Андрей Маркиянов
Последний лист
Вторая книга стихов
Пришествие
(сказка)
В занесенной бураном деревне,
Далеко от проезжих дорог,
По традиции славной и древней,
Рождество обозначилось в срок.
Шесть домов у лесистых нагорий.
Молодежь — кто на БАМ, кто в Острог.
Лишь седой поселенец Григорий
Внучку Машу растил и берег.
И свершилось все, словно бы кстати,
Как любовный итог бытия —
Ровно в полночь на банных полатях
У Марии рождалось дитя.
А любовь приключилась весною,
Когда таял и ежился снег.
К ним, дома обходя стороною,
Незнакомый пришел человек
Весь в крови дохромал, оступился,
Удержался за темный венец.
На хозяев взглянул — и свалился,
И вздохнул: — Вот и все, наконец.
Опустилась красавица рядом,
— Не погибнешь, — шепнула в ответ.
Он пронзил ее пристальным взглядом:
— Я искал тебя тысячу лет.
Был я воином в темных доспехах,
Был в местах неземной красоты.
Я всего добивался с успехом,
Но венец моих поисков — ты.
В этих дебрях бескрайней России
Я нашел долгожданный цветок.
Ты подаришь мне сына, Мария.
Эта участь твоя. Это — Рок.
Я прощусь через месяц с тобою
А вернусь — ты услышишь — зимой.
Предначертано это судьбою,
А судьба не бывает земной.
— Я готова к судьбе неизбежной.
Пусть все будет, как ты говоришь.
И зимою суровой и снежной
Будем ждать тебя — я и малыш.
Погодя прибежали соседи
Парня — в дом, полушубок — долой.
Утвердились — работа медведя,
Слава, Богу, что цел головой.
Смуглоликий, высокий, кудрявый,
Он спокойно лежал и молчал
След когтистый, косой и кровавый
Рассекал его грудь до плеча.
Из Заимки столетнюю бабку
На столетних примчали санях,
Вместе с ней, «колдовскую» укладку —
Травы, зелье, настой на костях.
Но едва осадили у бани,
Бабка тотчас промолвила: —
Стой. Стой, мужик. Разворачивай сани,
Скоро едем обратно домой.
67
Слушай, Гриша, — дойдя до крылечка,
Продолжала старуха. — Беда.
Смажьте рану золою из печки.
Не за этим он прибыл сюда.
И добавила с жалкой улыбкой:
— Пусть Мария к больному придет.
И достань с чердака ее зыбку,
В Рождество ожидайте приплод.
Чуть ума не лишился Григорий
Чуть не сутки по лесу бродил.
И запил с небывалого горя
И без устали месяц пропил.
А «очнулся» — исчез неизвестный
Вот мерзавец! Да, как же он мог?
А Мария с улыбкой прелестной
Отвечала: — Воротится в срок…
…Жутко филин над банею ухал,
А потом опустился на тын.
У полка вся в поту повитуха
Разогнулась и молвила: — Сын.
Да здоровый какой, да чернявый.
Где ж твой батька, в какой стороне?
Филин ухнул и взмыл величаво
В небо черное к полной луне.
Ночь пришла. Всех сморила усталость.
Дом уснул, лишь скрипели сверчки.
А дитя в темноту улыбалось —
Золотились кошачьи зрачки.
Последний лист
Вторая книга стихов
Пришествие
(сказка)
В занесенной бураном деревне,
Далеко от проезжих дорог,
По традиции славной и древней,
Рождество обозначилось в срок.
Шесть домов у лесистых нагорий.
Молодежь — кто на БАМ, кто в Острог.
Лишь седой поселенец Григорий
Внучку Машу растил и берег.
И свершилось все, словно бы кстати,
Как любовный итог бытия —
Ровно в полночь на банных полатях
У Марии рождалось дитя.
А любовь приключилась весною,
Когда таял и ежился снег.
К ним, дома обходя стороною,
Незнакомый пришел человек
Весь в крови дохромал, оступился,
Удержался за темный венец.
На хозяев взглянул — и свалился,
И вздохнул: — Вот и все, наконец.
Опустилась красавица рядом,
— Не погибнешь, — шепнула в ответ.
Он пронзил ее пристальным взглядом:
— Я искал тебя тысячу лет.
Был я воином в темных доспехах,
Был в местах неземной красоты.
Я всего добивался с успехом,
Но венец моих поисков — ты.
В этих дебрях бескрайней России
Я нашел долгожданный цветок.
Ты подаришь мне сына, Мария.
Эта участь твоя. Это — Рок.
Я прощусь через месяц с тобою
А вернусь — ты услышишь — зимой.
Предначертано это судьбою,
А судьба не бывает земной.
— Я готова к судьбе неизбежной.
Пусть все будет, как ты говоришь.
И зимою суровой и снежной
Будем ждать тебя — я и малыш.
Погодя прибежали соседи
Парня — в дом, полушубок — долой.
Утвердились — работа медведя,
Слава, Богу, что цел головой.
Смуглоликий, высокий, кудрявый,
Он спокойно лежал и молчал
След когтистый, косой и кровавый
Рассекал его грудь до плеча.
Из Заимки столетнюю бабку
На столетних примчали санях,
Вместе с ней, «колдовскую» укладку —
Травы, зелье, настой на костях.
Но едва осадили у бани,
Бабка тотчас промолвила: —
Стой. Стой, мужик. Разворачивай сани,
Скоро едем обратно домой.
67
Слушай, Гриша, — дойдя до крылечка,
Продолжала старуха. — Беда.
Смажьте рану золою из печки.
Не за этим он прибыл сюда.
И добавила с жалкой улыбкой:
— Пусть Мария к больному придет.
И достань с чердака ее зыбку,
В Рождество ожидайте приплод.
Чуть ума не лишился Григорий
Чуть не сутки по лесу бродил.
И запил с небывалого горя
И без устали месяц пропил.
А «очнулся» — исчез неизвестный
Вот мерзавец! Да, как же он мог?
А Мария с улыбкой прелестной
Отвечала: — Воротится в срок…
…Жутко филин над банею ухал,
А потом опустился на тын.
У полка вся в поту повитуха
Разогнулась и молвила: — Сын.
Да здоровый какой, да чернявый.
Где ж твой батька, в какой стороне?
Филин ухнул и взмыл величаво
В небо черное к полной луне.
Ночь пришла. Всех сморила усталость.
Дом уснул, лишь скрипели сверчки.
А дитя в темноту улыбалось —
Золотились кошачьи зрачки.