Ирина Андреева
Клин-баба
Повесть и рассказы
Гусиная любовь
В детстве я пасла гусей. В памяти моей осталась одна история. Стадо было невелико: гусак-вожак и четыре гусыни. Гусак, как водится, гордый и важный, а гусихи — три обыкновенные, а четвёртая — ну как у людей бывает, несчастная да неказистая. Правый глаз у неё был совсем незрячий. Чтобы видеть, выворачивала она шею в разные стороны, крутила головой и оттого выглядела неловкой, смешной, иногда оступалась и заваливалась набок.
А весной, когда падала с крыши капель, вся семья потешалась над Косой (так её называли). Вставала она под жёлоб на образовавшийся ледок и начинала плясать, сначала медленно, потом быстрей и быстрей шлёпала своими красными лапками — только брызги по сторонам, потешно запрокидывала одноглазую голову, как будто пыталась рассмотреть: откуда капает? Наверное, это был гимн Весне!
Всё бы ничего, но не признавал её гусак — «муж» законный, да и гусихи пощипывали. Первую весну, закончив кладку, гусыни дружно сели на гнёзда. Помню, мама сказала: «Не будет у Косой цыплят, хоть и яиц нанесла достаточно». Всё хлопотала: погрузит их в тёплую воду, а они то на дно уйдут, то не шелохнутся (с цыплёночком-то яичко «играет» в воде).
Так и вышло, все гусихи с выводком, а Косая одна. Совсем не стали гуси её подпускать, заклёвывали. Ходила она одинокая, неприкаянная. Но не долго — полюбилась гусаку соседскому. Бывало встретятся — «не наговорятся»: «Га-га-га!» да «га-га-га!». Кланяются друг дружке: шеями по земле стелются, клювами соприкасаются, будто целуются. Он крылья до земли распустит, обойдёт её вокруг, потом осядет на хвост, замашет крылами, вскинет голову и протрубит: «Ка-га!» — моя, мол. Гусишка ведёт себя скромно, только головой вертит, стараясь удержать его в поле зрения.
Так до поздней осени и видались, пока хозяева не застали своих питомцев в тёплые стайки на зимовку.
На следующую весну опять встретились. И смех и грех: «любовник» на крыльях через забор от законных «жён» к нашей гусыне летал! И когда пришла пора выпускать выводок на волю, Косая тоже оказалась счастливой мамашей. Да вот незадача, охранять-то приплод некому. «Супруг» не принимает, а «любовник» законных детей стережёт.
Вот и приходилось мне пасти их всё лето, пока не оперятся. Не доглядишь, вороньё растащит, а то и из леса мелкий хищник налетит. «Следи, но гусят к себе не приручай, быстро они к рукам привыкают!» — накажет мама.
Куда там! Любила я их до смертушки, только скроется она из вида, все гусята мои. Сяду на полянку, соберутся цыплятки в кучу возле, накрою их платком, как крылом, попискивают жёлтые комочки, словно колокольчики нежно дребезжат, тише, тише и затихнут, заснут.
Как-то раз легла на спину, забрался ко мне гусёнок на грудь, дальше на лицо, лапки холодные, нежные. Думаю: «Что дальше будет делать?».
И так и этак вертел он головой, с любопытством разглядывал, прицелился да как клюнет мне прямо в глаз. Долго глаз болел, а признаться не смею, сама виновата, не послушалась маму. Как та гусиха, чуть не окосела, но гусиный выводок любить не перестала. Придёт мама сменить меня на обед, а гусята шеи вытянут, крылышками машут и все за мной, как горох, гусыня-мать носится, кричит в панике.
Так продолжалось не один год. Но пришлось Косую извести. Уж больно сосед наш злился, что гусак его нашу гусиху любит. Гонял его палками, да толку-то чуть… Любовь не картошка!
Ирина Андреева
Клин-баба
Повесть и рассказы
Гусиная любовь
В детстве я пасла гусей. В памяти моей осталась одна история. Стадо было невелико: гусак-вожак и четыре гусыни. Гусак, как водится, гордый и важный, а гусихи — три обыкновенные, а четвёртая — ну как у людей бывает, несчастная да неказистая. Правый глаз у неё был совсем незрячий. Чтобы видеть, выворачивала она шею в разные стороны, крутила головой и оттого выглядела неловкой, смешной, иногда оступалась и заваливалась набок.
А весной, когда падала с крыши капель, вся семья потешалась над Косой (так её называли). Вставала она под жёлоб на образовавшийся ледок и начинала плясать, сначала медленно, потом быстрей и быстрей шлёпала своими красными лапками — только брызги по сторонам, потешно запрокидывала одноглазую голову, как будто пыталась рассмотреть: откуда капает? Наверное, это был гимн Весне!
Всё бы ничего, но не признавал её гусак — «муж» законный, да и гусихи пощипывали. Первую весну, закончив кладку, гусыни дружно сели на гнёзда. Помню, мама сказала: «Не будет у Косой цыплят, хоть и яиц нанесла достаточно». Всё хлопотала: погрузит их в тёплую воду, а они то на дно уйдут, то не шелохнутся (с цыплёночком-то яичко «играет» в воде).
Так и вышло, все гусихи с выводком, а Косая одна. Совсем не стали гуси её подпускать, заклёвывали. Ходила она одинокая, неприкаянная. Но не долго — полюбилась гусаку соседскому. Бывало встретятся — «не наговорятся»: «Га-га-га!» да «га-га-га!». Кланяются друг дружке: шеями по земле стелются, клювами соприкасаются, будто целуются. Он крылья до земли распустит, обойдёт её вокруг, потом осядет на хвост, замашет крылами, вскинет голову и протрубит: «Ка-га!» — моя, мол. Гусишка ведёт себя скромно, только головой вертит, стараясь удержать его в поле зрения.
Так до поздней осени и видались, пока хозяева не застали своих питомцев в тёплые стайки на зимовку.
На следующую весну опять встретились. И смех и грех: «любовник» на крыльях через забор от законных «жён» к нашей гусыне летал! И когда пришла пора выпускать выводок на волю, Косая тоже оказалась счастливой мамашей. Да вот незадача, охранять-то приплод некому. «Супруг» не принимает, а «любовник» законных детей стережёт.
Вот и приходилось мне пасти их всё лето, пока не оперятся. Не доглядишь, вороньё растащит, а то и из леса мелкий хищник налетит. «Следи, но гусят к себе не приручай, быстро они к рукам привыкают!» — накажет мама.
Куда там! Любила я их до смертушки, только скроется она из вида, все гусята мои. Сяду на полянку, соберутся цыплятки в кучу возле, накрою их платком, как крылом, попискивают жёлтые комочки, словно колокольчики нежно дребезжат, тише, тише и затихнут, заснут.
Как-то раз легла на спину, забрался ко мне гусёнок на грудь, дальше на лицо, лапки холодные, нежные. Думаю: «Что дальше будет делать?».
И так и этак вертел он головой, с любопытством разглядывал, прицелился да как клюнет мне прямо в глаз. Долго глаз болел, а признаться не смею, сама виновата, не послушалась маму. Как та гусиха, чуть не окосела, но гусиный выводок любить не перестала. Придёт мама сменить меня на обед, а гусята шеи вытянут, крылышками машут и все за мной, как горох, гусыня-мать носится, кричит в панике.
Так продолжалось не один год. Но пришлось Косую извести. Уж больно сосед наш злился, что гусак его нашу гусиху любит. Гонял его палками, да толку-то чуть… Любовь не картошка!