Арнольд Райсп
Хрустальные сосульки. Рассказы
Чижик-пыжик
Эх, до чего сообразительная молодёжь вырастать стала, а мне хочется поведать историю о подростках, когда ещё не было разных электронных гаджетов. Правда, в то далёкое время моего детства находились другие, не виртуальные, а реально увлекательные занятия. Одним из выдумщиков этих занятий и игр на нашей улице был мой друг Вовка. То рогатки и самопалы привлекают его, то в ножички предложит сыграть, то погонять на коньках, прикрученных к валенкам верёвками, а то позовёт в овраг с гор покататься на бочатах, сделанных из добытой где-то деревянной кадушки из-под огурцов…
А тут Вовка увлёкся ловлей птиц. Да не каких-то там простых, вроде воробушков и синичек, так нет, ему подавай певчих птиц: щеглов, чечёток, чижей, чтобы с утра до вечера их песни слушать. На худой конец и снегирь-свистун сгодится. Целыми днями он по оврагам с клеткой-ловушкой лазит, внимает птичьим музыкальным трелям.
Все уж стали думать, что Вовка ударился в музыкальное творчество. Ждут от него чего-нибудь оригинального в этом увлечении, и как-то не стали его разочаровывать своим будничными занятиями. Но однажды повстречали и поинтересовались, как у него дела.
— Не отвлекайте меня, — сказал Вовка, — мне сейчас не до вас, — и он поплёлся опять в овраг.
«Ничего себе, — подумали мальчишки, — каким важным заделался!».
А тут вдруг ему что-то в голову запало, и Вовка говорит им:
— У меня предложение созрело, хочу рассказать вам, как в чижа играть.
Вначале ребята как-то не поняли его: что это за игра такая и кто ему о ней начирикал? Чиж — это же птица, он по воздуху летает, а мальчишки вроде бы бескрылые да и чирикать не научились, а вот свистеть — это запросто: два пальца в рот, а то и с обеих рук по два пальца сразу, и такой свист раздаётся, что на соседней улице хоть ставни в окнах закрывай. Мёртвого зараз поднять можно! Граждане одно время даже бояться стали, не соловей ли разбойник в округе появился?
А сосед Толик, так он до чего умудрился — стал под настоящего соловья косить. Из бересты берёзы, что по соседству у дома росла, срезал очень тонкий лепесток с коры, похожий на прозрачного мотылька. Если в солнечный день лепесток на просвет посмотреть, то глаза от света слипаются. А он приложит двумя руками к губам такой инструмент и давай насвистывать. Получается, как у настоящего соловья, так радостно и весело заливается, что душа сама хочет петь.
Соседские бабульки вечерком на лавочке возле дома соберутся и слушают Толькин соловьиный концерт, а сами так грациозно по сторонам посматривают, кавалеров и молодость свою вспоминают и перешёптываются между собой, боясь нарушить музыкальное выступление.
А одна из них, по имени Матрёновна, та ещё певунья и веселуха, по секрету подругам сказывает:
— Если соловей поёт — это значит, что соловьиха в это время на яйцах в гнезде сидит и птенцов выпаривает. А самец-то ещё тот сорванец! Слышите! Как он старается. Это чтобы птенчата, когда они еще в яйцах находятся, обучались музыкальной грамоте. Они в своей скорлупе, словно в консерватории, обучение получают. Не раз, — говорит она, — я это дело наблюдала в молодости. На следующий год в новом составе из подросших птенцов прилетят концерт исполнять. Соловьиная трель так и будет разноситься в садах!
Вовка-птицелов большой интерес к певчим птицам имел, и когда он из оврага с клеткой возвращался, то подслушал разговор бабулек и решил ребятам рассказ Матрёновны передать.
— Давайте, — сказал Вовка, — яйца под нашу несушку курочку-рябу подложим, пусть она сидит и выпаривает, а мы Толика в курятник пригласим, чтобы он для них соловьиную рапсодию исполнял. Глядишь, цыплята вылупятся и по-соловьиному петь начнут. А так от них только один писк: пик-пик, а когда они подрастут, то только кокочут: «Ко-ко-ко, ко-ко-ко». Никакой спевки у них не получается. Все звуки на одной ноте, нотной грамоты не знают, ни «до», ни «ре», а так, глядишь, и заживём весело, кругом песнь соловьиная будет слышна.
— А с петухом что будем делать? — с серьёзным лицом и слегка заикаясь спросил Юрка.
— На переучивание отправим к Витьке, он же в музыкалку по классу баяна ходит. Вот пусть и займётся обучением хохлатого.
— Ну, Вовка, ты и выдумал, — смеясь, выпалил Колька, — мы так из птенцов городищенский птичий хор организуем. У нас в хоре соловьи, щеглы и чижи запоют. Что тогда вороны и сороки будут делать?
— На подпевку поставим. А дирижёром будет петух бабки Мани.
— Да, Вовка, фантазия у тебя разыгралась! Давай лучше расскажи про игру в чижа, про чижика-пыжика. С чего-то уже начинать надо, а то собрались вроде играть, а ничего об этой игре не знаем, да и пацанов ознакомить надо!
— Да игра-то простая. Надо только берёзовый кол да палки, наподобие бит, достать.
— А про чижа ты говорил, где его взять? Что, ловить пойдём?
— Ну, дурень, слушай. Чиж — это такой образ, воплощённый в дерево, его тоже вырезать из дерева придётся. Вроде пенька, только со спинкой горбатой, как у верблюда. Сообразил?
— И что, он летать, как чиж, будет?
— Полетит, как миленький, если битой хорошенько вдарить по колышку, на который присядет деревянный чижик-пыжик.
— А дальше-то что делать?
— А дальше чижиков ловить надо!
— Это ты для смеха сказал?
— Да какой тут смех, один только грех! Для этого придётся в лес смотаться, кол берёзовый и палки для бит нарубить. Небольшой ущерб нанести лесному хозяйству.
— Про берёзовый кол ты хорошо сказал. Хорошо, что не берёзовый крест.
— Ну а играть ты сам научишься, когда дело до этого дойдёт. Тренируй пока ноги, бегать много придётся, — с улыбкой произнёс Вовка.
Колька сначала смутился, но потом подумал, что вроде с бегом у него всё в порядке. Ноги хоть слегка кривизной страдают, но когда надо, не хуже колёс крутятся. Бегут домой так, что прямо удержу нет, зная, что отец уже дома и может заметить отсутствие сына. Будет факт на лицо! Отец сразу поймёт, что Колька целый день пробегал на улице. Придётся отчёт перед отцом держать. Но потом Колька успокоился и приободрился, вспомнив, что ему предстоит в лес сгонять.
— Давай поедем на велосипедах, — говорит он Вовке, — дело быстрей будет, и мы успеем вернуться до прихода родителей. За компанию и ребят с улицы прихватим.
— Мы ж не лес валить едем, — говорит Вовка. — Возьмём только Юрку и втроём смотаемся.
Так и порешили.
Прихватив Юрку и топорик, покатили в сторону деревни Плеханово. Решили вдоль железной дороги передвигаться, по железнодорожному полотну. Налегли на педали велосипедов и поехали не спеша. День ещё весь впереди был. Жарковато стало, солнце прямо маковку печёт. Испарение креозота от шпал и запах мазута от железнодорожной насыпи исходит, но движению вроде не сильно вредит.
— Шибко разит, — вдруг говорит Юрка, — от этого духа дышать невыносимо становится, даже колёса скрипеть начинают, как бы с велика не свалиться.
— А нам вроде ничего.
— Глубоко не дыши, а то голова кругом пойдёт, — с улыбкой посоветовал Вовка, оглядываясь в сторону Юрки.
А тут и будка путевого обходчика впереди показалась. Из неё вышел дежурный по переезду в форменной фуражке с флажком в руках и стал посматривать в их сторону, словно проходящий состав ожидает. Тут, конечно, головной велосипедист Вовка заволновался, наверное, он вспомнил, что гудка паровозного у велосипеда нет, ход приубавил и притормаживать стал.
«Сейчас «парку» задаст нам фуражка, — подумал Колька. — Безопасность движения на железной дороге нарушаем». Стали другой путь искать. Шурша колёсами по гравию, скатились с насыпи и в обход этой будочки, мимо путевого обходчика в форменной фуражке с флажком, покатили дальше, в направлении лесочка. Главное здесь было не замешкаться и вовремя правильный манёвр сделать. А так пришлось бы по их уставу ответ держать и опоздать домой могли бы, и из расписания выбиться. А фуражке вроде бы на мальчишек и ноль внимания.
Тут звоны и перезвоны на переезде начались. Полосатый шлагбаум цвета морской тельняшки дёрнулся и переезд перекрыл. Ребята подумали, что фуражка с флажком их вышла встречать, а оказалось, что поезд курьерский со станции вышел и вслед за ними спешит на подъём. Обидно, конечно, стало, что паровоз решил их обогнать. Но на это он и курьерский!
Ну, делать нечего, едут дальше, а тут и посадки из деревьев начались, вроде и деревца нужные появились. Правда, деревца, похожего на чижика, не видно, да и самого пернатого чижика не слыхать. Все лесные звуки заглушил грохочущий состав курьерского поезда во главе с пыхтящим паровозом.
— Славно, — сказал Вовка, — дальше можно не ехать!
— А что, — говорит Юрка, — чем дальше в лес, тем больше дров!
— Может, ты ещё скажешь, лес рубят — щепки летят? Мы же не за дровами поехали! Вон, смотрите, на опушке деревья срубленные лежат, там и берёзы есть. То, что нам надо!
Тут, конечно, все разом и остановились. Побросали на траву средства передвижения и, взяв с собой топорик, направились на просеку. Юрка Растопыркин ловко берёзку топориком ощипывать стал, да так, что щепки по сторонам стали разлетаться.
«Почему Юрке такую фамилию дали, — подумал Колька, — руки вроде на месте, не топорщатся, и топор в руках слушается. По дереву, словно дятел, тюкает, даже неплохо получается, и ритм музыкальный прослеживается: ту-ки, тук, ту-ки, тук. Прямо, как на барабане».
Юрка так увлёкся, что оторваться не может. Потом разогнулся, встал с топориком в руках, шею вытянул, как лебедь, а сам стоит зелёный, словно молодая берёзка.
— Ты что позеленел-то? Вроде воздух натуральный, для здоровья полезный!
— Да запахом от шпал надышался, вот всё перед глазами и струится.
— Плохой из тебя, Юрка, нюхач, — с улыбкой произнёс Вовка.
Натюкали все вместе небольших по размеру берёзовых палок, да таких, чтобы с ними на велике разместиться можно было. Взяли по две штуки на брата, привязали к раме как следует, и покатили обратно домой.
Добрались до дома и сразу принялись за дело. Кольке досталась работа из палки чижа сделать. Образ его он помнил; всё ещё перед глазами стоял пенёк с горбинкой, так и засел в голове. Колька достал свой подарок — перочинный ножичек, присел в тенёчке на завалинке у дома и подстругивает берёзовую палочку, ваяет из неё чижика-пыжика и под нос потихоньку мурлыкает:
Чижик-пыжик,
Где ж ты был?
На опушке лес хранил.
Накатила ребятня
И стругать давай меня.
А теперь мне здесь тоска,
Там в лесу мои друзья.
Незавидная судьба.
Будут ножки мне строгать,
Да по улицам гонять.
Хорошо в лесу жилось.
Что теперь со мной стряслось?
Не увижу я друзей,
Братцы, выручайте поскорей.
— Ты с кем там разговор ведёшь, наш папа Карло? — с улыбкой произнёс Юрка.
— Да вот мой чижик деревянный что-то затосковал по своим друзьям, обратно в лес просится. Что мы с ним теперь будем делать?
— Ну, не в лес же одного его отправлять. Пусть теперь привыкает к нам, ему с нами веселей будет.
Хрустальные сосульки. Рассказы
Чижик-пыжик
Эх, до чего сообразительная молодёжь вырастать стала, а мне хочется поведать историю о подростках, когда ещё не было разных электронных гаджетов. Правда, в то далёкое время моего детства находились другие, не виртуальные, а реально увлекательные занятия. Одним из выдумщиков этих занятий и игр на нашей улице был мой друг Вовка. То рогатки и самопалы привлекают его, то в ножички предложит сыграть, то погонять на коньках, прикрученных к валенкам верёвками, а то позовёт в овраг с гор покататься на бочатах, сделанных из добытой где-то деревянной кадушки из-под огурцов…
А тут Вовка увлёкся ловлей птиц. Да не каких-то там простых, вроде воробушков и синичек, так нет, ему подавай певчих птиц: щеглов, чечёток, чижей, чтобы с утра до вечера их песни слушать. На худой конец и снегирь-свистун сгодится. Целыми днями он по оврагам с клеткой-ловушкой лазит, внимает птичьим музыкальным трелям.
Все уж стали думать, что Вовка ударился в музыкальное творчество. Ждут от него чего-нибудь оригинального в этом увлечении, и как-то не стали его разочаровывать своим будничными занятиями. Но однажды повстречали и поинтересовались, как у него дела.
— Не отвлекайте меня, — сказал Вовка, — мне сейчас не до вас, — и он поплёлся опять в овраг.
«Ничего себе, — подумали мальчишки, — каким важным заделался!».
А тут вдруг ему что-то в голову запало, и Вовка говорит им:
— У меня предложение созрело, хочу рассказать вам, как в чижа играть.
Вначале ребята как-то не поняли его: что это за игра такая и кто ему о ней начирикал? Чиж — это же птица, он по воздуху летает, а мальчишки вроде бы бескрылые да и чирикать не научились, а вот свистеть — это запросто: два пальца в рот, а то и с обеих рук по два пальца сразу, и такой свист раздаётся, что на соседней улице хоть ставни в окнах закрывай. Мёртвого зараз поднять можно! Граждане одно время даже бояться стали, не соловей ли разбойник в округе появился?
А сосед Толик, так он до чего умудрился — стал под настоящего соловья косить. Из бересты берёзы, что по соседству у дома росла, срезал очень тонкий лепесток с коры, похожий на прозрачного мотылька. Если в солнечный день лепесток на просвет посмотреть, то глаза от света слипаются. А он приложит двумя руками к губам такой инструмент и давай насвистывать. Получается, как у настоящего соловья, так радостно и весело заливается, что душа сама хочет петь.
Соседские бабульки вечерком на лавочке возле дома соберутся и слушают Толькин соловьиный концерт, а сами так грациозно по сторонам посматривают, кавалеров и молодость свою вспоминают и перешёптываются между собой, боясь нарушить музыкальное выступление.
А одна из них, по имени Матрёновна, та ещё певунья и веселуха, по секрету подругам сказывает:
— Если соловей поёт — это значит, что соловьиха в это время на яйцах в гнезде сидит и птенцов выпаривает. А самец-то ещё тот сорванец! Слышите! Как он старается. Это чтобы птенчата, когда они еще в яйцах находятся, обучались музыкальной грамоте. Они в своей скорлупе, словно в консерватории, обучение получают. Не раз, — говорит она, — я это дело наблюдала в молодости. На следующий год в новом составе из подросших птенцов прилетят концерт исполнять. Соловьиная трель так и будет разноситься в садах!
Вовка-птицелов большой интерес к певчим птицам имел, и когда он из оврага с клеткой возвращался, то подслушал разговор бабулек и решил ребятам рассказ Матрёновны передать.
— Давайте, — сказал Вовка, — яйца под нашу несушку курочку-рябу подложим, пусть она сидит и выпаривает, а мы Толика в курятник пригласим, чтобы он для них соловьиную рапсодию исполнял. Глядишь, цыплята вылупятся и по-соловьиному петь начнут. А так от них только один писк: пик-пик, а когда они подрастут, то только кокочут: «Ко-ко-ко, ко-ко-ко». Никакой спевки у них не получается. Все звуки на одной ноте, нотной грамоты не знают, ни «до», ни «ре», а так, глядишь, и заживём весело, кругом песнь соловьиная будет слышна.
— А с петухом что будем делать? — с серьёзным лицом и слегка заикаясь спросил Юрка.
— На переучивание отправим к Витьке, он же в музыкалку по классу баяна ходит. Вот пусть и займётся обучением хохлатого.
— Ну, Вовка, ты и выдумал, — смеясь, выпалил Колька, — мы так из птенцов городищенский птичий хор организуем. У нас в хоре соловьи, щеглы и чижи запоют. Что тогда вороны и сороки будут делать?
— На подпевку поставим. А дирижёром будет петух бабки Мани.
— Да, Вовка, фантазия у тебя разыгралась! Давай лучше расскажи про игру в чижа, про чижика-пыжика. С чего-то уже начинать надо, а то собрались вроде играть, а ничего об этой игре не знаем, да и пацанов ознакомить надо!
— Да игра-то простая. Надо только берёзовый кол да палки, наподобие бит, достать.
— А про чижа ты говорил, где его взять? Что, ловить пойдём?
— Ну, дурень, слушай. Чиж — это такой образ, воплощённый в дерево, его тоже вырезать из дерева придётся. Вроде пенька, только со спинкой горбатой, как у верблюда. Сообразил?
— И что, он летать, как чиж, будет?
— Полетит, как миленький, если битой хорошенько вдарить по колышку, на который присядет деревянный чижик-пыжик.
— А дальше-то что делать?
— А дальше чижиков ловить надо!
— Это ты для смеха сказал?
— Да какой тут смех, один только грех! Для этого придётся в лес смотаться, кол берёзовый и палки для бит нарубить. Небольшой ущерб нанести лесному хозяйству.
— Про берёзовый кол ты хорошо сказал. Хорошо, что не берёзовый крест.
— Ну а играть ты сам научишься, когда дело до этого дойдёт. Тренируй пока ноги, бегать много придётся, — с улыбкой произнёс Вовка.
Колька сначала смутился, но потом подумал, что вроде с бегом у него всё в порядке. Ноги хоть слегка кривизной страдают, но когда надо, не хуже колёс крутятся. Бегут домой так, что прямо удержу нет, зная, что отец уже дома и может заметить отсутствие сына. Будет факт на лицо! Отец сразу поймёт, что Колька целый день пробегал на улице. Придётся отчёт перед отцом держать. Но потом Колька успокоился и приободрился, вспомнив, что ему предстоит в лес сгонять.
— Давай поедем на велосипедах, — говорит он Вовке, — дело быстрей будет, и мы успеем вернуться до прихода родителей. За компанию и ребят с улицы прихватим.
— Мы ж не лес валить едем, — говорит Вовка. — Возьмём только Юрку и втроём смотаемся.
Так и порешили.
Прихватив Юрку и топорик, покатили в сторону деревни Плеханово. Решили вдоль железной дороги передвигаться, по железнодорожному полотну. Налегли на педали велосипедов и поехали не спеша. День ещё весь впереди был. Жарковато стало, солнце прямо маковку печёт. Испарение креозота от шпал и запах мазута от железнодорожной насыпи исходит, но движению вроде не сильно вредит.
— Шибко разит, — вдруг говорит Юрка, — от этого духа дышать невыносимо становится, даже колёса скрипеть начинают, как бы с велика не свалиться.
— А нам вроде ничего.
— Глубоко не дыши, а то голова кругом пойдёт, — с улыбкой посоветовал Вовка, оглядываясь в сторону Юрки.
А тут и будка путевого обходчика впереди показалась. Из неё вышел дежурный по переезду в форменной фуражке с флажком в руках и стал посматривать в их сторону, словно проходящий состав ожидает. Тут, конечно, головной велосипедист Вовка заволновался, наверное, он вспомнил, что гудка паровозного у велосипеда нет, ход приубавил и притормаживать стал.
«Сейчас «парку» задаст нам фуражка, — подумал Колька. — Безопасность движения на железной дороге нарушаем». Стали другой путь искать. Шурша колёсами по гравию, скатились с насыпи и в обход этой будочки, мимо путевого обходчика в форменной фуражке с флажком, покатили дальше, в направлении лесочка. Главное здесь было не замешкаться и вовремя правильный манёвр сделать. А так пришлось бы по их уставу ответ держать и опоздать домой могли бы, и из расписания выбиться. А фуражке вроде бы на мальчишек и ноль внимания.
Тут звоны и перезвоны на переезде начались. Полосатый шлагбаум цвета морской тельняшки дёрнулся и переезд перекрыл. Ребята подумали, что фуражка с флажком их вышла встречать, а оказалось, что поезд курьерский со станции вышел и вслед за ними спешит на подъём. Обидно, конечно, стало, что паровоз решил их обогнать. Но на это он и курьерский!
Ну, делать нечего, едут дальше, а тут и посадки из деревьев начались, вроде и деревца нужные появились. Правда, деревца, похожего на чижика, не видно, да и самого пернатого чижика не слыхать. Все лесные звуки заглушил грохочущий состав курьерского поезда во главе с пыхтящим паровозом.
— Славно, — сказал Вовка, — дальше можно не ехать!
— А что, — говорит Юрка, — чем дальше в лес, тем больше дров!
— Может, ты ещё скажешь, лес рубят — щепки летят? Мы же не за дровами поехали! Вон, смотрите, на опушке деревья срубленные лежат, там и берёзы есть. То, что нам надо!
Тут, конечно, все разом и остановились. Побросали на траву средства передвижения и, взяв с собой топорик, направились на просеку. Юрка Растопыркин ловко берёзку топориком ощипывать стал, да так, что щепки по сторонам стали разлетаться.
«Почему Юрке такую фамилию дали, — подумал Колька, — руки вроде на месте, не топорщатся, и топор в руках слушается. По дереву, словно дятел, тюкает, даже неплохо получается, и ритм музыкальный прослеживается: ту-ки, тук, ту-ки, тук. Прямо, как на барабане».
Юрка так увлёкся, что оторваться не может. Потом разогнулся, встал с топориком в руках, шею вытянул, как лебедь, а сам стоит зелёный, словно молодая берёзка.
— Ты что позеленел-то? Вроде воздух натуральный, для здоровья полезный!
— Да запахом от шпал надышался, вот всё перед глазами и струится.
— Плохой из тебя, Юрка, нюхач, — с улыбкой произнёс Вовка.
Натюкали все вместе небольших по размеру берёзовых палок, да таких, чтобы с ними на велике разместиться можно было. Взяли по две штуки на брата, привязали к раме как следует, и покатили обратно домой.
Добрались до дома и сразу принялись за дело. Кольке досталась работа из палки чижа сделать. Образ его он помнил; всё ещё перед глазами стоял пенёк с горбинкой, так и засел в голове. Колька достал свой подарок — перочинный ножичек, присел в тенёчке на завалинке у дома и подстругивает берёзовую палочку, ваяет из неё чижика-пыжика и под нос потихоньку мурлыкает:
Чижик-пыжик,
Где ж ты был?
На опушке лес хранил.
Накатила ребятня
И стругать давай меня.
А теперь мне здесь тоска,
Там в лесу мои друзья.
Незавидная судьба.
Будут ножки мне строгать,
Да по улицам гонять.
Хорошо в лесу жилось.
Что теперь со мной стряслось?
Не увижу я друзей,
Братцы, выручайте поскорей.
— Ты с кем там разговор ведёшь, наш папа Карло? — с улыбкой произнёс Юрка.
— Да вот мой чижик деревянный что-то затосковал по своим друзьям, обратно в лес просится. Что мы с ним теперь будем делать?
— Ну, не в лес же одного его отправлять. Пусть теперь привыкает к нам, ему с нами веселей будет.