Пастуший стан
С. Б. Шумский
НОЧНЫЕ ГОЛОСА
СЦЕНЫ ИЗ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ОН.
Она.
Его голос.
ЕЕ ГОЛОС.
Прочие голоса и звуки.
Действие происходит в начале 80-ых годов.
Слева на авансцене сидит за столом молодая женщина, проверяет ученические тетради. Неяркий свет от настольной лампы прячет всю обстановку жилья в полумрак – виден один только шкаф. У женщины очень усталый вид, и она ни на что, кроме тетрадей, не обращает никакого внимания, хотя вокруг нее витает целый мир голосов и звуков: тихо играет музыка, с натужным воем проносится самолет, ровным разноголосьем долетает через окно шум улицы. Кажется, эти голоса и звуки живут своей самостоятельной жизнью – голоса квартиры, большого дома, большого города. Они не обязательны, их можно не замечать, когда занят делом, когда перед тобой стопка ученических тетрадей.
Но вот один звук заставляет ее оторваться от стола, вздрогнуть кто-то резко простучал по отопительной трубе. Женщина торопливо поправила распущенные на плечи волосы, запахнулась в халат – прислушалась, насторожилась. Удары эти тревожат ее, пробуждают какие-то свои мысли, а ей сейчас не до них. Она с отвращением перебрасывает тетради, они утомили ее, надоели, ей хочется в постель, но непроверенных тетрадей еще много...
На первый стук кто-то отвечает более глухими и как будто осторожными ударами. Женщина вскакивает и, схватив со шкафа какой-то предмет, дробно стучит по трубе. Стоит в разгневанном ожидании несколько мгновений, затем идет к столу и снова принимается за тетради. Однако теперь она уже не может пропустить мимо ни одного звука, как раньше, наоборот, ловит их, разгадывает их смысл, их назначение.
Слышно, как подъезжает машина. Хлопает дверца. Поворачивается ключ в двери. Взлаивает от радости собака. И сразу же раздается резкий раздражительный голос.
Женщина подходит к шкафу, замирает в нервной, выжидательной позе.
ЕЕ ГОЛОС. Ага, ты пришел наконец... Не забываешь семейный очаг... Хоть к полуночи, да возвращаешься. Мне кажется, ты уже взял за правило являться, когда тебе вздумается. И надеешься, что это может продолжаться бесконечно? Не надейся. Пора, по- моему, выяснить. И я решила сегодня, сейчас. (_Все_более_накаляется_в_гневе_.) Я не могу больше терпеть! Ты понимаешь – не могу!.. В неизвестности, в этой лжи... лживом положении. Я не проверяю, не слежу, не бегаю по парткомам, как некоторые. Ты не дождешься от меня этого унижения. Где ты там был – на дежурстве, на собрании, с друзьями или с любовницей... Не дождешься. Ясно тебе?! Не дождешься! (_Помолчав_.) Или ты, может, добиваешься, чтобы я сделала первый шаг? Испытываешь терпение, доводишь до кондиции, чтобы легче развязаться?.. Вполне в современном духе. Но тогда это просто мерзко и недостойно нашей любви. Что она была, что я тебе все отдала – ты не можешь этого отрицать. Пусть первые три года – настоящая чистая, без этой нервотрепки... Хотя все забывается. Какая теперь любовь, какая семья!.. Так, сожительство, мирное сосуществование, а точнее... Ну что ты даешь семье, кроме зарплаты? Что ты, к примеру, сделал за эту неделю? Помог стирать мне, половики вытрясти, убрать квартиру, позаботиться о ребенке, заготовить продуктов... Все это на мне. Одна я кручусь, волоку, мечусь, как угорелая с утра до ночи. Ты все только берешь. Снимаешь пенки. Так легко жить. В свое удовольствие. Развлечения, выпивки с друзьями, задержки, отлынивания от забот семьи. Командировки тоже в свое удовольствие. Видите ли, от семьи тоже, оказывается, надо отдыхать. Тфу, как это гадко, низко! Разгул мужского эгоизма... (_Резко,_истерично_.) Не подходи, пожалуйста, ко мне! Я не хочу ни твоих объяснений, ни ласк фальшивых, вымученных... Все. Выжал, высосал всю. Больше не дождешься, чтобы я угождала тебе... В подстилку превратил, измотал душу...
Она идет к столу, сидит некоторое время неподвижно, держа на скрещенных руках подбородок, берет в руки тетрадь. Но тут же откладывает ее. Бросается к шкафу, находит там зеркало и вновь возвращается к столу – стоя рассматривает себя, делая горькие гримасы, одновременно поправляя волосы и любуясь собой.
Противно взглянуть на себя... Старуха в тридцать лет. А какая была!.. Как сказка вспоминается первый год жизни... В кого ты меня превратил? У всех семьи как семьи, муж как муж... Школа, магазин, кухня... В кино не помню когда была... Кухня, школа, магазин... Жизнь в треугольнике. Да вот эти тетради с корявыми буквами...
Стоит, опустив зеркало, задумалась. Возникает шум класса, ребячьи голоса. Она делает движение, как будто только что вошла в класс. Дает даже рукой знак, чтобы ребята сели, успокоились. Улыбнувшись, садится сама за стол.
ЕЕ ГОЛОС. Странно, почему вдруг не понравился Нине Матвеевне сегодняшний урок? (_Передразнивает_Нину_Матвеевну_.) «За-пе-да-го-ги-ченно преподносите тему, Любовь Максимовна... Реакция класса»... А у самой глаза злющие. Мстит за тот разговор, не иначе. Сама-то... запедагогиченная выдра.
Она кладет голову на стол, обхватывает ее руками. Слышно, как к дому подъезжает машина. Хлопает дверца. Поворачивается ключ в двери. Радостно взлаивает несколько раз собака. Слышен мужской приглушенный голос. Она поднимает голову, быстро вытирает платком глаза, поправляет волосы.
Входит Он. Сделав несколько шагов, остановился, устало проводит руками по лицу. Затем, видя ее осуждающий, гневный взгляд, торопливо подходит к ней сзади, с виноватой улыбкой кладет руки на ее плечи.
Тот же стол и шкаф на авансцене, только с правой стороны. Стол завален чертежами и бумагами. Входит Он, бросает плащ и шляпу на стул и, пройдясь взад – вперед, прислоняется к шкафу, закуривает. Она стоит у окна, ее фигура слабо угадывается в полумраке.
ОН. Ты не спишь. Это хорошо. Я опять задержался. Совещание... В общем, считай как угодно, мне наплевать. Я знаю, что ты не веришь...
Пауза.
А хорошо то... Когда я поднимался сейчас по лестнице, подумал: если ты не спишь, то мы доведем наш разговор до конца. Спокойно, без этих... плевков в душу. (_Помолчав_.) Завтра я должен сказать в тресте... Для себя, короче, я должен решить, вернее... Я уже решил ехать. А если... тогда...
ОНА. Я тоже за развод.
ОН. Тоже... Ты уже решила, взвесила?..
ОНА. Да, решила.
Пауза.
ОН (_все_больше_волнуясь_и_заикаясь_). Мне кажется... развод – наша глупость. Расстанемся на полгода-год – ничего не случится. Моряки вон... Ты пойми, это не трусость, нежелание избавиться от семьи, от тебя, а стремление узнать себя. Может быть, главная ставка на свои силы. Там открывается огромное месторождение, огромный промысел. Перспективы, наконец, заработки, что тоже для нас немаловажно. А тут я кто? Человек неопределенных занятий. Я превратился в жалкого контролера (_показал_рукой_на_чертежи_на_столе_) чужих мыслей и замыслов. С дипломом нефтяника... Представляется возможность раскусить, на что способен, и я должен отмахнуться, забыть? Да я просто сам себя перестану уважать! (_Помолчав_.) И еще мне кажется... мы, замордовали друг друга, затиранили. Временное расставание даст... ну, мы почувствуем, насколько нужны друг другу. Оценим...
ОНА (_повернувшись_от_окна,_истерично_рыдая_). Хватит! Хватит!!! Заткнись! Расфилософствовался... Да тебе просто таскаться надо! Вот и катись, таскайся! Цени другую... Страдалец!..
ОН. Не кричи. Ребенка разбудишь.
ОНА. Пусть хоть посмотрит на отца – неделями не видит. «Нужны друг другу»... Не прикрывайся дешевым лицемерием! В тридцать с лишним лет тебе все еще мерещится, что ты гений, невыявленная личность – все можешь, все под силу. В позапрошлом году тебя вдруг в Заполярье потянуло, три месяца шлялся, теперь... теперь нефтяные клады осваивать. Порода путаников. О нефтехимическом заводе ты почему-тоне вспоминаешь, потому что он здесь. Ты просто мерзавец с большим воображением, потаскун – вот ты кто! (_Плачет_.)
ЕГО ГОЛОС. Зачем я так? Ни к чему разумному... Сколько уже было таких разговоров!.. Истерика. Слезы. Надо рвать, рубить. Во всех спорах она идет на крайности. Оставаться здесь, в тресте, – смерть, крах. Анализ сегодня зарубили окончательно, наверняка передадут Пахомову, а меня... в инженеры по технике безопасности. Объясни ей, попробуй, у нее одно на уме... Бить ее же оружием.
ОН (_делает_несколько_шагов,_со_сжатыми_кулаками_). Прекрати эти дурацкие слезы! Сию минуту! Каждая наша стычка начинается с твоих истерик. Не доводи меня до раздражения, я прошу!
ЕЕ ГОЛОС. Слезами его, твердолобого барана, не прошибешь. (_Перестает_плакать_). На стенки готов, псих... Если я сейчас не выстою – все пропало. Он уедет. Буду покорно соглашаться.
ОН (_снова_становится_в_прежнюю_позу_у_шкафа_). Я давно убедился, ты не уважаешь моих увлечений.
ОНА. Как и ты моих.
ОН. У тебя их нет.
ОНА. Твои мне тоже неизвестны. А если и знаю, то ту сторону их, которая мне противна. Потому что – нечисто все.
ОН. Да будет тебе известно, меня ценят и уважают как инженера. По моей разработке проводятся испытания скважин. На работе со мной считаются, а вот дома...
ОНА. Если ценят, то нечего метаться. Ехать за тысячи верст на голую тундру. Можно и здесь добиться своего.
ОН. Мне лучше знать – где можно. Там живое дело. Уезжают мои друзья, простыми бурильщиками... А я должен довольствоваться тем, что есть. И только потому, что жена против и не понимает простых вещей.
ОНА. Где мне до простых вещей... Они мне недоступны.
ОН. Нет, не будет этого! Человек должен все брать и все отдавать тому делу, которое его возвышает... может возвысить.
ОНА. Вот ты и берешь. Возвышаешься. Брать – твое хобби, цель жизни.
ОН. Да, точно так, не отрицаю. Беру то, что положено. Меряю по своим силам.
ОНА. У тебя есть семья. Она не должна страдать.
ОН. Глупости. Мои стремления не расходятся с интересами семьи.
ОНА. Конечно, я всегда говорю глупости.
ЕГО ГОЛОС. Это какая-то бесконечная паутина, черт побери! Сеть из паутины... Будет этому конец?! Ни логики, ни капли понимания...
Со двора доносится джазовая музыка. Она захлопывает окно. Он подходит, открывает.
ОНА. Я не могу терпеть эту кошачью мерзость.
ОН. Мне душно.
ЕЕ ГОЛОС. Душно тебе... Во всем ему хочется верх держать. Мелочная душонка...
ОН (_прохаживаясь_). Послушай, что с тобой происходит, не пойму?
ОНА. Ничего со мной не происходит.
ОН. Ты стала раздражительной, нервной. И без причины, мне кажется.
Пауза.
ОНА. Есть причина.
ОН. В чем же она?
ОНА. Хочу быть уверенной в завтрашнем дне.
ОН. Я что ли ее, уверенность, отнимаю?
ОНА. Подозреваю, что ты меня можешь обмануть. Или уже обманываешь, изменяешь.
ОН. Мне, выходит, надо каждый день уверять, доказывать. На час, на два задержался...
ОНА. Как только почувствую... знай, я на все решусь.
ОН. Ты не чувствуя, уже бесишься. Просто в тебе ревнивая баба сидит.
ОНА. Пусть так. Это потому, что я всю себя отдала тебе и никого у меня больше не будет до конца дней. Я так воспитана, так мои родители прожили.
ОН. Любить человека – значит любить и его стремления в жизни. А ты не хочешь ни понять их, ни поверить в них.
ОНА. Я не хочу грязи в наших отношениях, в семье. И не допущу. Достаточно вижу у других.
ОН. Парадоксально! Ты отдаешь свои знания, свою душу другим, учишь ребятишек уму-разуму, указываешь им дорогу в светлое будущее. От этого ты и сама должна быть богаче, добрее – получается наоборот. За пять лет нашей жизни я заметил в тебе черту характера...
Пауза.
ОНА. Ну говори, что замолчал.
ОН. Тебя она унижает, а мне больно всегда... Ты изо дня вдень тянешь себя и меня в какое-то болото. Честно тебе говорю.
ОНА (_с_болью_и_большой_обидой_в_голосе)_. Спасибо за признание. Где мне совершенствоваться... «Всю королевскую рать» вот уже второй месяц читаю. Зато ты каждое утро меняешь белые рубашки...
Пауза.
ОН (_подходит,_обнимает_за_плечи_). Извини, я не хотел обидеть... Между нами что-то ненормальное... Или, может, так и обречены мы до гробной доски дергать эту нашу цепь? Не выяснил я для себя. Меня это тревожит.
ОНА. Поезжай. Я согласна. Я на все согласна. (_Обнимая_.) Но я люблю тебя и боюсь потерять.
Хорошо, со вкусом обставленная комната. Она убирает со стола, уносит посуду на кухню, возвращается. Оставшуюся еду на столе накрывает полотенцем, снимает фартук и, подсев к краю стола, пишет что-то на листке, кладет его поверх полотенца – все это проделывает с какой-то тихой, затаенной радостью, напевая.
Входит Он, одет по-зимнему, заснеженный, с портфелем в руках.
ОНА. Какой ты точный! (_Целует_его,_помогает_снять_пальто,_уносит_его_в_прихожую_и_тут_же_возвращается._) Я только подумала: сейчас придет. И ты заходишь! Значит, поезд вовремя... Устал?
ОН. Да, есть малость.
ОНА. Доволен командировкой?
ОН. Нормально.
ОНА. Только поспать в поезде... Какой там сон? Я, например, совершенно не сплю в поездах.
ОН. Проводница рано разбудила...
ОНА. Проводницы – эти идиотки, за полтора, за два часа будят до прибытия. Умойся, а я кофе тебе приготовлю. Видок у тебя не...
Уходят оба на кухню.
ЕЕ ГОЛОС. Столько я дел провернула, пока ты был в командировке! Во-первых, побелка. Зная, что ты не очень уважаешь такие мероприятия, наняла двух бабенок. И они за два дня побелили, помыли полы. Окна даже заклеили! Морозы скоро обещают. Пока тепло, на Сибирь что-то не похоже. Все это, конечно, под моим руководством.
Возвращаются из кухни, Она несет кофе, разливает.
ОНА. Себе один глоток, за компанию, я уже пила. Видишь, я тебе послание тут оставила, думала, не дождусь. (_Комкает_листок,_откладывает_полотенце_.) Ешь. Твой любимый сырок заливной. Я семь килограмм взяла, можешь сделать малосол. Ты умеешь великолепно. (_Помолчав_.) Ну, а пианино ты уже, конечно, видишь.
ОН. Вижу. «Октябрь»?
ОНА. Да, «Октябрь». Мне позвонили – в тот же день и привезла. Мужики затащили. Без единой царапины. Пригласила по рекомендации Изольды Самсоновны преподавательницу. Послушала она Димку...
ОН. Ну и как?
ОНА. Не в восторге. Слух, говорит, совсем не развит. Попробуем. Получится – не получится. Если даже Димка и не научится играть, пианино не помешает, наоборот, украшает всякую порядочную квартиру.
ОН. Несомненно.
ОНА. Вот видишь, сколько полезных дел я совершила! И ты не похвалишь...
ОН. Хвалю. Молодец.
ОНА. Ты знаешь, я просто человеком себя чувствую, как бросила школу. Учительство – это рабство, ей-богу. А здесь не работа – отдых. Опоздай, не опоздай – никто не спросит. Зато дома у нас идеальный порядок. У нас все теперь есть. Вот тебе дубленку надо где-то достать, сейчас на них – мода. Мне обещала одна особа...
ОН. Ну, а еще какие новости?
ОНА. Больше никаких вроде. Да, сосед Гена разошелся со своей Люсей.
ОН. Это что внизу или справа?
ОНА. Здесь, за стенкой. У того – Соня.
ОН. Ну и ну?
ОНА. Представляешь: взял одну кошку под полу и ушел. Оставил ей двухкомнатную...
ОН. Гена – оригинал. А она – стерва.
ОНА. С ним невыносимо жить, он – не просыхал, без пяти минут – алкоголик.
ОН. Она – стерва типичная.
ОНА. А по-моему, это даже правильно, благородно: не можешь содержать семью, дошел до ручки – уйди, не терзай жену и детей. Она его в любой день могла бы определить на два года в ЛТП. Теперь это просто. Возиться с алкоголиками...
ОН. Вот именно. Она этим и козыряла, угрожала после каждой рюмки. Это ты называешь благородством?
ОНА. Да бог с ними, пускай разбираются. Пошла я на работу. (Подходит, целует его.) Устал, бедняжка... Своди, пожалуйста, пса, не забудь. Я не успела, закрутилась... (Уходит.)
Он идет к дивану, садится, подложив под бок подушку, сидит некоторое время в неподвижной задумчивости, затем дотягивается до телефонного аппарата, который стоит на журнальном столике, кладет его к себе на колени, набирает номер.
ОН. Это ты?
ЕЕ ГОЛОС (_по_ телефону). Да.
ОН. А это – я. Чем занимаешься? Небось, отоспаться хочешь?
ЕЕ ГОЛОС. Собираюсь. Зеваю во весь рот.
ОН. Зеваешь. Ну-ну, зевай...
ЕЕ ГОЛОС. А ты?
ОН. Так как-то... В общем, все еще в нирване. Черт побери, какую ночь нам подарило купе! Одни, считай, во всем вагоне и вдруг так... а?
ЕЕ ГОЛОС. Мне тоже не верится.
ОН. Я поражен, я окрылен, я раздавлен. Я – примитивная рептилия, я – орел. Клянусь тебе! Разве может быть так хорошо?!
ЕЕ ГОЛОС. Не знаю.
ОН. А я верю, что у нас будет теперь всегда хорошо. Ты веришь?
ЕЕ ГОЛОС. Плохо. Плохо верю, что будет хорошо.
ОН. Ты, как все женщины, – пессимистка.
ЕЕ ГОЛОС. Банальный дорожный флирт. И останется чудным мгновением.
ОН. Дурочка ты.
ЕЕ ГОЛОС. Ладно тебе собачиться.
ОН. Мне нравится тебя оскорблять.
ЕЕ ГОЛОС. Издали – еще потерплю.
ОН. Но мы прилепились друг к другу и теперь не отлепимся. Клянусь тебе – я никогда!
ЕЕ ГОЛОС. Не много ли клятв. А с семьей?
ОН. С семьей...
Пауза.
ЕЕ ГОЛОС. Да, с семьей.
ОН. Знаешь, у нас уже давненько все расхлябалось, разболталось, как в старой машине – лайбе. Хотя внешне, со стороны... Еще там, откуда... Короче, тряхнуть хорошенько на повороте – полетят винты и гайки. И мы – под откос. Вот этот поворот и наступил.
ЕЕ ГОЛОС. По-моему, твое настроение и твои намерения на этот счет еще изменятся. Лайбу подремонтируете...
ОН. Нет. На рыцарство в мои тридцать семь я просто не способен. Тем более – на самообман. Однажды, года три назад, я поддался ему и не поехал туда, куда меня тянуло... Двое моих друзей сегодня в лауреатах ходят, герои соцтруда, «нефтяные короли», а я... Но я не всего еще себя израсходовал.
ЕЕ ГОЛОС. Давай этот разговор продолжим с глазу на глаз.
ОН. Давай с глазу на глаз. (_Помолчав_.) Неужели ты находишься рядом, в соседнем подъезде?
ЕЕ ГОЛОС. Да, я в соседнем подъезде, только на два этажа ниже тебя.
ОН. Это тоже поразительно, чудно.
ЕЕ ГОЛОС. Что ж тут поразительного?
ОН. Все. Поразительно, что ты есть и что совсем рядом, за бетонными перегородками. И вообще поразительно, как я мог встретить тебя в этой шальной сутолоке!?
ЕЕ ГОЛОС. Не знаю. Наверно, так бывает...
ОН. Как мы столкнулись в тамбуре, я понял, я попался... Сестра, говоришь, у тебя там живет?
ЕЕ ГОЛОС. Да, сестра двоюродная.
ОН. Какая она из себя? Я ее наверняка видел не раз. Такая полная, черная...
ЕЕ ГОЛОС. Нет, наоборот, белая. Фигура... Она очень красивая, сохранилась, хотя у нее трое детей.
ОН. Где работает?
ЕЕ ГОЛОС. Торгаш она. В областном отделе торговли.
ОН. Меня-то она несомненно знает по псу.
ЕЕ ГОЛОС. Она тебя знает. Я спрашивала.
ОН. Меня все знают по псу. А я даже в своем подъезде – немногих. Слушай-ка, идея! Постучи несколько раз по трубе или по батарее, авось я услышу. Не клади трубку.
Через некоторое время раздается несколько слабых металлических ударов.
ЕЕ ГОЛОС. Ну что, слышно?
ОН. Хорошо слышно. В этих каменных колодцах все слышно. Пусть эти удары будут нашим условным знаком. Идет?
ЕЕ ГОЛОС. Да будет так.
ОН. Пока ты здесь, в командировке. Три удара.
ЕЕ ГОЛОС. Три удара.
ОН. В два я должен появиться в главке. Ты придешь?
ЕЕ ГОЛОС. Мне надо, ага.
ОН. Совещание у главного инженера касательно моей технологической разработки на газосборном пункте. Я тебе говорил.
ЕЕ ГОЛОС. Я помню. Я все помню, что ты говорил.
ОН . Кстати, моя идея и по насосно-дожимной станции пройдет.
ЕЕ ГОЛОС. Это та, что первая в Заполярье?
ОН. Да, да, первая в мире Заполярная газовая станция. После нынешней командировки я уверен на все сто. Почти полгода трудов и маяты по внедрению. Так что скоро буду ходить в победителях и с меня...
ЕЕ ГОЛОС. Люблю отмечать победы.
ОН. После совещания я тебя разыщу. Отдыхай.
ЕЕ ГОЛОС. И ты.
ОН. Я не усну. Сейчас я тебе постучу – а ты ответь, если услышишь. Ладно?
Кладет трубку, идет и стучит трижды по трубе. Раздаются ответные удары. Он стоит некоторое время с усталой улыбкой на лице, что-то шепчет сам себе, потом подходит к двери в прихожую, берется за ручку, смотрит на свою собаку через стекло.
Вот так-то, пес... Пойдем-ка мы пошатаемся по заснеженным улицам.
С. Б. Шумский
НОЧНЫЕ ГОЛОСА
СЦЕНЫ ИЗ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ОН.
Она.
Его голос.
ЕЕ ГОЛОС.
Прочие голоса и звуки.
Действие происходит в начале 80-ых годов.
Слева на авансцене сидит за столом молодая женщина, проверяет ученические тетради. Неяркий свет от настольной лампы прячет всю обстановку жилья в полумрак – виден один только шкаф. У женщины очень усталый вид, и она ни на что, кроме тетрадей, не обращает никакого внимания, хотя вокруг нее витает целый мир голосов и звуков: тихо играет музыка, с натужным воем проносится самолет, ровным разноголосьем долетает через окно шум улицы. Кажется, эти голоса и звуки живут своей самостоятельной жизнью – голоса квартиры, большого дома, большого города. Они не обязательны, их можно не замечать, когда занят делом, когда перед тобой стопка ученических тетрадей.
Но вот один звук заставляет ее оторваться от стола, вздрогнуть кто-то резко простучал по отопительной трубе. Женщина торопливо поправила распущенные на плечи волосы, запахнулась в халат – прислушалась, насторожилась. Удары эти тревожат ее, пробуждают какие-то свои мысли, а ей сейчас не до них. Она с отвращением перебрасывает тетради, они утомили ее, надоели, ей хочется в постель, но непроверенных тетрадей еще много...
На первый стук кто-то отвечает более глухими и как будто осторожными ударами. Женщина вскакивает и, схватив со шкафа какой-то предмет, дробно стучит по трубе. Стоит в разгневанном ожидании несколько мгновений, затем идет к столу и снова принимается за тетради. Однако теперь она уже не может пропустить мимо ни одного звука, как раньше, наоборот, ловит их, разгадывает их смысл, их назначение.
Слышно, как подъезжает машина. Хлопает дверца. Поворачивается ключ в двери. Взлаивает от радости собака. И сразу же раздается резкий раздражительный голос.
Женщина подходит к шкафу, замирает в нервной, выжидательной позе.
ЕЕ ГОЛОС. Ага, ты пришел наконец... Не забываешь семейный очаг... Хоть к полуночи, да возвращаешься. Мне кажется, ты уже взял за правило являться, когда тебе вздумается. И надеешься, что это может продолжаться бесконечно? Не надейся. Пора, по- моему, выяснить. И я решила сегодня, сейчас. (_Все_более_накаляется_в_гневе_.) Я не могу больше терпеть! Ты понимаешь – не могу!.. В неизвестности, в этой лжи... лживом положении. Я не проверяю, не слежу, не бегаю по парткомам, как некоторые. Ты не дождешься от меня этого унижения. Где ты там был – на дежурстве, на собрании, с друзьями или с любовницей... Не дождешься. Ясно тебе?! Не дождешься! (_Помолчав_.) Или ты, может, добиваешься, чтобы я сделала первый шаг? Испытываешь терпение, доводишь до кондиции, чтобы легче развязаться?.. Вполне в современном духе. Но тогда это просто мерзко и недостойно нашей любви. Что она была, что я тебе все отдала – ты не можешь этого отрицать. Пусть первые три года – настоящая чистая, без этой нервотрепки... Хотя все забывается. Какая теперь любовь, какая семья!.. Так, сожительство, мирное сосуществование, а точнее... Ну что ты даешь семье, кроме зарплаты? Что ты, к примеру, сделал за эту неделю? Помог стирать мне, половики вытрясти, убрать квартиру, позаботиться о ребенке, заготовить продуктов... Все это на мне. Одна я кручусь, волоку, мечусь, как угорелая с утра до ночи. Ты все только берешь. Снимаешь пенки. Так легко жить. В свое удовольствие. Развлечения, выпивки с друзьями, задержки, отлынивания от забот семьи. Командировки тоже в свое удовольствие. Видите ли, от семьи тоже, оказывается, надо отдыхать. Тфу, как это гадко, низко! Разгул мужского эгоизма... (_Резко,_истерично_.) Не подходи, пожалуйста, ко мне! Я не хочу ни твоих объяснений, ни ласк фальшивых, вымученных... Все. Выжал, высосал всю. Больше не дождешься, чтобы я угождала тебе... В подстилку превратил, измотал душу...
Она идет к столу, сидит некоторое время неподвижно, держа на скрещенных руках подбородок, берет в руки тетрадь. Но тут же откладывает ее. Бросается к шкафу, находит там зеркало и вновь возвращается к столу – стоя рассматривает себя, делая горькие гримасы, одновременно поправляя волосы и любуясь собой.
Противно взглянуть на себя... Старуха в тридцать лет. А какая была!.. Как сказка вспоминается первый год жизни... В кого ты меня превратил? У всех семьи как семьи, муж как муж... Школа, магазин, кухня... В кино не помню когда была... Кухня, школа, магазин... Жизнь в треугольнике. Да вот эти тетради с корявыми буквами...
Стоит, опустив зеркало, задумалась. Возникает шум класса, ребячьи голоса. Она делает движение, как будто только что вошла в класс. Дает даже рукой знак, чтобы ребята сели, успокоились. Улыбнувшись, садится сама за стол.
ЕЕ ГОЛОС. Странно, почему вдруг не понравился Нине Матвеевне сегодняшний урок? (_Передразнивает_Нину_Матвеевну_.) «За-пе-да-го-ги-ченно преподносите тему, Любовь Максимовна... Реакция класса»... А у самой глаза злющие. Мстит за тот разговор, не иначе. Сама-то... запедагогиченная выдра.
Она кладет голову на стол, обхватывает ее руками. Слышно, как к дому подъезжает машина. Хлопает дверца. Поворачивается ключ в двери. Радостно взлаивает несколько раз собака. Слышен мужской приглушенный голос. Она поднимает голову, быстро вытирает платком глаза, поправляет волосы.
Входит Он. Сделав несколько шагов, остановился, устало проводит руками по лицу. Затем, видя ее осуждающий, гневный взгляд, торопливо подходит к ней сзади, с виноватой улыбкой кладет руки на ее плечи.
Тот же стол и шкаф на авансцене, только с правой стороны. Стол завален чертежами и бумагами. Входит Он, бросает плащ и шляпу на стул и, пройдясь взад – вперед, прислоняется к шкафу, закуривает. Она стоит у окна, ее фигура слабо угадывается в полумраке.
ОН. Ты не спишь. Это хорошо. Я опять задержался. Совещание... В общем, считай как угодно, мне наплевать. Я знаю, что ты не веришь...
Пауза.
А хорошо то... Когда я поднимался сейчас по лестнице, подумал: если ты не спишь, то мы доведем наш разговор до конца. Спокойно, без этих... плевков в душу. (_Помолчав_.) Завтра я должен сказать в тресте... Для себя, короче, я должен решить, вернее... Я уже решил ехать. А если... тогда...
ОНА. Я тоже за развод.
ОН. Тоже... Ты уже решила, взвесила?..
ОНА. Да, решила.
Пауза.
ОН (_все_больше_волнуясь_и_заикаясь_). Мне кажется... развод – наша глупость. Расстанемся на полгода-год – ничего не случится. Моряки вон... Ты пойми, это не трусость, нежелание избавиться от семьи, от тебя, а стремление узнать себя. Может быть, главная ставка на свои силы. Там открывается огромное месторождение, огромный промысел. Перспективы, наконец, заработки, что тоже для нас немаловажно. А тут я кто? Человек неопределенных занятий. Я превратился в жалкого контролера (_показал_рукой_на_чертежи_на_столе_) чужих мыслей и замыслов. С дипломом нефтяника... Представляется возможность раскусить, на что способен, и я должен отмахнуться, забыть? Да я просто сам себя перестану уважать! (_Помолчав_.) И еще мне кажется... мы, замордовали друг друга, затиранили. Временное расставание даст... ну, мы почувствуем, насколько нужны друг другу. Оценим...
ОНА (_повернувшись_от_окна,_истерично_рыдая_). Хватит! Хватит!!! Заткнись! Расфилософствовался... Да тебе просто таскаться надо! Вот и катись, таскайся! Цени другую... Страдалец!..
ОН. Не кричи. Ребенка разбудишь.
ОНА. Пусть хоть посмотрит на отца – неделями не видит. «Нужны друг другу»... Не прикрывайся дешевым лицемерием! В тридцать с лишним лет тебе все еще мерещится, что ты гений, невыявленная личность – все можешь, все под силу. В позапрошлом году тебя вдруг в Заполярье потянуло, три месяца шлялся, теперь... теперь нефтяные клады осваивать. Порода путаников. О нефтехимическом заводе ты почему-тоне вспоминаешь, потому что он здесь. Ты просто мерзавец с большим воображением, потаскун – вот ты кто! (_Плачет_.)
ЕГО ГОЛОС. Зачем я так? Ни к чему разумному... Сколько уже было таких разговоров!.. Истерика. Слезы. Надо рвать, рубить. Во всех спорах она идет на крайности. Оставаться здесь, в тресте, – смерть, крах. Анализ сегодня зарубили окончательно, наверняка передадут Пахомову, а меня... в инженеры по технике безопасности. Объясни ей, попробуй, у нее одно на уме... Бить ее же оружием.
ОН (_делает_несколько_шагов,_со_сжатыми_кулаками_). Прекрати эти дурацкие слезы! Сию минуту! Каждая наша стычка начинается с твоих истерик. Не доводи меня до раздражения, я прошу!
ЕЕ ГОЛОС. Слезами его, твердолобого барана, не прошибешь. (_Перестает_плакать_). На стенки готов, псих... Если я сейчас не выстою – все пропало. Он уедет. Буду покорно соглашаться.
ОН (_снова_становится_в_прежнюю_позу_у_шкафа_). Я давно убедился, ты не уважаешь моих увлечений.
ОНА. Как и ты моих.
ОН. У тебя их нет.
ОНА. Твои мне тоже неизвестны. А если и знаю, то ту сторону их, которая мне противна. Потому что – нечисто все.
ОН. Да будет тебе известно, меня ценят и уважают как инженера. По моей разработке проводятся испытания скважин. На работе со мной считаются, а вот дома...
ОНА. Если ценят, то нечего метаться. Ехать за тысячи верст на голую тундру. Можно и здесь добиться своего.
ОН. Мне лучше знать – где можно. Там живое дело. Уезжают мои друзья, простыми бурильщиками... А я должен довольствоваться тем, что есть. И только потому, что жена против и не понимает простых вещей.
ОНА. Где мне до простых вещей... Они мне недоступны.
ОН. Нет, не будет этого! Человек должен все брать и все отдавать тому делу, которое его возвышает... может возвысить.
ОНА. Вот ты и берешь. Возвышаешься. Брать – твое хобби, цель жизни.
ОН. Да, точно так, не отрицаю. Беру то, что положено. Меряю по своим силам.
ОНА. У тебя есть семья. Она не должна страдать.
ОН. Глупости. Мои стремления не расходятся с интересами семьи.
ОНА. Конечно, я всегда говорю глупости.
ЕГО ГОЛОС. Это какая-то бесконечная паутина, черт побери! Сеть из паутины... Будет этому конец?! Ни логики, ни капли понимания...
Со двора доносится джазовая музыка. Она захлопывает окно. Он подходит, открывает.
ОНА. Я не могу терпеть эту кошачью мерзость.
ОН. Мне душно.
ЕЕ ГОЛОС. Душно тебе... Во всем ему хочется верх держать. Мелочная душонка...
ОН (_прохаживаясь_). Послушай, что с тобой происходит, не пойму?
ОНА. Ничего со мной не происходит.
ОН. Ты стала раздражительной, нервной. И без причины, мне кажется.
Пауза.
ОНА. Есть причина.
ОН. В чем же она?
ОНА. Хочу быть уверенной в завтрашнем дне.
ОН. Я что ли ее, уверенность, отнимаю?
ОНА. Подозреваю, что ты меня можешь обмануть. Или уже обманываешь, изменяешь.
ОН. Мне, выходит, надо каждый день уверять, доказывать. На час, на два задержался...
ОНА. Как только почувствую... знай, я на все решусь.
ОН. Ты не чувствуя, уже бесишься. Просто в тебе ревнивая баба сидит.
ОНА. Пусть так. Это потому, что я всю себя отдала тебе и никого у меня больше не будет до конца дней. Я так воспитана, так мои родители прожили.
ОН. Любить человека – значит любить и его стремления в жизни. А ты не хочешь ни понять их, ни поверить в них.
ОНА. Я не хочу грязи в наших отношениях, в семье. И не допущу. Достаточно вижу у других.
ОН. Парадоксально! Ты отдаешь свои знания, свою душу другим, учишь ребятишек уму-разуму, указываешь им дорогу в светлое будущее. От этого ты и сама должна быть богаче, добрее – получается наоборот. За пять лет нашей жизни я заметил в тебе черту характера...
Пауза.
ОНА. Ну говори, что замолчал.
ОН. Тебя она унижает, а мне больно всегда... Ты изо дня вдень тянешь себя и меня в какое-то болото. Честно тебе говорю.
ОНА (_с_болью_и_большой_обидой_в_голосе)_. Спасибо за признание. Где мне совершенствоваться... «Всю королевскую рать» вот уже второй месяц читаю. Зато ты каждое утро меняешь белые рубашки...
Пауза.
ОН (_подходит,_обнимает_за_плечи_). Извини, я не хотел обидеть... Между нами что-то ненормальное... Или, может, так и обречены мы до гробной доски дергать эту нашу цепь? Не выяснил я для себя. Меня это тревожит.
ОНА. Поезжай. Я согласна. Я на все согласна. (_Обнимая_.) Но я люблю тебя и боюсь потерять.
Хорошо, со вкусом обставленная комната. Она убирает со стола, уносит посуду на кухню, возвращается. Оставшуюся еду на столе накрывает полотенцем, снимает фартук и, подсев к краю стола, пишет что-то на листке, кладет его поверх полотенца – все это проделывает с какой-то тихой, затаенной радостью, напевая.
Входит Он, одет по-зимнему, заснеженный, с портфелем в руках.
ОНА. Какой ты точный! (_Целует_его,_помогает_снять_пальто,_уносит_его_в_прихожую_и_тут_же_возвращается._) Я только подумала: сейчас придет. И ты заходишь! Значит, поезд вовремя... Устал?
ОН. Да, есть малость.
ОНА. Доволен командировкой?
ОН. Нормально.
ОНА. Только поспать в поезде... Какой там сон? Я, например, совершенно не сплю в поездах.
ОН. Проводница рано разбудила...
ОНА. Проводницы – эти идиотки, за полтора, за два часа будят до прибытия. Умойся, а я кофе тебе приготовлю. Видок у тебя не...
Уходят оба на кухню.
ЕЕ ГОЛОС. Столько я дел провернула, пока ты был в командировке! Во-первых, побелка. Зная, что ты не очень уважаешь такие мероприятия, наняла двух бабенок. И они за два дня побелили, помыли полы. Окна даже заклеили! Морозы скоро обещают. Пока тепло, на Сибирь что-то не похоже. Все это, конечно, под моим руководством.
Возвращаются из кухни, Она несет кофе, разливает.
ОНА. Себе один глоток, за компанию, я уже пила. Видишь, я тебе послание тут оставила, думала, не дождусь. (_Комкает_листок,_откладывает_полотенце_.) Ешь. Твой любимый сырок заливной. Я семь килограмм взяла, можешь сделать малосол. Ты умеешь великолепно. (_Помолчав_.) Ну, а пианино ты уже, конечно, видишь.
ОН. Вижу. «Октябрь»?
ОНА. Да, «Октябрь». Мне позвонили – в тот же день и привезла. Мужики затащили. Без единой царапины. Пригласила по рекомендации Изольды Самсоновны преподавательницу. Послушала она Димку...
ОН. Ну и как?
ОНА. Не в восторге. Слух, говорит, совсем не развит. Попробуем. Получится – не получится. Если даже Димка и не научится играть, пианино не помешает, наоборот, украшает всякую порядочную квартиру.
ОН. Несомненно.
ОНА. Вот видишь, сколько полезных дел я совершила! И ты не похвалишь...
ОН. Хвалю. Молодец.
ОНА. Ты знаешь, я просто человеком себя чувствую, как бросила школу. Учительство – это рабство, ей-богу. А здесь не работа – отдых. Опоздай, не опоздай – никто не спросит. Зато дома у нас идеальный порядок. У нас все теперь есть. Вот тебе дубленку надо где-то достать, сейчас на них – мода. Мне обещала одна особа...
ОН. Ну, а еще какие новости?
ОНА. Больше никаких вроде. Да, сосед Гена разошелся со своей Люсей.
ОН. Это что внизу или справа?
ОНА. Здесь, за стенкой. У того – Соня.
ОН. Ну и ну?
ОНА. Представляешь: взял одну кошку под полу и ушел. Оставил ей двухкомнатную...
ОН. Гена – оригинал. А она – стерва.
ОНА. С ним невыносимо жить, он – не просыхал, без пяти минут – алкоголик.
ОН. Она – стерва типичная.
ОНА. А по-моему, это даже правильно, благородно: не можешь содержать семью, дошел до ручки – уйди, не терзай жену и детей. Она его в любой день могла бы определить на два года в ЛТП. Теперь это просто. Возиться с алкоголиками...
ОН. Вот именно. Она этим и козыряла, угрожала после каждой рюмки. Это ты называешь благородством?
ОНА. Да бог с ними, пускай разбираются. Пошла я на работу. (Подходит, целует его.) Устал, бедняжка... Своди, пожалуйста, пса, не забудь. Я не успела, закрутилась... (Уходит.)
Он идет к дивану, садится, подложив под бок подушку, сидит некоторое время в неподвижной задумчивости, затем дотягивается до телефонного аппарата, который стоит на журнальном столике, кладет его к себе на колени, набирает номер.
ОН. Это ты?
ЕЕ ГОЛОС (_по_ телефону). Да.
ОН. А это – я. Чем занимаешься? Небось, отоспаться хочешь?
ЕЕ ГОЛОС. Собираюсь. Зеваю во весь рот.
ОН. Зеваешь. Ну-ну, зевай...
ЕЕ ГОЛОС. А ты?
ОН. Так как-то... В общем, все еще в нирване. Черт побери, какую ночь нам подарило купе! Одни, считай, во всем вагоне и вдруг так... а?
ЕЕ ГОЛОС. Мне тоже не верится.
ОН. Я поражен, я окрылен, я раздавлен. Я – примитивная рептилия, я – орел. Клянусь тебе! Разве может быть так хорошо?!
ЕЕ ГОЛОС. Не знаю.
ОН. А я верю, что у нас будет теперь всегда хорошо. Ты веришь?
ЕЕ ГОЛОС. Плохо. Плохо верю, что будет хорошо.
ОН. Ты, как все женщины, – пессимистка.
ЕЕ ГОЛОС. Банальный дорожный флирт. И останется чудным мгновением.
ОН. Дурочка ты.
ЕЕ ГОЛОС. Ладно тебе собачиться.
ОН. Мне нравится тебя оскорблять.
ЕЕ ГОЛОС. Издали – еще потерплю.
ОН. Но мы прилепились друг к другу и теперь не отлепимся. Клянусь тебе – я никогда!
ЕЕ ГОЛОС. Не много ли клятв. А с семьей?
ОН. С семьей...
Пауза.
ЕЕ ГОЛОС. Да, с семьей.
ОН. Знаешь, у нас уже давненько все расхлябалось, разболталось, как в старой машине – лайбе. Хотя внешне, со стороны... Еще там, откуда... Короче, тряхнуть хорошенько на повороте – полетят винты и гайки. И мы – под откос. Вот этот поворот и наступил.
ЕЕ ГОЛОС. По-моему, твое настроение и твои намерения на этот счет еще изменятся. Лайбу подремонтируете...
ОН. Нет. На рыцарство в мои тридцать семь я просто не способен. Тем более – на самообман. Однажды, года три назад, я поддался ему и не поехал туда, куда меня тянуло... Двое моих друзей сегодня в лауреатах ходят, герои соцтруда, «нефтяные короли», а я... Но я не всего еще себя израсходовал.
ЕЕ ГОЛОС. Давай этот разговор продолжим с глазу на глаз.
ОН. Давай с глазу на глаз. (_Помолчав_.) Неужели ты находишься рядом, в соседнем подъезде?
ЕЕ ГОЛОС. Да, я в соседнем подъезде, только на два этажа ниже тебя.
ОН. Это тоже поразительно, чудно.
ЕЕ ГОЛОС. Что ж тут поразительного?
ОН. Все. Поразительно, что ты есть и что совсем рядом, за бетонными перегородками. И вообще поразительно, как я мог встретить тебя в этой шальной сутолоке!?
ЕЕ ГОЛОС. Не знаю. Наверно, так бывает...
ОН. Как мы столкнулись в тамбуре, я понял, я попался... Сестра, говоришь, у тебя там живет?
ЕЕ ГОЛОС. Да, сестра двоюродная.
ОН. Какая она из себя? Я ее наверняка видел не раз. Такая полная, черная...
ЕЕ ГОЛОС. Нет, наоборот, белая. Фигура... Она очень красивая, сохранилась, хотя у нее трое детей.
ОН. Где работает?
ЕЕ ГОЛОС. Торгаш она. В областном отделе торговли.
ОН. Меня-то она несомненно знает по псу.
ЕЕ ГОЛОС. Она тебя знает. Я спрашивала.
ОН. Меня все знают по псу. А я даже в своем подъезде – немногих. Слушай-ка, идея! Постучи несколько раз по трубе или по батарее, авось я услышу. Не клади трубку.
Через некоторое время раздается несколько слабых металлических ударов.
ЕЕ ГОЛОС. Ну что, слышно?
ОН. Хорошо слышно. В этих каменных колодцах все слышно. Пусть эти удары будут нашим условным знаком. Идет?
ЕЕ ГОЛОС. Да будет так.
ОН. Пока ты здесь, в командировке. Три удара.
ЕЕ ГОЛОС. Три удара.
ОН. В два я должен появиться в главке. Ты придешь?
ЕЕ ГОЛОС. Мне надо, ага.
ОН. Совещание у главного инженера касательно моей технологической разработки на газосборном пункте. Я тебе говорил.
ЕЕ ГОЛОС. Я помню. Я все помню, что ты говорил.
ОН . Кстати, моя идея и по насосно-дожимной станции пройдет.
ЕЕ ГОЛОС. Это та, что первая в Заполярье?
ОН. Да, да, первая в мире Заполярная газовая станция. После нынешней командировки я уверен на все сто. Почти полгода трудов и маяты по внедрению. Так что скоро буду ходить в победителях и с меня...
ЕЕ ГОЛОС. Люблю отмечать победы.
ОН. После совещания я тебя разыщу. Отдыхай.
ЕЕ ГОЛОС. И ты.
ОН. Я не усну. Сейчас я тебе постучу – а ты ответь, если услышишь. Ладно?
Кладет трубку, идет и стучит трижды по трубе. Раздаются ответные удары. Он стоит некоторое время с усталой улыбкой на лице, что-то шепчет сам себе, потом подходит к двери в прихожую, берется за ручку, смотрит на свою собаку через стекло.
Вот так-то, пес... Пойдем-ка мы пошатаемся по заснеженным улицам.