Арнольд Райсп


Хрустальные сосульки. Рассказы


Ремешок

Зимней порой, конечно, очень забавно бывает. Вот и на этот раз интересная история с Колькой произошла.

Увидел он в окно, как по заснеженной улице Вовка Палкин катит не спеша на одной лыже. И так старательно второй ногой о снежный наст отталкивается. Катит себе и как будто никуда не торопится.

Похоже, только из школы вернулся. Видно, у него других дел не было ― не успев с портфелем расстаться, нацепил на валенок лыжу и покатил в сторону оврага. Правда, почему-то на одной. Второй лыжи, по-видимому, у него не нашлось. Раздобыл только одну, вот и решил похвастаться перед ребятами. Нога-то при каждом толчке о снег проваливается всякий раз, когда он старается посильней оттолкнуться. При этом ритм у него сбивается, и скорости почти никакой.

Но всё же продвигается вперёд, так усердно повторяя каждый раз одно и то же движение, словно за домашним заданием повторяет стихотворение по художественному чтению. А вот чтобы за книжки после школы он брался, Колька не замечал. Зато переходил он из класса в класс регулярно, правда, пару раз по какой-то причине оставался на второй год. И покидая Колькин пятый класс Б, переходил, только через коридор, в соседний класс, где учились ребята годом младше его.

Но пацаны в том классе тоже были ― палец в рот не клади, Вовка с ними быстро нашёл общий язык. Когда они собирались все вместе, девчонки с соседней улицы, глядя на них, между собой негромко переговаривались: «Вон шантрапята, опять на улицу высыпали».

А сейчас Вовка один катил, пальтецо нараспашку, словно ему и морозец нипочём, как будто с ним он сдружился на одной морозной волне и решил развлечься. Ну и Колька, конечно, не выдержал такого действа, решил повторить Вовкино движение, но не удержал равновесие на стуле, стоящем перед окном, и вместе с котом, сидевшим рядом и смотревшим в окно, шмякнулся на пол, при этом успев ухватить его за хвост. Кот с испугу улетел пулей под кровать. А Колька сразу побежал за одеждой, чтобы успеть перехватить Вовку.

Вовка хоть и медленно передвигался, но мог укатить в овраг, пока Колька тут чухался. А ему очень хотелось спросить, почему Вовка на одной лыже решил кататься. Быстренько напялил валенки и шапку, чуть было не забыл накинуть телогрейку, но потом подумал, что спешка до добра не доведёт: на улице-то мороз, а с ним шутки плохи. Заодно и кота хотел в чувство привести, жалко его стало, он же недосмотрел, как Вовка по улице шпыняет. Заглянул под кровать, а у кота-бедняги только зрачки сверкают, как в ночи светлячки, и он, словно обездвиженный, сидит, забившись в угол. Тогда Колька сам себя немного успокоил, увидев, что с котом всё в порядке, телогрейку впопыхах накинул и застёгиваться не стал, хотел походить на Вовку. Пример-то заразителен. Да и только одна пуговица на телогрейке осталась после вчерашней чехарды на склоне оврага.

Колька за порог поспешил, догнал Вовку почти у самого оврага и спрашивает:

― Ты что решил на одной лыже с горы кататься?

А Вовка так невозмутимо:

— Мне не слабо, ― заявляет, ― я и без лыж на одних ногах могу съехать с горы, лишь бы снег был укатан. А на одной лыже скатиться и подавно, не говоря о двух!

А сам так загадочно улыбается, словно хочет Кольке самому предложить новый вид горного спуска испробовать.

― Ладно, — говорит ему Колька, — как укатаешь снег, я тоже на ногах попробую, а пока понаблюдаю за тобой, да и домой потом сбегаю.

Помнит Колька, вроде в сарае одна лыжа тоже без дела болтается, правда, без крепления. Ремешок к ней надо раздобыть. А сама лыжа сделана из многослойной фанеры. Гибкая такая, как змеюка! Однажды попытался даже попрыгать на ней. Прогибается, но не ломается. Потом забросил в сарай подальше. Не хотелось больше с ней заниматься. Не нашёл, из чего крепление сделать можно. И лыжа только одна была. Откуда она взялась, сам не знает.

― Что, — спрашивает Колька, — может, поможешь мне, Вовка, крепление изладить? Вместе будем кататься, всё веселей будет!

― А что, ― произнёс он, ― я запросто помогу, вот только ремешок надо добыть! Лучше из кожи, потолще, чтобы нога на лыже не болталась.

Колька задумался, где данный предмет найти, набекрень шапку сдвинул, варежкой шарахнул себе по лбу и говорит:

― Вспомнил! Есть старый отцовский ремень. В сенях вроде на гвоздике висит. Правда, иногда отец обещает его в дело пустить за непослушание. Так вот я его и возьму. И повода отшлёпать не будет, и ремешок из него неплохой получится.

― Мне как-то всё равно, ― отвечает Вовка. ― Меня отчим однажды тоже хотел хворостиной проучить. Что-то не понравилось ему. Не в настроении, наверное, был. Не получилась, правда, его затея. Убёг я из ограды! А потом я хворостину эту нашёл и в овраг забросил, чтобы на глаза ему больше не попадалась. А из твоего ремня хороший ремешок должен получиться, ― продолжил он, ― давай, подожди, я только лыжню протопчу. Пару раз скачусь. Не зря же я сюда тащился!

Снег свежий и пушистый по склону оврага растянулся, искрится и переливается на солнце своей хрустальной красотой, сверкает, так и хочет завлечь, осыпать снежной пылью и покуражиться над ребячьей прытью. Вовка примерился, выбирая маршрут, вообразил, как он на одной лыже будет буровить снежное покрывало, укрывшее склон. Окинул Кольку взглядом отъявленного сорванца и так плавно покатил, не забыв поставить свободную ногу на задник лыжи позади валенка и расправив руки, как ворон перед добычей, стал бороздить снежный наст, оставляя глубокий след, и затем заскользил вниз по откосу склона, набирая скорость. Но, видимо, сильно налёг вперёд, вдавил посильнее лыжу в рыхлый снег и клюнул вперёд носом, увлекая за собой туловище. Не оставлять же его одиноко торчать на склоне! Вовка вместе с лыжей так и зарылся в пушистый снег, создав под собой снежный кратер, как от упавшего метеорита.

― Эх ты, перестарался! Круто налёг на лыжу! ― с досадой выкрикнул с берега Колька, ― зад надо было ещё больше оттопырить! Вот так! ― и показал фигуру, напоминавшую сгорбленного старичка.

― Ты что, возомнил себя тренером? ― выпалил Вовка и стал оправдываться на реплику Кольки, очищая лицо от снега. ― Это я так задумал, чтобы лучше лыжню промять, а заодно проверить устойчивость спуска на одной лыже. А впрочем, хотелось и опровергнуть закон Ньютона о притяжении к земле.

Вовка начал нести всякую чушь, что всё имеет свойство к падению и притяжению к земле, и что он не исключение. Вроде в его памяти что-то прояснилось, и историю про Ньютона вспомнил, когда яблоко ему на голову свалилось. Короче, начал нести разные шуточки-прибауточки, они ему на ум стали прилипать, как снежки.

― Ладно, ― говорит Колька, ― экспериментатор, пробуй ещё раз по этому же следу скатиться. Сейчас должно лучше получиться. Только прикопай снегом кратер, а то нырнёшь ещё раз и глубже в снег зароешься. Кто будет тебя откапывать. Придётся пацанов со всей улицы собирать, ― с усмешкой проронил Колька. ― Да шевелись, нам ещё надо отцовский ремень в дело пустить, пока отец не нашёл ему применение, ― с улыбкой добавил он.

― Ладно, потопали, — согласился Вовка. ― Вдвоём всё же веселей будет по склону ползать, глядишь, снег укатаем, и пацаны потянутся с нас пример брать, осваивать спуск на одной лыже. Это же мы открыли сезон катания с горы на одной лыже.

В сарае, разворошив хозяйский скарб, Колька достал лыжу из многослойной фанеры рыжего цвета, пропитанную каким-то составом. Проверил её размер по высоте, задрав руку вверх, словно журавль шею. Правда, пришлось ещё подпрыгнуть, чтобы достать носок лыжи. Погнул через колено, проверяя гибкость.

― В общем, ништяк, самое то, ― с улыбкой проронил он, ― только без ремешка.

― Не тяни время, давай тащи ремень, ― скомандовал Вовка.

А ремень отцовский от гимнастёрки с медной бляхой и звездой размером на всю бляху, как всегда, на видном месте висел, напоминая, что когда-то он исправно нёс свою службу. Висел себе без дела, правда, иногда отец его в руки брал, но в дело редко пускал, а тут вроде и сгодился, самое время настало лыжу обустроить, что ей в сарае пылиться, рассудил Колька.

Сняв аккуратно ремень с гвоздика, Колька примерил его на себя, обмотнул полтора раза вокруг талии:

― Такого товара на несколько лыж хватит. Глядишь, не одни лыжи можно изладить.

И давай ремень примерять под размер валенка.

― Придётся отрезать, ― говорит Вовка и, схватив нож, с размаху отхряпал половину ремня; с запасом, на всякий случай.

— Конечно, не своё, так можно пластать сколь хочешь, ― с обидой произнёс Колька. ― Теперь ремню не придётся висеть на видном месте. Вид у него стал, как курица без хвоста. Отец сразу заметит, и повод отшлёпать появится, ― уже с усмешкой добавил Колька.

Ремень с пряхой оказался совсем коротким, явно уже не сгодится даже для поддержки Колькиных штанов.

— Зато ремешок для лыж, классный получился, ― выпалил Вовка, — можно подбирать длину под любой размер валенок. Короче, на вырост ног предусмотрел, ― с усмешкой добавил он.

— Давай теперь шило, ― говорит Вовка, ― колоть буду.

― Кого колоть будешь? ― с испугом спросил Колька.

― Кого-кого, ремешок дырявить буду! А что, ― сказал Вовка, ― на тебя испуг, что ли, нашёл? Не бойся, дырки же в ремне нужны, с ними размер регулировать удобно, и крепление надёжней будет. Сам испробовал. Но всё же дырки лучше гвоздём пробить. Тащи лучше молоток и гвоздь.

Дырки в ремешке пробили и верёвкой из сыромятной кожи связали концы, как шнуровкой футбольный мяч. Надёжно получилось! Быстро закончив дело с ремешком, ребята поплелись на склон оврага испытывать лыжу.

«Ну, ― думает Колька, ― не хуже Вовки теперь с горы скачусь! Ремешок-то из собственного ремня, надёжный, да и лыжа из клеёной фанеры свою гибкость и характер проявит. Все неровности должна проскочить! Только равновесие надо суметь поймать — лыжа-то одна! Попробуй устоять на ней без тренировки!».

― Давай, гони по моему следу! ― предложил Вовка.

Первый спуск, как и у Вовки, тоже получился с падением: половину склона на брюхе пропахал, ну и снега малость пришлось испробовать на вкус. Да и глаза снег запорошил. Колька стал походить на снеговика, правда, вместо ведра на голове шапка набекрень съехала. А нос, похожий на морковку, снегом залепило, что дышать невмоготу стало. Зато нос свой прочистить можно. Смешно как-то всё вышло.

Вовка от смеха над Колькой рот раскрыл и, похоже, закрывать не собирается, отойти от смеха никак не может. А Кольке-то вроде не до смеха. Первый раз на одной лыже решил с горы съехать, половину горы руками балансировал, как балерина, равновесие ловил, изо всех сил держался, пока лыжа не наскочила на Вовкин снежный кратер. Конечно, почему-то лыжа не успела спружинить, не захотела проявить свою гибкость и носом забурилась в самый снег. Обидно стало, что Вовкин снежный кратер попался. Как говорится, судьбу не обойдёшь и не объедешь.

― Но следующий заезд по другой лыжне буду делать, ― решил Колька, ― я так просто не дамся, зато не будет обидно, если опять зароюсь в снег. Это уже мой выбор будет!

И вправду, второй раз лучше получилось. Не зря говорят, терпенье и труд всё перетрут. Только пришлось теперь свободной ногой по склону скользить, местами скакать, чтобы не свалиться на склоне. А так уже веселей и неплохо стало получаться. Навык стал приходить, вроде и не ждёшь его, а он сам проявляется. «Так глядишь, и с самой кручи оврага, где ручей бежит, сигануть можно. Но это уж в другой раз», ― подумал Колька.

В этот раз, на этом склоне оврага, укатали Кольку крутые горки. Домой пора. Да что скажет отец, увидев огрызок ремня, висевшего на гвоздике у дверей? Ответ опять держать придётся. И тут смелая мысль появилась: лучше убрать огрызок ремня подальше, чтобы он не смущал и не напоминал своим видом. А может, и вторая лыжа найдётся. Вот и пригодится огрызок. Совсем будет кстати. На двух лыжах всё же устойчивей с горы спускаться.