Пастуший стан
С. Б. Шумский
БЛИЖЕ К ЗВЕЗДАМ
Утрами мне не всегда, да всего раза два, доводилось наблюдать это ритуальное действо, потому что гулять с большим псом во дворе, почти в замкнутом каменном пространстве, не хотелось. И гулять-то негде: посредине детская площадка с качелями и песочницей, рядом, через узкий проход, – огороженный разодранной сеткой квадрат для игр. Парнишки тут летом и зимой отчаянно пинают мяч до поздней ночи.
И я обычно ухожу. Вернее, мы уходим в глухие переулки ближе к берегу. Окна домов закрыты ставнями, тишина здесь, благостный покой. И небо тут шире над головой с яркими звездами, от которых, кажется, исходит утренний благовест. На них хочется смотреть и смотреть, они затягивают, зовут, ищут твоего взгляда. Воздух чистый и плотный. Я принимаю его порциями, глоток за глотком, и чувствую, как мое нутро насыщается восторгом жизни. И как-то сразу и до конца осознаешь меру сущего – глоток воздуха. Вот оно что значит – глоток чистого воздуха!
А сегодня утром вышли с Верным – мело, пуржило. Крупные хлопья взвихривались под фонарем и оседали на землю. Мы покрутились возле дома с уличной стороны и зашли во двор, остановились в затишке возле электрощитовой будки. Любовались теми же снежинками, плавно падающими к нашим ногам.
И тут из подъезда вышла ОНА. В красном пальто внакидку, простоволосая, хмурая со сна – фонарь хорошо освещал ее круглое, с курносинкой, лицо. Одной рукой она придерживала полы пальто, в другой несла зеленое пластмассовое ведро. Нас ОНА не заметила, а скорее, не обратила внимания, занята была собой. Пролезла через разодранную сетку на площадку и оказалась по другую сторону будки. Теперь мы наблюдали за ней сзади.
Поставив ведро у ног, ОНА словно обмякла вся, расслабилась и находилась в таком отрешенном состоянии длительное время, но скорее, мне так показалось. Когда ждешь чего-то с нетерпением, время, говорят, останавливается.
Затем ОНА подняла голые руки, воздела их выше головы ладонями вверх и отправила лицо в темное мутное небо. И, похоже, что-то нашептывала...
В эти мгновения и в моей голове будто пламя вспыхнуло вдруг, представилось: вот разверзнется заснеженное небо, просияет звездными вспышками и вознесет всех нас – меня с Верным и ЕЕ вместе с нами – в иные миры... Пишут же и говорят про всякие там НЛО, таинственные исчезновения и парапсихологические феномены.
Пока метались в моей голове эти видения, ОНА стояла уже голая, то есть в плавках и в лифчике, стройная и собранная. Статуя на льду. Затем ОНА подняла ведро с водой и опрокинула его на себя.
Верный встряхнулся всем телом – сработал рефлекс.
– Вот так надо каждое утро, – прошептал я псу, и самого меня бросало в дрожь от озноба.
Она сняла пальто с ограждения, накинула на плечи, насунула на ноги шлепанцы и торопливо направилась к подъезду.
Мы покрутились еще немного вокруг ограды и по какому-то неведомому нам притяжению оказались на площадке, в том месте, где только что стояла ОНА. Вода из ведра уже превратилась в лед, он матово отливал и слабо искрился...
Пес поднял ногу и прожег лед тугой струей. Я не осудил его за это действо, думаю, и ОНА бы не осудила. Потому что каждый ищет с землей, со всем, что есть на ней, с небом и звездами, каждое живое существо находит и строит свои отношения с этим миром по сокровенному внутреннему велению, и никому, кроме Бога, не дано знать, зачем он это делает.
С. Б. Шумский
БЛИЖЕ К ЗВЕЗДАМ
Утрами мне не всегда, да всего раза два, доводилось наблюдать это ритуальное действо, потому что гулять с большим псом во дворе, почти в замкнутом каменном пространстве, не хотелось. И гулять-то негде: посредине детская площадка с качелями и песочницей, рядом, через узкий проход, – огороженный разодранной сеткой квадрат для игр. Парнишки тут летом и зимой отчаянно пинают мяч до поздней ночи.
И я обычно ухожу. Вернее, мы уходим в глухие переулки ближе к берегу. Окна домов закрыты ставнями, тишина здесь, благостный покой. И небо тут шире над головой с яркими звездами, от которых, кажется, исходит утренний благовест. На них хочется смотреть и смотреть, они затягивают, зовут, ищут твоего взгляда. Воздух чистый и плотный. Я принимаю его порциями, глоток за глотком, и чувствую, как мое нутро насыщается восторгом жизни. И как-то сразу и до конца осознаешь меру сущего – глоток воздуха. Вот оно что значит – глоток чистого воздуха!
А сегодня утром вышли с Верным – мело, пуржило. Крупные хлопья взвихривались под фонарем и оседали на землю. Мы покрутились возле дома с уличной стороны и зашли во двор, остановились в затишке возле электрощитовой будки. Любовались теми же снежинками, плавно падающими к нашим ногам.
И тут из подъезда вышла ОНА. В красном пальто внакидку, простоволосая, хмурая со сна – фонарь хорошо освещал ее круглое, с курносинкой, лицо. Одной рукой она придерживала полы пальто, в другой несла зеленое пластмассовое ведро. Нас ОНА не заметила, а скорее, не обратила внимания, занята была собой. Пролезла через разодранную сетку на площадку и оказалась по другую сторону будки. Теперь мы наблюдали за ней сзади.
Поставив ведро у ног, ОНА словно обмякла вся, расслабилась и находилась в таком отрешенном состоянии длительное время, но скорее, мне так показалось. Когда ждешь чего-то с нетерпением, время, говорят, останавливается.
Затем ОНА подняла голые руки, воздела их выше головы ладонями вверх и отправила лицо в темное мутное небо. И, похоже, что-то нашептывала...
В эти мгновения и в моей голове будто пламя вспыхнуло вдруг, представилось: вот разверзнется заснеженное небо, просияет звездными вспышками и вознесет всех нас – меня с Верным и ЕЕ вместе с нами – в иные миры... Пишут же и говорят про всякие там НЛО, таинственные исчезновения и парапсихологические феномены.
Пока метались в моей голове эти видения, ОНА стояла уже голая, то есть в плавках и в лифчике, стройная и собранная. Статуя на льду. Затем ОНА подняла ведро с водой и опрокинула его на себя.
Верный встряхнулся всем телом – сработал рефлекс.
– Вот так надо каждое утро, – прошептал я псу, и самого меня бросало в дрожь от озноба.
Она сняла пальто с ограждения, накинула на плечи, насунула на ноги шлепанцы и торопливо направилась к подъезду.
Мы покрутились еще немного вокруг ограды и по какому-то неведомому нам притяжению оказались на площадке, в том месте, где только что стояла ОНА. Вода из ведра уже превратилась в лед, он матово отливал и слабо искрился...
Пес поднял ногу и прожег лед тугой струей. Я не осудил его за это действо, думаю, и ОНА бы не осудила. Потому что каждый ищет с землей, со всем, что есть на ней, с небом и звездами, каждое живое существо находит и строит свои отношения с этим миром по сокровенному внутреннему велению, и никому, кроме Бога, не дано знать, зачем он это делает.