Арнольд Райсп
Хрустальные сосульки. Рассказы
Шоколадный Джо
На дворе стояло лето 1957 года. Вроде ничего особенного и не было. Четвёртый класс за порогом остался. Перевёрнут очередной лист школьного календаря. Не надо рано просыпаться и бежать сломя голову к умывальнику, чтобы не опоздать в школу. Вот раньше хорошо же было, люди подолгу немытыми ходили и не спешили никуда. И ничего! Ну а сейчас можно и расслабиться. Наступили жаркие летние дни. На дворе трескотня стоит, слышно, как воробьи чирикают, расшумелись от чего-то спозаранку. Утром можно в постели подольше поваляться.
Да нет тебе, не судьба: прибежал с утра пораньше Витька Вилкин и говорит:
― Слух прослыл, что через нашу железнодорожную станцию поезда с иностранцами на фестиваль в Москву едут. В основном желтокожие лица у них. Китайцы, вьетнамцы и монголы разные. Про бурят не знаю. Все вроде наши соседи. Говорят, фестиваль всемирный, молодёжный, и укреплять мир между народами будут. А как они его укреплять должны, что-то неведомо мне. Ещё говорят, мосты наводить будут с нашей молодёжью.
«Ну, Витька, даёшь ты с утра! Задал опять задачку. Её, наверное, и в пятом классе не решишь», ― подумал спросонья Колька. Протёр глаза и решил, что в этот раз не будет бежать к умывальнику сломя голову, как это делал всегда. И чтобы не терять времени, подумал, что если уж решили мосты наводить между народами, то что они, рыжие, что ли, тоже могут поучаствовать в этом международном деле.
― Ладно, ― говорит Колька, ― мысль у меня одна проснулась в свободное время от школы, бежим быстрей к Толику Бубликову, ну к Сизе ― это кличка его. По дороге подробности расскажу.
― Что, — спрашивает Витька, ― свои таланты проявлять будем?
― А какие у нас таланты? Разве что Генка Петухов голубей запускать и гонять будет. Свистеть да кричать, как заполошный, на всю улицу: «Миру ― мир!». Да ты на баяне можешь «Калинку-Малинку» сыграть. А с меня-то какой талант возьмёшь?
Однажды пробовал Колька с ребятами на завалинке на струнных инструментах играть. Да только на двух аккордах и научился тренькать. Третий никак не мог подобрать. Потом что-то расхотелось: мать говорила, мол, ты, Коля, на нервах-то лучше играешь, ну и забросил он эту затею. Не проявился у Кольки творческий талант. Решил лучше коллекцию значков собирать.
― А ты, Витька, что ли, Москву посетить собрался?
― Не знаю, ― задумчиво произнёс он.
― Понятно, нам с тобой приглашение не пришлют, ― добавил Колька. ― А вот идея у меня появилась. На китайцев и вьетнамцев мы и так посмотреть сможем. Сбегаем на станцию и разглядим их вживую, а то с чёрно-белого экрана телевизора непонятно, какого цвета у них кожа, и разговор их услышать сможем. Глядишь, что-то и поймём в международных делах. А может, и сувенир какой-нибудь раздобудем в виде фестивального значка. Вот, глядишь, и коллекция пополнится, а то у меня все значки на тему ГТО ― готов к труду и обороне, а тут вроде как и тема другая будет. Не к обороне надо будет готовиться, а к миру и разрядке.
― Какой ещё зарядке?
― Слушай ладом. Раз-ряд-ке!
― Ладно, размечтался. Надо лучше подумать, как на станцию к поезду пробраться. Там дружинники и милиция всё оцепили. Не подойти к составу. Как глянут на нас со стороны, так очумеют, а машинист паровоза и гудок забудет подать, сразу состав с иностранцами отправит куда-нибудь подальше.
― Ну и насмешил ты меня своим паровозом!
У дома на лавочке сидел Толик и скучал. Сегодня понедельник, на ипподроме выходной. Толик любил посещать ипподром, в конюшне за лошадьми ухаживать. Нынче можно было заняться своими делами, вот и ребята появились кстати и сразу посвятили Толика про фестиваль, про иностранцев, и как можно добыть сувенирные значки. Толику идея понравилась.
― Вот только маленькая проблема есть, ― решил поделиться своими мыслями Колька. ― Цветом кожи мы, однако, не подходим. В поезде одни желтокожие: китайцы, вьетнамцы да монголы всякие.
― А что, мы тоже загар неплохо держим, всё лето в ручье с мазутой чертыхаемся. Сейчас уже не разберёшь, какого мы цвета: загар это или кожа такая у нас, ― неожиданно в разговор встрял Толик.
― Так вот, Толик, ты у нас вроде самый заметный, тебя первым и вычислят, хоть и кожа твоя заветренная, и синяк ещё не совсем под глазом сошёл, и обломается нам встреча с желтокожими. Давай мы тебя лучше загримируем под делегата фестивального. Какая тебе разница, на ипподроме с лошадьми общаться или на перроне вокзальном с делегатами. Всё равно ни тот, ни другой язык ты не знаешь, да и на своём-то не очень лепечешь. А мы с Витькой рядом стоять будем, как вроде свита твоя: сопровождаем, мол, делегата на фестиваль. Скажем дежурной по вокзалу, что поручение имеем от всех городищенских ребят. Нам главное ― заполучить значки фестивальные, а потом смоемся.
― А гримировать-то чем будем? ― неожиданно спросил Толик.
— Можно мазутой паровозной. А можно и шоколадный оттенок твоему лицу придать, ― с улыбкой произнёс Витька. ― Нам же не чернокожий делегат нужен, а желтокожий!
— Точно, ― добавил Колька. ― Я дома как раз обнаружил в шкафу в банке заначку конфет, «Ну-ка, отними», кажись, называются. На такое дело можно пожертвовать несколько штук. Они же шоколадные. И цвет ближе к азиатам. Толик нервно сглотнул слюну, потому что речь зашла о шоколадных конфетах.
― Нет, шоколадный оттенок лучше подойдёт, ― говорит Толик.
Видно, сразу сообразил о вкусе конфет и добавил:
― Под мазуту паровозную ещё и флакон одеколона «Шипр» потребуется. Иначе все иностранцы разбегутся от мазутного запаха.
— Идёт, ― сказал Витька. ― А мазюкать шоколадом тебя Толик, будем перед самой станцией в скверике. Иначе пока дойдём до станции, ты весь грим шоколадный с лица слижешь, ― с улыбкой произнёс Витька, пряча конфеты в карман.
Принесённые Колькой конфеты на солнечной жаре стали быстро таять, и их нужно было срочно пускать в дело.
— А может, мы съедим конфеты? ― облизываясь, проронил Толик.
― Не стоит, Толик, — произнёс Колька, ― наше мероприятие может сорваться по твоей прихоти.
В скверике в кустах сирени расположились, как в парикмахерской, усадив Толика на только что выкрашенную скамейку, правда, не успевшую до конца просохнуть. Видно, торопились навести марафет к приезду иностранных делегатов.
― Ладно, ― говорит Толик, ― мазюкайте, ― и легонечко присел на крашеную скамейку, как на кресло. А что с волосами будем делать, ― вдруг неожиданно спросил он.
― Можем наголо подстричь, и замажем твою тыковку шоколадным слоем.
― Нет, ― возразил Колька. — Шибко много конфет уйдёт. Жалко! Да и мать дома кинется в шкаф, а конфет-то тю-тю. Спрашивать начнет, куда конфеты подевались? Будет интересоваться. Не смог же я всю банку один опростать. Не стоит этого Толькина голова, — с улыбкой добавил Колька.
― Мы ему лучше на голову пилотку из газеты сделаем. У меня газета вчерашняя есть, «Гудок» называется. Имя тебе придумаем, назовём Джони. А чтобы покороче было, Джо будем называть.
― А может, назовём его Шоколадный Джо, ― предложил Колька, и все разом дружно рассмеялись.
Размазюканый Толик стал походить на афроамериканского индейца. Только перьев на голове у него не хватало. Но бежать ловить и ощипывать соседского петуха было уже некогда. Время поджимало, а за голосистым побегать придётся, сразу-то его и не словишь. Решили пилоткой из газеты обойтись.
Пришла пора к перрону продвигаться. Хотел привстать наш Джо с общественной скамейки, да что-то не пущает она его. Похоже, прилип к краске. Ну мальчишки и стали сообща отдирать его со скамейки. Штаны в полоску сзади стали светиться на солнце, и Толик совсем стал на иностранца походить.
Ребята всей гурьбой вместе с Толиком двинулись в сторону станционного перрона. По дороге договорились: если вдруг остановят при входе на перрон, скажут, что Джо путешествует по миру и решил на китайское чудо посмотреть. Ну, на их стену великую, а потом вместе с китайскими друзьями на фестиваль в Москву заехать. Мы-то сами из другого племени, а Толика тут встретили и решили сопровождать его дальше, и заодно показать нашу тюменскую привокзальную площадь.
― Ну ты и придумал, Витька! Что, думаешь, поверят?
― А почему не поверить? Я в книжке читал, как негритёнок с русскими матросами на корабле тоже по миру путешествовал. Правда, у него волосы чёрные были с кудряшками, наверное, выгореть на солнце не успели. А наш Толик, он же Джо, по миру путешествует, на солнце целыми днями, вот и потерял свой природный цвет. Короче, выцвели за время путешествия без головного убора.
Ладно, это не главное. Задача ― на перрон к поезду прорваться. Граждане пассажиры вдоль перрона идут, на нас поглядывают. Не понятно им, откуда у нас в городе афроамериканский индеец появился. У входа на перрон заминка произошла. Толик-то с такой физиономией сразу же проскочил. Ещё бы, мы ведь так старательно мазюкали его, аж целый кулёк конфет ушёл. Правда, четыре штуки на его физиономию ушло, и больше решили не тратить, а по одной сами съели.
На сопровождающих Джо дежурная глаз положила: хотела, по-видимому, задержать да заодно и мандат проверить. Но Толик вовремя сообразил, мотнул нам головой, пилотка с него чуть-чуть не слетела, и так рукой, пригласил нас за собой; мол, свои, с одного племени мы, только цвет кожи разный. Хорошо, что ни слова не сказал. Видно рот у него от шоколада залип. Лишку мазанули по губам.
Ну, мальчики сразу в массы желтокожих делегатов ринулись, туда, где они на своём языке гутарят. Времени-то у них в обрез осталось, того и гляди, поезд отправят по назначению. Напоследок Толика-Джо предупредили, чтоб он язык не высовывал, а то вдруг себя лизнуть захочет, увлечётся и весь грим шоколадный слижет. Международный конфуз может случиться. Подрыв международного молодёжного движения. Разбираться начнут. Тут-то они и спекутся. А им значки фестивальные нужны.
― Ты понял, Джо? ― с улыбкой сказал Колька.
Толик-Джо головой мотнул, без слов, как учили.
Мол, замётано, всё понял.
― Ну, точно на Джо походит, ― и все разом грохнули от смеха.
― Был Сизя, а стал Джо, ― добавил Колька.
На перроне стоял скорый поезд Пекин-Москва. Паровоз новенький и разукрашенный, на первой платформе стоял и пыхтел потихоньку себе, чтобы не мешать делегатам фестиваля общаться меж собой.
А ребятам не до паровоза! Они сразу побежали к вагону, где китайцы с вьетнамцами что-то лепетали на своём языке. Ну и они вроде как все с одного племени, решили тоже пообщаться с ними, а сами ничего не понимают. Только на русском языке три слова произносим: «Миру ― мир!» и «Дружба», и показывают на значок на груди китайца или вьетнамца, кто их там разберёт, желтокожих.
Наш Джо, правда, не хуже цветом получился. Но он как-то скромно в стороне стоял, рот боялся открыть, чтобы себя языком не облизнуть и грим не нарушить. Один желтокожий понял нашу эквилибристику руками, раздобрился и подаёт два значка, на ромашку похожие, а внутри вроде как рисунок глобуса. Витька на Джо стал показывать, мол, ему тоже надо, а еще рукой показал на дикого голубя-сизаря, что присел на перроне. Видно, он от жары решил в лужице напиться. Перрон-то помыли перед приходом поезда, а лужа высохнуть не успела.
Вьетнамец или китаец, не разберёшь их в толпе, видно, всё понял и достаёт значок с белым голубем и подаёт Джо. «Вот, ― думаем, ― повезло нашему Джо вдвойне. Вся физиономия в шоколаде, да и значок ещё с голубем получил».
Тут по радио объявили что-то не по-нашенскому, вроде как, что пора в вагоны заходить. Ну и ребята сделали вид, что провожают Джо и показывают, что едет он в другом вагоне, а Витька на русском языке говорит: «Прощевайте, камрад, миру — мир, дружба навек!».
И со смехом торопливо побежали по перрону вдоль состава. Боятся, чтобы шоколадный грим совсем не растаял на лице Джона.
А Джон от удовольствия язык высунул, пытаясь что-то на прощанье друзьям по племени сказать. Но, похоже, забыл все слова, пока стоял на перроне. Джо энергично заводил языком по губам, видно, что он уже и пить захотел от шоколадной сладости. Она прямо в рот ему сползала.
― Ничего, ― говорит ему Колька, ― терпи, сибиряк Джо, африканцу тоже не сладко на жаре живётся ― по саванне бегать, или как там у них местность называется. А тут-то что, только по перрону самую малость пробежаться пришлось.
Состав громыхнул сцепкой и покатил дальше на фестиваль в Москву, а мальчики со значками весёлые и радостные побежали к своим оврагам и логам. У них на городище не хуже! Тоже могут вымазаться, как черти, если искупаются в мазутном ручье, и свой фестиваль могут устроить. Главное, что значки с символикой фестиваля добыли. Все флаги теперь в гости на Большое городище!
Хрустальные сосульки. Рассказы
Шоколадный Джо
На дворе стояло лето 1957 года. Вроде ничего особенного и не было. Четвёртый класс за порогом остался. Перевёрнут очередной лист школьного календаря. Не надо рано просыпаться и бежать сломя голову к умывальнику, чтобы не опоздать в школу. Вот раньше хорошо же было, люди подолгу немытыми ходили и не спешили никуда. И ничего! Ну а сейчас можно и расслабиться. Наступили жаркие летние дни. На дворе трескотня стоит, слышно, как воробьи чирикают, расшумелись от чего-то спозаранку. Утром можно в постели подольше поваляться.
Да нет тебе, не судьба: прибежал с утра пораньше Витька Вилкин и говорит:
― Слух прослыл, что через нашу железнодорожную станцию поезда с иностранцами на фестиваль в Москву едут. В основном желтокожие лица у них. Китайцы, вьетнамцы и монголы разные. Про бурят не знаю. Все вроде наши соседи. Говорят, фестиваль всемирный, молодёжный, и укреплять мир между народами будут. А как они его укреплять должны, что-то неведомо мне. Ещё говорят, мосты наводить будут с нашей молодёжью.
«Ну, Витька, даёшь ты с утра! Задал опять задачку. Её, наверное, и в пятом классе не решишь», ― подумал спросонья Колька. Протёр глаза и решил, что в этот раз не будет бежать к умывальнику сломя голову, как это делал всегда. И чтобы не терять времени, подумал, что если уж решили мосты наводить между народами, то что они, рыжие, что ли, тоже могут поучаствовать в этом международном деле.
― Ладно, ― говорит Колька, ― мысль у меня одна проснулась в свободное время от школы, бежим быстрей к Толику Бубликову, ну к Сизе ― это кличка его. По дороге подробности расскажу.
― Что, — спрашивает Витька, ― свои таланты проявлять будем?
― А какие у нас таланты? Разве что Генка Петухов голубей запускать и гонять будет. Свистеть да кричать, как заполошный, на всю улицу: «Миру ― мир!». Да ты на баяне можешь «Калинку-Малинку» сыграть. А с меня-то какой талант возьмёшь?
Однажды пробовал Колька с ребятами на завалинке на струнных инструментах играть. Да только на двух аккордах и научился тренькать. Третий никак не мог подобрать. Потом что-то расхотелось: мать говорила, мол, ты, Коля, на нервах-то лучше играешь, ну и забросил он эту затею. Не проявился у Кольки творческий талант. Решил лучше коллекцию значков собирать.
― А ты, Витька, что ли, Москву посетить собрался?
― Не знаю, ― задумчиво произнёс он.
― Понятно, нам с тобой приглашение не пришлют, ― добавил Колька. ― А вот идея у меня появилась. На китайцев и вьетнамцев мы и так посмотреть сможем. Сбегаем на станцию и разглядим их вживую, а то с чёрно-белого экрана телевизора непонятно, какого цвета у них кожа, и разговор их услышать сможем. Глядишь, что-то и поймём в международных делах. А может, и сувенир какой-нибудь раздобудем в виде фестивального значка. Вот, глядишь, и коллекция пополнится, а то у меня все значки на тему ГТО ― готов к труду и обороне, а тут вроде как и тема другая будет. Не к обороне надо будет готовиться, а к миру и разрядке.
― Какой ещё зарядке?
― Слушай ладом. Раз-ряд-ке!
― Ладно, размечтался. Надо лучше подумать, как на станцию к поезду пробраться. Там дружинники и милиция всё оцепили. Не подойти к составу. Как глянут на нас со стороны, так очумеют, а машинист паровоза и гудок забудет подать, сразу состав с иностранцами отправит куда-нибудь подальше.
― Ну и насмешил ты меня своим паровозом!
У дома на лавочке сидел Толик и скучал. Сегодня понедельник, на ипподроме выходной. Толик любил посещать ипподром, в конюшне за лошадьми ухаживать. Нынче можно было заняться своими делами, вот и ребята появились кстати и сразу посвятили Толика про фестиваль, про иностранцев, и как можно добыть сувенирные значки. Толику идея понравилась.
― Вот только маленькая проблема есть, ― решил поделиться своими мыслями Колька. ― Цветом кожи мы, однако, не подходим. В поезде одни желтокожие: китайцы, вьетнамцы да монголы всякие.
― А что, мы тоже загар неплохо держим, всё лето в ручье с мазутой чертыхаемся. Сейчас уже не разберёшь, какого мы цвета: загар это или кожа такая у нас, ― неожиданно в разговор встрял Толик.
― Так вот, Толик, ты у нас вроде самый заметный, тебя первым и вычислят, хоть и кожа твоя заветренная, и синяк ещё не совсем под глазом сошёл, и обломается нам встреча с желтокожими. Давай мы тебя лучше загримируем под делегата фестивального. Какая тебе разница, на ипподроме с лошадьми общаться или на перроне вокзальном с делегатами. Всё равно ни тот, ни другой язык ты не знаешь, да и на своём-то не очень лепечешь. А мы с Витькой рядом стоять будем, как вроде свита твоя: сопровождаем, мол, делегата на фестиваль. Скажем дежурной по вокзалу, что поручение имеем от всех городищенских ребят. Нам главное ― заполучить значки фестивальные, а потом смоемся.
― А гримировать-то чем будем? ― неожиданно спросил Толик.
— Можно мазутой паровозной. А можно и шоколадный оттенок твоему лицу придать, ― с улыбкой произнёс Витька. ― Нам же не чернокожий делегат нужен, а желтокожий!
— Точно, ― добавил Колька. ― Я дома как раз обнаружил в шкафу в банке заначку конфет, «Ну-ка, отними», кажись, называются. На такое дело можно пожертвовать несколько штук. Они же шоколадные. И цвет ближе к азиатам. Толик нервно сглотнул слюну, потому что речь зашла о шоколадных конфетах.
― Нет, шоколадный оттенок лучше подойдёт, ― говорит Толик.
Видно, сразу сообразил о вкусе конфет и добавил:
― Под мазуту паровозную ещё и флакон одеколона «Шипр» потребуется. Иначе все иностранцы разбегутся от мазутного запаха.
— Идёт, ― сказал Витька. ― А мазюкать шоколадом тебя Толик, будем перед самой станцией в скверике. Иначе пока дойдём до станции, ты весь грим шоколадный с лица слижешь, ― с улыбкой произнёс Витька, пряча конфеты в карман.
Принесённые Колькой конфеты на солнечной жаре стали быстро таять, и их нужно было срочно пускать в дело.
— А может, мы съедим конфеты? ― облизываясь, проронил Толик.
― Не стоит, Толик, — произнёс Колька, ― наше мероприятие может сорваться по твоей прихоти.
В скверике в кустах сирени расположились, как в парикмахерской, усадив Толика на только что выкрашенную скамейку, правда, не успевшую до конца просохнуть. Видно, торопились навести марафет к приезду иностранных делегатов.
― Ладно, ― говорит Толик, ― мазюкайте, ― и легонечко присел на крашеную скамейку, как на кресло. А что с волосами будем делать, ― вдруг неожиданно спросил он.
― Можем наголо подстричь, и замажем твою тыковку шоколадным слоем.
― Нет, ― возразил Колька. — Шибко много конфет уйдёт. Жалко! Да и мать дома кинется в шкаф, а конфет-то тю-тю. Спрашивать начнет, куда конфеты подевались? Будет интересоваться. Не смог же я всю банку один опростать. Не стоит этого Толькина голова, — с улыбкой добавил Колька.
― Мы ему лучше на голову пилотку из газеты сделаем. У меня газета вчерашняя есть, «Гудок» называется. Имя тебе придумаем, назовём Джони. А чтобы покороче было, Джо будем называть.
― А может, назовём его Шоколадный Джо, ― предложил Колька, и все разом дружно рассмеялись.
Размазюканый Толик стал походить на афроамериканского индейца. Только перьев на голове у него не хватало. Но бежать ловить и ощипывать соседского петуха было уже некогда. Время поджимало, а за голосистым побегать придётся, сразу-то его и не словишь. Решили пилоткой из газеты обойтись.
Пришла пора к перрону продвигаться. Хотел привстать наш Джо с общественной скамейки, да что-то не пущает она его. Похоже, прилип к краске. Ну мальчишки и стали сообща отдирать его со скамейки. Штаны в полоску сзади стали светиться на солнце, и Толик совсем стал на иностранца походить.
Ребята всей гурьбой вместе с Толиком двинулись в сторону станционного перрона. По дороге договорились: если вдруг остановят при входе на перрон, скажут, что Джо путешествует по миру и решил на китайское чудо посмотреть. Ну, на их стену великую, а потом вместе с китайскими друзьями на фестиваль в Москву заехать. Мы-то сами из другого племени, а Толика тут встретили и решили сопровождать его дальше, и заодно показать нашу тюменскую привокзальную площадь.
― Ну ты и придумал, Витька! Что, думаешь, поверят?
― А почему не поверить? Я в книжке читал, как негритёнок с русскими матросами на корабле тоже по миру путешествовал. Правда, у него волосы чёрные были с кудряшками, наверное, выгореть на солнце не успели. А наш Толик, он же Джо, по миру путешествует, на солнце целыми днями, вот и потерял свой природный цвет. Короче, выцвели за время путешествия без головного убора.
Ладно, это не главное. Задача ― на перрон к поезду прорваться. Граждане пассажиры вдоль перрона идут, на нас поглядывают. Не понятно им, откуда у нас в городе афроамериканский индеец появился. У входа на перрон заминка произошла. Толик-то с такой физиономией сразу же проскочил. Ещё бы, мы ведь так старательно мазюкали его, аж целый кулёк конфет ушёл. Правда, четыре штуки на его физиономию ушло, и больше решили не тратить, а по одной сами съели.
На сопровождающих Джо дежурная глаз положила: хотела, по-видимому, задержать да заодно и мандат проверить. Но Толик вовремя сообразил, мотнул нам головой, пилотка с него чуть-чуть не слетела, и так рукой, пригласил нас за собой; мол, свои, с одного племени мы, только цвет кожи разный. Хорошо, что ни слова не сказал. Видно рот у него от шоколада залип. Лишку мазанули по губам.
Ну, мальчики сразу в массы желтокожих делегатов ринулись, туда, где они на своём языке гутарят. Времени-то у них в обрез осталось, того и гляди, поезд отправят по назначению. Напоследок Толика-Джо предупредили, чтоб он язык не высовывал, а то вдруг себя лизнуть захочет, увлечётся и весь грим шоколадный слижет. Международный конфуз может случиться. Подрыв международного молодёжного движения. Разбираться начнут. Тут-то они и спекутся. А им значки фестивальные нужны.
― Ты понял, Джо? ― с улыбкой сказал Колька.
Толик-Джо головой мотнул, без слов, как учили.
Мол, замётано, всё понял.
― Ну, точно на Джо походит, ― и все разом грохнули от смеха.
― Был Сизя, а стал Джо, ― добавил Колька.
На перроне стоял скорый поезд Пекин-Москва. Паровоз новенький и разукрашенный, на первой платформе стоял и пыхтел потихоньку себе, чтобы не мешать делегатам фестиваля общаться меж собой.
А ребятам не до паровоза! Они сразу побежали к вагону, где китайцы с вьетнамцами что-то лепетали на своём языке. Ну и они вроде как все с одного племени, решили тоже пообщаться с ними, а сами ничего не понимают. Только на русском языке три слова произносим: «Миру ― мир!» и «Дружба», и показывают на значок на груди китайца или вьетнамца, кто их там разберёт, желтокожих.
Наш Джо, правда, не хуже цветом получился. Но он как-то скромно в стороне стоял, рот боялся открыть, чтобы себя языком не облизнуть и грим не нарушить. Один желтокожий понял нашу эквилибристику руками, раздобрился и подаёт два значка, на ромашку похожие, а внутри вроде как рисунок глобуса. Витька на Джо стал показывать, мол, ему тоже надо, а еще рукой показал на дикого голубя-сизаря, что присел на перроне. Видно, он от жары решил в лужице напиться. Перрон-то помыли перед приходом поезда, а лужа высохнуть не успела.
Вьетнамец или китаец, не разберёшь их в толпе, видно, всё понял и достаёт значок с белым голубем и подаёт Джо. «Вот, ― думаем, ― повезло нашему Джо вдвойне. Вся физиономия в шоколаде, да и значок ещё с голубем получил».
Тут по радио объявили что-то не по-нашенскому, вроде как, что пора в вагоны заходить. Ну и ребята сделали вид, что провожают Джо и показывают, что едет он в другом вагоне, а Витька на русском языке говорит: «Прощевайте, камрад, миру — мир, дружба навек!».
И со смехом торопливо побежали по перрону вдоль состава. Боятся, чтобы шоколадный грим совсем не растаял на лице Джона.
А Джон от удовольствия язык высунул, пытаясь что-то на прощанье друзьям по племени сказать. Но, похоже, забыл все слова, пока стоял на перроне. Джо энергично заводил языком по губам, видно, что он уже и пить захотел от шоколадной сладости. Она прямо в рот ему сползала.
― Ничего, ― говорит ему Колька, ― терпи, сибиряк Джо, африканцу тоже не сладко на жаре живётся ― по саванне бегать, или как там у них местность называется. А тут-то что, только по перрону самую малость пробежаться пришлось.
Состав громыхнул сцепкой и покатил дальше на фестиваль в Москву, а мальчики со значками весёлые и радостные побежали к своим оврагам и логам. У них на городище не хуже! Тоже могут вымазаться, как черти, если искупаются в мазутном ручье, и свой фестиваль могут устроить. Главное, что значки с символикой фестиваля добыли. Все флаги теперь в гости на Большое городище!