ГЕННАДИЙ КОЛОТОВКИН
ЛЕСНАЯ ДЕВОЧКА
ЛЕСНАЯ ДЕВОЧКА
КОТОФЕЙ И ПТИЧКИ
У нас живет кот. Весь рыжий, а усы и грудка белые. Храбрый кот. Он подолгу сидит в форточке. Дышит свежим воздухом и наблюдает за птичками. Они неутомимо и пронырливо в заснеженном малиннике порхают. Любую из них смельчак может поймать и съесть.
Чтобы кот за ними не охотился, птички стремятся усладить его. Красными комьями качаются на ветках снегири. Насвистывают Котофею дифирамбы: про его цепкие когти и острые клыки.
Кот важно слушает хвальбу. Но один во двор не выбегает. Ждет, когда я с дочкой выйду расчищать дорожки.
Как только мы, в новых катанках, с лопатами в руках, оказываемся на крыльце. Котофей смело выпрыгивает следом. Надутый, представительный, расхаживает по завалинке. Чопорно мурлыча, внушает певчим птицам, какой он удалец.
Чечеток табунок, березу облепив, трелит, свистит, поет не хуже хора. Славит храбрость рыжего кота.
Но стоит волку у болота голодно провыть, Котофей стремглав ко мне несется. Тычется с ходу в ноги и начинает бок о валенок тереть. Да так усердно, что шерсть потрескивает, как в печи дрова.
— Храбростью заряжается! — смеется озорно Маринка.
И верно. Смелостью запасшись, кот отпрыгивает в сторону. Вздернув хвост трубой, носится по расчищенным дорожкам. Фыркает, урчит, гнет грозно спину, будто с волком драться собирается.
Всем певчим миром птички восхваляют Котофея:
— Какой неустрашимый! — чирикают надсадно воробьи.
— Во истину храбрец! — в восторге заливаются чечетки,
— Волка не боится! — синички-гаечки приплясывают с писком на ветвях. Сбитый снег пушисто сыплется на землю.
Под песнопение, хвальбу кот еще ретивее показывает свою прыть. Но только мы с Маринкой украдкою за угол повернем, Котофей стушуется, плаксиво замяукает:
— Где вы-ы?
За нами боязливо припускает. Птицы, умолкнув, в недоумении переглядываются: «Что происходит с храбрецом?»
Котофей, догнав хозяев, вокруг меня покружит, Маринке помурлычет, и снова чешет о валенок огненно-рыжий бок.
Дочка радостно смеется:
— Заряжается! Заряжается!
Кот на расчищенных дорожках перед птичками спесиво хорохорится. Изображает, что он смельчак, и волк ему не страшен.
Серый разбойник даже не видит, каким отважным перед ним себя воображает рыжий кот. Голодный и холодный, в поисках добычи хищник рыскает по лесу.
А чечетки, гаечки, жуланы, не умолкая, превозносят храбрость Котофея.
Но стоит дочке треснуть хворостинкой, кот от испуга столбенеет: «Волк! Он наступил на сук!». Рыжик опрометью взлетает на сарай. Высовываясь из-за крыши, нам жалобно мяукает:
— Где во-олк?
В птичьем стане паника, Наперебой кричат чечетки:
— Воспевали?
Чирикают, друг друга осуждая воробьи:
— Восхваляли?
Свистят задумчиво и огорченно снегири:
— Превозносили… не того.
А рыжий «смельчак», белую грудку пачкая об угол, опасливо спускается с сарая. Протяжно спрашивает нас:
— Где вы-ы?
— Ну и храбрец! — смеется весело Маринка.
ГЕННАДИЙ КОЛОТОВКИН
ЛЕСНАЯ ДЕВОЧКА
ЛЕСНАЯ ДЕВОЧКА
КОТОФЕЙ И ПТИЧКИ
У нас живет кот. Весь рыжий, а усы и грудка белые. Храбрый кот. Он подолгу сидит в форточке. Дышит свежим воздухом и наблюдает за птичками. Они неутомимо и пронырливо в заснеженном малиннике порхают. Любую из них смельчак может поймать и съесть.
Чтобы кот за ними не охотился, птички стремятся усладить его. Красными комьями качаются на ветках снегири. Насвистывают Котофею дифирамбы: про его цепкие когти и острые клыки.
Кот важно слушает хвальбу. Но один во двор не выбегает. Ждет, когда я с дочкой выйду расчищать дорожки.
Как только мы, в новых катанках, с лопатами в руках, оказываемся на крыльце. Котофей смело выпрыгивает следом. Надутый, представительный, расхаживает по завалинке. Чопорно мурлыча, внушает певчим птицам, какой он удалец.
Чечеток табунок, березу облепив, трелит, свистит, поет не хуже хора. Славит храбрость рыжего кота.
Но стоит волку у болота голодно провыть, Котофей стремглав ко мне несется. Тычется с ходу в ноги и начинает бок о валенок тереть. Да так усердно, что шерсть потрескивает, как в печи дрова.
— Храбростью заряжается! — смеется озорно Маринка.
И верно. Смелостью запасшись, кот отпрыгивает в сторону. Вздернув хвост трубой, носится по расчищенным дорожкам. Фыркает, урчит, гнет грозно спину, будто с волком драться собирается.
Всем певчим миром птички восхваляют Котофея:
— Какой неустрашимый! — чирикают надсадно воробьи.
— Во истину храбрец! — в восторге заливаются чечетки,
— Волка не боится! — синички-гаечки приплясывают с писком на ветвях. Сбитый снег пушисто сыплется на землю.
Под песнопение, хвальбу кот еще ретивее показывает свою прыть. Но только мы с Маринкой украдкою за угол повернем, Котофей стушуется, плаксиво замяукает:
— Где вы-ы?
За нами боязливо припускает. Птицы, умолкнув, в недоумении переглядываются: «Что происходит с храбрецом?»
Котофей, догнав хозяев, вокруг меня покружит, Маринке помурлычет, и снова чешет о валенок огненно-рыжий бок.
Дочка радостно смеется:
— Заряжается! Заряжается!
Кот на расчищенных дорожках перед птичками спесиво хорохорится. Изображает, что он смельчак, и волк ему не страшен.
Серый разбойник даже не видит, каким отважным перед ним себя воображает рыжий кот. Голодный и холодный, в поисках добычи хищник рыскает по лесу.
А чечетки, гаечки, жуланы, не умолкая, превозносят храбрость Котофея.
Но стоит дочке треснуть хворостинкой, кот от испуга столбенеет: «Волк! Он наступил на сук!». Рыжик опрометью взлетает на сарай. Высовываясь из-за крыши, нам жалобно мяукает:
— Где во-олк?
В птичьем стане паника, Наперебой кричат чечетки:
— Воспевали?
Чирикают, друг друга осуждая воробьи:
— Восхваляли?
Свистят задумчиво и огорченно снегири:
— Превозносили… не того.
А рыжий «смельчак», белую грудку пачкая об угол, опасливо спускается с сарая. Протяжно спрашивает нас:
— Где вы-ы?
— Ну и храбрец! — смеется весело Маринка.