Беспалова Юлия Михайловна — доктор философских наук, автор книг «Ценностные ориентации в культуре западносибирского предпринимательства второй половины XIX — начала XX в.»; «Ценностные ориентации предпринимательства России», «Западносибирские предприниматели второй половины XIX — начала XX в.: имена, биографии, судьбы», «Деловая этика и деловой этикет», «Деловая этика, профессиональная культура и этикет», «Хозяйство и предпринимательство Западной Сибири: социально-культурный подход» и ряда других. Нынешняя книга продолжает исследование ученого, начатого в работе «Обращение к себе: повседневная жизнь западносибирской семьи глазами социолога».

Юлия Беспалова
О повседневности, семейной памяти и Западной Сибири

Обращение к себе и ответы на вопросы к себе




От автора
Центральная тема данной книги — повседневный жизненный мир моей семьи. В работе я описала повседневность как быт и сознание, своеобразные речевые практики, личное переживание времени и пространства, индивидуальное отношение к миру представителей моего рода.
Вместе с тем описание и познание повседневности связано не только с изучением опыта других людей, но и собственного. Каждый человек является носителем типичного или уникального опыта. «Наблюдающее участие» — термин, предложенный выдающимся социологом А. Алексеевым[1].
Погружаясь в слои повседневности, можно начать с воспоминаний детства и юности.
Говорят, что я не должна была этого помнить, я была маленькой. Но я отчетливо помню. Мне было года два или два с половиной. «Абара я-а-а-а я, абара я-а-а-а я, никто нигде не ждет меня, не ждет меня», — пел папа песню Рашида Бейбутова из нашумевшего в шестидесятых индийского кинофильма «Бродяга», полночи нося меня на руках. Я продолжала плакать (как оказалось позже, у меня были сильно воспалены и болели уши), но папину песню хорошо запомнила.
Вот я уже юная студентка. Собираю частушки на фольклорной практике. Больше всего частушек я собрала, опрашивая бабушку и деда (к сожалению, собранные мною частушки не сохранились).
— А вот еще одна частушка, — говорит мне дед: —
«Тараторочка-девчоночка сидит на берегу…»
— Ну, таких-то частушек я уже знаю много, — отвечаю я. — В конце куплета будут, скорее всего, такие строки:
«Покажите мне тропиночку,
Я к ней перебегу».
— Нет, — говорит дед, — в конце куплета такие слова:
«Помогите мне, товарищи,
Столкнуть ее в реку».
Своеобразное ухаживание за девушкой!
Повседневность может быть описана также через обращение к «житийному», документальному, мемуарному материалам, биографиям, именам, судьбам, а также человеческому или «очеловеченному» пространству, месту и времени. Не менее важны для характеристики повседневности песни, которые пелись в нашей семье, дневники, рецепты семейной кухни, приметы, устойчивые высказывания и выражения, фамильные вещи, семейные альбомы. Все это я попыталась описать в данной книге, а также сделала попытку найти слова для понимания и описания происходящего сейчас. Интерпретация прошлого в моей работе используется для понимания проблем настоящего.
Я соединила в данной работе ряд жанров: короткие рассказы, сатирические зарисовки, мемуары, публицистику, песни, выражения повседневной речи и другие, для того, чтобы получилась целостная картина описания повседневности.
Книга перекликается с более ранней работой: «Обращение к себе: повседневная жизнь западносибирской семьи глазами социолога». (Тюмень: Мандр и Ка, 2014. 472 с.) Если в предыдущей книге я, условно говоря, «обратилась к себе», то в данной постаралась ответить на вопросы, заданные себе. Что-то повторила, что-то написала новое, что-то дописала к ранее написанному, а что-то исправила. Получилась новая работа. Я назвала ее так: «О повседневности, семейной памяти и Западной Сибири: обращение к себе и ответы на вопросы к себе».
Тема повседневности, с моей точки зрения, сегодня особенно важна, поскольку в обществе активно транслируется идея, что для реализации целей технологического прогресса естественный человек становится неэффективным, а поэтому будет замещен человеком искусственным. Я придерживаюсь противоположного взгляда на развитие человека и его будущее. В данной работе я пишу о роли родовой, семейной памяти в жизни человека и человечества, а также о значении его собственного личного опыта.


Из семейной памяти
Какого роду, племени?
Каков уродился, таков и пригодился.
Какого семя, такого и племя.
Выбирай корову по рогам, а девку — по родам.
Русские пословицы
Источники семейной памяти — личные семейные архивы, документальные материалы из жизни семьи. Семейные архивы включают мемуары, письма, открытки, фотографии, официальные документы, рецепты семейной кухни, семейный фольклор, устойчивые семейные выражения и многое другое.
К семейной памяти относятся и автобиографические и биографические повествования, то есть рассказ человека о себе, беседы, свидетельства людей из окружения близкого и дальнего.
Изучение семейной памяти позволило мне узнать, как люди, относящиеся к нашему роду, жили в нашем крае в прошлые времена, каково было их мироощущение, как они встречались, как они искали и находили работу, как жили в одной семье, как старились, как жили и выживали на пенсии и др.
Для каждого человека сбережение семейной памяти имеет нравственное значение как личная ответственность за сохранение «себя» и всех членов своего поколения во времени, а также ответственность младших поколений за сбережение памяти о старших. Сбережения заслуживает память о любом человеке, а не только о выдающихся личностях.
Сегодня уже непростительно, если человек не рассказал, не записал, не зафиксировал хотя бы минимум информации о себе и своей семье.
Семейная память не только могла бы дополнить историческую память, но в ряде случаев заменить ее. Сохраненные семейные истории и по истечении многих лет могут стать основой информированности общества. Там, где семейная память сбережена, она может стать основой личностной интерпретации памяти исторической.
Я принадлежу к пятому поколению сибиряков. В нескольких поколениях одного большого рода смешались православные, раскольники и иудеи, дворяне и сибирские некрепостные крестьяне, белые и красные.
Род моей матери: дворяне, мещане и крестьяне, православные и старообрядцы. Сибирская история нашего рода началась с того, что прапрадедушка по матери Гавриил (Гаврила) Герасимов (умер в 1900 г.) приехал в Тюмень около 1870 г. на лошадях из Смоленской губернии. Прадедушка был мещанином и по профессии кузнецом. Жена прапрадедушки — прапрабабушка Елена (умерла в возрасте 92 лет в 1908 г.) — была дворянкой из рода Болотовых. Рано лишившись родителей, она вышла замуж за мещанина и поехала с ним в Западную Сибирь.
После отмены крепостного права в 1861 г. многие люди отправлялись в Сибирь в поисках лучшей доли. Отмена крепостного права в России коснулась как крестьян, так и дворян, владельцев крепостных душ. Многие из них, утратив в лице своих крепостных источник существования, разорялись. Драматизм разорения дворян хорошо показал писатель Д.Н. Мамин-Сибиряк в повести «Гроза». Город Тюмень стоял тогда на пути переселенческого движения. Через город проходили и проезжали очень многие.
Из интернета я узнала, что дворянский род Болотовых — это род священно-церковнослужителей. Интересно, что две сестры прапрабабушки, ставшие бесприданницами, ушли в монастырь. Бабушка вспоминала, что по просьбе ее бабушки Елены она писала письма в город Великие Луки, Холм, в Воскресенский женский монастырь, ее преподобию игуменье Палладии Болотовой. Холм находится на середине магистрали Великие Луки — Новгород.
Город Великие Луки за пятьсот лет разрушался 14 раз, а во время Великой Отечественной войны он был фактически стерт с лица земли. Сейчас на его развалинах построен совершенно новый город, большой, с населением свыше ста тысяч человек, современный, промышленный, с новыми названиями улиц и площадей, унаследовавший от старых Великих Лук только остатки земляной крепости в центре города да древнее имя. Никаких памятников старины в городе не сохранилось.
Дворянская кровь внешне проявилась в сестрах моей бабушки Анне и Феофании, вернее, в их руках. У них, несмотря на все тяготы жизни, до старости сохранялись маленькие и изящные, как в описании И. Тургенева, «породистые» женские ручки.
У прапрабабушки Елены и прапрадедушки Гаврилы было двое сыновей: Петр и Егор.
Отец моей бабушки (мой прадедушка) Петр Гаврилович Герасимов (1863–1933) сочетал в себе уже дворянские и мещанские корни. Он был мастером по изготовлению экипажей и кузнецом, а в целом очень талантливым человеком. Дом моих предков находился по улице Ямской, 57 (в районе Затюменки).
Мать моей бабушки (моя прабабушка) Серафима Екзакустодиановна (1871–1945) была старообрядкой. Бабушка вспоминала, что когда ее отец, мой прадед, очень верующий человек, возвращался с утренней службы из церкви, то садился за стол пить чай с пирогами и шаньгами, которые пекла во время церковной службы ее мать. Мать бабушки в церковь не ходила, а молилась на восток, как и все старообрядцы-беспоповцы.
Над труднопроизносимым отчеством моей прабабушки подсмеивался ее младший сын Иван (Серафима из-за куста-диановна величал он иногда свою мать).
Я много писала о западносибирских староверах, и, видимо, мой интерес к ним связан с прабабушкой Серафимой.
Петр Гаврилович был довольно известным человеком в Тюмени.
Несмотря на то что жили мои предки очень небогато (были времена, что их дети должны были носить в школу обувь попеременно), мой прадед держал породистых лошадей, в том числе прекрасного орловского рысака Знаменитого и американского рысака Находку.
С ними дед выигрывал тогда многие призы на ипподроме, хотя, по рассказам бабушки, купцы старались его притеснять. Бабушка рассказывала, что конные состязания проходили в ту пору не только на ипподроме, а и вдоль Царской улицы (сейчас Республики).
Дружил мой прадед со многими важными в то время для Тюмени людьми, с городским головой, с купеческими приказчиками, все они нуждались в его услугах и называли прадеда уважительно, по имени и отчеству — Петр Гаврилович.
По рассказам моих родственников, городской голова при встречах с прадедом приветствовал его первым:
— Здравствуй, кузнец!
— Здравствуй, городской голова, — отвечал прадед.
Советскую власть прадед встретил настороженно. Его отношение усугубил случай, который произошел в 18-м или 19-м году. Один из красных командиров чуть не отобрал у прадеда коня Знаменитого, мотивируя это тем, что довольно купцам ездить на рысаках. Однако дед зашумел, сказал, что он кузнец, и в подтверждение показал свои руки. Раздосадованный командир должен был отдать коня назад.
Когда установилась Советская власть, заказов у прадеда на изготовление экипажей и подков для лошадей стало мало. Это сказалось на его доходах.
Бабушка вспоминала, что как-то ее отец пришел домой, не раздеваясь подошел к образу и перекрестился: «Ну, слава Богу, который-то из них умер». Умер тогда В.И. Ленин.
Слушая черную тарелку радио, прадед обычно говорил: «Ну-ка, ну-ка, что там еще товарищи придумали?» Слово «товарищи» при этом он всегда произносил с едкой иронией.
Прадед мог удивительно образно рассказывать смешные и страшные истории, да так, что слушатели либо смеялись до слез, либо у них захватывало дух от страха.
Умел Петр Гаврилович подметить смешные стороны в окружающей его жизни. Так, например, соседями моих предков были оседлые цыгане. Хозяин-цыган, придя к православному соседу и желая показать свою большую религиозность, начинал креститься на иконы и молиться. При этом он, поочередно выставляя вперед то правую, то левую ногу в блестящих сапогах, произносил: «А Воскресенье! А Вознесенье!.. А брат ты мой Микола! А друг ты мой любезный! А Богородица, сестрица ты моя родная!..».
Прадед как-то на Пасху выглянул в окно, а дело было в самом начале установления Советской власти, и увидел того же соседа, который понес святить куличи в церковь. На большом куличе был водружен маленький красный флажок.
Еще трагикомическая история из жизни тех же цыган в начале тридцатых. В Тюмени тогда проводили электричество. Соседка-цыганка, мать нескольких взрослых сыновей, вышла за ворота, чтобы, как обычно, посидеть на скамейке. Сидела она всегда очень прямо, почти не двигаясь. В тот раз, когда она села таким образом, электрический провод со столба неожиданно упал прямо на нее. От разрядов электричества ее начало трясти, она в испуге закричала. На крик матери за ворота выскочили ее сыновья. Они начали бегать вокруг скамейки и причитать: «Ой, мамо! Ой, мамо!». Догадался, как помочь беде, брат моей бабушки Иван. Он надел резиновые калоши, взял палку и сбросил провод с цыганки. Все закончилось благополучно, так как, видимо, электрическое напряжение в ту пору было небольшим.
Следует отметить, что в Великую Отечественную войну сын этой цыганки Василий стал военным летчиком.
В Пасху все затюменские цыгане и цыганки ярко наряжались. Они шли по дороге и пели. Мужчины падали друг перед другом на колени: «А прости, Христа ради!»

Встреча прадеда с Григорием Распутиным
Бабушка рассказывала, что, когда Григорий Распутин приезжал в Тюмень, ее отца вызывали в деревню Покровку, где Распутин останавливался и откуда был родом. Однажды прадеда позвали исправлять экипаж.
После того как экипаж был исправлен, Распутин пригласил поужинать всех работавших у него во дворе. Прадед засомневался, так как на дворе стало темно, а путь до Тюмени из Покровки был неблизкий. Тогда Распутин на него посмотрел и сказал: «Вы заботитесь, как доедете, а я вам говорю, что вы доедете хорошо».
Прадед потом говорил, что Распутин хорошо умел читать мысли.

О Запкусе
Когда прадед узнавал о каком-нибудь преступлении в городе, он всегда вспоминал Запкуса.
Военный комиссар Северного района Западной Сибири П.Л. Запкус прибыл в Тюмень в марте 1918 г. с карательным отрядом. Он арестовал нескольких членов городской думы и объявил, что теперь в Тюмени установилась Советская власть. На буржуазию была наложена контрибуция, а некоторые состоятельные люди были взяты в заложники с требованием выкупа.
Вряд ли прадед одобрительно отнесся к данным действиям красного командира. Но некоторые меры Запкуса по установлению порядка в городе он полностью приветствовал. Так, прадед с большим одобрением рассказывал о том, как Запкус велел расстрелять (будто бы прямо на площади города) нескольких грабителей. И при этом говорил: «Вот Запкус-то правильно сделал: все бандиты притихли!» После этого, по словам прадеда, а также воспоминаниям бабушки и ее сестры тети Они, все жители Тюмени спали с открытыми окнами, с открытыми дверями и даже с незапертыми воротами.

Прадедушкины гены
Моя мать, сердясь на меня и сестру за то, что, по ее мнению, мы совсем не бережем деньги, а тратим их неэкономно, покупая ненужные вещи, иногда ругала нас за мотовство. «Есть в кого», — отвечала я, напоминая ей прадеда Петра Гавриловича, который все свои небольшие заработки тратил на лошадей, конные бега и ипподром. При этом он равнодушно относился к кормилице-корове, а иногда забывал и о собственных детях.
Моя же мать, принадлежащая к поколению, на долю которого выпала Великая Отечественная война, к средствам семьи и своим собственным относилась очень экономно (хотя все свои небольшие сбережения потеряла в реформу 1992 г.). Так же бережливо мать относилась к вещам, одежде, семейным фотографиям, семейным дневникам и даже небольшим записям своих родных. Все это для нас, детей и внука, сохранила моя мать.

«Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой»
(О моих предках из рассказов бабушки и матери)
Прадедушка Владимир был дядей прабабушки Серафимы. Он жил в деревне Головиной и часто приезжал в Тюмень. Однажды моя бабушка была у него в деревне в гостях и видела большую пасеку со множеством ульев. Прадедушка Владимир торговал бакалеей (конфетами, пряниками, крупой и т. д.). В целом он был хорошим, обстоятельным и симпатичным человеком. Но ему не повезло с женой, она много пила и часто ходила пьяной.
Пел прадедушка Владимир прекрасно, у него был изумительного тембра голос. Родные часто просили его спеть и говорили, что таких голосов никогда не слышали. Любимой песней прадедушки Владимира была:
Под ракитою зеленой
Русский на поле лежал.
Он к груди своей пробитой
Крест свой медный прижимал.
Кровь лилась из свежей раны
На истоптанный песок.
И уже слетелись враны,
Чуя лакомый кусок…

К сожалению, образ из этой песни очень похож на его собственную смерть. Так, примерно в 1915 году прадедушка купил товар и ехал домой в Головино. Его убили в лесу по дороге в деревню. У прадедушки осталась дочь, которая замуж не вышла и жила одна.
Брат бабушки Серафимы Михаил Екзакустодианович Горбунов был кузнецом, как и мой прадед, но, как говорили родственники, «довольно маломальным». Он был тихим и смирным человеком. Была у него жена Анна Федоровна, которая слыла «гулящей» женщиной. Однажды Михаил даже залез на крышу с винтовкой, хотел застрелить жену за то, что она от него гуляла. Анна Федоровна ушла от Михаила к богатому цыгану Ваське Кале. Однажды семья бабушки обедала, когда подъехал Каля на лошади, с ним была и тетка Анна.
На глазах у родственников Каля стал Анну бить: «Зачем ушла от Миши?» Прадедушка говорил: «Михаила она била, теперь ее бьет Калька-то». Прабабушка рассказывала, что как-то видела Анну, которая еле-еле куда-то шла. Потом Анна скоро умерла, видимо, от побоев. А Михаил стал жить у своей сестры (моей прабабушки) и умер у прабабушки на сундуке, где спал. Его дом по улице Полевой в Тюмени куда-то пропал (говорят, продала тетка Анна).
Когда я слушала этот рассказ в юности, героиня его Анна чем-то напоминала мне Анну Каренину Льва Толстого. Такая же большая любовь и такой же тяжелый конец.
Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,
Что женщине не следует «гулять»
Ни с камер-юнкером,
Ни с флигель-адъютантом,
Когда она жена и мать. —

Эту эпиграмму на произведение Толстого написал Н.А. Некрасов.

О семейных шутках
Мои предки любили пошутить, и вообще были людьми смешливыми. Например, бабушка рассказывала такой случай: к родственнику ее отца приехал из Юрт гость — знакомый татарин. Вошел в дом прямо в лохматой шапке. Сел на лавку около стола. На столе в блюдце была налита свежая горчица. Гость заинтересовался: что это такое, не особый ли это сорт меда. «Попробуй, узнаешь!» — ответил хозяин. Гость схватил полную ложку горчицы и отправил в рот. А потом закрыл лицо шапкой, которая была у него на голове, и пополз по скамейке, причитая: «Ой, знаком, знаком, это не мед, а язва…».

Дом прадедушки по Ямской, 57
(Из рассказа моей матери)
Улица Ямская — одна из старейших улиц в Тюмени. Находится в районе Затюменки, который появился в начале XVII в.
В этом районе города в 1605 г. поселились первые ямщики (тогда это была Ямская слобода). Однако уже в первые годы существования Затюменки здесь стали жить не только ямщики, но и люди разных сословий. Ямская улица тянулась по основной тюменской торговой дороге, она встречала всех, кто приезжал в Тюмень. На улице селились кузнецы, мастера по ремонту и изготовлению экипажей, бричек, телег. На улице было много харчевен и трактиров.
Дом дедушки выглядел для 30-х годов довольно хорошо. Он был перестроен еще до революции и уже не походил на тот маленький и невзрачный домик, где начинала жить семья Герасимовых. Было два крыльца, одно — для гостей, другое, с большой застекленной верандой, — для домашних. В окна дома были вставлены толстые цельные стекла (окна были без рам). В гостиной стояли два больших красных трюмо с громадными зеркалами и с прилегающими к ним красивыми столиками. Трюмо были отделаны богатой деревянной резьбой, как и столики. На стене висели большие часы с боем. На дверях — шерстяные тонкие портьеры с кистями бордового цвета. В гостиную выходила стена печки, украшенная белыми изразцами.
Часть двора была крытой, так что ни дождь, ни снег туда не попадали. В глубине этой части двора лестница вела на большой сеновал, под которым находилась конюшня с отдельными стойлами для лошадей. По бокам коридора с деревянным полом — по два стойла, в верхней части дверей в конюшню были сделаны решетки.
На границе с огородом располагалась баня.
Во дворе дедушки находилась и кузница, выходившая фасадом на улицу. В кузнице были горн, меха, молот, наковальня и много других инструментов. Возле кузницы был станок, куда заводили лошадей, чтобы их подковать.
Прадед подковывал лошадей, обтягивал колеса, делал экипажи, летние «коробки», зимние кошевки. Железную основу «коробков» делал сам прадедушка, а деревянный верх — другой мастер. Прабабушка Серафима продавала экипажи на базаре. До революции дедушка держал работников, так как сыновей-помощников у него не было. Единственный сын Иван родился незадолго до революции, в 1912 году. В 1930-х, когда моя мать жила у своего дедушки, экипажи уже не заказывали и лошадей подковывали редко, так что доход с кузницы был очень мал.
Напротив дома Герасимовых, на другой стороне улицы Ямской, был одноэтажный, довольно красивый дом с садом. До революции здесь содержали лошадей и экипажи купцы Собенниковы. Отсюда они уезжали на свою дачу.

Прадедушкины соседи
В Тюмени жили люди самых разных национальностей. Так, с одной стороны дома прадеда был дом, где жили поляки по фамилии Радель. Они были потомками сосланных в Сибирь участников польского восстания 1863–1865 гг. Это было время, когда в Тюмень тысячами прибывали участники восстаний в Польше, Литве, Украине… Повсюду этих людей ждал теплый прием сибиряков.
С другой стороны в небольшом домике жили оседлые цыгане Золотаревы-Куки. Источник их существования был неясен, однако жили они неплохо и одевались нарядно. Цыгана-хозяина все звали Калей, а его дочь, красивую молодую цыганку, Тонькой. Каля зачем-то часто ездил в город Екатеринбург.
Между прадедушкой и соседями были добрые дружественные отношения. Каля, по-видимому, хорошо знал, что некоторые из его знакомых цыган были конокрадами. Однажды он рассказал прадеду Петру Гавриловичу о том, что один цыган показал ему бумагу с печатями и подписями, где говорилось о прадедовом коне, орловском рысаке Знаменитом, об его ценной породе и родословной. Каля сразу же понял, что Знаменитого собираются украсть, и предупредил уважаемого соседа. Прадеду он сказал, что ту бумагу он выхватил и порвал:
— Ты что же это, у Петра Гавриловича лошадь хочешь увести? Не надо этого делать, он мой хороший сосед.

Тюменские клады
После революции 1917 года цыгане, соседи прадеда Петра Гавриловича, собрались и куда-то уехали. Их дом опустел. Прошло много времени. Наступили 1930-е годы. Однажды во двор прадеда вошла все еще красивая дочь цыгана Кали Тонька. Она обратилась к прадедушкиному сыну Ивану с просьбой:
— Иван Петрович, пойдем со мной в наш огород, попрошу тебя о чем-то.
В огороде она дала ему в руки лопату, показала место и попросила
покопать.
— Сама я уже везде копала, но у меня ничего не получается.
Только Иван раз копнул, как из земли показался какой-то темный
предмет. Это был горшок, отверстие которого было завязано тряпкой. Тонька быстро схватила горшок и сорвала с него полуистлевшую ткань. Изумленный дядя Ваня тотчас увидел, что горшок полон золота, монет, колец, серег… Тонька, сказав «спасибо», сразу куда-то этот горшок унесла.
Дядя Ваня потом досадовал, что Тонька не подарила ему ни одной золотой вещи за находку. А бабушка говорила, что поверье о кладах, издавна существующее в народе, видимо, вполне справедливо: человек, зарывший клад, сам его потом никогда не найдет.
А еще, это уже было на Городище, мой дед в 1970-х, перекапывая уже в который раз свой огород, нашел золотую монету — царские десять рублей.

«Страшные» истории
Мой прадед Петр Гаврилович любил рассказывать страшные истории. Бабушка рассказывала, что в детстве отец говорил, что как-то ночью проезжал мостик через большой овраг и видел привидение — белую фигуру женщины, которая растворилась в ночи. В другой раз, когда он ехал на лошади очень поздно, за ним гнался какой-то черный всадник. Еле он успел от него убежать. Только захлопнул ворота — всадник сразу пропал.
В Святки бабушка и другие мои родственники часто гадали: жгли бумагу, топили воск, чтобы посмотреть на образовавшиеся фигуры и узнать далекое или недалекое будущее. Гадали и на блюдце, которое со стрелкой, нарисованной сажей, ходило по столу, по бумажному кругу с буквами. Блюдце с помощью стрелки отвечало на разные вопросы, а иногда даже складывало стихи. Однажды, по словам бабушки, блюдце с помощью прикрепленного к нему карандаша нарисовало ангела. Бабушка рассказывала, что в детстве на Святки ее сестры занимались столоверчением. Стол, сделанный без гвоздей, за который одним пальцем держалась обычно какая-либо из сестер бабушки, тетя Оня или тетя Фаня, ходил по комнате и стучал ножками. По числу стуков узнавали ответ: положительный или отрицательный.
Особенности семейных святочных гаданий и «медиумные» способности родственников вспомнились мне в связи с одним курьезным случаем. Начитавшись работ по медицине будущего, или вибрационной медицине (автор Л. Пучко), а также о правилах создания вибрационных рядов, избавляющих от ряда болезней, я не поленившись нарисовала для себя примерно 40 таких рядов. Затем положила их дома под подушку, а сама пошла на рабочее заседание, на котором присутствовало человек тридцать. Заседание проходило в помещении, где все присутствующие сидели за одним большим круглым столом и хорошо видели друг друга. Перед участниками стояли бутылки с минеральной водой и коричневые пластиковые стаканчики под воду. Каково же было мое удивление, когда, неожиданно взглянув на стаканчики, я обнаружила, что два из них, для начала немного покачавшись, начали самостоятельно тихонько двигаться по ровному и пустому столу по направлению ко мне. Когда они были в нескольких сантиметрах от края стола, я их подхватила, чтобы они не упали, и налила в них воды. Потяжелевшие стаканчики вынуждены были отказаться от своего путешествия.
Взглянув на присутствующих, и особенно на председателя собрания, я поняла, что все они, увидев данную картину, внутренне оцепенели.
Что это было? Особенности вибрационной медицины, физики тела, квантовой механики?
Однако я радуюсь, что данное недоразумение произошло со мной на рабочем совещании, среди множества людей, а не тогда, когда я была дома одна, что меня страшно бы испугало.
Бабушка рассказывала мне и о домовом, который был нередким гостем в нашей семье. Домовой предупреждал домочадцев обо всем, плохом или хорошем, что должно было с ними в недалеком будущем произойти. Домового бабушка называла «суседкой» или «дедушкой-суседушкой».

Бабушка Мария Петровна Герасимова, ее рождение и детство
Моя бабушка (мы называли ее по-сибирски «бабусей») — Мария Петровна Герасимова (14.04.1900-21.04.1987), в замужестве Беспалова.
Характер моей бабушки с точки зрения жизнестойкости и воли к жизни более всего схож с характером героини великой американской драмы «Унесенные ветром» Скарлетт О’Хара. На жизнь моей бабушки пришлась и Великая Октябрьская революция, и Великая Отечественная война. Бабушка жила и в городе, и в деревне, а также была центром большой семьи, ее духовной опорой и жизненной силой. Бабушка прожила 88 лет. Она вырастила четырех детей (двух сыновей и двух дочерей), помогала растить семерых внуков и старшего правнука.
Как и главная героиня романа Маргарет Митчелл, бабушка родилась в апреле и по гороскопу была Овном. Характер у бабушки был взрывной и очень переменчивый, как апрельская погода. Мои родственники, удивляясь, говорили: «Заходим, смотрим — Мария Петровна чем-то огорчена, плачет, а через минуту она уже забыла про слезы и весело смеется, и наоборот».
Дедушка моей бабушки Гавриил (Гаврила) умер именно в тот день, 14 апреля 1900 г., когда она родилась. Ждали мальчика, помощника по хозяйству и в кузнице, а родилась девочка.
У прадедушки Петра и прабабушки Серафимы было пять дочерей, и только последний ребенок был долгожданным сыном, которого назвали Иваном. Первым ребенком был сын Павел, но он умер от простуды, а также еще две дочери умерли от болезней в детстве.
Бабушка была второй дочерью в большой семье. Так как помощников-сыновей в семье не было, то помогала отцу вторая дочь — бабушка. Для помощи в кузнице и для работы по изготовлению разнообразных экипажей требовалась большая физическая сила, но бабушка хорошо справлялась с этой работой. Мой отец рассказывал, что как-то он постирал белье, выжал его и повесил во дворе сушиться. Однако подошедшая бабушка сказала ему, что он, по ее мнению, белье выжал недостаточно. «Попробуйте, Мария Петровна, и убедитесь, что белье почти сухое», — ответил отец. Каково же было его удивление, когда он увидел, что из белья, отжимаемого бабушкой, снова полилась вода.

Из записок моей бабушки
Бабушка оставила для членов своей семьи тетрадь с записями, которые она назвала «Описание нашего бедного детства». Вот что она пишет:
«Родилась я в 1900 году четвертой девчонкой по счету и, видимо, приблизила смерть болевшему в то время моему деду Гавриилу. Из слов своей мамы я знала, что дед спросил, кто родился. Когда ему ответили, он махнул рукой и сказал: “Опять девчонка!” — и умер. Своим рождением, по-видимому, я радости никому не принесла. Все ждали сына.
Отец мой был кузнец. В небольшом домике, в котором жила семья, была мастерская. В этой мастерской отец делал коробки, пролетки по заказам зажиточных людей. Он был большим мастером, и деревозаготовку сам делал, и оковку, и покраску, и обивку.
Мы росли под наблюдением бабушки Елены, которая помогала маме. Бабушка Елена жила долго, до девяноста двух лет.
Всё мое детство и моих трех младших сестренок мы не были радостью для родителей, едва сводивших концы с концами. Однако мы были послушными детьми, во многом помогали в работе. Я же была почти старшей, и на меня приходилось побольше работы (чем на других сестер): грунтовала экипажи, красила, даже отводила отводки, обтягивала колеса, за что отец меня “боготворил”, никогда почти не ругал, так как видел во мне свой быстрый и сообразительный характер.
Никаких развлечений в детстве своем мы не знали, как и многие в те далекие времена. Длинными зимними вечерами мы сидели с лампой, иногда ею же светили отцу, который всегда вечерами заканчивал работу над кошевками, обивал их.
Часто, бывало, вечера проводили с коптилками. Наливали деревянное масло, которым заправляли лампады, в какую-нибудь посудинку с фитильком, сделанным из ваты. И эта коптилка не столько светила, сколько дымила. При ее освещении, не имея денег на керосин, чтобы заправить лампу, мы читали и делали уроки.
Учились мы сначала в Соборном училище, в доме, который недавно был еще хлебным магазином. Теперь это отделение почты по улице Ямской. Из этого училища нас почему-то переводили сразу в 5 класс Вознесенской школы, минуя четвертый, и нам, а особенно мне, приходилось страшно “плавать” по всем предметам, которые не преподавали нам в 3 классе.
Сестра Таисия, старше меня на четыре года, окончив Вознесенскую школу с похвальным листом, уехала в Ялуторовск в надежде поступить там в семинарию. Мне до сих пор помнится, как ее провожали, как все плакали, и бабушка, и родители, они ее, видимо, сильно любили. Но слезы оказались напрасными — через день она вернулась домой. В семинарию ее не приняли, видимо, из-за ее скромного вида. Я думаю, это сказалось, там принимали в первую очередь детей из зажиточных семей. Тася поступила практиканткой в школу, а потом работала контролером в кинотеатре “Вольдемар”, который находился на том месте, где теперь магазин “Реконструктор” (по улице Семакова, напротив библиотеки университета). Позже она работала корректором в типографии купца Брюханова, где теперь рыбный магазин по улице Республики. Помогала ей кое в чем и я.
С таким пятиклассным образованием мы становились “вот такими учеными”. Я работала уже при Советской власти машинисткой в комендантском управлении, потом в почтово-телеграфном управлении — позднее машинисткой лесозавода. Сестры мои стали одна бухгалтером (Онисья), а самая младшая (Феофания) уже при Советской власти окончила техникум водников, работала в пароходстве.
Благодаря нашему отцу мы все получили кой-какое образование, и, пожалуй, по грамотности можем поспорить с нынешними десятиклассниками.
Отец наш был страстным лошадником, для него лошади были все. Был жеребец, матки, появлялись и жеребята, которых он продавал, немного подрастив. Однако это счастье было редким. На нас, детей, мало обращали внимание, что мы наги и босы, несмотря на то, что делалось нами много: уход за лошадьми, чистка их и мойка. Каждое лето были сенокосы — все для лошадей. Сено ставили, гребли, копнили, потом возили домой. Такие громадные возы, на верху которых, пожалуй, меня было и незаметно в мои 10–12 лет. И мы умели взобраться на них. Сначала встанешь на оглоблю, потом на холку лошади, а там схватишься за байстрик — и наверху воза.
Вспоминаются длинные зимы. Школа уже окончена. Часто было безделье, почему-то нас никуда не отпускали работать.
Отец наш все стремился выйти в высший класс, но его старались затирать. Лошади его бегали на ипподроме, и он, вернувшись с бегов, часто жаловался маме на кого-то, что ему неправильно присудили приз, и т. д.
Летом, конечно, нам доставалось, не то что в длинные зимы безделья. Это уже досыта работаешь. Пашня, овес, опять же для лошадей, снова обрезка пальцев — связка снопов, возка их домой.
На сенокос, на пашню нас поднимали рано, и по детскому уму мы молили дождя, чтобы только нам никуда не ехать в такую рань с мамой. Отец оставался почти всегда дома — работать в кузнице. Помню, в этой поездке такой смешной случай: ехали мы на сенокос в сторону деревни Утяшево. Попадается нам женщина, тоже на лошади, на телеге, едет тихо, видимо, на базар, на руках у нее кошка. А наш братец, самый младший из нас, ездить тихо не умел, пронесся мимо нее и при этом сделал какой-то скрип языком. Кошка с ее колен спрыгнула и, задрав хвост, унеслась в лес. Мы остановились. Женщина, обругав нас, поехала своей дорогой, но, конечно, без кошки. Нам было весело, а мама нас ругала сильно и долго. Попало нам за нашу редкую шалость.
Мы росли не по-детски сосредоточенными, всегда ждали какого-то нагоняя от отца и работы: покраски ходков, экипажей, стяжки колес или ухода за лошадьми и коровой, которая нас кормила, но которую отец почему-то не ценил. Мы всегда были начеку, всегда боялись взрыва отца (он был горячим, может быть, от тяжелой работы), что сейчас вот прибежит, сейчас попадет нам за какие-то погрешности. Может, корова куда-то зашла неладно… Сейчас же нужно сорваться с места и куда-то бежать, за каким-нибудь делом или в аптеку за лекарством для лошадей.
Почему-то в аптеку всегда приходилось бежать мне. Она находилась на улице Спасской, теперь Ленина, в том доме, где в настоящее время находится детская консультация. Я срывалась с места, неслась туда в чем попало — босая так босая. Кто смотрел на меня, тогда девчонку, да и мы, видимо, были привычны к своему костюму. Аптекарь так привык ко мне, что, когда я заходила, говорил: “А, Антимония пришла!” Он меня так называл, потому что я покупала очень часто, почти ежедневно, для лошадей “антимонии” 6 золотников и серы горючей 6 золотников. Что это было за название “антимония”, мы, дети, не интересовались, а когда подросли — поняли, что, видимо, отец так искажал название аммония.
И меня, “Антимонию”, аптекарь приглашал работать у него — мыть бутылочки. Может быть, этим я что-то могла и заработать в то время, а может быть, это приглашение было из жалости ко мне за мою одежку, мои босые ноги… Но отец меня не пустил. Все, видимо, боялись, чтобы мы не избаловались. Хотя и голы, но на голове у родителей.
Отец очень хорошо мог лечить лошадей. Лечил “подседы”, которые врачи не лечили, если уж подсед, то лошадь считалась бракованной. Или вывихи в плече — лошадь оставалась на трех ногах, и ее прикалывали. А отец и это вылечивал. Верхом на лошади он спускался в озеро плавать, привязав к щетке лошади веник, и плечо вставало на свое место. Но, поскольку отец был очень доверчив ко всему и ко всем, ему редко и даже никогда это лечение никто не оплачивал. Дело заканчивалось посулами, обещаниями — и только. Тогда как другой человек за это лечение мог бы срывать большие куши с богатых людей, поскольку лошади были не простые, а кровные.
Лошадок любили и мы, любили на них кататься. Запряжешь, бывало, посадишь всю мелочь — подруг — в короб и поедешь с ними до Плехановой: восторг, крик, визг. Отец разрешал мне ездить на лошадях и был доволен, что я такая бойкая девчонка, распрягать и запрягать умею. Все делали сами, всю запряжку, с супонью, конечно. Приходилось покряхтеть порядком, силы еще мало было в детских руках, и коленками приходилось помогать, но брала сноровкой. Лошадки были очень смирные и нас знали, также привыкали к нам, как и мы к ним.
Вспоминается мне еще озерко наше, оно теперь на территории военного городка, как мы туда малолетками ходили полоскать белье. Сядешь на березу, которая далеко склонилась над озером, и полощешь белье. Чаще посылали меня как старшую. Плавать мы не умели, могли бы нечаянно нырнуть вниз и навеки. Но этого не случилось, так как, отправляя нас туда с большой корзиной белья, отец строго наказывал: “Если утонете, домой, смотрите, не ходите!” Почему он так говорил? Мы его слова воспринимали по-детски всерьез, что нас домой не пустят, боялись этого страшно, поэтому и были так осторожны. Являлись домой невредимыми, неся корзину за ручки с обеих сторон…».

Школьные годы бабушки
Как видно из бабушкиных записок, четырехгодичное обучение в школе положительно сказалось на ее грамотности.
Учительница начальных классов, по рассказам бабушки, была очень строгой. Если ученики начинали шалить, то она могла стукнуть нерадивого школяра по голове костяшками пальцев («казанками») или ударить линейкой.
На лето учительница задала бабушке «домашнее задание»: связать скатерть. Все лето бабушка трудилась, крючком вязала большую ажурную кремовую скатерть с кистями для круглого стола. Чтобы не потели руки, она то и дело бегала подержаться за сумку нищего (существовало поверье, что, подержавшись за суму нищего, можно добиться, чтобы руки при вязании не потели). Наконец к осени скатерть была готова, и бабушка понесла ее учительнице домой. «Спасибо, Герасимова!» — только и сказала учительница, ничем не отблагодарив бабушку за ее огромную и тяжелую работу.

Бабушка и ее подруга Шура Кузнецова
(Из рассказов бабушки)
Закадычной подругой бабушки была Шура Кузнецова. Если бабушка в проказах была не по-детски осторожной, так как боялась отца, то Шура совсем наоборот. По рассказам бабушки, Шура была мальчишкой-сорванцом в девчачьем обличье.
Бабушка рассказывала, что как-то раз Алексеич, отец Шуры, служивший у купца Собенникова кучером, взял их с собой на заимку (летнее имение купцов). В середине заимки находилось озеро, а у его берега стоял плот. Шура тут же вскочила на этот плот, позвала с собой и бабушку, но та отказалась. Оттолкнувшись багром, Шура вмиг выехала на самую середину озера. Поскакавши как следует на плоту, Шура замерзла, а когда обнаружила, что на берег она теперь никак не попадет, начала реветь: «Манька, иди за конюхами, пускай они меня вытащат!» Бабушка сбегала за Алексеичем, тот взял конюхов, и они баграми вытащили плот с замерзшей Шурой на берег. Усадив несколько позже девчонок есть лесную землянику с молоком, Алексеич ругал дочь на чем свет стоит: «Шурка, да будь ты неладна… Холера! Да чего ты везде лезешь… Почему ты на плот-то, холера, полезла? А вдруг бы утонула? Смотри, Маруська умная, никуда не лезет, а ты… Маруська-то розовая сидит, как яблочко, а ты, холера, вся синяя…». Шура только ниже склонялась над тарелкой с ягодами, но тихонько обдумывала уже следующую проказу.
На заимке недалеко от конюшен были большие чаны, наполненные водой, где купали лошадей. Девчонки, подстрекаемые Шурой, придумали в жаркий день в этих чанах купаться. Конюхов не было, они, по-видимому, обедали. Девчонки залезали в чан по одной, купались там, а затем с помощью подружек с трудом выкарабкивались из чана назад. Заслышав шаги приближающихся конюхов, девчонки поспешили прочь, оставив самую маленькую из них в чане. Самостоятельно ей вылезти не удалось. Снова Шуру ругали.
В летнем имении купцов Собенниковых была купальня. И Шура уговорила бабушку пойти туда мыться. Раздевшись, девчонки долго рассматривали удивившее их мыло, совершенно прозрачное (теперь этот сорт мыла называется глицериновым), приготовились мыться, но тут… зашуршали кусты… хозяйский сын шел в купальню. Подхватив свою одежонку, голые девчонки опрометью кинулись из купальни в кусты.
Юная бабушка как-то летом ночевала дома у Шуры в Тюмени. Было жарко, и Шура предложила бабушке спать на крыльце. Накрылись попонами для лошадей. Однако заснуть им не удавалось, потому что, как только они начинали закрывать глаза и дремать, так по попоне бежала крыса, или, как ее называли, «хомяк». Отец Шуры держал лошадей, а, как известно, где лошади, там и крысы. Бабушка страшно боялась крыс. И Шура начала ее стыдить за трусость. В самый разгар ночи и битвы с хомяками явился домой брат Шуры с гармошкой и начал подшучивать над бабушкой: «Маня, выходи за меня замуж, я тебя на гармошке играть научу…». Ночь получилась веселой, но бессонной.
Шура Кузнецова вышла замуж поздно, за парня значительно моложе себя. К сожалению, она рано умерла. У меня есть фотография Шуры, она была далеко не красавица, но ее облику присуща некоторая артистичность. Видно, что по характеру она «боевая».

Купец Собенников и его кучер Алексеич
Кучером купца Собенникова был Алексеич (Михаил Алексеевич Кузнецов), отец бабушкиной подружки Шуры Кузнецовой. У него был сарай, где он держал лошадей и экипажи. Жил Алексеич недалеко от прадедушки, в саду, принадлежащем Собенникову. В этом саду по улице Ямской деревья и кусты были посажены кругами. В этих кругах играли бабушка и Шура. Дом Алексеича стоял в саду и выходил окнами на 1-ю Монастырскую улицу. Кузнецовы жили хорошо. У Алексеича была «форма» — поддевка с борами и высокая шляпа. Купцы Собенниковы на Ямскую приезжали редко. У Собенникова была заимка верстах в 15-ти от Тюмени. Она стояла налево от дороги, если ехать по улице Ямской. А заимка купцов Колокольниковых была направо от дороги. Обе находились далеко друг от друга. На заимке была купальня с душем. В купальню нужно было подниматься по лестнице.
У купца Собенникова было два сына — Алексей и Петр. Прадедушка говорил:
— Вон Алексеич повез господ на дачу.
Ездили они на линейке, с одной стороны сидели три человека, и с другой — три.
Однажды прадедушка дал взаймы Алексеичу деньги на покупку нового дома, так как после революции из старого дома в саду Алексеича выселили. Потом это место было застроено другими домами. Кузнецовы купили небольшой скромный дом по улице 1-й Монастырской.
«Не понравится Алексеичу жить-то там», — говорила прабабушка.
Деньги, взятые в долг, Алексеич прадедушке так и не вернул. Кузнецовы после революции жить стали хуже, как, впрочем, и прадедушка, который не смог больше держать работников (у прадедушки Петра Гавриловича до революции было обычно три работника из тюменских бедняков).
Купцы Собенниковы уехали из Тюмени еще до революции.

Юность бабушки: красные и белые
Бабушка хорошо умела запрягать и распрягать лошадь, а также замечательно ездила верхом. Иногда она соревновалась в городских забегах на лошадях вместо своего отца. Еще бабушка хорошо стреляла из ружья. Как-то в 40-х ей пришлось стрелять в форточку, чтобы защитить дом от воров, когда те хотели забраться во двор.
В год Октябрьской революции бабушке исполнилось 17 лет. Об этом времени пишет в своей книге «Тюмень. Из дальних и близких лет» моя мать Л.Г. Беспалова: «После революции 1917 года в Тюмени установилась Советская власть. Но летом 1918-го город оказался в руках белых, и продержались они год. По ночам часто раздавались ружейные залпы, расстреливали коммунистов и их сторонников. Под натиском наступающей Красной армии белые в начале августа 1919-го года спешно оставили город. Перед уходом они устроили в Тюмени невиданный разгром и грабеж, унося и увозя все наиболее ценное и разрушая все что можно. Из-за этого перестали работать почта, телеграф, типографии, были разрушены заводы. Некоторые тюменцы тоже уносили домой все, что может пригодиться.
Отец моей матери приехал из центра города (у него была лошадь) и рассказал, что люди тащат все, что могут найти. Он видел, как из “казенки” у вокзала (“казенкой” называли государственный винный магазин) люди растаскивали вино. Его насмешило, что одна женщина перелезала забор с четвертью вина в руках, да зацепилась юбкой и повисла. И отцепиться не может, и четверть жалко. Сам он ничего нигде не взял и дочерям не велел выходить из дома.
С белыми ушли купцы, торговцы, вообще люди состоятельные. К сожалению, ушло и много простых рядовых тружеников… Двоюродный брат бабушки Дмитрий Герасимов ушел с белыми. Говорили, что он возил на тройке лошадей какого-то генерала из белогвардейцев. При наступлении красных он был убит вместе с генералом.
Семья моей матери жила на краю города, в конце улицы Ямской. Современной улицы Льва Толстого тогда не было. Здесь уже начиналось поле, еще на моей памяти голубое от незабудок. За полем был густой лес… Мать вспоминала и рассказывала, что в начале августа было длительное ненастье, несколько дней шел нудный дождь. Наконец выглянуло солнце, был ясный день. Она открыла в доме окно на улицу и стала собирать на стол для обеда.
Вдруг она вздрогнула: у открытого окна появился всадник. По алой ленте на высокой шапке мать поняла, что это красный, и очень испугалась.
— Девушка, иди-ка сюда… Скажи, белых в городе много? — испытующе спросил всадник, когда мать подошла к нему.
— Белых нет, ушли, — ответила она.
— А ты правду говоришь? Не обманываешь? — допытывался всадник.
— Хоть у кого спросите, ушли белые. Правду говорю, — уверяла мать.
Всадник попросил напиться, и мать не раз со смехом вспоминала, как у нее дрожали руки, когда она подавала ему стакан с водой.
Красное войско вошло в Тюмень 8 августа не с музыкой и барабанным боем. Когда всадник отъехал, мать, набравшись смелости, вышла на улицу и побежала на угол, к полю. Одной из первых она увидела, как в город вступил большой военный отряд… В городе появилось Управление коменданта военного гарнизона»[2].
В 1918 г. за юной бабушкой, внешне очень миловидной, с большой русой косой, начал ухаживать чех из отряда белочехов, стоявшего в Тюмени. Но бабушка вследствие строгого семейного воспитания не ответила на его ухаживания. И, как оказалось, сделала правильно. Она рассказывала, что белочехи по пути домой в Европу нередко сбрасывали с поезда своих невест, увезенных из Сибири.
В Управлении коменданта военного гарнизона бабушка познакомилась с моим дедом, Георгием Дмитриевичем Беспаловым. В комендантское управление она поступила работать машинисткой еще до революции, окончив платные курсы машинописи. Отец бабушки не был сторонником Советской власти и, конечно, был против работы дочери у красных. Но другой работы не было, поэтому бабушка его не послушалась. Военным комендантом города Тюмени был Грундман. Несколько позже в Тюмень приехал начдив В. Блюхер. О работе бабушки в комендантском управлении и пребывании Василия Константиновича Блюхера в Тюмени подробно рассказывается в книге моей матери в очерке «Блюхер в Тюмени»: «Вспоминая о своей работе в комендантском управлении, мать рассказывала, что всегда подтянутый, с хорошей выправкой Грундман производил впечатление кадрового военного. Был он очень вежливым, воспитанным человеком. Хотя матери было только 19 лет, Грундман называл ее Марией Петровной. Правда, у него был небольшой акцент, и получалась “Мар Петровна…”
В один из дней мать в обеденный перерыв сидела на подоконнике, ела хлеб и пила молоко из бутылки. В комнату вошел комендант и удивился.
— Что такое? Мар Петровна пьет молочко? Почему не обедаете? Куда смотрит наш каптенармус товарищ Иванов? Он должен поставить вас на довольствие.
И на следующий день мать уже обедала в маленькой столовой. Правда, обеды не отличались разнообразием, чаще всего это была горка каши с положенным сверху кусочком масла. За столом с ней сидели адъютант штаба гарнизона Г.Д. Беспалов, адъютант П.Д. Тихомиров и ведавший продовольственным снабжением В.Д. Иванов.
Помощником коменданта был назначенный Блюхером молодой светловолосый Юлий Пургаль, возможно, тоже из латышей. У матери сохранилось удостоверение от октября 1919 года с печатью “Комендант города Тюмени”. Подписавший бумагу Ю. Пургаль, удостоверял, что она “есть действительно машинистка во вверенном мне управлении”.
Мать рассказывала и о Блюхере, хотя видела его только однажды. В довольно жаркий день Пургаль вручил ей пакет и велел быстро отнести к начальнику гарнизона. Старательная мать почти побежала к штаб-квартире Блюхера. Запыхавшись от жары и быстрой ходьбы, она подошла к дому и стала подниматься по ступенькам невысокого крыльца бывшего купеческого особняка. Навстречу ей вышел темноволосый, с очень короткой стрижкой, молодой военный с небольшими усами и спросил:
— Вы к кому?
— Мне нужен товарищ Блюхер! — ответила она.
— Я Блюхер! — сказал военный.
Мать, оробев от того, что стояла перед самим Блюхером, безмолвно протянула ему пакет. Блюхер разорвал пакет, вынул бумагу, прочитал ее и как-то неопределенно хмыкнул. Матери показалось, что он чем-то недоволен. Потом он поднял на нее серые глаза (она потом всегда уверяла, что глаза у него были серые) и обратил внимание, как она запыхалась. И Блюхер вскипел:
— Что это, у них парней в управлении нет? Почему девчонку гоняют? Прибежала почти в мыле. Девушка, можете идти. Сейчас я им дам нагоняй.
Блюхер быстро повернулся и вошел в дом. Она, спускаясь с крыльца, услышала его громкий голос. Он кого-то распекал, видимо, по телефону. Когда она вернулась в управление, то обычно веселый и большой шутник Юлий Пургаль удрученно сказал:
— Ну, Мар Петровна! Попало нам. Наругал нас начдив.
Блюхер показался матери совсем молодым. Она предполагала, что большой воинский начальник должен быть человеком солидного возраста. А начдиву было только 28 лет…»[3].

Бабушкино замужество
Так как бабушка была интересной и очень бойкой девушкой, то за ней стали ухаживать сразу двое: адъютант штаба начальника гарнизона Г.Д. Беспалов и адъютант штаба П.Д. Тихомиров. Бабушка рассказывала, что мой дед понравился ей за то, что очень красиво ездил верхом, а Тихомиров верхом ездил значительно хуже. Тихомиров довольно скоро погиб, как и многие в то непростое время (причины его смерти неизвестны). Впоследствии, когда бабушка ссорилась с дедом, то едко замечала, что в замужестве промахнулась, а надо было ей выходить замуж за Тихомирова, который имел спокойный и совершенно неконфликтный характер.
После замужества бабушка была вынуждена жить в с. Слобода Туринская, потом в Юшале, Ирюме, на озере Кучак, д. Артамоновой, с. Покровском, где дед работал по лесному хозяйству. Там бабушке было негде работать, и она занималась домом и детьми.
Однако в селах и деревнях проявились многие таланты моей бабушки. Например, ее сценические способности: бабушка очень хорошо пела и нередко выступала на деревенской клубной сцене. Она замечательно могла представлять людей и говорить разными голосами, моментально схватывая характерные черты речи и движений представляемого ею человека. Мы, внуки, когда она показывала нам наших соседей, знакомых и родственников, заливались смехом.
У бабушки были большие кулинарные способности. Она нам говорила, что своими кулинарными талантами пошла в свою бабушку по матери. Та, по ее рассказам, была знатной кулинаркой и всегда готовила соседям столы на большие праздники и свадьбы. Бабушка могла приготовить бесчисленное число блюд. Особенно ей удавались сибирские рыбные пироги и шаньги. Мой отец говорил, что не встречал никого, кто испек бы рыбный пирог лучше нашей бабушки.
Заслугой бабушки является и постройка нового дома на Большом Городище после войны — взамен ветхого. Обычно дед уходил с утра на работу, а бабушка вдвоем с нанятым работником занимались постройкой дома. Деньги на строительство она также добывала в основном сама. Бабушка шила и продавала на рынке редкие в те времена детские вещи.
У бабушки и деда было четверо детей: два сына и две дочери. Им повезло, что все их дети остались живыми после войны. Бабушка говорила, что умоляла Богородицу вернуть ей воюющих сыновей живыми и невредимыми, и Богородица ей помогла.

Взрывные семейные гены
«Маруся, а почему у тебя сито-то не мыто?» — часто вспоминала моя бабушка, когда ей было уже за 80 лет, вопрос своего мужа, когда он в 30-е зашел в дом после командировки. «Как ты мог меня так спросить? Да кто же сито моет?» — гневно вопрошала бабушка присмиревшего деда. «Наверно, там, в командировке, встретил какую-то кралю, вот первым делом сито-то и заметил», — делала бабушка свои женские выводы о красавце-муже. Дед обычно отмалчивался, не зная, что сказать в ответ. «Нашел — молчит, потерял — молчит, выйдет вечером на лавочку — и опять молчит», — комментировала его молчание бабушка.
Еще бабушка любила рассказывать такую историю про свою семейную жизнь (разумеется, в ее собственной женской интерпретации). Как-то раз, когда у бабушки уже были маленькие дети, она сидела с ними дома. Неожиданно к ней зашел в гости какой-то артамоновский начальник (семья тогда жила в деревне Артамоновой, где работал дед). Внезапно начальник упал перед бабушкой на колени и начал объясняться ей в любви: «Я вас люблю, Марья Петровна… вы мой идеал женщины!» Буквально в ту же минуту дверь открылась, и зашел мой дед, который, увидев стоящего на коленях перед бабушкой начальника, сначала остолбенел, а потом страшно закричал: «Уходите вон из моего дома!» Тот поспешно ретировался. Бабушка говорила, что, скорее всего, начальник своим странным поступком намекал на поведение деда, видимо, что-то зная. Таким нестандартным способом он, сочувствуя ей, решил предотвратить семейную драму.
Очень острая на язык, бабушка курорт «Белокуриха», где как-то отдыхал мой дед, называла «бл…курихой». А мы, внуки, угорали от смеха.
Когда же в начале 40-х годов деда репрессировали, бабушка, бросив все, дом и детей, ездила его выручать, плакала перед начальством, просила пожалеть ее семью и отпустить единственного кормильца. Бабушка говорила, что деда отпустили, вняв ее слезным мольбам.

Тюмень в 30-е годы: выселение кулаков
(Записки бабушки)
В 1930 г. власти объявили выселение кулаков по всему огромному Тюменскому округу. Тюмень стала местом сбора всего кулачества Зауралья: железнодорожные вагоны привозили в Тюмень семьи из Свердловска, Челябинска, Кургана. Среди прибывших было много детей. Кулаков отправляли своим ходом в Тобольск, а затем дальше на север.
Из записей моей бабушки Марии Петровны Беспаловой:
«Было мне в то время всего 23 года, а в настоящее время 86 лет. Мы с мужем поженились в 1922 г. У мужа была специальность лесничий. В 1923 г. его направили на работу в село Слобода Туринская.
Какие там были люди задушевные, как они к нам относились хорошо! Особенно запомнилась тетка Марфа, у которой мы жили. Прожили мы там два года.
Работали мы тогда уже в Тюмени. Я работала на фанерокомбинате. Было у нас уже четверо детей. Вдруг открываются двери, и мои ребята бегут ко мне с криком: “Мама, смотри, к тебе какая-то бабушка пришла!”
Смотрю и глазам не верю: “Тетка Марфа, ты это откуда?”
Она говорит: “Да вот, выслали нас из дома-то почти всех, кроме самых бедняков”.
Рассказала она мне, как почти всю деревню, кроме 6–7 семей, выселили из своих домов. А какое богатство было у тетки Марфы? Два старика да внук, у которого и родителей-то не было, умерли оба, как говорили, почти единочасно. За что же тетку Марфу выселили? Была у нее одна корова, да одна лошадка, да внук Ванюшка восьми годочков. Вот и все богатство. Вот они с этим “богатством”, с внуком, и остались.
Когда она собралась уходить, я пошла за ней. Она же стала охать и причитать: “Да разве тебе можно с нами знаться? А вдруг кто-нибудь нас увидит и донесет? Ты еще из-за нас погибнешь!” Так и сидели они со стариком и внуком на земле, на берегу около “фанерки”. Хотела я ее домой пригласить. Но она боялась заходить к нам, боялась нас подвести. Помню, она все озирается да бежит, как будто кто-то ее ловит. Думала она, что и нас могут за нее выселить. Ведь раз мы с ней знакомы, значит, и мы такие же кулаки, или, вернее, как раньше звали, “подкулачники”. Больше я не видела тетку Марфу и ее родных. Видимо, отправили их на север…».
Бабушка потом рассказывала, что если дети у ссыльных от холода и болезней в пути умирали, то их не хоронили, а закапывали в снег.

Жизненный путь моего деда Георгия Дмитриевича Беспалова
В своих статьях моя мать нередко касалась жизни своего отца — моего деда Георгия Дмитриевича Беспалова (06.03.1896-13.12.1984).
Внешне дед был очень интересным человеком. Прекрасные серые глаза, тонкие, аристократические черты. На фотографиях дед чем-то похож на артиста В. Тихонова. Выдавали простое происхождение только большие натруженные крестьянские руки (кстати, из-за таких же рук режиссер фильма «Война и мир» долго не давал В. Тихонову роль князя А. Болконского. «Ну как ты будешь играть аристократа с такими-то руками? — вопрошал он. — У аристократов были маленькие, изящные руки, а у тебя — лопаты»).

Характер деда
Всю свою жизнь дед был неутомимым тружеником. Его дневники, которые я привожу ниже, ясно показывают, что дед никогда не сидел без дела. Даже в 85 лет он красил крышу своего частного дома.
Всю жизнь дед тянулся к образованию и знаниям. Уже в глубокой старости он просил мою мать принести ему учебники по истории СССР и астрономии, ряд данных из которых, по его словам, ему надо было вспомнить. Сохранились заметки деда по учебнику истории СССР XV–XVII вв. Деда интересовали таблицы истории зарубежных стран, русского государства и народов России.
Вспоминая моего деда, нужно отметить его удивительную честность. Как-то мы с ним гуляли, когда мне было лет десять, и вдруг увидели на снегу потерянную бумажку в десять рублей. Дед настоял, чтобы эту бумажку мы унесли в бюро находок. В другой раз, найдя деньги, по-моему, пять рублей (деньги по тому времени немаленькие), дед их не поднял, сказав, что не он их потерял.
Бабушка вспоминала, что в войну у деда была возможность принести буханку хлеба для семьи, но он такой возможностью ни разу не воспользовался, так как просто не мог поступить нечестно по отношению к другим людям.
Физически дед был очень вынослив, многие десятки километров по лесам и дорогам края ему приходилось проходить пешком. В быту он был очень скромен и неприхотлив. Никогда дед не гнался за деньгами или внешними, материальными сторонами жизни. Он был человеком скрытным, с глубокой внутренней жизнью. Это доказывают дневники деда. О культуре деда говорит его тяга к чтению, но не пустому, а дающему размышления и знания.
Через всю жизнь дед пронес любовь к лесу. Им посажены дубовая роща за городом, тюменский лесопитомник. Сегодня лесопитомник стал лесопарком. Экопарк «Затюменский» — любимое место отдыха горожан. Каждый раз, когда я хожу туда отдохнуть, вспоминаю деда и то, как мы ходили с ним по этому лесу в детстве.
«В лесопитомнике удачно сочетаются естественные и искусственные посадки леса. Можно увидеть породы деревьев, которые в естественном виде в Западной Сибири не встречаются: лещина, вяз широколистный, ясень, лиственница сибирская, дуб черешчатый. Этот редкий для Тюмени дуб чувствует себя в лесу неплохо, но растет медленно. Тем не менее дуб плодоносит, желуди вызревают, опадают и прорастают. А вот лещина растет плохо, оказалось, что в Сибири ей не климат. В 1975 году через тюменский лесопитомник прорубили просеку для автодороги в аэропорт “Рощино”. К сожалению, под топорами погибли ценные посадки дубов, лещины и других редких деревьев», — пишет известный тюменский исследователь А.С. Иваненко[4].
Дед прекрасно знал все леса в окрестностях Тюмени. В лесу он прекрасно ориентировался. Летом дед уходил или уезжал по железной дороге за грибами. Возвращался он поздно вечером и всегда с корзинкой отборных грибов. Между грибами была красиво пропущена строчка ягод — костяники, черники или брусники.
У дома деда на Большом Городище по улице Гайдара росли дуб, граб, лещина, дикая яблоня, липа и клен. В саду — яблони, сирень, липа и дуб.
Дед был хорошим семьянином, очень заботился о своих четырех детях, много занимался с внуками и правнуком. Никто и никогда не слышал от деда ни одного бранного или сорного слова.
Дед постарался дать своим детям хорошее образование. Его старшая дочь, моя мать, Лариса Георгиевна Беспалова, была преподавателем тюменского пединститута, впоследствии университета, доцентом, автором курса «Литературное краеведение», ученым-исследователем и писателем. Дочь Елена (Елена Георгиевна Петрова) окончила Ленинградский институт физической культуры им. П.Ф. Лесгафта, была талантливой лыжницей, а затем спортивным тренером, выпустившим ряд значимых для Тюмени спортсменов-лыжников. Два сына деда, Борис и Евгений, — фронтовики. После фронта Борис стал работать шофером, а Евгений окончил лесной институт и по примеру отца стал работником лесного хозяйства в г. Алапаевске на Урале.
Дед был удостоен рядом почетных наград. В 1935 г. ему было присвоено звание «Ударник труда», затем он был награжден знаком «За сбережение и преумножение лесных богатств РСФСР», медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», медалью «Ветеран труда».

Детство деда и его школьные годы
Дед родился в железнодорожной будке. Он был третьим сыном в семье. Отец деда был крестьянином села Григорьевского Оханского уезда Пермской губернии. Отца деда звали Дмитрием Васильевичем, а мать — Александрой Дмитриевной. У них было семеро детей: пять сыновей и две дочери. Переехав на жительство в Тюмень, прадед работал линейным сторожем на железной дороге.
Прабабушка Александра Дмитриевна Беспалова рассказывала случай из детства деда, который ее потряс. Как-то она ненадолго отлучилась, оставив маленького ребенка на крыльце домика-будки. Вернувшись назад, она пришла в ужас, увидев рядом с ребенком большую ядовитую змею, гревшуюся на солнце. К счастью, ничего страшного не случилось. Змея ребенка не ужалила.
С 1904 по 1909 г. дед учился в Тугулымском двухклассном училище Министерства народного просвещения (заведовал училищем А. Фатеев, учительницей была А. Фатеева, помощницей учителя была О. Леноревская). С 1909 по 1911 г. дед учился в четырехклассном училище в г. Нижнеудинске.
Из записей деда: «В 1909 году в июле месяце я впервые уехал в Нижнеудинск. Отец провожал меня до Челябинска, а дальше до Нижнеудинска я ехал один трое суток.
В августе 1909 года я поступил в 3 класс высшего начального училища в городе Нижнеудинске. Жил у моей сестры Александры Дмитриевны, которая была замужем за паровозным машинистом Василием Ивановичем Жуковым.
Отец мой работал линейным сторожем и жил в будке на железной дороге между Тюменью и станцией Подъем. Отец был совершенно неграмотен. Он получал 12 рублей в месяц. Мать работала переездной сторожихой и получала два рубля в месяц. Вдоль железной дороги была полоса отчуждения примерно 20 метров в каждую сторону. Мы держали корову. Летом мы ее держали на привязи в этой полосе, а зимой кормили сеном, которое заготавливали на этой же полосе и по откосам насыпи железной дороги. Будки с линейными сторожами стояли через две версты одна от другой, так что мы имели право косить траву одну версту в одну сторону и одну версту в другую. Рядом с полосой отчуждения железной дороги были крестьянские поля.
Вдоль железной дороги по обе ее стороны на полосе отчуждения на расстоянии от ее кромки были насажены в два ряда ели, которые к 1900 году достигали высоты двух-трех метров и образовывали густую лесозащитную полосу. Зимой около этих елок ветер наметал большие сугробы снега, такие, что поверх снега виднелись только верхушки елок. В 1904 году мать определила меня в первый класс школы в селе Тугулым, школа была двухклассная. В первом классе два отделения, во втором — три. Так что курс учения продолжался в школе пять лет. От будки, где мы жили, до школы было 4 версты. С осени, пока не было снега, я ходил домой каждый день. А зимой приходилось устраиваться на квартиру к кому-нибудь из жителей села. Питался продуктами, которые приносил из дома раз в неделю. В субботу, когда кончались занятия, я шел домой, а в воскресенье вечером с продуктами на шесть дней шел в Тугулым. Иногда какой-нибудь сердобольный попутчик подвозил меня до села, а большую часть пути я с котомкой за спиной шел пешком. Питание было плохое, у меня развилось сильное малокровие, так что утром я с трудом вставал. Иногда хозяйка после топки печи рано закрывала трубу, и я сильно угорал.
Несмотря на такие трудности, я все же в 1909 году, не оставшись ни разу на второй год, закончил школу. Тогда мне было 13 лет. Встал вопрос, что делать дальше. Ехать в Тюмень и поступать в городское училище? Но, чтобы жить в Тюмени и учиться, нужны были деньги, а их у нас не было. В это время старшая сестра моя Александра написала, чтобы я ехал в Нижнеудинск.
Со слезами я простился с родными и нашей будкой. Отец нанял в деревне Колобовой лошадь, и нас с ним отвезли на станцию Тугулым…».
В 1911 г. отца деда уволили с работы за то, что он принимал участие в забастовке 1905 года. В том же году родители деда купили в Тюмени на Большом городище небольшой старый дом и переехали в Тюмень.
С 1912 по 1914 г. дед учился в Пойменской лесной школе в 5 верстах от станции Иланской Сибирской железной дороги, недалеко от города Нижнеудинска, где жила его сестра. Все ученики жили в общежитии при школе. Срок обучения в школе был два года. Летних каникул не было, т. к. летом были практические занятия по геодезии. Учеников учили посадкам и посеву леса, уходу за лесокультурами, сбору гербария и др. «Сначала я там сильно скучал, — вспоминает дед. — Заберусь иногда в укромный уголок и плачу, пока не начнут меня искать. Но постепенно привык к новому месту…». Окончил дед лесную школу с отличием вторым учеником. Ко времени обучения в школе относятся первые дневниковые записи деда.
После окончания школы дед получил направление в Красноярское лесничество на должность лесного кондуктора (позднее эта должность называлась «участковый техник-лесовод»). Затем он служил в Тинском лесничестве (с. Тины Енисейской губернии). Жил на кордоне вместе с лесничим.

Служба в царской армии и переход к красным
В августе 1915 г. дед был мобилизован на военную службу в царскую армию. Служил на Дальнем Востоке в железнодорожных войсках в Заамурской железнодорожной бригаде, штаб которой находился в городе Харбине. Дед был назначен в пятую роту, которая находилась на станции Мяньдуха. Затем он был направлен в Иркутскую школу прапорщиков, которую закончил офицером-прапорщиком царской армии.
Когда в 1918 г. белогвардейцы провозгласили А.В. Колчака «верховным правителем», началась мобилизация в его армию. Был мобилизован и прапорщик Г. Беспалов. Скоро его назначили командовать ротой. Под городом Красноуфимском дед с ротой ночью перешел на сторону Красной армии. Когда его спрашивали, почему он не остался у белых, дед отвечал, что его возмутило крайне жестокое отношение колчаковцев к сибирским крестьянам.

Колчак в Западной Сибири
Александр Колчак установил в Сибири самый жестокий военный режим за всю историю Гражданской войны. Очевидцы вспоминали, что он и его атаманы устроили в городе Омске настоящую мясорубку, целые возы трупов провозились по городу. Множество убитых было и в Тюмени. Помогали Колчаку в установлении сурового режима чехи, их называли белочехами. Они же и сдали Колчака красным, пожелав вернуться домой (красные поставили им такое условие для возвращения).
Несмотря на то что велись жестокие военные действия, белые штабы были переполнены законными или незаконными женами. Обзаводились временными женами в Сибири и белочехи. Немногие из них оказались на родине своих мужей, большая часть, как говорили мои родственники, была выброшена из поезда у границы.
В июле 1918 года была сформирована 51-я стрелковая дивизия, вступившая в Тюмень. Начальником дивизии был назначен В.К. Блюхер, который одновременно стал в Тюмени начальником гарнизона. Старшим адъютантом штаба комендантского управления гарнизона, ведающим всем штабным делопроизводством, стал Г.Д. Беспалов.
В Тюменском городском архиве сохранились приказы Блюхера по гарнизону, свидетельствующие о борьбе с армией Колчака. Копии многих приказов подписаны моим дедом, который активно участвовал в организационной работе, а также контролировал исполнение приказов начальника гарнизона. Деду тогда было 23 года.

Особый северный экспедиционный отряд
В сентябре 1919 г. Красная армия заняла г. Тобольск. Белогвардейцы под командованием офицера Туркова стали отходить вниз по Иртышу. Для борьбы с белым движением в Тюмени был сформирован Особый северный экспедиционный отряд, который возглавил Александр Петрович Лепехин. Начальником штаба стал Губергриц (из пленных австрийцев), адъютантом — Георгий Дмитриевич Беспалов. Отряд много сделал для победы над белыми на севере.
Из рассказа моего деда: «6 декабря 1919 года отряд выступил в путь. В его составе был и я. Двигались мы на лошадях. Места отдыха и ночлега отыскивали с трудом, потому что в деревнях, лежащих на пути, свирепствовал сыпной тиф. В некоторых деревнях целые семьи лежали вповалку. 11 декабря отряд прибыл в Тобольск. Здесь он пополнился прибывшими из Ялуторовска красногвардейцами и партизанами П.И. Лопарева.
17 декабря мы выступили из Тобольска на север. На вооружении отряда были только винтовки, но белые, услышав о нашем приближении и имея за спиной враждебное к ним население, отступили без сопротивления. Оставив Самарово (ныне Ханты-Мансийск), они хотели задержаться около села Атлым. Но после боя с нашим отрядом белые отошли на Саранпауль. В самый последний день хмурого декабря 1919 года 31-й отряд вступил в Березово… Между Березово и Саранпаулем простиралось около 500 километров»[5].
В задачу экспедиционного отряда входило не только занятие Березова, но и ликвидация белых на всем севере Тобольской губернии. В ту пору северные пространства были совершенно безлюдными. Средством сообщения были только олени. Перебросить отряд по пустынной местности при сильном морозе было делом рискованным. Кроме того, было невозможно достать большое количество оленей. Поэтому в Саранпауль были посланы парламентеры, которые должны были разъяснить белым бесплодность их сопротивления.
В качестве парламентеров были избраны три человека из числа наиболее уважаемых в Березово жителей. Когда парламентеры достигли последнего оплота белых, их встретил сторожевой пост и с завязанными глазами повел к Туркову. Все же они смогли рассмотреть, что Саранпауль был сильно укреплен, во многих местах были вырыты окопы, а подступы к ним обледенены.
Турков, понимая безвыходность своего положения, согласился на переговоры о сдаче, однако потребовал об ее условиях договориться с командиром отряда А.П. Лепехиным.
В начале февраля 1920 г. Лепехин с небольшим числом красноармейцев выехал в Саранпауль. К его приезду предложение о сдаче стало известно солдатам саранпаульского гарнизона. Усилилось недовольство, появилось понимание бесперспективности дальнейшей борьбы. Турков был вынужден согласиться на предложение Лепехина сдать оружие.
В течение февраля и марта весь гарнизон Саранпауля был вывезен в Березово, а Турков под конвоем отправлен в Тюмень. Весною, как только открылась навигация, Северный экспедиционный отряд, выполнивший задачу по ликвидации остатков армии белых на Тобольском севере, был отправлен на западный фронт.
На сделанных в 1919 году в г. Тобольске фотографиях руководителей Особого северного экспедиционного отряда запечатлены командир отряда А.П. Лепехин, начальник штаба отряда Губергриц и адъютант Г.Д. Беспалов.

Работа в лесном хозяйстве
15 января 1921 г. дед был демобилизован как специалист по лесному хозяйству и назначен землемером I разряда при Тюменском губземотделе. В этом же году он был определен помощником лесничего, а затем работал лесничим Тягенского лесничества в с. Слобода Туринская Тюменской губернии. В 1926 г. дед был направлен в Юшаловское лесничество (ст. Юшала Свердловской ж.д.) для налаживания лесного хозяйства. В 1928 г. он окончил годичные курсы повышения квалификации в г. Архангельске, а в 1929 г. переведен в с. Ирюм Шатровского района, где стал заведующим Ирюмским учлесхозом, а затем начальником Ирюмского учлестрансхоза.
Прекрасную характеристику дал деду директор Тугулымского лесопромышленного транспортного хозяйства Смоленский. Он писал: «Беспалов Г.Д. считался одним из лучших специалистов по лесохозяйству. Это название лучшего специалиста он заслужил следующими качествами в работе:
Все лесохозяйственные мероприятия в лесничествах, где работал тов. Беспалов, проводились своевременно и полностью.
В деле восстановления лесного хозяйства проявлял широкую инициативу. Так, по его чертежу построена пожарная вышка в Юшале, которая служит основой для постройки других вышек.
Отпуск леса местному населению проводил, устраняя все бюрократические установки старой формы лесоуправления (ни одной жалобы ни в окрлесотдел, ни в лестрансхоз на Беспалова ни от кого не поступило).
Умеет быстро ориентироваться и справляться с задачами лесного хозяйства…
В бытность его лесничим в Юшаловском лесничестве и в Ирюмском благодаря организаторским способностям тов. Беспалова лесные массивы весьма мало страдали от пожаров.
На основании вышеизложенного и целого ряда других положительных сторон тов. Беспалова считали и считают до настоящего времени все работавшие с ним весьма полезным и знающим работником. В пьянстве, в каких-либо злоупотреблениях своим служебным положением и в прочих служебных проступках тов. Беспалов замечен не был. Растрат денежных сумм не было, несмотря на то, что непосредственно через его руки каждый год проходили сотни тысяч рублей.
Лесозаготовки выполнялись успешно. В частности, в 1931 году за I квартал (до момента оставления службы) план лесозаготовок (квартальный) выполнен по заготовке на 131 % и вывозке — на 145 %.
Успешное выполнение лесозаготовок зависело от того, что тов. Беспалов всеми мерами способствовал организации и развитию соцсоревнования и ударничества, своевременному расчету рабочих за выполненную ими работу, устраняя все задержки при расчете, производя расчет на несколько столов, принимая участие сам и привлекая других сотрудников к скорейшему расчету рабочих. Принимал все меры, чтобы не было никаких перебоев в снабжении рабочих продуктами и спецодеждой и проч., а также и потребностей хозяйства учлестрансхоза всем необходимым, своевременно делая заявки и принимая другие зависящие от него меры».

Тяжелое время репрессий
В апреле 1931 г. дед был репрессирован по доносу одной из работниц его организации. Он месяц сидел сначала в Тюменской тюрьме, а затем в колонии под Свердловском. Бабушка ездила навещать деда. На вопрос моей матери, что видела бабушка в колонии, где сидел дед, она рассказывала, что данная колония была расположена в лесу, неподалеку от города Свердловска (ныне Екатеринбурга), не доезжая до него. В колонии велось какое-то хозяйство. Там бабушка жила полтора месяца, помогала на кухне. Дед работал в колонии чертежником.
Дед отсидел в тюрьме и колонии не весь свой срок — три года, а два с половиной. Он был отпущен на свободу за хорошее поведение, а также, возможно, в ответ на слезные просьбы моей бабушки. Однако судимость тяжело сказалась на его жизни и карьере. Прекрасный знающий специалист, на редкость честный человек, он уже никогда не занимал высоких должностей в лесном хозяйстве, тех, что соответствовали его работоспособности, уровню образования, знаниям и общей культуре.

Озеро Кучак
В 1933–1934 гг. дед работал техником, а затем специалистом лесного хозяйства в Искинском производственном участке на озере Кучак. Главной его заботой стала борьба с лесными пожарами и «привлечение граждан населенных пунктов для тушения лесных пожаров».
О тайнах озера Кучак, расположенного по Велижанскому тракту в сторону Нижней Тавды, писала в своей книге моя мать:
«На границе Тюменского и Нижнетавдинского районов в 50 километрах от Тюмени находится прекрасное озеро Кучак… Мой отец, тюменский лесовод Георгий Дмитриевич Беспалов, в середине 1930-х годов получил направление на работу по лесному хозяйству в Калымскую государственную лесную дачу. И ранним летом наша семья отправилась к месту его работы на Искинский лесопункт на берегу озера Кучак. Прямой как стрела Велижанский тракт был тогда очень глухим. Автомашин в Тюмени еще совсем не было, на дороге ни впереди, ни позади — никого. Впрочем, тракт был довольно гладким и ухоженным.
Свернув где было нужно с тракта, мы поехали по очень тяжелой лесной дороге, где многие зыбкие места были покрыты длинными гатями и стланами. И наконец добрались до лесоучастка.
Калымская лесная дача была большой и богатой лесом. Взберешься на очень высокую наблюдательную вышку возле дома лесообъездчика Першина и видишь, как во все стороны катятся зеленые волны, просто зеленый океан! Пойдешь по лесной дороге — кругом красноватые стволы высоких сосен. Природа была разнообразной и богатой. Летали редкие виды бабочек, а в окружающей лесоучасток противопожарной канаве ползали очень красивые жуки: зеленоватые бронзовки, сверкающие златки — каких только не было! В воде попадался большой жук-плавунец, в лесу — усачи, жужелицы…
Под руководством отца я составила коллекцию жуков и бабочек, благо серный эфир свободно продавался в аптеках Тюмени… Удивительно, но среди бабочек были такие, о которых я потом читала как о редких. Например, траурницы с черными бархатными крылышками, отороченными белой каймой. Были павлиний глаз — бабочка с большими голубыми пятнами на крыльях — и белая аврора. Была ночная бабочка “мертвая голова” и много других. Разыскать определители бабочек и жуков мне, ученице 5-го класса, было нелегко, помогал отец.
В лесу было много ягод — голубики, черники, встречалась и северная оранжевая морошка. Цветов в хвойном лесу было не очень много, но попадалась орхидея Венерин башмачок, а на примыкающем к лесоучастку согре — моховом болоте — благоухали любка, майник, росли розовые кошачьи лапки и другие.
В лесу были ежи, белки, часто встречались бурундучки с полосками на спине, которые совсем не боялись человека. Рассказывали жители лесоучастка про барсуков, про встречи с медведем. Я видела издали лося, и меня очень удивило сообщение отца, что лось не терпит маленьких детей и для четырех-пятилетних очень опасен.
Из птиц мне запомнились на зыбком болоте пара журавлей, видела серую цаплю, неподвижно стоявшую у большой лужи. По берегам озера бегали кулички, в лесу стучали черные и пестрые дятлы, а однажды меня напугала бесшумно пролетевшая у крыльца темным вечером крылатая легкая тень, видимо, сова. И уж особенно много было ящериц, змей и ужей…
Озеро Кучак глубокое, его песчаное дно понижается медленно и плавно. Однажды любознательные измеряли глубину озера. Где-то на его середине они с подлодки опустили лот длиной 18 метров, но говорили, что дна не достали. В озере было много рыбы: больших темнобронзовых щук, ершей, плотвы, окуней. В травяной заводи возле протоки на соседнее озеро Тангач жили толстые золотистые лини. Ходило много рассказов о громадных щуках. То о том, что во время нереста они иногда выбрасывались на берег, и люди бродили по берегу в поисках рыбы. То во время борьбы с большой щукой она переворачивала лодку, и рыбак оказывался в воде. Однажды нам с братишкой попала на блесну, видимо, большая щука и потащила нашу лодку от прибрежных вод. Мы растерялись, не знали, что делать, и обрадовались, когда она сорвалась с блесны.
В тихие ночи люди иногда “лучили” рыбу вдали от лесоучастка, били острогой с лодки, хотя этот вид ловли был запрещен. Мы с братом тоже однажды зажгли ночью смолье в железной “козе” на носу лодки и увидели, как много на мелководье спящей рыбы. Перевернуться лодке во время рыбалки было нетрудно, так как по озеру часто плавали в мелких, выдолбленных из цельного дерева “батах”.
Как хорошо было купаться в прозрачной, чистой воде Кучака. Но мы побаивались “живого волоса”, который, как говорили, может впиться в тело. Не раз мы вытаскивали на палочках светло-коричневые существа, действительно похожие на волосы из хвоста или гривы коня. Много позже я прочитала, что это очень тонкие жесткие черви, встречающиеся в чистых, богатых кислородом водоемах и не опасные для человека.
Дорога от Кучака вела к соседнему Тангачу через очень темный, мрачный, сплошь липовый лес, где на земле не было травы, не говоря уж о цветах. Такой лес тоже, по-моему, редкость…
Лесоучасток был местом, где ярко проявились народные поверья и происходили таинственные события. Тайны Кучака начались уже по дороге к озеру, когда летом 1934 года наша семья двигалась к месту работы отца. Мы ехали в традиционном “коробке”, на облучке сидела мать и управляла лошадью. Мы, четверо детей (я старшая), разместились в коробке, отец шагал рядом. Время от времени Велижанский тракт пересекали водосточные канавки и небольшие овражки, покрытые мостиками. Вдруг впереди, метров за пятьдесят, из-под очередного мостика вылезли трое мужчин. Они неспешно вышли на дорогу и встали поперек явно с недобрыми намерениями. Мать продолжала как будто спокойно сидеть на облучке. Отец, который всегда отличался большой выдержкой, не ускоряя и не замедляя шага, протянул руку к коробку и потянул к себе ружье-двустволку. Резко и сухо щелкнули на взводе курки. Мужчины стояли поперек дороги, у них были загорелые лица, на всех были кепки и темные помятые пиджаки. Я в ужасе зажмурила глаза, согнулась и уткнула голову в колени, ожидая, что лошадь вот-вот остановится. Но лошадь продолжала так же мерно шагать, копыта коня гулко простучали по доскам мостика, негромко прогремели колеса. Я разогнулась и открыла глаза, только когда услышала, что курки снова звякнули, и отец стал класть ружье обратно.
На дороге опять никого не было, родители молчали, и я спросила:
— Что это было-то?
— Да ничего, расступились они, ничего не сделали, — сказал отец.
Тайна прятавшихся под мостиком осталась для нас неизвестной.
Однажды на Кучаке мы пошли с матерью за лесной малиной, ее заросли находились невдалеке от озерного берега. Вдруг в малиннике со стороны леса послышался негромкий треск. Мы насторожились, стали всматриваться и разглядели что-то большое, темное. Мать схватила меня за руку, и мы бросились бежать к лесоучастку. Когда об этом рассказали, мнения людей разделились.
— Медведь это. Любит он малину, вот и ел ягоды. Видно, ветра-то не было, а то бы вас учуял. А учует, так надо стоять, дескать, не боишься. А громче крикнуть, так может и убежать. Если уж увидит, что убегаешь, — беда, враз догонит.
— А может, это и не медведь был. Говорят, беглые скрываются в лесу. Может, из тюрьмы убежали и бродят. Места-то глухие…
Так мы снова не узнали, кто нас напугал.
Некоторые события люди объясняли народными приметами и суевериями. Как-то отправилась я одна в лес и свернула с дороги за ягодами. Дошла до поставленной кем-то поленницы дров, побродила возле нее, а потом пошла обратно. Мне представлялось, что шла по дороге, но вместо нее увидела поленницу, оказалось, та же самая. Снова отправилась искать дорогу — опять пришла обратно. Несколько раз я выходила к одной и той же поленнице и совсем отчаялась, поняв, что блуждаю кругами. Может быть, потому, что, как говорят, если человек идет без ориентира, он отклоняется вправо. Но женщины на лесоучастке объяснили по-другому, когда я наконец туда пришла.
— Леший это вокруг водит. Он, он это. У-у, другой раз так закружит. А уж если сам-то покажется, то уж не выберешься. Особенно на Иванов день лешие-то бродят по лесу, цветок папоротника охраняют.
Говорили, что в бане лесоучастка жили ужи, и однажды мывшийся выскочил в мыльной пене. Он увидел, что по полу ползет не то уж, не то гадюка. Весь лесоучасток смеялся над ним, ему говорили:
— Чудак, надо было присмотреться, какая голова-то. Если не треугольная, мылся бы спокойно. Значит, это был уж.
— А вот я еще у нас в деревне пошел с бабушкой в согру за брусникой. Смотрим, здоровая змея навстречу ползет. Я напугался, а бабушка сказала: “Головня, в кольцо!” Змея сделалась кольцом и замерла.
— Есть, есть такое заклинание, надо только змею вовремя заметить…
Отец умел, ударив по змее с оттяжкой тонким прутиком, привести ее
при надобности в неподвижное состояние…
На лесоучастке было много летучих мышей. Они появлялись, когда наступал вечер. Днем они, видимо, скрывались в дуплах, а ночью охотились на насекомых. Мы расстилали на землю белый платок, и на него часто садилась летучая мышь. Их таинственный образ жизни, бесшумный, призрачный полет, необычный вид пугали. Соседка по дому говорила, что вечером надо надевать платки, иначе мышь может сесть на голову и запутаться в волосах, а примета эта плохая. Некоторые уверяли, что летучие мыши — это души грешников или колдунов, которые не знают покоя после смерти.
Много лет спустя я узнала мнение ученых, что летучие мыши издают высокочастотные звуки и улавливают их отражение, поэтому хорошо ориентируются в темноте и ловят насекомых. А волосы, особенно длинные, не отражают звуки, поэтому мышь может налететь на голову.
Огородов на Кучаке, кажется, было всего три или четыре. Хозяйка ближнего от нас боялась, что мальчишки будут таскать овощи. Она собрала их и рассказала, как приехала сюда из деревни. Главным у нее был рассказ о домовом, которого она как покровителя очага привезла с собой на Кучак.
— Поедем, дедушка-соседушка, на новое место. Лапоть ему старый подставила, чтобы в лапоть сел, и привезла сюда. Сейчас он живет под печкой, а временами и в огород выходит. Там огородница есть, так он с ней беседует.
Однажды братишка прибежал с испуганными глазами. Стал он с товарищами “просто так” перелезать через изгородь, а из борозды поднялась лохматая огородница. Больше залезать в огород они не пытались. А хозяйка потом тайком рассказывала матери, и обе смеялись:
— Два дня в борозде-то лежала, ждала ребят. Волосы раскосматила, лицо сажей вымазала. Жара, шуба это вывороченная на мне, чисто вся я упарилась… Ну, больше не полезут! Побоятся огородницы.
Лесообъездчик пользовался славой ведуна, знающего, чуть ли не колдуна. Звери-де его не боялись, никогда вреда ему не приносили. Знает он, как найти редкие целебные травы, а растут они у самых глухих лесных болот. Рвать эти травы совсем непросто, надо знать приговоры, травы-то зачурованы…
Того лесоучастка у озера Кучак давно нет, но многое из пребывания там запомнилось… и о детях была забота. Для них расчистили площадку для игры в городки, был турник, а особенно радовала “исполинка” — гигантские качели. Мы постоянно крутились, высоко взлетая вокруг столба под скрип железного колеса на его вершине»[6].
Мать вспоминала, что однажды в пору жизни на Кучаке она стала свидетелем, как ее отец остановил полыхавший лесной пожар с помощью встречного огня. Два огромных столба пламени — один из лесу, а другой навстречу ему, в лес, — в одном месте сошлись, и бушующий лесной пожар угас.
В 1993 г. на озере Кучак создана биостанция Тюменского госуниверситета для проведения учебной и производственной практики студентов. Студенты во время учебных практик знакомятся здесь с флорой и фауной лесной зоны, постигают основы методов исследования растительного и животного мира, проводят полевые наблюдения. На озере ведутся регулярные гидробиологические исследования, орнитологические экскурсии. В озере до сих пор много рыбы, в настоящее время там водятся чебак, окунь, ёрш, по некоторым данным, — сазан, судак, щука. Рыбалка осуществляется круглый год, в зимнее время — на мормышку, в летнее — на спиннинг с лодки. Серьезной проблемой озера, как и других озер Тюменской области, является браконьерство.
Когда маме было уже 90 лет, она попросила моего мужа и меня свозить ее на озеро Кучак. Ей хотелось встретиться с озером — миром ее детства, вспомнить годы, когда ее отец выращивал там лес и боролся с лесными пожарами.
К сожалению, к озеру со стороны Велижанского тракта мы с мамой подойти не смогли. Дорогу нам преградили богатые коттеджи чиновников и предпринимателей — хозяев Тюмени, которые сделали озеро Кучак местом «частного лова».

«Старый лесовод выращивает свой лес…»
В приказе № 06 от 19.06.1934 г. по Искинскому лесоучастку значится:
«Копия специалисту Беспалову Г.Д.
Места рубок на предстоящий сезон 1934–1935 года по Искинскому лесоучастку ЛПХ назначает в кварталах № 30, 31, 32, 45, 49, 75, 92, 105, 107, 123, 58, 69, 85…
В соответствии с этим ЛПХ предлагает немедленно определить точные места рубок по указанным выше кварталам, определить запас дровостоя в участках, подлежащих рубке.
Всю работу по оформлению и определению лесосечного фонда на 1934–1935 год развернуть и провести ударным порядком, мобилизовав для этой цели всех объездчиков, десятников и опытных рабочих с расчетом окончания работы к 1 июля.
Специалисту Беспалову обеспечить четкое исполнение указанного распоряжения и оказать руководству Искинского лесоучастка практическую помощь, после чего выехать для постоянной работы в Леспромхоз.
Директор ЛПХ Баланкин»
В мае 1934 г. дед стал специалистом лесного хозяйства Артамоновского ЛПХ треста «Обьлес» (д. Артамоново Ярковского района Омской области). В 1938–1939 гг. он — участковый лесовод Артамоновского ЛПХ с местом жительства в селе Покровском Ярковского района, затем начальник лесохозяйственной группы.
В 1940–1946 гг. дед трудился участковым лесоводом Калымского участка Тюменского леспромхоза, начальником группы лесного хозяйства Тюменского ЛПХ Министерства угольной промышленности. В 1947–1957 гг. он — техрук того же леспромхоза, затем старший лесничий Тюменского лесхоза, лесничий Тюменского лесничества, инженер по лесному хозяйству Тюменского лесхоза. В 1957 г. дед вышел на пенсию, однако работать он не перестал. В 1960–1972 гг. — исполнял обязанности главного инженера охраны леса Тюменского управления лесного хозяйства, затем был инженером охраны и защиты леса, инженером питомника, старшим инженером Тюменского лесопитомника. Дед закончил профессионально трудиться в 1973 году в возрасте 77 лет, однако и после этого срока его нередко просили о консультациях или временно вызывали на работу.
«Жаркое, сухое лето 1936 года… — Так начинается статья журналиста Валерия Семерикова под названием “Беспаловский лес” в газете “Тюменская правда”. — Задребезжал телефон. Взяв трубку, Беспалов узнал взволнованный голос председателя сельсовета.
— Леспромхоз? Беда у нас! Пожар на Варваринской даче! А люди в поле. Скорее приезжайте!
…Огненный смерч пожирал деревья. Нестерпимый жар дышал в лицо людям. Красновато-черные струйки огня перебегали от дерева к дереву.
— Землей, землей забрасывайте! — охрипшим голосом кричал Беспалов…
Он не помнил, как прошла эта тревожная ночь и еще один день; не помнил, как кто-то, бережно взяв его под локоть, сказал: “Дмитрич, будет тебе…” — отвел в сторону, усадил на пенек. Тогда он сразу же впал в глубокое забытье, а очнувшись ночью на влажной земле, попытался встать — и не смог… Воспаление нервных связок — такой диагноз поставили врачи Ярковской больницы, куда привезли Беспалова с пожара. Левая рука онемела и не сгибалась… Два месяца, проведенные на больничной койке, показались вечностью. Человек действия, решительный, целеустремленный, он страдал от вынужденного безделья.
…Георгий Дмитриевич медленно согнул руку в локте. “Кажется, дела идут на поправку”, — подумал и улыбнулся. Стал торопить врачей:
— Нельзя мне здесь задерживаться, понимаете? Там лес у меня…
Выписавшись из больницы, Георгий Дмитриевич с головой ушел в свои дела. Кто-то сделал самовольную вырубку, почему-то молодняк хиреет — надо разобраться, лесозаготовители на деляне оставили сучья…
С 1948 года Георгий Дмитриевич в Тюменском лесхозе старший лесничий. Владения — 180 тысяч гектаров. Он бережно, по-хозяйски вел учет лесного фонда, распределял площади по категориям, отводил лесосеки, подсчитывал запасы древостоя. Ежедневно на его рабочий стол в конторе ложились заявки. Горисполкому нужен участок под строительство детского сада, силикатный завод намеревается рыть песчаный карьер, Главтюменнефтегаз спрашивает совета, где лучше построить дом отдыха. Нужно выбрать место, да так, чтобы лес не пострадал и людям было приятно.
Георгий Дмитриевич подбирает участки, советует…»[7].
Основным в своей работе дед считал охрану леса, умелую организацию тушения лесных пожаров, посадки новых лесонасаждений. Память о деде жива до сих пор. О нем вспоминают и как об адъютанте героя Гражданской войны В. Блюхера, и как о прекрасном лесоводе:
«Старый лесовод выращивает свой лес. В конторе леспромхоза мне, например, приходилось слышать: “Беспаловский лес”»[8].
«Копии многих приказов Блюхера подписаны старшим адъютантом штаба гарнизона Тюмени. Данная подпись хорошо знакома и дорога мне, так как это подпись моего отца Георгия Дмитриевича Беспалова»[9], — писала моя мать.
«Дубовую рощу на выезде из Тюмени посадил лесовод Беспалов»[10].
«По дороге в аэропорт мы пересекаем (точнее, рассекаем) дубовую рощу, которую лет 60 тому назад посадил лесовод Беспалов. Помнят об этом сегодня единицы. Кто припомнит еще через двадцать-тридцать лет старого лесовода, посадившего первую такую рощу по эту сторону Уральского хребта. Ведь ни памятного знака, ни мемориальной таблички, ни даже простого указателя нет…»[11]
Собираясь на пенсию, дед написал: «Путь работника лесного хозяйства — нелегкий путь. Основная фигура в лесном хозяйстве — лесничий, а затем лесники. Лесничий должен обладать целым рядом знаний: быть хорошим лесоводом, ботаником, инженером, агрономом, бухгалтером и хорошим хозяином.
Лесничий, объездчик, лесник, охраняя и разрешая пользование древесиной и прочими продуктами леса, соприкасаются со значительным числом людей, они все время находятся на виду, и их даже незначительные проступки, оплошности, даже нетактичное обращение с людьми сразу становятся предметом обсуждений.
Лесное хозяйство как отрасль народного хозяйства не пользуется достаточным вниманием в настоящее время. А ведь лес вырастить во много раз труднее, чем его срубить. Однако лесозаготовителям созданы гораздо лучшие условия, чем работникам лесного хозяйства.
Мы, работники лесного хозяйства, должны помнить, что лес и его продукты являются необходимыми в народном хозяйстве. Лес предотвращает развитие оврагов, повышает урожайность полей, сохраняет полноводность рек, и много еще можно сказать о полезности лесов и необходимости сохранять их как для сейчас живущих, так и для будущих поколений. Поэтому мы, работники лесного хозяйства, являемся полезными членами общества.
Заканчивая свой трудовой путь, я пожелаю всем вам дружной семьей трудиться над развитием нашего лесного хозяйства. И еще пожелаю, чтобы из молодого поколения лесоводов выросли такие светочи лесоводственной науки, каким был Г.Ф. Морозов».
В позднем возрасте по просьбе моей матери дед несколько раз принимался писать свою автобиографию. «Знаменательные даты моей жизни», — назвал он ее. Таких дат сам дед нашел немного. Он отнес к числу таких дат обучение в Тугулымской школе, переезд в Нижнеудинск, обучение в Нижнеудинском городском училище, обучение в Пойменской лесной школе, назначение в Красноярское лесничество, призыв в царскую армию…
Мы же, потомки, видим таких дат значительно больше: переход в Красную армию, работа в штабе В. Блюхера, обретение семьи, рождение детей, любимая работа, лишения, репрессии, Великая Отечественная война, тяжелый труд в войну и после войны, выращивание леса в мирное время…
Что же связано с именем деда сегодня? Осталась памятная роспись на документах периода Гражданской войны, старые фотографии, дубовая роща за городом, Тюменский лесопитомник — сегодня экопарк «Затюменский», который посадил мой дед, статьи в областных и городских газетах.
Жизнь и биография деда давно уже закончены, но хотелось бы верить, что продолжается его судьба, и когда-нибудь появится табличка «Памяти лесовода Георгия Дмитриевича Беспалова», о которой и сегодня пишут тюменские журналисты.


Семейные имена
В памяти общества заключено огромное количество информации, в том числе и неиспользуемой в данный момент. Ключами к этой информации служат чаще всего имена. Наступает критическая ситуация, и тогда через имя раскрывается необходимая ячейка памяти.
Все имена произошли от слов, имеющих определенное значение. Имена тесно связаны с мифами, в них каждое слово стремится к тому, чтобы стать именем. Имена отражают состояние общества. Перемены и потрясения в обществе сразу же отражаются в популярных именах, которыми называют детей.
Имена имеют силу, определенную власть. Издавна считается, что имя мистически связано со своим носителем. Имя пробуждает в человеке свойственные этому имени черты и одновременно налагает свои ограничения, пределы жизни и судьбы. У каждого имени есть своя внутренняя форма. Когда человеку дают имя, то вольно или невольно данная форма проявляется в его жизни.
Существует магическая сущность имени. Имя ставит человека особняком от других, делает его уникальным. В дореволюционной России выбор имен был строго регламентирован церковными традициями. Но и в современном быту, когда ребенка называют по имени его родственника, например, отца или деда, то на него чисто мистически переносят черты этого родственника, чтобы он был похожим на него.
Со временем большинство имен утратили связь с первоначальным смыслом и воспринимаются как набор звуков. Однако каждое имя содержит звуки различного тембра, а каждый звук является определенным знаком для человеческого восприятия.
Звук собственного имени очень приятен для человека. Поэтому психологи советуют, чтобы расположить себе другого человека, нужно чаще называть его по имени.
Уникальна русская традиция изучения имени собственного. Она оригинально разработана в трудах таких отечественных мыслителей, как П. Флоренский, А. Лосев, С. Булгаков. В своих трудах они посвятили немало глубоких и содержательных размышлений духовным предпосылкам имен, их символике, энергетике, природе и роли в обществе. С точки зрения вышеназванных ученых, наиболее болезненно отражается на культуре общества отсутствие священных имен.
Согласно П. Флоренскому, имена имеют энергийно-синергийную природу, это фокусы энергии. Они действуют как формообразующие силы и объединяют своих носителей. Имя диктует форму, направляет жизнь человека, но сам человек должен определять содержание имени. Таким образом, обладатели одного и того же имени могут быть и святыми, и обывателями, и даже негодяями. Вариации обретения духовной высоты между «полюсами» имени бесконечны[12].
Имя, характер человека, его биография и судьба связаны и неотделимы. Имя влияет на характер, на который человек опирается в потоке жизни. Характер влияет на биографию и судьбу, судьба диктует имя, характер и биографию.
Мое имя — Юлия. Юлия — это женская форма имени Юлий, происходит от латинского слова «юлиус» — «кудрявый, пушистый».
Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Одно единственное движение губ.
Имя твое пять букв… —

писала Марина Цветаева об А. Блоке. Сегодня в фамилии «Блок» четыре буквы, пятая буква «ер» ушла из правописания. В светском имени «Юлия» также четыре буквы, однако в церковном аналоге данного имени «Иулия» пять букв.
Как и любое другое имя, «Юлия» имеет определенную власть над своими носителями. «По имени житие, а не имя по житию», — говорится в Евангелии. Энергетика имени Юлия напоминает энергию юлы или волчка, заведенного твердой рукой. В детстве бабушка звала меня «юла». Я сама, сколько себя помню, действительно чем-то походила на волчок, т. к. одновременно всегда делала и продолжаю делать в настоящее время множество разнообразных дел. Иногда завод юлы временно останавливается, но вот — новый завод, новый прилив энергии и новые просторы для ее применения.
Знаток имен собственных философ Павел Флоренский в «Письмах из Соловков», отвечая на вопрос своих родственников, как назвать новорожденного ребенка, предупреждал, что имя Юлия «капризное и взбалмошное». Жить с ним непросто.
Назвали меня данным именем, потому что так звали мою тетку, двоюродную сестру матери. Называя меня и мою сестру по именам теток, мать думала, что мы станем такими же здоровыми, активными и полными сил, как и они.
Моя двоюродная тетя по имени Юлия всегда отличалась волевым, твердым и даже властным характером. «Милиционер!» — иногда говорили о ней родственники. Наверное, через имя какие-то ее черты достались и мне.
Имя моей сестры — Елена. Это имя семейное, так звали и прапрабабушку, и родную сестру моей матери.
Мое отчество — Михайловна. Как мне стало известно из современного толкователя отчеств, «основной чертой данного отчества является покладистость». Об этом мне трудно что-либо сказать.
Моя фамилия по матери — Беспалова, хотя по четвертый класс начальной школы у меня была фамилия Зингер, по отцу. Фамилия Зингер — еврейского или немецкого происхождения. На еврейском «зинге» означает «тот, кто читает молитву во время богослужения», на немецком — «певец». Следуя логике имен, поменяв фамилию в детстве, я изменила свою судьбу.
Фамилия Беспалов произошла от слова «беспалый». Это человек, лишенный одного или нескольких пальцев. Увечье бросалось в глаза и, естественно, породило прозвище, а затем и фамилию. Носителей данной фамилии в настоящее время очень много на Урале, нередки они и в Западной Сибири, а в позапрошлом веке А. Чехов в «Письмах с Сахалина» отмечал, что «Беспалов» — очень распространенная фамилия на Сахалине.


Из биографий нашей семьи
Изучение биографий позволяет восстановить пробелы в знании о российском обществе, исследовать стили жизни различных людей, их жизненные стратегии и правила поведения.
Биография может стать основой для понимания способов «проживания» людьми жизненных ситуаций, индивидуальных кризисов, поворотных моментов, а также отдельных этапов или событий жизни.
Биографии являются важным инструментом для изучения ценностей общества через призму индивидуального опыта людей.
Важно также понять, проявляется ли в жизни человека некое влияние, формирующее и направляющее его деятельность к осуществлению некоторой высшей задачи, не всегда четко им осознаваемой.

Биография моего отца Михаила Наумовича Зингера
(05.02.1924-16.02.2018)
Мой отец — Михаил Наумович Зингер, участник Великой Отечественной войны. Он награжден семью орденами и множеством медалей. Среди наград отца — две медали ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степеней, а также ордена Отечественной войны, Красной Звезды, Трудового Красного знамени, Дружбы, «Знак Почета».
Папа родился в Белоруссии в древнем городе Полоцке. Полоцк — город, где отец провел свое детство и юность и который при наступлении фашистов в конце июня 1941 года ему повезло покинуть живым.
Отец рассказывал, когда наступали немцы и отступали наши войска, вместе с военными уходили от немцев мирные жители. Пожар, шум, крики…
Остался в живых отец чудом. Его родители, младший брат и сестра прошли уже более 50 километров, когда папа попросил у своего отца разрешение идти вместе со своими школьными товарищами. Отец разрешил и договорился о месте встречи в городе Ленинграде, где жил папин старший брат Анатолий (тогда все думали, что война скоро закончится и фашисты далеко не пройдут). Папа прошел пешком несколько сотен километров: от Полоцка до Великих Лук. Он говорил, что ощутил на себе опасность погибнуть от немецкой авиации, когда самолеты фашистов на бреющем полете пикировали и обстреливали эвакуирующееся население. Немецкая авиация настолько уверенно вела себя в воздухе, что обстреливала даже отдельно замеченного человека. Большую радость и гордость за нашу страну отец почувствовал, когда в районе Великих Лук увидел бой четырех советских истребителей с немецкими самолетами, один из которых был быстро сбит.
К сожалению, больше своих родных мой отец никогда не видел. Почему и как они снова оказались в Полоцке — всю жизнь задавал он себе вопрос, но не находил на него ответа. Возможно, папину семью отрезали и вернули фашисты, а может быть, родители, брат и сестра отца вернулись сами, пожалев покинуть навсегда родной дом.
Папина семья жила до войны в Полоцке по улице Стадионная, дом 12/16 (сегодня этот дом не сохранился, улица Стадионная заканчивается домом № 8). Папин дом был расположен неподалеку от замечательно красивой реки Западная Двина. В детстве папа, его братья и соседские мальчишки постоянно купались, загорали, ловили рыбу в этой реке.
Меня давно интересовала история папиной семьи и судьбы родственников с папиной стороны. И вот в середине августа 2010 года мы с мужем приехали в город Полоцк. С помощью наших знакомых, живущих в Полоцке, мы объездили места массовых расстрелов, еврейские захоронения, были на старом еврейском кладбище, в еврейской общине. Мне пришлось поработать и в городской библиотеке.
Судьбы членов папиной семьи трагичны. Из книги «Полоцк», изданной в 1962 году, мы узнали, что сестра папы, учительница София Наумовна Зингер, как и другие представители полоцкой интеллигенции, была расстреляна в возрасте 21 года на площади. Это произошло в июле 1941 года, в самые первые дни войны, когда фашисты только пришли в Белоруссию. О папиной сестре писали и другие издания, она была одной из первых жертв фашистов. «Немецко-фашистские захватчики убили в городе Полоцке свыше 200 человек советской интеллигенции. Еще до захвата города Полоцка немецко-фашистские бандиты имели заранее подготовленные планы по уничтожению представителей советской интеллигенции. Тотчас же после занятия города Полоцка начались массовые аресты и расстрелы. Гестаповцы арестовали и расстреляли депутата Витебского областного Совета депутатов трудящихся агронома Дмитрия Матюшкова, врачей Анну Фальковскую, Шалаева, Савицкую, Поликарпова, Плискунова, Кресик и других, учителей Геню Исааковну Цемахову, Софью Наумовну Зингер, Дмитрия Пирогова, Георгия Миндалева и многих др. Расследованием установлено, что немцы замучили и убили в городе Полоцке свыше 200 человек советской интеллигенции», — написано в сборнике «Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии 1941–1944»[13].
Папин старший брат Анатолий, закончивший ленинградский автодорожный институт и получивший профессию инженера-механика, погиб на Волховском фронте в мае 1942 года под Ленинградом (его фамилия выбита на обелиске братской могилы по дороге на Волхов). Средний брат Саул, закончивший Сталинградское училище связи, пропал без вести в битве под Сталинградом в 1942 г. (папа много раз делал запросы о нем, но сведений о брате так и не получил).
О том, как и когда погибли папины родители, Наум (Насон) Савельевич Зингер, плотник, строивший мост через Западную Двину, и Тамара Навтольевна Зингер, портниха, а также его младший брат Григорий Зингер, ученик полоцкой сталинской школы, мы до моего приезда в город Полоцк точно не знали.
Папа был в родном городе несколько раз. Первый раз в 1944 г., когда город только что освободили. Он опрашивал соседей, и они рассказали ему, что его мать видели в гетто, а младшего брата сначала прятала соседка-белоруска, а потом, испугавшись немцев, отказалась его прятать.
Из «Книги памяти» города Полоцка, изданной в 2002 г., мы узнали, что папины отец, мать и младший брат расстреляны фашистами в 1943 г. Хотя существует противоречие: папину мать видели в гетто, а большинство евреев — узников полоцкого гетто — уничтожили в 1941 г.[14]
Отмечу, что из книг я узнала о том, что в Полоцке до войны было 24 тысячи жителей, из них около 10–12 тысяч евреев. Большинство из них были расстреляны или погибли в годы Великой Отечественной войны.
Будучи в Полоцке, я стала искать места расстрелов и памятники расстрелянным евреям — жертвам фашизма. Была в ряде мест, где расстреливали в 1943 году. Ориентировалась я по изученным мною военным архивам. Почему-то ноги привели меня в поселок Борвуха-2. Но здесь меня постигла неудача. Оказалось, что отмеченных мест расстрела и захоронения людей, а тем более памятников здесь уже нет. Некоторые из памятников снесли.
Местные жители рассказали мне, что в Борвухе-2 на месте расстрелов и ям-могил, куда фашисты сбрасывали трупы убитых, люди положили большие камни (из этого я заключила, что эти могилы, скорее всего, были еврейскими). Однако после войны приезжие, не зная о страшной тайне этих камней, разобрали их по своим домам, и место захоронения постепенно затерялось.
На сегодняшний день сохранился памятник жертвам фашизма — обелиск, посвященный ученикам бывшей сталинской школы, той, где учился младший брат отца (теперь это гимназия № 1). В Полоцке были концлагеря и пересыльные лагеря… В разных районах Полоцка во рвах лежат десятки и сотни тысяч безымянных людей, военнопленных, подпольщиков, партизан, мирных жителей, среди них и мои родственники.
Из газеты «Полоцкий вестник» за 9 июля 2010 г. я узнала, что только в районе Урочище Пески, по разным данным, лежат останки от 40 до 150 тысяч людей. А есть и другие районы…
Сохранились в городе и его пригородах памятные доски военным, защитникам и освободителям города.
Памятная плита, на которой написано, что это место расстрела 8 тысяч евреев, находится в трех километрах от города Полоцка. Я побывала и там. Приложила руку к камню плиты и неожиданно под своей рукой ощутила движение камня. Я почувствовала — камень стал явственно дрожать, вибрировать. Я поняла, что именно здесь захоронение папиной матери, моей бабушки по отцу.
Судьба папиной семьи и сегодня, через семьдесят с лишним лет, продолжает тревожить нас, потомков.
На фотографии 1940 г. сидят в первом ряду — папин отец Наум (Насон) Савельевич Зингер, старший брат Анатолий, мать Тамара Навтольевна Зингер (Баскина). Во втором ряду — папа, младший брат Григорий, старшая сестра София, средний брат Саул.
На оборотной стороне фотографии папа в 1945 году написал: «Фотография 1940 г., когда мы были вместе. Как тяжело смотреть на фото и думать, что от такой большой и дружной семьи у тебя никого не осталось».
На старой фотографии в лицах наших родных явственно проступают знакомые черты. Я и моя старшая сестра Елена внешне похожи на папину мать и его сестру Софию. А мой племянник Михаил — на среднего папиного брата Саула.
Еще папа рассказывал, что их сосед, молодой парень, который пришел с фронта и узнал, что фашисты убили всех его родных, бросился под поезд.
События тех лет далеко, а наша память не слабеет…
После эвакуации отец оказался в Кировской области, где в 17-летнем возрасте стал работать в колхозе. Затем он переехал в город Верхняя Салда и стал работать подручным фальцовщика на металлопрокатном заводе. Готовил металл для пуль и снарядов. Рабочий день был по двенадцать часов, а иногда и больше. Вместе со многими другими работниками папа оставался после работы на заводе и спал прямо в цехе на подоконнике. А в мае 1942 г. он записался добровольцем на фронт. Его направили в Лугинскую военно-авиационную школу, после чего в составе батальона военной школы перевели в Тюменское военно-пехотное училище. С этого момента в жизнь моего отца навсегда вошла Тюмень.
В военно-пехотном училище отец оказался под командованием лейтенанта Евгения Матвеева.
Евгений Семёнович Матвеев — народный артист СССР, лауреат Государственной премии, хорошо знаком старшему поколению по замечательным фильмам «Поднятая целина», «Судьба», «Любовь земная», «Любить по-русски» и многим другим. До войны Матвеев был курсантом пехотного училища, а после его окончания стал преподавателем. В войну он рвался на фронт, направляя рапорты руководству, чтобы его отпустили бить фашистов. Но руководство сочло, что хорошо подготовленный в военном отношении талантливый офицер будет более полезен в тылу. Курсантам командир Матвеев запомнился многокилометровыми утренними пробежками от улицы Перекопской до пансионата Оловянникова, бесконечными тренировочными занятиями. Кормили курсантов, по воспоминаниям отца, неплохо, бегать было не очень трудно. Энергичный лейтенант Матвеев учил курсантов бросать гранаты в макет боевого танка, стоящий в логу на улице Перекопской, рассказывал, как и какую часть вражеского танка удобнее и легче поразить.
Не обходилось и без шуток. «Прибежим к конечной остановке, — вспоминал отец, — сядем отдыхать, а командир скажет: “Ну-ка, ребята, залезьте кто-нибудь на дерево, посмотрите, не едет ли к нам начальство? А то ведь скажет: вы сидеть сюда прибежали? Надо учиться военному делу, а не рассиживаться”».
Лейтенант Матвеев пользовался авторитетом у курсантов. Он участвовал до войны в самодеятельности, прекрасно владел художественным словом. Курсанты видели, что командир — человек культурный и человечный, обращался он с ними доброжелательно. Матвеев любил песни, любил, чтобы строй пел. Когда курсанты шли строем, командир обязательно давал команду: «Запевай!» И курсанты обычно пели строевые песни.
Отец говорил также, что помимо знаний военного дела Матвеев имел большое влияние на подчиненных с точки зрения патриотизма и воспитания личности.
После полугодичного обучения азам военного ремесла выпускников училища отправляли на фронт, однако часть выпуска отца оставили для дальнейшей учебы на командиров подразделений истребителей танков.
Летом 1943 года на уборке урожая в деревне Кулаково отец познакомился с моей матерью, тогда студенткой педагогического института. «Ты будешь мне писать на фронт? — спросил отец мою будущую мать. — Наверное, кроме тебя, мне больше никто не напишет, все мои родные погибли». Она согласилась.
Мать рассказывала ему в письмах, как здесь в тылу идут дела, о своей учебе. Она говорила, что в военное время нужно, чтобы человека кто-то морально поддерживал. Когда она училась в пединституте во время войны, то студенток просили переписываться с фронтовиками. Давали адреса тех, которым никто не писал.
Отец был очень рад ее письмам. В его фронтовом блокноте в 1943 г. на первой странице была цитата из письма мамы, которую она взяла из произведения И.В. Гёте «Фауст»:
Конечный вывод мудрости земной:
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день идет за них на бой!

В книжном шкафу родителей на видном месте стояло одно из писем моего отца, которое он послал матери, уезжая на фронт:
«Лорочка, дорогая, уезжая из Тюмени на запад, на борьбу с кровавым врагом, я буду помнить, что где-то в далекой Сибири обо мне думает девушка, которую я люблю. Но и где бы я ни был, везде буду помнить о тебе. Жди меня — я вернусь.
Михаил. Тюмень. 18/XI-43 г.».
Словами из стихов поэта К.М. Симонова тогда начинались и заканчивались многие письма с фронта.
После выпуска в октябре 1943 года 19-летнего младшего лейтенанта Михаила Зингера направили на Второй Прибалтийский фронт командиром пехотного взвода. Выучка тюменского училища помогала отцу на фронте, во время наступлений Второго Прибалтийского фронта, 6-й гвардейской армии, 165-й стрелковой дивизии, 562-го стрелкового полка. Взвод отца участвовал в боях под Невелем, Великими Луками, Торопцом. Сорок солдат разного возраста, находящихся в его подчинении, по приказу командира, продвигаясь вперед, занимали населенные пункты Калининской области, освобождая их от врага. Несмотря на потери, с участием взвода отца было освобождено около 30-ти населенных пунктов.
«Четыре месяца беспрерывных боев. Хотя немцев теснили с каждым днем сильнее и сильнее, нельзя сказать, что наступление шло гладко. Часто фашисты действовали хитростью, заманивая наших солдат в ловушки. Например, как-то раз взвод Михаила Зингера должен был освободить одну деревеньку. Зашли в нее без боя, немцев не обнаружили. Но вдруг начался артобстрел — гитлеровцы тихонько отошли в лес и оттуда открыли огонь по советским войскам. Тогда наши потеряли шесть человек. Но воевать было тяжело не только из-за сопротивления немцев. В ту зиму, с 1943 на 1944 год, стояла очень холодная погода. Практически постоянно было около тридцати градусов мороза. А взводу Зингера приходилось находиться на открытом воздухе целыми сутками.
— Вот так и жили. Днем жгли костры, ночью недолго спали. Ляжешь, вздремнешь и опять бежишь. Что только ни делали, чтобы согреться! Например, в кирзовые сапоги клали старые меховые шапки вместо портянок!..
— А как же быть в таких условиях? Ночью ты погреться не можешь — яркое пламя костра может привлечь внимание противника. Что остается? Без конца ходить взад-вперед, дожидаться светлого времени суток да надеяться, что все это когда-нибудь закончится», — пишет М. Захваткин на основании фронтовых воспоминаний отца[15].
«Каждый из бойцов понимал, что любой бой может стать для него последним. А жить так хочется! Хочется увидеть своих ребятишек, обнять жену, мать… Михаил Наумович, а как вы поднимали в атаку своих бойцов?» — этот вопрос задала отцу тюменская журналистка Наталья Тереб.
«Приказ “Вперёд, в атаку!” командир исполнял первым. О своей жизни перед боем задумываться было некогда, надо было просчитать в уме все возможные детали боя. И тем самым выиграть у смерти жизни твоих бойцов», — отвечал ей отец[16].
23 января 1944 года взвод отца получил приказ начать наступление. Надо было освободить от немцев достаточно большой участок, длиной примерно в полкилометра. Сразу стало ясно, что простым это сражение не будет — немцы оказывали упорное сопротивление. В бою был тяжело ранен ординарец и друг отца Виктор Лощев. Пуля попала ему в легкое. Надо было срочно оказать помощь, но ее все не было — вокруг стрельба, санитаров не дождешься. А вскоре тяжело ранило и самого отца, он получил разрывную пулю в живот. Снайперы в первую очередь устраняли командиров. Немецкий стрелок целился отцу в сердце, но рука его дрогнула, и пуля попала ниже. Шесть часов тяжелораненный отец лежал рядом с Виктором в поле. Делать нечего — поговорили, покурили. Лежащий на снегу отец чувствовал, что приближается смерть. Но тут он услышал гул машины — это санитары подбирали раненых. У отца хватило сил поднять руку и обратить на себя их внимание. А Виктор не дождался, умер… Если бы помощь пришла пораньше, могли бы его спасти.
Три месяца отец лежал в госпитале в палате смертников. Врачи вводили ему вместо еды физраствор, принимать обычную пищу было нельзя. Потом отца перевезли в ярославский госпиталь. Там еще три месяца восстановления. На фронт его больше не пустили, а направили для дальнейшего прохождения службы во внутренние войска НКВД по охране особо важных объектов промышленности. Победу он встретил на одном из военных заводов в Горьковской области.
С мамой они поженились в 1946 году. В этом же году папу перевели в Ленинград. Работа была ему знакомой: охрана вверенного объекта по 12 часов в сутки, с четырехчасовым чередованием отдыха с вахтой на посту, где нельзя было присесть, т. к. за сон на посту привлекали к уголовной ответственности. А спустя год прибыла проверка МВД СССР во главе с депутатом Верховного Совета, первым заместителем генерала армии Героем Советского Союза Иваном Ивановичем Масленниковым. Он лично посетил политзанятие старшего лейтенанта Михаила Зингера и оставил в книге отзывов высокую оценку.
В 1954 г. папа перешел на работу в органы внутренних дел Тюменской области. Он прошел путь от начальника учебного пункта до начальника штаба УВД. Отец внес весомый вклад в дело борьбы с преступностью и профилактики правонарушений в регионе.
Период работы папы в органах милиции совпал с началом бурного экономического развития Тюменской области. Перед сотрудниками милиции поставили задачу снижения преступности в крае. Важным направлением работы штаба УВД стала помощь районам освоения. Отец активно участвовал в становлении органов внутренних дел Севера Тюменской области. Он лично выезжал, жил в балках и вагончиках, обустраивал, обучал, на личном примере показывал, как нужно работать. Большое значение в работе милиции отец придавал профилактике преступности. Традиции работы штаба живы, а накопленный годами опыт и сегодня используется полицией области.
Папа прослужил в органах внутренних дел Тюмени больше трех десятилетий. В конце своей рабочей карьеры отец стал председателем Совета ветеранов органов внутренних дел Тюменской области. Он был бессменным председателем совета ветеранов в течение 17-ти лет. Ветеранское движение в органах внутренних дел продолжает развиваться, и в этом немалая заслуга отца.
Обладая волевым, мужественным и одновременно дипломатичным характером, отец стал легендарным работником системы правопорядка. Решением губернатора Тюменской области отцу было присвоено звание «Почетный работник органов правопорядка».
Папа написал несколько книг по истории УВД Тюменской области и своих товарищах по работе. Многие из учеников отца в настоящее время работают в стране и нашем регионе.
На парадах 9 Мая, посвященных Победе, отец на трибуне в военной форме со множеством орденов не раз принимал парад, отдавая честь участникам парада. Удивляла его уникальная выправка, не терявшаяся с годами.
Отец прожил 94 года. Он говорил, что живет и за себя, и за всех своих родных: за родителей, братьев, сестру, а также за миллионы ровесников, погибших во время войны.
В апреле 2018 г. в музее УМВД РФ по Тюменской области открылась экспозиция, посвященная памяти легенды тюменской милиции, кавалера орденов Великой Отечественной войны, Красной Звезды, «Знак Почета» и Дружбы полковника Михаила Наумовича Зингера. В экспозиции музея — китель, ордена, медали и личные вещи отца. Особое внимание привлекают пять трудовых орденов. Как рассказали коллеги отца, он единственный в Тюменской области пять раз отмечен почетным знаком за добросовестный труд.
«Твой отец был уникальным человеком… он никогда не повышал голос на подчиненных… его все знали и очень уважали!» — нередко говорили мне папины коллеги. «Легенда тюменской милиции, легендарный милиционер» — говорят и пишут об отце. «Почему же папу называют “легендой”?» — думалось мне. Ответ я нашла в многочисленных очерках и публикациях о нем. Оказалось, что дело не только в том, что папа проработал в органах правопорядка значительно более сорока лет, а в папином характере, в сочетании в нем глубокого профессионализма и человечности. Действительно, в настоящее время это редкое сочетание. А для органов правопорядка в особенности!
Незадолго до своего ухода папа, уже лежачий, диктовал мне свое последнее поздравление, которое он велел передать ветеранам МВД по Тюменской области: «Уважаемые ветераны и сотрудники органов внутренних дел! Примите мои искренние поздравления с Днем рождения советской и российской милиции!
Имя сотрудника милиции звучало и до сих пор звучит гордо! Мы (наше поколение) работников МВД были патриотами своей Родины, любили свою Отчизну (я говорю об общем патриотизме). Мое время связано с Великой Отечественной войной, и мы шли в бой за свою страну, за Родину.
Современная Россия — авторитетная страна для всего мира. Россия является могущественной державой, которая оказывает большое влияние на судьбы мира и человечества. Моя Родина — это Россия. Я всегда в неё верил и буду верить. Я преклоняюсь перед нашим народом, особенно перед теми, кто проявляет патриотизм. С моей точки зрения, любовь к своей стране необходимо воспитывать с детства. Прививать любовь не только к Родине, но и к своей профессии, воспитывать молодежь в лучших традициях прошлого. На примере старшего поколения нужно освещать данные традиции, в том числе и лучшие примеры работы органов внутренних дел. Любите страну, Родину, в которой вы живете, свое дело, наше общее дело. Пусть будет живо прошлое, которое помогает людям современной России жить в мире.
Желаю вам здоровья, благополучия, достижения поставленных целей, успехов в службе и всего самого доброго.
Зингер М.Н., полковник, почетный работник органов правопорядка, ветеран Великой Отечественной войны».

Зов крови?
(Мои фантазии)
Моя приятельница Татьяна как-то сказала: «Юля, у твоего отца уникальная фамилия — Зингер. Не родственники ли вы того самого знаменитого швейного фабриканта Зингера?»
Кто знает? Ведь ниточка отцовского рода потеряна в Великую Отечественную войну. Однако 10 лет назад мы с мужем по туристической путевке попали в Берлин. Мы были в нем всего один день.
И вдруг мистика: как ни в каком другом городе, а именно почему-то в Берлине я почувствовала, что хорошо знаю этот город. Знаю его улицы, дома. Я уверенно повела куда-то своего мужа, но времени было мало, и мы с сожалением покинули чужой город, на миг показавшийся мне таким знакомым.
Что это было? Не знаю.
Много позже в интернете я прочитала про изобретателя знаменитой швейной машинки, авантюриста и бродячего актера Исаака Зингера, создавшего великую «швейную империю». У него, как и у легендарного библейского царя Соломона, было множество жен. После себя Зингер оставил более тридцати прямых наследников. Последняя жена Исаака Зингера является прообразом статуи Свободы в Нью-Йорке. Потомки Зингера вращались в высшем свете. Его сын Парис был мужем Айседоры Дункан. Сын Павел, богатый еврейский фабрикант, видный деятель социально-демократической партии, родился и жил в Берлине. Он был членом Рейхстага и членом берлинской городской думы. Делом многочисленного предпринимательского семейства Зингер стало производство уникальных швейных машин. Одна из них есть и в нашей семье. На этой машинке шили бабушка, моя мать и я. «Бабушка, когда ты умрешь, я буду твою швейную машинку крутить», — шутила я в детстве словами маленького мальчика из известной книги К. Чуковского.
В новогоднем номере «Петербургских ведомостей» от 2 января 1910 года есть сообщение о новогоднем приеме, на котором присутствовал Его Величество Император Всероссийский с семьей, а также приглашены были 20 богатейших людей, сотрудничающих с Россией. Причем номера их приглашения соответствовали их капиталу. Открывали этот список Нобель (хозяин множества нефтепромыслов), банкир Ротшильд и фабрикант Зингер. Дом Зингера, где располагалась швейная контора, сегодня один из известнейших книжных магазинов на Невском в Санкт-Петербурге. Перед приходом к власти фашистов семья Зингер покинула Германию и переселилась в Америку. Есть знаменитый американский писатель родом из Польши, лауреат Нобелевской премии, Исаак Зингер, американская писательница Джун Зингер, есть знаменитый модельер с такой же фамилией. Однако, как написано в интернете, в 2000 году швейная империя Зингер перестала существовать.
Потомки родной сестры папиной матери живут в Америке. Места жизни моих родственников по отцу: страны Германия и Белоруссия, город Ленинград (сегодня Санкт-Петербург).
«Причудливо тасуется колода», — говорится в романе «Мастер и Маргарита» М. Булгакова. «Может, и так», — думаю я иногда, занимаясь в своих работах биографиями и судьбами предпринимателей. «Юля, ты же филолог по базовому образованию… Почему же ты постоянно пишешь о хозяйстве, предпринимательстве и предпринимателях?» — спрашивают меня подруги. Мой ответ: не знаю, но почему-то писать об этом мне хочется.
Иркутский ученый, научной темой которого было исследование шаманских традиций, как-то загадочно сказала мне: «Тема своего автора всегда найдет и притянет». Шаманы, видимо, о чем-то знают лучше нас, — могу сегодня сказать я.

Автобиография и биография моей матери Ларисы Георгиевны Беспаловой
(02.12.1922-27.01.2015)
Моя мать — кандидат филологических наук, доцент, много лет была преподавателем Тюменского пединститута, а затем Тюменского госуниверситета. Она заложила основы преподавания литературного краеведения в высшей школе области, а также внесла значительный вклад в процесс исследования духовной культуры региона. Мама — автор ряда научных и научно-популярных книг об истории культуры края. В советское время она была депутатом Тюменского городского Совета народных депутатов, председателем постоянной комиссии по культуре при горисполкоме, председателем общества книголюбов города Тюмени. Маме принадлежит множество публикаций и остропроблемных выступлений на страницах областных газет и журналов.
Книги, написанные мамой: «Западная Сибирь в дореволюционном прошлом», «Тюменский край и писатели XIX века», «Сибирский просветитель», «И дум высокое стремленье…», «Живое прошлое», «Тюменский край и писатели XVII–XIX веков», «Тюмень. Из дальних и близких лет».
Мама награждена рядом правительственных наград: орденом «Знак Почёта», знаком «Отличник народного просвещения», медалями «За доблестный труд», «Ветеран труда», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», золотой медалью «За выдающиеся успехи» Тюменского государственного университета.
Мама прожила 92 года. Родилась она в селе Слобода Туринская Уральской области. Сейчас это Свердловская область. Родители матери приехали туда из Тюмени к месту работы отца — Георгия Дмитриевича Беспалова.
Накануне своего 90-летия мама написала о себе небольшую автобиографическую работу под названием «Знай и люби родной край». Вот что она в ней пишет:
«Любовь к своей Родине, Отечеству… Возможна ли она без любви к своему родному краю, к тем местам, где человек родился, вырос, где сформировались его убеждения? Но, чтобы по-настоящему любить свой край, надо его знать. Расширению и углублению этих знаний помогают писатели, литература.
Обращаясь к родному или к чужому краю, писатель отражает, оценивает его историю, жизнь, культуру, быт, природу, людей… Многие авторы показали разнообразные стороны жизни и природы великого Тобольско-Тюменского края. Он простирается от льдов и вод Северного Ледовитого океана до степей Казахстана. Изучению этих писателей я посвятила шесть написанных мною научно-популярных книг, а также более двухсот журнальных и газетных публикаций.
Я — тюменка в четвёртом поколении. Мой дед по отцу, Дмитрий Васильевич Беспалов, был рабочим-путейцем. Он работал под Тюменью на Великом сибирском железнодорожном пути. В 1905 г. он, как и все тюменские железнодорожники, принял участие во всероссийской забастовке работников железных дорог. За это его через некоторое время уволили с работы. Мой отец, Георгий Дмитриевич Беспалов, в годы Гражданской войны был у красных. Когда в августе 1919 г. в Тюмень вошла после боев с белыми 51-я стрелковая дивизия, папа выполнял обязанности адъютанта командующего дивизией В.К. Блюхера. После войны папа, по профессии специалист по лесохозяйственному делу, проявлял большую заботу о сохранении тюменских лесов. По его инициативе был посажен и выращен в лесопитомнике Тюмени участок дубового леса (отмечу, что дуб — дерево, которое в Сибири почти не растет или растет очень мало). Очень долго папа работал в Тюменском лесхозе.
Предки моей мамы, Марии Петровны Беспаловой (Герасимовой) — дворяне из Смоленской губернии, разорившиеся после реформ 1860-х гг. Одна из дочерей этой семьи стала игуменьей Воскресенского женского монастыря в городе Великие Луки. Другая дочь — моя прабабка Елена — вышла замуж за простого человека и уехала с ним в Тюмень, видимо, в поисках сибирского благополучия. Они привезли маленького сына, который впоследствии стал моим дедом, Петром Гавриловичем Герасимовым. Дед был мастером по изготовлению экипажей и искусным кузнецом.
Я окончила в 1940 году школу № 21, а в 1945 — Тюменский педагогический институт (получала стипендию им. И.В. Сталина). Была оставлена на кафедре литературы, стала преподавателем Тюменского государственного педагогического института, а затем университета. Моей специальностью была русская литература. Сколько она дает уму и сердцу человека: облагораживает, учит добру, справедливости, любви к своему Отечеству! Я старалась передать студентам силу и красоту родной литературы.
Темой диссертации на получение ученой степени кандидата филологических наук избрала творчество писателя Николая Ивановича Наумова (1835–1901), уроженца Тобольска.
В 1870-1880-е годы он открыл читающей публике малоизвестную тогда в Европейской России страну — Сибирь. С симпатией, с сочувствием он писал о крестьянстве, рабочих, переселенцах, их большом труде и униженном положении. Действие ряда его очерков и рассказов происходит в деревнях и селах Тобольской губернии. Живость и правдивость повествования, яркость и выразительность языка обусловили популярность творчества Наумова. “Его произведениями зачитывались”, — отмечал знаменитый критик и публицист Г.В. Плеханов.
Диссертацию я защитила в 1962 г. в Москве в пединституте им. В.И. Ленина. Она получила высокую оценку у оппонентов. Отметили они и то, что “диссертация написана с большой любовью к теме”. Моя диссертация была одним из самых первых обращений к литературно-краеведческому материалу в Тюменской области. В 1963 году мы вместе с Константином Яковлевичем Лагуновым, ответственным секретарём тюменской писательской организации, провели в Тобольске юбилейный вечер. Он был посвящён 125-летию Н.И. Наумова и напомнил тоболякам об их земляке.
Наш край долго считался нелитературным, но оказалось, что писателей, имевших к нему прямое отношение, много. Одни из них — уроженцы наших мест, других в прошлом сослало сюда царское правительство, третьи побывали в незнакомой Сибири с познавательными целями. Моей задачей стало изучение жизни и творчества данных писателей. Мне пришлось много работать в архивах: Тюменском областном (ГАТО), исторических архивах Москвы и Ленинграда и других. Когда берешь в руки документ прошлых лет, то ушедшая эпоха предстает как живая, как будто слышится голос из того времени.
В годы моей преподавательской и научной работы наука была доступной, архивы бесплатными, исследователей принимали безотказно. Но был один случай, связанный с некоторыми трудностями для меня. Узнав, что в ЦГАЛИ (Центральном архиве литературы и искусства) в Москве есть архив В. Кюхельбекера, я попросила его мне выдать. Но мне сказали, что выдать не могут, архив личный. Его собрал писатель Юрий Тынянов, автор романа “Кюхля”. После его смерти архивом ведает дочь писателя, мне дали ее телефон. Я позвонила, а она говорит: “Я болею, делами не занимаюсь, архив доверила Вениамину Александровичу Каверину, попросите у него разрешения”. Позвонила я писателю, он разрешил приехать. Поехала я к знаменитому автору романа “Два капитана” с некоторым смущением. Он жил рядом с Третьяковской галереей. В квартире я увидела немолодого Каверина и его жену. Кратко рассказала о себе, так как они заинтересовались, откуда я: из Тюмени, занимаюсь изучением творчества ссыльных декабристов. В. Каверин записку в ЦГАЛИ дал, но попросил, чтобы я написала ему о содержании архива Кюхельбекера. Ознакомившись с архивом, я подробно в письме рассказала о нём Каверину.
Моя первая книга “Тюменский край и писатели XIX века” вышла в 1970 г. Как и последующие книги, написана она на основе ряда архивных материалов. После ее выхода в Тюменский филиал Средне-Уральского издательства заведующему В. Клепикову пришло письмо из Свердловска от литературоведа журнала “Урал” с положительным отзывом и вопросом: “А кто у вас этот автор? Она дала интересный литературный материал, который изучали мало или совсем не изучали”. Автор письма прав. В книге незаслуженно забытые Н.И. Наумов, Н.А. Лухманова, Н.М. Чукмалдин, К.Д. Носилов. Читатель также знакомится с произведениями о нашем крае Н.М. Ядринцева, Н.М. Шелгунова, С. Каронина и ряда других авторов. Все они показали картину былой жизни Тобольско-Тюменского края, запечатлев не только теневые стороны Сибири. Их пленила ее природа, могучие леса, многоводные реки. По душе им пришелся суровый, но честный и мужественный народ.
Свою историко-биографическую книгу “Сибирский просветитель” (1973) я посвятила Петру Андреевичу Словцову (1767–1843). Написала о нем не только как о “сибирском Карамзине” (о его труде по истории Сибири писали), но и как о крупном поэте, публицисте, просветителе, краеведе. В изучении истории Сибири, народа, природы, в развитии просвещения Словцов сделал много, хотя жизнь его была нелегкой: незаслуженно подвергался аресту и ссылкам. К тому же он был одиноким. Его единственным другом являлся бывший гимназист Иркутской гимназии, ставший потом известным писателем и жителем Петербурга, — И.Т. Калашников.
Когда в архиве Института русской литературы АН в Ленинграде читала стопку писем Словцова, адресованных “дорогому другу Ивану Тимофеевичу”, у меня порой в глазах стояли слезы. Правда, второй его громадной привязанностью была любимая Сибирь.
Ю.С. Постнов, известный исследователь литературы Сибири, написал мне в 1976 году из Новосибирска: “О Словцове книг такого рода нет. Ваша — единственная”. Столь же положительно отозвались о книге профессор В.И. Шадурский из Ишима, крупные специалисты из Свердловска, Глазова, Иркутска.
Пребывание ссыльных декабристов в Тобольской губернии исследовал известный историк проф. П.И. Рощевский. Но их литературного творчества на поселении он не затронул. А декабристы создали значительные произведения. Кроме А. Одоевского, В. Кюхельбекера здесь были, но почти не изучались Н. Чижов и П. Бобрищев-Пушкин. Анализ творчества этих поэтов стал содержанием моей книги “И дум высокое стремленье…” (1980). Спасибо проф. И.А. Дергачеву, опубликовавшему в газете “Уральский рабочий” (Свердловск) за 8 января 1981 г. статью об этой книге. В частности, он писал: “Л. Беспалова предоставляет духовную личность декабристов-литераторов, чтобы были понятны и страдания души, и крепость воли, и верность идеям, и высота стремлений…”
Книгу “Живое прошлое” (1987) я создала на основе тех характеристик города Тюмени, которые дали авторы XIX века. Одни отмечали, что Тюмень долго была важным пограничным форпостом русского государства в Сибири, другие увидели здесь развитие производств и ремесел, похвалив за это тюменцев. Многие охарактеризовали порядки и нравы купеческо-мещанской среды. У некоторых авторов была тюремная тематика. Доставленные в Тюменскую тюрьму за выступления против царского правительства, они потом в воспоминаниях писали, что тюрьма была тесной, грязной и душной. Здесь они ожидали, когда Приказ о ссыльных назначит им отправку дальше в Сибирь, на поселение. Из окон с решетками выглядывали они на площадь перед тюрьмой.
Ныне оказалось живым и актуальным не только важное значение города Тюмени в нашем государстве, но и осужденное в прошлом рядом авторов социальное расслоение тюменцев на богатых и бедных, власть денег, самоуправство чиновников.
Вместе с дочерью, Юлией Михайловной Беспаловой, работали над книгой “Тюменский край и писатели XVII–XIX веков” (1998). Изучая старинных авторов, занималась в ЦГАДА — Центральном госархиве древних актов. Сама атмосфера этого громадного архива в Москве заставляет ощутить дыхание истории, неотвратимость течения времени, лет, веков и тысячелетий. А когда от древнего документа повеет чуть слышный аромат старины, то кажется, что и ты там, в этом древнем веке.
Первая часть нашей книги — очерки о писателях; вторая — некоторые их произведения, тем более что иные читателю трудно сегодня найти.
Сибирская литература началась в 1630-е годы Есиповской летописью, написанной Саввой Есиповым, главой канцелярии архиепископа Киприана в Тобольске. Полагают, что ему же принадлежит “Повесть о городах Таре и Тюмени”, где показаны тяжелые события, постигшие наш, тогда маленький город. Савву Есипова называют первым сибирским писателем. Вслед за ним идут авторы трех веков. Весьма значительны произведения тех, кто переживал сибирскую ссылку в нашем крае: протопоп Аввакум, княгиня Наталья Долгорукая, А. Радищев, Г. Мачтет, В. Короленко. Далее жизнь и творчество уроженцев края — П. Ершова, М. Знаменского, Н. Чукмалдина.
Побывавшие здесь с исследовательскими целями Г. Успенский, Н. Телешов, А. Чехов создали очерки и рассказы, интересные и важные для познания Тобольско-Тюменской земли.
В 2001 г. вышла моя книга “Тюмень. Из дальних и близких лет”. Материал в ней основан на воспоминаниях тюменских старожилов, в том числе и моих собственных. В книге много фактов из прошлой и современной жизни края. Здесь печальная история сосланных в Тобольскую губернию царских невест, поверья и рассказы о чудесах озера Кучак и многое другое.
В журнальных и газетных публикациях на страницах областной периодической печати я отмечала юбилейные писательские даты, некоторые исторические события нашего края, а также обращалась к проблемам современной культуры.
Мною разработана программа курса и курс литературного краеведения, его содержательная часть изложена в моих книгах. Много лет я вела этот курс и видела, что студенты относятся к нему с интересом. Он способствует расширению кругозора учащихся, помогает ознакомлению с исторической и культурной жизнью региона. Курс способствует воспитанию любви к своим родным местам, своему краю как части великой России. Думается, что все это важно для нашей молодежи и в современных условиях.
P.S. Во время Великой Отечественной войны я каждое лето работала в колхозах. Мой муж Михаил Наумович Зингер — участник Великой Отечественной войны. После войны он — полковник милиции — работал начальником штаба в УВД Тюменской области. Является почетным работником охраны правопорядка области. Моя дочь Елена — доцент политехнического университета в Санкт-Петербурге. Дочь Юлия — профессор ТюмГУ».
В 40-м году мама закончила 21-ю школу в городе Тюмени. Это был четвертый выпуск школы. Почти все ученики после школы поступили в вузы. Некоторые стали крупными специалистами: Виктор Княжев — генерал-майор; Лев Райзман — московский скульптор; киевлянин Николай Тепляков — крупный специалист по разведке ископаемых с воздуха.
В Уральский университет мама поступила в 1940 году. Год она проучилась в большом культурном городе. Жила в общежитии. Стипендии ей вполне хватало на скромную жизнь. Тогда, по воспоминаниям мамы, очень дешевой была брынза. Каждый день — утром и вечером — студенты заваривали ее кипятком. Брынза становилась мягкой, жирной и очень вкусной.
Однокурсником мамы в Уральском университете был талантливый ученый, философ и социолог Лев Наумович Коган (1923–1997). Вот что пишет мама о нем:
«Свердловчанин Лёня Коган учился со мной в одной группе (его имя было Лев, но почему-то все его звали не Левой, а Лёней). Это был высокий темноволосый и, можно сказать, довольно красивый парень, хотя и немного сутуловатый. Особенно обращали на себя внимание большие голубые глаза, опушенные темными ресницами.
Учился Лёня очень хорошо, на семинарах выступал прекрасно. Чувствовались хорошее домашнее воспитание (его родители были врачами-фтизиатрами), большая начитанность, любознательность, расположенность к общественным наукам. На встрече с А. Серафимовичем он задал писателю вопрос о том, как был собран материал для романа “Железный поток”.
В то же время Лёня был большим шутником. Однажды перед нами, студентами, выступал известный иллюзионист и гипнотизер Вольф Мессинг, демонстрируя способность угадывать мысли человека. Он предложил выйти кому-нибудь к нему на сцену и дать ему мысленное задание. На сцену с заданием вышел Лёня Коган. Мессинг некоторое время размышлял, потом подошел к Когану, вытащил что-то из внутреннего кармана его пиджака и расхохотался. У Лёньки в коробочке была лягушка, уж не знаю, где он ее взял, — правда, была весна.
Остроумному Лёне легко давалось стихотворство, в один из дней он записал в стихах лекцию по истории Древней Греции, которую у нас читал преподаватель Нахим Юликис. Коган с комизмом передал содержание лекции о философах перипатетической школы, которые вели занятия со своими учениками во время прогулок в Ликее. На перемене он прочитал нам свой стихотворный пересказ лекции, и мы умирали со смеху. Обо всем этом узнал декан Н. Шатагин, взял у него тетрадь, строго запретил вышучивать лекции, но тетрадь обратно не отдал (наверное, сам читал и смеялся).
Однако Лёня запрету декана не внял. На втором курсе исторического факультета в 1941–1942 учебном году у нас был семинар по одному из общественных предметов. Семинар обычно проходил в кабинете, где недалеко от стола преподавателя стояла кадка с пальмой. Преподаватель был странным, так как почти к каждой своей фразе он прибавлял “так сказать”. Многие слова коверкал или произносил с неправильным ударением. В целом семинары велись слабо, и к тому же преподаватель был очень некрасивым.
Лёня Коган написал по поводу семинаров сатирическое стихотворение:
Ваш чудный образ, так сказать,
Из-за ветвей пальмЫ мелькает
И ярким светом, так сказать,
Мне душу чудно озаряет.

И я витаю, так сказать,
На высшей стУпени блаженства!
О, как могли вы, так сказать,
Достичь такого совершенства!

ДарвИн великий, так сказать,
Когда б наш семинар посЕтил,
То подтвержденье, так сказать,
Своей теории б заметил…

Но я надеюсь, мой намек
Понятен вам без объяснения:
Из обезьяны человек
Произошел — вы подтверждение.

Сочинил Коган и шутливый “гимн” нашей группы, вот его начало:
Утром буйный наш историк просыпается,
На экзамен по Востоку собирается.
Хоть и жизни грешной жалко,
Но берет в карман шпаргалку.
Ведь иначе ничего не получается…

Каждую неделю, в среду, Леня посвящал мне очередную “оду”. Когда меня избрали в комсомольское бюро факультета, он подшучивал над моими общественными делами:
Я заняла в бюро важнейший сектор,
Вступила я уже в свои права.
Трепещут в страхе ректор и проректор,
У агитаторов кружится голова…

Или были такие стихи:
Окончен вуз. Профессор Лора
Надела темные очки,
Собралась, но без долгих сборов,
И вот в страну Мастаб и Гора
Ее ревущий поезд мчит.

Прекрасней дочки Хатушилла
Всех лик прекрасный покорил:
В нее влюбились все — гориллы,
Слоны, жирафы, крокодилы,
И покорился синий Нил[17]».

Как и с другими своими одноклассниками и однокурсниками, мама переписывалась со Львом Наумовичем Коганом до старости. Основатель Уральской социологической школы, ведущий ученый в области социологии и теории культуры рассказывал маме о своей жизни и деятельности, знакомил ее с новыми, уже зрелыми своими стихами: «Белая обезьяна», «Монолог Сальери», «Сирано де Бержерак» и другими и спрашивал ее мнение о своем творчестве. Вот вариант одного из его стихотворений (из письма к маме от 28 декабря 1993 года):
Я лазурных небес для себя не искал,
Не внимал иноземным соблазнам…
Я родился в стране, где пошли на Христа
Лев Толстой и Иван Карамазов.
Я был верен стране до последнего дня,
Отдавал ей все силы и знанья…
Благодарен тебе я, Отчизна моя:
Ты меня научила страданью!
Я родился в стране, где кричат пустыри,
Незарытые мертвые стонут…
Каждый Спас — на крови,
Каждый час — на крови,
Каждый миг на крови миллионов!

Началась война. И маме пришлось доучиваться уже в Тюмени. Так как в Тюмени не было исторического факультета, она поступила на филологический. Из Уральского университета ее не хотели отпускать. Неожиданно вызвали к самому ректору — Николаю Ивановичу Попову: «Вы хорошая студентка. Зачем уезжаете от нас? Мы будем вам доплачивать!» Однако родителям мамы приходилось трудно с четырьмя детьми, помогать маме материально они не могли.
Но и в Тюмени в пединституте мама хорошо училась. Со второго курса начала получать стипендию Сталина. Однако любовь к истории мама пронесла через всю жизнь.
Видимо, из-за большой любви мамы к истории и возникло то чувство ужаса перед экзаменом, которое испытывало не одно поколение филологов перед мамой, очень требовательным преподавателем русской литературы и литературного краеведения. «Что лежало под диваном Обломова?» Этим маминым вопросом старшекурсники пугали новичков. «Не тапочки, а… пыль лежала под диваном Обломова!» Мама учила студентов полному знанию текста, нацеливала их на внимание к деталям, на труд исследователя, историка литературы. Мамин дотошный педантизм впоследствии становился у студентов чувством глубокого уважения к ней.
В войну, когда мама училась в Тюменском пединституте, она, как и большинство студентов, каждое лето работала в колхозах Вагайского и Аромашевского районов. Вместе с подружкой Ритой они помогали убирать хлеб на селе. Вели политбеседы, рассказывали о том, что происходит на фронте. И показывали пример труда: вязали снопы, даже стали обгонять колхозниц. В 1943 году на уборочной в д. Кулаковой мама познакомилась со своим будущим мужем и моим отцом, тогда курсантом военно-пехотного училища. Отца тоже послали на уборочную. А в ноябре курс папы уже отправили на фронт.
После войны папа приехал в Тюмень, и они с мамой поженились.
Когда мама закончила институт, ее оставили преподавать на кафедре русской литературы. Сначала поручили античную литературу, потом русскую литературу XIX века. Еще мама преподавала «Устное народное творчество», «Древнерусскую литературу», «Литературное краеведение».
В Тюмени мама долго жила в одном доме со своими родителями на Большом Городище, недалеко от знаменитого городищенского лога, на улице Гайдара. Она всю жизнь считала этот район, очень зеленый и очень чистый, лучшей частью Тюмени.
Квартира мамы была полностью заполнена книгами. Домашняя библиотека, ею собранная, насчитывала около пяти тысяч книг. Личный архив мамы — это ее материалы к книгам, читательские отклики, газетные вырезки, аккуратно разложенные по годам. Огромно количество ее публикаций в региональных газетах: «Тюменская правда», «Тюменская область сегодня» и др. В мамином архиве хранятся и старые фотоальбомы, воскрешающие прошлое большой западносибирской семьи.
Главное место в квартире — письменный стол с печатной машинкой, заправленной чистым бумажным листом. По-настоящему маме была интересна только эта жизнь: книги, лист бумаги в пишущей машинке и постоянная сосредоточенность. Сколько я помню, мать каждый день сидела за письменным столом, что-то писала или печатала. Она даже готовила в кухне на большом круглом столе, половину которого занимали книги, тетради и разнообразные записи.
В комнате родителей — пианино. Мама закончила тюменскую музыкальную школу. Она очень любила оперу, но совсем не принимала грохота рока или другой новомодной музыки. Когда она училась на историческом факультете Уральского университета, то часто ходила в Свердловский оперный театр. И в Тюмени мама не пропустила ни одних гастролей крупных оперных театров: «Фауст», «Кармен», «Севильский цирюльник», «Риголетто», «Князь Игорь», «Евгений Онегин» слушала много раз.
Читая сегодня мамины дневники, я могу отметить, что она была довольно закрытым человеком, жила своей внутренней жизнью. Мама очень любила природу, всегда радовалась весне и лету, значительно меньше любила осень и зиму. Осенние месяцы, особенно октябрь и ноябрь, наводили на нее грусть. Очень любила работу на даче, выращивала редкие для Тюмени 70-80-х растения и пряные травы. На небольшом дачном участке у мамы среди множества яблонь, нескольких клубничных и овощных грядок росли ревень, душица, мята, тимьян, базилик, пустырник, чабрец, любисток, зверобой и др. На даче у родителей росли также дикие цветы и травы, которые мама приносила из леса.
Несмотря на то что в семье мама была строгой и педантичной, она бесконечно заботилась и беспокоилась о своих родителях, моем отце, моей сестре Елене, обо мне и внуке Мише.
Мама обладала прекрасной памятью до конца жизни, хорошо помнила знаменательные даты исторических событий, имена авторов книг и литературных героев. Меня и моих сверстников всегда удивляли энциклопедические знания матери. До самой смерти мама вела дневник, где записывала свои мысли, произошедшие в этот день события, вела наблюдения за погодой и природой.
Незадолго до смерти мамы я сказала врачу, что моя мать, видимо, умирает. «Почему вы так думаете?» — удивленно спросил он. «Мама перестала читать и писать», — ответила я.
Мама интересовалась политикой: когда на пост президента в стране претендовал Б.Н. Ельцин, она сказала, что управлять Россией он будет, скорее всего, подобно «медведю на воеводстве» из известного произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина.
Большинство маминых коллег, сотрудников Тюменского университета, были с мамой не согласны и надеялись на победу Ельцина на выборах президента страны (за него проголосовало более 57 % избирателей).
В дневниках мамы говорится, что 11 июня 1991 года около пяти часов утра она пошла на улицу Республики в Тюмени, где стала срывать агитационные материалы за Ельцина, а также его портреты. Она была уверена, что Борис Николаевич, придя к власти, все в стране развалит. Так она ходила вдоль по ул. Республики, уничтожая агитационные средства, до восьми часов утра. Тогда на пост президента кроме Ельцина баллотировались Н.И. Рыжков, А.Г. Тулеев, А.М. Макашов, В.В. Жириновский.
«Моя борьба против власти Б. Ельцина закончилась неудачей», — написала мама в дневнике. Однако дальнейшая жизнь показала, что она, характеризуя образ будущего президента России, была в основном права. Сегодня большая часть россиян высказывается о правлении Бориса Николаевича отрицательно.
С эпохой Ельцина, которая началась 12 июня 1991 года, был связан распад СССР, либерализация цен, приватизация, товарная интервенция. А еще расстрел «Белого дома». Политиками и общественными деятелями был введен термин «ельцинизм». Под ним понимается режим, который привел к разрушению социальной инфраструктуры российского государства, а также большинства духовных ценностей страны.
«Мое поколение воспитывали героические бурные тридцатые годы… — говорила мама о себе. — Воспитателями были герои. Они гремели тогда на всю страну. Ангелина! Стаханов! Кривонос! Челюскинцы! Чкалов! Как-то однажды увидела в газете “Тюменские известия” статью Лазарева, который справедливо написал о нашем поколении: “Они были готовы к труду и обороне”»[18].
Действительно, лучше о маме не скажешь, она принадлежала к поколению, готовому к труду и обороне.
В свое время маме предлагали работать на кафедре литературы в Москве и даже… принять на себя руководство одной из кафедр. Но она не согласилась. Мама чувствовала, что Западная Сибирь — это её судьба, а город Тюмень для неё значительно больше, чем просто город.
А еще мама тайком писала стихи. Она их почти никому не показывала, а о своих поэтических данных шутила так:
Я не пишу стихи, я понимаю:
Зачем бесплодно в руки брать перо?..
А если иногда и сочиняю,
То только по заданью профбюро!..

Мне же стихи мамы показались интересными. Приведу здесь некоторые из них:
Александру Казанцеву
Уж люди на Луне бывали!
И к нам, наверно, (будь здоров!)
Пожалуют из светлой дали
Послы космических миров.

Но вот ученый вдохновенно
Народный эпос изучил,
И как-то раз читатель «Смены»
Статью большую получил.

Так вот: на землю прилетали
Еще в туманный давний век,
Но тот визит пришельцев дали
Переосмыслил человек.

К нам прилетали на ракете,
Но сказка говорит века:
Мчит в ступе, словно как в карете,
Косматая Баба Яга!

Земля дрожит, гудит… Эй, где ты,
Иванушка! Давай, беги!..
А помело Бабы Яги —
Так то горящий след ракеты…


Приметы года

Январь
Сизым днем в лесу далеком
Тишина. Однако вдруг
Раздается одинокий
Дробный дятла перестук.

Да в кустах рябины громко
Пропоет снегирь в ответ…
От сосенки до сосенки
Змейкой вьется лыжный след.

Пронесется песня звонко,
И опять все замолчит…
И куда-то вдаль сторонкой
Рыхлая лыжня бежит.


Февраль
Февраль холодным месяцем бывает,
Метели, вьюги кружат по земле,
А днем, когда на солнце прогревает,
Сосульки тихо плачут о зиме.


Март
Уж вьётся пар проталин первых,
Хоть утренний мороз жесток,
И выглянул барашек вербы —
Весенний ранний наш цветок.

Осенний снег на солнце тает,
И кучевые облака
Из синей дали приплывают,
И теплая пора близка.

Все ярче солнце, небо выше,
И снег слепит глаза твои,
На потемневшем скате крыши
Кричат драчливо воробьи.


Апрель
Лежал как будто прочно
На речке синий лед,
Но вот весенней ночью
Начался ледоход.

Еще деревья голы,
Но уж через реку
Послышалось из дола
Задумчиво: «Ку-ку!»


Еще апрель
Еще вчера как будто прочно
Белел припай речного льда,
Но вот сегодня теплой ночью
У берегов уже вода.

И половодье заливает
Кусты низин береговых,
А на пригорке прорастают
Усы травинок молодых.

Пока зеленой нет завесы,
В лесную чащу луч проник,
И вот послышался из леса
Задумчивый кукушки крик.


Май
На деревьях, на кустах
Лопаются почки,
Свежей зеленью блестят
Клейкие листочки.

Куст черемухи накрыт
Облаком душистым,
А купальница глядит
Солнцем золотистым.


Июнь
В час ранней утренней поры
Идем мы по лесной дороге.
Назойливые комары
Усеяли лицо и ноги.

Все расцветает, все живет,
И в изумрудном лес уборе.
Не разберешь, кто и поет
многоголосом птичьем хоре!


Июль
Незаметно подошла
Середина лета,
Даль широкая тепла,
Громыхнуло где-то…

Грозно ветер призатих,
Солнце исчезает,
Стрелы молний голубых
Небо разрезают!

Дождь прошел, обмыл наряд
Лютика и вики.
В перелеске — аромат
Спелой земляники.


Август
Заметно дни короче стали,
По вечерам туман седой,
И комаров шальная стая
Теперь не мчится за тобой.

Уж гнутся вниз колосья хлеба,
И начинается страда.
А ночью августовской с неба
Упала светлая звезда.


Сентябрь
Еще привычно сердце просит
Тепла и зелени долин.
Но в лес неслышно входит осень
С багряным факелом осин.

Стал медленно желтеть богатый
Зеленый лиственный наряд.
А тонконогие опята
У пней, задумавшись, стоят.


Октябрь
То снег пролетает, то дождик идет
Из низких и серых туч.
И редко в просвет облаков упадет
Несмелый осенний луч.

Упавшие листья поблекли давно,
Порой слышен ветра свист.
На зябнущей ветке к нам бьётся в окно
Увядший прощальный лист.

Последние птицы к югу спешат,
Чтоб снова вернуться весной.
Тяжелые тучи как будто лежат
На самой земле сырой…


Ноябрь
Вот и река остановилась:
Холодный лед ее сковал.
У зайца шубка обновилась,
Наш заяц серый белым стал.

И медленно, спокойно, властно
Пушистый снег на землю лег;
А на опушке листик красный
Пылает, словно огонёк.


Декабрь
В лесу тропинки не видны:
Их снег давно занёс.
А светлый диск вокруг луны
Сулит большой мороз…

И все длиннее ночи тень,
Рассвета час далек…
Но прибыл всё ж декабрьский день
На воробьиный скок!


О мамином брате Борисе Георгиевиче Беспалове
(04.06.1924-24.05.2006)
Дядя Боря, так я звала своего дядю, брата моей матери. В Великую Отечественную войну Борис Георгиевич Беспалов был танкистом. Дошел до Праги. Был контужен. По своим взглядам дядя Боря был убежденным сторонником И.В. Сталина. «Мы сражались за Родину и за Сталина», — часто повторял он. Лучшими праздниками для дяди были День Победы над фашистскими захватчиками — 9 Мая — и День танкиста, который отмечается во второе воскресенье сентября. Данных дней он ждал весь год. «Давно минула война, многое забылось. Но все кажется, что она была главным событием жизни», — говорил он.
Вот что рассказал дядя Боря о своих военных воспоминаниях своей сестре и моей матери, Ларисе Георгиевне Беспаловой:
«Я тюменец. Призвали меня в Красную армию летом 1942-го, когда мне исполнилось 18 лет. После седьмого класса я решил работать, ушел в ФЗО, учился на шофера. Возил на автомашине лес в Тюмень с лесоучастков. Поэтому меня отправили в Нижний Тагил, в 19-й учебный танковый полк.
В феврале 1943-го отправили нас на Северо-Западный фронт, бои там шли под Старой Руссой. К этому времени отступление наших войск закончилось, врага гнали на запад. Сначала я на грузовой машине возил в прифронтовой полосе кухни, снаряды — что приказывали. Ездить приходилось по разбитым техникой дорогам, иногда под обстрелом и бомбежкой, но ничего, проносило.
Ходил я в валенках, а они промокли. Ночевать однажды пришлось в кабине машины, а было холодно. В общем, обморозил я ноги, утром еле дошел до полевого госпиталя. Посмотрел хирург и сказал: “Придется отрезать обе ноги, будет гангрена”. Известно, что хирургам лишь бы резать. Но подошла начальник госпиталя и говорит: “Подождите резать, попробуем лечить”. Стали мне мазать ноги мазью — и что же? Все обошлось, вылечили. До сих пор благодарен этой женщине, майору медицинской службы.
В мае 1943 года нашу танковую бригаду отправили на Украину. Там тоже сначала был шофером на грузовой машине. Неудобно, но расскажу, что появилась у меня болезнь, которую называют “куриной слепотой” (потом узнал, что она бывает из-за отсутствия витаминов. Днем вижу хорошо, выполняю все приказы, а как вечер — ничего не вижу. Сказал взводному, а он внимания не обратил. Был у нас шутник, такой неприятный: ты, говорит, обманываешь, притворяешься.
Назначили меня в ночной караул к полевой кухне. Отвели за руку туда, нащупал я свой пост, стою, а ничего не вижу. Вдруг слышу какой-то шорох, почувствовал, что потянули за винтовку. Схватил ее, закричал: “Нападение на пост, стрелять буду!” Кто-то побежал, зашуршало в кустах, выстрелил я в ту сторону. Слышу: бегут ко мне, кричат пароль. Был это взводный и наши ребята, а шутника нашли в кустах раненого. Ничего я не видел, а как в него попал? Но командир оправдал меня, сказал: “Какие могут быть шутки на фронте?” А зрение постепенно восстановилось.
Летом 1943-го мне исполнилось 19 лет, я стал механиком-водителем Т-34 в 31-й танковой дивизии, 232-й бригаде, 61-м полку, 1-м батальоне. Полком командовал полковник Тимофеев, а батальоном — майор Каразин. Очень хорошие, заботливые они были. Полковник относился к нам как отец, а майора Каразина мы тоже очень любили, жалели, когда его ранило. Бригаду нашу перевели в резерв главного командования 1-го Украинского фронта: где прорыв — нас туда и бросали.
Как танкист я на протяжении двух лет участвовал в ряде боевых операций. Трудное дело — бой. В танке, который укрыт броней, было четыре человека: командир, механик-водитель, стрелок-радист и в башне — заряжающий. Во время боя все грохотало, ревел двигатель, был еще пулемет, которым управлял командир танка. На поле боя — взрывы, огонь, над нами воют бомбардировщики, грохочут орудия — просто ад. Но через наушники на шлеме доносился голос комбата: “Ребята! В-пер-р-ред! За Ро-ди-ну!” или было предупреждение, чтобы не нарвались на противотанковые орудия.
Мне надо было вести танк и маневрировать, слушая приказы командира, куда направиться. Перед боем думалось: “Как-то все сегодня обернется?” Но когда садился в танк, брался за рычаги — все думы отлетали, в голове было только одно — бить врага!
Был у меня на фронте дневник, куда я записывал, где находился, в каком бою участвовал. Без него с трудом вспоминается, что зимой 1944-го был большой бой у г. Белая Церковь. Город был освобожден от врага, но, когда мы вошли в него, увидели, что он почти весь был разрушен фашистами.
Не каждый раз удавалось благополучно выходить из боя. Зимой 1944-го были сильные бои у г. Корсунь-Шевченковский. Немцы здесь оказались в котле и отчаянно сопротивлялись. Они были разбиты, но в бою мой танк был подбит и загорелся. Товарищи выскочили через башню, а мой люк заклинило. Кругом все раскалилось, жар! Но удалось нащупать ход наверх и вылезти через верхний люк. Был я весь черный, одежда заскорузла от гари и дыма. Еле я отдышался, не веря в свое спасение. Сгорел в танке мой вещмешок, сгорел блокнот с моими записями.
Весной 1944-го была большая Проскуровская операция, когда Украину освобождали от оккупантов. В одном из боев противотанковый снаряд пробил башню, погиб заряжающий. Мы выбрались из танка, но пришлось уходить с поля боя короткими перебежками, петлять, спасаться в воронках от огня противника. В результате отклонились в сторону, а часть наша тем временем ушла далеко вперед. Больше недели искали своих, пришли усталые, измученные. И как обрадовался майор Каразин, когда увидел нас!
Тяжело было не только в бою. Стояли мы однажды на формировке, а немцы стали бомбить наше расположение. Меня сильно контузило и засыпало землей. Вытащили из земли, увезли в полевой госпиталь. С месяц ничего не видел и не слышал, но постепенно стал выздоравливать и отправился в свою часть.
Было и такое: пошел я однажды к полевой кухне за обедом. Иду обратно с двумя котелками, а кругом стреляют. Вдруг у самых ног упала мина и воткнулась в землю. Котелки я швырнул в сторону, бросился на землю, покатился от мины, ожидая, что она вот-вот взорвется. Но не взрывалась. Поднялся я, подобрал котелки и снова пошел за обедом.
Вышли мы на Западную Украину, там приходилось фашистов преследовать и с бандеровцами воевать, да и с другими националистами, которые выступали на стороне оккупантов. Вооружены они были хорошо, конечно, благодаря своим союзникам-немцам… Тяжело слышать в наше время, что пособники фашистов на Украине воевали справедливо, а с теми, кто освобождал от фашистов, не считаются.
Весной 1945-го воевал я в юго-восточной Польше. Военные операции здесь ставили целью освободить Польшу от гитлеровской оккупации. Форсировали реку Вислу, бои были сильные, но наша 242-я танковая бригада действовала успешно и получила почетное название Висленской.
И вот мы в Германии. На советской территории фашисты свирепствовали, убивали мирных жителей, грабили. А советская армия немецкое гражданское население не трогала. Было это в Торгау. Мы устали, были голодными, а немцев нигде не видно, все убежали. Видим: стоит дом, а рядом — вход в укрепленный подвал. Попытались мы открыть дверь, чтобы найти какую-нибудь еду, но она не поддавалась. Один из нас сказал: “Давайте подгоним танк, выбьем дверь”. Но подошел командир: “Вы что стоите возле двери? Ну-ка уйдите, ничего не трогайте”. Ушли, хотя и заворчали: немцы у нашего народа все отбирали, а нам и дверь в подвал нельзя открыть.
Участвовал я в составе танковой армии П.С. Рыбалко в Пражской операции — освобождении Чехословакии от фашистов. Это были последние дни войны. Путь на Прагу лежал через труднопроходимые Карпаты. Помню, как непросто было вести танк через перевалы, горные реки, были и угрозы скатиться с танком в пропасть. Тем более что двигались мы очень поспешно.
В Прагу вошли с боями 9 мая. Жители столицы встретили Советскую армию очень радостно. Наши танки двигались по главной улице, а вокруг по сторонам — море людей. Нас забрасывали цветами. Чехи считали за честь пригласить к себе в дом советского солдата. Когда мы с заряжающим Николаем вылезли из танка, один из чехов сказал нам по-русски: “Здравствуйте, товарищи!” Он назвался членом ЦК компартии Чехословакии и пригласил нас к себе домой. Там мы вымылись, нас накормили, хозяева были очень приветливы. У них и переночевали. В Праге находились два дня.
Война закончилась, и мы направились колонной под Курск на расформирование. Но мне пришлось служить еще два года. И я, старший сержант Советской армии, приехал домой, в Тюмень, летом 1947-го. Провел в армии пять лет. Мы воевали за нашу великую Советскую Родину»[19].
Тихонько, под большим секретом, дядя рассказывал нам военные истории. Одна из них вошла в нашу семейную память.
Дело было под вечер невдалеке от какого-то селения на Западной Украине. Туда пришли наши танкисты. Командир отправил двух бойцов танковой роты, чтобы они узнали, как там обстоят дела. Бойцы не вернулись. Отправили еще двоих. Их тоже не дождались. Не вернулись и те бойцы, которых отправили выручать пропавших ранее. Тогда командир сказал, что надо дожидаться утра. Утром танковая колонна двинулась в селение. Жителей попросили выйти из домов и собраться на улице. Они вышли очень испуганные, среди них были в основном женщины, старики и дети. Командир начал опрашивать жителей, что произошло ночью с его бойцами. Однако все понурившись молчали. Тогда командир велел жителям в течение часа собрать все ценное, что было в их домах, и после этого уходить в лес.
Затем танкистам был дан приказ — разрушить танками все дома в данном селении. Дядя говорил, что это было опасным делом для танков и их экипажей, так как стены дома могли упасть на танк, покорежить его и ранить членов экипажа. Но приказ они выполнили.
Еще дядя говорил, что приказ командира был очень гуманным, так как ни один человек в данном селении не был убит.
Награды Бориса Георгиевича Беспалова: ордена — Отечественной войны, Красной Звезды; медали — «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Праги», «За победу над Германией».

О маминой сестре Елене Георгиевне Беспаловой
(29.06.1928-27.10.2009)
Сестра мамы Елена была моей любимой родственницей (все мы называли ее Лялей). Елена Георгиевна Беспалова, в замужестве Петрова, закончила сразу после войны институт П.Ф. Лесгафта в г. Ленинграде.
Тетку я полюбила с самого раннего детства. Яркое детское воспоминание: я стою в детской кроватке и горько плачу, потому что одна в комнате, мне страшно и одиноко. Вдруг открывается дверь, заходит тетка, заворачивает меня в одеяло и относит в соседнюю комнату, где мои родственники играют в карты (наверное, в преферанс). Я, довольная, сижу у тетки на руках и постигаю особенности мудреной карточной игры.
В 1944 году Е. Беспалова впервые стала чемпионкой города и области по лыжам, участвовала в соревнованиях на первенство Российской Федерации. В 1951–1956 — она чемпионка области по лыжному спорту и призер чемпионата Сибири и Дальнего Востока. В 1955 г. Е. Беспалова — чемпионка Западносибирского военного округа. В 1954 году она стала чемпионкой области по гребле. С 1952 по 1957 год была участницей первенства страны по теннису.
С 1950 по 1954 год Е. Беспалова (единственная из всей Тюменской области) входила в сборную команду РСФСР и ЦС ДСО профсоюзов по лыжному спорту.
Всю жизнь тетя готовила спортсменов-лыжников, сначала в тюменском педучилище, потом в детской спортивной школе, а затем в техникуме советской торговли г. Тюмени.
«Мне, можно сказать, повезло, — писал о своем спортивном тренере проректор Тюменского государственного университета профессор В.Н. Потапов. — Я попал в группу к Елене Георгиевне Петровой — молодой, цветущей, знающей и любящей свое дело. Она настолько интересно проводила занятия, что уже после двух-трех месяцев тренировок я понял — это мое, родное. А проходили они у нас в районе лесопитомника, где тогда располагалась динамовская лыжная база. В любую погоду тренировка была нам в радость…»[20]
До самой старости тетя вела активный образ жизни: каждую субботу или воскресенье бегала на лыжах, вечером посещала танцы для людей старшего возраста.
Еще тетя обладала замечательным голосом, который достался ей по наследству от матери, моей бабушки.
Помню семейные застолья и песни, которые пела тетя Ляля. Очень красиво она пела, например, «Белой акации гроздья душистые». Тем не менее заканчивались наши застолья чаще всего одинаково: бурным спором о роли И.В. Сталина в войне и жизни страны. Ярыми сторонниками и защитниками Сталина были брат мамы и ее сестра — дядя Боря и тетя Ляля. Мама и ее двоюродная сестра тетя Юля были противниками и обличителями Сталина (хотя значительно позже, в перестройку, мама во многом изменила свое мнение о Сталине). Мой же отец придерживался дипломатически-взвешенной срединной позиции.

Из моей биографии
Биографическое интервью, в котором изложены некоторые вехи моей биографии, провел со мной социолог, российский и американский ученый Борис Зусманович Докторов. Это интервью он назвал «В социологии я оказалась случайно и не случайно»[21]. Ниже я привожу данное интервью в сокращении.
…Меня связывают с Юлией Михайловной Беспаловой несколько памятных встреч в Тюмени и Москве и регулярная переписка продолжительностью в шесть лет. Мне интересны проблемы, которыми она занимается, привлекают ее поиски в новых разделах социологии; своеобразна ее культура и система взглядов на российскую историю и современность. В суждениях Беспаловой я вижу переплетение сибирского и петербургского: глубокий интерес к классической русской литературе и классическому русскому театру и одновременно попытки разобраться в постмодернистских тенденциях в культуре и социологии. Она принадлежит к четвертому поколению советских/российских социологов, и многое в ней типично для этой профессиональной когорты. Тем не менее ее суждения показывают, насколько миры социологов детерминированы обстоятельствами, в которых они формировались как личности и профессионалы.
— Юля, так случилось, что наше знакомство возникло на базе общего интереса к изучению биографий и попыток понять биографический метод. Естественно, что в нашей переписке мы часто обращались к прожитому нами. Но все это больше охватывало период нашей профессиональной жизни. Давай сначала уйдем в начало, и даже не в твое, а в то, что я называю предбиографией. Пожалуйста, расскажи о своей большой семье, о родителях.
— Семейная память нашего рода насчитывает пять поколений сибиряков. Я принадлежу уже к пятому поколению. История моего рода — это история ряда российских противоречий, когда в нескольких поколениях одного большого рода смешались православные, раскольники и иудеи, дворяне и сибирские некрепостные крестьяне, белые и красные, те, кто был за царя и против Великой Октябрьской социалистической революции, и те, кто ее отстаивал как наиболее справедливое возмездие против царского и капиталистического гнета. Смешались противники и защитники сталинского режима. Вся история российская и сибирская — в нашем роде.
Мой прадед по матери встречался с Г. Распутиным, мой дед Георгий Дмитриевич Беспалов работал под непосредственным руководством
В. Блюхера, был участником Северного экспедиционного отряда, созданного для борьбы с белым движением. Командиром моего отца Михаила Наумовича Зингера во время обучения в тюменском военном училище был будущий известный актер Евгений Матвеев.
— Один очень личный и, возможно, трудный для тебя вопрос, но он естественен, когда обсуждаешь связь человека с прошлым его семьи. Летом 2010 г. ты впервые была в Полоцке, искала следы семьи отца, погибшей там в годы оккупации. Что дала тебе эта поездка в эмоциональном плане и в твоем видении биографического метода?
— Полоцк, один из древнейших городов в Белоруссии, — это трагическая страница нашей семейной памяти. Меня всегда интересовала история папиной семьи и родственников с папиной стороны. В середине августа 2010 года мы с мужем оказались в Полоцке. С помощью бывших тюменцев, теперь живущих в Полоцке, мы объездили места массовых расстрелов, еврейские захоронения, были на старом еврейском кладбище. Я также работала в библиотеке и основные сведения о папиной семье узнала из «Книги памяти». Папины отец, мать, сестра и младший брат были расстреляны фашистами в 1941–1943 гг. (один из старших братьев погиб на фронте под Ленинградом, а другой пропал без вести под Сталинградом).
В истории папы и его семьи ярко проявляется проблема личной судьбы и значение прошлого в индивидуальной биографии. Того прошлого, которое возвращается к нам часто очень дорогой ценой, но к которому мы постоянно обращаемся, чтобы обрести себя в настоящем.
— Меня давно интересует, как люди, принадлежащие к семьям с глубокой историей, воспринимают свое место в этой структуре. Не можешь ли ты сказать что-либо по этому поводу? В частности, нет ли такого ощущения, что, став на сторону одних предков, скажем, «красных», ты в определенном смысле отталкиваешь от себя других — «белых». Тем более что в обществе за последние годы заметно изменилось отношение к обеим этим группам?
— Мой прадед по матери, слушая черную тарелку радио, обычно говорил: «Ну-ка, ну-ка, что там еще товарищи придумали?» Слово «товарищи» при этом он всегда произносил с едкой иронией. Но мой дед, будущий муж его дочери, офицер-прапорщик царской армии, командир роты, в 1918 году вместе с ротой перешел на сторону Красной армии. Когда его спрашивали, почему он не остался у белых, дед отвечал, что его возмутило крайне жестокое отношение колчаковцев к сибирским крестьянам.
Тем не менее, зная такие противоречивые (с точки зрения современного прочтения отечественной истории) факты, я, как и другие мои родственники, никогда и никого из нашей семьи не «отталкивала». Мы могли только кому-то больше сочувствовать, в зависимости от личной симпатии. Есть история страны, а есть человек в истории — это связанные, пересекающиеся, но не идентичные вещи. Исторические крайности могут мирно сосуществовать в семейной памяти. О том, что семейная память зачастую не тождественна памяти исторической, нередко более объективна, хорошо написал социолог А. Алексеев. Отмечу, что историческая память нашей страны часто формировалась (и теперь формируется) под влиянием социального заказа, политической конъюнктуры, ставки на вырванные из общего контекста куски российской истории, поэтому она воспринимается «урезанной», неточной, неполной, оторванной от семейной памяти. Сохраненные семейные истории даже по прошествии многих лет могут стать основой для личностной интерпретации исторической памяти нашей страны, способствовать общественной информированности и пониманию.
Уважая семейное прошлое, я воспринимаю себя как некую «точку недвижимости» на семейном дереве, корни которого уходят в глубь веков, а ветви устремлены далеко в будущее.
— И вот началась собственно твоя жизнь… что-то было важное, знаковое в совсем раннем периоде твоей жизни, до школы?
— Важным было то, что я родилась в пространстве Западной Сибири. Место моего рождения — город Тюмень.
Я была ребенком в 1960-е. Помню редкие поездки с дедом на телеге, запряженной лошадью, частые прогулки с ним по лесу в теплый летний день, что было несказанным удовольствием…
Знаковость нашей территории, ландшафта и природы я постоянно ощущаю.
— Живя в Тюмени, трудно не стать краеведом. По дороге в Тобольск — родное село Распутина, Тобольск — не только место заключения Николая II, но и родина Менделеева. Вблизи Тюмени — Ялуторовск, где отбывали ссылку многие декабристы. В годы войны в Тюмени находилось тело Ильича, и этот факт многие годы оставался тайной для советских людей. Что представлял собою город Тюмень до открытия в ваших местах нефти и газа и притока большого числа высокообразованной и интеллигентной молодежи из европейской части страны?
— В моем детстве Тюмень хлестко называли «столицей деревень». Такое отношение к городу вызывала знаменитая тюменская грязь, в которой, были такие случаи, намертво застревали люди и животные.
Тюмень имеет свою давнюю древнюю историю. Основана она в 1586 году. Расположен город по берегам реки Туры при впадении в нее речки Тюменки.
Гости Тюмени нередко спрашивают о том, есть ли у города свое «лицо». Лицом Тюмени обычно называют место главной тюменской площади, высокий берег Туры с видом на здания гостиного двора, музея и монастыря. Я же считаю лицом города старинные купеческие постройки. К сожалению, их со временем становится все меньше и меньше. Тюмень — это прежде всего старинный купеческий город.
В советский период Тюмень стала сибирской глубинкой, где развивалось в основном сельскохозяйственное производство. В годы войны производственный потенциал города вырос за счет эвакуированных с европейской части страны предприятий.
К концу XX века Тюмень вновь стала капиталистическим городом. К сожалению, сегодня тюменское предпринимательство обезличилось. Ярких имен почти нет. Если раньше главным делом предпринимательства было служение своему краю, то теперь, когда главным мотивом стал личный успех, выдающихся предпринимателей, готовых всеми силами помогать региону, почти не стало.
— Я допускаю, что и в школе, где ты училась, могли преподавать очень образованные люди со сломанными — как мы сегодня понимаем — судьбами. Так ли это? Расскажи вообще о твоих школьных годах?
— Я окончила начальную школу, а затем поступила в среднюю школу № 25, где в свое время учился талантливый певец Юрий Гуляев. В период моего обучения приоритетным предметом была математика. Она мне давалась туго, оценками в школьном аттестате я похвастать не могу. Гуманитарные же предметы — литература, история и др. — мне нравились и шли намного легче. Мои школьные годы проходили в подготовке уроков, а также в посещении разнообразных кружков: танцевального, драматического, музыкальной школы и пр.
Насчет сломанных судеб учителей сказать что-либо определенное не могу. Знаю, что мои учителя были в большинстве людьми, воевавшими или пережившими Великую Отечественную войну. Именно война трагическим образом повлияла на их судьбы: многие потеряли на войне близких.
Вспоминаю с самыми добрыми чувствами моих учителей литературы, истории, английского языка: Елизавету Александровну Зубареву, Маргариту Леонидовну Осипову, Александру Ивановну Нохратову, учителя географии, астрономии и военного дела Ивана Герасимовича Дмитриченко и др.
Однако учителем от бога, обладающим редким талантом воспитателя, был физрук Геннадий Павлович Крюковский. Ради того, чтобы встретиться и поговорить с ним, бывшие ученики приходили в школу через много лет после ее окончания. Удивительно, что Геннадий Павлович знал и помнил по именам всех своих учеников, для каждого у него находились добрые слова, независимо от успехов на поприще физкультуры и спорта.
— Прежде чем мы начнем говорить о твоем движении в социологию и характере твоей профессиональной деятельности, как бы ты в целом охарактеризовала сферу своих научных интересов?
— В образовании, преподавании и науке — филолог, языковед, этик, «научный атеист», философ, культуролог и социолог…
— Долгий ряд, и социология в нем — замыкающая… начнем сначала… Что определило твой выбор филологии и языковедения? Где ты обучалась этим премудростям?
— В 1972 г. я поступила на филологический факультет Тюменского государственного университета, а в 1977 году с отличием его закончила.
Мои родители, как и я сама в то время, иного образования, чем русский язык и литература, для меня не представляли. Сколько себя помню, я постоянно читала. В нашей домашней библиотеке в то время уже было несколько тысяч книг. Повлияло на мой выбор и то, что моя мать преподавала в университете русскую литературу, а старшая сестра окончила этот вуз (тогда педагогический институт) по специальности «английская филология». Много позже, читая дневники деда и записки бабушки о своем детстве, написанные в духе «наивного письма» (термин Натальи Никитичны Козловой), я с удивлением обнаружила явные литературные склонности их авторов. Отмечу, что философского или социологического образования в годы моего обучения в университете не было, они появились много позже.
Учиться на филологическом факультете было очень интересно. Многие мои преподаватели были людьми профессиональными, талантливыми, влюбленными в свое дело. Такой была преподаватель иностранной литературы Нина Андреевна Шеломова, хорошо владевшая немецким и французским языками, состоявшая в переписке с известным писателем Генрихом Бёллем (автором произведений «Бильярд в половине десятого», «Дом без хозяина», «Потерянная честь Катарины Блюм» и др.). Под ее руководством я написала дипломную работу о творчестве американского драматурга Артура Миллера. Готовя диплом к защите, я встретилась с определенными трудностями. Критически высказавшийся о СССР Миллер мгновенно был выброшен из вузовских программ и репертуара советской сцены. Защитить диплом мне удалось, только разбавив текст о Миллере рассуждениями о другой западной драматургии, а также изменив название работы. Лилия Поликарповна Овчинникова интересно преподавала античную литературу и литературу Средневековья, Инна Вячеславовна Володина высокопрофессионально учила нас методике преподавания литературы. Отличалась необыкновенной преданностью своему предмету преподаватель старославянского и древнерусского языков Мария Алексеевна Романова: на студенческих практиках, посвященных сбору сибирского фольклора, диалектов и говоров, она самозабвенно сопровождала студентов в самые дальние западносибирские деревни, переплавлялись они туда на лодке. Талантливо преподавали общее языкознание, методику преподавания русского языка, ономастику Валентин Иванович Безруков, Иван Иванович Саморуков, Николай Константинович Фролов. Курс советской литературы нам хорошо читал Лазарь Вульфович Полонский.
Наши преподаватели требовали от нас не только эстетического постижения предметов, а досконального знания текстов, внимания к деталям, чутья к языку. В настоящее время я считаю, что русская и советская литература, ярко рисующая жизнь «униженных и оскорбленных» в разные времена российской истории, в плане изучения социальных настроений, отношения людей к социальным и экономическим реалиям более «социологична», чем некоторые современные теории, рассматривающие российскую жизнь в свете личного материального успеха и представляющие социологию как техническую дисциплину, обслуживающую бизнес и политические процессы.
Конечно, студенческие годы были не только постоянной учебой: были уборочные с «посиделками» под звездным вечерним небом и песнями под гитару, литературные вечера, танцы, походы в театр, обучение на факультете общественных профессий, где я выбрала пение, выступления с хором на университетских и городских концертах.
— Безусловно, о социологии мы будем говорить много, но не могла бы ты сразу пояснить, раскрыть, что стоит за «более социологична» и какие из современных теорий об устройстве российской жизни ты имеешь в виду?
— Я говорю о роли русской и советской литературы для социологии, в том числе и о множестве точек соприкосновения литературы и социологии, которые, к сожалению, остаются незамеченными наукой. Будучи важным средством познания социальной жизни, отражая действительность, обращаясь к человеку, литература (как и искусство в целом) может опережать науку, раньше науки улавливать изменения в различных сферах жизни общества. Можно говорить об огромном значении литературы в плане «человековедения» и убеждаться в этом, читая деревенскую прозу или произведения городской литературы (В. Распутина, В. Солоухина, Ф. Абрамова, С. Воронина, В. Белова, В. Шукшина, В. Астафьева, Ю. Трифонова, А. Битова, Т. Толстую, Л. Улицкую, Л. Петрушевскую и др.). Я имела в виду и исследовательские способности искусства, возможности использования в науке информации, получаемой с помощью искусства, а кроме этого, то целостное видение социальных систем, социальных настроений и надежд, которое свойственно непредубежденному, вневедомственному, не скованному запретами и стереотипами писателю.
К сожалению, российская социология до сих пор продолжает слепо копировать теоретические построения, рожденные на Западе, забывая проверить, как они работают на отечественной почве и работают ли вообще (таковы, на мой взгляд, теория среднего слоя, теория элит и т. п.). Печально то, что из-за ориентации некоторых ученых на сиюминутные заказы власти, а не на стратегические интересы российского большинства продолжает хиреть социология труда, мало или почти не рассматриваются категории социальной справедливости, равенства, прогресса и т. п.
С моей точки зрения, основные недостатки состоят в том, что отсутствует опора на знание прошлого, нет идеологической ценностной составляющей, ориентирующей общество на прочные моральные критерии. Так, в основу своих теоретических построений большая часть ученых продолжает ставить критерии «успеха» в противовес критериям «служения».
— Ты работала по полученной профессии?
— По профессии «филолог» я работала около четырех месяцев в редакционно-издательском отделе Тюменского индустриального института (позднее нефтегазового университета), куда сразу же после окончания университета поступила на работу.
Так случилось, что меня пригласили работать сразу на две кафедры данного вуза: кафедру философии, заведующим которой был Федор Андреевич Селиванов (он преподавал в университете логику), и вновь образованную кафедру этики и эстетики, заведующим которой стал Владимир Иосифович Бакштановский.
Немного подумав, я выбрала кафедру этики и эстетики, т. к. решила, что она больше соответствует моему образованию. Я год проработала на этой кафедре младшим научным сотрудником, а затем стала преподавателем и поступила в аспирантуру. Мне очень повезло в том, что я оказалась на данной кафедре, там я встретилась с талантливыми учеными и знаковыми для меня людьми, оказавшими большое влияние на мою дальнейшую деятельность.
Чрезвычайно деятельный и инициативный, В.И. Бакштановский создал в Тюмени школу прикладной этики. Он защитил в начале 80-х докторскую диссертацию о рациональных основаниях морального выбора личности, и в дальнейшем концепция морального выбора личности была включена им в доктрину этики успеха. Бакштановскому принадлежит также разработка теоретико-методологических основ гуманитарной экспертизы и консультирования, в которых особое место занимают методы игрового моделирования нравственно значимых позиций и ситуаций. Сегодня он — автор ряда трудов по этике, возглавляет НИИ по прикладной этике в Тюменском государственном нефтегазовом университете и является редактором университетского научного журнала «Ведомости».
Кафедра этики и эстетики была в 80-90-х годах центром общественной науки в Западной Сибири. Владимир Иосифович талантливо организовывал всероссийские и региональные конференции, многодневные деловые игры, в которых участвовали ученые-обществоведы — философы, социологи, этики, историки, а также журналисты, деятели культуры и практики. На конференциях обсуждались вопросы перестройки как ситуации морального выбора, «точки роста» современного знания об обществе, морали и воспитания, создавались «банки идей» развития российской общественной науки и этики.
Результатом этой работы были многочисленные публикации: монографии, учебные пособия, сборники научных и журнальных статей, практикумы по этике. Для нас, молодых специалистов, действовали «школы молодых ученых» в Москве, Минске, Тбилиси, мы проходили научные стажировки в крупных городах России.
Пользуюсь случаем рассказать и о западносибирских и российских ученых, с кем мне посчастливилось встретиться и работать.
Сегодня в некоторых научных статьях о советских обществоведах нередко пишут как о «чужих», стоящих на пути «истинного» научного прогресса. Как будто сами пишущие не являются наследниками отечественной науки. А вы-то кто? Хочется иногда задать вопрос некоторым авторам. Сегодня надо осознать, что требуется значительно больше уважения и к национальной истории, и к национальной общественной науке, и к представляющим ее именам. Для того чтобы наука развивалась, необходимо создавать и оценивать ее прошлое. Прошлое же науки — это в первую очередь значимые имена, они придают науке смысл, делают ее «живой».
Федор Андреевич Селиванов — патриарх тюменской философской школы. Под его руководством кафедра философии Тюменского индустриального института стала кузницей региональных кадров. Из стен данной кафедры вышли многие способные ученые-обществоведы.
Н.Д. Зотов-Матвеев и Ю.М. Федоров были соратниками В.И. Бакштановского в научных поисках, однако выступали его последовательными оппонентами, высказывая свою точку зрения на развитие морали и этики.
Владимир Петрович Парубочий — талантливый специалист в области эстетики, его лекции в университете марксизма-ленинизма привлекали множество слушателей.
Клара Григорьевна Барбакова, в свое время также работавшая на кафедрах философии и этики и эстетики, создавшая региональную социологическую школу в Тюмени, впоследствии — создатель и первый ректор одного из тюменских вузов. В самом начале 80-х в Тюмень приехал Геннадий Филиппович Куцев, создавший вторую региональную социологическую школу и в течение ряда лет возглавлявший Тюменский государственный университет.
На конференциях, школах молодых ученых и просто в жизни я нередко встречалась (а со многими была знакома лично) с ведущими учеными, философами, этиками и социологами, патриархами общественной науки и более молодыми ее представителями. Назову Александра Ивановича Титаренко, Леонида Михайловича Архангельского, Генриха Степановича Батищева, Игоря Семеновича Кона, Абдусалама Абдулкеримовича Гусейнова, Гела Дементьевича Бандзеладзе, Владимира Анатольевича Блюмкина, Владислава Николаевича Шердакова, Юрия Вагановича Согомонова, Валерия Николаевича Сагатовского, Феликса Никитича Щербака, Эльдара Владимировича Соколова, Валентина Николаевича Коблякова, Виктора Тимофеевича Ганжина, Светлану Николаевну Иконникову, Владимира Тимофеевича Лисовского, Елену Эмильевну Смирнову, Рубена Грантовича Апресяна, Елену Леонидовну Дубко, Ольгу Прокофьевну Зубец.
Многих из них уже нет с нами. Однако эти ученые до сих пор являются для меня ИМЕНАМИ, много сделавшими для развития отечественной общественной науки. Они задавали основные акценты общественной теории, способствовали тому, что советская наука имела богатое, разнообразное содержание, далеко выходившее за рамки господствовавшей в обществе идеологии.
Кандидатскую диссертацию по философии «Морально-деловые качества руководителя социалистического коллектива: характеристика, пути формирования» (руководитель В.И. Бакштановский) я защитила в 1984 г. в ЛГУ им. А.А. Жданова, в диссертационном совете по этике. Я была соискателем кафедры этики, которой заведовал тогда Владимир Георгиевич Иванов. Он — «человек-солнце». На лице Владимира Георгиевича обычной была доброжелательная улыбка, а в характере чувствовались теплота и человечность ко всем без исключения людям, в том числе к аспирантам и соискателям. Мне приходилось бывать у него дома. Я хорошо помню маленькую «двушку», которая ломилась от книг и в которой негде было присесть, а Владимир Георгиевич и его жена всегда гостеприимно угощали нас чаем. Владимир Георгиевич, уже тогда известный ученый, был остроумным и живым собеседником, писал юмористические стихи. После защиты он вручил мне как подарок свою книгу «История этики средних веков» с такими стихами:
Развеяв мрак средневековья
Настало утро Возрождения…
В твой день Победы
Я с любовью
Вручаю это сочинение.

…Сибири дальней сторона
Недаром этикой славна…
Средь дивных звезд
Страны Полночной
Твои сверкают ярче очи
И звонче пламенная речь —
Тебе наследие беречь!

Среди преподавателей кафедры этики были и такие известные в науке имена, как Моисей Самойлович Коган, Надежда Вениаминовна Рыбакова.
Хорошо помню очень яркого в жизни и науке М.С. Когана. Готовя кандидатскую диссертацию, а позднее и докторскую, я много времени проводила в Публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. Там я постоянно видела Когана. Когда он появлялся в читальном зале библиотеки (выглядел Моисей Самойлович очень импозантно), к нему как на огонек слетался «сонм бабочек» — аспирантов и аспиранток. И он со всеми беседовал, учил, помогал.
Огромное значение для меня имело одобрение моей работы суровой Н.В. Рыбаковой. Я ее очень боялась, т. к. говорили, что Рыбакова за версту чует фальшь и «порубила» немало лихих аспирантских голов. Мою работу ей дали на рецензирование, когда она была уже тяжело больна и лежала в больнице. К моей радости, Надежда Вениаминовна мою диссертацию одобрила и дала замечания, которые очень помогли мне в дальнейшей работе.
— Судя по названию темы и зная некоторые идеи В.И. Бакштановского, я думаю, что твоя работа была в определенной степени социологической. После кандидатской у тебя была возможность продолжить философско-этические исследования или подойти ближе к социологии. Ты избрала второй путь… как это произошло?
— В социологии я оказалась и случайно, и не случайно (так как всерьез считаю, что случайного в природе и в обществе нет). Среди моих коллег-обществоведов было немало социологов. В то время, о котором я пишу, т. е. 80-90-е годы, западносибирские обществоведы работали нередко сообща, творческими коллективами, резкого деления на направления не было, так как многие научные темы были взаимосвязаны. И мне приходилось участвовать в социологических исследованиях. Свою докторскую диссертацию «Ценностные ориентации западносибирского предпринимательства второй половины XIX — начала XX в.: становление и развитие (на материалах второй половины XIX — начала XX в.)», которая внутренне стала для меня продолжением моей прежней работы, я защитила в 1999 году по специальности «Социология духовной жизни». Помогала мне в выборе темы исследования и была моим консультантом по диссертационной работе петербургский ученый Светлана Николаевна Иконникова.
Решение писать докторскую диссертацию пришло ко мне быстро. Тема диссертации пришла ко мне сама. Иркутский социолог, научной темой которой было исследование шаманских традиций, как-то загадочно сказала мне: «Тема своего автора всегда найдет и притянет». Возможно, что и так. Однако, поскольку моя прежняя диссертация была связана с «деловым человеком», я решила снова писать о деловом человеке, но в несколько ином ключе. На мой выбор повлияло и то обстоятельство, что моя мать открыла для регионального литературоведения имя сибирского купца, просветителя и литератора Н.М. Чукмалдина.
Занявшись западносибирскими предпринимателями, я решила реконструировать экономическую и духовную жизнь российского общества и установить преемственную связь в ценностных ориентациях прошлых и современных предпринимателей. Работ по данной теме не было, хотя было известно, что издавна выделялись четыре основных типа или профиля российской деловой культуры: центральный, северо-западный, южный и восточный — сибирский.
Я выступила с докладом на семинаре, который вела С.Н. Иконникова, и получила одобрение руководителя и слушателей.
Готовя диссертацию, я много работала с архивными документами, с газетными, литературными, научными источниками, опрашивала экспертов. Однако основным методом работы был качественный — биографический, с помощью которого я рассматривала реализацию экономических, социально-политических, правовых, нравственных, эстетических, художественных и региональных ценностей в деятельности ведущих предпринимателей Западной Сибири (М.К. Сидорова, А.М. Сибирякова, Н.Д. Машарова, А.И. Текутьева, И.П. Колокольникова, К.К. Шешукова, П.И. Подаруева, Ф.С. Колмогорова, Н.М. Чукмалдина, И.И. Игнатова и др.).
Мне приходилось использовать и другие качественные методы исследования: например, изучать не востребованные ранее тексты, в том числе имеющие служебный характер (письма, записки, предпринимательские счета).
Сегодня о качественных методах, в том числе и о визуальных методах социологических исследований (визуальной социологии), много говорят и пишут. Мне же пришлось идти своим путем: я вспомнила о методе изучения римской культуры по скульптурным портретам выдающихся людей, в которых красноречиво выражались их нравственные качества. Портреты римлян, сделанные из камня, ясно показывали, как доблесть, патриотизм и силу духа в начале римской истории сменило тщеславие, а коварство и пороки — в ее конце.
Мне пришло в голову применить аналогичный метод качественного исследования и сравнить содержание фотографий, надписей и рисунков на могилах предпринимателей прошлого и настоящего времени для того, чтобы понять, прервалась ли связь между ценностными ориентациями прошлого и современного предпринимательства. Изучив визуальные данные, я убедилась в принадлежности предпринимателей прошлого и настоящего к разным социальным слоям. Если на могильных плитах предпринимателей конца XIX — начала XX в. сохранились надписи и рисунки, ясно говорящие об уважении сограждан и просветительских заслугах купечества, то в ряде фотографий, рисунков и надписей на современных могилах можно было явственно увидеть атрибуты силы и власти, говорящие о прошлой криминальной деятельности людей, позиционировавшихся в обществе как предприниматели.
Ответ о перспективах возрождения социально и нравственно ответственного предпринимательства в Западной Сибири для меня остается открытым. С моей точки зрения, возрождение ценностей предпринимательской культуры возможно лишь в том случае, если современная Россия найдет путь развития, соответствующий особенностям ее экономики, социальной структуре общества и менталитету основных этносов.
— Не встречались ли тебе работы по крупному российскому предпринимательству, выполненные еще в дореволюционное время? Если такие работы были, расскажи немного о них.
— Да, встречалась. О российском предпринимательстве писали такие известные авторы, как П. Бурышкин («Москва купеческая»), Гиляровский («Москва и москвичи»), а также американский ученый Р. Пайпс («Россия при старом режиме»), утверждавший, что развитое предпринимательство в России было в большинстве старообрядческим. Автор доказывает, что самые многочисленные и лучшие образцы промышленной деятельности показали российские купцы, которые либо вышли из среды староверов, либо ощутили на себе их большое влияние.
О западносибирском предпринимательстве писали такие видные дореволюционные исследователи Сибири, как В. Андриевич, П. Словцов, Н. Ядринцев, А. Щапов. Они отмечали необыкновенное развитие в Западной Сибири промышленного и торгового класса. Ученый-демократ А.П. Щапов обратил внимание на то, что склонность к предпринимательству поощряло семейное воспитание в Сибири. Характеризуя сибирскую семью, он отмечал, что отцы в Сибири «большей частию любят тех сыновей, которые с ранних лет обнаруживают большие буржуазные наклонности и приобретательские способности»[22].
Назову еще дореволюционных авторов, в чьих работах рассматривались ценности западносибирского предпринимательства — это Н. Абрамов, К. Голодников, П. Головачев, К. Носилов, А. Мелких, И. Левитов и др.
«Здешнее купечество гораздо образованнее русского, более податливо на общественные дела», — говорил о западносибирских купцах Н. Абрамов[23].
О купечестве Западной Сибири писали и иностранцы: например,
А. Глейнер, его работа называется «Сибирь — Америка будущего», а также французский исследователь К. Оланьон, написавший книгу «Сибирь и ее экономическая будущность».
Оланьон отмечал: «Сибиряк-купец похож на своего собрата в коренной России. Но самое происхождение его, затрудненность путей сообщения и другие жизненные препятствия, которые приходилось ему преодолевать, сделали его более самостоятельным, может быть, более смышленым и энергичным, а иногда и более предприимчивым…»[24].
Дореволюционные исследователи обращали внимание и на склонность к предпринимательству сибирской женщины. Многие сибирские промыслы находились в руках женского населения, и достатки скапливались в женских руках (об этом можно прочесть, например, в работе Л. Скалозубова «Из поездок по Тобольской губернии в 1895 г.»).
Старообрядческое предпринимательство исследовали такие дореволюционные российские и западносибирские писатели и ученые, как Н. Костомаров, А. Щапов, Н. Ядринцев, П. Головачев, И. Завалишин и др.
Есть работы о западносибирском предпринимательстве, которые написаны самими предпринимателями. Назову книги крупного западносибирского, а затем московского купца Н. Чукмалдина — «Мои воспоминания», «Записки о моей жизни», публицистические заметки «Письма из Москвы» (часть его работ была переиздана в наше время)[25].
— Как вмешалась революция 1917 года в жизнь основной части западносибирского предпринимательства, их семей? В ценностных синдромах кого — директоров крупных промышленных структур при советской власти или владельцев современных крупных бизнесов — обнаруживается больше сходства?
— Известно, что первыми из предпринимателей России поддержали революционное движение старообрядцы (причины крылись в общественной дискриминации староверов, двойном налогообложении, церковных притеснениях). Основывая гигантские промышленные предприятия, накапливая миллионные состояния, старообрядцы открыто помогали тем, кто впоследствии уничтожил их как класс.
С начала революции в регионе начала нарастать агрессивность беднейших слоев населения по отношению к «буржуям». В Тюмени производились обыски купцов. Возвращавшиеся с фронта солдаты выступали в роли агитаторов, настраивая крестьян против торговцев и зажиточных односельчан. На тюменскую буржуазию была наложена двухмиллионная «контрибуция».
Были случаи, когда проводились аресты и расстрелы предпринимателей без суда и следствия. В этих условиях предприниматели вынуждены были срочно покидать дома и, если это было возможно, бежать за границу (сегодня нередки случаи переписки потомков предпринимателей с региональными краеведами, есть факты, когда родственники предпринимателей помогают ставить памятники своим предкам, а их наследники даже претендуют на сохранившиеся купеческие дома).
На вопрос о сходстве в ценностных ориентациях предпринимательства прошлого с руководителями крупных промышленных предприятий советского времени или организаторами крупного бизнеса должна ответить, что большого сходства мною не замечено.
Основой ценностных ориентаций западносибирского предпринимательства прошлого было просветительство (а не только благотворительность, как пишут некоторые исследователи). К просветительской деятельности относится борьба предпринимателей за культурное развитие Сибири, постройка Северного морского пути, железной и сухопутных дорог. Однако центральное место в просветительской деятельности предпринимателей Западной Сибири занимает становление сибирского образования и науки. Это создание школ и других учреждений, которые помогали сибирякам получать образование. Западносибирские предприниматели выступали и как ученые, они оставили данные, важные для наук, изучающих Сибирь (работы Сидорова и Сибирякова по освоению Северного морского пути, их наблюдения о природных и минеральных богатствах Севера, о быте, обычаях, этнических и религиозных особенностях народов Сибири и др.).
За годы социализма в советской культуре сложился ряд ценных форм хозяйственной деятельности. Моделями делового человека стали стахановцы, ударники труда, выдающиеся администраторы-управленцы, талантливые производственники, представляющие собой особый склад делового человека советской эпохи. Советская власть делала ставку на трудовой героизм, бескорыстное служение победе «общего дела», что, однако, не оставляло места для развития культуры повседневного труда и личной предпринимательской инициативы.
В ценностных же ориентациях крупного современного предпринимательства просветительство и благотворительность, как, впрочем, и бескорыстное служение общему делу, обнаруживаются довольно слабо.
Мы знаем, что формирование крупного предпринимательского слоя происходило у нас, в силу обстоятельств, скоротечно и не на базе естественной конкуренции, а путем искусственного и случайного превращения в предпринимателей представителей бывшей номенклатуры, комсомольских, научных работников, а также за счет выдвиженцев из полукриминальной среды. Все это привело к тому, что крупный бизнес не просто игнорирует национальные интересы, а наоборот, за исключением немногих его представителей, реализует свои частные интересы за счет национальных.
— Ты заметила мимоходом, в скобках: «Случайного в природе и обществе нет». Оставим в стороне природу, поговорим об обществе и человеке. Скорее всего, ты имела в виду роль судьбы — темы, обозначенной в твоей книге о западносибирских предпринимателях. Есть ли, по-твоему, здесь предмет для секулярного обсуждения или здесь действует Божья воля?
— Такой предмет, конечно, есть. Судьба для меня — это прежде всего жизнь целостная, понятая во взаимосвязи поступков и происшествий, объединяющая внешнюю событийную сторону жизни, а также внутреннюю духовную сторону. Кроме того, судьба человека — это часто жизнь законченная, свершенная.
В книге я писала об именах, биографиях и судьбах западносибирского предпринимательства. О социальной роли имени я говорила выше, когда вспоминала о своих учителях. Термины же «биография» и «судьба» оказались для меня как для исследователя неравнозначными.
Задуматься о теме судьбы меня заставил факт, который я обнаружила, изучая биографию Н.М. Чукмалдина. Он умер в 1901 г. за границей, в Берлине, куда уехал лечиться. Он мог бы быть похоронен с почестями в Москве, однако завещал похоронить себя в родной деревне Кулаковой, расположенной близ Тюмени, где родился и вырос и которую описал в своих книгах. В Кулаковой на средства Чукмалдина была построена красивая церковь. Когда тело предпринимателя привезли в Тюмень, крестьяне, жители деревни, несли его гроб через весь город на руках. За городом они хотя и водрузили гроб на катафалк, но выпрягли лошадей и везли его сами до деревни. Старожил Кулаковой вспоминала, что при церкви был построен «приклад», куда и поместили гроб Чукмалдина. Гроб был до половины закрыт стеклом, так что умершего было видно по грудь. Он лежал, как спал. Все удивлялись, что тело так хорошо сохранялось. Кулаковцы говорили, что из гроба был выкачан воздух, поэтому тело не разлагается.
Судьба останков Чукмалдина была драматичной. В самом начале 30-х секретарь сельсовета и двое кулаковских активистов занялись перезахоронением останков предпринимателя. Они с трудом разбили гроб, вытащили тело Чукмалдина, притащили к вырытой на кладбище яме и сбросили туда.
События, которые произошли вскоре, дали кулаковцам повод говорить, что судьба послала возмездие за святотатство. Этим же летом у активистки, которая ногами пинала тело предпринимателя в яму, утонула в реке Туре 17-летняя дочь. Ее затянуло в глубокую яму, из которой раньше брали песок. Утонувшую девушку долго искали, а когда нашли, она почти разложилась. Тело ее сильно разбухло, положить в гроб его было невозможно. Так и похоронили девушку без гроба. Мать очень убивалась по дочери, сильно плакала.
В настоящее время останки Чукмалдина не найдены. Однако его имя знают и помнят в Сибири. Построенная им в Кулаковой церковь, восхищающая прекрасной архитектурой, сегодня полностью восстановлена.
Как видно из вышеизложенного, границы судьбы человека часто не совпадают с границами его биографии. Судьба может быть связана с теми началами, которые не вмещаются в биографию и жизнь, она может быть длиннее или короче жизни, может стать судьбой-мифом или судьбой-легендой.
— Сменим немного тему и поговорим о дне сегодняшнем… В журнале «Социологические исследования» регулярно публикуются статьи о развитии социологических исследований в российских регионах. Что бы ты сказала на эту тему? Оправданно ли говорить в целом о «столичной» социологии и «провинциальной»?
— С тем, что современная российская социология не едина, а разделилась на «столичную» и «провинциальную», я неожиданно столкнулась на III Всероссийском социологическом конгрессе (Москва, октябрь 2008). Свое отношение к происходившему на конгрессе я выразила в отзыве, который назвала «У каждого свои встречи в метро…».
Многое на данном конгрессе говорило об отсутствии единства в социологическом сообществе, разделении его на противоположные, а иногда и враждующие группы. Призывы к консолидации перекрещивались со взглядами, свидетельствующими о крайней бескомпромиссности и конфронтации. К корифеям науки уже не относились как к корифеям. Было немало ненужного самомнения и резкостей.
На конгрессе, за исключением нескольких имен, почти не давали слова социологам из регионов. Их мало слушали, к ним мало обращались и в основном упрекали в непрофессионализме.
Ученые из глубинки, будучи членами трех крупных социологических объединений одновременно (Российского общества социологов — РОС, Российской социологической ассоциации — РОСА и Союза Социологов России — ССР), вели себя по отношению к взрывной части сообщества так, как сказано в известном стихотворении В. Долиной:
Не приближаясь,
Стороной идет по кромке,
По самой кромке
От взрывной его воронки…

Тем не менее помогать профессиональному становлению региональных ученых почти никто из столичных ученых не стремился, не стремится и сегодня. Посещают регионы в настоящее время в большинстве «дельцы» из столицы, перехватившие либо в Москве, либо у местных заказчиков средства на региональные исследования. Работая по трафаретным схемам, не зная и не желая знать насущных конкретных региональных проблем, под маркой профессионализма они используют провинциальных коллег в основном для черной «полевой» работы.
Несомненно, надо организовывать поездки ведущих социологов из столицы по провинциальным университетам. Надо прямо сказать, что в провинции есть серьезные трудности с квалифицированными преподавательскими кадрами. Можно и надо финансировать дистанционное обучение, записывая отдельные лекции лучших столичных преподавателей на видео. Нужно разработать специальную программу поддержки и развития провинциальной социологии. Однако этой работы в полном объеме пока не проводится.
— Ты пришла в социологию, имея базовое филологическое образование, и относишься к тому поколению, среди которого мало кто имеет социологическое образование. Ты хорошо знаешь тюменских, уральских социологов, недавно заведовала кафедрой социологии в ТГУ, поэтому не могла бы сказать, каково базовое образование окружающих тебя социологов твоего поколения?
— Базовое образование социологов моего поколения, как и твоего, в основном не социологическое. В социологии работают историки, филологи, математики, специалисты, закончившие технические вузы, и другие.
Тем не менее должна отметить, что обучение социологии началось в Тюмени с 1975 г., когда в вечернем университете марксизма-ленинизма был открыт двухгодичный социологический факультет[26]. На нем читались курсы социологии, социальной психологии, методологии и методики социологического исследования. На факультете учились работники социальных и социологических служб, руководители предприятий, отделов и организаций, аспиранты и преподаватели из различных вузов города. В 1976 г. был создан Тюменский филиал Сибирского отделения Советской социологической ассоциации. Первым его председателем стал Ю.М. Федоров, а позже К.Г. Барбакова и Г.Ф. Куцев.
В 1988 г. в Тюменском государственном университете появилась кафедра экономики и социологии труда (позже социологии и социального управления), которую курировал Г.Ф. Куцев (с 1981 г. ректор данного вуза).
В Тюменском индустриальном институте и Тюменском государственном университете были созданы социологические лаборатории, занимающиеся крупными исследовательскими проектами (например, «Человек на Севере»),
В период социально-экономических реформ отделы, занимающиеся промышленной социологией в регионе, в большинстве были разрушены. Так, к началу 1990-х не осталось ни одной социологической лаборатории на предприятиях города. Сохранилась лишь вузовская социология, хотя и ориентированная в большинстве на практические региональные проблемы и нужды.
В Тюменском государственном университете в 1991 г. был открыт первый Совет по защите диссертаций, а затем кафедра экономической социологии. В настоящее время подготовка профессиональных социологов осуществляется также и в Тюменском государственном нефтегазовом университете. И в том, и в другом университетах открыта аспирантура, докторантура, работают Советы по защите кандидатских и докторских диссертаций.
В 1997 г. был создан региональный институт прикладных социологических исследований (возглавил доктор социологических наук А.Н. Силин). В 2002 г. в Тюменском нефтегазовом университете был открыт институт гуманитарных исследований с сектором социологических исследований (возглавила его доктор социологических наук В.В. Гаврилюк).
В Тюменской областной Думе работает информационно-аналитическое управление. Оно осуществляет мониторинговые исследования социально-экономического развития и социального самочувствия населения региона.
— В одном из интервью социолог твоего поколения сказал, что среди его знакомых ряд социологов в 90-е годы ушли из науки. Наблюдалось ли подобное в вашем регионе?
— Нет, в нашем регионе все происходило наоборот. В 90-х ряд моих коллег (как и я сама) защитили докторские диссертации и пришли в вузовскую науку.
— Недавно в петербургском социологическом журнале «Телескоп» ты опубликовала статью о песнях, которые поют в вашей семье. Это у тебя отдельная «наболевшая» тема или часть более крупного замысла?
— Это часть более крупного замысла, связанного с глубинным изучением человеческого мира. Отмечу, что центр интересов социологии в последнее время резко меняется. Все определеннее говорится о рождении новой, или «третьей социологии», социологии социальной экзистенции (социального существования).
Процесс погружения в слои жизни человека требует поиска особых инструментов глубинного анализа индивидуального — новых методов качественного анализа. Поэтому свою работу, с твоей помощью, я назвала «Обращение к себе» (в данном названии я использовала фразу из твоего письма). Я обращаюсь к «житийному», документальному, мемуарному жанрам, биографиям, судьбам, именам, а также к человеческому или «очеловеченному» пространству, месту и времени. Однако для меня не менее важно и интересно изучение песен, которые пелись или поются сегодня в семьях, дневников, рецептов семейной кухни, семейных альбомов, устойчивых семейных высказываний и выражений (социокультурный опыт людей кодируется не только в мимике, жестах, телодвижениях, но и в словах, выражениях).
Конечно, новые подходы не обесценивают старые, а наоборот, добавляются к ним, развивая и обогащая социологическое видение.
Отмечу, что тема повседневности уже прочно вошла в сферу современного исследовательского интереса и обросла собственной традицией. Так, для изучения повседневности создала оригинальную методологию «чтения человеческих документов» Н.Н. Козлова, когда сопоставляла социально нормированный язык с ненормированной повседневной речью.
Изучаемые мною материалы дают примеры живого текста, а также и живого языка, нередко утраченного, забытого. Это и изучение речевых жанров, обыденной речи, которое всегда оставалось на периферии.
При таком подходе к личным документам соединяются воедино творческий и научный подходы, что может стать «уникальным шансом»[27] для развития социологии.
— Какое место ты могла бы отвести в российской социологии религиозным социологическим направлениям, в том числе православной социологии?
— Это еще один спорный вопрос, дискутируемый сегодня в среде российских ученых.
Религиозная социология предполагает исследование социальной реальности с религиозных позиций, при условии использования строго научных социологических методов познания. Вместе с тем современная социологическая наука не имеет необходимого набора познавательных средств для изучения иррациональной компоненты религиозной жизни.
Православная (христианская) социология имеет своим источником русскую религиозную социально-философскую мысль (С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, Н.О. Лосский, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк и др.). Христианским социологом был во многом и П.А. Сорокин. Среди современных ученых-социологов, развивающих направление религиозной социологии, я могу назвать В.А. Бачинина и И.П. Рязанцева.
Я думаю, что религиозная социология расширит возможности социологии, введет в нее большое количество неизученной или не учитываемой ранее информации, заключающейся в изучении связей человека и Бога.
— Юля, ряд моих вопросов были из тех, что расположены «по самой кромке от взрывной воронки», но ты не уклонялась от ответов и на них. Спасибо тебе за беседу.


Об учителях и коллегах

Ленинградцы и петербуржцы
В своей исследовательской работе я в значительной мере опиралась и ориентировалась на ленинградцев, в настоящее время ученых из Санкт-Петербурга. В области теории морали моими учителями были кроме перечисленных мною выше Ф.Н. Щербак (1931–1994), В.Н. Кобляков (1936–1997). Первый из них изучал трудовую этику, а второй занимался исследованиями в области общей теории морали. Они между собой дружили, а внешне и внутренне во многом дополняли друг друга: внешне мрачноватый, сдержанный Феликс Никитович и радостный жизнелюб Валентин Николаевич.
Оба они любили шутку: «орнитологи не летают». Феликс Никитович и Валентин Николаевич имели в виду ученых, занимающихся теоретическими проблемами морали, а в жизни далеких от своих научных построений.
Огромное значение для меня как исследователя имеют работы философа и поэта В.Н. Сагатовского (1933–2014): «Вселенная философа», «Русская идея: продолжим ли прерванный путь?». По-моему, книгу «Вселенная философа» читали почти все жители Советского Союза, кто хоть немного тогда интересовался философией. А книга «Русская идея…» стала особенно актуальной в перестройку и постперестроечные годы. Валерий Николаевич — автор нескольких сборников стихов. Один из них называется «Обрыв в голубизну». Приведу здесь два его стихотворения, которые мне нравятся:
Стать краснокожим, как верба,
Под горячим солнцем апреля.
Глазами впитать синь неба
Под звон весенней капели.
Проникнуть в тайнопись счастья
По солнечному лучу.
Быть счастья этого частью —
Вот все, что я хочу.


* * *
По меркам нынешней поры
Прошу немного у природы:
Ходить в походы, жечь костры,
Писать стихи и знать свободу[28].

Валерий Николаевич был замечательным человеком и блестящим ученым, о таких людях говорят «он талантлив от Бога».
В 2000-х годах я познакомилась с человеком редкой трудоспособности, выдающимся ученым-социологом Б.З. Докторовым. С 1994 года Борис Зусманович живет в Америке, но пишет свои книги и статьи по тематике России и для России. Им опубликовано множество научных работ. Исследования Докторова касаются изучения общественного мнения, методов социологии, истории становления опросов общественного мнения в США, истории американской рекламы, развития российского интернета, истории советской и современной российской социологии.
К сегодняшнему времени Б.З. Докторов провел более двухсот интервью с коллегами-социологами самых разных поколений. Ряд заголовков его интервью, взятых из контекста разговоров с учеными, замечательны и говорят сами за себя: «Рыба ищет где глубже, а человек — где не так мелко…» (А.Н. Алексеев); «…Я начинал как чистый уголовник» (Я.И. Гилинский); «Мои занятия золотым сечением воспринимали как чудачество научного маргинала» (А.А. Давыдов); «Случайно у меня оказался блокнот в клеточку» (Л.Е. Кесельман); «Мы были маргиналами, только следующее поколение получило профессию социолог» (Л.А. Козлова); «Социолог как лошадь, скачущая в стойле» (Б.И. Максимов); «Самые интересные мысли были упакованы в многослойную обертку партийных документов» (Л.В. Панова); «Социологический поворот в моей профессиональной жизни носил несколько мистический характер» (Е.С. Петренко); «Становление меня как социолога шло зигзагами» (Т.З. Протасенко); «По профессиональной части претензий не было, но инкриминировалось распечатывание гороскопов» (Е.Э. Смирнова); «Не только я окунулся в социологию, но и социология окунулась в меня» (Л.Н. Столович); «О себе и своем разномыслии…» (Б.М. Фирсов); «Социолог: здесь и там» (В.Э. Шляпентох); «Надо по возможности влиять на движение социальных планет» (В.А. Ядов) и др.
Одна из последних работ Бориса Зусмановича называется «Я живу в двуедином пространстве…». Автор книги описывает свою жизнь в небольшом американском городке Foster City. Он повествует о повседневной жизни человека, прожившего пять десятилетий в Ленинграде и неожиданно вписанного в абсолютно новую для него реальность. Это описание дополняется опытом его автобиографического анализа, в центре которого — многолетняя работа по изучению истории советской и российской социологии.
Приведенное мною интервью «В социологии я оказалась случайно и не случайно», где я рассказываю о себе и своем понимании современной социологии, также принадлежит Борису Зусмановичу.
В течение более чем двадцати лет я переписываюсь с Б.З. Докторовым по интернету и во многом разделяю его идеи. Я внимательно прислушиваюсь к высказываниям Бориса Зусмановача, к его мнению по тому или иному вопросу. Именно благодаря Борису Зусмановичу я начала обстоятельно и подробно записывать свои мысли, искать средства и возможности для описания себя и своего места в повседневном мире. Он же всегда живо реагировал на мои письма, поддерживал меня, оказывал мне посильную щедрую помощь в продвижении моих идей, за что я ему очень благодарна.

Папин Юрий Семенович
(1937–2013)
В Тюменском индустриальном институте, затем нефтегазовом университете, где я работала после окончания университета более двадцати лет, Юрий Семенович Папин долгое время был проректором по учебной работе. В перестройку я ходила вместе с Юрием Семеновичем на курсы по интенсивному изучению английского языка.
Однажды я пришла на прием к Ю.С. Папину по какому-то вопросу. Он сидел за столом, сплошь заваленном бумагами. «Сжечь бы их все одной спичкой», — мрачно сказал он мне, глядя на ворох бумаг на своем столе.
Юрий Семёнович был авторитетным ученым, профессором, доктором геолого-минералогических наук. Признанием его заслуг стало то, что его именем российские коллеги назвали открытый ими ископаемый моллюск. А еще Юрий Семенович был умным, доброжелательным и отзывчивым человеком.
«Я в науку влюбился со студенческих лет и никогда ей не изменял», — говорил Ю.С. Папин. В девяностых Папин начал активно развивать новое научное направление в естествознании — биниологию. Им доказывалась правильность и бинарность ритмики. По Папину, однопорядковые ритмы имеют одинаковую временную продолжительность, иначе правильны, бинарны, и, группируясь по два, они образуют ритм следующего порядка. Об этом он неоднократно докладывал на международных и российских форумах и конференциях.
Как-то раз Юрий Семенович в разговоре со мной и моим коллегой нелестно отозвался о философах как о людях, ведущих непонятные заумные разговоры, по сути, для науки малозначащие. Мой коллега-философ
В.А. Кондаков, узнав о научном направлении, которое развивал Юрий Семенович, спросил его: применяет ли он при характеристике бинарности первый закон диалектики, связанный с единством и борьбой противоположностей в исследуемых им ритмах? Также он познакомил Юрия Семеновича с работой русского философа Владимира Соловьева «Три силы». Юрий Семенович про закон диалектики ответил отрицательно, но зато очень заинтересовался третьей силой, описанной Соловьевым, а также ее ролью в бинарных процессах. Позже он говорил, что действительно существует и третья сила (ритм), но она скрыта и трудноуловима для исследователя.
Много лет Папин возил студентов на геологическую практику в Хадыженск. На седьмом десятке жизни он, выучив английский, стал читать лекции, не только российским, но и иностранным студентам, делать доклады на английском языке.
Юрий Семенович писал повести. Кроме прозы он писал и стихи. Его первый поэтический сборник имел название «В космос возьмите поэта», второй — «Цвета России». Также Ю.С. Папин переводил стихи с немецкого языка, писал сказки для взрослых и детей, мечтал написать фантастический роман. Он писал о своем видении сибирской природы так:
Ох, и поле! Простор какой!
Мне бы крыльев размах крутой,
Мне бы в небо подняться разом,
Чтоб увидеть все поле сразу:
Перелески, болота, нивы
И реки поворот прихотливый…

Уже будучи тяжело больным, Папин закончил поэму об освоении нефтегазового комплекса Западной Сибири — «Тюменский материк». В ней показана история западносибирского освоения. В поэме говорится об ямщицкой и ратной службе, крестьянском быте, Октябрьской революции, крестьянском восстании, Великой Отечественной войне, открытии нефти и газа в нашем крае, тяжелой разработке месторождений.
Однажды Юрий Семенович рассказал мне о своем сне, оказавшемся для него вещим. Во сне он услышал голос, который сказал ему, что его укусит змея, но ничего страшного с ним при этом не произойдет. Это через некоторое время и произошло неподалеку от дачи Юрия Семеновича. Гадюка укусила его за палец, когда он собирал в траве ягоды. Был вечер, ехать в Тюмень бесполезно — дача далеко от города. Отсосав яд из ранки, Юрий Семенович сказал, что решил тогда положиться на сон. Действительно, рука немного поболела и перестала.
Юрий Семенович также был увлеченным пчеловодом. Он приносил мед на наши занятия по английскому языку. Как-то я сказала, что ему, наверное, очень тяжело при его загруженности наукой заниматься еще и пчелами. Может быть, от пчел можно отказаться. «Нет, только не пчелы», — ответил мне Юрий Семенович.
Вспоминаю его слова сейчас, когда занимаюсь выращиванием помидоров на даче. «Нет, только не помидоры», — отвечаю я подругам, когда они советуют мне отказаться от этой довольно трудоемкой работы.

Мясникова Галина Петровна
(1939–2019)
Индустриальный институт, впоследствии нефтегазовый университет, поразил меня целым рядом талантливых ученых. На многих из них я смотрела открыв рот. В большинстве это были «поздние» шестидесятники — наиболее талантливая часть советской науки. Среди ученых ТИИ были интереснейшие «физики» и не менее интересные «лирики» — представители научно-технической и гуманитарной интеллигенции. Это были профессионалы в самом высоком смысле этого слова, очень начитанные люди, которые одновременно с их главным делом — наукой и обучением студентов — писали и декламировали стихи, рисовали картины, ценили музыку.
Среди ученых ТИИ особенно выделялись геологи. До начала 90-х годов считалось, что самые грамотные, развитые и умные специалисты — это геологи. Профессия геолога в советские годы была окутана романтикой. Многие юноши и девушки мечтали с рюкзаком за плечами пойти на поиск подземных кладовых, чтобы о них в будущем слагали песни.
Во время работы в индустриальном институте я подружилась с Галиной Петровной Мясниковой, талантливой женщиной, редким специалистом, знатоком керна (образцов породы в виде цилиндрических столбиков, извлекаемых из скважин для геологического исследования). Научная специализация Г.П. Мясниковой — прогнозирование и оценка перспектив нефтегазоносности осадочных бассейнов, изучение закономерности их строения. Ею построена серия карт по угленосности для каждого нефтегазоносного комплекса в разрезе Западной Сибири. Г.П. Мясникова является автором первого учебного пособия в Западной Сибири по основам недропользования. Ею же составлен атлас «Геология и нефтегазоносность ХМАО». Галина Петровна внесла важный вклад в развитие топливно-энергетического комплекса Западной Сибири.
Галина Петровна Мясникова — заслуженный геолог РФ и почетный нефтяник. Ряд ее работ опубликован за рубежом. По приглашению Пекинского нефтяного университета она читала там курс лекций и проводила семинары с аспирантами. Ее лекторская деятельность была высоко оценена иностранными специалистами. У Галины Петровны было множество учеников, докторов и кандидатов наук. А также её увлечением были книги по искусству и разведение цветов.
Мужем Галины Петровны был Владимир Ильич Шпильман (1941–2001) — крупный учёный, доктор геологоминералогических наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР, академик Российской академии естественных наук. Владимир Ильич был страстным пропагандистом достижений геологической науки, участником многих геологических конгрессов и симпозиумов. Его приглашали геологические службы США, Китая, Швейцарии для чтения лекций и участия в научных семинарах и дискуссиях. Владимир Ильич был почетным профессором Китайского нефтяного университета, а его работы широко известны за рубежом.
Я много раз была у них дома и беседовала с Владимиром Ильичом. Владимир Ильич Шпильман был любознательным, думающим, эрудированным человеком, у которого без конца из вопросов — почему, как, отчего рождались новые идеи. Со мной он беседовал об истории мира, искусстве, религии, научном содержании Библии и Корана.
Круг интересов Галины Петровны и Владимира Ильича был чрезвычайно широк, они успевали заниматься всем: наукой, философией, литературой, искусством. С ними можно было поговорить на любую тему. Они любили поэзию А.С. Пушкина, стихи и песни Э. Багрицкого, В. Высоцкого, Б. Окуджавы, А. Макаревича. Атмосфера их квартиры была пропитана энтузиазмом, творчеством, чтением стихов, научными дискуссиями.
В доме Галины Петровны и Владимира Ильича всегда было много гостей, профессионалов-геологов, а также очень интересных людей.
Расскажу, например, о талантливом враче китаянке Ся. Когда Владимир Ильич тяжело заболел, его ученик, ректор китайского университета, прислал на помощь учителю свою сестру, которая закончила Институт народной медицины Китая. Ся поразила нас древними китайскими медицинскими знаниями, а также набором таких врачебных инструментов, о которых мы раньше никогда не слышали.
Ся рассказала нам, что китайцы и русские в большинстве болеют разными болезнями. Для китайцев страшны вирусы, а у русских часты болезни, связанные с зашлакованностью сосудов, — артриты, остеохондрозы и др. Она тогда очень помогла приятельнице Галины Петровны, у которой болела и почти не поднималась рука. Рекомендации российских врачей ей помогали мало. Ся сказала, что надо срочно чистить сосуды на руке. Какой-то неизвестной нам круглой иглой она в домашних условиях сделала небольшую операцию. Конечно, операцию она делала не на наших глазах и с применением дезинфицирующих средств. Как потом рассказала нам наша знакомая, ей было небольно, а рука после этого ее не тревожила в течение ряда лет.
Ся говорила, что в китайской народной медицине все люди делятся на четыре группы. И лечить их полагается по-разному. Например, одной из групп полностью противопоказано иглоукалывание (которым в это время как раз начали активно увлекаться в России).
С помощью переводчика Ся рассказывала нам о том, что для предупреждения болезней важно правильное питание:
— Вот, например, у вас в Сибири кожа даже у молодых людей значительно хуже, чем кожа у зрелых китайцев. А почему? Потому что вы почти не едите продуктов, содержащих необходимые для кожи элементы. В Китае едят отваренные свиные ножки. Этот продукт, содержащий кожу и хрящи, порезанный на мелкие кусочки, очень полезен. А ваш холодец на основе тех же свиных ножек — вреден. Жидкость, в которой варилось мясо, содержит ненужные для человека вещества, ее надо обязательно выливать.
Рис должен быть живой, лучше употреблять в пищу ваш, краснодарский. Когда купите, переберите его, очистите от сора и камешков. Он является хорошим абсорбентом, т. е. как губка впитывает, убирает из организма вредные вещества. А чистый обработанный рис, который продается в магазине в пачках, — мертвый, бесполезный.
Земляные орехи полезны, но их надо варить не менее 40 минут, а потом можно обжарить с сахаром или солью.
Очень полезна для организма ваша сибирская речная рыба. А в Китае рыбы мало, и она дорогая.
…Ся развлекала нас тем, что показывала, как накрывают стол в Китае. В маленьких чашечках на столе много разнообразных продуктов: тут и отваренный рис, и какие-то китайские черные грибы, и порезанные на маленькие кусочки свиные ножки, и обжаренные земляные орехи, и кусочки рыбы…
К сожалению, полностью вылечить Владимира Ильича от последствий нескольких инсультов Ся не смогла.
После смерти Владимира Ильича научно-аналитическому центру рационального недропользования было присвоено имя Владимира Ильича Шпильмана. А в 2006 году на карте Западной Сибири появилось нефтяное месторождение имени В.И. Шпильмана.
Галина Петровна и Владимир Ильич были потомственными геологами, продолжившими дело своих родителей. Они воспитали прекрасных сыновей — Александра и Андрея, которые, как и их родители, продолжили династию геологов и сегодня являются лидерами геологической отрасли. Дети Галины Петровны и Владимира Ильича — руководители крупных геологических организаций в Западной Сибири.

Савиных Юрий Александрович
(1937–2013)
У Галины Петровны Мясниковой я познакомилась с Юрием Александровичем Савиных.
Юрий Александрович — ученый и изобретатель, кандидат технических наук, академик Российской академии естественных наук, почетный работник Тюменского нефтегазового университета. Он работал в ТИИ, затем в ТюмГНГУ с 1966 по 2013 год. Савиных был обладателем диплома «Инженер десятилетия 2002–2012 гг.» в отрасли «Электро- и теплотехника», медали Президиума РАЕН «Автору научного открытия», посвященной лауреату Нобелевской премии П.Л. Капице, и ряда др. В последнее время он работал на кафедре электроэнергетики Института кибернетики и информатики Тюменского нефтегазового университета.
Юрий Александрович был талантливым преподавателем, обладающим энциклопедическими знаниями и собственным взглядом на окружающий мир. Он был примером для молодых аспирантов, преподавателей и студентов, помощником в освоении трудных научных и исследовательских задач. Придя в перестройку на его кафедру с каким-то важным для меня вопросом, я увидела, что студенты окружили Юрия Александровича и с неподдельным интересом спрашивали, можно ли им, например, заняться такой научной темой, как прокладка телефонного кабеля в условиях вечной мерзлоты, чтобы исключить обмерзание кабеля. Юрий Александрович увлеченно с ними об этом беседовал. Студенты, редкий случай, после окончания занятия совсем не хотели, как обычно бывает, сразу же убежать домой, а с горящими глазами расспрашивали Юрия Александровича о его взглядах на интересующие их научные вопросы.
Ю.А. Савиных был ученым с завидной фантазией. В перестройку, когда в основном почти все преподаватели вуза были озабочены зарабатыванием денег, он единственный сидел в научном читальном зале университета и читал новые журналы, монографии и книги. Должна отметить, что в это время многие технические докторские диссертации вуза были обязаны идеям Юрия Александровича.
Свое первое авторское свидетельство на изобретение он получил еще в 1985 году, с тех пор не проходило и года, чтобы его не посетила новая идея.
Каких только идей у Юрия Александровича не было: как разжижать парафины в нефтяных скважинах… как делать бензины более мягкими… как изменить в лучшую сторону вкус напитков и вин… как заставить «говорить» камни… как закрыть излучения домашних розеток… как уменьшить влияние на людей электромагнитных полей… как излечивать от сложных заболеваний.
Некоторые его работы назывались так: «Повышение эффективности турбинного бурения на основе акустической информации», «Интенсификация притоков нефти с помощью звуковых волн».
«Интересовал ли вас когда-нибудь вопрос использования шумов окружающей среды на пользу человека? Скорее наоборот, все только и думают о том, чтобы избавиться от шума и хоть немного побыть в тишине. Людям не нравится, когда вокруг слишком много громких звуков, они постоянно борются с ними. Существуют даже различные СНиПы, ограничивающие уровень шума на производстве и в быту. Но, как ни крути, мы живем в мире звуков — кругом голоса, музыка, звуки природы и городского транспорта… Кому-то покажется странным, но, оказывается, есть люди, которые уверены, что шум — это не только не вредно, но и полезно. Конечно, если его преобразовать в нечто другое и заставить работать нам на пользу!» — пишет об одном из изобретений Ю.А. Савиных Е. Грант[29].
Одно из изобретений Юрия Александровича — практическое использование шума окружающей среды. К сожалению, по мнению Юрия Александровича, одиночки-изобретатели не могут сами внедрить в производство новую продукцию, нужен завод. Возникает парадокс: производство запустить они не могут, но автоматически становятся конкурентами для многих производителей.
«У меня всегда есть постоянная потребность узнать, увидеть и сделать что-то новое. Иногда иду по улице — и вдруг как внутренний всплеск: вижу решение задачи, над которой долго думал…» — говорил о себе Юрий Александрович[30].
Все происходящее в мире, природе и человеке Юрий Александрович всегда хотел выразить языком науки, на первом месте для него была физика. О части своих изобретений Юрий Александрович рассказывал нам с Галиной Петровной. Показывал сконструированные им приборы, выполненные на заводе в Свердловской области, где работал его младший брат. Своими рассказами и показанными нам опытами каждый раз он вызывал наше неподдельное удивление и восхищение.
Например, однажды Юрий Александрович показал нам, как меняется вкус сока и вина при воздействии его прибора. Мы налили в два пластиковых стаканчика апельсиновый сок из картонного пакета, а в два других — немного вина (бальзама, по-моему, он назывался «Три осени»), Юрий Александрович попросил нас попробовать сок и вино. Они были обычного, ничем не примечательного вкуса. Затем Савиных направил на один из стаканчиков сока, а также на один из стаканчиков вина прибор, представляющий собой на вид несколько трубок, вставленных одна в другую. Через некоторое время он попросил нас снова попробовать сок и вино, которые подверглись воздействию его прибора. Попробовав эти жидкости, мы с Галиной Петровной обе отметили, что вкус сока и вина изменился. Они стали очень приятными на вкус и получили тонкий аромат. Возникло впечатление, что молекулы в жидкостях, до этого пребывавшие в свернутом состоянии, развернулись, пришли в движение, что изменило запах и вкус данных напитков.
Юрий Александрович сказал нам, что трубки, которые мы видели, представляют собой часть большого прибора, который, в принципе, можно использовать и в военных целях, для защиты нашей страны.
К деньгам у Ю.А. Савиных было особое отношение. Он считал, что концентрация на зарабатывании денег лишает исследователя творчества, научных идей и изобретений. Ю.А. Савиных твердо следовал данному убеждению, щедро делился своими открытиями, каждое из которых могло принести ему как их автору большие деньги, но брать за них деньги не хотел. Обстановка в его квартире была более чем скромной.
Как-то в перестройку мы собрались на встречу Старого Нового года у Галины Петровны. Напротив меня за столом сидел Юрий Александрович, с которым я была еще мало знакома. «У всех собравшихся здесь обычная энергетика, — сказал мне Юрий Александрович, — а у вас она другая». Это Юрий Александрович порекомендовал мне прочитать книги Л. Пучко, связанные с многомерной медициной — сплавом западной и восточной медицины, древних и современных эзотерических знаний. Я с интересом прочитала книги, не поленившись сделала для себя более сорока оздоровительных вибрационных рядов, хотя автором рекомендовалось сделать только один, оставила их дома и пошла на рабочее заседание. Какого же было мое удивление, когда на глазах всех присутствующих два пластиковых стаканчика под воду, немного покачавшись и сцепившись краями, начали самостоятельно двигаться по ровному столу по направлению ко мне. После заседания я сразу же позвонила Юрию Александровичу с вопросом, что же это такое со мной произошло. Юрий Александрович посмеялся и сказал, что это хороший пример из квантовой механики. «Так вы и мебель со своих мест можете сорвать», — пошутил он. Юрий Александрович посоветовал мне впредь больше не делать одновременно большое количество вибрационных рядов, а лечиться с помощью только одного ряда.
Интерес к исцелению людей появился у Юрия Александровича в связи с упреком жены, что он постоянно занят наукой, а ей в борьбе с болезнями помочь не хочет. Именно тогда Юрий Александрович стал думать, как использовать известные ему знания по физике и кибернетике для исцеления людей. Много читал, проводил опыты излечения на своих знакомых и записывал результаты в блокнот.
Галина Петровна узнала об Юрии Александровиче от своей приятельницы, заведующей научным залом библиотеки университета. Та рассказала ей историю о том, как он ей помог. Елена Михайловна (так звали заведующую научным залом) нечаянно упала спиной на большую и тяжелую гирю сына, которая стояла на бумажных папках с целью их распрямления. В это время в научном зале находился только Юрий Александрович. Как и чем он ей помог, она не поняла, но сказала, что через несколько минут полностью забыла о сильной и острой боли.
Впоследствии Юрий Александрович неоднократно помогал с проблемами со здоровьем Галине Петровне, в свое время помог с очень неприятным заболеванием и мне.
«Я выловил для тебя одну рыбу и подарил удочку, — сказал мне Юрий Александрович, рекомендуя читать определенные книги на тему о здоровье человека. — В следующий раз ты должна ловить рыбу уже сама».
Юрий Александрович Савиных запомнился мне как умный, добрый, отзывчивый человек, всегда готовый прийти на помощь.

Фёдоров Юрий Михайлович
(1936–2001)
Я много общалась с Ю.М. Фёдоровым и в период его расцвета в качестве крупного российского ученого, и тогда, когда он болел и был прикован к постели. Я писала докторскую диссертацию, готовилась к ее защите, а Юрий Михайлович беседовал со мной или поправлял меня.
Полковник Юрий Михайлович Фёдоров — человек незаурядного ума, талантливый русский ученый, философ, социолог и социальный психолог, автор «троекнижия» «Сумма антропологии», предложивший философскую субъектоцентристскую концепцию развития истории и общества. Тринадцать лет он был начальником кафедры общественных наук Тюменского высшего военно-инженерного командного училища.
Юрий Михайлович Фёдоров происходил из дворянской семьи. Его прапрадед, генерал Ласточкин, воевал с Шамилем, а затем круто изменил жизнь, став монахом. Его именем названо одно из селений на Кавказе. Дед был полковником царской армии.
Фёдоров родился в Абхазии в городе Гудаута. Школьные годы его прошли на берегу Каспийского моря в поселке Мардакяны близ Баку. Первой опубликованной работой Фёдорова, когда он был курсантом, стало исследование по математике «Об одном признаке сходимости рядов и несобственных интегралов» (1960). Позднее, когда уже определились его философские интересы, труды Федорова отличала математическая доказательность и безупречная логика.
После окончания школы Фёдоров устроился на завод авиационного приборостроения в г. Москве учеником токаря. Потом была армия — служба под Ленинградом в полку истребительной авиации. Затем он поступил в Новосибирское пехотное училище. В 1957 г. курсант Фёдоров был переведен в Омское высшее командное училище, которое окончил с отличием. Потом была служба в Польше. После он служил в Азербайджане.
Важным событием его жизни стала учеба в Военно-политической академии в Москве. После академии была адъюнктура и защита диссертации. А затем в 1973 г. последовало направление в Тюменское высшее военноинженерное командное училище. В Тюмени в полную мощь развернулся научный и интеллектуальный дар Ю.М. Фёдорова, он стал доктором философских наук, членом Тюменской губернской академии.
В Тюмени Фёдоров выступил с инициативой организации социологических курсов. Эти курсы положили основу научного общественного и гуманитарного образования в только что созданном Доме политпросвещения. Там он преподавал социологию и социальную психологию. Позднее были инициативы развития научных исследований в рамках программ Института проблем освоения Севера и Института криосферы Земли, которые стали пионерными в стране. Были разработки сценариев общественного развития в Поволжье, на Ямале, в Чечне, получившие высокие оценки столичных и зарубежных экспертов. В середине 90-х Фёдоров выступил с проектом создания Тюменской губернской академии, что способствовало формированию научного сообщества края.
Фёдоров участвовал также во всех конференциях и симпозиумах, проводившихся кафедрой философии и кафедрой этики и эстетики Тюменского индустриального института. Он был непременным участником этических деловых игр различного уровня и масштаба.
В 1992 году вышла его первая крупная монография «Универсум морали». Но фундаментальным трудом Юрия Михайловича стали три книги, которые назывались «Сумма антропологии» (хотя им задумывалось пять книг). Эти книги с дарственной надписью Юрия Михайловича есть и в моей библиотеке.
В конце 80-х Федоров работал в Азербайджане, его прикладные разработки призваны были помочь стабилизировать ситуацию в Карабахе.
«’’Сибирский Сократ” — называли Ю.М. Фёдорова коллеги. Так нарёк его известный в Тюмени писатель, радио- и тележурналист А. Омельчук в своих телевизионных “Беседах с Сократом”, неординарность которым придала личность Фёдорова. Его помнят по яркому диалогу “Театрального зрителя” со знаменитым режиссером Ю. Любимовым. Его помнят по блестящим выступлениям в академических собраниях и университетских аудиториях. Юрий Михайлович Фёдоров — один из немногих философов современности, которому удалось создать собственную философскую систему. Первые итоги “Суммы антропологии” обсуждались в Институте философии РАН, на всемирных конгрессах философов, на одном из которых Фёдорову дали возможность выступить с изложением своей системы. Такой аудитории и такого живого интереса не удостаивались самые громкие кумиры духовного постмодерна второй половины XX века…», — пишет о Фёдорове мой коллега А. Еманов[31].
«Что мне близко в антропологической историософии Фёдорова? — вопрошает другой мой коллега В. Богомяков. — Ну, конечно, его утверждение, что смысл истории не имманентен ей самой: духовная истина открывается на пути духовного преображения, погружения подвигом веры в апофатические глубины Откровения. Бунт человека против Бога ведет к бунту вещей против человека… По сути дела, своей книгой Ю.М. Фёдоров выступил против глобалистской концепции выживания, согласно которой нужно любой ценой сохранять падший мир, даже ценой утраты души. Он ироничен по отношению к сторонникам концепции “устойчивого развития”, ибо развитие всегда есть преодоление сложившейся формы устойчивости… Юрий Михайлович говорит замечательные слова о том, что вся человеческая история должна быть вновь прожита человеком как история его собственного индивидуального поступка, и не иначе как через раскаяние и возрождение. Философия, считал Ю.М. Фёдоров, может и должна войти в сотериологию (учение о спасении). В самом деле, первоначальная философия и учила людей жить, а не занималась самоупоенным жонглированием терминами…
Философия, считает автор “Суммы антропологии”, должна выйти из подполья и начать служить целостному человеку, а не одной из его организаций, именуемых наукой. Человек есть то, во что он верит. Человека ждет бессмертие, но наш современник пожелал полного исчезновения в абсолютном забвении»[32].
В субъектоцентристской концепции сибирского философа содержится анализ всемирно-исторического процесса. Федоров говорит об инволюции и выделяет в ней следующие этапы: культ, культура, цивилизация, технология. По Фёдорову, технология является нисходящим этапом развития человечества. Автора «Суммы антропологии» очень тревожило перерождение современного общества в технологию. Он отмечал, что место общения в современном мире занимает технология общения, место любви — технология секса, место искусства — технология манипулирования образами и звуками, место питания — технология питания. Опасность, по его мнению, состояла в том, что технология вытесняет культуру и цивилизацию[33].
Фёдоров был не очень удовлетворен понятием «технология», полагая, что в науке появится более удачный термин, отражающий суть завершающего этапа истории. Возможно, что так и будет. Но пока это понятие оказывается в науке очень востребованным.
По Фёдорову, черты культа и культуры сохранились в традиционных обществах, где гармонически сливаются миф и магия, как соотношение ценностного ядра культуры и культурной деятельности. В техногенной же цивилизации данная гармония разрушается. Сторона мифологическая, духовная обедняется, а деятельностная, практическая непропорционально увеличивается[34].
Юрий Михайлович, рассказывая мне о различии традиционной культуры и техногенной цивилизации, приводил такой пример: у народов сибирского Севера существует человек, в обязанности которого входит следить за тем, чтобы в земле, где стоит племя, не было дырок. Дырки нужно затыкать, т. к., по представлениям аборигенов, земля «живая» и через дырки она теряет свою силу. Европейские же народы «дырки» в земле постоянно делают, т. к. считают своим правом использовать силы земли в виде полезных ископаемых (нефть, газ и др.) по своему усмотрению.
А у ряда ученых получаются выводы, что культура народов Севера — это, по сути, та же европейская культура, только хуже («потому что аборигены дырок в земле не делают»),
Фёдоров был еще и переводчиком, тонко чувствующим поэзию. Он переводил современных польских поэтов, и среди них Анджея Бартынского, который ему очень нравился и с которым переписывался.
Юрием Михайловичем Фёдоровым восхищались и его уважали. Это был высокий, стройный, красивый, с военной выправкой человек. Но главное — он был оригинален в суждениях, поражал эрудицией, любил философию и искусство — живопись, литературу, музыку и театр.
Могила Юрия Михайловича (как он и хотел) находится в поселке Заводоуспенка, где у него был куплен небольшой дом. Поселок в 90-е годы пострадал от «реформ». Бумажная фабрика, единственная писчебумажная фабрика в Сибири, была разрушена, оборудование ее разворовано. Но именно в Заводоуспенке, окруженной прекрасной западносибирской природой, Фёдорову счастливо жилось и работалось. Здесь и была написана последняя, третья книга его «Суммы антропологии».
У Ю.М. Фёдорова два сына. Олег Юрьевич Фёдоров — талантливый художник, член Союза художников России. Роман Юрьевич Фёдоров — кандидат философских наук.
Тюменцы не забывают Юрия Михайловича. Философы Тюмени не раз проводили конференции и «круглые столы», посвященные творчеству Ю.М. Фёдорова. В настоящее время кафедра философии Тюменского государственного университета выполняет исследование на тему «Тюменская этико-философская традиция». Центральное место в данном исследовании занимает личность Ю.М. Федорова.

Зотов-Матвеев Николай Дмитриевич
(1937–2006)
С Николаем Дмитриевичем Зотовым-Матвеевым я более двадцати лет работала на одной кафедре этики и эстетики в Тюменском индустриальном институте. С 1989 г. Николай Дмитриевич заведовал кафедрой философии Тюменского университета, а с 1995 г. работал в Тюменском государственном институте международной экономики, управления и права, сотрудничал с Тюменским нефтегазовым университетом. Все это время я тесно общалась с Николаем Дмитриевичем по работе.
Николай Дмитриевич Зотов-Матвеев — доктор философских наук, профессор, самобытный сибирский ученый, философ и этик, знаток поэзии и литературы. Его талантливые философские и этические эссе, которые он произносил на защитах диссертаций, надо было бы записывать и издавать.
Вот, например, его идея о «трех абсурдах научной философии». По Зотову, в философии не должно быть школ в том смысле, в каком они существуют в науке. Первый абсурд — написание учебников по философии. Жанр учебника предполагает безличность, а философия — дело личное, индивидуальное. Нормальное существование в философии — уединенное. Другой абсурд — соавторство в философии. В науке это естественно, а в философии, как и в поэзии, живописи, — неуместно. Третий абсурд — экзамен по философии, который предполагает единомыслие, стандарт, правильность представлений, а не культуру размышления.
Зотов одним из первых заметил, что из науки и образования постепенно вымывается их глубинный гуманный и гуманитарный смысл. «Кругом одна информация, информация, информация… все словно опьянели от этого слова… Плодить уродцев стали, людей совершенно ущербных… Какие грехи связаны с образованием прямо? Я считаю, что образование есть отвлечение (отволочение от чего-то главного), развлечение (разволочение на части), увлечение (уволочение за чем-то одним). Сегодня мы ставим вопрос о взаимоотношении образования и духовно-нравственного воспитания. Я смотрю на эти вещи мрачно, потому что образование воздействует на духовно-нравственное воспитание вредоносно…» — считал он[35].
Слушая аргументации «вечных» спорщиков в области методологии и методики науки, Николай Дмитриевич говорил: «Представьте каждый в своей руке горсть опилок, затем бросьте эту горсть перед собой. Вы увидите, что, разлетаясь, опилки образуют рисунок. Каждый рисунок из опилок, если он у вас получился, по-своему красив и своеобразен. Но все ваши рисунки разные. Точно так же, как и рисунок из опилок, повторить в точности методический прием невозможно, да и не имеет смысла». Он считал, что творческие исследовательские и преподавательские подходы, пронизанные индивидуальностью, неповторимы.
Даже сам вид Николая Дмитриевича говорил о его самобытности, он постоянно и везде ходил со старым рюкзаком, говоря, что так ему удобнее.
Зотов-Матвеев и в быту был неординарным, особенным человеком. Вот что пишет о нем его друг и учитель Ф.А. Селиванов:
«Николай Дмитриевич весьма своеобразно отвечает на телефонные звонки:
— Здесь Зотов.
Предельно информативно, лишние вопросы исключаются. Спрашиваю:
— Поедем завтра на Гурино озеро?
— Да. Будьте готовы к восьми утра.
Добрались без приключений до Тугулыма, районного центра Свердловской области. Запаслись продуктами, зашли на рынок. Тротуары прогнили, прилавки завалены синтетикой. Николай Дмитриевич вспомнил, как Сократ на рынке в Афинах удивленно воскликнул:
— Как много на свете вещей, которые мне не нужны!
Но себе Зотов нашел глубокие калоши для работы в огороде, во дворе. В деревне Другановой у него есть на краю пятистенный дом с прирубом, доставшийся от родителей. В нем перебывали многие философы Тюмени и других городов, приезжавшие на научные конференции.
Богатство Зотова — не в годах, а в друзьях. Он дружит с людьми открытыми, честными, творческими: художником Павловым, музыкантом Яблоковым, психологом Атахановым, медиком Зубовым, философом Костецким — всех не перечислишь.
Приезжать в деревню я начал, когда ещё был жив Дмитрий Иванович, отец. Любил слушать его рассказы о Севере, где он проработал не одно десятилетие… Николай Дмитриевич рос в Мужах (чуть не сказал “мужал”), Тазовском, Салехарде. Талант рассказчика он перенял от отца.
Он никогда не выхваляется, он естественен. Носит простую рубаху из плотной ткани, джинсы, чаще всего вельветовые брюки. Знакомые полагают, что у него нет ни галстука, ни костюма. Они есть, но надел он их всего раз: когда защищал докторскую диссертацию в Институте философии в Москве. Зотов не стесняется говорить добрые слова о людях, не обсуждает других в их отсутствие, не слушает наветов, сплетен. Татьяна Михайловна, жена Большакова, сказала:
— Зотов знает только три оценочных слова: хорошо, очень хорошо и великолепно. Правда, мы с Владимиром Павловичем заметили, что ему не чуждо и слово “чудесно”.
Предназначение Зотова — удивлять, видеть парадоксы там, где их не видят другие философы, обнаруживать ложную сторону общепризнанных идей, подрывая тем самым устои догматизма и шаблонности мышления.
— Во многих болезнях, — утверждает он, — повинно безудержное стремление людей к чистоте и стерильности.
— Вот как? Почему же? — спрашиваю.
— У организма не вырабатывается сопротивляемость вредным влияниям среды. Встретившись с ними, человек болеет или даже погибает.
На одном юбилее ученого звучали речи, вручались подарки. Председательствующий предоставил слово Зотову.
— Мне когда-то в день рождения мой друг Коля Щукин подарил пластинку с песней Высоцкого “Кони привередливые”. В ту пору я жил Высоцким, и внешне скромный дар пришелся в десятку. Я тогда понял: подарки можно делать талантливо. А то дарят помпезное, а зачем?
После паузы продолжал:
— Или вот цветы. Завалили юбиляра. Цветы-то живые. А их срезают, убивают, и наблюдают их агонию. Я никогда не дарю цветы…»[36]
Действительно, Николай Дмитриевич часто удивлял нас, коллег, парадоксальными суждениями. Так, он нередко говорил о том, что прогресс науки и техники стал глубоким регрессом для человечества:
— Вот, например, ученые множество лет изучают атом. И в результате… появляется атомная бомба. А развитие ядерной физики привело к появлению водородной бомбы. Все это вредно для человечества и опасно.
— А что же для человечества тогда хорошо и полезно? — спрашивали мы.
— Полезно взять лопату и начать вскапывать землю… или посадить дерево, — отвечал Николай Дмитриевич.
Вместе с Николаем Дмитриевичем я была направлена и на курсы повышения квалификации в г. Свердловск, позднее Екатеринбург. Этот город расположен недалеко от Тюмени, поэтому мы часто ездили домой, привозя из Свердловска в Тюмень разные продукты. Тогда, в советское время, в Тюмени не было колбасы, а в Свердловске она продавалась. Меня удивило, что Николай Дмитриевич повез домой несколько больших батонов докторской колбасы, сказав, что его отец всегда говорил, что хороших продуктов надо покупать много.
Коллега и друг Николая Дмитриевича С.К. Ломакин написал об его правилах выбора и покупки продуктов:
«Мой коллега профессор Николай Зотов-Матвеев придавал большое значение качеству еды, что приводило его к поиску естественных, хороших продуктов питания. В свободное от занятий в университете время он звонил мне и предлагал, так сказать, поассистировать, прошвырнуться по магазинам, в которых, по его мнению, “продукты не имеют большого количества нитритов и нитратов”. Посещение торговых точек он предварял субъективно-средовым воображением, тщательным, до мелочей выверенным продумыванием.
Это был своеобразный ритуал. Заранее набрасывался сценарий: сколько взять с собой денег и пакетов, на каких автобусах ехать… Адреса магазинов, записанные на листках, раскладывались по мелким кармашкам любимого рюкзака, с которым Николай Дмитриевич не расставался, выходя из дома. В продуктовых магазинах профессор отоваривался понемногу. Он брал продукты на пробу: мясо, колбасу, рыбу.
Дегустатором всего этого был кот Васька — всеобщий любимец и красавец. Васька слыл непререкаемым авторитетом в распознавании некачественных продуктов, и убедить Зотова-Матвеева, что кот может ошибаться в своих вкусовых предпочтениях, было невозможно…
Если Васька начинал с аппетитом уминать ишимскую колбасу, она приобретала статус деликатеса и становилась продуктом, употребляемым семьей во время трапез. Но бывало и так, что Васька, понюхав продукт, равнодушно отходил от своей посудины или, хуже того, в знак презрения подергивал задней правой лапой: рыба, колбаса, консервы летели в мусорное ведро.
За экологически чистыми продуктами мы ездили в деревню Друганово, где у Николая Дмитриевича был дом, оставшийся от родителей. Философ знал всех жителей. Здороваясь, называл каждого по имени-отчеству. Ему было доподлинно известно, какая живность имеется на том или ином подворье, у кого недавно отелилась корова… У добрых хозяев мы покупали молоко, сметану, творог, яйца и сыр. Никогда не торговались, и только однажды на предложение хозяина купить у него тушку гуся Николай Дмитриевич, смутившись, тихо произнес: “Профессору не по карману”»[37].
Николай Дмитриевич очень любил стихи. Его лекции по философии были пронизаны стихами известных и неизвестных поэтов. На наших кафедральных посиделках он мог читать стихи, не повторяясь, несколько часов. Николай Дмитриевич очень любил стихи В. Солоухина и научил коллег любить этого поэта.
Как и поэт и писатель В. Солоухин, Зотов любил разговаривать со старухами, восхищался их памятью, деликатностью и мудростью. В одной из статей Николай Дмитриевич писал о старухах: «Я имею возможность наблюдать двух старух в деревне Друганово. По девяносто лет той и другой. Грамотность у них более чем скромная. Живет каждая в своем пятистенном доме, палисадник аккуратный, огород прополот. Ум их ясен, несмотря на возраст, никаких признаков маразма и в помине нет. Они очень деликатны. Я пытался понять для себя их вот эти положительные проявления. Храма у них нет, они не могут ходить на службу. Иконы они, конечно, сохранили с той поры, когда храмы разрушали, иконостасы разбирали. И вот что я важное о них понял — они греха боятся, греха праздности. Они все время работают. К ним сейчас уже приставили такую женщину с совхоза, чтобы помочь им по особенно тяжелой работе. Но, несмотря на это, они все равно постоянно и снег вывозят, и прибираются, все время — в труде»[38].
Его очень тревожила коммерциализация общества, коррупция, захлестнувшая страну, и ситуация, сложившаяся в науке. «Сегодня за деньги покупаются кандидатские и докторские диссертации, слушать некоторых горе-ученых на конференциях — тошно. Создается впечатление, что у нас нет никакой другой шкалы успеха, кроме денежной, нет ничего святого. СМИ нас пичкают убийствами, насилием, суицидом, драмами, трагедиями. Неужели мы дойдем до такого состояния, как написано в священных книгах, когда живые будут завидовать мертвым», — горько вопрошал Зотов-Матвеев[39].
Николай Дмитриевич преподавал философию в тюменских вузах почти сорок лет. Все его научные работы и устные выступления проникнуты поисками путей приобщения к вечным духовным и нравственным ценностям.


О чем не пишут в личном листке

Зарисовки из детства
После рождения моей старшей сестры Елены родители захотели иметь сына. Папа даже придумал ему имя — Анатолий (так звали его старшего брата). Но родилась снова девочка — Юлия.
В ясли и детский сад я не ходила. Родители работали, и им некогда было заниматься ребенком. На бабушке был весь дом. В раннем детстве бабушке помогали водиться со мной няньки. Это были пожилые деревенские женщины, приехавшие ненадолго из деревни в город, чтобы подработать. Няньки менялись очень часто, я даже не успевала к ним привыкнуть. Поводившись со мной до месяца, няньки уезжали обратно в деревню, у них было много своих важных дел. Наш остроумный родственник дядя Петя после отъезда нянек придумывал им прозвища: одну из них он прозвал Матрена-перебежчица (меняла хозяев); другая была Марья-хвост (подол юбки тянулся за ней хвостом); была еще Настасья-каторжанка (долго сидела за что-то в тюрьме) и т. п.
Однако одну молодую няньку я запомнила и полюбила, звала ее Катя-Нина. Перед Катей моей нянькой была Нина, а потом появилась Катя, получилась КатяНина.
В детстве я, как и многие дети, не понимала своего пола. Первым моим другом был соседский мальчишка Гриша, или Гришка, как я его называла. Мы играли в разные игры, чаще военные, резвились и иногда дрались. Однажды к Гришке приехал в гости родственник, Сережа, который был чуть старше нас. Вдоволь наигравшись с Гришкой и Сережей, я отправилась домой пообедать. После обеда мне захотелось продолжить нашу игру. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что юные мужчины делают вид, что не замечают моего к ним приближения. Я заходила то с того, то с другого бока, но не видела никакой реакции. Однако несколько позже реакция последовала. Но какая! Гришка поднял с земли большой кусок обгрызенной собаками кости и со всей силы бросил в меня. Кость угодила мне в колено, было очень больно. Оскорбленная и униженная первым в моей жизни мужским предательством, я страшно заревела и бросилась домой к родителям. Юные джентльмены смеялись и кричали мне вслед что-то оскорбительное. Успокоив меня, родители объяснили, что девочка должна играть с девочками, т. е. с подобными себе. А мальчики дали мне понять, что девочке следует придерживаться своей, женской компании.
Однако с тех пор я научилась не прощать мужчинам некрасивого поведения. «Военный характер», — сказал про меня один мой коллега, которого пришлось поучить уважительно относиться к сотрудникам женского пола.

«Военный характер»
Моя бабушка в детстве называла меня «задирихой», а моих двоюродных сестер Ирину и Светлану «неспустихами». Драки сопровождали нас постоянно. Старшие разводили нас по разным комнатам, но через полчаса мы просились на волю и начинали драку снова. Бабушка разнимала нас с помощью прута. Тогда мы шли на улицу, где я начинала воевать с соседскими детьми. Бабушка через некоторое время приходила с прутом и туда. Иногда с прутом приходил мой дед. На деда я иногда обижалась, а на бабушку никогда. Может быть, потому, что она, несколько раз стукнув меня прутом по ногам, сама потом плакала. Я начинала ее утешать и говорила, что мне было совсем не больно.
Значительно позже, будучи взрослой, мне пришлось неоднократно проявлять свой «военный характер» в тех случаях, когда я видела несправедливость.

Музыкалка, драмкружок и песни в хоре…
Игре на фортепиано обучались все женщины в нашей семье: моя мать, старшая сестра и я. В доме моих родителей, сколько я помню, всегда стояло черное пианино «Красный Октябрь». Попав в математическую школу, я решительно порвала с музыкалкой, мотивируя тем, что мне не хватает времени на математику. Родители колебались, но я просто перестала готовить музыкальные задания и ходить в школу. Вместо музыкальной школы я стала заниматься в драмкружке, играть в детских спектаклях. Мне это нравилось значительно больше. А музыке я стала обучать свою бабушку, она мечтала играть на пианино. Бабушка даже научилась играть коротенькие сюжеты двумя пальцами. И еще, когда приходил мамин брат дядя Боря, бывший фронтовик, я играла ему «Полонез Огинского». Дядя тут же начинал мигать глазами, готовился заплакать. «Подожди дядя, пока не плачь, я тут немного сфальшивила», — говорила я ему.
До музыкалки и драмкружка, в самом начале своей «творческой карьеры», я обучалась танцам. Однако недолго. Позвав вместе с собой заниматься танцами свою подругу и одноклассницу Наташу Некрасову (в замужестве Зайкову), я быстро из кружка ушла. Видимо, сказалась известная народная мудрость: «если кого-нибудь куда-нибудь с собой приведешь, то сам из этого места скоро уйдешь». Наташа занималась танцами всю жизнь, училась в Тобольске, а затем в Перми на балетмейстера. Она долго работала во дворце культуры «Геолог», занималась с одаренными детьми. А у себя особых способностей к танцам я не обнаружила. Тем не менее танцевать люблю до сих пор.
В институтские годы я пела в хоре, много раз выступала с университетским хором на разнообразных региональных сценах. Хороший голос и слух — мое наследство от предков по бабушкиной линии, которые все в основном хорошо пели.

Типичная российская женщина
Я совсем не «тургеневская женщина». «Тургеневских женщин», как и голубых ворон, в природе никогда не было. «Тургеневская женщина», скромная, жертвенная, романтичная, возникла сначала как образ русской литературы, а затем появилась в жизни, как ожившая героиня драм великого писателя. От женщин, представительниц советского и потсоветского периода отечественной истории, я не ушла, к женщинам, представительницам новорусского поколения россиянок, не пришла. Что это значит? Значит то, что я не поддаюсь телевизионной рекламе: не купаюсь часами в ванне, не делаю омолаживающих процедур… не худею… никогда не делаю того, что мне предлагают многочисленные специалисты в СМИ.
Выходя за чем-нибудь в город, я всегда беру с собой вместительную сумку или пакет. Имею в гардеробе несколько маленьких изящных сумочек, но ими почти не пользуюсь. Если мои руки не заняты сумкой, то чувствую себя как-то неудобно. Отправляясь в командировку или в отпуск, хотя бы на несколько дней, беру с собой большую сумку или большой чемодан. Так поступала почти каждая женщина в эпоху дефицита в СССР, надеясь привезти из другого города какие-нибудь продукты или товары.
Приезжаю из любого места я обычно уже с двумя сумками и большим пакетом. Что находится в этих сумках и пакете, уже не важно: продукты, вещи, подарки, книги — все вперемешку.

Жизненные тренинги
Жизненные тренинги — это возможности роста, способность выйти из сложного жизненного сценария непобежденным.
Одним из моих жизненных тренингов в детстве стало отсутствие до 14 лет приличного платья. Моя семья жила небогато. Родители, а также бабушка с дедом были яростными противниками роскоши, а в воспитании детей придерживались правила: чем меньше балуешь ребенка, тем легче ему будет жить, когда он станет взрослым. Одежду я донашивала за своей старшей сестрой. А мои детские фотографии, где я вожусь в огороде в рейтузах, наполовину высовывающихся из-под платья, говорят сами за себя. И рядом моя двоюродная сестра Иринка в изящном платьице и красивых босоножках, привезенных из ГДР, где тогда служил ее дядя. Первое платье медового цвета сшила мне бабушкина сестра тетя Фаня, когда приехала к нам в гости и увидела меня, нескладного, да еще и совсем ненарядного подростка. Материал для моего первого праздничного платья она выбирала вместе с бабушкой. Платье получилось чудесным: медового цвета, расклешенное книзу, с красивым бантом на груди. Но почему-то это платье мне совсем не шло. В подростковом возрасте, да и значительно позже, я была очень худенькой и смотрелась в модных тогда расклешенных нарядах как «карандаш в стакане».
Став чуть старше, я сама начала шить себе наряды из старых маминых и бабушкиных платьев. Причем, не умея кроить одежду, немилосердно портила ценные платья из шифона или крепдешина изумительной расцветки (эти платья носила моя мать в пятидесятых). Мама сердилась, а я тихонько утягивала следующее платье для того, чтобы его немилосердно изрезать.
Шить меня научили в тюменской средней школе № 25, где был пошивочный цех. Помню новогодний вечер в девятом классе. После его окончания в мороз, на градуснике около 35 градусов, я бежала домой по тюменскому городищу. На мне коротенькое светло-коричневое крепдешиновое платье в мелкий цветочек, переделанное мной из маминого, к покрасневшим замерзшим ногам прилипают капроновые чулки, к ушам — серебряные бабушкины сережки, купленные ей дедом в конце двадцатых годов. Сережки особым образом прикручивались к ушам и немилосердно на них давили. Но я была совершенно счастлива.
Однако хорошей портнихи из меня не получилось. А вот способности модельера (или дизайнера одежды) у меня обнаружились. В 70-80-е годы, когда красивых материалов не было, я могла сшить шикарное платье из кружевных салфеток, платков, вообще из чего угодно. В 90-е годы, когда у меня, как и у других вузовских работников, совсем не было денег на наряды, так как бюджетникам платили мизерную зарплату, я покупала стильные вещи в магазине секонд-хенд и переделывала их для себя. Получался полный эксклюзив. Помню, на курсах в Ленинграде моей соседке по комнате подарили плащ из бутика от знаменитой фирмы, который стоил бешеных денег (около 15 или 20 наших зарплат). Каково же было удивление моих сокурсников, когда я принесла из секонд-хенда юбку этой же фирмы и из такой же ткани. Юбка была очень большой, и я сшила из нее себе шикарную модную вещь. После этого юбка переделывалась еще несколько раз. Она и сейчас жива. Недавно я прочитала в книге «Записки из модного дома» Л. Капризной, что действовала абсолютно правильно, в стиле заправского дизайнера.
И сегодня я часто что-то шью или переделываю. Не переделать, т. е. не усовершенствовать вещь я просто не могу. Поношу немного, а потом перекраиваю (теперь уже с помощью профессиональной портнихи). «Не можешь ты не испортить хорошую вещь», — подсмеиваются надо мной подруги.
Научиться вязать меня в свое время также заставил тотальный вещевой дефицит. Причем как только мне показали, как это делается, я сразу же связала себе шикарный летний сарафан из разноцветных хлопковых ниток, имевший большой успех у моих знакомых. И сейчас, если мне хочется немного повязать, я вяжу сразу платье, не думая, «будет ли оно носиться». Из-за того, что в детстве у меня не было красивой одежды, я интересовалась одеждой постоянно и продолжаю интересоваться до сих пор. Мой шкаф набит всевозможными изделиями различных фирм. Время от времени я перебираю свою одежду и раздаю ее подругам, знакомым, дарю нуждающимся. Однако стоит мне отдать людям несколько вещей, как я покупаю новые и тем самым продолжаю непрерывный процесс освобождения и наполнения одежного шкафа. Тем не менее в конечном итоге, как и большинство женщин, я могу сказать следующее: «Одежды много, а носить почти нечего».

Мечты о вечной юности
(Парадоксы восприятия возраста)
Несмотря на далеко уже не юный возраст, в магазинах и на улицах, везде, где меня не знали, меня очень долго называли в основном «девушкой». Обращение «дама» в нашем регионе не принято, а «женщиной» называют тех, чей год рождения приходится на позапрошлое столетие. Тем не менее внутренне я почему-то продолжаю считать себя достаточно молодой особой. Так, однажды меня догнала дама, которая гналась за мной целый квартал, чтобы отдать оброненную мною перчатку. Она с удивлением отметила, что, пока много раз окликала меня: «Женщина, женщина, постойте…», я шла не оборачиваясь, однако как только в голову ей пришло назвать меня «девушкой», я сразу же обернулась.
Безусловно, я не хочу стариться. И на меня повлияла современная мода на вечную молодость. Когда я вижу на работе и по телевизору сплошь юные или молодые лица, я хочу чувствовать себя такой же. Но, когда я вижу красотку, клон которой напоминает ее правнучку и которая никак не может улыбнуться или прищурить глаза, как ни старается это сделать, это приводит меня в испуг.
Однако вот парадокс! Мечтая о вечной молодости в лице и фигуре, о юности в голове и мозгах я совсем не мечтаю. А если вспоминаю себя юную, со всеми разнообразными комплексами, свойственными молодости, то, наоборот, начинаю активно не желать быть молодой и юной.

Об Адлере и улице Старонасыпной
(Воспоминания юности)
Двоюродная сестра моей матери, тетя Юля, вышла замуж за дядю Толю, который был родом из Адлера. Так образовалась южная ветвь моих родственников. Матерью дяди Толи была Анна Семеновна, которая жила в Адлере в небольшом домике на улице Старонасыпной, во дворе был другой такой же небольшой домик ее сестры тети Тани. Это были добрейшие люди. Вся моя тюменская родня и я сама в детстве и юности постоянно отдыхали летом у Анны Семеновны на улице Старонасыпной.
Полковник дядя Толя Карпенко работал в Тюмени в военном училище, он был там преподавателем, а также тренировал хоккейную команду. Внешне дядя Толя был светлым, плотным и невысокого роста. Он был очень начитанным и остроумным. Дядя называл себя кубанским казаком, а больше всего на свете любил Адлер и улицу своей юности — Старонасыпную.
Анна Семеновна рассказывала, что в войну ее семья жила в станице под Ростовом. Пришли фашисты и все вокруг залили кровью. Как-то она пробиралась домой и видела трупы, крови по колено. Помню также рассказанную ею историю, как маленький Толя накинулся на немецкого мародера, пытался стащить его с лошади. Мальчик чудом не погиб от руки фашиста. После войны Анна Семеновна переехала жить в Адлер.
Анна Семеновна какое-то время жила в Тюмени, а затем снова уехала в Адлер. Она говорила нам, что ей нравится зимняя Тюмень, здесь ей по сравнению с югом зимой легче дышится, но ее жизнь — это Адлер. В Тюмени Анна Семеновна работала поваром в знаменитом старом тюменском ресторане «Сибирь». Ресторан располагался в красивейшем здании по улице Республики. Анна Семеновна хорошо готовила, однако предпочитала южные блюда, которые очень любил дядя Толя: борщ с толченым салом, яичницу с салом, голубцы в виноградных листьях, «синенькие» — фаршированные баклажаны.

[image]

[image]

[image]

[image]

[image]

[image]

[image]

[image]

Дядя Толя частенько подшучивал над кулинарными традициями матери, называя, например, способ приготовления ею борща «вечным технологическим процессом». «Мать готовит борщ, — рассказывал он, — вот большая часть его съедена, тогда она берет овощи, режет их в кастрюлю, доливает ее водой. Новый борщ готов. Наконец в кастрюле снова остается борща на дне, мать берет огурчик, режет его, снова наливает в кастрюлю воду — и так без конца…»
Анна Семеновна и тетя Таня многое называли по-адлерски. «Люся, не лезь в траву, крапивон (скорпион) укусит», — говорила внучке Люське Анна Семеновна. «Женька и Вовчик, перестаньте кидаться фейфо (фейхуа)», — кричала детям тетя Таня.
В пожилом возрасте Анна Семеновна и тетя Таня были очень полными. Нередко они садились на диету. Диета тети Тани была очень своеобразной, она несколько дней ела одно сало без хлеба, запивая его холодной родниковой водой. Неподготовленный человек от такой диеты, наверное, умер бы, но тетя Таня говорила, что диета ей помогает сбросить вес.
Мои детство и юность в летнем Адлере — это бесконечное купание в море: заплывы и ныряния. Я пыталась какое-то время, плавая в море, сохранить длинные волосы сухими, но сестра Люська неуклонно меня топила, и с мокрыми волосами можно было уже нырять. Мы беспрестанно ныряли с адлерских волнорезов, и наши глаза были постоянно красными от соленой морской воды.
Где вы адлерские друзья юности: Жека, Вовчик, Болот, Лысый и другие? Очень смешным был маленький Лысованенко (ребята называли его Лысым). Желая не отстать от старших по возрасту ребят и не умея еще хорошо плавать, он нырял в море с волнореза в круге.
Бурная, клокочущая горная река Мзымта — «бешеная река». Если на море шторм, мы купались в ледяной воде Мзымты. Шиком было прокатиться по Мзымте на автомобильной камере. Как-то я залезла на камеру там, где течение реки было очень быстрым. Тут же с камеры слетела, и река начала меня тащить, переворачивать и бить о камни. Выйти из воды было невозможно, камни были очень скользкими. Спас меня, вытащив из реки, подоспевший Жека, одетый в резиновые калоши.
Вечером в Адлере мы обычно собирались в беседке и пели песни. Тетя Таня подыгрывала нам на балалайке, игру на которой она освоила самостоятельно. «Юля, ты хорошо поешь, пой… по Дону гуляет, по Дону гуляет, по Дону гуляет казак молодой… Я тебе подыграю», — говорила она. Но мы с Люсей больше любили песни дяди Толи. Он пел много смешных, шуточных песен. Например, про Джона Грэя:
В стране далекой юга,
Там, где не свищет вьюга
Жил-был испанец
Джон Грэй, красавец…

Денег у Джона хватит,
Джон Грэй за все заплатит,
А за измену — нож!..

Анна Семеновна и тетя Таня, как и все адлерские и сочинские жители, подрабатывали тем, что держали отдыхающих. Они постоянно рассказывали нам истории «из жизни отдыхающих», романтические и драматические.
Летом в Адлер с гор спускалось все горное мужское население. Адлер и Сочи были полны южными романами. Адлерская турбаза «Утро» находилась почти напротив нашего дома, там была большая танцевальная площадка, и мы могли танцевать и наблюдать за постоянно складывающимися и распадающимися курортными романами.
Окружающее южное мужское население частенько делало комплименты и мне, и моим сестрам, приглашали на свидания. «Вы уже четырнадцатый, кто меня сегодня пригласил на свидание», — гордо сказала я какому-то представителю южан, шествуя с сестрой Люськой к морю (хотя за нашей нравственностью неуклонно наблюдал дядя Толя, поджидая нас дома на всякий случай с «военным» ремнем, имеющим большую и тяжелую пряжку). «Радуйтесь этому», — ответил мне южный мужчина.
Когда мне исполнилось 16 лет, Анну Семеновну неожиданно для меня начали посещать южные женихи, прося моей руки, в основном это были повара или парикмахеры. «Ну вот, Юля, еще жених свататься приходил», — говорила мне Анна Семеновна, из наставлений которой я узнала, что армяне, грузины, евреи и русские — женихи хорошие, а молдаване, украинцы и москвичи — значительно хуже. Поскольку Анна Семеновна, как и тетя Таня, долгое время имели дело с отдыхающими, то уж в чём в чём, а в женихах хорошо разбирались.

Про Ангелку
Соседями моих адлерских родственников была семья армян. С ними у моих родственников были самые добрососедские отношения. Армянскую семью составляли тетя Таня и дядя Ваня Буюкян (они были уже вполне преклонного возраста) и их маленькая дочка Ангелка.
Я хорошо помню Ангелку в 9-16-летнем возрасте. Она была очень хорошенькой, белокожей, с темными кудрями и глазами как звездочки. Как-то по секрету тетя Таня рассказала моим родственникам, что Ангелка им не родная и что, будучи бездетными, они взяли в Красной Поляне ребенка, брошенного матерью. Они даже не знали, какой девочка национальности: украинка, армянка, русская или молдаванка. Тетя Таня просила также моих родственников и их гостей не говорить Ангелке, что она красивая.
Воспитание Ангелке давали строгое: постоянная работа по дому и хозяйству. Утром и вечером занятия музыкой, к которой, говоря правду, способности у Ангелки были небольшие. Сколько я помню, Ангелка постоянно играла в большинстве гаммы. Только Ангелка выйдет играть с детьми на улицу, на крыльце дома появляется тетя Таня с криком «Ангелл-а-а-а!». «Инч (что)?» — спрашивала Ангелка. «Ангелина, домой!» — кричала ей тетя Таня. И через некоторое время снова раздавались бесконечные гаммы.
Местные ребята постоянно подшучивали над Ангелкой. «Шла бы ты домой, Ангелопа!» — кричали они ей вслед, перефразируя слова популярной в то время песни.
Помню, как в ранней юности в летнее время я и моя совсем юная сестра Люська, сидя в адлерской беседке, увитой виноградом, проводили время за тем, что постоянно вместе с адлерскими ребятами резались в карты, в сложнейшего адлерского подкидного дурака, в игру со множеством наворотов (бить пики только пиками было семечками). Уходя по своим делам утром, когда мы уже принимались играть, и приходя вечером, взрослые с удивлением вновь заставали нас за карточным столом. Любовь к карточной игре пришла к нам с Люськой генетически, так как частенько летними и нередко зимними вечерами в Тюмени мой дед Георгий и дед Люськи дядя Петя вместе с сестрой бабушки тетей Оней и ее дочерью тетей Лялей собирались поиграть в благородную игру (так они ее называли) — преферанс. Наши же адлерские карточные игры проходили зачастую под аккомпанемент гамм, разучиваемых Ангелкой.
Дядя Ваня, отец Ангелки, был спокойный, молчаливый человек, часто чему-то про себя улыбался. А ее мать, тетя Таня, про таких говорят «ухо с глазом», наоборот, была очень активной, все про всех знала, стояла охранником у ворот на входе и выходе с адлерской турбазы «Утро», караулила. Следила, не идут ли на выход официантки и повара из турбазовской столовой. Говорила: «Увижу с сумками, ни одну не пропущу, пускай делятся».
Тетя Таня и дядя Ваня имели множество родственников горных армян, которые у них постоянно гостили. Дядя Ваня делал домашнее вино, угощал родственников, но в основном продавал вино отдыхающим. А делом тети Тани было устраивать судьбы многочисленных горных племянников и племянниц, женить их и выдавать замуж. Племянники тети Тани и дяди Вани были зачастую, по армянским понятиям, преклонного для женитьбы возраста, около 30 лет, и устраивать судьбы парней, привыкших к легким романам с курортницами, было не просто. В жены требовались только армянки. Как-то у тети Тани и дяди Вани летом жили сразу три племянника, по-моему, их звали Грачик, Миша и Хазарик. Заборы между соседскими домами заменяли невысокие кусты лавра, и мы с утра смотрели «кино», как тетя Таня пыталась женить Хазарика. Откуда-то, видимо, с гор, с утра к тете Тане привозили юных невест. Невесту знакомили с Хазариком, а затем запирали одну в доме, оставив на всякий случай окно открытым. Однако к вечеру невеста обязательно сбегала, и приходилось привозить новую. Тетя Таня приходила к моим родственникам и рассказывала об очередной неудаче. Хазарику же было абсолютно все равно на ком жениться. Однажды тетя Таня рассказала нам историю, которую мы и так уже давно и внимательно наблюдали. Как-то на танцах на турбазе, находившейся почти напротив наших домов, Хазарик познакомился с русской отдыхающей, по-моему, из Москвы. Завязался пылкий южный роман. Высокообразованная девушка Валя (может быть, и Таня), переводчица с иностранных языков, горячо полюбила малообразованного, внешне интересного Хазарика и пожелала выйти за него замуж. В течение четырех или пяти лет влюбленная девушка приезжала в свой летний отпуск в Адлер для того, чтобы встретиться с Хазариком и узнать, когда же он на ней наконец женится. Тот ей каждый раз что-то врал. Переводчицу Валю послали работать в какую-то африканскую страну, и она оттуда посылала тете Тане посылки с кофе и диковинными для тех времен черными сигаретами. А хитрая тетя Таня русскую невесту от матримониальных планов не отговаривала. Нам она говорила, что если от Хазарика сбежит очередная горная армянка, то тогда уж, так и быть, придется женить его на Вале. Однако Валиным мечтам о замужестве не суждено было сбыться. Очередная горная невеста оказалась не столь проворной, как предыдущие, и Хазарик наконец женился. Приехала к нему на следующее лето и Валя, русская невеста. Узнав, что Хазарик уже женат, — как она рыдала, как плакала… Коварная тетя Таня ее утешала.
Однако жизнь — бумеранг. И он ударил по судьбе дочери тети Тани и дяди Вани — Ангелке.
Ангелке родители дали высшее музыкальное образование. Их дом трещал от отдыхающих, но Ангелка закончила сначала музыкальную школу, потом музыкальное училище, а затем консерваторию в Волгограде. Умножая в геометрической профессии число отдыхающих в доме, тетя Таня сказала нам, что на обучение Ангелки в консерватории нужны уже миллионы. Однако и закончив консерваторию, Ангелка по-прежнему играла в большинстве гаммы.
Наступило время, когда нужно было найти высоко музыкально образованной Ангелке, единственной дочери тети Тани и дяди Вани, достойного жениха. Такой наконец был найден. Армянин по национальности, из хорошей сочинской семьи… Ангелке он тоже понравился. Однако, увы, Ангелка не понравилась его матери. «Что же я буду делать с ее музыкальными ручками? — вопрошала мать жениха. — Моя невестка должна будет наши цветочные и виноградные плантации обрабатывать». И расстроила свадьбу. Затем руки Ангелки просил ее однокурсник по консерватории, хороший русский парень. «Русский, ни за что! — уперлась тетя Таня. — Нам нужен муж-армянин». Были и еще претенденты, но снова не армяне. Наконец армянин нашелся. Шофер Ашот. Состоялась великая кавказская свадьба, которая длилась несколько дней.
Началась семейная жизнь. У Ангелки и Ашота родились две дочери. Ангелка оказалась предпринимательницей. Хотя работала в музучилище и зарабатывала, давая частные уроки по музыке, однако основной доход семьи построила на отдыхающих. Переделала родительский дом, умножила количество дворовых построек, увеличила и без того огромное число отдыхающих в несколько раз. А что же Ашот? С первых же дней семейной жизни Ашот начал гулять, пить и в пьяном виде драться с Ангелкой. Не раз доставалось от него и тете Тане. А потом Ашот и вовсе принялся за наркотики.
Умер сначала дядя Ваня, потом тетя Таня. Ангелка работала, хорошо зарабатывала, заботилась о доме и дочерях. Но вот Ашот… Внешне он старался казаться приличным человеком, приветливым с соседями, гостеприимным. Но Ашот был наркоманом. Бедная Ангелка часто ходила в синяках. Ее уговаривали бросить Ашота, однако Ангелка жалела мужа. И вот не стало Ангелки, ей было чуть за 50 лет. Одни говорили, что она зачем-то залезла на крышу своего дома и с нее неудачно упала, а другие, что ее убил Ашот (в гробу Ангелка лежала в синяках). Ашот, кстати, умер через несколько месяцев после смерти Ангелки. Две их дочери остались без родителей.
Печальная история! Говоря об Ангелке, я вспоминаю ту красивую белокожую девочку с глазами как звездочки, одетую вечером, даже в самую жару, в старое теплое пальтишко. Пожилой матери казалось, что на улице вечером всегда прохладно и ее дочь может простудиться. А выдай тетя Таня Ангелку не за армянского шофера, а за того русского парня из консерватории, может быть, эта история имела бы другой конец. Кто знает?
Приехав несколько лет назад на несколько дней летом в Адлер, я ответила продавщице горячей кукурузы, армянке, спросившей меня, надолго ли я приехала, что завтра уезжаю, так как мне надо ухаживать за больным престарелым отцом. На что армянка мне сказала: «Вот ты русская, а за стариком ухаживаешь! А мои соседи-осетины сдали, бессовестные, своего старика-отца в дом престарелых». Новые времена и новые южные нравы!
Несколько дней, проведенных в Адлере, я отдыхала в Олимпийской деревне — асфальт и бетон. Была в Красной Поляне — слабая копия Карловых Вар. Я не узнала места моей юности. Кругом «небоскребы» и «муравейники». Высокие-превысокие цены. Теми же остались только море и река Мзымта.
С одной стороны, удивление, как много люди могут выстроить за столь короткий срок. С другой — ощущение безликости: стандартные, похожие на общежития отели Имеретинской низменности, лужицы бассейнов, серые бетонные дорожки и асфальтовые дороги. Появились высоченные пальмы, привезенные из Египта, которые совершенно не подходят к сочинской растительности. Олимпийский парк и бутафорские картонные декорации…

Крымские вина
Примерно в 70-м году прошлого века отец привез из Крыма трехлитровую банку вина. Вино было янтарного цвета. «Что это за вино? — спросила я отца. — И почему оно налито в банку?» «Это портвейн из воронцовских погребов, — ответил мне отец. — Одно из лучших вин Крыма. Я его попробовал на дегустации и привез домой». Мне тогда было 15 лет, но я сохранила в памяти богатый терпкий вкус крымского вина. Этот уникальный вкус (а других вин я тогда не пробовала) остался со мной на всю жизнь. Не могу сегодня отнести себя к знатокам вина. Но мне приходилось пробовать разные вина: молдавские, кипрские, австралийские, сербские, французские, итальянские и др. Но ни одно из них никогда не сравнится со вкусом воронцовского портвейна моей юности. На Новый год я часто покупаю бутылку «Массандры». И когда меня спрашивают, почему я так делаю, отвечаю, что лучшего вина я не знаю.

Уличные музыканты
Кто из нас не слушал уличных музыкантов? Прочитав книгу Людмилы Гурченко о ее детстве, я узнала, что работа уличного музыканта — большой труд. Нередко это талантливые люди, которые по тем или иным причинам вышли на улицу, чтобы заработать, порепетировать или просто выступить перед уличной аудиторией. Гурченко, описав труд музыканта на улице, отметила, что никогда не проходит мимо этих артистов, не дав им немного денег. Так же стала поступать и я.
Из музыкантов на улице мне навсегда запомнился вечно полупьяный саксофонист, который играл перед станцией метро «Приморская» в Санкт-Петербурге. Люди, спешащие по своим делам, нередко ненадолго или надолго останавливались, чтобы послушать музыку этого спившегося таланта. Он играл изумительно, часов с шести вечера. Иногда пропадал на день или два. А потом снова приходил и играл. И люди специально приходили к метро, чтобы снова услышать его саксофон. Я тоже приходила туда несколько раз.

Дачное творчество
Наша небольшая дача моим трудом и стараниями мужа Валерия стала очень славной. А ведь только четыре сотки. На большую дачу я никогда не соглашалась, считая, что на даче нужно не только работать, но и отдыхать. У меня здесь несколько грядок, много ягодных кустов и деревьев, теплица, но в основном цветы. Цветов множество: растут в земле, стоят в горшках и ящиках на плитке. Дом небольшой, но мне его хватает. Вишневые деревья на даче разрастаются каждый год, как ни стараемся их убирать. Вишни множество. Вообще, дачного урожая всегда хватало и нам, и родителям, и соседям, и друзьям, и даже сестре в Санкт-Петербург. Хотя я особо никогда не старалась выращивать овощной урожай, все само растет — надо только посадить.
Но вот погода в Тюмени… В середине лета только соберешься пополоть траву, тут же льет дождь — не дает работать.
Валерий занимался ремонтом старинной мебели, которая досталась мне в наследство от родных. Мебель эта, произведенная в конце XIX — начале XX века, стояла сначала на веранде в доме деда и бабушки, а потом на даче у родителей. Хотела я мебель сдать в музей, но пожалела… Валерий, у которого всегда были художественные способности, окрасил золотой и серебряной красками старый сундук. Обновленный сундук стал достойным экспонатом для того, чтобы держать его не на даче, а в квартире. Валерий отреставрировал также туалетный столик, небольшой подвесной шкаф и старинный буфет. Столик, шкаф и буфет — образцы сибирского мебельного творчества. Они старинные, резные, с множеством карточных фигур и цветов. Тяжелая старинная мебель, сделанная вручную, украшает теперь первый этаж дачного дома.

Кино и Галя Нолина
Ушла Галина Нолина. Ясные карие глаза… простое лицо… Несколько лет в начале 90-х она руководила киноклубом «Диалог» в Тюмени… В киноклубе можно было познакомиться с мировыми шедеврами, узнать об их авторах, обсудить киноленты. Я ходила на киноклуб и поражалась талантливой Галининой подборке уникальных кинофильмов, которые после просмотра горячо обсуждались. Часть зрителей уходила, а часть оставалась, и начинались дискуссии… споры… мнения… С Галей я посмотрела кинофильмы, которые оставили свой след на всю жизнь, например: «Полет над гнездом кукушки» Милоша Формана, «Опасные связи» Стивена Фрирза, «Кордебалет» Ричарда Аттенборо, «Кармен» Карлоса Сауры, «Кабаре» Боба Фосса и многие другие. Фильмы А. Куросавы, К. Лелуша, К. Муратовой… Помню, что Галина всегда тщательно готовилась к встречам, у нее в руках были журнальные и газетные вырезки. На организованных ею киноклубах после показа фильма Галя была немногословна, она не давила, не навязывала своего мнения, но помогала зрителям обратить внимание на те талантливые, иногда для неискушенного зрителя малозаметные моменты фильма, в которых выражалась внутренняя суть картины, было показано то, что хотел сказать режиссер. Она учила нас, зрителей, видеть то, что находится в основе произведения культуры.
Сегодня в расцвет компьютерных технологий мировое кино изменилось почти до неузнаваемости. В кино преобладают спецэффекты, графика, множество ремейков. Изменились форматы просмотра кино. Лидируют кинокомиксы. В кино, как и на телевидении, теперь множество сериалов. Великих кинофильмов очень мало.
Хорошие российские фильмы можно пересчитать по пальцам. В фильмах — ряд дешевых спецэффектов, неинтересных сюжетов, скопированных с западного кинематографа идей. Нередки непонятные и скучные диалоги, убогий юмор… Современная актерская школа также редко представляет таланты высокого уровня и масштаба.
Серьезный взрослый зритель сегодня почти ушел из кино, поскольку в кино теперь чувствуется не задача показать художественную глубину произведения, а холодный расчет, связанный с необходимостью монетизации наших эмоций и чувств.
А тогда на киноклубе я видела замечательное кино и редкое качество, присущее Галине Нолиной, — раскрывать глубинную суть талантливого кинопроизведения.
Несколько лет назад я встретила Галю в гастрономе. «Когда идешь за едой, обязательно всегда покупай большие бублики, замечательные, красивые и очень вкусные бублики…», — посоветовала она мне. Помню, что, послушав Галю, я с удивлением вспомнила о существовании простого, непритязательного, вкусного, но забытого мною народного лакомства и купила бублики. Ну а сейчас, после ее ухода, я могу сказать о важной стороне Галиного характера — видеть внутреннюю, стержневую суть жизни. И тогда, когда речь идет о высоком искусстве, и тогда, когда перед тобою простая еда — бублики.

О конце света и китайцах
«Старые люди говорили, что конец света настанет, когда Китай воевать начнет», — слышала я от бабушки и ее сестры тети Они.
Это пророчество появилось у русских святых и старцев перед Октябрьской революцией. Так, по мнению Аристоклия Афонского, конец света или какая-то трагедия, которая повлияет на весь мир, произойдёт из-за Китая. Старцы предсказывали также войну России с Китаем, которая будет наказанием за отход от православной веры.
В пору детства бабушки китайские торговцы нередко добирались до Западной Сибири. Бедно одетые китайцы шли пешком по Тюмени и ее окрестностям, торговали чаем, игрушками и самыми немудреными товарами. Нередко мужей сопровождали жены. Они передвигались с большим трудом на крохотных младенческих ножках, качаясь и спотыкаясь на ветру. Ноги у женщин-китаянок были деформированы. Вплоть до начала XX века ножку девочки в Китае еще в детстве, когда кости не совсем окрепли и ступня еще не была сформирована, перебинтовывали и одевали в маленькую обувь с узкими носами. Крошечная нога считалась неотъемлемой частью женской красоты. В небогатых семьях ноги девочек бинтовали, чтобы выдать их замуж за обеспеченных мужчин.
Бабушка говорила, что, распродав товар, лишь немногие китайские торговцы добирались невредимыми обратно до своего дома. В дороге их нередко грабили и убивали.
Наступил XXI век. Когда в начале двухтысячных люди ехали по трассе Тюмень — Омск, их взгляд невольно привлекала обширная территория, занятая ровными рядами теплиц. Здесь трудолюбивые китайцы выращивали на продажу огурцы и помидоры. Они хорошие работники — не пьют, не курят, не празднуют, мало спят и работают без выходных.
Прошло еще немного времени, и на наших глазах, как и в древности, Китай стал могущественной державой. Великий философ Конфуций указывал китайцам на их великое предназначение на планете Земля. Современный Китай — уже вторая экономика мира, с сильным научно-исследовательским потенциалом и мощной военной техникой.
В России сегодня множество китайских туристов, предпринимателей, торговцев, ученых и студентов. Всю нашу страну, как и весь мир в целом, заполонили китайские товары. Китайцы активно изучают русский язык. Становясь супердержавой, Китай незаметно наступает на Дальний Восток и Сибирь. Вдоль границы России китайцы строят дешевое жилье и дороги на бетонном фундаменте, выдерживающие проход танковых колонн. Районы Китая на границе с РФ развиваются быстрыми темпами, а с российской стороны посёлки и деревни, к сожалению, чахнут, люди уезжают или мечтают уехать в глубь страны.
Китай готов стать мировым лидером. Одна из целей, провозглашённых Китаем на 2050 год, состоит в создании армии мирового класса, которая «сможет сражаться и побеждать».
В начале 2020 года предположительно с Китая (г. Ухань) началась вспышка коронавируса. Связана ли данная болезнь с пророчеством конца света, сделанным русскими старцами? Поживем — увидим.

Дело было в Свердловске
(О том, как я впервые встретилась с опасной инфекцией)
2021 год. Коронавирус в нашей стране и в мире продолжает свирепствовать. Встречалась ли я с когда-либо с подобной опасной инфекцией? Да, встречалась.
В 1979 году я и несколько моих коллег из Тюменского индустриального института проходили пятимесячные курсы повышения квалификации в г. Свердловске. В апреле мы услышали о вспышке сибирской язвы, которая произошла в данном городе. Муж коменданта общежития, в котором мы жили, вернувшись с работы домой, через несколько часов неожиданно умер. Коменданта общежития куда-то вызывали, но она никому и ничего не рассказывала. Те, кто тогда слушал по радиоприемнику «Голос Америки», говорили, что американцы сообщили о выбросе инфекции сибирской язвы на одном из военных предприятий, а также предупредили о том, что, скорее всего, от облака, которое пошло на Свердловск, многие погибнут. Нам, преподавателям, пригласили лектора, который познакомил нас с особенностями данной болезни. Причем лектор сказал, что умерли те, кто непосредственно попал под воздействие инфекции, а для других это уже неопасно.
Отмечу также, что мы часто покупали в Свердловске колбасу и привозили ее в Тюмень (здесь тогда был дефицит этого продукта). Однако электрички, на которых мы ездили и возили колбасу, никто не проверял.
И вот недавно я прочитала записки отца бактериологического оружия в СССР, главного санитарного врача страны Петра Бургасова. Он написал о диверсии в Свердловске. По его словам, страшная и резонансная эпидемия — вспышка сибирской язвы — началась в г. Свердловске в апреле 1979 года, и об этой трагедии самые невероятные слухи ходят до сих пор. Одни говорят о случайном «выбросе вируса» на территории секретного института в городке Свердловске-19, другие утверждают, что это были испытания биооружия.
Пётр Николаевич вспоминал: «Но эти слухи — ещё цветочки! Некто Лев Фёдоров, который считался руководителем по химической безопасности страны, написал, что в Свердловске была применена… “секс-бомба”. Якобы учёные Свердловска-19 приготовили возбудитель сибирской язвы, в который включили “секс-вирус”, поражающий мужчин старше 20 лет, то есть всех, способных служить в армии, и испытали его на свердловчанах. А аргументировал он это тем, что болели и умирали в основном мужчины от 20 лет и старше. Но это же неправда! Как тогда объяснить, что 33 женщины заболели? Американцы вообще растиражировали весть, что в секретном городке произошёл подземный взрыв и аэрозоль от него “висел” в воздухе. Но как аэрозоль мог “висеть” в воздухе полтора месяца — с 4 апреля по 17 мая? Авторитетно заявляю: это все чушь! Я ведь тогда приехал в Свердловск первым и пригласил с собой лишь главного инфекциониста СССР профессора Никифорова и своего сына Сергея… Что там произошло на самом деле? Всего в регионе заболели сибирской язвой 93 человека, умерли 65. Но при этом в Свердловске-19 ни одного смертельного случая не было зафиксировано. Чем объяснить, что секретный объект “уцелел”? Мне как эпидемиологу стало ясно, что сибирская язва иного происхождения… Но надо было решить главный вопрос: откуда она взялась? Была огромная вероятность, что язва находится в больных животных… Что я сделал? Поставил кордоны на Челябинском тракте, на продуктовых рынках, и все мясо, которое привозилось, изымалось и сжигалось на месте. В итоге мясо уничтожили, а люди ещё какое-то время продолжали умирать… Стало ясно, что причина не в мясе…
А теперь, если хотите, моя (и не только моя!) версия — что же произошло в Свердловске в апреле 1979 года… Два медика из Свердловска — патологоанатом и его лаборантка — взяли фрагменты от трупов умерших тогда и отдали на исследования в американскую лабораторию, не сказав об их цели. Американцы выделили из ткани четырёх возбудителей сибирской язвы (они ведь тоже имеют свои особенности). Оказалось, что два из них родом из ЮАР, а два “имеют прописку” только в Канаде. А на территории нашей страны их нет! Но самое поразительное вскрылось сравнительно недавно — в конце 1990-х… Известные учёные Михаил Супотницкий и Станислав Петров скрупулёзно проанализировали всё заново — по дням, по часам. Они написали огромную статью, в которой доказывалось, что произошедшее в Свердловске — диверсия западных спецслужб. Авторы статьи объяснили, что множество возникших очагов и продолжительность вспышки (более полутора месяцев) при инкубационном периоде заболевания, равном 2–3 дням, определились только многократным распылом спор сибирской язвы в различных местах района. То есть диверсанты не единожды, а много раз распыляли на автобусных остановках по 5–6 граммов рецептуры. Делали это утром, когда взрослое население шло на работу. Именно этим объяснялось, что не пострадали дети. Так вот: я полностью согласен с выводами Супотницкого и Петрова… Диверсия была самая настоящая! И всё было продумано тщательным образом. Идёт холодная война. Начинается вспышка. Рядом военный городок, который занимался исследованиями сибирской язвы. Так что место было выбрано не случайно — таких совпадений не бывает!»[40]
И сегодня ряд ученых упорно связывают вспышку коронавируса с диверсией. Конечно, возможна случайная утечка инфекции из лаборатории. А может быть, пандемия искусственно создана мировым правительством для установления нового мирового порядка, одной из задач которого является решение проблемы контроля над рождаемостью и перенаселением Земли.


О судьбе
(Судьба в моем понимании)
Когда я задумываюсь о судьбе, то обычно вспоминаю разговор Берлиоза и Бездомного с «интуристом» на Патриарших прудах из «Мастера и Маргариты» М. Булгакова. Человек не может управлять собственной жизнью, потому что лишен возможности составить хотя бы приблизительный план даже на самый короткий срок.
От чего же все-таки зависит судьба человека?
Все люди имеют дар судьбы. В ранней молодости люди зачастую о судьбе не думают. А в зрелом возрасте начинают о ней размышлять.
О научных подходах к понятию «судьба» я подробно написала в своей книге «Обращение к себе: повседневная жизнь западносибирской семьи глазами социолога»[41]. Человеческая жизнь — это процесс внутреннего развития, во многом зависящий от его поступков. Иногда один незначительный поступок может изменить весь жизненный путь личности. На жизнь человека влияют здоровье, место рождения, детство, воспитание, образование, трудовая деятельность, направленность личности, успех или неуспех в самореализации, семья, личные достижения, возраст и др.
Судьба может рассматриваться как «постбиография» — иначе то, что происходит после биографии, после жизни человека[42].
Судьба может существовать и как «предбиография», а также параллельно биографии личности.
Моя судьба, как и судьбы моих ровесников, во многом связана с историей заката Советского Союза, а также с перестройкой и временем после перестройки. Еще судьба моей семьи тесно связана с Западной Сибирью и городом Тюмень. Тюмень для меня, как и для моей матери, больше, чем просто город.
У судьбы есть и загадочная сторона. Какие семейные истории я считаю связанными с судьбой? Например, такие:
В Великую Отечественную на фронте воевали родные братья моей матери — Борис и Евгений. Один танкист, с боями дошел до Праги, другой — сапер. Известно, что саперы ошибаются один раз. Моя бабушка, конечно, очень за сыновей боялась и постоянно волновалась. Не выдержала она и пошла к цыганке, жившей неподалеку, погадать о судьбе своих сыновей.
Цыганка ей сказала: «Ты беспокоишься о сыновьях, боишься за них. У них там много тяжелого… Но не бойся, оба вернутся с фронта живыми и без ранений. Однако одному из них не будет везти в семейной жизни».
И что же? Много пришлось пережить на фронте бабушкиным сыновьям. Борис горел в танке и был контужен, Евгений часто выполнял работу сапера под огнем противника. Семь лет он был в армии, устранял минные заграждения, обезвреживал заминированные противником участки местности, мосты, дороги… и ни разу не был ранен. Многие фронтовые товарищи дяди Жени подорвались на минах. Ему же повезло остаться невредимым. Оба бабушкиных сына вернулись домой с фронта даже без ранений. Цыганка это и предсказала. Точно она описала и личную жизнь дяди Бори. А как узнала?
Младший брат моего отца — Григорий — погиб подростком от рук фашистов в Белоруссии, в г. Полоцке. Незадолго до того, как гитлеровцы вторглись в его родной город, он сфотографировался и послал свою фотографию старшему брату в г. Ленинград. На обороте фото он написал: «На вечную память брату Анатолию». Как будто предчувствуя свою скорую смерть, ребенок выбрал точные слова — «на вечную память», а не написал — «на добрую память» или просто «на память». Данная фотография, единственная фотография папиного младшего брата, теперь навечно хранится в нашей семье.
Моего отца дед и бабушка очень любили. Тем не менее родители, посовещавшись, сменили мою детскую фамилию Зингер на Беспалову. Из начальной школы, которую я закончила почти с отличием, в пятый класс новой математической школы я пошла с новой фамилией и, видимо, с другой судьбой. Фамилия уходит корнями в историю рода, в ней хранятся родовые программы и фамильные черты семьи. Фамилия наполнена энергетикой рода, она может открывать перед человеком возможности, а может, наоборот, блокировать путь к жизненным удачам. Поменять фамилию — значит, поменять энергетику, которая в ней заложена и нас направляет.
Иногда в моем сознании возникает яркий образ-картинка. Похожая на кадр из фильма, картинка предсказывает мне будущее. Картинка промелькнёт и исчезнет, а впечатление от неё остаётся надолго. Как это происходит — мне непонятно. О подобных образах-картинках пишет психолог А. Кирьянова как о «яснознании» или «ясновидении» — ярком зрительном образе, как у африканских бушменов: «Я просто знаю, и все!»[43]. Таким даром владела, например, крупный исследователь мозга, ученый-нейрофизиолог Н. Бехтерева.
Откуда возникают данные картинки? Наверное, из того же источника, откуда берутся романы писателей, стихи поэтов, музыка композиторов, картины художников. Я иногда вижу картинки из своего будущего, но механизм их появления для меня загадка.


Дневники моего деда Георгия Дмитриевича Беспалова
(Три возраста одной жизни: юность, зрелость, старость)
Дневник — это совокупность записей, которые делаются для себя, ведутся регулярно и чаще всего сопровождаются указанием даты. Формы дневника очень разнообразны. Существуют деловые, личные дневники, дневники путевые и бытовые. Особую ценность имеют дневники выдающихся людей или близких к ним лиц, документы переломных периодов истории. Не менее важными, содержательными и интересными могут быть повседневные подробности жизни обычного человека. Новые перспективы в практике ведения дневников открывает сегодня интернет. Интернет-дневники заняли особую нишу в жанре журналистики, литературы и массмедиа.
Современная эпоха испытывает большой интерес к «голосам контекстов» — дневникам, словарям, примечаниям, комментариям. А. Алексеев назвал дневники «протоколами жизни»[44]. Дневники отражают события прошлого, те, в которых человек непосредственно участвовал, а также те, которые он мог наблюдать как «свидетель эпохи».
Дневник — это форма изучения повседневности. Создавая дневник, человек изо дня в день накапливает в нем факты из своей жизни, свои чувства и эмоции, реакцию на события, произошедшие непосредственно с ним или услышанные им от других лиц, впечатления от встреч и разговоров с другими людьми, надежды на будущее.
Дневник может рассматриваться как форма творчества. Частицы повседневности, которые доносит дневник, очерчиваются самим автором по его усмотрению. В этом проявляется творческая роль автора дневника по отношению к фрагментам жизни.
Никакое произведение не сможет сравниться с дневником по содержанию «дыхания жизни». Это ощущение жизни трудно передать словами, оно сродни портрету человека, написанному талантливым художником. Причем дневник продолжает жить, сохраняя ощущения жизни и после ухода своего создателя.
Н. Козлова предлагала выделять в дневниках «прецедентные тексты», т. е. те, которые являлись значимыми и важными для личности в познавательном и эмоциональном отношениях. Прецедентные тексты отражают ценности личности и вместе с тем принадлежат эпохе, в которой живет человек, культуре, к которой он принадлежит, языковым структурам времени[45].
Мой дед Георгий Дмитриевич Беспалов родился 6 марта 1896 г., а умер 13 декабря 1984 г. Он вел дневник ежедневно всю свою жизнь. Дед записывал события исторической, общественной и личной жизни, свидетелем которых он являлся. Данные события дед пропускал через себя, они насыщены его личными убеждениями, ощущениями, мыслями, взглядами. Однако не все дневники деда сохранились до настоящего времени. Многие из них по личным причинам он уничтожил.
Примечательно, что сохранившиеся дневники охватывают три временные эпохи и три возраста жизни деда: его юность (1914–1915), зрелость (1938–1939) и старость (1980–1984).
Читая дневники деда, его жизнь, как и жизнь любого человека, можно представить единой программой. Развертывание данной программы во времени и есть жизнь человека. Жизнь состоит из возрастных этапов, каждый из которых связан с особым состоянием, особой организацией духа, души и тела. Читая дневники, отчетливо понимаешь, что человеческая жизнь не ограничивается прошлым и настоящим, а устремлена в будущее. Человек живет для того, чтобы трудиться, иметь детей, проводить досуг, но и для того, чтобы обеспечить движение человеческого рода в его фундаментальной устремленности к будущему. На пути к будущему человек переживает юность, как период созревания, зрелость, как расцвет жизни, и старость — сакральный возраст, заключительную форму реализации жизненной программы.

Юность:
фрагменты из дневников
Г.Д. Беспалова 1914–1915 гг.

(Г.Д. Беспалову 18–19 лет)
Период юности — это период определения человеком жизненных перспектив, планирования будущего. Юность связана с подготовкой к самостоятельной жизни, с образованием и самообразованием. В юности происходит формирование характера, мировоззрения человека. Важная черта юности — поиски целей жизни. В юности происходит становление индивидуального, личностного способа жизни.

Дневник воспитанника 2-го класса Пойменской лесной школы Георгия Беспалова
Нижнеудинск, 1914 г.
Сегодня собрался вести дневник, вернее, с сегодняшнего дня, 19 февраля 1914 г., с сотворения мира год 7422. Раньше все не доходили руки, да лень, да некогда, а писать хочется. Может быть, потом будет приятно прочесть то, что переживаешь сейчас. Ибо сейчас появляются хорошие мысли, желания, пока нас не коснулась житейская грязь, потом прочитаешь и сравнишь, что ты был и что есть[46].
Масленицу провел в Н.У., уехал с № 21, хотел поехать на паровозе с № 1, да не хотелось проситься. Народу в поезде было мало. Ехал в служебном вагоне рядом с нашими и каким-то хохлом, от которого так пахло чесноком и еще какой-то дрянью, что потом долго не мог забыть этот скверный запах.
Дорогой читал и курил до Тайшета. Купил каких-то кренделей, испеченных год тому назад, раскусил один и бросил. Потому что был горек, как хина. От Тайшета спал до Нижнеудинска.
В Н.У. приехал утром, наши еще спали. Днем пошел к Толе, но не застал, потом встретил его дорогой вместе с Пивоваровым. Играли в шашки, разговаривали, вспоминали дела давно минувших дней. 13-го пошел к нему же. Встретил З., удивилась, что я рано приехал. Слишком чувствительная особа, хотя и учится хорошо, и поет отлично. Проводил З. и пошел к К. посидеть у него. Взял книги и вместе с ним пошли в иллюзион, картина была недурная — «Воцарение дома Романовых». Но комическая была дрянь, да и в общем все комическое ерунда, за небольшим исключением.
14-го был в собрании. Познакомился с Павловой, интересная особа, все дразнила меня З., неспроста, рассердил я ее бедную, впрочем, черт с ней.
15-го были у меня. П. пришел, когда я еще спал. Посидел у меня до 2 и ушел. Я проводил его и вернулся. К. просидел у меня до 3 часов, смеялись. Затем пошел его провожать. Вечером встретил К. с Я. и Н. Познакомился с Н., славная, кажется, барышня. Пошли в иллюзион, но сначала на станции провожали № 6. К. и Я. убежали от нас. Мы прошли вокруг сада, затем по Вокзальной, но К. и Я. не нашли. Они, оказывается, сначала спрятались от нас, а потом искали. Картина была хорошая — «Сквозь жизнь». В жизни разное встречается, есть над чем подумать. Дорогой Н. все время смеялась над Я., а потом и у самой порох вышел. Проводили их до дому, а потом зашли к Н., проявляли карточки. Домой пришел в 12 ночи. Нога не давала быстро идти.

Пойменская лесная школа
21 февраля. Сегодня день моих именин, исполнилось 18 лет. Очень быстро идет время! Еще, кажется, недавно учился в Тугулыме, а с той поры прошло пять лет. Державин верно сказал, что «как в море льются вешние воды, так в вечность идут дни и годы». Из уроков была одна технология. После уроков пошел в канцелярию. На улице солнышко, чувствуется приближение весны.
27 марта. Слава Богу, завтра или послезавтра домой. Весна вступает в свои права, хотя и медленно, но верно.
20 апреля. Чудные сны видел сегодня ночью. Сначала видел, что лазал по каким-то высоким крышам, таким высоким, что боялся глянуть вниз, потом спускался оттуда по лестнице и все думал, что упаду. Но потом вижу, что гуляю с З. и вдруг М. Днем дочитал «Рудина» и начал «Дворянское гнездо». Играл в городки, а в 5 часов пошли на охоту.
21 апреля. Дочитал сегодня «Дворянское гнездо»… И опять тоска такая или недовольство вспыхивает, что не знаешь, куда деться. Каждое слово задевает за душу. Заставляет нас быть чище, благородней.
На охоту вчера вышли в 5 вечера. Ночевали в лесу. Нашли нору, должно быть, барсучью, и выгнали одного глухаря. Вернулся я раньше всех, потом остальные. Расположились у костра Напились чаю, но спать пришлось мало, потому что ночь была холодная. Во втором часу утра разошлись. Я попал в болото и вернулся назад. Перешел на «поповские лужки», где выгнал тетерку и косача. Пришел домой в 5 часов. Утро было хорошее. Сначала перед рассветом набежали было облака, но потом все прояснилось.
Пришел домой в 8 и принялся дочитывать «Дворянское гнездо». Перед обедом пошел погулять. День был жаркий. Дорогой поймал двух усачей.
24 апреля. День сегодня сырой, с самого утра идет небольшой дождик или дует с северо-запада холодный ветер. Учил алгебру. Обыграл в шашки X. Вечером ходил гулять по старой дороге и в первый раз заметил, что почки у березы сильно набухли, и скоро будут распускаться листья. Получил от Я. письмо, а ведь думал, что не получу, но ошибся…
Мой дневник все-таки не выполняет своей роли. Записываю все факты, а мысли никак не хотят выражаться словами или, вернее, не находят слов, потому что мысль есть совершенство, а рука человека никогда не создала ничего совершенного. Во всем даже самом хорошем и художественном есть свои недостатки.
25 апреля. Пятница. Ровно четыре месяца осталось нам жить в школе. Куда забросит нас судьба?
Сегодня принесли расписание экзаменов. Мы предполагали, что они закончатся к Троице, т. е. к 25 мая. А оказалось, что последний экзамен будет 13. Придется, черт возьми, готовиться усиленно.
Встал сегодня в 6 часов. Ходил гулять. Утро было холодное, даже уши немного мерзли. После учил геометрию и повторил вполне основательно 65 страниц. В 11 заведующий принес работу. Не очень много, но и не мало, часа на полтора, а кому и меньше.
В 5 пошел гулять, пошел по старой дороге до гати, затем на Полянскую гать и по дальней дороге в школу.
Вечером принесли нам грабли, сгребали за оградой сор. День был сегодня очень ясный, но холодный, дул северо-западный ветер.
4 мая. Воскресенье. Получил письмо от Николая. Выучил три билета строительного искусства и столько же по зоологии. Вечером ходил с ружьем в лес, убил ястреба. Приезжал Маяков часа на два. Погода опять была скверная, с утра шел дождь с перерывами и только к вечеру перестал. Ходил гулять по старой дороге. Хожу один, потому что лучше думается, никто не мешает. Чего только не передумаешь, и старое, и вперед стараешься заглянуть: «Что день грядущий нам готовит? Его мой взор напрасно ловит!..» Каждый раз, о чем бы не начал думать, всегда придет на ум первое: что-то 19 20 24 поделывает?[47]
6 мая. Получил письмо от М. Юсова. Несладко ему бедному одному живется. Хотя и старается казаться веселым. Но нет-нет да и прорвется строчка-другая. Что же я сегодня делал? Учил с утра до 12 строительное искусство. Играл в городки. После обеда учил зоологию. В 5 часов получил письмо, потом до самого вечера играл в городки. Вечером ходил гулять. Изо дня в день все так же. Часы, часы, когда вы остановитесь? Впрочем, не всегда такая скука. Как подумаешь да вспомнишь про других, как увидишь, что есть люди, которые живут гораздо хуже нас. И живут, не жалуются.
10 мая. Был экзамен по русскому языку и зоологии. По зоологии вынул 8 билет и ответил на «5», а по русскому языку не спрашивали совсем, потому что сочинение было написано на 5. После обеда ловил плавунцов на плотине. В 5 часов пошел в Илань за посылкой.
День был хороший, теплый, но не жаркий. Вот уже третий день стоит хорошая погода. Деревья быстро зеленеют, только трава подается плохо.
11 мая. Воскресенье. Часов около 4 утра меня разбудил Ц., чтобы идти на охоту. Я быстро оделся и, не умываясь, вышел на улицу, где нас уже ожидал К.О. Утро было теплое. На небе кое-где виднелись легкие облачка. Весь горизонт был подернут дымом, которого не мог разогнать даже начинающийся ветерок.
Пошли во второй ельник на рябчиков. Я с Ц. прошел в глубь его, а К.О. пошел по левому краю. Рябчики на пищик не шли, потому что уже 11 мая, да и утро было ветреное. Несмотря на утро и май месяц, тихо в ельнике. Только сойки да кедровки иногда нарушают тишину. Домой пришел в 6 часов. Спать уже не стал. Я умылся и принялся за геометрию. Часов около 8…[48]
13 мая. Встал сегодня в 6 часов и, умывшись, пошел гулять, но, так как дул холодный северный ветер, несмотря на то что солнце светило ярко, было холодно. Я, пройдя саженей двести по старой дороге, вернулся назад. В 9 часов начались экзамены у первого класса по физике и химии и продолжались до 12, а затем с 12 часов начались у нас по математике. Меня спросили немного по алгебре и геометрии. По алгебре получил 4, по геометрии 5… Что-то долго не пишет Я. Вот уже скоро три недели. Неужели у нее умер отец?
14 мая. Весь день учил Закон, зубрил его 8 часов. Получил письмо от 20 19 26 32 34 19 26 19 32. Утро сначала было хорошим, а затем с 9 часов пошел дождь и продолжался до самого вечера. В семь часов, однако, перестал, и я пошел гулять по старой дороге. Листья у березы и лиственницы уже распустились. Хорошо сейчас пахнет после дождя в лесу, особенно в мае или в начале июня. По небу тянулись с востока на запад легкие перистые облака, и только на востоке и на севере чернели еще непрошедшие тучи.
16 мая. Прошел последний экзамен Закон Божий. Взял 14 билет. Получил 5. Вот и вся канитель с экзаменами кончилась. С каким нетерпением ждали мы сегодняшнего дня, а когда он пришел, никакого облегчения я не почувствовал, все будто бы осталось по-прежнему. Послал сегодня письмо Новиковой. Вечером играли в городки, а с обеда до 5 вечера возили в тачках землю. День был ерундовый, дождя хотя и не было, но дул все время холодный ветер, только вечером было нехолодно, и мы играли в городки в рубашках. Солнышко закатилось в тучу, и заря была красная, завтра, пожалуй, будет дождь. Не знаю, писать или нет письмо. Не напишу — буду жалеть, и напишу — буду жалеть. Лучше, пожалуй, будет написать.
25 мая. Вот и Троица. Мы вместо Поймы сидим в школе, ибо «всяка душа властям придержащим повинуется», так и мы повинуемся своей власти. А день как на грех выдался хороший. Клевало бы здорово. Утром ходил с Щ. ловить бабочек к Широкой гати: поймал Аврору и Махаона, а потом ходили удить на Широкое болото. После обеда заведующий заставил высаживать в школе грядки. Мы засадили 35 грядок и еще 10 и полили их все. Вечером играли в городки, единственное наше развлечение.
30 мая. Работали опять на культурной площади и засадили 12 рядов, т. е. 1440 ямок, дичками. Работать было очень жарко, кроме того, пыльно. Земля была очень сухая, т. к. дождя не было уже давно. Грязи много, а заведующий купаться не дает ни в пруду, ни в купальне. Работали утром с 7 до 11, а затем с 4 до 6, но получили выговор за то, что вышли на работу в 4, а не в 3 часа, как велел М.Д.
1 июня. Так как сегодня воскресенье, то на работу не ходили. Большая часть воспитанников ушла ловить бабочек. Я тоже ходил, но хороших бабочек в этот раз не поймал ни одной. Вернувшись в 10 часов, нарвал дорогой букет фиалок, которых сейчас очень много по всему лесу, исключаются ельник и болота.
Остальное время читал сочинения Сенкевича «Письма из Америки» и играл немного в городки. Вечером с Онисимовым ходили гулять до первой гати. Я дорогой поймал серую сумеречную бабочку. День был жаркий, а комаров в последнюю неделю появилось несметное число, так что мы днем почти не отворяем окно в спальню, иначе нельзя ночью спать.
5 июня. День был пасмурный. С самого утра небо было покрыто облаками, а в 2 часа и вечером в 7 часов шел дождь. Сегодня весь день колол дрова, да так, что заболела в плече правая рука. В два часа получил письмо от Николая: просил выйти встретить его на станции. А письмо получил в то время, как он уже приехал. Написал ему вечером письмо. Сегодня научился играть на балалайке вальс «Над волнами». Черт его знает что такое, опять появилась скука, как гостья незваная, и не дает покоя ни днем, ни ночью. Просыпается вместе с тобой и не исчезает до самой ночи, пока не уснешь. Только на работе немного забываешься да в лесу, когда комары начинают одолевать.
6 июня. Проспал сегодня до 7 часов, потому что заведующего не было дома, да и утро стояло дождливое, а в такое утро сильно спится. В 8 часов вышли на работу, садить сеянцы на культурную площадь, и высадили до 11 часов 900 штук. Работать было хорошо, потому что день был пасмурный, да и дыры было лучше делать, так как земля, смоченная дождем, не осыпалась. До пяти часов читал Гоголя и ходил гулять по старой дороге, но недалеко, потому что было мокро, а остальное время до 5 часов ходил из угла в угол, ничего не делая. Иной раз бывает такая минута, что ни за что не хочется браться, не знаешь, куда и чем занять это время, возьмешься за книгу, откроешь где-нибудь, прочитаешь несколько строк, да и бросишь; возьмешь балалайку — играть не хочется, да и звук кажется противным.
После 5 часов засаживали десятину и кончили к половине седьмого. Не знаю, куда погонят нас завтра, а теперь пора спать, т. к. уже 10 часов и писать темно. Завтра погода будет, пожалуй, такая же, как и сегодня, т. к. дует с северо-запада и гонит легкие облачка.
7 июня. Суббота. Встали сегодня не рано, потому что работы на культурной площади кончили вчера. Утром в 8 часов пришел М.Д. и, очевидно, хотел нас разнести за то, что долго не выходим на работу, но ему сказали, что работа уже окончена. Мы получили разрешение сегодня отдыхать, с Ч. и X. ходил ловить бабочек на заимку и по гати. Погнавшись за Авророй, влез в воду. Вечером играли в городки часа полтора. Предположения мои насчет погоды не оправдались, потому что дождя не было. А только шли весь день облака, и было жарко. Вчера вечером долго не мог уснуть, сначала не давали комары, потом пришли на память сочинения Гоголя, потом пасхальные каникулы и разговоры с 1181014349266341932. Особенно долго вертелись в голове ее слова: «Человек делает три глупости. Первая глупость — его рождение. Влюбился — сделал вторую глупость, третья глупость — смерть. Вы уже скоро сделаете вторую глупость или уже сделали?» Помню я хорошо этот вечер. Мы, т. е. я, Саня и Василий Иванович, часов около 5 играли в зале в преферанс. Как-то случайно я взглянул в окно и увидел 1 и 20. Я бросил на стол карты, накинул шинель и выбежал на улицу. Догнал их у угла. Я пошел с ними, дорогой догнали 34 и отправились вместе. Зашли в иллюзион, а затем направились на станцию. Прошли на аллею, несмотря на то, что шел мокрый снег с дождем. Прогуляли больше часу и пришли в собрание как раз на второе действие. Ставили «Дочь купца Балакирева»… Темно, писать бросаю.
11 июня. Работали сегодня нивелиром. Сначала разбили на пикеты, а потом начали нивелировать по направлению к вышке. Сделали до обеда три постановки инструмента. Вечером садили рассаду в огороде, а потом немного играли в городки. Погода стоит два дня нежаркая, а к вечеру небо заволакивается с запада облаками.
Читаю все Гоголя. Вчера прочел «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Представишь себе те пороки, которые изобразил Гоголь, и посмотришь на собственную жизнь и на жизнь других… И что же видишь? А то, что недалеко мы ушли от них.
16 июня. Встали сегодня в 6 часов, потому что дежурный недавно получил 2024271920132 и будил каждое утро до 6 часов. В 7 часов сделали наблюдения. Утро было солнечное и тихое, только иногда набегали легкие облачка и быстро исчезали из виду. В половине восьмого заведующий позвал в канцелярию, где и работали до 12 дня. Читал немного Гоголя, а остальную часть дня до 5 часов толкался из угла в угол, потому что болела немного голова.
В 5 часов пошли с М.Д. в лес. Определяли объем деревьев, прирост и кормили комаров. Вечером приехали А. и Веригин. Послал письмо В.И.
20 июня. Вчера вечером ловил с Налимовым и Щетневым ночных бабочек около школы, часов до 11. Я поймал двух, но одну помял так, что пришлось бросить. Налимов вместо бабочки поймал летучую мышь. Работали сегодня теодолитом с 7 до 12 и с 4 до 7, обошли все. После обеда ходили ловить бабочек к Широкой гати. Поймали тополевую ленточницу, две огневки и еще трех неизвестных. День был жаркий, и мы сильно устали, гоняясь за ними. Назад мы прошли через Широкое болото и опытное поле. Вечером купались и играли в городки. Ловили ночных бабочек и ничего не поймали, потому что ночь была ясная и холодная, а в такие ночи бабочки летают плохо.
23 июня. Работали сегодня с 4 до 6 около пруда. Возили тачками землю. Утром в 7 начали снимать внизу речную ситуацию при помощи цепи и экера и провозились с ней до 12 часов. Сильно устали и раскисли, потому что было очень жарко. Утром купил марок и открыток. Читал «Мертвые души».
25 июня. Вечером опять работали на мосту. День был пасмурный, работать было нежарко. Часов с 10 до 12 шел дождь, и мы сидели в палатках. Обеда сегодня не было, потому что его не стали варить в школе, когда мы пошли на работу.
Черт знает, плету какую-то бессмыслицу, глаза слипаются, хочу спать.
26 июня. Работали на старом мосту, но сегодня здорово устали, потому что жарко было работать, да и М.Д. не давал отдыхать. Вечером около 6 я пошел спросить у М.Д., можно ли нам идти домой. «Нет, надо поработать еще полчаса. Заведующий, когда подъехал, велел еще час поработать, а он уехал не более полчаса тому назад». Я не пошел больше, потому что устал как собака, так он дорогой все время говорил про непослушание: «На экзамене отметки, вы думаете, ставят за ответ? Не всегда. Например, Овчинникову по русскому языку поставили 5 за то, что он никогда и нигде не возражает и не спорит, а исполняет все беспрекословно. Какой же будет кондуктор, если не будет слушаться начальства, на что тогда чины, ордена, дисциплина? Что велят делать, то и делай!». Да, удивительный человек М.Д., ему начальство будет в рожу бить, он на то скажет «спасибо», но зато отведет душу на подчиненных. 50 с лишним лет прошло с тех пор, как Россия освободилась от крепостного права, а в людях, даже с высшим образованием, еще не исчез дух низкопоклонства и раболепства. За 300 лет так проникли они в кровь и плоть, так что за 50 лет не освободиться от них, еще долго они будут приносить зло, потому что слишком далеко проникли их корни. Срубленное дерево все еще дает побеги, знать, зло еще не умерло.
Исполняй службу так, как тебе говорят закон и совесть, но зачем финтить перед начальством и унижать того, кого можно? Нет, долго не устареет у нас Гоголь со своим «Ревизором» и «Мертвыми душами»!
18 июля. Утром учил лесоводство 10 билет. В десятом часу пришел М.Д. и рассказал, что у нас с Австрией, пожалуй, будет война. Хотя доказательств было немного этому слуху, но у нас сразу принялись обсуждать причины и последствия этой войны, так что до самого сна все обсуждали и спорили. Вечером ходили на охоту, но никого не убили. Играли в городки и купались.
19 июля. Работали сегодня до обеда. Сегодня узнали сначала от объездчика, а потом от Л., что объявлена мобилизация. Сибирская железная дорога на военном положении, изменено расписание движения поездов.
20 июля. Ходили в Иланскую с Овчинниковым, Онисимовым и Налимовым. Сначала зашли в церковь к литургии, которая только еще началась. Народу там было немного, пели кое-как, но мы дождались конца, ожидая проповеди по поводу мобилизации и ожидания войны. Ничего подобного не было.
Из церкви прошли на станцию, где прочитали «Сибирскую жизнь» за 18 число, № 4, ожидали газеты за 19 число, но почему-то никаких газет не пришло. Ничего особенного на станции не заметили, исключая семь вагонов с вчера приехавшими солдатами. Вечером играли в городки, а потом сидели и разговаривали до 10 часов. Уснули же часов около 12 ночи, потому что в 11 началась сильная гроза. Молнии сверкали очень часто.
22 июля. Вторник. Царский день. Утром решили сняться с К.И. в Иланской, но ему сегодня некогда, и мы снялись около школы вместе с первым классом. Говорили с К.И. и М.Д. про войну. В пятом часу К.И. вместе с заведующим приходили прощаться с нами, попросили меня сходить до станции за лошадью.
В Иланской сегодня оживление. Много пьяных, но буйных нет, потому что на станции находятся солдаты. Около 8 я увидел на станции К.И. вместе с Анной Александровной. К.И. сказал, что нужно ехать, т. к. на западе появились тучи. Попрощавшись с К.И., я зашел за лошадью и в полчаса девятого приехал в школу.
К.И. на станции еще сообщил мне, что Германия объявила войну России. Закатилось солнце Пойменской школы! Что-то будет с нами без К.И. и какова будет война? Плохо, очень плохо будет России, если она проиграет эту войну.
23 июля. Встал в 7 часов. После чая пошли на работу. Сначала хотели идти все. Но потом раздумали, потому что делать всем все равно нечего и бросили жребий, кому идти. Жребий пал на меня, Овчинникова, Онисимова и Щезнева. В дверях встретили заведующего, который заставил оставшихся из нашего класса тереть краску, а оставшихся из первого класса — возить землю на берег пруда. Работали до 12, сделали 25 пикетов. Сначала я стоял с рейкой на пикетах. Под конец работать надоело, и мы отправили разведочную экспедицию в огород за редиской, которая вернулась с добычей.
После обеда выучил 11 билетов лесоводства. В 4 часа приехал Носков с Налимовым от доктора (Носков болен животом) и сообщили, что немцы перешли русскую границу и подходят к Варшаве. Скоро по Сибирской дороге пройдет 80000 японцев на помощь России и скоро объявят три рекрутских набора: будут брать родившихся в 1893, 1894, 1895 и 1896 годах. Если это правда, то из нашей школы пойдет 15 человек. Последнее известие всполошило всех.
Вечером заведующий забрал у Ц. ружье за то, что он стрелял у пруда в диких голубей и влез в окно.
Вечером долго не спали, обсуждали военные дела. Известий верных не получали с войны уже давно, потому что газеты на станции раскупаются раньше своего прибытия. Сегодня солдаты на станции разбили лавочку.
26 июля. Вечером в 6 и почти весь день учил лесоводство. День сначала был пасмурный, но к вечеру выглянуло солнышко. Откуда-то узнали, что германцы бомбардировали Москву, в которой разрушили два дома, а затем ушли обратно. Ходили в баню. Вчера отправил письма В.И. и маме.
27 июля. Мыли утром полы во всей школе. Учил лесоводство, но мало. Больше знать все равно не будешь или, как говорят, «вскоре Бога не умолишь».
День был жаркий. Вечером, когда уже легли спать, приехал Л. Он сначала зашел к М.Д., а потом к нам. Мы сначала притворились спящими, а когда он пошел назад, мы все вскочили и стали спрашивать про войну. Л. сказал, что ничего не знает, но у него есть газета. Мы попросили принести газету, притащили лампу и стали читать газету вслух. В спальне настала гробовая тишина. Все превратились в слух. Из газеты мы узнали, что немцы взяли три города: Калинич, Чепетохов и Бендин, а наши сожгли две немецких станции и подвигаются в глубь страны, тесня немецкие войска, которые сжигают все на своем пути.
29 июля. Приготовили инструменты, стали дожидаться экзаменаторов, которые заставили ждать себя довольно долго. Наконец в 10 явился весь комиссионный персонал, и начался экзамен по геодезии. Сначала вызвали меня и Овчинникова. Меня спросили про производство нивелировки, а его про устройство нивелиров и дали обоим провести нивелирование. Для нивелировки взяли три пикета продольных и два поперечных. Только поставили инструмент, как пошел дождь, но хорошо, что быстро закончился. Вскоре подошли экзаменаторы, которые спросили Овчинникова, а меня больше так и не спросили. В 12 засов начался экзамен по законоведению. Спрашивать начали с конца списка, так что я отвечал последним, во втором часу. Спросили меня про книги, какие ведутся в канцелярии. После экзамена сдал библиотеку Холманскому.
В 5 объявили отметки. У меня по черчению и математике 4, а по остальным 5. Когда прочитали отметки, поздравили нас с окончанием. Меня, Овчинникова и Онисимова обещали представить к награде. Заведующий снял нас всех около пруда, а затем снимал Носков.
Вечером играл с М. в шахматы, выиграл у него две партии. Легли спать в 12, но уснули не скоро. В спальню залезла мышь, мы долго смеялись сами над собой, потому что каждый боялся, чтобы на него не села мышь, и лишь только она подбежит к кому, тот сразу же забирался под одеяло.
30 июля. Провели в школе последний день. Встали в 7. Спать сегодня можно было и дольше, но почему-то не спалось. С самого утра стали укладываться. В 10 начался дождь и шел часа полтора. Взяли отпуск у заведующего и пошли прощаться с преподавателями. Простились со всеми очень сердечно. В половине шестого выехали на станцию. Погода стояла очень хорошая. Солнце склонялось к западу и обливало всю окрестность мягким светом, как будто хотело в последний раз показать в возможно лучшем виде школу и Иланскую.
Зашли сначала к фотографу за карточками, но они не были готовы, а затем на станции выгрузили наш багаж. Вскоре подошел № 11, но многих еще не было. Тогда Онисимов попросил купить ему билет, а сам пошел искать ребят и притащил их за 20 минут до отхода. Они, оказывается, хотели купить вина по случаю выпуска, но вина не нашли и пили пиво.
На прощание расцеловались, и мои коллеги в 8.47 отправились по домам. Остался я с Порюкиным. Наш поезд пришел еще в то время, когда стоял № 11. Но так как он стоит в Иланской 3 часа, то мы с посадкой не торопились. После отхода № 11 я пошел искать места и нашел нижнюю полку в заднем вагоне. Но вагон оказался запасным. Тогда я нашел место в переднем вагоне. Перенесли туда багаж, закусили и через 3 часа и 17 мин. покинули Илань.
Прощай школа и школьная жизнь!
Нижнеудинск
5 августа. Проснулся часов в восемь или девять. Точно не знаю, потому что часы встали. Написал прошение. В первом часу пошел в город на почту и опоздал, потому что долго стоял у перевоза. Народу с этой стороны ехало немного, но зато на городском берегу и на мостике была давка. С почты пошел к Козловскому, но дома его не застал. Там был только его отец. Я просидел у него больше часу, затем посмотрел немного на переправу и пошел на почту. Толя уехал в Иркутск, как сказал его отец. В гости к брату. Но я думаю, не застал Толю из-за Я. Черт возьми, плохо, если ее здесь нет. Дома познакомился с подпрапорщиком. Был у вечерни, но недолго. Из церкви прошел в сад и встретил У. и М. Зашел еще раз в церковь, как раз к шапочному разбору угадал.
7 августа. Вчера говорил, что не вижу никого из нашего трио. Сижу сегодня у окна, бренчу на балалайке, посматриваю на улицу, вижу, идет Но викова с двумя какими-то дамами и направляется к станции. Я надел тужурку, обошел вокруг нашего дома и догнал их. Поздоровавшись с Новиковой, спрашиваю у нее: «Где же Янчуковская?»[49] — «Ее здесь нет», — отвечает. «А где же?» — вновь спрашиваю я. «В Иркутске». — «В Иркутске, вот так раз! Что же она там делает?» — «Я право не знаю, говорить ли вам, — как бы смутившись, проговорила Н., — она вышла замуж». — «Замуж?» — изумился я. «Я сама не знаю, как это случилось. Я была в У. и вдруг получаю от нее письмо, в котором она просит меня приехать немедленно…».
Я простился с Н., не дойдя до станции, и побрел назад. Вот так штука, черт возьми! И как могла она выйти за какого-то Попова? Ведь Толька с ума сойдет! Неразбериха, право, черт знает какая. Рассохся так недолго существовавший наш милый союз, в котором Я. была связующим звеном. Н. остается в стороне. Будем опять ходить с Толькой на охоту. Пока я здесь живу, больше ничего не остается делать. Другой Янчуковской не найдешь!
Проходил сегодня весь день как шальной. Я скорее бы поверил, если бы мне сказали, что она вышла замуж за Тольку. А с этим я никак не могу согласиться. Не по любви же она за него вышла, этого не может быть. Настоящий гордиев узел, и мне не разрубить его. Буду ждать Тольку.
Вечером в 9 часов пошел на станцию. Сегодня отъезжает артиллерия, и потому собралось много провожающих. Провожали с музыкой и плачем. Когда ушел первый эшелон, ко мне подошла Н., попросила проводить ее домой. Всю почти дорогу разговаривали про Янчуковскую. Из города я пошел опять на станцию и пришел как раз к отходу второго и третьего эшелонов. Публика уже разошлась. Я прошел по платформе два раза и тоже пошел спать.
18 августа. Понедельник. Встал и после чаю сходил на станцию. Думал получить письма, но ничего не получил. В 12 пошел в город на почту и на обратном пути зашел к Козловскому, но не застал его. Он ушел на охоту. Читал журналы и играл на балалайке. Вечером был в иллюзионе, ставили «За честь фамильного герба». Видел М. и многих реалистов, а еще из прекрасного пола С. День был хотя немного пасмурный, но хороший, нежаркий.
19 августа. Ходил утром на станцию за телеграммой. Видел Александра. Во втором часу пошел на охоту в Рубахину. Застрелил за Длинным озером чирка. Через Рубахину перешел около деревни на полуостров, на острове выстрелил в утку и не смог ее застрелить: как выстрелю, она ныряет. Наконец забралась куда-то под берег, так что я не мог ее найти. Когда я был на полуострове, начался дождь и мочил меня всю дорогу.
20 августа. Встал в 8 часов и пошел искать варенье, которое должен был послать В.И. из Тайшета с № 22. Поиски не увенчались успехом. Сходил сегодня раз десять на станцию и раз в город. Набивал патроны. Вечером видел С-у и еще некоторых. Ночь была очень хорошая. Лунная и тихая. Я прошлялся до 10 часов. Гулять только одному скучно! Плохо все-таки без дела жить. День был с утра пасмурный, но под вечер облака разошлись.
21 августа. Дни идут одинаково: сегодня то же, что вчера, и завтра то же, что сегодня. Встаешь часов в восемь. До 9 одеваешься, пьешь чай. В 9 идешь на станцию за телеграммой и газетой и прочитываешь первую на станции же. Дождешься № 3, а иногда пробудешь на станции до его отхода. Посмотришь письма и идешь домой. Прочтешь газету и идешь в слободу или в город. В час чай или обед, а после опять идешь куда-нибудь. Вечером — в сад. Хотел сегодня сходить к Д., но узнал, что его еще нет. В Н.У. я потом не пошел. День был пасмурный. Часто шел дождь.
22 августа. Жду со дня на день назначения и все еще не могу дождаться. Сегодня вечером было лунное затмение. Ходил играть в шахматы к Крутикову и часа в два выиграл у него четыре партии да две у Маслова. В слободу сходил сегодня всего раз. День был облачный, хотя часто проглядывало солнце. Несколько раз принимался идти дождь. Сейчас на небе нет ни облачка. Если не просплю, пойду завтра на охоту.
24 августа. Встал в 9 часов и после чаю пошел к обедне. Служили сегодня долго, так что я из церкви пришел уже в первом часу. Был сегодня в городе. Вечером с Ваней А. были в иллюзионе «Фурор». Ставили сегодня «Под маской». Проводили из иллюзиона Галю и немного посидели у них.
25 августа. Утром шел сильный дождь. Купил телеграмму и газету «Новое время». Около 4 часов ходил в слободу. Когда я подходил к Уде, услышал крик. Сначала не мог определить, откуда идет крик. Потом взглянул нечаянно на паром и увидел, что коровы, которых на нем везли, бросились в воду, а кричат люди на пароме. Коров снесло вниз от парома саженей на сто, а потом они выбрались на берег. Видел несколько табунов отлетающих журавлей. Вечером был в саду с Удовенко. Домой пришел в 8, а затем играл в преферанс. Пульку кончили в двенадцатом часу. Я проиграл больше рубля.
26 августа. Несмотря на то что я лег вчера в первом часу, проснулся в 8 часов. На станцию за телеграммой не пришлось идти, потому что принесли на дом. Но я ходил к № 3 за письмами и ничего не получил. На обратном пути встретил Лизу и проводил ее до больницы, куда она пошла лечиться от бессонницы. Ходил в полицию с домовой книгой. Вечером починяли с В.И. крыльцо. В 7 часов пошел в сад и встретил А. Суд-a. Он меня познакомил с двумя барышнями, и мы отправились гулять. Барышни мне не понравились, и я счел за лучшее удрать от них. Встретил еще Ваню Алистратова и погулял немного с ним.
1 сентября. Хотел идти сегодня на охоту, но проспал, потому не пошел.
Был у интендантского чиновника, к которому хотел поступить до назначения на службу, но он ничего определенного мне не сказал.
В третьем часу пошел к Козлову за учебником немецкого языка и от него прошел к О.П., но дома ее не оказалось, и не знаю, придется ли мне с ней заниматься. День был хороший, но дул с востока холодный ветер. Сегодня служили молебен по поводу Галицейской победы, и вечером на станции была устроена иллюминация.
Вчера видел Ц., он приехал на два дня в отпуск. Говорит, что заведующий очень притесняет, не дает даже охотиться
5 сентября. Ходил по грибы в город с Саней, с 1434353234 и 1519162923. Набрали по полной корзине. Через Уду переезжали у водокачки. Вечером был на станции в кинематографе, ставили «Дочь нашего времени». Картина довольно интересная, из жизни американских миллиардеров.
Играли в преферанс 4 часа.
День был с утра пасмурный, но потом ветер разогнал облака и выглянуло солнце. Мел ограду.
8 сентября. Был сегодня у обедни. После играли в преферанс, но недолго, потому что мне не хотелось играть. Играл на балалайке, сначала в сенях, потому что В.И. спал, а затем К. попросила меня сыграть, у них я просидел около часа. Вечером пошел гулять на станцию, встретил К. и В. Прошлялся с ними до 8 часов.
9 сентября. Написал сегодня три письма: матери, Онисимову и в школу. Был в слободе. Вечером долго сидел у ворот, дожидался К. Хотел идти в иллюзион, но Саня не дала денег. Я разозлился и ушел гулять. Дорогой встретил К. и В. И еще телеграфиста, который шел с ними на репетицию. Я прошел с ними сначала на станцию, потом дошел до собрания и пошел домой, а на репетицию с ними не пошел, за что К. назвала меня «ерундой
на постном масле».
Смущает меня сейчас денежный вопрос. У Сани просить не хочу, а больше достать негде, так как занимать ни у кого не хочу. Съездить разве в Красноярск, в управление, и там узнать о назначении? Но на поездку нужно не менее 10 рублей, а взять их негде.
12 сентября. Около часа вышел на станцию из дома и встретил около ворот З. и Т. Из Нижнеудинска выехали в 2 часа ночи. Спать сначала не хотелось, и мы долго сидели, зато дремали днем. В Иланскую приехали в три дня. Я проводил их до сада и пошел в школу. Дорогой встретил А.А. В школе застал только трех человек, остальные были на работе. Встретили меня с восторгом, спрашивали, зачем приехал, надолго ли, что нового в
Н.У. и т. д. Заходил к заведующему.
16 сентября. Сегодня отъезжали от нас квартиранты. Я почему-то тоже как будто собирался куда-то ехать. Весь день ничего не делал, только нарвал З. рябины для бус. Собирался сегодня ехать на пашню, но раздумал. Вечером пошел в собрание. Сегодня ставили малороссийскую комедию. Женские роли играли З. и Т. И сыграли хорошо. Народу было много, особенно реалистов и гимназистов. С барышнями не гулял, а только на танцах разыскал Т. и З. З. попросила меня проводить ее, и я стал дожидаться конца танцев.
Ночь была не очень холодной. Простившись с Т. и ее кавалером, мы долго еще сидели на крыльце. Долго не забуду тебя, ночь!
17 сентября. Лег вчера в пятом часу утра, а проснулся около восьми. И больше уже не спал. В 9 часов ко мне заезжал Д. и звал к себе на пашню, но я не поехал. Ходил с домовой книгой в город около часу дня. Подбирал в саду сор и выносил рамы на улицу. В 4 часа пошел заниматься по немецкому языку и после урока прошел прямо в слободу к Сане. Дорогой встретил З. и Т. Саня из слободы пошла в гости вместе с Гесей, а я занес домой покупки и тоже ушел гулять, заперев на ключ В.И. (он спал).
Вчера я попросил 3119162 266231532 погулять… Она пришла с Т. Я их встретил и пошел с ними на станцию, и черт знает отчего «барометр упал». Я шел, как невольник. Дорогой присоединился еще один кавалер, и я проклял 40 раз и его, и Т., и З., и самого себя. Наконец, проводив З., я пошел домой. Закрыл сначала окна, потом хотел закрыть двери, но ключа не нашел в кармане. Сначала не мог сообразить, куда мог исчезнуть ключ, и только немного погодя вспомнил, что З. брала его смотреть и положила к себе в карман. Скверный вечер!
18 сентября. На урок О.П. пришел прямо со станции от № 3, у которого я покупаю телеграммы. Учился читать и писать буквы немецкого алфавита. В 11 ходил в слободу за бумагой и изрядно помесил грязь, т. к. с утра до 2 часов дня шел дождь. В 4 опять пошел в слободу за мылом, но мыла не нашел во всей слободе.
Вечером встретил З. и Т. и пошел вместе с ними на станцию, а затем, проводив Т., немного гулял с З. Они собираются ехать в Иланскую и приглашают меня. Нужно как-нибудь удрать с ними. Писал немного по-немецки.
19 сентября. Также как и вчера, ходил заниматься по немецкому языку. После 11 часов, уже дома, учился писать по-немецки. Ходил вечером на станцию и прошел затем до горки, где встретил Татьяну Петровну с Г. Г. Приглашала меня быть завтра ее кавалером (завтра день флажков, и Г. идет с кружкой), но я отказался и вместе с З. и Т., которые проходили мимо, когда я разговаривал с Т.П. и Г., ушел в слободу. Из слободы прошли на станцию. Дорогой все время смеялись над тем, как я пожертвовал последним отдыхом. Пока мы гуляли сегодня, я носил З. зонт, потом ей стало жарко, и она отдала мне пальто. Около дома Т. я повернулся и пошел назад с зонтом и пальто, но З. догнала меня и утащила мою шинель. Расстались через полчаса.
20 сентября. Сегодня была продажа флажков русских и союзных нам держав. Заниматься я не пошел, а пошел сначала в церковь и оттуда с крестным прошел на базарную площадь, на которой собрались все учащиеся и священники из всех трех церквей. Служили молебен. После молебна пошел домой и встретил дорогой Саню. Она сказала мне, что З. ходит с кружкой и спрашивала меня. Я пошел искать ее и едва разыскал на базаре, но нашел уже поздно, т. к. кавалер у нее уже был. Пройдя с ними до управы, я вернулся домой и после обеда пошел с кружкой Г. Хуже всех жертвуют евреи: положат копейку или две, не больше. Вечером встретил З. и. Т. и, проводив Т. домой, немного погулял с З. Домой пришел в 8 и, получив от Сани 17142724103414, лег сразу спать. День был ясный и теплый.
21 сентября. Воскресенье. Утром ходил с Т. на станцию с кружкой к № 3, от него ушли домой и больше пожертвований не собирали. В 4 часа уносили в управу кружки. Вечером был в иллюзионе, ставили «Палата № 13», а в 9 пошел на спектакль «Во дворе во флигеле» в то же железнодорожное собрание. Проводил из собрания З.
22 сентября. В 9 пришел на станцию, и пришел как раз в то время, когда на платформе служили молебен, после которого стали собирать пожертвования в пользу раненых воинов. О.П. тоже ходила с кружкой, и поэтому я не пошел заниматься. После молебна играла музыка. На станции я встретил Галю и проводил ее до дома. На обратном пути встретил З. и Т. и хотел дойти с ними до конторы, где они хотели взять билет, но, заметив, что они дуются, ушел домой. Был у Д., учил вальс «Первый бал». Вечером на станции была иллюминация. Видел З. и Т.
26 сентября. Пятница. У № 3 видел объездчика с Поляны Гунько О. Он ехал вместе с лазаретом в Москву, но захотел побывать дома, и поэтому едет с № 3. От него я узнал, что К.И. ранили, но где и как не знаю. Хотя сегодня и праздник, в церкви я не был. В 12 часов пошел к Д. Играл у него на балалайке и читал. Кроме меня приходили еще М. и Александров. Вечером гулял, З. и Т. не видел. Домой пришел в 7 часов. На улице было уже совсем темно. Солнышко закатилось в шестом часу и день уже не дольше 10–11 часов. Погода все время стоит хорошая, только сегодня вечером немного брызгал дождь. Листья с деревьев уже упали. Лес обнажился… Поля опустели… Получил письмо от Володи.
27 сентября. Занимался сегодня по французскому языку, но недолго. Дорогой попал под дождь и изрядно вымок. Выкрасил в спальне пол. В 4 часа пошел смотреть пленных австрийцев, но дорогой устыдился самого себя, что иду смотреть на них, как на зверей, и повернул назад… Между пленными, большую часть которых составляют поляки, много раненых, у одного оторваны обе ноги, он все время плачет и жалуется, почему его не убили: «У меня там, на родине, осталась жена, двое детей…».
Вечером видел Т. и З. Играл с Саней в карты.
30 сентября. Познакомился у О.П. с учительницей из железнодорожной школы. Утро было холодное. Дул сильный ветер с севера. После 12 часов пошел спать и спал часа три. В третьем часу пошел в слободу и замерз. Хотел пойти к Козловскому, но от реалистов узнал, что он болен, и не пошел. Вернувшись из слободы, сидел у окна и играл на балалайке в надежде увидеть З. Немного погодя З. вышла из дому и направилась, по моим расчетам, в слободу. Я надел шинель и пошел за ней, но только дошел до мостика, увидел, что З. идет назад. Поклонившись ей, я прошел по горке, так как в слободу идти не хотелось, и по нижней дороге прошел на станцию. Но до станции не дошел, т. к. встретил Л.К. Саукова и пошел с ним назад. Вечером пошел на станцию, встретил З. и немного погулял с ней. Был в церкви и провожал с Ваней У.Ш. и его К. Рано лег спать.
1 октября. Получил повестку на заказное письмо. Не знаю, или пришло назначение, или карточки Константина Иосифовича.
На станции увидел пленных австрийцев, но не на платформе (их туда не пускают), а около сада. Со станции с одним реалистом прошли на солдатскую станцию, где стоял эшелон пленных. Большинство австрийцев умеют говорить по-русски, так что с ними можно свободно объясняться. Но среди германцев умеющих говорить по-русски мало. Один германец попросил у меня денег на хлеб, я дал ему 20 копеек (по-русски говорить не умеет). Все пленники жалуются на холод, и видно, что сильно мерзнут в своих шинелях. Почти все они ранены: у одного изрублена вся голова и проткнута пикой рука, у другого перерублен нос и видно пулевые раны. У одного прострелен в двух местах козырек у кепки на расстоянии полсантиметра от головы.
Вечером долго гулял около дома, надеясь увидеть З., но напрасно ждал. Был в иллюзионе и поссорился за преферансом с Саней.
3 октября. Занимался сегодня с О.П. по французскому языку. Шпаклевал окна во второй квартире. Проводил до школы Галю и Лизу. З. не встретил. День был холодный.
4 октября. № 3 сегодня опаздывал, и поэтому я его на станции не застал. Видел у О.П. знакомую учительницу. Сходил два раза подряд в лавку к Фролову. Встретил З. на горке. Она сегодня не подала мне руки, потому что я прошлый раз сказал ей, что она «забавно» подает руку. Мне нужно было сказать, что «красиво или мило», а я сказал «забавно». Ходил вечером к обедне, но в церкви был минут 10, а остальное время гулял около церкви. С З. больше не виделся. Днем красил окна. Доигрывали сегодня старую пульку и не могли доиграть, потому что В.И. много наставил на верх. День был холодный.
5 октября. Носил утром В.И. ящик на паровоз и был в церкви у обедни (сегодня воскресенье). Хотел сходить в собрание на молебен, но сначала пришел рано, а затем — поздно. Вечером видел З. и Т. Т. что-то хмурится на меня, из-за чего, не знаю.
В общем, весь день сегодня прошлялся, хотя даже и погода не благоприятствовала этому, так как весь день дул холодный ветер, подымая пыль, или шел снег. Был в собрании на спектакле «Разрушение Помпеи» и ушел сразу после танцев. Настроение скверное: тоска, скука и черт знает что. Хотя бы в школу съездить. В собрании во время антрактов все время хотелось спать, ибо сегодняшнюю ночь спал мало. До 12 играли в преферанс, а потом я часа два возился с карточками и письмами.
7 октября. К О.П. сегодня пришел рано и не застал ее дома, но ждал недолго. Занимался сегодня по французскому языку. Выкрасил сегодня только одни двери и больше ничего. Ходил вечером гулять, но никого не видел. Доиграли старую пульку, в которой я выиграл 3 р. 29 коп., и сыграли еще одну, в которой я проиграл 39 коп. Лег спать в 12 часов.
8 октября. Получил письмо от Шуры. Сегодня у О.П. не занимался, так как она куда-то ушла. Ходил в слободу за краской и видел около мостика З. Учил почти весь день немецкий язык. Вечером ходил гулять, видел З. и Т., но не подошел к ним, а пошел с К. и Удовенко. В 7 часов ходил на станцию за дрожжами и почему-то пошел через II класс. Только открыл двери, смотрю, сидит М. Майорова. Я поклонился и прошел мимо. На улице целая буря, вихрь с пылью и дождем.
9 октября. Проснулся сегодня в 7 часов, но вставать не хотелось, потому что дел спешных не было, и я встал около 8 часов, когда загремели в столовой посудой. На улице было тихо и шел сухой снег. Напившись чаю, я пошел на станцию, а оттуда в слободу, в книжный магазин за тетрадками. Только пришел домой и разделся, как увидел в окно З. Она шла из дома и направлялась к Т. Я загадал, если оглянется — 3522532157, а не оглянется, значит, нет. И она, не дойдя немного до угла, оглянулась!
Занимался по французскому языку у О.П. Выкрасил двери в столовой. Вечером пошел на станцию, а оттуда вместе с В. Удовенко и Мишей Грейчером прошел в слободу до собрания и остался в нем смотреть картины, а они ушли. Картины были довольно интересные, гораздо лучше, чем те, которые в последнее время шли в нашем иллюзионе. Из собрания прошел на станцию и побродил еще около дома. Слишком уж хороша была ночь! Снег прошел, и на одной половине неба мерцали звезды, а другая была закрыта легкими облаками. Морозило. Жаль, что не с кем было гулять. Я прошел даже мимо дома З., но так и не увидел ее. Вечером приехал В.И., и мы играли в преферанс до полчаса второго.
11 октября. День, в общем, прошел неважно, так как ни разу не видел З., несмотря на то, что ждал часа три. На улице утром было -5, холодно, несмотря на то, что пасмурно. Был в слободе. Готовил краску и шпаклевку шпаклевать в зале полы. К О.П. ходил с Гесей. Написал Ш.Б. письмо.
12 октября. Проснулся сегодня около 7 часов от сильного ветра, который стучал крышей, свистел, хлопал ставнями и нанес песку со снегом.
Сегодня воскресенье, поэтому к О.П. не ходил, а ходил на станцию за телеграммой и едва дошел назад. Ветер был до того сильный, что нельзя было открыть глаза и отпустить руки от фуражки, так как ее сразу сносило. Красил с Саней полы в зале и в кухне. Вечером видел З. и. Т.
Играли в преферанс. Мне страшно не везло, и я остался в проигрыше.
13 октября. Утро было настолько холодное, что я, возвращаясь на станцию, чуть не отморозил уши. Красил на второй раз зал и кухню.
Надеялся сегодня получить письмо, а получил шиш и злился все утро. Видел в окно, как З. пошла в слободу, и не имел возможности удрать за ней, ибо был одет в малярный костюм. Занимался у О.П. по немецкому языку. Вечером ходил гулять и встретил К. с Бекиш., которая давно уже порывается познакомиться со мной и, как говорила К., просила ее познакомить нас несколько раз. А мне ее знакомство не особенно улыбается.
Ходил в слободу и встретил толпу реалистов, возвращавшихся с экзаменов с пением и криками. В церкви сегодня служили молебен по случаю победы русских на Висле. День был ясный, но ветреный и холодный. Ночью выпал небольшой снег.
16 октября. Видел сегодня во сне Янчуковскую, но вчера даже и не вспоминал о ней. Переходили сегодня на новую квартиру, и я утром на станцию не ходил. Только вечером ходил к О.П. Видел несколько раз в окно З. День был пасмурный, и почти все время шел снег. Вечером пошел в ж.д. собрание на спектакль «Ни минуты покоя». Ожидал встретить З. и ошибся. Ни реалистов, ни гимназисток не было, а самое главное, не было З. Поэтому время прошло скверно, и я после спектакля сразу ушел домой. Ровно месяц тому назад я тоже был на спектакле, но, Боже, какое сравнение!
17 октября. Спал сегодня плохо: все видел во сне З., несколько раз просыпался. К О.П. ходили сегодня утром и дорогой изрядно замерзли, так как дул холодный ветер. С 12 до 4 помогал переносить вещи и только около 5 пошел гулять. Ветер утих, и небо очистилось, но сделалось еще морознее. Мне приходилось несколько раз тереть нос и уши. Гулял с К. и В.У. Ходил в баню.
19 октября. Пролежал сегодня весь день в кровати, а так хотелось сходить погулять. Вечером был доктор.
20 октября. Чувствую сегодня себя лучше, кажется, помогли порошки. На улицу не выходил, а день сегодня хороший, теплый. Играл на балалайке и смотрел на улицу. Вечером доиграли старую пульку, в которой я проиграл 1 р. 40 коп.
21 октября. Слава Богу, поднялся сегодня на ноги и первым делом сходил на станцию посмотреть письма. Встретил З. и Т. и узнал, что они идут в собрание. День сегодня был теплый, и я использовал его полностью, ибо шлялся не переставая. Был у меня Витя Петров. Вечером пошел в собрание. Сначала все шло немного неладно, потому что не с кем было гулять, но затем пришла К. и познакомила меня с Е. Никульской, за что я ей очень благодарен, т. к. Е. мне очень понравилась. Мне везет на знакомства с польками, т. к. Елена тоже полька. Пришел домой в 3 часа, проводив Е. в слободу, а вместе с ней целую компанию ее подруг.
24 октября. Душа моя мрачна! Мечты мои унылы! Почему? Да потому что пошел сегодня в 12 часов в город с намерением встретить Е. или, по крайней мере, К., и не встретил никого. День сегодня теплый. Идет снег, то хлопьями, то мелкий, ложась ровным войлоком, так как ветра нет ни малейшего. К О.П. пошли сегодня в четвертом часу. Назад я шел один, т. к. Геся остался у О.П., и прошел прямо в слободу.
25 октября. Суббота. День был ясный и теплый. Выпавший вчера снег почернел на дороге, смешавшись с песком и почти растаяв. Сегодня, как и вчера, почти весь день прошлялся безрезультатно, хотя Елену видел на мосту, когда она шла из гимназии. Но с ней были незнакомые мне гимназистки, и поэтому я не подошел к ней. Вечером пошел в церковь, но почти всю службу проходил по улице, сначала с К., а затем присоединилась еще Шура, и мы втроем часа полтора гуляли по шоссе.
Да, черт возьми, давно ли я сидел у окна и караулил З., и думал, что 352263522929. Только думал!
26 октября. Воскресенье. Пошлялся сегодня изрядно, черт возьми, два раза в город и два раза в слободу. Сначала пошел в город к обедне и пришел туда уже к «Достойно…». Затем в 2 часа пошел с Саней. Она пошла к Петровым, а я двинулся в город, прошел по Береговой до перевоза, затем поднялся на горку и прошел около гимназии к мосту. День, также как и вчера, был теплый. Вечером встретил К., В., Ш. и Г. (товарища по училищу). Погуляв немного, мы пошли в иллюзион, но затем раздумали и пошли к К., где и просидели до 9 часов. Пили чай, играли на балалайке и гитаре.
27 октября. Получил сегодня назначение в Красноярское лесничество. Когда шел со станции, встретил К. и Ваню У. Они сегодня не пошли заниматься вследствие наледи на р. Уда. Весь день сегодня прошел в походах: утром ходил с Саней к портному, потом к Олегу Павловичу, потом к Козловскому, но не застал его дома, а вечером путешествовал около своего дома.
Отчасти я доволен назначением, а с другой стороны, не хочется расставаться со здешними знакомыми, между которыми немало хороших людей, например, К., Ваня У., Толя Д. и Елена Никульская.
Кончилась моя школьная жизнь, теперь жизнь пойдет из-за куска хлеба! Теперь пойду я к жизни новой, царю, Отечеству служить!
29 октября. Встал в 8 часов и после чая прошел с В.И. на станцию. Дорогой встретил З. с подругой и с ними же прапорщика Твордовского, который в августе жил у нас. На станции купил телеграмму и пошел скорее назад, надеясь догнать З., но они шли бодро, так что я увидел только их спины. Ходил два раза к портному, чтоб его черти взяли, и только на второй раз он сделал примерку моей шинели. Был у Тольки. Болтали про охоту, про войну, читал его стихотворения, но мало: все не показывает, каналья, а пишет ладно. Не забыли и Я. Вечером на станции видел З. Собирался сегодня в дорогу весь вечер: чинил ящик и укладывал свой скарб, которого набрался целый ящик. Завтра поеду. Весь день идет снег.
Красноярск
1 ноября. На станции просидел до 8.30, потом взял извозчика и поехал к Янисову. Думал, что приехал неудачно, а вышло наоборот. Мишку я застал еще в постели спящим. Однако, узнав о моем приезде, он быстро оделся. Он тоже получил назначение и сегодня в час дня уехал в Енисейск. День сегодня серенький, пасмурный. В 10 часов пошел искать канцелярию. Лесничий, человек средних лет, принял меня довольно хорошо. Проводив Янисова, я пошел в управление искать Каплана, окончившего школу раньше меня на один год. Выбрался на Большую улицу, а затем стал разыскивать управление, которое нашел через несколько минут. Просидев до 3 часов в чертежной, пошел к Каплану. Он снимает комнату со столом за 25 рублей. Поговорив, мы пошли искать квартиру для меня. Из четырех квартир, в которых мы были, я решил поселиться на Песчаной, но, к несчастью, без стола. Сегодня ночую у К., а завтра переберусь на новую квартиру.
5 ноября. Утром шел снег и перестал только к двум часам дня. Подал сегодня рапорт о выдаче мне обмундирования. В 4 пошел к Каплану, но дома его не застал, дожидался полчаса. Вечером пошли с ним в клуб, там ставили «Грех попутал» в пяти отделениях.
Познакомился с двумя барышнями, но не очень интересными. Публика была вся взрослая, ни одной гимназистки, и было страшно скучно. Ушел из собрания уже в третьем часу. Хотел написать письма, но ничего не написал.
6 ноября. Проснулся сегодня в 10, после ухода письмоводителя. После чая я ушел к Каплану и от него пошел в канцелярию. Лесничий был дома, но немного погодя уехал. Переписывал сегодня отчетную ведомость на сплавку леса. День сегодня теплый, даже тает снег. Вечером играли в преферанс. Я проиграл 46 коп.
19 ноября. Проспал сегодня до 10 часов и в канцелярию пришел уже в одиннадцатом часу. В канцелярию за весь день приходил только один посетитель. Был еще письмоводитель лесного ревизора со смешной прической в виде хохла. Гулял по Большой улице. Народу сегодня мало, потому что на улице холодно. Только разносчиков программ не меньше, нужда, должно быть, гонит на улицу и в холод. Около «Кинемо» подходил мальчик лет 8 и предлагал программу: «Барин, купи программу, замерз, хочу есть». Я сначала прошел мимо, потом вернулся и дал ему 20 коп. Проиграл две партии в шахматы. Долго сидели в столовой, разговаривали о войне.
20 ноября. Получали сегодня жалованье. Я хотел принять присягу, но не застал попа в церкви. Был Ефремов и два объездчика. День сегодня был хороший, теплый.
23 ноября. Воскресенье. Встал сегодня в 9 часов и чуть не задохнулся, так как комната была полна дыму. Одевшись, я пошел узнать, в чем дело. Причина оказалась очень простая: они затопили печь, а дым вместо того, чтобы пойти в трубу пошел в комнату, и только когда разгорелись дрова, тяга восстановилась. В первом часу пошел к Каплану и застал его в постели. Вечером был у Фетисова, а потом вместе с ним гуляли по Большой. День был не очень холодный.
28 ноября. День сначала был ясный и теплый, только к вечеру появились облака и подул с запада ветер. В канцелярию пришел в одиннадцатом часу: прочитал сначала письмо от Николая, а потом стал писать ему ответ, впрочем, не сразу. Я только прочитал письмо, как зашел мальчик, который носит нам газеты и журналы каждый день и все считает, сколько он «нажил» от продажи своего товара.
Прочитав два журнала, я стал печатать письмо, но не написал еще и половины, а препятствие уже явилось в лице бывшего объездчика по сплаву Кудзиева, который уехал 12 августа на войну добровольцем. Правда, я мог писать и в его присутствии, но разве можно утерпеть и не послушать рассказов человека, вернувшегося с войны. Природный кавказец, невысокого роста, с глубоко сидящими под нависшими бровями карими бегающими глазами, с почти голым черепом (ему уже около 40 лет). Кудзиев с самого начала войны говорил, что поедет туда, где пахнет кровью, и 12 августа уехал. Служил в казачьем объединенном полку, был ранен под Равой Русской и, вылечившись, приехал сюда, но сейчас собирается идти в Кавказскую армию.
Вечером был в «Кинемо», ставили «Снегурочку». Был у Каплана, он уговаривал меня учиться танцам, но я не согласился, мотивируя отказ недостатком финансов.
29 ноября. Работал на пишущей машинке. Приходил опять Кудзиев, но ненадолго. Отправил письмо маме. Вечером ходил искать батарею для электрического фонаря и не нашел нигде. На улице пурга.
2 декабря. Встал сегодня рано, потому что в 8 часов заказал лошадей, но их подали в 9. Заезжал еще в канцелярию за клеймом и билетными бланками. Также как и в прошлую поездку, вечер и день был пасмурный, но днем сегодня было гораздо холоднее. Приехал в Минино в 10 часов и, рассчитавшись с ямщиком, пошел к объездчику, но дома его не застал, так как он уехал в лес. И пришлось мне, грешному человеку, коротать день на земской квартире, хорошо еще, что взял книжонку, было что почитать. А то хоть волком вой, делать нечего, пойти некуда, на улице буран, даже собак, и тех не видно. Вечером пришел объездчик, и завтра решили поехать в Бугачеву. Просматривал от нечего делать свой дневник и памятную книжечку, которая все еще сохраняет запах духов Зоси, надушившей ее во время нашей поездки в Иланскую.
3 декабря. Пришлось еще, черт возьми, ночевать ночь на земской квартире. Сюда я приехал в 2 дня, а сход собрался только в 5. На земской квартире я потребовал лошадей, но хозяин отказался их дать, говорил, что я не имею права их просить. Я не стал с ним долго разговаривать и потребовал книгу для записи приезжающих. Он струсил, видя, что дело приняло плохой оборот, и сказал правду, что боится ночью ехать в Красноярск. Торопиться мне было некуда, и я остался.
В 4 приехала фельдшерица из деревни и через час уехала снова. Приглашала меня 7 числа на спектакль, говорила, что там много будет хорошеньких барышень. Я думаю съездить, если отпустит лесничий.
День пасмурный, дует ветер, иногда пролетает снег. Небо такое же тусклое и замерзшее, как оконные стекла в деревенских избушках, наполовину запорошенных снегом. Тихи и печальны сейчас деревни, даже собаку редко увидишь на улице. Сиротливо стоят избушки с покосившейся и как бы задумавшейся крышей, со щелевидными воротами, которые стоят наклонившись, стараясь найти опору.
Просматривал свой дневник за апрель, прочитал заметку за 14 число, где упоминается Янчуковская, с которой я познакомился при довольно странных обстоятельствах.
Дело было на Рождество в 1913 году… В этот день вечер был очень хороший, и я с несколькими реалистами бродил по улицам. Наконец они устали ходить, а домой идти не хотелось, и вот мы с общего решения отправились на солдатский вечер.
Из своих знакомых я знал там только одну Майорову, но у нее была такая злая свекровь, что я не решился подойти к ней, а стал отыскивать более подходящую для себя особу. К своей великой радости, я увидел Я., которую немного знал, и решил во что бы то ни стало познакомиться с ней. Я. стояла в небольшом коридорчике со знакомым реалистом. Они отпускали шуточки по поводу проходящей мимо них публики, среди которой прошел и я и, услышав их замечание, страшно обиделся. Написав ей записочку, я немного погодя подошел к Я., и мы стали знакомы на короткую ногу…

Зрелость:
фрагменты из дневников
Г.Д. Беспалова 1938–1939 гг.
(Г.Д. Беспалову 42 года)
В период зрелости человек активно включается в сферу трудовой деятельности, проявляет свою собственную индивидуальность в работе, семье, взаимоотношениях с людьми. Основное значение в зрелом возрасте играет деятельность.
В этих фрагментах дневников мой дед предстает уже взрослым, зрелым человеком, ответственным за свою работу и семью. К данному времени у деда уже четверо детей. Он многое повидал и перенес в жизни. Уже давно позади то время, когда мой дед, активный участник революционного движения, был адъютантом В. Блюхера, а затем членом Северного экспедиционного отряда. Позади и тот период, когда он был крупным руководителем в лесном хозяйстве, а затем репрессирован.
В данной сохранившейся части дневников дед как специалист среднего звена занимается насущными проблемами во вверенных ему лесничествах, активно борется с лесными пожарами. Иногда ему приходится проходить в день десятки километров пешком.
Село Покровское, 1938 г.
1 января. Нерабочий день.
2 января. Нерабочий день. Составлял отчет по кассе спецсборщика за декабрь 1937 г.
3 января. Закончил и отправил отчет.
4 января. Заносил в тетрадь описание количества вырубленной древесины в 1935–1936 и в 1936–1937 годах по Колымской и Покровской х. ч.
5 января. То же и подсчитал число дер. в лесос. № 124, 125, 108 и 109 Калымск. х. ч.
6 января. Вычертил лесосеки, отведенные в октябре 1937 г. в квадрате № 32 и 65 Калымск. х. ч. Составил план рубок на 1938–1942 гг.
7 января. Выехал в Калымскую х. ч. в 11 часов утра. Едва нашел лошадь для поездки. Пошел сначала в здешний колхоз, где запросили 22 рубля до Травной. Мне показалось дорого. Встретил председателя Травнинского колхоза и доехали с ним за 10 руб. Дальше поехали с Токаревым. Ночевали на Буграх.
8 января. В начале восьмого часа выехали. Проехали на Ключи. Хотели доехать до Кучака, но от Ковязина я узнал, что на Кучаке никого нет и сушилка не сделана. Дал задание Ковязину устроить сушилку. Выбрали место для пожарной вышки. Доехали до Травной и здесь ночевали.
9 января. Выходной день. Доехал от Травной до Покровского.
10 января. Уехал с лесохим. машиной до ЛПК. Составлял годовой отчет.
11 января. Работал по составлению годового отчета. Без меня некоторые формы Яковлев не может заполнить, и составлять отчет пришлось мне. Получил путевку на курорт. Да потом ругал себя, что взял, т. к. директор был против того, чтобы дать мне путевку. Я отказывался от нее в райкоме союза, но там сказали, что не смогут подыскать другого человека за столь короткий срок. Пришлось мне нехотя согласиться и взять путевку.
4 марта. Выехал в 7 утра из Травной до Бугров. Осмотрел места рубок в кв. № 6, 130 и 119. Уборка сучьев идет неплохо. Касаткин довез до Кучака, дальше поехал с Грушевским. Был на Ключах. Осмотрел, как идет сушка семян. Потом заезжал в кв. № 26, свежей рубки там нет. Накопилось много не вывезенного леса, и рубку там прекратили. Доехал до Кулаково, осмотрел рубки в кв. № 45 и 30.
6 марта. Выехал с Грушевским на Баярык через Кыртым. Узнал, что Кавязин в последнее время начал здорово пить. Это плохо. Работать будет слабо. А тут еще на курсы его послали. Доехал с Грушевским до Травной. Здесь празднуют масленку и все пьяны, в том числе и Токазов лыка не вяжет. Маня Токазова довезла меня до Н. Покровской, а там я ушел пешком. Пришел в Покровское уже в сумерках. Буранит.
20 марта. Воскресенье. Ночевал на Буграх, т. к. повалил снег и поднялась метель, а лошадь у Лаптенка устала. Дорога плохая. Сегодня утром выехали с Бугров. Метель перестала. День ясный, но холодный. Дорога убранная, мягкая. Снегу в лесу на 62–65 см. В Травной взял лошадь в колхозе. Уплатил за проезд до Покровского 15 рублей. В Покровку приехал в 3 часа.
21–22 марта. Занимался канцелярскими делами. Начал подсчет числа деревьев в кв. № 151. Составил отчет. Уехал в Артамоново. Из Покровки выехал в 10 часов, а в Артамоново приехал в 2 часа дня. Машина, на которой я ехал, дошла только до Ярково, а дальше не хватило бензина. Пришлось пересаживаться на другую. Дорога до Ярково плохая, расчистили ее плохо, сильно трясет. Местами дорога настолько узкая, что не могут разъехаться две машины. Сдал отчет. Хотел получить денег на отвод леса и расчет за заготовку шишек, но в ЛПХ денег не оказалось. Пришлось остаться до завтра.
23 марта. Яковлев в трезвом уме, но что-то ничего не делает. В Леспродторг привозили сапоги. Можно было взять для лесной охоты, но просидел и не купил ни одной пары. В лесхоз приезжать — так только расстраиваться. В конце 37 года можно было купить двух лошадей. Деньги были, и разрешение было. Не купили. А весной будут пожары, тогда скачи пешком. Из Артамоново уехал с Казанцевым. Получил от него деньги в госбанке 1000 руб., а дальше уехал на машине.
24 марта. Сегодня ночью опять упало много снега. Подсчитывал запасы в кв. № 151 и 152 Калымской х. ч.
25 марта. То же.
27 марта. День пасмурный и теплый. С Бугров уехал в Иску-Чебакову. Дорога плохая, и я почти всю дорогу ехал шагом. Лошадь взял у объездчика Лаптенка. Делал выборки с ведомостей о количестве заготовленной древесины в сезон 1937–1938 г. по квадратам.
28 марта. Обсуждали на производственном совещании места рубок на 1938–1939 гг. Вечером выехал в Никольскую.
30 марта. Уехал на Бугры. Дорога проложена с Баярыка на Бугры. Дорога не наезжена, и я все время ехал шагом. На солнце сильно тает, а я поехал в пимах. Начиная с 28 марта промачивал их ежедневно. Рассчитался с Лаптенком за лошадь и в 2 часа двинулся в Травную к Токареву. Снежный покров осел и в лесу достигает 50 см.
11 апреля. Обсуждали с директором ЛПХ план рубок на предстоящий сезон. Поссорился со своим начальником.
12 апреля. Хотел уехать в Артамонову, но не было лошади, а машины ходят редко. С полдня пошел дождь и лил весь остаток дня и ночь.
22 апреля. Сегодня до полдня работали, отводили лесосеки в кв. 126 с объездчиком и тремя рабочими. Около 3 ч. дня в кв. № 137 заметили лесной пожар. День теплый, и горело довольно сильно. Часа полтора тушили пожар. Огнем охватило площадь около 2,0 га. Пожар начался оттого, что дня три тому назад жгли сучья, и осталась тлеющая валежина, от которой сегодня и начался пожар.
1 мая. Уехал из Травной с почтальоном. День теплый. Распускается черемуха. Начинают зеленеть березы.
22 мая. Воскресенье. Производили пересчет леса в кв. № 48. Днем было много комаров, а к вечеру очень много мошки. Налезли они даже мне в сапоги и изъели до крови ноги. Нашли гнездо филина, а в нем трое птенцов. К вечеру стало холодно и пасмурно.
5 июня. День пасмурный и ветреный. Ходил с ребятами и Марусей удить рыбу на реку.
26 июля. Сегодня проводили выборы в Верховный Совет РСФСР. День был жаркий. Купались два раза.
6 августа. Ночью шел дождь. День был пасмурный, но временами шел дождь. Сегодня нам нужно было разведать трассу из кв. 173 в д. Дубровную. Взяли с собой проводника. Шли очень тихо, по 1,5–2 км в час. С 4 часов дня пошел дождь. Около озера Конуково проводник потерял направление. Я залез на березу и заметил вдали поля. Пошли на эти поля. В восьмом часу вечера, мокрые и озябшие, добрались до Дубровной. Ночевали у какого-то гражданина.
7 августа. В Дубровной нас должен был ждать техрук ЛПХ Доронин. Но из-за грозы он не приехал, т. к. тракт закрыт. Члены комис. решили обработать собранные материалы и к вечеру перебраться в Покровское, чтобы осмотреть дорогу из села Покровское в деревню Травную. При отборке материалов делать мне было нечего, и я в 6 утра вышел из Дубровной и пришел в Покровское в 8 час. 55 мин. За 2 часа 55 мин. прошел 16,5 км.
15 августа. Собирался в Калымскую х. ч. принять очищенные лесосеки, но меня вызвали по телеграмме в ЛПХ. Я все же доехал на машине (пошла в первый раз после долгого перерыва из-за ненастья) до Травной. Узнал у Токарева, как дела с очисткой, и вернулся обратно. Ребята скараулили мне машину, и я уехал в Артамонову. Приехал туда в 9 часов вечера.
16 августа. Подписал акты комиссии по осмотру трассы. Проверил ведомость запасов древесины. Узнал, что меня назначают начальником л/х группы (это уже третье предложение). Видя, что бывший начальник Яковлев совсем ничего не работает и что больше назначить некого, я согласился временно принять эту должность.
31 августа. Дал Яковлеву задание составить ведомость для передачи, а сам стал писать распоряжение лесоохране и Веселкову. В л/х хаос, неисполненные бумаги лежат чуть не за два месяца. За что не хватишься, все не сделано. Работал сегодня с 6 утра до 10 вечера.
15 сентября. Сегодня бухгалтер л/х гр. Г. с полдня на работу не вышел. Выпил лишнее. Выполнял разные канцелярские работы. Писал объездчикам распоряжения о принятии противопожарных мер.
16 сентября. Утром пришел бухгалтер Г. и заявил, что работать он сегодня не будет, с похмелья. Я написал ему выговор, а он подал заявление об увольнении. Поехал с Казанцевым в Ярково, получил тысячу руб. денег под отчет, а зарплата лесоохр., в сумме 3100 руб., опять осталась невыплаченной: нет денег в банке. Ждал в Ярково попутную машину с 2 ч. до 6 ч. вечера. В Покровскую приехал в 7 часов вечера. День дымный, пахнет гарью.
17 сентября. Выполнял разные работы по канцелярии. Составлял план рубок на пятилетку в Калымской и Покровской х. ч. День теплый (+26) и дымный.
18 сентября. Копал с ребятами картошку. Вечером с Кузнецовым уехал в Карбаны. Ночевал у Аскарова в сенях.
19 сентября. Ночью проснулся, пахнет дымом. Я разбудил Аскарова. Он залез на крышу, но признаков зарева нигде не было. Утром сходил в контору л/уч. Взял разбитую астролябию с трубой. В 10 часов поехал осматривать место рубки в кв. № 12. Сучья собирают плохо. Оттуда уже в сумерках поехал на Пнево. День был очень дымный и теплый. Но у нас пожаров нет. На Пнево приехали в 11 часов ночи.
20 сентября. Утром Кузнецов застрелил глухаря в огороде под окнами. Ходили осматривать лесосеки в кв. № 6. Затем поехали на Зимний кордон. Приехали в 12 часов ночи. Ночь была темная, и ехали тихо.
26 сентября. Вчера приехали мастер по лесному х-ву Козлов и лесник Кондаков. Сообщили, что лошадей лесной охраны, живущей как на кордонах, так и в деревнях, облагают налогом по 500 р. Написал бумагу в трест и направил ее с Козловым.
Счет за 28–30 сентября 1938 г.
Билет -15
Фототовары — 3-48
Хлеб — 3
Сайка и калач — 3-17
Пиво — 3-60
За прием — 6
Лекарство — 0-66
Мясо — 14-40
Колбаса — 4-24, 1-20
2 кор. зуба и пломба — 30
Сушки — 2-40
Ларисе — 40
Повидло — 5-88
Нож — 80
26 октября. Утром ехал в Ярково, вызывал НКВД. Просидел там до 12 ночи по делу нач. лесосек Шардина. Из Ярковой вышел пешком в четверть первого ночи. Пришел в Артамонову в 2 1/2 часа.
7 ноября. Дорога портится. Тает. Стало очень грязно. День Октябрьской революции. Был митинг. С демонстрацией не пошли, т. к. очень грязно.
10 ноября. Вычислял запасы в кв. № 142 Калымской х. ч. Наложил на план лесосек отвод в кв. № 130. Хотел ехать в Артамонову, но в колхозе не дали лошадь, а машины из-за грязи не идут.
12 ноября. День ясный и холодный. Ходил опять искал лошадь, но нигде не мог найти. Хотел отправиться с попутным, но никто в Яркову не поехал. С полдня прошло три машины, но меня не взяли. Вычислял запасы в кв. № 140.
13 ноября. Воскресенье. Хотел с утра нанять лошадь и караулил машину. Прошло две, но меня не взяли. Потом прошел в колхоз, лошади там тоже не дали, но председатель сельсовета пообещал довезти меня до Ярково на лошади. Я с ним и уехал до свертка в Комарину, оттуда дальше пошел пешком. Пришел уже в сумерки. Да от моста подвез меня председатель сельсовета.
18 ноября. Ездил в Ярково в райфо относительно регистрации штатов. Штаты я приезжал уже регистрировать к ним 26 октября. Райфо с некоторыми ставками не согласился и запросил облфо. Ответ не получен и до сего дня. Зашел потом в больницу. Начинаются опять в левой руке ненормальные явления, и нервы расстроились из-за ежедневных неприятностей с ЛПК. Дали мне направление к врачу-невропатологу в Тюмень. Купил ребятам учебники русского языка и истории. Ездили в Ярково на санях с Казанцевым и Дубровиным. Дороги почти хорошие.
22 ноября. Ночью буранило. Утром пошел в контору лесоучастка. Около 10 часов пришли туда Доронин с Евдокимовым. Потом приехал Лепков. Пока собирались, обедали мои спутники, наступил вечер. И мы уже в сумерках поехали на Карбанский мост, где и ночевали. День ясный, настывает.
23 ноября. День ясный и морозный. Были в кв. № 111 на Мудрянке. Рабочих в бараке всего два человека. Ходили в лесосеку. Дорога тяжелая, а идти около 2 км, и нашему техруку с непривычки тяжеленько показалось. Выехали в сумерки.
24 ноября. Утром приехали на Шадриху, оттуда в лесосеку в кв. № 12. Потом поехали в Кучемедьевку, а оттуда в барак в кв. № 43, где и ночевали.
25 ноября. Ночью пошел снег, стало тепло. Ходили в лесосеку кв. № 43. Были у стахановца лесоруба Н. Бехтиева. Заезжали опять на Шадриху. Доронин и Лепков уехали в кв. № 12 проводить собрание, а я уехал в Куянку с лесником Калугиным.
26 ноября. Доронин и Лепков приехали вчера вечером. Я предложил Доронину написать акт о результатах осмотра лесосек, но он не согласился. Сказал, что напишем его в Курбанах. Из Куянки я уехал в Курбаны, пробыл там до сумерек и уехал в Покровку.
27 ноября. Поехал обратно в Курбаны. Доронина и Лепкова нашел в конторе лесоучастка. Черновик акта написал Доронин, и такой коротенький, что для него не требовалось никаких справок от лесоучастка. Акт переписал и уехал в Покровку. Маруси долго нет, она заболела и уехала в Тюмень 22 ноября. Ребята дома одни.
28 ноября. Скараулил машину и уехал в Тюмень. Приехал туда в сумерках.
29 ноября. Пошел к врачу по нервным, сначала в амбулаторию 1, врач оказался в отпуске. Я пошел в 3-ю амбулаторию в городской больнице. Но ее там не оказалось, перевели на ул. Республики. Пошел туда, там врач по нервным тоже оказался в отпуске. Пошел в поликлинику. Врач по нервным Шорикова приняла меня и направила на лечение в электролечебницу на 20 сеансов. Лечился по 3 января 1939 года.
2 января 1939 г. Закончил сегодня назначенное лечение. Съездил к врачу Шориковой. Она осмотрела меня и предложила через месяц явиться для консультации. Лечение электричеством мне помогает плохо. Нужно лечение грязью и физические упражнения.
2 февраля. Вчера пришла из треста телеграмма, предлагают ехать в Тару начальником л. х. группы. Подготовил материалы к производственному совещанию по подсочке. Читал статьи о подсочке сосны в журнале «Лесное хоз-во» и другую литературу по подсочке.
3 февраля. Составлял отчет по кассе спецсборщика.
6 февраля. Выходной день. Маруся все болеет. Собрал все материалы к производственному совещанию и с полдня стал караулить машину, но уехать не мог. Шофера наверх не садят, а кабин свободных не попадает. Простоял за воротами до 10 часов вечера и не уехал.
7 февраля. Утром узнал, что в Артамонову идет машина леспродторга. Разрешили на ней поехать. Стояли долго в Ярковой. В Артамонову приехали часов около 2 дня. Совещание решили начать завтра с утра.
8 февраля. Было совещание о перспективах подсочки, о технике подсочки и о передаче новых площадей под подсочку.
23 февраля. Чертил план обхода № 9. Получил из ЛПХ распоряжение сдать дом и ехать в распоряжение треста.
18 марта. День сегодня нерабочий — День Парижской коммуны. Получил из Тюмени телеграмму, что умерла Саня. Решил взять отпуск и поехать в Томск. Составлял авансовый отчет.
20 марта. Подал заявление на месячный отпуск, чтобы поехать в Томск на похороны Сани, но директор не разрешил. Приехал новый начальник л. х. группы т. Сорокин, но дела еще не принял. Составлял опись имущества и инвентаря для сдачи.
11 апреля. В 8 утра выехали в д. Артамонову. День холодный. Грязь замерзла. Дорога тряская. Ехали на лошади все больше шагом. В четвертом часу приехали в Артамонову. Здесь новый начальник л. х. группы Сорокин уже принял дела. Новый директор и в ЛПХ. Деятельность нового начальника началась с того, что урезали двух лесников по Калымской х. ч., а в остальных х. ч. оставили старый штат. Я с ними поспорил из-за этого. Ночевали в приезжей на конном. Видели лебедей. Хотел сдавать дела с утра, но Сорокин начал настаивать, чтобы я остался. Я согласился при условии, если мне предоставят лошадь и разрешение жить на Кучаке. Дела сдавать не стал.
13 апреля. В 8 утра выехали из Артамоновой. Пасмурно. Утром мозжил дождь, дорога грязная. В Покровку приехали в 4 часа дня. Видели уток, журавлей, чаек. Исправлял сведения по участкам № 1 и 2 по учету лесофонда.
15 апреля. Выписывал ордера на подсочку. Был на лекции в библиотеке. Слушал о методах издания краткого курса истории ВКП(б).
19 апреля. Утром ходил на ток на глухарей. Одного видел, стрелял и промазал. В 11 часов поехал с Сахаровым на лошади на Кучак. Лесники выжигают болота. На Кучак приехали на закате солнца.
17 мая. ЛПХ передал мне в пользование лошадь, жеребца серой масти.
19 мая. В 6 утра выехал из Травной. День с утра был тихий и теплый, но потом подул сильный ветер. На Кучак приехал около 3 часов дня. Выписал несколько лесоруб. билетов да часа два провел около телефона, налаживая связь с лесниками на пожарной вышке. Проверил, что делают лесники.
22 июня. Встал в 5 часов утра. Укрепил втулки, и в 7 часов выехали из Тюмени. Утро было прохладное. В 4 часа дня приехали на Кучак. Паутов благодаря холодному дню было мало, и можно было спокойно ехать.
3 июня. Проверял акты о лесных пожарах. Составлял авансовый отчет. Выписывал лесоруб. билеты.

Старость:
фрагменты из дневников
Г.Д. Беспалова 1980–1981 гг.
(Г.Д. Беспалову 84 года)
Эти фрагменты дневников рассказывают о моем деде как человеке уже очень преклонного возраста. Однако он старается быть по-прежнему деятельным, отзывается на все просьбы бывших коллег, много работает по дому, занимается правнуком. Каждый день, как и всю жизнь, дед делает наблюдения погоды.
Старение и старость — естественные явления. Главным лекарством от старости, способом сделать старость «счастливой» во все времена был творческий труд.
Для того чтобы старость и долголетие рассматривались как достижения человеческой цивилизации, а не как обуза, приносящая издержки обществу, важно в людях преклонного возраста видеть особую группу носителей важных знаний и опыта.
Тюмень, 1980 г.
1 января. t утр. -12, днем -10, вечером -10. Пасмурно весь день. Ветер юж. напр., слабый. Маруся пекла пироги, рыбный из хека и яблочный. Приходили Елена со Светланой, Михаил и Лариса с Мишей. Вчера вечером Маруся смотрела передачи по телевизору до 24 часов, а я лег спать в 22 часа. Сегодня Елена колола у нас дрова. Исколола много чурок.
2 января. t утр. -10. пасм., идет мелкий снег. Днем -9, пасм., вечер. -10, ясно. Ветер юж. напр., слабый. Маруся с 10 до 14 часов была у Ларисы. Я колол дрова и возил их под крышу, топил обе печки.
3 января. t утр. -15, днем -12, вечер. -14. Ясно весь день. Ветер юж. напр., слабый. Маруся с 10 до 18 часов была у Ларисы. Я стирал свое белье, возил под крышу наколотые дрова.
4 января. t утр. -14., пасм., днем -8, небольшая обл., вечер. -10. Ветер юж. напр., слабый. Маруся весь день была у Ларисы. Вечером шила Ларисе фартук. Я возил наколотые Андреем и мной дрова под крышу. Возил снег из ограды в огород (вывез три ящика). Топил печи и проч.
5 января. t утр. -17, днем -12, вечер. -14. Небольшая обл. весь день. Ветер ю.-в., слабый. Маруся весь день была у Ларисы. Я занимался домашними делами, мыл пол, делал уборку, топил печи.
6 января. t утр. -17, днем -12, вечер. -13. Ясно весь день. Ветер юж. напр., слабый. Сегодня воскресенье. Маруся к Ларисе не ходила. Приходили к нам Елена, Юля наша и Юля Карпенко. Вечером приходили Олег с Юрой, пили чай. Забросал снегом завалинку со стороны огорода, занимался.
7 января. t утр. -15, днем -12, вечер. -16. Ясно весь день, падает изморозь. Ветер юж. напр., слабый. Сегодня день Рождества Христова. Маруся встала около 6 часов утра. Пекла мясные пироги, рыбный пирог и другие печенья. Приходила Полина Ивановна, с работы заходили Елена и Лариса. Днем Лариса привела к нам Мишу. Он весь день пробыл у нас и остался ночевать. Юрий вечером ушел к Олегу.
8 января. t утр. -19, днем -17, вечер. -17. Днем перемен. облачн. Ветер зап. напр., умерен. Вечером метель, пасм. Миша ночевал у нас, пробыл весь день и остался ночевать. Сильно шалил, несколько раз доводил Марусю до слез.
9 января. t утр. -17, ясно, ветер умерен., днем -12, вечер. -10. Миша ночевал у нас. Лариса приходила и увела его домой около 15 часов. Занимался домашними делами, топил обе печи. Скоро должна приехать Леночка.
10 января. t утр. -11, днем -10, вечер. -11. Ясно весь день. Ветер зап., слабый до умерен. Маруся весь день была у Ларисы. Я колол и возил дрова под крышу, топил печи и проч.
11 января. t утр. -17, днем -7, вечер. -7. Пасмурно весь день, пролетает мелкий снег. Ветер юго-зап., умерен. Маруся весь день была у Ларисы. Я делал уборку в большой комнате. Чувствовал сильную слабость. Около двух дня пошел к Ларисе, вымылся в душе. Идти мыться в баню не решился, чтобы не схватить грипп.
12 января. t утр. -23, днем -23, вечер. -24. Пасмурно весь день. Ветер север., днем слабый, вечером умерен. Небольшой снег. Маруся весь день была у Ларисы. Я стирал белье, делал уборку, топил печи. Вернулся из командировки Михаил.
13 января. t утр. -27, днем -27, вечер. -32. Пасмурно, идет мелкий снег, изморозь. Ветер запад., слабый. Сегодня воскресенье. Приходили Михаил и Лариса с Мишей. Вчера Миша упал с окна в кухне. Сегодня у него на щеке большущий синяк. Топил в кухне печь утром и вечером и в спальне — днем.
14 января. t утр. -35, днем -27, вечер. -27. Ясно весь день, изморозь. Ветерок юж. напр., умерен. Маруся весь день была у Ларисы. Я забрасывал снегом то место, где водопровод входит под дом. Делал разные домашние дела, топил печи и проч.
15 января. t утр. -22, днем -17, вечер. -14. Весь день снег, метель, ветер юж. Маруся весь день была у Ларисы. Пришла вместе с Юрием. Я стирал свои брюки, топил печи и пр. Борис должен был приехать 13 января, а не приехал и сегодня.
16 января. t утр. -13, днем -10, ветер юж., умерен., вечером -12. Маруся весь день была у Ларисы. Я сегодня колол дрова, вымыл в спальне пол, ходил в магазин за продуктами. Маруся пришла в шестом часу с Юрием. Топил обе печи. О Борисе все еще ничего не известно.
17 января. t утр. -6, днем -4, вечер. -5. Пасмурно весь день. Маруся весь день была у Ларисы. Ночью возвратился Борис. Я мыл в кухне и в прихожей. Возил наколотые дрова под крышу, топил обе печи. Приходила Оня после почти месячного отсутствия. Ушла к Ларисе.
11 февраля. t утр. -24, днем -13, вечером -15. Ясно весь день. Ветер ю.-з., слабый. Маруся утром ушла к Ларисе. Я сделал уборку с мытьем пола в большой комнате, кухне и прихожей и тоже пошел к Ларисе. Читал Мише книжки. От Ларисы пошел в аптеку и домой. Маруся пришла около 6 часов вечера.
12 февраля. t утр. -17, ясно, днем -10, перемен, обл., вечер. -10. Ветер зап., слабый. Маруся около 10 часов ушла к Ларисе. Я в 12 часов тоже пошел к Ларисе. Читал Мишутке детские книжки. Перед вечером пошел домой, топил дома печи. Маруся пришла около 6 часов вечера.
13 февраля. t утр. -15, ясно, днем -10, вечер. -15. Ветер юж. напр., умерен. Сегодня день рождения моего правнука Миши Бойцова. Исполнилось ему сегодня четыре года. Маруся подарила ему сапожки и теплые ботиночки. Получили поздравительные телеграммы от его мамы из Ленинграда и от папы. На именинах были я и Маруся. Лариса, Юля и Михаил были на работе.
14 февраля. t утр. -18, днем -12, вечер. -16. Ясно весь день. Ветер юж. напр., слабый, но холодный. Маруся утром ушла к Ларисе. Я пошел к ним в двенадцатом часу. Приходила из школы № 26 учительница с двумя учениками 4-го класса. Интересовались бывшим питомником тюменского лесничества, который расположен около дома отдыха.
17 февраля. t утр. -11, ясно, днем -7, пасм., вечер. -8, пасм. Ветер юж. напр., слабый. Сегодня воскресенье. Маруся пекла пирожки с картошкой. Приходили Юля, Лариса, Михаил с Мишей и Борис. Смотрели по телевизору «От всего сердца» про работников милиции.
24 февраля. t утр. -25, днем -10. Ясно весь день. Ветер слабый. Сегодня день выборов в местные органы власти. Мы с Марусей ходили на избирательный участок в одиннадцатом часу дня. Сегодня к нам никто не приходил. Сегодня воскресенье.
26 февраля. t утр. -18, днем -4, облачно, вечер. -6. Маруся весь день была у Ларисы. Я топил печи, ходил в магазин. Днем открыл дверку у печки в спальне. Угли разгорелись, и я угорел.
28 февраля. t утр. -12, ясно, днем -3, вечер. -5. Ветер юж. напр., слабый. Маруся весь день была у Ларисы. Вечером Маруся и Лариса с Мишей шли к нам. На валу Мишутка хотел прокатиться на санках и свалился в канаву в воду. Его вытащил проходивший по валу парень. Мокрого Мишутку привели к нам. Домой его увезли на машине.
6 марта. t утр. -17, днем -1, вечер. -5. Ясно весь день. Ветер ю.-з., слабый. Сегодня день моего рождения. Утром съездил на троллейбусе в Затюменку за тестом. Купил два килограмма дрожжевого и один килограмм пельменного. В 10 часов Маруся ушла к Ларисе. Во втором часу пошел к Ларисе и я. На улицах сыро, местами лед. Я хожу с тростью. Ходить довольно трудно, больно в коленном суставе. Занимался с Мишей. Пришли с Марусей домой около 18 часов. Приходил Борис, поздравил меня с днем рождения. Выпили с ним по рюмке водки. Поздравили меня Лариса и Юля, когда я был у них. Вечером по телефону поздравил Михаил. Сегодня четверг, день рабочий.
14 марта. t утр. -14, днем -4, вечер. -6. Ясно весь день. Ветер слабый. Возил снег из огорода, топил обе печки. Борис собирается уезжать в Ригу.
11 апреля. t утр. 0, днем +6, вечер. +4. Пасмурно весь день. В первой половине дня снег с дождем. За Марусей пришла машина, и она уехала к Ларисе. Я вымыл пол во всех комнатах. Под уличными окнами у нас скопилось воды целое озеро. Я проделал канавку и спустил воду возле тротуара к Перекопской улице.
20 апреля. t утр. +3, днем +13, вечер +9. Весь день небольшая облачн. Ветер зап., слабый. Сегодня воскресенье. Мы с Марусей некоторые вещи из кухни переносили в комнату с большим окном. Воды в огороде стало меньше. Земля оттаивает, и вода уходит в землю.
3 мая. t утр. +9, ясно, днем +25, перем. обл. Два раза прогремел гром, небольшой дождь. Посеяли мак 2 кв. м и небольшую гряду редиса. Маруся убирала в огороде сор, копала, сеяла мак, редис. Опылили смородину, которая растет среди огорода и у северной границы нашего участка. Вырубили в некоторых густых кустах смородины старые стволики.
9 мая. t утр. +5, ясно, днем +19, ясно, вечер. +14, ясно. Утром посадил бобы, потом пошел к Ларисе. Она с Михаилом поехала на дачу, а я остался с Мишей. День Победы не ознаменовался для меня почти ничем, т. к. весь день пробыл с Мишей.
11 мая. t утр. +14, днем +23, вечер. + 18. Ясно весь день. Ветер слабый. Сегодня воскресенье. Сегодня с Михаилом и Мишей ездили к ним на дачу. Выкопал небольшую гряду. Михаил рассеял редис, копал гряду под лук. Маруся посеяла небольшую гряду моркови. Я вечером полил морковь, мак и чеснок. Лес начинает зеленеть.
1 июля. t утр. +26, днем +32, вечер. +25. Весь день тонкие облака. Мишу сегодня на день приводили к нам. Маруся ездила в паспортный стол в Затюменку по обмену паспорта. Я прищипывал и подвязывал помидоры, носил дрова под крышу. У Маруси вчера вечером поднималось давление, но потом пришло в норму. Обошлось без вызова скорой помощи.
3 июля. t утр. +15, ясно, днем +32, небольш. обл., вечер. +25, небольш. обл., ветер ю.-з., слабый. Маруся в первую половину дня ходила в Затюменку за получением нового паспорта, сильно устала. Я ходил на ул. Красина, 15 получил 2 талона (на себя и Марусю) на 2 кг мяса. Зашел на почту. Получил пенсию 62 р. 40 к. Занимался домашними делами.
6 июля. t утр. +25, ясно, днем +27, неб. обл., вечер. +25, ясно. Ветер с.-з., слабый. Сегодня в 16 часов прилетела Леночка из Ленинграда. Вечером приходили все к нам. Ели рыбный пирог, который сегодня испекла Маруся. Я испилил несколько штук срезки и положил на столбики вдоль огуречной гряды три жерди, чтобы можно было гряду закрывать пленкой.
7 июля. t утр. +25, ясно, днем +28, перем. обл., вечер. +25, ясно. Приходили к нам Леночка, Михаил и Юля. Маруся стряпала и варила пельмени. Я немного испилил срезки и носил под крышу. Ходил в магазин, вечером поливал в огороде из шланга и из лейки. Мишу вчера определили в детсад, но он уходит туда неохотно, со слезами.
9 июля. t утр. +16, ясно, днем +19, перем. обл. Около 13 часов — гроза с довольно сильным дождем. Вечер. +17, ясно, штиль. Приходила Леночка. Собирала с Марусей липовый цвет. Нужно было собирать его дня на два или на три раньше.
13 июля. t утр. +15, днем +18, вечер. +14. Пасмурно весь день, временами дождь. Сегодня воскресенье. К Ларисе не ходили. Приходила Елена. Я связывал в пучки сучья, когда не было дождя. Ноги в коленном суставе при ходьбе болят. Раз, иногда два раза я натираю суставы камфарным, а иногда муравьиным спиртом, но пользы, кажется, от этого нет.
19 июля. t утр. +14, днем +16, вечер. +14. Пасмурно весь день. Ветер зап., умерен. После вчерашнего дождя немощеные дороги грязные. Занимался домашними делами. Ходили с Марусей в город. Второй день чувствую себя неспокойно. Жалею, что не удержал Бориса от поездки в Ригу. Остались мы с Марусей одни. А нам каждому уже за 80 лет.
29 июля. t утр. +12, неб. обл., днем +21, обл., вечер. +16, частичн. обл. Маруся ходила в «Светлячок», купила по талону 1 кг мяса. Вечером приходили Леночка с Мишей. Я прогревал поясницу горячим сухим песком в мешочках. Маруся натирала мне поясницу лекарством.
2 августа. t утр. +12, днем +17, перем. обл., вечер. +17, спл. обл. Ветер с.-з., слабый. Сегодня Ильин день. После этого дня грозы бывают уже редко. Текущие грозы были слабые, и их было мало. Приходили Елена со Светланой и Ирина со своей маленькой дочкой (в коляске). Пили чай. Погода начала хмуриться, и они в шестом часу ушли домой. Я сегодня сухим горячим песком грел поясницу. Но от этого она еще сильнее заболела. Написали с Марусей письмо Борису, отправим его завтра. Сегодня пил настой заваренного брусничника.
8 августа. t утр. +7, ясно, днем +21. перем. обл., вечер. +15. Сегодня в 8 часов вечера Леночка улетела в Ленинград и увезла с собой Мишу. Мы с Марусей очень уговаривали ее оставить Мишу здесь, в Тюмени. Грустные мы шли домой, проводив их. С Леночкой в аэропорт поехали Михаил, Лариса и подруга Леночки.
9 августа. t утр. +11, ясно, днем +21, перем. обл., вечер. +14, ясно, штиль. Звонила Леночка из Ленинграда. Говорила, что Миша всю дорогу плакал, говорил: «Мама, останови самолет, я пойду к дедушке». Я очень скучаю о Мише. Напрасно Леночка увезла его отсюда.
Я унес остатки дровяной срезки под крышу. Немного колол дрова. Боль в спине не давала колоть. Маруся жалуется, что болит нога, которую она когда-то ломала. Приходила Оня. От Бориса нет никаких известий.
17 августа. t утр. +9, пасм., днем + 17, перем. обл., вечер. +10, ясно. Ветер с.-з., днем слабый, утром и вечером штиль.
Сегодня воскресенье. Занимался домашними делами. Перед вечером заезжал Михаил. Он от нас поехал в аэропорт. Летит в Москву. Мы очень просили его заехать в Ленинград и привезти Мишу.
25 августа. t утр. +11, ясно, днем +26, перем. обл., вечер. +16. Около 18 часов дождь, два раза прогремел гром. Вечером ясно. Сегодня обрезал лук. Выкапывал лишнюю малину, связывал сучья в пучки. Маруся ходила в магазин, купила по талонам 2 кг мяса по 1 р. 90 к. О Мише никаких известий сегодня не было. Леночка не звонила.
31 августа. t утр. +6, пасм., днем +13, сплошн. обл., вечер. +12, пасм. Снял последние помидоры. Вечером заезжал Михаил, возвращаясь со своей дачи. Сегодня воскресенье. Маруся пекла рыбный пирог. Ездил утром в Затюменку в кулинарию, купил теста и шесть плюшек. Есть пирог никто к нам не пришел, да и приходить, кроме Елены, некому, и она сегодня не пришла. Вечером один пирог отправили с Михаилом в больницу к Ларисе. Приходила Юля Карпенко. Взяла несколько астр. Скучаем о Мишутке.
10 ноября. t утр. -12, тонкие облака, днем -6, облачно, вечер. -4. Ветер вост., умеренный. Ходил в магазин за хлебом. Топили обе печки. Занимался прочими домашними делами. Скучаю о Мишутке.
12 ноября. t утр. -5, пасмурно, за ночь выпало порядочно снега. Ветер юж. напр., умеренный. Днем -1, пасм., ветер. Вечер. -1, пасм., ветер. Утром расчищал тротуары. Днем ходил в магазин, топил обе печки, занимался домашними делами. Очень скучаю о Мишутке. Маруся все нервничает, ругает меня.
13 ноября. t утр. -7, днем -4, вечер. -5. Ясно весь день. Ветер зап., слабый до умеренного. Ходил в баню, в магазин, занимался домашними делами. Поставил на огуречную гряду кормушку для птиц. Маруся ходила в магазин, купила 2 кг мяса и кекс. Топили печь в кухне. Смеркается сейчас рано. Снега выпало уже порядочно.
15 ноября. t утр. -12, ясно, днем -8, облачно, вечер. -8. Ветер юж. напр., слабый. Сегодня суббота. Маруся на троллейбусе ездила на рынок, купила две метлы. Я забрасывал снегом завалинку с уличной стороны, топил обе печки и проч. Очень скучаю о Мишутке.
17 ноября. t утр. -17, днем -10, вечер. -10. Ясно весь день. Ветер юж., слабый до умеренного. Занимался домашними делами. Вечером ходил в магазин на Чернышевскую улицу за молоком. В ожидании привоза молока простоял два с половиной часа.
30 декабря. t утр. -4, днем 0, вечер. -5. Пасмурно весь день. Ветер юж. напр., слабый. Занимался домашними делами: разметал тротуары, топил печи и проч. Чувствую себя не совсем хорошо — слабость. Получили сегодня пять поздравительных новогодних открыток и письмо от Бориса. Маруся ходила на рынок, купила свинины на 2 рубля.
31 декабря. t утр. -7, днем -4, вечер. -5. Облачно весь день, временами на короткое время солнце. Ветер юж., слабый. Последний день уходящего 1980 года. Мы с Марусей спилили ветку пихты в своем саду и украсили ее елочными украшениями, поставив в банку с песком. Двенадцати часов ночи, прихода Нового года, ждать не стали. Легла спать сначала Маруся в 10 часов вечера, затем лег спать и я.
1 января 1981 года. t утр. -8, ясно, днем -4, вечер. -5, облачно. Ветер юж. напр., слабый. Сегодня первый день Нового года. Приходили к нам Елена и Юля. Маруся варила пельмени. Делала винегрет.
2 января. t утр. -4, днем -1, вечер. -1. Облачно, пасмурно весь день. Ветер юж., слабый. Приходила наша Юля. Ходил в магазин, топил обе печки. Занимался домашними делами. Смотрели телевизор. Слушали передачу по телевизору, выступление (пение) Ивана Семеновича Козловского. Он уже старик, а голос сумел сохранить. Вечером говорили по телефону с Евгением.
3 января. t утр. -2, днем +2, вечер. 0. Пасмурно весь день. Ветер юж., слабый. Ходил в магазин за продуктами, топил обе печки. Занимался домашними делами. Вечером долго не мог заснуть. Почему-то вспомнилась жизнь на будке и в Нижнеудинске. Вспомнил своих младших братьев, с которыми я рос и которых давно уже нет в живых.
7 января. t утр. -5, днем -4, вечер. -8. Небольшая обл. Ветер вост., умеренный. Сегодня у нас вечером были Карпенки и Михаил с Ларисой. Пили чай. Маруся сегодня ничего не стряпала. Я занимался домашними делами, топил обе печки. Лариса приходила с Мишуткой.
9 января. t утр. -11, днем -8, вечер. -9. Частичная облачность, весь день солнце. Ветер вост., умерен. Ходил в баню на ул. Ленина. Занимался домашними делами, топил обе печи. Миша весь день был у нас. Днем приходила Оня. Маруся ходила в строительный институт за талонами на мясо на январь месяц.
19 января. t утр. -18, днем -12, вечер. -14. Ясно весь день. Ночью полная луна. Ветер юж., слабый. Миша был у нас весь день. Сегодня Крещенье. Маруся ходила в церковь. Говорит, что у обедни было очень много народу. Я занимался домашними делами.

Для памяти
1. Платить за свет 20, 21, 22 числа каждого месяца.
2. Талоны на мясо получать в строительном институте (в Затюменке) с 1 по 10.
Приведенные дневники содержат свидетельства важных жизненных фактов, с которыми Георгий Дмитриевич Беспалов столкнулся в юности, зрелости и старости. В юности — события Первой мировой войны 1914 года; в зрелости — борьба с лесными пожарами под Тюменью, вызов в НКВД, стахановское движение; в старости — жизнь в 1980-е годы в Тюмени.
Дневники содержат также информацию о богатой внутренней жизни моего деда. Он всегда очень чутко отзывался на все события общественной и семейной жизни. Хорошо чувствовал природу.
Однако, внимательно прочитывая дневники и зная, что мой дед в 1918 г. был адъютантом В. Блюхера в Тюмени, в 1919 г. участвовал в Северном экспедиционном отряде, а в 1931 г. был репрессирован, в годы войны честно и не покладая рук трудился в тылу для нужд страны, зная о его последующей жизни, наполненной ежедневным честным и кропотливым трудом, невольно задаешься вопросом — почему же такие способные, неординарные и кристально честные люди были не нужны стране, почему она их мало ценила, а наоборот, нещадно ломала их жизни? На этот вопрос однозначный ответ трудно дать и по сей день. Сегодня в стране другая социальная и политическая система. Но отношение к человеку способному, честному и трудолюбивому продолжает зачастую оставаться таким же несправедливым.
«Жить надо для того, чтобы вести дневник», — пишет К.С. Пигров[50]. Читая страницы дневников деда, трудно не согласиться с точкой зрения данного ученого.


Место жизни нашей семьи. «Зов места»
Существует проблема, которая долгое время была в тени, а именно — связь пространства, в котором живут люди, с их ценностями, образом мысли, складом характера, потребностями и чувствами. Пространство неповторимо. Оно формирует особые человеческие типы и стили поведения людей, объединяет людей, населяющих его, чувством особого переживания пространства. Пространство или место, где мы родились, росли, занимались деятельностью, связано с его пониманием, ощущением, тягой и любовью к нему. Существуют «зов места», «влюбленность в место», «поэзия места».
В качестве места каждый регион и город имеют свое неповторимое лицо, свое собственное «я», у них есть имя и биография, характер и судьба. Регионы и города соединяют в себе историческую память, особую природную среду, духовную наполняемость территории.
Жизнь большинства членов нашей семьи прошла в Западной Сибири.
Территория Западной Сибири расположена между Уральскими горами и руслом реки Енисей. В краю просторов соединились леса, равнины, степи, тундра, лесотундра, места с относительно мягким климатом и богатой растительностью и полярные, суровые, скудные растительностью северные берега. Западная Сибирь — край великих рек Оби и Иртыша, в которые впадают тысячи более мелких рек, изобилующих высококачественными породами рыб. Издавна Западная Сибирь славилась лесными ресурсами, великолепными черноземами, богатым животным миром. Мировую славу принесли ей крупнейшие на планете запасы нефти и газа.
Западная Сибирь известна своим суровым климатом. Однако именно климат породил бодрость, активность и энергию сибиряков, способствовал их закалке и выносливости.
Западносибирский регион — место с богатой историей. Уже в «Повести временных лет» содержится рассказ о богатствах «полунощных стран» и народе югра, живущем за Уральскими горами. История Западной Сибири — это основание Сибирского ханства, походы Ермака и московских воевод, борьба со степными кочевниками, колонизация Сибири, переселенческое движение, религиозные бунты и старообрядчество, жизнь первых городов, особенности ссылки, развитие западносибирского хозяйства и предпринимательства, формирование мощного топливно-энергетического комплекса.

Город Тюмень
Мой родной город — Тюмень. В этом городе я родилась и живу. В Тюмени родились и жили моя бабушка, мой дед, их родители и родители их родителей. То есть я тюменка уже в пятом поколении.
В моем детстве Тюмень хлестко называли «столицей деревень», да и сам город считали деревней. Такое отношение к городу вызывало отсутствие выдающихся строений, а также знаменитая тюменская грязь, в которой, были такие случаи, намертво застревали люди и животные. В больших городах о Тюмени раньше почти не знали и узнали только в связи с открытием нефти и газа.
О городе Тюмени хорошо написал в своих книгах «Вокруг Тюмени», «Прогулки по Тюмени» региональный писатель и исследователь А.С. Иваненко.
Тюмень имеет свою давнюю древнюю историю. Основана Тюмень в 1586 г. Расположен город по берегам реки Туры при впадении в нее речки Тюменки. Наш город, в древности Чинги-Тура (или Чимги-Тура), стоял на древнем водном торговом пути из Центральной Азии на Урал. Название Тюмень имеет ряд трактовок. Большинство ученых считает, что слово «тюмень» пришло из тюркского языка, где оно означало «10 тысяч воинов» или «войско 10 тысяч человек».
Есть в тюркских языках и еще одно значение данного слова — «отдаленное место, провинция». На алтайском языке «тюмен» означает «вниз» и «нижний». То есть Тюмень — это город в низовьях, вниз по течению. Это правильно, если смотреть со стороны Урала.
Есть и другие объяснения названию нашего города. Так, «тумен» — это большая административно-территориальная единица, как область или край. В Иране тюменями называли податные округа. Везде, где проходило монголо-татарское войско, в Средней Азии, на западном берегу Каспийского моря, есть свои Тюмени. На юге Казахстана есть железнодорожная станция Тюмень-Арык. В XVI веке на Северном Кавказе был город Тюмень и речка Тюменка. В это же время недалеко от современной Астрахани была даже небольшая страна Тюмень.
Первое государство сибирских татар, расположившееся вдоль реки Туры, называли Тюменским царством.
До сих пор происхождение названия города занимает умы ученых. Есть версии, что «тюмень» — это перешедший в название административный термин (в Средней Азии так называли небольшие территории, районы) или что Тюмень происходит от названия речки Тюменки, притока реки Туры (так же по небольшим притокам рек названы города Тобольск, Тара, Омск, Иркутск).
Тюмень сегодня воспринимается как слово женского рода, однако ранее это слово относилось к мужскому роду и склонялось наподобие слова «пельмень»[51].

«Лицо» Тюмени
Гости Тюмени иногда спрашивают о том, есть ли у города Тюмени «свое лицо».
Лицом Тюмени обычно называли место главной тюменской площади, высокий берег Туры с видом на здания гостиного двора, музея и монастыря. В последнее время лицом нашего города стали называть красивую четырехуровневую набережную реки, строительство основной части которой началось в 2005 г., продолжалось более 14 лет и ведется до сих пор.
Я же считаю лицом Тюмени старинные купеческие постройки XVIII — начала XX в. К сожалению, их со временем становится все меньше.
Тюмень — это прежде всего старинный купеческий город.
В плане развития купечества город далеко ушел не только от городов сибирских, но и от большинства русских городов. «Город Тюмень — исключительно город промышленный и торговый. В нем живут купцы, самые значительные в Сибири», — писал писатель-демократ Н.В. Шелгунов[52].
Значительность Тюмени была связана как с предпринимательскими талантами ее жителей, так и с удачным географическим положением города. Перспективу развития предпринимательства в Тюмени создавала близость города к южным округам Сибири, богатым салом, маслом, кожами и другой земледельческой продукцией, а также близость к не менее богатым северным округам, которые давали Тюмени пушнину, дичь, пух, орехи, ягоды и т. д. Соседство Киргизской степи, где развивались золотопромышленность, рудное производство меди, серебра, каменного угля, также было выгодно для Тюмени.
Источники предпринимательских капиталов Тюмени происходили от торговли с Приуральем, Восточной Сибирью, Бухарой, Китаем.
Предпринимательство началось в Тюмени с ямской службы, просуществовавшей здесь не одно столетие и сыгравшей значительную роль в хозяйственном освоении и развитии края.
Тюменские ямщики еще в XVI веке перевозили грузы на лошадях до Тобольска и Туринска (название одной из городских улиц Тюмени — Ямская — хранит память о бывшей Ямской слободе, где жили ямщики).
Уже в конце XVI века в Тюмени возникает первый в Сибири торговый гостиный двор.
К началу XVIII века относится колокольное производство в Тюмени. В конце XVI века в Тюмени появилась единственная на всю Сибирь литейная мастерская И. Кадмина по производству церковных колоколов, дорожных колокольчиков, медной и оловянной посуды. Литье колоколов закрепилось в прозвании мастеров: так возник один из старейших в Тюмени купеческих родов — род Колокольниковых. В начале XVIII в. Колокольниковы стали получать военные заказы и добились больших успехов в меднолитейном деле. К этому же времени относится первый опыт литья пушек в Тюмени.
К середине века, когда Россия перестала вести большие войны, Колокольниковы сосредоточились на производстве мирной продукции — домашней утвари, колоколов, дорожных колокольчиков. Купеческая ветвь Колокольниковых оставила заметный след в предпринимательской культуре Тюмени.
Ко второй половине XIX века на Тюмень и ее округа приходилась большая часть фабрично-заводской промышленности Западной Сибири. Тюмень особенно выделялась свечным, гончарным, кожевенным производством, судостроением, пароходством, становилась известной по всей России сильным и богатым купечеством.
Основу предпринимательства Тюмени в конце XIX — начале XX в. составляло кожевенное производство, город по праву считался «кожевенным цехом» Сибири. Еще в XVII веке в Тюмени действовало несколько крупных мастерских, каждая из которых изготавливала в год более ста кож. Ко второй половине XIX века тюменские кожевенные заводы были наиболее крупными в отрасли. Это старейший в городе завод Колмогорова, завод И.С. Решетникова, кожевенная фабрика «Собенникова и братьев Молчановых».
О промышленности и предпринимательстве старой Тюмени писали в своих работах многие тюменские исследователи: А. Иваненко, В. Копылов, Н. Войнова и другие. Я также посвятила ряд своих работ западносибирскому предпринимательству второй половины XIX — начала XX в.
С кожевенным производством были тесно связаны мыловаренное и свечное производства, которые обеспечивали потребности Западной Сибири в этой продукции.
Больших объемов производства в Тюмени достигала и мукомольная промышленность… Высокий уровень технической оснащенности наблюдался к началу XX века в тюменской винокуренной промышленности.
К началу XX века в Тюмени возникли наиболее крупные в Западной Сибири металлообрабатывающие и машиностроительные предприятия. В 1900 г. был основан чугунолитейный завод Н.Д. Машарова, на котором было занято более 220 рабочих.
В конце XIX — начале XX в. высокого развития достигла тюменская лесообрабатывающая промышленность. Начались первые поставки леса за границу. Они были настолько удачными, что тюменский лесопромышленный район стал одним из наиболее крупных поставщиков леса на мировой рынок. Крупнейшим в Тюмени, а также и во всей Западной Сибири был лесозавод братьев Кыркаловых. Далее следовали заводы «Курбатова И.С. наследники», Э.К. Вардроппера и лесопильный завод А.И. Текутьева. На данных предприятиях велась распилка леса, производились доски, шпалы, столярные изделия. Крупным предприятием было и столярное заведение И.А. Носкова в Тюмени. В начале XX в. предприниматели Ворожцов и Логинов открыли в Тюмени спичечную фабрику с двенадцатью цехами. Это было крупнейшее предприятие в Западной Сибири.
Важное место в тюменской фабричной промышленности заняли суконно-ткацкое и бумажное производства. В конце XIX в. была основана суконная фабрика Ядрышникова (160 рабочих), позднее — суконная фабрика торгового дома «Карякин и Андреев» (178 рабочих).
К концу столетия Тюмень превратилась в крупный центр судостроения. Английский предприниматель Гуллет основал под Тюменью механическую мастерскую по сборке пароходов, а нижегородский пароходчик Колчин и тюменский купец Игнатов заложили механосборочный и судостроительный завод. Затем в Тюмени появились еще судостроительные предприятия — завод, принадлежащий англичанам, отцу и сыну Вардропперам, судоверфь тобольского купца и рыбопромышленника М.Д. Плотникова. К концу столетия в Тюмени обосновались филиалы ряда судостроительных заводов Урала и России, ремонтные базы местных пароходств, а также восемь судоремонтных и судостроительных заводов и верфей. Наиболее крупным из судостроительных заводов был завод Гуллета. В конце века на этом заводе был построен первый чисто пассажирский пароход — «Кормилец». К 1913 г. из 191 парового судна, плававшего в Обь-Иртышском бассейне, 135 было собрано в Тюмени.
Тюмень стала и важнейшей базой сибирского парового флота. От Тюмени до Тобольска и Томска начали регулярно ходить пароходы «Иртыш», «Польза», «Дружба». Несколько позднее открылось сообщение между Тобольском и Березовым. Водный транспорт сыграл важнейшую роль в развитии тюменского предпринимательства, он втягивал Тюмень в общероссийские рыночные связи.
Пароходство на реках Туре, Тоболе, Иртыше, Оби держали М.Д. Плотников, И.И. Игнатов, А.К. Трапезников и другие.
К началу XX вв. в Тюмени с неимоверной быстротой начали возникать банки, транспортные и страховые конторы, усиленно велась строительная деятельность. Наряду с фабриками и заводами, которые принадлежали отдельным предпринимателям, появляются акционерные объединения и товарищества. Это, например, «Акционерное общество кожевенного производства В.А. Собенникова в Тюмени», «Акционерное общество спичечных фабрик Ворожцова и Логинова», «Товарищество Машарова и К0» и другие. Крупнейшим объединением, монополизировавшим водные перевозки в Обь-Иртышском бассейне, было «Западно-Сибирское товарищество пароходства и торговли». Его учредителями и участниками были тюменские пароходовладельцы И.И. Игнатов и
А.К. Трапезников, тобольский рыбопромышленник А.М. Плотников, московский купец И.И. Казаков, казанская купчиха В.П. Карпова, наследники тюменского пароходовладельца и крупного кожевенного фабриканта Ф.С. Колмогорова. Основной капитал товарищества составлял к началу XX в. шесть миллионов рублей, а его имущество включало 59 пароходов, большой несамоходный флот, пристани, пакгаузы, верфи. Правление товарищества находилось сначала в Тюмени, а затем в Петербурге.
В начале XX в. Тюмени появилась товарная биржа. На ней торговали не наличными товарами, а по образцам и стандартам. Объектами биржевой торговли были зерно, сахар, масло и другие товары. Вскоре тюменская товарная биржа стала одним из крупнейших центров оптовой торговли в Западной Сибири.
Постепенно к началу века в Тюмени сложилась банковская система. Развитие банковского дела вело к усилению влияния банков на хозяйственную жизнь города.
В предпринимательские поселения превращались и села близ Тюмени. В наше время многие из них вошли в состав Тюмени. Зачастую они специализировались в основном на какой-либо одной отрасли промышленности. Центром кожевенного производства была деревня Решетникова. Село Каменское было центром коврового производства. Изготавливать ковры здесь начали с XVIII века. Тюменские ковры хотя и не претендовали на особое изящество, были очень красивы. Они имели особую бахромчатую основу. Особенно часто встречающийся рисунок был таким — ярко-красные цветы на черном фоне и две конских головы в обрамлении цветов и листьев. В 1900 г. на выставке в Париже тюменский ковер был удостоен золотой медали.
Деревня Кулакова славилась коноплей и изделиями из коноплевой пряжи. Крестьяне продавали высококачественное конопляное масло. Из этой деревни вышел крупный предприниматель и просветитель Н.М. Чукмалдин, деятельность которого подробно описана мною в работах, посвященных западносибирскому предпринимательству конца XIX — начала XX вв.
В селе Заводо-Успенском умельцы делали глиняную посуду, особые тюменские сундуки, окованные узорным железом («тюменские уклади»), телеги, экипажи, сани, валяную обувь, хомуты, сбруи, рукавицы. В конце прошлого века в этом селе товарищество «А. Щербаков и Ко» открыло писчебумажную фабрику, оснащенную пятью паровыми машинами и другим оборудованием. На фабрике трудились 375 рабочих. Она была самым крупным предприятием бумажной промышленности в Сибири и обеспечивала своей продукцией не только местную полиграфию, но и типографии соседних губерний. Эта фабрика работала и в советское время, изготавливая бумагу высокого качества, что позволило отказаться от импорта дорогой бумаги из Финляндии. В перестройку фабрику купил некий Ахмед, оборудование фабрики пропало (часть уничтожили, а часть растащили), и фабрика, долгое время кормившая село, закрылась.
В селе Ембаево, основанном бухарцами, развивалось кожевенное дело, здесь выделывали юфть (кожу особого высокого сорта).
Деревня Черная Речка была одной из редких деревень Западной Сибири, где существовало крепостное право, а крестьяне были собственностью помещика. В конце XIX в. владельцы усадьбы Памфиловы создали в деревне ферму породистого крупного рогатого скота и открыли первый в Сибири завод А.Я. Памфиловой по производству сливочного масла. В Черной Речке зародилось прославившее Сибирь маслоделие[53].
Огромное значение для развития предпринимательства в Сибири имело строительство железной дороги. В 1866 г. чиновник Министерства внутренних дел Е.В. Богданович предложил проект железной дороги от Нижнего Новгорода через Екатеринбург до Тюмени. Тюменская общественность одобрила проект, а самого автора избрала почетным гражданином города. После многолетних дискуссий и обсуждений в 1889 г. началась прокладка пути, однако лишь на участке Тюмень — Екатеринбург, здесь дорога соединялась с построенной ранее — до Перми. Открытие дороги состоялось в декабре 1885 г. В 1912 г. было завершено строительство железной дороги Тюмень — Омск.
Среди грузов, ввозимых через Тюмень в Сибирь, первое место занимала продукция машиностроения, затем бакалейные товары, мануфактура, посуда. Из Сибири вывозилось продовольствие — хлеб, масло, мясные продукты, яйца, рыба, а также пушнина и лес. В конце XIX в. большую часть всей отправки составлял хлеб.
Наибольшего развития тюменское предпринимательство достигло во второй половине XIX — начале XX в. Сибирякам знакомы имена К. Высоцкого, П. Подаруева, И. Игнатова, Н. Машарова, А. Текутьева, И. Колокольникова, Н. Чукмалдина и др., которые боролись за открытие морского пути из Сибири — по Северному Ледовитому океану — в Россию и Европу, проектировали и создавали каналы Таз — Турухан и Карское море — Обь, проводили работу по соединению каналами рек для создания единой системы водоснабжения, строили водно-сухопутную дорогу от Оби до Печоры, железную дорогу Екатеринбург — Омск, проектировали железнодорожные пути для соединения российских рынков. Благодаря поддержке и средствам тюменских предпринимателей получила развитие сибирская наука: был создан первый в Сибири университет, организованы и профинансированы научно-исследовательские экспедиции (Н. Норденшельда, X. Даля, А.В. Григорьева, Бременского общества полярных исследований и др.). Оказывая поддержку любой инициативе в развитии науки, купечество выделяло средства на премии для исследователей, организацию научных выставок, издание научных трудов, поддержку преподавателей, учреждение стипендий и т. д. Купечеству Западной Сибири принадлежит заслуга в создании библиотек, музеев и типографий. Способствовала просвещению народа и торговля книгами. Впечатляющим подтверждением культуры тюменского купечества служили домашние библиотеки предпринимателей.
В советский период Тюмень стала сибирской глубинкой, где развивалось в основном сельскохозяйственное производство. В годы войны производственный потенциал города вырос за счет эвакуированных с европейской части страны предприятий. Стало расти топливное, деревообрабатывающее, машиностроительное производство, рыболовство. Новая страница в истории Тюмени и Тюменской области в целом началась с 1964 года, с открытия нефти и газа.
К концу XX века Тюмень вновь стала капиталистическим городом. В частной собственности находится большая часть промышленных предприятий, организаций города, жилой фонд. Частными являются почти все банки, рестораны, кафе, бары, столовые.
Как же изменилось за много лет «лицо» города? К сожалению, сегодня тюменское предпринимательство обезличилось. Ярких имен почти нет. Если раньше главным делом предпринимательства было служение своему краю, то теперь, когда главным мотивом стал личный успех, выдающихся предпринимателей почти не стало.

Тюменские реки: Тура
,
Тюменка и Пышма
Тура — главная река Тюмени, начинается в горах Среднего Урала и образуется от слияния нескольких горных ручьев. Именно поэтому Тура — река горная и бурная. В детстве мы часто ходили с матерью на Туру купаться. Плавать в Туре тяжело. Только зайдешь в воду, и тебя почти сразу сносит далеко вниз по течению. А плыть вверх по течению реки очень трудно.
У Туры два берега — высокий, красивый, нагорный и низкий, менее привлекательный, пологий. Низкий берег называют Зарекой.
Весной Тура разливалась, становилась широкой, заливала заречную территорию, и тогда дома ее жителей становились по колено в воде. Особенно доставалось прибрежной заречной части — цыганской Нахаловке.
Был год, когда река прорвала дамбу. Небольшие поселки и отдельные дома были затоплены.
Вода в Туре грязно-коричневого цвета и плохо пахнет. Загрязнять реку начали несколько веков назад, когда построили первые кожевенные заводы. К сожалению, далеко не все купцы в Западной Сибири понимали необходимость сохранения природы. В книге земледельца И.С. Левитова конца XIX века «Сибирские коршуны»[54] рассказывается о тюменских купцах, которые хищнически относились к природе. Приводится в пример обмеление реки Туры из-за безответственной вырубки купцами лесных массивов. Важное свидетельство пренебрежения местными купцами экологией оставил анонимный «претендент на должность городского головы», который писал в своих «Письмах из Тюмени»: «Попробуй только заикнуться, что, отравляя воду реки Туры подзолом и ошурками, посягают они (заводчики. — Ю.Б.) на народное здоровие, — поднимется все Заречье, и докажут вам, что дважды два двадцать четыре, что наша-де вода благодаря близости кожевенных заводов не только безвредна, но даже и питательна»[55].
Издавна сливалась в реку грязь с промышленных предприятий. В советское время таких ядовитых стоков в Туру было очень много. Идешь по берегу и видишь грязный ручеек, текущий в реку. В перестройку многие промышленные предприятия Урала и Сибири перестали работать, и вода в Туре стала чище. В реке всегда ловилась рыба: щука, лещ. А в перестройку и после стали иногда попадаться нельма и даже стерлядь.
Река Пышма, правый приток Туры, протекающая в живописных окрестностях Тюмени, всегда была излюбленным местом отдыха тюменцев. Вдоль берега реки тянется дорога — Сибирский тракт. Это одна из самых красивых и живописных дорог области. Вода в Пышме прозрачная и нехолодная, но течение довольно быстрое. Эту реку очень любят рыбаки, они ловят там налима, щуку, окуня, ерша. Однако удивительно красивая небольшая речка, местами поросшая кувшинками и лилиями, имеет весьма коварный характер. В реке много подводных ям, омутов, а дно часто устелено корягами. Были случаи, в реке тонули люди, часто дети. В детстве и я, учась плавать, хорошо нахлебалась пышминской воды, попав в глубокую речную яму.
Река Тюменка — маленькая, узкая речка. Она протекает в городищенском логу. По виду Тюменка, тесно связанная с историей возникновения города Тюмени, представляет собой небольшой грязный ручей. Каких только стоков и отходов промышленности в Тюменку не попадало! Однако именно эта речка притягивала нас в детстве. Много раз я приходила домой с мокрыми ногами, пытаясь перескочить речку с разбега или перейти ее вброд.

Сады Тюмени
«Где же вы, сады Тюмени?» — спрашивала моя мать Лариса Георгиевна Беспалова, подробно написавшая о тюменских садах в книге «Тюмень. Из дальних и близких лет»[56].
В городе Тюмени было множество замечательных садов, даже уникальных.
Загородный сад, который разбивался с 1838 по 1842 год, был достопримечательностью города. Сад был большим, с разнообразными деревьями и цветами. В нем росли акации, липы, березы, ели, кустарники малины и смородины. В саду была также оранжерея с цветами, плодами, ягодами, даже фигами и ананасами. Сад украшали аллеи и красивые беседки. Через овраг был протянут подвесной мост. Сад этот к настоящему времени почти не сохранился.
В XIX веке в Тюмени существовал Аптекарский сад (его содержала А.И. Даудель) с целебными травами. Был и Приказчичий сад на берегу реки Туры.
Около тюменского вокзала также был разбит круглый привокзальный сад с кустами сирени и акации. Сад был обнесен красивой решеткой. Был большой сад и рядом с Домом пионеров (впоследствии это Дом детского творчества), который пережил немало преобразований. К сегодняшнему дню данные сады в основном не сохранились. Не сохранился также и сад на Площади борцов революции, примыкающей к Тюменскому университету.
Много садов было и в Заречной части Тюмени. В книге моей матери можно прочитать о Колмогоровском саде, Дунькином саде и многих других садах.
В настоящее время часть красивого хвойного сквера осталась от сада им. Шверника, который примыкал к церкви Симеона Богоприимца. Сохранились хвойные деревья неподалеку от городского вокзала.
В детстве и юности я часто ходила в Тюменский городской сад (Горсад), расположенный в центре Тюмени. Он был заложен в 1936 году на месте Базарной площади, а в 1947 году стал Центральным парком культуры и отдыха. В городском саду работал летний кинотеатр, располагались аттракционы. Неподалеку находилось здание Тюменского цирка. В 2003 году в связи со строительством Цветного бульвара сад был закрыт. В результате вместо городского сада с тенистыми деревьями и кустами появился пешеходный бульвар, покрытый плиткой. Летом здесь очень жарко от палящего солнца, мало деревьев и почти невозможно найти тень, но зимой возникают красивые фигуры из льда и появляется празднично украшенная большая городская елка.
Дом отдыха Оловянникова — бывшая дача купцов Колокольниковых — место, куда мы нередко ездили отдохнуть с родителями. В Дом отдыха Оловянникова большей частью приезжали отдыхать семьями. Мне запомнился парк со множеством разнообразных растений, искусственный пруд в центре парка с красивым резным мостиком, резные беседки. В доме отдыха был клуб, спортивные площадки, бильярдные столы. 1995 год стал последним в истории Дома отдыха Оловянникова. Сейчас от него осталось только разрушенное здание.
В настоящее время в Тюмени появились новые замечательные зоны отдыха. Сквер имени Н.М. Немцова, в центре которого вокруг большого фонтана разбиты многочисленные клумбы. На тенистых аллеях установлены многочисленные скамейки для отдыхающих.
Экопарк «Затюменский» (в прошлом лесопитомник), один из лесов, который посадил мой дед Г.Д. Беспалов. Парк отнесен к памятникам природы регионального значения, охраняемым государством. По его территории пролегают узкие уединенные тропинки и асфальтированные дорожки.
Уникальна тюменская набережная, включенная в туристический маршрут ЮНЕСКО, ставшая сегодня визитной карточкой города.
Очень красивый парк «Гилевская роща», или Гилевка, реконструкция которой была проведена к 2017 году. Гилевская роща стала популярной зоной отдыха тюменцев.
Лесопарк имени Ю.А. Гагарина на левом берегу реки Туры. На всей территории лесопарка сохранен естественный почвенный покров. В парке летом разрешено собирать грибы, ягоды и лекарственные травы, а зимой жители нашего города катаются на лыжах.
Тюменские лесопарки — замечательные места для прогулок в любое время года. В Экопарке и Гилевке для детей созданы игровые площадки. Можно покататься на велосипедах, самокатах, скейтах и роликах. На проложенных дорожках люди занимаются скандинавской ходьбой и бегом. Зимой лесопарки становятся любимыми местами лыжников.
Весной в Тюмени очень красиво. Много цветов и цветочных клумб. Весь город окутывает аромат цветущих деревьев, в большинстве своем яблонь, черемухи и сирени.

Большое Городище
Дом, где я родилась и где жили мои бабушка и дед, а также мои родители, находится на Большом Городище, по улице Гайдара, 17 (в настоящее время дом принадлежит другим хозяевам). Городище — это район старой Тюмени, где более чем 600 лет тому назад предки сибирских татар построили первую столицу своего государства — Чинги-Туру. Центр города и его укрепленная часть находились на Городище. В древности Городище было окружено с трех сторон естественными глубокими оврагами, а с южной стороны — искусственным рвом. Укрепленный таким образом главный район города был неприступен для войска. К сожалению, археологических раскопок этого древнего поселения на моей памяти никогда не было. Однако когда мы в детстве копались в земле, то находили кости животных. Такой костью запустил в меня друг моего детства сосед Гришка.
До революции Большое Городище называлось Царевым Городищем, а его улицы — Большой Царевогородищенской, Большой Царевогородищенской 1-й, Большой Царевогородищенской 2-й. После революции названия улиц поменялись. Они стали улицами Ф. Энгельса, Коммуны, Гайдара.
Улица Гайдара состояла из ряда по сегодняшнему времени очень скромных частных домов с огородами. Зимой по всей улице деревянные дома, дым из труб, живой огонь в печах. В огородах росли разнообразные овощи, но были и участки сада. Так, в нашем саду росли липа, сирень, яблони и вишни. На улице перед домом мой дед посадил клен, вяз, дикую яблоню и граб. А недалеко от нас по улице Перекопской во дворе росла огромная вековая ель. Бабушка рассказывала нам, что эта ель имеет свою тайну. Под ней в давние времена кто-то был похоронен. Я помню хозяйку этого дома, согнутую древнюю старушку, похожую на колдунью. Бабушка говорила, что когда-то это была молодая и красивая девушка. Эта ель просуществовала очень долго, даже когда она совсем засохла, ее почему-то долго не рубили.
Сейчас на месте многих городищенских домов построили коттеджи «новые русские». Эти коттеджи часто построены так, что их окна смотрят во двор, а глухая стена выходит наружу. Раньше у нас так дома не строили, окна всегда смотрели на улицу.

Мой дом
Мы жили в собственном деревянном доме. Нашими соседями были русские, украинцы, казанские и сибирские татары, оседлые цыгане.
Наш дом стоял почти посредине улицы, ближе к улице Перекопской. Этот дом на месте старого построили мои бабушка и дед после войны.
Крепкие деревянные ворота дома сохранились до сих пор и служат новым хозяевам. Ворота часто не запирались, а внутренние двери не запирались почти никогда. Во дворе постройки: флигель с сеновалом, сарай, кладовая.
Зимой или летом выйдешь во двор дома, ляжешь и смотришь на небо. Над тобой огромный голубой купол, и на всей земле ты одна. Вечером в небе множество звезд, и они часто падают.
В огороде зимой ледяная горка, летом песочница, цветы, разнообразные ромашки, маки, анютины глазки. Яблони с яблоками самых разных размеров, разнообразными по вкусу. Заберешься летом на сарай с книгой, читаешь и ешь яблоки. Иногда я читала книги в деревянной кладовой с теми же яблоками.
Большой стол в саду между липой и сиренью. Там мы летними вечерами пили чай.
В моем детстве в доме и во дворе было множество разной живности. В стайке рогатая бодливая корова, по двору ходят куры с драчуном-петухом. Надо быть очень осторожной, чтобы петух тебя не клюнул. В будке — охраняющая двор собака, в доме множество кошек, в кладовке бегает еж, в коробке сидят морские свинки.
После дома на Городище я жила в нескольких квартирах по улицам Перекопской, Первомайской, Минской, 50 лет Октября, Ленина, но самым любимым для меня местом так и остался дом по улице Гайдара.

Городищенский лог
Овраг, окружающий городище, оврагом никто никогда не называл, а называли логом. Глубина его была 35–40 метров. В логу тек быстрый ручей (речка Тюменка). Ручей был очень мутным и издавал плохой запах, так как в него сбрасывали промышленные стоки. Ручей никогда не замерзал. Лог носил печать таинственности и загадочности. Про него ходило много страшных рассказов. Говорили, что в ручье кто-то когда-то утонул и будто бы в нем однажды нашли маленького мертвого ребенка. Весной лог становился ярко-желтым, он сплошь покрывался зарослями мать-и-мачехи. Не помню, чтобы какое-либо место так привлекало детей, как этот лог. Большинство наших детских игр мы проводили в нем. Однако старшие нам в логу играть не разрешали, считали это место опасным. Через лог со стороны улицы Чернышевского был перекинут деревянный мост. Позже сделали земляной мост и деревянный мост разобрали, но не до конца. Большим шиком было перебраться через этот наполовину разобранный мост на другую сторону. Сердце замирало от страха при виде глубины оврага и речки-ручья на его дне.
В войну в логу стоял макет танка и проходили учения военного училища.
Летом в логу играли в футбол на полянах, зимой катались на лыжах. В юго-западной части лога был сделан большой трамплин для прыгунов-спортсменов. Максимальная длина прыжка с трамплина составляла 40–50 метров.
Мой муж Валерий Николаевич Тарачёв родился на берегу северо-западной части лога. Ребятишек во дворах купеческого дома-особняка и домов рядом с ним было человек 50–60. Ребята играли в старые тюменские игры — «чижа», казаки-разбойники, летом увлекались настольным теннисом, а зимой катались на коньках и на лыжах в логу. Сами делали лыжи для катания с гор и скоростного с них спуска. Брали лыжу, вырезали из нее центральную часть, ставили эту часть на другую, лучше детскую лыжу, закрепляли на ней веревками спереди и сзади валенок, и на этих самодельных лыжах пытались имитировать движения горнолыжников при спуске с высокой горы.
Детские компании по разные стороны лога были разные. Помню, что мальчишки-подростки с нашей стороны оврага устраивали драки с мальчишками с той стороны лога, к которой относился Валерий. Драки эти были скорее похожи на бои, и не всегда бескровные. О драчунах с Большого Городища говорили так: «Их было пять, нас двадцать пять, дрались-дрались, пока не сравнялись. Мы бы им дали, если бы они нас догнали».
В детстве муж видел, как асфальтоукладочный каток, у которого отказали тормоза, сбил телегу, запряженную лошадью. Телега от сильного толчка покатилась и упала в лог. Люди, которые сидели в телеге, пострадали, а лошадь почему-то нет. Муж запомнил, как она паслась на берегу ручья.

«Выше ленинской бани»
Баня оригинальной архитектуры была построена в 1932–1934 гг. по улице Ленина, 3 по проекту А.С. Никольского. В России было всего две таких бани — одна в Тюмени, а другая в Ленинграде. В эту баню ходили мыться все жители тюменского Городища и центральной части Тюмени. В детстве родители водили мыться в баню и меня (раз в неделю был обязателен семейный поход в баню).
Мой муж родился в старом купеческом доме напротив ленинской бани, по ул. Ленина, 2. В детстве он был светлым, голубоглазым, кудрявым и пухлым ребенком, внешне очень похожим на Купидона, как его изображают на картинах и открытках. Мать Валерия рассказывала, что, когда она приводила маленького сынишку в ленинскую баню, все на него обращали внимание и говорили, что он вылитый Амур или Купидон.
Тюменское выражение «выше ленинской бани», скорее всего, связано со спортивными играми. Когда мяч летел чересчур высоко, говорили, что он летит «выше ленинской бани». В начале 60-х ленинская баня казалась одним из самых высоких зданий в Тюмени.
Сегодня эта баня не работает. В 2012 г. редкое здание исключили из списка памятников архитектуры области. Сразу же пошли слухи, что на месте бани собираются построить парковку автомашин. Однако по поводу возможного сноса бани забеспокоились тюменские старожилы. Защитники уникального сооружения в ряде статей в газетах и интернете, а иногда и вживую (даже голые с банными тазиками) отстаивали статус бани и требовали ее восстановления. Сейчас говорят и пишут, что восстановленная ленинская баня станет тюменским планетарием.

Стадион на Городище
В моем детстве на месте стадиона на Городище был большой пустырь, поросший высокой травой и крапивой. Летним утром я, представив себя путешественницей, отправлялась исследовать пустырь. Недалеко от пустыря находилось небольшое озерцо, покрытое тиной. В нем ловили дафний на корм рыбам. Вдоволь побродив по зарослям, по берегу озерца, я, довольная, возвращалась домой.
В 1964 г. стадион начали строить. Строили его очень долго. Наконец, после 18 лет упорных трудов, летом 1982 года стадион был сдан. Сначала его назвали «Спартаком», затем «Геологом», а сейчас это «Футбольный клуб “Тюмень”».
Цыганские дома в Тюмени
Цыгане на Большом Городище жили довольно тихо, только в праздники красиво пели и плясали.
Мой отец рассказывал нам о заречных цыганах. Они доставляли тюменскому начальству немало забот, т. к. строили дома без разрешения в заречной, затопляемой части Тюмени, которую называли Нахаловкой. Отцу как работнику милиции поручали сносить эти дома. Однако если из трубы дома шел дым, т. е. в доме топилась печь, такой дом сносить было уже нельзя. Отец говорил, что дома с печью цыгане строили всего за одну ночь. Еще вчера ничего на этом месте не было, а утром приедешь — стоит дом-развалюшка, а из его печи идет дым. Приходилось оставлять такие дома цыганам. Так и возникла Нахаловка.
Сегодня много цыган живет уже не в Нахаловке, а в огромных особняках-коттеджах в разных частях Тюмени, в большинстве на окраинах. Говорят, что эти особняки цыгане построили на деньги от продажи наркотиков. Есть такие «цыганские дворцы» и на Большом Городище.


Наше время
Вот уходит наше время,
Вот редеет наше племя.
Время кружится над всеми
Легкомысленно, как снег,
На ребячьей скачет ножке,
На игрушечном коне
По тропинке, по дорожке,
По ромашкам, по лыжне»
Ю. Визбор
Дни летят как рюмочки,
А мы летим как ласточки.
Сияют в небе лампочки,
А мы летим как звездочки.
А дни летят как ласточки,
А мы летим как палочки.
Часы стучат на полочке,
А я сижу в ермолочке.
Д. Хармс
Время — одна из наиболее непостижимых или трудно постижимых категорий. Во все времена существовала идея, связанная с «овладением временем», «победой над временем» или с «продлением времени». Эта проблема может рассматриваться как возможность гармонизации прошлого, настоящего и будущего времени.
Прошлое — это сохраненное и накопленное человечеством время. Оно наиболее приближено к вечности. С прошлым связано все подлинное для человека — почва, традиции, наследие. Это поколения, могилы, идеи и взгляды. Прошлое связано с воспоминаниями человека о своем детстве. Для древнего человека не было ничего более почитаемого, чем прошлое. Важнейшая форма прошлого — память.
Настоящее всегда существует вместе с прошлым. Это узкая грань между прошлым и будущим. Настоящее более всего подвергается иллюзиям. Чтобы не попасть под их власть, человек должен иметь свой защитный механизм, свою прочную основу. Этой основой и является прошлое.
Что же представляет собой будущее время? «…Самая большая тайна — это рождение тенденций, которым будет суждено изменить нашу жизнь. Мы всегда замечаем их слишком поздно. Поэтому, когда меня спрашивают о том, что произойдет через несколько лет, я всегда удивляюсь: как же я могу это знать? Ни вы, ни я не знаем будущего, потому что будущего не существует. Будущее в момент, когда оно начинает существовать, уже не является будущим, оно становится настоящим. Сейчас мы можем только предполагать что-либо, исходя из анализа имеющихся тенденций…», — пишет крупный ученый-социолог З. Бауман[57].
Проблему связи прошлого, настоящего и будущего рассматривает такое направление науки, как синергетика. Элементы будущего уже имеются в прошлом и настоящем, и они притягивают перспективу развития.

Прошлое
Я была ребенком в 1960-е. Помню поездки с дедом на телеге, запряженной лошадью, частые прогулки с ним по лесу в теплый летний день, что было несказанным удовольствием.
Мы уходили из дома утром и играли весь день. Целый день никто не мог узнать, где мы. Устав, мы пили воду из колонки, а не из пластиковых бутылок.
Мы даже лютой зимой на улице ели мороженое, покупали пирожки и пили лимонад из автоматов по 3–5 копеек или газированную воду за копейку. Часто при этом по очереди прикладывались к одному стакану, и никто от этого не заболевал. Мы все время бегали, играли, часто забывая даже пообедать.
Иногда мы дрались с двоюродными сестрами, братьями или соседскими ребятишками и ходили в синяках, но никто не обращал на это большого внимания. Вечером у ворот дома нас частенько поджидала бабушка с прутом.
Большая радость — зима. Мороз 40 градусов, занятия отменяются, а все ребята на ледяных горках, катаемся до изнеможения, мороз нам не страшен.
У нас не было компьютеров, спутникового телевидения, сотовых телефонов, интернета… Зато у нас были игрушки, часто самодельные, книги и друзья. Мы выходили из дома и оказывались там, где нас ждали друзья. Мы придумывали игры, играли на улицах, в знаменитом тюменском логу, бродили по весенним ручьям, сидели на лавочках, на заборах и разговаривали или рассказывали то, что прочитали.
Многие из нас читали, скрываясь от взрослых в кладовках или сараях, чтобы они не нашли и не отобрали «запрещенную» книгу.
Контрольные и экзамены не подразделялись на множество уровней, и оценки включали лишь 5, 4, 3 или 2 балла.
После занятий — кружки, разнообразные секции, музыкальная школа, все бесплатно.
Понятия о том, что можно откупиться от армии, не существовало. Родители тех лет обычно принимали сторону государства и закона.
Что надолго или навсегда осталось в нашей памяти? Пирожок с повидлом или ливером за пять копеек, удивительно вкусное мороженое за 11, 13 и 15 копеек. Очень вкусные, «настоящие» продукты: яйца с двойными желтками, сметана, которую даже можно было резать ножом, черная и красная икра в больших банках и количествах, огромные туши сибирской рыбы нельмы ростом больше человека, горы вкуснейших зефира и пастилы, замечательный хлеб за 14, 16 и высшего сорта за 20 копеек. Нажмешь на булку, она легко сминается, а затем хлеб вновь принимает свою форму. Сгущенка и тушенка замечательного качества. Настоящее, а не восстановленное молоко в бутылках, потом в треугольных пакетах.
Авоська с мясом и пельменями за форточкой. Школьные завтраки за 10 копеек: котлета, булочка и чай или какао, яйцо и коржик.
Кино за 10 копеек.
Холодильники «ЗИЛ» или «Мир», чудо техники, работают на наших дачах до сих пор. Вечные телевизоры, как вечные двигатели, «Рубин» и «Березка».
Черно-белые «живые» фотографии и черно-белые кинофильмы. Бодрые новости по телевизору. Рассказы теле- и радиожурналистов о достижениях, открытиях, полетах к звездам, о лучших людях страны.
Благородные, одухотворенные лица тружеников: космонавтов, ученых, хлеборобов, артистов, рабочих.
Сбор макулатуры в школе.
Пионерский лагерь, утренняя побудка и линейка. Костер и песни под гитару.
Бесплатная медицина и бесплатное вузовское образование. Стипендия 40, у отличников 50 рублей (при средней зарплате по стране до 180 рублей). Некоторые студенты на стипендию умудрялись жить целый месяц.
Черная тушь для ресниц «Ленинградская», куда мы для стойкости и длины ресниц добавляли мыло.
Вечера музыкальные и стихотворные. Масса талантливых стихов о любви.
Фестивали молодежи и студентов.
Уникальные тюменские стиляги: один весь в сером и с тростью, а другой — в джинсовом костюме с длинными волосами и гитарой.
Москва: Кремль и звезды. Ленинград: белые ночи, мосты и набережные.
Летние поездки на Черное море, в Прибалтику, Грузию и Среднюю Азию.
Счастье от того, что ты родился в самой лучшей стране в мире, в СССР.
Самая читающая страна в мире» — люди читают везде: в автобусах, метро, поездах.
Гордость за великие научные открытия в области космоса, авиации, ядерных технологий.
Вечные споры «физиков и лириков».
Гордость за свой нефтяной и газовый край.
Важное слово — интернационализм.
Наивная вера, что наше поколение будет жить счастливо и уже при коммунизме.
Самая маленькая зарплата у технички — 80–90 рублей в месяц, самая большая у профессора, директора завода, руководителя предприятия — 400–500 рублей.
Наши поступки были нашими собственными. Мы были готовы ко всем последствиям. Прятаться было не за кого. У нас была свобода выбора, право на риск и неудачу, ответственность, и мы научились ими пользоваться. Наше поколение породило огромное количество людей, которые могут рисковать, решать проблемы и создавать то, чего не было или не существовало до нас.
Нам повезло, что наше детство и юность закончились до того, как у молодежи купили свободу взамен на мобильные телефоны, интернет и гамбургеры из Макдоналдса.

Из настоящего времени
«Наступила перестройка и принесла свой сюжет и свои декорации», — написала известная писательница[58]. Конец старого тысячелетия и начало нового. Массовый выход людей из партии и комсомола. Бурные перемены и бандитский беспредел. За несколько месяцев можно сколотить огромный капитал и всего за один день потерять все.
Большие надежды и горькие разочарования.
Тотальная смена власти: пионерская организация, комсомол и партия исчезли, все начали строить капитализм, причем наверху остались те же самые люди.
К настоящему времени в стране построен дикий рынок, в котором идет разграбление России.
Важнейшей проблемой является полное отчуждение как в стране, так и в регионе собственности от тружеников. Не учитывается равное право каждого гражданина России на природно-ресурсный потенциал страны (как, например, в Норвегии, в нефтедобывающих странах Ближнего Востока, в американском штате Аляска). «То, что не является делом рук человеческих, а даровано нам свыше, от Бога, — окружающая нас природная среда и ресурсы, которые она дает нам для нашей жизнедеятельности, нашего здоровья и будущего развития, должно принадлежать всем… Важная цивилизационная норма — обеспечение равного доступа каждого гражданина к природно-ресурсному потенциалу своей страны, а в глобальном контексте — всего планетарного сообщества», — пишет академик Д. Львов[59].
Тем не менее тюменские нефть и газ полностью перешли в частные руки. Жители прежде богатого региона, как и страны в целом, остались ни с чем. Большая часть национального богатства оказалась присвоена или украдена «недропользователями» у народа.
Страной правят деньги. Мизерные зарплаты у тружеников, учителей, преподавателей вузов, врачей, технических работников. Тяжким трудом зарабатывают себе на хлеб малые предприниматели. На пенсии сегодня невозможно прожить. Те, кто трудится и кормит общество, с трудом сводят концы с концами. Зато огромные деньги имеют чиновники, банкиры и крупные предприниматели. На фоне всеобщей бедности — дорогие машины, коттеджи, драгоценности. Слово «элитный» означает все недоступное простому человеку.
Во времена СССР элитой называли людей нужных и важных профессий
— заслуженных инженеров, учителей, врачей, учёных. Образы людей, достойных подражания были у каждого перед глазами. Сейчас же элита — это название тех, кто просто паразитирует на обществе. Ничего общего с элитой истинной они не имеют. На экране федеральных каналов показывают людей, которые зачастую вообще не достойны никакой рекламы. Однако им дают время, трибуну и возможность демонстрировать деструктивные модели поведения, а также склонять к такому же поведению молодёжь.
От общества производителей страна незаметно перешла к обществу потребителей. Все жизненные планы и задачи неожиданно связали исключительно с магазинами и рынками услуг.
Интеллигенция перестала «служить» своему народу, а затем просто исчезла.
Постперестроечный интернационал: в регионе масса рабочих из других стран (прежде республик) — таджиков, узбеков, молдаван, украинцев, которые за небольшие деньги соглашаются на любую работу.
По данным ученых, число россиян, желающих покинуть страну, не уменьшается, а наоборот, растет. В большинстве — это образованные люди, молодежь, жители крупных городов. Причинами отъезда люди зачастую называют низкий уровень жизни, правовую и социальную незащищенность, невозможность самореализации, то есть выстраивания профессиональной карьеры в стране. Особенно это значимо для людей, связанных с интеллектуальными занятиями, — ученых, инженеров, программистов, писателей. Речь идет и о давлении властей, коррупции, зависимом суде, ощущении несвободы, незащищенности, уязвимости. Количество людей, уехавших из страны за рубеж, точно нигде не учитывается.
В СМИ множество ясновидцев, экстрасенсов, колдунов, шаманов и всякого рода прорицателей. Появились не только мистические передачи, но и целые каналы, специализирующиеся на мистике. По телевизору и радио передают советы астрологов «на каждый день», как поступать и что делать.
Несмотря на оптимистические советы астрологов, у людей исчезла вера в лучшее будущее. Старший коллега Николай Дмитриевич Зотов как-то говорил, что в 60-х присутствовал на лекции по буддизму. Профессор, читавший лекцию, неожиданно задал слушателям вопрос: «Как вы думаете, что вас ждет в будущем?» «Счастье, радость, коммунизм…» — без запинки ответила большая часть студентов. «Но и болезни, старость, смерть…» — поправил чересчур оптимистически настроенную аудиторию профессор. Если задать сегодняшним студентам этот же вопрос, то можно убедиться, что очень небольшое число учащихся смотрят в будущее с оптимизмом.
Новости по телевизору зачастую нагоняют чувство страха: кругом наводнения, пожары и землетрясения, страшные болезни.
Образование, как и медицина, стало для большинства платным. С трудом поступив в вуз за деньги родителей, многие студенты перестают заботиться об обучении. Им нужен лишь диплом.
Образование с точки зрения профессиональной подготовки стало в большинстве абстрактным. У молодежи нет желания выучиться на конкретную специальность, чтобы иметь конкретную профессию, т. к. никто не знает, какую специальность нужно закончить и какую профессию надо иметь, чтобы получить хорошую работу, правильно построить свою жизнь и иметь нормальный материальный уровень.
А что же сегодня чувствуют ученые? Наука в России находится в жестоком кризисе, основной чертой которого является резкое падение в стране престижа профессии ученого. Следует отметить также отток из науки высококвалифицированных специалистов, как за рубеж («утечка мозгов»), так и в частные структуры («внутренняя эмиграция»), что связано с отсутствием спроса на научные разработки со стороны бизнеса и государства.
«Я чувствую себя великим человеком, который просто забыл умереть в 1989 году», — написал известный ученый-социолог И.С. Кон своему другу социологу Б.З. Докторову в Америку[60].

День сегодняшний
Время летит. В стране 2020 год. Почти весь мир охвачен пандемией коронавируса COVID-19. С каждым днем растет количество больных, много и умерших. Статистика болезни обновляется и публикуется ежедневно многими мировыми и российскими СМИ (информации о вирусе очень много, хотя многое не соответствует действительности).
Специфических лекарственных препаратов для лечения коронавирусной инфекции COVID-19 не существует. Вирус может активно мутировать и менять свои свойства. Сформирует ли вакцина стойкий иммунитет к мутировавшему штамму вируса — спорный вопрос.
Дети, подростки и молодые взрослые болеют в большинстве нетяжело. Смертность увеличивается с возрастом. Выше она у людей с хроническими заболеваниями (сердечно-сосудистые заболевания, диабет, астма, гипертония и т. д.).
Профилактика коронавирусной инфекции, как и при гриппе и ОРВИ: частое мытье рук, избегание посещения скоплений большого количества людей, ношение масок, самоизоляция дома.
COVID-19 изменил жизнь миллионов людей. Многие сомневаются, что после окончания пандемии мы вернемся в прежний мир. Ряд исследователей и простых людей считают, что коронавирус связан с новой политикой планетарного масштаба. Переживаемый человечеством кризис вызывает много опасений. Возможно, правы те, кто считает, что мир уже не будет прежним. Пессимистичный взгляд на нынешнюю ситуацию остается доминирующим у большого числа современных ученых: историков, философов и социологов.
Один из наиболее действенных методов контроля пандемии — массовое тестирование на вирус. Однако для сбора данных власти осуществляют вторжение в частную жизнь, используют ряд манипуляций (например, система тестирования работает так, что мотивирует завышать показатели инфекции). Власти и СМИ распространяют панику. Страх заражения, присущий людям, ассоциируется с простым физическим существованием. Отказ от привычной повседневной работы, социальных контактов похож на непомерно затянувшийся комендантский час.
Общественное пространство заменяется на домашнее и виртуальное. Одним из главных вызовов в таких условиях становится сохранение близости между людьми.
«…Что это за общество, которое не имеет больше никаких ценностей, кроме выживания?.. Люди настолько привыкли жить в условиях вечного кризиса и вечного чрезвычайного положения, что, кажется, не замечают, что их жизнь сведена к чисто биологическому состоянию и лишилась не только всех социальных и политических свойств, но и человеческих, и эмоциональных. Общество, живущее в состоянии многолетнего чрезвычайного положения, не может быть свободным обществом», — пишет итальянский философ Д. Агамбен[61]. Он считает введение чрезвычайного положения провокацией властей. По его мнению, эпидемия, как и любое глобальное бедствие, оставит после себя новые изобретения, опасные технологии, которые будут крайне негативно влиять на жизнь людей. Последствием пандемии станет ограничение общечеловеческого пространства и убогое существование в виртуальной реальности.
Однако этот сценарий наиболее выгоден для властей, потому что благодаря запретам исчезнет политическая полемика, утихнут массовые выступления. Управлять людьми станет проще.
Словенский ученый С. Жижек также считает невозможным возвращение в прежнюю реальность после окончания пандемии. Для большинства людей останется только виртуальное пространство. Свобода передвижения вне его станет привилегией богатого меньшинства.
Выразил опасения по поводу утраты человечеством свободы после пандемии и израильский историк Ю.Н. Харари. Он пишет о том, что власти не перестанут использовать метод контроля за людьми. После отслеживания физического перемещения гаджетов, адресов посещаемых веб-страниц государство начнет интересоваться, например, температурой тела и артериальным давлением, для того чтобы манипулировать чувствами, продавать людям все, что служит контролю над населением[62].
Изначально вирус представлял собой одинаковую угрозу для всех вне зависимости от материального состояния, пола или возраста. Но это равенство постепенно сводится на нет, так как риск для жизни и здоровья во многом связан с экономическим, социальным положением, а также с возрастом заболевшего.
В условиях пандемии бедным и пожилым приходится особенно тяжело. Людей начинают разделять на достойных и недостойных помощи.
Что же происходит в России в связи с коронавирусом? Разоряется малое и среднее предпринимательство. Большими темпами растет безработица. Значительно больше стало бедных. Продолжают падать доходы рядовых россиян. Растет дотационная зависимость регионов страны от Москвы. Крупные компании переходят в онлайн. Ряд школ и университетов ушли в интернет, причем дистанционное образование получают сегодня врачи, химики, биологи и др., чье обучение требует выработки практических навыков.
Оправданы ли чрезвычайные меры в связи с пандемией, вызывающие волну негодования в обществе? Возникает и такой вопрос, а есть ли в стране люди, которые получают выгоду от кризиса в области здравоохранения, а также от паники, страха и апокалиптических настроений, наполняющих сегодня российское пространство?
Эпидемия коронавируса является серьезной проверкой для всего института гражданского общества.
«Пандемия коронавируса может закончиться большой войной», — считает А. Вассерман, ставя во главу угла именно спад экономики. По его мнению, мы переживаем вторую Великую депрессию, а «бойню всегда развязывает капитал, потерявший возможность зарабатывать»[63].
Израильский ученый Ю.Н. Харари заявил, что важнейший шаг на пути преодоления мирового кризиса — это сотрудничество и преодоление разобщенности. По его мнению, необходима общечеловеческая солидарность как обмен достоверной информацией, умеренное международное сообщение и взаимопомощь, которые помогут избежать дальнейших катастроф[64].
Эпидемия коронавируса привела человечество к глобальному кризису, наибольшему кризису нашего поколения. Решения, которые люди и правительства принимают в связи с пандемией, повлияют на то, как будет формироваться мир на долгие годы. Эти решения повлияют не только на систему здравоохранения, но и на экономику, политику, нравственность и культуру.

65+. «Бьют и по паспорту»
«Кошмар на цыпочках» — назвал старость известный кинорежиссер Георгий Данелия.
Я, как и мои сверстники, отношусь к поколению «бэби-бумеров», т. е. людей, родившихся в период 1940–1959 гг. (иногда 1946–1964 гг.). По российскому исследователю Ю. Леваде, годы моего рождения приходятся на период «оттепели» (1953–1964 гг.)[65].
Мое поколение связано с всплеском рождаемости, произошедшим после Второй мировой войны, что на Западе получило название «бэби-бум». Большую часть жизни представители моего поколения прожили в СССР в период развитого социализма. Они стали свидетелями восстановления народного хозяйства после Великой Отечественной войны, холодной войны, запуска первого спутника Земли, первого полёта человека в космос. Мы росли в обстановке, когда страна ставила большие цели, а воспитывались в большинстве своем талантливыми, сильными людьми, стремящимися быть лучшими в своём деле. Для моего поколения характерны патриотизм, активность, любовь к труду, развитые семейные ценности.
В статье В. Глазычева «Глубинная Россия наших дней» я прочла следующие строки о моем поколении: «Что поразило — так это поколение, следующее через одно за подростками военного времени… Те, кто вошли в жизнь подростками брежневского времени. Эти-то люди вопреки всему и вся, вопреки всякой, казалось бы, экономической логике сделали одну любопытнейшую вещь. Они сохранили все библиотеки, они сохранили почти все дома культуры. Они сохранили и умножили число музеев. Они вкладывали и вкладывают колоссальные усилия — где интуитивно, где программно-продуманно, где в связке с региональными университетами или их филиалами, где без этой связки — вкладывают огромные энергетические ресурсы в одно: в сохранение системы воспроизводства той культуры, которая существовала на начало — середину 80-х годов»[66].
Многие из нас уже достигли пенсионного возраста, тем не менее, в силу профессионализма и интеллектуальных заслуг продолжают трудиться. Раньше (в советское время) переходным временем к старости было пятьдесят лет. А еще раньше, до революции, сорок или сорок пять. В это время человек уже прощался с мечтами молодости, начинал думать о внуках, о болезнях, в лучшем случае о даче, одевался в основном по-стариковски, неярко и неброско, жизнь его резко шла на спад.
«Мне полтинник!» — сказал о себе в день рождения мой коллега и учитель Николай Дмитриевич Зотов. Он имел в виду, что теперь уже наступило начало старости, или осень жизни. «Отговорила роща золотая…», — пошутили коллеги.
«В печенках у меня сидят все эти молодости, вот я и решила состариться», — написала в своей автобиографии, названной «Старая перечница», польская писательница И. Хмелевская, подчеркивая этим своеобразное продолжение активного возраста.
Сегодня пятьдесят лет — далеко еще не старость. Это связано с тем, что у человека в настоящее время прибавилось время активной жизни. Продолжительность жизни выросла. На самом деле очень много значит — получить дополнительные годы активной жизни. Активная жизнь в зрелом возрасте создает новые возможности. Можно снова пойти учиться и начать работать в новом деле, которое ранее было неизвестно. Можно завести новые знакомства и расширить круг общения. Можно путешествовать и узнавать новые незнакомые места. Можно заняться личной жизнью… Получив такой щедрый дар, как двадцать или даже двадцать пять лет активной жизни, человек должен подумать, как им правильно распорядиться.
Однако в связи с распространением коронавируса (а может быть и по другой причине) чиновниками России создано клеймо «65+», намекающее на возраст дожития. Возраст начиная с 65 лет — это запрет выхода на работу и принудительная строгая самоизоляция для большинства граждан страны. Иначе, это унижение группы жителей страны по возрастному признаку, нарушение прав человека, умаление профессиональных и интеллектуальных способностей людей старшего поколения, их специального образования, знаний и опыта.
Люди старшего возраста оказались выбитыми из привычной колеи. То есть им сказали, что они слишком старые и больные, чтобы заниматься своим делом или продолжать работать. Чиновники лукаво говорят, что это всего лишь борьба за безопасность и здоровье. Однако это неправда. Забота о 65+ выглядит как хорошо продуманная схема, например, под шумок коронавируса решение проблем с безработицей.
Людей в 65 лет полностью лишили активности, тогда как в 64 года временно разрешили ее проявлять. Кому же нужна такая безопасность, которая делает старшее поколение изгоями в стране, которую они же и построили?
Бездушная дискриминация старых, нездоровых, небогатых стала современным методом управления в стране. У высших же чиновников этого возраста и старше нет самоизоляции, право на работу им продлено.
По сути, это эйджизм — дискриминация человека на основании его возраста. Применительно к пандемии эйджизм может проявлять себя также и в попытках заподозрить людей пожилого возраста в качестве главных распространителей заболевания. Хотя они в этом смысле ничуть не опаснее молодых. Есть мнение, что, отказавшись от гуманного отношения к людям, говоря о вторичности нужд пациентов пожилого возраста, страна может вступить на путь, ведущий к геноциду. Об этом говорят результаты социологического опроса, проведенного исследовательским холдингом «Ромир»: каждый четвертый гражданин Российской Федерации счел старшее поколение обузой для молодых россиян[67].
Однако пожилые — не обуза, а ресурс. Специалисты старшего возраста обладают опытом и знаниями, которые позволяют им быть инициаторами и руководителями необходимых для страны проектов. Чем дольше они остаются в строю, тем успешнее развиваются культура, наука и технологии. Старшее поколение — это и жизненно необходимый обществу институт наставничества, в большинстве разрушенный в перестройку.
Бумеранг может вернуться каждому, кто еще не дожил до 65-ти. Презирать старший возраст — значит то же самое, что презирать жизнь. Ортега-и-Гассет писал, что «каждое новое поколение молодежи неразрывно связано со зрелыми людьми и стариками и постепенно само превратится в зрелых людей, а затем и стариков»[68]. Бумеранг может ждать и общество, которое, отказавшись от своего наиболее профессионального и образованного поколения, скорее всего, потеряет себя.
С другой стороны, работающие пенсионеры являются упреком российской власти, которая не может обеспечить достойную старость своих граждан, а сталкивает поколения в борьбе за выживание.
Так уже было, когда оптимизировали медицину и образование. Когда Россию лишили наиболее грамотных и опытных врачей старшего возраста и медицинских работников, а теперь, когда возникла острая необходимость во врачах, людям нередко некуда обратиться. Или когда преподавателям вузов повышали зарплату без увеличения заработной платы. Надо было изыскивать резервы, чтобы отчитаться. Для этого уволили преподавателей старшего возраста, самых знающих, самых опытных, на которых держались университетские школы.
Возрастание смертности старшего поколения связано с лишением возможности свободно трудиться, с изолированностью, стрессом, ограничением двигательной активности, недостатком общения. А ещё со страхом, к которому примешиваются обида, злость, разочарование и ощущение недоуменной беспомощности.
Чувство, которое испытывает сегодня старшее поколение, граничит с ресентиментом. Ресентимент — это скрытый (латентный) социальный протест, выраженный в различных формах отчуждения (социальной отдаленности, враждебности, социальной изолированности и др.), а также способный выражаться в агрессивных, деструктивных действиях и поступках в изменившихся социальных условиях.
Многие представители старшего поколения испытывают тревогу из-за неопределенности и отчужденности, из-за неуверенности в своем положении. Данная группа не видит отчетливо своего будущего, не уверена в возможности вести более обеспеченную жизнь, не видит гарантий спокойной старости после завершения труда, что вызывает отчаяние от сознания собственного бессилия. Ресентимент — это живая действенная сила, порожденная бессознательной сферой личности. Именно ресентимент его авторы Ф. Ницше и М. Шелер считали той скрытой силой, которая ведет к разложению общества, затрагивает эмоциональнопсихологическую сферу, разум, отражается на здоровье народа, создает питательную почву для конфликтов, приводит к войнам, формирует классовую неприязнь.
Беспокойство государства не должно нарушать личных границ и лишать людей права выбора.
Что же со стороны пожилых людей можно противопоставить «заботе» чиновников? Самое главное — твердо стоять на ногах. Не «молодиться», но хорошо выглядеть на свой возраст даже в самые трудные времена. Это не дает трудностям и болезням одолеть человека. Постараться держаться прямо и не рассчитывать на снисхождение.
Выход же из состояния ресентимента требует коренного изменения социальной политики по отношению к пожилым группам населения. Это непростой и болезненный процесс, требующий сублимации тревоги, злости и страха в те виды деятельности, которые носят личностно и общественно значимый характер.

Из будущего времени
А что же будет в дальнейшем со временем моего поколения? Пройдет ли оно незамеченным, исчезнет ли в пучине строительства очередного «светлого будущего» страны?
Говорят, что человечество погружают в шестой технологический уклад. В мире нового индустриально-технологического уклада материальный фактор уступит место нематериальному. Уйдет в прошлое все, что было сосредоточено вокруг человека и его физической жизни: одежда, вещи, путешествия, встречи с друзьями, большие магазины, рестораны… На первый план выйдут цифровые технологии. Наступит время всеобщей цифровизации. Возникнет новый вид человека — человек оцифрованный (homo digital).
Кто-то относится к цифровизации с восторгом, а другие считают её «обнулением человечества». Страшит возможность полного контроля со стороны государства, и не только. Люди нервничают, пугаются, а в ответ им раздаются упрёки банкиров, депутатов и телепропагандистов о новых возможностях и наступающем времени царства искусственного интеллекта.
Сегодня мир переживает процесс «перезагрузки». Возможно, что методы борьбы с вирусом были заранее спланированы. Хозяева денег на планете могли готовить этот сценарий давно (до коронавируса разрабатывались подобные сценарии атипичной пневмонии (SARS) — 2003 г. и свиного гриппа (Н1N1) — 2009 г). Создан транснациональный монстр — GAFAM, представленный такими компаниями, как Microsoft, Google, Facebook, Apple и др.
Основной вопрос: в чьих интересах будет построен мир будущего?
Как утверждает специалист в сфере цифровых технологий, президент «Инновационного центра познания и творчества» И. Мухина переход на новый, шестой технологический уклад, о котором в последнее время так много говорят СМИ и эксперты, — это всего лишь уловка. Суть происходящего состоит вовсе не в этом. Самое важное, что сейчас происходит с нами, — это то, что нам подменяют картину мира. Иначе, перепрограммируют наше представление об окружающей среде: о мире, в котором мы живём, о наших взаимоотношениях и, самое главное, о нашем месте в этом мире. В настоящее время этот процесс перешёл в завершающую фазу[69].
Может быть, мир в результате станет таким, как в кинофильме Г. Данелии «Кин-Дза-Дза»? На планете «Плюк» главными являются чатлане. Пацаки (люди другой культуры и т. п.) должны носить в носу колокольчик и перед чатланами шлепать себя по щекам, приседать и говорить «Ку». Социальный статус на планете определяется по цвету штанов. Зеленые штаны носит шушера, желтые — значительные, а малиновые штаны — избранные.
У кого штаны малиновые, перед ним не только пацаки, но и чатлане должны приседать с «Ку». И их не имеет права бить Эцилоп. Желтые штаны имеет право носить тот, у кого есть КЦ, а малиновые — у кого много КЦ.
Леса, реки, моря и трава на планете давно уже стали топливом. Словарный запас тоже сократили до одного слова «Ку». Еще сконструировали прибор — визатор. Наводишь прибор на пацака — зажигается зеленый огонек, наводишь на чатланина — оранжевый[70].
Но каким бы ни был идеальным план хозяев денег на планете, он может давать сбои. Поэтому война не закончена. Чтобы новый мир сохранил духовные богатства, которые заложены в мировой культуре и культуре нашего народа, надо бороться.
«Надо сражаться!» — так обычно говорил мой отец — инвалид Великой Отечественной войны, когда возникали трудные периоды в жизни нашей семьи и страны в целом. Сегодня эти слова повторяю за ним и я. Сражаться за себя, за свои границы и культуру, за свои убеждения и в целом за свою жизнь.


Устойчивые выражения западносибирской семьи. «Семейные слова»
Язык тесно связан с повседневностью. В языке отражается и существует вся картина мира.
Источник для изучения языка повседневности — живая устная речь, в которую входят устойчивые выражения (шутки, поговорки, пословицы и др.).
Устойчивые семейные выражения выступают «сферой», где собираются и хранятся глубинные ценности традиционного семейного опыта, древние представления, связанные с символом, буквой и словом.
Семейные выражения, воплощающие в себе коллективную память, становятся средством приобщения к семейной истории, семейной традиции, семейным идеалам.
Многозначность семейных выражений, их разнообразная интонационная окраска говорят об их творческой природе, а также о многокачественности повседневности, несводимости ее к общим вариантам толкования.
Приведу ниже ряд устойчивых выражений, употребляемых в западносибирских семьях, на примере нашей семьи.
Отмечу, что в Западной Сибири существовало значительное разнообразие семейных выражений, что можно объяснить историческими причинами, разнообразием характеров, занятий и профессий сибиряков. История края зафиксировала постоянное обновление сибирского населения. В прошлом в Западную Сибирь постоянно двигался поток переселенцев, жителей самых разных областей России и пограничных с нею территорий. Этот процесс не окончился и до настоящего времени. Постоянное приращение ценностей, в том числе и языковых, всегда придавало сибирскому населению бесконечную энергию творчества и созидания.
Язык нашей семьи — это живые образные выражения бабушки Марии Петровны Беспаловой, правильный и строгий язык «с числом и весом» моего деда Георгия Дмитриевича Беспалова, литературный язык моей матери Ларисы Георгиевны Беспаловой[71].
В любом возрасте моя мать поправляла меня, когда я говорила слова неправильно или применяла недопустимые, по ее мнению, жаргонные выражения. Однако в моем языке, несмотря на филологическое образование, смешались живые выражения от бабушки, строгие и правильные от деда и литературные — от матери.
«Плакала Маша, как лес вырубали…» (спохватились поздно, время уже ушло), — одно из любимых перефразированных некрасовских выражений моей бабушки.
«Глаза боятся, а руки делают», — часто говорила бабушка о трудной работе.
«Сделано через пень-колоду»; «Шей да пори, не будет простой поры»; «Криво-косо, на колесах…», — говорила бабушка, когда работа была сделана плохо, работа не спорилась или ее надо было переделывать. «Передельщики», — называла бабушка тех, кто сразу не делал работу хорошо.
Еще ее выражения о работе: «Ждали Покров — а тут Масленка грох» (прособирались что-то сделать); «Начали, почали — поповы дочери»; «Не успел отплыть, а уж и лапти сушить» (о быстром отказе от какого-либо дела или о раннем отдыхе); «Скучен день до вечера, коли делать нечего»; «Спишь до обеда — не пеняй на суседа»; «Чай пить — не дрова рубить».
«Держи голову в холоде, живот — в голоде, а ноги в тепле», — учила нас бабушка.
«Солнце, воздух и вода будут с нами навсегда», — одно из ее «бодрых» выражений.
Об их с дедом бедной свадьбе бабушка говорила так: «В правом кармане — вошь на аркане, а в левом кармане — блоха на цепи»: «Невеста — без места; жених — без штанов»; «Хороша парочка — баран да ярочка».
«Домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают?» — спрашивала бабушка пушкинским выражением, когда мы, дети, поднимали большой шум.
Бабушка была замечательной кулинаркой, учила домашних готовить она с такими словами: «Недосол на столе — пересол по спине» (данное выражение из крепостной жизни в Западную Сибирь, где никогда не было крепостного права, завезли переселенцы из центральной России).
«Ни с чем пирог. С тараканами» (о пироге без начинки); «Придут гости — глодать кости»; «Ну и гостья, Черепанова Федосья (с мужем)» (о неприятной гостье); «Много ли вас? Не надо ли нас?» (пришли к кому-то без приглашения).
«Отвяжись худая жизнь (жисть) — привяжись хорошая», — говорила бабушка, когда наступала темная полоса в жизни.
«Верба-хлест, секи до слез, третий раз — на здоровье», — приговаривала бабушка, придя из церкви с освященной вербой, по три раза ударяя ее веточками всех домашних по очереди. Мы знали, что после такого «обряда» сильно болеть в доме в течение года, до следующей вербы, никто не будет.
«Покров, Покров, покрой землю снежком, а меня женишком», — бабушка говорила, что эти слова девушка, которая хочет в этом году выйти замуж, должна сказать в церкви в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, в самом начале утренней службы (в момент открытия царских врат).
«На кладбище ветер свищет…», — ударение делалось на втором слоге слова «кладбище».
«Отходила коридором, отсчитала лесенки…» — отмечала бабушка, когда умирал кто-то из соседок. «Отходила коридором, отсчитала лесенки, Марья Петровна…», — были последние слова бабушки о самой себе. Еще яркие семейные выражения:
«А ну-ка, встань передо мной, как лист перед травой» (сказочное обращение к провинившемуся младшему члену семьи).
«Дают — бери, а бьют — беги, слезно просят — плачь, да не отдавай».
«Зарекался кувшин по воду ходить» (об обещаниях, которые, скорее всего, не будут выполнены).
«Зря туда сходила: поцеловала пробой, да и пошла домой» (в том месте, куда пошла бабушка, никого не было или было закрыто). «Куда пошла? — На кудыкину гору: мышей ловить да кошек кормить» (бабушка отвечала таким образом, когда перед самой дорогой ее спрашивали о том, куда она собралась пойти). «Нельзя “кудахтать”, пути (дороги) не будет», — говорила она нам.
«И что там тебе попритчилось?» (что-то показалось или что-то случилось со здоровьем).
«Любить не люби, но почаще взглядывай».
«Мы слыхали голоса (голосья), что поднимают волоса (волосья)» (о резких голосах, криках или ссоре).
На слова «не могу» бабушка говорила: «Не могу? — Не могу поднять ногу, не ногу, а ногу, все равно не могу».
«Не трещи — прошли водокрещи» (о морозе).
«Ни сна, ни отдыха измученной душе» (из арии князя Игоря об усталости).
«Ну и квас, перевел всех нас, доберется до того, кто и делал его» (о некачественных напитках или продуктах).
«Понапрасну милый ходишь, понапрасну ножки бьешь» (кавалер ходит напрасно к девушке или кто-то из домашних ходил куда-то напрасно).
«Спохватился, да и за щеку» (быстро отказался от своего намерения).
«Старость — не радость, не красные дни».
«Старые люди говорили: «Конец света настанет, когда Китай воевать начнет».
«У него (нее) ноги не нашли пути-дороги» (не зашел в нужное или необходимое место).
«Это еще цветочки, а ягодки впереди».

Наш язык
Не только наша семья, но и другие западносибирские семьи владели живым разговорным языком[72].
Приведу наиболее часто употребляемые и в нашей семье, и в других западносибирских семьях выражения[73]:
О социально-политических отношениях: «Будь смелей — скорей повесят»; «Ешь пирог с грибами — держи язык за зубами»; «Лес рубят — щепки летят»; «Мал-мал ошибка давал, вместо “ура” “караул” кричал»; «Новое платье со старыми дырами» (о реформах); «Один горюет, семья воюет»; «Плетью обуха не перешибешь»; «Сидят-сидят, да едут» (о властях); «Сказал бы словечко, да волк недалечко»; «С сильным — не борись, с богатым — не судись»; «Суд прямой, да судья кривой»; «Тебя посадят, и нам не уйти» (о репрессиях); «Ты меня видишь, а я тебя нет» (о том, кто сидит за решеткой); «У кого грудь в крестах, а у кого голова в кустах».
О богатстве и бедности: «Бедному жениться — ночь коротка»; «Бедному одеться — только подпоясаться»; «Богатая тетка — широкая юбка»; «Где тонко — там и рвется»; «Гол, как сокол»; «Денег, как воды в решете»; «Нужда заставит калачики жевать»; «Нюхай, дружок, хлебный душок»; «Одна рука в меду, другая — в патоке» (богато живут); «Остался, в чем мать родила»; «От тюрьмы да от сумы не открестишься»; «Финансы поют романсы»; «Худо-бедно, да счастливо».
О трудовой деятельности: «Акуля, ты шьешь не оттуля! — А я, маменька, еще пороть буду»; «Без труда не вынешь рыбку из пруда»; «Бог труды любит»; «Болею, умираю, ем по караваю» (о симулянте); «Была неделя — куда глядела? Пришла суббота — какая (к дьяволу) работа!»; «Видать, Марья пироги лепила — все ворота в тесте»; «Всех дел не переделаешь»; «Встать пораньше — шагнуть подальше»; «Вся работа стоит да едет» (нет времени что-то сделать); «Вши воду видали, а блохам сказали» (работа сделана плохо); «Глаза боятся, а руки делают»; «Гужей не рвет» (работает кое-как); «Дело аховое» (пустое предприятие); «Дела как сажа бела»; «Делает в час по чайной ложке» (о неумехе); «День-деньской работали»; «Дом невелик, а спать не велит»; «Ешь — потей, работай — мерзни»; «Занят на погребу с гущей» (о бездельнике); «Как потопаешь, так и полопаешь»; «Куй железо, пока горячо»; «Люблю повеселиться я, особенно пожрать, люблю и поработать — особенно поспать»; «Люди пахать, а он руками махать»; «Мастер Пепко делает крепко — год не пройдет, все отпадет»; «Нанялся, как продался»; «На обухе рожь молотил(а), зерна не уронил(а)» (о ловкости, практичности); «На словах туда-сюда, а на деле никуда»; «Не зачали, не почали»; «Не зная броду, не суйся в воду»; «Дел непочатый угол» (много дел); «Не растворено, не замешано»; «Неумеха — три ореха»; «Не у шубы рукав» (дело не готово); «Не пришей кобыле хвост» (сделано кое-как); «Ни дела, ни работы»; «Осталось начать да кончить»; «От трудов праведных не наживешь палат каменных»; «Пень колотить да день проводить»; «Помощник из чашки ложкой»; «Работа не Алитет — в горы не уйдет»; «Работа — не волк, в лес не убежит»; «Работают шель-шевель» (работают еле-еле); «Руки и труд все перетрут»; «Руки-крюки»; «Сделал дело — гуляй смело»; «Сидели хохотали — очень устали»; «Скоро, да не споро»; «Солнышко встало — работа настала»; «Союзно — не грузно, а врозь — хоть брось»; «Схлопотал, да и за щеку» (только начал дело, тут же его и бросил); «Торговали — веселились, посчитали — прослезились»; «Трем собакам щей не разольет» (лентяйка); «Труд кормит, а лень портит»; «Уже курочки на седало садятся» (уже вечер, а дело не сделано); «У него (нее) еще и конь не валялся»; «Ходит — квас разводит» (бездельничает); «Чирей бы в руки сел» (о неумехе).
О неумелых исполнителях: «Артистка из погорелого театра»; «Балалаечка без струн, балалаечник — др…н».
Семейная мудрость и наставления. «Без хозяина дом — сирота»; «Береженого Бог бережет»; «Битая посуда два века живет»; «Бог не выдаст, свинья не съест»; «Бодливой корове бог рог не дает»; «Большому куску рот радуется»; «Брань на вороту не виснет»; «Была бы шея — хомут найдется»; «Были бы кости — мясо нарастет»; «Будет день — будет и пища»; «В большой семье клювом не щелкай»; «В копнах — не сено; в долгах — не деньги»; «В тихом омуте черти водятся»; «Волков бояться — в лес не ходить»; «Воскресный (праздничный) сон — до обеда»; «Вскоре Бога не умолишь»; «Выбирай корову по рогам, а девку — по родам»; «Готовь сани зимой, а телегу летом»; «Дадут тебе прикурить» (если не будешь слушать старших); «Даст Бог день — даст и пищу»; «Деньги ночью спят»; «Деньги счет любят»; «Держи ухо востро»; «Дыма без огня не бывает»; «Ждать да догонять, хуже нет»; «За битого двух небитых дают»; «За пропало — бьют (берут), чем попало»; «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь»; «Знай край, да не падай»; «Знайка лежит, а незнайка по дорожке бежит»; «Знал бы, где упасть, соломку бы подстелил»; «Жизнь прожить — не поле перейти»; «Каждый (всякий) кулик свое болото хвалит»; «Каждый (всякий) сверчок знай свой шесток»; «Как аукнется, так и откликнется»; «Капля дегтя портит бочку меда»; «Капля камень точит»; «Кашу маслом не испортишь»; «Копейка рубль бережет»; «Копна мышь не раздавит»; «Куда иголка, туда и нитка»; «Купил дом — купи соседа»; «Ласковый теленок двух маток сосет»; «Лето-запасиха, зима-прибериха»; «Лук от семи недуг»; «Маленькая собачка до старости щенок»; «Много знаешь — мало спишь»; «На Бога надейся, но и сам не плошай»; «На то и щука, чтобы карась не дремал»; «На чужой каравай рот не разевай»; «На чужой роток не накинешь платок»; «На чужой сторонушке рад своей воронушке»; «Насильно мил не будешь»; «Не бывает пятницы раньше четверга»; «Не было счастья, да несчастье помогло»; «Не буди лихо, пока оно тихо»; «Не все коту Масленица, придет и Великий пост»; «Не все то золото, что блестит»; «Не гневи Бога»; «Не делай добра — не получишь зла»; «Не зная броду, не суйся в воду»; «Не золотым пером написано» (письмо не несет важного сообщения); «Не кликай беду (не говори о плохом)»; «Не плюй в колодец — придется воды напиться»; «Не свисти — счастье просвистишь»; «Не спеши языком — торопись делом»; «Не тянись (не потягивайся) за столом, лень не расти»; «Нет худа без добра»; «От худого семени не будет хорошего племени»; «Пей, да дело разумей»; «Подумай дважды, чтоб сказать однажды»; «По своей дорожке протягивай ножки»; «По одной половичке ходи, на другую не заглядывай»; «Подальше положишь — поближе возьмешь»; «Под лежачий камень вода не течет»; «Помотаешь соплей на кулак» (если не будешь слушаться, то будешь мучиться); «Помянешь меня, да поздно»; «Раз в году и палка стреляет»; «Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела»; «Свист деньгу выгоняет»; «Свято место пусто не бывает»; «С грязного — не треснешь, с чистого — не воскреснешь»; «Своя ноша не тянет»; «Семь бед — один ответ»; «Середка сыта — и концы говорят»; «Сиди дома, как Ерема»; «Сколько веревочка не вейся, а конец будет»; «Слезами горю не поможешь»; «С миру по нитке — голому рубашка»; «Соловья баснями не кормят»; «Старость — не радость, молодость — не жизнь»; «Старый друг лучше новых двух»; «Страшен сон, да милостив Бог»; «Счастье придет — на печи найдет»; «Умный не скажет — дурак не поймет»; «У свиньи бобрята не родятся»; «У страха глаза велики»; «У хорошего хозяина и петухи несутся»; «Утро вечера мудренее»; «Уши выше лба не растут»; «Хлеб на стол, и стол — престол»; «Христос терпел и нам велел»; «Человек предполагает, а Бог располагает»; «Что куплено — то свято»; «Что написано пером, не вырубишь топором»; «Что ни делается — то к лучшему»; «Что человеку на роду написано, то с ним и будет»; «Щи да каша — пища наша».
О житейских делах: «Акулька, что там булькат?..»; «Баба с возу — кобыле легче»; «Бог напитал — никто не видал»; «Будет сто лет в субботу, в обед»; «Бывает, что и март быку рога ломает»; «Был конь, да изъездился»; «Было бы ударено — вспухнет»; «Было, да быльем поросло»; «Будь что будет»; «В боях и в походах» (об активном человеке); «Весь белый свет проспал»; «В огороде бузина, в Киеве дядька»; «Вагон и маленькая тележка» (всего много); «Ванька дома, Гришки нет! Гришка дома — Ваньки нет!»; «Волка ноги кормят»; «Вор придет — стены оставит; пожар придет — ничего не оставит»; «Вот и возьми его за рупь двадцать» (от человека ничего нельзя добиться); «Все полезно, что в рот полезло»; «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно»; «Всем деревня не выйдет: лес близко, так вода далеко; вода близко, так лес далеко»; «Выше фонарного столба»; «Вятский народ хватский — семеро одного не боятся»; «Вумный как вутка»; «Где был? — Мед-пиво пил. По усам текло, а в рот не попало»; «Голод не тетка»; «Готовы Кошкины-Котовы»; «Грязь не сало — высохла, отстала»; «Губа — не дура, язык — не лопата»; «Гусь свинье не товарищ»; «Дай уехал в Китай, остался один Попрошай»; «Дар — не купля»; «День и ночь — сутки прочь»; «День-нерассветай» (пасмурный день); «Дела идут — контора пишет»; «Дело пахнет керосином»; «Дело ясное, что дело темное»; «Делят шкуру неубитого медведя»; «Дешево и сердито»; «До глухого весть дошла»; «Дождик вымочит, ветер высушит»; «До морковкина заговенья» (очень долго); «Драть как Сидорову козу»; «Дробненький парнишечка» (не толстый, поджарый); «Дырка свись, на юру праздник» (дома никого нет); «Думай башка — шапку куплю»; «Его черт в ступе не смелет» (про храброго и стойкого человека); «Если бы да кабы, в лесу росли бы грибы»; «Если бы ты не пришел, и тебя не знали бы где взять» (спрашивающему о ком-то); «Жуй да плюй» (о колбасе 1980-х); «За милу душу»; «Заворачивай оглобли» (возвращайся назад); «Закрой рот — муха влетит»; «Замерз как цуцик»; «За неимением гербовой пишем на простой — за неимением простой пишем на гербовой» (дома пусто, а домашние роскошествуют); «Знать не знаю, ведать не ведаю»; «Здесь и конь с упряжкой потеряется»; «Ждала-ждала его, как из печи пирога» (очень был нужен); «Жила как за каменной стеной»; «Идем в одни ворота, чтобы избу не выхолаживать» (пойдем вместе); «Интересно девки пляшут, по четыре сразу в ряд» (что-то неожиданное произошло); «И не стрижено, и не брито»; «И печеным ему, и жареным (и сырым, и вареным)» (о подношениях); «Как обухом по голове»; «Какой? Немазаный, сухой»; «Катись колбаской по улице Спасской»; «Кот из дому — мыши в пляс»; «Кум королю и сват министру»; «Леший его знает, где он (ходит)»; «Масло в печи угасло»; «Мило не мило, деньги заплачены — надо есть»; «Мимо рта не пронесет»; «Много знаешь — мало пишешь»; «Много хочешь — мало получишь»; «Мы думали, свежи — а тут все те же»; «Наказанье за грехи»; «Нам не надо барабан, мы на пузе поиграм.
Пузо лопнет — наплевать, под рубахой не видать»; «На охоту ехать — собак кормить»; «На скору руку»; «Напугаешь ежа голой задницей»; «На ходу подметки рвет (режет)» (ловкий, ушлый); «Наша горница с богом спорится (не спорится)»; «Не было печали — черти накачали»; «Не в бровь, а в глаз»; «Не верит ни в чох, ни в сон, ни в птичий грай» (несуеверный); «Не дай бог никому»; «Не два горошка на ложку»; «Не к нам сказано»; «Не лаптем щи хлебаем»; «Не любо — не слушай, а врать не мешай»; «Не приведи господь»; «Не пришей кобыле хвост»; «Невестке в отместку»; «Не у мачехи росла»; «Ни два, ни полтора»; «Никто не знает, кроме базара»; «Ни синь пороха» (нисколько); «Ни сучка, ни задоринки»; «Ночь темна, кобыла черна. Еду-еду, да пощупаю: тут ли она?»; «Ну, закатился» (заплакал или захохотал); «Она ему сказала: “За мной, мальчик, не гонись!”»; «Оставайся лавка с товаром» (о неудачном предприятии или парень бросил беременную девушку); «От ворот поворот»; «Отлегло от задницы»; «Отольются кошке мышкины слезки»; «Охота пуще неволи»; «Пан или пропал»; «Палка о двух концах»; «Первое слово дороже второго»; «Песня вся, песня вся, песня кончилася»; «Петухом поет» (что-то просит или очень рад чему-то); «Пешком с мешком»; «Пой песни, хоть лоб тресни»; «Поймал Бога за бороду» (повезло); «Положишь зубы на полку»; «Поехал в Москву — разогнать тоску» (о том, кто уехал в Москву); «Показать, так опрокинешься назадь»; «Поминает свинья за углом» (при икоте); «Посади оглоблю — кузов вырастет» (о благодатной почве); «Посадить на божничку» (любить до обожания); «Потом — по заднице кнутом!»; «Пошло-поехало»; «Пошла писать губерния»; «Пришла пятница раньше четверга»; «Пришли к шапочному разбору»; «Пропадай, моя телега, все четыре колеса»; «Рад бы душой, да хлеб чужой»; «Разбежался с ковшом на брагу»; «Разговор в пользу бедных»; «Рот в муке, нос в муке, глаза в кислом молоке»; «Рот коси да головой тряси — вот и будет песня»; «Сапоги мои тово: пропускают аш два о»; «Свиная полочка» (о грязном ребенке); «Свой рот на дороге»; «Своя своих не узнаешь»; «Святая правда»; «Святым духом питается» (ничего не ест); «Семеро по лавкам сидят»; «Семь бед — один ответ»; «Семь верст киселя хлебать»; «Скажи мне, и я тебе скажу» (о забывчивости); «Сколько песен, столько басен»; «Скрутить в бараний рог»; «Слыхом не слыхать, видом не видать»; «Смешат бесплатно» (говорят или делают что-то не так); «Сибирский водохлеб»; «Сказки бабушки Настасьи» (неправда); «Совсем замаяли, задергали»; «Сорока на хвосте принесла»; «Сравнили божий дар с яичницей (с мякиной)»; «Старая хата деда Игната»; «Старый конь борозды не портит»; «Стыд не дым, глаза не выест»; «С чужого коня посередь грязи долой!»; «Суббота — бабья работа»; «Суббота без солнышка не бывает»; «Суп из разных круп»; «Сыт, пьян и нос в табаке»; «Та корова, которая сдохла, больше молока давала»; «Так-то так, а потом-то как?»; «Татарин татарчонка любил-любил, да задавил»; «Твои бы речи да Богу встречи»; «Тебе дадут, когда со стола понесут»; «Тебе небо с овчинку покажется»; «Телячьи помои» (о холодном супе или чае); «Тишь, да гладь, да божья благодать»; «То в лоб, то по лбу»; «Толкуй, кто откуль»; «Тому, кто любил Фому»; «Тонкий намек на толстые обстоятельства»; «Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить»; «У нашей Федорки все отговорки»; «У черта на куличках» (далеко); «Хлеб да соль! — Я ем свой, а ты рядом постой»; «Хлызда на правду выведет» (о тех, кто мухлюет в играх); «Федул, что губы надул? — Кафтан прожег! — А велика ли дыра? — Один ворот остался!»; «Хоть горшком назови, только в печку не ставь»; «Хоть камни с неба падай»; «Хоть масло на голову лей» (ничем не угодишь); «Хоть топор вешай»; «Чей бы бычок не прыгал, а теленок-то наш»; «Человека узнаешь, когда с ним пуд соли съешь»; «Чертик-чертик, поиграй да отдай» (о потерянной вещи); «Черт силен, да воли мало»; «Честь честью»; «Что за шум, а драки нет?»; «Что портной сгадит — утюг сгладит»; «Что там тебе поблазнилось?» (показалось); «Щастлив на букву “ща”»; «Это будет (произойдет), когда рак на горе свистнет»; «Эх, жизнь моя жестянка»; «Я готова — дочь попова»; «Язык до Киева доведет»; «Язык на плечо» (устал, забегался); «Яйца курицу не учат».
Онедостатках и пороках: «Без мыла в задницу залезет» (о подлизе или лицемере); «Будет день на нашу лень»; «В какой бочке деготь завелся — его не выведешь»; «В ступе толочь» (повторять одно и то же); «Возится, как курица в навозе»; «Воет, как волк на луну»; «Волком смотрит»; «Ворон ворону глаз не выклюет» (о коррупции); «Ври, да знай меру»; «Всю плешь проела» (когда жена ругает мужа); «Выскочил, как из задницы росток»; «Дотошная, как вошь портошная»; «Глаза бесстыжие»; «Глазоньки не сытые» (жадный); «Глотка луженая»; «Горе луковое»; «Гром не из тучи, а из навозной кучи»; «Губа толще — брюхо тоньше» (о чванливом); «Дай боже, что другим негоже»; «Для бешеной собаки семь верст не крюк»; «Домовой его не любит» (трудно застать дома); «Дурью мается»; «Его на кривой козе не объедешь» (о человеке с тяжелым характером); «Еще парочку таких друзей — и врагов не надо»; «Живые сороки из задницы летят» (о вруне или хвастуне); «За ушко да на солнышко»; «Зарекалась свинья помои хлебать»; «Заставь дурака богу молиться — он и лоб расшибет»; «Знаем мы вас! Были вы у нас! После не стало самовара у нас»; «Знает кошка, чье мясо съела»; «Заладила сорока Якова» (говорит вздор); «Залетела ворона в чужие хоромы»; «Золотой слезинки не выронит»; «И сам не гам, и другим не дам»; «Из деревни Девятковой» (некультурный человек); «Из-за деревьев леса не видит»; «Из-за угла мешком ударенный» (странный); «И ухом не ведет» (не обращает внимания); «И в телегу не сяду, и пешком не пойду» (об упрямом человеке)»; «Их спарить да черту подарить» (о тех, кто ссорится); «Как Мамай воевал» (о беспорядке в доме); «Как петух на заборе»; «Как собака на сене»; «Как у змеи ног не найдешь» (очень скрытный); «Каковы сами — таковы и сани» («каковы сани — таковы и сами»); «Каша во рту растет» (о медлительном); «Кто идет воровать, тот идет и убивать»; «Куда конь с копытом — туда и рак с клешней» (о том, кто старается подражать другому, но делает это неудачно); «Кур воровал» (руки трясутся); «Легок на помине, как черт на овине» (о нежелательном визитере); «Лежит и смотрит в потолок»; «Лень вперед тебя выросла»; «Молодец против овец, а против молодца — сам овца»; «Молчит, как рыба в пироге»; «Мели Емеля, твоя неделя» (о пустой болтовне); «Наводит тень на плетень»; «Надулся как мышь на крупу»; «Надоел хуже горькой редьки»; «Напустил туману»; «На сердитых воду возят, а зимой во льду морозят»; «На сердитых воду возят, а на дутых — кирпичи»; «Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал»; «Не запряг еще, а уже поехал»; «Ни украсть, ни покараулить» (о никчемном человеке); «Носится, как Саврас без узды» (о ненужной активности); «Ну и пара: гусь да гагара»; «О тебе в Москве в лапоть звонят» (о зазнайке); «Объегорить» (обмануть кого-то); «Отмолчится, как в саду отсидится»; «Отрезал кусочек с кобылий носочек» (жадный); «Отчего солдат гладок? Оттого, что поел и набок»; «Пищит, да лезет»; «Плюнь в глаза — скажет “божья роса”»; «Повадился кувшин по воду ходить, там ему и разбиту быть»; «Поганой метлой не выгонишь» (о тех, кто «влез» на выгодную должность); «Под каждой крышей свои мыши»; «Подхватили кота поперек живота»; «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится»; «Полицейский крючок» (ко всем цепляется); «Понеслась душа в рай» (пустился во все тяжкие); «По Сеньке и шапка, по ядреной матери колпак»; «Послать по матушке — по Волге» (грубо обругать); «Пос…т да оглянется, нельзя ли квас развести» (о жадном); «Придурок лагерный» (выражение появилось во время репрессий); «Пристал как банный лист»; «Пропади ты пропадом» (говорили, когда сердились на какую-нибудь вещь или предмет); «Простота хуже воровства»; «Путаник царя Гороха (Давида)»; «Разгулялась вошь в корсете»; «Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела»; «Раскрыл рот шире банного окна»; «Рассказал воробья на сосне» (соврал); «Расшаперилась, как корова на льду» (неуклюжая); «Рука руку моет: обе грязные» (о коррупции); «Руки загребущие, глаза завидущие»; «Руки-ноги не оставил» (воровство без улик); «Руки с клеем» (о воришке); «Рыбак рыбака видит издалека»; «С худой коровы (овцы) хоть шерсти клок»; «Сама себя раба бьет, что нечисто жнет»; «Сам с самой в хлеву сидят» (хозяева уподобились свиньям); «С Волги, с Камы…» (о людях сомнительного происхождения); «С грязи трескается (лопается)»; «Свинья грязь найдет»; «Святая душа на костылях»; «Сдуру как с дубу»; «Семь бочек арестантов» (наговорил); «Семь верст до небес и все лесом»; «Сидит и ухом не ведет»; «Сидит избоченившись»; «Сидит набычился»; «Сидит как аршин проглотил»; «Сила есть — ума не надо»; «Синь да хорош — скинь да положь!»; «Скажет, как возле себя положит»; «Скрипит, как немазаная телега»; «Скрякала да и в камыш»; «Слышал звон, да не знает, где он»; «Солдат спит — служба идет»; «Спохватилася кума, когда ночь прошла»; «Соврет — недорого возьмет»; «Со свиным рылом, да в калашный ряд»; «Со своим котом да за чужим скотом»; «Схватился поп за яйца, когда Пасха прошла»; «Сытое брюхо к голодному глухо»; «Сухая ложка рот дерет» (о взятке); «Тележного скрипу боится» (об очень робком человеке); «Типун на язык» (кого-то ругали); «Трусливый, но пакостливый»; «Хитрый Митрий — умер, а глядит»; «Хоть кол на голове теши»; «Черного кобеля не отмоешь добела»; «Чепуху городит»; «Что хочу — то и ворочу»; «Чтобы ему перешло, да стукнуло» (сердитое выражение); «Что-то он там напрокудил» (натворил); «Чужими руками жар загребает»; «Чужую беду руками разведу»; «Шатучая корова» (бродит неизвестно где); «Шелудивый поросенок в Петровки мерзнет»; «Шила в мешке не утаишь»; «Шито-крыто»; «Шкура барабанная»; «Улита едет, когда-то будет»; «У него зимой снега не выпросишь» (о жадном); «Ума палата»; «Умная — голова чугунная»; «Умные! Н…ли да смумляли»; «Ухо с глазом» (очень шустрый, иногда вороватый); «Хвастливого с богатым не различишь»; «Язви его в душу» (сердитое выражение); «Язык как помело».
О пьянстве: «Всяк выпьет, да не всяк крякнет»; «Как день не бьется — к ночи напьется»; «Кто празднику рад — за неделю (накануне) пьян»; «Муж за рюмку, жена за ковшик»; «Не прими, Боже, за пьянство — прими за лекарство» (говорит пьющий); «Ни тяти, ни мамы…» (пьяница ничего не помнит и не понимает); «Первая колом, вторая соколом, а третья — мелкой пташечкой» (о рюмках с вином); «По поводу и дурак напьется, а ты попробуй без повода» (говорит пьющий); «Пьет мертвую чару» (о горьком пьянице); «Пьет? Нет, за ухо льет!» (с иронией о пьянице); «Умный пьет, пока не похорошеет; дурак — пока не поплохеет»; «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
О дружбе, гостеприимстве и отношениях с людьми: «Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?» (спрашивают гостей, если засиделись); «Дружба дружбой, а служба службой»; «Дружба дружбой, а табачок (денежки) врозь»; «Капуста — на столе не пусто»; «Не в службу, а в дружбу» (об услуге); «Ешь кума девяту шанежку, я ведь не считаю»; «Ешь пироги, наворачивай сметану»; «Ешьте, гости, пирожки с осердием» (с ливером); «Жаль мне тебя, да не так, как себя»; «За компанию и жид задавился»; «Наварила, напекла Акулина для Петра»; «Незваный гость хуже татарина»; «Наготовили, как на Маланьину свадьбу»; «Пей чай вприглядку»; «Пей чай да двери примечай» (не засиживайся); «Пей чай — наводи тело»; «Приходите ко мне гости, когда дома меня нет»; «Ранний гость до обеда, поздний — до утра»; «Руки гадят, печка ладит» (о тесте); «Сам бы ел, да деньги надо» (говорят, когда хвалят свою стряпню); «Свиньи вилками хлебали из говядины уху» (неопрятно ели); «С молитвой, с пустом плюшки, чай…»; «Спасибо! — Спасибо, что нас не съели»; «Спасибо этому дому, пойдем к другому»; «Старый друг лучше новых двух»; «Сыта кума, коли гущи не ешь»; «Ужин не нужен, был бы обед»; «Хозяин русский, чай жидок!»; «Чаще счет — дольше дружба»; «Чай не пьешь — какая сила? — Чай попил, совсем ослаб!».
О здоровье и о смерти: «Боярку караулить» (умереть); «Будь здоров, Пантелей, не чиши (не чихай) на людей»; «Быстро скапустился» (находится при смерти); «В гробу карманов нет»; «До смерти два понедельника осталось»; «До смертинки три перд…ки» (уже до смерти недолго осталось, а он туда же); «Еле-еле душа в теле»; «Его (ребенка) изурочили» (сглазили); «Мало болит — отдыхать дает» (неправильно ведет себя во время болезни); «Нахохлился сидит» (начинает болеть); «Одно лечат — другое калечат»; «Перед смертью не надышишься»; «Раскаялась кума, когда смерть пришла»; «Смерть не спросит»; «Смерть причину найдет»; «Спросил у больного здоровья»; «Хворь ленивого отыщет».
О внешности и характере: «Волос от волосу не слыхать голосу» (о редких волосах); «В чем душа держится»; «Голова как у вола, а мне все кажется мала» (о чересчур пышной прическе); «Еле-еле душа в теле»; «Идет — муха ко лбу не льнет» (красивая); «Из десятка не выбросишь» (не хуже других); «Из трех лучинок сложена» (о худышке); «Красивая, как кобыла сивая»; «Красиво, да очень спесиво»; «Краше в гроб кладут» (бледная); «Кудри вьются — вши смеются» (о франте); «Лысая макушка от чужой подушки» (о парне, который любит гулять); «Маланья — голова баранья»; «Морда шире банного окна»; «Не родись красив, а родись счастлив»; «Нос двум рос, а одному достался»; «Один глаз — на Кавказ, а другой — в Арзамас» (косой); «Поперек себя толще»; «Сирота — не пролезает в ворота»; «Старей поповой собаки»; «Хороша внучка Аннушка! — хвалят мать да бабушка»; «Худая корова газелью не будет»; «Худая корова еще не газель».
Об одежде: «Вся измодилась, расфуфырилась»; «Выкрасить да выбросить»; «Доброму вору все впору» (вся одежда подходит); «Дорого — мило, дешево — гнило»; «Голь на выдумку хитра» (об удачной перелицовке или переделке старого); «И в пир, и в мир, и в добры люди…» (одна и та же одежда везде используется); «Из большого не выпадешь»; «Из-под пятницы суббота» (из-под верхней одежды видна нижняя); «Как мышь в пологу» (небольшой человек в большой или широкой одежде); «На косу-босу под ваксу» (обулся, а носок нет); «Нарядилась, как свинья в грязь»; «Нарядился, как китайский доброволец»; «Нашему подлецу все к лицу»; «Ну и модница-сковородница»; «Надел сикось-накось»; «От долгов бегать» (короткая и узкая одежда); «Сверху блеск, а снизу треск»; «Сверху шелк, а в брюхе — щелк»; «Сзади — пионерка, а спереди — пенсионерка»; «Стильная, модная, а сама голодная»; «Фасон юбки “мужчинам некогда”» (юбка с запахом); «Фик-фок на один бок»; «Форс морозу не боится».
О внутренних семейных отношениях, замужестве, муже, жене, детях:
«Бабы каются, а девки замуж собираются»; «Бей сороку и ворону — попадешь в ясного сокола» (о выборе женихов); «Брат любит сестру богатую, а муж жену — здоровую»; «Бывает, у девки муж умирает, а у вдовы живет» (все бывает); «Вспомнила, бабушка, девичью жизнь»; «Горе, горе — муж Григорий»; «Дал бог дитя, так дай ему разума»; «Дитя не плачет — мать не разумеет»; «Замуж выйти — не напасть, а как бы замужем не пропасть»; «Замуж (девку) манят — золотые горы сулят»; «Замужем не была и без мужа не жила»; «Зять любит взять»; «Милый — торопись, немилый — воротись»; «Муж и жена — одна сатана»; «Мужичок, что телок, к каждой березке постукается»; «На новом месте приснись жених невесте»; «Наша невестка все трескат — мед и тот прет»; «Нашему забору двоюродный плетень» (об очень далеком семейном родстве); «Не вздыхай глубоко — не отдадим далеко (хоть за курицу, да на соседнюю улицу)» (о замужестве); «Не ругай постылого — приберет бог милого»; «Ночная кукушка дневную перекукует»; «Одной матки, да разные детки»; «Плохой кавалер хорошему дорогу показывает»; «Променял кукушку на ястреба»; «Прошла любовь — завяли помидоры»; «Ребенка воспитывают, когда он поперек лавки лежит, а не повдоль»; «Родня: голяшка от старого бродня»; «Седьмая вода на киселе»; «Солдат, девок любишь? — Люблю! — А они тебя? — И я их!»; «Худой мужичонка, да огородишко».
О веселье: «Аж чертям тошно стало»; «Хорошо веселье — тяжело похмелье»; «Умереть не встать» (очень смешно): «Эх, топни нога да притопни друга…».
Сегодня многие из приведенных семейных выражений не сохранились. Повседневная семейная западносибирская речь стала значительно беднее. Отмечается в ней и распространение сниженных, жаргонных и нецензурных выражений.
Однако существуют и продолжают возникать новые выражения, отражающие современную нам действительность, например: «Аж шуба заворачивается» (чересчур нарядная); «Белая, несмелая, ромашка полевая»; «Все пучком» (все в порядке); «Брось, а то уронишь»; «Витамин “ц” — винцо, мясцо и маслицо; витамин “ш” — шпирт и шало»; «Гаси свет — бросай гранату»; «Дурака работа любит — дурак работу хвалит»; «Дурдом “Ромашка”»; «Если он начнет водкой торговать — назавтра все пить бросят» (о неумелом продавце); «За бесплатные уши зацепилась» (нашла слушателей); «Как подсолнечное масло» (нудный); «Кино и немцы» (об очень смешном); «Кончай базар» (предостережение, что нужно заканчивать разговор); «Косить под кого-то» (стараться походить); «Кто первый встал — того и тапки»; «Мать моя женщина»; «Не умеешь — научим, не хочешь — заставим»; «Ничего, что грудь впалая, зато спина колесом»; «Разговор не в тему»; «Повис, как мат на заборе»; «Под оркестр и жаба запоет» (о слабом исполнителе); «Против лома нет приема (кроме лома)»; «Ростом по колено и на коньках» (о невысоком кавалере в ботинках с каблуком); «Рюмка — не микрофон, и мы не на съезде» (о длинных застольных речах); «Склеил ласты» (умер); «Сложил пальцы веером» (возгордился); «Темнота — друг молодежи»; «Типа» (как бы); «Тише едешь — дальше будешь, от того места, куда едешь»; «Черт знает что и сбоку бантик»; «Чешуей блеснуть» (покрасоваться); «Эти бы ручонки да под трамвайчик» (о неумелых руках) и др.
Собирая семейные выражения, мы можем предложить исследования, связывающие семантику семейного языка с развитием общественной системы. Кроме того, мы можем вплотную подойти к изучению той реальности, которая остается текучей по своему содержанию, не застыла и окончательно не сформировалась.
С помощью изучения семейных слов решается проблема «ненаблюдаемости» жизненных явлений — они становятся видимыми и наблюдаемыми.
О семейных приметах
Приметы укоренились в умах людей. О тесной связи жизни с приметами люди сложили пословицу: «Без примет и ходу нет».
Человек воспринимает огромное количество информации, иногда бессознательно, на задворках сознания откладываются случайно услышанные слово, выражение, впечатление, подсознательно его задевшие.
Приметы — символы, скрытое знание. Это опыт многих поколений, своеобразные поучения, как лучше поступать в определенных ситуациях, как избежать неудач. В приметы можно верить или не верить, но даже образованные люди часто следуют этим древним поучениям, знакомым с детства.
Приметы передаются, как и много веков назад, в устной форме. Какие-то из них являются суевериями, а какие-то важной информацией, оставшейся нам от наших предков.
Изложенные ниже приметы употреблялись в семьях Западной Сибири[74].
Приметы, связанные с поведением животных и насекомых
Кошка или собака катаются по полу — погода испортится, будет вьюга, метель или буран.
Кошка, когда спит, лапой или хвостом нос закрывает — скоро похолодает.
Кошка точит когти о ножку стола — погода переменится.
Кошка вылизывается напротив двери — придут гости («Кошка гостей намывает»).
Кошка сидит напротив входных дверей и громко мяукает, словно зовет кого-то — скоро в гости придут люди, с которыми давно не виделись.
Кот постоянно у дверей дома сидит, практически не отходя, — значит, глава семейства скоро из дальней поездки возвратится.
Если в гости пришел человек, который очень приятен, и хочется, чтобы он почаще посещал дом, нужно взять клок пуха с хвоста своего кота или кошки и незаметно положить его на плечо гостя, когда он будет уходить. Гость непременно вернется в этот дом, и не раз.
Нельзя лаская называть котят мышатами — их мать загрызет.
Детям нередко запрещали играть с котятами, так как они могут отнять у детей память.
Трехцветная кошка в квартире — к счастью.
Черная кошка в квартире хозяев от беды ограждает.
Если напротив окна села сорока — семья скоро получит важные известия. Сидит к окну спиной — известия будут нерадостные; сидит к окну передом — известия хорошие, сулящие счастье.
Если перед экзаменом над головой ворона пролетела — на экзамене можешь получить двойку. Чтобы избежать этого, надо быстро сложить руки над головой в форме домика.
Синица в окно стучится — нередко к смерти кого-либо из близких.
Муха попала в питье или в еду — к подарку.
Если в окно влетела бабочка — скоро счастье будет.
Комары в воздухе толкутся — к теплу.
Маленький паучок перед глазами опускается — к известиям, к письму.
Приметы, связанные с домом и бытом
Просыпать соль — к ссоре. Чтобы избежать ссоры, нужно взять щепотку из рассыпанной соли и бросить её за левое плечо.
Подмести или вымыть пол за нежеланными гостями — они больше не перешагнут порог вашего дома.
Нельзя мести двумя вениками в доме.
Разбить тарелку, чашку — к счастью.
Хранить в доме разбитую посуду и есть из нее — к несчастью.
Сидеть за обеденным столом на углу — семь лет замуж не выйдешь или не женишься.
Нельзя вещь передавать через порог, проку от неё не будет.
Ложка на пол упала — в гости женщина придет, ножик — мужчина.
Лишний прибор поставить на праздничный стол — к незваному гостю.
За столом надо все, что положено в тарелку, доедать — иначе кормильцев не будет.
Нельзя за столом смеяться — к неудачам.
С ножа есть нельзя — будешь сердитым.
Богатый стол на Новый год — весь год в доме будет достаток.
Если подаваемое на стол кушанье пересолено — значит, стряпуха в кого-то влюбилась.
Кто быстро ест, быстро и работает. Раньше при найме работника сажали его сначала покормить, чтобы получить представление об его качествах.
Когда заселяешься в новую квартиру или дом, надо пустить туда вначале кошку или петуха.
Нельзя шапку на руке крутить — голова будет болеть.
Когда сидишь на стуле, нельзя класть ногу на ногу и качать ногой — черта качаешь.
Волосы и ногти нельзя на улицу выбрасывать — будешь болеть, особенно если волосы использует птица при строительстве своего гнезда.
Нельзя весной на закате спать — к болезни.
Левый глаз чешется — к слезам, правый — к радости.
Нельзя наступать на чужие следы — будут болеть ноги.
У кого уши горят, про того говорят: правое ухо горит — говорит правду; левое — лжет.
Если человек икает, о нем кто-то вспоминает.
Чтобы избавиться от икоты, нужно сказать: «Икота, икота, иди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого».
Если что-нибудь потеряется, то перевязывают носовым платком ножку стула и говорят: «Чертик, чертик, поиграй да отдай».
Нож (ножницы) дарить — к ссоре. Подаривший должен в обмен взять хотя бы копейку (также берут выкуп за подаренное мыло, полотенце и др.).
Нельзя двоим смотреть в одно зеркало — одного человека полюбят или один заберет здоровье и красоту у другого.
Вытираться вдвоем одним полотенцем — поссориться.
На пороге дома не здороваются и не прощаются, чтобы не поссориться.
После заката солнца денег и вещей в долг не дают — возврата не будет.
Если, выходя из дома, зацепишься — скоро опять там будешь.
После заката солнца нельзя выбрасывать мусор.
Кто идет, наступая на следы человека, идущего впереди, отберет у этого человека силу.
Нельзя зашивать одежду на человеке, «зашьешь» его память. Чтобы этого не произошло, человек, на котором зашивают одежду, должен взять в рот нитку.
Если прерываешь чтение книги, нельзя оставлять ее открытой — памяти не будет.
Чтобы уберечься от сглаза, надо носить на нижнем белье булавку.
Чтобы дом уберечь от сглаза — над дверью или в дверь надо воткнуть иголку с ниткой.
Если четыре человека, здороваясь или прощаясь, подают друг другу руки крест-накрест — значит, быть свадьбе.
Если человека по ошибке принимают за кого-то другого — значит, у него в скором времени будет какая-то прибыль.
В мае нельзя жениться и выходить замуж — семья будет «маяться».
Одному из супругов потерять обручальное кольцо — к разводу.
В печной трубе дома гудит — душа покойника мучается (надо закрыть печную заслонку и помолиться за умерших).
Икона в доме неожиданно сорвалась со стены и упала — к покойнику.
Если часы не остановились сами в минуту смерти человека, их надо остановить.
Приметы, связанные с погодой
Дым из трубы вверх ровным столбом — к морозу.
Круги вокруг солнца зимой — к морозу.
Пушистый иней на деревьях и кустах — к ветру.
Если 14 марта все тает так, что можно воробью из лужи напиться, то весна будет ранняя, если же в этот день холодно — весна будет долгая.
Рано зацвела черемуха — будет теплое лето. Чем раньше черемуха начинает цвести, тем жарче будет лето.
В пятницу дождь — в воскресенье ясно.
В полдень лучи солнца темнеют — ожидай грозу.
Вылить воду на дорогу — к дождю.
Большие дождевые пузыри в лужах — к ненастью.
Если цветы ноготки не открываются до семи часов утра, будет дождь.
Приметы, связанные с путешествиями и поездками
Перед дальней дорогой надо присесть до выхода из дома — дорога будет удачной.
Если кто-то отправляется в дальний путь и вдруг неожиданно пошел дождь — к благополучному пути.
Если куда-либо собираешься идти и наденешь что-нибудь из одежды наизнанку или задом наперед — будет неудача.
Уходя из дому, не надо оглядываться или возвращаться. Если вернуться все же пришлось, надо перед выходом посмотреть в зеркало или наступить на порог.
Нельзя делать генеральную уборку, когда кто-то из домашних в дороге.
Когда родные уезжают в путешествие, нельзя сразу за ними пол мыть, иначе в дороге беда может случиться.
Приметы, связанные с деньгами
Класть кошелек или ключи на стол — к отсутствию денег в доме.
Смахивать ладонью, а не тряпкой крошки со стола — к бедности.
В доме нельзя свистеть — денег не будет.
Пустой кошелек не дарят, надо положить в него денежку.
Если проезжаешь по мосту над железной дорогой, по которой как раз в это время идет поезд, — возьмись за кошелек, деньги будут водиться.
Взял у кого-то ведро, сумку, корзину, банку, тарелку — не возвращай пустыми; что-то положишь — больше у тебя будет.
Левая рука чешется — брать деньги, правая — давать деньги.
Чтобы деньги водились, надо смотреть на только что народившийся месяц, держась при этом за монеты или за золото.
Приметы, связанные с экзаменами
Чтобы получить высокую оценку на экзамене, надо в туфлю или башмак под пятку положить пятак.
Перед экзаменом нельзя мыть голову.
Перед сном, после прочтения конспектов, нужно положить их под подушку.
Во время сдачи экзамена родственники и друзья должны тебя ругать.
Утром на свежую голову надо пролистать учебник, мельком просматривая темы.
Среди домашних примет встречаются и отголоски поверий про водяного и домового
Перед тем как купаться в озере или реке, надо бросить туда монетку.
В уголок дома для домового можно поставить стакан молока с печеньем или положить конфетку.
Домовой охраняет дом, его нельзя ругать, а наоборот, надо хвалить и благодарить.
Когда переезжаешь на новую квартиру, надо позвать туда домового (чаще всего он переезжает вместе со старым веником).
Выпавший молочный зуб ребенка нужно выбросить за печку или за плиту, сделать это для домового или для мышки. Они должны забрать молочный зуб и принести взамен коренной.


Семейная кухня в Западной Сибири
(Кухня нашей семьи)
Главное в кухне — не рецепты, а правила, приемы и способы приготовления еды. Падение культуры национальной семейной кухни прежде всего означает утрату этих правил, приемов и способов.
Приготовление блюд и их дальнейшее усовершенствование связаны с историей народа, его религией, ценностями, традициями, бытом, экономическими и природными условиями.
Понятие о том, что вкусно или невкусно, каждый народ определяет по-своему. В кухне создаются национальные вкусовые гаммы, или коды еды. К таким кодам относится, например, вино у французов, сало у украинцев, окрошка у русских.
«Важно, что естся повседневно, а что — в будни. Какая пища, какие блюда у каких народов составляют стол праздничный.
Кухня — важнейшая характеристика повседневности. От домашней еды зависит способ жизни человека, особенности его жизненного мира и восприятия действительности. Домашняя кухня определяет крепость семьи. Это важная тема семейной культуры.
Как отмечает Н.Н. Козлова: «Заглядывая в “Книгу о вкусной и здоровой пище” или “Домашнюю энциклопедию” (и одну, и другую с жадностью читала еще в подростковом возрасте), практически чувствую и понимаю, став исследователем, что они определили не только повседневные привычки — как готовить, стирать или убирать, но нечто большее — как видеть, как жить в конце концов»[75].
Кухню Западной Сибири отличал интернационализм, терпимость, интерес к кулинарным традициям других народов, а также стремление к бережному сохранению и реконструкции кулинарной старины, где это было возможно.
Переходя к рассказу о нашей семейной кухне, отмечу, что в западносибирской кухне было заметно влияние целого ряда национальных кухонь, в ней смешивались традиции древней русской кухни, татарской, украинской, еврейской, польской, а также навыки приготовления пищи народами Севера. Главным праздничным блюдом на нашем семейном столе, как и на столах большинства других сибирских семей, были пельмени. Стряпали пельмени обычно на Новый год мы все вместе. Руководила этой непростой работой моя бабушка. Делали начинку к пельменям из трех, а иногда и четырех сортов мяса (говядины, свинины, баранины). Иногда в начинку к пельменям добавлялась лосятина или оленина. Мясо для пельменей рубили в деревянном корытце сечкой. Мясной фарш заворачивал и особенным образом в тесто и отваривали в воде. Пельмени должны были быть небольшими. Ели пельмени, вынув их из отвара, с уксусом, сметаной и горчицей. Пельмени готовили в основном зимой. Обычно мы заготавливали по несколько железных листов-противней и хранили пельмени на морозе.
Вот какие строки посвятил сибирским пельменям писатель и исследователь XIX века Н.М. Ядринцев: «Пельмени составляют по местному вкусу всю суть сибирской еды, совершенство кулинарного искусства, предмет благоговения и поклонения. Когда подаются пельмени, то все блюда бывают поражены паникой и не смеют являться на стол, присутствующие не смеют отказываться, сколько бы их не подавали. Со стороны кажется, что пельмени наполнили все, что человек сыт до верха горла, берет боязнь, что они… под влиянием упругости и натиска станут делать обратные изо рта выстрелы. Но это только так кажется. Сибиряк, потребивший их, только краснеет, и лицо его сияет удовольствием»[76].
Бабушка пекла каждое воскресенье пирожки и шаньги с разнообразными начинками: мясной, картофельной, грибной, морковной, капустной, творожной, ягодной, приглашала всю семью в гости. Пирожки были двух видов: печеные и жареные. Кроме шанег бабушка пекла ватрушки, рыбники и большие пироги со сладкими начинками. Очень любили в нашей семье пирог с черемуховой мукой. Из сладких блюд пекли также разнообразное печенье, «хворост», вафли, пирог с лимоном, пирог с медом из шариков-орешков — сваренного в кипящем масле теста (татарское национальное блюдо). Нередким на столе был и сборный круглый пирог, состоящий из отдельных булочек с разными начинками: варенье, мак, сахар, карамель. Иногда пекли и торты, среди которых популярен был, конечно, «Наполеон», состоящий из множества коржей, смазанных самодельным кремом.
Тем не менее королем нашего праздничного стола всегда был большой рыбный пирог с рисом и луком. Если гость не ел лука в пироге (я его тоже не люблю), то бабушка оставляла часть пирога без лука, отметив это место на верхней корке пирога. Секрет приготовления рыбного пирога, который просто таял во рту, бабушка никому не выдавала.
Никакой советский праздник не обходился без традиционного салата оливье и винегрета, хотя на столе было много и других закусок из капусты, грибов, грибной икры, свеклы и моркови.
Мама вспоминала, что на религиозный праздник Пасху наш родственник дядя Петя делал очень нежный окорок. Он коптил свиную ногу в трубе русской печки. Бабушка же, как и многие, красила пасхальные яйца луковой шелухой или заворачивала их в пестрые ситцевые тряпочки. Тряпочки линяли и яйца получались разноцветными и яркими. Также на Пасху делали специальное блюдо (оно так и называлось — «пасха») из сладкого творога с медом и ванилью.
Изредка в Рождество бабушка подавала на стол фаршированного гуся, а в «талонные» 80-е — фаршированную гусиную шейку.
В Рождество бабушкой делались и ее знаменитые сладкие «сырчики» из творога с изюмом. Они замораживались, и мы их ели как мороженое.
На праздничном столе появлялась иногда нежная фаршированная щука — прокрученная на мясорубке селедка со сливочным маслом, луком и овощами (форшмак), а также жареные дикие утки, которых приносил с охоты мой дядя Герман (об этом моем дяде, который очень любил охоту на уток, мама вспоминала, что когда он учился в институте, то и перед экзаменом ездил на охоту, но тогда брал с собой учебник: «Утки не полетят, так почитаю…», — говорил он).
Еще секретным рецептом бабушки было приготовление куличей, которые стряпались на Пасху. Куличи были очень нежными, пеклись они в особых старинных формах.
Бабушка рассказывала, что талант готовить достался ей со стороны рода матери. Бабушкина бабушка по матери была редкой кулинаркой, которую приглашали готовить торжественные обеды в дни свадеб, больших гуляний и похорон.
Однако повседневная пища нашей семьи была довольно скромной и неприхотливой. Она в основном состояла из супов: щей из квашеной капусты, рассольника, борща, ухи, бульонов, а летом — окрошки; разнообразных каш: ячменной, просяной, гречневой, перловой, овсяной, рисовой, манной. Чтобы каши были вкуснее, в них добавляли масло, сливочное или постное, ягоды или варенье. Мясо ели не часто, однако готовили котлеты и блюда из так называемых субпродуктов: печени, почек, сердца, вымени. В будни готовили также блины, оладьи, творожники, различные блюда из овощей. Часто ели запеканки из моркови, картофеля, творога, макарон. Нередко в будни на столе была вареная или жареная картошка.
Чтобы пища была более вкусной, в нее добавляли разнообразные пряности: лук, чеснок, лавровый лист, петрушку, укроп, черный перец, гвоздику, имбирь, корицу, шафран. Также применяли различные масла: сливочное, топленое, растительное (его называли «постным»), подсолнечное, оливковое.
Большую роль в нашем праздничном и повседневном питании играла рыба. Частым видом будничной пищи была речная рыба, такая как окунь, щука, сом, сырок. Любимой речной рыбой в Западной Сибири был и остается карась, золотой и серебряный. Однако ели и морскую рыбу. Популярными были хек, скумбрия, ставрида, камбала, морской карась и др. Из рыбы варили уху, делали котлеты, ее жарили, отваривали и запекали. Каждое рыбное блюдо готовилось определенным для данной рыбы способом. Так, например, карасей обычно жарили в сметане, а из окуней варили уху.
Деликатесная рыба, такая как муксун, нельма, осетр, стерлядь, белуга, употреблялась чаще по праздникам и в основном в рыбных пирогах. Сибиряки считали, что жарить или варить эту благородную рыбу — значит, ее «испортить», т. к. от варки или жарки она теряет весь свой изысканный вкус. Из деликатесной рыбы мы иногда делали северное блюдо — строганину. Свежую замороженную рыбу тонко строгали ножом, солили, перчили, поливали соком лимона и ели сырой. Строганину любили есть мои отец и муж.
Мой муж, отец которого в конце 50-х — начале 60-х годов был директором Центрального гастронома в Тюмени, вспоминал, что ребенком он частенько приходил на работу к отцу, чтобы посмотреть на мохнатых коней-першеронов, на которых возили продукты. Его мало интересовали тогда прилавки магазина, однако он запомнил, что они были сплошь завалены рыбой. На крюках, вбитых в потолок, висели огромные осетры, нельмы, белуги, их хвосты иногда достигали пола магазина. На прилавке лежали муксуны, высились пирамиды из банок с черной и красной икрой. Кроме того, в магазине продавалось множество сортов колбас и много других продуктов, считающихся сегодня деликатесными.
Отмечу, что в 80-х годах в магазинах стала в основном продаваться морская замороженная рыба, которую по четвергам неумело готовили в общественных столовых. Морская рыба и «рыбный день» не пользовались популярностью среди сибиряков, которые традиционно привыкли к свежей и качественной речной рыбе.
В тюменские шестидесятые нас, детей, частенько кормили рыбьей икрой, красной или черной. Считалось, что икра содержит витамины, необходимые для детского здоровья. Мне больше нравилась красная икра, скорее, из-за яркого цвета. Однако иногда бутерброд с икрой старшие заменяли ложкой рыбьего жира, который в Сибири, как и в других регионах страны, считался целебным. Это вызывало немало детских слез. Приходилось прибегать ко множеству уговоров, чтобы заставить ребенка выпить ложку противного снадобья. Но некоторые дети пили рыбий жир с удовольствием.
В нашей семье всегда употребляли много хлеба. Хлеб был очень важной или даже главной частью нашего стола. Не помню, чтобы мы крошили хлеб в блюда, но все каши, пельмени и даже арбуз летом ели с хлебом. До сих пор для меня главная еда — это хлеб.
Каждую осень солили капусту впрок на целый год, предпочитая делать это в деревянной посуде. Еще солили огурцы, помидоры и грибы. Некоторые сорта грибов (маслята, опята, белые грибы) мариновали. Однако соленые грибы (рыжики, сухие и сырые грузди) были значительно вкуснее. Королями соленых грибов считались сырые грузди. Они особенно нравились нам в пирожках. Такие пирожки я продолжаю готовить и сегодня. Домашние делали также грибную икру.
Отмечу, что большинство тюменцев, поскольку грибов в лесу было много, в 60-70-е почти не собирали сыроежки (синявки), волнушки, моховики, шампиньоны. Черный же груздь (чернушку) вообще считали поганкой.
Популярным лакомством были кедровые орехи. Иногда взрослые и дети, собираясь у бабушки, все вместе щелкали орехи. Дети соревновались в умении щелкать орехи, замечали, кто лучше умеет их щелкать, сравнивали, у кого скорлупки получаются ровнее.
Варили ароматное варенье из домашних и лесных ягод: малиновое, смородиновое, земляничное, клубничное, черничное, а также разнообразное яблочное.
Варенье ели с чаем. О чае нужно сказать особо. Без чая мы за стол не садились. Часто, позвонив бабушке и деду по телефону, задав вопрос, что они сейчас делают, я слышала ответ: «Чай пьем». Этот ответ означал, что они обедают. Чай пили не менее 4–5 раз в день. В чайную чашку иногда добавляли сахар-песок, чаще молоко или сливки. Нередко пили чай с сахаром вприкуску. Дед покупал непиленный кусковой сахар и колол его щипчиками. Любили пить чай с медом. Иногда пили чай с ягодами, чаще с клюквой. Изредка с фруктами — свежими или сушеными. Бабушка называла такую манеру употребления чая «татарской», она говорила, что пить чай с фруктами входит в традицию татарского чаепития.
Чай нередко заваривали на травах, но чаще травы добавляли в чайник с черным китайским или грузинским чаем.
Еще в семье часто готовили кисели. По рассказам бабушки, кисели в ее детстве часто варили в пост. Бабушка делала овсяный, гороховый, молочный и ягодный кисель. Пили летом квас. С квасом ели тертую редьку или делали с ним окрошку. Еще популярный летний напиток — настой чайного гриба.
Замечу, что основным «технологическим приемом» приготовления пищи в моей семье была все-таки варка — первоначальный прием древней русской сибирской кухни. Таким образом, несмотря на определенные новшества, основы национальной кухни в нашей семье сохранялись.
Алкогольные напитки в будние дни наша семья не употребляла. Немного их было и за праздничным столом. Однако бабушка хорошо умела готовить ягодные напитки, а также варить пиво и брагу. Из ягодных напитков мне запомнилась сладкая настойка на вишне. Мы, ребятишки, знали, что взрослые нам пить настойку не дадут, и старались выпросить вишню из настойки.
Брага варилась на меду и изюме. Мое воспоминание из детства: бабушку и деда пригласили в гости к сестре бабушки тете Нюре и ее мужу дяде Пете, которые жили неподалеку от нас. С собой взяли и меня. В гостях мне запомнилось замечательное варенье из маленьких райских яблок, которое было сварено вместе с веточками-плодоножками и таяло во рту. Было и варенье из вишен с косточками. Бабушке с дедом налили брагу (бабушка потом говорила, что эта брага была очень вкусной, сладкой и одновременно терпкой). Дед выпил тогда рюмки три. Напиток оказался очень коварным. У деда «отнялись ноги», и мы с бабушкой вели его домой под руки. Я навсегда запомнила темную ночь, мороз, яркое небо в звездах, белый скрипучий снег, и мы очень медленно продвигаемся к нашему дому.
В нашей семье в пору моего детства мужчины пили вина мало. Дед также почти не пил вина. Однако по праздникам он делал «жженку»: брал кусочек сахара, нагревал его на свече и капал несколько капель жженого сахара в стаканчик с водкой, отчего водка становилась коричневой. Я помню, что этот стаканчик был серебряный, небольшой, с нарисованной виноградной кистью.
В Великую Отечественную войну в Тюмени с продовольствием было, как и во всей стране, очень скудно. Питались в основном с огородов. Бабушка вспоминала, что в войну она часто варила суп из овощей. Но им мало наедались, так как очень хотелось хлеба, а его не было.
Сразу после войны моя тетка Елена поехала учиться в Ленинград в институт им. Лесгафта. Она вспоминает, что была, как и все другие студенты, постоянно голодной. Ее выручали только частые посылки матери с тонко нарезанной, хрустящей запеченной картошкой. Такая картошка, которую издавна готовила моя бабушка, называют чипсами.
Надо отметить, что в моей семье никогда не было тучных людей. Мало таких людей было и в Западной Сибири в целом. В понятии же центральной России сибиряки всегда считались людьми крепкими, выносливыми и с хорошим здоровьем. В 60-80-е годы в кулинарии страны возникло очевидное преобладание мясных блюд, и в нашу семейную кухню начали проникать мясные блюда из национальных кухонь страны и мира: шашлык, эскалоп, шницель, цыплята-табака.
В 90-х, как и по всей стране, в Западной Сибири возникло большое количество заведений, готовящих картофель-фри, жаренные в масле булочки, сосиски, гамбургеры, хот-доги и др. Однако эта еда содержит усилители вкуса, химические консерванты, ароматизаторы, модифицированные продукты, разнообразные добавки. Несмотря на то что молодежь любит подобную пищу, большинство сибиряков старшего возраста считали ее вредной и опасной для здоровья.
Старая западносибирская кухня еще сохраняется, но ее современное исполнение нередко включает много искусственного, надуманного или, наоборот, слишком упрощенного. Иногда сибирская кухня сводится к чисто внешним формам: в ресторанах и кафе создается псевдосибирский интерьер, вводятся сибирские наименования блюд (не всегда корректные). Однако технология и композиция современной сибирской кухни много теряет из-за утраты старых навыков приготовления блюд и исконной семейной рецептуры.
Прочитав студентам свои заметки о кухне моей семьи, я попросила их рассказать об их семейных кухонных традициях. Вот что рассказали мне некоторые студенты:
«Моя мама, когда была маленькой, каждое лето ездила в деревню к бабе Тине (деревня Кукушки Исетского района). На столе у бабушки всегда была свежая выпечка, она любила готовить и каждый день баловала маму чем-нибудь вкусненьким. Самым любимым маминым блюдом у бабушки в деревне были репники (рецепт их, к сожалению, не сохранился). Вместо холодильника была снеговая яма. Там хранились запасы солений на зиму: капуста, огурцы и др. Мама рассказывала, что летом хорошо было спуститься в такую яму и выбрать себе в бочке огурчик по вкусу» (А.С. Пазуха).
«В моем детстве мама часто готовила картофель с сырным секретом. Она выкладывала неочищенный картофель одинакового размера на противень, посыпанный тонким слоем соли. Картошка запекалась до полуготовности, после чего у клубней аккуратно срезалась верхушка, доставалась серединка. Тертый сыр, подготовленный фарш, сметана, яйца, мякоть картофеля смешивались, добавлялись специи и чеснок, и полученной смесью мама начиняла картофель. Затем она накрывала клубни картофельными крышечками, ставила в духовку и запекала до готовности, а перед подачей поливала сметаной, и для меня — майонезом. Конечно, это блюдо должно готовиться в русской печи, где оно приобретает неповторимый аромат, но и в духовке получается очень вкусно» (И.И. Прядко).
«Традиция собираться по праздникам в отчем доме идет в нашей семье по бабушкиной линии. Раньше ее семья собиралась за большим столом, во главе которого сидел самый старший член семьи, бабушкин отец Сергей. Никто не начинал трапезничать, пока не начал он, и никто не мог встать из-за стола, пока отец этого не разрешил. В настоящее время мы также собираемся у бабушки Екатерины. Она на праздники печет булочки, готовит рулет с курицей и манты, которые помогают лепить внуки. Потом бабушка достает праздничную льняную скатерть, которую ей в качестве приданого подарили на свадьбу, и мы сервируем стол…» (А.В. Самисько).
«Предками моего отца были крестьяне… Большая семья отца часто собиралась по праздникам. Так как семья жила в деревне, то традиционные блюда были очень простыми. Бабушка пекла вкусные лепешки, бублики и хлеб, который ели, запивая молоком. Щи готовили в чугунках, они получались очень вкусными и наваристыми, так как томились в русской печи. Любимым лакомством моего отца была вяленая морковка (морковь сначала парили, а потом завяливали в печи, после чего она делалась очень сладкой и напоминала жвачку).
Леса родины моего отца богаты грибами и ягодами, а особенно клубникой. Поэтому варенье из этой ягоды традиционно заготавливали на зиму.
Все молочные продукты (масло, сметана, творог) приготовлялись из молока своих коров.
Праздничные блюда отличались определенным изыском. Все они были исключительно русскими. Перед праздниками всей семьей стряпали пельмени, варили холодец, пекли пироги с различными начинками (с грибами, картошкой, ягодами и т. д.). Напитками были кисели, компоты, молоко, квас, который летом служил основой для окрошки. Дедушка делал брагу, настойки из ягод и яблок.
Все обеды в праздники проходили за большим столом. Мамина же мать, а моя бабушка, пережила войну и послевоенный голод. Она старалась делать много заготовок на зиму. Особенно вкусно у нее получались соленые огурчики, которые она солила в деревянном бочонке с чесноком, хреном, листьями смородины. Я очень любила ее яблочное пюре и всевозможные варенья (яблочное, из крыжовника с листьями вишни, смородиновое, вишневое). Традиционными праздничными блюдами в семье были пельмени, салаты, заливное, хворост, торты.
Так как бабушкин муж, мой дедушка, был заядлым рыбаком, то рыбные пироги были обязательным семейным блюдом. Получались у бабушки они отменно.
И по сей день традиции моей семьи соблюдаются. Так как мой дядя (мамин брат), как и дедушка, — рыбак, мы нередко собираемся все вместе, чтобы отведать рыбного пирога» (Т. Шилова).
«Каждый раз накануне Нового года мы собираемся и лепим пельмени. Сколько себя помню, не было ни одного случая, чтобы кто-то отказывался или делал это нехотя. Это своеобразный предновогодний ритуал. И, как правило, один пельмень мы всегда делаем с сюрпризом. Вместо фарша туда кладется грецкий орех (без скорлупки) или острый перчик. Считается, что тот, кому во время праздника попадется такой пельмешек, будет особенно счастлив в наступающем году» (Л.И. Соловьева).
Можно отметить, что повседневные традиции, связанные с западносибирской семейной кухней, все же сохраняются, хотя больше в деревне, чем в городе.


Фамильные вещи, в которые включена память семьи
В каждой семье есть свои семейные реликвии. Реликвии — это фамильные вещи, которые нам достались в наследство от ушедших предков и хранящие светлую память о них. Бережное отношение к семейным реликвиям объединяет поколения, делает нас духовно богаче.
Фамильные вещи, которые содержат память нашей семьи — это:
Старая резная тюменская мебель конца XIX — начала XX в. О старинной мебели — туалетном столике, небольшом подвесном шкафе и массивном буфете — я уже писала выше.
Сундуки. Сохранились у нас и старые деревянные резные сундуки, красиво окантованные металлическими полосками, образующими большие и маленькие клетки. Слово сундук на Руси появилось вместе с татаро-монгольским игом. Вплоть до XIX в. сундук стоял во главе всей домашней мебели. Сундуки имели большое значение для хранения всевозможных вещей. Раньше они могли выполнять роль кровати, лавки, стола, стула, а поставленные набок становились шкафом и комодом. На таком сундуке спал брат бабушкиной матери Михаил. Сундуки делались из различных пород древесины, но в основном использовали дуб, бук, ясень. Мастерская по производству сундуков была открыта в Тюмени в XIX веке К. Огибениным. Она находилась в районе Зареки. В 20-е годы здесь продолжила работу артель «Сундук».
И в настоящее время мы продолжаем использовать сундуки для хранения вещей. Только сегодня мы раскрасили их яркими разноцветными красками. Сундуки стали смотреться по-новому, как одна из частей современного интерьера.
Швейная машинка «Зингер». На этой машинке вначале шила моя бабушка, обшивала всю свою семью. Когда бабушка с дедом строили дом на Большом Городище, а денег было очень мало, бабушка на машинке «Зингер» шила детские вещи, продавала их на рынке, и на эти небольшие доходы дом был выстроен.
В 60–70 годы, когда я только училась шить и немилосердно резала и портила хорошие мамины и бабушкины вещи, я шила на бабушкиной ручной машинке «Зингер». Причем машинка шила — все от сукна до шифона — с одинаковым качеством. Швейная машинка была очень послушной и легкой в управлении. На ней всегда выходила хорошая ровная строчка.
Потом после бабушки на этой машинке шила моя мать. А сейчас машинка «Зингер» перешла ко мне и продолжает хорошо шить.
Пианино «Красный Октябрь». Любая семья в советское время мечтала иметь дома пианино. В то время многие из нас постигали азы музыкальной грамоты. Музыке училась моя мать, моя сестра и я. Черное пианино занимало центральное место в гостиной. Пианино «Красный Октябрь» — инструмент очень тяжелый, его вес достигает 370 кг (внутри тяжелая чугунная рама, на которую натянуты струны). Потому пианино никогда не передвигали со своего места. «Красный Октябрь» всегда отличался хорошим звучанием, мощностью и чистотой диапазона.
Старинные немецкие антикварные фарфоровые статуэтки. Их собирала моя мать. Когда я училась на первом курсе университета в зимние каникулы мы поехали с мамой в Москву. Мама работала в Ленинской библиотеке, а я проводила время в московских музеях. Единственной вещью, которую мы купили тогда в Москве, была фарфоровая статуэтка с бегущими борзыми собаками, которую мама купила в антикварном магазине. Фарфоровые собаки были очень дорогими. Помню, что тогда они стоили 46 рублей. Мама сомневалась, покупать их или нет. Но, когда мы сидели на вокзале и оставалось два часа до отхода поезда на Тюмень, мама побежала в антикварный магазин и все же купила эту статуэтку. Бегущие борзые Карла Энца (Германия) относятся к 1940–1950 годам. Фарфоровая мануфактура Эрнца была основана в 1890 году и существовала до 1972 года. Борзые надолго заняли видное место на пианино в маминой гостиной. У мамы были и другие ценные статуэтки из фарфора. Например, статуэтка «Мальчики, играющие в мяч» (Германия) первой половины XX века. На ее основании зеленое клеймо марки Валлендорф — литера «W» под короной, дата — 1764. Изящество, красота, вкус и элегантность этих фарфоровых статуэток делает их просто созданными для коллекционирования. Были и другие тематики фарфоровых композиций. Неудивительно, что фарфоровые статуэтки до сих пор являются одним из самых популярных и престижных предметов коллекционирования.
Старые иконы остались нам от наших предков. Они сохраняют и защищают нашу семью. В обычные и особенно в тяжелые дни я всегда обращаюсь к старым семейным иконам за поддержкой.
Еще сохраняемые мною вещи — это старинные тарелки, в том числе с клеймом Кузнецовского фарфорового завода, китайские вазы и китайская чайная посуда 50-60-х годов, памятная серебряная рюмка деда с кистью винограда, а также старый круглый стол, простоявший «вечность» в маминой кухне, старинная деревянная этажерка.
Конечно, самым главным является сохранение огромной маминой библиотеки с рядом старинных и ценных книг, личных архивов семьи, старых семейных фотографий и всевозможных документов, писем, дневников.


Семейные фотографии
Льются с этих фотографий океаны биографий,
жизнь в которых вся, до дна, с нашей переплетена.
И не муки и не слезы остаются на виду,
и не зависть и беду выражают эти позы,
не случайный интерес и не сожаленья снова…
Свет — и ничего другого, век — и никаких чудес.
Мы живых их обнимаем, любим их и пьем за них…
…только жаль, что понимаем с опозданием на миг!
Булат Окуджава
Фотография — это самостоятельная область искусства.
Особое значение фотография приобрела для исследования семейнородовой памяти. Фотография фиксирует семейную память. Она содержит в себе доказательство реальности, подлинности события. Фотография представляет собой визуальную информацию о членах семьи, важных для семьи действиях.
Фотография — это уникальный способ самопрезентации или представления «себя для других».
Семейная фотография отражает человеческую и социальную историю. В семейном фотоальбоме запечатлен ход этой истории. Фотографии предков — участников истории страны — позволяют осваивать прошлое и настоящее. Семейная фотография — это также и отражение истории семейной, личной. Благодаря семейным альбомам можно проследить генеалогию рода, получить представление об истории рода, жизни и характерах предков, а также родных современников.
Фотографии выполняют функцию сплочения семьи: они не дают забыть о людях, с которыми родственников связывают генетические узы, кровь и разнообразные связи. Семейный альбом является наглядным свидетельством и выражением тех тайных и невидимых нитей, которые соединяют воедино людей с запечатленными на фотографиях предками. Чем старше фотография, тем выше ее ценность в контексте семейной истории.
Особое значение фотография приобретает для понимания и изучения повседневности.
Альбом с фотографиями наполнен массой воспоминаний, ощущений, памятью места и времени. Фотографии фиксируют праздники, торжества, встречи с друзьями и родственниками, поездки в отпуск, походы в гости, рабочие моменты, иногда грустные события — смерть, похороны близких людей.
На семейной фотографии могут получать неожиданное отражение уникальные и неповторимые события: изменения в личной жизни и работе, перемена места жительства, судьбоносные встречи, главные вехи жизненного пути, поездки в отпуск, походы в гости, товарищеские встречи, рабочие моменты.
Фотографии семьи могут рассказать об атмосфере, царящей в обществе, о профессиональном статусе человека и его внутреннем мире. Можно увидеть, как изменялись регионы и города, местности, квартиры, дома, фасоны одежды, прически и макияж. Фотография фиксирует, как люди трудились и развлекались, что они любили и предпочитали в жизни.
Фотопортреты сохраняют внешность людей, выражение их лиц, настроение. Они отражают также характер личности, ее опыт и систему ценностей.
Сравнивая фотографии родственников, сделанные в разное время, можно зрительно увидеть, чем одно поколение отличается от другого, а где пролегают черты их сходства.
Семейная фотография является не только документальным отображением жизни членов рода, но и объектом искусства. И здесь важны атрибуты, неуловимые черты, особенности (свет, задний и передний фоны, размещение людей в кадре, их позы, выражения лиц).
Фотография тесно связана с биографией и судьбой человека. Она выступает как важный способ подведения жизненных итогов — промежуточных и основных.
Процесс стирания семейной памяти неизбежен, однако семейные альбомы тормозят данный процесс.
Для большинства людей не подлежит сомнению важность хранения старых семейных фотографий. Старые фото нельзя выбрасывать. Хранение семейных фотографий свидетельствует о воспитании человека и его нравственности.
Изучение старых фотографий позволяет выделить три слоя информации. Первый слой — бытовая сторона (особенности личного и семейного быта).
Второй слой — событийная сторона, отраженные в фотографии личные и общественные события.
Третий слой — скрытая сторона, образ чувств и обстоятельств, судьба человека и загадки жизни.
В книге приведены фотографии нашей семьи, фиксирующих особенности быта, общественные события, биографии и судьбы жителей Западной Сибири.


Песни западносибирской семьи
Неоднородно отношение семей к песням: есть семьи «поющие», где количество исполняемых песен насчитывает несколько тысяч, есть — «непоющие», предпочитающие песне другие виды семейного досуга.
Изучение семейной песни связано с анализом таких видов документов, как особые «тетради-песенники», магнитофонные записи, воспоминания, мемуары и т. п.
Следует обратить внимание на разницу семейного предпочтения песен, дифференциацию их по жанрам, тематике, времени возникновения. Семьи выбирают и поют разные песни: русские народные, современные эстрадные, исторические, казачьи, купеческие, героические, военные, трудовые, городские, деревенские, воровские, детские, сатирические, шуточные, ямщицкие, солдатские, студенческие, любовные и т. п.
Семейная песня является примером живого языка, нередко утраченного, забытого, а также живого текста. Песня досказывается, дорабатывается ее исполнителями; в разных частях России в разных семьях одна и та же песня поется по-разному.
Совместное семейное пение способствует укреплению семьи и ее единству. Семейная песня — это возможность воспоминаний, возможность контактов старшего и младшего поколений семьи. Каждая семья имеет свою индивидуальную основную жизненную тему. Эта тема нередко выражается в любимой песне семьи.
Следует сделать упор и на историко-культурную ценность семейных песенных текстов. Изменения в жизни страны и общества приводят к исчезновению не только коллективов, но и культур, цивилизаций. Иногда от них не остается никаких или почти никаких документов. Но нередко остаются песни. По песням можно восстанавливать события далекой истории.
Например, философ-мистик первой половины XX века Г. Гурджиев в своих воспоминаниях писал, что его отец, всю жизнь проживший на Кавказе, был профессиональным певцом, ашугом. Ашуги пели и декламировали свои сочинения, а также легенды, поэмы, сказания. В большинстве они были неграмотными людьми или имели лишь небольшое образование. Однажды, когда Гурджиев был еще ребенком, его отец начал петь легенду под названием «Потоп до Потопа». Данную легенду попросил его исполнить ученый, изучавший восточные культуры. Гурджиеву более всего запомнился 21-й стих легенды, который рассказывал о вавилонском герое Гильгамеше. Много позднее, уже будучи взрослым, Гурджиев наткнулся на научную журнальную статью о раскопках Вавилона. Он прочитал, что в Вавилоне были найдены таблички с надписями, которым было не менее четырех тысяч лет. Некоторые надписи были о герое Гильгамеше. Причем 21-й стих легенды был точно таким же, как и в песне его отца. Легенда передавалась через песни ашугов из поколения в поколение тысячи лет и дошла до начала XX века почти без изменений[77].
Некоторые дореволюционные исследователи сибирского быта (например, А. Щапов, Н. Ядринцев) считали, что сибиряки народ не певучий и не песенный. Однако с этим трудно согласиться. Мои родственники рассказывали, что Тюмень издавна была музыкально-песенным городом. Очень популярными были музыкальные инструменты: балалайка, гармонь, аккордеон, гитара, мандолина, позже фортепиано. Из Тюмени вышли многие известные певцы и композиторы XX века: А. Лабинский. С. Бахмутов, Г. Романов, Ю. Гуляев, Г. Колмаков, И. Берлин, М. Бирман, А. Зацепин. Моя мать вспоминала, что в ее годы пели в школах, на переменах, взявшись за руки и образовав круг. Много пели по старой традиции хороводных песен.
Ниже содержится обзор песен, которые пела наша семья в 60-90-е годы XX века.
С детства я привыкла, что все мои родственники, собираясь в праздники за столом, постоянно пели, были «песнелюбцами». У моей бабушки и всех ее сестер, у моего деда, а также и у большинства их детей были хорошие голоса. С моей точки зрения, лучше всех пела бабушка Мария Петровна, ее сестры Анна и Феофания, а также младшая дочь бабушки, сестра моей матери Елена. Однако родственники говорили, что уникальный оперный голос был у брата бабушки Ивана. Его в свое время направляли из армии учиться в консерваторию, но он отказался. Густой низкий голос был у моего дяди Петра, мужа бабушкиной сестры. Говорят, что хорошо пела и моя прабабушка-старообрядка Серафима. В молодости бабушка часто выступала с песнями на деревенских сценах.
Бабушка и дед имели специальные тетради-песенники, где записывали особенно полюбившиеся песни. Такая тетрадь есть и у моей матери. Передо мною на столе — тетради моего деда Георгия Дмитриевича Беспалова и матери Ларисы Георгиевны Беспаловой. В них немало песен разных лет. Часть из них те, что моя бабушка и мой дед пели в до- и послереволюционные годы. Некоторые из этих песен уже не поют, часть из них потеряна и не встречается в песенных сборниках.
Моя мать Лариса Георгиевна Беспалова рассказала о песнях, что пела ее семья, в статье «Из песенного репертуара Тюмени первой половины XX века». Она описала некоторые из них[78]. Мне же вспоминаются те песни, которые пела или продолжала петь наша семья в 60-90-е годы XX века.
Нужно отметить, что среди песен, которые пели мои родственники, очень много было песен XVIII и начала XIX в. Хотя, разумеется, пели песни и второй половины XIX и XX в. По пространству или месту, изложенному в песнях, это были в основном песни центральной России и Сибири. По тематике песни и романсы делились на исторические, казачьи, купеческие, героические, военные, трудовые, городские, деревенские, воровские, детские, сатирические, шуточные, ямщицкие, солдатские, студенческие песни. Много песен литературного происхождения. Среди песен, которые пели мои родственники, особо можно выделить жанр любовной песни. Этот жанр, также как шуточные и студенческие песни, был особенно любим в нашей семье.
В приложении 1 я привожу песни, которые пела наша семья, основываясь на тетрадях-песенниках моей матери и деда. Некоторые из приведенных мною песен сегодня малоизвестны или неизвестны, например: «Ой, что там за шум учинився…»; «Рыцарь, солнце взошло»; «Я хочу вам рассказать»; «Со всей мы России широкой»; «Русская песня»; «В деревне бывал, метелки вязал»; «В темном лесе, в темном лесе»; «Родимый мой папашенька»; «Деревенская любовь»; «Было у тещеньки семеро зятьев»; «Журнал любви»; «Пошел купаться Уверлей»; «Дама пик мне все делала в пику»; «Андалузская ночь»; «Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке»; «Соколовский хор у Яра»; «Колечко» и др.
Обычно родня собиралась по советским и религиозным праздникам за столом в доме по улице Гайдара, 17, у бабушки и деда. Вдоволь наговорившись и наспорившись на разные, в большинстве на политические темы (главная из спорных тем не потеряла своей актуальности до сих пор — роль Сталина в Великой Отечественной войне и истории страны в целом), начинали петь.
Особенной была сама сибирская народная манера пения. Часто пели на два голоса или несколько голосов. Надо было петь громко, но слушать других, не перебивая, а подстраиваясь под их пение. Слова песни обычно все, кто ее пел, хорошо знали. Если кто-то не знал слов, то подхватывал припев.
Над старинной манерой пения мы, молодые, нередко смеялись. Мы любили изображать, как поют старшие, и часто просили моего родственника, обладавшего несомненным драматическим талантом, показать, как поют старики. «Вот сидит старушка божий одуванчик, дремлет, клюет носом… — изображал мой родственник старушку. — Но вот услышала знакомую мелодию, например, про ямщика, прислушалась: “…да разве так поют?.. разве так раньше пели?. кто это так поет?. вот как надо петь…” — и, резко взмахнув рукой, совершенно неожиданным для ее возраста очень громким, даже резким голосом продолжила песню».
Однако пели мы не только по праздникам, пели и в будние дни, во время работы по дому или присев отдохнуть. Иногда бабушка пела нам, внукам, рассказывая о старых песнях.
Много пели русских народных песен:
«Ах, вы сени, мои сени, сени новые мои…»; «Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке…»; «Во поле береза стояла»; «В темном лесе, в темном лесе…»; «Выйду ль я на реченьку…»; «А мы просо сеяли, сеяли…»; «По Дону гуляет казак молодой»; «Пойду выйду ль я…»; «Посею лебеду на берегу»; «По улице мостовой»; «Светит месяц, светит ясный…»; «Вниз по Волге-реке»; «Уж ты сад, ты мой сад…»; «Тройка мчится, тройка скачет…»; «Вот мчится тройка почтовая…»; «Куда бежишь тропинка милая…» и многие другие. Любопытно, что ряд стихов поэтов, превращенных в народные песни, дописывались, додумывались, досказывались во время семейного исполнения. А некоторые строфы, наоборот, выбрасывались, чтобы песня становилась более «живой» и доходящей до каждого.
В Сибири сохранился наиболее ранний жанр песни, так называемая пастушеская песня: «Вот уж солнце взошло, стало в поле светло…» Моя мать вспоминала, что они детьми играли в пастуха и пастушку и пели:
Вот рыцарь едет из ворот,
Пастушка здесь овец пасет…[79]

Мы все знали и любили петь «Русскую песню» на стихи Н. Ибрагимова.
Вечерком красна девица
На прудок за стадом шла,
Черноброва, белолица,
Так гуськов она гнала:

Тега, тега, тега, тега,
Вы, гуськи мои, домой,
Тега, тега, тега, тега,
Гуси серые домой!..

В Сибири не было крепостного права, но моя семья пела много песен крепостных крестьян XVIII века, которые пришли из центральной России, например, «Ах ты, воля, моя воля!»:
Ах ты, воля, моя воля,
Моя светлая, моя…

Пели песню, авторство которой приписывается Прасковье (ее называли Парашей) Жемчуговой, вышедшей замуж за графа Шереметьева, «Вечор поздно из лесочка…»:
Вечор поздно из лесочка
Я коров домой гнала,
Подошла я к ручеечку
Близ зеленого лужка…

Поскольку редакций данной песни достаточно много, в приложении 1 я приведу ту, которую пели в Западной Сибири.
Среди песен, которые пели мои родственники, особенно можно выделить жанр ямщицкой песни. Западная Сибирь в старину была местом ямщицкого промысла, даже улица, на которой раньше жила моя семья, называлась Ямской.
Любимой песней моего отца была «Когда я на почте служил ямщиком» на стихи Л. Трефолева.
Мы все любили песню «Это было давно»:
Это было давно, лет пятнадцать назад,
Вез я девушку трактом почтовым.
Круглолица, бледна и как тополь стройна,
И покрыта платочком шелковым…

Много было песен о каторжниках, ссыльных, арестантах. Западная Сибирь была местом ссылки, и данная тема не могла не проникнуть в песни моей семьи.
Часто пели хором песню на слова Д. Давыдова «Славное море — священный Байкал». Бабушка и дед пели «Варяг» — «Наверх вы, товарищи, все по местам…» и «Бежал бродяга с Сахалина»:
Глухой неведомой тайгою,
Сибирской дальней стороной
Бежал бродяга с Сахалина
Звериной узкою тропой…

Очень любила наша семья петь песни об исторических героях и героях войны, о гусарах и солдатах. Так, все очень любили песню на стихи К. Рылеева «Смерть Ермака»:
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии блистали.
И беспрерывно гром гремел…
И ветры в дебрях бушевали…

Любили петь гусарскую песню «Оружьем на солнце сверкая…». В конце этой песни в песенной тетради моего деда отметка: «Пели в иркутской школе прапорщиков в 1917 году».
В тетради с записями песен у деда есть «Со всей мы России широкой». Ее, как отмечал дед, пели работники заамурской железнодорожной бригады в 1915–1916 гг.:
Со всей мы России широкой,
Из разных родимых сторон.
Приехали в край мы далекий,
В наш первый лихой батальон…

Пели на стихи Г. Малышева «Свиданье через пятнадцать лет»:
Звенит звонок, и тройка мчится.
Несется пыль по столбовой.
На крыльях радости стремится
В дом кровный воин молодой…

Любил мой дед петь солдатскую шуточную песню своей молодости, которую пели, как он отмечал, в 1917 году, — «Я хочу вам рассказать»:
Я хочу вам рассказать, рассказать, рассказать,
Шли девицы в лес гулять, в лес гулять, да.
Шли они лесочком, темным лесочком, темным лесочком,
И повстречались со стрелочком,
Да со стрелочком молодым, молодым…

Среди песен и романсов, которые пела моя родня, много песен литературного происхождения.
Так, если гостей собиралось довольно много, то пели «Вечерний звон» И. Козлова, эту песню любили петь на несколько голосов. Любили петь на стихи А. Мерзлякова «Среди долины ровные…». Любили мои родственники и песню на стихи И. Макарова «Однозвучно гремит колокольчик…». Часто пели песни на стихи А. Пушкина: «Черная шаль», «Узник», «Зимний вечер» («Буря мглою небо кроет…»), «Зимняя дорога».
Пели песни и романсы на стихи М. Лермонтова: «Бородино» (на разные голоса), «Воздушный корабль», «Казачья колыбельная песня», «Выхожу один я на дорогу…», «Сон», «Тамара» («В глубокой теснине Дарьяла»). Пели песни на стихи П. Вяземского: «Тройка мчится, тройка скачет…», на стихи Ф. Глинки: «Вот мчится тройка удалая…», «Не слышно шуму городского…»
Любили петь на стихи Н. Некрасова «Что ты жадно глядишь на дорогу…». Знали и другие песни на стихи этого автора: «Меж высоких хлебов затерялося…», «Ой, полным-полна коробушка», «В полном разгаре страда деревенская…».
На стихи Н. Языкова пели «Песню»:
Из страны, страны далекой,
С Волги-матушки широкой…

Пели «Пловца» этого же автора:
Нелюдимо наше море,
Столько дней шумит оно,
В роковом его просторе
Много тайн погребено…

Популярна была песня Н. Цыганова «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан». Пели песни на стихи А. Кольцова «Что ты спишь, мужичок?» и «Хуторок» («За рекой на горе лес зеленый шумит…»).
Из поэмы А. Вельтмана пели «Что затуманилась, зоренька ясная…». Пользовалась популярностью известная песня А. Амосова «Хасбулат удалой».
Много в Сибири пелось песен печальных, о тяжелой народной доле, о неудачах в жизни и любви. Такие песни пели и в моей семье.
Бабушка нередко пела песню на стихи А. Апухтина «Пара гнедых». Пели песню на стихи Д. Клеменца «Доля»: «Уж ты доля, моя доля, доля горькая моя…», «Знаю, ворон, твой обычай…» (в тетради деда примечание — эту песню пели в бригадном учебном батальоне Заамурской железной дороги, г. Харбин, 1915–1916 гг.).
Старшие любили песню на стихи А. Серебрянского «Быстры, как волны, все дни нашей жизни»:
Быстры, как волны, все дни нашей жизни,
Что час, то к могиле короче наш путь.
Налей же, товарищ, заздравную чару.
Кто знает, что с нами случится впереди…

Пели на стихи А. Дельвига «Не осенний мелкий дождичек»:
Не осенний мелкий дождичек
Брызжет, брызжет сквозь туман,
Слезы горькие льет молодец
На свой бархатный кафтан.

Полно, брат молодец,
Ты ведь не девица,
Пей, тоска пройдет!
Пей, пей, тоска пройдет!..

Популярна была песня на стихи С. Стромилова «То не ветер ветку клонит…». Знали песню на стихи И. Мятлева «Плавающая ветка»: «Что ты ветка, бедная, ты куда плывешь?..» Пели песни на стихи С. Есенина, любили: «Не жалею, не зову, не плачу…»; «Клен ты мой опавший…»: «Ты жива еще, моя старушка…». Знали и романсы: «Как грустно, туманно кругом…» (слова Н. Риттер); «Ты сидишь у камина и смотришь с тоской…» (слова и музыка П. Баторина). Из детских песен интересна песня «Кукушечка». Ее пела моя бабушка:
Пошли детки в лес гулять,
Чтоб цветочков там нарвать.
В лесу тихо, все молчит
Лишь кукушечка кричит…

Очень много пели песен любовной тематики. Часто пели хором «С песней звонкой шел сторонкой к любушке моей…».
Среди старинных песен мне очень нравилась любовная воровская «Начинаются дни золотые», которую любила и пела моя бабушка:
Начинаются дни золотые
Воровской непродажной любви.
Уж вы кони мои вороные,
Черны вороны кони мои…

Среди любовных песен, которые пели родственники, популярной была «На берегу сидит девица». Ее разучили и пели мы — внучки:
На берегу сидит девица,
Она шелками шьет платок.
Работа чудная творится,
Но шелку ей недостает…

Пели песню на стихи А. Хованского «Незабудочки»:
Я вечер в лужках гуляла,
Грусть хотела разогнать.
Я цветочки там искала,
Чтобы к милому послать…

Знали песню на стихи И. Дмитриева «Стонет сизый голубочек». Нередко пели на слова Е. Гребенки «Помню, я еще молодушкой была…» и романс «Очи черные, очи страстные…». Знали песню на стихи В. Сологуба «Накинув плащ, с гитарой под полою»:
Накинув плащ, с гитарой под полою,
К ее окну приник в тиши ночной…

Очень любили петь «Песню цыганки» Я. Полонского: «Мой костер в тумане светит, искры гаснут на лету…». Популярной была песня на стихи А. Разоренова «Не брани меня, родная…». Особенно мы любили, когда бабушка пела старинный романс на испанскую тему — «Андалузская ночь»:
Андалузская ночь горяча, горяча
В этом зное и страсти бессилье,
Так что даже спадает с крутого плеча
От биения сердца мантилья…

Очень популярной была песня на стихи П. Горохова «Изменница»: «Бывали дни веселые, гулял я молодец…». Мне нравился романс «Вот вспыхнуло утро…» на стихи Е. Буланиной на тему чеховской «Чайки». Его очень любили петь бабушка и ее сестра — тетя Оня:
Вот вспыхнуло утро. Румянятся воды.
Над озером быстрая чайка летит…

Пели романс «Три юных пажа покидали…» на стихи Н. Лохвицкой:
Три юных пажа покидали
Навеки свой берег родной…

Мои родные пели много шуточных песен. Бабушка пела и своим детям, и нам, внукам, шуточную песенку на стихи А. Порецкого «Пойманная птичка»:
Ах, попалась, птичка, стой!
Не уйдешь из сети.
Не расстанемся с тобой
Ни за что на свете!..

Часто пели шуточную песню «Деревенская любовь»:
Помнишь, Акулька, мгновение,
Так волновавшее кровь,
Первое наше сближение,
Первую нашу любовь?

Пели и другие старинные шуточные песни, например, «Журнал любви»:
В понедельник я влюбился,
Весь я вторник прострадал,
В среду я в любви открылся,
А в четверг ответа ждал…

Когда собирались вместе за столом, дед пел много шуточных и студенческих песен. Такой песней была, например, «Пошел купаться Уверлей» (в своей песенной тетради дед написал, что пел ее в 1914 г.):
Пошел купаться Уверлей,
Оставив дома Доротею.
С собою пару пузырей
Берет он, плавать не умея…

Пели, конечно, и популярную старую студенческую шуточную песню «Коперник целый день трудился…»:
Коперник целый день трудился,
Чтоб доказать земли вращение.
Чудак! Зачем он не напился?
Тогда бы не было сомнения…

Всегда вызывала смех собравшихся шуточная студенческая песня «Венецианский мавр Отелло…»
Венецианский мавр Отелло
Один домишко посещал,
Шекспир заметил это дело
И водевильчик написал.

Девчонку звали Дездемоной,
Лицом что белая луна,
На генеральские погоны,
Эх, соблазнилася она…

Шуточную песню «Родимый мой папашенька…», по записям деда, пели в Пойменской лесной школе, где он учился в 1912–1914 гг.:
Родимый мой папашенька,
Жениться я хочу!
Ты шутишь ли, мой Витенька?
Ей богу, не шучу!

«Дама пик все мне делала в пику» — шуточная песня моей бабушки:
Дама пик все мне делала в пику,
Ну а я даже пикнуть не смел…

Шуточную песню «В деревне бывал, метелки вязал» пели на несколько голосов:
В деревне бывал, метелки вязал,
В деревне бывал, метелки вязал.
Метелки, метелки, метелки, метелки, метелки вязал.

Метелки вязал, в Москву отправлял,
Метелки вязал, в Москву отправлял.
В Москву, в Москву, в Москву, в Москву, в Москву отправлял.

Все песни, конечно, трудно перечислить. Еще пели такие песни, как:
«Трансвааль, Трансвааль, страна моя…» (слова Г. Галиной); «Живет моя отрада в высоком терему» (слова С. Рыскина); «Из-за острова на стрежень…» (слова Д. Садовникова); «Меж крутых берегов Волга-речка текла…» (слова М. Ожегова); «Плещут холодные волны…» (слова Я. Репнинского); «Только вечер затеплится синий…» (слова А. Будищева); «Много песен слыхал я в родной стороне…» (слова А. Ольхина); «Шумел, горел пожар московский…» (слова Н. Соколова); «Что шумишь, качаясь…» (слова И. Сурикова); «Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная…» (слова А. Григорьева); «Ах зачем эта ночь так была хороша…»; «Когда б имел златые горы…»; «Соколовский хор у Яра…»; «С песней звонкой шел сторонкой к любушке моей…»; «Из страны, страны далекой…» (слова Н. Языкова).
Из песен Гражданской войны и послереволюционных лет мы все знали «Крутится, вертится шар голубой…», «Прокати нас, Петруша, на тракторе» на слова И. Молчановой, «Тачанка», «Там вдали, за рекой».
Из песен о Великой Отечественной войны любили: «Песню о тачанке» (слова М. Рудермана); «Враги сожгли родную хату» (слова М. Исаковского); «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» (слова А. Фатьянова); «В лесу прифронтовом» (слова М. Исаковского); «На безымянной высоте» (слова М. Матусовского); «В землянке» (слова А. Суркова); «Журавли» (слова Р. Гамзатова, пер. с аварского Н. Гребнева).
Были, конечно, и песни, которые хорошо слушались в индивидуальном исполнении. Так, мой дядя Герман очень любил песню советского времени «Скоро осень, за окнами август»:
Скоро осень за окнами август,
От дождя потемнели кусты.
И ты знаешь, что я тебе нравлюсь,
Как когда-то мне нравилась ты…

Другой мой дядя, Анатолий, часто пел «воровскую» песню Г. Горбовского: «Когда фонарики качаются ночные…»:
Когда фонарики качаются ночные,
Когда на улицу опасно выходить,
Я из пивной иду,
Я никого не жду,
Я никого уж не сумею полюбить!..

Моя тетка Елена, сестра моей матери, обладающая очень красивым голосом, замечательно пела: «Ах, эта красная рябина…» на слова А. Софронова, «Белой акации гроздья пушистые» и многие другие.
Все песни, которые пела моя семья, конечно, трудно вспомнить. Но уже те песни, что вспомнились, показывают богатые песенные традиции Западной Сибири.
Сегодняшняя популярность семейной песни резко отличается от прежней ее популярности. Многие семейные песенные традиции уже утеряны. Песня зачастую перестает исполняться во время семейного досуга. Современные песни, за небольшим исключением, за столом поются с трудом. В начале 2000-х больше исполняли под караоке. Хотя песни под караоке — это уже совсем не то духовное семейное пение, тесно связанное с душевным настроением семьи, что запомнилось мне с детства. Круг слушателей песни также стал ограничен.
Сегодня мало поют и под караоке. Иногда мне становится страшно, а вдруг песни и музыка станут в будущем такими, как в фильме Г. Данелия «Кин-Дза-Дза». На планете Плюк, где происходит действие фильма, речь упростили до слова «Ку», и музыка стала такой же. В фильме прораб Машков, оказавшийся на планете, впервые играет на скрипке песню «Мама, мама, что я буду делать!», а житель планеты пацак Би играет на бандуре — плюканском поршневом синтезаторе. Музыку к фильму писал Г. Канчели — крупный советский и грузинский композитор XX в. Вот как звучит музыка будущего в фильме «Кин-Дза-Дза»:
«Канчели почиркал по нотам и сыграл:
— Так?
— Надо еще проще.
— Тут всего четыре ноты!
— Оставь две!..
— Машков играет на скрипке омерзительно, а плюканам нравится, значит, и у бандуры должен быть звук соответствующий…
Сыграли…
— Все!.. Остановись!.. — замахал руками Канчели. — Омерзительнее уже никто не сыграет!.. — Он сел на стул и заткнул пальцами уши.
И тут я увидел — в углу валяется старый, ржавый замок. Замок раскрывался с нужным скрипом…»[80] Еще к звуку скрипки, на которой актер играл первый раз, синтезатора и замка добавили звук, который издает лезвие бритвы, когда ею скребут по стеклу. Музыка планеты Плюк зазвучала так, что у всех зрителей кинофильма по телу шли мурашки…
«Убьют песню — загубят душу», — написала моя мать Л.Г. Беспалова[81]. И в этом я с ней полностью согласна.


В заключение
Общество и наука в настоящее время испытывают всплеск интереса к игнорировавшимся прежде ресурсам знания. Сюда относятся изучение повседневности, нахождение незаметных, невидимых смыслов, правил, ценностей, норм, представлений и привычек, оказывающих огромное влияние на общество и человека. В обычных вещах обнаруживается необычное.
В этом плане важно исследовать:
1. Особенности психического склада, темперамент, сообразительность, выносливость, одаренность, здоровье (то есть то, что передается человеку по наследству и идет из рода в род), а также возможности их реализации в тех или иных социальных условиях. Изучать следует и такое значимое качество человека, как его происхождение.
2. Генетические данные, связь набора генов с особенностями и предпочтениями человека. Помочь этому может обращение исследователя к семейной памяти и родословным.
3. Опыт детства личности, ее воспоминания о детстве.
4. Семейные ценности, семейные истории.
5. Имена или прозвища, которые в качестве знаков, паролей являются важными факторами личной и общественной жизни.
6. Индивидуальные биографии, которые могут быть связаны с поиском системно-структурирующего начала событий жизни.
7. Судьбы людей.
8. Личные тексты, в первую очередь дневники, а также записные книжки, мемуары, воспоминания, труды, носящие исповедальный и покаянный характер, фиксации услышанного, рассказы, побасенки, анекдоты, случаи из жизни, «домашнее письмо» (записки на память), записи или пересказ снов, фантазии, наблюдения за природой, предсмертные или «посмертные» записки, путевые заметки, разговоры с самим собой и др.
9. Социально-культурное пространство, окружающее человека.
10. Время, связанное с жизнью рода, семьи, человека.
11. Семейные приметы.
12. Язык повседневности: устойчивые выражения, включающие шутки, поговорки, пословицы, используемые в бытовом разговорном языке российских семей.
13. Данные визуальных наблюдений.
14. Фамильные ценности или вещи, в которых в закодированном виде представлена общественная система.
15. Семейную кухню как важнейшую характеристику повседневности.
16. Песни, которые пелись и поются сегодня в семьях.
Перечисленные подходы могут помочь научиться вглядываться в повседневную жизнь для познания тех миров, о существовании которых общество и наука до сих пор не имели представления.


Приложение 1
Песни нашей семьи
Тексты данных песен взяты из «тетрадей-песенников» моего деда Г.Д. Беспалова и моей матери Л.Г. Беспаловой. Эти песни пела наша семья в 1900-1990-е годы (тексты песен приведены в редакции составителей «тетрадей-песенников»).

Казачьи и украинские песни

Ой, что там за шум учинився…
[82]
Ой, что там за шум учинився?
То комар там на мухе женився.
Взял он жинку невеличку,
Что не вмеет шити, мыти, щи варити.

Полетел комар в чисто поле,
В чистое поле, в зелену дубраву.
Сел комар на дубочек,
Свесил свои ноженьки на пенечек.

Налетела тут шура-мура,
Она того комарика с дуба сдула.
Ой, пал комар и разбился,
Кости, ребра поломал, сокрушился.

Приехали генералы, они того комарика увидали.
Ой, что там лежит за покойник,
Чи пан генерал, чи полковник?
Там лежит упокойник, нашей мухи-комарухи полюбовник.


Поехал казак на чужбину далеко
[83]
Поехал казак на чужбину далеко
На добром коне вороном он своем.
Свой край, свою родину навек покинул,
Ему не вернуться в отеческий дом.

Напрасно казачка его молодая
И утро, и вечер на север глядит,
Все ждет-поджидает с восточного края,
Откуда ее милый, душа прилетит.

А там за горами, где вьются метели,
Где сильны морозы зимою трещат,
Где сосны и ели все вместе сойдутся,
Казачьи кости под снегом лежат.


По Дону гуляет…
[84]
По Дону гуляет, по Дону гуляет,
По Дону гуляет казак молодой.
Там девица плачет, там девица плачет,
Там девица плачет над быстрой рекой.

«О чем, дева, плачешь, о чем, дева, плачешь,
О чем, дева, плачешь, о чем слезы льешь?»
«Ах, как мне не плакать, ах, как мне не плакать,
Ах, как мне не плакать, слез горьких не лить!

Когда я девчонка, когда я девчонка,
Когда я девчонка ребенком была,
Цыганка гадала, цыганка гадала,
Цыганка гадала, за ручку брала.

За праву, за леву, за праву, за леву,
За праву, за леву, качала главой.
«Несчастная дева, несчастная дева,
Несчастная дева, несчастна судьбой!

Погибнешь ты, дева, погибнешь ты, дева,
Погибнешь ты, дева, в день свадьбы своей!»
«Не верь, моя радость, не верь, моя радость,
Не верь, моя радость, не верь никому.

А верь, моя радость, а верь, моя радость,
А верь, моя радость, лишь мне одному!
Поедем венчаться, поедем венчаться,
Поедем венчаться — я выстрою мост,

Чугунный и длинный, чугунный и длинный,
Я выстрою мост аж на тысячу вёрст…»
Вот слышно, послышно, мосточки гудут,
Наверно, наверно, невесту везут.
Вот конь спотыкнулся и сшибся с моста.
Невеста упала в круты берега.

Сперва закричала: «Прощай, мать, отец!»
Второй раз вскричала: «Прощай, белый свет!»
А в третий вскричала: «Прощай, милый мой,
Наверно, наверно, не жить нам с тобой!»

По Дону гуляет, по Дону гуляет,
По Дону гуляет казак молодой.
А дева, а дева под быстрой рекой.


Пыль клубится по дороге
[85]
Пыль клубится по дороге,
Слышны выстрелы порой.
То с набега удалого
Едут судженцы домой…

Все казаки веселятся,
Все спешат скорей домой,
Среди милого семейства
Встретить отдых и покой.

Лишь один казак не весел,
Он был круглый сирота,
Буйну голову повесил
На гнедого рысака.

Лучше б пасть на поле брани
И не ехать бы домой:
Все равно моя могила
Не оплачется слезой…


Распрягайте, хлопцы, коней
[86]
Распрягайте, хлопцы, коней
Да ложитесь почивать,
А я выйду в сад зеленый,
В сад криниченьку копать.

Копал, копал криниченьку
Во зеленом во саду.
Вышла, вышла дивчиненька,
Рано, рано воду брать.

Вышла, вышла дивчиненька,
Рано, рано воду брать.
А за нею козаченько
Пошел коней напувать.

Просил, просил ведерочка,
Она ему не дала.
Дарил, дарил ей колечко,
Она его не взяла.

Знаю, знаю, дивчиненька,
Чем тебя я огорчил,
Что я вчера с вечера,
Краше тебя проводил.

Она ростом невеличка
А годами молода.
Руса коса до пояса,
В косе лента голуба.

Распрягайте, хлопцы, коней
Да ложитесь почивать,
Чи не выйдет дивчиненька,
Рано, рано воду брать.


С песней звонкой шел сторонкой к Любушке своей…
С песней звонкой шел сторонкой
К Любушке своей
И украдкой, в ночь догадкой
Любовался ей.

Эй вы, нули, что заснули,
Веселей гляди,
Удалые вороные
Рысаки мои.

Мать узнала, все пропало,
Любу заперла
И из дому за Ерему
Замуж отдала.

Эй вы, нули, что заснули,
Шевелись, гляди,
Молодые, удалые
Рысаки мои.

Я другую, молодую
Выберу жену:
В чистом поле на просторе
 Гладкую сосну.

Эй вы, нули, что заснули…

Время минет, кровь остынет
И пройдет печаль.
Только тройку вороную
Мне уж очень жаль!

Эй вы, нули, что заснули…


Ты ж меня пидманула
Ты казала, в понедельник
Пойдем разом на борвинок.
Я пришел, тебя нема,
Пидманула, пидвела.

Ты ж меня пидманула,
Ты ж меня пидвела,
Ты ж меня молодого
С ума-разума свела.

Ты сказала, что во вторник
Поцелуешь разов сорок.
Я пришел, тебя нема,
Пидманула, пидвела.

Ты сказала, во середу
Приходи мил на беседу.
Я пришел, тебя нема,
Пидманула, пидвела.

Ты сказала, во четверг
Пойдем разом по щавель.
Я пришел, тебя нема,
Пидманула, пидвела.

Ты сказала, во пятницу
Пойдем разом по житницу.
Я пришел, тебя нема,
Пидманула, пидвела.

Ты сказала, во субботу
Приходи, мил, на работу.
Я пришел, тебя нема,
Пидманула, пидвела.

Ты сказала, в воскресенье
Приходи, мил, на веселье.
Я пришел, тебя нема,
Пидманула, пидвела.

Ты сказала, под вербою,
Я не маю, под какою,
Я пришел, тебя нема,
Пидманула, пидвела.

Лучше было, лучше было не ходить,
Лучше было, лучше было не любить,
Лучше было бы не знати,
Чем теперь, чем теперь забувати.


Исторические песни

Вниз по Волге-реке
С Нижня Новгорода
Снаряжен стружок.
Как стрела летит,
Как стрела летит…

Как на том на стружке, на снаряженном,
Удалых гребцов
Сорок два сидят,
Сорок два сидят.

Как один-то из них, добрый молодец,
Призадумался,
Пригорюнился,
Пригорюнился…

«Ой, вы, братцы мои, ой, товарищи,
Сослужите вы мне
Службу верную,
Службу верную.

Киньте, бросьте меня в Волгу-матушку.
Утопите вы в ней
Грусть-тоску мою,
Грусть-тоску мою.

Лучше в Волге мне быть
Утопленному,
Чем на свете мне жить
Разлюбленному,
Разлюбленному».


Есть на Волге утес
На слова А. Навроцкого
Есть на Волге утес — диким мохом порос
От вершины до самого края…
Он стоит сотни лет, диким мохом одет,
Ни заботы, ни горя не зная.

На вершине его не растет ничего,
Только ветер свободный гуляет,
Да свободный орел там гнездовье завел,
И над ним он свободно летает.

Из людей лишь один на утесе том был,
До вершины его добирался,
И утес в честь его — человека того —
С той поры его именем звался.

И поныне утес там стоит и хранит
Все заветные думы Степана,
И на Волге родной вспоминают порой
Удалое житье атамана…


Из-за острова на стрежень
На слова Д. Садовникова
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.

На переднем Стенька Разин,
Обнявшись сидит с княжной,
Свадьбу новую справляет,
Сам веселый и хмельной.

Позади их слышен ропот:
«Нас на бабу променял,
Только ночь с ней провозился —
Сам наутро бабой стал!»

Этот ропот и насмешки
Слышит грозный атаман,
И он мощною рукою
Обнял персиянки стан.

«Волга, Волга, мать родная,
Волга — русская река!
Не видала ты подарка
От донского казака.

Чтобы не было раздора
Между вольными людьми,
Волга, Волга, мать родная,
На, красавицу прими!»

Одним махом поднимает
Он красавицу княжну

И за борт ее бросает
В набежавшую волну…

«Что ж вы, черти, приуныли,
Эй ты, Филька, черт, пляши!
Грянем, братцы, удалую
На помин ее души…»


Рыцарь, солнце взошло
[87]
Рыцарь, солнце взошло,
Стало в поле светло,
И раздался там звон пастушенек,
И раздался там звон пастушенек.
На поля, на леса
И на склоны небес
Солнце сыплет лучи золотые,
Солнце сыплет лучи золотые.

Болотова. Но тихой, роковой
Древний замок седой,
Он стоит на скале горделиво,
Он стоит на скале горделиво.

По дороге крутой
Едет в замок, спешит
Сам законный и грозный хозяин,
Сам законный и грозный хозяин.

Сбросил латы он с плеч,
И секиру, и меч,
И железны перчатки он сбросил,
И железны перчатки он сбросил.

Он кругом обошел,
Ничего не сказал,
И тихонько он в дверь постучался,
И тихонько он в дверь постучался.

«Эй, ты спишь ли, жена,
Дверь зачем заперта,
С кем ты шепотом там рассуждаешь,
С кем ты шепотом там рассуждаешь?»

Вдруг косяк затрещал,
И топор застучал,
Сердце острым кинжалом пробито,
Сердце острым кинжалом пробито.

Через год, через два
Объявила вдова.
Назвала она мужа убитым,
Назвала она мужа убитым.


Смерть Ермака
На слова К. Рылеева
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии блистали,
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.

Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.

Товарищи его трудов,
Побед и громозвучной славы
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали средь дубравы.

«Вы спите, спите, — мнил герой, —
Друзья, под бурею ревущей,
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий».

Кучум, презренный царь Сибири,
Прокрался тайною тропою…
И пала грозная в боях,
Не обнажив мечей, дружина.

Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии блистали,
Вдали чуть слышно гром гремел,
Но Ермака уже не стало…


Трансвааль, Трансвааль, страна моя
На слова Г. Галиной
Трансвааль, Трансвааль, страна моя,
Ты вся горишь в огне!
Под деревом развесистым
Задумчив бур сидел.

Сынов всех девять у меня,
Троих уж нет в живых,
А за свободу борются
Шесть юных остальных.

А младший сын, двенадцать лет,
Просился на войну,
Но я сказал, что нет, нет, нет —
Малютку не возьму.

Однажды при сражении
Отбит был наш обоз,
Малютка на позиции
Ползком патрон принес.

Настал, настал тяжелый час
Для родины моей,
Молитесь, женщины, за нас,
За наших сыновей.


Шумел, горел пожар московский
На слова Н. Соколова
Шумел, горел пожар московский,
Дым расстилался по реке,
А на стенах вдали кремлевских
Стоял он в сером сюртуке.

И призадумался великий,
Скрестивши руки на груди,
Он видел огненное море,
Он видел гибель впереди.

И, притаив свои мечтанья,
Свой взор на пламя устремил,
И тихим голосом сознанья
Он сам с собою говорил.

«Зачем я шел к тебе, Россия,
Европу всю держа в руках?
Теперь с поникшей головою
Стою на крепостных стенах.

Войска все, созванные мною,
Погибнут здесь среди снегов,
В полях истлеют наши кости
Без погребенья и гробов».

Судьба играет человеком,
Она изменчива всегда,
То вознесет его высоко,
То бросит в бездну без следа!


Героические песни

Знаю, ворон, твой обычай
Знаю, ворон, твой обычай,
Ты сейчас от мертвых тел
И с кровавою добычей
К нам в деревню прилетел.

Где же ты летал по свету?
Где, кружась над мертвецом,
Где похитил руку эту,
Руку белую с кольцом?

«Я скажу тебе, невеста,
Не таясь перед тобой,
Под Варшавой это место,
Где кипел кровавый бой.

Бой кровавый, пир богатый
Будут помнить целый век.
И пришел сюда с лопатой
Ненавистный человек.

Он зарыл в одну могилу
Мертвецов-богатырей,
Закопал он тело бело
Мертвецов-богатырей».

Кровь прихлынула к сердечку,
Пошатнулася слегка,
И узнала по колечку,
Чья у ворона рука.


Варяг
На слова Я. Репнинского
Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской,
Носятся чайки над морем,
Крики их полны тоской…

Там, среди шумного моря,
Вьется Андреевский флаг,
Бьется с неравною силой
Гордый красавец «Варяг».

Реже с «Варяга» несется
К ворогу грозный ответ…
Чайки, снесите к отчизне
Русских героев привет.

Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть:
«В битве врагу не сдалися —
Пали за русскую честь!

Мы пред врагом не спустили
Славный Андреевский флаг.
Сами взорвали “Корейца”,
Нами потоплен “Варяг”!»

Видели белые чайки,
Как скрылся в волнах богатырь,
Смолкли раскаты орудий,
Стихла далекая ширь…

Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской,
Чайки несутся в Россию,
Крики их полны тоской.


Памяти «Варяга»
На слова Е. Студентской
«Наверх вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает…
Врагу не сдается наш гордый “Варяг”,
Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются и цепи гремят,
Наверх якоря поднимают,
Готовятся к бою орудия вряд,
На солнце зловеще сверкая…

Шипит и гремит, и грохочет кругом,
Гром пушек, шипенье снарядов,
И стал наш бесстрашный и гордый “Варяг”
Подобен кромешному аду…»

Прощайте, товарищи, с Богом, ура!
Кипящее море под нами,
Не думали мы еще с вами вчера,
Что нынче умрем под волнами!

Не скажет ни камень, ни крест, где лежим
В защиту российского флага,
Лишь волны морские прославят навек
Геройскую гибель “Варяга”».


Под ракитою зеленою
На слова Н. Веревкина
Под ракитою зеленой
Русский на поле лежал.
Он к груди своей пробитой
Крест свой медный прижимал.

Кровь лилась из свежей раны
На истоптанный песок.
И уже слетелись враны,
Чуя лакомый кусок.

«Ты не вейся, черный ворон,
Над моею головой,
Ты добычи не дождешься,
Я пока еще живой.

Полетай-ка, черный ворон,
К отцу, к матери родной,
Ты снеси им, черный ворон,
Мой поклончик слезовой».


Гусарские песни
[88]

Оружьем на солнце сверкая
[89]
Оружьем на солнце сверкая,
Под звуки лихих трубачей,
По улице пыль поднимая,
Проходил полк гусар-усачей.

Марш вперед, труба в поход,
Славные гусары!
Звук лихой зовет нас в бой!
Наливайте чары!

А там, чуть подняв занавеску,
Лишь пара голубеньких глаз
Смотрела, и чуют гусары:
Здесь будет немало проказ.

Марш вперед, труба зовет…

Вот полк размещен по квартирам,
Уж полночь. Все спит крепким сном.
Не снится седым командирам,
Что творится у них под окном…

Марш вперед, труба зовет…

Под утро, оружьем сверкая,
Под звуки лихих трубачей,
По улице пыль поднимая,
Уходил полк гусар-усачей.

Марш вперед, труба зовет…

А там, чуть подняв занавеску,
Лишь пара голубеньких глаз,
Искала среди уходивших
Виновника милых проказ…

Марш вперед, труба зовет…


Славные гусары
Наливай, выпивай
Чару круговую,
Начинай, запевай
Песню полковую:

Марш вперёд,
Труба зовет,
Славные гусары!
Звук лихой
Зовёт вас в бой,
Наливайте чары!..

Ты не плачь, не грусти,
Моя дорогая,
Коль убьют — не тужи,
Знать, судьба такая.

Марш вперёд,
Труба в поход,
Славные гусары!
Звук лихой
Зовёт вас в бой,
Наливайте чары!


Я хочу вам рассказать
[90]
Я хочу вам рассказать, рассказать, рассказать:
Шли девицы в лес гулять, в лес гулять, да.

Шли они лесочком, темным лесочком, темным лесочком,
И повстречались со стрелочком, да со стрелочком молодым, молодым.

Уж как веет ветерок, ветерок, ветерок,
Речь заводит наш стрелок, наш стрелок, да.

— Девицы, постойте, да вы постойте, да вы постойте!
Да вы мне песенку пропойте, да вы пропойте про любовь, про любовь.

Девицы ему в ответ: «Песен нет, песен нет.
А хотите вам совет, вам совет, да.

Жену выбирайте, да выбирайте, да выбирайте.
За нею сватов посылайте, да посылайте поскорей, поскорей».

Вот проходит уж годок, уж годок, уж годок.
В лес не ходит наш стрелок, наш стрелок, да.

Жену обнимает, да обнимает, да обнимает,
Лениво колыбель качает, да он качает вечерком, вечерком.

Вот стрелочки вам урок, вам урок, вам урок.
Не ходите во лесок, во лесок, да.

Жену там найдете, да вы найдете, да вы найдете.
Да с нею горя наживете, да наживете на весь век, на весь век.


Солдатские песни

Во субботу день ненастный
Во субботу день ненастный,
Нельзя в поле, нельзя в поле работать,
Нельзя в поле работать.

Нельзя в полюшке работать,
Ох, ни боронить, ни боронить, ни пахать,
Ни боронить, ни пахать.

Прощай девки, прощай бабы,
Угоняют, угоняют нас от вас,
Угоняют нас от вас.

На тот дальний, на тот дальний,
На тот дальний на Кавказ,
На тот дальний на Кавказ.


Уж ты сад, ты мой сад
Уж ты сад, ты мой сад,
Сад зеленый мой,
Ты зачем рано цветешь?
Осыпаешься?

Ты куда же, милый мой,
Собираешься?
Ты во путь ли, во поход,
Во дороженьку?

Ты со всеми со людьми,
Да ты прощаешься,
А со мною, молодой,
Ты все ругаешься.

Не ругайся, не бранись,
Скажи: «Милая, прощай!»
Скажи: «Милая, прощай,
Уезжаю в дальний край».

Тут летела пава
Через синие моря.
Уронила пава
С крыла перышко.

Мне не жалко крыла —
Жалко перышка.
Мне не жалко мать-отца,
Жалко молодца.

Предстоит молодцу
Служба царская,
Служба царская,
Государская!


Звенит звонок, и тройка мчится
[91]
На слова Г. Малышева
Звенит звонок, и тройка мчится,
Несется пыль по столбовой;
На крыльях радости стремится
В дом кровных воин молодой.

Он с ними юношей расстался,
Пятнадцать лет в разлуке жил;
В чужих землях с врагами дрался,
Царю, Отечеству служил.

И вот в глазах село родное,
На храме божьем крест блестит!
Забилось сердце ретивое,
Слеза невольная бежит…

Его родные не узнали,
Переменились в нем черты,
И все невольно вопрошали:
«Скажи, служивый, кто же ты?»

«Я вам привез письмо от сына,
Здоров он, шлет со мной поклон;
Такого ж вида, роста, чина,
И я точь-в-точь две капли — он!»

«Наш сын, наш брат!» — тогда вскричали
Родные, кровные его.
В слезах, в восторге обнимали
Родного гостя своего.


Со всей мы России широкой
[92]
Со всей мы России широкой,
Из разных родимых сторон.
Приехали в край мы далекий,
В наш первый лихой батальон.

У всех у нас есть там родные,
И мать, и отец, и сестра.
Все ждут они нас дожидают,
Не спят целу ночь до утра.

А служба у нас непростая:
Ружье, паровоз и сигнал,
Кирка и лопата стальная,
И рельсы, и тысячи шпал.

Мы сами сцепляем вагоны,
Мы сами исправляем пути,
Товар поездами отправляем,
И с нами никто не шути.

Мы сами белье постираем,
Мы сами заплату пришьем.
А вечером в шашки сыграем
И дружно «Варяга» споем.


Трудовые песни

Во ку… во кузнице
Во ку… во кузнице,
Во ку… во кузнице,
Во кузнице молодые кузнецы,
Во кузнице молодые кузнецы.

Они… они куют,
Они… они куют,
Они куют, приговаривают,
К себе Дунюшку приманивают.

Пойдем… пойдем, Дуня,
Пойдем… пойдем, Дуня,
Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок,
Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок.

Найдем… найдем, Дуня,
Найдем… найдем, Дуня,
Найдем, Дуня, лопушок, лопушок,
Найдем, Дуня, лопушок, лопушок.

Сошьем… сошьем, Дуня,
Сошьем… сошьем, Дуня,
Сошьем, Дуня, сарафан, сарафан,
Сошьем, Дуня, сарафан, сарафан.

Носи… носи, Дуня,
Носи… носи, Дуня,
Носи, Дуня, не марай, не марай,
Носи, Дуня, не марай, не марай.

По праздн… по праздничкам,
По праздн… по праздничкам,
По праздничкам надевай, надевай,
По праздничкам надевай, надевай.


Дубинушка
На слова А. Ольхина
Много песен слыхал я в родной стороне,
Не про радость — про горе в них пели,
И одна изо всех в память врезалась мне,
Это песня рабочей артели:

«Эй, дубинушка, ухнем!
Эх, зеленая, сама пойдет,
Подернем, подернем да ухнем!»

Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь,
Изобрел за машиной машину,
А наш русский мужик, коль работать невмочь,
Так затянет родную дубину.

Эй, дубинушка, ухнем!..

И от дедов к отцам, от отцов к сыновьям
Эта песня идет по наследству
К ней в беде прибегает наш русский народ
Как к последнему верному средству.

Эй, дубинушка, ухнем!..


Моряк
На слова Н. Щербины
Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
«Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли».

«Товарищ, я вахту не в силах стоять, —
Сказал кочегар кочегару —
Огни в моих топках совсем не горят,
В котлах не сдержать мне уж пару.

Пойди, заяви ты, что я заболел
И вахту не кончив, бросаю.
Весь потом истек, от жары изнемог,
Работать нет сил — умираю».

На палубу вышел — сознанья уж нет,
В глазах у него помутилось.
Увидел на миг ослепительный свет,
Упал. Сердце больше не билось.

К ногам привязали ему колосник,
И в простыню труп обернули.
Пришел корабельный священник — старик,
И слезы у многих блеснули.

Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут, она зарыдает…
А волны бегут от винта за кормой,
Бегут и вдали пропадают.


Перевоз Дуня держала
Перевоз Дуня держала, держала, держала,
Перевозчиков наняла, наняла, наняла.

В роще калина, темно, не видно,
Соловушки не поют,
Соловушки не поют.

Пришел к Дуне батюшка, батюшка, батюшка:
«Перевези ж меня, Дунюшка, Дунюшка, Дунюшка!»
В роще калина, темно, не видно,
Соловушки не поют,
Соловушки не поют.

«А я тебя не ждала, не ждала, не ждала,
Перевозчика не взяла, не взяла, не взяла».

В роще калина, темно, не видно,
Соловушки не поют,
Соловушки не поют.

Пришла к Дуне матушка, матушка, матушка:
«Перевези ж меня, Дунюшка, Дунюшка, Дунюшка!»
В роще калина, темно, не видно,
Соловушки не поют,
Соловушки не поют.

«А я тебя не ждала, не ждала, не ждала,
Перевозчика не взяла, не взяла, не взяла».
В роще калина, темно, не видно,
Соловушки не поют,
Соловушки не поют.

Пришел к Дуне милый друг, милый друг, милый друг:
«Перевези ж меня ты на луг, ты на луг, ты на луг!»
В роще калина, темно, не видно,
Соловушки не поют,
Соловушки не поют.

«А я тебя так ждала, так ждала, так ждала,
Перевозчиков наняла, наняла, наняла».

В роще калина, все стало видно,
Соловушки все поют,
Соловушки все поют.


Ямщицкие песни

Ах ты степь, ты степь!
Ах ты степь, ты степь!
Путь далек лежит.
В той степи глухой
Замерзал ямщик.

И, набравшись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищу
Отдавал наказ.

«Ты, товарищ мой,
Не попомни зла —
В той степи глухой
Схорони меня.

Ты лошадушек
Сведи к батюшке,
Передай поклон
Родной матушке.

А жене скажи
Слово прощальное,
Передай кольцо
Обручальное.

Пусть она по мне
Не печалится,
А кто по сердцу —
Повенчается.

Про меня скажи,
Что в степи замерз,
И любовь ее
Я с собой унес».


Вот мчится тройка почтовая
Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой,
Ямщик, уныло напевая.
Качает буйной головой.

«О чем задумался, детина? —
Седок приветливо спросил. —
Какая на сердце кручина,
Скажи, тебя кто огорчил?»

«Ах, барин, барин, добрый барин,
Уж скоро год как я люблю,
А нехристь-староста, татарин,
Меня журит, а я терплю.

Ах, барин, барин, скоро святки,
А ей не быть уже моей,
Богатый выбрал да постылый —
Ей не видать отрадных дней…»

Ямщик умолк и кнут ременный
С голицей за пояс заткнул.
«Родные, стой! Неугомонные! —
Сказал, сам горестно вздохнул. —

По мне лошадушки взгрустнутся,
Расставшись, быстрые, со мной,
А мне уж больше не промчаться
По Волге-матушке зимой!»


Вот мчится тройка удалая
На слова Ф. Глинки
Вот мчится тройка удалая
Вдоль по дорожке столбовой,
И колокольчик, дар Валдая,
Звенит уныло под дугой.

Ямщик лихой — он встал с полночи,
Ему взгрустнулося в тиши,
И он запел про ясны очи,
Про очи девицы-души.

Вы очи, очи голубые,
Вы сокрушили молодца.
Зачем вы, люди, люди злые,
Вы их разрознили сердца?

Теперь я горький сиротина!
И вдруг махнул по всем по трем,
Так тройкой тешился детина —
И заливался соловьем.


Еще тройка
На слова П. Вяземского
Тройка мчится, тройка скачет,
Вьется пыль из-под копыт;
Колокольчик громко плачет
И хохочет, и визжит.

Еду, еду, еду к ней,
Еду к любушке своей.
Еду, еду, еду к ней,
Еду к любушке своей.

Кто сей путник и отколе,
И далек ли путь ему?
По неволе иль по воле
Мчится он в ночную тьму?

Еду, еду, еду к ней…

Как узнать? Уж он далеко;
Месяц в облако нырнул,
И в пустой дали глубоко
Колокольчик уж заснул.

Еду, еду, еду к ней…


Когда я на почте служил ямщиком
На слова Л. Трефолева
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку.
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.

Сначала не видел я в этом беду,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду,
Все к ней заверну на минутку.

И любо оно, да покоя-то нет,
А сердце щемит все сильнее…
Однажды начальник дает мне пакет:
Свези, мол, на почту живее.

Я принял пакет и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит и щемит у меня,
Как будто с ней век не видался…

И что за причина? Понять не могу,
И ветер так воет тоскливо…
И вдруг словно замер мой конь на бегу
И в сторону смотрит пугливо…

Забилося сердце скорей у меня,
И глянул вперед я в тревоге,
Потом соскочил с удалого коня
И вижу я труп на дороге!

А снег уж совсем ту находку занес,
Метель так и пляшет над трупом,
Разрыл я сугроб — да и к месту прирос,
Мороз заходил под тулупом!

Под снегом-то, братцы, лежала она!
Закрылися карие очи…
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать больше нет мочи!..


Над полями, да над чистыми
Над полями, да над чистыми
Ветер птицею летит.
И серебряными искрами
Поле ровное блестит.

Ну, дружней, звончей, бубенчики,
Заливайтесь, голоса!
Эх ты, удаль молодецкая!
Эх ты, девица-краса!

Гривы инеем кудрявятся,
Снега пыль летит в лицо,
Выходи встречать, красавица,
Друга мила на крыльцо.

Ну, дружней, звончей, бубенчики…

Гляну в душу, в очи ясные,
Закружится голова…
С милой жизнь, как сон, прекрасная,
А без милой — трын-трава.

Ну, дружней, звончей, бубенчики…


Однозвучно гремит колокольчик
На слова И. Макарова
Однозвучно гремит колокольчик,
И дорога пылится слегка,
И уныло по ровному полю
Разливается песнь ямщика.

Сколько грусти в той песне унылой,
Сколько чувства в напеве родном,
Что в душе моей хладной, остылой
Разгорелося сердце огнем.

И припомнил я ночи иные
И родные поля и леса,
И на очи, давно уж сухие,
Набежала как искра слеза.

Однозвучно гремит колокольчик,
И дорога пылится слегка.
И замолк мой ямщик, а дорога
Предо мной далека, далека…


Слышен звон бубенцов издалека
Сердце будто проснулось пугливо,
Пережитого стало мне жаль…
Пусть же кони с распущенной гривой
С бубенцами умчат меня вдаль…

Слышу звон бубенцов издалёка —
Это тройки знакомый разбег,
А вокруг расстелился широко
Белым саваном искристый снег.

Пусть ямщик свою песню затянет,
Ветер будет ему подпевать.
Все, что было, назад не вернется,
Так о чем же, о чем горевать?

Слышу звон бубенцов издалёка…


Тройка мчится, тройка скачет
Народный вариант песни
Тройка мчится, тройка скачет,
Вьется пыль из-под копыт;
Колокольчик то заплачет,
То хохочет, то звенит.

Еду, еду, еду к ней,
Еду к любушке своей.
Еду, еду, еду к ней,
Еду к любушке своей.

Вот вдали село большое —
Сразу ожил мой ямщик.
Песней звонкой, удалою
Залился он в тот же миг.

Еду, еду, еду к ней…

Наконец и тройка встала
У знакомого крыльца.
Красна девка выбегала,
Целовала молодца.

Еду, еду, еду к ней…


Песни крепостных крестьян и деревенские песни

А мы просо сеяли, сеяли
А мы просо сеяли, сеяли,
Ой, ладо, сеяли, сеяли!

А мы просо вытопчем, вытопчем,
Ой, ладо, вытопчем, вытопчем!

А чем же вам вытоптать, вытоптать?
Ой, ладо, вытоптать, вытоптать?

А мы коней выпустим, выпустим,
Ой, ладо, выпустим, выпустим!

А мы коней выкупим, выкупим,
Ой, ладо, выкупим, выкупим!

А чем же вам выкупить, выкупить?
Ой, ладо, выкупить, выкупить?

А мы дадим сто рублей, сто рублей,
Ой, ладо, сто рублей, сто рублей!

Не надо нам тысячи, тысячи,
Ой, ладо, тысячи, тысячи!

А что же вам надобно, надобно?
Ой, ладо, надобно, надобно?

Надобно нам девицу, девицу,
Ой, ладо, девицу, девицу!


Ах ты, воля, моя воля
Ах ты, воля, моя воля,
Моя светлая, моя,
Воля — сокол поднебесный
Воля — ясная заря.

Не с небес ли ты спустилась,
Не во сне ли вижу я?
Знать горячая молитва
Долетела до царя.

Знать, узнал он, наш кормилец,
Про житье-бытье, нужду…
Я с копейкой трудовою
В церковь божию пойду.


В деревне бывал, метелки вязал
В деревне бывал, метелки вязал,
В деревне бывал, метелки вязал.
Метелки, метелки, метелки, метелки, метелки вязал.

Метелки вязал, в Москву отправлял,
Метелки вязал, в Москву отправлял.
В Москву, в Москву, в Москву, в Москву, в Москву отправлял.

Случилось мне ехать осенней порой,
Случилось мне ехать осенней порой.
Порой, порой, порой, порой, осенней порой.

Прелестную деву я встретил с собой,
Прелестную деву я встретил с собой.
С собой, с собой, с собой, с собой, я встретил с собой.

Прелестная дева стоит под окном,
Прелестная дева стоит под окном.
Стоит, стоит, стоит, стоит, стоит под окном.

Стоит под окном и машет платком,
Стоит под окном и машет платком.
И машет, и машет, и машет, и машет, и машет платком.

К ней я подкрался, за ручку схватил,
К ней я подкрался, за ручку схватил.
За ручку, за ручку, за ручку, за ручку, за ручку схватил.

За ручку схватил, подарок дарил,
За ручку схватил, подарок дарил.
Подарок, подарок, подарок, подарок, подарок дарил.

Она недовольна подарком моим,
Она недовольна подарком моим.
Подарком, подарком, подарком, подарком, подарком моим.

Она подкралась к деньжонкам моим,
Она подкралась к деньжонкам моим.
К деньжонкам, к деньжонкам, к деньжонкам, к деньжонкам, к деньжонкам моим.

С тех пор перестал я девчонок любить,
С тех пор перестал я девчонок любить.
Девчонок, девчонок, девчонок, девчонок, девчонок любить.

С тех пор перестал я девчонок любить,
Девчонок любить, подарки дарить.
Подарки, подарки, подарки, подарки, подарки дарить.


В темном лесе, в темном лесе
В темном лесе, в темном лесе,
В темном лесе, в темном лесе,
За лесью, за лесью.

Распашу ль я, распашу ль я,
Распашу ль я, распашу ль я
Пашенку, пашенку.

Я посею, я посею,
Я посею, я посею
Лен-конопель, лен-конопель.

Уродился, уродился,
Уродился, уродился
Лен-конопель, лен-конопель.

Тонок, долог, тонок, долог,
Тонок, долог, тонок, долог,
Бел-волокнист, бел-волокнист.

Повадился, повадился,
Повадился, повадился
Вор-воробей, вор-воробей.

В мою конопельку, в мою конопельку,
в мою конопельку, в мою конопельку
Летати, летати.

Мою конопельку, мою зеленую,
Мою конопельку, мою зеленую
Клевати, клевати.

Уж я его, уж я его,
Уж я его, уж я его
Его изловлю, его изловлю.

Крылья-перья, крылья-перья,
Крылья-перья, крылья-перья
Ему ощиплю, ему ощиплю.

Он не будет, он не станет,
Позабудет, перестанет
Летати, летати.

Мою конопельку, мою зеленую,
Мою конопельку, мою зеленую
Клевати, клевати.

Повадился, повадился,
Повадился, повадился
Добрый молодец, добрый молодец

Мою Марусеньку, мою молодую,
Мою Марусеньку, мою молодую,
Любити, любити.

Уж я его, уж я его,
Уж я его, уж я его
Его изловлю, его изловлю.

Ручки-ножки, ручки-ножки,
Ручки-ножки, ручки-ножки
Ему отрублю, ему отрублю.

Он не будет, он не станет,
Позабудет, перестанет
Ходити, ходити.
Мою Марусеньку, мою молодую,
Мою Марусеньку, мою молодую
Любити, любити.


Вечор поздно из лесочка
Вечор поздно из лесочка
Я коров домой гнала.
Подошла я к ручеечку
Близ зеленого лужка.

Вижу, барин едет с поля,
Две собачки впереди,
Две собачки впереди
Да два лакея позади…

Лишь со мною барин поравнялся,
Бросил взор свой на меня.
Бросил взор свой на меня,
Да стал он спрашивать меня.

— Здравствуй, милая красотка,
Чьей деревни иль села?
— Вашей милости, сударь, крестьянка, —
Отвечала ему я.
— Не тебя ли, моя радость,

Егор за сына просил?
Егор за сына просил,
Уговаривал, молил.
Его сын тебя не стоит,
Не к тому ты рождена.

Завтра, завтра ты узнаешь,
Где судьба крылась твоя!
В Вознесенском во соборе
В большой колокол звонят.

Нашу милую Парашу
Венчать с барином хотят.
«Госпожою быть мне очень лестно,
Но Ванюшу очень жаль…»


Доля
Уж ты, доля, моя доля,
Доля горькая моя,
Ах, зачем ты злая доля
До Сибири довела?

Не за пьянство, за буянство
И не за ночной разбой —
Стороны родной лишился
За крестьянский мир честной.

Год в ту пору был голодный,
Стали подати сбирать.
И последние пожитки,
Всю скотину продавать.

Я от мира с челобитной
К самому царю пошел,
Но схватили по дороге,
До царя я не дошел.

Далеко село родное,
А хотелось бы узнать,
Удалось ли односельцам
С шеи подати скачать?


Посею лебеду на берегу
Посею лебеду на берегу,
Посею лебеду на берегу,
Мою крупную рассадушку,
Мою крупную зеленую!

Погорела лебеда без воды,
Погорела лебеда без воды,
Моя крупная рассадушка,
Моя крупная зеленая!

Пошлю я казака по воду,
Пошлю я казака по воду,
Ни воды нет, ни казаченьки,
Ни воды нет, ни казаченьки!

«Ты, казаченька, казак молодой,
Ты, казаченька, казак молодой,
Что не ходишь, что не жалуешь ко мне,
Что не ходишь, что не жалуешь ко мне?»


Русская песня
На слова Н. Ибрагимова
Вечерком красна девица
На прудок за стадом шла,
Черноброва, белолица,
Так гуськов она гнала:

«Тега, тега, тега, тега,
Вы, гуськи мои, домой,
Тега, тега, тега, тега,
Гуси серые, домой!..

Не ищи меня богатый,
Ты не мил моей душе.
Что мне, что твои палаты?
С милым рай и в шалаше!

Тега, тега, тега, тега…

С ним одной любви довольно,
Чтобы век счастливой быть.
Но сердечку очень больно
Через злато слезы лить.

Тега, тега, тега, тега…»


Что ты спишь, мужичок?
На слова А. Кольцова
Что ты спишь, мужичок?
Ведь весна на дворе;
Все соседи твои Работают давно.

Встань, проснись, подымись,
На себя погляди.
Что ты был? И что стал?
И что есть у тебя?

На гумне — ни снопа,
В закромах — ни зерна,
На дворе по траве
Хоть шаром покати.

Из клетей домовой
Сор метлою подмел
И лошадок за дом
По соседям развел.

И под лавкой сундук
Опрокинут лежит,
И, погнувшись, изба,
Как старушка стоит.

Вспомни время свое,
Как катилось оно
По полям и лугам
Золотою рекой!

А теперь под окном
Ты с нуждою сидишь
И весь день на печи
Без просыпу лежишь…

Что ты спишь, мужичок?
Ведь уж лето прошло.
Ведь уж осень на двор
Через прясло глядит.

Вслед за нею зима
В теплой шубе идет,
Путь снежком порошит,
Под санями хрустит.

Все соседи твои
Хлеб везут, продают,
Собирают казну,
Бражку ковшиком пьют.

Что ты спишь, мужичок?..


Песни о каторжниках, тюремные песни

Бежал бродяга с Сахалина
[93]
Глухой неведомой тайгою,
Сибирской дальней стороной,
Бежал бродяга с Сахалина
Звериной узкою тропой.

Шумит, бушует непогода.
Далек, далек бродяге путь,
Укрой его тайга глухая,
Бродяга хочет отдохнуть.

Там далеко за темным бором
Оставил родину свою,
Оставил мать свою, старушку,
Детей, любимую жену.

«Умру, в сырой земле зароют,
Заплачет маменька моя.
Жена найдет себе другого,
А мать сыночка никогда».


Весело цветики в поле пестреют
Весело цветики в поле пестреют,
Их по ночам освежает роса,
Днем их лучи благодатные греют,
Ласково смотрят на них небеса.

Вот они видят: в тюрьме, за решеткой,
Тихо качается бледный цветок,
Солнца не знает, печальный и кроткий,
Вырос он в мрачных стенах одинок.

Цветикам жаль его, бедного, стало,
Хором они к себе брата зовут:
«Солнце тебя никогда не ласкало,
Брось эти стены, завянешь ты тут!».

«Нет, — отвечал он. — Хоть весело в поле
И наряжает вас ярко весна,
Но не завидую вашей я доле
И не покину сырого окна.

Пышно цветите, своей красотою
Радуйте, братья, счастливых людей.
Я же цвету для того, кто судьбою
Солнца лишен и зеленых полей.

Я буду цвести для того, кто страдает,
Узника я утешаю один:
Пусть он, взглянув на меня, вспоминает
Зелень родимых долин».


Колодники
На слова А. Толстого
Спускается солнце за степи,
Вдали золотится ковыль,
Колодников звонкие цепи
Взметают дорожную пыль.

Дин-бом, дин-бом,
Слышен звон кандальный.
Дин-бом, дин-бом,
Путь сибирский дальний.
Дин-бом, дин-бом,
Слышно там и тут…
Где-то кого-то на каторгу ведут.

Идут они с бритыми лбами,
Шагая вперед тяжело,
Угрюмые сдвинуты брови,
На сердце раздумье легло.

Дин-бом, дин-бом…

«Что, братцы, затянемте песню,
Забудем лихую беду!
Уж, видно, такая невзгода
Написана нам на роду!»

Дин-бом, дин-бом…

И вот повели, затянули,
Поют заливаясь они
Про Волги широкой раздолье,
Про даром минувшие дни.

Дин-бом, дин-бом…

Поют про свободные степи,
Про дикую волю поют,
День меркнет все боле, а цепи
Дорогу метут и метут…

Дин-бом, дин-бом…


Песня узника
Не слышно шуму городского,
В заневских башнях тишина.
И на штыке у часового
Горит полночная луна.

А бедный юноша, ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песню,
Передает тоску волнам.

«Прости, мой дом, мой край любезный,
Прости навек, моя семья!
Здесь за решеткою железной
Уже не свой вам больше я!

Прости, отец, прости, невеста,
Сними венчальное кольцо.
Отныне здесь мое уж место,
Не быть мне мужем и отцом!»

Уж ночь прошла, с рассветом в злате
Давно день новый засиял.
А бедный узник в каземате
Все ту же песню напевал.


По диким степям Забайкалья
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.

Идет он густою тайгою,
Где пташки одни лишь поют,
Котел его сбоку тревожит,
Сухие коты ноги бьют.

На нем рубашонка худая
Со множеством разных заплат,
Шапчонка на нем арестанта
И серый тюремный халат.

Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берет,
И грустную песню заводит —
Про родину что-то поет.

Бродяга Байкал переехал,
Навстречу родимая мать:

«Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша,
Здоров ли отец мой и брат?»

«Отец твой давно уж в могиле,
Сырою землею зарыт,
А брат твой давно уж в Сибири,
Давно кандалами гремит.

Пойдем же, пойдем, мой сыночек,
Пойдем же в курень наш родной,
Жена там по мужу скучает,
И плачут детишки гурьбой».


Славное море, священный Байкал
На слова Д. Давыдова
Славное море, священный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка,
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Плыть молодцу недалечко.

Долго я звонкие цепи носил,
Долго скитался в горах Акатуя,
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.

Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Вкруг городов озирался я зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.

Славное море, священный Байкал,
Славный мой парус — кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал, —
Слышатся грома раскаты!


Разбойничьи, воровские песни

Бывали дни веселые
На слова Н.Г. Горохова
Бывали дни веселые,
Гулял я молодец,
Не знал тоски-кручинушки
Как вольный удалец.

Бывало, вспашешь пашенку,
Лошадок распряжешь,
И к ней тропой знакомою
В заветный бор пойдешь.

Она уж дожидается,
Красавица моя,
Глаза полуоткрытые,
Румяна и бела.

Но вот к началу осени
Пришел любви конец…
И ней приезжий с ярмарки
Посватался купец.

Она, моя красавица,
Забыла про меня,
Оставила, спокинула,
В хоромы жить ушла.

Живет у черта старого,
Как в клетке золотой,
Как куколка наряжена,
С распущенной косой…

Созрела мысль злодейская,
Взял в руки я топор,
Простился с отцом-матерью
И вышел через двор.

Иду… А ночка темная,
Вдали журчит ручей.
И дело совершилося,
С тех пор я стал злодей.

Теперь в Сибирь далекую
Угонят молодца
За деву черноокую,
За черта за купца.


Вниз по матушке по Волге
Вниз по матушке по Волге,
По широкому раздолью,
Разыгралася погода,
Погодушка верховая…

Ничего в волнах не видно,
Только лодочка чернеет.
Только лодочка чернеет,
Паруса на ней белеют.

На гребцах шляпы чернеют,
Кушаки на них алеют.
На корме сидит хозяин,
Сам хозяин во наряде.

Во коричневом кафтане,
В перюиновом камзоле,
В алом шелковом камзоле,
В черном бархатном картузе.


Начинаются дни золотые
Начинаются дни золотые
Воровской, непродажной любви.
Крикну: «Кони мои вороные!
Чёрны вороны, кони мои!»

Устелю свои сани коврами,
В гривы алые ленты вплету,
И промчусь — прозвеню бубенцами,
И тебя на лету подхвачу.

Почему не сверкнёт, как бывало,
В твоих глазках былого огня?
Почему твоя радость пропала?
Расскажи, не пугайся меня.

Мы летели, а пули свистели,
Но догнать нас они не могли,
Потому что как вихорь летели
Черногривые кони мои.

Мы ушли от проклятой погони,
Перестань, моя крошка, рыдать.
Нас не выдадут черные кони,
Вороных уж теперь не догнать.


Фонарики
На мотив песни Г. Горбовского
Когда фонарики качаются ночные,
Когда на улицу опасно выходить,
Я из пивной иду,
Я никого не жду,
Я никого уж не сумею полюбить!

Мне дама руки целовала как шальная,
С веселой вдовушкой пропил я отчий дом.
А мой нахальный смех Всегда имел успех,
Но моя юность раскололась, как орех.

Сижу на нарах, как король на именинах,
И пайку серого мечтаю получить.
А я гляжу в окно,
И мне уж все равно,
И ничего я не сумею изменить.


Что затуманилась, зоренька ясная?
На слова А. Вельтмана
Что затуманилась, зоренька ясная?
Пала на землю росой!
Что призадумалась, девица красная,
Очи блеснули слезой?

Жаль мне покинуть тебя одинокую,
Певень ударил крылом.
Скоро уж полночь… Дай чару глубокую,
Вспень поскорее вином.

Время! Веди ты коня мне любимого,
Крепче держи под уздцы…
Едут с товарами в путь из
Касимова Муромским лесом купцы.

Есть для тебя у них кофточка шитая,
Шубка на лисьем меху;
Будешь ходить ты, вся златом залитая,
Спать на лебяжьем пуху.

Много за душу твою одинокую
Много я душ погублю;
Я ль виноват, что тебя черноокую
Больше, чем душу, люблю!


Песни о бедняках и сиротские песни

Нищая
На слова Д. Ленского
Зима, метель, и в крупных хлопьях
При сильном ветре снег валит.
У входа в храм одна, в отрепьях,
Старушка нищая стоит…

И милостыни ожидая,
Она все тут с клюкой своей,
И летом, и зимой, слепая…
Подайте ж милостыню ей,
Подайте ж милостыню ей!

Сказать ли вам, старушка эта
Как двадцать лет тому жила!
Она была мечтой поэта,
И слава ей венок плела.

Когда она на сцене пела,
Париж в восторге был от ней.
Она соперниц не имела…
Подайте ж милостыню ей,
Подайте ж милостыню ей!

Святая воля провиденья…
Артистка сделалась больна,
Лишилась голоса и зренья
И бродит по миру одна.

Бывало, бедный не боится
Прийти за милостыней к ней,
Она ж у вас просить стыдится…
Подайте ж милостыню ей,
Подайте ж милостыню ей!

Ах, кто с такою добротою
В несчастье близким помогал,
Как эта нищая с клюкою,
Когда амур ее ласкал!

Она все в жизни потеряла!
О! Чтобы в старости своей
Она на промысл не роптала
Подайте ж милостыню ей,
Подайте ж милостыню ей!


Пара гнедых
На слова А. Апухтина
Пара гнедых, запряженных с зарею,
Тощих, голодных и грустных на вид,
Вечно бредете вы мелкой рысцою,
Вечно ваш кучер куда-то спешит.

Были когда-то и вы рысаками,
И кучеров вы имели лихих,
Ваша хозяйка состарилась с вами,
Пара гнедых!

Ваша хозяйка в старинные годы
Много хозяев имела сама,
Опытных в дом привлекала из моды,
Более нежных сводила с ума.

Таял в объятьях любовник счастливый,
Таял порой капитал у иных;
Часто стоять на конюшне могли вы,
Пара гнедых!

Грек из Одессы и жид из Варшавы,
Юный корнет и седой генерал —
Каждый искал в ней любви и забавы
И на груди у нее засыпал.

Где же они, в какой юной богине
Ищут теперь идеалов своих?
Вы, только вы и верны ей доныне,
Пара гнедых!

Вот отчего, запрягаясь с зарею
И голодая по нескольку дней,
Вы подвигаетесь мелкой рысцою
И возбуждаете смех у людей.

Старость, как ночь, вам и ей угрожает,
Говор толпы безвозвратно затих,
И только кнут вас порою ласкает,
Пара гнедых!


Песня бобыля
На слова И. Никитина
Ни кола, ни двора,
Зипун — весь пожиток…
Эх, живи не тужи,
Умрешь — не убыток!

Богачу-дураку
И с казной не спится;
Бобыль гол как сокол,
Поет, веселится.

Он идет да поет,
Ветер подпевает,
Сторонись, богачи!
Беднота гуляет!

Рожь стоит по бокам,
Отдает поклоны…
Эх, присвистни, бобыль!
Слушай лес зеленый!

Уж ты плачь ли, не плачь —
Слез никто не видит,
Воробей за горой —
Курица обидит.

Уж ты сыт ли, не сыт —
В печаль не вдавайся;
Причешись, распахнись,
Шути — улыбайся.

Поживем, да умрем —
Будет голь пригрета.
Разумей, кто умен,
Песенка допета.


Сиротой я росла
На слова И. Сурикова
Сиротой я росла
Как былинка в поле;
Моя молодость прошла
У чужих в неволе.

Лет с двенадцати я
По людям ходила:
Где качала детей,
Где коров доила…

Хороша я хороша,
Да плохо одета,
Никто замуж не берет
Девушку за это.

Вот схожу в монастырь,
Богу помолюся,
Пред иконою святой
Слезами зальюся.

Не пошлет ли Господь
Доли мне счастливой,
Не полюбит ли меня
Молодец красивый?

Как у пташки есть птенцы,
У волчицы дети,
У меня ли молодой
Никого на свете.

Канарейка желтая
Жалобно пропела.
Не мое ли счастьице
С нею улетело?


Там вдали, при долине
Там вдали, при долине
Громко пел соловей,
А я мальчик на чужбине
Позабыт от людей.

Позабыт, позаброшен
С молодых, юных лет,
Я остался сиротою,
Счастья-доли мне нет.

И теперь на чужбине
Я безродным живу,
И родного уголочка
Я себе не найду.

А других все голубят,
Приласкают порой,
А меня все обижают,
И для всех я чужой.

Как умру — на чужбине
Похоронят меня,
И никто не узнает,
Где могилка моя.

На мою на могилку
Уж никто не придет,
Только ранней весною
Соловей пропоет.


Студенческие песни
[94]

Венецианский мавр Отелло
Венецианский мавр Отелло
Один домишко посещал,
Шекспир заметил это дело
И водевильчик написал.

Девчонку звали Дездемоной,
Лицом что белая луна,
На генеральские погоны,
Эх, соблазнилася она.

Отец был дож венецианский.
Любил папаша, эх, пожрать,
Любил папаша сыр голландский
Московской водкой запивать.

И был он парнем компанейским
Бутылку лихо осушил,
Был полон мудрости житейской,
Но только мавров не любил.

А не любил он их за дело,
Ведь мавр на дьявола похож.
И предложение Отелло
Ему был в сердце финский нож.

Был у Отелло подчиненный
По кличке Яшка-лейтенант,
Он, на несчастье Дездемоны,
Был злой и хитрый «интригант».

И вот в семье случилась драма,
У ней платок кудай-то сплыл.
Отелло вспыльчивый был малый,
Жену в два счета задушил.

Она на ложе приподнялась,
Горя от смертного огня:
«Как я любила мово мужа,
А он, подлец, убил меня!»

Шекспиру денег отвалили,
Ну просто любо поглядеть,
Но а в народе говорили:
«Кому деньга — кому трагедь».

Ах, девки, девки, наблюдайте
Подальше вы носов своих
И никому не доверяйте
Своих платочков носовых.


Там, где Крюков канал и Фонтанка река
Там, где Крюков канал и Фонтанка-река
Словно братец с сестрой обнимаются,
От зари до зари, чуть зажгут фонари,
Вереницей студенты шатаются.

Они пьют и поют, и беседы ведут,
И еще кое-чем занимаются.

Через тумбу-тумбу раз!
Через тумбу-тумбу два!
Через тумбу-тумбу три спотыкаются!

И Исакий святой с золотой головой,
Сверху глядя на них, улыбается.
Он и сам бы не прочь Провести с ними ночь,
Но на старости лет не решается.

Вера, чудная моя,
Вера, чудная моя,
Но на старости лет не решается…

Но соблазн был велик, и решился старик,
С колокольни своей он спускается.
Он и пьет, и поет, и беседы ведет,
И еще кое-чем занимается.


Сатирические, шуточные песни

Было у тещеньки семеро зятьев
Было у тещеньки семеро зятьев.
Было у ласковой семеро зятьев.
Никишка зять
И Гришка зять,
Макарка зять,
Захарка зять,
Пахомка зять
И Хомка зять.
Ванюшенька-душенька любимый был зятек.

Стала их тещенька в гости созывать.
Стала их ласковая в гости созывать.
Никишку звала
И Гришку звала,
Макарку звала,
Захарку звала,
Пахомку звала
И Хомку звала.
Ванюшеньку-душеньку на санках привезла.

Стала их тещенька чаем угощать.
Стала их ласковая чаем угощать.
Никишке блин
И Гришке блин,
Макарке блин,
Захарке блин,
Пахомке блин
И Хомке блин.
Ванюшеньке-душеньке с горохом пирожок.

Стала их тещенька домой провожать.
Стала их ласковая домой провожать.
Никишку в шею
И Гришку в шею,
Макарку в шею,
Захарку в шею,
Пахомку в шею
И Хомку в шею.
Ванюшеньку-душеньку по буйной голове.


Во пиру была, во беседушке
Во пиру была, во беседушке.
Я не мед пила, сладку водочку,
Сладку водочку да наливочку.

Сладку водочку да наливочку
Я не рюмочкой, не стаканчиком,
Я пила млада через край до дна.
Я пила, млада, не спивалася,
Чистым полем шла — не боялася,
Ко двору пришла — зашаталася.

Уж как мой-то муж — да горький пьяница,
Он вина не пьет, с воды пьян живет.
Он придет домой да разломается:

«Разувай, жена, распоясывай,
Часты пуговки расстегивай!»


Дама пик мне все делала в пику
Дама пик мне все делала в пику,
Ну а я даже пикнуть не смел…

Эх вы дамы, дамы, дамы,
Сколько неги, сколько драмы,

Сколько в жизни трагических дней
Вы приносите, дамы мастей…


Деревенская любовь
Помнишь, Акулька, мгновение
Так волновавшее кровь,
Первое наше сближение,
Первую нашу любовь?

Помнишь, ты воду носила,
Чистил я скотный сарай.
Ты мне на ногу ступила
Будто совсем невзначай.

Я тебя, дуру, лопатой
Тихо огрел по спине.
Вскрикнувши: «Черт полосатый»,
Ты улыбнулася мне.

Этой улыбкою ясной
Долго я грезил потом.
Снился мне облик прекрасный
Вместе со скотным двором.


Журнал любви
В понедельник я влюбился,
Весь я вторник прострадал,
В среду я в любви открылся,
А в четверг ответа ждал.

Вот она, да вот она, да вот она, да вот она,
Вот она, да вот она, да вот, вот, вот,
Вот она, да вот она, да вот она, да вот она.
Да расхорошая моя!..

В пятницу пришло решение,
Что в субботу обрученье,
В воскресенье наконец
Встал я с нею под венец!

Вот она, да вот она, да вот она, да вот она…

В понедельник сын родился,
А во вторник бог прибрал.
В среду я с женой бранился,
А в четверг ее прогнал.

Вот она, да вот она, да вот она, да вот она…

В пятницу мы разводились,
А в субботу развелись.
В воскресенье наконец
Стал соломенный вдовец.

Вот она, да вот она, да вот она, да вот она…


Как поздно ночью бреду я к себе
Как поздно ночью бреду я к себе,
Улица странною кажется мне.
Левая, правая где сторона?
Улица, улица, ты, знать, пьяна!

И фонари так неясно горят,
Смирно на месте никак не стоят.
Так и мелькают туда и сюда.
Эх, да вы пьяные все, господа.

Левая, правая где сторона?
Улица, улица, ты, брат, пьяна.

Что там за рожи ты, месяц, кривишь,
Глазки прищурил, так странно глядишь,
Лишний стаканчик хлебнул, брат, вина,
Стыдно тебе, ведь уж ты старина!

Левая, правая, где сторона?
Улица, улица, ты, знать, пьяна…

С вами ль тягаться, собой рисковать?
Лучше к цыганкам вернуться опять.
Левая, правая где сторона?
Улица, улица, ты, брат, пьяна.


Куманек, побывай у меня
«Куманек, побывай у меня,
Душа-радость, побывай у меня,
Побывай, бывай, бывай у меня,
Побывай, бывай, бывай у меня!»

«Я бы рад побывать у тебя,
Я бы рад побывать у тебя,
У тебя, кума, собачка лиха,
Что лиха, лиха, лиха, лиха, лиха!»

«Я сама ли тому горю помогу,
Я сама ли тому горю помогу,
Я собачку на цепочку привяжу,
Что вяжу, вяжу, вяжу, вяжу, вяжу!»

«Куманек, побывай у меня…»

«У тебя, кума, ворота скрипучи,
У тебя, кума, ворота скрипучи,
Скрипучи, — пучи, — пучи, — пучи, — пучи,
Скрипучи, — пучи, — пучи, — пучи, — пучи!»

«Я сама ли тому горю помогу,
Я сама ли тому горю помогу,
Под ворота кусок сала положу,
Положу, — ложу, — ложу, — ложу, — ложу!»

«Куманек, побывай у меня…»

«У тебя, кума, свекровка лиха,
У тебя, кума, свекровка лиха,
Что лиха, лиха, лиха, лиха, лиха,
Что лиха, лиха, лиха, лиха, лиха!»

«Я сама ли тому горю помогу,
Я старушке косушку куплю,
Что куплю, куплю, куплю, куплю, куплю,
Что куплю, куплю, куплю, куплю, куплю!»

«Куманек, побывай у меня…»


Пошел купаться Уверлей
[95]
Пошел купаться Уверлей,
Оставив дома Доротею.
С собою пару пузырей
Берет он, плавать не умея

Но знать его таков был рок,
Нырнул он в воду с головою.
Но голова тяжелее ног,
Она осталась под водою.

А Доротея проспалась,
Увидеть мужа захотела.
И ноги милого в пруду
Она, узрев, окаменела.

Ей разум говорит — беги,
А сердце шепчет — оставайся.
Минуты счастья дороги,
Ты их лови и наслаждайся.

Прошли года, и пруд зачах,
И заросли в саду аллеи.
Но все торчат там пара ног
И остов бедной Доротеи.


Родимый мой папашенька
— Родимый мой папашенька,
Жениться я хочу!
— Ты шутишь ли, мой Витенька?
— Ей богу не шучу!

Сосватал бы, мой Витенька,
У мельника ты дочь.
Он за тебя, бездельника,
Отдать ее не прочь.
Хотя она горбатая
И не дошла умом,
Зато она богатая,
И собственный свой дом.

— Родимый мой папашенька,
Я лучше утоплюсь.
А на богатой дурочке
Вовек я не женюсь!


Детские песни

Гляжу: по небу синему
Гляжу: по небу синему веселою гурьбой
Несутся пташки малые, толкуя меж собой.
«Летим, — щебечут пташечки, — летим мы в теплый край,
В ту дальнюю сторонушку, где не житье, а рай.

Там нет для нас бескормицы, там вечная весна.
Там ярче светит солнышко, вода не студена.
Прощай!» — «Постойте, пташечки, зачем же каждый год
Вы снова возвращаетесь в мир горя и невзгод?»

И еле-еле слышится мне издали в ответ:
«Затем, что здесь увидели впервые белый свет,
Затем, что здесь резвилися на воле средь полей,
Здесь вскормлены мы ласками родимых матерей».


Кукушечка
Пошли детки в лес гулять,
Чтоб цветочков там нарвать.
В лесу тихо, все молчит,
Лишь кукушечка кричит…

«Ты, кукушечка, скажи,
Всю мне правду доложи,
Сколько раз еще весной
Мы увидимся с тобой?».

Стала птичка куковать,
Стала девочка считать:
«Десять, двадцать, тридцать, сто —
Ну, спасибо и за то!»


Пойманная птичка
На слова А.У. Порецкого
— Ах, попалась, птичка, стой!
Не уйдешь из сети,
Не расстанемся с тобой
Ни за что на свете!

— Ах, зачем, зачем я вам,
Миленькие дети?
Отпустите полетать,
Развяжите сети!

— Нет, не пустим, птичка, нет,
Оставайся с нами:
Мы дадим тебе конфет,
Чаю с сухарями!

— Ах, конфет я не люблю,
Не хочу я чаю,
В поле мошек я ловлю,
Зернышки сбираю…

— Там замерзнешь ты зимой
Где-нибудь на ветке.
А у нас-то! В золотой
Будешь жить ты в клетке!

— О, не бойтесь: в теплый край
Улечу зимою,
А в неволе — светлый рай
Будет мне тюрьмою!

— Птичка, птичка, как любить
Мы тебя бы стали!
Не позволили б грустить:
Все б тебя ласкали.

— Верю, детки, но для нас
Вредны ваши ласки —
С них закрыла бы как раз
Я навеки глазки!

— Правда, правда, птичка ты
Не снесешь неволю…
Ну так Бог с тобой, лети
И живи на воле.


Песни о любви

Андалузская ночь
На слова В. Крестовского
Андалузская ночь горяча, горяча,
В этом зное и страсти бессилье,
Так что даже спадает с крутого плеча
От биения сердца мантилья.

Обнаженные руки трепещут, горят,
Чу! Там слышны аккорды гитары.
В винограднике чьи-то шаги шелестят,
И мелькает огонь от сигары.

Это он мой гидальго, мой рыцарь, мой друг!
Это он, его поступь я чую.
Он придет, и на грудь к нему кинусь я вдруг,
И не будет конца поцелую.

Я люблю под лобзаньем его трепетать,
И в объятьях биться, как птичка,
К нему падать на грудь, вместе с ним замирать,
И в одном наслаждении слиться.

Нет родных у меня, нет друзей у меня,
Только старый муж деньги считает.
Он так любит меня, так ревнует меня:
Даже в церковь одну не пускает.

Я пойду, соберусь и нежданно явлюсь
К своему францисканцу-монаху.
Расскажу я ему, что другого люблю,
За другого готова на плаху.

Андалузская ночь горяча, горяча,
В этом зное и страсти бессилье,
Так что даже спадает с крутого плеча
От биения сердца мантилья.


Ах, васильки, васильки
На слова А. Апухтина
Ах, васильки, васильки,
Много мелькало их в поле.
Помнишь, до самой реки
Мы собирали их с Олей.

Оля цветочек сорвет,
Низко головку наклонит:
«Милый смотри: василек,
Твой поплывет, мой потонет».

Олю он на руки брал,
В глазки смотрел голубые
И без конца целовал
Алые щечки худые.

«Я ли тебя не любил,
Я ли тобой не гордился,
След твоих ног целовал,
Чуть на тебя не молился.

Но лучшие дни унеслись,
Время пошло по-иному:
Я умирал от тоски —
Ты отдавалась другому».

Долго ходили они,
Он предложил ей кататься.
К речке когда подошли,
В лодку помог ей взобраться.

Утром пришли рыбаки,
Олю нашли у прилива.
Надпись была на груди:
«Олю любовь погубила…»

Ах, васильки, васильки,
Много мелькало их в поле.
Помнишь, до самой реки
Мы собирали их с Олей.


Ах вы сени, мои сени
Ах вы сени, мои сени,
Сени новые мои,
Сени новые, кленовые,
Решетчатые!

Выходила молода
За новые ворота,
За новые, кленовые,
За решетчатые.

Выпускала сокола
Из правого рукава.
На полетике соколику
Наказывала:

«Ты лети, лети, соколик,
Высоко и далеко,
На родимую сторонку,
Где мой батюшка живет.

Он грозен, грозен, грозен
Да немилостлив.
Не пускает молоду
Гулять вечером одну.

Я не слушаю отца
И потешу молодца.
Оттого его потешу,
Что один сын у отца».


Ах, зачем эта ночь так была хороша
Ах, зачем эта ночь
Так была хороша?
Не болела бы грудь,
Не страдала б душа!

Полюбил я ее,
Полюбил горячо,
А она на меня
Смотрит так холодно.

Не понравился ей
Моей жизни конец,
И с постылым назло мне
Ушла под венец.

Не видала она,
Как я в церкви стоял,
Прислонившись к стене,
Безутешно рыдал.

Звуки вальса неслись,
Веселился весь дом,
Я в каморку свою
Пробирался с трудом.

Ах, зачем эта ночь
Так была хороша?
Не болела бы грудь,
Не страдала б душа!


Ах, эта красная рябина
На слова А. Софронова
Ах, эта красная рябина
Среди осенней желтизны.
Я на тебя смотрю, любимый,
Теперь уже со стороны.

Со стороны страданий прежних,
Со стороны ушедших лет,
Которым, словно зорям вешним
Уже возврата больше нет.

Летят, как ласточки, листочки
С моей любовью по пути,
И только нет последней точки,
И слова нет еще «прости».

Еще цепляется за память
Счастливых дней весенний гром,
Когда любовь бродила с нами,
Скрывая нас одним крылом.

Весною ласточки вернутся,
Оставив за морем любовь,
И над рябиной пронесутся
И что-то мне напомнят вновь.

Ах, эта красная рябина
Среди осенней желтизны.
Я на тебя смотрю, любимый,
Из невозвратной стороны.
Я на тебя смотрю, любимый,
Из невозвратной стороны.


Белой акации гроздья душистые
На слова М. Матусовского
Целую ночь соловей нам насвистывал.
Город молчал, и молчали дома.
Белой акации гроздья душистые
Ночь напролет нас сводили с ума.

Сад весь умыт был весенними ливнями,
В темных оврагах стояла вода.
Боже, какими мы были наивными,
Как же мы молоды были тогда.

Годы промчались, седыми нас делая.
Где чистота этих веток живых?
Только зима да метель эта белая
Напоминают сегодня о них.

В час, когда ветер бушует неистово,
С новою силою чувствую я —
Белой акации гроздья душистые
Невозвратимы, как юность моя.


Белой акации гроздья душистые
[96]
На слова А. Пугачева
Белой акации гроздья душистые
Вновь аромата полны,
Вновь разливается песнь соловьиная
В тихом сиянии чудной луны.

Помнишь ли лето? Под белой акацией
Слушали песнь соловья,
Тихо шептала мне чудная, светлая:
«Милый, поверь мне, навек я твоя!»

Годы давно прошли, страсти остыли,
Молодость жизни прошла…
Белой акации запаха нежного,
Верь, не забыть мне уже никогда.


Белым снегом
На слова Г. Варшавского
Белым снегом, белым снегом
Ночь метельная ту стежку замела,
По которой, по которой
Я с тобой, родимый, рядышком прошла.

Вспомни, милый, наши встречи
И слова любви, что ты мне говорил.
Почему ты те минуты,
Те часы свиданий наших позабыл?

Я страдала, ожидала,
Я ждала тебя, звала тебя в тоске.
Только стежка пропадала,
След знакомый затерялся вдалеке.

Белым снегом, белым снегом
Ночь метельная ту стежку замела,
По которой, по которой
Я с тобой, родимый, рядышком прошла.


Василечки, василечки
Помнишь, помнишь ту полянку,
Красно солнышко, цветы?
На полянке спозаранку
Мы гуляли, я и ты…

Василечки, василечки,
Голубые василечки!
Мои милые цветочки,
Цветики мои!

Та полянка отливала
Бархатистой пеленой.
Васильки я там сбирала,
И ты, милый, был со мной!
Василечки, василечки…

А потом, потом расстались,
Улетели красны дни…
И на память мне остались
Лишь сухие васильки…

Василечки, василечки…


Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке
[97]
Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке
Серый селезень плывет.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Серый селезень плывет.

Вдоль да по бережку,
Вдоль да по крутому
Добрый молодец идет.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Добрый молодец идет.

Сам он со кудрями,
Сам он со русыми
Разговаривает.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Разговаривает.

«Кому мои кудри,
Кому мои русы
Достанутся расчесать.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Достанутся расчесать».

Доставались кудри,
доставались русы
Старой бабушке чесать.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Старой бабушке чесать.

Она их не чешет,
Она их не гладит,
Только волосы дерет.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Только волосы дерет.

Доставались кудри,
Доставались русы
Молодой вдове чесать.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Молодой вдове чесать.

Она их не чешет,
Она их не гладит,
Только слезы свои льет.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Только слезы свои льет.

Доставались кудри,
Доставались русы
Красной девушке чесать.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Красной девушке чесать.

Она их и чешет, она их и гладит,
Волос к волосу кладет.
Ой, да люли-люли,
Ой, да люли-люли,
Волос к волосу кладет.


Весною цветы расцветали
Весною цветы расцветали,
В лесу соловей грохотал,
Задумчивый, полный печали,
Тебя я в тоске ожидал.

Мечты, словно в сне непонятном,
Будили волненье в крови,
И в шелесте листьев невнятном
Мне чудился шепот любви.

Печальная осень настала,
Скучнее, короче стал день,
И землю покровом устлала
Лесов золотистая сень.

А там и морозы настали,
Алмазами снег заблистал,
По-прежнему полный печали,
Тебя я в тоске ожидал.


Во лузях, во лузях
Еще во лузях зеленых, во лузях,
Еще во лузях зеленых, во лузях,

Выросла, выросла,
Вырастала трава шелковая,
Вырастала трава шелковая.

Расцвели цветы, расцвели цветы,
Расцвели цветы лазоревые,
Расцвели цветы лазоревые.

Как на той траве, как на той траве,
Как на той траве я выкормлю коня,
Как на той траве я выкормлю коня.

Поведу я коня, поведу я коня,
Поведу я коня к батюшке,
Поведу я коня к батюшке.

Уж ты батюшка, уж ты батюшка,
Уж ты батюшка, отец ты мой родной,
Уж ты батюшка, отец ты мой родной.

Не отдай ты меня, не отдай ты меня,
Не отдай меня за старого замуж,
Не отдай меня за старого замуж,

Ты отдай, отдай меня, ты отдай, отдай меня,
Ты отдай меня за ровнюшку,
Ты отдай меня за ровнюшку.


Во поле береза стояла
Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла.
Люли, люли стояла,
Люли, люли стояла.

Некому березу заломати,
Некому кудряву заломати.
Люли, люли заломати,
Люли, люли заломати.

Пойду я в лес погуляю,
Белую березу заломаю.
Люли, люли заломаю,
Люли, люли заломаю.

Срежу я с березы три пруточка,
Сделаю из них я три гудочка.
Люли, люли, три гудочка,
Люли, люли, три гудочка,

Четвертую балалайку,
Четвертую балалайку.
Люли, люли балалайку,
Люли, люли балалайку.

Стану в балалаечку играти,
Станут мне все подпевати.
Люли, люли подпевати,
Люли, люли подпевати.

Встань ты, мой старый, проснися,
Борода седая, пробудися.
Люли, люли, пробудися,
Люли, люли, пробудися.

Вот тебе помои, умойся,
Вот тебе рогожа, утрися.
Люли, люли утрися,
Люли, люли утрися.

Вот борона, расчешися,
Вот тебе лопата, помолися.
Люли, люли помолися,
Люли, люли помолися.


Во саду ли, в огороде
Во саду ли, в огороде
Девица гуляла.
Она ростом невеличка,
Бела, круглоличка.
Детинушка бел-кудрявый
За девицей ходит,
Он за девицею ходит,
Ничего не молвит.

— Что ж ты миленький мой ходишь,
Ничего не молвишь?

— Уж я рад, душа, ходити,
Нечем мне дарити.
Случай будет в Москву ехать —
Куплю два подарка,
Дорогие два подарка,
Кумач да китайку.

— Кумачу я не хочу,
Китайки не надо,
Если любишь, милый, купишь
Алого атласу!


Выйду ль я на реченьку
Выйду ль я на реченьку,
Посмотрю на быструю,
Не увижу ль милого,
Сердечного своего.

Мне сказали про милого,
Будто не жив, не здоров,
Милый без вести пропал,
Со кораблика упал.

Со кораблика упал,
В синем море утонул,
В синем море утонул,
Меня младу помянул.

А сегодня мой милой
Вдоль по улице прошел,
Вдоль по улице прошел,
Мне в окошко постучал.

На моем ясном окошке
Лежала приметочка,
Лежала приметочка,
Винограду веточка.


Дремлют плакучие ивы
Дремлют плакучие ивы,
Тихо склоняясь над ручьем,
Струйки бегут торопливо,
Шепчут во мраке ночном,
Шепчут и шепчут во мраке ночном.

Думы о прошлом, далеком
Мне навевают они.
Сердцем больным, одиноким
Рвусь я в те прежние дни…
Рвусь я, все рвусь в эти прежние дни.

Где ты, голубка родная,
Помнишь ли ты обо мне,
Так ли, как я, изнывая,
Плачешь в ночной тишине?
Плачешь ли также в ночной тишине?


Завеянные следы
Над серебряной водой,
На златом песочке,
Долго девы молодой
Я искал следочки…

Вдруг завыло в вышине,
Речку всколыхало,
И следов любезных мне
Будто не бывало…

Что ж душа так замерла?
Колокол раздался…
Ах, девица в храм пошла:
С ней другой венчался…


Живет моя отрада
На слова С. Рыскина
Живет моя отрада
В высоком терему,
А в терем тот высокий
Нет хода никому.

Я знаю, у красотки
Есть сторож у крыльца,
Никто не загородит
Дорогу молодца.

Приду я к милой в терем
И брошусь в ноги к ней,
Была бы только ночка
Сегодня потемней.

«Здорова ли, красотка,
Здорова ли, краса?
Давай с тобой уедем
В дремучие леса!»

Была бы только ночка
Сегодня потемней,
Была бы только тройка
Сегодня порезвей!


Калина красная
В обработке Е. Синицына
Калина красная,
Калина вызрела…
Я у залеточки
Характер вызнала.

Характер вызнала,
Характер — ой какой.
Я не уважила,
А он пошел с другой.

А он пошел с другой,
А я не спорила,
Так значит, он хорош,
А я не стоила!

А я пошла с другим,
Ему не верится:
Он подошел ко мне
Удостовериться.

Удостоверился,
Но не добился слов,
А я одно твержу:
Ты потерял любовь.

Ты потерял любовь,
Она найденная —
Другому мальчику
Переведенная.

Ты потерял любовь,
И я уверена,
Другому мальчику
Удостоверена!


Колечко
Она посмотрела
Мне грустно в лицо
И молча надела
На руку кольцо.

Покуда колечко
То будет блистать,
Ты волен своею
Меня называть.

Колечко потускло,
И дева моя
С другим улетела
В чужие края.

С тех пор я, несчастный,
Брожу сиротой,
Смотрю на колечко
И плачу порой.


Куда бежишь, тропинка милая?
На слова А. Пришельца
Куда бежишь, тропинка милая,
Куда зовёшь, куда ведёшь?
Кого ждала, кого любила я,
Уж не догонишь, не вернёшь.

За той рекой, за тихой рощицей,
Где мы гуляли с ним вдвоём,
Плывёт луна, любви помощница,
Напоминает мне о нём.

Была девчонка я беспечная,
От счастья глупая была.
Моя подружка бессердечная Мою любовь подстерегла.
Куда бежишь, тропинка милая,

Куда зовёшь, куда ведёшь?
Кого ждала, кого любила я,
Уж не догонишь, не вернёшь.


Липа вековая
Липа вековая над рекой шумит,
Песня удалая вдалеке звучит.
Луг покрыт туманом, словно пеленой,
Слышен за курганом звон сторожевой.

Этот звон унылый, с давних прошлых дней,
Пробудил, что было, все в душе моей.
Но все миновало, и я под венцом,
Молодца сковали золотым кольцом.

Над твоей могилой соловей поет,
Липа вековая весной расцветет.


На берегу сидит девица
На берегу сидит девица,
Она шелками шьет платок.
Работа чудная творится,
Но шелку ей не достает…

— Моряк любезный, нет ли шелку?
Я для самой принцессы шью.
— А как не быть такой красотке,
Взойди на палубу мою…

Она взошла, парус поднялся,
Но шкипер шелку не дает,
А про любовь страны далекой
Он песню чудную поет.

— Моряк, пусти меня на берег,
Мне дурно от волны морской.
— Тебя на берег не пущу я,
Ты здесь останешься со мной!

— Нас три сестры, одна за графом,
Другая герцога жена,
А я, всех младше и красивей,
Простой морячкой быть должна?

— Не беспокойся, дорогая,
Оставь печальные мечты…
Простой морячкой ты не будешь,
А королевой будешь ты…


На мурманской дороге стояли три сосны
[98]
На Мурманской дороге стояли три сосны,
Прощался со мной милый до будущей весны.

Он клялся и божился с одною мною жить,
На дальней на сторонке одну меня любить.

Сел на коня, умчался в туманную он даль,
В моем оставил сердце тоску лишь да печаль.

Однажды мне приснился тревожный, страшный сон,
Что милый мой женился, нарушил клятву он.

Но я над сном смеялась при ярком свете дня,
Да разве может статься, чтоб он забыл меня.

Но сон мой вскоре сбылся, и раннею весной
Мой милый возвратился с красавицей женой.

Я у ворот стояла, когда он проезжал.
Меня в толпе народа он взглядом отыскал.

Увидел мои слезы, он очи опустил,
Понял злодей, что сердце навеки он разбил.

Пойду я в лес дремучий, под ним река течет.
В холодные объятья она меня возьмет.

Когда меня достанут с того речного дна,
Тогда злодей узнает, что клятве я верна.


Не брани меня, родная
Не брани меня, родная,
Что я так люблю его,
Скучно, скучно, дорогая,
Жить одной мне, без него.

Я не знаю, что такое
Вдруг случилося со мной,
Что так бьется ретивое
И терзаюсь я тоской.

Все оно во мне изныло,
Вся горю я как огнем;
Все не мило, все постыло,
Все страдаю я по нем!

Мне не надобны наряды
И богатства всей земли…
Кудри молодца и взгляды
Сердце бедное зажгли.

Сжалься, сжалься, дорогая,
Перестань меня бранить,
Знать, судьба моя такая,
Что должна его любить!


Не дождаться мне веселых дней
Не дождаться мне веселых дней,
Не дождаться солнечных лучей,
Не гулять, как раньше я гуляла,
Под зеленым пологом ветвей.

Не видать черемухи мне белой,
Не срывать гвоздики садовой.
Все устало, и душа, и тело.
Только вьюга плачет надо мной…


Незабудочки
[99]
На слова А. Хованского
Я вечер в лужках гуляла,
Грусть хотела разогнать,
Там цветочек я искала,
Чтобы к милому послать.

Долго, долго я ходила,
Погасал уж солнца свет,
Все цветочки находила,
Одного лишь нет как нет!

Нет! Цветочка голубого
Я в долинах не нашла,
Без цветочка дорогого
Я домой было пошла.

Шла домой с душой унылой.
Недалеко от ручья
Вижу вдруг цветочек милый,
Вмиг его я сорвала.

Незабудочку сорвала —
Слезы покатились вдруг.
Я вздохнула и сказала:
«Не забудь меня, мой друг!»

Не дари ты меня златом,
Подари лишь мне себя.
Что в подарке мне богатом,
Ты скажи: «Люблю тебя!»


От пенечка до пенечка
От пенечка, до пенечка
Были два следочка,
Были, были два следочка,
Снежком призапали.

Были, были два следочка,
Снежком призапали.
На меня, красну девицу,
Небыль насказали.

Небыль, небыль, небылицу
На красну девицу,
Будто я, красна девица,
Порану вставала.

Будто я, красна девица,
Порану вставала.
Я ранешенько вставала,
Гребешок искала.

Я ранешенько вставала,
Гребешок искала.
Гребешочек в ручки брала,
Голову чесала.

Я головушку чесала,
Косы заплетала.
Руса коса до пояса
Сама заплелася.

Руса коса до пояса
Сама заплелася,
Сама, сама заплелася,
Лентой обвилася.

Сама, сама заплелася,
Лентой обвилася,
Я за ленточку алую
Три раз поцелую!


Очи черные, очи жгучие
На слова Е. Гребенки
Очи чёрные, очи жгучие,
Очи страстные и прекрасные!
Как люблю я вас! Как боюсь я вас!
Знать, увидел вас я не в добрый час!

Не встречал бы вас, не страдал бы так,
Я прожил бы жизнь улыбаючись.
Вы сгубили меня, очи чёрные,
Унесли навек моё счастие.

Очи чёрные, очи жгучие,
Очи страстные и прекрасные.
Вы сгубили меня, очи страстные,
Унесли навек моё счастие…

Очи чёрные, очи жгучие,
Очи страстные и прекрасные!
Как люблю я вас! Как боюсь я вас!
Знать, увидел вас я не в добрый час!


Первая встреча
На слова А. Дельвига
Мне минуло шестнадцать лет,
Но сердце было в воле,
Я думала: весь белый свет —
Наш бор, поток и поле.

К нам юноша пришел в село:
Кто он? Отколь? Не знаю —
Но все меня к нему влекло,
Все мне твердило: знаю!

Куда пойду — и он за мной,
На долгую ль разлуку?
Не знаю! Только он с тоской
Безмолвно жал мне руку.

«Что хочешь ты? — спросила я. —
Скажи, пастух унылый?»
И с жаром обнял он меня,
И тихо назвал милой…

Ни слова не сказала я;
За что ж ему сердиться?
Зачем покинул он меня?
И скоро ль возвратится?


Плыви, моя гондола
Плыви, моя гондола,
Озарена луной,
Раздайся баркарола
Над сонною водой…

Все спят, на речке тихо,
Там светит лишь луна,
И среди темной ночи
Не спим лишь ты да я.

Плыви, моя гондола,
Озарена луной,
Раздайся баркарола
Над сонною водой…


Пойду ль я, выйду ль я
Пойду ль я, выйду ль я, да
Пойду ль я, выйду ль я, да
Во дол, во долинушку,
Да во дол, во широкую.

Сорву ль я, вырву ль я, да
Сорву ль я, вырву ль я, да
С винограда ягодку,
Да с винограда винную.

То ли мне не ягода, да
То ли мне не винная, да
Я цветочек сорвала,
Да я веночек совила.

Кинусь я, брошусь я, да
Кинусь я, брошусь я, да
На колени к молодцу,
Да на колени к милому.

«Скажи, душа, скажи, свет, да
Скажи, душа, скажи, свет, да
Скажи, любишь или нет,
Да скажи, любишь или нет?»


По улице мостовой
По улице мостовой
Шла девица за водой,
Шла девица за водой,
За холодной, ключевой.

Шла девица за водой,
За холодной, ключевой,
За ней парень молодой,
Кричит: «Девица, постой!»

Кричит: «Девица, постой,
Красавица, подожди!
Пойдем вместе за водой,
За холодной, ключевой».

«Ах ты, парень, паренек,
Не кричи во весь роток,
Не кричи во весь роток,
Батюшка мой у ворот.

Мой батюшка у ворот,
Зовет меня в огород,
Зовет меня в огород
Там работать и полоть.

Ах, мой миленький хорош,
Чернобров, душа, пригож.
Мне подарочек принес
С руки перстень золотой.

Подарочек дорогой,
С руки перстень золотой.
«Мне не дорог твой подарок,
Дорога твоя любовь!»


Светит месяц, светит ясный
Светит месяц, светит ясный,
А луна давно уж спит…
Где ж ты, сокол мой прекрасный,
По тебе душа болит.

Светит месяц, светит ясный,
Светит белая луна,
Посвети мне путь-дорожку,
Пойду к милому одна.


Скоро осень, за окнами август
На слова И. Гоффа
Скоро осень, за окнами август,
От дождя потемнели кусты,
И я знаю, что я тебе нравлюсь,
Как когда-то мне нравился ты.

Отчего же тоска тебя гложет,
Отчего ты так грустен со мной,
Разве в августе сбыться не может,
Что сбывается ранней весной?

За окошком краснеют рябины,
Дождь в окошко стучит без конца.
Ах, как жаль, что иные обиды
Забывать не умеют сердца!

Не напрасно тоска тебя гложет,
Не напрасно ты грустен со мной,
Видно, в августе сбыться не может,
Что сбывается ранней весной?

Скоро осень, за окнами август,
От дождя потемнели кусты,
И я знаю, что я тебе нравлюсь,
Как когда-то мне нравился ты.


Соколовский хор у Яра
Соколовский хор у Яра
Был когда-то знаменит.
Соколовская гитара
До сих пор в ушах звенит.

Говорят, говорят…
Ну и пусть говорят!
У цыганки глаза изумрудом горят.
Говорят, говорят…

Тройка мчится быстро к Яру,
Сердце рвется на простор,
Чтоб забыться под гитару,
Услыхать цыганский хор.

Говорят, говорят…

Там была цыганка Аза,
Запоет — так брось печаль,
Наша жизнь совсем иная,
Жизнь за жизнь отдать не жаль.

Говорят, говорят…

Но судьба распорядилась,
Но судьба была так зла,
Как-то Аза простудилась,
И цыганка умерла.

Говорят, говорят…

И теперь, друзья, у Яра
Больше мне вина не пить,
Соколовская гитара
Уж меня не веселит…

Говорят, говорят…


Стонет сизый голубочек
На слова И. Дмитриева
Стонет сизый голубочек,
Стонет он и день и ночь:
Миленький его дружочек
Отлетел надолго прочь.

Он уж больше не воркует
И пшенички не клюет:
Все тоскует, все тоскует
И тихонько слезы льет.

С одной ветки на другую
Перепархивает он
И подружку голубую
Ждет к себе со всех сторон.

Ждет ее… увы! Но тщетно —
Знать, судил ему так рок!
Сохнет, сохнет неприметно
Страстный, верный голубок.

Он ко травке прилегает,
Носик в перья завернул,
Уж не стонет, не вздыхает —
Голубок навек уснул!

Вдруг голубка прилетела,
Приуныв, издалека.
Над своим любезным села,
Будит, будит голубка.

Плачет, стонет, сердцем ноя,
Ходит милого вокруг —
Но… увы! Прелестна Хлоя,
Не проснется милый друг!


Темно-вишневая шаль
Я о прошлом теперь не мечтаю,
И мне прошлого больше не жаль,
Только много и много напомнит
Эта темно-вишневая шаль.

В этой шали я с ним повстречалась,
И любимой меня он назвал,
Я стыдливо лицо закрывала,
А он нежно меня целовал.

Говорил мне: «Прощай, дорогая,
Расставаться с тобою мне жаль,
Как к лицу тебе, слышишь, родная,
Эта темно-вишневая шаль».

Я о прошлом теперь не мечтаю,
Только сердце сдавила печаль,
И я молча к груди прижимаю
Эту темно-вишневую шаль.

То не ветер ветку клонит
[100]
На слова С.И. Стромилова
То не ветер ветку клонит,
Не дубравушка шумит —
То мое сердечко ноет,
Как осенний лист дрожит.

Извела меня кручина,
Подколодная змея,
Догорай, гори, моя лучина,
Догорю с тобой и я!

Не житье мне здесь без милой:
С кем пойду теперь к венцу?
Знать, сулил мне рок с могилой
Обвенчаться молодцу.

Расступись, земля сырая,
Дай мне, молодцу, покой,
Приюти меня, родная,
В тихой келье гробовой…

Ты, моряк, красивый сам собою
[101]
Ты, моряк, красивый сам собою,
Тебе от роду ровно двадцать лет.
Я люблю тебя, моряк, душою,
И готова жизнь свою отдать!

По морям, по волнам —
Сегодня здесь, а завтра там.
По морям, морям, морям, морям,
Сегодня здесь, а завтра там.

Ты, моряк, уедешь в сине море,
Будешь плавать на просторе,
А я буду плакать и рыдать,
Тебя, моряк мой, поджидать.

По морям, по волнам…

Ты не плачь, не плачь, моя Маруся!
Я из-за моря, моря ворочусь,
Из-за моря, моря ворочуся,
И навек с тобой соединюсь.


Тэффи
На слова Н. Лохвицкой
Три юных пажа покидали
Навеки свой берег родной…
В глазах у них слезы блистали,
На горе был ветер морской.

«Люблю белокурые косы, —
Так первый, рыдая, сказал. —
Уйду в глубину, под утесы,
Где плещет бушующий вал».

Другой же сказал: «Без сомнения,
Я ненависть в сердце таю.
И буду я жить для отмщения,
Но черные очи сгублю!

А третий любил королеву
И молча он шел умирать,
Не мог он ни ласке, ни гневу
Любимое имя предать.


У зари-то, у зореньки
У зари-то, у зореньки
Много ясных звезд.
А у темной ноченьки
Их и счета нет.

Горят в небе звездочки,
Ясно так горят,
Что-то сердцу бедному
Много говорят.

Говорят о радостях,
О прошедших днях,
Говорят о горестях
О постигших нас.

Вот одна из звездочек
С неба сорвалась,
Покатилась по небу,
В вечность унеслась.

Кто мне эту звездочку
Может возвратить?
Кто моего милого
Может заменить?

Не заменят звездочку
Тысячи огней,
Не заменят молодца
Тысячи очей.


Уж ты ноченька, ночка темная
Уж ты ноченька, ночка темная,
Ночка темная, да ночь осенняя!

Нет у ноченьки светла месяца,
Светла месяца, частых звездочек.

Нет у девицы родна батюшки,
Нет ни батюшки, нет ни матушки,

И ни братца нет, ни родной сестры,
И ни рода нет, нет ни племени!

Уж как был-то у ней мил сердечный друг,
Да и тот теперь далеко живет…


Уж ты сад, ты мой сад
Уж ты сад, ты мой сад,
Сад зелененький,
Ты зачем рано цветешь,
Осыпаешься?

Ты зачем рано цветешь,
Осыпаешься?
Ты далеко ль, милый мой,
Собираешься?

Ты далеко ль, милый мой,
Собираешься?
Не во путь ли, во поход,
Во дороженьку?

Не во путь ли, во поход,
Во дороженьку?
Ты со всеми людьми
Распрощаешься?

Ты со всеми людьми
Распрощаешься,
А со мною, молодой,
Все ругаешься.

Не ругайся, не бранись,
Скажи: «Милая, прощай!»
Скажи: «Милая, прощай!
Уезжаю в дальний край!».


У церкви стояла карета
У церкви стояла карета —
Там пышная свадьба была,
Все гости нарядно одеты,
Невеста всех краше была.

На ней было белое платье,
Венок был приколот из роз,
Она на святое распятье
Неслышно взирала сквозь слез.

Горели венчальные свечи,
Невеста стояла бледна,
Священнику клятвенной речи
Сказать не хотела она.

Когда ей священник на блюде
Поднес золотое кольцо,
Из глаз ее горькие слезы
Ручьем потекли на лицо.

Я слышал, в толпе говорили:
«Жених неприглядный такой,
Напрасно девицу сгубили!» —
И вышел я вслед за толпой.

И стало так тяжко и больно,
Что жизни своей стал не рад.
И вырвалось тихо, невольно:
«Счастлив мой соперник, богат!»

У церкви стояла карета —
Там пышная свадьба была,
Все гости нарядно одеты,
Невеста всех краше была…


Хасбулат удалой
На слова А. Амосова
«Хасбулат удалой,
Бедна сакля твоя,
Золотою казной
Я осыплю тебя.

Дам коня, дам кинжал,
Дам винтовку свою,
А за это за все
Ты отдай мне жену.

Ты уж стар, ты уж сед,
Ей с тобой не житье,
На заре юных лет
Ты погубишь ее.

Под чинарой густой
Мы сидели вдвоем,
Месяц плыл золотой,
Все молчало кругом.

Лишь играла река
Перекатной волной,
И скользила рука
По груди молодой.

Она мне отдалась
До последнего дня
И Аллахом клялась,
Что не любит тебя».

«Князь, рассказ длинный твой
Ты напрасно мне рек,
Я с женой молодой
Вас вчера подстерег.

Береги, князь, казну
И владей ею сам,
За неверность жену
Тебе даром отдам.

Ты невестой своей
Полюбуйся поди —
Она в сакле моей
Спит с кинжалом в груди.

Я глаза ей закрыл,
Утопая в слезах,
Поцелуй мой застыл
У неё на губах».

Голос смолк старика,
Дремлет берег крутой,
И играет река
Перекатной волной.


Хуторок
На слова А. Кольцова
За рекой на горе
Лес зеленый шумит;
Под горой за рекой
Хуторочек стоит.

В том лесу соловей
Громко песни поет;
Молодая вдова
В хуторочке живет.

В эту ночь-полуночь
Удалой молодец
Хотел быть, навестить
Молодую вдову.

На реке рыболов
Поздно рыбу ловил,
Погулять, ночевать
В хуторочек приплыл.

Опозднился купец
На дороге большой,
Он свернул ночевать
Ко вдове молодой.

Засветился огонь,
Закурилась изба,
Для гостей дорогих
Стол готовит вдова.

За столом с рыбаком
Уж гуляет купец.
(А в окошко глядит
Удалой молодец.)

И пошел с рыбаком
Купец песни играть,
Молодую вдову
Обнимать, целовать.

Не стерпел удалой,
Загорелась душа,
И — как глазом моргнуть —
Растворилась изба…

И с тех пор в хуторке
Уж никто не живет,
Лишь один соловей
Громко песни поет.


Чудный месяц плывет над рекою
Чудный месяц плывет над рекою,
Все объято ночной тишиной,
Ничего мне на свете не надо,
Только видеть тебя, милый мой.

Только видеть тебя бесконечно,
Любоваться твоей красотой!
Но, увы, коротки наши встречи,
Ты спешишь на свидание с другой.

Для тебя я жила и любила,
И тебе я всю жизнь отдала,
Как цветок ароматный весною,
Для тебя одного расцвела.

Чудный месяц плывет над рекою,
Все объято ночной тишиной,
Ничего мне на свете не надо,
Только видеть тебя, милый мой!


Романсы

Как грустно, туманно кругом
На слова Н. Риттер
Как грустно, туманно кругом,
Тосклив, безотраден мой путь.
Все прошлое кажется сном,
Теснит наболевшую грудь.

Ямщик, не гони лошадей!
Нам некуда больше спешить,
Нам некого больше любить,
Ямщик, не гони лошадей

Все было, и ложь, и обман,
Прощайте, мечты и покой,
А боль незакрывшихся ран
Останется вечно со мной.

Ямщик, не гони лошадей…

Ямщик, надоело грустить,
Гони побыстрей лошадей,
Я буду другую любить,
Гони побыстрей лошадей.


Как я влюблен в одни глаза
Как я влюблен в одни глаза,
Я увлекаюсь их игрою,
Как дивно хороши они,
Но чьи они — я не открою.

Едва в тени густых ресниц
Блеснут опасными лучами,
И я упасть готовый ниц
Перед волшебными очами.

В душе моей растет гроза,
Растет, бушуя и ликуя,
Да, я влюблен в одни глаза,
Но чьи они — не назову я.


Не пробуждай воспоминанья
На слова Д. Давыдова
Не пробуждай воспоминанья
Минувших дней, минувших дней,
Не возродишь былых желаний
В душе моей, в душе моей.

И на меня свой взор опасный
Не устремляй, не устремляй,
Мечтой любви, мечтой прекрасной
Не увлекай, не увлекай.

Однажды счастье в жизни этой
Вкушаем мы, вкушаем мы,
Святым огнем любви согреты,
Оживлены, оживлены.

Но кто ее огонь священный
Мог погасить, мог погасить,
Тому уж жизни незабвенной
Не возвратить, не возвратить.


Отойди, не гляди
На слова А. Бешенцева
Отойди, не гляди,
Скройся с глаз ты моих,
Сердце ноет в груди,
Нету сил никаких.
Отойди! Отойди!

Мне блаженства с тобой
Не дадут, не дадут.
А тебя с красотой
Продадут, продадут.
Отойди! Отойди!

Для меня ли твоя
Красота — посуди?
Денег нет у меня,
Один крест на груди.
Отойди! Отойди!

Нет! С ума я сойду,
Обожая тебя,
Но ручаюсь, убью
И тебя, и себя.
Отойди! Отойди!


Растворил я окно — стало грустно невмочь
На слова К. Романова
Растворил я окно — стало грустно невмочь,
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени.

А вдали где-то чудно так пел соловей,
Я внимал ему с грустью глубокой!
И с тоскою о родине вспомнил моей,
Об отчизне я вспомнил далекой.

Где родной соловей песнь родную поет,
И, не зная земных огорчений,
Заливается целую ночь напролет
Над душистою веткой сирени.


Ты сидишь
у
камина
На слова П. Баторина
Ты сидишь у камина и смотришь с тоской,
Как печально камин догорает.
И как яркое пламя то вспыхнет порой,
То бессильно опять угасает.

Ты грустишь все, о чем?
Не о прошлых ли днях,
Полных ласки, любви и привета…
Так чего же ты ищешь в набухших углях?
Ведь тебе не найти в них ответа.


Я встретил вас
На слова Ф. Тютчева
Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило:
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…

Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час.
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас.

Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…

Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас как бы во сне,
И вот — слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…

Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, —
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!


Песни литературного происхождения
[102]

Клен ты мой опавший
На слова С. Есенина
Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Или что увидел, или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дому с дружеской попойки,

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.

И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.


Не жалею, не зову, не плачу
На слова С. Есенина
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! Ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств!

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло расцвесть и умереть.


Письмо матери
На слова С. Есенина
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.

Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.

И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.

Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.

Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.

Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.

Не буди того, что отмечалось,
Не волнуй того, что не сбылось,
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.

И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.

Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.


Ангел
На слова М. Лермонтова
По небу полуночи ангел летел
И тихую, тихую песню он пел.
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали, внимали той песне святой.

Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами, кущами райских садов.
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.

Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали, печали и слез.
И звук его песни в душе молодой
Остался — без слов, хоть без слов, но живой.

И долго на свете томилась она,
Желанием чудным, чудным полна.
И звуки небес заменить не могли
Ей смутные, скучные песни земли.


Воздушный корабль
На слова М. Лермонтова
По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.

Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.

Не слышно на нем капитана,
Матросов не видно на нем,
Но скалы и тайные мели,
И бури ему нипочем.

Есть остров на том океане —
Пустынный и мрачный гранит.
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.

Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.


Казачья колыбельная песня
На слова М. Лермонтова
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою,
Ты же спи, закрывши глазки
Баюшки-баю.

По камням струится Терек,
Плещет мутный вал,
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал.
Но отец твой старый воин,
Закален в бою,
Спи, малютка, будь спокоен,
Баюшки-баю.

Сам узнаешь, будет время,
Бранное житье.
Смело вденешь ногу в стремя
возьмешь ружье.
Я седельце боевое
Шелком разошью…
Спи, дитя мое родное,
Баюшки-баю.

Богатырь ты будешь с виду
И казак душой.
Провожать тебя я выйду —
Ты махнешь рукой…
Сколько горьких слез украдкой
Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
Баюшки-баю.

Дам тебе я на дорогу
Образок святой:
Ты его, моляся Богу,
Ставь перед собой.
Да готовясь в бой опасный,
Помни мать свою…
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.


Тамара
На слова М. Лермонтова
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале.

В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла.

И там сквозь туман полуночи
Блистал огонек золотой,
Кидался он путнику в очи,
Манил он на отдых ночной.

И слышался голос Тамары:
Он весь был желанье и страсть,
В нем были всесильные жары,
Была непонятная власть.

На голос невидимой пери
Шел воин, купец и пастух;
Пред ним отворялися двери,
Встречал его мрачный евнух.

На мягкой пуховой постели,
В парчу и жемчуг убрана,
Ждала она гостя… Шипели
Пред нею два кубка вина.

Сплетались горячие руки,
Уста прилипали к устам,
И странные, дикие звуки
Всю ночь раздавалися там.

Как будто в ту башню пустую
Сто юношей пылких и жен
Сошлися на свадьбу ночную,
На тризну больших похорон.

Но только что утра сиянье
Кидало свой луч по горам,
Мгновенно и мрак и молчанье
Опять воцарялися там.

Лишь Терек в теснине Дарьяла,
Гремя, нарушал тишину,
Волна на волну набегала,
Волна погоняла волну.

И с плачем безгласное тело
Спешили они унести;
В окне тогда что-то белело,
Звучало оттуда: прости.

И было так нежно прощанье,
Так сладко тот голос звучал,
Как будто восторги свиданья
И ласки любви обещал.


Сон
На слова М. Лермонтова
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я.
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.

Лежал один я на песке долины.
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.

И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.

Но в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена.

И снилась ей долина Дагестана,
Знакомый труп лежал в долине той,
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.


Выхожу один я на дорогу
На слова М. Лермонтова
Выхожу один я на дорогу,
Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сияньи голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть.
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь.

Чтоб всю ночь, весь день, мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел.
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел.


В полном разгаре страда деревенская…
На слова Н. Некрасова
В полном разгаре страда деревенская…
Доля ты! Русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать.

Не мудрено, что ты вянешь до времени,
Всевыносящего русского племени
Многострадальная мать!

Зной нестерпимый: равнина безлесная,
Нивы, покосы да ширь поднебесная —
Солнце нещадно палит.

Бедная баба из сил выбивается,
Столб насекомых над ней колыхается,
Жалит, щекочет, жужжит!

Приподнимая косулю тяжелую,
Баба порезала ноженьку голую —
Некогда кровь унимать!

Слышится крик у соседней полосыньки,
Баба туда — растрепалися косыньки —
Надо ребенка качать!

Что же ты стала над ним в отупении?
Пой ему песню о вечном терпении,
Пой, терпеливая мать!


Ой, полна, полна моя коробушка…
На слова Н. Некрасова
«Ой, полна, полна моя коробушка,
Есть и ситцы, и парча.
Пожалей, моя зазнобушка,
Молодецкого плеча!

Выйди, выйди в рожь высокую!
Там до ночки погожу,
Как завижу черноокую —
Все товары разложу.

Цены сам платил немалые,
Не торгуйся, не скупись:
Подставляй-ка губки алые,
Ближе к милому садись!»

Вот уж пала ночь туманная,
Ждет удалый молодец.
Чу, идет! Пришла моя желанная,
Продает товар купец.

Катя бережно торгуется,
Все боится передать.
Парень с девицей целуется,
Просит цену набавлять.

Знает только ночь глубокая,
Как поладили они.
Расступись ты, рожь высокая,
Тайну свято сохрани!


Меж высоких хлебов затерялося
На слова Н. Некрасова
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело.

Ой, беда приключилася страшная,
Мы такой не видали вовек:
Как у нас, голова бесшабашная,
Застрелился чужой человек!

Суд приехал… допросы — тошнехонько,
Догадались деньжонок собрать.
Посмотрел его лекарь скорехонько
И велел где-нибудь закопать.

Меж двумя хлебородными нивами,
Где прошел неширокий долок,
Под большими плакучими ивами
Успокоился бедный стрелок.

Будут песни ему хороводные
Из села на заре долетать,
Будут нивы ему хлебородные
Безгреховные сны навевать.

Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело.


Что ты жадно глядишь на дорогу
На слова Н. Некрасова
Что ты жадно глядишь на дорогу
В стороне от веселых подруг?
Знать забило сердечко тревогу,
Все лицо твое вспыхнуло вдруг.

И зачем ты бежишь торопливо
За промчавшейся тройкой вослед,
На тебя, подбоченясь красиво,
Загляделся проезжий корнет.

На тебя заглядеться не диво,
Полюбить тебя всякий не прочь,
Вьется алая лента игриво
В волосах твоих черных, как ночь.

Не гляди же с тоской на дорогу,
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши.


Зимняя дорога
На слова А. Пушкина
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.

По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.

Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска…

Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег… Навстречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне.


Узник
На слова А. Пушкина
Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном.

Клюет и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно;
Зовет меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: «Давай улетим!

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер… да я!»


Черная шаль
На слова А. Пушкина
Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.

Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил.

Прелестная дева ласкала меня,
Но скоро я дожил до черного дня.

Однажды созвал я веселых гостей;
Ко мне постучался презренный еврей:

«С тобою пируют, — шепнул он, — друзья,
Тебе ж изменила гречанка твоя».

Я дал ему злата и проклял его,
И верного позвал раба моего.

Мы вышли; я мчался на быстром коне.
И кроткая жалость молчала во мне.

Едва я завидел гречанки порог,
Глаза потемнели, я весь изнемог…

В покой отдаленный вхожу я один…
Неверную деву лобзал армянин.

Не взвидел я света, булат загремел,
Прервать поцелуя злодей не успел.

Безглавое тело я долго топтал,
И молча на деву, бледнея, взирал.

Я помню моленья, текущую кровь…
Погибла гречанка, погибла любовь!

С тех пор не целую прелестных очей,
С тех пор я не знаю веселых ночей.

Гляжу, как безумный, на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.


Буря мглою небо кроет
На слова А. Пушкина
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя,
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.

То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.

Наша ветхая лачужка
И печальна, и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?

Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,

Выпьем с горя, где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила.

Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя.
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.


Быстры, как волны, все дни нашей жизни
На слова А. Серебрянского
Быстры, как волны, все дни нашей жизни,
Что час, то к могиле короче наш путь…
Налей, налей, товарищ, заздравную чару.
Бог знает, что с нами случится впереди.

Тесна наша жизнь, как осенняя ночь,
Грядущее скрыто для нас впереди.
Налей, налей, товарищ…

Умрешь, похоронят, как не жил на свете.
Сгниешь, не восстанешь к веселью друзей.
Налей, налей, товарищ…

Крышкою закроют глаза навсегда.
По смерти не будешь пить больше вина.
Налей, налей, товарищ…

С вином мы родились, с вином мы умрем,
С вином похоронят и с пьяным попом.
Налей, налей, товарищ…


Из страны, страны далекой
На слова Н. Языкова
Из страны, страны далекой,
С Волги-матушки широкой,
Ради славного труда,
Ради вольностей веселых
Собралися мы сюда, Собралися мы сюда.

Помним нивы, помним долы,
Наши храмы, наши села,
И в стране, стране чужой,
Мы пируем пир веселый

И за родину мы пьем,
И за родину мы пьем
Пьем с надеждою чудесной
Из бокалов полновесных.

Первый тост за наш народ,
За святой девиз: «Вперед»!
Вперед! Вперед! Вперед!
Вперед! Вперед! Вперед!


Меж крутых бережков
На слова М. Ожегова
Меж крутых бережков
Волга-речка текла,
А по ней, по волнам
Легка лодка плыла.

В ней сидел молодец,
Шапка с кистью на нем,
Он с веревкой в руках
Волны резал веслом.

Он ко бережку плыл,
Лодку вмиг привязал,
Сам на берег взошел,
Соловьем засвистал.

Как на том берегу
Красный терем стоял,
Там красотка жила,
Он ее вызывал.

Муж красавицы был
Воевода лихой,
Да понравился ей
Молодец удалой.

Дожидала краса
Молодца у окна,
Принимала его
По веревке она…

Долго, долго искал
Воевода жену,
Отыскал он ее
У злодея в плену.

Долго бились они
На крутом берегу,
Не хотел уступить
Воевода врагу.

Волга в волны свои
Молодца приняла,
По реке, по волнам
Шапка с кистью плыла.


Народный гимн
На слова М. Хераскова
Сколь славен наш Господь в Сионе,
Не может изъяснить язык,
Велик он в небесах на троне,
В былинках на земле велик.
Везде Господь велик и славен,
В ночи, во дни сияньем равен.

Тебя твой агнец златорунный
Всегда изображает нам;
Мы на псалтыри сладкострунной
Тебе приносим фимиам.
Прими от нас благодаренье
Как благовонное куренье.

Ты солнцем смертных освещаешь,
Ты любишь, Боже, нас, как чад,
Ты нас трапезой насыщаешь
И воздвигаешь вышний град,
Ты смертных, Боже, посещаешь
И благодатию питаешь.

Господь, да во твои селенья
Воспрянут наши голоса,
И наше пред тобою пенье
Да будет чистым, как роса!
Тебе в сердцах алтарь поставим,
Тебя, Господь, поем и славим.


Не осенний мелкий дождичек
На слова А. Дельвига
Не осенний мелкий дождичек
Брызжет, брызжет сквозь туман.
Слезы горькие льет молодец
На свой бархатный кафтан.

«Полно, брат-молодец,
Ты ведь не девица,
Пей, тоска пройдет!
Пей, пей тоска пройдет!»

«Но тоска, друзья-товарищи,
В грудь запала глубоко:
Дни веселья и дни радости
Отлетели далеко».

«Полно, брат-молодец…»

«И теперь я все, товарищи,
Сохну, вяну день от дня,
Оттого, что красна девица,
Изменила мне шутя…»

«Полно, брат-молодец…»

«А и впрямь-ко я попробую
В вине горе утопить,
И тоску-злодейку лютую
Поскорей вином залить».
«Полно, брат-молодец…»


Не шей ты мне, матушка, красный сарафан
На слова Н. Цыганова
Не шей ты мне, матушка,
Красный сарафан,
Не входи, родимая,
Попусту в изъян!

Рано мою косыньку
На две расплетать!
Прикажи мне русую
Лентой обвивать!

Пускай не покрытая
Шелковой фатой,
Очи молодецкие
Веселит собой!

То ли житье девичье,
Чтоб его менять,
Торопиться замужем
Охать да вздыхать!

Золотая волюшка
Мне милей всего.
Не хочу я с волюшкой
В свете ничего.


Ночь светла, над рекой тихо светит луна
На слова М. Языкова
Ночь светла, над рекой
Тихо светит луна.
И блестит серебром
Голубая волна.

В эту ночь отцвели
Голубые цветы,
А на сердце моем
Пробудились мечты.

В эту ночь при луне,
На чужой стороне,
Милый друг, нежный друг,
Помни ты обо мне.


Плавающая ветка
На слова И. Мятлева
«Что ты, ветка бедная,
Ты куда плывешь?
Берегись — в сердитое
Море попадешь.

И тебе не справиться
С бурною волной,
Как сиротке бедному
С хитростью людской.

Одолеет лютая,
Как ты ни трудись,
Далеко умчит тебя,
Ветка, берегись!»

«Для чего беречься мне? —
Ветки был ответ, —
Я и так иссохшая,
Во мне жизни нет.

От родного берега
Ветер оторвал;
Пусть теперь несет меня,
Куда хочет вал.

Я и не противлюся:
Мне чего искать?
Уж с родным мне деревом
Не срастись опять».


Пловец
На слова Н. Языкова
Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно,
В роковом его просторе
Много бед погребено.

Смело братья! Ветром полный
Парус мой направил я:
Полетит на скользки волны
Быстрокрылая ладья!

Там, за далью непогоды
Есть блаженная страна:
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина.

Но туда выносят волны
Только смелого душой!
Смело, братья, бурей полный
Прям и крепок парус мой!


Поговори хоть ты со мной…
На слова А. Григорьева
Поговори хоть ты со мной,
Гитара семиструнная,
Вся душа полна тоской,
А ночь такая лунная!

Эх, раз, еще раз,
Еще много, много раз,
Эх, раз, еще раз,
Еще много, много раз!

Две гитары за стеной
Жалобно заныли,
С детства памятный напев,
Милый, это ты ли?
Эх, раз, еще раз…

Это ты, я узнаю
Ход твой в ре миноре
И мелодию твою
 В частом переборе.
Эх, раз, еще раз…

Как тебя мне не узнать?
На тебе лежит печать
Страстного веселья,
Бурного похмелья.
Эх, раз, еще раз…


Помню, я еще молодушкой была
На слова Е. Гребенки
Помню, я еще молодушкой была,
Наша армия в поход куда-то шла.
Вечерело. Я сидела у ворот,
А по улице все конница идет.

Тут подъехал ко мне парень молодой,
Говорит: «Напой, красавица, водой!»
Он напился, крепко руку мне пожал,
Наклонился и меня поцеловал.

Долго-долго смотрела ему в след.
Обернулся, помутился белый свет.
Всю-то ноченьку мне спать было невмочь,
Раскрасавец-парень снился мне всю ночь.

А потом, уж как я вдовушкой была,
Пятерых я дочек замуж отдала,
К нам приехал на квартиру генерал,
Весь израненный, он жалобно стонал.

Пригляделась, встрепенулася душой:
Это тот же, прежний парень молодой,
Та же удаль, тот же блеск в его глазах,
Только много седины в его усах.

И опять я молодешенькой была,
И опять я целу ночку не спала.
Целу ноченьку мне спать было невмочь,
Раскрасавец парень снился мне всю ночь.


Раз полоску Маша жала
На слова М. Соймонова
Раз полоску Маша жала.
Золоты снопы вязала —
Молодая, молодая.

Истомилась, изомлела…
То-то наше бабье дело —
Доля злая! Доля злая!

Тяжело… — да ничего бы,
Если в сердце нет зазнобы
Да тревоги… Да тревоги…

А с зазнобой — толку мало!
На снопах я задремала
У дороги… У дороги…

Милый тут как тут случился,
Усмехнулся, наклонился,
Стал ласкаться… Стал ласкаться…

Целовать, а полоса-то
Так осталась недожата,
Осыпаться… Осыпаться…

Муж с свекровью долго ждали:
«Клин-то весь чай, — рассуждали, —
Выжнет Маша, выжнет Маша».

А над Машей ночь темнела…
То-то наше бабье дело —
Глупость наша! Глупость наша!


Серенада
На слова В. Соллогуба
Накинув плащ, с гитарой под полою,
К ее окну приник в тиши ночной,
Не разбужу ль я песней удалою
Роскошный сон красавицы младой?

Но не страшись меня, младая дева,
Я не смущу твоих отрадных снов
Неистовством разгульного напева,
Чиста и песнь, когда чиста любовь.

Я здесь пою так тихо и смиренно,
Я здесь пою, чтоб услыхала ты.
И песнь моя есть фимиам священный
Пред алтарем богини красоты.

Ты, может быть, услышишь серенаду
И из нее хоть что-нибудь поймешь,
И, может быть, поющему в награду
«Люблю тебя» сквозь сон произнесешь.


Слети к нам, тихий вечер
На слова Л. Модзалевского
Слети к нам, тихий вечер,
На мирные поля.
Тебе поем мы песню,
Вечерняя заря.

Темнеет уж в долине,
И ночи близок час.
На маковке березы
Последний луч угас.

Как тихо всюду стало,
Как воздух охладел!
И в ближней роще звонко
Уж соловей пропел.

Слети к нам, тихий вечер,
На мирные поля.
Тебе поем мы песню,
Вечерняя заря!


Среди долины ровныя
На слова А. Мерзлякова
Среди долины ровныя,
На гладкой высоте
Цветет, растет высокий дуб
В могучей красоте.

Высокий дуб, развесистый,
Один у всех в глазах,
Один, один, бедняжечка,
Как рекрут на часах!

Взойдет ли красно солнышко —
Кого под сень принять?
Ударит непогодушка —
Кто будет защищать?

Эх, скучно одинокому
И дереву расти!
Ах, горько, горько молодцу
Без милой жизнь вести!

Ни роду нет, ни племени

В чужой мне стороне.
Не ластится любезная
Подруженька ко мне.

Возьмите же вы золото,
Все почести назад.
Мне родину, мне милую,
Мне милой дайте взгляд!


Только вечер затеплится синий
На стихи А. Будищева
Только вечер затеплится синий,
Только звезды зажгут небеса,
И черемух серебряный иней
Жемчугами украсит роса.

Отвори потихоньку калитку
И войди в тихий садик, как тень,
Не забудь потемнее накидку,
Кружева на головку надень.

Там, где гуще сплетаются ветки,
У беседки тебя подожду.
И на самом пороге беседки
С милых уст кружева отведу…

Отвори потихоньку калитку…


Чайка
На слова Е. Буланина (на тему «Чайки» А. Чехова)
Вот вспыхнуло утро. Румянятся воды.
Над озером быстрая чайка летит:
Ей много простора, ей много свободы,
Луч солнца у чайки крыло серебрит.

Но что это? Выстрел… Нет чайки прелестной,
Она, трепеща, умерла в камышах.
Шутя, ее ранил охотник безвестный,
Не глядя на жертву, он скрылся в горах.

Так девушка юная чайкой прелестной
Над озером светлым спокойно жила.
Но в душу вошел к ней чужой, неизвестный.
Она ему сердце свое отдала.

Как чайке, охотник, шутя и играя,
Он бедное сердце навеки разбил.
Навеки разбита вся жизнь молодая.
Нет жизни, нет веры, нет счастья, нет сил.


Песни о революции, Гражданской, Отечественной войнах, песни 20-30-х гг.

В землянке
На слова А. Суркова
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега…
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.


В лесу прифронтовом
На слова М. Исаковского
С берез неслышен, невесом
Слетает жёлтый лист,
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.

Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои.

Под этот вальс весенним днём
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг,

Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет,
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.

И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом,
И каждый слушал и молчал
О чём-то дорогом.

И каждый думал о своей,
Припомнив ту весну,
И каждый знал — дорога к ней
Ведёт через войну.

Пусть свет и радость прежних встреч
Нам светят в трудный час
И коль придётся в землю лечь,
Так это ж только раз.

Но пусть и смерть в огне, в дыму
Бойца не устрашит,
И что положено кому,
Пусть каждый совершит.

Так что ж, друзья, коль наш черёд,
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрёт,
Не задрожит рука.

Настал черёд, пришла пора,
Идём, друзья, идём!
За всё, чем жили мы вчера,
За всё, что завтра ждём.

С берёз неслышен, невесом
Слетает жёлтый лист,
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.

Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои.


Враги сожгли родную хату
На слова М. Исаковского
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?

Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог.
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.

Стоит солдат и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя мужа своего!

Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол.
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел».

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний вечер
Траву могильную качал.

Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.

«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой.
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.

Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам…».
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.

Он пил солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил…».

Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд.
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.


Где же вы теперь, друзья-однополчане?
На слова А. Фатьянова
Майскими короткими ночами,
Отгремев, закончились бои.
Где же вы теперь, друзья-однополчане,
Боевые спутники мои?

Я хожу в хороший час заката
У сосновых новеньких ворот.
Может, к нам сюда знакомого солдата
Ветерок попутный занесет.

Мы бы с ним припомнили, как жили,
Как теряли трудным верстам счет.
За победу мы б по полной осушили,
За друзей добавили б еще.

Если ты случайно не женатый,
Ты, дружок, нисколько не тужи,
Здесь у нас в районе, песнями богатом,
Девушки уж больно хороши.

Мы тебе колхозом дом построим,
Чтобы было видно по всему:
Здесь живет семья российского героя,
Грудью защищавшего страну.

Майскими короткими ночами,
Отгремев, закончились бои.
Где же вы теперь, друзья-однополчане,
Боевые спутники мои?

Где же вы теперь, друзья-однополчане,
Боевые спутники мои?!


Журавли
На слова Р. Гамзатова (пер. с аварского Н. Гребнева)
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времён тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?

Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый,
Быть может, это место для меня.

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…


Марш Буденного
На слова А. Френкеля
Мы — красные кавалеристы, и про нас
Былинники речистые
Ведут рассказ:
О том, как в ночи ясные,
О том, как в дни ненастные
Мы гордо,
Мы смело в бой идем.

Веди ж, Буденный,
Нас смелее в бой!
Пусть гром гремит,
Пускай пожар кругом:
Мы — беззаветные герои все,
И вся-то наша жизнь Есть борьба!

Буденный — наш братишка,
С нами весь народ.
Приказ: «Голов не вешать
И глядеть вперед!»
Ведь с нами Ворошилов,
Первый красный офицер,
Сумеем кровь пролить за СССР.

Веди ж, Буденный,
Нас смелее в бой…

Высоко в небе ясном
Вьется алый стяг.
Мы мчимся на конях
Туда, где виден враг.
И в битве упоительной
Лавиною стремительной:
Даешь Варшаву! Дай Берлин! Уж врезались мы в Крым!

Веди ж, Буденный,
Нас смелее в бой…


На безымянной высоте
На слова М. Матусовского
Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат.
Нас оставалось только двое
Из восемнадцати ребят.

Ах, сколько их, друзей хороших
Лежать осталось в темноте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.

Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда.
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.

Тот не забудет, не забудет
Атаки яростные те
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.

Над нами мессеры кружили,
Их было видно словно днем,
Но только крепче мы дружили
Под перекрестным артогнем.

И как бы трудно не бывало,
Ты верен был своей мечте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.

Мне часто снятся те ребята,
Друзья моих военных дней.
Землянка наша в три наката,
Сосна, сгоревшая над ней.

Как будто снова вместе с ними
Стою на огненной черте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.


Песня о тачанке
На слова М. Рудермана
Ты лети с дороги, птица,
Зверь, с дороги уходи!
Видишь, облако клубится,
Кони мчатся впереди!
И с налета, с поворота,
По цепи врагов густой
Застрочит из пулемета
Пулеметчик молодой.

Эх, тачанка-ростовчанка,
Наша гордость и краса,
Конармейская тачанка,
Все четыре колеса!

Эх, за Волгой и за Доном
Мчался степью золотой
Загорелый, запыленный
Пулеметчик молодой.
И неслась неудержимо
С гривой рыжего коня
Грива ветра, грива дыма,
Грива бури и огня.

Эх, тачанка-киевлянка,
Наша гордость и краса,
Комсомольская тачанка,
Все четыре колеса!

По земле грохочут танки,
Самолеты петли вьют,
О буденовской тачанке
В небе летчики поют.
И врагу поныне снится
Дождь свинцовый и густой,
Боевая колесница,
Пулеметчик молодой.

Эх, тачанка-полтавчанка,
Наша гордость и краса,
Пулеметная тачанка,
Все четыре колеса!


Прокати нас, Петруша, на тракторе
На слова И. Молчанова
По дороге неровной, по тракту ли,
Все равно нам с тобой по пути!
Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати!

Прокати нас до речки, до лесенки,
Где горят серебром тополя!
Запевайте-ка, девушки, песенки,
Про коммуну, про наши поля!

Не примяты дождем, не повыжжены
Наши полосы в нашем краю,
Кулаки на тебя разобижены,
На счастливую долю твою!

Им бы только ругаться да лаяться,
Злоба льется у них через край.
Кулачье до тебя добирается, —
Комсомолец лихой, не сдавай!

По дороге неровной, по тракту ли,
Все равно нам с тобой по пути!
Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати!


Прощание
На слова М. Исаковского
Дан приказ ему на запад,
Ей — в другую сторону…
Уходили комсомольцы
На гражданскую войну.

Уходили, расставались,
Покидая тихий край:
«Ты мне что-нибудь, родная,
На прощанье пожелай».

И родная отвечала:
«Я желаю всей душой,
Если смерти, то — мгновенной,
Если раны — небольшой.

А всего сильней желаю
Я тебе, товарищ мой,
Чтоб со скорою победой
Возвратился ты домой».

Он пожал подруге руку,
Глянул в девичье лицо:
«А еще тебя прошу я —
Напиши мне письмецо».

«Но куда же напишу я?
Как я твой узнаю путь?»
«Все равно, — сказал он тихо, —
Напиши… куда-нибудь!»

Дан приказ: ему — на запад,
Ей — в другую сторону…
Уходили комсомольцы
На гражданскую войну.


Среди лесов дремучих
[103]
Среди лесов дремучих
Разбойнички идут,
В своих руках могучих
Товарища несут.

Все тучки, тучки понависли,
И в поле пал туман:
«Скажи, о чем задумался,
Скажи, наш атаман».

Носилки не простые,
Из ружей сложены,
А поперек стальные
Мечи положены.

Все тучки, тучки понависли…

На них лежал сраженный
Сам Чуркин молодой,
Он весь окровавленный,
С разбитой головой.

Ремни его кольчужны
Повисли по краям,
А кровь из ран струится
По русым волосам.

Все тучки, тучки понависли…

Несли его до места,
Несли в глуши лесной.
Мы шли, остановились,
Сказали: «Братцы, стой…»

Мы наземь опустили
Носилки с мертвецом
И дружно приступили
Рыть яму вшестером.

Все тучки, тучки понависли…

Мы вырыли могилу
На крутом бережке:
«Прощай ты, наш товарищ,
Наш Чуркин молодой.

Уж нам теперь не время
Беседовать с тобой.
Идём, идём скорее!
Мы снова, братцы, в бой!..»

Все тучки, тучки понависли…

Все пушки, пушки грохотали,
Трещал наш пулемет.
То белы отступали,
Мы двигались вперед.


Там вдали, за рекой
На слова Н. Кооля
Там вдали, за рекой
Зажигались огни,
В небе ярком заря догорала.
Сотня юных бойцов
Из буденовских войск
На разведку в поля поскакала.

Они ехали долго
В ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг вдали у реки
Засверкали штыки —
Это белогвардейские цепи.

И без страха отряд
Поскакал на врага,
Завязалась кровавая битва.
И боец молодой
Вдруг поник головой —
Комсомольское сердце пробито.

Он упал возле ног
Вороного коня
И закрыл свои карие очи:
«Ты, конек вороной,
Передай дорогой,
Что я честно погиб за рабочих!»

Там вдали, за рекой
Уж погасли огни,
В небе ясном заря разгоралась.
Сотня юных бойцов
В стан буденовских войск
Из разведки домой возвращалась.


Песни советского времени

А где мне взять такую песню?
На слова М. Агашиной
А где мне взять такую песню
И о любви, и о судьбе,
И чтоб никто не догадался,
Что эта песня о тебе?
И чтоб никто не догадался,
И чтоб никто не догадался,
Что эта песня о тебе,
Что эта песня о тебе.

Чтоб песня по свету летела,
Кого-то за сердце брала,
Кого-то в рощу заманила,
Кого-то в поле увела.
Кого-то в рощу заманила,
Кого-то в рощу заманила,
Кого-то в поле увела,
Кого-то в поле увела.

Чтобы у клуба заводского
И у далёкого села,
От этой песни замирая,
Девчонка милого ждала.
От этой песни замирая,
От этой песни замирая,
Девчонка милого ждала,
Девчонка милого ждала.

И чтобы он её дождался,
Прижался к трепетным плечам,
И чтоб никто не догадался,
О чём я плачу по ночам.
И чтоб никто не догадался,
И чтоб никто не догадался,
О чём я плачу по ночам,
О чём я плачу по ночам.


Оренбургский пуховый платок
На слова В. Бокова
В этот вьюжный неласковый вечер,
Когда снежная мгла вдоль дорог,
Ты накинь, дорогая, на плечи
Оренбургский пуховый платок!

Я его вечерами вязала
Для тебя, моя добрая мать,
Я готова тебе, дорогая,
Не платок — даже сердце отдать!

Чтобы ты эту ночь не скорбела,
Прогоню от окошка пургу.
Сколько б я тебя, мать, ни жалела,
Все равно пред тобой я в долгу!

Пусть буран все сильней свирепеет,
Мы не пустим его на порог.
И тебя, моя мама, согреет
Оренбургский пуховый платок.


Откровенные ребята
На слова А. Вихрева
Откровенные ребята,
Первым делом известим:
Мы все трое не женаты,
Ой, и нам скучно холостым!

Мы, как видите, красавцы.
И сердца у нас горят,
Да к тому же ярославцы,
Ой, выбирайте нарасхват.

Есть у нас один знакомый,
Любознательный вполне.
Он замучил астрономов,
Ой, есть ли тещи на Луне?

Вместо Германа Титова
Предлагали нам лететь.
Мы уж было согласились,
Да частушки надо петь.

У Быковского в ракете
Примостились мы в хвосте.
Ну а хвост-то отделился
На двенадцатой версте.

Валентина Терешкова,
Поскорее дай ответ:
Почему подорвала ты,
Ох, наш мужской авторитет?

Ты пляши, пляши, товарищ,
Говори, что не устал.
Если милка изменила,
Ой, говори, что сам отстал.

Ярославские девчата,
Ой, чего, чего, чего,
Боевые, озорные,
Ой, развитые до чего!

Начинает нам казаться,
Что пора уже кончать.
Никого не осмеяли,
Ой, но и нас не осмеять.


Перед дальней дорогой
На слова В. Дыховичного и М. Слободского
Когда не знавали обычаев новых
В те давние дни и года,
Коней ожидая на трактах почтовых,
Все путники пели тогда:

«Присядем, друзья, перед дальней дорогой,
Пусть лёгким окажется путь!
Давай же, ямщик, потихонечку трогай
И песню в пути не забудь!»

И вёрст, и веков пролетело немало,
Составы по рельсам бегут,
Но все ж на тревожных перронах вокзалов
Опять по старинке поют:

«Присядем, друзья, перед дальней дорогой,
Пусть легким окажется путь!
Давай, машинист, потихонечку трогай
И песню в пути не забудь!»

Пусть нынче ракеты со скоростью света
Проносятся звездным путем!
Мы все ж перед стартом, не глядя на это,
Опять по старинке споём:

«Присядем, друзья, перед дальней дорогой,
Пусть легким окажется путь!
Давай, космонавт, потихонечку трогай
И песню в пути не забудь!»

Песенка эта твой друг и попутчик,
Вместе с друзьями ее напевай.
Если она почему-то наскучит,
Песенку эту другим передай.



Приложение 2
Об образовании и науке: о хорошем и разном

Другая книга

Эту главу я разместила в приложении. Я назвала ее так: «Об образовании и науке: о хорошем и разном. Другая книга». Здесь я на примере Тюменского университета рассказываю о тех процессах, которые сейчас происходят в российском образовании и науке. Мои наблюдения также связаны с изучением повседневности. Я снова обратилась к методу «наблюдающего участия», который предложил А. Алексеев. Данный метод — вид наблюдения, при котором исследователь включен в изучаемый процесс, находится в контакте с наблюдаемыми, принимает участие в их деятельности, т. е. является одним из элементов изучаемой ситуации.
О творческих людях и положительных тенденциях в образовании и науке я написала выше. Здесь я попыталась описать причины того, почему наши образование и наука в большой и серьезной опасности. И не только в опасности, а в основном уже почти полностью разрушены. Оставив себе в сфере образования в основном экономическую роль, к реформам в области образования государство подошло, в первую очередь, с желанием сэкономить. К разрушению образования привели необдуманные, необоснованные и в большинстве провальные реформы с привлечением «менеджеров», людей, далеких от проблем науки и образования. Вредные для преподавателей и ученых инновации захлестнули всю научную и образовательную среду. Сохранившийся потенциал оказался на обочине реформ, проводимых менеджерами.
Системный кризис образования связан с формированием представления о знаниях как об утилитарной ценности или товаре, утратой функции социального лифта, которую выполняло образование, деформацией профессии преподавателя из просветителя в «передатчика информации». Многие вузы и университеты из «храмов знаний» превратились в «фабрики дипломов». Среди болевых точек высшего образования следует назвать также разрушение единого образовательного пространства страны, постоянные переделы рынка образовательных услуг, наличие «псевдовузов», имитацию инновационной деятельности в высшем образовании, замену понятий «образование» и «воспитание» понятиями «компетенции» и «навыки», неправильную организацию финансирования университетов, лишение вузов самостоятельности, разгул формализма в образовательной среде и др. Исследователи фиксируют также падение морали в области образования и науки.
Сегодня, когда говорят о разрушении образования, образование называют обесцененным. Мне тем более это тяжело осознавать, т. к. я, как и моя мать и сестра, посвятила образованию и науке всю свою жизнь.
Сразу после окончания вуза я начала работать в редакционно-издательском отделе Тюменского индустриального института под руководством Раисы Абдуловны Кадырлиевой. Я проработала под ее руководством всего три месяца и перешла на вновь образованную в вузе кафедру этики и эстетики, но дружбу с Раисой Абдуловной сохранила на всю жизнь.
В Тюменском индустриальном институте, затем переименованном в нефтегазовый университет, я стала младшим научным сотрудником, ассистентом, старшим преподавателем, доцентом и профессором.
Руководителями вуза при мне в разные годы были В.Е. Копылов, В.Г. Каналин, Н.Н. Карнаухов.

Копылов Виктор Ефимович (1932–2019) был ректором Тюменского индустриального института в 1973–1986 гг. В настоящее время одной из достопримечательностей вуза является музей истории науки и техники Зауралья, созданный Виктором Ефимовичем. Виктор Ефимович — крупный ученый и краевед. Сфера его научных интересов — технология бурения скважин в сверхтвердых горных породах, а также российская и региональная история науки и техники. Им написана целая серия книг под общим названием «Окрик памяти». В них показана история Тюменского края глазами инженера. Книги и статьи Виктора Ефимовича были очень полезны и для меня при написании докторской диссертации. Есть у В.Е. Копылова и работа о бурении в космосе, на других планетах, в том числе и на Луне. В 70-80-х годах эта работа вызывала разные реакции читателей, кто-то относился к ней серьезно, а кто-то как к фантастическому произведению. Думаю, что в недалеком будущем данная тема о покорении космических недр будет наиболее актуальной в стране и мире.

Каналин Валентин Григорьевич (1933–2009) — ректор Тюменского индустриального института в 1986–1990, был видным ученым в области нефтегазопромысловой геологии и гидрогеологии. Как-то, когда он еще не был ректором вуза, я пришла к нему просить деньги на командировку с одной из его научных тем, по-моему, в Ленинградский университет, где я впоследствии защитила кандидатскую диссертацию. Валентин Григорьевич спросил меня об оценках по кандидатским экзаменам. Узнав, что у меня в основном пятерки, он деньги на командировку мне дал, поручив выполнить в Ленинграде небольшое задание по его теме.

В перестройку ректором стал Карнаухов Николай Николаевич. Он руководил Тюменским индустриальным институтом, затем нефтегазовым университетом 19 лет — с 1990 по 2009 г. Николаю Николаевичу принадлежит большая заслуга в том, что вуз пережил тяжелое время перестройки, набрал силу и стал крупным учебным заведением страны. Ему удалось установить деловые отношения с крупнейшими нефтяными компаниями, промышленными предприятиями, расширить международное сотрудничество, выработать новую программу развития вуза на длительный период.
Однако в условиях рыночной экономики изменилась система финансирования высшей школы. Университет вынужден был зарабатывать деньги своими силами. Зарабатывать деньги для не подготовленного к этому вуза было очень трудно. И на моих глазах мощный вуз, перед учеными и преподавателями которого я преклонялась, постепенно изменялся.
В вузе, как и в других образовательных учреждениях страны, начала воспроизводиться полуфеодальная система, связанная с оказанием населению образовательных услуг и не имеющая ничего общего с подлинными задачами образования, понимаемого как Просвещение. Как и везде, постепенно появился слой управленцев. Верхняя часть этого слоя выделялась своим статусом и доходами, резко контрастирующими с преподавательскими зарплатами. Возник высокомерный взгляд на работу преподавателя.
Сегодня нефтегазовый университет стал университетом индустриальным. К сожалению, один из его ректоров с помощниками оказался в центре крупного коррупционного скандала, попал под следствие, а затем был осужден. Репутация университета до сих пор полностью не восстановлена. Печальная страница в истории любимого и уважаемого в стране и регионе вуза.
Защитив докторскую диссертацию по философии (по специальности «Социология духовной жизни»), я перешла на работу в альма-матер — Тюменский государственный университет.
В перестройку в вузы хлынули потерявшие работу представители партийной и комсомольской номенклатуры. Они привнесли в вузы много положительного: дисциплину, активность, умение четко организовать учебный процесс. Однако было и отрицательное: «подсиживание» неугодных и лоббирование «своих», «торговля» местами, должностями, диссертациями — в целом все то, что негативно характеризовало представителей партии и комсомола в период застоя.
В перестройку вузовских преподавателей заставили зарабатывать деньги. Научная работа, за которую невозможно немедленно получить деньги, цениться перестала. Мы постоянно писали заявки на разнообразные гранты, участвовали с исследовательскими проектами на торгах и аукционах. Пачки документов на торги и аукционы готовились нередко бесполезно. Чаще там побеждали по договоренности.
Так, например, несколько раз я писала заявку на торги по теме «Качество жизни населения Юга Тюменской области» (мы провели социологическое исследование по данной проблеме в ряде муниципальных образований, разработали анкету и опросили экспертов). Однако ни разу право проводить данное исследование не выиграли. Первый раз выиграла неизвестная московская фирма, заявившая меньшее число разработчиков данного проекта. Областные деревни, как и города, москвичи, скорее всего, даже не посетили. Второй раз нам отказали в праве на участие в торгах, отметив, что опись документов мы просто приложили к пакету, а надо было ее пришить. Если бы решилась участвовать в торгах еще раз, то уверена, что отказ мог бы последовать из-за разницы в цвете чернил в подписанных документах или печати, стоящей на два сантиметра ниже, чем кому-то хотелось.
Когда я перешла на работу в Тюменский государственный университет, ректором его был Геннадий Филиппович Куцее (1938–2020). Ректор университета, академик, патриарх университетской науки, социолог, автор работ о регионе и ряда учебников по социологии, впоследствии стал президентом университета, а затем научным руководителем вуза. Геннадий Филиппович очень много сделал для Тюменского университета: построил современные корпуса вуза, ряд домов для преподавателей, создал гимназию при ТюмГУ, открыл перспективные направления обучения студентов. Г.Ф. Куцев, награжденный рядом орденов и медалей, по-хозяйски относился к университету: во всех помещениях вуза при нем была чистота, каждый год красили металлические решетки заборов, перила лестниц, мыли окна, аудитории. Посещая кафедры, Геннадий Филиппович нередко проверял, есть ли пыль в укромных местах кабинетов. Ругался, если пыль находил. Во дворе университета ярко цвели пышные розы.
По характеру Геннадий Филиппович был человеком властным, взрывным и импульсивным, решившим во что бы то ни стало сделать тюменский вуз процветающим образовательным учреждением.
В свое время он занимал высокие должности, был заместителем министра высшего и среднего специального образования РСФСР, заместителем Председателя Госкомитета СССР по народному образованию.
С моей точки зрения, у Геннадия Филипповича преобладали, во-первых, черты советского комсомольского лидера (их он с разных сторон описал в своей автобиографической работе «Я сам торил себе тропу»), во-вторых, мощный предпринимательский элемент. Геннадий Филиппович был человеком инициативным, энергичным, активным и предприимчивым. Его влекло и интересовало дело, но нередко он сталкивал людей лбами, «карал и миловал» подчиненных, устраивал разносы на кафедрах. Хотя в нем, как матрешка в матрешке, всегда проглядывал его умный, независимый и волевой облик.
Отпечаток в характере Геннадия Филипповича оставило также бедное, полуголодное детство (о нем он тоже рассказал в своей книге).
Мой коллега из Тюменского нефтегазового университета рассказывал о впечатлениях, которые он получил, когда был на приеме по личным вопросам у ректора ТюмГУ. В приемной ректора — масса людей. Однако прием по личным вопросам обычно проходил в течение 20–25 минут. Все вопросы решались мгновенно. Коллега говорил: «Из кабинета ректора люди, записанные на прием, выходят через 2–3 минуты. Выходя, одни горько плачут, другие смеются, третьи молниеносно выскакивают и куда-то быстро убегают… просто театр…».
«Почему перед другими вузами разбиты цветочные клумбы, а перед университетом их нет?» — раскричался как-то Геннадий Филиппович на совете вуза. Когда преподаватели назавтра пришли на работу, перед главным корпусом университета увидели целую поляну цветущих и благоухающих роз. Чудеса!
Однако среди черт Геннадия Филипповича были и такие, которые я однозначно не приемлю, например, сводить счеты с сотрудником, когда он не готов к отпору (например, в тот момент, когда он находится в тяжелой семейной ситуации). С этой его чертой мне пришлось встретиться самой.
«Ты о чем кандидатскую диссертацию писала? О том, что руководитель коллектива должен быть деловым и предприимчивым человеком. А мораль и нравственное отношение к подчиненным — это для него уже не столь важно… Вот герой твоей научной работы и попался тебе в реальной жизни», — сказала мне коллега. И это было действительно так.
Отмечу, что действительно к обращению сотрудников в университетских дискуссиях к понятиям морали и этики Геннадий Филиппович относился с некоторым презрением. Чаще он симпатизировал людям ловким, хватким, изворотливым, расторопным в достижении своих целей, хотя сам нередко отзывался о них как о людях «высокой проходимости».
«Что делать, если мир перевернулся?» — спрашивал Геннадий Филиппович в своей книге. Однако иногда и сам он способствовал кручению мира в ту же самую сторону, вероятно, предполагая, что мир, как и земля, круглый.

Вузовская рыбалка
На день рождения Г. Ф. Куцева наша кафедра социологии, профессором которой он также являлся, подарила ему, заядлому рыболову, книгу «Секреты хорошей рыбалки». Мне понравилась история, которую ректор нам как-то рассказал. Однажды на рыбалке он попросил у бога воды хорошего улова — и тот его ему дал. Тогда Геннадий Филиппович еще раз попросил у бога воды разрешения поймать рыбу уже за тех, кому на данной рыбалке не повезло, — и снова поймал. Я написала тогда эпиграф к подаренной книге — моим пожеланием Геннадию Филипповичу было найти самый главный рыболовный секрет…
Тем не менее, в том числе и на своем примере, я убедилась, что рыболовные секреты Геннадий Филиппович применял не только для ловли рыб, но и зазевавшихся сотрудников нашего вуза.

О некоторых встречах с ректором вуза
Сидит внешне пригорюнившийся Геннадий Филиппович, и видно, что настроен меня «обштопать», как, впрочем, нередко поступал и с другими работниками вуза. Как исполняющий обязанности заведующего кафедрой я подготовила кафедру к аккредитации, прошла с кафедрой этот трудоемкий процесс, и теперь уже в роли заведующего кафедрой ему не нужна, а нужна другая кандидатура и для других дел. Геннадий Филиппович уговаривал меня снять заявление с конкурса на заведование кафедрой под предлогом, что следующей осенью откроет мне кафедру этики, но сам был уже не ректором, а президентом университета, и, следовательно, никакую кафедру открыть уже не смог бы.
Геннадий Филиппович: «Да, Юля, женщины у меня хорошие, боевые, а мужики никакие… Знаешь, как отличить хороших мужиков от никудышных? Смотри: если он с волосами — то никудышный, а если лысый — то хороший…»
Я: «Геннадий Филиппович, если найдете лысого — сразу же сниму заявление с конкурса…»
Геннадий Филиппович: «Это кто тебя научил не снимать заявление с конкурса? Зыков (директор института. — Ю.Б.)?
Я: «Нет, не Зыков, а вы, Генфилиппыч».
Геннадий Филиппович: «Как это я?»
Я: «А вот перечитала вашу книжку “Я сам торил себе тропу”. Там подобных историй описано много. Я поняла, что если бы вы оказались на моем месте, то никогда бы не забрали заявление».
Немая сцена…
Затем…
Геннадий Филиппович: «Но все-таки, ежели по правде, М. (“претендентша” на заведование) закончила Уральский университет, философский факультет… ну, пускай заочно… А ты кто такая? Закончила какой-то там тюменский филологический…»
Я: «Хм… (про себя подумала, что сам Геннадий Филиппович по базовому образованию агроном, но решила оставить ему этот козырь…)».
Кстати, та, кого я назвала «претендентшей», как-то вполне серьезно попросила автора убрать из диссертации по социологии ссылки на Платона и Аристотеля на том основании, что это не социологи, а философы. Все, кто это слышал, покатились со смеху, т. к. во времена жизни данных ученых мужей социологии (как и ряда других наук), как известно, не было. А из общественных и других дисциплин царствовала «мать наук» философия.
«Я бы тоже такую книгу написала, но мне просто некогда», — как-то сказала она Юрию Михайловичу Федорову, увидев изданную им «Сумму антропологии».
Геннадий Филиппович: «Вот я боролся… боролся… боролся… все здоровье поистратил… сижу теперь не у дел в президентах…»
Я: «Вы большой молодец, Генфилиппыч! Восхищаюсь вашей стойкой жизненной позицией! Буду во всем ей следовать и подражать…»
В другой раз:
Геннадий Филиппович: «Д. — еврей, да и ты…»
Я: «Еврей умному не помеха…» (Слова взяла из «Заката» И. Бабеля.)
Д.: «Вот вы называете себя интеллигентами, а я вам как русский интеллигент говорю…» (Из протокола кафедры социологии.)
На Большом совете:
Геннадий Филиппович (с иронией): А меня вы куда относите, к “управляемой” или к “неуправляемой” части кафедры?
Я: «Поскольку вы, Геннадий Филиппович, задали шутливый вопрос, я тоже отвечу вам шуткой. Я отношу вас к президенту университета, который ведет нас дорогой к храму образования и науки…».
Мне пришлось наблюдать закат Геннадия Филипповича. Старость и особенно болезни не щадят никого. Но университет он не оставил. До последнего дня, будучи уже тяжело больным человеком, работал в качестве научного руководителя вуза. Однако новым реалиям жизни Геннадий Филиппович соответствовать уже не мог. Система катастрофической оптимизации высшей школы страны, а также поощрения сиюминутных экономических выгод тех, кто сел на бюджетную трубу образования, была уже из другого, нового времени. Тем не менее большинство из нас сегодня уверены, что уход Геннадия Филипповича Куцева ознаменовал конец университета как организации, несущей миссию образования, просвещения, культуры и «упорядочивания мира».

Великая драма жизни…

Я подумала: какой мощный художественный сюжет напоминает мне яркая жизнь Геннадия Филипповича, большая часть которой прошла перед моими глазами?
Неожиданно мне вспомнилась судьба старого одесского биндюжника Менделя Крика из пьесы «Закат» И. Бабеля.
В конце драмы, рассказывающей о закате мощной жизни Менделя Крика, слова мудрого Бена Зхарьи, раввина с Молдованки: «День есть день, евреи, а вечер есть вечер. День затопляет нас потом трудов наших, но вечер держит наготове веера своей божественной прохлады. Иисус Навин, остановивший солнце, был злой безумец. И вот Мендель Крик, прихожанин нашей синагоги, оказался не умнее Иисуса Навина. Всю жизнь хотел он жариться на солнцепеке, всю жизнь хотел он стоять на том месте, где его застал полдень. Но Бог имеет своих городовых на каждой улице… Городовые приходят и делают порядок… День есть день, а вечер есть вечер. Все в порядке, евреи. Выпьем рюмку водки!..»[104]
Классический сюжет И. Бабеля. Всякая жизнь, даже яркого и неукротимого от природы человека, приходит к своему закату… «день есть день, а вечер есть вечер…», любая тропа, где-то начавшись, где-то и заканчивается… Это очень тяжело, но мудрый раввин сказал — «все в порядке».

О вузовских «нравах
»
Сценарий «расправы» коллектива с руководящим коллегой ходил по университету с незапамятных времен. И, наверное, нашлось бы немного кафедр, где он не был бы когда-либо поставлен. Методы постановки данного спектакля описаны и высмеяны Г.Ф. Куцевым в книге «Я сам торил свою тропу». Автор работы хорошо показал поведение определенных (не лучших) представителей комсомола, которые использовали интриги для получения необходимой должности, поднимались «на трупах» своих коллег, а затем через промежуток времени точно так же становились «трупами». На кафедре социологии, где я работала, данный сценарий с описанными Геннадием Филипповичем методами успешно использовался со всеми заведующими, а с некоторыми даже по два раза.
Вообще, книга о том, как «торили тропы», интересна и занимательна, в том числе изображением того, как калечила и ломала система даже очень талантливых людей, делая их людьми, как бы мягче сказать, особым образом относящимися к морали.
В 2000-е многие ученые и труженики, неплохие заведующие кафедрами постепенно вытеснялись нужными людьми, делающими начальству услуги, подпевалами, а нередко людьми безо всякой совести и чести. Люди шли работать, имея достойные намерения, но потом просеивались через ситуационное руководящее сито… Многие деградировали, сгнивали нравственно, ломались, спивались и даже…попадали под следствие. Одни попадали в обойму, а другие из нее выпадали.
Заведующие кафедрами превратились в своеобразных «счетоводов»: сколько того сделали, сколько этого, сколько учебного продукта продали и сколько денег заработали. Настоящих же ученых становилось все меньше.
Девальвация ученых степеней стала повсеместной. Началась покупка кандидатских и докторских диссертаций («диссертаций под ключ»). Люди, купившие себе дипломы, начали руководить кафедрами, а иногда и институтами. Понятно, что они с трудом называли тему своей работы, не понимали ее содержания, как, впрочем, и предмета, по которому получили степень.
Среди преподавателей появились те, кто зарабатывал написанием на продажу диссертаций и дипломов. Некоторые состояли в междугороднем братстве работающих с «диссертациями под ключ». Один из таких «писателей» ловил всех на плагиате, т. к. имел компьютерную программу, с помощью которой пропускал все принесенные в диссертационный совет диссертации якобы на плагиат. На самом же деле данная программа использовалась в две стороны. В одну — чтобы ловить и вымогать, а в другую — чтобы из требуемых им на дискетах работ «создавать» другие — на продажу.
Было и такое — диссертант во время защиты диссертации постоянно путался в тексте и тут же сам над собой смеялся. Председатель диссертационного совета смотрел на его членов, грозно сдвинув брови. Через год этот же диссертант пришел к председателю совета, желая уже защищать докторскую диссертацию. Но тут уже и тот не выдержал, выгнал его за дверь.
На День социолога поздравлять студентов явился депутат. Незадолго до этого его лишили кандидатской степени за плагиат в диссертации. Однако он и ухом не повел. В качестве практика приходил на заседания кафедры и учил студентов быть честными и порядочными профессионалами. Абсурд!

Особенности написания научных текстов
Болезнью компиляции страдают в той или иной мере все преподаватели. Оттуда возьмешь фразу, а отсюда слово, иногда позаимствуешь и идейку (последнее время в основном из интернета) — вот статья и готова. Когда я писала о предпринимательстве, в каждой книге, которую я читала, на видном месте была такая фраза: «Российское ожидание “хозяина”, трезвого, практичного человека, воплотилось в русском предпринимательстве». «Ну вот уж в этой книге я эту фразу не найду», — подумала я, читая 18-ю по счету работу. Ан нет, и в этой книге данная фраза тоже нашлась. Мне сегодня стыдно, но данную фразу, дописанную и переиначенную, я вставила и в свою работу, чтобы не выделяться. Не смогла отказаться от «перла» общественной мысли.
А если уж основные социологические учебники обвинили в плагиате… Нет на нас Д. с его чудо-программой по поиску плагиата. С другой стороны, где же бедному, по самые брови загруженному преподавателю, найти время еще и для занятий наукой.
Однако и среди нас встречались мастера своего дела. Так, например, берет наш ученый работу крупного российского исследователя, предположим, «Социологию конфликта», переворачивает ее идеи и выражения наоборот — и в результате получает тоже социологию, но уже не конфликта, а согласия.
Мне рассказывали, что в советский период была научная труженица, которая писала статьи таким образом: клала рядом с собой книгу В. Ленина или К. Маркса и пересказывала их работы своими словами. А мы все бессмысленно и бесконечно цитировали данных классиков.

Писатели и читатели
Сколько научных статей преподаватель должен сделать за год? Зачем мы писали и пишем так много статей, тезисов, учебных пособий и книг, или, иначе, с какой целью создаем «научный продукт», как его сейчас называют?
На эти вопросы внятно никто еще не ответил.
Безусловно, среди нас были и есть настоящие ученые, преданные своему делу. Но их единицы. Есть и графоманы. Однако в большинстве преподаватели — изготовители «научного продукта».
Наш продукт идет в ежегодные научные отчеты, оседает дома у авторов в книжных шкафах и на стеллажах, раньше складировался в библиотеках, где лежал, покрываясь пылью, а сегодня заполняет интернет. Все мы постоянно что-то пишем.
Преподаватели гордятся друг перед другом индексом Хирша, работами в Scopus и Web of Science, количеством статей и книг. Ушлый вузовский народ чаще всего создает коллективные труды, которые в большинстве напоминают телевизионный «капустник»: все и обо всем. Большинство из нас пишет на все темы подряд.
Кто же все это читает?
Читателей же, как показывают исследования, с каждым годом становится все меньше и меньше.
Коллеги друг друга почти не читают, отчасти из-за загруженности, отчасти потому, что «нет пророка в своем отечестве». Студенты наши труды, может быть, изредка читают, но в большинстве для того, чтобы сдать автору очередной зачет или экзамен. Однако, сдав, сразу же и забывают прочитанное.
Какой же смысл создавать тонны макулатуры?
И как же те авторы, которые написали за свою жизнь всего одну книгу, но какую… и стали знаменитыми, например, П. Ершов, М. Митчелл и другие?
Может быть, кто-то про себя надеется, что когда-нибудь в будущем какой-нибудь энтузиаст наткнется на его статью или книгу и тогда — скачок в бессмертие. Вряд ли это произойдет! А если и наткнется, то спишет ее суть, обновит и, в зависимости от времени и пространства, издаст под своим именем. Примерно таким образом, так мне рассказывали, поступили сегодня сотрудники крупного тюменского вуза. На пыльной библиотечной полке нашли работы, изданные еще в советское время, о наличии в Тюмени каких-то ранее неизведанных клещей. И пожалуйста — клещи мгновенно перекочевали в «мировую исследовательскую повестку» и активно гуляют по ней до сих пор, но уже, конечно, под именем совсем других авторов.

Что мне не нравилось в вузах в перестройку
Мне не нравилось, что в вузах неустанно давилось все талантливое и жизнеспособное. Насаждалась же в основном серость, которую олицетворяли нечестные и нечистоплотные люди.
Мне не нравилось, что вузы перестали заниматься воспитательной деятельностью, т. е. перестали воспитывать молодежь.
Мне не нравилось, что часть преподавателей своей безнравственной деятельностью показывали дурной пример молодому поколению, а также что среди преподавателей сохранился небольшой процент интеллигентных и разносторонне развитых людей.
Мне не нравилось, что вузы превратились в места, где ставились безнравственные спектакли, целью которых являлись деньги и ресурсы любой ценой.
Мне не нравилась также безнравственность тех преподавателей и ученых, когда они за небольшие подачки соглашались на использование их администрацией в личных целях.
Мне не нравилось, что в высшей школе стали править в основном деньги.
Однако, как оказалось, все это было только началом разрушения образования и науки в стране.

«Ряженые»
У А.П. Чехова есть рассказ «Ряженые». Понятие «ряженые» означает фальшь, неискренность, неподлинность.
В нефтегазовом университете в перестройку я несколько месяцев работала на одной из вновь образованных кафедр. Кафедра была мощная, боевая, а также и творческая. На кафедре была создана самодеятельность — «русский хор». Обучая студентов важным предметам — маркетингу и рекламе — кафедра старалась хорошо зарабатывать, а одновременно пела и плясала. Мне пришлось выступить на одной из многочисленных презентаций кафедры в общем хоре (в качестве профессорско-преподавательской частушечницы). «Ряженые» — про себя определила я ключевое направление деятельности данной кафедры.
После Геннадия Филипповича университетом некоторое время руководил «комсомолец», ставший на волне перестроечных изменений «богомольцем». Университет стал участвовать во всех крупных торжествах РЦП в регионе, постоянно проводил православные конференции. Хотя примеров безнравственности в вузе не убавилось. Снова «ряженые», — подумалось мне про себя.

Программа 5-100
2015 год ознаменовал новый виток реформы в вузах. Тюменский государственный университет с помощью губернатора прорвался в «Программу 5-100». Если говорить о ней красивыми словами, 5-100 — вхождение российских университетов в первую сотню мировых рейтингов вузов, появление в России к 2020 году современных университетов-лидеров с эффективной структурой управления и международной академической репутацией. В связи с этим структура и ресурсы университетов будут распределяться с учётом приоритетов и результативности работы.
Если же говорить правду и начистоту, то государство решило экономить деньги на обучении студентов и закрыть большое количество вузов, бездарно открытых им в перестройку. Закрыв часть вузов, решили, что остальные должны вступить в конкурентную борьбу по принципу: кто выживет — тот и останется. И вот в ТюмГУ в результате появилась «Программа повышения конкурентоспособности». На обложке программы значился 2030[105]. Когда преподаватели прочитали основные положения данной программы, то пришли в ужас. Более циничного, злого, ненавидящего российских учителей, а также все российское образование и культуру документа они не видели. Конечно, административные вузовские «дети», воспитанные административными вузовскими «отцами» в полном соответствии с требованиями постперестроечной системы, данную программу сами не писали, а заказали в Московской школе управления «Сколково». Остро звучащие фразы программы были такими:
«Гуманитарный блок уйдет от передачи традиций к формированию человека, способного к выбору, трансформации и готового к неопределенности»; «Ключевая проблема кадровой политики университета — необходимость кардинального обновления персонала в короткие сроки — обусловлена низкой научной продуктивностью большинства академических сотрудников либо нерелевантностью тематики их исследований и разработок мировой исследовательской повестке»; «Основная доля сотрудников представляет собой типичный продукт академического инбридинга (как правило, получили высшее образование и ученые степени в ТюмГУ) с присущими им недостатками»; «Мораторий на инбридинг; перевод сотрудников на эффективный контракт; создание комфортных условий для зарубежных НПР»; «Преимущества ТюмГУ: молодая команда, способная эффективно реализовывать мировые корпоративные практики управления» и т. п.[106]
В разделе, который назывался «Анализ основных разрывов между текущими и целевыми значениями показателей и характеристиками вуза. Стратегические инициативы по достижению заявленных международных конкурентных позиций», не было ни одного показателя, которому коллектив ТюмГУ соответствовал бы. В результате почти все преподаватели ТюмГУ были названы исторически инертным коллективом, не желающим менять устоявшийся уклад жизни и соответствовать вызовам времени. Как было отражено в программе, у коллектива ТюмГУ отсутствовали образовательные продукты, привлекательные для абитуриентов, темы их исследований и разработок были нерелевантны потребностям региона, коллектив вуза исторически инертен, а также характеризовался отсутствием репутационного капитала и т. п.
Хотелось бы спросить у создателей данного документа: на основании каких научных исследований это было сказано? Работая в университете с 2001 года, я знала сильный творческий коллектив, решающий ряд непростых научных проблем. Как и мои коллеги, вела исследования, связанные с изучением проблем молодежи, хозяйства, предпринимательства региона, и ряд других, что, безусловно, соответствовало и до сих пор соответствует вызовам времени, а также полностью релевантно региональным потребностям.
Согласно логике младореформаторов старые заслуги ученых вуза с момента вхождения университета в 5-100 обнулялись. Перешагнувшие пенсионный возраст ученые должны были покинуть вуз по старости и «прохождению пика научной продуктивности». Если на Западе возраст 55–60 лет даже не является пенсионным, не то что научно непродуктивным, то у нас достигших его ученых приговорили уйти.
Увольнять пожилых преподавателей и ученых — концептуальная ошибка современности. Это золотой фонд, референтная группа, эксперты того, что происходит в образовании и науке. Если сравнивать данных преподавателей и ученых с молодыми, то пожилые ученые и преподаватели — создатели и основатели методик, а молодые — в лучшем случае, пользователи. В целом, опытные исследователи всегда были необходимым и незаменимым составляющим образовательного коллектива.
Молодые администраторы, выращенные в ТюмГУ, говоря их словами, «инбреды» (данное слово образовано от американского «выращивание», а русского, возможно, — «бред» и, соответственно, «бредить»), учуявшие большие административные возможности и немалые деньги, были названы «молодой командой, способной эффективно реализовывать мировые корпоративные практики управления». В свое время я писала и выступала на конференциях о межпоколенном ресентименте (чувстве враждебности, злости, зависти). Однако большинство коллег отмечало в дискуссиях, что такого у нас нет и быть не может. Описанное выше — пример межпоколенного ресентимента в вузовской среде.

«Созидательное разрушение
».
Тренд модернизаторов
Началась мобилизация на полную перестройку университета. «Созидательное разрушение» — ирония модернизаторов с использованием известного выражения Й. Шумпетера.
Тюменский университет превратился в площадку для эксперимента над образованием. Цель заданий, которые были изложены в «Программе 5-100», — уничтожить старую систему образования, полностью разрушить опору на традиции и почву, обвинить ученых, работающих в вузе, в провинциальности, косности и инертности, заменить их на других, способных перейти на новую образовательную платформу.
Ряд инновационных проектов ТюмГУ, как и ряда других вузов, входящих в 5-100, принадлежали Московской школе управления «Сколково». Отмечу, что большинство образовательных идей сегодня принадлежит не тем, кто работает в системе образования и науки, не Академии наук РФ, не Министерству образования и науки, не вузовским ученым, а людям «по другую сторону образовательной системы». Наибольший интерес к генерации вузовских инноваций проявляют бизнесмены и менеджеры. Что движет этими людьми? В основном желание получить деньги, выделяемые на модернизацию, изменить ситуацию в образовании и науке в лучшую для себя и своих близких сторону.
Также исследователи мировых глобальных тенденций отмечают, что образование и наука в современном мире являются одним из основных мест социальных, политических и криминальных баталий, полем жесточайшей конкуренции и коррупции.
В финансово-экономическом институте, где я работала, поменяли портреты ведущих ученых. С вузовских стен на преподавателей и студентов теперь смотрели в основном иностранцы, лауреаты нобелевских премий по экономике. Небольшая часть преподавателей и ученых ТюмГУ открыто выступила против американизации и вестернизации университета. Однако через год их в рвущемся в «мировое образовательное пространство» вузе уже не было.

Трансгуманисты в университете
Ряд ученых ТюмГУ были отобраны на занятия в Московской школе управления «Сколково». С первых же занятий преподаватели университета вышли шатаясь. Суть услышанного ими: образование и наука, развиваемые вами, также как и ваши устаревшие знания, больше никому не нужны. Сегодня нужно думать и говорить о новых достижениях: в первую очередь, об усовершенствовании человеческого организма путем замены органов на искусственные детали, о постчеловеке, а также о новых технологиях в просвещении и науке.
Вчера еще в ТюмГУ проявляли активность представители православия, а теперь — трансгуманизма и постмодернизма. Основным содержанием их взглядов является признание несовершенства умственных и физических возможностей человека, а также изменение самого человека, его сущности и сознания. Главное на данном этапе, по их мнению, — планомерное и полномасштабное уничтожение традиционных взглядов на образование, культуру и мораль. «Традиционное образование являлось ошибкой» — можно было прочитать на сайтах ТюмГУ, обратившегося к формированию «качественного человеческого капитала». «Занятия о смысле жизни по философии устарели. Какой в настоящее время может быть смысл жизни, его нет и в будущем уже никогда не будет», — втолковывали приезжие «эксперты» преподавателям, обучая их «современному» проведению занятий в студенческой аудитории.
Надо отметить, что в большинстве либеральные эксперты, приглашенные в ТюмГУ, ненавидели все российское, но преклонялись перед западным. Все западное сразу и безоговорочно объявлялось ими хорошим и лучшим. Россия — ничто, а Запад — все.
Грамотные и сильные преподаватели ТюмГУ на занятия Московской школы управления «Сколково» не ходили. Приезжие «светила» выбирали тех преподавателей, которые смотрели им в рот и послушно выполняли все задания, которые элитные экспериментаторы, не забывавшие о бюджетных деньгах, приготовили для работы с серыми провинциальными массами.

О соответствии «вызовам времени
»
Администрация вуза, как, впрочем, и администрации других вузов страны, быстро поняла, что задача пройти в 5-100 нереализуема, и переиграла её под продвижение по отдельным предметным рейтингам.
Биологи университета, внимательно изучив традиционные, «почвенные» университетские исследования начиная с 1973 года, нашли новые виды клещей. Кругленькие клещи, по форме очень похожие на монеты, под флагом «экологической ремедиации» быстро проползли в «мировую исследовательскую повестку».
Гуманитарии же приуныли, поскольку им грозило «системное перепроектирование гуманитарного сегмента».
«Враг зашел с другой стороны», — пишут ученые[107]. Прочитав ряд научных статей серьезных мировых ученых, гуманитарии вуза поняли — в университеты пришло сложное время, вузы России как крупные духовные и просветительские центры, скорее всего, скоро погибнут.

Стратегические сессии: «нужно меняться
»
В университете стали работать «коммуникативные лаборатории» и «стратегические сессии». Суть данных лабораторий и сессий — переливание из пустого в порожнее на госбюджетные деньги о преобразованиях в высшем образовании. Ключевые словосочетания на данных сессиях были такими: «нужно меняться», «нужно ломать» и «может, получится»[108].
Что же значат слова «нужно меняться», ставшие своеобразным паролем у вузовских реформаторов? В английском языке слово «меняться» имеет вполне позитивный смысл: change, alter, reshape (изменяться, изменять), vary, fluctuate (изменяться), shift, volve (смещаться), exchange (обмениваться) и др. В русском же языке синонимы данному слову другие — заменять, разменивать, перевертываться, переворачиваться вверх дном, меняться до неузнаваемости, замещаться, промениваться, вымениваться, перелицовываться, подвергаться колебаниям. Плодотворные перспективы для российского образования!
С моей точки зрения, положительному результату преобразований мешало также слово «может». «Может, получится», а может, и не получится, зачем же тогда меняться и надо ли ломать.
Однако на сегодняшний день главным содержанием университетской деятельности стали уже не лекции и семинары, а «стартапы», «стендапы», «стратегические сессии», «форсайт-сессии студентов» и прочие игры, которых в вузе, насаждающем «игроизацию», расплодилось бесчисленное множество.
Так, появились «Школа академического превосходства», летняя школа «Беспредельное будущее и… В поисках границ человеческого в беспредельном будущем», «Трансформация университета — 2030», запущены обсуждения «Ядерная программа университета. Принципиальный учебный план», а также «Новый профессор. Рейтингование и контрактование», деловая игра «Построй компанию. Продай компанию», школа «Иллюминации», посвященная «темным онтологиям». В большинстве все сводится к обсуждению вполне банальных вопросов. Завершаются данные собрания обычно массовыми фотосессиями и выкладыванием фото на разнообразные отчетные сайты. Вместо реального преподавания — «игромания» и бесчисленное множество «тусовок», представляемых как «решение научных, стратегически важных вопросов».

Индивидуальные образовательные траектории
Еще одно слепое копирование западных образовательных технологий и еще один гвоздь в гроб российского образования. Российские студенты, к сожалению, заботятся в настоящее время более всего не о знаниях, а о получении диплома. И выбирать они, скорее всего, будут те предметы, где легче учиться, где можно развлечься, где преподаватели не слишком требовательны. В наихудшем положении окажутся наиболее сильные преподаватели, дающие необходимые студентам знания. Их предметы просто не будут выбирать. Изменить подобную ситуацию можно только в том случае, если удастся восстановить интерес студентов к реальному образованию и реальным знаниям. А это сегодня сложная проблема, решать которую должна вся страна.

Школа перспективных исследований. «Либерал артс» по-российски
Школа перспективных исследований (School of advanced studies), или ШПИ — тренд Тюменского университета, созданный для «прорыва» в мировую науку. Исследовательская программа школы «призвана обеспечить ее включенность в мировую научную повестку в качестве институции, обладающей собственной академической идентичностью и международно признанной экспертизой по ряду ключевых исследовательских направлений», — на полном серьезе написали создатели.
Руководить «прорывом» пригласили филолога, в прошлом профессора практики Московской школы управления «Сколково», автора работ по кинокультуре и труда «Зеркало желания: женщина как визуальный объект». Ключевые слова последней работы: вуайеризм, фетишизм, садизм, мазохизм, порнография. «Садомазохистская порнография» — термин из данной работы.
Каюсь, на первом туре отбора в конкурсе среди других ведущих профессоров ТюмГУ участвовала и я. Лицемерно посетовав, что вузовские ученые школе не подошли, пригласили на второй тур специалистов из разных городов и стран. Приехали молодые люди из либерального Европейского университета в Санкт-Петербурге, а также из зарубежья.
Был среди приглашенных даже уникальный специалист по женскому обрезанию. Как же без него? С одной стороны, модная тема для прорывающейся «в мировую повестку» Тюмени. С другой — опасный вброс «жареной» информации в региональное пространство, где исторически большой частью населения являются мусульмане.
Ученые, составившие после отбора цвет школы, характеризовались в основном следующим образом: «Даскин Драм — художник, актер и междисциплинарный исследователь. Совмещает научные изыскания с профессиональной реализацией в кросскультурном и межкультурном ключе. В своем исследовании он постигает границы отдельных дисциплин, практики и идеи — и все это с целью углублять исследование, разрабатывать новые стратегии и отыскивать новые пути познания. Его научная деятельность находится на границе театрального выступления как исследовательской деятельности, арт-практик, культурной антропологии, науки и технологии, экологической критики и исследований коренных народов. Даскин интересуется междисциплинарными взаимодействиями в сфере истории нефти, технологий и культуры; политики в отношении коренных народов и правовых систем; политики в отношении глобального потепления; китайской экологической мысли и экологических практик. Одновременный интерес Даскина как к проблемам нефтяного комплекса, так и к правовому регулированию вопросов коренного населения вызван необходимостью изучать экологические отношения между антропогенными и неантропогенными факторами, включая технологические отношения». Ученый ставит вопрос: «Как спекулятивные способности и витальность машин изменяют современный взгляд на способы производства?» Даскин стремится постичь то, как этика и деонтическая логика регулируются под влиянием материальной сферы, в которой происходит субстантивация нечеловеческого и «экстрачеловеческого» факторов. Даскин готов внести вклад в региональные исследования Сибири и Центральной Азии, а также развивающихся отношений указанных регионов с Китаем и Юго-Восточной Азией. Ученый видит пути взаимодействия в компаративных исследованиях в области производства знаний. Он готов поделиться своим методом «практики-как-исследования», театральными приемами в науке и методами изучения коренного населения. Помимо всего вышеназванного в сферу интересов Даскина входят аниме, манга и другие виды графического искусства и сторителлинга».
Такая же примерно характеристика была дана школой и другим «светилам» мировой науки и образования.
Когда я прочитала данные описания, у меня возник естественный вопрос: зачем тюменскому вузу другие преподаватели и ученые, если большинство их можно заменить, например, одним Даскиным?
В журнале «Университет и регион» за октябрь 2017 г. помещена статья Д. Даскина, где он рассказывает о том, как в конце 70-х, в возрасте с 17 до 19 лет учился в интердисциплинарной школе в США. Занятия в данной школе могли вести одновременно сразу три профессора, например: физик, литературовед и океанолог. Учась мыслить синтетически, студенты могли выбрать предметом своего исследования торговлю, но изучать ее сквозь призму физики, литературоведения и океанологии.
С уважением относясь к данному актеру, художнику и ученому, который защитил в 2017 году степень PhD, должна отметить, что синтетическое обучение, возможно, дало свои плоды. В конце своей статьи Даскин охарактеризовал западносибирскую Тюмень в качестве города, похожего на Китай[109].
Иногда, даже не прибегая к специальному исследованию, чиновники от образования считают, что отечественные преподаватели и ученые на порядок слабее западных. Вот как описывает коллега некоторые доклады научной конференции, проходившей в Перми в ноябре 2018 г. Среди ряда серьезных и содержательных докладов были и такие: «Слушали сегодня художника-профессора Адама Брауна из США. Он вышел в серебряных штанах и рассказал про алхимический биореактор. Адам Браун воздействует на бактерии. Одни бактерии у него повышали концентрацию хлорида золота, а затем из этого каким-то хитрым алхимическим путём получалось немножко золота. В проекте “Чудеса по требованию” бактерии, внедрённые в хлеб, начинали вызывать его “кровоточение”. По мнению Адама Брауна, технобиология разрушает совершенно картезианские координаты. Адам Браун поставил вопрос ребром: какую природу имеет жизнь — механическую или витальную? Но как он сам отвечает на этот вопрос, я так и не понял. Потом был Мортон Сондергаард из Дании, который сказал, что изучает постчеловеческую жизнь. Он показывал отрывки из фильма про старушку-композитора (92 года), у неё деменция, она всё забыла, но иногда из этого состояния она вдруг проваливается ненадолго в состояние осознанности. Память — что это такое? — так спрашивал Мортон Сондергаард и, по-моему, ничего определённого не ответил…»[110].
Данное явление, которое явственно прозвучало на конференции и насаждается в ТюмГУ, называется «культом карго», или мечтой о «дарах небесных», которые должны прилететь в российское образование и науку откуда-то извне, без всяких собственных усилий и труда.
С помощью денег и грантов, выделяемых для зарубежных ученых, в стране решили исправить положение с образованием и наукой. Однако в результате в вузах оказалось немало авантюристов, конкурирующих с реальными учеными и преподавателями, зачастую не в пользу последних.
Безусловно, что среди западных специалистов, приглашаемых сегодня в вузы, есть талантливые люди, тем не менее ученые, приезжающие с разовыми лекциями, нацелены в большинстве на решение собственных вопросов и проблем. В то, что посредством разовых лекций тюменский университет мгновенно окажется в лидерах «мировой исследовательской повестки», верится с трудом. «Заграница нам поможет! Запад с нами!» — слова из известного произведения бессмертных И. Ильфа и Е. Петрова.
За короткое время существования тюменской ШПИ ее студенты посетили выставку биеннале в Екатеринбурге, несколько раз съездили в Санкт-Петербург. Весной 2017 г. на встрече с родителями руководителю данной школы были заданы вопросы: «Чему конкретно будут учить студентов в ШПИ?» «Всему», — последовал «научный» ответ. «Какие специальности приобретут выпускники после окончания ШПИ?» — «Все специальности», — отвечал руководитель.
Возникает вопрос: откуда у подобных школ такая самостоятельность в обучении студентов? Авантюра это или согласие государства на проведение новой образовательной политики, когда вместо обязательных учебных программ студенты получают, может быть, интересную, но постороннюю информацию?
Рассматривая роль ШПИ в Тюменском университете, можно поставить ряд вопросов. Кто реально и чему учит студентов в данной школе? Актуальны ли направления, развиваемые ШПИ, для жизни страны и региона? Каких профессионалов выпустит данная школа на региональный и российский рынки труда? Кто и когда будет делать замеры? Норма или аномалия люди, глобально трансформирующие рынок труда в стране и регионе?
Что же можно сегодня сказать об исследовательских темах данной Школы? Реальных научных тем школа, разумеется, не выдвинула. «Мировая исследовательская повестка», помахав хвостом, как синяя птица, умчалась в в даль. Актуальные для прессы сюжеты — это одно, а наука — это другое. Науку заменяют псевдонаукой, когда «жареные факты» в СМИ и рассуждения о кино и сексе ставятся в ряд с серьезными исследованиями.
Отмечу, что в настоящее время в интернете масса критических статей о ШПИ, написанных как зарубежными и российскими преподавателями, так и студентами, но Школа перспективных исследований продолжает обучать региональных студентов.

Менеджеры и «прорывы в науке»
Побывали в университете и идейные вдохновители «Программы 5-100». Один из авторов проекта 5-100 постоянно приезжал в Тюмень, в ТюмГУ и другие вузы города, где учил регионалов, как нужно совершать «научные прорывы» и побеждать в рейтингах, зарабатывая при этом хорошие деньги. Внешне он был элегантен, строен, моложав, красиво и хорошо говорил, пользовался славой ученого, менеджера и одновременно хорошего спортсмена. Некоторые коллеги смотрели на него как на греческого полубога.
С регионалами вдохновитель реформ был внешне приветлив, однако разговаривал свысока, держа их на расстоянии. Вспоминаются стихи Э. Асадова: «Танин взгляд был чем-то вроде лорда: не смеялся он и не страдал, а при встрече холодно и гордо словно б вам два пальца подавал».
Мне приходилось много встречаться с реальными учеными, знать и видеть людей, занятых разнообразными исследовательскими проблемами, часто совершенно не заботящихся о своем внешнем виде, нередко живущих в захламленных маленьких неудобных квартирах со свисающими со стен обоями. Однако главным богатством их жизни всегда были наука и книги. Глаза этих людей светились поиском новых идей, решением неразгаданных прежде задач, постановкой непонятных другим экспериментов.
Какая же тут элегантность, приверженность к красивой жизни, к деньгам? Реальные ученые — это аскеты, посвятившие себя большой науке. Наука же редко красит человека.
С моей точки зрения, менеджер, даже способный и «эффективный», сделать прорыва в науке не может. Можно привести в пример множество мировых и российских организаций, которые погибли из-за ограниченности их менеджеров. Правду об этом можно почерпнуть из таких социологических качественных источников, как рассказы рядовых сотрудников. Характерной же чертой российских менеджеров является размывание ответственности. Показывать бурную деятельность и при этом совершенно устраняться от каких бы то ни было ее последствий. Чтобы никто и никогда не мог найти виновника. Вот и все инновации.
Научными школами и, соответственно, прорывами могут руководить только ученые. Об этом нам говорит вся история мировой науки. Только ученому подвластно создание новых научных идей. На что же способен менеджер? В основном на рекламу. А что же такое реклама? Как говорил философ Ю.М. Федоров (реально сделавший прорыв в мировую науку в работе «Сумма антропологии»), иногда человек начинает воображать себя рекламой Бога. Наука делается группами ученых, а открытия в ней совершают талантливые одиночки. Так было всегда.

«Потемкинские деревни»
Преподаватели вуза поставлены в сложные условия. Возрастают требования к публикационной активности, а вместе с ними увеличивается и учебная нагрузка при практически замороженной зарплате. Российский ученый находится между Сциллой и Харибдой: с одной стороны, от него требуют обязательных публикаций в престижных научных журналах (Scopus и Web of Science), а с другой — ему совершенно некогда писать необходимые научные работы.
Публикации в престижных научных журналах — сложная задача. Для этого нужны серьезные научные исследования, база для экспериментов. Кроме того, в российских журналах, входящих в Scopus и Web of Science, где берут статьи на русском языке, большие очереди. Вот и получается, что миллиарды рублей, выделенные на проект 5-100, оказываются в «мусорных журналах», которые зарабатывают на ученых, публикуя статьи за плату и в короткие сроки
Что в этой ситуации делать университету? Конечно, он нашел выход, совершенно по-российски. Начал строить «потемкинские деревни». Приглашает для разнообразных отчетов маститых ученых, которые имеют высокие рейтинги в системе цитирования, однако не имеют отношения к образованию. «Развивает» научные направления, о в которых до вступления в рейтинги и понятия не имел. Так, в ТюмГУ неожиданно для окружающих как из-под земли выросли новые научные проекты: Школа перспективных исследований ТюмГУ, привлекающая «лучших преподавателей» со всего мира, «Лаборатория культурных трендов», Политехническая школа, в рамках которой совместно с ПАО «Газпромнефть» реализуется магистерская программа «Концептуальный инжиниринг месторождений нефти и газа», Международный институт криологии и криософии, экспертный центр России в области сельскохозяйственной, лесной и почвенной акарологии… Появилась «Школа экологии и сельскохозяйственной биологии — Х-Bio» и ряд других.
«Потемкинские деревни» — называют подобные инициативы преподаватели.

«Вузам региональные ученые и преподаватели не нужны»
Каждые полгода в высшей школе меняются правила игры. Кто виноват и что делать? — основные вопросы вузовской повседневности.
У меня состоялся разговор с директором финансово-экономического института, из которого выяснилось, что сегодняшним вузам традиционно работающие в них профессора с большим количеством научных трудов, в первую очередь по родному региону (учебников, монографий, статей), больше не нужны. В первую очередь не нужны гуманитарии: философы, социологи, историки, экономисты. Вузам нужны иностранные ученые, которые занимают высокие места в рейтингах, а также те преподаватели, кто за минимальную оплату будет «носить бумажки». От профессоров же вузам нужны в основном гранты. Ну а если уж статьи — то только связанные с «мировой повесткой», только в базах Скопус, только в тех журналах, которые одобрила Высшая школа экономики.
«Вот вы, профессора, книги пишете для того, чтобы самих себя “прославлять”», — излагала мне свои аргументы представительница «эффективного менеджмента» вуза, обучавшаяся реформированию даже… в Сингапуре. «Что же мы можем у вас продать?» — вопрошала она меня. Говорить ей о том, что институт дистанционного образования из года в год продает студентам мои работы, я не стала. Директор в поисках кандидатуры для «оптимизации» старательно искала то, чего у меня не хватает.
Посмотрев внимательно на работы, написанные данным представителем «прорыва в мировое образовательное пространство» (вернее, не написанные, а, скорее всего, подписанные ею, так как большинство сегодняшних вузовских «эффективных менеджеров» хотя и работают по совместительству в качестве профессоров и доцентов, однако сами ничего почти не пишут, а только подписывают чужие произведения), я удивилась не только низкой научной культуре данных работ, но и тому, как человек, в основном способный лишь к «переносу бумажек», оказался во главе вузовского образовательного реформирования.
Впрочем, чему я удивлялась… Россия остаётся единственной страной в мире, где университеты сокращают способных преподавателей и ученых, где с преподавателями и учеными из провинции не считаются, обвиняя их в «непонимании современности» и превращая в маргиналов. К сожалению, в Тюменском университете хорошо отлажена система уничтожения профессионального и творческого начала. Грубо исключаются из созидательного труда преподаватели, учёные, квалифицированные специалисты, медики, методисты, библиотекари — работники университета, много лет державшие его на плаву, на запасе прочности которых работал вуз. Под лозунгом возрастного ценза выбрасывается и увольняется старшее поколение, гораздо более образованное и квалифицированное, чем среднее и младшее, и тем самым нарушается связь времен.
За последнее время из вуза ушли и продолжают уходить наиболее перспективные и талантливые преподаватели и ученые, ряд из которых могли бы составить гордость региональной и отечественной науки. Приведу лишь некоторые примеры: доцент Н.Р. Москвина, сделавшая социологический анализ нищенства в регионе и современной России; профессор М.Н. Ересько, написавшая уникальную монографию, посвященную языку религии как символу и опыту онтосемантического анализа (именно с такими глубинными социолингвистическими исследованиями российские ученые одержали уверенную победу в 5-100); талантливые ученые философы и обществоведы — профессор А.В. Павлов, занимающийся изучением переходной межцивилизационной эпохи; Н.И. Пачежерцев, изучающий историко-религиозную культуру региона, и многие другие (юристы, математики, физики, географы, биологи, историки). Вся королевская рать… Люди, получившие лучшее образование, честно и собственным трудом сделавшие ряд действительно нужных стране и региону научных работ. Не нужна вузу на данном этапе оказалась и я, несмотря на исследования, посвященные хозяйственным практикам, культуре и повседневности региона и страны.
Говоря об исключении из Тюменского университета реальных региональных ученых, следует сказать, что еще великий П. Сорокин писал: «Из всех связей, которые соединяют людей между собой, связи по местности являются самыми сильными. Одно и тоже местожительство порождает в людях общность стремлений и интересов»[111]. Когда грубо попирается и выкидывается научный потенциал нескольких поколений, это не только трагедия Тюменского университета, а трагедия региона и страны в целом. С людьми, в свое время получившими лучшее образование, честно и своим трудом сделавшими ряд действительно нужных стране и региону научных работ, уходит будущее. А дивиденды стригут заезжие «гастролеры» и совместно с менеджерами «вытирают ноги» о тех, кто еще остался.

Лев Манович
Пригласили в университет работать Л. Мановича, как его охарактеризовали, одного из ведущих мировых теоретиков цифровой культуры, создателя теории культурной аналитики, главу лаборатории Cultural Analytics Lab при университете Калифорнии (Сан-Диего).
Об Урале и Сибири он отозвался хорошо, отметил, что за последние несколько лет среди всех его опытов в разных странах особенно выделяются небольшие российские города, такие как Екатеринбург, Красноярск, Тюмень. Что в этих городах он получал лучшие вопросы после его лекций… Что в этих городах есть ощущение энергии, целеустремленности, открытости к экспериментам. Люди в таких местах знают, как слушать и обращать внимание на детали того, что говорит ученый. В крупных же городах, таких как Москва или Нью-Йорк, происходит очень много событий, и внимание людей зачастую значительно «более мелкое».
А вот о нравах в Тюменском университете он отзывается как о «лжи, полулжи и правде», которые в нем сегодня так перемешаны. И еще: «Я работал, читал лекции и проводил семинары в сотнях университетах десятков стран в моей жизни. Этот Тюменский государственный университет с точки зрения управления и рабочей культуры является чем-то другим. Это не университет…»[112].
Интересный отзыв яркого представителя «мировой исследовательской повестки»!

Желают знать, что будет
Просвещенный университетский народ, по слухам, сбегал даже к известной тюменской гадалке. «Что будет с университетом в дальнейшем?» — вопрошали коллеги предсказательницу. «Развалят вуз полностью! — ответствовала гадалка. — Однако через некоторое время университет начнут восстанавливать и постепенно восстановят». В каком виде восстановят? Сложное предсказание!

«Работникам университета запрещается говорить плохо о ТюмГУ и его руководителях
»
Эффективный контракт, который обязывают подписывать работников вуза, строго предупреждает: «Работникам университета запрещается говорить плохо о ТюмГУ и его руководителях».
Как выпускница Тюменского государственного университета, конечно, я скажу о родном вузе хорошо. Его как Тюменский педагогический институт в свое время закончил мой отец — участник Отечественной войны, заслуженный работник МВД России. Моя мать, всю жизнь проработавшая сначала в пединституте, а затем в университете, являлась почетным работником ТюмГУ, отличником народного просвещения. Тюменский университет закончила моя сестра — преподаватель крупного вуза в Санкт-Петербурге. ТюмГУ с отличием закончила и я, однако «инбредом» не являюсь, т. к. после окончания вуза много лет работала в Тюменском индустриальном институте, затем нефтегазовом университете. Моя семья — это династия ТюмГУ, которую вырастил Тюменский университет и которая в течение ряда лет старалась честно трудиться, в том числе и для его процветания. Я люблю свой родной вуз, и мне больно от того, какую ломку высшего образования, называемую реформами, вижу на примере Тюменского государственного университета.
Об этике же подобных контрактов могу сказать следующее: в настоящее время интенсивно идет процесс внедрения корпоративных этических норм в образовательные организации. Хотя нередко мы видим примеры полного несоответствия корпоративной морали и морали общечеловеческой. Корпоративная этика в университетах не должна подменять нравственные ценности: справедливость, достоинство, свободу, солидарность, доверие и другие, составляющие основу российской идентичности и культуры.

О конкуренции и соревновании
Ряд преподавателей и ученых нашего вуза начали работать над темой госзаказа о конкуренции (в первую очередь, среди молодежи). Основная идея — теперь все студенты, преподаватели, ученые должны за свое место не соревноваться, как раньше, а конкурировать. По виду движения к цели конкуренция — это столкновение, а соревнование — независимое, параллельное движение к ней. Отмечу, что конкуренция на внутреннем языке российских организаций нередко связана с интригами, подсиживанием, ложными обвинениями, а в целом с вопиющей нечестностью.
В результате конкуренции нередко наиболее успешными «учеными» в университетах стали не творческие личности, а конъюнктурщики, входящие в правильные «околонаучные тусовки». В научных коллективах запустили процесс отрицательного отбора.
Условия «вузовских игр» резко поменялись, и для реально способных преподавателей и ученых бесполезно искать виноватых. В происходящем в образовательной сфере отчасти виноваты и мы сами — в том числе потому, что защищали в советах диссертации, мягко говоря, бездарей и авантюристов.
Руководительница отдела по персоналу свысока бросила мне, что вуз — это не «социальная организация» (хотя и защитила кандидатскую диссертацию по социологии). Она же стала называть преподавателей «исполнителями услуг», а студентов — «клиентами».
«Майские указы» и прочие «оптимизации» обострили конкуренцию: почти половина сильных преподавателей вузов была уволена, а другой повысили аудиторную нагрузку до чудовищных размеров.

Что говорят о содержании реформы преподаватели и сотрудники вуза
Единицам реформа нравилась. Всегда есть те, кто хотел бы половить рыбку в мутной воде. Однако большинство ученых и преподавателей оценивали реформу 5-100 негативно (как и в большинстве вузов страны). Вот, например, что говорили коллеги о преобразованиях в Тюменском университете (качественные данные взяты с сайтов интернета и из личных бесед автора с работниками ТюмГУ):
«Ученые вуза обвиняются в провинциальности, косности и инертности. Безнравственными методами ряд из них заставляют покинуть вуз. В первую очередь это проделывают с высококвалифицированными кадрами с многолетним педагогическим опытом».
«Такое ощущение, что поставлена цель — уничтожить те кадры, которые знают, что такое хорошее высшее образование, которые учились, а кто-то и работал в нормальной системе. Чтоб не было памяти, традиций, специалистов на выходе из системы. А потом быстренько наберем вчерашних бакалавриков, а где дыр не заделаем — устроим дистанционку…».
«Кто решил, что ТюмГУ не нужны региональные исследования и ученые? Какую экономику мы собираемся развивать? Для каких стран мы выпускаем студентов?».
«Индивидуальные образовательные траектории внедряются в обучение студентов стихийно. Кто выплывет, тот и выплывет… Правил нет. Нужны ли стране и региону малообразованные и необразованные специалисты? Кто является заказчиком на окончивших вуз “неучей”? В чьих интересах их нужно выпустить на рынки труда региона и страны?».
«Отмечается рост “псевдопреподавателей” в вузе».
«За содержание предметов (истории, философии, физики, химии, биологии и др.) отвечают теперь не преподаватели, а вузовские недоучки-менеджеры, которые учат специалистов, как надо преподавать данные дисциплины. Содержательная часть предметов определяется в вузе теперь не профессиональным, а скорее “профанным” способом».
«Организаторы реформ в университете работают некачественно, не справляются с ими же поставленными задачами: не могут организовать учебный процесс, позаботиться о наличии необходимых студентам аудиторий, грамотно выстроить расписание. Студенты этим очень недовольны».
«Произошло увеличение нагрузки до объемов, когда преподаватель физически не может справиться с предъявляемыми со стороны менеджеров требованиями».
«Почему и зачем вузовские реформаторы уничтожили студенческие группы? Студенческая группа в университете — важная ступень социализации. В настоящее время студенты сумбурно или, как говорят реформаторы, “рандомно” ходят на каждый предмет, каждый раз в новом составе. Какую цель преследовали реформаторы, смешав вместе “физиков и лириков”? Что дает образованию данный “стадный принцип”, используемый сегодня в вузе?»
«Как случилось, что ученых ТюмГУ, ранее уважаемых и талантливых профессионалов, которые, работая в университете, заботились о собственной достойной репутации, также как и о репутации вуза, вносили посильный вклад в развитие регионального образования и науки, лишив прошлых заслуг, превратили в маргиналов?»
«В прошлом интеллектуальную элиту обычно уничтожали те, кто хотел ослабить страну перед геополитическим противником».
«Коррозия захватила университет и изнутри. Преподаватели ряда кафедр вуза, желая заработать, расхватывают учебную нагрузку, совершенно не вникая в то, могут ли они реально подготовить данный курс, читают все подряд, не думая о студентах. От их дилетантизма страдает качество образования, и без того очень низкое».
«Страх сегодня царит в большинстве учебных заведений страны… В страхе потерять место многие готовы выполнить любое указание сверху, испытать любое унижение».
«Разрушение образования продолжалось всю перестройку, а в настоящее время достигло своего апогея, и когда говорят об образованных людях, то это действительно очень тонкий слой общества. Обновления этого слоя почти не происходит».
«Вузовский язык, обогащенный новым словарем, постепенно превращается в птичий. Так, появились “коры” — обязательные дисциплины; “мейджеры” — специальные дисциплины; “майнеры” — длинные курсы по выбору; “элективы” — короткие курсы по выбору; “бади” — студенты-наставники, помогающие иностранным учащимся, и др.».
«Закономерный результат налицо — катастрофа в образовании… Образование превращается в полную профанацию…».
«Необходимо обсуждение причин катастрофы в преподавательских коллективах и разработка в них мер по улучшению ситуации, привлечение к ответственности разработчиков и организаторов преступных реформ и радикальная перемена образовательной политики в стране… в обозримой перспективе ничего хорошего в этой сфере ожидать не приходится…».
«В целом в реформе, проводимой в ТюмГУ, отсутствуют понятные коллективу стратегические цели, задачи, результаты, которым подчиняется образовательная политика университета. Где мы и с кем мы? Вот важные вопросы, на которые, в первую очередь, должна ответить администрация вуза».
Выражения, которые мне встретились в литературе о современных вузах: «В университеты пришло поколение преподавателей, “недостаточно обученных”».
«В России в вузах возможно любое беззаконие, оформленное голосованием “ягнят”».
«Объявляется конкурс частушек и стихов на использование слов: компетенция, хирш, стартап, инновация, креативный, нанотехнология, ФОСы, ФГОСы, вузовские топ-менеджеры, софт-скилз, коворкинг, диджитализация и др.».

О результатах реформ в области образования
Существуют основные фундаментальные принципы проведения реформ, к которым относятся: неэффективность радикализма; умение строить цепочки промежуточных институтов, которые соединяют действующие институты с наиболее передовыми; стремление, чтобы преобразования на начальных этапах выглядели привлекательными, давали возможность корректировки реформы; ориентация в первую очередь на образцы, характерные для более передовых стран, когда они находились на аналогичной стадии развития; налаживание работы новых институтов при необходимом сохранении старых и др.[113]
На практике же реформы в области образования упираются во множество заблуждений, малоквалифицированных администраторов, неумение считать издержки, своекорыстные и/или политические цели, а также «чистой воды» вредительство.
К настоящему времени на ряде кафедр вуза просто некому стало преподавать. В дефиците химики, физики, математики и др.
В стране происходит перезагрузка модели образования. Тем не менее ряду преподавателей и ученых совершенно ясно, что под видом модернизации в вузы страны внедряются деструктивные новообразования, в большинстве лишь имитирующие западные. Псевдомодернизационные преобразования вызывают у ряда сотрудников вуза отторжение, вызванное как неэтичностью действий реформаторов, так и ощущением необратимости последствий для образовательной системы региона и страны в целом. Безопасно ли это? Публичен ли подобный эксперимент, каковы его цели, задачи, результаты? Не ведет ли он к потере суверенитета в области образования и подготовки кадров, что является стержнем национальной безопасности страны?
Амбициозный проект 5-100 в результате был провален[114]. Причем провал проекта был полностью очевиден. Ни один из вузов, участвовавших в «Программе 5-100», не смог попасть в топ-100 ведущих университетских рейтингов. Минобрнауки гонялось за высокими рейтингами вместо того, чтобы повышать качество образования, и не преуспело. Если смотреть рейтинги, на которые равнялись инициаторы «Программы 5-100», то положительные результаты, конечно, были. Однако никакого значения для развития образования проект 5-100 не имел. Вместо поднятия образовательной планки средства были потрачены на пустые, никому не нужные рейтинги. Тем не менее «Программа 5-100» привела к усилению мер жесткой экономии в высшем образовании, а также к увеличению махинаций в образовательной сфере.
«Несмотря на то что ни один из вузов проекта 5-100 не вошел в первую сотню международных институциональных рейтингов, в период с 2016 по 2020 год большинство участников показывали положительную динамику хотя бы в одном из них. В числе вузов-лидеров, которые улучшили свои позиции в двух или сразу трех рейтингах, — МИСиС, МФТИ, ВШЭ и СПбПУ. Антилидеры, по версии Счетной палаты, т. е. вузы, которые либо не вошли в международный институциональный рейтинг, либо вошли в него с места выше 1 тыс., — Балтийский федеральный университет, Сеченовский университет и Тюменский государственный университет»[115], — таковы выводы Счетной палаты, проводившей анализ эффективности господдержки отечественных университетов в рамках проекта.
С моей точки зрения, на данном этапе особенно актуальна идея, изложенная в статье тюменских авторов: «“Программа 5-100”: какой ТюмГУ мы оставим потомкам?», в которой говорится о будущем Тюменского университета после окончания проекта[116].
«Шумим, братцы, шумим…»
Начало 2021 года. Интернет-заголовок: «ТюмГУ стабильно улучшает позиции в мировом рейтинге». Опубликован рейтинг высших учебных заведений Webometrics Ranking of World Universities. Он оценивает представленность университетов в глобальном интернет-пространстве. Сегодня региональный вуз — на 2123 строчке из 31000 возможных…
Вчера для вузов были важны образование, воспитание и наука, а сегодня — рейтинги, реклама и пиар…
Складывается впечатление, что российское образование в ближайшие годы ждут деградация и спад.

«Символ новых усилий»
Полученные от государства деньги администрация ТюмГУ, поднаторевшая на сколковских занятиях, решила потратить с умом. Уже давно ей (администрации) не давала покоя древнерусская ладья, которая с давних времен являлась логотипом университета, показывая связь освоения Сибири с развитием в ней образования. Ладья, включенная в герб Тюмени, венчала также и шпили ряда университетских зданий. Прицеливаясь к изменениям, патриотичные младореформаторы изрядно покрутили ладьи на университетских шпилях. Нос ладьи смотрел то в сторону Запада, то в сторону Востока, то на стоящую рядом церковь Михаила Архангела, то мимо… Однако этого креативной университетской администрации показалось мало, и она решила заказать логотип университета известной московской студии Артемия Лебедева. Обсуждали новый логотип несколько месяцев, привлекли множество студентов, забросив все остальные дела. Принимали логотип торжественно на ученом совете вуза.
Новый логотип, потеснивший ладью, выглядел как большая буква Т, скрещенная с единицей (суть — они везде и во всем первые). Однако, то ли из-за данного «скрещивания», то ли из-за непрямого разворота буквы Т, она значительно больше стала походить на другую букву — букву Г. «Символ новых усилий», — так назвал данную букву дизайнер Артемий Лебедев.
Директор одного из институтов ТюмГУ (недавно очутившийся у руля), расхваливая логотип, горячо говорил о том, что с таким логотипом уже можно смело выходить на международный уровень, а также и в киберпространство. Отметил также, что с таким знаком ему теперь ходить «не стремно» (намекая, видимо, что древнесибирский символ выглядит, в его глазах, «стремным». Зачем тогда приехал в город с ладьей на гербе?).
Неожиданно для администрации новый логотип очень не понравился студентам, они сатирически высмеяли его в мемах (ироничных рисунках) и даже устроили конкурс мемов, пригласив поучаствовать в конкурсе и преподавателей. Многие рисунки были очень смешными. Победил мем, изображавший новый символ в виде дешевой одноразовой безопасной бритвы, да еще и повернутой так, что она смотрелась как обе буквы Т и Г сразу.
Студенты просили, а некоторые даже потребовали вернуть ладью назад, на что администрация, успокаивая молодое поколение, пообещала сделать ладью талисманом вуза, т. е. магическим символом, назначение которого, согласно суеверным представлениям, — приносить удачу. В результате получилось, что просвещенный вуз, нацелившийся на трансформацию образовательного пространства согласно западному варианту, далеко и навсегда ушедший от старых традиций и почвы в инновационное будущее, незаметно для себя вновь скатился в древнейшее дохристианское язычество.

Сказка о Золушке (в постановке университета)
На этот раз на конкурсную комиссию вызвали значительное количество вузовских преподавателей. Среди них были биологи, химики, математики. Возглавлял комиссию эксперт, приглашенный из Высшей школы экономики. Члены комиссии представляли собой административное звено вуза. Они сидели молча, с нахмуренными лицами. Роль эксперта заключалась, видимо, в обличении преподавателей (в первую очередь профессоров вуза) в ничегонеделании. Обвиняя преподавателей и ученых в отсутствии статей в первом квартиле журнала «Скопус», «нерелевантности их исследований и разработок “мировой исследовательской повестке”», а также «в наличии объективных причин» (возраста 55–60 лет), по мнению администрации вуза, говорящих о «прохождении пика научной продуктивности», конкурсные комиссии университета полностью принижают значение регионалов для образования и науки.
У одного эксперт не находил статей в журналах «Скопус», у другого находил, но статьи оказывались не про то или «скопусы» не годились (требовалось публиковать статьи только в журналах, указанных вузом). У третьего и статьи были, и «скопусы» такие как надо, но сам уже староват. Кто-то из проходящих конкурс покритиковал начальство, о ком-то неважно отозвались «клиенты» (студенты вуза), кого-то в силу личных причин или нехватки учебной нагрузки просили убрать с кафедры «коллеги». В целом все проходившие конкурсную комиссию были в пух и прах раскритикованы и чувствовали себя в большинстве униженными.
В результате часть преподавателей ушли из вуза сами, часть, причем наиболее грамотных заменили на сиюминутно подвернувшихся людей; у части преподавателей, проходивших вузовский конкурс, «сняли звездочку», т. е. понизили в должности и окладе, и они вынуждены были с этим согласиться (честно писали и защищали диссертации, старательно учили студентов… но жить как-то и на что-то надо); тех же, кто с понижением не согласился, уволили. А оставшихся оставили работать в вузе на три месяца, иногда на год, дав им, в первую очередь профессорам, на это время ответственное задание — написать по три статьи в журналах, входящих в Scopus или в Web on Science, но только в тех, которые входят в первый квартиль, а также в свободное от вузовских занятий время заполнить по заявке на получение гранта.
Отмечу, что, с моей точки зрения, данная ситуация означает то, что большинство представителей вузовской кадровой комиссии, демонстрируя поверхностность оценок работы ученого и «липовую связь» между качеством научной работы и рейтингом издания, в котором она была опубликована, сами самостоятельно никогда и ничего не писали и даже не представляют, как это делается. Иначе они бы понимали, что химикам, математикам и биологам, а также всем, кому они дали «руководящие задания», прежде чем написать статью, надо сделать лабораторные исследования, провести эксперименты, построить модели и, наконец, просто серьезно подумать, чтобы не забивать исследовательские журналы и без того расплодившимся там околонаучным хламом.
Серьезные научные статьи в вузе учат писать люди, которые сами их писать не умеют и научить ничему не могут.
Возможностей же для проведения экспериментов, необходимой аппаратуры, техники, не говоря уже о помощи в опубликовании статей в искомых журналах, вуз преподавателям, разумеется, не представил.
Несмотря на то что научный и педагогический продукт может быть оценен только квалифицированным экспертным анализом и реальными подтверждениями значимости этих научных достижений в будущем, как с точки зрения нового шага в познании, так и с точки зрения прикладного значения данных знаний, члены кадровых комиссий ТюмГУ, оценивая профессионалов с позиции разнообразных рейтингов, об этом совершенно не думали.
«Сказка о Золушке в постановке ТюмГУ! — сказала я, услышав о невыполнимых заданиях, данных вузовским преподавателям на продуманно короткий срок. — Разделите-ка, уважаемые сотрудники университета, за ночь большую кучу перемешанных вместе злаков на гречку, просо и рожь!»
А вот где администрация вуза собиралась найти других преподавателей, математиков, биологов, химиков, а также всех, способных профессионально и грамотно обучать студентов. Вот это вопрос!
В ТюмГУ искренне верят, что серьезные специалисты приедут в регион из-за рубежа, на худой конец из Москвы или Санкт-Петербурга. Какая наивность! Известно, что всю историю страны крупные города России, в первую очередь Москва, а также и западные страны, наоборот, «вымывали» таланты из российской глубинки. Пренебрежение учеными региона ведет к исчерпанию научной культуры в России. «Что имеем — не храним, а потерявши — плачем», — известное выражение. Что касается Тюмени и тюменского университета, то других, более перспективных ученых и преподавателей, несмотря на все старанья вузовской управленческой команды, ориентированной на «внедрение лучших международных практик привлечения персонала», здесь, разумеется, не появится.
Восстановить утраченное в результате безжалостного эксперимента над Тюменским университетом, как и над другими вузами страны, невозможно. Нужны десятилетия или даже столетия.

Образование и коронавирус
Коронавирус усугубил кризис образования. Образование не смогло адекватно ответить на новые условия. Закрытие учебных заведений, перевод вузов на дистанционное образование в стране и регионе привели к торможению и приостановке и образовательных процессов.

«Я надеюсь
…»
«Иных уж нет, а те далече…». А я, как и другие преподаватели и ученые, продолжаю надеяться… У В. Токаревой есть рассказ «Я надеюсь». Казалось бы, всю жизнь человек прожил, бесполезно надеясь, и надеяться уже не на что и не на кого, а он все равно продолжает упорно надеяться.
Наше поколение получило образование в других условиях. У нас не было интернета, мы читали книги и больше знали. Хотя по сравнению с поколением шестидесятников мы уже были слабее образованы. Изменилось время… «Сейчас идёт большое падение. Поколение, которое пришло сейчас, считает, что оно лучше всех всё умеет, всё знает, хотя при этом ничего не умеет и ничего не знает, да ещё и не желает учиться. Оно вообще не желает ничего, кроме собственного благополучия»[117], — пишет Н. Цискаридзе, и я считаю, что он прав.
Но, если мы отдадим образование, воспитание и науку на откуп алчным менеджерам, мы будущее страны окончательно потеряем.
В настоящее время в стране и ее регионах возникают новые идеи. Их смысл в создании научно-образовательных центров нового формата. То, что наши соотечественники умеют делать хорошо, — это перестраиваться, укрупняться, перекраиваться и др. Однако возникает главный вопрос — что дадут данные центры региону и стране? Кто будет заниматься здесь серьезной наукой и реально преподавать? Тут нужны крупные ученые, с опытом научной работы, владеющие умением управлять, понимающие суть образования, его структуру, потребности.
Здесь не место современным «имитаторам» науки и образования, проникшим в российское и, к сожалению, в региональное образование. А именно:
— тем, кто с характерным для них крайним индивидуализмом и алчностью поставляет интеллектуальные услуги и реально создает образовательные и научные имитации во всех сферах вузовской жизни;
— конъюнктурщикам, входящим в «правильные околонаучные тусовки» или просто пристроившимся;
— «недостаточно обученным», т. е. слабоодаренным, несамостоятельным, воспроизводящим в большинстве «интеллектуальный мусор»;
— пишущим диссертации и статьи на продажу, а также покупающим чужие мысли и работы, выдавая их за свои;
— подменяющим реальный мир симулякрами, основанными на человеческих комплексах; с помощью различного рода манипуляций формирующим нереальный, неподлинный мир, когда личность теряет ориентиры между действительностью и фантазией, истиной и вымыслом, добром и злом;
— тем, кто, демонстрируя «преимущество отсталости», крадет идеи у американцев и топорно перелицовывает их «на совковый лад» (Т. Толстая), создавая нечто, напоминающее парадоксальное соединение модерна и архаики;
— тем, кто является не реальным ученым и преподавателем, а «игровиком», подменяющим образование тотальной «геймификацией», делающим на ней бизнес и закладывающим антинаучные принципы в руководство и организацию образования и науки;
— тем, кто является человеком «заемного текста» (А. Панарин), который всегда готов обменять реальную, живую действительность на чужой, но несущий исполнителю определенную выгоду текст;
— тем, кого правильно назвать не ученым, а «туристом», стоящим между двух культур, западной и российской, однако не вписывающимся ни в одну. Этот человек не хочет жить в своей стране, но зачастую не способен жить и на Западе. Живя в России, он во всем тяготеет к Западу, живя на Западе — страдает от комплексов и чувствует себя ненужным. Благодаря великому Ф.М. Достоевскому названное явление получило название «смердяковщины».
«Сегодня уже никто и ничто не может изменить исторический факт — Россия отстала навсегда», — пишет крупный российский ученый Я. Гилинский, называя себя не пессимистом, но реалистом[118]. Такого же мнения, к сожалению, придерживается известный нобелевский лауреат Д. Стиглиц[119].
Тем не менее, невзирая на все старания современных идеологов образования, понятия «подлинное образование» и «подлинная наука» невозможно вытравить из российской памяти и культуры, хотя такие попытки сегодня налицо. В противоположность тем, кто проматывает образовательное наследие, творческая часть преподавателей и ученых сохраняет духовные ценности и выполняет миссию их передачи другим поколениям.
Сегодня ряд реальных учителей, преподавателей и ученых страны предлагают объединиться в борьбе за восстановление подлинности и качества современного российского образования и науки.
В этой борьбе потребуется мобилизация творческого потенциала, трудолюбия, квалифицированности и инициативы. Выходить же из трясины имитации высшего образования, исключающей создателями симулякров реальных преподавателей и ученых из вузовской и социальной среды, можно только с помощью восстановления нравственного климата и опираясь на людей, достойных уважения. Важна репутационная ответственность — это ответственность за результаты деятельности в процессе функционирования и развития образовательных и научных коллективов, ответственность руководителей и сотрудников вуза за принимаемые решения, результаты управленческой и преподавательской деятельности, ответственность ученых за результаты научных поисков, их обоснованность, достоверность, новизну, самостоятельность и значимость.
Реформируя страну, общество должно обращаться к тем моделям, которые воплощают в себе «нравственный капитал», соответствуют менталитету России, особенностям ее духовности и нравственности, экономики и социальных структур. Чтобы решить проблему развития высшего образования в России, необходимы устранение духовного и нравственного вакуума, а также четкая формулировка идеологических ориентаций, национальных целей, идеалов, идентификация личности с ценностями своей культуры.
Мы также продолжаем надеяться, что какое-то случайное событие в российском социуме в соответствии с теорией самоорганизации приведет к тому, что огромный творческий и научный потенциал подлинных российских ученых и преподавателей будет востребован. И тогда это поможет стране выйти из экономического, политического, социального и нравственного тупика.



Примечания
1
Алексеев А. О наблюдающем участии и драматической социологии [Электронный ресурс]. URL: http://www.cogita.ru/a.n.-alekseev/andrei-alekseev-l/a.-alekseev.-o-nablyudayuschem-uchastii-i-dramaticheskoi-sociologii. (дата обращения: 02.02.2021).
2
Беспалова Л.Г. Тюмень. Из дальних и близких лет. Тюмень: Вектор Бук, 2001. С. 46–48.
3
Беспалова Л.Г. Тюмень. Из дальних и близких лет. Тюмень: Вектор Бук, 2001. С. 54–56.
4
Иваненко А.С. Новые прогулки по Тюмени. Тюмень: Радуга-Т, 2008. С. 54.
5
Красногвардейская «пушка»: рассказ очевидцев о взятии Саранпауля // Тюм. правда. 1986, 6 нояб.
6
Беспалова Л.Г. Тюмень. Из дальних и близких лет. Тюмень: Вектор Бук, 2001. С. 70–78.
7
Семериков В. Беспаловский лес // Тюм. правда. 1969. 7 окт.
8
Там же.
9
Беспалова Л.Г. «Мой отец был адъютантом Блюхера» // Тюм. область сегодня. 2008. 20 дек.
10
Гольдберг Р.С. А вокруг только частная собственность // Тюм. курьер. 2004. 22 янв.
11
Гольдберг Р.С. Спаси и сохрани // Тюм. курьер. 2008. 27 июня.
12
Флоренский П. Имена // Архив священника П. Флоренского. Кострома: Купина, 1993. 320 с.
13
Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии 1941–1944. Минск: Беларусь, 1965. 456 с.
14
Согласно данным Зонального государственного архива, в г. Полоцке за время существования гетто немцы истребили более 7000 человек мирного еврейского населения. Расстрелы производились за деревней Лозовка, в лесу около железнодорожного переезда. Детей, как правило, бросали живыми в ямы с расстрелянными взрослыми и заживо закапывали. К марту 1942 г. гетто перестало существовать, т. к. все евреи к этому времени уже были расстреляны.
15
Захваткин М. Лейтенант из Тюменского пехотного училища [Электронный ресурс]. URL: http://dayofwar.ru/real-mans/25-tale10.html (дата обращения: 28.12.2020).
16
Тереб Н. Михаил Зингер: «Теперь живу за всех моих родных» // Тюм. известия. 2014. 5 февр.
17
Беспалова Л. О моем однокурснике Льве Наумовиче Когане / XIII Международ. конф. «Культура, личность, общество в современном мире: методология, опыт эмпирического исследования». Памяти профессора Л.Н. Когана. Ч. I. Екатеринбург: УрГУ, 2010. С. 5–9.
18
Ткачук Л. Долгая дорога к… истине // Тюм. правда. 2002. 20 нояб.
19
В боях на танке: общественно-политическая литература / Б.Г. Беспалов // Тюм. известия. 2005, 7 мая. С. 6
20
Потапов В.Н. Мы просто были фанатами // Тюм. арена. 2006. 11–16 мая. № 18 (308).
21
«В социологии я оказалась случайно и не случайно»: интервью Бориса Докторова с Юлией Беспаловой // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2011. № 1. С. 2–11.
22
Миненко Н.А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первая половина XIX в.). Новосибирск: Наука, 1979. С. 13.
23
Абрамов Н. Город Тюмень // Тобольские губернские ведомости. 1858. № 50–52.
24
Оланьон К. Сибирь и ее экономическая будущность / пер. с фр. Санкт-Петербург, 1903. С. 98. Он же. Город Тюмень. Тюмень: СофтДизайн, 1997. 576 с.
25
Чукмалдин Н.М. Мои воспоминания: избр. произведения. Тюмень: СофтДизайн, 1997. 368 с.; Он же. Письма из Москвы. Тюмень: Мандр и Ка, 2011. 348 с.
26
Гаврилюк В.В. Тюменские социологические практики // СоцИС. 2009. № 3. С. 148–150.
27
Штомпка П. Визуальная социология. Москва: Логос, 2007. С. 74.
28
Сагатовский В. Обрыв в голубизну. Симферополь: Таврия, 1991. С. 49.
29
Грант Е. Шум вокруг одного изобретения // Тюм. известия. 2007. 30 июля [Электронный ресурс]. URL: http://old.t-i.ru/article/4460/ (дата обращения: 12.01.2021).
30
Там же.
31
Еманов А. Сибирский Сократ [Электронный ресурс]. URL: http://ww.ofedorov.ru/otec/S-15.htm (дата обращения: 12.01.2021).
32
Богомяков В. Антропологическая историософия Ю.М. Фёдорова [Электронный ресурс]. URL: http://www.hrono.ru/libris/lib_f/antrop901.php (дата обращения: 12.01.2021).
33
Фёдоров Ю.М. Сумма антропологии. Кн. 3. Новосибирск: Изд-во СО РАН, филиал «Гео», 2000. 714 с.
34
Сказанное можно полностью отнести к культуре народов сибирского Севера (ханты, манси и др.), где еще сохраняются островки гармонического сочетания мифа и магии. Это островки подлинного сочетания культуры и цивилизации. И в настоящее время у коренных народов Западной Сибири сохраняется традиционное мировоззрение, основанное на мифе. А также сохраняются традиционные виды культурной деятельности, связанные с магией. Народы Севера продолжают приносить дары, соблюдать обычаи, связанные со свадьбой, медвежьим праздником, а также заниматься традиционным охотничьим промыслом, рыболовством, оленеводством.
35
Зотов-Матвеев Н.Д. Образование и духовность. Русская линия [Электронный ресурс]. URL:http//rusk.Ru/autor.php.7dau=9347/ (дата обращения: 12.01.2021).
36
Селиванов Ф.А. Три философа и девочка [Электронный ресурс]. URL: http://allrefs.net/c1/414uh/p17/?full (дата обращения: 12.01.2021).
37
Ломакин С. «А дни, как гуси, пролетели…»: памяти Н.Д. Зотова-Матвеева посвящается // Тюм. правда. 2014. 13 февр.
38
Зотов-Матвеев Н.Д. Образование и духовность. Русская линия [Электронный ресурс]. URL:http//rusk.Ru/autor.php.7dau=9347/ (дата обращения: 12.01.2021).
39
Ломакин С. «А дни, как гуси, пролетели…»: памяти Н.Д. Зотова-Матвеева посвящается // Тюм. правда. 2014. 13 февр.
40
Откровения бактериолога Бургасова о времени и о себе [Электронный ресурс]. URL: http://eto-fake.Iivejournal.com/1206955.html) (дата обращения: 28.02.2021).
41
Обращение к себе: повседневная жизнь западносибирской семьи глазами социолога. Тюмень: Мандр и Ка, 2014. 472 с.
42
Докторов Б.З. Реклама и опросы общественного мнения в США. История зарождения. Судьбы творцов. Москва: ЦСП, 2008. С. 48.
43
Кирьянова А. Философия жизни. Как возникает картинка в голове: образы из будущего [Электронный ресурс]. URL: https://zen.yandex.ru/media/anna_kiryanova/kak-voznikaet-kartinka-v-golove-obrazy-iz-buduscego-5d58227fd11ba200adc52615 (дата обращения: 10.02.2021).
44
Алексеев А. Дневник и письмо как формы социальной коммуникации // Философские науки. 2008. № 8. С. 31–47.
45
Козлова Н. Заложники слова? // СоцИС. 1995. № 10. С. 100–109.
46
В дневниках деда курсивом выделены «прецедентные тексты», отражающие его ценности, переживаемые события, принадлежащие эпохе, времени, культуре, а также языковым структурам своего времени.
47
Цифрами Г.Д. Беспалов в юности зашифровывал женские имена и некоторые мысли.
48
Дальнейшая фраза написана цифрами, т. е. шифром.
49
Янчуковские — известная польская фамилия в г. Нижнеудинске и г. Иркутске.
50
Пигров К.С. Скриптизация бытия: явление нового субъекта // Философские науки. 2008. № 9. С. 81.
51
Иваненко А. Прогулки по Тюмени. Тюмень: Слово, 2006. С. 4–7.
52
Шелгунов Н.В. Сибирь по большой дороге // Шелгунов Н.В. Сочинения. Т. 1. Санкт-Петербург, 1871. С. 229.
53
Иваненко А.С. Вокруг Тюмени. Свердловск: Сред. — Урал. кн. изд-во, 1988; Иваненко А.С. Окрестности Тюмени. Свердловск: Сред. — Урал. кн. изд-во, 1988; Иваненко А.С. Четыре века Тюмени. Тюмень: Радуга-Т, 2004; Копылов В.Е. Окрик памяти. Книга первая. Тюмень: Слово, 2000; Копылов В.Е. Дом Игнатова — Пришвина на Госпаровской // Тюм. известия. 1998. 29 янв.; Копылов В.Е. История предпринимательства: имение Благодатное // Тюм. известия. 1997. 20 мая; Копылов В.Е. Купец Игнатов и его тюменские дома // Тюм. известия. 1998. 31 янв.; Копылов В.Е. Лучи Рентгена на Ново-Загородной улице // Тюм. правда. 1997. 18 янв.; Копылов В.Е. Народное училище купца Игнатьева на Мысу // Тюм. известия. 1994. 30 июля; Копылов В.Е. Международные и российские награды тюменских купцов // Новая гильдия. 1993. № 4. С. 7; Копылов В.Е. Текутьевская школа в Борках // Тюм. известия. 1993. 13 февр.
54
Левитов И.С. Сибирские коршуны. Санкт-Петербург, 1894.
55
[Словцов И.Я]. Письма из Тюмени претендента на должность городского головы // Литературные фантомы / сост. Ю.Л. Мандрика. Тюмень, 1997. С. 20.
56
Беспалова Л.Г. Тюмень. Из дальних и близких лет. Тюмень: Вектор Бук, 2001. С. 165–177.
57
Бауман З. Будущего не существует // Огонек. 2011. № 19. 16 мая. С. 30–32.
58
Токарева В. Просто свободный вечер. Москва: ACT, 2008. С. 13.
59
Львов Д.С. Экономика развития. Москва: Экзамен, 2002. С. 15.
60
Докторов Б. Игорь Кон: «Я чувствую себя великим человеком, который просто забыл умереть в 1989 году» // Троицкий вариант. 2011. № 11 (80), 7 июня. С. 4.
61
Каким мир станет после пандемии: прогнозы современных философов [Электронный ресурс]. URL: https://yandex.rU/turbo/snob.ru/s/entry/191734/ (дата обращения: 28.12.2020).
62
Там же.
63
Вассерман А. Пандемия ковида вызвала спад экономики, лечить который будут кровью [Электронный ресурс]. URL: https://versia.ru/pandemiya-kovida-vyzvala-spad-yekonomiki-lechit-kotoryj-budut-krovyu (дата обращения: 28.12.2020).
64
Харари Ю.Н. Мир после коронавируса [Электронный ресурс]. URL: https://konkir.ru/articles/obshchestvo/yuval-noy-harari-mir-posle-koronavirusa (дата обращения: 28.12.2020).
65
Левада Ю.А. Отцы и дети: поколенческий анализ современной России / сост. Ю. Левада, Т. Шанин. Москва: Новое лит. обозрение, 2005. С. 57.
66
Глазычев В. Глубинная Россия наших дней // Публичная лекция. Полит. ру. 2004. 16 сент.
67
Россияне назвали стариков обузой для молодежи [Электронный ресурс]. URL: https://www.mk.ru/social/2020/12/09/rossiyane-nazvali-starikov-obuzoy-dlya-molodezhi.html (дата обращения: 28.12.2020).
68
Ортега-и-Гассет X. Что такое философия. Москва: Просвещение, 1992. С. 62–63.
69
Мухина И. О «перепрошивке» человечества, или О том, что переход на новый технологический уклад — это просто уловка [Электронный ресурс]. URL:fhttps://zen.yandex.ru/media/human_resources_inform/imuhina-o-pereproshivke-chelovechestva-ili-o-tom-chto-perehod-na-novyi-tehnologicheskii-uklad-eto-prosto-ulovka-5ffdd40f625bfc732d550707 (дата обращения: 28.12.2020).
70
Данелия Г. Тостуемый пьет до дна: маленькие истории, байки кинорежиссера. Москва: ЭКСМО, 2018. С. 378–578.
71
Большинство выражений деда и матери приведены под названием «Семейная мудрость и наставления».
72
Например, редким образным языком владела бабушка моей подруги Н.М. Хлыновой, канд. хим. наук, доцента Тюменского гос. нефтегазового ун-та, — Анисья Гавриловна Шевкунова (1908–1998), которая родилась в г. Тобольске, а жила и работала в г. Тюмени.
73
Данные выражения записали Л. Беспалова, Ю. Беспалова, Н. Хлынова.
74
Собрать семейные приметы западносибирских жителей мне помогли студенты-социологи А. Герасимова и Я. Воронова.
75
Козлова Н.Н. Опыт социологического чтения «человеческих документов», или Размышления о значимости методологической рефлексии // СоцИС. 2000. № 9. С. 26.
76
Ядринцев Н.М. Сибирское хлебосольство // Вост. обозрение. 1893. 9 мая.
77
Гурджиев Г. Встречи с замечательными людьми. Москва: Летавр, 1994. С. 38–39.
78
Беспалова Л.Г. «Из песенного репертуара» Тюмени первой половины XX века»; Убьют песню — загубят душу // Беспалова Л.Г. Тюмень. Из дальних и близких лет. Тюмень: Вектор Бук, 2001. С. 85–92.
79
Полный текст данной песни, как и ряда других, см. в приложении 1.
80
Данелия Г.Н. Кошмар на цыпочках. Москва: Изд-во «Э», 2018. С. 465–466.
81
Беспалова Л.Г. Тюмень. Из дальних и близких лет. Тюмень: Вектор Бук, 2001. С. 85.
82
Пели в 1912 г. в Пойменской лесной школе (прим. в тетради Г. Д. Беспалова).
83
Пели в 1912 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
84
Пели в 1911 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
85
Пели в 5-й роте 1-го Заамурского железнодорожного полка в 1915, 1916 гг., станция Мяньдухэ Кит. — Вост. жел. дороги (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
86
Пели в 1912 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
87
Эту рыцарскую песню пела моя прапрабабушка по матери Елена.
88
Гусарские песни очень любил и хорошо пел мой дед Г.Д. Беспалов.
89
Пели в Иркутской школе прапорщиков в 1917 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
90
Пели в 1917 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
91
Пели в 1917 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
92
Пели в 1917 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
93
Пели в 1914, 1915 гг. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
94
Студенческие песни, как и сатирические, шуточные, очень любил и хорошо пел мой дед.
95
Пели в 1914 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
96
Пели в в 1910 г. в Н. Удинске (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
97
Эту песню за ее мелодичность я очень любила в детстве.
98
Пели в 1919 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
99
Пели в 1918 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
100
Пели в 1911 г. в Н. Удинске (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
101
Пели в 1919 г. (прим. в тетради Г.Д. Беспалова).
102
Приведены песенные варианты стихов.
103
Старая песня о разбойниках, которая стала революционной.
104
Бабель И.Э. Одесские рассказы [Электронный ресурс]. URL: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%91/babelj-isaak-emmanuilovich/tom-1-odesskie-rasskazi/10 (дата обращения: 8.02.2021).
105
К 2030 году должна произойти «великая перезагрузка», о которой мы узнали от руководителя Всемирного экономического форума К. Шваба.
106
Программа повышения конкурентоспособности ТюмГУ [Электронный ресурс]. URL: https://www.utmn.ru/5top100/programma (дата обращения: 2.02.2021).
107
Иглтон Т. Медленная смерть университета // Скепсис: науч. — просвет. журн. 23 окт. [Электронный ресурс]. URL: http://scepsis.net/library/id_3672.htrnl (дата обращения: 02.02.2021).
108
Выражение «нужно меняться» — лейтмотив работы К. Шваба «Великая перезагрузка», в которой говорится о полном и тотальном изменении мира, а также о связи таких понятий, как коронавирус, экономика, цивилизация, гибель демократии и образование.
109
Даскин Драм. Я верю в школу перспективных исследований… // UTMN. Университет и регион. 2017. № 3 (715). С. 31.
110
Отдал сегодня должное пермской кухне… [Электронный ресурс]. URL: https://iris-sibirica.livejournal.com/3026330.html (дата обращения: 5.02.2021).
111
Сорокин П. Система социологии: в 2 т. Т. 2: Социальная аналитика. Учение о строении сложных социальных агрегатов. Москва: Наука, 1993. С. 210.
112
Манович Л. Это не университет: американский профессор прекратил сотрудничество с ТюмГУ [Электронный ресурс]. URL: https://www.topnews.ru/ news_id_241466.html (дата обращения: 5.02.2021).
113
Полтерович В.М. Реформа РАН: экспертный анализ // Общественные науки и современность. 2014. № 1. С. 5–27.
114
В Счетной палате заявили о практическом провале госпрограммы поддержки российских вузов 5-100 [Электронный ресурс]. URL: https://www.newsru.com/russia/18feb2021/5100fail.html (дата обращения: 5.02.2021); Опубликован экспертный доклад 5-100: цена провала [Электронный ресурс]. URL: http://xn—80abkm1aeflf.xn-p1ai/%D0%B2%D0%B4%D0%В5%D0%B9%D1%81%Dl%82%D0%B2%D0%B8%D0%B8/5-100/ (дата обращения: 5.02.2021); Проект 5-100: провал или успех [Электронный ресурс]. URL: https://panor.ru/articles/proekt-5100-proval-ili-uspekh/36474.html и др. (дата обращения: 25.03.2021).
115
Российские вузы не дотянулись до мировых рейтингов [Электронный ресурс]. URL:https://www.rosbalt.ru>russia/2021/02/18/1888142.html (дата обращения: 20.04.21).
116
Программа 5—100: Какой ТюмГУ мы оставим потомкам? [Электронный ресурс]. URL: https://olgatorez.livejournal.com/45710.html (дата обращения: 5.02.2021).
117
Цискаридзе Н. Па-де-де-ние: о репертуаре театров и билетах за 15 тыс. [Электронный ресурс]. URL:https://aif.ru/culture/person/pa-de-denie_nikolay_ciskaridze_o_repertuareteatrov_i_biletah_za_15_tys (дата обращения: 05.02.2021).
118
Гилинский Я. Исключенные навсегда [Электронный ресурс]. URL: http://deviantology.spb.ru/etc/publications/Gilinsky-Iskluchennye_navsegda.pdf] (дата обращения: 01.02.2021).
119
Нобелевский лауреат: Россия отстает от развитых стран еще больше СССР [Электронный ресурс]. URL:https://rns.online/economy/Stiglits-Rossiya—nesmogla-stat-stranoi-s-rinochnoi-ekonomikoi-2017-04-20 / (дата обращения: 05.02.2021).