Арнольд Райсп


Хрустальные сосульки. Рассказы


Трамплин

День выдался тёплым и солнечным. Искристый снег слепил глаза, словно бенгальские огни. Колька с ребятами присел на лавочку у забора, ногами снег разгребают и болтают о том о сём. Подустали по сугробам ползать, да и солнышко чего-то раздобрилось и пригревать стало, правда, до весны ещё не скоро.

Вовка Палкин увидел ворону, которая тоже отдохнуть на забор присела, и говорит так задумчиво:

― Полетать охота… Вот достать бы крылья!

«Наверное, ворона его надоумила», ― подумал Колька и решил спросить:

― На чём собрался летать?

А он так загадочно смотрит куда-то вдаль:

― Не знаю, душа в полёт просится, и отказать ей неудобно, а на чём летать, пока не придумал.

«Ну, ― думает Колька, ― чудак ты, Вовка! Придумал что-то, вбил себе в голову и, как говорится, дурная голова ногам покоя не даёт, а тут для полёта вроде крылья нужны, как у вороны. А где их добыть: может, у вороны в аренду взять, так не даст, самой, поди, нужны».

Решил углубить эту тему и спрашивает:

― Вовка, на чём ты летать собрался?

― Может, на лыжах! ― не задумываясь, выпалил он.

― А мы на лыжах с трамплина в овраге летаем каждый день, вроде как и крыльев не надо, ― говорит ему Колька.

― Да размах не тот, — отвечает Вовка, ― полёт короткий. Не успеешь скатиться, как в гору опять приходится лезть.

Думает Колька: «И на самом деле у него крылья на время отрастают, а потом куда-то деваются, и голова покоя о полётах не даёт».

Вовка пошаркал ногами по снегу и говорит:

― Есть где-то на городище высоченный трамплин, высотой с пожарную вышку. Вот бы с него на лыжах сигануть!

Заинтересовал своей идеей.

― А что, ― говорит Колька, ― и на бочатах поди можно прыгнуть?

― На наших коротышах из деревянной бочки? ― переспросил он и усмехнулся, потом и говорит, ― не знаю, как на бочатах получится полетать, трамплин-то высоченный. В разведку сначала надо сходить. Посмотреть, на чём там прыгают лыжники, и с сооружением ознакомиться. Если что, то, может, и нам разрешат спрыгнуть, а может, и в секцию запишемся. Точно не знаю. Могут по возрасту не принять.

Интересно Кольке стало:

― А когда пойдём?

― Да нам найти ещё надо этот трамплин. Говорят, возле музея, где-то рядом с оврагом стоит. Сам не видел, но сходить можно. Давай завтра после уроков сгоняем!

Весь день на уроках Колька сидел, как на иголках. Ну, не то, чтобы на самом деле, а вот на канцелярской кнопочке ему пришлось посидеть. Ребята подшутили, на перемене кнопочку на сиденье парты подложили. Звонок прозвенел, Колька из коридора в класс залетает и от изнеможения на сиденье парты падает, а там кнопочка его дожидается… Ну и взлетел он не хуже, чем на лыжном трамплине!

Учительница Марья Ивановна сразу обратила внимание на такого летуна и спрашивает:

― Тебя, Коля, комар укусил?

― Да нет, вроде как пчела меня за зад цапнула, ― говорит.

― Ну и выражение у тебя, Коля, совсем даже и не литературное. Мы такого слова «цапнула» ещё не изучали. Наверное, ты на продлёнке его услышал. Наверное, ещё и по слогам его разбирал, а вот откуда у нас в классе пчела могла взяться? А из ребят кто сегодня мёд ел? ― спросила, улыбаясь, Марья Ивановна.

В классе воцарилась тишина, сидят все молча, как воды в рот набрали. А Кольке стало не до этого. После её улыбки посмотрел на свой зад, куда укол пришёлся, а потом на скамью парты. Смотрит: точно, кнопочка лежит! «Ну, ― думает, ― на следующей перемене с тобой, Вовка, отквитаюсь! Наверняка твоя проделка».

Правда, это уже был последний урок. Как только звонок прозвенел, их с Вовкой как ветром сдуло, Колька и про кнопку забыл: договорились же на разведку сбегать и узнать, где городской трамплин расположен, и обстановку изучить. Глядишь, и прыгнуть на лыжах удастся, не всё же время в классе на кнопках прыгать. Так можно и мозоль на одном месте заработать, да и штаны от дыр начнут просвечивать, кнопки-то острые, весь зад истыкаешь. Потом неудобно будет по школе передвигаться. Придётся руками зад придерживать. Что девчонки подумают? Как-то нехорошо всё это будет выглядеть. А тут с трамплина прыгнуть, может, возможность представится. Конечно, прыгнуть вначале лучше без зрителей, если неудачно получится, чтобы конфуз не вышел.

Опять овраг, что у музея, пришлось преодолевать. Решили вдоль ручья продвигаться. Зимой ручей не замерзает, журчит себе спокойно, воды несёт в реку Туру, которая стоит, затянутая льдом. Только в устье ручья при встрече с рекой слегка пар идёт, как в бане, что неподалёку расположилась. Баня круглая такая, на цирк шапито похожая.

На встречу с рекой мальчишки не пошли, их целью был трамплин. Вдоль ручья крадутся, а снежный наст, настывший вдоль ручья, потрескивает, того и гляди, может обломиться, так и в ручье немудрено искупаться. Вроде, как и в баню незачем идти. «Вот, ― думает Колька, ― дураки, зачем мы сюда попёрлись, можно было обойти овраг и, как все люди ходят, по улице пройтись, а если приспичит согреться, то и в баньку можно будет заскочить и культурно помывочное отделение с парной посетить. Мы так не раз делали.

― Давай вернёмся, ― говорит Колька, ― мы же не купаться с тобой пошли. Да и купальный сезон ещё не открыт, а то вдруг валенки в ласты превратятся, и так уже намокать начали. Ноги еле передвигаются и подошвы валенок ледышками покрылись. Нам и лыжи уже не нужны, на одних валенках можем с горы съехать.

А Вовка умничать начал, про Сусанина вспомнил.

― Что, ― говорит, ― я на Сусанина похож? Сейчас выберемся и на трамплин заберёмся. Если не прыгнем с него, то окрест посмотрим. Может, что увидим. Город с птичьего полёта осмотрим.

«Ну, ― думает Колька, — сдался Вовке этот полёт».

― Что, ― спрашивает, ― крылья опять у тебя отрастать начали?

― Вон, ― говорит Вовка, ― я лыжню приметил. Сейчас и трамплин за поворотом появится. Доползём как-нибудь!

Выгребли за поворот, и правда, трамплин из деревянных конструкций появился. Издалека он невысоким показался. Ещё и гора приземления от него к подножью склона тянулась.

― Что, полезли в гору, прыгун!

Тут и Колька отличился, про Суворова вспомнил, как он Альпы покорял:

― Вперёд, на приступ снежного перевала!

А сам в обмёрзших валенках едва за склон цепляется. Вниз-то скользить легко, а в гору пробуксовка получается. Ну, забрались с грехом пополам.

— Что, — говорит Колька, ― записываться будем в секцию или как? Возьмут нас?

— Не знаю, ― отвечает Вовка, ― так просто, наверное, нет, а проверку могут устроить: как мы на ногах держимся, не вихляют ли они из стороны в сторону. Вдруг ноги в коленьях слабые окажутся, и трясучка их одолевать начнёт. Тут уж не до полётов. По снегу придётся ползать у себя в овраге.

― Ладно, ― сказал Колька, ― хватит придуриваться. Пойдём в раздевалку, там всё узнаем.

Смотрят мальчишки, у порога в раздевалку лыжи с ботинками стоят. Крепления необычные. Совсем не похожие на их самодельные, которые на бочатах-коротышах, сделанные из деревянной бочки бабы Тани. В овраге на них самое то кататься. А здесь на трамплине ботинки с креплениями огромные. «Без лыж на них можно с горы кататься», ― промелькнуло в голове у Кольки. И лыжи по краям металлом окантованы. Приподнял лыжину: оказалась тяжёлая. Думает, как на них прыгать? Сомнение взяло.

― Давай, ― шепчет на ухо Вовке, ― попросим сначала разрешения с горы скатиться в этой амуниции.

Вовка покрутил головой по сторонам, словно в поисках главного в этом заведении, и решил обратиться к широкоплечему мужчине в спортивном костюме, стоящему у стеллажа с лыжами.

— Нам бы испробовать такие лыжи, ― промямлил Вовка, ― при этом издав короткий еле слышный звук, похожий на слабо журчащий ручей, протекающий в замершем русле оврага.

― А лыжи под силу на гору поднять? ― спросил с улыбкой широкоплечий. ― Не рановато ли о полётах думать? Ведь шею сломать можно.

Широкоплечий сделал шаг в сторону, посмотрел на их валенки, с которых стекали капли растаявшего снега, и произнёс:

― Да и ботинки на ваш размер не сразу найдёшь, — и стал рыться на стеллаже с ботинками.

От этих слов и любопытства у Кольки учащённо забилось сердце, и появился даже испуг: о том, чтобы сломать себе шею, он как-то не думал и не мечтал. А вдруг и вправду шея свернётся? Тогда как же на уроке-то вертеться? Да и кнопочку на скамье парты можно будет не заметить. Вдруг Вовка-то опять учудит!

― Вовка, а ты, может, один испробуешь полёт? ― произнёс Колька. ― Я что-то передумал сегодня прыгать. Вначале попробую с горы на этих лыжах скатиться, а на вышку взобраться успею, да и моего размера ботинок может не найтись. А прыгать я уж буду потом. Сегодня мне надо успеть ещё одно дело сделать ― в библиотеку сгонять!

― Что, наверное, струсил?

― Да нет, ― мрачно ответил Колька.

― Дело хозяйское! Как знаешь!

― Ну вот, отыскал я две пары, ― сказал широкоплечий в спортивном костюме, ― разбирайтесь сами, кому какой размер подойдёт. Лыжи потом покажу, где взять. Пойду на трамплин проверю лыжню. Ребята на трамплине со снегом воюют.

«Странное занятие, ― подумал Колька, ― воевать со снегом. Тут не только можно шею сломать, но и в боевых действиях придётся участвовать». И стал стаскивать валенки, успевшие намокнуть от снега, пропитанного влагой ручья, протекавшего в овраге. Вовка первым напялил лыжные ботинки, видимо, подошедшие по размеру его ноги. А в Колькиных ботинках могла разместиться не только его нога, но ещё и половина Вовкиной. Но Колька не стал особо заморачиваться, всунул ещё один носок в ботинок, затянул покрепче шнурки, и с грохотом ступая по деревянному полу, вывалился на улицу, чтобы убедиться в «боевых» действиях ребят на трамплине. Похоже, атака на трамплин заканчивалась, снег на разгонной горе был натаскан, широкоплечий в спортивном костюме стоял на лыжах на самой верхней площадке трамплина и готовился проложить новый лыжный след на деревянном настиле, который покрыли ребята снегом.

Колька ощутил тёплую радость. Он хотел увидеть полёт лыжника с трамплина. Ветер сдувал с верхней площадки ещё не окрепшую морозом снежную пыль, которая то кружилась, падая, то, подхваченная порывом вновь налетевшего ветра, взмывала вверх и уносилась, так и не приземлившись, догоняя звуки неторопливого журчащего ручья.

Лыжник на трамплине сделал шаг вперёд, слегка присел и плавно заскользил по рыхлому насту трамплина, оставляя за собой ровный след от лыж. Затем он взлетел в воздух, увлекая за собой снежную пелену ещё не совсем укатанного снега. Исполнив полёт по дуге, слегка с расправленными в стороны руками, он плавно приземлился на склон и продолжил скольжение, лавируя руками, как крыльями.

«Здорово! ― подумал Колька. ― Может, и мне так же попробовать». И вдруг вспомнил, что лыжные ботинки держатся на честном слове — так можно в воздухе разуться, и получится полёт без лыж, и не будет снежной пелены и мягкого приземления. «Нет уж, лучше с горы сначала скатиться», — решил он.

Мысль прыгать с трамплина на время выскочила из головы, но видение парения в воздухе время от времени наполняло голову, и радостные чувства разрушали страх первого необычного полёта. Колька решил увидеть, куда приземлился лыжник. Он вышел на край горы приземления и посмотрел вниз. Там он обнаружил то место, где приземлился прыгун. Лыжный след начинался далеко от края склона, где лыжи, сделав небольшое углубление в снегу, проложили колею, уходящую в сторону ручья, вдоль которого вдвоём с Вовкой им пришлось добираться до трамплина.

Колька вернулся в раздевалку. Вовка примерял лыжи, изображая из себя опытного прыгуна.

― Твоя пара лыж тебя дожидается, ― сказал он и, громко ступая лыжами по дощатому полу, стал выбираться на улицу.

Колька последовал его примеру.

Небо слегка было затянуто серой пеленой туч, похожих на ватное одеяло. Порывистый ветерок обжигал холодом, тянувшимся с открытого пространства. Он рябил снежную пыль и задувал на одиноко стоящую вышку трамплина. И тогда вышка скрипела, снежная пыль стекала по деревянному настилу вниз, словно она пыталась укрыть недавно проложенный лыжный след.

На краю горы приземления Колька и Вовка стояли молча. Потом они разошлись в разные стороны, каждый выбирал свою трассу, по которой придётся спускаться с горы. Гора была с крутым склоном, подножье переходило в лощину, простирающуюся вдоль ручья.

― Ну что, погнали, ― произнёс Вовка и подался вперёд, скатываясь вниз навстречу морозному воздуху, неподвижно раскинувшемуся над склоном, оврагом и ручьём, куда не достигали порывы ветра, гулявшие на равнине.

― Я за тобой, ― отозвался Колька и скользнул следом в обволакивающий поток морозного воздуха и снежной пелены, оставленной Вовкиными лыжами.

В низине оврага они встретились.

― Ну как? ― спросил Вовка.

― Э-эх, здорово! ― проронил Колька. ― Ещё бы разок! ― и поспешил к склону на подъём, увлекая следом Вовку.

― Ну что, полезем на трамплин?

― Не знаю, подумаю! Пока скачусь с горы ещё раз, ― ответил бодро Колька, вселяя в себя больше уверенности перед серьёзным испытанием, предстоящим для него.

― Я подожду тебя внизу оврага, ― добавил Колька.

― А я полез! Попробую распустить свои «крылья», ― с улыбкой произнёс Вовка и стал подниматься на вышку.

Колька скатился в овраг с горы и стал дожидаться Вовкиного прыжка. Он внезапно появился из-за склона летящим, с широко расставленными в стороны руками. Можно было подумать, что у Вовки появились крылья. Правда, сначала он ими не махал — держал их в разные стороны, как парящая птица. Но потом всё пошло как-то не так, то ли ветер спугнул, то ли он решил крыльями помахать, и стал заваливаться набок, пока рукой не зацепил за снежный наст. Его развернуло поперёк трассы, и снежные брызги укрыли Вовку снежной пеленой, в объятьях которой он заскользил к подножью склона.

Не совсем мягкое приземление на заснеженном склоне вызвало у Вовки неподдельный восторг. Лицо, облепленное искристой снежной пылью, светилось и излучало радость и восторг. Поднявшись и отстегнув крепления лыж, Вовка почувствовал боль от ушиба ноги и, похрамывая, забросив лыжи на плечо, поковылял подниматься на гору.

― Что-то крутануло меня в воздухе, не успел даже сообразить, куда и понесло, а так даже ништяк, если бы не нога, то можно было бы повторить, — с досадой проронил Вовка.

― Ладно, я тоже решил прыгнуть, ― сказал Колька. ― Испытаю своё счастье. Правда, ноги что-то болтаются в ботинках. Не потерять бы их в воздухе.

Колька впервые поднимался, как ему показалось, по шаткой и скрипучей под напором ветра конструкции трамплина. И чем выше он поднимался, тем сильнее ветер раскачивал её, и чуялось ему, что это не совсем надёжные крепления брёвен, брусьев и всего того, из чего было сделано огромное сооружение.

С верхней площадки, где предстояло надеть лыжи, открывался вид на казавшиеся маленькими, утопающими в снежных заносах деревянные дома, и на узкие безлюдные улицы, прилегавшие к городищенским оврагам. То место, куда следовало приземлиться на лыжах, не просматривалось, и где-то там, под одеждой, у Кольки вдруг пробежал холодок, и затаился страх перед неизвестностью, ожидавшей его за невидимой частью горы.

Вовка, стоящий на краю склона, казался лилипутом, он временами размахивал руками, как крыльями, копируя полёт птицы. Он следил за Колькой, стараясь увидеть его полёт над оврагом, казавшимся пропастью.

Робко скатившись с площадки, Колька сразу начал разгон, при этом не забыв слегка присесть, как делали все прыгуны. Под нарастающий шорох по накатанному снежному следу трамплина лыжи понесли его навстречу неизвестности, ожидавшей впереди. Оказавшись на столе отрыва трамплина, почувствовал, как неведомая сила резко вжала ноги куда-то внутрь тела, и, оторвавшись от трамплина, он взлетел в воздух.

Колька был в полёте, ощущая пьянящее чувство свободы! Ему показалось, что заснеженный мир вдруг исчез, и привычные оттенки пасмурного дня стали светлей, и снежная круговерть, окутавшая его, открыла другой свет. Потом окружавшее пространство вдруг стало серым. Обледенелый горный склон принял Кольку. Он бледно сверкал, и Колька медленно, лёжа на боку, стал сползать вниз, к его подножью. Поднялся, расцепил крепления лыж, выпрямился и стал стряхивать снежную пыль, забившуюся под одежду.

— Что-то не понял, как я здесь оказался, ― пробормотал он.

Вовка с улыбкой встречал его наверху склона.

— Повторять будем? ― с насмешкой произнёс он.

— А что, можно! Только давай в следующий раз, когда ботинки по размеру подберу. А знаешь, Вовка, есть такая поговорка, рождённый ползать летать не может. Правда, эта поговорка нас с тобой не касается. Мы ж с тобой вон как летали, даже ворона, сидевшая прошлый раз на заборе, удивилась бы нашим способностям.

Они оба, смеясь, стыдливо отвели глаза и пошли в раздевалку на разбор полётов.