Арнольд Райсп


Ёшкин кот


Щавелевая Поляна

Глава первая
Весеннее пробуждение

Не успели первые лучи солнца коснуться снежного покрова, как лёд на пруду всколыхнулся, изогнулся и стал странно выпуклым. Лёд пустил по сторонам множество извилистых трещин. Трещины, сверкающие серебром, не успев образоваться, упёрлись в берега, обозначив изогнутыми линиями новые контуры, пока неприметные, и затаились в тиши пробуждающейся природы, уставшей от долгой зимней спячки.

Пригретая весенним солнцем зеркальная поверхность льда помутнела и к середине дня приняла матовый оттенок, словно на неё к полудню случайно выплеснулся застоявшийся молочный туман. Ночь стояла тёплая, тихая, и поутру по закромкам у берегов образовались едва заметные оттаявшие заводи. Они сверкали в лучах яркого солнца, словно радовались первым оттепелям и солнечным лучам, спешившим растопить лёд, укрывавший водоём. Снег, лежащий по берегам, превратился в тысячи изумрудом сверкающих крупинок, искрился, наполняя окружающее пространство светом музыки и торжеством нового явления, спешащего на смену долгим зимним дням. Оттаявшие от снега проталинки вокруг деревьев неожиданно потемнели и напомнили о том, что весна вступает в свои права.

Первые робкие травинки, едва проклюнув землю, в ожидании долгожданного тепла поспешили выпустить неокрепшие стебельки. Стебельки были похожи на смелых лучников, готовых встретить долгожданное весеннее тепло. Остроконечные зелёные стрелки тянулись ввысь, к истоку света и тепла, излучавшему необычную энергию откуда-то сверху с небесных просторов голубого неба.

Весеннее солнце ещё не успело прогреть оттаявшую землю, а у заборов на солнечной стороне уже появился узколистый осот, листья одуванчика с резными узорами, торчащие на тоненьких стебельках корончатые головки травы мать-мачехи, ещё не распустившей свой золотистый цвет. Это проснулись первые предвестники наступающего лета. Ещё не совсем окрепшие, они пробились сквозь толщу прошлогодней травы, обновив своим необычным цветом скудную картину проталин, тем самым обозначили начало весны, приняв эстафету от долгой холодной зимы. От набежавшего прохладного дуновения ветра травы переливались необычным цветом, волновались, трепыхались и радовали своим праздничным видом. Первые насекомые, дождавшись долгожданного тепла, стремительно передвигались сквозь заросли пожухлой травы, спешили заняться своими неотложными делами, не осознав начала предстоящих хлопотных забот.

Истощенный после зимней спячки разведчик муравей, заблудший среди пробудившейся зелени, мучительно мотался по сторонам, пытаясь отыскать прошлогоднюю тропу, при этом каждый раз натыкаясь на новые преграды, он кружил вокруг травяных стеблей, взбирался на них, осматривая в округе местность, и снова опускался на землю, повторяя освоенный приём по нескольку раз. Убедившись в безопасности маршрута, он выбрал окончательно нужный ему путь. Удовлетворённый проделанной работой, муравей, не обращая внимания на спешившего ему навстречу жука-щелкуна в тёмно-коричневом блестящем наряде, поспешил к сородичам с докладом об окружающей обстановке. Окраска жука-щелкуна, его торопливость и важность напоминали весёлых майских жуков, которые были более крупными, в полёте проворными и медлительными на земле.

Назойливо шумя крыльями, словно воздушными моторами, почти у самой земли кружил огромный мохнатый шмель, который неторопливо осматривал первые появившиеся признаки того множества зелёных растений, которые в скором времени должны были порадовать буйным цветением. Облёт растений в поисках цветов, по всей видимости, мохнатый шмель считал своим важным делом, обеспечивая работой обитателей ближайшего улья и не доверяя это занятие никому из пчелиного семейства. Его целью было найти лучшие цветущие растения, чтобы указать их координаты пчёлам-труженицам, собирающим медовый нектар. Но цветенье трав ещё не наступило, и мохнатый приходил в негодование, с шумом включал свой крылатый моторчик и плавно перелетал к следующему зелёному стеблю, обследуя каждую травинку в надежде найти хотя бы единственный душистый цветок. Ему попадались коронованные особы на тонких ножках цветов мать-мачехи, и мохнатый шмель шумно их облетал со всех сторон, оценивая достоинства ещё не распустившихся цветов, но, не найдя ничего привлекательного, стремительно отлетал в сторону в поисках нового объекта влечения. Похоже, этот типаж мохнатого шмеля не слыл однолюбом, его интересовало цветущее разнотравье. Убедившись в бесполезности поиска ещё не созревших цветков, мохнатый шмель, набрав обороты крылатым моторчиком, резко взмыл вверх, перелетел через соседский забор и начал облёт следующей лужайки в надежде новой встречи среди пробуждающегося разнотравья.

Неожиданный всплеск воды в разводье пруда привлёк внимание сороки, сидевшей на прогнувшейся ветке берёзы. Водяная крыса ондатра из любопытства решила высунуть из-под льдины усатый нос. Сверкнув угольками глаз и заслышав стрекот сороки, она решила не испытывать судьбу и тотчас, оттолкнувшись от береговой кромки, скрылась под водой. Наступила звенящая тишина, какая бывает в редкие минуты весеннего пробуждения природы.


Глава вторая
Пыхтоша

С пробуждением природы в 4 Б классе который день творилось необычайное оживление. Приближались удивительные дни майских праздников, за которыми следовало и наступление летних каникул. Словно девиз «Мир! Труд! Май!» незримо витал в каждом уголке школы и на улицах города. То и дело в классе велись разговоры, кто, где и как будет проводить свободное время.

― Ура! Завтра у нас не будет занятий! ― Васька Веснушкин громко во весь класс поделился свежей новостью, его веснушчатое лицо ещё больше воспылало и от этого сообщения стало светлее, словно в классе появилось ещё одно солнечное светило.

«Опять конопатый что-то раньше всех узнал! Сорока на хвосте, что ли, ему новости приносит?» ― сокрушённо подумал Колька.

― Что-то особенное случилось? ― решил спросить он, уставив на Веснушкина удивлённый взгляд.

В классе обязательно в преддверии праздников и по окончанию учебного года что-то происходило необычное. На этот раз вроде никаких сюрпризов не предвиделось. Разве что в этом году придётся расстаться с начальной школой и перейти в среднюю городскую. Но до осени ещё было далеко, целых три месяца каникул.

― Да нет, ничего вроде особенного не случилось, ― ответил Васька.

― А что весь в крапинку-то покрылся, ― с улыбкой поспешил съязвить Колька, и солнечное сияние, исходившее от расплывшегося в веснушках лица, вдруг как-то сразу слетело.

― У нас завтра в классе неучебный день. И классная учительница объявила его санитарным. Часть ребят займётся субботником на школьном дворе, а часть ― генеральной уборкой класса.

― Какой-какой? ― придирчиво переспросил Колька.

― Генеральной! Вот какой!

― Небось, староста Светка возглавит? ― опять переспросил Колька.

― Может, без неё обойдёмся в этот раз.

― Опять придётся в школу тащиться. Можно было обойтись и без генеральной уборки. Лишний денёк бы погуляли, ― огорчённо произнёс Колька.

― А ты разве забыл про девиз: «Труд! Мир! Май!». Вот и будет тебе труд, а май ― целый месяц впереди. Ну, а мир со старостой Светкой, я думаю, мы найдём. Ведь нам предстоит скоро расставаться с этой школой. Не будет же она теперь вредничать напоследок, да и нам не придётся у неё просить списать домашние задания.

― Да, найдёшь с ней мир! На субботнике опять начнёт придираться. У нас, скажет, генеральная уборка, к этому надо отнестись серьёзно. Как будто ей больше всех надо. Да ещё подключит к этой уборке своих подружек: Тамарку — санитарку, да Вальку с Юлькой. Не зря они повязки с красным крестом на рукавах носят. Тоже мне санитары нашлись! Начнут раздавать задания и командовать: принесите то, сделайте это, парты, скажут, надо двигать, воду таскать. Надоели они со своей чистоплотностью!

― Вот тебе и будет «классный ледоход», ― вставил Васька. ― Парты в движение придут.

― А мне так лучше на субботнике на школьном дворе. Там есть, где разбежаться. Если что, то можно в кустах отсидеться, жуков, пауков, проснувшихся от зимней спячки, погонять, ― задумчиво глядя в окно, произнёс Колька. ― А ещё можно и на пруд, что за школой, сбегать. Там уж точно можно ледоход посмотреть, ― добавил он.

― Какой там ледоход увидишь? Просто ледолом или ледоутоп. Лёд треснет на пруду и под воду уйдёт. Вот и весь ледоход. Посмотреть на реке успеть надо! На стремнине лучше.

― Мне Гришка Грач тоже рассказывал, что слышал, как по ночам лёд на пруду потрескивал и шёпотом всю ночь кто-то там нашёптывал. Он рядом с прудом живёт. Вот бы подслушать этот разговор! Может, прудовому наскучило под льдом сидеть?

― Какому ещё прудовому?

― Ну, водяному. Не раз слышал, что они водятся на водоёмах.

― Враки всё это! Нет никого водяного. Даже если бы он был, тогда давно бы подо льдом задохся. Рыба и та без воздуха не может зиму пережить. Весной одни заморы по берегам. А ты про водяного!

― Может, самим смотаться под вечер на пруд и проверить Гришкины бредни, ― вдруг предложил Колька.

― А что, можно, ― согласился Василь. ― Вот только долго ждать вечера.

― Слушай, а может, Пыхтоша в его доме завёлся, ― произнёс с улыбкой Колька.

― Какой ещё Пыхтоша?

― Ну, тот, внучок домового, который ему во сне нашёптывал странные звуки.

― Он же про водяного рассказывал!

― Про водяного… может, ему всё это приснилось. Похоже, Гришка — чудак, наверное, решил развести нас.

Гришкины бредни до конца дня не давали Кольке покоя. Надо же было такое рассказать! Он и вправду поверил про ночной разговор и странный шёпот на пруду. А тут ещё Кольке припомнился один случай, который произошёл с ним, правда, дело было зимой. Зимой рано темнеет. Родители ещё с работы не успели вернуться, как день уже незаметно погрузился в вечерние сумерки, да так быстро, что улица стала серой ― дома и деревья, укрытые снежным покрывалом, незаметно растворились в пелене сгустившихся сумерек. От одиночества и духоты в доме Колька как-то устал, и к тому же ему захотелось просто подремать. Монотонное завывание ветра за окном, скрип ставней да стук калитки убаюкивали и расслабили окончательно Кольку. Под звуки этой мелодии и звенящей тишины в доме Колька незаметно закрыл глаза и провалился в сон. Сон был необычный, странно-загадочный. Как будто очутился он в зимнем глухом лесу. И рядом никого, ни одной живой души. Один среди снежного царства. Только сосны да мохнатые ели, укрытые снежным покрывалом, и вьюга метёт так, что в нескольких шагах впереди ничего не видно. Да так крутит пурга, словно снежная карусель в глазах мерещится.

А в центре этой «вертушки» за снежной пеленой ― в белом одеянии старуха с метлой. И тоже крутит метлой, что ни зги не видно. Ни тропинок, ни дорог. Кругом глубокие снега. Сама она улыбается и так ласково приглашает прогуляться по зимнему лесу. «А мне на что её приглашение?» ― подумалось Кольке. Только одна мысль в голове и крутится, как из леса быстрей выбраться. Хочет обратную дорогу разыскать, а ноги не слушаются, увязли в снегу, стали какими-то ватными и никак с места сдвинуться не могут. Уже и снега по колено намело, а старуха всё метлой крутит да крутит.
Того и гляди занесёт всего, да и замерзнуть можно. Деревья от мороза потрескивают. На помощь пытался позвать, так и звук издать невозможно. Рот хоть раскрывается, а звука произнести нет мочи. Похоже, спёкся, окончательно в плен попал, в царство окаянной снежной колдуньи. Стал с усилием ноги из снега вытаскивать. Ноги дергает, а валенки словно к земле примёрзли. Не хотят вызволяться из снежного плена. Еле из валенок ноги вытащил. Стоит босыми ногами среди сугробов, а мороза не чувствует и думает, как теперь без валенок по сугробам до дома добежать. Да и дороги не видно. Совсем окочуриться можно. Снег залепил глаза, и стало ничего не видать. Через силу пришлось приоткрыть один глаз, рукой протёр его, а за ним второй. Потом сильно зажмурился и открыл зараз оба глаза. Снежная пелена вроде пропала, а в комнате тишина и гробовая темнота. Только ходики часов на стене тикают. Страх накатил. Не помнит Колька, как соскочил с кровати и с ходу запрыгнул в валенки, стоящие у печи, даже и не сообразил, как они в доме вперёд него оказались. Накинул шапку и телогрейку и бегом на улицу, за ворота. На улице вроде тихо, ветра нет, и метель не метёт. В окнах домов уже свет загорелся. И как-то на душе спокойней стало. А тут и отец показался, возвращаясь с работы. «Ладно, ― подумал Колька, ― пронесло. Хорошо, что не поддался на уговоры Снежной Колдуньи! А так неизвестно куда бы увела. Сейчас бы и не узнал и Гришкиной байки про водяного или как там его ― Пыхтошу, ну того, кто на ухо ему сонному нашёптывал, что весна на пороге».


Глава третья
Школьный субботник

С зимой как-то незаметно распрощались. Утро нового дня было ясное, безоблачное. Выпал свободный от учёбы день. Если бы не эта генеральная уборка в школе, можно было подольше поваляться в постели. Мать с утра хлопотала на кухне. По дому разносился запах выпечки. «Наверное, к празднику приурочена стряпня», ― подумалось Кольке и, отбросив в сторону одеяло, он, словно кузнечик, выпрыгнул из кровати. Проводить время в постели, когда с утра уже высоко поднялся и разгорелся солнечный диск, не лучшее занятие. С вечера заброшенный в угол портфель мирно покоился на полу.

― Отдыхай, братец, не буду тебя сегодня ворошить, ― посмотрев в его сторону, с улыбкой произнёс Колька. ― У тебя сегодня не жизнь, а малина. А у меня ― субботник в школе и другие планы с ребятами. Одним словом, я помчался.

И, ухватив со стола пару испечённых булочек, Колька выбежал со двора, на ходу распихивая по карманам обжигавшие руки горячие булочки.

Добежав до оврага, Колька остановился, всматриваясь вдаль, по другую сторону оврага, залитую солнечным светом, школьных друзей было не видно. Стоя на берегу оврага, Колька некоторое время поразмышлял, сразу спускаться с откоса по тропинке на другую сторону или дождаться, пока не появится кто-нибудь из ребят. Из глубины оврага тянуло прелостью прошлогодних трав, мусорных куч из слежавшихся листьев и веток, согретых лучами солнца.

Пожухлая трава, словно кем-то прилизанная, удивительно ровными рядами лежала на склонах оврага, и сквозь едва заметные в ней промежутки пробивались жёлтые цветы одуванчиков. Они прямо заглядывали в Колькины глаза, и казалось, что их солнечный взгляд пытался ему о чём-то поведать. Может, это о том, о чём он и сам не догадывался в эти минуты. Потом Колька опустил свой взгляд ещё ниже, почти до самой седловины оврага, где среди вороха прошлогоднего сухостоя он заметил кусты буйно растущей молодой крапивы.
Они первыми спешили украсить своей зеленью неухоженный весенний овраг. Узколистая жгучая татарская крапива, так её называли ребята, и широколистная, с тёмно-зелёными листьями, не обжигающая, приветливая ― русская, сразу напомнили Кольке о её полезности в ранней спелости, когда только появляется первая зелень. С глубины оврага доносилось нежное щебетание: фити-фити-фью-у. Это за накренившимся у обрыва забором разносилась расплывчатая мелодичная щеголиная трель. У всякой птицы по весне свой голосок. Дворовый скворец только под вечер затягивает свою песню, а с утра он трудится, как на субботнике, обустраивая гнездо в стареньком, выгоревшем от солнца скворечнике. Скворец то и дело слетал со скворечника, опускаясь на склон и добывая там корм. «Похоже, на яйцах уже сидят. Надо ждать нового поколения», ― думалось Кольке.

Тут ему вспомнилось, что за оврагом в городке Тюменского военного училища простирается огромное поле, поросшее цветущими травами с настоящими учебными окопами, вырытыми в земле и скрытыми густой травой, где они однажды с ребятами в траве обнаружили гнездовья полевых птиц: трясогузок и жаворонков. А по соседству на отвесных труднодоступных склонах оврага всегда гнездились быстрокрылые стрижи.

«Вот куда надо смотаться в эти дни, ― подумал Колька. ― А сегодня неплохо было бы взглянуть и на весенний ледоход, половодье на Туре. Наверное, лёд уже вовсю идёт. Не пропустить бы это природное явление!».

Затем Колька перевёл взгляд на дорогу и заметил, что там уже появились ребята, которые ленивой походкой тянулись к школе. Присев на корточки, Колька решил не спускаться по тропке, как обычно, а скатиться по склону, поросшему травой. Не замечая, как он съезжает, Колька старался на ходу срывать желтоголовые шляпки одуванчиков. Получалось это у него машинально, просто так. У изгиба подножья, испугавшись ужалиться крапивой, он осторожно обогнул молодые кусты и, поднявшись в полный рост, стремглав взбежал по узкой тропинке на противоположную сторону оврага. Прихваченная из дома снедь раздувала карманы Колькиных брюк, и от этого вид у него был нелепый. Выбравшись из оврага, Колька заметил друга Валерку, выбежавшего из-за угла и направившегося в сторону школы. Колька свистнул. Свист получился негромкий и глухой: он как будто растворился в густом, ещё непрогретом весеннем воздухе. Тогда Колька припустил бежать со всех ног, стараясь нагнать этот свист.

Запыхавшись от быстрого бега, с растопыренными карманами от булочек, он выдохнул:

― Ну вот, наконец, догнал тебя! Ты что, не услышал мой свист?

Валерка удивлённо посмотрел на пыхтящего Кольку и сразу обратил внимание на его оттопыренные карманы:

― Что это у тебя в карманах? Опять насобирал в овраге всякой ерунды?

― Не ерунда это! Хочешь, покажу?

И он достал из кармана ещё тёплую, слегка помятую булочку. От неё шёл запах вкусно пахнущего хлеба, как будто её достали не из кармана, а только что из печи. «Неужели яркое солнце помогло сохранить тепло печи и заботливых материнских рук», ― подумал Колька.

― Угощайся! ― и, разломив булочку на две части, протянул половинку Валерке.

Весёлые и радостные от встречи, друзья за разговорами не заметили, как оказались во дворе школы. В глубине школьного двора у покосившегося сарая уже толпились ученики четвёртых классов. Похоже, там раздавали инвентарь для уборки школьного двора и небольшого пришкольного сада, разместившегося сбоку у школы, поросшего в основном вишнёвыми кустами.

― Бежим быстрее, Валерка, за инструментом, пока весь не разобрали, ― предложил Колька, ― а то придётся стать поломойками в бригаде с нашим «санитарным активом».

И они, смеясь, счастливые, размахивая руками, припустили через двор среди стоящих сосен и лиственниц, не обращая внимания на усыпанную высохшими шишками землю с торчащими из них по сторонам крылышками, походившими на вытянутые шарики.

Шум и треск лопающихся чешуйчатых пластинок под ногами напоминал роликовые коньки, на которых было так забавно перекатываться с хрустящим звуком. Однако Валерка не рассчитал такого коварства передвижения, раскатился и, еле удерживая равновесие, растопырив по сторонам руки, стал балансировать, словно демонстрируя перед ребятами танец гопак. Смех ребят и неловкость положения не смутили Валерку. Он ловко развернулся вокруг собственной оси, изобразил движениями ног что-то похожее на кордебалет и пристроился к группе ребят, при этом исполнил низко поклонный реверанс.

― Ну, ты настоящий артист! ― оценил Колька. ― Тебе только и выступать на импровизированной городищенской сцене.

― Придумал! Ты даже не представляешь, как мне было трудно удержаться, чтобы не присесть задницей на эти шишки. Иначе я бы походил на ёжика с иголками.

Из рук завхоза Колька успел ухватить грабли и, развернувшись лицом к Валерке, под смех ребят торжественно произнёс:

― Это тебе за лучшее исполнение произвольной программы!

И передал ему грабли с новеньким берёзовым черенком, такой необходимый на субботнике инструмент.

Школьный двор, не смотря на запущенность после долгой зимы, в этот ясный солнечный день стал приобретать привлекательный вид. Работа спорилась. Из распахнутых школьных окон доносились звенящие голоса и звонкий смех ребят.

― А не сбегать ли нам и посмотреть, чем же там заняты Васька Веснушкин с Гришей Болтушкиным? Наверное, опять про водяного Гришка байки рассказывает.

В классе Васька и Гришка тем временем на пару осваивали новые технологии по мытью полов. Гришка услужливо передвигал парты, а Васька со шваброй в руках и привязанной к ноге тряпкой надраивал полы. Расплескав воду по полу, он одним движением швабры разгонял её, а ногой с тряпкой, словно танцуя чарльстон, следом пытался протереть сверкающие разводы.

― Что это он придумал? ― удивлённо спросил Валерка, появившись в дверях класса.

― Что-то навроде уборочной машины. Похож на Мойдодыра!

Гришка ловко запрыгнул на парту, дожидаясь, когда «полотёр» Васька докончит танцевальный элемент со шваброй.

― На пруд нет у вас желания сбегать? Охота водяного послушать, ― улыбаясь, произнёс Колька.

― Да потоп уже лёд! Не видно его!

― Так быстро?

― А что, прикажите ему на солнце, что ли, плавиться? Вот лёд и занырнул глубже в воду. А может, водяной на лето про запас льдом запасся. Похоже, нынче лето жарким будет.

― Откуда ты знаешь?

― Да бабки говорят: весной паутины много ― на жаркое лето. Да и сам я заметил, что в сарае паук паутину развесил по углам. В прошлое лето он в меховой муфте квартировал, страсть, как он нас тогда напугал. С Вовкой и Толиком с нашей улицы пришлось его лишить жилища. Из муфты жёсточку сделали, такая игра. Чтобы в неё играть, нужно иметь гибкие ноги, примерно как у Васьки-полотёра, а лучше косолапые, как у Гришки. Потом жёстку в сарай забросил. Если в сарае как следует пошугать, то жёстку можно отыскать. А с пауком мы, кажись, подружились. Вроде он и не в обиде на нас. Другое жилище себе нашёл и трудится с утра до вечера как ни в чём не бывало. Развесил узорчатую паутину. Так что жди, точно лето жарким будет.

― А может, мы смотаемся после субботника на речку? Хочется ледоход посмотреть на Туре. Только давай, Валерка, взглянем, есть ли ещё лёд на школьном пруду, а то Гришка развёл нас в прошлый раз! Вместо Пыхтоши про водяного наплёл. Я-то мигом с лестницы могу разглядеть пруд и насчёт льда выяснить.

Лестницу Колька приметил у корпуса школы, со стороны сада. Колька тайком от ребят через сад пробрался к зданию школы, где стояла деревянная лестница. Она хоть и была стара, но Колька не побоялся забраться по ней. Лестница скрипела, кряхтела, словно ей не нравилось, что на неё, постаревшую и отслужившую свой срок, кто-то решил взобраться.
Ступеньки предательски прогибались, взбираться приходилось с осторожностью. «Мало ли что ей вздумается, возьмёт в сердцах и отчебучит что-нибудь, ― опасался он про себя, ― взбрыкнёт, подставит подножку, и тогда пиши пропало, не видать тебе пруда и водяного, а чего доброго, и шею свихнуть не составит труда. Не раз так случалось. Правда, сейчас высота небольшая, всего-то пятнадцать ступенек. Вот когда с ребятами пришлось лазить на деповское здание, там лестница металлическая вертикальная была, прямо к стене крепилась, и ступеней было в пять раз больше. Если смотреть вниз, то казалось, что под тобой обрыв, и от страха руки-ноги становились ватными и непослушными и отказывались взбираться выше. А сейчас на школьной ― деревянной ― лестнице проще, к тому же она наклонная. Прижался к ней животиком и ползи, как гусеница, вверх. Успевай только ноги переставлять».

На самом конце лестницы Колька развернулся полубоком, чтобы осмотреть пруд, но взгляд его скользнул сверху вниз, под свои ноги. Под лестницей, задрав голову, стоял школьный завхоз Захарыч и наблюдал за восхождением Кольки.

― Какая неожиданность! Ну что, альпинист, решил шишек набить? Так сосна растёт с шишками на поляне, ты малость промахнулся. Давай лезь обратно, пока цел!

― Степан Захарыч! Я только на минутку, мне разведать лёд на пруду надо!

Захарыч пригляделся внимательно к Кольке. Вроде на самом деле дурных намерений у альпиниста нет и, придерживая рукой, лестницу, сказал:

― Шугай вниз, страховать буду.

Напоследок Колька ещё раз посмотрел на пруд в надежде обнаружить лёд. Но его взгляд уловил только отражённый отблеск воды. Льдин как не бывало.

― Вот дела! ― всполошился Колька. ― Надо успеть сбегать на реку!

На Туру после окончания субботника решили отправиться втроём: Валерка, Васька и Колька.

Ребята решили остановиться на высоком берегу у старого, доживавшего свой век деревянного моста. На реке ― раздолье! От неё веет прохладой. Река с плотно прижавшимися друг к другу льдинами словно дышит, опуская и поднимая лёд. Друзья смотрели и слушали, как льдины слишком строптивого норова пытались проскочить замешкавшегося соседа, налетали друг на друга, с треском ломали бесформенные края и с приглушённым шумом продолжали своё движение, подчиняясь непокорному характеру реки. Льдины, прижимаясь друг к другу, неторопливо проплывали мимо, используя последнюю возможность насладиться речными просторами и широтой, пока река не достигла своей бурной стремнины. Льдинам нужно было теперь не переоценить свои силы перед неотвратимой возможностью раствориться в воде для непрерывного существования в природном круговороте.

С возвышенности, расположенной ближе к мужскому монастырю, посередине реки были хорошо видны деревянные ледорубы. Они стояли выше по течению перед деревянными опорами моста и походили на спинные плавники крупной акулы. Им предстояло встречать надвигающиеся льдины и безжалостно разламывать их, оберегая мост. За рекой простиралось поселение с незамысловатыми избами, почти прижавшимися друг к другу. Избы были слепленные в одно время из одного и того же нехитрого древесного материала. Только церквушка с колокольней, овчинно-меховая фабрика и фанерный комбинат с дымящей трубой вносили разнообразие в незамысловатый зареченский пейзаж. Река ещё не разлилась в полную силу, но уже начала завоёвывать прибрежный золотистый песчаный берег, на котором ребятам не однажды приходилось загорать и удить рыбу. Золотисто-серые песчаные берега будут ещё долго находиться под водой, и нескоро ещё им, обновлённым и отмытым быстрым течением, предстоит предстать во всей своей красе. Вода своё дело знает: отмоет кого захочет.

― А тебе не слабо, Колян, вот так просто поплыть на льдине? ― вдруг спросил Валерка.

― Слабо! Это тебе не на пруду колобродить с шестом. Здесь течение. Не устоять! Вон, как крутит водоворот! Лучше дождаться лета да и на рыбалку сгонять. Летом баржа недалеко от моста стояла, ― и Колька показал рукой то место, где однажды ему улыбнулась удача. ― На том месте я карыша словил, молодую стерлядку, ― гордо сказал Колька и отмерил руками расстояние с размером в батон. ― Потом мне все ребята завидовали!

― А не врёшь, что карыш был таким размером? Он что, на барже приплыл? ― ехидно спросил Васька.

― Да нет! На барже я «командовал» с удочкой в руках.

― Что, и бинокля не было? ― решил опять съязвить Васька.

― А зачем мне бинокль? Я и так разглядел его. Карыш, с его длинным носом, чуток на торпеду походил. А после рыбалки у костра провели ночь. Луна светила, и звёзды в реке всю ночь купались, и блеск от них шёл, пока утренняя заря не народилась. Здорово было! Летом мы можем на рыбалку вместе сходить. Вам точно понравится! Глядишь, повезёт нам и карышка словим.

― Ладно, размечтался! У нас ещё время есть. Пока лёд на реке, можем на военный полигон смотаться! Там тоже интересно. Давайте завтра после обеда, ― сказал Васька.

― Хорошо, Васёк, что ты про обед вспомнил! У Кольки вроде бы из дома ещё булочка была, но, похоже, он от нас решил её замылить, ― произнёс Валерка.

― Ой, я и вправду про неё забыл, ― оправдываясь, произнёс Колька и полез в карман доставать припасённую домашнюю булку.

Из кармана он достал подобие сморщенной лепёшки. Булочка уже мало походила на румяную с пылу с жару постряпушку.

― Ну что, тогда разламывай на троих!


Глава четвёртая
Щавелевая поляна

За глубоким оврагом, с полноводным ручьём, петлявшим незамысловатыми зигзагами, расположился военный городок пехотного училища с учебным полигоном. Поросший травой, он хранил «военную тайну» инженерных сооружений в виде отрытых когда-то окопов, траншей и блиндажей, на строительстве которых обучались будущие офицеры, отправлявшиеся на фронт. Для ребят с неприметного закутка, живших за городищенскими оврагами, этот полигон стал излюбленным местом знакомства с премудростями военных строителей. Это место было ребячьей тайной. Окопы, вырытые высотой в мальчишеский рост и укреплённые деревянными жердями, служили надёжным укрытием от посторонних глаз. В них можно было свободно передвигаться, оставаясь незамеченными, а разместиться гурьбой можно было и в блиндаже, похожем на вырытую землянку с потолком из брёвен в три наката, о которой поётся во фронтовой песне «На безымянной высоте»:

― Землянка наша в три наката,
Сосна, сгоревшая над ней…

А на линии условного противника стояли фанерные макеты танков, человеческие фигуры и различные заграждения из колючей проволоки, которые предстояло преодолевать при атаке на неприятеля. Сразу за полигоном был автопарк с военной техникой, обнесённый забором из колючей проволоки. Автопарк охранялся бдительным часовым, у которого за плечами была настоящая винтовка. Эту деталь сразу заприметил Серёжка Верёвкин, пробравшись однажды среди густой травы почти до самого поста часового. Серёжке хотелось посмотреть на военную технику и на часового с винтовкой. О своей вылазке Серёга редко завязывал разговор с ребятами, а когда рассказывал, то просто и без особой гордости, стараясь не хвастать, поэтому его поступок ребята считали очень смелым. Он старался быть не замеченным, чтобы пробраться в самое охраняемое военными место. А так мальчишеское любопытство можно было удовлетворить только с большого расстояния, и для ребят было сложно разглядеть необычные инженерные машины, не привлекая внимания строгого часового. Доброго часового можно было вплотную рассмотреть у входа в военный магазин, расположенный невдалеке от полигона. Правда, дежурный был без оружия и с красной повязкой на рукаве. Иногда он разрешал городским ребятам незаметно прошмыгнуть в магазин. Если у них имелось несколько монеток, то они прикупали сладостей, а потом убегали на полигон, где были вырыты окопы и, рассевшись на бруствере, как на скамейке у дома, свесив ноги в траншею, болтали меж собой, наслаждаясь по случаю добытым в военном магазине лакомством.

В тот год весна была ранней. Лог, соединяющийся с оврагом, уже покрылся мелкой зеленеющей порослью, хотя на равнине, на полигоне, трава уже вовсю буйствовала. Можно было смело перебираться через овраг и незаметно прошмыгивать в окопы, заросшие травой. А там ищи ветра в поле! Траншеи, блиндажи да и овраг были рядом, всегда можно было в них скрытно затаиться, исчезнуть и раствориться в безмолвной тишине. Вот в эти места и пригласил Колька друзей из класса, чтобы поделиться с ними своей тайной в последнюю весну перед поступлением в среднюю школу.

В день встречи со школьными друзьями Колька встал рано, помог родителям управиться по хозяйству и вышел на улицу. Соседские ребята Серёжка и Лёшка лениво катали ногами по траве мячик и о чём-то переговаривались, то и дело загадочно озираясь по сторонам.

«Неужели тайное дело обсуждают? ― подумалось Кольке, сердце от волнения ёкнуло и как будто провалилось в пятки. ― Всё! Опять опоздал, без меня что-то задумали!».

― Вы что, ждёте кого-то? ― поинтересовался Колька.

― Тебя заждались, ― с ухмылкой ответил Лёшка.

― Есть предложение делом заняться, сбегать на военный полигон. Похоже, щавель нарос.

― А для чего он тебе сдался?

― Для стряпни! Мамка обещала напечь пирожков с щавелём, ― и Колька сладостно проглотил слюну.

― А что, можем сгонять! Мы тоже с ребятами из класса на полигон собрались, но попозже, ближе к обеду. Птичьи гнёзда решили разведать.

― И что, им блиндаж наш покажешь?

― Ничуть, даже не собирался! Тайной о блиндаже я решил с ними пока не делиться. Они и без меня в прошлый раз шарили гнёзда, а нашли только гранату, потом не знали, что с ней делать. Похоже, это был учебный муляж, и ничего в нём интересного не было, но переполох домашним устроили.

А был похожий случай, когда Вовка Палкин приволок с железной дороги настоящую петарду, похожую на маленькую мину. Правда, она была не боевая, а сигнальная. Машинистам поездов сообщает об авариях на рельсах. Ну, Вовка и вообразил себе, что он взрывник, и решил сам привести её в действие. Взял из дома топор и, спрятавшись за угол избы, шарахнул по ней со всей силы. Грохот от взрыва напугал до смерти соседку бабу Нюру и хозяйского пса Бобика. Пёс с тех пор перестал подавать голос, а завидев Вовку, сразу шмыгает в подворотню. Бояться стал «взрывника».

На полигон ребята в этот раз решили идти дальней тропой, что круто спускалась к ручью. Эта часть полигона полуостровом примыкала к военному городку и была удалена от машинного парка с часовым, поэтому здесь можно было находиться незамеченными.

Овраг с отвесными глиняными склонами, поросшими высокой травой и кустарником, всё больше напоминал ущелье с быстрым ручьём. Спускаться решили с небольшой площадки, которая примыкала к железнодорожным путям, к паровозному тупику ― так называемому «треугольнику». Площадка вдоль забора была так мала, что по ней можно было продвигаться только по одному. Опасаясь скатиться в овраг, в кусты крапивы, пришлось придерживаться одной рукой за щербатый забор. Временами со дна оврага доносился плеск ручья, и раскрученный воронкой пенный водоворот подхватывался быстрым течением и обрушивался с камней, встречавшихся в русле ручья. Вода стремительно стекала вниз и напоминала небольшой водопад. Шум падающей воды глухим рокотом разносился по оврагу и уносился вместе с водой, омывающей заросшие берега. Спускаться по тропке ребята старались осторожно, чтобы не вызвать камнепад. Ноги то и дело скатывались по сыпучей глине, и из-за этого приходилось одной рукой придерживаться склона. Когда очутились у ручья, лучи солнца, падая с высоты безоблачного неба, отражались в водах ручья и слепили глаза. Склоны оврага резко уходили вверх и, казалось, упирались в самую голубизну неба. Теперь ребятам предстояло преодолеть ручей и забраться на противоположную сторону оврага. Чуть ниже кромки берега на отвесном склоне виднелось множество отверстий в глине, которые напоминали решето. Это были гнёзда стрижей. В овраге было душно, в воздухе витал запах сырой прелости.

― Пойдём вброд, ― произнёс Серёга и, побросав обутые на босу ногу резиновые калоши на другой берег, стал заворачивать штанины у брюк.

Только сейчас Колька вспомнил про натянутый проволочный переход, который они соорудили через овраг.

― И зачем мы сюда попёрлись? У нас же есть воздушный проволочный переход!

― А сразу-то почему не напомнил? Эх ты, шляпа, пальто из драпа, ― пробурчал Серёга, шагая и шлёпая по воде ногами, как длинноногая цапля.

― Хорошая мысля приходит опосля, ― оправдываясь, произнёс Колька.

― Дорога ложка к обеду! На берегу надо было договариваться, ― добавил Лёшка. ― Сырыми ногами теперь придётся ползти по глине, иначе уйдёт время сушить «вёсла».

― Скажи лучше сушить «ласты», ― поправил Серёга.

― А взбираться-то где будем? ― вдруг спросил Колька.

― Придётся идти на корячках по отвесному склону. У нас выбора нет. Не идти же нам назад, на твою воздушную переправу, ― ответил Серёга.

― А давай стрижа на подмогу свистнем. Как в той сказке, ну-у-у… про мальчика, которого стриж на спине носил.

― Не стриж тебе, а ласточка.

― Какая разница! Это курица не птица. А стриж та же птица.

― А может, в гору не пойдём, лучше гору обойдём! ― с улыбкой произнёс Колька.

― Опять ты о своём: не пойдём, обойдём! Торопиться нам надо! А то мамка раздумает пирожки печти, ― торопливо ответил Серёга.

― Печти тебе. А жаренных вам синьор не надобно?

― А что, неплохо бы пропустить жаренных с ливером пирожков. Ладно, всё про еду да про еду. Забыли про неё, больше ни слова! И так в животе глюки начались. Полезли!

Друзья стали карабкаться вверх по склону. Выбравшись на берег, они почувствовали тёплый воздух. Овраг остался позади, и перед мальчиками открылась поляна, покрытая густой травой. К большой радости ребят, щавель с чуть розоватыми стебельками у самого основания стал сразу же попадаться на глаза.

― Настоящая щавелевая поляна! ― крикнул Колька.

Серёга первым выдрал кустик щавеля, очистил от прошлогодних сухих листьев, корней и небрежно запихнул в рот. Глаза его прищурились и вдруг томно прикрылись, словно он смотрел на яркое солнце, затем он смачно крякнул и произнёс: «Кислятина! Но раз пришли за щавелем, давайте собирать». Скинув рубаху, он разложил её на траве и стал складывать отдельные щавелевые листики с тоненькими розоватыми стебельками.

― И что, полную рубаху будем набирать? ― спросил Колька.

― Почти! ― лукаво произнёс Лёшка. ― Только рукава не в счёт.

― А что, и рукава можно набить зеленью, ― с улыбкой произнёс Серёга. ― Пирожков-то испробовать всем хочется.

― Во-о-о! Кажись, дождик будет! Смотрите, как чижи низко залетали.

― А зачем им высоко летать, если корм близко к земле прибился. Мы же тоже по земле ползаем и зелень собираем, вот уже и рубаха, как подушка растопырилась. Домой можно сматываться.

― Правильно, а то меня, наверное, заждались Васька с Валеркой, ― поддержал Колька. ― Птичьи гнёзда же хотели обследовать. А ещё… Чур! Напечёт ваша мать пирожков, возвращайтесь на полигон с пирогами, да побольше прихватите, чтобы на всех хватило, а мы вас на щавелевой поляне будем ждать.

О блиндажах, траншеях и окопах Колька много раз читал в книжках про войну. А тут другое дело. Вот они, сооружения военной поры, совсем рядом, за оврагом. С соседскими ребятами Колька облазил все знакомые места в округе. Многие из них были необычные и хранили в себе тайны. С друзьями по классу Кольке тоже хотелось поделиться своей тайной, открытой для себя. Где им, городским, живущим вдали от оврагов, знать, как выглядят блиндажи и окопы, в которых не пришлось побывать. И теперь, договорившись с друзьями из класса, он решил поделиться своей тайной. Ждать в назначенное время Валерку и Ваську, школьных друзей, Кольке пришлось совсем недолго. Преодолев неглубокий лог со стороны школы, они неожиданно по очереди вынырнули из него.

― Погоди-ка! ― прозвучал голос Валерки, который, прихрамывая, плёлся за Васькой. ― Земли начерпал!

Сбросив ботинки, он присел на край берега и стал обувкой усердно ударять о траву, пытаясь высыпать из ботинок попавший песок и мелкие камешки.

Васька пристроился рядом и, посмотрев на Валерку, спросил:

― Где успел начерпать?

― Хотел тебя обскакать, вот и соскользнул с тропы, ― с улыбкой произнёс Валерка. ― А теперь ботинки ноги трут.

― Пусть трут, всё лишнее в муку перетрут, глядишь, она и сгодится.

― А вы что тут расселись? Я давно уже жду вас, ― подбежав к ребятам, удивлённо спросил Колька.

― Да вот, прокол у Валерки вышел, занесло его на обгоне. Не рассчитал, говорит.

В ответ Колька улыбнулся:

― У меня новость для вас есть!

― Хорошая?

― Лучше некуда! Если повезёт, конечно, то сегодня испробуем пирожков с щавелём.

― Откуда им взяться? ― удивлённо спросил Васька.

― Откуда-откуда, ― и показал рукой в направлении, где меркали от деревьев опрокинувшиеся в овраг тени. ― С утра с пацанами за щавелём сгоняли за глубокий овраг. Там щавель молодой народился. Серёга успел утащить его домой, говорит, что мать испечь пирожков обещала. Должен угостить. Договаривались.

― Обещанного три года ждут!

― Ладно слюни пускать и о пирожках думать. Мы же на полигон собрались.

― Что, идём?

Колька обвёл глазами ребят. Теперь, когда тему с пирожками закрыли, он решил поделиться с ними тайной. Валерка тем временем напялил на ноги ботинки, для уверенности пару раз подпрыгнул на месте, проверяя, не остались ли в них камни.

― Ну вот, теперь полный порядок, можно идти дальше. Сейчас делись своей тайной.

― Давайте дойдём до глубокого оврага, ― предложил Колька. ― А там я раскрою первую тайну.

― А сколько у тебя этих тайн? ― с любопытством спросил Валерка.

― Тайн? ― переспросил Колька и на мгновение задумался, словно вспоминал или прикидывал в уме все свои тайны, которые он знал с местными пацанами, живущими с ним по соседству.

Но Колька решил о всех тайнах городским не рассказывать.

«Тогда они уже точно не будут тайнами», ― подумал он про себя.

― Ну-у-у, одна, а может, две или больше, ― ответил он и стыдливо отвёл глаза.


Глава пятая
Колькин сундук с тайнами

Тайна первая
Мистер Пчих

Дом, в котором жил Коля, походил на хоромы, он был ухоженный, с необычным палисадником перед домом, газонами для цветов. Даже цветочные вазоны на пьедестале стояли по краям газона, как в скверике перед железнодорожным вокзалом. Дом стоял на краю оврага, как и многие другие дома в этом околотке, но этот дом привлекал своим видом внимание и вызывал зависть у соседей. «Зачем они отгрохали такой дом?» ― Коля часто слышал такие разговоры соседей. «Они не любили трудиться и не стремились так любовно заботиться о своём жилье, ― думал о них Коля, ― поэтому и завидовали».

А ещё в доме у Коли был удивительный чердак. С первого взгляда он казался необитаем. Но по его углам кипела настоящая, скрытая от любопытных глаз, тайная жизнь. У стропильных балок висели развешанные паутинные сети, и хозяевами этого скрытого пространства были пауки-вязальщики, облюбовавшие укромное тёмное место, из которого выслеживали свою добычу. А ещё обитателями чердака были толстопузые, мохнатые, пуделевые мотыли с туловищем, похожим на торпеду. Они обосновались ближе к свету.

Коля забирался на чердак только в случае необходимости. Этот чердак хранил многие его тайны, в нём находился старый чемодан, сделанный из крокодиловой кожи. Чемодан имел металлическую окантовку и очень походил на настоящий сундук с пиратского корабля. Похоже, чемодан побывал во многих путешествиях и странствиях, где, возможно, водились огромные крокодилы, и теперь в нём хранились не золотые монетки и разные пиратские удивительные драгоценности, а стали храниться со временем состарившиеся Колины игрушки и тайные предметы, о которых никто не догадывался. Колька своё свободное время проводил с ребятами на улице, в оврагах, но любил посещать и чердак, и иногда приглашал товарищей. Но делиться с ними тайнами чемодана он не спешил. Ведь тайны и есть тайны. Без них и живётся как-то скучно. Одним словом, бывают моменты, когда каждый мальчишка становится одержим безумным желанием поделиться с друзьями этими тайнами. И тайны можно доверить только настоящим друзьям.

Чердак на крыше дома имел большое окно с деревянными переплётами, выходившее на улицу. Когда Коля забирался на крышу веранды, он проникал на чердак и в окно любовался улицей, крышами домов, видневшимися оврагами с крутыми склонами. Ему забавно было наблюдать за ребятами, лениво выползавшими из ворот домов и рассеяно озиравшимися по сторонам в надежде обнаружить на улице друзей. Ему хотелось из своей засады прокричать: «А я здесь, вам меня не видно, а я с высоты слежу за вами!».

В один из дней, когда ему нечем было заняться, Коля опять решил посетить чердак и порыться в своём сундуке. Он любил это делать и с нетерпением радовался каждому случаю оказаться под крышей. Но лучше делать это с друзьями. Тогда смело можно было не бояться грозных пауков и мотылей-торпедоносцев, засевших в расщелинах крыши и зорко наблюдавших не только за сплетёнными ажурными сетями, но и за гостями, посетившими по случаю чердак. Но сегодня Коля на улицу вышел один и решил в одиночку взобраться на крышу. Он подтащил деревянную лестницу к веранде. По скрипучим ступенькам взобрался наверх. Прокрался на цыпочках по раскалённому железу к карнизу дома, где жемчужный солнечный свет брызгами отражался от металлической крыши, которая свисавшими краями отбрасывала прохладную тень, и в ней можно было незаметно затаиться и укрыться от палящего солнца. Спрятавшись в тени, он сверху с любопытством стал осматривать соседский огород, вспоминая про раненого беркута, забившегося в углу у забора, и улицу, на которой шумно резвились соседские дети. В этот раз сквозь просветы в заборе он вдруг заметил фигуру долговязого Юрки, который неожиданно появился рядом с домом у ворот. Сам он жил через три дома наискосок, у пологого оврага. Юрка был старше года на четыре, слегка придурковат и постоянно донимал ребят своей необычной привычкой потешиться над младшими, как бы развлекаясь, что совсем не нравилось ребятам. Похоже, в этот раз, затаившись возле забора, он задумал выследить и поизгаляться над Колькой. У него была странность, когда на улице вдруг происходила драка, Юрка старался не вмешиваться, наблюдал со стороны и дожидался, на чьей стороне будет перевес, а затем со слабым пытался ещё и по-своему разобраться и надсмеяться. Всматриваясь во двор сквозь щели в заборе, он не заметил Кольку на крыше веранды.

«Опять объявился чудак. Нужно в этот раз проучить Юрку», ― подумал Колька и вспомнил, что в сундуке на чердаке среди прочих вещей у него хранилась припасённая рогатка. Он её прятал в сундук от родителей. Из рогатки Колька тренировался стрелять по консервным банкам, бутылкам. Однажды даже с ребятами ходили стрелять по воробьям. Но ему было жалко их, и он не старался по ним целиться, а стрелял наугад, распугивая крикливую и нахальную компанию пернатых. И сейчас можно было стрелять незаметно пульками с крыши по забору, за которым притаился Юрка, и хотелось вспугнуть уже этого нахала. Опасливо Колька отодвинул задвижку и без скрипа открыл дверцу чердака. Потом стал осторожно пробираться внутрь через пыльные балки чердака, придерживаясь за стропила, на которых крепилась покатая крыша. Он старался остаться незамеченным не только Юркой, но ещё и пауком, сторожившим паутину как раз в том месте, где находился сундук с тайнами. Коля склонился над сундуком и обнаружил, что тот покрыт слоем пыли. Стремясь не испачкать руки, он решил её сдуть. Набрал в рот побольше воздуха и изо всех сил, как Соловей-разбойник, выпустил струю, похожую на вихревое воздушное облако. Слетевшая пыль накрыла Кольку, словно он попал в пылевую мглу. Уличный свет, проникающий через окно, вдруг померк, как в зале кинотеатра перед сеансом захватывающего фантастического фильма. В носу у Кольки что-то засвербело, глаза заслезились и вырвался непроизвольный громкий звук: «Пчих-х-х!».

― Кто это заговорил во мне? ― с испугом прошептал он.

Вдруг в облаке пыли перед Колькой предстал образ седого с бородой старика, похожего на старика Хоттабыча.

― Это ты пробудил меня, друг мой? ― вдруг сказал старик и представился: ― Я мистер Пчих, хранитель тайны старого сундука, весь к твоему вниманию.

Коля, как подкошенный этими словами, присел на корточки и прикрыл рот руками, пытаясь унять не ко времени пробудившегося Пчиха.

«Неужели мне показалось? ― решил он. ― Нет-нет, ни я…» ― хотел сказать Колька, как у него снова защипало в носу. Колька с силой зажал ноздри, и теперь вырвался только глухой звук, похожий на шипящий свист проколотого велосипедного колеса.

«Такая ужасная пыль! Задохнуться можно! А тут ещё и мистер Пчих неизвестно откуда явился», ― с этой мыслью он подскочил к окну, спешно протирая нос и глаза от пыли, стараясь понять, не услышал ли долговязый Юрка слова старика Пчиха. Юрка стоял у забора и вертел головой, сощурив глаза; он смотрел по сторонам невидящим взглядом, не понимая, откуда донеслись эти странные звуки. Наконец, его взгляд опять обратился к дырочке в доске от сучка, в которую, как в подзорную трубу, Юрка пытался разглядеть намеченную жертву.

«Глупый верзила, ― подумал Колька, ― зря я с тобой связался, теперь и старый Пчих не будет давать проходу». И, прихватив из сундука рогатку, он по ходу выдернул вместе с резинкой мотоциклиста ― старую механическую игрушку, которая неслышно упала на пыльный пол посреди деревянных балок. Бросив беглый взгляд на игрушку, Колька заметил недовольный взгляд обронённого мотоциклиста, и стремглав выскочил с чердака. Сейчас он решил не отвлекаться от назойливой мысли сквитаться с Юркой. Заняться мотоциклистом он решил позже.

Полуденная тень от фронтона дома большим серым пятном легла на крышу веранды, на которой он стоял, и Колькины глаза теперь смотрели только вперёд, вниз, где просматривался неприветливый силуэт Юрки.

― Теперь ты от меня точно получишь, ― возбуждённо себе под нос шептал Колька, ― никто тебе не отомстит за меня и ребят. Эта будет месть за наши страдания.

И Колька в эти минуты возомнил себя Робин Гудом, представляя, как он один разделается с Юркой.

― Отныне никто тебе не поможет. И получай тогда, ― сказал он и выпустил из рогатки по забору, за которым скрывался Юрка, несколько пулек.

Пульки, словно горох, щёлкали по доскам старого забора и рикошетом отлетали в картофельную ботву. Юркина голова начала метаться от щёлки к щёлке, он пытался понять, отчего появился странный перестук по доскам в заборе и откуда непонятный шум в картофельной ботве. Неожиданно Юркина тень замерла, и Колька заметил, как Юрка выпрямился и вытянул шею, словно гусак перед атакой. Бросив свой взгляд поверх забора, он заметил Кольку на крыше.

― Это ты барабанную дробь устроил? Ну-ка признавайся, чем ты по мне шарахнул? ― выкрикнул с шипением Юрка. ― Давай спускайся, а то будет худо тебе. Поговорим, ― продолжил он.

Колька спустился с крыши и, подойдя почти вплотную к забору, быстро взглянул на Юрку. Лицо Юрки было лишено обычного выражения, а на губе возле рта виднелось с подтёком кровавое пятно. Теперь его лицо походило на лицо кровожадного злодея. Юрка еле шевелил губами, и от этого у него не складывались слова, руками он пытался ощупать на лице болезненное место. Его силуэт теперь напомнил Кольке раненого беркута, который так же беспомощно, распластав крылья по земле, смотрел на окруживших его ребят в огороде, возле забора.

― А-а-а… если я теперь тебе врежу, то и забор не поможет, ― выдавил с трудом Юрка, слизывая с губы струйку крови.

― Ну, извини, это… случайно вышло, забор во всём виноват, ― произнёс Колька, робко выглядывая из-за забора, ― а тебе свой нос не надо было совать в чужую щёлку.

А то вообразил, что меня можно выследить. Ты сам прекрасно знаешь, что обижать младших нехорошо.

Юрка посмотрел на Кольку: ему хотелось что-то сказать, но он повернулся и молча побрёл к своему дому. У Кольки тоже не оказалось нужных слов, и почему-то ещё и настроение испортилось. Он решил позвать к себе на чердак «профессора» Валерку, знатока по ракетным кораблям. Это с ним в прошлый раз на чердаке они нашли трубку от сломанного калейдоскопа, из которой смастерили корпус ракетного корабля.

― Лучше на чердаке быть вдвоём, так безопасней и веселей будет. И с механическим мотоциклистом что-нибудь придумаем, ― решил Колька.

Уже вдвоём с Валеркой на чердаке они расселись возле сундука. Колька поднял с полу металлическую игрушку, краем рубашки смахнул с мотоциклиста пыль. Когда-то новенький и выкрашенный в зелёный защитный цвет корпус игрушки теперь выглядел выцветшим и бледно-серым. Взгляд мотоциклиста словно вопрошал: «Нажми скорее на этот мой заводной рычажок. Я немножко застоялся, и мой корпус покрылся ржавчиной. Я спешу, я должен успеть на представление к ребятам».

Колька быстро сообразил, где этот рычажок. Ведь он всегда интересовался настоящими мотоциклами и знал, как нужно их заводить.

― Валерка! Надо скорей найти в сундуке заводной ключик. Мотоцикл заждался, его можно завести. Пружина, похоже, на месте. Он ведь и вправду готов к гонке!

Наклоняясь головами в сундук, они стали рыться среди покалеченных автомобилей, разбросанных оловянных солдатиков, пружинок, издававших жалобные звуки, подолгу находясь в пыльном одиночестве и сумраке. Ключик для заводки пружинки мотоциклиста с трудом обнаружился в самом углу сундука. Вставив ключик в торчащий рычажок, Колька прокрутил пружинку. Она хрустнула и с трудом стала закручиваться, потом, бешено сорвавшись с места, с шумом вхолостую раскрутилась обратно назад. Колёса мотоциклиста даже не шевельнулись. Колька попробовал ещё раз завести.

― Что ты с ним мучаешься? Его надо в ремонт, а лучше самим разобрать и смазать, ― завил Валерка.

― А ты знаешь, как его разобрать?

― Пустяки! Потом разберёмся. А вот знаешь, в наш город приехал настоящий аттракцион на мотоциклах! ― произнёс Валерка. ― Я сам видел, как в центре у рынка рабочие устанавливали огромный шатёр, похожий на юрту. Внутри деревянные стены, по ним и будут гонки на мотоциклах, а на афишах изображён мотоциклист, и крупная надпись ― ГОНКИ ПО ВЕРТИКАЛЬНОЙ СТЕНЕ!

― Ты не брешешь, разве такое возможно? Как это по стенам гонять?

― А зачем мне брехать? Можно смотаться и посмотреть.

― Я бы пошёл, ― мечтательно произнёс Колька. ― Только чтобы смотреть, надо иметь деньги.

― Всего-то ничего, тридцать копеек добыть надо. А лучше рублишко, тогда и на мороженое хватит, ― сказал Валерка.

― А может, мы без билетов пролезем?

― А знаешь, там сколько таких, как мы?! Всем охота!

― Ладно, ― воскликнул Колька, ― пошли! Я только забегу на работу к мамке, попрошу денег.

У входа в аттракцион уже толпилась пацанва, у кассы стояла очередь взрослых. Из репродукторов неслась громкая музыка. Вдруг она прервалась, и через треск репродуктора донёсся голос: «Заезд начнётся через двадцать минут». Толпа ожила, мальчишки засуетились, загадочно жестикулируя и шёпотом переговариваясь, обсуждали план, как пробраться на представление без билетов.

― Может, и мы не будем стоять в кассы, ― предложил Валерка. ― Всё равно придётся стоя смотреть. Глядишь, и деньги сэкономим.

Для начала Колька решил разведать обстановку. Он заглянул в щель шатра, раздуваемого ветром. На самый его верх вела лестница. Под куполом по кругу висели потушенные фонари.

― Что за странный аттракцион? ― подумал Колька. ― И мотоциклов с высоты не увидишь. Музыка вновь прервалась, и в репродукторе прозвучало: «Начало заездов через десять минут». Валерка подтолкнул Кольку рукой и на ухо тихо сказал: «Готовься! Проскочим между взрослыми».

Вереница из зрителей выстроилась перед входом, и они стали по очереди заполнять лестницу, ведущую на смотровую площадку. Толпа, стоящая сзади, поднажала, и Валерка с Колькой очутились у самого входа на аттракцион. Теперь необходимо было пристроиться сбоку к пышной даме, держащей за руку рыжеволосого мальчугана с лицом в крапинку. Пусть подумают, что мы тоже дети ― не сироты, а пришли вместе с рыжеволосым мальчиком. Пристроившись к рыжеволосому мальчику, они, словно мыши, юркнули внутрь шатра. Оказавшись на скрипучей лестнице, уже не составляло особого труда очутиться на самом верху площадки, под фонарями прожекторов.

― Ловко у нас получилось, ― произнёс Колька. ― Теперь деньги остались на кино и мороженое, ― с радостным лицом добавил он.

Внутри шатра, как в огромной бочке, вдоль стен у самой земли, стояли два необычных на первый взгляд мотоцикла. Они были без крыльев над колёсами, с высоким рулём и без фар. На стенах огромной «бочки» по кругу было начертано три белых полосы. Две по краям и одна посередине. Между ними виднелись следы от мотоциклетных шин. Неожиданно музыка стихла, и на арену вышли два гонщика в обтягивающих кожаных комбинезонах, мотоциклетных шлемах и перчатках. Они поприветствовали публику, что-то сказали, показав руками наверх, где над бортиками «бочки» свисали головы зрителей.

― Что он сказал? ― спросил Валерка.

― Похоже, что головы надо убрать! ― с улыбкой ответил Колька.

― А как смотреть?

― Чудной ты, Валерка!

― Смотреть будем глазами! А голова тут не нужна.

Она в школе пригодится, а сейчас будет мешать гонщикам.

― Ну, им же не добраться до нас по стене.

― Умолкни! Сейчас начнётся представление.

Гонщики направились к мотоциклам, и каждый выбрал для себя мотоцикл. Но почему-то один из них остановился у мотоцикла и не стал запускать двигатель, а второй скатил мотоцикл с подножки и резким движением с первого раза завёл его.

«Странно! ― подумал Колька. ― Почему только один мотоцикл?». Раздался оглушительный грохот работающего двигателя. Дым от двигателя сладостно потянулся наверх, и по запаху он был совсем не похожим на обычный мотоциклетный.

― Он что, не на бензине? ― спросил Валерка.

Колька не успел ответить, как мотоцикл с гонщиком резко взмыл вверх, сотрясая стены, затем также резко помчался вниз. Стены аттракциона дрожали, и казалось, что они развалятся вместе с гонщиком и зрителями.

― Держись крепче, а то сдует потоком воздуха! ― крикнул Колька.

― Ничего себе, чуть не выскочил из «бочки», ― прокричал Валерка сквозь раздирающий треск мотоциклетного двигателя.

― Да… у мотоцикла и глушака нет!

Зрители восторженно аплодировали каждый раз, когда мотоциклист проносился почти у самого верхнего края стены. Колька стал считать круги. После десяти он сбился и хотел было начать считать снова, как вдруг мотоцикл заглох. Наступила мёртвая тишина, только стены издавали усталый хруст под колёсами сползающего по спирали вниз мотоциклиста.

― Странно, мотор не работает, а мотоцикл не падает и продолжает плавно съезжать вниз, ― с удивлением сказал Колька и посмотрел на Валерку.

Валерка засунул палец в ухо и крутил в нём, словно пытался завести пружинку игрушечного мотоцикла.

― Что с тобой? ― смеясь, спросил Колька.

― Слух потерял от этого грохота! Проверь и ты свои карманы, всё ли на месте. А то под шумок и рублишко потерять можно.

Колька запустил руку в карман и стал шарить, наконец, с довольным лицом произнёс:

― На месте! Запропастился, в самом низу нашёл.

Ждать нового заезда долго не пришлось. Заработали сразу два мотоцикла. Сорвавшись с места, они кругами и по спирали, содрогая деревянные стены, начали выписывать зигзаги, и теперь стало невозможно определить, кто из них первый, и кто какую для себя выбрал трассу.

И каждый раз, когда мотоциклист оказывался у верхнего края стены, Колька с Валеркой отпрыгивали от бортика и сквозь шум криком подбадривали:

― Давай жми, ещё кружок, ещё кружок!

Мотоциклы, словно подчиняясь желанию ребят, извергая клубы сизого дыма, то резко ныряли вниз, то взлетали вверх, радуя восторженных зрителей. Особенно езда по вертикальной стене воодушевляла всех ребят. Колька с Валеркой переглядывались и смотрели по сторонам на восторженные лица других мальчиков. Дым от выхлопных газов, шум моторов и возгласы ребят наполняли шатёр и создавали необычное радостное зрительское представление. Затем шум моторов стих, они плавно скатились вниз. Мотоциклисты, поблагодарив зрителей, сняв мотоциклетные шлемы, раскланялись и, помахав публике, оставив мотоциклы у стены, скрылись за деревянной дверью, вдруг открывшейся в стене, по которой они только что гоняли на мотоциклах. Для них гонка было обычным делом, обычной работой.

― А как ты думаешь, Валерка, смог бы наш механический мотоциклист так погонять?

Валерка задумался, словно заново представил эту гонку по кругу.

― Не знаю, ― ответил он.

― А я думаю, ещё как бы смог! Только пружину надо исправить.

И, покидая шатёр, они поскакали вниз по лестнице, опережая друг друга, позабыв про рублишко в кармане у Кольки, к своему механическому мотоциклисту, ожидавшему их в тайном сундуке на чердаке. По дороге домой ребята повстречали своего дружка Ваську, и Колька, не удержавшись, поведал ему о своей тайне ― механическом мотоциклисте, хранившемся на чердаке, почти таком же, который пришлось им увидеть на площади, на гонках по вертикальной стене.


Тайна вторая
Ёшкин кот

Друзья втроём шагали в направлении тополей, росших у оврага, на ветках которых раздавался воробьиный треск. Васька задрал голову и стал всматриваться вверх, откуда с деревьев доносился шум.

― Там кто-то есть! ― Валерка первым подбежал к дереву и стал кругами приплясывать вокруг него.

На развилке ствола он заметил скрытый от них густой листвой домик из старых досок в виде шалаша, из которого торчал чей-то серый хвост. Дерево было высокое и ветвистое. Но одна толстая нижняя ветка располагалась не так высоко. Ветку можно было достать, если хорошенько подпрыгнуть и, ухватившись за неё, подтянуться. А там дело техники, как по ступенькам можно подняться до домика.

― Давайте заберёмся и проверим, ― предложил Валерка.

Ваське такая идея понравилась, поскольку на дереве было много сучьев, по которым легко можно было взобраться.

― А вдруг там зверь! Вроде хвост чей-то болтается.

― Глупости! ― сказал Валерка. ― Откуда здесь зверью взяться?

― А может, Васька, тебе одному залезть и проверить?

― А что проверять, это кусок верёвки болтается. И никакой вам не хвост. Придумали тоже мне, ― произнёс бодро Валерка.

― Мне кажется, Валерка прав. Нет там никакого зверя. А если и есть, то можно его изловить, ― поддержал Колька.

― А Ваську испуг взял, не захотел первым на дерево лезть, ― с иронией проронил Валерка.

― Давайте я на всякий случай сбегаю домой за мешком, ― сказал Колька, ― если Васька прав, то изловим зверя.

― Точно! Вот полезем на дерево, и пригодится нам мешок.

― И что мы будем со зверем делать?

― Сначала изловить надо. А думать будем потом.

Все замолчали.

― Вбили себе в голову всякую ерунду, ― вдруг прорезало Ваську.

― Подождите, ― сказал Валерка, ― я сейчас!

И он стал искать под ногами, чем можно было бы запустить в укрытие на дереве. Набрав камней, Валерка стал их швырять. Сначала камни не долетали до цели: мешали ветки, а затем рикошетом они возвращались на землю.

― Так и по голове словить можно, ― пробурчал Васька и отошёл в сторону.

От ударов камней по веткам хвост моментально исчез, и вместо хвоста появилась усатая морда.

― Да это ж кот Вовки Палкина! Вот вам и ёшкин кот в мешке! — закричал Колька. ― Похоже, кот поменял профессию. В овраге промышлял на мышей и крыс, а сейчас решил перейти на диету. На пернатых стал охотиться. Вот воробьи и всполошились от такого нахальства. Да, весёлый случай, ― засмеялся он. ― Ладно, полезли на дерево. Я первый. И моя вторая тайна, похоже, раскрыта, ― с сожалением произнёс Колька.

― Это ты про домик на тополе? Где ёшкин кот охотится?

― Да. Похоже, кот заранее выдал вам мою тайну.

Васька решил похлопать в ладоши.

Кот, заслышав аплодисменты в свой адрес, насторожился и в растерянности стал соображать, что ему в этой ситуации предпринять. Прыгать с дерева? Высоко. Да к тому же не оценят зрители его прыгучесть. Лучший вариант взбираться выше, решил кот, где ветки потоньше. Там уж точно не доберутся. Кот понял, что он здесь без приглашения занял чужое место и решил не спорить с наглой компанией, а уступить домик хозяевам. И, спрыгнув с соседней ветки дерева, цепляясь когтями за шероховатый ствол, стал резво одолевать подъём.

Троица мальчиков, глядя на кота и удивляясь, как это ловко ему удаётся, по одному стали тоже карабкаться на дерево.

― А выдержит домик троих? ― вдруг засомневался Васька.

Васька страдал «умеренной» полнотой и необычной «смелостью», и этот момент для него был важен.

― Мне неохота с вами за компанию оказаться на земле.

― Постоишь у входа.

― Это я могу!

― А лучше тебе последовать за котом, на этаж выше, ― с улыбкой произнёс Колька, а ещё можешь стать и нашим наблюдателем, этажом ниже, на толстом суку.

Валерка с Колькой уселись вместе на дощатой площадке, расположенной на развилке стволов дерева. Над их головами расположилась густая крона из листьев, похожая на шалаш, а ещё выше, почти у самой верхушки дерева, ― Вовкин ёшкин кот, который нервно наблюдал за нежданными гостями, присматривая для себя пути отхода. Васька на правах дневального расположился веткой ниже.

― Знаете что? ― произнёс наблюдатель Васька. ― Отсюда хорошо просматривается овраг и поле военного городка. Всё как на ладони. Зачем мы сюда лезли? Давно уже бы за оврагом на полигоне были. И ёшкиному коту не помешали бы и весь соблазн ему не отбили.

― Ты, Вася, как в сказке про Машеньку и медведя, она тоже рассуждала: сижу высоко, гляжу далеко. Вот и ты поглядывай, не идёт ли Серёга с щавелевыми пирожками. Может, мы останемся на дереве и дождёмся Серёжкиных пирожков? ― с улыбкой произнёс Валерка. ― С высоты-то лучше видней!

― Вы опять на пирожки перешли, и тайны мои не стали вас интересовать, ― с упрёком сказал Колька. ― А я хотел ещё один случай вам рассказать.

― А это что за случай? ― вдруг заинтересовался Васька.

― Самый необычный. Это случай с пернатым.

― Что, ёшкин кот воробья, что ли, сцапал?

― Как бы не так! Я же сказал, что случай необычный, ― ответил Колька. ― И совсем не про воробья, а про птицу вот с такими крыльями, ― и он развёл руки в стороны так широко, что сам чуть не слетел с площадки, а Валерке, сидящему рядом, от Колькиной руки досталось по носу.

― Ты мне чуть нос не расквасил своими крыльями, ― с обидой произнёс Валерка.

― Ой, это я случайно. Я не хотел обидеть твой нос.

Васька на всякий случай присел на ветку пониже, ухватив руками ствол дерева. Решил не ожидать неприятностей от Колькиных показов, когда можно не только в нос получить, но и кубарем скатиться вниз с дерева.

«Очень странный случай, да с такими крыльями, ― подумал Васька, ― даже Валеркиному носу досталось».

Колька перевёл дух и, усевшись поудобнее, посмотрел вниз, так, на всякий случай, чтобы видеть, куда придётся приземляться, если «гнездо», в котором они сидят, не выдержит. Потом перевёл взгляд на Валеркин нос и, убедившись, что с ним всё в порядке, решил продолжить свой рассказ.

― Пернатого пацаны в овраге словили. Шарахался тот в кустах у самого ручья. Такой здоровенный! Удивляюсь, как они его притащили домой. Пернатый размером с большого гуся. Килограмм на пять. Но без шеи.

― Как это без шеи? ― удивлённо спросил Васька. ― А голова была?

― Голова была, с загнутым вниз кончиком носа.

Васька ещё раз обратил внимание на Валеркин нос, по которому досталось Колькиной рукой. У Валерки сейчас нос был прямой. Правда, иногда в школе у него нос кверху задирался.

― А этот пернатый летал?

― Да не мог он уже летать. Раненый был.

― Да кто ж это был?

― Беркут! Грозная птица. Его подбили, когда он охотился за домашними голубями. Летать не мог, прыгал по земле, волоча крыло. Я его потом сам видел в ограде у Серёги. Лечить крыло ему хотели. Но он не давался. Защищался, как мог, крыльями и клювом. Крылья половину ограды занимали. И Колька опять развёл по сторонам свои руки. Но Валерка, наученный в прошлый раз, вовремя пригнулся, и Колька шарахнул рукой по ветке. Ветка вздрогнула. Ёшкин кот, опустившись пониже и решивший подслушать разговор мальчиков, не удержался и сорвался, но успел когтями ухватиться за ветку. Повис, свесив хвост и заорал, как полоумный, словно зазвучал паровозный гудок: «Мя-ау-у-у-у! Мя-ау-у-у-у»!

Валерка возьми и дёрни кота за хвост, как бы приглашая присесть вместе.

Чего он решил его дернуть? Это же не рычаг паровозного гудка, который в паровозной будке висит обычно над головой машиниста. Ёшкин кот не ожидал такого с ним обращения, расслабил от неожиданности когти и свалился на голову Ваське, сидевшему на ветке этажом ниже. Но тут уже не до смеха. Васька хотел сбросить кота с головы, руки со ствола дерева убрал, но не удержался и полетел вместе с ним вниз. Очутившись на траве, Васька остался лежать в полусогнутом положении, в позе «пистолетика». Он смотрел вверх на дерево широко раскрытыми глазами и не понимал, как он вдруг очутился на земле. Теперь он видел зелёную крону тополя, которая казалась ему не такой уж яркой, не таким ярким казалось и голубое небо с плывущими одуванчиковыми облаками. И где-то там, на развилке стволов тополя, красовались две рожицы, словно два ярких солнышка, Кольки и Валерки, которые с нескрываемым удивлением смотрели вниз, раскрыв от смеха рты.

― Уставились! Чего вам весело? ― попытался произнести Васька.

Но голос его прозвучал глухо, как бы издалека, и звучал не так громко и ярко, как орал ёшкин кот на дереве. Сообразив, что он в дурацком положении, Васька продолжил лежать на траве, изображая, что с ним ничего не произошло.

― Мне здесь очень удобно, ― вырвалось из его уст. ― На ветке сидеть было трудней. Весь зад отсидел.

Затем он приподнялся и стал руками ощупывать своё мягкое место. «Вроде на месте», ― подумал он.

Приземлился Васька с котом одновременно. Правда, кот сразу дал дёру в подворотню.

― Лезь снова сюда. Дорасскажу про необычный случай с пернатым, ― с улыбкой позвал Колька.

― Никуда я не полезу. Налетался, как и твой беркут. Хорошо, что руки и ноги целы. Спрыгивайте с дерева. Да не бойтесь. Я вас здесь подхвачу.


Тайна третья
Переправа

― Теперь у меня для вас третья тайна, ― сказал Колька, когда они спустились с дерева и подошли к оврагу. ― Смотрите, как здесь здорово! Вон тот ручей, где нашли раненого беркута. А вот по этой тропке, ― Колька показал рукой на извилистый серпантин, протянувшийся от склона, где они стояли, можно будет спуститься вниз и подняться на ту сторону оврага.

― И в чём здесь секрет? Или тайна?

― А вы внимательней всмотритесь, ― сказал Колька. ― Вы должны ещё что-то увидеть. Но может, не сразу. Тайну всегда нужно разглядеть, и тогда удастся её разгадать.

Васька на всякий случай присел на траву и стал глазеть по сторонам.

― Всё, как обычно. Журчащий ручей. Крапива. Да склоны, поросшие травой мать-мачехой. Так в чём же тайна, ― недоумённо рассуждал Васька и стал внимательно наблюдать за Колькой.

Колька присел на край оврага, где рос куст молодого репейника, и стал шарить рукой в траве. Похоже, он что-то искал. Затем он нащупал какой-то предмет и потянул его на себя. В руке у него оказался кусок обычной проволоки, которая другим концом уходила в овраг через кусты крапивы.

― Что это у тебя за трос? ― поинтересовался Васька.

На этот раз и Валерка стал настороженно наблюдать за Колькой. «Опять выхлобучит что-нибудь», ― подумал он.

― Помогайте тянуть! Спускаться по проволоке будем на ту сторону, ― сказал Колька, ― как акробаты в цирке, ― с усмешкой добавил он.

― Мне акробатом быть нельзя, ― с горечью проронил Васька.

― А что так? ― спросил Колька.

― Весом не вышел.

― Ничего, покрепче проволоку привяжем.

― А тебе в голову никогда не приходило, например, быть шутом? ― поинтересовался Колька. ― Ему вроде и вес не помеха. Клоуну, наоборот, объём и вес нужен. Вот у меня есть брат Кеша, всё время под клоуна косит. Ему очень нравится всех веселить. Ладно, при случае расскажу про Кешу-клоуна. А теперь тянем.

Натянув проволоку, Валерка с Васькой увидели, что другой её конец закреплён на противоположной стороне.

― А что с этим концом будем делать? ― спросил Васька.

― К забору на столб привяжем.

Натянув и привязав проволоку на столб, ребята увидели, что она немного провисла, как раз посередине ручья, который кусками игриво поблёскивал в лучах яркого солнца.

― А теперь ― самое важное! Мы с нашими пацанами всё продумали. Есть у нас блок с колёсиком. Его надо найти в крапиве. Без него не сможем спускаться по проволоке, ― пояснил Колька.

Держась за куст полыни, росший на краю, Колька спрыгнул в овраг, ближе к сухостою из травы, и вытащил колесо с двумя деревянными ручками, скреплёнными проволокой.

― Вот где хранилась наша тайна! ― сказал радостный Колька. ― Теперь пару пустяков пристроить блок к проволоке, натянутой над оврагом, и можно переправляться.

Над разбуженным оврагом по зарослям крапивы пронёсся слабый ветерок. Он всколыхнул дремавшую тишину оврага, витавшую над тихим ручьём, словно оркестр на галёрке проиграл музыкальное вступление перед выходом акробатов на цирковую арену.

― Ну что, акробаты, начнём переправляться. Правда, зрителей нет.

Колька провёл рукой по туго натянутой проволоке. Проволока слегка завибрировала, готовая принять участие в необычном аттракционе ребят. Объяснив, как надо держаться за ручки блока с колёсиком, Колька оттолкнулся от берега и с шумом, издаваемым проволокой, стремительно стартовал в полёт над бездной, которая обдавала его тухлым запахом сопревшей травы, мёртвой трясины, расположенной вдоль ручья.

У самого берега, был закреплён второй конец проволоки. Кольке не составило особого труда вытянуть вперёд ноги и ловко приземлиться на глинистый грунт. Как и ожидалось, главные приключения будут впереди. Тайна всегда остаётся тайной, если она не твоя. С ней вести себя нужно уважительно. Валерка решил, что он так же, как Колька, легко справится с «цирковым» номером. Вначале он беспомощно топтался у кромки оврага, выбирая нужную позицию, ухватившись за ручки колёсного блока, стал изображать раскачивающуюся обезьяну на лиане и, набравшись смелости, решил, что ноги должны быть впереди туловища. Он вытянул их в позе стульчика и повис на проволоке, не сдвинувшись с места.

Васька, стоявший, как и положено в цирковом деле, на подстраховке, решил Валерке помочь толчком в спину. Это получилось у него сразу, хотя этот элемент циркового номера они вместе не репетировали.

― Ого! Ничего себе. Спасите-е-е! ― закричал Валерка, мчась навстречу глиняному склону.

Прохладная струя воздуха била в его перекошенное от страха лицо. У самого склона, почувствовав усталость рук, Валерка расцепил их, упав в изнеможении на склон.

― Ничего себе прогулочка! Думал в ручье приземлиться. А после сообразил, что купаться ещё рано, ― и, растянувшись на склоне, Валерка посмотрел на небо, мечтая парить в нём, но уже без помощи троса и Васьки, столкнувшего его с берега в бездонную пропасть оврага.

В это время Васька ждал своей очереди. В его голове роились мысли сомнения: спускаться по тросу или по извилистой тропе. Но тропа упиралась в ручей, где не было перехода через него. Преодолевать вброд? Но ребята подумают, что он струсил.

― Следующий! ― раздался голос Кольки.

«Придётся лететь! ― решил Васька. ― В таком случае, я не хуже их скачусь по проволоке».

О Васькином весе мальчики как-то сразу не подумали. Что особенного, если он пухлячок! Пухлячки тоже летают и даже без проволоки. Карлсон не меньшего веса был, но, правда, летал с моторчиком. Взялся Васька за ручки блока. Потянул блок на себя. А потом, оттолкнувшись от берега, со всей страстью бросился в овраг.

«Вот сумасшедший», ― подумали друзья.

Вначале движение по проволоке пошло с ускорением. Ближе к ручью проволока стала почему-то предательски чрезмерно провисать. И над ручьём получился ступор. Завис Васька. Висит и ногами дрыгает, вроде до земли достать хочет, а сам по сторонам озирается. Понять не может, почему непредвиденная остановка получилась. Не как у всех. Ну и весит себе так. И помочь ему нечем. Как разве только словами. Правда, и до воды-то ― пустяк, каких-нибудь полтора-два метра.

Когда он с тополя падал, там более было.

Тут Васька голос подаёт:

― Что делать?

Ну, Колька с Валеркой советуют:

― Сгруппируйся как следует и сигай в воду! Но только не заныривай с головой. Потом как тебя искать? Да смотри, чтоб штаны течением не унесло. А то как до полигона добираться? Там нас четвёртая тайна ожидает.

Васька дрыгнул ногами и по счастливому случаю на край ручья угодил. Хорошо, что так вышло.

Посмеялись все вместе и пошли ещё одну тайну обнаруживать. У Кольки же их несколько было.


Тайна четвёртая
Блиндаж

О четвёртой своей тайне Колька решил рассказать не сразу. Они радостные бежали по полю, которое было покрыто молодой травой, среди первого её цветения. Жаворонок беззаботно звенел в вышине. А где ещё можно его услышать, как не в поле, которое в данный момент служило учебным полигоном. «Причём тут моя тайна, когда и так хорошо», ― думалось Кольке.

― Ну не тяни кота за хвост, рассказывай о своей тайне, ― произнёс Васька, приняв простодушное выражение.

Когда Васька заговорил о хвостатом коте, скорее всего, он имел в виду ёшкина кота и забавный с ним случай на тополе. После этих слов Кольке стало совсем хорошо и весело.

― Погоди! Не всё коту масленица, ― улыбаясь, произнёс Колька.

Когда они подходили к первым вырытым в поле траншеям, Колька стал смотреть во все глаза. Самих траншей не было видно. Сверху они сливались с зеленью травы, укрывавшей полигон. Колька шагал впереди и комически изображал геройского разведчика. Васька-пухлячок, как всегда, шёл последним, обращая взгляд в пустоту. Когда Колька наткнулся на первую траншею, он подмигнул Валерке и сделал отвлекающий изворот, который заставил Ваську обернуться. Ухватив Валерку за рукав, Колька с другом спрыгнул в траншею и, согнувшись, они незаметно пробежали с десяток метров и затаились. Растерянный Васька остолбенел, не понимая, что же произошло. Он замедлил движение, соображая, почему вдруг оказался один и робко сделал несколько шагов назад. Колька раздвинул укрывавшую их траву, и вместе с Валеркой они закатились от смеха.

― Ты смотришь на нас, ёшкин кот, ― прокричал Колька, и они вместе с Валеркой опять захлебнулись от восторга.

― Ну вы даёте! ― воскликнул Васька и спрыгнул в траншею к ребятам. ― У вас тут настоящая крепость!

― Пошли за мной, ― позвал Колька.

Траншея петляла, извивалась зигзагом, она вся была сделана добротно, из стволов тонких деревьев. В отдельных местах траншея имела из дерева ниши на одного человека.

― Для стрелков! ― деловито пояснил Колька.

Они шли дальше по траншее в полный рост, пока не упёрлись в укрытие, сделанное из брёвен.

― Блиндаж! ― сказал Колька. ― Располагайтесь.

Будьте как дома. Нас здесь никто не обнаружит.

― И снайпер? ― спросил Васька.

― И снайпер, ― ответил Колька, ― если башку не высунешь наружу.

― Колька, а для чего там стоит танк, чучела из фанеры и колючая проволока на крестах?

― Какие тебе это кресты? Заградительная линия, мишени врага и танк.

― И что, подрывать их можно?

― Для этого и стоят! С ребятами прошлый раз мы там гранату нашли.

― Настоящую гранату? ― поинтересовался Валерка.

― Нет, учебная была. Навроде банки из-под сгущёнки.

― Да, сейчас бы неплохо найти такую банку, ― произнёс Васька и облизнулся. ― Я давно сгущёнки не пробовал.

― А я вчера патоки объелся, ― сказал Колька, ― пацаны целый бидон притащили. Патока сладкая, как мёд. Говорят, в тупике «треугольника» цистерна стояла. Без охраны. Вот и забрались в неё. Начерпали, кто сколько смог. А я не знал, обидно. А то, может, ведро тоже набрал бы.

― Одному не утащить полное ведро.

― Брата позвал бы! Он, хоть младше меня, но шустрый такой, как пчела на мёд летит. Правда, не жужжит. Что-то мы про мёд заговорили. А про щавелевые пирожки забыли. И Серёга чего-то не показывается. А обещал.

― Возможно, он нас ищет, а мы тут сидим. А может, на заградительную линию из колючки напоролся? Давайте часового выставим. Пусть наблюдает за обстановкой. А то Серёгу прокараулим или накроют нас всех вместе военные из городка, и пиши пропало пирожкам.

― А мы тут не ночевать собрались. Нам ещё одну тайну обнаружить надо.

― А блиндаж разве не тайна?

― Тайной был. Теперь уже не тайна. Пошли ещё одно место покажу, пока не начало темнеть.


Тайна пятая
Засекреченная тайна

Заброшенный окоп, поросший травой, был совсем не виден. Его распознать Колька сразу не смог. Тот окоп предназначался для одного бойца, он был отрыт вручную и только в лежачем положении укрывал от посторонних глаз. Колька долго бродил кругами, отыскивая окоп, обследуя местность, словно заяц, когда тот запутывает свой след. Валерка и Васька ходили за ним по пятам, повторяя следы его ног, едва заметные в примятой траве. Васька, как всегда, шёл последним и ковылял кое-как.

― И долго мы ещё так будем бродить? ― раздражённо спросил Васька. ― Ты лучше скажи нам, что мы ищем?

― Мы ищем чудо, ― улыбчиво ответил Колька, продолжая глазеть по сторонам.

― Какое ещё чудо? Ты всё про тайны говорил.

― Бывают же и чудесные тайны. Мне вот только надо вспомнить то самое место, где находится эта чудесная тайна, ― задумчиво произнёс Колька.

― А может, затерянная тайна, ― с усмешкой в разговор встрял Валерка.

― Найти-то найдём. Надо выяснить точно это место. У меня созрел план. И в этом нам может помочь сама птица. Её только надо выследить.

― А что это за птица? ― удивлённо спросил Васька.

― Это не вещая птица гамаюн, что обитает в нашем ручье? ― съязвил «профессор» Валерка.

― Откуда ты слышал о такой птице? ― спросил Колька.

― Феникс и гамаюн ― это райские птицы из сказок.

― Мы будем выслеживать другую, не сказочную птицу. А пока отправим Ваську к оврагу на встречу с Серёгой, в разведку, чтобы тот в поисках нас не заплутал с пирогами, ― с озабоченным лицом сказал Колька и, посмотрев в небо, увидел, как что-то металось в вышине.

― А про пирожки ты почему вспомнил? ― поинтересовался Валерка.

― С утра из дому ушёл, что-то есть захотелось, вот и вспомнил. А как добрались мы до этой поляны, где утром собирали щавель, она и вовсе скрутила мысли, сейчас бы поесть чего-нибудь, ― задумчиво произнёс Колька. ― А нам с тобой, Валерка, чтобы отыскать это тайное место, лучше затаиться в траве и подождать, когда джурбаю надоест в вышине песнопением изгаляться.

― Джурбаю, говоришь?

― А кому же ещё!

― Наверное, ты имел ввиду беркута с подбитым крылом, о котором рассказывал на тополином дереве?

― Да нет, джурбай ― это певчий жаворонок, полевая, невзрачная на вид птица. Не сродни беркуту. Жаворонок и поможет подсказать нам тайну, которую мы ищем. Хотя и помощь беркута могла пригодиться. Охотясь за жаворонком, он быстро согнал бы его к земле. А так нам придётся ждать, пока ему самому не надоест в вышине кувыркаться. Он-то и укажет нам тайное место.

Васька, словно подчиняясь приказу Кольки сходить в разведку в поисках Серёги, ковылял через бугры в сторону оврага. Тем временем Колька с Валеркой разлеглись на траве, устремив взоры в голубое небо. Через настоянный светом и теплом прозрачный воздух доносились из вышины жаворонковые колокольчики. Колька наблюдал, как ажурные, слегка окрашенные золотом облака медленно и беззвучно проплывали в вышине, и только тихие вздохи угасающего дня доносили прохладные струи ветра. Вдруг Колькина рука встрепенулась и потянулась вверх.

― Смотри! ― прошептал он. ― Там в небе чёрная точка. Это джурбай! Не упускай его из виду. Он может камнем зараз свалиться, и мы должны засечь на земле его место падения.

― И что, это будет то место, которое ищем?

― Именно!

― Здорово ты придумал, ― посмотрев на Кольку, сказал Валерка. ― Мы тоже с тобой наблюдатели. Только в воздушной разведке, ― с улыбкой добавил он.

― Ну не зря же оказались мы на военном полигоне, ― ответил Колька.

Пока Колька разглядывал в небе жаворонка, Валерка, как разведчик, который разглядывает ожидаемого недруга, вертел головой по сторонам, напрягал слух и зрение. Вдруг он полушёпотом произнёс: «Кажись, идут!» и дёрнул за рукав Кольку.

― Не отвлекай меня, ― произнёс Колька. ― Кто-то должен следить и за воздухом.

― А про щавелевые пирожки ты уже забыл?

― Фу ты с пирожками! У нас тайна почти в руках! Главное, не упустить её сейчас. А ты ― пирожки… Слушай, коль заговорил про пирожки, даю тебе тоже военное поручение. Не упусти тот момент, когда появятся ребята, чтобы Васька мою долю не съел, пока я в небо глаза луплю. А то наш пухлячок воспользуется случаем первым отведать угощение.

Валерка скрытно в густой траве, словно в засаде, теперь зорко наблюдал за приближающимися мальчиками, которые появились со стороны оврага. Наблюдая за ними, он силился разглядеть, что в свёртке в руках у Серёжки.

― Ого! Ничего себе кучка! Должно на всех хватить! ― произнёс Валерка. ― Теперь, Колька, ты мне не мешай наблюдать! Хочу разузнать, что у Серёги в пакете. Мне тайна тоже улыбнулась.

― Ну вот, видишь теперь, сколько нам тайн предстоит разгадать. Даже у тебя тайна будет!

Васька шёл из разведки с Серёгой и на ходу приплясывал, похоже, от искушения испробовать щавелевые пирожки. Он даже на ходу облизывал губы, словно уже успел запустить в рот обжаренный жирный пирог.

― Хочу доложить… ― было уже начал Васька, приблизившись к засаде, как Колька вдруг подал рукой сигнал и тихо произнёс: «Воздух! Ложитесь!».

Васька от услышанной команды, как подкошенный, мешком свалился в траву и потянул за собой растерявшегося Серёгу с пакетом пирожков.

― Ну, чего ты меня повалил, я же с пирожками шёл. Со мной надо очень осторожно. Сейчас пирожки могли помяться.

Васька опять облизнулся, словно проглотил очередной пирожок.

― Надо было осторожней самому падать, ― сказал в оправдание Валерка, ― мы тут в засаде, таинственное чудо ждём как из печки пирога.

― Всё! Кажись, падает вертухай.

Жаворонок, чертыхнувшись несколько раз в воздухе, камнем ринулся к земле, словно спасаясь бегством от беркута.

― Я заметил след в траве, куда приземлился джурбай, ― выпалил Колька, не отрывая взгляд от местности, где исчез жаворонок. ― Теперь запросто отыщем тайное место. Бежим!

― А пирожки! ― завопил Васька, поглядывая на измятый пакет в руках Серёги.

― Ох уж эти пирожки! С утра покоя не дают! И вправду в животе колики начались. Показывай, Серёга, чего натащил из дома!

Мальчики расположились рядком перед ним на траве. Серёга развернул газетку со снедью и каждому дал по румяному пирожку:

― Мамка враз напекла всем по пирожку!

― А себе? ― произнёс Колька.

― А я дома целых два съел, а ещё один сэкономил.

Про запас взял.

― Бог троицу любит, ― улыбнувшись, сказал Колька.

Серёга полез в карман доставать домашний припас и, откусив, добавил:

― Могу поделиться.

― Да уж ладно, жуй! Скоро наступит и наш час, буржуй. Вот отыщем тайное место, тоже завидовать будешь.

Ребята ели пирожки, хохотали и веселились, вспоминали, как накануне ёшкин кот угодил Ваське-пухлячку на голову.

― Хороши пирожки, да маловато. Мамке передай от нас спасибо!

― Кажись, я накормил вас! ― произнёс Серёга. ― Теперь показывайте тайное место.

― Неплохо бы ещё по пирожку, ― произнёс Васька-пухлячок и от испытанного удовольствия ещё раз облизнулся.

Мальчики хихикнули, посмотрев на Ваську и, задирая высоко ноги, спотыкаясь, бросились бежать по высокой траве к тому месту, где пропал жаворонок.

Налетевший лёгкий ветерок шелестел по верхушкам трав, разбрасывал по сторонам ещё не успевшие вызреть метельчатые верхушки весенней травы, раздувал по пути ребячьи рубахи. Наполняемые шаловливым ветерком рубахи трепетали, словно одуванчиковые парашютики, подгоняемые ветром. Мальчики неслись по полю к месту своей тайной встречи. Вдруг Колька от неожиданности остановился. Прямо из-под ног, хлопая длинными крыльями, вспорхнул жаворонок.

― Где-то здесь это место, ― почти шёпотом выговорил Колька.

Оглядываясь по сторонам, он медленно двинулся дальше. Мальчики, робко ступая по траве, молча украдкой продвигались за Колькой. Небольшое углубление, похожее на окоп, привлекло их внимание. Колька наклонился над травой, укрывавшей углубление, и разглядел примятый пятачок пожухлой травы, среди которой лежало скрученное в маленький веночек жаворонковое гнездо. В нём находились четыре птенца. Они молча тянули свои разинутые желторотые рты, при этом в такт кивали головками, словно приветствуя мальчиков.

Мальчики наклонились к гнезду и зашептали:

― Какие милые малявки…

― …они есть хотят…

― …а у нас ничего нет…

― …мы даже не догадались оставить кусочек пирожка…

― Чур, птенцов не надо трогать, ― первым сказал Колька. ― А то мать может к ним не вернуться.

Жаворонок, наблюдавший за мальчиками откуда-то со стороны, несколько раз пролетел низко над их головами, проявляя родительское беспокойство.

― Отползаем к оврагу, ― негромко сказал Колька. ― Пусть это место останется нераскрытой тайной. Это будет наша общая засекреченная тайна, о нёй никто больше не должен знать.

Мальчики удалялись всё дальше и дальше, и каждый думал о чём-то своём. Шли они не спеша к оврагу, за которым был их дом, их гнездо, в котором им посчастливилось появиться на свет.