Артур Чернышов
РАЗНОЛЕТЬЕ
НАЕДИНЕ С ПРИРОДОЙ
этюды
ПОЕДИНОК
Цапли жили недалеко от нашего палаточного домика. По утрам они выходили на отмель и стояли там в задумчивой неподвижности. В такие минуты птицы были похожи на двух бедных родственников, размышляющих о своем житье-бытье.
…Однажды мы проснулись от какого-то непривычного шума — словно кто-то вздумал над нами выколачивать пыль из ковра. Смотрим — в небе яростная схватка: орлан-белохвост дерется с нашими цаплями. Кто на кого напал — трудно сказать, только цаплям досталось, видно, крепко. У орлана к клюву пучки белого пуха налипли — точно бритвенным помазком намылился. Выставит когтистые лапы вперед и идет на таран. Цапли со сбитыми перьями, взъерошенные, неуклюже вокруг крыльями хлопают, клювами пустоту рубят. Но потом, наверное, опомнились, тактику избрали — то одна, то другая вверх поднимались и оттуда шли в атаку на белохвоста. Клюв, как пику, держат. И одолевать уже начали, прижимать стали орлана к земле — там худо бы пришлось разбойнику. Но тут одна цапля вдруг крыло свесила, веером сбоку распустила и, точно сбитый бомбардировщик, пошла по кривой в камыши. Грохнулась за болотцем, только ветки хрустнули.
Два оставшихся бойца решили разойтись. Орлан тяжело опустился за дальним лиманом, а цапля села на отмель рядом с нами. Мы подошли к ней ближе — перья в крови, клюв раскрыт, дрожит вся, будто еще от азарта боя не остыла. На нас смотрит обреченно — делайте, дескать, со мной, что хотите, сил больше нет.
Дня три мы приносили цапле лягушек и мелких рыбешек. В клюв возьмет, но не глотает — ждет, когда мы уйдем с глаз.
В общем, пришла в себя наша цапля. И однажды утром, когда мы притащили лягушек, птицы на отмели не было. Мы прожили еще недели две, но цапля так и не прилетала. Даровые лягушки, мол, хорошо, но вольная жизнь лучше…
1976
Артур Чернышов
РАЗНОЛЕТЬЕ
НАЕДИНЕ С ПРИРОДОЙ
этюды
ПОЕДИНОК
Цапли жили недалеко от нашего палаточного домика. По утрам они выходили на отмель и стояли там в задумчивой неподвижности. В такие минуты птицы были похожи на двух бедных родственников, размышляющих о своем житье-бытье.
…Однажды мы проснулись от какого-то непривычного шума — словно кто-то вздумал над нами выколачивать пыль из ковра. Смотрим — в небе яростная схватка: орлан-белохвост дерется с нашими цаплями. Кто на кого напал — трудно сказать, только цаплям досталось, видно, крепко. У орлана к клюву пучки белого пуха налипли — точно бритвенным помазком намылился. Выставит когтистые лапы вперед и идет на таран. Цапли со сбитыми перьями, взъерошенные, неуклюже вокруг крыльями хлопают, клювами пустоту рубят. Но потом, наверное, опомнились, тактику избрали — то одна, то другая вверх поднимались и оттуда шли в атаку на белохвоста. Клюв, как пику, держат. И одолевать уже начали, прижимать стали орлана к земле — там худо бы пришлось разбойнику. Но тут одна цапля вдруг крыло свесила, веером сбоку распустила и, точно сбитый бомбардировщик, пошла по кривой в камыши. Грохнулась за болотцем, только ветки хрустнули.
Два оставшихся бойца решили разойтись. Орлан тяжело опустился за дальним лиманом, а цапля села на отмель рядом с нами. Мы подошли к ней ближе — перья в крови, клюв раскрыт, дрожит вся, будто еще от азарта боя не остыла. На нас смотрит обреченно — делайте, дескать, со мной, что хотите, сил больше нет.
Дня три мы приносили цапле лягушек и мелких рыбешек. В клюв возьмет, но не глотает — ждет, когда мы уйдем с глаз.
В общем, пришла в себя наша цапля. И однажды утром, когда мы притащили лягушек, птицы на отмели не было. Мы прожили еще недели две, но цапля так и не прилетала. Даровые лягушки, мол, хорошо, но вольная жизнь лучше…
1976