Сергей Шумский
НА УТРЕННЕЙ ЗАРЕ


ДАЧНЫЕ СТРАХИ
Очередная банная суббота была Сашина. И Сергей Иванович поехал к нему, хоть и погода испортилась — с обеда небо затянуло, посеял мелкий, похоже, затяжной дождик. Ехать-то всего одну остановку на пригородном поезде в соседний поселок — раньше совхоз “Октябрьский”, а теперь акционерное общество закрытого или открытого типа. Но как и все теперешние деревни по соседству с крупными городами поселок заселен дачниками и стариками. И Сергей Иванович с Сашей — дачники-неудачники.
Банька была уже готова к приезду. Попарились всласть. Отдохнули. Сели за стол, выпили.
— Ах, хорошо-о! — встряхнул плечами после выпитой стопки Сергей Иванович. — Как будто шубу снял или заново родился — вот что делает банька!
Поговорили о том о сем за бутылкой.
И призадумались. Долго сидели друг против друга с опущенными головами. Было над чем задуматься.
— Да-а, не жизнь, Саша, а анекдот, ты прав, — со вздохом произнес Сергей Иванович и рассказал анекдот.
Анекдот такой: в секретной лаборатории ведущий специалист, уходя с работы, всякий раз просил лаборантку налить ему из колбы мензурку. Та (а была она, естественно, агенткой ЦРУ), конечно, наливала, с каждым разом увеличивая дозу яда. Наконец ведущий специалист не выдержал и на следующий день просит: “Наливай, Танечка, чего-нибудь полегче, а то ссу — трава горит.”
Саша долго смеялся, он не слышал этот старый анекдот, а отсмеявшись, вытащил откуда-то из-под оконного косяка один окуляр от бинокля и уставился с ним в окно. Долго водил по забору соседней усадьбы, затем передал окуляр Сергею Ивановичу:
— Смотри, вон там щель пошире между досками, от угла сараюшки считаем: три, четыре… седьмая доска. Замечаешь рожу?
— Да-а… Вроде что-то торчит, — произнес Сергей Иванович, подкручивая резкость. — Нос… он, похоже, лысый?
— Это старший, а младший — тот с шевелюрой. Наблюдает, сука, за нами. Солнце бьет ему в глаза, он нас не видит, а мы его… когда я в огороде — он всегда наблюдает, мразь.
— Он — за нами, мы — за ним.
— Сидел два раза. По пьянке однажды признался: “А мне там лучше. Я колбасу копченую ел там, а вы тут”… И младший сидел. Представляешь, два мужика-бугая на шее у матери. Старухе под семьдесят, пенсия у нее, — какая там пенсия у бывшей совхозницы?!. Смех. Держит корову, овец. А они воруют, волокут все подряд. У меня украли решительно все. Что ни привезу, оставлю — нет, уволокли. Две недели назад оставил, забыл спрятать, кофе баночку, масло постное, консервы. Окно вот это выставили и…
Взламывали несколько раз избенку и у Сергея Ивановича, утянули постельное белье, посуду, электроплитку, фуганок, тоже электрический, щетки, правда, надо было менять… Велосипед увели — всего не перечислишь. А последний раз выворотили косяк…
Отчаявшись от этих налетов, Сергей Иванович как хорошо знающий травы, изобрел свой способ борьбы с нынешними дачными нашественниками: кое-как поправил косяк, на дверь вешал замок и не закрывал его, а в кухонном шкафчике стал оставлять чуть не полную бутылку настойки болиголова. Заходите, пейте, непрошенные гости… Сократа, греческого философа, одной стопкой на тот свет отправили…
Дал Сергей Иванович корень болиголова и Саше на прошлой неделе. Так вот сегодня выяснилось: настойку братья-соседи выкрали и наверняка употребили. И, выходит, целы-невредимы, не берет их этот проверенный еще древними греками яд.
— А может, другой кто стащил бутылку? — засомневался Сергей Иванович, кладя на стол окуляр.
— Убежден на сто процентов, что они, готов перекреститься, — и Саша перекрестился. — Бабка Катя, мать их, говорила соседям, а соседи мне передали: два или три дни они не выползали из дома, маялись, но, как видишь, отлежались, не подействовал он на них твой проверенный историей яд. Они стеклоочиститель пьют, сам видел, тормозную жидкость пьют…
— Чудеса! — покачал головой Сергей Иванович. — Хотя какие там чудеса: люди нынче перенасытились ядами до таких пределов, что…
— Древние поразились бы.
— Да, они нашим воздухом не могли дышать. В авиации, я с ней в молодости был связан, служил немного, помню, произошел однажды случай, доподлинный случай: вместо спирта внедрили какую-то антиобледенительную жидкость. Привезли бочки, авиатехники открыли одну, принюхались, вроде тот же спирт, хотя на бочке — череп, кости… Подъезжает заправщик Гоша, я сам его знал, морда красная, во будка, говорит: “Че вы тут принюхиваетесь, налейте-ка полстаканчика.” Налили — выпил, крякнул, закусил рукавом. И уехал в другой конец поля. Ждут пятнадцать минут, полчаса. — нет Гоши. А вдруг он уже кончился?.. Послали гонца на поиски. За волосы стали хвататься парни. А Гоша подъезжает как ни в чем не бывало, просит: “Налейте-ка еще.” Ну, вслед за ним пошло… — вздохнул Сергей Иванович. — Я вот в чем сомневаюсь — я тебе дал. корень двухлетней давности, у него, видимо, не та сила…
Через неделю, в банную субботу Сергея Ивановича, Саша с порога потребовал:
— Давай свежего! Электронасос “Малыш” стянули, со шлангами, сволочи! Вырыли, я в доски, в хлам прятал, выследили гады.
И они тут же пошли в лес и после долгих поисков в двух болотинах выкопали десятка два ядреных корней — только не болиголова, веха ядовитого, цикуты. Именно ею, цикутой, отправили на тот свет по приговору суда Сократа.
Настояли по бутылке на водке. Саша увез в свою избу и поставил, как договорились, в шкафчик. А через субботу примчался Саша на машине — весь взлохмаченный, возбужденный.
— Слушай, Сергей Иванович, подействовало ведь: старший загнулся, в эту среду похоронили…
— А ты уверен, что он залазил?
— Думаю, что он, больше некому.
— И ко мне залазили, я не был в эти выходные… И тоже стянули бутылку, забрали что пожрать, жилетку и так мелочи.
Повздыхали, насторожились взглядом друг на друга: что же дальше будет? Что они, выходит, натворили?
И на следующий выходной Сергей Иванович узнал от соседей: умер за речкой Толя-шелкопер, бич из бичей, пил не просыхая ни днем ни ночью.
При встрече Сергей Иванович сообщил Саше об этом, повздыхал многозначительно.
— Ты думаешь, что…
— Как не думать, что-то мне, — Сергей Иванович положил ладонь на грудь, — Предчувствие такое…
— Мы ничего не знаем, а они пусть не лазят — вот и вся философия, — сказал Саша спокойно, с внутренним убеждением.
— Философия-то философией…
После бани распили бутылку, как обычно, и уже не говорили о случившемся.
А перед отъездом Сергей Иванович дал Саше два новых корня. И сам залил бутылкой водки перед уездом — пусть стоит на всякий случай.
И поставил с каким-то мстительным желанием, которое внутренне сдерживал.
“Приходите, воры, пейте, сколько же я буду приезжать в разоренную свою избу, сколько вы будете грабить трудолюбивых дачников? Прри-ходите!..”