российских новинок нефтяной филателии для нас, сибиряков, особый интерес представляют почтовые выпуски, относящиеся к Тюменской области [16] и к освоению геологами-нефтяниками акватории Ледовитого океана. Большинство таких материалов почты носят местный характер, что, впрочем, не снижает их исторической ценности. Более того, они порой становятся единственным источником информации о геологических поисках нефти и газа на акватории Ледовитого океана.











Прежде всего, я хотел бы обратить внимание читателей, не равнодушных к собирательству почтовых миниатюр, на мыс Харасавэй и полярную станцию Марре-Сале на западном берегу полуострова Ямал (илл. 577 на цв. вклейке) основные базы геологов по освоению средней и северной частей полуострова. Оторванность от «материка» заставляет полярников-геологов и радистов проявлять немалую изобретательность в оформлении своих почтовых отправлений. Определённую роль при этом играет острое желание заявить или напомнить о себе своим далёким корреспондентам. Существуют многочисленные варианты специальных почтовых конвертов (илл. 578), почтовых штампов (илл. 579 на цв. вклейке), печатей и каше (илл. 580 на цв. вклейке) с изображением буровых вышек нефтеразведочных экспедиций. Они заполняют лицевую и обратную стороны почтовых конвертов, отправленных работниками Карской геологоразведочной экспедиции и полярных радиостанций. Отражено в филателии и такое историческое событие, как перевозка тяжёлого нефтяного оборудования атомными ледоколами типа «Арктика» в полярной операции «Ямал» в начале 1980х годов (см. упомянутую илл. 580 на цв. вклейке).





















Особо ценными и редкими местными выпусками почтовых открыток и конвертов с почтовыми штампами, на которых изображены белые медведи рядом с буровыми вышками, считаются послания из далёких заполярных мест, где ведутся геологоразведочные работы. Речь идёт о бурении разведочных скважин на нефть и газ на островах Белом и Свердрупе в Карском море (илл. 581 на цв. вклейке). В этом же перечне единственная в мире самая северная арктическая буровая на острове Хейса в архипелаге Земли Франца Иосифа (илл. 582). Энергетической плавбазой буровой установки служил энергоблок научно-исследовательского ледокола «Леонид Красин». Геологические исследования бурением скважин в Карском и Баренцевом морях ведутся также с помощью плавучих буровых установок типа «Виктор Муравленко» и «Валентин Шашин» (илл. 583 на цв. вклейке).
















Интереса ради скажу несколько слов о бурении исследовательских скважин во льдах Антарктиды по проекту «Озеро Восток» в 45-й и 46-й Российских антарктических экспедициях, отражённому отечественной филателией. Такое уникальное бурение на глубину до двух километров позволило получить образцы льда, содержащие информацию об изменении климата Земли от древних времён до наших дней. На почтовых марках, штампах и конвертах красуется в различных вариантах буровая установка и керн образцы извлечённого с глубин скважины льда (илл. 584 на цв. вклейке). Один из конвертов уникален тем, что он в первые минуты начавшегося XXI столетия побывал на станции «Восток» в Антарктиде. Подпись начальника станции В. Сазикова подтверждает уникальность события.











НЕКОТОРЫЕ МЫСЛИ О РАБОТЕ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО МУЗЕЯ.


«Рождение музея чудо, одухотворённое заботой о

сохранении и развитии культурных традиций».

    А. И. Фролов (Основатели русских музеев, М., 1991).

Осенью _1974_ года мне _в_ составе тюменской туристической делегации довелось посетить Чехословакию. Побывали мы _в_ Карловых Варах (илл. 585), где я постоянно отмечал для себя места пребывания _в_ этом курортном городе знаменитых деятелей русской науки, техники и промышленности, начиная с Петра I. В Праге осмотрели Национальный технический музей (НТМ). _Я_ оторвался от толпы русских экскурсантов и занудного гида, наверное, в сотый, а, может, в тысячный раз бубнившего заученный текст, а потому давно забывшего о том, что такое вдохновение. Да и вообще, я не люблю посещать музеи _в_ сопровождении экскурсоводов, хотя сам в музее Истории науки и техники постоянно провожу экскурсии с посетителями. Возможно, и они считают время, проведённое со мной, напрасно потраченным. Бывая в других музеях, я, исходя из вежливости и уважения к нелёгкому труду экскурсовода, дисциплинированно следую за ним. Но в памяти оставляю не столько сведения об экспонатах, сколько информацию о том, что они есть. А уже потом, после экскурсовода, повторяю маршрут в гордом одиночестве и стою возле интересующего меня экспоната столько, сколько мне нужно, чтобы удовлетворить своё любопытство.






Вот и теперь в Праге, дорвавшись, наконец, до первого в моей жизни крупного зарубежного научно-технического музея, я с жадностью рассматривал необычные для меня экспонаты коллекцию успехов человеческого разума предшествующих поколений. Это старинные паровозы, самолёты и экзотические автомобили начала века, фонографы, граммофоны-монстры и граммофоны-малютки, стародавние часы, измерительные приборы и радиоприёмники самых различных эпох и производителей. Страницы моей записной книжки лихорадочно заполнялись косыми строчками, в том числе и теми, которые пропагандировали историю техники и место музея в мировой культуре. Вот некоторые из записей, позже пополненные из периодической печати [5]. _«Музей-хранитель_опыта_технического_инженерного_гения_нации»,_ или _«Музей_ – _олицетворение_неподвижности,_зовёт_к_движению_в_минувшие_годы_и_в_будущее»,_«Музей_соединяет_общество_и_образованных_людей,_пробуждает_любознательность,_даёт_научный_материал_и_живую_иллюстрацию_развития_технической_мысли_тем,_кто_желает_учиться_не_только_на_учебной_скамье,_но_и_в_жизни_во_всяком_возрасте»._ А как вам нравятся эти шедевры: «Колесо, шестерня, карданный вал, поршень, крыло и часовая стрелка – словом, всё, что крутится, вертится, качается и мечется – символ технического музея», _«Без_музея_голоса_памяти_через_судьбы_изобретательных_людей,_не_будет_истории_техники»,_«Музей_ – _это_множество_узелков,_завязанных_на_память»._

Впечатления от знакомства в Чехословакии с Национальным техническим музеем не только соседствовали с чувством восхищения, но и вызывали недоуменные вопросы. Почему в такой маленькой стране, тогда ещё не разделённой на два независимых государства, есть замечательный музей, истоки которого относятся ещё к середине XVIII столетия, а у нас в Тюмени общепризнанной и богатой нефтяной столице, нет ничего подобного? Не скрою, если тогда и не возникла у меня в явной форме, мысль о создании местного научно-технического музея, подобного пражскому, то всяком случае я был подготовлен к её появлению и восприятию.

Научно-технические музеи во всём мире явление достаточно редкое, особенно у нас в России, включая центральные города. Ещё реже такие музеи можно встретить в глубинке, в провинции. Да и там они держатся не столько при поддержке государства, сколько на бескорыстном энтузиазме одиночек. В лучшем случае технические музеи располагаются под крылом какой-либо организации и содержатся за её счёт, если к этому имеет благоприятное расположение достаточно мудрый руководитель, которому дорога история своего предприятия. Редко, когда руководитель, кроме этой частной страницы истории, ещё и благоволит к технической истории вообще. Но вот сменяется руководство, приходит молодой энергичный хозяин, безапелляционно убеждённый, что он обладает углублёнными знаниями рыночной экономики. Музей становится обузой, поскольку прибыли от него никакой нет. Музей хиреет, увольняются его основатели, экспонаты разворовываются. К сожалению, такова печальная судьба многих научно-технических музеев, даже тех, которые пользуются общероссийской и мировой известностью. Немало примеров гибели таких музеев можно перечислить и у нас в Тюмени.

Я хорошо помню, с какой настороженностью в 1983 году некоторыми преподавателями Тюменского индустриального института было воспринято решение ректората о создании музея Истории науки и техники Зауралья. Основные возражения сводились к тому, что в условиях дефицита учебных площадей выделение комнат под экспозиции излишняя роскошь, если не блажь ректора. И эти сомнения имели место в техническом вузе! Что же говорить о вузах гуманитарного направления? Это сейчас, когда музей имеет не только областную и городскую, но и всероссийскую и даже международную известность, споры поутихли.

Кстати, научный руководитель музея, автор этих строк, недавно, наряду с такими известными знатоками истории техники, как генеральный директор Политехнического музея в Москве профессор Г. Г. Григорян, был избран в состав Российского комитета по сохранению индустриального наследия. Россияне стали членами Международного комитета того же названия (The International Committee for the Conservation of the Industrial Heritage TICCIH), [15].

В какой-то мере попытки определённой группы общественности отвергнуть историко-технический музей можно понять и объяснить. В отличие от предметов искусства предметы техники, имеющие широкое распространение, не представляют для большинства людей той ценности, какую, скажем, имеют оригиналы или единичные копии картин великих художников. Стоит ли удивляться, когда интеллектуальное и эстетическое значения предмета старой техники традиционно игнорировались. Кроме того, и это особенно важно, для оценки редкости стародавней технической находки требуется узкая профессиональная подготовка с инженерной квалификацией. Это резко снижает круг тех, кто интересуется технической стариной. Неслучайно в обществе профессиональных историков выпускников классических университетов, почти невозможно встретить историков техники. Трудно бывает и с кадрами музеев технического содержания, способными грамотно провести рекламу музея и его отдельных новинок. Здесь мало иметь профессиональную одержимость. Надо ещё и разбираться в технике, обладать специальным образованием с тем, чтобы свободно ориентироваться в тенденциях развития мировых технологий от былых времён до наших дней.

В России, в отличие от других развитых стран, музейное дело находится в печальном состоянии. Особенно это стало заметно в последние полтора десятка лет, когда предпочтение в государственном финансировании отдаётся чему угодно, но только не возрождению русской культуры. Всё это происходит на фоне безудержного обнищания музеев, библиотек и школ. Но если в труднейшем положении находятся государственные краеведческие музеи, то в ещё более трудном научно-технические, особенно ведомственные. Теснота помещений, ограниченное финансирование, более того – отсутствие целевого назначения средств для развития музея, случайное выделение штатных единиц всё это характеризует незавидную судьбу ведомственных хранилищ древностей. Вот почему меня не покидает чувство тревоги за судьбу созданного мною музея при Тюменском государственном нефтегазовом университете. Имеются, правда, некоторые позитивные сигналы, позволяющие надеяться на благополучие музея в будущем. Они, эти сигналы, исходят в основном от посетителей высокого ранга. Так, сравнительно недавно музей осмотрели спикер Государственной Думы Г.А. Селезнёв (илл. 586), министр образования России В. М. Филиппов (илл. 587 на цв. вклейке), его заместители В. М. Жураковский и В. А. Болотов (илл. 588, 589). В книге почётных посетителей они оставили следующие записи (в хронологическом порядке).





















«Деятельность музея, НИИ истории науки и техники Зауралья уникальна для высшей школы. История университета это история этапа бурного развития края, поэтому системный подход к изучению развития инженерной мысли и практики чрезвычайно важен для формирования современного инженера в университетской среде. Желаю успеха энтузиастам этой работы, поздравляю коллектив университета с предстоящим 35-летним юбилеем! В. ЖУРАКОВСКИЙ, 24 ноября 1998 г.».

_«Хранителям_нашей_истории,_с_уважением,_Г._Селезнёв._19_марта_1999_г.»._

_«Тюменский_нефтегазовый_университет,_с_моей_точки_зрения,_выше_многих_классических_университетов_по_отношению_к_культуре_и_прошлому._Только_через_историю_можно_попасть_в_Третье_тысячелетие._Восхищён_ректорами!_Болотов_В._А.,_12_апреля_2002_г.»._

_«Глубоко_благодарен_всем,_кто_создал_и_создаёт_богатства_такого_прекрасного_музея._Желаю_Вам_успехов_в_привлечении_молодёжи_к_знаниям_истории_и_богатств_Вашего_края._Ваш_министр_образования_России_В._Филиппов,_16_января_2004_года»._

Представляет интерес интервью журналиста телевизионной программы «Тюменское время» Р. Мамонтова с министром В. М. Филипповым.

– Какой из залов музея Вам больше всего понравился?

– На такой вопрос трудно ответить однозначно. Надо было бы потратить больше времени на осмотр, чтобы выделить только один зал из десятка других. Богатство и особенность музея состоят в том, что здесь использованы подходы отражения истории техники, культуры и природы в разных аспектах жизни вашего края. Я бывал во многих музеях высшей школы, связанных с узко техническими сторонами истории, а здесь представлен широкий спектр экспонатов от природных ресурсов до, в частности, достижений компьютерных технологий и истории компьютеров, а также до истории всемирно известных технических достижений, например, радио и телевидения. Что чрезвычайно важно – всё показано относительно Западной Сибири. Так что богатство музея заключено не в одном каком-либо зале, а в том, что у вас таких залов много.

Немалый интерес вызвало у министра посещение зала истории светописи и звукозаписи. Надолго, несмотря на дефицит времени и напоминания помощников о необходимости прервать экскурсию, поскольку министра ждали в другом вузе, он остановился возле стенда с музыкальными шкатулками середины XIX столетия. Металлические диски шкатулок с многочисленной перфорацией, представленные мною как образцы истории инженерного программирования, а не просто как забавная игрушка, вызвали у министра шквал вопросов, суть которых сводилась к технологии выбора места расположения отверстий в соответствии с записанной мелодией. Пришлось пояснить, что разбивка отверстий проводилась на основании довольно простой графической методики. Строился график в полярной системе координат, в которой по радиусу откладывались семь меток по числу нот, а в развёртке по кругу точки размещения отверстий в соответствии с промежутками времени-паузами между звучащими нотами. Эти промежутки отсчитывались по стандартной нотной записи мелодии. К сожалению, общая продолжительность звучания музыкального произведения не превышала время одного оборота пластинки пары минут.




ЛИТЕРАТУРА.

1. Телескоп. Большая энциклопедия. – СПБ, «Просвещение», 1904, т. 18, с. 342-343.

2. Хараджа Ф. Н. Рентгенотехника. – Оборонгиз, М.-Л., 1938, 202 с.

3. Безопасная бритва. – Изобретатель и рационализатор, 1965, № 1, с. 27.

4. Липатников Ю. Заводской колокол. – Уральский рабочий, Свердловск, 1984, 24 июня.

5. Корнилов Н. Коллекция разума (какие бывают музеи). – Неделя, № 13 (1253), 1984.

6. Кузнецов В. Гибкие магнитные диски. – Радио, 1992, № 5, с. 25-27.

7. Мешкунов В. – С. Русские Нобели. – Вопросы истории естествознания и техники, 1992, № 4, с. 92–108.

8. Частиков А. П. История компьютера. – М., Информатика и образование, 1996, 128 с.

9. Кокорина Н. В. Состояние колокольного дела в Шадринске в Х1Х-начале XX веков. – Рукопись, Шадринский городской краеведческий музей им. В. П. Бирюкова, архив автора, 1996, 3 июня.

10. Прошин А. Звучание колокола моделирует компьютер. – Газ. «Труд», 2000, 28 ноября.

11. Копылов В. Е., Коротаев В., Лыткин А. Вещи ушедшего века (из собрания музея Истории науки и техники Зауралья). – Настенный календарь на 2001 г. Тюмень, ТГНГУ, 2000, 14 с.

12. Соловьёва А. По лезвию бритвы. – Вокруг света, 2002, № 2, с. 82-87.

13. Шаталова И. Шевели мозгами. – Газ. «Поиск», 2004, № 50, 10 дек., с. 11.

14. Биткина С. Звенеть так в медь! – «Российская газета», 2004, 29 окт.

15. Бюллетень международного комитета по сохранению индустриального наследия, Российское представительство. – Екатеринбург, 2004, № 1 (3), с. 3.

16. Копылов В. Е. Филателия и филокартия тюменской тематики. Большая Тюменская энциклопедия. – Тюмень, 2004, т. 3, с. 329-332.






ПОСЛЕСЛОВИЕ, ИЛИ ЛЕГКО ЛИ ЗАКАНЧИВАТЬ КНИГУ?


«Минувшее меня объемлет живо…»

    А. – С. Пушкин



«Пренебрегает историей тот, у кого нет исторической

памяти. Будущее без прошлого абсурд, бессмыслица,

так же, как следствие, оторванное от причины.

Если во имя будущего мы сохраним свою историю,

то сохраним достоинство, самоуважение и человечность».

    Ю. В. Бондарев


Подошла к концу работа над рукописью, и я испытал, наконец, ощущение, которое, вероятно, возникает у полководца, руководившего военной операцией по осаде укреплённого района противника, что крепость близка к падению. Если бы читатель спросил меня, где, когда и при каких обстоятельствах написаны та или иная глава, параграф или абзац, то я бы вспомнил, что вот это набрано на даче с помощью моего карманного компьютера-«наладонника» «Кассиопея» или на одном из скучных и бестолковых совещаний. Что следующий текст родился на нижней полке купе пассажирского вагона, а третий в номере одной из гостиниц какого-нибудь российского города. Приходилось работать и за столиком кафе в томительном ожидании нерасторопного официанта. Можно указать и другие, казалось бы, менее всего подходящие для работы места и времена. Например, рождение одной из тем, а это очередной параграф, произошло в процессе поиска грибов, разумеется, в ущерб собранному мною грибному урожаю, если (забылось) он вообще имел место...А вот другая глава написана целиком и одним махом, на пределе творческого взлёта, на сиденье моего автомобиля, пока семья в это время собирала чернику и увлекалась бадминтоном на лесной поляне.

Как и на первых страницах книги, когда текст начинался с заголовка «Легко ли писать книги?», четвёртый выпуск «Окрика» приходится заканчивать словами «легко ли их заканчивать?». А в чём, собственно, суть вопроса? В самом деле, всё, что задумано, описано, содержание текста, многократно переделанное, отвечает авторскому замыслу. О чём писать? Вот тут-то и начинаются трудности. С одной стороны, без заключения завершать книгу не совсем прилично, это неуважение к читателю. С другой, что ещё можно добавить к сказанному? Попытаюсь объяснить читателю мои сложности.

Прошёл год с того момента, когда я решился впервые составить для себя самый первоначальный вариант оглавления моего будущего «Окрика-4». Точнее сказать, не столько оглавления, сколько наброска плана ещё ненаписанной книги. Сколько их, вариантов, возникало в процессе набора текста на компьютере, мне уже и не вспомнить. Наверное, не менее десятка, а может, и больше. Постоянно возникала необходимость каких-то добавлений, исправлений и редакционных правок. Работая над рукописью, я не оставлял свои основные обязанности директора НИИ истории науки и техники Зауралья. А это означало, что через мои руки и мозг постоянно проходили новые материалы, неожиданные находки и любопытные факты, которые непременно хотелось включить в книгу. За счёт этих добавлений её содержание существенно обогащалось по сравнению с тем планом работы, который был намечен в самом начале компоновки рукописи.

Наконец, наступил момент, когда стало ясно, что книга не может бесконечно расти по объёму, что пора подумать о её сдаче издателю в соответствии со сроками договора. Как ни покажется странным, но для меня принятие такого решения стало самым трудным поступком за всё время работы над книгой. Посудите сами. Как-то я получил письмо из Салехарда от А. Ф. Макеева заведующего кафедрой научно-исследовательской работы городской гимназии, кандидата педагогических наук. Посетив Тюмень, он приобрёл трёхтомник «Окрика...». Познакомился с его содержанием и опубликовал обширный, на целую страницу, отзыв в газете «Красный Север». Вместе с положительной оценкой моих опусов был высказан упрёк в том плане, что в материалах не отражена роль инженерной мысли северян уроженцев Тюменской области. В качестве примеров приводились интересные имена, в частности, творцов космической техники, о которых _«автор_даже_не_упомянул,_хотя_они_заслужили_право_быть_представленными_в_книгах»._ Так, А. Макеев называет выпускника 1946 года школы № 1 Салехарда И.С. Кабурова, доктора технических наук, участника космического проекта «Буран» и специалиста по аэродинамическим проблемам космических аппаратов, проходящих при спуске с орбиты сквозь плотные слои атмосферы. Упоминается учёный-атомщик Филлипов С. Н. (см., например, А. Макеев: «Умение твёрдо стоять на ногах», газета «Красный Север», г. Салехард, 2005, № 4, 6). В 1947 году здесь же окончил школу К. А. Ландграф один из создателей двигателей для первой отечественной атомной подводной лодки «Ленинский комсомол». Выпускники той же школы 1950–1951 годов, доктор химических наук, профессор Л. А. Погорелова и С. К. Чертков нашли способ излечения на ранней стадии лучевой болезни.

Что можно ответить на справедливую критику? Прежде всего, надо признаться, что об этих именах я ничего не знал. Остаётся поблагодарить моего рецензента за ценнейшую подсказку и высказать учителям школы № 1 в Салехарде своё восхищение их умением воспитывать талантливых выпускников. С другой стороны, услышав о столь интереснейших сведениях, я загорелся желанием узнать об этих людях как можно более подробно и, по возможности, поместить материалы в очередной выпуск «Окрика...». Вот и попробуй тут закончить книгу! Слава всевышнему, у меня хватило ума сообразить, что, следуя Козьме Пруткову, «нельзя объять необъятное». Кроме того, почему я должен отбирать хлеб у своих коллег из Салехарда? Им куда сподручнее обобщить собственные исследования.

Когда-то я находился в переписке с известным краеведом из Голышманово Б. О. Суховым. До самой неожиданной его кончины он также неоднократно высказывал сожаление о том, что в моих книгах и статьях в периодической печати содержится мало сведений о замечательных инженерах и учёных выходцах из южных сельских районов области. Он называл имена 35 докторов наук голышмановцев. Среди них В. А. Деревянкин, доктор технических наук (год рождения 1925), заведующий кафедрой металлургии лёгких металлов Уральского политехнического института. Доктор химических наук Кирчинцев А. Н. из Академгородка в Новосибирске специалист по проблемам направленной кристаллизации. Несколько человек стали докторами медицинских наук (Пономарёва А. Г., Серкова Е. Е. и др.). О многих из них Б.О. Сухов печатал сведения в 1980-х годах в районной газете «Ленинец».

Немало тем для углублённой разработки, а также информации для размышлений предлагал мне тюменский инженер Н. Л. Чупиро любитель и знаток истории техники. Словом, тема о замечательных учёных и инженерах-тюменцах настолько необъятна, что для её скромного освещения потребуется ещё не один выпуск «Окрика...». Наверное, похожее чувство растерянности от избытка материала испытывал в своё время классик советского кино режиссёр Г.М. Козинцев, о котором я уже упоминал в разделе о семье Словцовых. Работая над автобиографической книгой, он записал в дневнике следующее. _«Нечестно_плохо_работать._Вот_и_теперь_пишу_книгу,_правлю,_дополняю,_переписываю_сто_раз_каждый_самый_маленький_кусочек._Зачем?_Не_знаю._Знаю_только,_что_книгу_так_вовек_не_закончу._Но_что-то_не_даёт_мне_сдать_рукопись_(очередные_страницы)_машинистке,_если_чувствую,_что_слова_не_те_и_мысль_не_точна._Трудиться_надо,_пока_голова_не_начнёт_«кренделить»,_день_за_днём._И_всё._И_не_вступать_даже_сторонкой,_через_посредников_приличных_людей,_в_переговоры_с_«чёртом»_ (Г. Козинцев. «Как можно требовательнее к себе...». «Литературная газета», 1983, 23 ноября).

Помня о том, что решение проблемы «объять необъятное» невозможно, я всё же отважился поместить в книгу перечень своих статей из трёхтомника Большой Тюменской энциклопедии (Приложение № 17). Вполне вероятно, что этот список заинтересует читателя, а у меня появится, наконец, солидный повод и решимость поставить здесь окончательную точку, заставить себя выключить свой персональный компьютер и забыть о файле «Окрик-4».






ПРИЛОЖЕНИЯ


В процессе работы над книгой у меня постоянно появлялись новые материалы, включение которых в основной текст не всегда было возможно из-за необходимости нежелательной его перекомпоновки. Кроме того, возникали опасения, что дополнительные сведения, зачастую интересные, но второстепенного характера, могли перегрузить страницы книги настолько, что усталый читатель остался бы к ним равнодушным. Наконец, ко времени, когда набор текста почти был завершён, по тематике книги удалось раздобыть настолько важные, на мой взгляд, факты и фотографии, без которых «Окрик памяти» заметно потускнел бы. К сожалению, для таких фактов другого места, кроме приложений, увы, уже не нашлось. Номер приложения соответствует ссылке в тексте на тот или иной параграф.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 1. («ЕЩЕ РАЗ О ПРЕБЫВАНИИ ГУМБОЛЬДТА В ТЮМЕНИ»)


Из иностранных путешественников, по приезде в Россию серьёзно принимавшихся за изучение русской жизни, нет почти ни одного, кто хотя бы раз не был арестован. Так, по данным Д. Кеннана английский священник Лансделль в сентябре 1882 года был взят под стражу возле Перми за раздачу революционных брошюр. Другой миссионер Мэкензи Уоллэс был арестован (по ошибке) на берегах Прута, куда он прибыл из Австрии в 1872 году. Великий немецкий учёный Гумбольдт также не смог избежать подозрения. В историческом журнале «Русская старина» за 1889 год (№ 11, с. 412) была напечатана статья Я. П. Полонского со ссылкой на английские и польские газеты 1874 года. Английские и польские корреспонденты поместили письмо Сточена исправника маленького сибирского городка Ишима, к сибирскому генерал-губернатору. Донесение написано в 1829 году, когда Гумбольдт производил в Ишиме свои научные изыскания.

Ввиду чрезвычайной важности материала, который, кроме всего прочего, подтверждает пребывание А. Гумбольдта в Ишиме, здесь помещены факсимильное изображение обложки журнала и страницы № 412 с текстом статьи (илл. 590).









Как сообщала демократическая периодическая печать России того времени, «Более верноподданного и лакейского письма, чем это донесение мелкого полицейского чиновника, найти трудно. Цивилизованный мир должен поздравить себя с тем, что блестящей карьере великого Гумбольдта не положила конец казацкая винтовка или полицейская сабля, в то время как он, при помощи угломера, делал съёмки в маленьком сибирском городке Ишим».






ПРИЛОЖЕНИЕ № 2. («ЖИТКОВ ЗНАТОК ЯМАЛА»)


В книге В.П. Евладова «По тундрам Ямала к Белому острову» (Тюмень, 1992, 261с.) показана зарисовка южного берега острова Белого, выполненная рукой самого путешественника на страницах его походного дневника. На ней впервые на картах пролива Малыгина появилось название мыса Житкова. Привожу эту интересную зарисовку (илл. 591 на стр. 379).











ПРИЛОЖЕНИЕ № 3. («RАЕМ» ЕГО ПОЗЫВНЫЕ»)


В интересной и почитаемой мною газете «Поиск» еженедельнике Научного общества России, в номере от 24 сентября 2004 года была помещена фотография архипелага Новая Земля (илл. 592 на стр. 380). Фотообъектив космического спутника запечатлел окрестности двух островов архипелага как с востока со стороны Карского моря, так и с западных берегов Новой Земли. Снимок подтверждает наблюдения Э. Кренкеля, сделанные им с борта дирижабля: Карское море почти полностью забито паковым льдом, а Баренцево свободно от него.











ПРИЛОЖЕНИЕ № 4. («ИМЯ НА БУТЫЛКЕ»)


Пребывание Д.И. Менделеева в родном Тобольске летом 1899 года ознаменовалось посещением учёным местного краеведческого музея и здания Общественного собрания. Когда-то я много времени потратил на то, чтобы установить место расположения здания собрания. Знал, что оно не сохранилось сгорело. Поиски в фондах Тобольского музея-заповедника позволили обнаружить чертёж Чукманского мыса, на котором, наряду с памятником Ермаку и некогда роскошным садом, расположилось искомое сооружение вместе с отдельно стоящей кухней собрания (илл. 593 на стр. 381). Красочный в цвете план составлен в конце 1890-х годов.











ПРИЛОЖЕНИЕ № 5. («ПЕРВЫЕ ФОТОГРАФЫ ТОБОЛЬСКА»)


Иван Фёдорович Лисицын (1822–1869) не только был первым фотографом Тобольска, начиная с 1858 года, но и одним из наиболее эрудированных знатоков фауны окрестностей Тобольска. На его работы ссылается такой авторитетный сибирский учёный, как академик и профессор Томского университета П.Н. Крылов (годы жизни 1850–1931, «Материал к флоре Тобольской губернии», Томск, 1892). В обобщающей работе И. Бородина «Коллекторы и коллекции по флоре Сибири» (Санкт-Петербург, 1908) трудам И. Лисицина отведено достойное и почётное место. Для оценки научной стороны деятельности этого незаурядного человека ниже приводится краткий список его некоторых опубликованных научных трудов за 1855–1861 годы.

1. Лисицин И. Ф. Время цветения и созревания растений в городе Тобольске и окрестностях его // Вестник Императорского Русского географического общества. Кн. 4. 1855. – С. 46-50.

2. Лисицин И. Наблюдения над развитием дикорастущих растений в Тобольске и окрестностях его в 1858 г // Тобол, губ. ведомости. 1858. № 19. – С. 355-356; № 21. – С. 397; № 23. – С. 431, 432; № 29. – С. 497-498.

3. Лисицин И. Заметки касательно развития дикорастущих растений в г. Тобольске и окрестностях его в 1861 году // Тобол, губ. ведомости. 1861. № 18. – С. 151–152; № 19. – С. 159–160; № 21. – С. 176–178; № 23. – С. 186–187; № 25. – С. 194–195; № 29. – С. 218-219.

Нет сомнения, что к фотографии И.Ф. Лисицин пришёл через увлечение фауной родного края и через необходимость применения фотографической методики надёжной фиксации своих ботанических исследований.




* * *

Неожиданное продолжение поисков некоторых малоизвестных мне деталей биографии тобольского фотографа П.С. Паутова имело место, когда я (в кои-то веки!) удосужился порыться в своих архивах давних лет. Дело в том, что в 1980-х годах я выписывал (тогда была такая возможность) главные газеты городов центров областей, граничащих с Тюменской областью: Перми («Звезда»), Свердловска («Уральскимй рабочий»), Кургана («Советское Зауралье») и «Челябинский рабочий» (Челябинск). При просмотре газет я делал для себя выписки или вырезки интересных статей по краеведению. Среди выписываемых газет была и «Омская правда». Она-то в номере от 8 ноября 1987 года и ознакомила меня со статьёй журналиста Н. Корзенникова «Нашей биографии частица». Материал посвящался внучке П. С. Паутова Екатерине Григорьевне Бейман, в девичестве Паутовой, проживавшей в те годы в Омске. На момент выхода газеты в свет ей исполнилось 92 года (год рождения 1885). Она помнила своего деда с детских лет. Можно предположить, что Паутов к тому времени вернулся из Перми в Тобольск к сыну. Как стало известно из рассказа Екатерины Григорьевны, Павел Степанович Паутов уроженец Тобольска, учился в юности вместе с Д. И. Менделеевым в местной гимназии во времена, когда её директором был П. П. Ершов. Сверстники Паутов и Менделеев хорошо знали друг друга. Как и Менделеев, но раньше его, Паутов увлёкся фотографией. Альбом с видами Тобольска, о котором упоминалось нами ранее, был подарен Паутовым музею родного города. П.С. Паутов одним из первых сделал фотографический портрет П. П. Ершова. Портрет хранился в омской семье Паутовых. Как учитель естествознания и географии П.С. Паутов работал в школах Ялуторовска, которому подарил свою личную библиотеку, Ишима, Тары, Омска и Тобольска. Внучка дочь сына Павла Паутова тоболяка Григория Павловича, также стала учителем, старейшим деятелем просвещения, известным в Омске методистом, знатоком школьного дела, автором многих статей в журнале «Биология в школе» (Сб. «Школа Сибири за 60 лет советской власти», Омск, 1982). В одной из омских школ была коллегой известного знатока сибирских метеоритов П.Л. Драверта. По свидетельству Екатерины Григорьевны, у неё хранились семейные фотографии с участием самого П.С. Паутова. Позволю себе надеяться на благоприятные результаты их поиска в будущем, и тогда мы, возможно, увидим портрет одного из пионеров фотографии в Тобольской губернии, а также один из первых снимков П. П. Ершова.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 6. («ПЕРВЫЕ ФОТОГРАФЫ ТОБОЛЬСКА»)


Подготовка упомянутого параграфа была закончена, когда на страницах газеты «Тобольские губернские ведомости» за 1858 год (№ 34, с. 556-558) Е. Н. Коноваловой была обнаружена статья И. Н. Юшкова «Фотография в Тобольске», о которой я раньше ничего не знал. Поскольку сведения из статьи представляют несомненный интерес для истории фотографии в нашем крае, я привожу материалы И. Юшкова в факсимильном изображении (илл. 594).
















Из статьи следует, что в 1858 году губернская газета в одном из предыдущих своих выпусков под номером 32 разослала объявления о предстоящей выставке фотографий с видами Тобольска и его окрестностей. Автор снимков, к сожалению, не был назван, его имя скрылось в статье в следующих анонимных фразах: «один здешний любитель фотографии» и «почтенный земляк-фотограф». Полагая, что, возможно, имя фотографа содержится в упомянутом объявлении, я предпринял попытки отыскать его текст. На страницах «Тобольских губернских ведомостей» под номером 32 за тот же год объявление не встретилось. Следовательно, текст объявления был напечатан на отдельном листке и приложен к газете. Ни в архивах Тобольска, ни в библиотеках Москвы и Санкт-Петербурга приложение отыскать не удалось. Без боязни сделать ошибку, можно с высокой долей вероятности утверждать, что речь шла о И. Ф. Лисицине. Не так уж много любителей сложнейшей по тому времени технологии фотографирования можно было бы отыскать в Тобольске, чтобы назвать ещё хотя бы одну фамилию энтузиаста нарождающегося способа светописи. В 1850-х годах фотография была далека от массового увлечения ею, и круг любителей был крайне узок. В статье я обратил внимание на такую весьма примечательную фразу: _«...почти_двухлетние_труды_здешнего_фотографа-любителя_имели_самые_удовлетворительные_результаты»._ Из неё следует, что И. Лисицин стал увлекаться фотографированием с 1856 года. Эту дату следует считать началом истории фотографии в губернском центре. Статья Юшкова интересна также тем, что в ней впервые в периодике Сибири уделено внимание истории мировой фотографии, тогда ещё очень краткой, включая фотографию в натуральных цветах.

Следует упомянуть статью Е. М. Воронцовой, сотрудника Государственного литературного музея в Москве, под названием «Фотографии из семейного архива Знаменских в фонде Государственного литературного музея». Статья опубликована в сборнике «Русские. Материалы VII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири», 9–11 декабря 2004 г., Тобольск». В статье впервые для себя я встретил новое имя энтузиаста и любителя тобольской фотографии Степана Зудилова. Он был приятелем М.С. Знаменского. В письме своей сестре от 22 апреля 1864 года Знаменский сообщал: _«В_Тобольске_у_нас_теперь_новая_болезнь_фотографомания._У_моего_приятеля_Зудилова_дело_пошло_на_лад._Снимаются_много_и_большей_частью_группами»._ Среди известных работ С. Зудилова наиболее ранняя датируется 1864 годом.

Среди списка фотографий из архива М. Знаменского Е. Воронцова называет групповой снимок, на котором присутствует тюменский купец 1-й гильдии Наум Андреевич Тюфин. В свои молодые годы он проявил необыкновенную по важности инициативу постройки в 1837–1838 годах в Обь-Иртышском бассейне первого в Сибири парохода «Основа» с паровой машиной в 30 лошадиных сил. Строительство началось в Туринской слободе, а завершилось в Тюмени. Уже одно это нерядовое событие заслуживает внимания и памяти, которые обычно отдаются первопроходцам. У меня было большое желание поместить на страницах «Окрика...» фотографию Н. А. Тюфина. Увы! На обращение в Государственный литературный архив с просьбой об отправке за плату этого снимка был получен отказ под предлогом, что снимок был обещан другой организации. Ситуация более чем странная, поскольку архив государственный, а не частный и содержится на деньги налогоплательщиков.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 7. («СЕМЬЯ РОГОЗИНСКИХ»)


В газете «Кронштадтский вестник» за номером 051 от 30 апреля 1895 года была помещена статья без заголовка и указания фамилии корреспондента, в которой впервые в мировой печати сообщалось об удачных опытах А.С. Попова по передаче сообщений по радио «телеграфирования без проводов», как тогда принято было говорить. Мне удалось установить имя автора заметки. Это был П. А. Рогозинский, журналист, в прошлом редактор «Кронштадтского вестника». Последние четверть века своей жизни он жил и работал в Тюмени. Учитывая чрезвычайную важность этой публикации для истории радио и города Тюмени, я помещаю здесь эту заметку в том виде, в каком она впервые появилась в Кронштадте (илл. 595).






Попутно выскажу несколько замечаний, касающихся судьбы Г. Маркони – постоянного соперника А. – С. Попова в вопросах приоритета изобретения первой радиоприёмной аппаратуры. В минувшем 2004 году мир отмечал 130-летие этого итальянского физика, инженера и предпринимателя (25 апреля 1874 – 20 июля 1937). По свидетельству современников, Маркони отличался умением правильно оценивать и удачно использовать в своих работах новейшие достижения физической науки. Его имя в истории радиосвязи стоит рядом с именем нашего соотечественника А. – С. Попова. Кроме кратковременного посещения Санкт-Петербурга на итальянском крейсере «Карл – Альберт» в 1901 году, Г. Маркони в нашей стране больше не был. Но радиоаппаратура, выпущенная его фирмами в самый начальный период промышленного использования радиотехники, в том числе отечественными заводами, в которых Маркони был одним из ведущих акционеров, находила широкое применение в России, включая Западную Сибирь. Так, одна из первых полярных радиостанций на Ямале на мысу Марре-Сале была в 1913 году целиком оснащена аппаратурой Маркони. Офисы по продаже его продукции существовали в Екатеринбурге и Тюмени. Они располагались в помещениях, арендованных у спичечного короля В. П. Логинова. Маркони владел 20-процентным пакетом акций знаменитого в России АО РОБТ и Т («Российское общество беспроводного телефона и телеграфа»). Радиоаппаратура заводов этого акционерного общества работала на всех радиостанциях страны в 1910–1920 годах. Чтобы иметь представление о внешнем виде радиоаппаратуры того времени, я здесь помещаю снимок установок Нижегородской радиолаборатории (илл. 596 на цв. вклейке). Внешнее сходство аппаратуры почти идентично радиоизделиям РОБТ и Т. Фотография заимствована из Каталога мемориальной экспозиции Нижегородской радиолаборатории (издание музея Нижегородского госуниверситета, 2001 г.).











ПРИЛОЖЕНИЕ № 8. («ИЗ АРХИВА СЕМЬИ СЛОВЦОВЫХ»)


Фрагменты архива первого русского лауреата Нобелевской премии 1904 года выдающегося физиолога Ивана Петровича Павлова (14\26 сент. 1849, Рязань – 27 февр. 1936, Ленинград) оказались в Тюмени благодаря инициативе моего сына кандидата биологических наук Е. В. Копылова (1956–1994 гг.). Среди них редкая подборка старинных фотографий, на каждой из которых присутствует И. П. Павлов. Снимки заслуживают опубликования в целях сохранения их в истории науки. Два из них помещены в тексте ранее, остальные перенесены в приложения (илл. 597-612). К сожалению, трудности с идентификацией многих участников съёмок не позволили довести до конца эту труднейшую работу. В заключение, в качестве характеристики И.П. Павлова страстного учёного, я позволил себе привести фрагмент воспоминаний его соратников. Воспоминания относятся к последним дням жизни великого учёного. Торопясь закончить главное в своей жизни, такие служители науки стремятся как можно больше оставить людям полезных научных фактов. Находясь при смерти, И. Павлов фиксировал и диктовал секретарю происходящие в его организме изменения, и так поглощен был всем этим, что досадливо отмахивался от телефонных звонков: _«...Скажи_им,_что_Павлову_некогда,_он_умирает...»._






















































































ПРИЛОЖЕНИЕ № 9. («УПОЛНОМОЧЕННЫЙ СЫТИНА ИЗДАТЕЛЬ ТЮМЕНСКИХ ОТКРЫТОК»)


Предлагаемый дополнительный материал открытки с видами Тюмени, изданные А.А. Антипкиным, перенесены в приложения по той причине, что качество изображения крайне низкое, и я не решился поместить их в текст основного параграфа. Вместе с тем, сведения о таких открытках надо сохранить в истории филокартии Тюмени за 1910–1918 годы (илл. 613-620).














































ПРИЛОЖЕНИЕ № 10. ОБУЧЕНИЕ РАССМАТРИВАНИЮ СТЕРЕОПАР НЕВООРУЖЕННЫМИ ГЛАЗАМИ. («ЭНТУЗИАСТ СТЕРЕОСКОПИИ ЧЕЛОВЕК С «ПЛОХИМ» ХАРАКТЕРОМ»)


Практика показывает, что тренировкой можно приобрести навык рассматривать стереопары без использования специального стереоскопа. Возьмём две тождественные точки, расположенные на двух помещенных рядом изображениях одного и того же пространственного объекта с позиций правого и левого глаза (илл. 621). Если перед лицом поместить непрозрачную перегородку, например, из картона, то каждый глаз будет видеть только одно из двух изображений: левый – левое, а правый – правое. Расстояние от изображений до глаз при нормальном зрении должно составлять 30-40 см. Вначале оба изображения будут восприниматься раздельно. Однако через минуту-две (при натренированности значительно быстрее) они двинутся друг другу навстречу и сольются в одно. Некоторое время это изображение будет нерезким. Немного погодя изображение станет чётким, ясным и несколько большим по размеру, чем действительное. И, что самое невероятное, оно станет стереоскопическим, объёмным. Близорукие люди овладевают данным методом без большого труда. Для этого им надо только снять очки и глядеть на стереопару, не напрягая зрения, лишь подобрав нужное расстояние до глаз.






Существует небольшая часть людей, у которых не происходит слияния изображений, поступающих в кору головного мозга от левого и правого глаза. Такие люди не имеют полного представления об объёмности окружающих их предметов. Зрение у них можно отнести скорее к монокулярному. Страдающие косоглазием, астигматизмом, неполноценным и неравномерным цвето- и световосприятием в большинстве случаев не получают объёмного зрительного восприятия при рассматривания стереопар. Для таких людей требуется специальная тренировка.

Если вы не очень уверены, что научились совмещению двух изображений, то взгляните на следующую стереопару (илл. 622 на 398 стр.). Как видно, левое и правое изображения несколько различны: в правом рисунке девочка с ребёнком в руках, а на левом его нет. При совмещении получится комбинированный рисунок со всеми общими деталями и с тремя участниками игры.






В ряде жизненных ситуаций требуется зрительная оценка пространства в трёх его измерениях, и всякий недостаток такой способности может привести к замедлению темпа работы и к ошибкам. Пятая часть несчастных случаев на производстве и в повседневной жизни связана с недостаточной стереоскопичностью зрения. Принимая во внимание всё сказанное, ниже излагаются упражнения, способствующие овладению объёмного восприятия стереопар.

1. Возьмите в руки карандаш и поместите его вертикально на расстоянии 30-40 сантиметров от глаз. Посмотрев на него, вы увидите один карандаш. Теперь устремите взор вдаль, за карандаш. Вашему взору представятся два карандаша. Повторите это упражнение несколько раз, чтобы карандаш раздваивался, и его два изображения раздвигались не мгновенно, а медленно.

2. Расположите вертикально два карандаша на расстоянии 4-5 сантиметров друг от друга. Это расстояние не должно быть больше базиса вашего зрения. Другими словами расстояния между глазами, или 6 сантиметров. Посмотрев на эту пару, вы увидите два карандаша, но если вы устремите взгляд за карандаши, каждый из них представится в виде двух. Всего станет видно четыре карандаша. Медленно переведя взор с карандашей вдаль, добейтесь, чтобы два средних изображения карандашей слились в одно. Получится три картинки. Третья из них центральная, даст вам стереоскопическое изображение предмета. Неделя таких упражнений, и вы будете совершенно свободно рассматривать любые стереопары без какого-либо стереоскопа. А теперь скажите (см. илл. 621): какая фигура расположена ближе к вам и какая дальше? По плоскому изображению ничего определённого сказать нельзя. Вот что значит стереоскопия!








ПРИЛОЖЕНИЕ № 11. («ЧТО ТАКОЕ САРПИНКА, ИЛИ ЧАЙ АЛЕКСЕЯ ГУБКИНА»)


В предложенном читателю списке приводится полный перечень владельцев торговых лавок на территории Хлебной (Базарной) площади в Тюмени в районе Вокзальной улицы по состоянию на 1982 год (см. таблицу). Лавки разделены на две категории: арендуемые и частного владения.


+===================================
| № № | ФАМИЛИЯ ТОРГОВЦА | ПЛОЩАДЬ ТОРГОВЛИ, КВАДР. САЖЕНЬ | РОД ТОРГОВЛИ |
+===================================
| В арендуемых корпусах |
+===================================
| 1 | Елтышев | 6 | Кожевенная |
+===================================
| 2 | Вяткин | 12 | То же |
+===================================
| 3 | Симовских | 6 | То же |
+===================================
| 4 | Ядрышников | 12 | Обувь |
+===================================
| 5 | Клейнмихель | 12 | Готовое платье |
+===================================
| 6 | Гонштак | 12 | То же |
+===================================
| 7 | Шпееров | 12 | То же |
+===================================
| В собственных лавках |
+===================================
| 8 | Овсянников | 6 | Скобяная |
+===================================
| 9 | Пермыкин | 3 | Мраморные памятники |
+===================================
| 10 | Горохов | 15 | Крупчатка |
+===================================
| 11 | Чиркина | 8 | Готовое платье |
+===================================
| 12 | Иевлев | 8 | Мебель |
+===================================
| 13 | Тухметьев | 3 | Галантерейная |
+===================================
| 14 | Зайков | 3 | То же |
+===================================
| 15 | Кульпин | 9 | Полотняная |
+===================================
| 16 | Коротков | 9 | То же |
+===================================
| 17 | Перец | 18 | То же |
+===================================
| 18 | Копылов | 15 | Мануфактурная |
+===================================
| 19 | Лагина | 12 | То же |
+===================================
| 20 | Патрушев | 12 | То же |
+===================================
| 21 | Карл | 7 1/2 | Сарпинки |
+===================================
| 22 | Нестеров | 8 | Мануфактурная |
+===================================
| 23 | Солодов | 1 1/2 | Сарпинки |
+===================================
| 24 | Ондрина | 2 | Галантерейная |
+===================================
| 25 | Бодров | 1 | Ножевой |
+===================================
| 26 | Коньков | 2 | Галантерейная |
+===================================
| 27 | Замятин | 6 | Галантерейная |
+===================================
| 28 | Замятин | 2 | То же |
+===================================
| 29 | Минина | 2 | Вышитое платье |
+===================================
| 30 | Мясников | 6 | Мануфактурная |
+===================================
| 31 | Радивилов | 6 | То же |
+===================================
| 32 | Марьянов | 6 | То же |
+===================================
| 33 | Панфилов | 18 | Меха и церковные вещи |
+===================================
| 34 | Романов | 18 | Церковные вещи |
+===================================
| 35 | Заводовский | 6 | Шорная |
+===================================
| 36 | Ссорин | 6 | То же |
+===================================
| 37 | Юргин | 131/2 | Обувь |
+===================================
| 38 | Сартаков | 10 1/2 | Кожевенная |
+===================================
| 39 | Хайбулин | 6 | Азиатская обувь |
+===================================
| 40 | Лопухов | 10 | Книжная, иконы |
+===================================
| 41 | Шляпников | 9 | Меховая |
+===================================
| 42 | Альтшуллер | 6 | Золото и серебро |
+===================================
| 43 | Беркович | 6 | Галантерейная |
+===================================
| 44 | Акерман | 4 | Минеральные воды |
+===================================
| 45 | Мольшет | 5 | Модная обувь |
+===================================
| 46 | Губкина наследники | 12 | Чай и сахар |
+===================================
| 47 | Янин | 20 | Посуда |
+===================================
| 48 | Пятков | 6 | Чай и сахар |
+===================================
| 49 | Амерханов | 7 1/2 | Азиатская обувь |




ПРИЛОЖЕНИЕ № 12. («НА ФОТОГРАФИЯХ СТАРИНА ТОБОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ»)


Рассказ о деятельности пожарных команд в городах губернии следовало бы дополнить не только фотографиями пожарной техники автомобилями и техническими принадлежностями, но и документами. В частности, пожарными полисами обществ «взаимного страхования от огня недвижимых, движимых имуществ и товаров» (илл. 623 на 398 стр.), а также фотографиями страховых металлических табличек, которые устанавливались на жилых деревянных домах и производственных помещениях. Поскольку такие фотографии уже приводились мною в предыдущих выпусках «Окрика...» (т. 2, с. 220), то я их здесь не помещаю. Страховой полис под номером 4000 интересен как своим редким по насыщенности иллюстративным материалом, так и своей принадлежностью. Он оформлен в 1915 году на имя известного в Тюмени фотографа Т. К. Огибенина.











ПРИЛОЖЕНИЕ № 13. (ТОТ ЖЕ ПАРАГРАФ, ЧТО И ПРЕДЫДУЩИЙ)


В конце 1990-х годов в Москве вышла из печати совершенно необычная по содержанию книга «Пиво Российской империи» (составители И. Смиренный, В. Чуйков и др., ООО «Аякс», ЗАО «Готэк», Москва, 1998 г.). Солидное издание в великолепном цветном полиграфическом исполнении содержало иллюстрации пивных этикеток пивоваренных заводов большинства губерний России. Каждой губернии, включая Тобольскую, были отведены 1-2 страницы текста и иллюстраций. Введением к тексту служили художественные почтовые открытки с видом губернского центра. Тобольск был иллюстрирован открыткой с рекламой пивной бочки с крыльями, летящей над городом как самолёт (илл. 624). Мне не приходилось раньше видеть подобную открытку из-за её редкости, поэтому я поместил её на страницах приложений. О выходе книги из печати меня известил тюменский краевед В. А. Ефремов.











ПРИЛОЖЕНИЕ № 14. («ИЗ ГЛУБИН ПАМЯТИ: «ПОЛЬСКИЙ НОБЕЛЬ»)


Имя польского горного инженера С. Г. Войслава (1850–1904), адъюнкта Санкт-Петербургского горного института, основателя Общества русских горных инженеров и соратника «польского Нобеля», прочно вошло в историю горного дела в России. Поэтому рассказ о В. Згленицком будет далеко не полным, если не остановиться в самом кратком изложении на основном изобретении Войслава ручного бурового станка. Своё изобретение он изложил в когда-то знаменитой среди геологоразведчиков книге «Исследование грунта и полезных ископаемых посредством ручного бурения» (илл. 625 на 403 стр.). Она вышла вторым изданием в столице империи в 1982 году. Кроме подробного описания ручного станка, в книге приводятся несколько его чертежей с изображением вспомогательного инструмента (илл. 626). Книга со студенческих лет хранится в моей библиотеке. Её экземпляр мне особенно ценен тем, что книга с 1895 года принадлежала известному русскому геологу академику А. А. Борисяку (1872–1944), о чём свидетельствует его автограф на титульном листе и на обложке. А. Борисняк известен как создатель Палеонтологического института АН СССР, он был профессором кафедр палеонтологии в Ленинградском горном институте и в Московском университете. Автор более 300 научных трудов.
















ПРИЛОЖЕНИЕ № 15. («НАЧАЛО НЕФТЯНОГО ВУЗА», «ГЕСТАПО ИЩЕТ КОСУХИНА»)



Пока шла подготовка параграфа о деятельности первого ректора Тюменского индустриального института, удалось наладить переписку с людьми, хорошо знавшими А. Н. Косухина не только по Тюмени, но и по Симферополю, включая военные годы. Большую подборку документации подготовила и послала по почте из Симферополя ныне здравствующая супруга Анатолия Николаевича Тамара Антоновна Прокопенко. С 1960-х годов мы были знакомы с ней ещё по Свердловску, поэтому без труда наладили товарищеский контакт. Низкий ей поклон и сердечная благодарность за память и отзывчивость.

Всё то, что для тюменцев оказалось новым в биографии А. Н. Косухина, помещено в настоящем приложении. Начать рассказ лучше всего исходя из хронологического порядка событий.

Перед началом войны А. Косухин учился в симферопольской школе № 9, в которой работали его мать и отчим. Семья проживала неподалёку по улице Горького, 28. Рядом на Дорожной улице, теперь Молодых подпольщиков, стоял дом деда под номером 16. На этом доме установлена мемориальная доска. Её текст гласит: _«В_этом_доме_во_время_оккупации_Крыма_немецко-фашистскими_захватчиками_в_1941-44_гг._находилась_база_оружия_и_литературы_Симферопольской_подпольной_организации»_ [3].

Как уже приходилось писать, Анатолий Косухин во время оккупации Симферополя немецкими войсками соорудил самодельный одноламповый радиоприёмник, работающий на коротких волнах. Питался приёмник от аккумуляторных батарей. Трудно поверить, но приобретению батарей способствовал Франц Вольф немецкий офицер, снимавший квартиру в доме деда А. Н. Косухина. В прошлом, перед войной, Вольф работал на немецком радио, знал состояние дел в России, был антифашистом и осуждал агрессию Германии. Быть антифашистом в годы, когда немецкая армия находилась на вершине славы перманентных побед, мог позволить себе только убеждённый в своей правоте и очень мужественный человек. Вызывает восхищение степень прозорливости юноши, который доверился немцу и не ошибся в нём. А ведь со стороны постояльца могла быть и провокация, печальные последствия которой для всей семьи Косухиных и Смирновых нетрудно представить.

Поражает и другое. Как можно догадываться, А. Косухин при постройке самодельного приёмника интуитивно и справедливо полагал, что слабый радиосигнал на средних или длинных волнах из-за большого удаления Симферополя от Москвы вряд ли может быть принят на простейший аппарат. Вот почему была выбрана схема однолампового коротковолнового приёмника как единственно надёжного средства радиосвязи на основе простейшей конструкции. Короткие волны обладают способностью распространения на значительные расстояния даже от маломощных передатчиков. Такой выбор Косухиным конструкции приёмника тем более был оправдан, если знать, а Косухин об этом не знал, что в годы войны все правительственные сводки с театра военных действий передавались из Свердловска, а это много дальше, чем до столицы страны.

Не скрою, мне приятно отметить, что начало наших с А. Н. Косухиным увлечений радиотехникой совпали по времени и пришлись на военные годы. Разница состояла только в том, что Анатолий Николаевич, в отличие от меня, был подвержен смертельному риску, если бы приёмник был обнаружен гестаповской слежкой. Впрочем, и я рисковал, поскольку в годы войны вся бытовая радиотехника была конфискована чекистами, а увлечение радио, включая изготовление самодельных устройств, жестоко преследовалось. Если люди имеют сходные взгляды на жизнь и обладают почти одинаковыми юношескими увлечениями (у меня, как и у Косухина, это радио, минералогия Урала, фотография и шахматы), то нет ничего удивительного в том, что при первом же нашем знакомстве в январе 1964 года мы быстро нашли общий язык и понравились друг другу.

Я не знаю состояние краеведческого музея в Симферополе в наше время. Но ещё в шестидесятых годах в экспозициях музея в витрине под стеклом демонстрировался радиоприёмник Анатолия Косухина [7]. Работала выставка, рассказывающая о деятельности Анатолия и его друзей в годы войны. Хранилась печатная техника подпольщиков: типографские наборы шрифтов, портативная типография, полученная подпольщиками от партизан, и самодельный гектограф. О нём следует сказать более подробно. Когда впервые у подпольщиков появилась мысль о печатании листовок со сводками Совинформбюро, то десятки первых листовок были отпечатаны на этом гектографе. Как-то Борис Хохлов прибежал к Анатолию с брошюрой дореволюционного издания, на титульном листе которой значилось название «Как самому сделать гектограф». Гектограф изготовили быстро, и появилась возможность печатания каждого текста очередной листовки до 80 экземпляров. Листовке дали название: «Вести с родины». Позже появился печатный типографский набор, украденный в городской типографии, а потом портативный печатный станок, полученный от партизан (илл. 627).






Когда вспоминаешь необыкновенную приверженность ректора А. Н. Косухина к новейшей технике, будь то учебное телевидение или электронно-вычислительные машины, то начинаешь понимать, что всё это идёт оттуда, от юношеских увлечений, сформировавших Анатолия Николаевича как инженера и учёного. Немаловажна и его увлечённость минералогией, начавшаяся ещё в довоенные школьные годы. С геологическим молотком Анатолий обошёл все окрестные горы Крыма и собрал внушительную для начинающего геолога-любителя минералогическую коллекцию. Для будущего ректора горно-нефтяного вуза эти знания геологии, способствующие повышению уровня эрудиции, были как нельзя кстати. Мы, коллеги по индустриальному институту, это почувствовали сразу же, когда встала проблема создания геолого-минералогического музея в вузе в начале 1965 года. При поддержке ректора, включая главную финансовую, музей уцалось создать в самое короткое время.

Подвиг молодых симферопольцев-подполыциков стал известен широкой общественности страны вскоре после освобождения города от оккупантов в апреле 1944 года. Тогда же в декабре в Симферополь приехал известный в СССР драматург Константин Тренёв (1876–1945), автор знаменитой пьесы «Любовь Яровая» (1926 г.). Цель поездки состояла в том, чтобы собрать материал для продолжения пьесы, замысел которой К. Тренёв образно и в предварительном порядке вкладывал в название нового своего произведения «Дети Яровой». К. Тренёв встречался с А. Н. Косухиным [20] и с другими подпольщиками, записывал их воспоминания. Намерению К. Тренёва осуществиться было не суждено, вскоре он скончался.

В первый же год после окончания войны в Москве на выставке «Комсомол в Отечественной войне» открылся зал «Молодые партизаны». Среди документов выставки находился портрет А. Н. Косухина на фоне панно с изображением горящего немецкого бомбардировщика. Самолёт погубила в полёте мина замедленного действия, заложенная подпольщиками [1].

_Анатолий_Николаевич_постоянно_посещал_родной_Симферополь,_ностальгия_тянула_его_на_родину._В_одном_из_интервью_корреспонденту_газеты_«Крымский_комсомолец»_А._Н._Косухин_делился_такими_мыслями._«С_особым_чувством_слежу_за_добрыми_делами,_родившимися_на_крымской_земле._Моё_детство_прошло_в_самом_центре_Симферополя,_а_потом –_на_самой_его_окраине_в_доме_деда._Это_было_удобно,_отсюда_начинался_путь_подпольщиков_в_лес_к_партизанам._Недавно_я_проехал_по_этим_местам,_ничего_уже_не_узнаешь._На_месте_нашей_базы_сплошные_кварталы_новостроек,_исчез_среди_них_и_противотанковый_ров,_в_котором_порой_приходилось_пережидать_опасность._Тянет_сюда_отчаянно,_непременно_вернусь_в_Крым»._

Сохранились у Анатолия Николаевича связи со своими боевыми соратниками. Один из них, руководитель партизанских отрядов Н. Луговой, автор послевоенных воспоминаний о крымском подполье [16, 81] в 1965 году выпустил в Симферополе книгу «Побратимы. Партизанская быль», и подарил её А. Н. Косухину с автографом. _«А._Н._Косухину_(«Дяде_Косте»)_боевому_другу_и_соратнику_по_партизанскому_оружию,_прославленному_командиру_«СПО»,_в_знак_многолетней,_ни_в_каких_бедах_не_слабевшей,_дружбы,_от_автора._Н._Луговой._6_авг._1965_г._Г._Симферополь»._

После окончания в Москве энергетического института А. Н. Косухин по распределению оказался в Свердловске и, по семейной традиции, стал преподавателем в Уральском политехническом институте (УПИ). Вместе с будущим ректором политехнического института профессором Ф. П. Заостровским, а тогда – секретарём парткома, возглавлял партийную организацию вуза [4]. Именно Ф. Заостровский рекомендовал Минвузу РСФСР назначить ректором ТИИ своего надёжного и проверенного заместителя и соратника по парткому доцента А. Н. Косухина. В Свердловске А. Н. Косухин будущий ректор, жил по улице Декабристов в одном из многоэтажных домов, где я был однажды. Там, кстати, Анатолий Николаевич познакомил меня с дарственной записью на титульном листе книги Козлова «В крымском подполье» самое первое её издание в Симферополе 1947 года [2]: _«Толе_Косухину,_командиру_Симферопольской_комсомольской_подпольной_организации_в_период_немецкой_оккупации_Крыма._На_память_о_суровых_и_боевых_днях_борьбы_с_фашизмом_за_освобождение_края»._ Сожалею, что по незнанию и неопытности, кроме автографа, не ознакомился тогда с содержанием самой книги.

В УПИ А. Н. Косухин подготовил к защите кандидатскую диссертацию. В ней рассматривались проблемные вопросы расчётов прочности плит, прямоугольных пластин и тонкостенных пространственных систем и оболочек из материалов, используемых в машиностроении и строительстве. Защита прошла блестяще, было много восторженных отзывов из Москвы, Ленинграда, Киева и других городов. «Энциклопедией проблем строительства» назвали труд соискателя его оппоненты [7, 8]. Всего по избранной теме исследований и по проблемам механики тонкостенных конструкций А. Н. Косухин опубликовал более 55 статей. Когда я впервые взял в руки кандидатскую диссертацию своего ректора, то был поражён её высочайшим научным уровнем. Сложнейшие расчёты с использованием новейших разделов высшей математики и сопротивления материалов соседствовали с необычно широким для того времени использованием цифровой электронно-вычислительной техники. Техники, на которую мы сейчас смотрим снисходительно. Но тогда её применение в практике защит диссертаций было равно научному подвигу. На защите оппоненты прямо говорили, что по уровню изложения материала диссертация вполне могла быть представлена как докторская. Увы! В те годы не существовало правила, позволявшего на том же заседании защиты провести и дополнительное обсуждение на предмет присуждения докторской степени.

Переезд в Тюмень, тяжелейшие хлопоты по организации ТИИ (илл. 628, 629, 630) отодвинули заботы о защите докторской диссертации на неопределённое время. Только в 1970 году по моей инициативе, тогда проректора по научной работе, и без какого-либо настояния со стороны ректора совет вуза обратился в ВАК с просьбой о присуждении А. Н. Косухину звания профессора. Работа по созданию сибирского нефтяного вуза не прекращалась и в выходные дни. Летом 1964 года лишь изредка удавалось в отдельные воскресенья побывать на природе. В моём архиве нашлась редкая фотография с участием А. Н. Косухина, снятая в один из таких дней на окраине Тюмени в Гилёвской роще (илл. 631).



















К середине 1969 года институт порадовал нефтедобытчиков и газовиков-северян первым массовым выпуском инженеров нефтегазового профиля. К торжественному вручению дипломов были намечены и другие памятные события. Так, Анатолий Николаевич предложил, если хотите – из озорства, ему присущего, отпечатать символические гостевые билеты с приглашением выпускников в 1979 году на 10-летие со дня вручения им дипломов о высшем образовании. Мне было поручено составить текст приглашения таким образом, чтобы показать степень необыкновенного развития вуза за предстоящее десятилетие. Помню, как мы сидели вдвоём и, почти дурачась, фантазировали, корректируя мой первоначальный вариант текста. Впрочем, судите сами. _«Уважаемый_товарищ!_Ректорат,_партийный_комитет_и_общественные_организации_Тюменского_политехнического_института_приглашают_Вас_принять_участие_в_торжественном_собрании,_посвящённом_10-летию_со_дня_первого_выпуска_молодых_специалистов._Собрание_состоится_28_июня_1979_года_в_6_часов_вечера_в_помещении_Дворца_студентов._Проезд_троллейбусом_№_7_(вокзал-студгородок)._Спутниковые_видеотелефоны_втузгородка_для_справок:_ №№_023,_029»._

Тогда, в 1969-м, казалось, что в далёком 1979-м всё из намеченного будет выполнено и достигнуто. Увы! В Тюмени свершился только пуск троллейбуса. Институт не стал политехническим, студгородок с Дворцом студентов не состоялся, а спутниковое телевидение и видеотелефоны опоздали почти на два десятка лет, появившись в конце 1990-х годов.

В связи с наградами и присуждениями званий мне вспоминается один занятный эпизод из жизни ТИИ. В конце 1969 года, после того, как мы выпустили первые полторы тысячи инженеров-нефтяников, ректор вызвал меня, своего проректора, к себе. Повод для беседы оказался совершенно необычным. Косухин:

– Виктор Ефимович, как бы ты отнёсся к идее направить в Москву в соответствующий Комитет документы на представление некоторого узкого круга людей нашего вуза на Государственную премию? Ведь заслужили! Вся кадровая политика нефтеотрасли строится и будет держаться на выпускниках вуза. Я уже не говорю о тех новшествах в технических средствах обучения, которые приезжают смотреть представители крупнейших вузов не только нашей страны, но и зарубежных, обучаясь на нашем опыте. Сколько тебе необходимо времени, чтобы подготовить основу необходимых бумаг?

Я был настолько ошеломлён неожиданным предложением, что не смог произнести в ответ что-либо внятное и определённое. Мою растерянность Анатолий Николаевич принял за неодобрение его мыслей. На другой день при очередной рабочей встрече он возобновил разговор.

– Ты прав, скорее всего, моя инициатива не только преждевременна, но и на фоне лауреатского звездопада нефтедобытчиков и геологов поддержка обкома КПСС вряд ли будет иметь место.

В октябре 1973 года А. Н. Косухин передал мне свои ректорские полномочия. Вспоминается, с какой тщательностью и подробностями он составлял солидный в переплёте фолиант – акт передачи своих дел и достижений своему преемнику. Вместе с первым секретарём обкома КПСС Б. Е. Щербиной Косухин отбыл на работу в Москву. Борис Евдокимович, которому была поручена организация нового Министерства по строительству трубопроводов, надеялся с помощью А. Н. Косухина, с учётом его организаторского таланта, создать в Москве научно-исследовательский институт по проблемам строительства трубопроводов. Узкая научная специализация А. Н. Косухина по расчёту тонкостенных строительных конструкций, а в их составе трубопроводов, полностью соответствовала содержанию будущей работы. Нет сомнения, что в планах Косухина, кроме руководства институтом, стояла и защита докторской диссертации.

Поначалу А. Н. Косухин прошёл по конкурсу на должность профессора Московского института нефтехимической и газовой промышленности им. Губкина. Затем его назначили директором НИИ НИФИЭСУМ Миннефтегазстроя. После того, как НИИ встал на ноги, А. Н. Косухину предложили возглавить в Минвузе СССР Научно-производственное управление по использованию технических средств обучения «Союзвузприбор». Здесь он проработал до ухода на пенсию в 1988 году и тотчас сменил место жительства: вернулся в родной Симферополь. К сожалению, в родных краях судьба отмерила ему сроки жизни менее двух месяцев. В музее Истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете в память о работе в ТИИ А. Н. Косухина установлена мемориальная доска (илл. 632).






Летом 1984 года Симферополь отмечал 200-летие со дня своего основания. На торжества пригласили А. Н. Косухина. Вместе с его соратниками по борьбе с фашизмом доктором технических наук В. И. Бабием и генерал-майором Ф. И. Федоренко Анатолий Николаевич получил звание почётного гражданина города. По случаю юбилея в городе соорудили памятную скрижаль, на которой для потомков отлили имена наиболее выдающихся граждан Симферополя, начиная с Крымской войны середины XIX века и заканчивая только что избранными почётными гражданами. Скрижаль покоилась на постаменте из красного гранита, а рядом стояла дорическая колонна из белого мрамора. Автором проекта стал главный архитектор города Л. П. Фруслов. Привожу здесь текст, нанесённый на металлическую доску. _«В_дни_празднования_200-летия_Симферополя_мы,_потомки_славных_жителей_нашего_города,_участники_коммунистического_строительства_в_СССР,_торжественно_заявляем_о_своём_чувстве_глубокой_признательности_и_благодарности_всем,_кто_создавал_и_развивал_наш_город,_защищал_его_от_врагов,_прославил_имя_его_революционными,_боевыми_и_трудовыми_подвигами»._ На митинге выступил А. Н. Косухин. К сожалению, памятному сооружению была отмерена короткая жизнь. Сейчас на его месте идёт строительство церкви...

Год спустя в 1985 году в связи с празднованием 30-летия Победы А. Н. Косухин был награждён орденом Отечественной войны второй степени. Ниже приводятся, по возможности, наиболее полные списки трудов А. Н. Косухина, а также публикации, рассказывающие о его военной и трудовой деятельности.






СПИСОК ТРУДОВ А. Н. КОСУХИНА



(СОСТАВИТЕЛИ В. Е. КОПЫЛОВ, Е. Н. КОНОВАЛОВА)

1959

1. Косухин А. Н. Расчёт овальной цилиндрической оболочки как системы сочленённых пластин // Труды Уральского политехнического института. Сб. 71. Свердловск : УПИ, 1959. – С. 8–14.

2. Косухин А. Н. К вопросу об определении несущей способности тонкостенной цилиндрической оболочки овального поперечного сечения при статической нагрузке // Труды Уральского политехнического института. Сб. 71. – Свердловск: УПИ, 1959. – С. 15–19.

1961

3. Косухин А. Н. Таблицы упругих реакций краёв круговых цилиндрических пластин средней приведённой длины // Труды Уральского политехнического института. Сб. 102. Свердловск: УПИ, 1961. – С. 18-23.

4. Косухин А. Н. К вопросу о расчете тонкостенных конструкций как систем сочленённых пластин // Труды конференции по теории пластин и оболочек. Казань, 1961.

5. Косухин А. Н. Применение ЭЦВМ в вариационных методах теории пластин // Труды конференции по теории пластин и оболочек. Казань, 1961.

1965

6. До ума, до сердца каждого. IV Пленум обкома комсомола // Тюм. правда. 1965. 25 дек.

_Выступление_А._Н._Косухина_на_IV_Пленуме_обкома_комсомола_по_вопросу_об_улучшении_политико-воспитательной_работы_в_высших_учебных_заведениях_области._

7. Косухин А. Н. Аудитории ждут // Тюм. правда. 1965. 20 мая.

_Корреспондент_газеты_обратился_к_ректору_Тюменского_индустриального_института_А._Н._Косухину_с_просьбой_рассказать_об_итогах_прошедшего_учебного_года_и_о_том_новом,_что_будет_в_институте_в_1965-66_учебном_году._

1966

8. Косухин А. Н. Кузница романтиков // Тюм. правда. 1966. 1 авг.

_Тюменскому_индустриальному_институту_исполнился_год._

1967

9. Косухин А. Н. Интегрирование разрешающих уравнений вариационного метода В. 3. Власова путём выделения главных решений // Вопросы механики и машиностроения. Тюмень, 1967. Вып. 3. – С. 3-5.

1969

10. Косухин А. Н., Ю. Г. Сысоев. Расчет пластинчатых систем методом сил и методом перемещений // Прикладная механика и машиностроение. Тюмень, 1969. Вып. 8. – С. 9–13.

11. Косухин А. От молодости к зрелости. ТИИ 5 лет // Тюм. правда. 1969. 28 июня.

_Ректор_института_А._Н._Косухин_рассказывает_о_вузе._

1970

12. Косухин А., Копылов В. Объёмный телеэкран? // Тюм. правда. 1970. 22 февр.

_Использование_стереоскопического_изображения_на_экране_телевизора_в_учебном_процессе._

1971

13. Копылов В., Косухин А. Впервые в бурении // Тюм. правда. 1971. 14 нояб.

_Группа_работников_телецентра_Тюменского_индустриального_института_в_сотрудничестве_с_инженерно-техническими_специалистами_Главтюменьнефтегаза_выполняла_в_этом_году_работы_в_г._Нижневартовске_по_созданию_телевизионной_связи_между_диспетчерским_пунктом_и_буровой_бригадой,_находящимися_друг_от_друга_на_расстоянии_20-30_км._

1974

14. Косухин А. Н., Сысоев Ю. Г. Исследование изгиба пластины с прямоугольным отверстием вариационным методом Власова-Канторовича // Исследование тонкостенных пространственных конструкций. Тюмень, 1974. Ч. II. – С. 3 – 11.

15. Косухин А. Н., Сысоев Ю. Г. О численном интегрировании вариационных уравнений Власова-Канторовича в задаче изгиба пластин // Исследование тонкостенных пространственных конструкций. Тюмень, 1974. Ч. II. – С. 132–140.

16. Косухин А. Н., Сысоев Ю. Г., Кучерюк В. И. и др. Продольно-поперечный изгиб пластин на упругом основании с особенностями в ортогональных направлениях // Исследование тонкостенных пространственных конструкций. Тюмень, 1974. Вып. 40. – С. 16-24.

17. Косухин А. Н., Мальцев Л. Е., Кучерюк В. И. Сходимость метода Канторовича-Власова в некоторых задачах пластин // Исследование тонкостенных пространственных конструкций. Тюмень, 1974. Вып. 40. – С. 3–15.

2000

18. Косухин А. Н. От молодости к зрелости. Тюменскому индустриальному институту пять лет // Летопись Тюменского государственного нефтегазового университета (1999). Вып.

2. / Отв. ред. Н. Н. Карнаухов; ред., сост., предисл. В. Е. Копылов; Тюм ГНГУ. – Тюмень, 2000. – С. 147–149.

Уместно привести здесь полное название диссертации А. Н. Косухина на соискание учёной степени кандидата технических наук: _«Практический_метод_расчёта_прямоугольных_пластин_и_некоторых_тонкостенных_пространственных_систем._Сведловск,_УПИ,_1963,_243_с.»._ Научный руководитель член-корреспондент АС и А СССР, д. т. н., профессор С. А. Рогицкий.




ПУБЛИКАЦИИ ОБ А. Н. КОСУХИНЕ.


1945

1. Молодые партизаны. На выставке «Комсомол в Отечественной войне» // Крымская правда. 1945. 19 сент.

_В_Москве_14_сентября_на_выставке_«Комсомол_в_Отечественной_войне»_открылся_новый_зал_«Молодые_партизаны»._Экспонировался_портрет_руководителя_подпольной_комсомольской_организации_города_Симферополя_Анатолия_Косухина._

1947

2. Козлов И. В Крымском подполье // Знамя. 1947. № 2. – С. 3-98; № 3. – С. 3–116.

_О_подпольной_деятельности_комсомольской_организации_г._Симферополя_в_годы_Великой_Отечественной_войны_и_одном_из_её_руководителей_А._Н._Косухине._

1957

3. Геройству юных поём мы песню // Крымский комсомолец. _1957._ 26 июля.

_О_подпольной_деятельности_комсомольской_организации_г._Симферополя_в_годы_Великой_Отечественной_войны_во_главе_с_А._Н._Косухиным._

1958

4. Валентинов П. «Костя» из Крымского подполья // Уральский рабочий. 1958. 6 июля.

_Так_называли_в_годы_Отечественной_войны_одного_из_руководителей_подпольной_комсомольской_организации_г._Симферополя_А._Н._Косухина._

1959

5. Тверской И. Партизанскими тропами // Вечерний Свердловск. 1959. 9 мая.

_И._Козлов,_автор_публикации_«В_Крымском_подполье»,_упоминает_А._Н._Косухина_(«Костя»)_как_командира_Симферопольской_комсомольской_подпольной_организации._

1963

6. Мыльников Н. Н. Тайный гарнизон. Свердловск: Кн. изд-во, 1963. 134 с.

_Главный_герой_повести –_бывший_секретарь_подпольного_горкома_ВЛКСМ_Анатолий_Косухин._

7. Стронгин М. Автор энциклопедии проблем // Курортная газета. Симферополь. 1963. 17 нояб.

_«Энциклопедией_проблем»_назвали_оппоненты_кандидатскую_диссертацию_А._Н._Косухина,_успешно_защищённую_в_Уральском_политехническом_институте._

8. Хорев А. Из жизни в книгу // Уральский рабочий. 1963. 28 авг.

_Художественно-документальная_повесть_Н._Мельникова_«Тайный_гарнизон»_рассказывает_о_боевых_делах_комсомольцев-подпольщиков,_сражавшихся_с_немецко-фашистскими_захватчиками_в_оккупированном_Симферополе,_руководителем_которых_был_Анатолий_Косухин._

1964

9. Есть индустриальный институт // Тюм. правда. 1964. 5 мая.

_На_вопросы_корреспондента_газеты_отвечает_ректор_Тюменского_индустриального_института_о_подготовке_вуза_к_первому_учебному_году._

10. Кузнецов А., Панюшкин Н. Повесть о молодых подпольщиках. Симферополь: Изд-во «Крым», 1964. 358 с.

_О_боевых_делах_молодёжи,_комсомольцев_Симферопольской_подпольной_организации._Множество_материалов_об_А._Н._Косухине._

11. Лукин И. Городом вузов становится Тюмень. Новый индустриальный институт на востоке страны // Правда. 1964. 30 июля.

_Корреспондент_газеты_«Правда»_И._Лукин_обратился_к_ректору_нового_вуза_к._т._н._А._Н._Косухину_и_попросил_его_рассказать_о_новом_в_Тюмени_индустриальном_институте_и_готовности_вуза_принять_студентов._

12. Жданов А. Добро пожаловать // Тюм. правда. 1964. 30 августа.

_О_Тюменском_индустриальном_институте_и_его_ректоре_А._Н._Косухине._

13. Шамко Е. Подвиги крымских партизан. М.: Воениздат, 1964. 155 с.

_Сведения_о_партизанской_деятельности_А._Н._Косухина. –_С._154._

1965

14. Бородин Е. «Дядя Костя» // Советская Россия. 1965. 6 апреля.

_О_Косухине_А._Н._командире_подпольной_комсомольско-молодёжной_организации_г._Симферополя._

15. До ума, до сердца каждого! // Тюм. правда. 1965. 25 дек.

_Выступление_ректора_Тюменского_индустриального_института_А._Н._Косухина_на_IV_Пленуме_обкома_КПСС_об_улучшении_политико-воспитательной_работы_в_высших_учебных_заведениях._

16. Луговой Н. Д. Побратимы. Партизанская быль – Симферополь, 1965. 478 с.

_Об_участии_словацких_солдат_и_офицеров_в_партизанском_движении_и_подполье_Крыма._Фото_А._Н._Косухина_тех_лет_376,_379_с._

17. Мыльников Н. Тайный гарнизон // Тюм. правда. 1965. 31 марта.

_О_подпольщиках-комсомольцах_г._Симферополя,_их_деятельности_в_годы_ВОВ._

18. Родина помнит! Ректор Тюменского индустриального института А. Н. Косухин награждён орденом Ленина // Тюм. правда. 1965. 16 мая.

_В_числе_39_человек,_награждённых_орденом_Ленина,_Анатолий_Николаевич_Косухин,_ректор_Тюменского_индустриального_института,_создатель_подпольной_комсомольской_организации,_секретарь_подпольного_горкома_ВЛКСМ._

19. Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами СССР членов подпольных партийных организаций Крымской области // Украинская правда. 1965, 15 мая.

_За_мужество_и_отвагу,_проявленные_в_борьбе_против_немецко-фашистских_захватчиков_в_период_Великой_Отечественной_войны_1941–1945_гг.,_награждён_орденом_Ленина_Косухин_Анатолий_Николаевич._

1967

20. Вуль Р. «Это дети моей Яровой» // Смена. 1967. № 11.

_О_встрече_в_Симферополе_в_1944_году_А._Н._Косухина_с_драматургом_КА._Тренёвым,_автором_драмы_«Любовь_Яровая»,_и_о_намерении_писателя_написать_пьесу_о_крымских_подпольщиках_«детях_Яровой»._

1968

21. Енджеяк В. И., Кузнецов А. П. Особая диверсионная. Симферополь: Изд-во «Крым», 1968. 206 с.

_Авторы_книги_рассказывают_об_участниках_Симферопольской_подпольной_молодежной_организации,_среди_них_А._Н._Косухин._Фото_А._Косухина_тех_лет. –_С._62._

22. Шамко Е. Н. Пламя над Крымом // Герои подполья. М., 1968. Вып. 2. – С. 51-95.

_Фото_А._Косухина_и_членов_группы_симферопольских_подпольщиков_2-3_л._вклейки._

1969

23. В добрый путь // Тюм. правда. 1969. 30 июня

_В_Тюменском_индустриальном_институте_состоялось_торжественное_собрание,_посвящённое_первому_выпуску_молодых_специалистов,_на_котором_выступил_ректор_А._Н._Косухин._

24. Мыльников Н. Гестапо ищет Косухина // Уральский следопыт. 1969. № 5. – С. 65-69.

_О_деятельности_А._Н._Косухина_секретаря_Симферопольского_подпольного_горкома_комсомола_в_1942–1943_гг._

25. Шамко Е. Партизанскими тропами. Путеводитель по местам боёв крымских партизан в годы Великой Отечественной войны. Симферополь: «Крым», 1969. 134 с.

_Упоминание_о_подпольной_работе_А._Н_Косухина. –_С._16._

1970

26. Герои подполья. О подпольной борьбе советских патриотов в тылу немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны. Вып. 2. М., 1970. – С. 62-99.

_О_подпольной_деятельности_симферопольских_комсомольцев_в_годы_Великой_Отечественной_войны_и_его_руководителе_А._Н._Косухине._

27. Тронько П. Т. Подвиг твоих отцов. Из истории борьбы комсомольцев и молодёжи советской Украины против немецко-фашистских захватчиков в период Великой Отечественной войны. М.: Молодая гвардия, 1970. 446 с.

_Деятельность_Симферопольской_подпольной_организации. –_С._268-270._

1971

28. Богатко С. В сибирской аудитории // Правда. 1971. 3 нояб.

_А._Н._Косухин_талантливый_организатор_и_учёный,_человек_инициативный_и_решительный._ Учебное телевидение в Тюменском индустриальном институте.

29. Щербина Б. Нефтяной континент Сибири // Знамя. 1971. № 5. – С. 3-31.

_«Лекции_транслируются_не_из_телецентра,_а_из_специально_приспособленной_лекторской_индустриального_института,_который_возглавляет_энтузиаст,_искатель_новых_форм_и_методов_обучения,_в_прошлом_один_из_руководителей_комсомолии_симферопольского_подполья_А._Н._Косухин». –_С._23-24._

1972

30. Козлов И. А. В крымском подполье. (Воспоминания). М., 1972. 479 с.

_В_повести_руководитель_комсомольской_подпольной_организации_А._Н._Косухин_показан_под_именем_«Дяди_Кости»._

1973

31. Бабичев Г. Эстафета поколений. Очерк о боевых и трудовых подвигах комсомольцев и молодёжи Крыма (1917–1971 гг.). Симферополь: «Таврия», 1973. 272 с.

_О_молодёжном_Симферопольском_подполье_и_его_руководителе_А._Н._Косухине. –_С._151–159._

32. Die flugel der Kuhnen // National Zeitung. ГДР, Берлин. 1973. 15 нояб.

1976

33. Шамко Е. Н. Дорогами крымских партизан. Путеводитель по местам боев народных мстителей в годы Великой Отечественной войны. Симферополь: «Таврия», 1976. 142 с.

_Об_А._Н._Косухине. –_С._17–19._

1977

34. Енджеяк В., Кузнецов А. Особая партизанско-диверсионная. Киев: Политиздат Украины, 1977. 206 с.

_Фото_А._Косухина_на_1_листе_вкладки._

1983

35. Широков В., Широков О. Симферополь: улицы рассказывают. Симферополь: «Таврия», 1983. – С. 97.

1984

36. И люди помнят их имена // Крымская правда. 1984. 5 июня.

_Симферопольский_городской_Совет_народных_депутатов_присвоил_звание_почётного_гражданина_Симферополя_руководителю_комсомольского_подполья_в_период_фашистской_оккупации_города_генеральному_директору_специализированного_объединения_«Союзвузприбор»,_профессору_А._Н._Косухину._

37. Почётное звание за мужество и труд // Крымская правда. 1984. 10 июля.

_«Симферопольский_городской_Совет_народных_депутатов_своим_решением,_принятым_на_одиннадцатой_сессии,_присвоил_звание_почётного_гражданина_Симферополя_за_активное_участие_в_движении_партизан_и_подпольщиков_в_Крыму_в_годы_Великой_Отечественной_войны,_мужество_и_героизм,_проявленные_при_освобождении_Симферополя_от_фашистских_захватчиков,_генеральному_директору_специализированного_научно-производственного_объединения_«Союзвузприбор»_А._Н._Косухину_(Москва)»._

38. Чупиков Б. Герои подполья // Крымская правда. 1984. 10 июля.

_В_числе_тех,_кому_в_связи_с_200-летием_Симферополя_на_сессии_городского_Совета_народных_депутатов_присвоено_звание_почётных_граждан_областного_центра_Крыма,_учёный_из_Москвы,_генеральный_директор_специализированного_объединения_«Союзвузприбор»_профессор_А._Н._Косухин._

1988

39. Кучерюк В., Сысоев Ю., Баклицкий В. Работать с вами – словно в бой идти. //За инженерные кадры, Тюмень, ТИИ. 1988. 2 дек.

1990

40. Овчинникова Л. Гори, гори моя звезда // Комсомол, правда. 1990. 6 мая.

_О_симферопольских_подпольщиках_в_годы_ВОВ,_в_том_числе_об_А._Н._Косухине._

1993

41. Копылов В. Е. Знакомство с ректором Косухиным. //Нефть, вуз и люди. К 30-летию Тюменского индустриального института. Сост. и автор В. Е. Копылов; отв. ред. Т. И. Поваренкина. – Тюмень, 1993.

1998

42. Афанасснкова М. М. Ветераны в строю // От института к университету. Посвящается 35-летию Тюменского государственного нефтегазового университета: Сб. ст. – Тюмень, 1998. – С. 129 – 137.

_А._Н._Косухин_особую_симпатию_питал_к_уральцам._

43. Карнаухов Н. Н. Тюменский государственный нефтегазовый университетбазовый вуз по подготовке инженерных кадров для Сибирского региона // От института к университету. Посвящается 35летию Тюменского государственного нефтегазового университета: Сб. ст. – Тюмень, 1998. – С. 3–16.

_«В_год_тридцатипятилетия_вуза_нельзя_не_вспомнить_о_тех_людях,_которые_вошли_в_состав_первого_учёного_совета,_созданного_в_декабре_1964_года,_отдать_им_дань_уважения_как_учёным,_педагогам,_заложившим_фундамент_крупного_технического_вуза_в_Сибири:_А._Н._Косухина_председателя_совета,_ректора_ТИИ,_к._т._н.,_доцента_и_других». –_С._5._

44. Кокоулина А. А. Нельзя не вспомнить ...// От института к университету. Посвящается 35летию Тюменского государственного нефтегазового университета: Сб. ст. Тюмень, 1998. – С. 125–127.

_«Ректор_ТИИ_А._Н._Косухин_в_1969_г._пригласил_меня_на_кафедру_«Охрана_труда»_преподавать_«Основы_законодательства». –_С._125._

45. Копылов В. Е. Музей истории естествознания и техники Зауралья // От института к университету. Посвящается 35-летию Тюменского государственного нефтегазового университета: Сб. ст. – Тюмень, 1998. – С. 159–190.

_Ректор_института_А._Н._Косухин_выделил_служебную_«Волгу»_для_поездки_в_д._Каменку_(близ_г._Тюмени),_чтобы_привезти_от_её_жителя_кости_доисторических_ископаемых_животных,_найденные_в_огороде. –_С._160 –_161._«У_входа_в_музей_на_стене_коридора_первого_этажа_установлена_мемориальная_доска_первому_ректору_института_профессору_А._Н._Косухину». –_С._165._Об_А._Н._Косухине_на_с._с._178–179,_181._

46. Летопись Тюменского государственного нефтегазового университета (1994 – 1998). Вып. 1. / Отв. ред. Н. Н. Карнаухов; ред., сост., текст предисл. В. Е. Копылов; Тюм. ГНГУ. Тюмень, 1998. 383 с.

_Упоминание_о_А._Н._Косухине. –_С._54,_137,_239,_338,_347,_348._

47. Матусевич В. М. Из истории геофака // От института – к университету. Посвящается 35летию Тюменского государственного нефтегазового университета: Сб. ст. Тюмень, 1998. – С. 68 – 72.

_В_1969_году_стараниями_профессора_И._В._Лебедева_и_доцента_В._К._Ермакова_при_поддержке_А._Н._Косухина_и_Ю._Г._Эрвье_на_факультете_был_открыт_набор_на_новую_специальность_«Гидрогеология_и_инженерная_геология». –_С._70,_71._

48. Мелихов В. В. Кадровое обеспечение учебного процесса // От института – к университету. Посвящается 35-летию Тюменского государственного нефтегазового университета: Сб. ст. – Тюмень, 1998. – С. 16-27.

_«С_какой_самоотверженностью_и_энтузиазмом_работал_коллектив_преподавателей_и_его_лидер –_ректор_института_А._Н._Косухин,_образ_которого_не_сотрётся_в_моей_памяти». –_С._17._

49. Михайловская А. П. Наш первый выпуск молодых специалистов // От института к университету. Посвящается 35-летию Тюменского государственного нефтегазового университета: Сб. ст. – Тюмень, 1998. – С. 71-72.

_«Анатолий_Николаевич_Косухин,_человек_не_ординарный,_решил_поломать_годами_сложившуюся_плановую_систему_распределения_выпускников:_в_вузе_было_проведено_распределение_не_по_планам_министерств,_а_по_заявкам_предприятий_области,_что_нашло_поддержку_со_стороны_обкома_партии». –_С._71._

50. Обухов В. Д. Первый студенческий стройотряд // От института к университету. Посвящается 35-летию Тюменского государственного нефтегазового университета: Сб. ст. – Тюмень, 1998. – С. 139–141.

_«Весной_1965_г._ректор_А._Н._Косухин_решил_провести_реконструкцию_учебного_корпуса:_построить_актовые_залы,_специальные_лаборатории_и_т._д.»_С._139._

1999

51. А. Н. Косухин педагог, учёный, организатор. //Нефть и газ. Изв. вузов. 1999. № 6. – С. 127 – 128.

_О_ректоре_Тюменского_индустриального_института_А._Н._Косухине._

52. История городов и сёл Украинской ССР. Крымская область. Киев.

_О_А._Н._Косухине –_руководителе_подпольной_комсомольско-молодежной_организации_в_Симферополе_в_1943–1944_гг. –_С._96-98._

2000

53. Абросимова Ю. «Муся» // Коммунист Крыма. 2000. 29 янв. – С. 5-6.

_Упоминание_о_подпольщике_Крыма_Толе_Косухине._

54. Копылов В. Е. Первый ректор // Тюм. известия. 2000, 27-29 янв., № № 15–17.

_А._Н._Косухин_первый_ректор_Тюменского_индустриального_института._

55. Копылов В. Е. Первый ректор // Летопись Тюменского государственного нефтегазового университета (1999). Вып. 2. / Отв. ред. Н. Н. Карнаухов; ред., сост., автор, текст предисл. В. Е. Копылов; Тюм ГНГУ. – Тюмень, 2000. – С. 149–159.

_О_жизни_и_деятельности_первого_ректора_Тюменского_государственного_индустриального_института_А._Н._Косухине._

56. А. Н. Косухин // Горлица. 2000. 2 янв.

_О_первом_ректоре_ТИИ_А._Н._Косухине._

57. Летопись Тюменского государственного нефтегазового университета (1999). Вып. 2. / Отв. ред. Н. Н. Карнаухов; ред. сост., текст предисл. В. Е. Копылов; Тюм ГНГУ. – Тюмень, 2000. – 246 с.

_Упоминание_о_А._Н._Косухине. –_С._47._117._146,_147,_149–159,_160._161,_162,_163._164,_165,_166,_167,_168,_169,_170,_171,_172,_173,_195,_214._

58. Плетнёва Е. Жив человек памятью // Тюм. правда. 2000. 9 февр.

_К_75-летию_А._Н._Косухина._

59. Шильников, С. Учёными не рождаются // Тюм. правда. 2000. 27 янв.

_К_юбилею_А._Н._Косухина._

2001

60. Летопись Тюменского государственного нефтегазового университета (1999). Вып. 3 (2000 г.). / Тюм ГНГУ; отв. ред. Н. Н. Карнаухов; ред. И. М. Ковенский; науч. ред., сост. В. Е. Копылов. – Тюмень, 2001. – 272 с.

_О_А._Н._Косухине. –_С._196,_212-213,_219._

61. Копылов В. Е. Окрик памяти. История Тюменского края глазами инженера: [в 4 кн. ]. Кн. 2, 4. Тюмень: «Слово», 2001-2004.

_О_первом_ректоре_ТИИ_А._Н._Косухине. –_С._189,_192,_198,_200,_201-204,_213,_217,_229,_305,_306._

2002

62. Виктор Ефимович Копылов. 70 лет: Библиогр. изд. / Тюм. гос. нефтегаз. ун-т; Сост. и авт. вступ. ст. Е. Н. Коновалова. – Тюмень, 2002. – 122 с.

_А._Н._Косухин. –_С._136_(№_151,_159),_78_(№_608,_609)._

63. Копылов В. Е. Окрик памяти. (История Тюм. края глазами инженера): Кн. 3. Тюмень: «Слово», 2002. 366 с.

_Об_А._Н._Косухине. –_С._253,_268._

2003

64. Афанасенкова М. М. Корень учения горек, но плод его сладок // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 153–140.

_«Прошли_десятилетия,_но_в_памяти_остался_образ_первого_ректора,_делового,_ответственного,_требовательного_и,_в_то_же_время,_внимательного_руководителя._Постоянно_интересовался_бытовыми_условиями_молодых_преподавателей,_ассистентов». –_С._136._

65. Афанасенкова М. М. Нынешнему поколению мы оставили неплохое наследство // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 77-81.

_«Эти_и_последующие_многократные_встречи_с_Анатолием_Николаевичем_оставили_на_долгие_годы_неизгладимые_впечатления_о_нём_как_о_человеке_целеустремлённом,_решительном_и_уверенном_в_дальнейшей_деятельности»_С._78._

_«Большим_стимулом_в_формировании_кафедры_строительной_механики_послужила_деятельность_профессора_А._Н._Косухина_как_учёного,_научного_руководителя_высшей_квалификации_по_курсу_«Сопротивление_материалов_и_строительная_механика». –_С._81_

66. Богачёв Б. А. Научные кадры росли в родном институте // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 4 – 6.

_«Надо_отдать_должное_ректору_Косухину_А._Н.,_который_добивался_от_местной_власти_выделения_квартир_для_преподавателей,_стремился_создать_для_них_максимальный_комфорт,_хорошую_рабочую_обстановку». –_С._4._

67. Барбакова К. Г. Сеять разумное, доброе, вечное // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 7 – 11.

_А._Н._Косухин_был_очень_яркой_личностью._Он_много_делал,_чтобы_каждый_сотрудник,_независимо_от_того,_какой_статус_он_занимает,_чувствовал_себя_комфортно. –_С._9,_10._

68. Берюхова Т. Н. В биографии вуза я просто преподаватель // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 26-30.

_Кафедра_высшей_математики_одна_из_первых_поддержала_идею_ректора_А._Н._Косухина_о_создании_в_институте_центра_учебного_телевидения. –_С._26._

69. Вместо заключения // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 166–168.

_«Анатолий_Николаевич_с_присущей_ему_энергией_старался_перенять_всё_лучшее,_что_накоплено_вузами_в_организации_учебного_процесса._О_каждой_своей_поездке_и_встречах_он_рассказывал_на_учёных_советах,_производственных_совещаниях,_посылал_заведующих_кафедрами,_методистов_изучать_опыт_подготовки_специалистов_в_вузах_Москвы,_Свердловска,_Томска,_Уфы._Это_ему,_Косухину,_принадлежала_идея_открытия_в_Тюменском_индустриальном_институте_учебного_телевидения,_лаборатории_стереоскопии,_студенческого_научного_центра»._

70. Данилов О. Ф. Всё будет хорошо // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 39 – 42.

_А._Н._Косухин. –_С._40._

71. Клишин А. И. Лучшие годы моей жизни // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 71-73.

_«Анатолий_Николаевич_Косухин_с_присущей_ему_смелостью,_не_дожидаясь_приказа_«сверху»,_летом_1966_года_объявил_приём_в_УКП_(учебно-консультационный_пункт)_в_количестве_100_человек_за_счёт_планового_набора_на_заочный_факультет_индустриального_института_по_трём_специальностям:_промышленное_и_гражданское_строительство,_нефтеразработка,_геология_и_разведка_нефтяных_и_газовых_месторождений». –_С._71-73._

72. Кучерюк В. И. Ни один компьютер не заменит живое слово педагога // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 73-77.

_«С_большой_теплотой_вспоминаю_первого_ректора_А._Н._Косухина_не_только_как_руководителя,_но_и_как_хорошего_педагога,_у_которого_я_учился._Читали_с_ним_лекции_по_сопротивлению_материалов,_ходил_к_нему_на_занятия._Анатолий_Николаевич_обладал_артистическим_искусством_излагать_материал._Самые_сложные_явления_становились_простыми_и_доступными_для_студентов._Удивлялся,_откуда_у_ректора_находилось_время_(при_его_повседневной_занятости_хозяйственными_делами),_чтобы_тщательно_готовиться_к_каждой_лекции._А_сколько_различных_справочников,_новейшей_технической_литературы_успевал_он_перелопачивать». –_С._75._

73. Матусевич В. М. Свою жизнь посвятил высшей школе // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 93–102.

_«Удачно_приложился_гений_А._Н._Косухина_в_подборе_и_расстановке_кадров_при_создании_первого_за_Уралом_нефтегазового_вуза». –_С._94._95,_97._

74. Мелихов В. В. Не растерять опыт прошлых лет // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 102–107.

_Упоминание_о_А._Н._Косухине. –_С._103._

75. Месторождение нефтегаз. Энциклопедия выпускников Тюменского государственного нефтегазового университета. (1964-2003). – Казань, 2003. – 487 с.

_Об_А._Н._Косухине. –_С._9,_16._

76. Ним Б. А. Эти годы – молодость моя // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 116–119.

_Упоминание_об_А._Н._Косухине. –_С._116,_119._

77. Папин Ю. Первый профессор // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 82-87.

_Упоминание_об_А._Н._Косухине. –_С._82._

78. Тюменский государственный нефтегазовый университет в фотообъективе // Вуз в моей жизни. 40-летию Тюменского государственного нефтегазового университета (бывшего индустриального института) посвящается. – Тюмень, 2003. – С. 169–198.

_Фотографии_А._Н._Косухина. –_С._170,_172._

2004

79. Афанасенкова М. М. Его слово притягивало людей // Ректоры Тюменской области. Факты и чувства / Сост. Л. Жаров., С. Ермакова. – Тюмень, 2004. – С. 330-338.

_Воспоминание_автора_об_А._Н._Косухине._

80. Копылов В. Е. Косухин Анатолий Николаевич // Большая Тюменская энциклопедия: [в 3 т.]. Т. 3. – Тюмень, 2004. – С. 141–142.

_Краткая_биография_А._Н._Косухина._

81. Косухин Анатолий Николаевич // Ректоры Тюменской области. Факты и чувства / Сост. Л. Жаров, С. Ермакова. – Тюмень, 2004. – С. 329-330.

82. Луговой Н. Д. Страда партизанская: 900 дней в тылу врага. Дневниковые записи. Симферополь, 2004. 699 с.

_Фото_А._Н._Косухина_на_7,_8,_11_листах_вклейки._Хроника_жизни_А._Н._Косухина._

83. Михайловская А. П. Настраивал на движение вверх // Ректоры Тюменской области. Факты и чувства / Сост. Л. Жаров, С. Ермакова. – Тюмень, 2004. – С. 339-342.

_Воспоминания_автора_об_А._Н._Косухине._

2005

84. Копылов В. Е. «Гестапо ищет Косухина» // Тюменские известия. 28 янв., 2005.

_К_80-летию_А._Н._Косухина._

85. Кубочкина В. Гостеприимный ректор // Тюменская правда в четверг. 3 февр., 2005.

_О_гостеприимстве_ректора_А._Н._Косухина_при_встрече_зарубежных_гостей_в_1966_год._

86. Иванова О. Лидер молодежного подполья // Крымские известия, Симферополь, 23 марта.

_Воспоминание_детства_автора,_когда_она_впервые_услышала_об_А._Н._Косухине._

87. Калинина К. Партизан Косухин // Сибирский посад. Тюмень, 29 марта – 5 апреля.

_Рассказ_о_заседании_клуба_«Тюменская_старина»._






ПРИЛОЖЕНИЕ № 16. К 85-ЛЕТИЮ ТЮМЕНСКОГО ФОТОЖУРНАЛИСТА А. В. КОСМАКОВА



25 января 2005 года известному тюменскому фотожурналисту Аркадию Васильевичу Космакову исполнилось бы 85 лет (илл. 633-635). На двух последних фотографиях он снят в разные годы вместе с другим известным в Тюмени фотографом Георгием Фёдоровичем Киёвым (1921, 31 авг. – 1996, 11 авг.). Ему, как и ныне А. В. Космакову, в 2006 году также исполнилось бы 85. Многие годы читатели газеты «Тюменская правда» имели возможность общения с А. В. Космаковым через его оперативную фотографию и снимки, которые отразили все этапы жизни тюменского края, особенно в годы начального освоения нефтяных и газовых богатств Западной Сибири. Казалось, не было ни одного сколь-либо важного события, которое не увидел бы объектив фотоаппарата и не запечатлела плёнка А. В. Космакова. К заслугам фотожурналиста следует отнести и фотолетопись Тюменского индустриального института в самый начальный период его деятельности (1964 – 1969 гг.). Он автор первых в Тюмени портретов ректора А. Н. Косухина (илл. 636).





















В сохранившемся архиве фотографий и негативов А. В. Космакова, который бережно хранит его вдова Нина Павловна Королёва, можно встретить снимки первых нефтяных фонтанов в Шаиме (илл. 637 на 418 стр, 638, 639 на 420 стр.), портреты знатных буровых мастеров (илл. 640 на 421 стр.), виды старой Тюмени (илл. 641 на 421 стр.) и города Тобольска (илл. 642 на 422 стр.) с окрестностями (илл. 643 на 422 стр.).


































Аркадий Васильевич любил пейзажную съёмку (илл. 644 на 423 стр.), фотографировал начало рождения нефтяных городов в широтном течении Оби (илл. 645 на 423 стр.), на редкость удачно ловил своим фотоаппаратом мгновения производственных ритмов (илл. 646 на 424 стр.).











Интересна судьба фотоснимка, показанного на илл. 638.

Фотография со струёй первого мощного нефтяного фонтана в Шаиме в 1960 году обошла многие страницы газет страны и Тюменской области. Однако в советские времена, когда на первом месте всегда стояли производственные достижения и факты, а уже вслед за ними конкретный человек, левая часть снимка с лицами двух женщин редакциями большинства газет была вырезана и оставлено только изображение нефтяной струи из трубного отвода скважины. Редкими исключениями стали лишь «Тюменский комсомолец» (24 авг. 1986 г.) да малотиражная газета тюменских краеведов «Сибирский тракт» (1993, май, № 5/8). Снимок отображает действительный авторский замысел А. В. Космакова. В музее Истории науки и техники к юбилею легендарного фотожурналиста подготовлена выставка его работ.

По моей просьбе и специально для книги Н. П. Королёва подготовила о Космакове А. В. биографическую справку. Никто, кроме неё, не смог бы столь обстоятельно, с уважением и любовью рассказать о своём супруге многолетнем спутнике жизни.






«ЧЕЛОВЕК ДОЛГА»


_(биографическое_откровение)_

_Всё_дальше_отодвигается_тот_трагический_день,_когда_оборвалась_жизнь_старейшины_тюменской_фотожурналистики_Аркадия_Васильевича_Космакова._Более_шестидесяти_лет_отданы_им_газете_«Тюменская_правда»._В_то_время_он_первым,_вернее,_единственным_из_работников_печати_являлся_участником_всех_знаменательных_событий_в_истории_нашего_края,_свидетелем_тех_героических_будней,_неимоверных_трудностей,_с_какими_создавался_нефтегазовый_комплекс,_был_рядом_с_теми,_кто_прославил_Тюменскую_область._Он_принадлежал_к_поколению,_пережившему_все_испытания,_уготованные_историей_нашей_стране._

_Родился_А._В._Космаков_25_января_1920_года_в_Тюмени._Аркадий_Васильевич_и_вся_его_семья_не_меняли_своего_местожительства._Василий_Константинович_отец_Аркадия,_унаследовал_дело_деда_Аркадия,_ремесленника-обувщика._Воспитанием_детей_(двух_дочерей_и_трёх_сыновей)_занималась_мама_

- _Анна_Степановна._Добрая,_безропотная,_она_особенно_ласковой_была_к_младшему_из_сыновей_Аркадию:_он_подкупал_послушанием_и_был_очень_ловок_на_выдумки._Детских_садов_тогда_не_было._Только_мама –_учитель,_воспитатель_и_хозяйка_в_доме._Забот_ей_в_большой_рабочей_семье_хватало._

_Ребятня_сама_придумывала_себе_занятия._Двор,_заборы,_лужи_всё_годилось_для_развлечений._А_игры_в_кости,_лапту,_городки_были_так_азартны,_что_порой_Аркадий_и_про_обед_забывал._Конечно,_за_нарушение_домашнего_распорядка_получал_родительское_внушение._

_Беззаботная_пора_детства_пролетела._Школа._Новые_товарищи,_новые_заботы._Одно_осталось_неизменным_в_характере_мальчишки –_любознательность._Этим_объяснялось_его_участие_во_всех_кружках,_какие_были_в_школе._Именно_в_это_время_Аркадий_познакомился_с_Борисом_Гуревичем,_проживавшим_на_квартире_у_его_тётушки._Фотоаппарат,_которым_тот_владел,_лишил_Аркадия_покоя..._

_Тяжёлые_1930-е_годы._Коснулись_они_и_судьбы_подростка._Не_стало_отца._Пришлось_оставить_учёбу._Тринадцати_лет_Аркадий_пришёл_в_частную_фотографию_известного_в_Тюмени_мастера_С. –_С._Шустера._«Интерес_к_фотографии,_вспоминал_он,_меня_не_оставлял._А_когда_увидел_такое_освещение_в_ателье,_декорации_для_съёмок,_настоящую_лабораторию,_просто_дух_захватило»._Хозяин,_в_свою_очередь,_был_доволен_исполнительным_посыльным._Оценив_его_интерес_к_делу,_учил,_раскрывал_секреты_мастерства._

_Здесь_были_сделаны_первые_шаги_Аркадия_Васильевича_к_своей_профессии._Фотография,_а_затем_газета_стали_большой_любовью_до_последнего_дня_жизни._Первые_снимки_он_сделал_самодельным_аппаратом,_которому_и_названия-то_нет._Фанерный_ящик_обклеил_чёрной_бумагой,_приспособил_линзы_от_очков,_кассеты_и_фотопластинки._Вот_это_выдумка,_вот_это_увлечение!_

_С_этим_сооружением_паренька_приметил_фотокор_газеты_«Красное_знамя»_(прародительницы_«Тюменской_правды»)_Ф._Пинчук_и_пригласил_зайти_в_редакцию._А_17_июня_1934_года_взял_«изобретателя»_невероятной_техники_на_съёмки_встречи_тюменцев_с_полярниками_«Челюскина»_и_спасшими_их_лётчиками,_первыми_Героями_Советского_Союза._Один_кадр_юного_помощника_был_включён_в_репортаж._

_Через_два_года_на_Тюменский_судостроительный_завод_Космаков_пришёл_уже_с_удостоверением_редакции._На_предприятии_организовали_подписку_на_государственный_заём._Это_событие_и_нужно_было_запечатлеть._5_июля_1936_года_в_«Красном_знамени»_появился_снимок_за_подписью_нового_сотрудника._С_этого_дня_в_расписании_репортёра_не_было_ни_праздников,_ни_выходных._

_1940–1947_годы_Дальний_Восток._Во_время_действительной_службы_на_Тихоокеанском_флоте_молодой_моряк_не_забывал_своей_гражданской_профессии:_печатался_во_флотских_газетах._В_годы_Великой_Отечественной_войны_старшина_1-й_статьи_Космаков_плавал_на_кораблях,_курсировавших_от_советских_до_американских_берегов_(система_ленд-лиза)._Морские_суда_часто_попадали_под_прицел_врага._Замерзал_служивый_в_водах_Карского_моря,_тонул_в_Тихом_океане._Но_выжил!_Рассказывая_об_этих_«купелях»,_Аркадий_Васильевич_с_благодарностью_вспоминал_уполномоченного_Госкомитета_по_обороне_Ивана_Дмитриевича_Папанина._Он_спас_тогда_жизнь_ему_и_многим_его_товарищам._Подвиг_моряка,_участника_освобождения_Курильских_островов,_отмечен_орденом_Отечественной_войны,_медалью_«За_победу_над_Японией»._Космаков_как_участник_ВОВ_имеет_и_юбилейные_медали_Вооружённых_Сил_СССР._

_В_1947_году_фронтовик_вернулся_домой,_в_родную_«Тюменскую_правду»._«Фото_Аркадия_Космакова»._Без_этой_подписи_под_фотографиями,_казалось,_не_выходил_ни_один_номер_газеты._За_этой_короткой_строкой,_набранной_заглавным_шрифтом,_скрыты_не_поддающиеся_подсчёту_встречи_с_людьми_разных_профессий_и_рангов,_километры_дорог,_по_которым_этот_человек_прошёл._Он_проехал_на_всех_видах_транспорта_наш_огромный_край_буквально_вдоль_и_поперёк._Он_столько_видел!_И_все_это_старался_увековечить_в_фотографиях._Не_устал,_не_отступил._Упорство,_неистовое_трудолюбие_главное_в_его_биографии._

_Ни_слава,_ни_материальное_благополучие_не_были_у_него_первой_заботой._Прежде_всего_газета,_дело,_долг._Если_Аркадий_Васильевич_знал_(а_он_всегда_знал)_о_каком-то_событии_в_городах,_районах_области,_ничто_не_могло_помешать_ему_быть_именно_там,_где_это_происходило._Космаков_не_опаздывал._Чистые_командировочные_бланки_всегда_имел_при_себе._Начальство_звонило_прямо_домой:_«Аркаша,_выезжай_туда-то_и_туда-то»._

_Благодаря_«вездесущему»_Космакову_(так_его_назвал_первооткрыватель,_Герой_Социалистического_Труда,_лауреат_Ленинской_премии_Юрий_Григорьевич_Эрвье_в_книге_«Разбуженная_земля»),_мы_увидели_первые_буровые_вышки,_первый_нефтяной_фонтан_Шаима,_строительство_первого_нефтепровода,_встречи_первого_поезда_в_Тобольске,_Сургуте_всё,_что_было_связано_с_историей_становления_нефтегазового_комплекса._Его_снимки_позволяли_читателям_местных,_центральных_газет,_журналов_нашей_страны,_изданий_других_государств,_где_они_публиковались,_знать_в_лицо_героев_и_простых_тружеников,_открывавших_богатства_Западной_Сибири._

_Фотографии_репортёра_из_Тюмени_много_раз_выставлялись_в_фотовитринах_московских_«Известий»,_на_ВДНХ_(он_был_её_участником),_на_всесоюзных_и_ежегодных_областных_выставках._Были_и_персональные._Работы_А._В._Космакова_отмечались_медалями,_грамотами,_дипломами_журналистских_и_государственных_организаций._Последняя_награда_Аркадию_Васильевичу,_обладателю_знака_«Отличник_печати»,_юбилейная_медаль_в_честь_80-летия_Всероссийского_Союза_журналистов,_была_вручена_в_ноябре_1998_года._

_До_последних_лет_он_исполнял_высокую_миссию_Летописца_Тюменского_края._Тысячи_метров_отснятых_плёнок_за_время_работы_в_одной_газете,_фотографии_хранят_имена_тюменцев,_даты,_события,_будни_и_праздники_прошлых_лет._В_них_всё_достоверно._Это_труд_добросовестного_и_очень_честного_человека._

_Последний_день_своей_жизни_21_марта_1999_года_(его_сбила_машина)_Аркадий_Васильевич_встретил_уверенным_в_том,_что_запланированное_задание_непременно_выполнит._На_этот_раз,_оказалось,_репортёр_ошибся..._

_Аркадий_Космаков._Нет,_он_не_герой._Но,_бесспорно,_его_репортажи_и_снимки_часто_бывали_первыми_страницами_в_биографиях_простых_тружеников,_которые_позже_стали_нашими_героями._Этим_он_всегда_гордился._Нелёгким_трудом_он_вписал_и_своё_имя_в_историю_родного_края,_веря,_что_об_этом_будут_помнить._

_В_тюменской_журналистике_за_последние_годы_появились_новые_яркие_имена,_но_всё-таки_именно_Аркадий_Космаков_был_первым!_

_Н._П._Королёва,_член_Союза_журналистов_России,_заслуженный_работник_культуры,_ветеран_труда._






ПРИЛОЖЕНИЕ № 17. СПИСОК СТАТЕЙ ПРОФЕССОРА В. Е. КОПЫЛОВА В ТРЕХТОМНИКЕ «БОЛЬШАЯ ТЮМЕНСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ»





Т. 1, А-Ж. – ТЮМЕНЬ, 2004 Г.


1. Антонов О. С. 90-91.

2. Аржанов Ф. Г. С. 95.

3. Атомные взрывы. С. 109.

4. Богандинская база ракет стратегического назначения. С. 170–171.

5. Богданович Е. В. С. 172.

6. Брадис В. М. С. 195 (статья ошибочно прошла за подписью Коновалова В. В.).

7. Буровая разведка Пышминского болота. С. 207 (не указан автор).

8. Водопроводная улица. С. 254-255 (не указан автор).

9. Ворошилко Власьев. С. 273-274.

10. Географический центр Российского государства. С. 310 (не указан автор).

11. Грабовский Б. П. С. 347.

12. Гуллет Г. И. С. 367.

13. Жабынский механический (судостроительный, чугунный и меднолитейный) завод. – С. 436-437.

14. Завод авиационной промышленности. С. 453.

15. Завод планеров. С. 453-454.

16. Засекин П. З. С. 474.




Т. 2, И-П. – ТЮМЕНЬ, 2004 Г.


1. Игнатов И. И. С. 11.

2. Карские экспедиции. С. 69.

3. Косухин А. Н. С. 141–142.

4. Лаксман Э. Г. С. 196–197.

5. Ломоносов М. В. С. 226-227.

6. Макареня А. А. С. 245.

7. Макаров С. О. С. 246.

8. Мартэн П. А. С. 262 263.

9. Машиностроительный завод Р. Г. Гуллета. С. 266-267.

10. Муравленко В. И. с. 302.

11. Народное училище купца И. И. Игнатова. С. 319.

12. Никитин Н. В. С. 346.

13. Огибенин Т. К. С. 383-384.

14. Оленев Богданов Н. М. С. 391.

15. Осипов Ю. С. С. 405.

16. Потапов П. П. С. 462.

17. Пристань «Тура». С. 471.




Т. З, Р-Я. ТЮМЕНЬ. 2004 Г.


1. Резник Л. П. С. 23.

2. Рогозинский П. А. С. 35.

3. Силин А. Н. С. 111.

4. Стеллер Г. В. С. 156–157.

5. Тельнин К. В. С. 195.

6. Товарищество нефтяного производства бр. Нобель в Тюмени и Тобольске. С. 228.

7. «Тюмень», метеорит. С. 292.

8. Филателия и филокартия тюменской тематики. С. 329-332.

9. Хуторянский В. Я. С. 372-373.

10. Чакин К. П. С. 370-373 (авторство не указано).

В 2002 году в связи с моим 70-летием в ТГНГУ вышло из печати библиографическое издание «В. Е. Копылов 70 лет» (составитель Е. Н. Коновалова, Тюмень, 124 с.). В библиографии учтены публикации за полвека научной работы. Список научных трудов был ограничен июлем 2001 года. За прошедшие почти 3, 5 года список пополнился другими работами. В целях дополнения имеющейся библиографии, а также для информирования читателя фактами и сведениями, не вошедшими в книгу, ниже приводятся последующие публикации 2001-2005 гг.




ПУБЛИКАЦИИ В. Е. КОПЫЛОВА С СЕРЕДИНЫ 2001 ДО НАЧАЛА 2005 ГГ.


2001

1. Магарил Ромэн Зеликович профессор ТюмГНГУ [поздравление юбиляру] //Газ. «Престиж». – Тюмень, 2001. 19 ноября. – С. 6.

2. Интервью на открытии аудитории им. проф. А. Н. Косухина в ТГНГУ // Видеозапись. Фонды ТВкомпании «Ладья», Тюмень, 29 января.

3. Работа как эликсир долголетия // «Тюменская правда сегодня», 28 июля. Соавтор Н. Самохвалова.

4. Музей Истории науки и техники Зауралья // Сайт в Интернете: www.tgngu.tyumen. ru/university/museum.htm, май.

2002

5. Вспоминая В. И. Муравленко // ФОНОГРАММА (РАДИОПЕРЕДАЧА, ИНТЕРВЬЮ). Фонды радиостудии «Регион-Тюмень», 19 февраля.

6. Имени Текутьева // «Тюменские известия», 20 февр., № 32, печ. л. – 0, 3.

7. Хорошо, когда что-то есть впереди // «Тюменские известия», 22 февр., № 34, печ. л. – 0, 5, соавтор Е. Суслова.

8. Интервью к 70-летнему юбилею // ВИДЕОЗАПИСИ, фонды телевизионных студий «Ладья», «ТРТР», «Параллакс», «Регион-Тюмень». Тюмень, 4 марта.

9. Профессор В. Е. Копылов приоткрывает некоторые тайны (история Тюменского края глазами инженера) // ФОНОГРАММА (РАДИОПЕРЕДАЧА, ИНТЕРВЬЮ). Фонды радиостудии «Регион-Тюмень», передача «Утро области» (авторская программа Е. Бабиной), 26 февраля.

10. Сибирское эхо экспедиции Седова // «Тюменские известия», 28 июня, печ. л. – 0, 2.

11. Память, которую мы потеряли? // «Тюменские известия», 12 июля, печ. л. – 0, 3, соавтор Е. Суслова.

12. Великий немец в Тюмени // «Тюменские известия», 4 сент., печл. – 0, 7.

13. «Граф Цеппелин» над Карским морем // Там же, 19 сент., печ. л.-0, 7.

14. Энергия таланта (Косухин Анатолий Николаевич) // В сб. «Соратники: поколение Виктора Муравленко». – Тюмень, Изд. Ю. Мандрики, с. 217-220, печ. л. – 0, 4.

15. История нефтедобывающей промышленности мира на почтовой открытке (1897–1997). Выставка, приуроченная к началу работы конференции при ТГНГУ «90 лет В. И. Муравленко», 24 – 26 сент.

16. Летопись ТГНГУ, вып. 4 (2001 г.) //_Монография,_ ТГНГУ, Тюмень, печ. л. – 19, 6 (научный редактор-консультант, составитель).

17. «Дворик» Митинского // «Тюменские известия», 16 нояб., № 224, печ. л. – 0, 3.

18. Грабовский Б. П. (фрагмент будущ. Больш. Тюм. энц. БТЭ) // Газ. «Университет и регион» [Тюмень, ТГУ], № 49(88), ноябрь, печ. л. – 0, 1.

19. Географический центр Российского государства (фрагмент БТЭ) // Там же, печ. л. – 0, 1.

20. Забытая сенсация, или Кто первьм создал персональный компьютер // Газ. «Тюменская область сегодня», 7 дек., № 224, печ. л. – 0, 3.

21. Памяти В. И. Муравленко // «Нефть и газ. Изв. вузов», № 5, с. 6–14, печ. л. – 0, 5.

22. Окрик памяти (История Тюменского края глазами инженера). Кн. З // МОНОГРАФИЯ. Тюмень, «Слою», печ. л. – 38, 6.

23. [Страницы воспоминаний о В. И. Муравленко] // В кн. Н. Грозовой «Виктор Муравленко: Запомните меня таким». М., «Олма-Пресс», с. 167–172.

24. [В. Е. Копылов] // Энциклопедия «Кто есть кто в нефтяном комплексе России». СПб., с. 503-505. 2003

2003

25. Начало // «Нефть и газ. Изв. вузов», № 1, с. 120 – 124, печ. л. – 0, 3.

26. Как это было (80 лет Аэрофлоту) // «Тюменский курьер», 11 февр., печ. л. – 0, 1. Соавтор Н. Чупиро.

27. Шедевры словцовской иконописи // Газ. «Тюменские известия», 13 марта, печ. л. – 0, 4.

28. Ворошилко Власьев // Еженедельник «Университет и регион», изд. ТГУ, Тюмень, № 13(105), март, печ. л. – 0, 1.

29. Интервью в телевизионной передаче «Персона» (В. Е. Копылов) // Видеофильм, фонды телекомпании «Регион-Тюмень», 9 мая.

30. Отзыв о писателе А. И. Васильеве (телевизионная передача «Персона») // Видеофильм, фонды «Регион-Тюмень», 30 мая.

31. Лаксман Эрик Густавович // Еженедельник «Университет и регион», № 26 (118), июнь, печ. л. – 0, 1.

32. Соратник Беринга (главы из книги «Окрик памяти») // Сайт Интернета «Культура и искусство Тюменской области» (http:www.ikz.ru/culture), печ. л. – 0, 5.

33. За что вы любите родной город? (Интервью ко Дню города). – «Тюменская область сегодня», 26 июля, печ. л. – 0, 2.

34. Памятники индустрии в тюменском Зауралье (на англ. яз.). Тезисы XII Международного конгресса «Возрождение старых промышленных центров и роль индустриального наследия», Москва-Екатеринбург-Н. Тагил-Екатеринбург, Независимый институт материальной культуры, июль 2003, печ. л. – 0, 3 (XII International Congress «The Transformation of old industrial centers and the role of industrial heritage Yuly 10–17, 2003. Victor Kopilov, Industrial monuments in Tumen Zauralye, s. 52-53.).

35. Последняя из Словцовых. «Тюменские известия», 8 октября, печ. л. – 0, 3.

36. Летопись Тюменского госуд. нефтегазового университета. 2002, вып. 5 // МОНОГРАФИЯ, Тюмень, ТГНГУ, 20 печ. л. – (Научный редактор-консультант, составитель, автор).

37. Пропишем в ТИИ // В сб. «Летопись ТГНГУ», вып 5, печ. л. – 0, 2.

38. Вуз и властные структуры // В сб. «Вуз в моей жизни (к 40-летию ТГНГУ)», печ. л. – 0, 4.

39. Сенсация. // Газ. «Подиум», Тюмень, изд. обл. краев, музея им. И. Я. Словцова, № 5, печ. л. – 0, 3.

40. Опыт и перспективы развития сотрудничества Тюменского государственного нефтегазового университета и институтов Российской академии наук. – «Нефть и газ. Известия вузов», № 4, печ. л. – 0, 3 (соавторы И. М. Ковенский, С. Ф. Скифский).

41. У истоков фотографии на юге Тобольской губернии // Сб. «Коркина слобода» (краеведческий альманах), вып. 5, печ. л. – 0, 4.

42. 1964 год начало Тюменского индустриального института. Телевизионное интервью в передаче «Хронограф – год 1964» студии «Регион-Тюмень» на канале ТВЦ, видеофильм, фонды «РегионТюмень», 13 декабря.

2004

43. Адмирал Макаров: тайна тюменской фотографии. – «Тюменские известия», 22 янв., печ. л. – 0, 3.

44. О пограничном столбе на рубеже Пермской и Тобольской губерний. Телевизионное интервью, студия «Регион-Тюмень», запись 13 ноября.

45. «...Успех в душе гораздо более значим, чем внешний успех» // В сб. «Городские профессионалы: путь к успеху (опыт рефлексных биографий)». – Тюмень, 2004, с. 111–127, печ. л. – 0, 8.

46. Тюменские мукомолы начинали на Бабарынке. – «Тюменские известия», приложение «Тюменский уездъ», № 1 (27), 29 янв., печ. л. – 0, 3.

47. Посланец из космоса на тюменской земле. – «Тюменские известия», 5 февр., печ. л. – 0, 4, в соавторстве с И. Ковенским, И. Моргуном и П. Денисовым.

48. «RАЕМ» его позывные (к столетию доктора географических наук Э. Кренкеля). – «Тюменские известия», 19 февр., печ. л. – 0, 3.

49. Парадные ворота Тюмени. – «Наш досуг», прилож. к газете «Гостиный двор», № 23 (891), 23 марта, печ. л. – 0, 3.

50. Губернский музей в Тобольске: кто автор? – «Тюменские известия», 1 апр., печ. л. – 0, 4.

51. Berinqs Qefachrte in Tyumen. – В научно-информац. сб. «Германо-российские культурные встречи и дни немецкой культуры в Тюменской области Aus Sibirien – 2004», ИГИ ТГУ. Тюмень, с. 32-34 (на немецк. яз.).

52. Большая Тюменская энциклопедия (БТЭ), т. 1, («А-3»). – ИД «Сократ». – Екатеринбург, Тюмень, НИИ региональных энциклопедий ТюмГУ, МОНОГРАФИЯ, 35 печ. л., (член научно-редакционного совета, научный консультант раздела «Наука и техника», автор статей).

53. Новый взгляд на старую винокурню. – Газ. «Тюменский уезд» (деловое приложение к газете «Тюменские известия»), № 4(30), 29 апреля.

54. Появится ли в Тюменской области памятник Параше Сибирячке? – «Тюменские известия», приложение «Проталина» № 5 (132), 15 мая, 0, 1.

55. Робинзонада адъюнкта Стеллера (по материалам публикаций). – «Директор – Урал», б/н, с. 56-57 (в соавторстве с В. В. Полищуком).

56. Английский академик родом из Тюмени. – «Тюменские известия», 17 июня, печ. л. – 0, 3.

57. Соборная, или Гостинодворская площадь. – Газ. «Гостиный двор», приложение «Досуг», Тюмень, № 24(95), 6 июля, печ. л. – 0, 2.

58. Городской архитектор Чакин. – «Гостиный двор», приложение «Досуг», Тюмень, № 29(100), 10 августа.

59. Большая Тюменская энциклопедия (БТЭ), т. 2, («И-П»). – ИД «Сократ». – Екатеринбург, Тюмень, НИИ региональных энциклопедий ТюмГУ, _монография,_ 35 печ. л., (член научно-редакционного совета, научный консультант раздела «Наука и техника», автор статей).

60. Большая Тюменская энциклопедия (БТЭ), т. З, («Р-Я»). – ИД «Сократ». – Екатеринбург, Тюмень, НИИ региональных энциклопедий ТюмГУ, МОНОГРАФИЯ, 35 печл., (член научно-редакционного совета, научный консультант раздела «Наука и техника», автор статей).

61. Александр Гумбольдт в Тюмени. – В сб. «Александр Гумбольдт и проблемы устойчивого развития Урало-Сибирского региона. Материалы российско-германской конференции 20-22 сентября 2004 г., Тюмень-Тобольск». – Тюмень, изд. ТГУ, 2004, с. 62-65 (на немецком языке).

62. Три поколения семьи Словцовых (к 160-летию со дня рождения учёного). – В сб. «Земля Тюменская», Ежегодник Тюменского обл. краев, музея, изд. ТГУ, 2003, вып. 17, с. 5-29.

63. Телевизионная презентация книги «Былое светописи (у истоков фотографии в Тобольской губернии)». Телевиз. передача, фонды «Регион-Тюмень», 13 ноября.

64. Молебен перед битвой (цена писательского пота). «Тюменские известия», 20 ноября, 0, 3 печ. л. (совместно с Е. Сусловой).

65. Летопись Тюменского госуд. нефтегазового университета. 2003, вып. 6. – Тюмень, МОНОГРАФИЯ, изд. ТГНГУ, 40 печ. л. (автор, составитель, научный редактор-консультант).

66. К читателю. Веб. «Летопись ТГНГУ2003», печ. л. – 0, 2.

2005

67. «Гестапо ищет Косухина». – «Тюменские известия», 28 января, печ. л. – 0, 4.

68. Глазами учёного, инженера, краеведа. – «Тюменская правда сегодня», 8 февр., совместно с М. Шаманенко.

69. Национальный парк в окрестностях Тюмени. – «Тюменские известия», 7 апреля.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 18. ФОТОГРАФИЯ НАДГРОБИЯ М. ВЛОМОНОСОВА


Собирая материалы о выдающемся педагоге, учёном и основателе Тюменского реального училища И. Я. Словцове, а также сведения о почётных гражданах Тюмени, в частности, о Е. В. Богдановиче, мне пришлось знакомиться с публикациями, в которых содержались некоторые факты о захоронении этих и других замечательных людей уроженцев Тюмени или Тобольска, на престижных кладбищах Санкт-Петербурга [1, 2]. Как оказалось, И. Я. Словцов [3] и Е. В. Богданович покоятся на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Более всего меня поразило, что среди архитектурных ансамблей и памятников некрополя лавры находится также и надгробие М. В. Ломоносова. Раньше я ничего об этом не знал, а в научной литературе почему-то не встречалось необходимых сведений и фотографий. Ну, как не обратить внимание на столь почётнейшее соседство памяти великого русского учёного и знатных тюменцев, не правда ли? Поскольку фотография надгробия М. В. Ломоносова не пользуется достаточным вниманием издателей, я решил выделить ей в приложении надлежащее место (илл. 647). Приложение в какой-то мере дополняет сведения, опубликованные мною о М. В. Ломоносове в первой книге «Окрика...» [3].







ЛИТЕРАТУРА.

1. Кудрявцев А. И., Шкода Г. Н. Александро-Невская лавра. Архитектурный ансамбль и памятники некрополей. – Ленинград, «Художник РСФСР», 1986.

2. Исторические кладбища Петербурга (Справочник-путеводитель). Составители А. В. Кобак и Ю. М. Пирютко. – Санкт-Петербург, издательство Чернышёва, 1993, 640 с.

3. Копылов В. Е. Окрик памяти. Кн. 1. – Тюмень, «Слово», 2001, с. 18-23, 124–127.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 19. ИСПРАВЛЕНИЯ И ЗАМЕЧЕННЫЕ ОПЕЧАТКИ В ТЕКСТАХ ПЕРВОЙ, ВТОРОЙ И ТРЕТЬЕЙ КНИГ «ОКРИК ПАМЯТИ»



(Адрес: Напечатано //_Следует_читать_).




КНИГА ПЕРВАЯ.


С. 51. Подпись к иллюстрации 24.... студент СПб горного института Н. Высоцкий... // _...студент_СПб_горного_института_Г._Т._Огибенин._

С. 123. Вторая строка снизу.... 19 ноября // ..._17_ноября_.

С. 148. Четвёртый абзац снизу.... 1833–1915...// ..._1830–1914,_30_мая_...

С. 152. Последний абзац главы «Купец Игнатов знаток речного пароходства». В возрасте 82 лет в 1915 году...// _В_возрасте_84лет_в_1914_году_...

С. 168. Третий абзац сверху.... Е. Н. Коноваловой не удалось обнаружить...// ..._Е._Н._Коноваловой_удалось_обнаружить..._

С. 215. Третий абзац снизу.... в 1925...// ..._в_1924_г_...

С. 258. Илл. 172. Подпись ошибочна. На фотографии показан один из павильонов тюменской выставки «местных произведений» 1868 года в Загородном саду.

_С._258._Исключить_последнюю_на_странице_строку._

С. 275. Подпись к илл. 187.... 1898 г //_1893_г._

С. 325. Четвёртая строка сверху.... с дворцами шахов, // ..._с_дворцом_шахов_,

С. 325. Третья строка второго абзаца.... в Бакинском акрополе...// _...на_Бакинском_холме,_

С. 330. В примечании третья строка сверху.... и техник. // _...и_техники_.




КНИГА ВТОРАЯ.


С. 96. Последний абзац.... В. Н. Зубарева...// ..._Н._В._Зубарева_...

С. 339. В примечании четвёртый абзац сверху, пятая строка сверху.... в академическом Институте физиологии человека им. акад. Павлова в Ленинграде-Петербурге. // ..._в_Физиологическом_институте_АН_СССР_им._И._П._Павлова_в_Ленинграде_(ныне_Институт_физиологии_им._И._П._Павлова_РАН_в_СПб)._

С. 349. Последняя строка. Примечание //_Примечания_.




КНИГА ТРЕТЬЯ.


С. 4. Первый сверху эпиграф, вторая строка.... Я. Гордин («Пространство», Сов. писатель, Л., 1972) // ..._Я._Гордин_(из_поэтических_работ_).

С. 4. Такое же исправление относится к концу первого абзаца.... из работы Я. Гордина «Мятеж реформаторов» // ..._из_опубликованных_стихов_Я._Гордина_.

С. 25. Заглавие. АЛЬФРЕД ВЕНЕГЕР_//_Альфред_Вегенер_.

С. 31. Последний абзац, четвёртая строка сверху.... прочитал об Ишиме все, оказалось...//..._прочитал_об_Ишиме_всё,_что_оказалось_...

С. 34. Последнее четверостишие. Браги... // _Враги_...

С. 36. Последний абзац главы Ершов учитель Д. И. Менделеева, вторая строка сверху.... детской библиотеки да в композиции //_детской_библиотеки,_да_в_композиции_...

С. 62. Пятая строка сверху. «Далее следует её текст. К нему...» // _К_ней..._

С. 140. Второй абзац сверху, четвёртая строка сверху.... 1887...// ..._1890._

С. 210. Подпись к илл. 388.... 1934 // ..._1938_.

С. 217. Подпись к илл. 410. Сесмические...// _Сейсмические._..

_С._238._Илл._423_//_добавить_в_подписи:_(см._илл._423_в_цветном_изображении,_вкладыш)._

С. 259. Второй абзац сверху.... Ермаковая...// ..._Ермакова..._

С. 265. Второй абзац сверху.... для политзаключённых // ..._для_политзаключённых._Позже_лагерь_стал_для_военнопленных._

_С._267._Начало_страницы_и_первого_абзаца_(пропущена_фраза)_//_Следует_читать:_«Е._В._Насколько_я_знаю,_у_вас_в_детстве_была_история,_связанная_с_радио._Какое_потрясение_вы,_ещё...»._Убрать_слово_Ещё._

_С._274._ Второй абзац снизу. Подобнодругому...// _Подобно_другому..._

С. 274. Последний абзац.... телефизора...//..._телевизора_.

С. 275. Начало второго абзаца. В конце 1960-х ...// _В_начале_1970-х..._

С. 275. Второй абзац, седьмая строка снизу.... послал лес //_послал_без_наряда_лес_...

С. 306. Подпись к илл. 544.... 1978 г. //..._1878_г_.

С. 324. В перечне названий улиц г. Тюмени. Лялинская // _Ляминская_.

С. 348. Заголовок. Указатель улицы //_Указатель_улиц_.

С. 357. В перечне фамилий к книге второй в верхнем правом углу. В. Н. Зубарев // _Н._В._Зубарев._

С. 365. Оглавление, последняя строка.... По следам... //..._по_следам_...

С. 366. Оглавление (в главе 6).... клыбель //_колыбель_...






ПРИЛОЖЕНИЕ № 20. К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ НА МОТОРНОМ ЗАВОДЕ ТЮМЕНИ ДВИГАТЕЛЯ ДЛЯ РАКЕТНОГО КОМПЛЕКСА «МОСКИТ»



В Тюмени с 1969 года живёт и работает интереснейший человек, уроженец города Владимира, бывший главный инженер электротехнического завода в Тюмени, дотошный любитель истории техники инженер Николай Леонидович Чупиро. Его публикации по истории техники, особенно по авиации времён Второй мировой войны, и по инженерным новинкам заводов Тюмени часто появляются на страницах местной периодической печати. Неоднократно он помогал мне своими подсказками в моих мучительных поисках интересных фактов, снабжал малодоступной краеведческой литературой, в том числе изданной во Владимире. Кроме того, Н. Чупиро постоянно находит возможность пополнить запасники музея Истории науки и техники сведениями о ленд-лизе, об американских гидросамолётах типа «Каталина», летавших в небе Зауралья в послевоенные годы, и мн. др. Недавно он передал мне свою рукописную работу о достижениях тюменского инженерного корпуса, связанных с созданием двигателей для ракетного комплекса «Москит» [1, 2, илл. 648]. Двигатели предназначались для противокорабельных ракет типа «Корабль-корабль», которыми оснащались ракетные морские катера и корабли на воздушной подушке. Тема материала перекликается с содержанием «Окрика памяти», поэтому с разрешения Н. Л. Чупиро я помещаю здесь работу уважаемого мною инженера. Надеюсь, что материал заинтересует читателя.











«СЕРДЦЕ ДЛЯ «МОСКИТА»


В 1967 году шок во всём мире вызвало потопление египетским ракетным катером советской постройки большого израильского эсминца «Эйлат». С этого момента в Швеции, Германии, Италии и в ряде других стран стали строить и принимать на вооружение катера с противокорабельными ракетами (ПКР). В нашей стране гораздо раньше других военных держав убедились в мощи этого оружия при относительно малых затратах на создание ПКР и кораблей для них.

В начале 1980-х годов в подмосковных конструкторских бюро была разработана ракета под индексом ЗМ-80 «Москит» (илл. 649).






Эта ракета имела стартовый пороховой двигатель и маршевый сверхзвуковой пульсирующий воздушно-реактивный двигатель типа ЭД83.

Двигатели разгоняли ракету весом четыре тонны и длиной 9 метров до скорости 3000 км/час и доставляли ее с боеголовкой весом в 300 килограммов на расстояние более 100 километров.

Ракета выпускалась в городе Арсеньеве Приморского края на ПО «Прогресс», а двигатель готовили на моторном заводе в Тюмени. Молодой завод хорошо зарекомендовал себя в освоении оборонных изделий. Моторостроители имели некоторый опыт в производстве ракетных двигателей. Так, с января 1968 года они подготовили к выпуску и серийно строили двигатель ЗЦ4М1 для ракет ПВО системы «Круг». Конструктором обоих двигателей был М. М. Бондарюк. Серийный выпуск военного изделия доходил до 150 штук в месяц. Для сборки ракетных двигателей был построен специальный цех.

В конце марта 1983 года директором моторного завода назначили Г. И. Райкова, работавшего до этого главным инженером. На его плечи легла основная ноша освоения и серийного выпуска двигателя ЗЦ83 для противокорабельной ракеты «Москит». Двигатель требовал более высокой культуры производства, точного соблюдения тонкостей конструкторской и технологической документации. В конструкции использовались материалы, до этого не применявшиеся на предприятии. График освоения жёстко контролировался Москвой. Приходилось работать сверхурочно, прихватывая выходные дни. Освоение было трудным и сложным, но интересным и прошло без приключений.

Производство ракетных двигателей, как и других специальных изделий, было скрыто от посторонних глаз в специальных цехах и участках. Однако шум от работавших на испытаниях двигателей скрыть было нельзя, и его слышали даже не окраинах Тюмени.

Значительная часть работ по освоению двигателя проводилась с предприятиями-смежниками. За это направление отвечал нынешний генеральный директор В. Г. Кульчихин, работавший в то время заместителем главного инженера. Испытание ракет «Москит» с тюменскими двигателями проводилось в разных климатических зонах на Чёрном море, Северном флоте и на Дальнем Востоке. Многие тысячи километров проехал и пролетел Виктор Григорьевич за три года работы по совместным испытаниям. Он участвовал в работе комиссий по исследованию причин возникновения дефектов, анализу неудачных пусков ракет.

Боевые испытания «Москитов» проходили на Чёрном море на полигоне Песчаная Балка. Ракеты летали как со стартовыми двигателями, так и совместно с маршевыми. Стартовый двигатель работал всего 4-5 секунд и поднимал ракету в воздух с пусковой установки. В полете включался маршевый двигатель, работавший на керосине. Отличительная особенность конструкции выталкивание в полёте из камеры сгорания отработавшего стартового совместного двигателя. За время 260 секунд скорость ракеты возрастала до 3000 км/час.

Как итог успешных испытаний, в 1983 году противокорабельная ракета ЗМ-80 «Москит» была принята на вооружение флота. Моторный завод начал наращивать серийный выпуск двигателей и довёл его до 1800 штук в год. «Москитами» были вооружены ракетные катера типа «Тарантул», нёсшие четыре ракеты, эсминцы типа «Современный», уникальные корабли на воздушной подушке «Самум» и «Бора», самолёты СУ-27МК (илл. 650, [3]) и даже экранолеты Каспийской флотилии. Технические данные ракет «Москит» позволяли уничтожать крупные корабли противника типа авианосцев и крейсеров.






Во многом благодаря госзаказу на производство двигателей для «Москита» и других оборонных заказов у моторостроителей появились средства на возведение жилья и развитие социальной сферы. В память о тех годах на карте Тюмени появился Восточный микрорайон, застроенный моторным заводом.

До середины 1990-х годов в Санкт-Петербурге на предприятии «Северная Верфь» были заложены и построены 17 эсминцев, вооружённых «Москитами». Два из недостроенных кораблей продали в Китай вместе с комплексом ЗМ-80.



    Н. Л. Чупиро, инженер.

От себя добавлю, что проектирование маршевого прямоточного двигателя ракеты велось под руководством главных конструкторов М. М. Бондарюка (Москва, ОКБ-670) и В. Г. Степанова (г. Тураев Московской области, МКБ «Союз»). Стартовый двигатель порохового типа создавался И. И. Картуковым (КБ-2 завода № 81, Москва). Двигательная установка была комбинированной: стартовик вставлялся в сопло маршевого двигателя, через несколько секунд после старта пороховой двигатель сгорал и выталкивался из сопла маршевого потоком воздуха. После старта ракета делала «горку», а затем снижалась до высоты полёта 20 метров. При подходе к цели по траектории «змейкой» она опускалась до высоты 7 метров над гребнем волн. Вероятность поражения цели очень высока: 0,94-0,99. Вес взрывного заряда 150 кг.




ЛИТЕРАТУРА.

1. Горбачёв В. С. Флагман. Книга о тюменских моторостроителях. Кн. 2, с. 20-24.

2. Павлов А. Ракетный катер «Молния». «Моделист-конструктор», 1996, № 4, с. 23-26.

3. Широкорад А. Огненный меч Российского флота. – М., «Яуза», «ЭКСМО», 2004, с. 283-295.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 21. О МЕЖДУНАРОДНОМ КОНГРЕССЕ ПО СОХРАНЕНИЮ ИНДУСТРИАЛЬНОГО НАСЛЕДИЯ



В июле 2003 года мне довелось быть участником XII Международного Конгресса по сохранению индустриального наследия (ТIССIН). Заседания и экскурсии Конгресса проходили в Москве, Екатеринбурге, Невьянске, Нижнем Тагиле и в Полевском. Делегаты Конгресса из многих стран мира (Япония, США, Франция, страны Латинской Америки и России) осмотрели Гороблагодатский карьер, комплекс Кушвинского завода, узкоколейку Нижний Тагил-Висим с посещением старого завода и гигантского пруда в посёлке Черноисточинск (моя, кстати, родина) и другие интересные в историческом отношении места Среднего Урала. Располагая персональным членством в ТIССIН, я был приглашён на заседания Конгресса в качестве докладчика. Моё сообщение, опубликованное в тезисах Конгресса [1], содержало сведения об индустриальном наследии Зауралья, сохранившимся с середины XIX столетия. Учитывая международный интерес к истории техники в нашем крае со стороны зарубежных участников Конгресса, а также то обстоятельство, что доклад опубликован на английском языке, я счёл возможным поместить здесь сокращённый текст моего доклада в русском варианте. Сокращение коснулось в основном фотографий старинных заводов, судоверфей, железнодорожных мостов, мельниц и др. Эти фотографии можно увидеть в предыдущих книгах «Окрика...».




«ПАМЯТНИКИ ИНДУСТРИИ В ТЮМЕНСКОМ ЗАУРАЛЬЕ»


В ХIХ-м столетии Тобольская губерния с её наиболее крупными городами Тюменью и Тобольском отличилась небывалым в её истории развитием промышленности и ремёсел. Строились кирпичные корпуса новых судостроительных, винокуренных, кожевенных, бумагаи стеклоделательных заводов, спичечных фабрик, водяных и тепловых мельниц. Мощный импульс региональному предпринимательству дало сооружение железной дороги Екатеринбург-Тюмень (1885 г.) и Тюмень-Омск (1913). Многое из того, что было создано в промышленном Зауралье в конце ХIХ-го и самом начале ХХ-го столетий, сохранилось до нашего времени. Доклад освещает малоизвестные подробности о некоторых наиболее характерных памятниках техники и промышленной архитектуры тюменского края.

Тюмень в первой трети ХIХ-го века стала родиной сибирского парового судостроения. Первый пароход был спущен здесь на воду в 1838 году тюменским купцом первой гильдии Наумом Тюфиным. Судоверфи, размещённые на берегах судоходной реки Туры, выпускали речные суда для всей Сибири. Из восьми судостроительных предприятий, рождённых во второй половине ХIХ-го века, до нашего времени хорошо сохранились заводские кирпичные корпуса одного из самых крупных судостроительных заводов в Тюмени Жабынского. Завод располагался на левобережье реки Туры в пригородном районе под названием Мыс. Судостроительную верфь в 1863 году основал выходец из города Белёва, расположенного в Центральной России, купец первой гильдии И. И. Игнатов знаток речного судостроения и крупный судовладелец. Он пользовался известностью в инженерных кругах знаменитого Сормовского судостроительного завода в Нижнем Новгороде на Волге. По тем временам судоверфь представляла собою совершенное предприятие, на котором впервые в Сибири использовались многие передовые новинки науки и техники. Так, много раньше сооружения общегородской электростанции на стапелях и судах Игнатова с 1890 года появились электроосвещение и телефон. Освещение стапелей, находящихся под открытым небом, позволило вести сборку судов круглосуточно, включая ночное время. Одним из первых в России И. Игнатов внедрил на судах гребные колёса с поворотными плицами, водо и пароподогревные установки, паровой привод руля и лебёдок, паровое отопление в цехах, в инженерном корпусе и на кораблях.

Владелец предприятия уделял много внимания социальным проблемам служащих, мастеров и рабочих завода. Заводской посёлок располагал собственной церковью, народным фабрично-заводским училищем, больницей, магазином и жилыми казёнными домами для инженеров и мастеров.

Одновременно с пуском завода И. И. Игнатова судостроительные верфи были созданы выходцами из Шотландии и династиями Гуллетов и Вардропперов. Ещё раньше до Тюмени Р. Гуллет-старший стал известен в России как основатель судостроительных верфей и механических заводов в Перми, Кунгуре и Екатеринбурге. Например, ныне существующий в Екатеринбурге завод транспортного машиностроения, расположенный рядом с вокзалом, начинался с 1850-х годов как литейно-механический завод Гакса-Гуллета. Вардропперы, кроме Тюмени, имели судоверфь на реке Тавде. В Тобольске были известны судостроительные заводы семей предпринимателей Плотниковых и Корниловых.

В Тюмени впервые за Уралом появился городской водопровод с паровой водокачкой (1864 г.), первая общегородская электростанция (1893, здание сохранилось до сих пор). В 1885 году Тюмень соединилась железной дорогой с Екатеринбургом, а в 1913 – с Омском. Сохранились памятники железнодорожного строительства: вокзалы, водонапорные башни, станционные каменные постройки, пакгаузы и депо. Наиболее интересные из них тюменское депо-«веер» с поворотным кругом (1885), тупиковая станция «Тура» на берегу реки того же названия, служебные помещения из кирпича на станциях Богандинка и Ялуторовск, Заводоуковск и Омутинка, Голышманово, Ишим и в др. местах.

Особенного внимания заслуживают многопролётные железнодорожные мосты через крупные реки – Пышму, Тобол, Ишим, на линии Тюмень-Омск, построенные в 1909–1913 годах под руководством замечательного русского мостостроителя Е. К. Кнорре. В XIX веке деревенские пейзажи южной части губернии напоминали голландские: многочисленные ветряные мельницы заполняли линию горизонта. Работали водяные мельницы, в том числе многоэтажные. Сохранились каменные паровые мельницы в Тюмени (1910), в Ялуторовске (1911) и в других городах. Столица губернии Тобольск располагала каменным зданием первой в городе электростанции, водокачкой и водонапорной башней (1903), нефтесборными цистернами компании братьев Нобель, винокуренным заводом и судоверфью. Во времена императора Петра I Тобольск производил ружья и пушки. А ещё раньше при Годунове тоболяки наладили первое в Зауралье и в Сибири бурение скважин на рассолы.

Материалы о памятниках промышленности губернии за последние три века сосредоточены в Тюмени в экспозициях музея Истории науки и техники Зауралья. Музей работает при нефтегазовом университете более двух десятилетий. В экспозициях, кроме всего прочего, содержатся подробнейшие сведения о замечательных инженерах и учёных, родившихся в зауральском крае или посвятивших свою деятельность Западной Сибири. Здесь можно упомянуть уроженца Тобольска Д. И. Менделеева, изобретателя радио А. С. Попова, конструктора российских атомных ледоколов доктора технических наук А. Е. Перевозчикова, математика В. М. Брадиса, авиаконструкторов А. С. Москалёва и О. К. Антонова. Одним из создателей первой в мире атомной электростанции в Обнинске стал доктор технических наук В. А. Малых почётный гражданин города Туринска. В молодости он учился в посёлке Тугулым районном центре, расположенном на границе Свердловской и Тюменской областей. С Тюменью связаны судьбы адмирала С. О. Макарова, инженера-электрика и дипломата Л. Б. Красина, главных городских архитекторов Алма-Аты А. П. Зенкова и Ташкента М. С. Булатова В нашем крае трудились видные предприниматели-судостроители И. И. Игнатов и Г. И. Гуллет, родоначальник сибирского маслоделия А. Ф. Памфилов. Тюмень гордится уроженцем села Гилёво под Тюменью генералом армии И. И. Федюнинским сподвижником и соратником маршала Г. К. Жукова, как и земляком из Тобольска, конструктором Останкинской телевизионной башни в Москве Н. В. Никитиным и мн. др.



    В. Е. Копылов, Россия, Тюмень, июль 2002 г.»




ЛИТЕРАТУРА.

1. Копылов В. Е. Памятники индустрии в тюменском Зауралье (на англ. языке). Тезисы XII Международного конгресса «Возрождение старых промышленных центров и роль индустриального наследия». – М.-Екатеринбург-Н. Тагил-Екатеринбург, Независимый институт материальной культуры, июль 2003, печ. л. – 0, 3 (XII International Congress «The Transformation of old industrial centers and the role of industrial heritage Yuly 10–17, 2003. Victor Kopilov, Industrial monuments in Tumen Zauralye, s. 52-53).

2. Копылов В. Е. Окрик памяти. В 3-х книгах. – Тюмень, «Слово», 2001-2003 гг.

















notes


Сноски





1


^*^ 1. Евладов В. П. Белый остров. Уральская советская энциклопедия. Свердловск-Москва, 1933, т. 1, с. 307-310. 2. Евладов В. П. По тундрам Ямала к Белому острову. Тюмень, изд. Института проблем освоения Севера СО РАН,1992, с. 261.






2


^^ По другим данным 1822 г.






3


^*^ Подтверждением тому уже в наше время стал выпуск Миниформ связи России в июле 2004 года почтового конверта с красочным изображением здания губернского музея, теперь картинной галереи.






4


^*^ На рис. 135 внизу показана очень редкая фотография С. О. Макарова, невозможная для демонстрации в советское время (журнал «Всемирное обозрение», 1904, № 17, с. 128). Как верующий человек, адмирал получает высочайшее благословение Русской церкви перед отъездом в Порт-Артур. Увы, благословение не помогло...






5


^*^ together (англ.) – вместе.






6


^*^ К концу работы над рукописью мне удалось узнать о неожиданном повороте событий. Инициативу восстановления столба перехватила соседняя Юшала. Настоятель Свято-Никольского прихода иерей И. Онкин установил на месте находки трёхметровую металлическую трубу с крестом наверху и надписями краской «Россия» и «Сибирь». Столб решили реставрировать летом 2005 года не на месте находки (?), а на новом асфальтированном шоссе возле своротка на Юшалу рядом с дорожным кафе. Здесь же намереваются построить часовню. Священник планирует организовать крестный ход к месту находки столба, затем к часовне и в деревню Марково. В деревне, через расчищенный участок старого тракта кстати, по почину местной жительницы О. В. Кайгородовой в частном доме организован музей «Сибирский тракт». Инициатива перечисленных людей похвальна, коли власти не считают возможным своё участие в возрождении старины. С другой стороны, коньюнктурное участие церкви прослеживается явно. Вызывает досаду и намеренный перенос в другое место восстановленного столба, не говоря уже о малограмотном размещении на столбе двух географических названий. На столбе были другие надписи. Интересы церкви оказались выше исторической точности.






7


^*^ Для любителей коллекционирования почтовых марок интересно будет узнать, что в 1957 году, или 10 лет спустя после падения Сихоте-Алинского метеорита, почтовая служба России выпустила красочную марку. Над таёжной деревней на фоне утренней зари можно видеть дымный след летящего метеорита.






8


^*^ Названы так в честь исследователя метеоритов Неймана.






9


^*^ Интересный факт из истории нашего края. В 1927 году жители Кургана выступили с инициативой переименовать город в Красинск в честь уроженца города Л. Б. Красина (1870–1926).






10


^*^ Сфрагистика – наука о печатях, их коллекционировании.