Арнольд Райсп


Хрустальные сосульки. Рассказы


Штиблеты

По дороге, перебирая босыми ногами, словно скороход, поднимая пыль, бежал Юрка. Со стороны можно было подумать, что его кто-то преследует. Колька пригляделся, но ничего не увидел, кроме пыли, которая кружилась за ним и, закручиваясь спиралью, поднималась вверх, словно вихревая воронка, раскрученная волшебником перед непогодой.

Поравнявшись с Колькой, Юрка выкрикнул: «Привет от старых штиблет!» и тут же пролетел мимо, растворяясь в пыльном тумане. Его рубаха раздувалась ветром и походила на маленький парус, который топорщился поверх штанов и, укрывая спину, трепыхался из стороны в сторону.

Только сейчас Колька заметил, что на верёвке за ним тащится старый поношенный ботинок, похожий на странную каракатицу. Вшитые и развёрнутые в стороны боковины ботинок с отверстиями для шнурков хлопали о землю, как будто старый и упрямый ослик потряхивал ушами. Ботинок, по всей видимости, уставший от своей непростой жизни, состарился и не ожидал такой резвой прогулки, и всячески пытался, словно руками, притормаживать, цепляясь за неровности земли, при этом он кувыркался, переворачивался в воздухе, обращая внимание прохожих, как клоун привлекает внимание зрителей на арене цирка. Оторванная подошва то и дело раскрывала пасть и обнажала ржавые, кривые гвоздики, которые были не в силах удерживать подошву и напоминали зубастого хищника, готового проглотить всё, что попадётся ему на его пути.

— Постой, куда же ты? — прокричал Колька и, не дождавшись от Юрки ответа, бросился вдогонку.

— Эй, послушай, Юрка, это что за кикимора за тобой тащится?

При этом Кольку скрючило от смеха, и, присев на четвереньки, он захохотал, указывая пальцем на ботинок с разинутым зевом.

— Какой-то он странный у тебя, посмотри, зубищи-то какие у него прорезались! Зараз можно испугаться, — продолжая безудержно смеяться, проговорил он. — Может, одолжишь башмачки поносить?

— Отбегали они, это остатки прежней роскоши, — с улыбкой произнёс Юрка. — Вот решил напоследок прокатить старца по улице.

— А где второй ботинок?

— Да он от немощности дома решил остаться.

— Ясное дело, — сказал Колька, — старость надо уважать, ботинки заслужили такую почесть. Правда, покатал бы ты лучше его в детской коляске.

— Да я и сам не против того, чтобы прокатиться, — с улыбкой на лице ответил Юрка. Кто бы только меня покатал!

— А это запросто! — сказал Колька. — Бросай в овраг свою кикимору, и пойдём к Серёге, может у него найдётся подходящий транспорт. Вот и будет нам чем заняться.

— С удовольствием, — ответил Юрка и, схватив ботинок за отворот, размахнулся и со всей силой запустил его в самую гущу крапивы, растущей на склоне. Кусты крапивы, словно сотканные кем-то в плотные, непроходимые заросли, заколыхались, и до этого не пропускавшие солнечные лучи, расступились и разбросили солнечные пятна по склону оврага.

— Вот так-то лучше будет, — произнёс Колька. — А ты знаешь, мне отец обещал новые штиблеты купить, — вдруг задумчиво сказал Колька.

— А это что, башмаки такие?

— Да нет, это модные туфли на кожаной подошве и на каблучках.

— И что, ты модником станешь? Зазнаешься и будешь щеголять, постукивать каблучками на тротуарах?

— Ладно тебе насмехаться! Сейчас мне не до моды, мне и стоптанные сандалии бы пригодились. А без них можно все ноги избить, и в новых штиблетах тогда не походишь.

— Ты дождись меня, я мигом, только домой заскочу, чтобы обувь надеть.

— Валяй, мне тоже надо обуться.

В сенях Колька не обнаружил своих кожаных сандалий на ремешке.

— Вроде я убирал их с крыльца. А может, и нет, — задумчиво прошептал себе под нос Колька и почесал затылок.

— Неужели снова решил пошутить Джульбарс? Вот незадача, придётся опять перекапывать грядки, искать утаённый собакой припас. Однажды уже было такое.

Дома Колька ещё раз решил заглянуть под шкаф, но там тоже не оказалось сандалий. Но вдруг он увидел калоши, с розовой подкладкой внутри.

— Надену-ка я лучше их, — решил Колька, — мне всё равно скоро купят штиблеты, вот тогда и задам я форсу, — решил он, — а бегать можно и в калошах.

Он сунул ноги в калоши, и выскочил за ворота.

— Ты что, собрался по лужам бегать, — спросил Юрка, увидев сверкающую чёрным отливом обувку. — Дождя вроде не предвидится, — добавил он и посмотрел на всякий случай на небо.

Спутанные лохмы волос накрыли глаза Юрки, и он небрежно сдёрнул их рукой в сторону. Лёгкий и порывистый ветерок дул со стороны оврага, верхушки деревьев едва качались, и лишь пение крохотной синехвостки, затерявшейся где-то в плотной тенистой листве, поднималось высоко вверх и превращалось в звенящую мелодию солнечного дня.

— Бежим к Серёге, только смотри, не потеряй «штиблеты», — с улыбкой произнёс Юрка.

Он первым сорвался с места. Колька хотел было припустить следом, но нога предательски буксанула внутри калоши, чуть было не потеряв её. Колька решил сменить манеру движения. Он побежал, шаркая ногами, обутыми в калоши, и, переставляя ноги, словно лыжник, скользящий по лыжне, оставляя примятый след на траве, старался не отставать от Юрки.

— Да-а-а! С тобой далеко не убежишь, — с улыбкой сказал Юрка, дожидаясь «модника» Кольку у Серёжкиных ворот.

— А что, можно и без калош, — произнёс Колька, нагнулся, сдёрнул с ног калоши и забросил их в траву, росшую у забора. — Пусть полежат без меня, я пока обойдусь и без них!

Друзья распахнули калитку и вошли в ограду. Во дворе они заметили Серёгу, тот с измазанными в масле руками возился с велосипедной втулкой.

— Шарики заели в подшипнике. Хочу смазать, — завидев ребят, выпалил он.

— А ты знаешь, Серёга, зачем мы пришли?

— Откуда мне знать, что у вас на уме, я же не ясновидящий.

— Да хотим попросить у тебя тарантас.

— Какой ещё такой тарантас? — спросил он, удивлённо разглядывая ребят.

— Ну, тот, что на колёсах, — и они показали рукой на коляску со скособоченными колёсами, которая стола возле сарая.

— А-а-а это та, на которой шалтай-балтай на карнавал в гости к козлу ездил, — с улыбкой произнёс Серёга. — Так у неё после этого все колёса в разные стороны смотреть стали. Косоглазие у коляски случилось.

— К какому козлу? — заинтересовавшись, спросил Колька.

— Да есть тут по соседству рогатый. Стёпкой зовут. Толстячок Толька с горы на коляске решил съехать, и он так сильно разогнался, съезжая с горы, что и сам чуть не расшибся.

Козёл Стёпка бабки Лены в логу траву щипал. Увидев Тольку, мчащегося с горы, он с испугу шары вылупил, ну и стойку боевую принял: рога наставил прямо на Толика. Видно, почуял, что Толькина туша в коляске на него летит. Приготовился. А тут и Тольку испуг хватил, зрит он, что залетит сейчас на козлиные рога, и давай маршрут менять. Не справился с управлением и прямо в забор.

— Ну, а козёл чего?

— Ну, что он мог сказать, посмотрел на него: «Бе-е-е», — говорит, «Бе-до-ла-га»! — и, показав ему язык, продолжил щипать травку.

— Ну а Толька?

— А Толька после того, как въехал в забор, решил посчитать сломанные доски: до трёх сосчитал, потом сбился. Рёбра считать не стал. Козел Стёпка рогатый прямо перед лицом стоял. И переключился он на Стёпку: разные слова стал подбирать, а потом давай сгоряча его оскорблять! Короче, словесная баталия у них получилась. А козёл-то толком ему возразить не может, одно «бе-е-е» да «бе-е-е». Поняв, что с козлом ему не договориться, он поднял искорёженную колесницу и приволок её мне. «Забирай свой тарантас, — говорит он, — мне такой больше не нужен, уж больно он норовистый. Пришлось усмирять ему пыл, ну и помял его немножко. Но в этом моей вины нет. Козёл Стёпка во всём виноват», — стал он оправдываться. Я не стал с ним спорить, взял у него коляску и забросил в угол. Вот сейчас и думаю, как исправить кособокие колёса.

— Ладно, Серёга, пойду я домой, не удалось нам сегодня покататься с Юркой! День, что ли, сегодня такой неудачный: сандалии потерял, на коляске не удалось покататься. Зато завтра у меня будет самый счастливый день, только по секрету расскажу вам, — восторженным шёпотом произнёс Колька, — мы с отцом пойдём в магазин покупать мне штиблеты!

Хотя Колька и сказал это шёпотом, но его слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Не ожидали ребята такой новости, переглянулись и несколько мгновений стояли безмолвно. Подул ветерок, и подхваченная ветром калитка ворот, скрипя, отворилась, словно ещё кто-то, стоящий за калиткой, спешил услышать Колькину новость.

Колька улыбнулся и выскочил за ворота.

Проснувшись утром следующего дня, Колька почувствовал волнение. Ему хотелось быстрей пойти в универмаг. Штиблет, о которых рассказывал ему отец, у него ещё не было, и он представлял, как будет надевать штиблеты и завязывать шнурки. А вот как лучше зашнуровать их, лесенкой или крестиком, он ещё не решил.

— Мы скоро пойдём в магазин? — спросил у отца Колька.

— Да ещё рано, — произнёс отец.

Время, как назло, тянулось медленно. Колька никак не мог найти себя занятие. Он смотрел в окно и наблюдал, как ветер шелестит листьями; воробьи, слетая с деревьев, громко чирикали, укрывались в листве и снова садились на ветки, раскачивая их.

В воскресный день в детский универмаг Колька пошёл вместе с отцом, а мама осталась дома с младшим братом и сестрой заниматься домашними делами.

Они шли неспешным шагом вдоль деревянных домов, окружённых садами, по дощатым тротуарам. Тротуары поскрипывали, издавая жалобные звуки, похожие на звук туго натянутой струны старого контрабаса, которого давно никто не брал в руки. Временами в воздухе появлялся стук, подобный ударным инструментам, от каблуков и каблучков граждан, спешащих в столь ранний час по своим делам.

— А мои каблучки также будут стучать? — вдруг спросил у отца Колька.

— Конечно, если будешь ходить аккуратно и не спотыкаться, — с улыбкой ответил отец.

— Тогда надо выбрать размер по ноге, а то мама опять скажет: «На вырост нужно было брать. Нога растёт, как огурец на грядке. Не успеешь купить, как нога вымахала. Что потом с обувью делать?». А если на вырост возьмём, то, конечно, буду спотыкаться. Лучше брать по размеру, — произнёс Колька и, чуть не запнувшись об торчащую доску тротуара, сказал, — всё же хорошо, когда младший брат есть. Обноски ему можно сплавить. Правда, папа?! — произнёс Колька и посмотрел на отца.

Отец улыбнулся:

— Так-то оно так. Будем выбирать обувь, конечно, по ноге, с небольшим запасом.

Такой ответ отца успокоил Кольку, и он радостно запрыгал, перескакивая с одной дощечки на другую. Так незаметно с разговорами они подошли к автобусной остановке у вокзала.

Автобус с номером «2» с рогатым оленем на постаменте, объезжая вокзальный скверик, подкатил к остановке. Пыхнув воздушными тормозами и подняв облако пыли, он, как вкопанный конь, остановился прямо перед Колькой.

— Смотри, папа, я правильно выбрал место! — и, не дожидаясь ответа, первым заскочил в открывшуюся дверь автобуса.

В автобусе Колька сел у окна и стал с любопытством разглядывать дома, пешеходов и овраг с ручьём, убегавший под мост.

— Овраг, как у нас, такой же заросший, — закричал на весь автобус Колька и ткнул пальцем в стекло, обращая внимание отца.

— Драмтеатр! Следующая остановка — горсад, — прозвучал голос кондуктора.

— Нам скоро выходить, — произнёс отец.

Универмаг «Детский мир» встретил Кольку шумом детских голосов. Большинство ребят с родителями толпились у прилавка с игрушками. Колька ринулся в обувной отдел, где на полках красовалось много различной обуви, и стал рыскать глазами, стараясь обнаружить заветные штиблеты. Он увидел их сразу. Они стояли на картонной коробке, поблескивая отражённым светом, падающим из окна магазина.

«Настоящие штиблеты, о которых я мечтал», — подумал Колька.

— Вам какие туфли? — вдруг спросила у отца продавец.

— Нам вон те штиблеты, — первым выкрикнул Колька и показал рукой на коробку с обувью.

Продавец улыбнулась:

— Раз штиблеты, то пожалуйста — штиблеты, — и, улыбаясь, подала коробку. — Размер, похоже, твой, — сказала она.

Кольку сразу привлекла кожаная подошва светло-жёлтого цвета с чёрным каблучком. Подошву окаймлял узорчатый выступающий рант. Чёрный блеск кожи завораживал. На подошве стояла надпись: «Фабрика «Скороход».

Отец повертел в руках штиблеты и сказал:

— Ленинградская, старинная фабрика.

Колька встрепенулся и, посмотрев на отца, радостно крикнул:

— Да мы же были в Ленинграде! Там, где крейсер «Аврора»!

Отец улыбнулся и потрепал по голове сына:

— Помнишь!


С коробкой в руках Колька вместе с отцом вышли из магазина. Домой возвращаться было радостно. Это был один из самых счастливых Колькиных дней. На улице светило яркое солнце, кругом на клумбах благоухали цветы, громко раздавались поющие клаксоны автомобилей.

Одним словом, это был праздник. Праздник Кольки, держащего в руках коробку со штиблетами, на подошве которых красовалась надпись «Фабрика «Скороход».