Василий Еловских
ЕГОРКА
ТЮМЕНСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1962
ПЛОТ
Бабушка тормошила Диму за плечо, а он не просыпался, мычал и отмахивался.
— Или уж ладно, поспи ещё, — сказала она. — Только когда встанешь, не ругайся, что рыбалку проспал.
Услышав о рыбалке, Дима протёр глаза и вскочил. Вся изба была залита ярким солнечным светом. На пёстрых половиках лежали весёлые тени фикусов. Ходики показывали двадцать пять восьмого.
— Что в шесть часов не разбудила? — захныкал Дима, направляясь к умывальнику.
— Не раз пыталась, да спишь уж больно крепко. Утащи тебя и не услышишь.
Дом бабушки стоял на краю села. Перед окнами был луг, а за ним протекал Тобол. Сейчас над широкой рекой висел лёгкий туман. На гладкой поверхности Тобола появлялись всплески — это играла рыба.
Дима закинул три донных удочки и стал ждать.
Река у этого берега мелкая — воробьям бродиться. Правда, лески у Димы длинные, но всё равно рыба плохо клюёт. Вчера с обеда до ночи просидел, а выловил четыре маленьких чебачка, у которых кости да чешуя. Вся большая рыба в глубине.
Сплошное невезение! А между прочим, из-за рыбалки Дима в пионерский лагерь не поехал, попросился в гости к бабушке.
На берегу не видно людей. Только у поворота реки Димкин одногодок Владька подкатывал к воде короткие бревёшки. Бревёшки были наложены высокой кучей возле домов.
Владик сталкивал с кучи бревёшко и откатывал его ногой и руками. По пути были ямы, бугры, русло засохшей речки. Владику было трудно — пройдёт немного и отдыхает.
«Зачем он это делает?» — удивился Дима. Странный парнишка. Он тоже приехал из города, почти одновременно с Димой, и жил у дяди. Мальчики часто видели друг друга, но не дружили. Владик целыми днями что-то строгал, пилил, мёл во дворе или ходил по огороду и поливал из лейки огурцы и помидоры. Всё это не интересовало Диму. То ли дело рыбачить!
Плохо, что не клюёт. Скучно сидеть одному. Даже посмотреть не на что. Противоположный берег высок, травянист, однообразен. Вот у воды села птица с длинным белым хвостом, побегала и улетела. Прошёл пароход с весёлыми пассажирами, которые пели и что-то кричали Диме. И опять «тишь да гладь, да божья благодать», как говорит бабушка.
Невдалеке паслась коза. Она была привязана к столбику и ходила вокруг него, пощипывая траву.
— Эй, друг, козу запряги бревёшки возить! — крикнул Дима. Он понимал, что его фраза не отличается остроумием, но ему хотелось завести с Владиком разговор. Однако Владик молчал, будто не слышал.
Вот он подкатил к воде четыре бревёшка и стал вбивать в них гвозди. Гвозди были толстые, огромные и похожи на букву п. Один конец гвоздя он вбивал в одно бревёшко, а другой конец — в другое.
Дима никак не мог сообразить, что делает Владик, и, любопытствуя, вытянул шею. Зазвонил колокольчик у удочки. Дима снял чебачка, насадил на крючок червя, забросил леску и снова взглянул на соседа. Владик прибивал к бревёшкам доску.
«Плот. Он делает плот, — догадался Дима. — Это интересно!»
— Вбивай побольше гвоздей! — крикнул Дима. — А то развалится.
Ему очень хотелось посмотреть, какой плот строит Владик, и он уже жалел, что кричал ему «козу запряги».
Мальчик снова промолчал.
«Ну и шут с тобой! — рассердился Дима. — Посмотрим, как ты свой плот будешь на воду сталкивать. Попросишь помочь — не пойду».
Владик работал долго. Потом он принёс из дому длинную берёзовую жердь и начал этой жердью отталкивать плот. Подсунет её под плот, оттолкнёт и снова подсовывает.
«Молодец!» — одобрил Дима, ещё более удивлённо посматривая на парнишку, который, вместо того чтобы рыбачить, занимается такой тяжёлой работой.
Сам Дима не привык трудиться. В маленькой городской квартирке всё делала мать. Даже Димину кропать она заправляла. А что делал Дима? Он играл с ребятами, смотрел телевизор, иногда читал книжки о путешествиях. Ну, конечно, готовил уроки. Мать ругалась, когда он приносил двойки и тройки.
Столкнув плот на воду, Владик стал отталкиваться жердью. Отъехав от берега довольно далеко, он поднял с плота якорь, привязанный к верёвке, и бросил его в воду. Потом укрепил вертикально жердь, воткнув один конец её в дно реки. Жердь и якорь хорошо держали плот.
Это было здорово! Дима встал, чтобы лучше разглядеть. Но когда Владик поднял с плота две удочки, Дима даже подскочил. Он никак не думал, что Владик будет рыбачить.
Диме по-прежнему не везло. А Владик посидит-посидит да вытащит рыбину раза в три больше, чем Димины чебачки. Ведь с плота клюёт куда лучше, чем с берега.
Когда стало жарко и рыба перестала клевать, Владик подогнал плот к берегу.
— Я такой же сделаю, — сказал Дима. — Только вот не знаю, где якорь достать. Ты где доставал?
Владик усмехнулся:
— Хо! А молоток в руках держать умеешь? А якорь… Якорь я могу тебе свой отдать…
— Ты не больно…
— Сам не больно-то…
У бабушки во дворе не было коротких бревёшек. Пришлось распилить длинное бревно, которое лежало у сарайчика, как сказала бабушка, «чуть не со времён царя Николашки».
Дима думал, что сможет пилить, а не смог. Бабушка, намаявшись с ним, попросила помочь соседку. А внуку сказала:
— Экой же ты нехваткий.
Рассердившись на себя и неизвестно почему на бабушку, Дима стал быстро перекатывать бревёшки к реке.
Возникла новая задача: где достать гвозди, такие, как у Владьки. Бабушка сказала, что это не гвозди, а скобы. Их когда-то покупал дедушка. Но дедушки нет в живых уже пятнадцать лет. Дима долго рылся в ящиках, корзинах и банках, разложенных под сараем. И, наконец, нашёл шесть скоб.
Вбить их оказалось не так-то просто. Дима за всю свою жизнь забил только один маленький гвоздик — в табуретку на кухне, за что мать назвала его «паршивым мальчишкой». Скобы почему-то вбивались криво. Он их вытаскивал, ударял по ним как мог осторожно, а они всё же врезались не туда, куда надо.
Когда скобы были вбиты, а указательный палец левой руки посинел от удара молотком, Дима попробовал, как скрепились бревёшки. К великому огорчению он убедился, что плохо: плот сильно шатался и был готов вот-вот развалиться.
«Ничего не выйдет», — решил Дима. И тут ему так захотелось поплавать на плоту, что он не удержался и вприпрыжку побежал к Владику. Тот в это время подходил к берегу. «Обедать ходил, — сообразил Дима. — Бабушка говорит, люди после обеда добреют».
— Слушай, — сказал Дима, — продай мне свой плот на три дня. А? Я тебе за это рубль дам. Два килограмма чебаков на базаре купишь. Ты не думай, я в самом деле рубль отдам.
— Что мало даёшь?
Владик сказал спокойно, насмешливо поглядев, на Диму, и Дима понял, мальчик не отдаст плот даже за сто рублей.
— Возьми меня с собой. А?
— Плот не удержит двоих, — серьёзно ответил Владик. — Пойдём ко дну топорами. Если хочешь, давай сделаем плот побольше.
— Давай!
— Подкатывай сюда свои брёвнышки. Скобы найдёшь? А гвозди? Я сейчас принесу доски.
Он ушёл. Вздохнув. Дима стал перекатывать бревёшки. Ему казалось, что они сейчас катятся легче, чем утром. «Привыкаю», — подумал он и улыбнулся.
Владик принёс две доски и ножовку.
— Пили, а я подержу.
Когда Дима стал распиливать доску, Владик поморщился.
— Ты что. никогда ножовку в руках не держал? Не держал? Давай я.
Ножовка у Владика легко врезалась в дерево.
— Это меня брат научил. У него все инструменты есть. И слесарные, и столярные, и всякие другие. Когда у меня не получается, он ничего… показывает. А если я всё время по улице бегаю, он ругается. Папа говорит: «Да пускай Владька бегает». А Володя, брата Володей звать, говорит: «Надо и бегать, и работать». Он, Володя-то, бригадир, на станкостроительном, Рычков фамилия. Зимой о его бригаде в газете писали. И фотографию всей бригады напечатали. Видал? На, допиливай! Поучись хоть немножко.
Говорил он сердито, а улыбался.
Диме вдруг стало стыдно, что у него ничего не получается. Он попробовал пилить, как Владик. Но лоска двигалась из стороны в сторону, а зубья ножовки почему-то застревали в дереве.
Когда доски были перепилены, Дима предложил:
— Пошли, искупаемся.
Владик уже начал было снимать рубаху, но передумал.
— Нет, давай сперва сделаем плот и с плота…
Быстро и ловко прибив одну доску, Владик положил на брёвна вторую доску и подал молоток Диме.
— Хочешь?..
Гвозди у Димы гнулись и ещё больше, чем скобы, шли вкось.
— Не торопись, — советовал Владик, — ударяй прямо.
Диму затошнило от усталости. Он подумал, что неплохо бы сбежать. Шут с ним, с плотом. Можно прожить и без него. Но бежать было стыдно. И почему другие могут всё делать, а он нет.
А потом, когда ребята привели плот на середину реки, Дима, закинув удочки, подумал: «Хорошо!»
В этот вечер он принёс домой большущего язя, в два карандаша длиной. Бабушка даже не поверила, что рыбину выудил Дима и несколько раз спрашивала:
— Скажи, у кого ты её купил?
Ночью Дима спал на сеновале. Он всегда спал в комнате, а тут ему захотелось полежать на сене. Владька сказал, что «на сене здорово хорошо». Ночь выдалась холодная. Дима много раз просыпался и, ёжась от холода, плотнее укрывался полушубком.
На этот раз он проснулся рано. С реки несло прохладой, над селом поднималось громадное, красноватое солнце. На улице мычали коровы, слышались окрики пастуха.
Бабушка пекла пироги с луком.
Под окнами раздался пронзительный свист. Дима открыл окошко и увидел Владика.
— По реке косяк рыб идёт, — сообщил Владик полушёпотом. — Сам видел. Так и ходют, так и ходют по дну-то. И плещутся. Так и плещутся. Пошли.
Дима схватил пиджак, кепку и, завернув в газету два пирога, побежал на улицу.
— Куда ты?! — крикнула бабушка. — Поешь сперва. Ну, что за мальчишка!
Они проплыли по течению около километра. Косяка рыб Дима не увидел, но путешествие ему очень понравилось.
Уже поспела земляника. Из травы проглядывали белые, красные, синие головки сыроежек. Ребята нашли два рыжика. А сколько было в лесу крепких сосновых шишек! И каждая летит далеко, если её нацепить на длинную палку и, размахнувшись, бросить.
Походив по лесу, они решили сделать скамейку и укрепить её на плоту. У Владика был топор. В карманах он нашарил с десяток гвоздей. Ребята срубили сосенку, притащили к реке, отодрали от плота доску и начали строить скамью.
Скамья получилась плохая. Она никак не стояла на своих четырёх ногах, кособочилась и падала. Дима подровнял ножки скамьи, выдергал гвозди и снова вбил их. Сейчас скамья выглядела хорошо, совсем как настоящая, но когда Владик сел на неё, она развалилась.
Они долго гнали плот против течения. Владик рассказывал:
— Лес здесь до самой тундры тянется. А зверья!.. Даже медведи есть. Мы в прошлом году в поход ходили. Всем классом. Километров сорок прошли. В сам-деле. Ночевали в селе. В школе. А у татарской деревни сели на пароход и обратно в город. У той татарской деревни грибов сколько! Уу! Грузди, сыроежки, подберёзовики, в общем всякие-всякие. Не пройдёшь, чтобы не растоптать грибы. Хоть как шагай. Говорят, старики-татары не едят грибы. Не слыхал? Мы с Мишкой Дубком… Фамилия у него Дубов, но ребята его зовут Дубком. Так мы с Мишкой грибную косилку сделали. Не веришь? Можно было и без косилки. Собирай себе в корзину, пока полную не наберёшь. Но мы решили сделать косилку. Попросили в колхозной кузнице пластинку металлическую, длинную-длинную, и наточили её. А потом попросили два старых колеса, которые на улице лежали. Кузнец приделал пластинку к этим колёсам, потому что у нас с Мишкой ничего не получалось. Мишка собрал у ребят полотенца. Мы их сшили и привязали к пластинке. А к полотенцам привязали сачок, которым бабочек ловят. Мишка и я тянули косилку, а ребята сзади держали полотенца и сачок.
Потом мы грибы варили. И с Мишкой сделалось плохо, потому что с хорошими грибами попали поганыши. Грибы поломались и не поймёшь, где поганыши и где не поганыши. С Мишкой сделалось плохо и позвали фельдшера, потому что врача в той деревне нету. А когда Мишку вылечили, все стали ругать меня, будто я один строил косилку. И говорили, что у них весь вечер из-за нас с Мишкой попортился. Слушай, а в колхозах грибы выращивают или нет?
У Димы были другие мысли. Он сказал:
— Владь, а хорошо бы большой плот построить. И прокатиться до самого Салехарда. И на плоту бы избушку поставить с печкой и трубой — вдруг холодно будет.
— Хэ! — махнул рукой Владик и изо всей силы оттолкнулся шестом от берега. — Где ты её возьмёшь, избушку? Ребята с Малой Заречной футбольную площадку строят. За огородами. Ямы закапывают. Там ям всяких много. Бугры срезают. Бугров тоже много. Завтра будут ворота ставить. И сразу же играть будут. Меня звали в их команду. Пойдём, и тебя примут. Только помочь им надо ворота поставить.
Дима молчал.
— Я, понимаешь, никогда не видел, как ставят ворота, — добавил Владик. — А ты?..
На другой день после завтрака Дима надел старую рубаху, взял лопату и сказал:
— Я, баб, к обеду приду.
Бабушка довольно улыбнулась. Ей нравилось, когда внук занимался делом.
С улицы слышался Владькин голос:
— Димка! Не забудь ножичек перочинный, тот, который с шилом.
Василий Еловских
ЕГОРКА
ТЮМЕНСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1962
ПЛОТ
Бабушка тормошила Диму за плечо, а он не просыпался, мычал и отмахивался.
— Или уж ладно, поспи ещё, — сказала она. — Только когда встанешь, не ругайся, что рыбалку проспал.
Услышав о рыбалке, Дима протёр глаза и вскочил. Вся изба была залита ярким солнечным светом. На пёстрых половиках лежали весёлые тени фикусов. Ходики показывали двадцать пять восьмого.
— Что в шесть часов не разбудила? — захныкал Дима, направляясь к умывальнику.
— Не раз пыталась, да спишь уж больно крепко. Утащи тебя и не услышишь.
Дом бабушки стоял на краю села. Перед окнами был луг, а за ним протекал Тобол. Сейчас над широкой рекой висел лёгкий туман. На гладкой поверхности Тобола появлялись всплески — это играла рыба.
Дима закинул три донных удочки и стал ждать.
Река у этого берега мелкая — воробьям бродиться. Правда, лески у Димы длинные, но всё равно рыба плохо клюёт. Вчера с обеда до ночи просидел, а выловил четыре маленьких чебачка, у которых кости да чешуя. Вся большая рыба в глубине.
Сплошное невезение! А между прочим, из-за рыбалки Дима в пионерский лагерь не поехал, попросился в гости к бабушке.
На берегу не видно людей. Только у поворота реки Димкин одногодок Владька подкатывал к воде короткие бревёшки. Бревёшки были наложены высокой кучей возле домов.
Владик сталкивал с кучи бревёшко и откатывал его ногой и руками. По пути были ямы, бугры, русло засохшей речки. Владику было трудно — пройдёт немного и отдыхает.
«Зачем он это делает?» — удивился Дима. Странный парнишка. Он тоже приехал из города, почти одновременно с Димой, и жил у дяди. Мальчики часто видели друг друга, но не дружили. Владик целыми днями что-то строгал, пилил, мёл во дворе или ходил по огороду и поливал из лейки огурцы и помидоры. Всё это не интересовало Диму. То ли дело рыбачить!
Плохо, что не клюёт. Скучно сидеть одному. Даже посмотреть не на что. Противоположный берег высок, травянист, однообразен. Вот у воды села птица с длинным белым хвостом, побегала и улетела. Прошёл пароход с весёлыми пассажирами, которые пели и что-то кричали Диме. И опять «тишь да гладь, да божья благодать», как говорит бабушка.
Невдалеке паслась коза. Она была привязана к столбику и ходила вокруг него, пощипывая траву.
— Эй, друг, козу запряги бревёшки возить! — крикнул Дима. Он понимал, что его фраза не отличается остроумием, но ему хотелось завести с Владиком разговор. Однако Владик молчал, будто не слышал.
Вот он подкатил к воде четыре бревёшка и стал вбивать в них гвозди. Гвозди были толстые, огромные и похожи на букву п. Один конец гвоздя он вбивал в одно бревёшко, а другой конец — в другое.
Дима никак не мог сообразить, что делает Владик, и, любопытствуя, вытянул шею. Зазвонил колокольчик у удочки. Дима снял чебачка, насадил на крючок червя, забросил леску и снова взглянул на соседа. Владик прибивал к бревёшкам доску.
«Плот. Он делает плот, — догадался Дима. — Это интересно!»
— Вбивай побольше гвоздей! — крикнул Дима. — А то развалится.
Ему очень хотелось посмотреть, какой плот строит Владик, и он уже жалел, что кричал ему «козу запряги».
Мальчик снова промолчал.
«Ну и шут с тобой! — рассердился Дима. — Посмотрим, как ты свой плот будешь на воду сталкивать. Попросишь помочь — не пойду».
Владик работал долго. Потом он принёс из дому длинную берёзовую жердь и начал этой жердью отталкивать плот. Подсунет её под плот, оттолкнёт и снова подсовывает.
«Молодец!» — одобрил Дима, ещё более удивлённо посматривая на парнишку, который, вместо того чтобы рыбачить, занимается такой тяжёлой работой.
Сам Дима не привык трудиться. В маленькой городской квартирке всё делала мать. Даже Димину кропать она заправляла. А что делал Дима? Он играл с ребятами, смотрел телевизор, иногда читал книжки о путешествиях. Ну, конечно, готовил уроки. Мать ругалась, когда он приносил двойки и тройки.
Столкнув плот на воду, Владик стал отталкиваться жердью. Отъехав от берега довольно далеко, он поднял с плота якорь, привязанный к верёвке, и бросил его в воду. Потом укрепил вертикально жердь, воткнув один конец её в дно реки. Жердь и якорь хорошо держали плот.
Это было здорово! Дима встал, чтобы лучше разглядеть. Но когда Владик поднял с плота две удочки, Дима даже подскочил. Он никак не думал, что Владик будет рыбачить.
Диме по-прежнему не везло. А Владик посидит-посидит да вытащит рыбину раза в три больше, чем Димины чебачки. Ведь с плота клюёт куда лучше, чем с берега.
Когда стало жарко и рыба перестала клевать, Владик подогнал плот к берегу.
— Я такой же сделаю, — сказал Дима. — Только вот не знаю, где якорь достать. Ты где доставал?
Владик усмехнулся:
— Хо! А молоток в руках держать умеешь? А якорь… Якорь я могу тебе свой отдать…
— Ты не больно…
— Сам не больно-то…
У бабушки во дворе не было коротких бревёшек. Пришлось распилить длинное бревно, которое лежало у сарайчика, как сказала бабушка, «чуть не со времён царя Николашки».
Дима думал, что сможет пилить, а не смог. Бабушка, намаявшись с ним, попросила помочь соседку. А внуку сказала:
— Экой же ты нехваткий.
Рассердившись на себя и неизвестно почему на бабушку, Дима стал быстро перекатывать бревёшки к реке.
Возникла новая задача: где достать гвозди, такие, как у Владьки. Бабушка сказала, что это не гвозди, а скобы. Их когда-то покупал дедушка. Но дедушки нет в живых уже пятнадцать лет. Дима долго рылся в ящиках, корзинах и банках, разложенных под сараем. И, наконец, нашёл шесть скоб.
Вбить их оказалось не так-то просто. Дима за всю свою жизнь забил только один маленький гвоздик — в табуретку на кухне, за что мать назвала его «паршивым мальчишкой». Скобы почему-то вбивались криво. Он их вытаскивал, ударял по ним как мог осторожно, а они всё же врезались не туда, куда надо.
Когда скобы были вбиты, а указательный палец левой руки посинел от удара молотком, Дима попробовал, как скрепились бревёшки. К великому огорчению он убедился, что плохо: плот сильно шатался и был готов вот-вот развалиться.
«Ничего не выйдет», — решил Дима. И тут ему так захотелось поплавать на плоту, что он не удержался и вприпрыжку побежал к Владику. Тот в это время подходил к берегу. «Обедать ходил, — сообразил Дима. — Бабушка говорит, люди после обеда добреют».
— Слушай, — сказал Дима, — продай мне свой плот на три дня. А? Я тебе за это рубль дам. Два килограмма чебаков на базаре купишь. Ты не думай, я в самом деле рубль отдам.
— Что мало даёшь?
Владик сказал спокойно, насмешливо поглядев, на Диму, и Дима понял, мальчик не отдаст плот даже за сто рублей.
— Возьми меня с собой. А?
— Плот не удержит двоих, — серьёзно ответил Владик. — Пойдём ко дну топорами. Если хочешь, давай сделаем плот побольше.
— Давай!
— Подкатывай сюда свои брёвнышки. Скобы найдёшь? А гвозди? Я сейчас принесу доски.
Он ушёл. Вздохнув. Дима стал перекатывать бревёшки. Ему казалось, что они сейчас катятся легче, чем утром. «Привыкаю», — подумал он и улыбнулся.
Владик принёс две доски и ножовку.
— Пили, а я подержу.
Когда Дима стал распиливать доску, Владик поморщился.
— Ты что. никогда ножовку в руках не держал? Не держал? Давай я.
Ножовка у Владика легко врезалась в дерево.
— Это меня брат научил. У него все инструменты есть. И слесарные, и столярные, и всякие другие. Когда у меня не получается, он ничего… показывает. А если я всё время по улице бегаю, он ругается. Папа говорит: «Да пускай Владька бегает». А Володя, брата Володей звать, говорит: «Надо и бегать, и работать». Он, Володя-то, бригадир, на станкостроительном, Рычков фамилия. Зимой о его бригаде в газете писали. И фотографию всей бригады напечатали. Видал? На, допиливай! Поучись хоть немножко.
Говорил он сердито, а улыбался.
Диме вдруг стало стыдно, что у него ничего не получается. Он попробовал пилить, как Владик. Но лоска двигалась из стороны в сторону, а зубья ножовки почему-то застревали в дереве.
Когда доски были перепилены, Дима предложил:
— Пошли, искупаемся.
Владик уже начал было снимать рубаху, но передумал.
— Нет, давай сперва сделаем плот и с плота…
Быстро и ловко прибив одну доску, Владик положил на брёвна вторую доску и подал молоток Диме.
— Хочешь?..
Гвозди у Димы гнулись и ещё больше, чем скобы, шли вкось.
— Не торопись, — советовал Владик, — ударяй прямо.
Диму затошнило от усталости. Он подумал, что неплохо бы сбежать. Шут с ним, с плотом. Можно прожить и без него. Но бежать было стыдно. И почему другие могут всё делать, а он нет.
А потом, когда ребята привели плот на середину реки, Дима, закинув удочки, подумал: «Хорошо!»
В этот вечер он принёс домой большущего язя, в два карандаша длиной. Бабушка даже не поверила, что рыбину выудил Дима и несколько раз спрашивала:
— Скажи, у кого ты её купил?
Ночью Дима спал на сеновале. Он всегда спал в комнате, а тут ему захотелось полежать на сене. Владька сказал, что «на сене здорово хорошо». Ночь выдалась холодная. Дима много раз просыпался и, ёжась от холода, плотнее укрывался полушубком.
На этот раз он проснулся рано. С реки несло прохладой, над селом поднималось громадное, красноватое солнце. На улице мычали коровы, слышались окрики пастуха.
Бабушка пекла пироги с луком.
Под окнами раздался пронзительный свист. Дима открыл окошко и увидел Владика.
— По реке косяк рыб идёт, — сообщил Владик полушёпотом. — Сам видел. Так и ходют, так и ходют по дну-то. И плещутся. Так и плещутся. Пошли.
Дима схватил пиджак, кепку и, завернув в газету два пирога, побежал на улицу.
— Куда ты?! — крикнула бабушка. — Поешь сперва. Ну, что за мальчишка!
Они проплыли по течению около километра. Косяка рыб Дима не увидел, но путешествие ему очень понравилось.
Уже поспела земляника. Из травы проглядывали белые, красные, синие головки сыроежек. Ребята нашли два рыжика. А сколько было в лесу крепких сосновых шишек! И каждая летит далеко, если её нацепить на длинную палку и, размахнувшись, бросить.
Походив по лесу, они решили сделать скамейку и укрепить её на плоту. У Владика был топор. В карманах он нашарил с десяток гвоздей. Ребята срубили сосенку, притащили к реке, отодрали от плота доску и начали строить скамью.
Скамья получилась плохая. Она никак не стояла на своих четырёх ногах, кособочилась и падала. Дима подровнял ножки скамьи, выдергал гвозди и снова вбил их. Сейчас скамья выглядела хорошо, совсем как настоящая, но когда Владик сел на неё, она развалилась.
Они долго гнали плот против течения. Владик рассказывал:
— Лес здесь до самой тундры тянется. А зверья!.. Даже медведи есть. Мы в прошлом году в поход ходили. Всем классом. Километров сорок прошли. В сам-деле. Ночевали в селе. В школе. А у татарской деревни сели на пароход и обратно в город. У той татарской деревни грибов сколько! Уу! Грузди, сыроежки, подберёзовики, в общем всякие-всякие. Не пройдёшь, чтобы не растоптать грибы. Хоть как шагай. Говорят, старики-татары не едят грибы. Не слыхал? Мы с Мишкой Дубком… Фамилия у него Дубов, но ребята его зовут Дубком. Так мы с Мишкой грибную косилку сделали. Не веришь? Можно было и без косилки. Собирай себе в корзину, пока полную не наберёшь. Но мы решили сделать косилку. Попросили в колхозной кузнице пластинку металлическую, длинную-длинную, и наточили её. А потом попросили два старых колеса, которые на улице лежали. Кузнец приделал пластинку к этим колёсам, потому что у нас с Мишкой ничего не получалось. Мишка собрал у ребят полотенца. Мы их сшили и привязали к пластинке. А к полотенцам привязали сачок, которым бабочек ловят. Мишка и я тянули косилку, а ребята сзади держали полотенца и сачок.
Потом мы грибы варили. И с Мишкой сделалось плохо, потому что с хорошими грибами попали поганыши. Грибы поломались и не поймёшь, где поганыши и где не поганыши. С Мишкой сделалось плохо и позвали фельдшера, потому что врача в той деревне нету. А когда Мишку вылечили, все стали ругать меня, будто я один строил косилку. И говорили, что у них весь вечер из-за нас с Мишкой попортился. Слушай, а в колхозах грибы выращивают или нет?
У Димы были другие мысли. Он сказал:
— Владь, а хорошо бы большой плот построить. И прокатиться до самого Салехарда. И на плоту бы избушку поставить с печкой и трубой — вдруг холодно будет.
— Хэ! — махнул рукой Владик и изо всей силы оттолкнулся шестом от берега. — Где ты её возьмёшь, избушку? Ребята с Малой Заречной футбольную площадку строят. За огородами. Ямы закапывают. Там ям всяких много. Бугры срезают. Бугров тоже много. Завтра будут ворота ставить. И сразу же играть будут. Меня звали в их команду. Пойдём, и тебя примут. Только помочь им надо ворота поставить.
Дима молчал.
— Я, понимаешь, никогда не видел, как ставят ворота, — добавил Владик. — А ты?..
На другой день после завтрака Дима надел старую рубаху, взял лопату и сказал:
— Я, баб, к обеду приду.
Бабушка довольно улыбнулась. Ей нравилось, когда внук занимался делом.
С улицы слышался Владькин голос:
— Димка! Не забудь ножичек перочинный, тот, который с шилом.