Сергей Шумский
НА УТРЕННЕЙ ЗАРЕ


СОЛОМОНОВА ПЕЧАТЬ
Весь сентябрь лили дожди. Картошку рыли по колено в грязи, сушили, очищали, канителились с ней целую неделю. Зато с середины октября, сразу же после Покрова дня, установилась ясная погода, будто бабье лето переместилось на месяц.
Лес очаровывал своим осенним убранством. Ходил по нему как по богато обставленному дому: все мило глазу, все отрадно душе. Только успевал поражаться лесным контрастам: все березы стояли уже голые, но некоторые и не думали сбрасывать листья, красовались на солнце пышными ворохами — издали завораживали взгляд.
Кое-где на старых пнях попадались опята, темно-коричневые от ночных приморозов, но ядреные и вполне съедобные. Ягоды шиповника медово таяли во рту — кусты сами цеплялись за рукава, словно приглашали: остановись, отведай! Рябина заманчиво краснела гроздьями среди белых берез — не успели птицы с ее уборкой. Одной горсти хватало, чтобы почувствовать ее сытную горьковатую терпкость — ах, хороша же и ядрена ягода сибирская рябина!
Я хотел накопать кое-каких корешков. И вскоре вышел наугад на давно знакомую поляну-лягу. Здесь всегда, я знал, рос дягиль. И сейчас поверх бурой листвы четко зеленели раскидистые ветки — новые отростки. Накопал десятка полтора корешков, оставил на развод. Каждый нюхал и не мог нанюхаться: запах чудный и несравнимо богаче любых духов французских. Может быть, из-за этого чуда-запаха дягилю дали еще одно название — ангелик.
На старой лесной дороге наткнулся на заросли гравилата, рос он прямо на обочинах почти подряд. Копать его легко: обвел ножом кружок у стебля и выдернул комок земли, отряхнул об ствол березки или сосны — в руке остается белый пучок нитей. Запах земной, приятно-гвоздичный. Гравилат иначе и называют — гвоздичный корень, хорош в маринадах и в соленых грибах.
Корни репешка копать еще легче, его нужно просто дергать за стебель, потому что он достаточно крепкий. А у самого корня уже готов для будущей весны новый нежно-белый отросток.
Я искал купену. Искал и не мог найти, хотя росла она летом можно сказать на каждом шагу. Куда девалась, гадал? Ну просто никаких следов. С час проплутал, упрел. Надрал бересты с упавшей березы, развел костерок. Сел на валежину, решил отдохнуть. Меня разбирала досада, казалось, что кто-то зло шутит, или наваждение какое-то: куда она, эта купена, подевалась в самом деле? Была и не стало.
И только по пути домой глаза остановились на седых тонких ошметках поверх сплошного ковра из листьев — это оказывается и была купена. Вернее, то, что от нее сохранилось. Как я не мог разглядеть раньше? Листья и стебли совершенно пожухли, седой тлен остался от них, синие ягоды упали в траву… В природе совершился круговорот.
Купену знали и ценили с библейских времен, и название она второе получила — соломонова печать.
Но за что, за какие достоинства она заработала себе такое название? Неужели только за одну внешнюю схожесть цветка с соломоновым шестигранным перстнем-печатью, которой он укрощал демонов и асмодеев и в символике которой изначально была заложена цель — всех шельмовать и покорять? Правда, главный иудейский бес Асмодей однажды наказал самого Соломона, "забросил" его в дальнюю землю, где он скитался тридцать три года, искупая свою вину и гордость. Асмодей же в это время правил в его образе и с его печатью.
Купена никогда никого не угнетала и не притесняла, никого не обманывала и не перед кем не лукавила, ибо се назначение от Бога — исцелять. Она — ранозаживляющее и кровоостанавливающее средство, обезболивающее, рвотное, от ревматизма, грыжи, при геморрое, опухолях, подагре, водянке, гонорее, язве желудка, диабете и при ушибах — вот какая широта ее и щедрость действия на человеческие недуги! Каждому она поможет, кто за ней наклонится.
Нет, прародитель "мудрости тьмы" Соломон несомненно знал, по какому сатанинскому подобию ему надо было готовить себе соломонову печать.