Звезда Семена Урусова
К. Я. Лагунов
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТАЙНА ЧЕРНОГО ОЗЕРА
ДВА ДРУГА
Давно это случилось. В 1932 году...
В глухой сибирской деревушке Почекуйке жили да были два маленьких неразлучных друга Семен и Прохор. Оба учились в одном классе. И жили по соседству, дом к дому.
Деревенька махонькая. Прилепилась к речному крутоярью.
А вокруг – тайга.
По колено во мху стоят колючие сумеречные ели, длинноиглые пихты. Тесно стоят. Особенно молодняк. Так жмутся друг к дружке, что и зайцу меж ними трудно проскочить.
Зато на таежных гривах вольготно раскинулись величавые богатыри кедры и певучие красавицы сосны. Мох под ними разноцветный, сухой и хрусткий. Много света вокруг. И раздолье всему живому: зверю и птице, жучкам и бабочкам.
В буераках таежных прохладно и темно.
По краям белоствольные тонкие березки, и пугливые трепетные осины, и пахучая черемуха с шипастым боярышником.
А дальше, вглубь, малинник стеной стоит.
Светлячками посверкивает в густой пряной зелени красная смородина.
Медведи любят в прохладных буераках отлеживаться, сладкой лесной ягодой лакомиться...
Семен и Прохор хоть и маленькими были, да тайги не боялись. Ходили и за грибами, и за ягодами, и за орехами кедровыми. Оба умели по-бурундучьи свистеть, доверчивых полосатых хвостатиков подманивать. Знали по голосам и по обличью всех птиц и зверей таежных.
В тот день друзья долго о чем-то шептались.
Потом, сторонясь старших, неприметно взяли по краюхе хлеба, по десятку картофелин. Спички и бересту положили в котомки. Огородами вышли на берег реки и... пропали в тайге.
О том, куда они путь держат, знал только Семен. Знал, да молчал, даже Прохору не обмолвился. Потому как хотел удивить друга тайной.
ПО ТАЕЖНОЙ ТРОПЕ
Под ногами мальчишек прохладный мох пружинил и проседал. Порой он расступался, и ребята хлюпали по желтой болотной жиже.
Лес становился гуще, сумрачней. Над головами скрипуче кричали кедровки. Гулкой дробью рассыпался окрест стук дятла. В ветвях проворно сновали верткие бурундучки.
– Слушай, – Прохор дернул приятеля за котомку, – ты не заблудился? Идем, идем...
– Не хотел ведь тебя брать!.. –рассердился Семен,
– Да я что? – сразу уступил Прохор, – Надо было дома сказать, а то хватятся...
– До ночи не хватятся, а к ночи воротимся.
– Тихо, – испуганно прошептал Прохор, – слышишь? Кто-то идет. Сюда...
Мальчики замерли. Прислушались.
В самом деле, далеко-далеко, в темной таежной глубине, глухо потрескивали сучья под чьими-то ногами.
Кто-то продирался сквозь чащу. Кто?..
Друзья присели под молодую раскидистую пихточку. Затаились. Шум приближался.
– А ну медведь? – прошептал Прохор.
– Медведь летом сытый. На человека не пойдет. Да и береста у нас. Запалим...
– Тсс...
Совсем рядом громко, как выстрел, хрустнула ветка. Дрогнула раскидистая ель, и на полянку вышел лось, высокий, на длинных тонких ногах. Огромные, будто из камня вытесанные рога. Шерсть на спине и боках темно-бурая, а на животе белая и на ногах до колен тоже белая.
«Как в чулках», – хотел сказать Прохор, да не посмел.
Запрокинув голову, лось шумно втянул воздух большущими бархатными ноздрями.
Привстав, Семен пронзительно свистнул.
Лось скакнул в сторону, вломился в темную зеленую чащу и – пропал. Только слышался, удаляясь, треск валежника, хруст сломанных сучьев...
Когда солнце перекатилось за полдень, ребята вышли к озеру. Это было небольшое круглое таежное озеро с илистыми берегами, поросшими длинным пустотелым камышом и царапучей осочкой. Озеро называли Черным за; то, что вода в нем была как черные чернила. А воздух вокруг казался зеленым и густым.
Берег озера топкий. Холодная вязкая тина сердито хлюпала и пузырилась под ногами.
– Смотри! – Семен показал на пятно, перламутрово посверкивающее на черной зеркальной воде. – Видишь?
– Ну...
– И вон еще. И вот, – показывал Семен на маслянистые голубовато-радужные разводья, – это и есть нефть, г
– Нефть? – изумился Прохор. – Не выдумывай!
– Смотри, – Семен ударил палкой по радужному пятну.
Оно рассыпалось на несколько кружков. Кружки скоро снова слились в один.
– Видал? –возликовал Семен. – Так и в письме написано.
– В каком письме? – Прохор замер от любопытства.
– Мы с дядей были здесь, он и сказал, что эти пятна – нефть. И что тут ее, видать, много... Я, как пришли домой, написал об этом в Москву, академику Губкину.
– Это который говорил, что в Сибири нефти много, только искать ее надо? – уточнил Прохор.
– Ну да, – подтвердил Семен, – ему и написал.
– Честное пионерское?.. И он ответил?
– Ну да. Нам, мол, про это многие пишут, да до конца дело не доводят…
– А что надо? – нетерпеливо перебил Прохор.
– Проверить надо... Вот теперь эту пленку собрать на промокашку. Если высохнет и масляным пятном останется на ней...
На промокашке осталось жирное пятно.
– Ур-р-ра-а! – кричали ребята, прыгая вокруг костра и выхватывая друг у друга промокашку.
Чтобы собрать масляную пленку в бутылку, им пришлось раздеваться и заплывать подальше от берега.
На другой день черная бутылка с восковой пробкой была упакована в ящик и отправлена посылкой в Москву, главному геологу Советского Союза академику Ивану Михайловичу Губкину…
ГЛАВНЫЙ ГЕОЛОГ
Нефть – черная, маслянистая, пахучая жидкость. В воде она не тонет. Зато горит. И еще как! Зачем она нужна людям?
Чтобы полетели самолеты, надо заправить их бензином или керосином, а бензин и керосин делают из нефти.
Двигатели тепловозов и теплоходов работают на дизельном топливе, а его тоже делают из нефти.
Автомобили и тракторы, экскаваторы и комбайны, бульдозеры и краны и все другие колесные и гусеничные машины работают на горючем, которое также получают из нефти.
Из нефти можно сделать и материал для платьев и пальто, и игрушки, и воздушные шарики, и... да много чего еще можно сделать из нефти!
Но чтобы нефть добыть, ее надо сперва найти. А она прячется глубоко под землей, в огромных кремниевых пещерах.
Нефти тесно в подземных пещерах. Со всех сторон на нее грунтовые воды давят и природный газ теснит. А выскочить из пещеры некуда: ни дырочки, ни трещинки нет в ее каменных стенах.
Эти подземные кладовые с нефтью можно отыскать и под морским дном. И под высокими горами. И под топкими болотами. И под дремучими лесами. Но где именно?
На этот вопрос могут ответить только геологи-нефтеразведчики.
Сперва они пробурят скважину в нужном месте. То есть просверлят землю до самой кремниевой пещеры, в которой таится нефть. Потом спустят трубу в отверстие. И по той трубе, подгоняемая водой и газом, нефть как по лесенке сама выскочит из-под земли.
Геологи-нефтеразведчики без устали ходят по лесам и степям, по горам и болотам.
Ищут нефть.
В то время, о котором наш рассказ, самым главным геологом всей страны был академик Иван Михайлович Губкин, выдающийся ученый. Главным геологом Страны Советов его назначил Владимир Ильич Ленин...
Губкин сидел в кабинете, медленно перечитывая свой доклад на сессии Академии наук СССР. В этом докладе академик снова призывал геологов-нефтеразведчиков идти за Урал, на Западно-Сибирскую низменность. Он был уверен, что в Сибири – богатейшие залежи нефти.
Отворилась дверь.
Вошла женщина с небольшим ящичком в руках.
– Иван Михайлович, вам опять посылка.
Губкин оторвался от бумаг. Снял очки. Сощурясь, оглядел ящичек. Вынул из него черную бутылку и письмо Семена и Прохора.
– Те самые мальчики из Почекуйки, – улыбчиво сказала женщина.
– Проверьте, пожалуйста, – попросил академик, отдавая бутылку.
Через полчаса женщина вновь вошла к ученому.
– Это нефть, Иван Михайлович. Настоящая.
– Вот видите. Сколько мы уже получили таких посылок из Западной Сибири...
Губкин встал, подошел к карте Советского Союза, занимающей всю стену кабинета. Долго, задумчиво вглядывался в переплетения рек, горных кряжей, железных дорог.
– Где же эта Почекуйка? Почекуйка... Это ведь...
– Возле Сургута, – подсказала помощница.
– Да-да, – раздумчиво согласился академик, – вот здесь примерно...
И он обвел карандашом круг на карте, в центре которого находился древний сибирский город Сургут.
Отсюда и начнем поиск сибирской нефти.
ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Ночь. Непроницаемо черная и глухая, она опрокинулась на тайгу, залила редкие просветы между деревьями, подмяла голоса и запахи дневного леса. На таежной полянке притулилась палатка. Постреливая искрами, лениво горит костерок.
Сторожко прядая ушами, похрустывают травой лошади.
«Уф-хо-хо! Ху-ха!..» – прокатилось над тайгой.
Это филин прокричал. Ночная вещая птица.
У костра склонился над записями Виктор Васильев – начальник геологической поисковой партии, посланной Губкиным в Сибирь.
У начальника борода и усы, темные круги под глазами, усталое лицо. Но все равно видно, что начальник совсем молод. Он недавно окончил институт. Только-только начал работать. И как же счастлив был Васильев, когда ему, комсомольцу, начинающему геологу, Губкин доверил повести в Сибирь первую нефтеразведочную экспедицию.
...Из Москвы до Тюмени ехали поездом. От Тюмени до Сургута почти полмесяца плыли на стареньком колесном пароходике. Сперва по небольшой речке Туре, потом по могучему Иртышу, а после по самой полноводной сибирской реке – по Оби.
Сибиряки называют Обь матушкой, красавицей, кормилицей. И недаром. Тянется Обь от южного Казахстана до самого Ледовитого океана. Все лето плывут по реке-труженице пароходы и баржи с людьми и самыми разными грузами для охотников, лесорубов, оленеводов, живущих по берегам великой реки в тайге и тундре.
В Сургуте купили геологи четырех лошадей, взяли в проводники старого охотника-манси Романа Конева.
Манси – немногочисленный таежный народ. С незапамятных времен живут манси в тайге – ловят рыбу в озерах и реках, промышляют зверя в лесу, собирают ягоды, кедровые орехи, грибы и целебные травы. Манси – смелые и меткие охотники. С одним ножом выходят они на медведя. А уж следопыта лучше манси и искать нечего. Идет манси по тайге, смотрит по сторонам и знает, где куропатка ночевала в сугробе, как лиса за зайцем гонялась, почему лосю удалось от волков отбиться.
Таким следопытом-таежником и был проводник отряда геологов Роман Конев.
– Спешить надо, – сказал он Васильеву, – путь долгий. Шибко надо спешить.
И геологи ушли в тайгу.
В РАЗВЕДКЕ
Лошади и люди с трудом тащили на себе вьюки и рюкзаки с продуктами, палатками, спальниками, инструментами.
На четвертый день похода утонула в трясине лошадь. Пришлось груз из вьюков погибшего коня делить поровну между членами экспедиции.
Потяжелели рюкзаки. А тайга все мрачней, все угрюмей. Лето в том году выдалось в Приобье на редкость жаркое. Надо сказать, что только рек и речек в этом краю сто тысяч. Да без счета озер и болот. И все они, разомлев под горячим солнцем, дышали влажными, удушливыми испарениями. Воздух в тайге был густым и пряным. В этой парной духоте, с пятидесятикилограммовым рюкзаком за плечами ох как трудно пробираться по кочкам и чаще.
Однако поисковый отряд Виктора Васильева шел и шел вперед по маршруту, намеченному академиком Губкиным. Губкин поручил молодому геологу побывать там, где местные жители обнаружили выходы нефти, проверить, нефть ли это на самом деле...
Бесшумно ступая, к костру приблизился Конев. Неторопливо набил табаком маленькую самодельную трубочку. Выхватил из костра горящий прут, прикурил, затянулся с причмоком. И только после этого тихо и буднично сказал:
– Худо, начальник.
– Что худо? – не отрывая глаз от карты, спросил Васильев.
– Совсем худо. Надо домой, Зима близко, а мы шибко далеко от людей. Хлеба мало. Все устали. Пора назад...
– Давно пора, – согласился Васильев, – еще на прошлой неделе надо было быть в Сургуте...
– Если утром выйдем в Сургут, однако опередим зиму, – повеселел Конев.
– Как утром? Утром никак нельзя. Самое главное-то мы и не проверили. Выходы нефти на Черном озере, возле деревни Почекуйки. Слыхал про такую?
– Роман все слыхал. Роман в тайге вырос. Его все знают, и он знает всех, –с обидой ответил Конев. – До Черного озера пять ден хорошего ходу. Зима туда раньше нас прискачет...
– Да что ты все о зиме? Какая зима? Конец сентябри, Теплынь. Трава еще не пожелтела...
– Э-э, – рассердился Роман Конев, – совсем не знаешь Север! Тайга зябнет. Дрожит как в лихорадке. Зиму чует. Послушай...
Васильев долго, напряженно слушал ночь. Услышал, как в верхушках кедрача глухо ворчит верховой ветер. Где-то позванивает, перескакивая корневища, ручей. Хрустят травой лошади. Все привычно, не раз слышано.
– Ничего не слышу. Никакой зимой и не пахнет.
– Ох-хо, – вздохнул проводник, – шуб у твоих людей нет. Унтов нет. Рукавиц и тех нет. Зима шутить не любит...
Но Васильев уже не слушал проводника. Он опять склонился над картой.
– Ай-ай-ай... – Роман Конев недовольно покачал седой головой и так раздул свою трубочку, что она задымила как паровоз. – Совсем молодой. Тайги не знаешь. Севера не знаешь. Быть беде...
МЕТЕЛЬ
На карте тех лет Тюменское Приобье было обозначено огромным желто-зеленым пятном. Ни дорог проселочных, ни деревень, ни малых таежных речек на карте не значилось. Глухой и малоизученной была эта часть Сибири. Вот почему отряду Васильева приходилось пробираться по тайге, полностью доверяясь проводнику.
На второй день пути, после памятного ночного разговора с Романом Коневым, зашли в такие дебри, что продраться сквозь них навьюченные лошади никак не могли. И человек с рюкзаком на плечах не мог пробиться сквозь колючую стену. Цепкие ветви впивались в одежду, царапали и секли руки и лицо. А тут еще земля захлопала под сапогами – опять болото!
– Стой! – скомандовал Васильев. – Надо поворачивать. Будем другой путь искать. Через этот проклятый урман не пробиться. Сейчас передохнем чуток и... А где Роман Конев?
Проводника не оказалось.
Его стали звать. Кричали поодиночке и хором, стреляли – все напрасно: проводник исчез.
– Может, он сбежал? – высказал кто-то недобрую догадку.
– Нет, – решительно возразил Васильев, – Роман Конев не может сбежать. Он мог отказаться идти с нами дальше, но сбежать, бросить товарищей... Нет. Охотник- манси так никогда не поступит. Может, несчастье с ним приключилось?..
Сложив рюкзаки возле изнемогших, дрожащих от усталости лошадей, геологи бросились искать пропавшего проводника. Но разве в глухой тайге найдешь человека?
Когда растерянные геологи снова собрались вместе, из чащи вынырнул Роман Конев. Присел на поваленное дерево, заговорил:
– Однако зашли мы совсем худо. В любую сторону – урман. Придется в чаще тропу рубить. Сюда вот, – показал рукой направление. – Дружно возьмемся–за день прорубим. Тут помельче лес будет. И болото проходимое.
Пошли в дело топоры. Узенькая просека располосовала чащобу. Через болото проложили гать из срубленных деревьев.
Когда измученные, оборванные, смертельно усталые люди вышли наконец к тому Черному озеру, откуда Семен с Прохором взяли нефтяную пленку, в запасе у отряда оставалась одна пачка чаю и по два сухаря на человека.
– Ничего, – приободряя уставших товарищей, сказал молодой начальник партии Виктор Васильев, – отсюда до деревушки Почекуйки рукой подать. Да и работы-то на пару дней. Ставь палатки, ребята!..
Они управились за день. Взяли пробу. Нанесли свой путь на карту. Сделали записи в дневник.
Долго в этот вечер сидели геологи у костра. Очень счастливые оттого, что выполнили задание Губкина.
– Давайте отдыхать, – сказал Васильев, – на рассвете в обратный путь...
Проснулся Васильев глубокой ночью. От холода. Ветер бился о влажный брезент палатки, царапал его, прогибал.
«Дождь, что ли? Брезент сырой. Костер наверняка залило», – обеспокоился Васильев. Выбрался из палатки – и ахнул. Над тайгой суматошно каруселила разноголосая северная метель.
Из белесой замяти вынырнула серая тень, и Васильев услышал хрипловатый от натуги голос Романа Конева:
– Поднимай людей, начальник! Простынут!
Два дня отсиживались геологи в тайге, под защитой густого елового заслона. Соорудили из палаток навес, навалили на землю еловых лап, развели большой костер. Топили в чайнике снег, настаивали на брусничничке – пили.
Только на третий день метель угомонилась. И сразу стало круто холодать.
– Оставайтесь здесь. Поддерживайте огонь. Я пойду к людям. Буду на помощь звать, – сказал Роман Конев.
И ушел, по колено утопая в рыхлом снегу...
«НА ПОМОЩЬ!»
Семен спал на полатях. Тепло было там, уютно, домовито. Пахло полушубком, сухой полынью, жареными семечками. Вкусно пахло. А тут еще ночью разгулялась непогода. Загудел, завыл ветер в печной трубе, застучал ставнями, заскрипел калиткой и так убаюкал Семена, что утром мать еле его разбудила.
– Вставай, засоня. Зима пришла.
Глянул Семен в окно – и впрямь зима.
Валит и валит снег. Ложится белым пухом на зеленые листья тополя в палисаднике, на траву, забивает вмятины и выбоины на дороге. А возле плетней и у стен домов уже сугробы.
Два дня кружила метель над деревней Почекуйкой. Семен с Прохором еле дождались, пока она стихнет. И сразу засобирались в тайгу: петли на зайцев ставить.
В тайге было тихо. Вроде бы все звери и птицы замерли, затаились под толщей снега. Только лыжи мальчишек скрипели пронзительно-громко. На скрип отозвалась ворона:
– Кр-ра! Кра-кра!
– Заяц прошел, – сказал Семен, склоняясь над следом. – Сытый. Непуганый. Смотри, как...
И замер, не договорив.
– Ты что? – встревожился Прохор.
– Слышал? Кричал кто-то...
– Нет.
Набрав полную грудь воздуха, Семен запрокинул голову и что есть мочи заголосил:
– Э-э-э-эээ-эй!
Стоустое таежное эхо тут же подхватило Семенов крик и понесло меж кедров и сосен, сквозь частокол ельника. Покатило по увалам да гривам, закувыркало через буераки и ложбины:
– Э-э-э-эй!
– Э-э-эй!
– Э-эй!
– Эй...
И едва смолкло эхо, как до ребят донеслось откуда-то издалека:
– По-мо-ги-те-е-е!
У тайги свои законы, обязательные для всех таежников. Самый главный – не бросай человека в беде.
Вот почему Семен и Прохор не сговариваясь бросились в ту сторону, откуда долетел зов о помощи.
Иногда они останавливались, кричали, а заслышав отзыв, снова торопились на голос.
Человек сидел под кедром, возле небольшого костра, и привязывал палочки к ноге.
– Ногу повредили? – угадал Семен.
– Сперва – здравствуй. Потом будем знакомиться, Меня Роман Конев зовут. А вас?
– Семен Урусов.
– Прохор Попов.
– Ох, хорошо, услышал вас. Совсем обезножел. Шибко торопился. Однако в барсучью нору угодил. Похоже, вывихнул.
– Как вы нас услышали? – изумился Семен.
– Э-э, – улыбнулся Роман Конев, – охотник слышит, как рысь крадется. А вы всего-навсего мальчишки. Помогите-ка мне встать...
Мальчики с двух сторон подхватили Романа Конева, помогли ему подняться. Выломали толстую палку для опоры. Но идти охотник все-таки не смог.
– Я тут посижу, а вы летите домой. Зовите людей. Надо геологов спасать...
И он рассказал мальчикам об отряде Васильева, который ждет помощи в тайге.
К вечеру закутанных в полушубки, обутых в валенки геологов привезли в Почекуйку. Напоили горячим молоком с медом, накормили пельменями и уложила спать. А утром на лошадях повезли в Сургут.
На прощание Виктор Григорьевич Васильев пожал Семену и Прохору руки и сказал:
– Спасибо, ребята. И за то, что написали о вашей нефти академику Губкину. И за то, что помогли нам уйти от беды. Теперь-то мы твердо знаем – Иван Михайлович Губкин прав: в Сибири есть нефть. Много нефти. Надо только найти, где она таится...
– Мы тоже будем искать, – жарко выговорил Семен Урусов.
– Ну что ж, – согласился Васильев, – работы всем хватит. Будем здесь буровые ставить. Города и дороги строить. Сибирскую нефть искать. Здесь мы и встретимся.
ИСКАТЕЛИ
На следующий год, летом, привел Виктор Васильев еще одну геологическую экспедицию в приобскую тайгу. Были в той экспедиции люди разных профессий: и топографы, чтобы сделать точную карту нефтеносных районов; и геофизики, чтобы строение земной коры в этих местах изучить, угадать, где находятся подземные нефтяные моря. И буровики, чтобы к тем морям нефтяные скважины пробурить, по которым нефть из-под земли смогла бы на поверхность подняться.
С каждым годом все больше и больше геологов-нефтеразведчиков уходило в Сибирь. Только трудно было им справиться с вековой дремучей тайгой, одолеть бездонные топкие болота. Тогда ни вертолетов, ни тягачей-вездеходов не было в нашей стране. В Приобье не знали ни железной дороги, ни аэродромов. В сибирских селах не видели еще ни автомобиля, ни трактора. В таежных деревушках слыхом не слыхали про телефон, радио, электричество. Вот и приходилось геологам все оборудование на лошадях перевозить. Буровые вышки строить из бревен. Бурить вручную, на пятьдесят метров. А нефть-то, как потом оказалось, пряталась под землей на глубине двух с половиной километров. И все-таки отряд за отрядом каждое лето уходили в сибирскую тайгу геологи. Уже их стараниями создана была геологическая карта Западно- Сибирской низменности, уже...
И вдруг – война.
Сменили геологи парусиновые куртки на гимнастерки, взяли в руки автоматы и пошли защищать Советское отечество от гитлеровских захватчиков. Вчерашние геологи стали разведчиками, артиллеристами, летчиками, саперами. Ушел снайпером на фронт старый охотник-манси Роман Конев. Ушли добровольцами и погибли в боях отец Семена и отец Прохора.
...Кончилась Великая Отечественная война, и снова двинулись в сибирскую тайгу поисковые партии.
АВАРИЯ
Есть на Оби поселок Березово. Здесь в 1953 году поставили настоящую, железную, сорокаметровую буровую вышку и стали бурить.
Добурили до заданной глубины – никакой нефти нет. Принялись вынимать из скважины бурильные трубы. И когда оставалось еще 200 метров труб, случилось невероятное. Трубы вдруг сами поползли из скважины, и чем выше, тем все быстрее.
Откуда-то из земной глуби донесся страшный гул и стал все нарастать, нарастать. Кто-то крикнул:
– Тикай, братцы! Земля дрогнула как от взрыва.
Сорокаметровая железная вышка закачалась, будто камышовая.
Что-то громоподобно ухнуло. Это скважина «выплюнула» двести метров труб, скрутив их в тугую спираль.
Спираль, описав в воздухе дугу, упала далеко в лесу. А из скважины с ревом и свистом вырвался гигантский фонтан воды и газа.
Перепуганные жители поселка выбежали на улицу. Одна за другой отчаливали переполненные лодки, увозя беженцев за реку, подальше от места происшествия.
В Тюмень, в Новосибирск, в Москву летели тревожные телеграммы: «Авария на буровой. Газовый фонтан. Миллион кубометров в сутки».
Много месяцев геологи боролись с фонтаном и в конце концов укротили его. Так впервые заявил о себе газ Западной Сибири. Теперь даже самым сомневающимся стало ясно, что Губкин был прав: если в Сибири есть газ, значит, есть и нефть.
Но от березовского газового фонтана до открытия перового нефтяного месторождения прошло еще восемь лет.
Вместе с другими нефтеразведчиками искал сибирскую нефть и буровой мастер Семей Урусов.
Да, да. Именно он. Тот самый Семен из деревни Почекуйки, который посылал академику Губкину бутылку с нефтяной пленкой. Тот самый Семен, который выручил из беды отряд геолога Васильева. Сперва он был просто рабочим в буровой бригаде. Потом верховым, который стоит на верхушке буровой вышки и помогает опускать трубы в скважину.
Потом он стал бурильщиком – старшим буровой вахты. И лишь после – буровым мастером.
Вместе со своей бригадой исходил Семен Урусов всю сибирскую тайгу. Переплыл сотни рек. Перешел тысячи болот.
Мерз и мок.
Тонул и плутал.
Всякое бывало.
Когда приходилось совсем трудно, вспоминал Семен Урусов деревню Почекуйку и тропинку в тайге к Черному озеру, где поверхность стоячей воды пестрела блестящими нефтяными разводьями, сулящими нефть. Ведь с той тропинки и началась его дорога – единственная в жизни – к нефти. Можно ли, не дойдя до цели, броситься в сторону, искать другой путь? Нет, не по-сибирски это. Только вперед!
ПОБЕДА!
– Будете бурить под Шаимом, – сказал начальник экспедиции Урусову.
Урусов пробурил со своей бригадой много скважин. И ни одна из них не пробила путь к таинственной невидимке – нефти.
Скважины были пусты.
И буровики уходили от них и начинали новые скважины. И опять пустота.
И так десять лет.
С места на место.
От скважины к скважине.
Безрезультатно.
Бывало, кто-нибудь из рабочих не выдерживал, срывался:
– Нет тут никакой нефти! Придумали, умники!
Тогда Урусов вынимал из кармана плоскую бутылочку с черной маслянистой жидкостью, отвинчивал пробку и долго втягивал ноздрями запах нефти.
Бутылочка, как талисман, переходила из рук в руки, и каждый нюхал нефть и бережно передавал бутылку соседу, а Семен Никитич глуховатым от волнения голосом говорил:
– Есть, ребята. Головой ручаюсь, есть. Деды и отцы наши в то верили. И наука, сам Губкин подтвердил. Есть...
Постепенно стихали недовольные голоса. Буровики расходились по местам. А Семен Никитич думал: «Тридцать лет гоняются геологи за невидимкой нефтью. До войны ни знаний, ни средств, ни техники нужной не было. Сейчас все есть. Сотни скважин просверлили. Пусто...»
Невеселыми были думы бурового мастера. Но о том никто не знал. Да и сам Семен Никитич не поддавался унынию. Верил мастер в большую нефть Сибири.
И вот их посылают в Шаим.
Когда летели на вертолете к месту будущей буровой, взгляда от круглого оконца оторвать не могли. Такой уныло однообразной равнины, как шаимские болота, Урусов прежде не видывал. Насколько хватало глаз, виднелось припорошенное первым снежком кочковатое серое плато. Лишь кое-где непрочно прилепились к нему редкие перелески.
На взгорке, затерянном среди шаимских болот, и выросла новая буровая Семена Никитича Урусова.
Буровая работала круглые сутки, без перерывов, в любую погоду. Насаженное на конец бурильной трубы стальное долото грызло и грызло земную твердь, уходя все глубже в землю, и вслед за ним ползла туда стальная труба.
Вот долото дошло до нужной глубины и остановилось. Бурение окончено. Теперь предстояло испытать скважину и узнать: есть ли нефть?
Трое суток испытывали скважину.
Трое суток не спали буровики и испытатели.
Чем ближе к концу подходило испытание, тем мрачнее становились рабочие: по всему судя, скважина снова будет пустой.
Где-то на исходе третьих суток мастер привалился плечом к вагончику и задремал.
Проснулся от шума. Сверкая на утреннем солнце гигантским павлиньим хвостом, повисла над поляной черная нефтяная радуга. Во все стороны от нее летели каскады смолистых брызг. Буровики подставляли под нефтяные брызги лица и ладони, восторженно кричали!
– Пошла!
– Нефть пошла!
– Ур-ра-аа!!
А мастер словно застыл. Видел, слышал, а сдвинуться с места не мог. Так велика была радость. Так долго и (трудно он шел к этой минуте.
Пробуренная Семеном Никитичем Урусовым скважина Р-6 дала первую сибирскую нефть. Вслед за тем скважины Р-28, Р-91, пробуренные на шаимских же болотах, тоже нащупали подземные нефтяные клады.
Так была найдена нефть в Западной Сибири.
С той поры геологи-нефтеразведчики каждый год открывали все новые и новые нефтяные месторождения. На карте Тюменской области появлялись одно за другим – Усть-Балыкское, Сургутское, Мегионское, Самотлорское... Стала земля тюменская самым богатым в стране нефтедобывающим районом.
А первооткрывателю сибирской нефти буровому мастеру Семену Никитичу Урусову Советское правительство присвоило высокое звание Героя Социалистического Труда. Вот куда привела Семена Урусова таежная тропинка, тайной Черного озера манившая мальчишку вперед, в неизвестность...
К. Я. Лагунов
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТАЙНА ЧЕРНОГО ОЗЕРА
ДВА ДРУГА
Давно это случилось. В 1932 году...
В глухой сибирской деревушке Почекуйке жили да были два маленьких неразлучных друга Семен и Прохор. Оба учились в одном классе. И жили по соседству, дом к дому.
Деревенька махонькая. Прилепилась к речному крутоярью.
А вокруг – тайга.
По колено во мху стоят колючие сумеречные ели, длинноиглые пихты. Тесно стоят. Особенно молодняк. Так жмутся друг к дружке, что и зайцу меж ними трудно проскочить.
Зато на таежных гривах вольготно раскинулись величавые богатыри кедры и певучие красавицы сосны. Мох под ними разноцветный, сухой и хрусткий. Много света вокруг. И раздолье всему живому: зверю и птице, жучкам и бабочкам.
В буераках таежных прохладно и темно.
По краям белоствольные тонкие березки, и пугливые трепетные осины, и пахучая черемуха с шипастым боярышником.
А дальше, вглубь, малинник стеной стоит.
Светлячками посверкивает в густой пряной зелени красная смородина.
Медведи любят в прохладных буераках отлеживаться, сладкой лесной ягодой лакомиться...
Семен и Прохор хоть и маленькими были, да тайги не боялись. Ходили и за грибами, и за ягодами, и за орехами кедровыми. Оба умели по-бурундучьи свистеть, доверчивых полосатых хвостатиков подманивать. Знали по голосам и по обличью всех птиц и зверей таежных.
В тот день друзья долго о чем-то шептались.
Потом, сторонясь старших, неприметно взяли по краюхе хлеба, по десятку картофелин. Спички и бересту положили в котомки. Огородами вышли на берег реки и... пропали в тайге.
О том, куда они путь держат, знал только Семен. Знал, да молчал, даже Прохору не обмолвился. Потому как хотел удивить друга тайной.
ПО ТАЕЖНОЙ ТРОПЕ
Под ногами мальчишек прохладный мох пружинил и проседал. Порой он расступался, и ребята хлюпали по желтой болотной жиже.
Лес становился гуще, сумрачней. Над головами скрипуче кричали кедровки. Гулкой дробью рассыпался окрест стук дятла. В ветвях проворно сновали верткие бурундучки.
– Слушай, – Прохор дернул приятеля за котомку, – ты не заблудился? Идем, идем...
– Не хотел ведь тебя брать!.. –рассердился Семен,
– Да я что? – сразу уступил Прохор, – Надо было дома сказать, а то хватятся...
– До ночи не хватятся, а к ночи воротимся.
– Тихо, – испуганно прошептал Прохор, – слышишь? Кто-то идет. Сюда...
Мальчики замерли. Прислушались.
В самом деле, далеко-далеко, в темной таежной глубине, глухо потрескивали сучья под чьими-то ногами.
Кто-то продирался сквозь чащу. Кто?..
Друзья присели под молодую раскидистую пихточку. Затаились. Шум приближался.
– А ну медведь? – прошептал Прохор.
– Медведь летом сытый. На человека не пойдет. Да и береста у нас. Запалим...
– Тсс...
Совсем рядом громко, как выстрел, хрустнула ветка. Дрогнула раскидистая ель, и на полянку вышел лось, высокий, на длинных тонких ногах. Огромные, будто из камня вытесанные рога. Шерсть на спине и боках темно-бурая, а на животе белая и на ногах до колен тоже белая.
«Как в чулках», – хотел сказать Прохор, да не посмел.
Запрокинув голову, лось шумно втянул воздух большущими бархатными ноздрями.
Привстав, Семен пронзительно свистнул.
Лось скакнул в сторону, вломился в темную зеленую чащу и – пропал. Только слышался, удаляясь, треск валежника, хруст сломанных сучьев...
Когда солнце перекатилось за полдень, ребята вышли к озеру. Это было небольшое круглое таежное озеро с илистыми берегами, поросшими длинным пустотелым камышом и царапучей осочкой. Озеро называли Черным за; то, что вода в нем была как черные чернила. А воздух вокруг казался зеленым и густым.
Берег озера топкий. Холодная вязкая тина сердито хлюпала и пузырилась под ногами.
– Смотри! – Семен показал на пятно, перламутрово посверкивающее на черной зеркальной воде. – Видишь?
– Ну...
– И вон еще. И вот, – показывал Семен на маслянистые голубовато-радужные разводья, – это и есть нефть, г
– Нефть? – изумился Прохор. – Не выдумывай!
– Смотри, – Семен ударил палкой по радужному пятну.
Оно рассыпалось на несколько кружков. Кружки скоро снова слились в один.
– Видал? –возликовал Семен. – Так и в письме написано.
– В каком письме? – Прохор замер от любопытства.
– Мы с дядей были здесь, он и сказал, что эти пятна – нефть. И что тут ее, видать, много... Я, как пришли домой, написал об этом в Москву, академику Губкину.
– Это который говорил, что в Сибири нефти много, только искать ее надо? – уточнил Прохор.
– Ну да, – подтвердил Семен, – ему и написал.
– Честное пионерское?.. И он ответил?
– Ну да. Нам, мол, про это многие пишут, да до конца дело не доводят…
– А что надо? – нетерпеливо перебил Прохор.
– Проверить надо... Вот теперь эту пленку собрать на промокашку. Если высохнет и масляным пятном останется на ней...
На промокашке осталось жирное пятно.
– Ур-р-ра-а! – кричали ребята, прыгая вокруг костра и выхватывая друг у друга промокашку.
Чтобы собрать масляную пленку в бутылку, им пришлось раздеваться и заплывать подальше от берега.
На другой день черная бутылка с восковой пробкой была упакована в ящик и отправлена посылкой в Москву, главному геологу Советского Союза академику Ивану Михайловичу Губкину…
ГЛАВНЫЙ ГЕОЛОГ
Нефть – черная, маслянистая, пахучая жидкость. В воде она не тонет. Зато горит. И еще как! Зачем она нужна людям?
Чтобы полетели самолеты, надо заправить их бензином или керосином, а бензин и керосин делают из нефти.
Двигатели тепловозов и теплоходов работают на дизельном топливе, а его тоже делают из нефти.
Автомобили и тракторы, экскаваторы и комбайны, бульдозеры и краны и все другие колесные и гусеничные машины работают на горючем, которое также получают из нефти.
Из нефти можно сделать и материал для платьев и пальто, и игрушки, и воздушные шарики, и... да много чего еще можно сделать из нефти!
Но чтобы нефть добыть, ее надо сперва найти. А она прячется глубоко под землей, в огромных кремниевых пещерах.
Нефти тесно в подземных пещерах. Со всех сторон на нее грунтовые воды давят и природный газ теснит. А выскочить из пещеры некуда: ни дырочки, ни трещинки нет в ее каменных стенах.
Эти подземные кладовые с нефтью можно отыскать и под морским дном. И под высокими горами. И под топкими болотами. И под дремучими лесами. Но где именно?
На этот вопрос могут ответить только геологи-нефтеразведчики.
Сперва они пробурят скважину в нужном месте. То есть просверлят землю до самой кремниевой пещеры, в которой таится нефть. Потом спустят трубу в отверстие. И по той трубе, подгоняемая водой и газом, нефть как по лесенке сама выскочит из-под земли.
Геологи-нефтеразведчики без устали ходят по лесам и степям, по горам и болотам.
Ищут нефть.
В то время, о котором наш рассказ, самым главным геологом всей страны был академик Иван Михайлович Губкин, выдающийся ученый. Главным геологом Страны Советов его назначил Владимир Ильич Ленин...
Губкин сидел в кабинете, медленно перечитывая свой доклад на сессии Академии наук СССР. В этом докладе академик снова призывал геологов-нефтеразведчиков идти за Урал, на Западно-Сибирскую низменность. Он был уверен, что в Сибири – богатейшие залежи нефти.
Отворилась дверь.
Вошла женщина с небольшим ящичком в руках.
– Иван Михайлович, вам опять посылка.
Губкин оторвался от бумаг. Снял очки. Сощурясь, оглядел ящичек. Вынул из него черную бутылку и письмо Семена и Прохора.
– Те самые мальчики из Почекуйки, – улыбчиво сказала женщина.
– Проверьте, пожалуйста, – попросил академик, отдавая бутылку.
Через полчаса женщина вновь вошла к ученому.
– Это нефть, Иван Михайлович. Настоящая.
– Вот видите. Сколько мы уже получили таких посылок из Западной Сибири...
Губкин встал, подошел к карте Советского Союза, занимающей всю стену кабинета. Долго, задумчиво вглядывался в переплетения рек, горных кряжей, железных дорог.
– Где же эта Почекуйка? Почекуйка... Это ведь...
– Возле Сургута, – подсказала помощница.
– Да-да, – раздумчиво согласился академик, – вот здесь примерно...
И он обвел карандашом круг на карте, в центре которого находился древний сибирский город Сургут.
Отсюда и начнем поиск сибирской нефти.
ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Ночь. Непроницаемо черная и глухая, она опрокинулась на тайгу, залила редкие просветы между деревьями, подмяла голоса и запахи дневного леса. На таежной полянке притулилась палатка. Постреливая искрами, лениво горит костерок.
Сторожко прядая ушами, похрустывают травой лошади.
«Уф-хо-хо! Ху-ха!..» – прокатилось над тайгой.
Это филин прокричал. Ночная вещая птица.
У костра склонился над записями Виктор Васильев – начальник геологической поисковой партии, посланной Губкиным в Сибирь.
У начальника борода и усы, темные круги под глазами, усталое лицо. Но все равно видно, что начальник совсем молод. Он недавно окончил институт. Только-только начал работать. И как же счастлив был Васильев, когда ему, комсомольцу, начинающему геологу, Губкин доверил повести в Сибирь первую нефтеразведочную экспедицию.
...Из Москвы до Тюмени ехали поездом. От Тюмени до Сургута почти полмесяца плыли на стареньком колесном пароходике. Сперва по небольшой речке Туре, потом по могучему Иртышу, а после по самой полноводной сибирской реке – по Оби.
Сибиряки называют Обь матушкой, красавицей, кормилицей. И недаром. Тянется Обь от южного Казахстана до самого Ледовитого океана. Все лето плывут по реке-труженице пароходы и баржи с людьми и самыми разными грузами для охотников, лесорубов, оленеводов, живущих по берегам великой реки в тайге и тундре.
В Сургуте купили геологи четырех лошадей, взяли в проводники старого охотника-манси Романа Конева.
Манси – немногочисленный таежный народ. С незапамятных времен живут манси в тайге – ловят рыбу в озерах и реках, промышляют зверя в лесу, собирают ягоды, кедровые орехи, грибы и целебные травы. Манси – смелые и меткие охотники. С одним ножом выходят они на медведя. А уж следопыта лучше манси и искать нечего. Идет манси по тайге, смотрит по сторонам и знает, где куропатка ночевала в сугробе, как лиса за зайцем гонялась, почему лосю удалось от волков отбиться.
Таким следопытом-таежником и был проводник отряда геологов Роман Конев.
– Спешить надо, – сказал он Васильеву, – путь долгий. Шибко надо спешить.
И геологи ушли в тайгу.
В РАЗВЕДКЕ
Лошади и люди с трудом тащили на себе вьюки и рюкзаки с продуктами, палатками, спальниками, инструментами.
На четвертый день похода утонула в трясине лошадь. Пришлось груз из вьюков погибшего коня делить поровну между членами экспедиции.
Потяжелели рюкзаки. А тайга все мрачней, все угрюмей. Лето в том году выдалось в Приобье на редкость жаркое. Надо сказать, что только рек и речек в этом краю сто тысяч. Да без счета озер и болот. И все они, разомлев под горячим солнцем, дышали влажными, удушливыми испарениями. Воздух в тайге был густым и пряным. В этой парной духоте, с пятидесятикилограммовым рюкзаком за плечами ох как трудно пробираться по кочкам и чаще.
Однако поисковый отряд Виктора Васильева шел и шел вперед по маршруту, намеченному академиком Губкиным. Губкин поручил молодому геологу побывать там, где местные жители обнаружили выходы нефти, проверить, нефть ли это на самом деле...
Бесшумно ступая, к костру приблизился Конев. Неторопливо набил табаком маленькую самодельную трубочку. Выхватил из костра горящий прут, прикурил, затянулся с причмоком. И только после этого тихо и буднично сказал:
– Худо, начальник.
– Что худо? – не отрывая глаз от карты, спросил Васильев.
– Совсем худо. Надо домой, Зима близко, а мы шибко далеко от людей. Хлеба мало. Все устали. Пора назад...
– Давно пора, – согласился Васильев, – еще на прошлой неделе надо было быть в Сургуте...
– Если утром выйдем в Сургут, однако опередим зиму, – повеселел Конев.
– Как утром? Утром никак нельзя. Самое главное-то мы и не проверили. Выходы нефти на Черном озере, возле деревни Почекуйки. Слыхал про такую?
– Роман все слыхал. Роман в тайге вырос. Его все знают, и он знает всех, –с обидой ответил Конев. – До Черного озера пять ден хорошего ходу. Зима туда раньше нас прискачет...
– Да что ты все о зиме? Какая зима? Конец сентябри, Теплынь. Трава еще не пожелтела...
– Э-э, – рассердился Роман Конев, – совсем не знаешь Север! Тайга зябнет. Дрожит как в лихорадке. Зиму чует. Послушай...
Васильев долго, напряженно слушал ночь. Услышал, как в верхушках кедрача глухо ворчит верховой ветер. Где-то позванивает, перескакивая корневища, ручей. Хрустят травой лошади. Все привычно, не раз слышано.
– Ничего не слышу. Никакой зимой и не пахнет.
– Ох-хо, – вздохнул проводник, – шуб у твоих людей нет. Унтов нет. Рукавиц и тех нет. Зима шутить не любит...
Но Васильев уже не слушал проводника. Он опять склонился над картой.
– Ай-ай-ай... – Роман Конев недовольно покачал седой головой и так раздул свою трубочку, что она задымила как паровоз. – Совсем молодой. Тайги не знаешь. Севера не знаешь. Быть беде...
МЕТЕЛЬ
На карте тех лет Тюменское Приобье было обозначено огромным желто-зеленым пятном. Ни дорог проселочных, ни деревень, ни малых таежных речек на карте не значилось. Глухой и малоизученной была эта часть Сибири. Вот почему отряду Васильева приходилось пробираться по тайге, полностью доверяясь проводнику.
На второй день пути, после памятного ночного разговора с Романом Коневым, зашли в такие дебри, что продраться сквозь них навьюченные лошади никак не могли. И человек с рюкзаком на плечах не мог пробиться сквозь колючую стену. Цепкие ветви впивались в одежду, царапали и секли руки и лицо. А тут еще земля захлопала под сапогами – опять болото!
– Стой! – скомандовал Васильев. – Надо поворачивать. Будем другой путь искать. Через этот проклятый урман не пробиться. Сейчас передохнем чуток и... А где Роман Конев?
Проводника не оказалось.
Его стали звать. Кричали поодиночке и хором, стреляли – все напрасно: проводник исчез.
– Может, он сбежал? – высказал кто-то недобрую догадку.
– Нет, – решительно возразил Васильев, – Роман Конев не может сбежать. Он мог отказаться идти с нами дальше, но сбежать, бросить товарищей... Нет. Охотник- манси так никогда не поступит. Может, несчастье с ним приключилось?..
Сложив рюкзаки возле изнемогших, дрожащих от усталости лошадей, геологи бросились искать пропавшего проводника. Но разве в глухой тайге найдешь человека?
Когда растерянные геологи снова собрались вместе, из чащи вынырнул Роман Конев. Присел на поваленное дерево, заговорил:
– Однако зашли мы совсем худо. В любую сторону – урман. Придется в чаще тропу рубить. Сюда вот, – показал рукой направление. – Дружно возьмемся–за день прорубим. Тут помельче лес будет. И болото проходимое.
Пошли в дело топоры. Узенькая просека располосовала чащобу. Через болото проложили гать из срубленных деревьев.
Когда измученные, оборванные, смертельно усталые люди вышли наконец к тому Черному озеру, откуда Семен с Прохором взяли нефтяную пленку, в запасе у отряда оставалась одна пачка чаю и по два сухаря на человека.
– Ничего, – приободряя уставших товарищей, сказал молодой начальник партии Виктор Васильев, – отсюда до деревушки Почекуйки рукой подать. Да и работы-то на пару дней. Ставь палатки, ребята!..
Они управились за день. Взяли пробу. Нанесли свой путь на карту. Сделали записи в дневник.
Долго в этот вечер сидели геологи у костра. Очень счастливые оттого, что выполнили задание Губкина.
– Давайте отдыхать, – сказал Васильев, – на рассвете в обратный путь...
Проснулся Васильев глубокой ночью. От холода. Ветер бился о влажный брезент палатки, царапал его, прогибал.
«Дождь, что ли? Брезент сырой. Костер наверняка залило», – обеспокоился Васильев. Выбрался из палатки – и ахнул. Над тайгой суматошно каруселила разноголосая северная метель.
Из белесой замяти вынырнула серая тень, и Васильев услышал хрипловатый от натуги голос Романа Конева:
– Поднимай людей, начальник! Простынут!
Два дня отсиживались геологи в тайге, под защитой густого елового заслона. Соорудили из палаток навес, навалили на землю еловых лап, развели большой костер. Топили в чайнике снег, настаивали на брусничничке – пили.
Только на третий день метель угомонилась. И сразу стало круто холодать.
– Оставайтесь здесь. Поддерживайте огонь. Я пойду к людям. Буду на помощь звать, – сказал Роман Конев.
И ушел, по колено утопая в рыхлом снегу...
«НА ПОМОЩЬ!»
Семен спал на полатях. Тепло было там, уютно, домовито. Пахло полушубком, сухой полынью, жареными семечками. Вкусно пахло. А тут еще ночью разгулялась непогода. Загудел, завыл ветер в печной трубе, застучал ставнями, заскрипел калиткой и так убаюкал Семена, что утром мать еле его разбудила.
– Вставай, засоня. Зима пришла.
Глянул Семен в окно – и впрямь зима.
Валит и валит снег. Ложится белым пухом на зеленые листья тополя в палисаднике, на траву, забивает вмятины и выбоины на дороге. А возле плетней и у стен домов уже сугробы.
Два дня кружила метель над деревней Почекуйкой. Семен с Прохором еле дождались, пока она стихнет. И сразу засобирались в тайгу: петли на зайцев ставить.
В тайге было тихо. Вроде бы все звери и птицы замерли, затаились под толщей снега. Только лыжи мальчишек скрипели пронзительно-громко. На скрип отозвалась ворона:
– Кр-ра! Кра-кра!
– Заяц прошел, – сказал Семен, склоняясь над следом. – Сытый. Непуганый. Смотри, как...
И замер, не договорив.
– Ты что? – встревожился Прохор.
– Слышал? Кричал кто-то...
– Нет.
Набрав полную грудь воздуха, Семен запрокинул голову и что есть мочи заголосил:
– Э-э-э-эээ-эй!
Стоустое таежное эхо тут же подхватило Семенов крик и понесло меж кедров и сосен, сквозь частокол ельника. Покатило по увалам да гривам, закувыркало через буераки и ложбины:
– Э-э-э-эй!
– Э-э-эй!
– Э-эй!
– Эй...
И едва смолкло эхо, как до ребят донеслось откуда-то издалека:
– По-мо-ги-те-е-е!
У тайги свои законы, обязательные для всех таежников. Самый главный – не бросай человека в беде.
Вот почему Семен и Прохор не сговариваясь бросились в ту сторону, откуда долетел зов о помощи.
Иногда они останавливались, кричали, а заслышав отзыв, снова торопились на голос.
Человек сидел под кедром, возле небольшого костра, и привязывал палочки к ноге.
– Ногу повредили? – угадал Семен.
– Сперва – здравствуй. Потом будем знакомиться, Меня Роман Конев зовут. А вас?
– Семен Урусов.
– Прохор Попов.
– Ох, хорошо, услышал вас. Совсем обезножел. Шибко торопился. Однако в барсучью нору угодил. Похоже, вывихнул.
– Как вы нас услышали? – изумился Семен.
– Э-э, – улыбнулся Роман Конев, – охотник слышит, как рысь крадется. А вы всего-навсего мальчишки. Помогите-ка мне встать...
Мальчики с двух сторон подхватили Романа Конева, помогли ему подняться. Выломали толстую палку для опоры. Но идти охотник все-таки не смог.
– Я тут посижу, а вы летите домой. Зовите людей. Надо геологов спасать...
И он рассказал мальчикам об отряде Васильева, который ждет помощи в тайге.
К вечеру закутанных в полушубки, обутых в валенки геологов привезли в Почекуйку. Напоили горячим молоком с медом, накормили пельменями и уложила спать. А утром на лошадях повезли в Сургут.
На прощание Виктор Григорьевич Васильев пожал Семену и Прохору руки и сказал:
– Спасибо, ребята. И за то, что написали о вашей нефти академику Губкину. И за то, что помогли нам уйти от беды. Теперь-то мы твердо знаем – Иван Михайлович Губкин прав: в Сибири есть нефть. Много нефти. Надо только найти, где она таится...
– Мы тоже будем искать, – жарко выговорил Семен Урусов.
– Ну что ж, – согласился Васильев, – работы всем хватит. Будем здесь буровые ставить. Города и дороги строить. Сибирскую нефть искать. Здесь мы и встретимся.
ИСКАТЕЛИ
На следующий год, летом, привел Виктор Васильев еще одну геологическую экспедицию в приобскую тайгу. Были в той экспедиции люди разных профессий: и топографы, чтобы сделать точную карту нефтеносных районов; и геофизики, чтобы строение земной коры в этих местах изучить, угадать, где находятся подземные нефтяные моря. И буровики, чтобы к тем морям нефтяные скважины пробурить, по которым нефть из-под земли смогла бы на поверхность подняться.
С каждым годом все больше и больше геологов-нефтеразведчиков уходило в Сибирь. Только трудно было им справиться с вековой дремучей тайгой, одолеть бездонные топкие болота. Тогда ни вертолетов, ни тягачей-вездеходов не было в нашей стране. В Приобье не знали ни железной дороги, ни аэродромов. В сибирских селах не видели еще ни автомобиля, ни трактора. В таежных деревушках слыхом не слыхали про телефон, радио, электричество. Вот и приходилось геологам все оборудование на лошадях перевозить. Буровые вышки строить из бревен. Бурить вручную, на пятьдесят метров. А нефть-то, как потом оказалось, пряталась под землей на глубине двух с половиной километров. И все-таки отряд за отрядом каждое лето уходили в сибирскую тайгу геологи. Уже их стараниями создана была геологическая карта Западно- Сибирской низменности, уже...
И вдруг – война.
Сменили геологи парусиновые куртки на гимнастерки, взяли в руки автоматы и пошли защищать Советское отечество от гитлеровских захватчиков. Вчерашние геологи стали разведчиками, артиллеристами, летчиками, саперами. Ушел снайпером на фронт старый охотник-манси Роман Конев. Ушли добровольцами и погибли в боях отец Семена и отец Прохора.
...Кончилась Великая Отечественная война, и снова двинулись в сибирскую тайгу поисковые партии.
АВАРИЯ
Есть на Оби поселок Березово. Здесь в 1953 году поставили настоящую, железную, сорокаметровую буровую вышку и стали бурить.
Добурили до заданной глубины – никакой нефти нет. Принялись вынимать из скважины бурильные трубы. И когда оставалось еще 200 метров труб, случилось невероятное. Трубы вдруг сами поползли из скважины, и чем выше, тем все быстрее.
Откуда-то из земной глуби донесся страшный гул и стал все нарастать, нарастать. Кто-то крикнул:
– Тикай, братцы! Земля дрогнула как от взрыва.
Сорокаметровая железная вышка закачалась, будто камышовая.
Что-то громоподобно ухнуло. Это скважина «выплюнула» двести метров труб, скрутив их в тугую спираль.
Спираль, описав в воздухе дугу, упала далеко в лесу. А из скважины с ревом и свистом вырвался гигантский фонтан воды и газа.
Перепуганные жители поселка выбежали на улицу. Одна за другой отчаливали переполненные лодки, увозя беженцев за реку, подальше от места происшествия.
В Тюмень, в Новосибирск, в Москву летели тревожные телеграммы: «Авария на буровой. Газовый фонтан. Миллион кубометров в сутки».
Много месяцев геологи боролись с фонтаном и в конце концов укротили его. Так впервые заявил о себе газ Западной Сибири. Теперь даже самым сомневающимся стало ясно, что Губкин был прав: если в Сибири есть газ, значит, есть и нефть.
Но от березовского газового фонтана до открытия перового нефтяного месторождения прошло еще восемь лет.
Вместе с другими нефтеразведчиками искал сибирскую нефть и буровой мастер Семей Урусов.
Да, да. Именно он. Тот самый Семен из деревни Почекуйки, который посылал академику Губкину бутылку с нефтяной пленкой. Тот самый Семен, который выручил из беды отряд геолога Васильева. Сперва он был просто рабочим в буровой бригаде. Потом верховым, который стоит на верхушке буровой вышки и помогает опускать трубы в скважину.
Потом он стал бурильщиком – старшим буровой вахты. И лишь после – буровым мастером.
Вместе со своей бригадой исходил Семен Урусов всю сибирскую тайгу. Переплыл сотни рек. Перешел тысячи болот.
Мерз и мок.
Тонул и плутал.
Всякое бывало.
Когда приходилось совсем трудно, вспоминал Семен Урусов деревню Почекуйку и тропинку в тайге к Черному озеру, где поверхность стоячей воды пестрела блестящими нефтяными разводьями, сулящими нефть. Ведь с той тропинки и началась его дорога – единственная в жизни – к нефти. Можно ли, не дойдя до цели, броситься в сторону, искать другой путь? Нет, не по-сибирски это. Только вперед!
ПОБЕДА!
– Будете бурить под Шаимом, – сказал начальник экспедиции Урусову.
Урусов пробурил со своей бригадой много скважин. И ни одна из них не пробила путь к таинственной невидимке – нефти.
Скважины были пусты.
И буровики уходили от них и начинали новые скважины. И опять пустота.
И так десять лет.
С места на место.
От скважины к скважине.
Безрезультатно.
Бывало, кто-нибудь из рабочих не выдерживал, срывался:
– Нет тут никакой нефти! Придумали, умники!
Тогда Урусов вынимал из кармана плоскую бутылочку с черной маслянистой жидкостью, отвинчивал пробку и долго втягивал ноздрями запах нефти.
Бутылочка, как талисман, переходила из рук в руки, и каждый нюхал нефть и бережно передавал бутылку соседу, а Семен Никитич глуховатым от волнения голосом говорил:
– Есть, ребята. Головой ручаюсь, есть. Деды и отцы наши в то верили. И наука, сам Губкин подтвердил. Есть...
Постепенно стихали недовольные голоса. Буровики расходились по местам. А Семен Никитич думал: «Тридцать лет гоняются геологи за невидимкой нефтью. До войны ни знаний, ни средств, ни техники нужной не было. Сейчас все есть. Сотни скважин просверлили. Пусто...»
Невеселыми были думы бурового мастера. Но о том никто не знал. Да и сам Семен Никитич не поддавался унынию. Верил мастер в большую нефть Сибири.
И вот их посылают в Шаим.
Когда летели на вертолете к месту будущей буровой, взгляда от круглого оконца оторвать не могли. Такой уныло однообразной равнины, как шаимские болота, Урусов прежде не видывал. Насколько хватало глаз, виднелось припорошенное первым снежком кочковатое серое плато. Лишь кое-где непрочно прилепились к нему редкие перелески.
На взгорке, затерянном среди шаимских болот, и выросла новая буровая Семена Никитича Урусова.
Буровая работала круглые сутки, без перерывов, в любую погоду. Насаженное на конец бурильной трубы стальное долото грызло и грызло земную твердь, уходя все глубже в землю, и вслед за ним ползла туда стальная труба.
Вот долото дошло до нужной глубины и остановилось. Бурение окончено. Теперь предстояло испытать скважину и узнать: есть ли нефть?
Трое суток испытывали скважину.
Трое суток не спали буровики и испытатели.
Чем ближе к концу подходило испытание, тем мрачнее становились рабочие: по всему судя, скважина снова будет пустой.
Где-то на исходе третьих суток мастер привалился плечом к вагончику и задремал.
Проснулся от шума. Сверкая на утреннем солнце гигантским павлиньим хвостом, повисла над поляной черная нефтяная радуга. Во все стороны от нее летели каскады смолистых брызг. Буровики подставляли под нефтяные брызги лица и ладони, восторженно кричали!
– Пошла!
– Нефть пошла!
– Ур-ра-аа!!
А мастер словно застыл. Видел, слышал, а сдвинуться с места не мог. Так велика была радость. Так долго и (трудно он шел к этой минуте.
Пробуренная Семеном Никитичем Урусовым скважина Р-6 дала первую сибирскую нефть. Вслед за тем скважины Р-28, Р-91, пробуренные на шаимских же болотах, тоже нащупали подземные нефтяные клады.
Так была найдена нефть в Западной Сибири.
С той поры геологи-нефтеразведчики каждый год открывали все новые и новые нефтяные месторождения. На карте Тюменской области появлялись одно за другим – Усть-Балыкское, Сургутское, Мегионское, Самотлорское... Стала земля тюменская самым богатым в стране нефтедобывающим районом.
А первооткрывателю сибирской нефти буровому мастеру Семену Никитичу Урусову Советское правительство присвоило высокое звание Героя Социалистического Труда. Вот куда привела Семена Урусова таежная тропинка, тайной Черного озера манившая мальчишку вперед, в неизвестность...