Жизнь, что реченька бурлива... Избранное
А. Е. Шестаков
БЕЗ ПРАВА НА ОШИБКУ
_Степенный_седовласый_полковник_неторопливо_идет_мимо_длинной_шеренги_солдат,_останавливаясь_на_минуту_–_другую_перед_каждым,_изучающе_вглядываясь_в_лица,_оценивая_внешность_стоящего_перед_ним._
Некоторые из шеренги по жесту седого командира вышагивают из строя. «Отбирает куда-то братву, похоже, минерскую», шепчет сосед Велижанина. А полковник уже перед ними, крепко жмет руку разволновавшемуся Петру, спрашивает басом:
- С какого, молодец, фронта?
- С Ленинградского, товарищ полковник.
- Сколько, молодец, мин успел поставить?
- Восемьсот, пожалуй, будет, товарищ полковник.
Суровый взгляд спрашивающего потеплел. Он-то, похоже, знает цену этой арифметике. Не каждому дано иметь такой фронтовой рекорд. Ведь, как известно, минер ошибается только раз. Одно неосторожное движение, рассеялся вниманием, подсуетился на миг, отвлекся чуть и...
- Кем работал на гражданке? по-отцовски участливо интересуется командир.
- В локомотивном депо слесарем по тормозному оборудованию. В Тюмени.
- В гвардейскую бригаду минеров пойдешь. Выдержка, видать, у тебя железная, знания есть, хватка и глазомер тоже. Два шага вперед!
...Тихая окраина деревеньки. Великолепные пейзажи вокруг. Ласковое солнце. Трудно представить, что где-то совсем рядом война. Пятьдесят отобранных ребят вручены обстоятельному взводному Тихонову.
Сегодня с ними знакомится их самый главный командир – капитан Григорий Крамаренко.
Будем готовиться к операциям в тылу, – по-будничному спокойно объявил новый наставник.
И подготовка началась. Напряженные дни и часы. Надо было в сжатые сроки до тончайших подробностей познать мины свои и вражеские. Овладеть и стрелковым искусством, и парашютными тонкостями при дневных и ночных прыжках. О, это была скорая, но многопрофильная школа с толковыми учителями.
После экзаменов каждому задали традиционный вопрос: «Готов ли добровольно работать за линией фронта?»
Да кто же в огневом августе сорок третьего скажет: «Нет». Как он, Петр Велижанин, например, посмотрит в глаза родителям, жене Ольге, сынишке Валерке, друзьям-товарищам.
- Готов,- ответил уверенно.
- Распишись вот тут.
... Аэродром. Тьма, хоть глаз выколи. В небе звезды мирно помаргивают. За спиной десантников по парашюту и вещмешку с сухим пятидневным пайком. Тревожит неизвестность. А Крамаренко еще раз внушает: «Берегите очи. На лес ведь падать будем. Пароль вы знаете, место сбора тоже. Очи, ребятки, берегите».
... Два транспортных тихохода уныло гудят в холодной выси. Нахохлившиеся пассажиры жадно пыхтят самокрутками. Петр пытается расслабиться, утихомирить нервы, под думы о родных старается вздремнуть. Не получается. Вдруг в салоне резко посветлело, вокруг самолета захлопали разрывы снарядов. Взрыв, еще взрыв. Борт теряет высоту. Солдаты замерли в тревоге, но барабанный бой осколков и пронизывающий свет быстро угасли! Пронесло. А приземляться действительно пришлось в пригородном житомирском леске. Стропы парашюта Петра запутались в березе, и он маятником, задыхаясь, раскачивался в воздухе, пока свои, подоспев, не сняли.
В партизанском отряде имени Александра Невского их встретили с восторгом. Командир Герой Советского Союза Карасев, комиссар Ободовский, начштаба Перминов устроили им пышное застолье, дали три дня на акклиматизацию.
В первое боевое задание Велижанин ушел с многоопытным взводным Тихоновым, а прикрывала их группа партизан во главе с бывшим местным предколхоза Чумаком. Надо было под носом у немцев заминировать кусок шоссе Обручев - Коростень. Да и оружие отбить.
Вышли к намеченной точке, прикрывающие рассыпались по обочинам трассы, а Велижанин с Тихоновым дорогу в шахматном порядке из шести мин перегораживают. Перегородили и метнулись в кусты. Притаились. Злющие лежат, потому что немецкий мотоцикл дважды невредимым прострекотал. И только на его третьем рейсе полотно громыхнуло, адская сила разметала фашистов, кончила их технику, а Чумак недовольно ворчит: «Оружие немчуры сильно покалечило, бросовый получился трофей».
Между тем к взрыву уже мчит грузовик, туго натрамбованный гарнизонной охраной. Но сработала другая мина. Теперь Чумак доволен: автомобилю каюк, уцелевших немцев пули возмездия настигли, среди трофеев шесть автоматов, ручной пулемет. Через несколько минут взлетел на взрыве еще один грузовик. Пора уходить.
...Канонада войны все ближе к Житомирской земле. Отходят немцы. А партизаны углубляются во вражеский тыл.
Велижанин со своим отрядом, с мастерами минного дела, воевал в Белоруссии, Польше, Чехословакии, Венгрии, Австрии. Памятен ему многодневный рейд к берегам Вислы в сорок четвертом. Проводник Станислав Вронский уговорил юркого старичка, владельца рыбацкой лодки, переправить солдат на противоположный берег и вернуться за ними к четырем утра. Добрались. Немцы уверовали, что в такой глуши их никакие партизаны не побеспокоят. Поэтому минеры беспрепятственно заложили усиленную дозу взрывчатки. Едва справились с задачей, а тяжеленный бронированный состав тут как тут. Даже видавшие виды минеры потом удивлялись силище, с которой ломало и корежило вагоны.
Наблюдая громовые всполохи, партизаны чуть задержались с отходом. А когда заспешили в лес, расслышали лай собак. Преследуют. Скорее к лодке. Но ее нет в условленном месте. И старика почему-то нет. Погоня все ближе. Один партизан решительно в воду нырнул, но как ужаленный из ледяной купели выскочил. Тогда моряк Андрей уверенно вошел в реку. Ему удалось пригнать борт. Секунды, казалось, хватило, чтобы партизаны впорхнули в перегруженную лодку и покинули опасный берег. А Велижанин ведь уже курок пистолета взвел: «Не плен, только не плен», шептал он.
... Минерская работа на войне - ходьба по лезвию бритвы. Операции минеров одинаково похожи и одинаково опасны. Сколько русских парней, друзей Велижанина, погибло в словацких горах в сентябре сорок четвертого. А Петру Васильевичу повезло, его ранило, ему медаль и грамоту президента Словакии вручали за мужество, за воинское мастерство. Имеет он и польский «Крест партизана», и нашу высокочтимую солдатско-пролетарскую «За отвагу», и боевой маршрут, протяженностью в двенадцать тысяч километров.
...В Тюменском железнодорожном музее хранится весь в значках мирный китель Петра Васильевича и его скромненькая серенькая партизанская шапка-ушанка. Честным трудом и воинской смелостью заслужил этот человек память людскую.
А. Е. Шестаков
БЕЗ ПРАВА НА ОШИБКУ
_Степенный_седовласый_полковник_неторопливо_идет_мимо_длинной_шеренги_солдат,_останавливаясь_на_минуту_–_другую_перед_каждым,_изучающе_вглядываясь_в_лица,_оценивая_внешность_стоящего_перед_ним._
Некоторые из шеренги по жесту седого командира вышагивают из строя. «Отбирает куда-то братву, похоже, минерскую», шепчет сосед Велижанина. А полковник уже перед ними, крепко жмет руку разволновавшемуся Петру, спрашивает басом:
- С какого, молодец, фронта?
- С Ленинградского, товарищ полковник.
- Сколько, молодец, мин успел поставить?
- Восемьсот, пожалуй, будет, товарищ полковник.
Суровый взгляд спрашивающего потеплел. Он-то, похоже, знает цену этой арифметике. Не каждому дано иметь такой фронтовой рекорд. Ведь, как известно, минер ошибается только раз. Одно неосторожное движение, рассеялся вниманием, подсуетился на миг, отвлекся чуть и...
- Кем работал на гражданке? по-отцовски участливо интересуется командир.
- В локомотивном депо слесарем по тормозному оборудованию. В Тюмени.
- В гвардейскую бригаду минеров пойдешь. Выдержка, видать, у тебя железная, знания есть, хватка и глазомер тоже. Два шага вперед!
...Тихая окраина деревеньки. Великолепные пейзажи вокруг. Ласковое солнце. Трудно представить, что где-то совсем рядом война. Пятьдесят отобранных ребят вручены обстоятельному взводному Тихонову.
Сегодня с ними знакомится их самый главный командир – капитан Григорий Крамаренко.
Будем готовиться к операциям в тылу, – по-будничному спокойно объявил новый наставник.
И подготовка началась. Напряженные дни и часы. Надо было в сжатые сроки до тончайших подробностей познать мины свои и вражеские. Овладеть и стрелковым искусством, и парашютными тонкостями при дневных и ночных прыжках. О, это была скорая, но многопрофильная школа с толковыми учителями.
После экзаменов каждому задали традиционный вопрос: «Готов ли добровольно работать за линией фронта?»
Да кто же в огневом августе сорок третьего скажет: «Нет». Как он, Петр Велижанин, например, посмотрит в глаза родителям, жене Ольге, сынишке Валерке, друзьям-товарищам.
- Готов,- ответил уверенно.
- Распишись вот тут.
... Аэродром. Тьма, хоть глаз выколи. В небе звезды мирно помаргивают. За спиной десантников по парашюту и вещмешку с сухим пятидневным пайком. Тревожит неизвестность. А Крамаренко еще раз внушает: «Берегите очи. На лес ведь падать будем. Пароль вы знаете, место сбора тоже. Очи, ребятки, берегите».
... Два транспортных тихохода уныло гудят в холодной выси. Нахохлившиеся пассажиры жадно пыхтят самокрутками. Петр пытается расслабиться, утихомирить нервы, под думы о родных старается вздремнуть. Не получается. Вдруг в салоне резко посветлело, вокруг самолета захлопали разрывы снарядов. Взрыв, еще взрыв. Борт теряет высоту. Солдаты замерли в тревоге, но барабанный бой осколков и пронизывающий свет быстро угасли! Пронесло. А приземляться действительно пришлось в пригородном житомирском леске. Стропы парашюта Петра запутались в березе, и он маятником, задыхаясь, раскачивался в воздухе, пока свои, подоспев, не сняли.
В партизанском отряде имени Александра Невского их встретили с восторгом. Командир Герой Советского Союза Карасев, комиссар Ободовский, начштаба Перминов устроили им пышное застолье, дали три дня на акклиматизацию.
В первое боевое задание Велижанин ушел с многоопытным взводным Тихоновым, а прикрывала их группа партизан во главе с бывшим местным предколхоза Чумаком. Надо было под носом у немцев заминировать кусок шоссе Обручев - Коростень. Да и оружие отбить.
Вышли к намеченной точке, прикрывающие рассыпались по обочинам трассы, а Велижанин с Тихоновым дорогу в шахматном порядке из шести мин перегораживают. Перегородили и метнулись в кусты. Притаились. Злющие лежат, потому что немецкий мотоцикл дважды невредимым прострекотал. И только на его третьем рейсе полотно громыхнуло, адская сила разметала фашистов, кончила их технику, а Чумак недовольно ворчит: «Оружие немчуры сильно покалечило, бросовый получился трофей».
Между тем к взрыву уже мчит грузовик, туго натрамбованный гарнизонной охраной. Но сработала другая мина. Теперь Чумак доволен: автомобилю каюк, уцелевших немцев пули возмездия настигли, среди трофеев шесть автоматов, ручной пулемет. Через несколько минут взлетел на взрыве еще один грузовик. Пора уходить.
...Канонада войны все ближе к Житомирской земле. Отходят немцы. А партизаны углубляются во вражеский тыл.
Велижанин со своим отрядом, с мастерами минного дела, воевал в Белоруссии, Польше, Чехословакии, Венгрии, Австрии. Памятен ему многодневный рейд к берегам Вислы в сорок четвертом. Проводник Станислав Вронский уговорил юркого старичка, владельца рыбацкой лодки, переправить солдат на противоположный берег и вернуться за ними к четырем утра. Добрались. Немцы уверовали, что в такой глуши их никакие партизаны не побеспокоят. Поэтому минеры беспрепятственно заложили усиленную дозу взрывчатки. Едва справились с задачей, а тяжеленный бронированный состав тут как тут. Даже видавшие виды минеры потом удивлялись силище, с которой ломало и корежило вагоны.
Наблюдая громовые всполохи, партизаны чуть задержались с отходом. А когда заспешили в лес, расслышали лай собак. Преследуют. Скорее к лодке. Но ее нет в условленном месте. И старика почему-то нет. Погоня все ближе. Один партизан решительно в воду нырнул, но как ужаленный из ледяной купели выскочил. Тогда моряк Андрей уверенно вошел в реку. Ему удалось пригнать борт. Секунды, казалось, хватило, чтобы партизаны впорхнули в перегруженную лодку и покинули опасный берег. А Велижанин ведь уже курок пистолета взвел: «Не плен, только не плен», шептал он.
... Минерская работа на войне - ходьба по лезвию бритвы. Операции минеров одинаково похожи и одинаково опасны. Сколько русских парней, друзей Велижанина, погибло в словацких горах в сентябре сорок четвертого. А Петру Васильевичу повезло, его ранило, ему медаль и грамоту президента Словакии вручали за мужество, за воинское мастерство. Имеет он и польский «Крест партизана», и нашу высокочтимую солдатско-пролетарскую «За отвагу», и боевой маршрут, протяженностью в двенадцать тысяч километров.
...В Тюменском железнодорожном музее хранится весь в значках мирный китель Петра Васильевича и его скромненькая серенькая партизанская шапка-ушанка. Честным трудом и воинской смелостью заслужил этот человек память людскую.