Арнольд Райсп
Ёшкин кот
Рассказы
Небесный луч
Зимние сумерки незаметно переросли в полночь. В этот вечер народившаяся молодая луна таинственно и необычайно ярко светила, казалось, ярче, чем прежде. Почему-то спать ещё не хотелось, и Коля весь вечер не находил себе места, не зная, чем себя занять. Подойдя к окну, он ловким движением отдёрнул прозрачную штору и сквозь стекло, покрытое изморозью, заметил, что снежные наносы под окном необычно сияли. Искристые снежинки отражали лунный свет прямо в окно. Согретым в тепле пальцем он провёл по сказочно замёрзшему стеклу с морозным узором, сверкающим синевой. Едва заметный от пальца отпечаток напоминал ему знакомый след, похожий то ли на лыжный, то ли на санный. Ему казалось, что он опять оказался на морозной снежной дороге, по которой однажды пришлось ему ехать в санях, запряжённых лошадью, по скрипучему снежному насту. Ему вспомнилось, как комья и снежная пыль, вылетавшие из-под копыт молодой лошадёнки, окутанной матовым паром от быстрого бега, забивали лицо и одежду. Этот путь в санях Коля запомнил надолго. Между тем Колю вдруг осенила мысль отправиться на мороз, оказаться среди снежных заносов, проложить лыжный след, похожий на след на морозном стекле.
В доме по всем углам витала гнетущая тишина. Родителей ещё не было, и, похоже, они ещё не скоро вернутся с работы домой. Коля впопыхах накинул на плечи пальтецо, натянул на голову шапку и, прихватив в сенях старенькие лыжи, сбежал с крыльца на улицу. Прохладный, освежающий воздух, знакомый от вкуса ментоловых конфет, ударил ему в лицо. Коля проглотил слюну и подумал: «Неплохо бы сейчас запустить в рот знакомую сладость».
Он почерпнул варежкой пригоршню белоснежного снега, поднёс её ко рту и с привычной торопливостью провёл языком по снежному бугорку, словно в руках был не снег, а заветный, замороженный матерью, кружок из домашнего молока. Вкус стылых снежинок растворился во рту, и холод сковал зубы. «Ничего себе сладость! ― подумал он. ― Хорошо, что зуб на зуб попадает и можно пар от дыхания пустить».
Ставни на окнах у многих домов уже были закрыты. Только в немногих светился тусклый домашний свет, словно он исходил от церковных лампадок, бледной тенью ложась на сверкающий снег.
Зато от серебристого лунного света торжественно сверкала улица.
«Вот, ― подумал Коля, ― сейчас добегу до Василька. В окнах у него ещё горит свет. Всё равно не спит. Вдвоём бродить веселей будет». Стоя под окном его дома, заметённого снегом, Коля долго всматривался в замёрзшее стекло, пытаясь разглядеть силуэт друга. Заметив в избе промелькнувшую тень, Коля робко постучал по стеклу обмёрзшей варежкой. Звук получился глухой, словно бил он в тугой барабан, но был услышан. Тень в избе метнулась к окну и долго всматривалась в темноту улицы.
― Кого ещё леший принёс в столь поздний час? ― раздался недовольный, едва уловимый женский голос.
Поначалу от неожиданности Коля отпрянул от окна, затем, снова прильнув вплотную к стеклу, замёрзшими губами чуть слышно пролепетал:
― Это я, Коля! Позовите Василька!
Большая тень качнулась и удалилась внутрь избы, а вместо неё появилась тень поменьше. «Похоже, это Василёк!» ― мелькнула радостная мысль, и Коля ещё ближе прислонился к стеклу, так, что ему захотелось лизнуть льдинку, образовавшуюся на морозном стекле. Но возникшие воспоминания остановили его: когда-то однажды он чуть не лишился «болтливого» языка, решив облизнуть застывшую на морозе металлическую щеколду на воротах.
Коля сбросил варежку и еле послушным пальцем прочертил на стекле зигзаг, похожий на непонятную каракатицу. Василёк, стоя по другую сторону окна, беспомощно вертел головой, пытаясь разглядеть на стекле непонятный знак, адресованный ему. Тень от окна исчезла, дверь сеней скрипнула, и в просвете дверей на пороге показался Василь.
― Чего тебе?
― Выходи, на луну смотреть будем!
― Сдалась она тебе! Ты что на ней увидишь? Светит и пусть светит.
― Тогда на снег посмотри, как он искрится, как в солнечный день. На лыжах одно удовольствие катить.
― Ну, ты скоро закроешь дверь? ― раздался сердитый голос матери. ― Всю избу остудил!
― Подожди меня, я сейчас, мигом! ― тихо донеслось до Коли, и дверь, жалобно скрипнув, поглотила свет и тепло, выходившее из избы.
Лунный диск, излучавший свет в окружении звёздного неба, сиял и старался украсить сугробы и ветви деревьев, от которых едва заметные тени ложились на ещё не тронутый снег, густо выпавший накануне. Василь не заставил себя долго ждать. Он выбежал из ворот и, оглядевшись по сторонам, замер, словно околдованный лунным сиянием. На нём был серый бушлат, подпоясанный узким ремнём, на ногах не по размеру большие валенки в загибах на голенищах, на голове потёртая шапка-ушанка, из-под которой торчал сноп светлых волос, ниспадавший прямо на лоб, да сияли весёлые с отблеском лунного цвета глаза.
― Да! Тебе точно не страшен мороз! До утра можно лазить в сугробах. А где твои лыжи?
От слов Коли Василь вдруг ожил, спохватился, крутанул подшитыми валенками по искристому снегу и быстро исчез в ограде, позабыв прикрыть калитку. Воспользовавшись моментом насладиться стеклянным лунным светом, в приоткрытой калитке появился разбуженный пёс Тишка.
― Что, Тиха, тебе тоже не спится? ― произнёс Коля и погладил пса по дыбистой шерсти. ― Но лыж для тебя не найдётся, ― с усмешкой добавил он.
Тишка лениво махнул завитком хвоста и, похоже, обидясь на Колю, поплёлся во двор, не обращая внимания на Василька, спешащего с лыжами за ворота.
― А куда мы пойдём на лыжах? ― вдруг спросил Василь, примеряя валенки к лыжным ремням.
― Куда свет божий укажет, ― ответил Коля и посмотрел вверх, откуда истекал лунный свет.
― Коль, а если б не было луны, мы также могли бы ночью кататься?
― Могли, разве что с керосиновым фонарём пришлось бы бродить по сугробам, подобно Сусанину. Правда, он без фонаря завёл поляков в непроходимую лесную чащу. Слыхал про такого?
― Кажись, не слыхал, ― с горечью в голосе ответил Василь. ― А с поляками что? ― поинтересовался он.
― Что-что, ты бы лучше спросил про Сусанина!
― Ну, расскажи!
― Расскажу! В другой раз! А сейчас пошли лучше топтать лыжню. А то застынем, как поляки в лесу.
― Тогда иди первым. Ты и будешь Сусанин. При лунном свете мы точно не заплутаем.
Избы и усадьбы стояли, усыпанные снегом, и при свете луны казались сказочно красивыми. Из труб, словно витые швартовые канаты, неспешно тянулся ввысь к звёздам седоватый дымок. Стояла тишина, безмолвие, только изредка раздавался морозный треск деревьев, и где-то в вышине меж собой перешёптывались яркие звёзды.
На лыжах мальчики пошли вдоль обочины, местами выбирая тропу, где было побольше снега. Шли широко и раскатисто, попеременно расставляя лыжи, как это делают охотники в поисках добычи. У оврага пришлось сделать петлю и возвращаться назад, по другой стороне дороги. Спускаться в овраг не решились. Тень от пологого склона закрывала его большую часть. Там было темно и совсем неуютно. Другое дело ― равнина, где светила луна, было светло, и от серебристого снежного блеска всё полно зимней прелести. На душе тоже радостно и легко. Смеясь, за разговорами мальчики нарезали по лыжне круг за кругом. Очередная остановка произошла у оврага. Любуясь звёздным небом, их взор отвлёк неожиданный свет, вдруг возникший где-то на севере небосклона. Он был таким сильным, что не мог сравниться даже с самым ярким прожектором. Его начало определить было трудно, луч исходил из тёмно-синих небесных глубин. Столб света был дивным, со светло-изумрудным оттенком, прорезавшим небо до самой земли. Словно сказочная хрустальная лестница вдруг опустилась с небес.
― Смотри, Василь! Что это?
Они стояли, раскрыв рты, боясь пошевелиться.
― А вдруг это инопланетный корабль, и лунатики решили на Землю спуститься? ― с тревогой в голосе произнёс Василь.
― Это мы с тобой лунатики, под луной бродим.
― Ты всё шутишь! А я серьёзно, ― пробормотал Василь.
И мальчики ещё зорче стали вглядываться в то место, откуда исходил загадочный луч, в надежде обнаружить инопланетный корабль с огнями в иллюминаторах. Корабля не было видно. Источник света был неподвижный. Луч, достигнув земли, расширялся и кружил по земле, как циркуль чертит окружности, словно пытаясь найти место посадки. На мгновение страх охватил ребят и парализовал их движение. Луч недолго кружил. Прошло не более трёх минут. Они стояли, молча и неподвижно, с открытыми ртами, до тех пор, пока луч внезапно не исчез. Он исчез так же неожиданно, как и появился.
― Что это было? Инопланетный корабль? ― изумлённо спросил Василь, бросая недоуменный взгляд на Колю. ― Может, инопланетяне из-за нас не решились спуститься на землю? ― добавил он.
― Какой тебе ещё корабль, какие инопланетяне! Тоже мне Сусанин! Дуем скорей домой, пока они нас не заметили и не захватили с собой на другую планету.
― Ты это правда? ― с испугом спросил Василь.
― На всякий случай! Уж больно не хочется покидать Землю.
Подхватив в руки лыжи, с трудом преодолевая сугробы, мальчики выбрались на дорогу, залитую лунным светом. Они шли молча, потрясённые необычным явлением, возникшим в царстве лунной ночи. И только ярко сиявшая луна по-прежнему продолжала освещать дорогу спешившим домой мальчикам.
Ёшкин кот
Рассказы
Небесный луч
Зимние сумерки незаметно переросли в полночь. В этот вечер народившаяся молодая луна таинственно и необычайно ярко светила, казалось, ярче, чем прежде. Почему-то спать ещё не хотелось, и Коля весь вечер не находил себе места, не зная, чем себя занять. Подойдя к окну, он ловким движением отдёрнул прозрачную штору и сквозь стекло, покрытое изморозью, заметил, что снежные наносы под окном необычно сияли. Искристые снежинки отражали лунный свет прямо в окно. Согретым в тепле пальцем он провёл по сказочно замёрзшему стеклу с морозным узором, сверкающим синевой. Едва заметный от пальца отпечаток напоминал ему знакомый след, похожий то ли на лыжный, то ли на санный. Ему казалось, что он опять оказался на морозной снежной дороге, по которой однажды пришлось ему ехать в санях, запряжённых лошадью, по скрипучему снежному насту. Ему вспомнилось, как комья и снежная пыль, вылетавшие из-под копыт молодой лошадёнки, окутанной матовым паром от быстрого бега, забивали лицо и одежду. Этот путь в санях Коля запомнил надолго. Между тем Колю вдруг осенила мысль отправиться на мороз, оказаться среди снежных заносов, проложить лыжный след, похожий на след на морозном стекле.
В доме по всем углам витала гнетущая тишина. Родителей ещё не было, и, похоже, они ещё не скоро вернутся с работы домой. Коля впопыхах накинул на плечи пальтецо, натянул на голову шапку и, прихватив в сенях старенькие лыжи, сбежал с крыльца на улицу. Прохладный, освежающий воздух, знакомый от вкуса ментоловых конфет, ударил ему в лицо. Коля проглотил слюну и подумал: «Неплохо бы сейчас запустить в рот знакомую сладость».
Он почерпнул варежкой пригоршню белоснежного снега, поднёс её ко рту и с привычной торопливостью провёл языком по снежному бугорку, словно в руках был не снег, а заветный, замороженный матерью, кружок из домашнего молока. Вкус стылых снежинок растворился во рту, и холод сковал зубы. «Ничего себе сладость! ― подумал он. ― Хорошо, что зуб на зуб попадает и можно пар от дыхания пустить».
Ставни на окнах у многих домов уже были закрыты. Только в немногих светился тусклый домашний свет, словно он исходил от церковных лампадок, бледной тенью ложась на сверкающий снег.
Зато от серебристого лунного света торжественно сверкала улица.
«Вот, ― подумал Коля, ― сейчас добегу до Василька. В окнах у него ещё горит свет. Всё равно не спит. Вдвоём бродить веселей будет». Стоя под окном его дома, заметённого снегом, Коля долго всматривался в замёрзшее стекло, пытаясь разглядеть силуэт друга. Заметив в избе промелькнувшую тень, Коля робко постучал по стеклу обмёрзшей варежкой. Звук получился глухой, словно бил он в тугой барабан, но был услышан. Тень в избе метнулась к окну и долго всматривалась в темноту улицы.
― Кого ещё леший принёс в столь поздний час? ― раздался недовольный, едва уловимый женский голос.
Поначалу от неожиданности Коля отпрянул от окна, затем, снова прильнув вплотную к стеклу, замёрзшими губами чуть слышно пролепетал:
― Это я, Коля! Позовите Василька!
Большая тень качнулась и удалилась внутрь избы, а вместо неё появилась тень поменьше. «Похоже, это Василёк!» ― мелькнула радостная мысль, и Коля ещё ближе прислонился к стеклу, так, что ему захотелось лизнуть льдинку, образовавшуюся на морозном стекле. Но возникшие воспоминания остановили его: когда-то однажды он чуть не лишился «болтливого» языка, решив облизнуть застывшую на морозе металлическую щеколду на воротах.
Коля сбросил варежку и еле послушным пальцем прочертил на стекле зигзаг, похожий на непонятную каракатицу. Василёк, стоя по другую сторону окна, беспомощно вертел головой, пытаясь разглядеть на стекле непонятный знак, адресованный ему. Тень от окна исчезла, дверь сеней скрипнула, и в просвете дверей на пороге показался Василь.
― Чего тебе?
― Выходи, на луну смотреть будем!
― Сдалась она тебе! Ты что на ней увидишь? Светит и пусть светит.
― Тогда на снег посмотри, как он искрится, как в солнечный день. На лыжах одно удовольствие катить.
― Ну, ты скоро закроешь дверь? ― раздался сердитый голос матери. ― Всю избу остудил!
― Подожди меня, я сейчас, мигом! ― тихо донеслось до Коли, и дверь, жалобно скрипнув, поглотила свет и тепло, выходившее из избы.
Лунный диск, излучавший свет в окружении звёздного неба, сиял и старался украсить сугробы и ветви деревьев, от которых едва заметные тени ложились на ещё не тронутый снег, густо выпавший накануне. Василь не заставил себя долго ждать. Он выбежал из ворот и, оглядевшись по сторонам, замер, словно околдованный лунным сиянием. На нём был серый бушлат, подпоясанный узким ремнём, на ногах не по размеру большие валенки в загибах на голенищах, на голове потёртая шапка-ушанка, из-под которой торчал сноп светлых волос, ниспадавший прямо на лоб, да сияли весёлые с отблеском лунного цвета глаза.
― Да! Тебе точно не страшен мороз! До утра можно лазить в сугробах. А где твои лыжи?
От слов Коли Василь вдруг ожил, спохватился, крутанул подшитыми валенками по искристому снегу и быстро исчез в ограде, позабыв прикрыть калитку. Воспользовавшись моментом насладиться стеклянным лунным светом, в приоткрытой калитке появился разбуженный пёс Тишка.
― Что, Тиха, тебе тоже не спится? ― произнёс Коля и погладил пса по дыбистой шерсти. ― Но лыж для тебя не найдётся, ― с усмешкой добавил он.
Тишка лениво махнул завитком хвоста и, похоже, обидясь на Колю, поплёлся во двор, не обращая внимания на Василька, спешащего с лыжами за ворота.
― А куда мы пойдём на лыжах? ― вдруг спросил Василь, примеряя валенки к лыжным ремням.
― Куда свет божий укажет, ― ответил Коля и посмотрел вверх, откуда истекал лунный свет.
― Коль, а если б не было луны, мы также могли бы ночью кататься?
― Могли, разве что с керосиновым фонарём пришлось бы бродить по сугробам, подобно Сусанину. Правда, он без фонаря завёл поляков в непроходимую лесную чащу. Слыхал про такого?
― Кажись, не слыхал, ― с горечью в голосе ответил Василь. ― А с поляками что? ― поинтересовался он.
― Что-что, ты бы лучше спросил про Сусанина!
― Ну, расскажи!
― Расскажу! В другой раз! А сейчас пошли лучше топтать лыжню. А то застынем, как поляки в лесу.
― Тогда иди первым. Ты и будешь Сусанин. При лунном свете мы точно не заплутаем.
Избы и усадьбы стояли, усыпанные снегом, и при свете луны казались сказочно красивыми. Из труб, словно витые швартовые канаты, неспешно тянулся ввысь к звёздам седоватый дымок. Стояла тишина, безмолвие, только изредка раздавался морозный треск деревьев, и где-то в вышине меж собой перешёптывались яркие звёзды.
На лыжах мальчики пошли вдоль обочины, местами выбирая тропу, где было побольше снега. Шли широко и раскатисто, попеременно расставляя лыжи, как это делают охотники в поисках добычи. У оврага пришлось сделать петлю и возвращаться назад, по другой стороне дороги. Спускаться в овраг не решились. Тень от пологого склона закрывала его большую часть. Там было темно и совсем неуютно. Другое дело ― равнина, где светила луна, было светло, и от серебристого снежного блеска всё полно зимней прелести. На душе тоже радостно и легко. Смеясь, за разговорами мальчики нарезали по лыжне круг за кругом. Очередная остановка произошла у оврага. Любуясь звёздным небом, их взор отвлёк неожиданный свет, вдруг возникший где-то на севере небосклона. Он был таким сильным, что не мог сравниться даже с самым ярким прожектором. Его начало определить было трудно, луч исходил из тёмно-синих небесных глубин. Столб света был дивным, со светло-изумрудным оттенком, прорезавшим небо до самой земли. Словно сказочная хрустальная лестница вдруг опустилась с небес.
― Смотри, Василь! Что это?
Они стояли, раскрыв рты, боясь пошевелиться.
― А вдруг это инопланетный корабль, и лунатики решили на Землю спуститься? ― с тревогой в голосе произнёс Василь.
― Это мы с тобой лунатики, под луной бродим.
― Ты всё шутишь! А я серьёзно, ― пробормотал Василь.
И мальчики ещё зорче стали вглядываться в то место, откуда исходил загадочный луч, в надежде обнаружить инопланетный корабль с огнями в иллюминаторах. Корабля не было видно. Источник света был неподвижный. Луч, достигнув земли, расширялся и кружил по земле, как циркуль чертит окружности, словно пытаясь найти место посадки. На мгновение страх охватил ребят и парализовал их движение. Луч недолго кружил. Прошло не более трёх минут. Они стояли, молча и неподвижно, с открытыми ртами, до тех пор, пока луч внезапно не исчез. Он исчез так же неожиданно, как и появился.
― Что это было? Инопланетный корабль? ― изумлённо спросил Василь, бросая недоуменный взгляд на Колю. ― Может, инопланетяне из-за нас не решились спуститься на землю? ― добавил он.
― Какой тебе ещё корабль, какие инопланетяне! Тоже мне Сусанин! Дуем скорей домой, пока они нас не заметили и не захватили с собой на другую планету.
― Ты это правда? ― с испугом спросил Василь.
― На всякий случай! Уж больно не хочется покидать Землю.
Подхватив в руки лыжи, с трудом преодолевая сугробы, мальчики выбрались на дорогу, залитую лунным светом. Они шли молча, потрясённые необычным явлением, возникшим в царстве лунной ночи. И только ярко сиявшая луна по-прежнему продолжала освещать дорогу спешившим домой мальчикам.